– Отличная задумка, теперь я понимаю значение фразы "словом ушибленный", – заметил Неволин, глядя на распростертое у ног тело. – Судя по всему, он очнется не скоро.

– А я виноват? – обиделся Шорохов. – Он так визжал, что весь квартал бы сбежался.

Он был отчасти прав. Бродяга вышел на них внезапно, и напарникам ничего не оставалось, как захватить его в плен. Они тихо сидели в ванной комнате, когда вроде бы запертая дверь непринужденно безо всякого сопротивления отворилась, замок остался гордо реять на стене, а дверь существовала и отворялась сама по себе, независимо от замка, и вошел пожилой товарищ, одетый в три рваные куртки одна на другую.

– Ты кто? – от неожиданности спросил Неволин.

– Извините, я ошибся дверью, – вежливый оказался товарищ.

Он с порога метнул в следователя сетку, что нес в руках, в ней звякнули бутылки (господи, и тут бутылки, откуда они их только выкапывают!), Неволин схватился за ушибленную голову, а товарищ стремглав рванул в дверь.

Шорохов из положения сидя ухватил его за ногу, вследствие чего товарищ дверью промахнулся, и вышло не очень. Майор налег на него, медвежьей хваткой вывернул руки, а следователь все еще охая и растирая голову, бросился вязать. Спустя минуту товарищ лежал на спине спеленатый как младенец.

– Бутылки уцелели? – первым делом поинтересовался он.

– Да. Жить хочешь? – спросил майор, на что захваченный также ответил утвердительно.

– Как тебя зовут?

– Лох, – не моргнув глазом, заявил пленник.

– И этот туда же. Будешь у нас Лох-2,- решил майор, потом повернулся к напарнику.

– Ну, давай, следователь, коли арестованного.

– Где находится медицинский центр? Как туда попасть? – спросил Неволин, тут и началось.

Задержанный вывернул глаза и страшно завыл. На губах выступила и запузырилась пена. Шорохов от неожиданности и двинул его пудовым кулаком по голове. Лох-2 дернулся и затих.

– Ты его не убил? – с надеждой спросил Неволин.

– Не должен. Очухается как миленький.

Они в спокойной обстановке обыскали пленника и нашли у него лишь упаковку ампул аминазина, просроченных на пять лет.

– Может он псих? Аминазин в кармане, пена у рта, – предположил майор.

– Не скажи. Пока я не заговорил про медцентр, он вел себя абсолютно адекватно.

– Чего же он испугался?

– Он не испугался, Витя, он ус…ся от страха. Ты видел его глаза? Он будто призрака увидел. Что-то сильно всех пугает одно упоминание медцентра.

Для продолжения допроса необходимо было привести лоха-2 в сознание. Водопровод в доме не действовал, судя по устрашающего вида ветвистой ржавчине, довольно давно.

Майор по – молодецки метнулся на улицу и принес снега. Они растерли несчастного, и тот вскоре замычал, задергался, даже пену у рта обновил.

– Спокойно, мы тебе ничего плохого не сделаем, мы не врачи и вообще люди приезжие, скоро отсюда уйдем, – успокоил Неволин.

Задержанный перестал дергаться, и уставил на них единственный, как оказалось, глаз. Второй был покрыт бельмом.

– Вы точно не врачи? – недоверчиво спросил он.

– Точно нет. Мы из милиции. Ты ведь ничего не имеешь против милиционеров? Кстати, ты почему так врачей боишься?

– Кто же их не боится? Можно подумать, вы их не боитесь. Один знакомый лох рассказывал, как они его дружка потрошили, орган за органом, так и преставился под ножом. У меня видал, глаза нет. Тоже они, я и понять ничего не успел, налетели, зрачок вынули, белок оставили.

– Врешь! Что ж они прямо на улице тебе глаз резали? Для этого операционная нужна.

– У нас такие специалисты, голыми руками операции делают. Я же говорю – орган за органом.

– Ну ладно, – Неволин переглянулся с напарником, поняв, что тот тоже не верит россказням бомжа. – Про медицинский центр слыхал?

– А как же!

Напарники переглянулись уже с надеждой.

– Так он существует?

– Функционирует! – подчеркнул Лох-2.- У нас лучшие специалисты в Европе работают.

– Проведешь нас туда?

Задержанный предпринял неудачную попытку лягнуться, потом, елозя всем телом, как червяк, пытающийся скрыться в яблоке, стал вкручиваться в узкую нишу между ржавой ванной и стеной. Ему удалось таким образом расклиниться там, что напарникам даже сообща не удалось выдворить его обратно. Неволин от бессилия даже пнул его, но был остановлен напарником.

– Ты разве не видишь, он больной! Сумасшедший.

Если до этого Лох-2 только подвывал, то, услышав слова Шорохова, истерически захохотал.

– Точно, псих, – согласился Неволин.

– Сами вы психи! – выкрикнул задержанный. – Только законченный идиот может пойти в медицинский центр! Только дебил в квадрате!

– Эту побасенку мы слышали. Тот, кто в медцентр пойдет, тот не вернется.

Лох-2 затих, потом опять зашелся в истерическом смехе.

– Вы ничего не поняли! Вы вернетесь, только другие. Не такие как сейчас.

– Можно поподробней.

– Еще чего, – задержанный вдруг застучал зубами. – Когда вы потом вернетесь, вы же мне отомстите.

– И часто из медцентра ТАКИЕ возвращаются?

Лох-2 завращал глазами, словно прислушиваясь ими.

– Они приходят ночью. Никто не выходит на улицу ночью. Здесь самые страшные ночи в мире!

– Мы это уже поняли.

Майор кивнул напарнику, и они вышли в коридор посовещаться.

– С каждой минутой этот милый городок нравится мне все меньше, – признался майор.

– Ты веришь россказням этого убогого? -удивился Неволин.- Я больше, чем уверен, что все в его словах сплошные галлюцинации, а он обычный псих. Ты видел его глаз?

Сделано грубо и совсем не напоминает хирургическое вмешательство. Если бы хотели взять орган для трансплантации, взяли бы весь глаз целиком, а не один зрачок.

Кому нужен один зрачок?

– Да, он очень сильно смахивает на психа,- согласился Шорохов.- Он пускает пену и воет, и вообще производит кучу нелогичных вещей, чтобы казаться больным на голову, но одно в его словах настоящее. Это чувство неподдельного ужаса, с которым он говорит о медцентре. Сколько сейчас времени?

– Почти полдень. Какое это имеет значение?

– Часиков через шесть начнет смеркаться. Осень все-таки. Линять отсюда надо до темноты.

– Линять из-за слов сумасшедшего? Сорвать задание из-за того, что наболтал шизофреник? Я вас не понимаю, майор. Не хочется вас обижать, но мне кажется, вы испугались?

– А мне не обидно. И знаешь почему? Потому что я хочу уцелеть. Уже второй нами встреченный бьется в падучей, стоит ему услышать о медцентре. Я все больше убеждаюсь, что это действительно страшное место. Столько лет прошло, город давно распался и агонизирует, а медцентр продолжает работать, как ни в чем не бывало.

Представляешь, чего они могли там наворочать? Они обижены системой, которая их вышвырнула на свалку, у кого хочешь, шары пойдут набекрень. Эти люди особые, они работали на секретную программу, возможно, на оборонку, представляешь, чего они могли наизобретать от своей обиды?

– С чего ты взял, что они работали на оборонку?

– А с чего бы это сугубо мирный медицинский центр с навороченной аппаратурой и выдающимися специалистами располагать в городке с симпатичным названием Алга-17?

Номерные названия давали только жутко секретным ящикам. Сюда раньше без спецпропуска нечего было и соваться. Этот несчастный сказал, что людей в медцентре не убивают, а делают их другими. Универсальных солдат готовят.

– Почему именно солдат?

– Потому что все эти жутко секретные ящики всегда работали на войну.

– Прыг-скок!

– Возможно. Теперь ты мне веришь?

– Но как наше задание?

– Данные нами получены. Косвенные, но и черт с ними. Центр функционирует.

– Мне надо еще побеседовать с задержанным, только ты не мешай, – попросил Неволин.

Они вернулись. Задержанный за это время не сдвинулся с места, намертво застряв в узкой нише.

– Товарищ, можно вас спросить? – Неволин постучал по высунуто ноге.

Задержанный ногу втянул, но над краем ванный показалось его перепуганное лицо.

– А почему вас так зовут. Все, кого мы встречаем, называют себя лохи.

– А кто же мы? Переделанные те люди, а мы самые настоящие лохи. Мы ублюдки из последних. Мало нас уже осталось.

– Могу вам возразить, что переделанные тоже не идеальны, и зря вы о себе так уничижительно. Кстати, мы по вашей терминологии тоже лохи?

– Самые настоящие, – осклабился допрашиваемый.

– Мы с вашей терминологией не согласны, ну да бог с ней. Скажите лучше, не встречали вы такого человека в пальто, лицо неприятное, похож на енота.

Не дослушав его, задержанный стал вопить, опять, как и предыдущий повторяя "Пальто!

Пальто!". Неволину с большим трудом удалось его успокоить.

– Что вам далось это пальто?

– Он за вами следил? – с напряженным интересом спросил задержанный.

Неволин сказал, что нет и напоследок как бы невзначай сказал:

– Мы тут с товарищем посовещались и решили уходить к себе. Скажите нам, чтобы мы случайно в медцентр не забрели, в какой он стороне.

– А вы точно туда не пойдете? – доверчиво спросил задержанный.

Неволин проявил твердость и перед доверчивым взглядом устоял.

– Конечно, нет.

– Там где лес кончается, – тихо проговорил Лох-2.

– Где кончается лес? Где это?

– Внимание! Дом окружен! – внезапно раздался снаружи усиленный неким средством голос.

Напарники с проклятиями вскочили на ноги и достали оружие.

– Я же говорил! я предупреждал! – завыл задержанный. – Это он! Человек в пальто!

– Ты к окну, но не высовывайся, я в подъезд! – быстро проинструктировал майор Неволина. – И не дрейфь, прорвемся.

Неволин встал сбоку от окна и выглянул. Напротив дома застыла шеренга разношерстно одетых людей. Многие были в откровенном тряпье, но сжимали в руках автоматы. Командовал ими их старый знакомец-Енот. Укрываясь за шеренгой, он прокричал в огромный, из огромного цельного куска тонкой жести, рупор:

– Лохи, мы знаем, что вы там. Оставьте оружие и выходите с поднятыми руками. Не беспокойтесь, вам нечего опасаться. Мы сделаем вас людьми!

– В подъезде тихо! – сказал вернувшийся с разведки майор. – Это не регулярное соединение, а какая-то банда. Их не может быть много, и все выходы они перекрыть не смогут. Не хватит ни дисциплины, ни людей. Сейчас мы от них оторвемся.

– Меня возьмете? – робко спросил, выглядывая из ванной комнаты Лох-2.

– Не делайте глупостей! – продолжал Енот. – Из-за вас погибнут местные лохи.

Чтобы убедить вас в серьезности наших намерений, я вам продемонстрирую одну штуку. Дело в том, что я обладаю сверхъестественной силой. Не верите? – Енот широко развел руками. – Извольте. Сейчас я взмахну руками, и все люди в этом доме умрут. Все кроме вас, потому что вы нам нужны. Вы такие чистые, здоровые, вы просто обязаны стать людьми.

– Благодетель нашелся! – выпалил Шорохов.

– Раз! – сказал Енот.

Неволин бросился к задержанному и стал его судорожно освобождать от пут.

– Ты ему поверил? – не выдержал Шорохов. – Не срамись.

– Два! – продолжал Енот.

– Подождите, мы сейчас! – крикнул Неволин.

– Ты чего идиот? Ты нас выдал! – не выдержал майор.

– Три! – выкрикнул Енот. – Оп-ля!

Он аккуратно поставил гигантский, чуть ли не с его рост, рупор на землю. Под мышкой он сжимал некий предмет, оказавшийся прибором с несколькими блестящими кнопками. Он опустил его наземь, щелкнул тумблером, и от аккумулятора вспыхнула лампа. Прибор функционировал, правда, слабо. Лампа едва светилась, аккумулятор находился на издыхании. Енот покрутил магнето и нажал еще одну кнопку.

Неволин развязал последний узел и выпрямился, чтобы столкнуться с быстро стекленеющим взглядом задержанного.

– Нет! – вырвалось у него. – Он же не должен был!

Арестованный кулем упал к его ногам. Он был мертв.

– Савосту в натуре завалили. Козырной один, черный, с ним соска, дерется как бешеная, – орал Базлов по телефону.

– Что с Зубом? – спросил Шерхан.

– У Зуба башню снесло, он в комке серит.

– Что за баба была с черным?

– Красивая стерва. Вся в черном. И волосы черные как воронье крыло.

– Марж!

– Ты ее знаешь? А она тебя?

– Какое это теперь имеет значение?

– Это такая тварь, что я бы сменил хату.

– Это потому что ты бздун, Базлов. А я не бздун! Бросай все и дуй прямо ко мне!

Расскажешь все подробно, – Шерхан назвал адрес и отключил мобильный.

Авторитетный вор находился в квартире на последнем этаже 16-ти этажного дома, расположенного за "Мадрасом". В комнате кроме него находились еще 8 человек. Это были серьезные люди, одетые в костюмы, с которыми несколько дисгармонировали автоматы "Гайдук". Руководил ими Налим. На нем был даже галстук, но упаси бог, кому – нибудь подшутить над этим. Никто никогда не видел, чтобы Налим улыбался.

В свое время он тянул срок за двойное убийство.

– Он придет, – тихим голосом проговорил Налим.

– Конечно, – утвердительно кивнул Шерхан. – И ты его прищучишь.

– Может быть много шума.

– Мне положить на это. Завалите его, а Марж приведите ко мне. Хочу побазарить с ней. Через нее нормальным пацанам лоб зеленкой помазали.

Прыг-скок с Марж сидели в тесном душном помещении. Прыг-скоку что, шерсть его оставалась сухой и серебристо блестела в свете единственного плафона, девушка сильно потела. Платье обвисло на ней.

– Почему ты пошла со мной? – спросил Прыг-скок и, не стесняясь девушки, шумно и довольно успешно проковырял носовую пазуху.

– Потому что я ненавижу Секу! Она всегда хотела быть чистенькой. Притворялась, тварь, чтобы парня у меня отбить. Ненавижу. Я всегда хотела ее убить, так что цели у нас совпадают.

– Узнаю людей.

– А почему ты сам хочешь ее убить?

– Это не мое желание. Мне приказано убить Секильду.

– Секильду? Ты назвал ее Секильдой? – Марж зашлась от смеха, она сучила ногами, в ее смехе слышались истеричные нотки, и возможно они могли бы кого-нибудь побеспокоить, если бы присутствовавший при разговоре человек в синем комбинезоне не лежал у них под ногами со свернутой шеей.

– Она разве не сказала, как ее зовут?

– Когда ее принесли Живому, она только смогла вымолвить, что ее зовут Сека.

Притворялась, дрянь!

– Она не должна была вернуться из того места, откуда вернулась. Я здесь, чтобы устранить ошибку.

– Ты не похож на человека, годного лишь для того, чтобы устранять чьи-то ошибки.

Ты вполне способен работать на себя. А я бы тебе помогала.

– Мне не нужны помощники, – оборвал Прыг-скок. – И я работаю на Кантерсельфа, и этим все сказано!

– Он в авторитете? Что-то я не слышала про такого.

– Тебе повезло.

– Я хочу работать на Кантерсельфа!

– Он не работает с женщинами.

– А Секильда?

– Сека – вырвавшийся из клетки урод. Ее надо убить! Когда я ее поймаю, я оторвусь по полной.

– Представляю, – Марж содрогнулась, вспомнив происшедшее с остальными салагами.

Когда она вышла ночью, неожиданно сильные руки зажали ей рот и схватили поперек туловища. Секунду спустя ее с бешеной скоростью уволокли на добрую сотню метров.

– Здесь можно кричать! – пробормотал Прыг-скок, освободив от захвата.

Она без промедления лягнула его и вскрикнула от боли, когда нога угодила в нечто, напоминающее асфальтовый каток с колючками словно у ежа, лишь по недоразумению принявший форму человека.

– Больше бить не советую,- предупредил Прыг-скок.- Переломаешь свои прелестные ножки. Я готов сохранить тебе жизнь в обмен на этих двух пацанов. Я их по любому убью. Сегодня ночью, когда я начну им ноги выдергивать, ты увидишь, какие они жалкие, как боятся смерти.

– Все бояться смерти, даже ты, придурок!

– Я ее не боюсь, потому что я сама смерть. Тебе про меня не говорил тот, с большой головой?

– Так ты за нами следил?

– Следил, а теперь буду пытать.

– Ты меня убьешь?

– Если бы я б тебя хотел убить, давно бы замочил и драл бы сейчас в ночи мертвую.

– Фу, какая гадость.

– Мне нужны союзники, а то Зуб с ума сошел.

– Кто это?

– Не важно. Я у него жену драл, и дядю тоже. Дядю потом убил, а жену не стал.

– Круто, – удивилась Марж.

– Ты еще не знаешь, что такое настоящая крутизна. Идем со мной, перед нами все прогнуться, я тебе обещаю.

– Зачем тебе салаги нужны?

– Мне не нужны салаги, мне нужна Сека, но они мне мешают.

Услышав имя злейшего врага, Марж оживилась:

– Это все Сека! Она Шерхану наболтала, что тебя надо завалить, а то ты его завалишь. Мы бы сами ни за что.

– Хитрый урод, – констатировал Прыг-скок. – Я бы ее сначала убил, а потом мертвую драл.

– Это мы уже слышали. Чего ж ты союзников ищешь, если такой крутой?

– Если хочешь, я могу тебя убить. И драть потом мертвую.

– Что ты на этом зациклился, – Марж слегка отодвинулась, чтобы в следующую секунду оказаться в железном хвате Прыг-скока, который вынул у нее бритву из пальцев, просто взял, но было полное ощущение, что скромное действие пытаются осуществить при посредстве ковша экскаватора, еще бы немного, и он раздавил бы ей пальцы.

– Больше никогда так не делай! – строго наказал он. – Если хочешь жить, поможешь мне.

– Что я должна сделать, и что я получу?

– Делать ничего не надо. Когда вернешься в дом, не закрывай двери. Ну и не дай взорвать хибару, я знаю вы туда понапихали взрывчатки. Для этого возьми пульт управления в руки все. Дальше дело техники. Будет интересно, я обещаю.

Будет интересно? Марж содрогнулась, вспомнив, как умирали салаги. Завязанные рты, безмолвные конвульсирующие фигуры. И перед ними суетящаяся, нескладная, смешная фигура в большом кожаном переднике, чтобы не забрызгаться.

– Люди меня достали, вот и все, – пояснил он потом, когда ночь кошмаров закончилась. – Никогда не пытайся меня достать.

Теперь они сидели напротив друг друга в тесном фургоне, и Марж переполняли взаимоисключающие чувства – страха, ненависти и одновременно надежды. Ведь он обещал доставить ей Секу! Это застило ей все. Правильно говорят, что любой мужчина может сказать о женщине плохо, но любая женщина скажет о женщине еще хуже. Марж ненавидела Секу, как может ненавидеть только женщина. Не разумом, сердцем, нутром, сущностью. Все в ней тряслось, едва она вспоминала ее нескладную фигуру. Лучшая, видишь ли, она? Посмотрим, как она умрет, как ее будет потом этот урод драть мертвую. Тьфу, ты, привязалось.

– О чем ты думаешь? – спросил вдруг Прыг-скок, и у нее возникло дурацкое чувство, что он прочитал ее мысли.

Впрочем, это было не трудно. Трудно было жить с ненавистью в душе, ложиться спать с ней, просыпаться. Не жизнь, а сплошное сосуществование с невыносимым всепожирающим чувством. Она от переизбытка чувств пнула ногой труп.

– Неинтересно бить мертвое. Боль можно доставить только живому, – философски заметил Прыг-скок. – Ну что пошли?

Она кивнула, и он распахнул дверцу. Прямо напротив хлебного фургона, где они обосновались, светились неоновые буквы "Мадрас".