Военная исправительно-дисциплинарная часть Р-156, на планете Рэйдин-III

Утро, как обычно, началось с пронзительного воя Ревуна, голосящего каждый раз, когда наступало время вставать; время есть; или время для других мало-мальски важных дел. Вслед за сиреной по бараку № 3 разнесся зычный сварливый голос сержанта Беллами.

— Подъем! Тут вам не грёбаный курорт! Тебя это тоже касается, сержант Финдли… — с издевкой гаркнул Беллами у койки Тайкуса. — А ну подорвал свою задницу!

«Давай, мразь, огрызнись. Вякни мне что-нибудь, и тут же огребешь по-полной». — Беллами считал своим долгом каждый день напоминать Тайкусу, что тот больше не сержант. После того как Финдли предстал перед трибуналом, его разжаловали в рядовые и приговорили к трем месяцам исправительных работ.

Ноги Тайкуса торчали над краем стального каркаса койки, и когда мужчина начал подтягивать их под себя, то схлопотал по ступням офицерской тростью. Удар вышел весьма болезненный. Тайкус выругался. Беллами ухмыльнулся.

— Ну как, нормально? Может еще разок? Или время пришло? Вот же он я… давай, не стесняйся.

Ростом Беллами не вышел (за глаза его все называли «недомерком»), поэтому постоянно выискивал удобный случай продемонстрировать свое превосходство над арестантами-здоровяками. Тайкус стал его излюбленной мишенью. Облаченный в парадную форму, вытащив из носа канюли, чьи трубки болтались сейчас у него на груди, положив правую руку на зажатую подмышкой трость, сержант-надзиратель ждал.

Во времена Римской Империи на Старой Земле у офицерских стеков имелся вполне определенный функционал, ибо они использовались для руководства военными маневрами или телесными наказаниями, но в современной армии наличие стека являлось не более чем символической данью традициям. Некоторые сержанты и офицеры продолжали их носить — в большинстве своем те, кому не хватало уверенности в себе, — и Беллами входил в их число. Его трость была ручной работы, из отполированного до зеркального блеска дерева, с серебряными набалдашниками с обоих концов. Беллами выпятил челюсть так, словно предлагал Тайкусу заехать по ней. Ведь за такой проступок штрафник вполне мог заработать удвоение срока.

Тайкус уже стоял на ногах. Он отлично знал, что Беллами готов из кожи вон вылезть, чтобы спровоцировать его на нарушение дисциплины и тем самым получить повод впаять ему более суровое наказание. Кроме того, Беллами надеялся, что демонстрация власти над таким великаном, как Финдли, поможет ему держать в узде страха других арестантов.

— Спасибо за приглашение, — буркнул Тайкус. — Но я, пожалуй, откажусь.

«Сукин ты сын с крысиной мордой», — подытожил он про себя.

Беллами усмехнулся.

— Жизнь отстой, не так ли, Финдли? Куда ни кинь, всюду клин. Но одно я знаю точно… если ты не оденешься и не явишься через десять минут на перекличку, то будешь сегодня тянуть вагонетку. в одну каску.

Тайкус вздохнул. Таковы были правила игры. Игры, в которую Тайкус и сам любил играть — разумеется, когда находился по другую сторону. Он знал, что главное — это сохранять хладнокровие и не поддаваться на провокации. «Хотел бы я посмотреть, как ты потянешь эту телегу, психованный мелкий грызун», — подумал Тайкус. Ни единый мускул не дрогнул на лице гиганта, пока сержант с хмурым видом наблюдал за ним.

Пока Беллами пытался досадить Тайкусу, остальные заключенные заняли все кабинки с акустическим душем. Теперь о том чтобы за десять минут успеть побриться, помыться и подготовиться к построению — не было и речи. А раз так, то Финдли выбрал единственный возможный вариант.

— Удружили, так удружили, сержант. Лишний раз подкачаться мне не помешает.

Никто из заключенных поблизости, кто мог слышать диалог, не был настолько глуп, чтобы посмеяться, но многие усмехнулись, продолжая в спешке готовиться к утренней поверке.

Тайкус вышел из барака, опоздав на две минуты. Принял от рядового и надел на себя дыхательную маску с кислородным баллоном. Беллами уже поджидал его. Без лишних околичностей сержант объявил, что в связи с опозданием заключенный Финдли будет тянуть вагонетку в одиночку. Но поскольку многие из арестантов уже знали о наказании, то удивленных возгласов, которые ожидал услышать Беллами, не последовало.

Как только перекличка и досмотр завершились, заключенные строем промаршировали на ПХД, ранее бывший территорией автостоянки — до того, как конфедераты захватили каменоломню и не стали использовать ее в качестве военно-исправительного учреждения ИДЧ-Р-156. Двадцать три арестанта представляли здесь как десантные войска, как пехоту, так и флот.

Когда-то в одноэтажной кухне с пристроенной столовой готовили еду и кормили рабочих каменоломни. Скорей всего, кормили на порядок лучше и в любом случае не теми помоями, какими каждый день давились узники. Сегодняшним утром заключенным подавали блюдо под названием «ФУ», или «фитиль уникальный» — то есть огрызок вяленого мяса, отмоченный в водянистом соусе и подаваемый на отсыревшем ломте хлеба.

Еда была отвратительной. Однако ввиду отсутствия выбора вкупе с тяжким трудом, что ждал людей впереди, арестантам ничего не оставалось кроме как поспешно глотать соленое месиво. Не жуя, и запивая огромным количеством воды. По словам медика, загремевшего в ИДЧ-Р-156 из-за ухода в СОЧи, такую «диету» составили специально, чтобы снизить вероятность гипертермии у заключенных.

Из-за больших габаритов Тайкусу требовалось куда больше калорий чем другим, поэтому он без лишних слов умял свою пайку и все остальное, чем поделились товарищи. Едва мужчина проглотил последний кусок, раздался вой Ревуна. Арестанты повалили из столовой наружу. Беллами отдал приказ построиться всем в колонну по два и повел группу вниз по извивающейся зигзагами дороге.

Сержант бежал трусцой, так что арестантам пришлось бежать следом за ним. К чести Беллами стоило признать, что он находился в хорошей физической форме. Настолько хорошей, что часть пути он бежал спиной вперед, зажав стек подмышкой и выкрикивая речевки.

Пятью минутами позже колонна добежала до ровной площадки, где стояла пара самосвалов, предназначенных для перевозки камней. Сам карьер располагался в конце узкого каньона с отвесными стенами. Процесс добычи камня происходил примитивней некуда — Тайкус считал, что дополнительный риск являлся частью наказания. Сначала, чтобы отделить тонны породы от скал, использовалась взрывчатка. Ту же взрывчатку применяли и для дробления крупных обломков, после чего размельченную породу грузили в вагонетки, которые затем опорожняли в ожидающие загрузки самосвалы.

Перед началом изнурительного процесса штрафники вновь построились для очередной переклички. Пока длился «подсчет голов», Тайкус, как и все остальные, глаз не спускал со стоящего перед строем ржавого металлического контейнера. Он знал, что каждого из собратьев-заключенных сейчас волнует только одна мысль — мысль о человеке, запертом внутри контейнера.

Будет ли жив Сэм Ласситер, когда сержант Беллами откроет ящик?

Ласситера приговорили к пяти суткам сидения в грузовом контейнере за плевок в лицо Беллами. Разумеется, Беллами упаковывал людей в «карцер» и за менее серьезные проступки. Только вот пребывание в ящике от двух дней и более, можно было автоматом считать смертным приговором. Это если учесть холодные ночи и тот факт, что Беллами снабжал провинившихся запасами кислорода процентов на пять ниже от необходимой для выживания нормы. Но Ласситеру уже случалось высиживать взаперти по три дня, и некоторые арестанты считали, что он вполне может осилить и четыре. Тайкус же размышлял по поводу того, когда придет его черед оказаться в железном ящике. Беллами угрожал ему множество раз, так что когда он воплотит в жизнь свои угрозы — вопрос времени.

Габариты стального контейнера составляли два с половиной метра в высоту, метр двадцать в ширину и два с половиной в длину. Заключенному в «карцер» полагалось одно солдатское одеяло, ведро, для оправления нужды, и пластиковая бутылка с водой. Еду давали дважды в день через узкую прорезь. Когда Беллами открывал дверь, Тайкус знал, что сержанту очень хочется увидеть лежащий на полу труп. Потому как смерть Ласситера послужит лишним доказательством того, что заключенные бессильны перед системой или Беллами — что по сути одно и то же.

Ржавый металл протестующе скрипнул, когда Беллами подошел к контейнеру и потянул на себя створку. Штрафники увидели Ласситера. Мужчина оказался не просто жив, да еще и сидел на отхожем ведре со спущенными штанами.

— Че вам надо, извращенцы? — прохрипел он. — Дайте мужику хоть немного побыть наедине.

Арестанты покатились со смеху. Их страх перед Беллами мгновенно улетучился. Сержант в сердцах захлопнул дверь и запер ее. Затем, повернувшись спиной к ящику, Беллами взглянул на уже притихших заключенных.

— Ладно, девочки, веселье закончилось. Вас ждут тонны камней…

В этот момент Ласситер просунул руку в прорезь для еды, схватил Беллами за ремень и рывком прижал сержанта к двери. Через ту же щель пленник воткнул в унтера заточку. Вцепившись в жертву, он вновь и вновь вонзал «перо» в тело Беллами под визг последнего. Вопли не смолкали до тех пор, пока прибежавшие охранники не освободили сержанта.

— Ну все, ты конкретно попал! Теперь хапнешь у меня по-полной, — обращаясь к Ласситеру и еле-еле сдерживая ярость, произнес Беллами, когда какой-то капрал из охранников, присев на корточки, разрезал рубашку сержанта и начал наносить био-клей на кровоточащие раны.

«Судя по количеству крови, — подумал Тайкус, — чтоб залечить такие раны, одним био-клеем Беллами не обойтись». Он улыбнулся и безмолвно поблагодарил Ласситера за скрасившую день выходку.

— Хотел бы я знать, куда теперь они его закроют, — произнес Тайкус вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я слышал, у них есть особое место для таких парней как Ласситер, — откликнулся сосед. — Место, где конфеды могут залезть в твою голову и покопаться в ней.

— Не знаю, что они планируют там найти, — невозмутимо ответил Тайкус, — но в любом случае им придется изрядно попотеть.

Штрафники спокойно наблюдали за тем, как вооруженные охранники пытаются повалить Ласситера на землю и надеть на него наручники. Тот вопил что-то невнятное, рычал и клацал зубами. Как только Ласситер успокоился, его взяли под локти и повели по дороге к баракам.

Ласситер резким движением высвободился из захвата охранников и пошел самостоятельно. Волосы на его голове превратились в нечесаную копну, на лице отросла многодневная щетина, а грязные лохмотья тюремной робы едва прикрывали могучий торс. Однако, несмотря на столь непрезентабельный вид, было что-то царственное в поступи бунтаря. «Вот уж действительно зачетный сукин сын», — подумал Тайкус.

Чуть поодаль, опираясь на охранника и прихрамывая, ковылял Беллами, пока подъехавшая машина не забрала его. Тайкус поднял лицо к яркому небу, закрыл глаза и улыбнулся. Он был уверен, что отсутствие Беллами освободит его от сомнительного удовольствия таскать вагонетку в одиночку.

— Разойтись и справить нужду перед началом работ, — распорядился капрал Картер. — Финдли, приготовься таскать тележку.

Проклятье.

«Полицай» получил приказ и был полон решимости проследить за надлежащим его исполнением.

В этот момент Тайкус заметил на земле около контейнера драгоценную тросточку Беллами. Она лежала, затоптанная в толстый слой пыли, и не привлекала ничьего внимания.

Тайкус опустился на колено перед тростью и, делая вид, что завязывает шнурки, подобрал ее. Один конец стека он продернул в штанину, а второй засунул за берцу ботинка. Запрятав таким образом трофей, Финдли поплелся к месту работы.

Всех штрафников за исключением Тайкуса погнали вдоль деревянной рампы (на которой стояла вагонетка), к огромной груде камней. Тайкусу же было приказано затащить тележку вверх по наклонной, чтобы остальные смогли загрузить ее.

Воздух уже прогрелся, так что перед тем как подойти к испещренной вмятинами тележке, Тайкус разделся по пояс. Напоминающая гроб вагонетка ездила по рельсам и весила минимум центнер, если не полтора. Чтобы ее таскать вверх по склону с пятипроцентной крутизной обычно назначали двух-трех заключенных, и поэтому Финдли прекрасно понимал, что ему придется несладко.

Тем не менее, столкнувшись с дилеммой — попросить помощника или же положиться на собственную силу, Тайкус решил выбрать второе. Он схватился за привязанный к вагонетке канат и, перекинув конец через массивное плечо, подался вперед. Ничем не занятые в данный момент охранники и штрафники замерли в ожидании зрелища.

Тайкус имел, что называется, косую сажень в плечах, и когда он, опустив голову, начал тянуть, зеваки увидели, как вздулись его толстые словно канаты мышцы. Скрипнул металл, колеса повернулись, и вагонетка сдвинулась с места. В скалистом склоне были вырублены ступеньки, и Тайкус, выбросив из головы мысли о тяжести груза, сосредоточился на том, чтобы не споткнуться. Один шаг, другой… с каждым шагом его цель становилась все ближе. Наконец, под аккомпанемент жидких аплодисментов, здоровяк добрался до самого верха. Управляемая рычагом металлическая пластина-барьер поднялась и подперла задние колеса вагонетки.

Даже капрал Картер не подверг сомнению право Тайкуса на отдых, пока остальные грузили в стальной короб куски гранита. Во время погрузки подъехал самосвал и встал кузовом к рампе. Когда вагонетка заполнилась, один из штрафников сбросил рычаг-фиксатор. Рельсы шумно задребезжали под тяжестью несущегося с горки груза. В конце пути вагонетка врезалась в специальные упоры и опрокинула груз в кузов самосвала. С гулким грохотом камни покатились по металлу. Когда все закончилось, штрафникам предстояло повторить весь процесс по новому кругу. Так продолжалось до тех пор, пока Тайкус не сделал еще четыре рейса вверх с вагонеткой и не услышал вой Ревуна созывающего всех на получение обеденного пайка. Сегодня в набор входили отсыревшие бутерброды, чашка с фруктами и энергетический батончик, который большинство арестантов приберегли на «потом».

К сожалению, вместе с едой прибыл и Беллами. Казалось, чувствовал сержант себя ничуть не хуже чем до нападения Ласситера. Он тут же начал прочесывать территорию в поисках повода для придирок.

Тайкус дожевывал обед, наблюдал за перемещениями Беллами и вдруг осознал истинную подоплеку происходящего. Недомерок не просто рыскал там и сям — он искал трость! Ведь Беллами понимал: объяви он о том, что его «символ власти» пропал, то первый же арестант, кто наткнется на стек, тут же его сломает. Тем более если учесть то, сколько людей пострадало от этой штуки. Несмотря на дискомфорт в ботинке, там, где проклятая палка натерла ногу, Тайкус не смог сдержать улыбки. Наблюдать за бесплодными метаниями паршивца было весело.

Ровно через тридцать минут обеденный перерыв закончился. Штрафники вернулись к работе, теперь уже под присмотром Беллами, который между делом успевал осыпать Тайкуса потоками брани.

Тайкус, в свою очередь, уже прилично устал. Подъем вагонетки изначально давался тяжело, теперь же стал совсем невыносимым. Ноги превратились в неподъемные чугунные болванки, время словно замедлилось, а дышать стало еще трудней, несмотря на дополнительный кислород из дыхательного аппарата.

— В чем дело, сержант? — издевался Беллами, стоя в полуметре от него. — Тренажер, о котором ты так мечтал, оказался слишком тяжелым для тебя? Как насчет того, чтобы отдать работу кому-то другому? Все, что тебе надо сделать — это лишь попросить.

Тайкус ничего не ответил — сил отвечать просто не было. Он продолжил подъем. Беллами шел рядом. Наконец, Финдли услышал, как упорный барьер с лязгом заблокировал колеса вагонетки, и осознал, что очередное путешествие наверх закончилось.

В довесок к жажде Тайкус почувствовал легкое головокружение. Но он знал, что сейчас важней всего сконцентрироваться на другом. Заметит ли Беллами приманку? И если да, то удастся ли осуществить остальную часть плана? Ответ не заставил себя долго ждать.

— Эй, сержант, — крикнул Картер. — Посмотрите… там, между шпалами, примерно на середине спуска. Это не ваш стек?

Тайкус проследил взглядом за указывающим жестом капрала и остался доволен тем, что увидел. Тайком отмытую во время обеда трость трудно было не заметить, и Беллами незамедлительно отправился к ней. Тайкус подождал, пока унтер отойдет от него примерно на дюжину шагов, увидел, что тот ступил между рельсов, и только тогда крикнул:

— Нет!

Его окрик утонул в шуме работающих рядом машин. Тайкус рванулся вперед, проявив неожиданную обеспокоенность о безопасности Беллами. Примерившись как следует, он толкнул бедром ответственного за тормозной рычаг арестанта. Тот упал на рукоять, послышался лязг упорного барьера, и вагонетка устремилась вниз.

В этот самый момент Беллами наклонился за тростью. Услышав наверху зловещий грохот, он поднял глаза и тут же выкинул вперед руки, словно хотел остановить стальную коробку. Через мгновение сержант осознал ошибку. Он повернулся, чтобы отпрыгнуть в сторону, но времени на прыжок уже не хватило. Хриплый крик Беллами прервался смачным ударом металла о плоть. Мужчину затянуло под колеса и разрезало на три окровавленных куска.

Все свидетели происшествия застыли в шоке, в том числе и капрал Картер, который порядком струхнул от того, что в случившемся ЧП обвинят его. Вместо того, чтобы повесить все на Тайкуса, крик об опасности которого слышали все, унтер обвинил незадачливого оператора тормозов в том, что тот не уследил за рычагом. Беднягу приговорили к пяти дням в контейнере, но продержался он только два. Все это было, как выразился Тайкус, «чертовски печально».