Роуана лежала в постели без сна. В окно ей были видны посеребренные луной крыши конюшен, выгоны и дальше — фиолетовые громады гор. Но не имбирные поля!

Она гадала, что сейчас делает в Наргано Элисса, прелестная Элисса, о которой Джонатан говорил, что она «отвечает его требованиям». Еще бы! Роуана не сомневалась, что красавица Элисса Джарвис отвечает всем требованиям самого требовательного мужчины на земле.

Роуана сбросила одеяло на пол, но, вспомнив, что из окна дует, подобрала его. Может быть, Элисса тоже сейчас не может уснуть? Стоит у окна и вдыхает аромат имбиря? Наверно, они с Джонатаном болтали глубоко за полночь, и он сворачивал папиросы и рассказывал ей всякие небылицы. Выйдет ли Элисса к завтраку, или Нэнси принесет ей завтрак в комнату? Скажет, интересно, ей утром Джонатан свое «проснитесь и пойте»? И подарит ли цветок имбиря?

Страшно злая, Роуана отвернулась к стене и попыталась уснуть. Бесполезно. Гнев и обида гнали сон прочь. «Как он мог установить это нелепое правило, а затем, когда оно перестало его устраивать, с такой легкостью отменить его», — вопрошала Роуана в темноту. И сама себе отвечала: по одной-единственной причине — его устраивала Элисса.

«А мне какое дело? — вновь спрашивала себя Роуана, — ведь он всего лишь мой опекун».

— Вы разговаривали во сне, — сказал ей Николас за завтраком.

— Вы слышали, о чем я говорила?

— Нет, был слишком занят своими мыслями. Знаете, Мисс Мэри должна ожеребиться не позже чем через неделю.

— Ваша сестра… — начала Роуана, намереваясь дать Николасу понять, что Элисса не ночевала дома.

— От нее никакой помощи. Но, слава Богу, помощь мне будет не нужна. Мисс Мэри в отличном состоянии, а я всегда хорошо принимал роды. Я сам хочу все делать, только сам. Первенец будет моим и только моим.

— Конечно, Николас, — сдалась Роуана.

Сложив для миссис Уайт грязные тарелки в раковину, она двинулась на работу. И, не успев выйти за пределы Таймаута, Роуана принялась высматривать знакомую струйку дыма. Когда огромному черному зверю на кухне давали побольше дров, дым из кривой трубы на крыше начинал валить густой белой бородой. Пока он так валил, Роуана чувствовала себя на коне и бросала торжествующие взгляды на «Перспективу», над которой дыма еще не было.

— Я не успел приготовить сандвичи, — извинился Барни, когда увидел Роуану.

— Ничего, может, народу с утра будет не много, и я успею сама.

Роуана надела фартук, свой старый фартук, — подарки Элиссы она берегла на черный день — и стала резать солонину. Она снова подумала об Элиссе. Дома ли она или еще в Наргано? И если в Наргано, то как долго она там останется? И как долго опекун собирается нарушать свое правило?

Закончив нарезать большой батон для сандвичей, Роуана вдруг поняла, что настал тот самый черный день, о котором она только что подумала. За целое утро к ней не заглянул ни один клиент, ибо… Через дорогу, где электрические плиты («только полная идиотка могла забыть об этом») не производили ни дыма, ни копоти и из распахнутых дверей лилась музыка, стояло не меньше дюжины грузовиков. Среди них Роуана узнала машины нескольких своих постоянных клиентов. «Рой, Питер, Дуглас…» — шептала она, чуть не плача.

Итак, «Перспектива» открылась.

Роуана не могла винить ни в чем дальнобойщиков. Она понимала: те хотят сравнить новое кафе со старым, вот и пошли туда. Ничего страшного, такова человеческая натура.

Проблема заключалась в том, что завещание дяди Томаса не предусматривало подобных сравнений. И если каждый водитель хоть раз отдаст предпочтение «Перспективе», «Мальчик-с-пальчик» вряд ли выживет.

Роуана чувствовала, что это должно произойти, но она не ожидала, что ей будет так горько. Вернувшись на кухню, она окинула скорбным взором гору сандвичей, которые словно ждали, когда их завернут и положат в холодильник.

В полдень несколько клиентов все же переступили порог ее кафе. Но все они, сидя в «Мальчике-с-пальчик», глаз не отрывали от «Перспективы». В довершение всех несчастий там начали останавливаться легковые автомобили. Роуана, которая так и не избавилась от тоски по фарфоровым чашкам, слоеным пирогам и булочкам с корицей, завистливо наблюдала, как посетители, виденные ею раньше только во сне, с довольными лицами выходят из заведения конкурентов.

Роуана совсем сникла. Налив себе чаю, она даже забыла о нем, и чай остыл. Она забыла, и что нужно поддерживать огонь в печке, а когда вспомнила, набросала туда так много дров, что ее оцинкованный кошмар превратился в настоящую парилку. В ужасе Роуана выскочила на улицу и ополоснула горевшее лицо в корыте под манговым деревом. Интересно, как там, напротив, умываются? Потом она увидела на шоссе еще один грузовик. «Наверно, он, как и другие, остановится у конкурентов», — с грустью подумала девушка, но он повернул в ее сторону. Она поскорее надела один из подарков Элиссы и приготовилась очаровывать клиента. Но водитель купил лишь коробок спичек.

— А у вас соперник появился, — пробормотал он, даже не удостоив взглядом Роуану в розовом фартуке, потому что смотрел на «Перспективу», и было видно, что он собирался посетить новое кафе на обратном пути.

После обеда приехала Элисса.

— Я отлично провела утро, — сообщила она, — Джонатан показывал мне имбирь. Оказывается, очень интересная культура.

— Очень.

— Ой, Роуана, какой кошмар! — сочувственно проворковала Элисса, вдруг бросив взгляд на «Перспективу». — К таким вещам, конечно, готовишься, но они всегда случаются неожиданно. И Джонатан говорит… У вас, наверно, сборы упали?

— Да уж, купили только коробок спичек.

— Это правда?

— Почти.

— Слушайте, просто конец света. А Джонатан говорит, что для вас еще не все потеряно.

— А для кого же тогда все потеряно?

— О, какое несчастье! Мы с Джонатаном проговорили всю ночь напролет, и я даже сама ужасно расстроилась… Представляю, как другие люди переживают…

— Например, Ларри? — Вопрос вырвался у Роуаны непроизвольно, но она с удовлетворением отметила, что он испортил Элиссе настроение.

— Он долго еще пробыл? — резко спросила она.

— Долго. Он, знаете ли, не сразу побежал вслед за вами.

— О чем вы говорите, Роуана?

— Простите, Элисса, — притворно раскаялась она. — Джентльмен, который вчера вечером был в Таймауте, уехал довольно рано. Мне кажется, что он не просто начальник на родео, но еще и участник. Я имею в виду, конечно, выступления новичков, которые состоятся в среду. Как вы думаете, он может быть одним из них?

— Понятия не имею. — В голосе Элиссы явно звучали истерические нотки. Роуана почувствовала, что ее слова попали не в бровь, а в глаз. «Почему, — размышляла она, — почему Элисса должна радоваться, когда я страдаю?» Но тут она вспомнила, как ночью, глазея в окно на конюшни Николаса, гадала, что делает его сестра в Наргано, и ей стало смешно. Слово «страдание» сюда никак не подходило.

— Я рада, что мне удалось вас развеселить, — холодно добавила Элисса.

— А мне и не весело вовсе. Просто больше ничего не остается делать. — Она кивком указала на «Перспективу».

— Но ведь это не важно. Джонатан говорит… — Взглянув Роуане в лицо, Элисса поостереглась продолжать начатую фразу.

День прошел, наступил вечер, а клиентов не прибавлялось. Когда приехал Барни, Роуана показала ему нетронутую гору сандвичей и посоветовала больше не готовить.

— Мне очень жаль, Роуана, — сказал Барни, со смущением оглядывая пустые столики.

— А мне жаль вас, Барни. Вы мечтали о «Мальчике-с-пальчик», ведь правда?

Он смутился еще больше и, переминаясь с ноги на ногу, ответил, что да, вроде того.

— Мне бы он пригодился на пенсии, — добавил Барни.

— Вместе с Нэнси?

Он залился краской.

— Барни, сейчас уже не выигрывают призы для девушек.

— А Нэнси уже не девушка.

— Какая разница? Все равно приз не нужен.

— Я так не могу. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Нет, не понимаю. Вы просто упрямый осел.

— Ну что же, мы такие, какие мы есть.

— А Нэнси?

— Слушайте, все уже прошло. Все закончилось, когда умер старина Том, не успев обсудить завещание со мной. Ничего, я уже привык. Но вы… Хоть и знали заранее, все равно это, должно быть, ужасно.

— Да, вы правы. Мне уже не подняться, даже если клиенты вдруг появятся. Слишком большие потери. А мистер Саксби…

— Это точно, — закивал Барни, — Джонатан всегда на стороне закона, что бы ни случилось.

«Только когда случилась Элисса, он почему-то оказался на ее стороне», — подумала Роуана.

И, сердясь на себя за бесконечное пережевывание темы, которую давно было пора забыть, она отправилась в Таймаут.

Следующий день не принес перемен к лучшему. Несколько самых верных клиентов зашли в ее кафе, но и они все время с любопытством поглядывали через дорогу, и Роуана знала, что любопытство обязательно возьмет верх и на прощанье они скажут: «Я только посмотрю, что за отраву там готовят».

Всего лишь один новичок посетил «Мальчик-с-пальчик» за время от обеда до ужина, и лишь потому, что в «Перспективе» уже не было свободных мест. Наконец еще чьи-то тормоза завизжали рядом. Роуана нетерпеливо выглянула наружу. Оказалось, это автобус, который привез ее в первый день.

— Привет! — закричал водитель. — Ну что, вы теперь здесь живете? Я же говорил, что у вас будут конкуренты. Ничего, дальнобойщики быстро разберут, с какой стороны хлеб маслом намазан! — Смеясь своей шутке, он подошел к кафе.

— Вы зайдете? — с надеждой спросила Роуана.

— Нет, я вам посылку привез. Это вы Редланд?

— Да.

— Тогда распишитесь вот здесь, внизу. Письма я не развожу, только посылки. Ну, как у них там дела, на той стороне? Чем кормят? Хотя, вы, наверно, не знаете… Ничего, я сам посмотрю и вам расскажу.

Роуана смотрела ему вслед. Как и в день ее приезда, пассажиров в автобусе не было. Тогда он сказал, что все пассажиры садятся дальше, а в Укромный Уголок ему просто положено заезжать.

Посылка как-то вылетела у нее из головы. А если бы она и вспомнила о ней, то наверняка подумала бы, что это девушки из пансиона прислали какую-нибудь чепуху — каталог женских романов или вроде того. Даже когда Барни взял посылку с кухонного стола и отдал Роуане в руки, она не придала ей значения и, придя в Таймаут, не раскрывая, швырнула ее на свою кровать.

После ужина они слушали пластинки и болтали. Потом Роуана пошла в свою комнату. Посылка так и валялась на кровати. Роуане не хотелось до нее дотрагиваться, и не от усталости, а просто потому, что на нее нашла апатия — ей вообще ничего не хотелось. Спустя некоторое время девушка все же развязала бечевку и затем принялась разворачивать многочисленные слои бумаги, недоумевая, для чего понадобилась столь тщательная упаковка. Когда же Роуана отбросила в сторону последний лист, то сразу поняла, для чего: Библия была слишком ветхой.

Роуана открыла ее. На первой странице аккуратным почерком ее матери были выведены имена. Как это она раньше ухитрялась не замечать скобок после имени Селина? Все это она уже знала — пятеро сестер, у каждой по ребенку и один бездетный брат:

Мэри, Лорис, Ольга, Джессика, Дора, Хол, Фрэнсис, Пирс, Агнесса, Глэдвин, Селина (у. Уолтерс), Роуана.

Перевернув страницу, Роуана прочитала:

Томас… По усыновлению: Джонатан Саксби.

«Вот они — шестеро!» — молнией пронеслось в голове.

Роуана вспомнила намеки Пирса, его совет не надеяться на благосклонное отношение опекуна… Естественно, ведь опекун оказался потенциальным наследником! Как же дяде Томасу удалось усыновить ребенка, если он не был женат?

Роуана мучительно старалась припомнить, не читала ли она где-нибудь, что опекун не может являться одновременно и наследником. Справедливый суд Джонатана не вызывал у нее возражений, но что, если он будет намеренно справедливым? Она решила спросить Николаса.

— Что случилось? Пожар? — послышался сонный голос, когда она забарабанила в дверь его комнаты.

— Нет, ребус.

— Вы что, кроссворд разгадываете?

— Вроде того… Николас, опекун может рассчитывать на наследство? Мне кажется, что нет.

— Возможно. — Николас явно витал в облаках.

— Извините, Николас. Спасибо. Извините, что я вас побеспокоила. Просто я сейчас только об этом и думаю.

— Понимаю. Как я — о Мисс Мэри.

— Бедняжка!

«Нет, это я бедняжка, — думала Роуана, возвращаясь к себе. — Как последняя дура поверила этому обманщику Джонатану. А он все знал! Он знал, что в любом случае кафе достанется ему и тем пятерым, потому что за ним последнее слово. Но Пирс и компания ничего не скрывали, а этот — затаился. О низкий, коварный человек! Он использовал дядю Томаса, а потом и меня. Вот почему он говорил, что готов отдать лучшие годы жизни за фамилию Тумб! Ну что же, теперь он сохранил свои лучшие годы и в придачу получил кафе».

Тут Роуана осознала, что в своих подозрениях заходит чересчур далеко. Надо было честно признать, что завещания она не читала и лишь вполуха слушала мистера Перкисса, перебив его на самом важном месте. Вдруг там и речи нет о Джонатане в качестве наследника, а Пирс просто захотел припугнуть ее? Так или иначе, существовал единственный способ узнать правду: съездить в Брисбен и прочитать завещание.

Утром Роуана попросила Элиссу проследить за порядком в кафе, хотя более нелепой просьбы и вообразить было нельзя, потому что в «Мальчике-с-пальчик» и так царил мертвый штиль и абсолютный порядок.

— Ладно, — согласилась Элисса. — Вы уезжаете?

— Да, в Брисбен. Я быстро. Туда и обратно.

— Зачем?

— Вас я в свое время не спрашивала.

— Ну, вы же совсем другое дело… Если за покупками, то давайте вместе поедем, но только в…

— Мне нужно в Брисбен. Поеду автостопом.

— И это после того случая? А от кого вы убегаете?

— От кое-кого через дорогу.

Роуане не пришлось долго голосовать — затормозил первый же грузовик. В конце концов, она была довольно симпатичной особой двадцати двух лет… Водитель оказался очень милым, он сказал, что как раз едет в Брисбен и обратно, и предложил забрать ее, когда она уладит свои дела в городе.

Роуана быстро нашла нужную контору и, получив копию завещания, сразу заглянула в конец: Лорис, Джессика, Глэдвин, Хол, Пирс… и еще один. Последним в списке жаждущих ее поражения стоял Джонатан Саксби…

На обратном пути водитель попенял Роуане на ее хмурость: он надеялся, что они вдвоем весело проведут время до Укромного Уголка.

— Простите, мне очень жаль, что так вышло, — грустно сказала она. Ей было жаль всех на свете, но больше всех — себя.

Высадив Роуану у «Мальчика-с-пальчик», шофер завернул к «Перспективе». Она молча смотрела ему вслед. У себя же в кафе она ожидала увидеть Барни, но там был Джонатан.

— Эти двое ушли, — сообщил он. — Что толку торчать здесь, когда все равно никого нет. Где вас носило?

— Я ездила в Брисбен.

— Элисса мне говорила, но я не поверил.

— Это правда.

— Если вы хотели что-то купить, надо было сказать мне.

— Нет, я не могла.

— Если вам понадобились какие-нибудь женские штучки, написали бы на листке бумаги.

— Нет.

— Ой, какие секреты!

— Как и у вас.

— Что?!

— Вы ведь знаете, что я имею в виду, мистер Саксби, приемный сын Томаса Тумба!

— Ах, вот в чем дело… Прибыли ваши записки, черт бы их побрал?

— Да.

— И вы носились в Брисбен удостовериться…

— Да!

— В том, что я тоже…

— Да!

— И вы удостоверились?

— Да! Да! Да!!! — отчаянно бросила Роуана ему в лицо.

— А ну-ка прекратите! Еще один такой взрыв, и я позвоню в полицию. — Джонатан грозно надвинулся на нее. — Итак, вы узнали, что у вас одним двоюродным братом больше. Или, может быть, вы считаете, что я не вправе называться вашим кузеном?

— Именно так, — хмуро подтвердила Роуана.

— И вы сразу решили, что это я виноват во всех ваших несчастьях?

— Почему бы вам не присоединиться к своим сообщникам, мистер Саксби? Что вы вообще делаете на этой стороне дороги?

— На этой стороне дороги я собираюсь вытрясти из вас всю душу!

— А потом на всякий случай поцеловать? А то вдруг я все-таки выиграю, да? И вы тогда будете и там и тут.

На мгновение Роуане почудилось, что он и вправду хочет кинуться к ней, и она поспешно отступила. Но Джонатан лишь тихо произнес:

— Нет, нет, Роуана, все кончилось. Вместе с вашим бизнесом. — Он повернулся и пошел прочь.

Роуана услышала шум мотора, в глазах ее стояли слезы. Что значит — «все кончилось»? Почему она раньше не догадалась, что оно есть? Теперь-то она точно знала, что оно было… С того самого момента, когда Джонатан вышел из кухни и, вынимая карандаш из-за уха, спросил: «Так как же мы платим?»

Подруги Роуаны по пансиону сказали бы, что она опять поздно спохватилась и кекс уже засох.