Спустя шесть импульсов лунного камня.

— Как ты?.. Ты отыскал его на складе? Почему ты раньше не сказал?

Толбот откашлялся и опустил голову.

Я перевела взгляд на камень. Похоже, его хорошо потрепало непогодой. А может, он стал таким из-за взрыва на складе? Нет, поняла я. Он — слишком велик и не являлся простым осколком. Я провела пальцем по его поверхности и обнаружила маленькую дырочку, просверленную в вершине треугольника. Вероятно, он висел на цепочке или на кожаном шнурке. Изучая кулон, я всмотрелась в трещину. Она напоминала полумесяц, но ее края были нечеткими, стершимися…

— Это — тот самый камень, который мы искали на церковном дворе? Половина амулета Дэниела?

Я видела, что Толбот напряжен. Он стиснул зубы, на скулах заиграли желваки. Он едва заметно кивнул. Несомненно, он что-то скрывал. От этой мысли мой желудок скрутил спазм.

— Когда ты его нашел?

— До того.

— До чего?

— До сегодняшнего дня.

— Значит, уже вчера? Вот почему ты меня убалтывал! Он был у тебя… прежде, чем ты вызвался сопровождать моего папу в логово Калеба? — выкрикнула я.

Дикая ярость пронзила все мое существо. Толбот предал меня. Нет, нас: погибшего Маркуса, Гэбриела, моего отца!..

— Да, — выдавил Толбот.

— Ты притворялся и отмалчивался? Ты повел папу на склад, хотя знал, что в этом нет надобности. Ты решил спрятать то, что он мог найти, верно? Если бы не ты, с ним ничего не случилось бы!

Внезапно Толбот начал что-то говорить, но я перебила его.

— Стой. Ты не хотел, чтобы амулет оказался у меня. Ты ведь совсем не жаждешь возвращения Дэниела. Ты считаешь, что я в конечном итоге выберу тебя. Нет, Толбот.

— Грейс, я поступил так, потому что люблю тебя.

— Нет. Ты даже не представляешь, что такое любовь. Эгоистичный мерзавец! Ты — чудовище. Ты спас моего отца, поскольку рассчитывал завоевать меня! — выпалила я. Меня буквально трясло от гнева. — Я никогда не смогу полюбить такого подлеца.

Я подняла вверх кулак с зажатым в нем камнем, хотя на самом деле мне безумно хотелось врезать Толботу. И, пожалуй, я бы с удовольствием вцепилась ему в глотку.

«Он это заслужил».

В мою кровь стремительным потоком вливался адреналин.

«Как он мог?»

— Грейс, прости меня. Я глупец, я идиот, мне следовало бы… — Толбот потянулся ко мне.

— Не трогай меня!

Я размахнулась и нанесла ему в грудь удар в стиле восточных единоборств. Тот самый, которому он меня и научил. Я почувствовала, как хрустнули кости. Толбот отлетел и проехался спиной по перилам. Закричав, он прижал руку к ребрам. Я сломала ему, как минимум, одно ребро.

Внутренний волк нашептывал мне, что он сделает с Толботом, если я освобожу его. Меня охватило дикое желание продолжить избиение…

Нет. Нельзя. Я прижала лунный камень к сердцу и впустила в себя его успокаивающую силу. Я не потеряю над собой контроль. Надо бежать прочь. Как можно дальше от его коварства и лжи.

— Я больше не желаю тебя видеть, — отчеканила я.

Открыв дверь, я влетела в вестибюль, в котором находился вход в отделение интенсивной терапии, и нажала кнопку вызова.

Мне по интеркому ответила медсестра. Я сообщила ей, что якобы забыла ключи в комнате ожидания, предназначенной для посетителей. Она сразу впустила меня в отделение. Я помчалась по коридору и быстро пролетела мимо папиной палаты. Только достигнув конца, я обернулась и убедилась, что Толбот не преследует меня. Тогда я замерла у окна и попыталась прийти в себя. И я не услышала тревожный сигнал, такой же, как тот, который издавал монитор после нашего с Габриелом «целительного сеанса».

Что-то с папой! Я практически ринулась обратно, но сообразила, что звук доносится из-за окна. А за стеклом была очередная палата, а не улица. Я заглянула туда и увидела, как врач накладывает огромные электроды дефибриллятора на грудь какого-то юноши. При каждом разряде тело изгибалось дугой, потом расслаблялось и оставалось таким же безжизненным, как и прежде. Что-то в парне показалось мне знакомым…

Он — примерно моего возраста или чуть старше.

Я моментально включила сверхслух.

— Ничего не понимаю. В прошлый раз он был в порядке, — расстроенно говорила медсестра. — Его недавно навещал двоюродный брат.

— Готов! — прокричал кто-то.

Я наблюдала, как сердце юноши еще дважды пробовали «завести» с помощью дефибриллятора. Никто меня не замечал. Несмотря на отеки, синяки и бинты, я все же смогла разглядеть его лицо. И в моей голове что-то щелкнуло.

— Пора заканчивать.

Врач стянул латексные перчатки и кинул их в металлический лоток. Затем кинул взгляд на часы, висящие на стене.

— Время смерти: двадцать часов двадцать три минуты.

Я отпрянула от окна и побежала по коридору, выскочила на лестничную клетку и понеслась вниз, к выходу из больницы. Только что я стала свидетелем смерти Пита Брэдшоу.