Раз Пингвину приснилось, что он был сто седьмой годовщиной взятия русскими войсками Измаила. Откуда он только узнал про этот Измаил — так-то был необразованный. В общем, он маялся, маялся, еле утра дождался. Прибегает к тетке Усладе — объясни, мол, что такое. Ну та ж, известно, на все руки, сны тоже знает.

— Давно прошло, — говорит. — Ты что спохватился?

— Так что, — тот спрашивает, — не в руку сон?

— Разве что в левую, — Услада ему. — Чего ты только в такую рань шляешься, народ баламутишь.

Пингвин видит, что и правда вроде давно было, вспомнил, что в Питере даже скульптура на трамвайных путях стоит. Застеснялся, заизвинялся.

— Ладно, — говорит тетке, — не гори. Я тебе в другой раз товару принесу. Давай ведро.

Так и пошел, непонятый народом, а другие, если какой встретится, тоже нос воротят, вроде не видят — кому охота пустым ведрам кланяться.