Южнее Гурона, штат Южная Дакота

Четверг, 15 ноября 1951 года

На первый взгляд заснеженный холм казался самым обыкновенным, однако гранитное основание, лежащее всего в нескольких футах под слоем почвы, было достаточно прочным, чтобы тысячи лет назад устоять перед натиском ледника, и, скорее всего, собиралось продержаться еще многие тысячелетия. Впрочем, для тех, кто укрылся на вершине, гораздо важнее было то, что холм представлял собой выгодную позицию: можно и за передвижением войск неприятеля наблюдать, и обороняться в случае нападения, если на то будет воля Господа.

Раньше в это время года дневная температура держалась около сорока градусов по Фаренгейту, но сейчас было на целых десять градусов холоднее — мрачное напоминание о том, что пришельцы-химеры изменили атмосферу Земли, подстраивая ее под себя. Дыхание лейтенанта Натана Хейла, который лежал на снегу и смотрел в бинокль на тянущееся внизу шоссе, создавало в воздухе белые клубы. Хейл был в теплой зимней куртке маскировочного белого цвета и таких же штанах, надетых поверх шерстяной полевой формы и термозащитного белья. Но он все равно мерз.

Хейл заставлял себя не обращать на это внимания, полностью сосредоточившись на наблюдении.

Он хорошо помнил эту белую ленту шоссе, по которому каждый год ездил с семьей в Гурон на ярмарку Южной Дакоты. От воспоминаний у Хейла защемило сердце: вот уже несколько месяцев прошло после возвращения в Соединенные Штаты, а он до сих пор не смог связаться с приемными родителями и названой сестрой. Его терзали вопросы, на которые не было ответов. Бежала ли семья на юг, в Небраску? Или же осталась на ранчо? Три поколения Фарли сражались с превратностями природы и экономики, с самой землей — и побеждали. Но с этим вторжением не могли справиться даже они.

Если семья осталась на ранчо, ей угрожает смертельная опасность. Завоевав бо льшую часть Азии и Европы, химеры принялись за Северную Америку. Уже в октябре под натиском захватчиков пал Чикаго, за ним последовали крупнейшие города Висконсина и Северной Дакоты. Сейчас враг продолжал продвигаться на юг, а войска армии Соединенных Штатов вынуждены были отступать; цитадель под названием Америка постоянно уменьшалась в размерах.

Но остановить химер было можно. Всматриваясь сквозь прозрачный занавес бесконечного снегопада, Хейл размышлял о том, что дальше к югу строится кольцо оборонительных башен, с единственной целью — прекратить продвижение химер. Вот только справятся ли они с задачей?

Хейл в этом сильно сомневался. Ему довелось служить в печально знаменитом третьем десантном полку, и он не понаслышке знал о зверствах, творимых в Англии. Поэтому Хейл был уверен: сколько бы оборонительных башен ни построило правительство, химеры остановятся лишь тогда, когда окончательно расправятся с врагами.

Его размышления прервал сержант Марвин Кавецки.

— Сэр, к нам гости… с северо-востока…

Кавецки сидел на корточках слева от Хейла, прильнув глазом к десятикратному оптическому прицелу снайперской винтовки «L-23 Фарай». У него на спине быстро рос холмик сухого снега.

До того Хейл смотрел на юг. Переведя бинокль влево, он убедился, что Кавецки прав. Из снежной пелены вынырнули три химерианских боевых зонда, они летели над шоссе, вспарывая полумрак лучами ослепительного света. Все три держались на высоте футов в шесть, рыская из стороны в сторону, словно гончие, бегущие по следу.

Само появление зондов говорило о многом. Хотя бо льшая часть мирного населения бежала на юг, в тылу врага продолжали действовать — и довольно успешно — группы сопротивления, такие как «Только свобода». Раз вонючки пустили вперед зонды, значит, боятся попасть в засаду.

Присутствие химер на шоссе 281 представляло собой ту самую развединформацию, добыть которую приказали Хейлу, Кавецки и рядовому Джиму Джасперу. О захватчиках до сих пор знали слишком мало, и каждую новую крупицу данных специалисты аналитической разведки использовали для создания так называемой информационной матрицы, значение которой было сложно переоценить.

Внезапно живот Хейла стянуло в тугой узел. Один из зондов, повернув от дороги, летел прямо на них! Еще больше снизившись, зонд держался всего в четырех футах от земли, судя по всему, полный решимости добраться до вершины холма. В луче прожектора, скользившем по земле перед зондом, мелькали снежинки. Неужели химеры обнаружили разведчиков? Или зонды изначально запрограммированы исследовать вершины холмов?

— Я взял его на мушку, — напряженно доложил Кавецки. — Скажите только слово.

Но Хейл не хотел говорить никакого слова, потому что, если бы Кавецки сбил зонд, вокруг разверзлась бы преисподняя. А если учесть, что маленький отряд углубился на три мили в «серую зону», отступить к своим будет невозможно.

Однако по мере того как аппарат продолжал подниматься по направлению к занятой ими позиции, шансы избежать столкновения исчезали.

Хейл уже открыл рот, чтобы отдать вынужденный приказ, но тут из кустов выскочил заяц-беляк. Зонд резко застыл на месте, и луч света метнулся вслед за бегущим животным. Заяц сделал не более десяти прыжков, как прогремел один-единственный выстрел. Зверек полетел кубарем, разбрызгивая кровь, и под конец замер на снегу.

Химерианский разведчик грозно повисел в воздухе, затем развернулся и полетел вниз по склону, обратно к шоссе.

Хейл поймал себя на том, что все это время провел затаив дыхание. Он наконец-то выдохнул, стараясь произвести как можно меньше шума.

— Джаспер, — прошептал Хейл, — как насчет запасного выхода? Возможно, он нам скоро пригодится.

Джаспер лежал, распластавшись на земле, в пяти футах позади. Он смотрел на запад, держа наготове автоматический карабин «М-5А2 Фолсом», прикрывая Хейла и Кавецки с тыла. Если кому-то из химер вздумалось двигаться на юг по шоссе 281, это еще не значит, что тем же путем пойдут вообще все химеры.

— Запасный выход открыт настежь, сэр, — доложил Джаспер. — Можем уходить в любой момент.

Хейл собирался сказать «понял», но тут под ним вдруг задрожала земля.

— Матерь божья, — пробормотал Кавецки, — а это еще что такое?

Хейл снова поднес бинокль к глазам и увидел, как слева из снежной вьюги вынырнула фаланга железноголовых. Само по себе это уже не сулило ничего хорошего, но Хейл знал, что по пятам за железноголовыми следует нечто гораздо более страшное. И был прав.

Сначала эта тварь показалась размытым пятном, бесформенной массой, которую с трудом можно было разглядеть в кружащемся снеге. Но через мгновение истязатель стал виден со всей отчетливостью. Чудовище имело в высоту футов тридцать, и с каждым шагом оно продвигалось по шоссе на целых двадцать футов. Тяжелая поступь огромных трехпалых ног отзывалась в земле дрожью, от которой клацали зубы у разведчиков. Этот урод мог изрыгать нечто похожее на напалм, а также пускать капсулы с разъедающим составом, которые взрывались при соприкосновении с твердым телом. Пара прицельных выстрелов из реактивного гранатомета могла бы завалить громадину, но у маленького отряда не было с собой такого мощного оружия.

Вдруг Хейл разглядел огромный тюк, пристегнутый к спине чудовища, и с облегчением вздохнул. Тюк означал, что истязателя в настоящий момент использовали для транспортировки снаряжения.

Не было никакой возможности определить, что находится в тюках, куда направляются химеры, с какой целью. Но над этими вопросами пусть ломает голову аналитическая разведка.

Земля задрожала сильнее. Появились еще два истязателя. Покатые спины чудовищ покрывал снег, из ноздрей вырывались струи согретого легкими воздуха. Все три мастодонта спешили на юг.

После того как они в конце концов исчезли в снежной пелене, Хейл опустил бинокль и приступил к записям. Он тщательно зафиксировал время, направление, в котором двигались химеры, а также количество представителей каждого вида. Химеры существовали разные, и аналитикам было полезно знать, какие именно участвуют в нападении на Северную Америку.

Когда последняя вонючка исчезла в белой мгле, Хейл убрал блокнот в нагрудный карман и застегнул клапан.

— Отлично, — сказал он так, чтобы услышали оба подчиненных. — Не знаю, как вы, а я бы не отказался сейчас от горячего душа и миски тех помоев, которыми кормят в нашей столовой. Так что давайте убираться отсюда ко всем чертям… Но помните, у этих тварей по шесть глаз, и не высовывайтесь.

Сержант Кавецки уже успел понюхать пороху, поэтому знал, что замечание относится к Джасперу. Тот хоть и побывал в паре мелких стычек, еще не обладал достаточным опытом — особенно для «часового». Эти элитные подразделения набирались из ветеранов сухопутных сил и морской пехоты, предпочтительно бывших десантников, — великолепным примером чему служил Хейл. Сыворотка, разработанная Агентством специальных научно-исследовательских проектов (АСНИП), позволяла «часовым» выздоравливать после ранений, которые в другом случае считались бы смертельными, но даже «тараканий сок», как называли ее солдаты, не мог спасти от последствий прямого попадания химерианской мортиры.

Так что уровень потерь оставался высоким, и такие новички, как Джаспер, встречались среди «часовых» все чаще и чаще. Им надо было еще многому научиться.

Джаспер прекрасно сознавал, что ветераны пристально наблюдают за ним. Он по-пластунски прополз к склону, а затем соскользнул вниз головой вперед. Снег забрался в расстегнутый ворот, неприятно холодя шею. Джаспер развернулся и начал тормозить ногами. Спустившись, он укрылся за группой заснеженных валунов.

Быстро оглядевшись по сторонам, Джаспер убедился, что вокруг все спокойно, и поднял вверх большой палец.

Следующим с пригорка спустился Кавецки, и сразу же за ним — Хейл. Все трое направились обратно той же самой дорогой, какой пришли сюда, — по дну оврага. В голове шел Хейл, следом Кавецки, замыкал Джаспер. Идти в арьергарде было нелегкой работой: время от времени Джасперу приходилось останавливаться, чтобы проверить, что творится с тыла, после чего нужно было нагонять товарищей.

Сейчас овраг был сухим, но весной его до половины заполняли талые воды. Разведчики вышли к полузамерзшему ручью. Сквозь полыньи в корке льда виднелась струящаяся вода. Ее веселое журчание звучало мелодией, которой задавал ритм размеренный хруст снега под подошвами ботинок, изредка перемежающийся треском ломающегося льда.

Район высадки оставался в добрых двух милях южнее, но Хейл, понимая, что самолету вертикального взлета и посадки (коротко — СВВП), чтобы туда долететь, потребуется какое-то время, включил рацию.

— «Браво-шесть» вызывает «Эхо-три»… Как слышно? Прием.

— Говорит «Тройка», — тотчас последовал ответ. — Слышу вас прекрасно. Прием.

— До места около сорока пяти минут, — продолжал Хейл, — а мы уже замаялись тащиться на своих двоих. Прием.

— Можете больше ничего не говорить, — весело отозвался «Эхо-три». — Мы с Мерилин уже в пути. Прием.

Маневрировавший между полыньями Хейл усмехнулся. Латаный-перелатаный СВВП нес на левой стороне фюзеляжа мастерски сделанный портрет Мерилин Монро в минимальном наряде.

— Жду не дождусь, когда увижусь с ней, — искренне произнес Хейл. — Конец связи.

После этого дорога к месту высадки превратилась в одну сплошную полосу препятствий. Чтобы обойти глубоководные участки, нагромождения валунов и тонкий лед, разведчики то и дело переходили с одной стороны ручья на другую.

Слева и справа в ручей впадали протоки, берега становились все выше, и постепенно он превратился в речку. Хейл относился к этому обстоятельству со смешанным чувством: хотя тридцатифутовые откосы позволяли передвигаться, оставаясь не замеченными противником, в случае чего выбраться отсюда было бы практически невозможно.

Однако все шло гладко — до тех пор пока Хейл, завернув за поворот, вдруг не застыл на месте. С высокого берега над головой оторвалась стена снега и мерзлой земли. Огромная груда тяжело рухнула в реку, образовав минутную плотину, которую быстро унесло прочь.

Кавецки, шедший по пятам за командиром, остановился.

— Боже, сэр, это еще что за черт…

Покачав головой, Хейл поднес палец к губам.

— Слушай! — прошипел он.

Сначала разведчики ничего не услышали, но затем их ушей достиг слабый рокот, а земля под ногами задрожала.

— «Копальщик»! — крикнул Хейл.

И тут же шедший позади Джаспер заорал во все горло:

— Контакт с неприятелем!

Через долю секунды он открыл огонь из карабина.

Однако времени разглядеть, что имел в виду Джаспер, не было: в реку упал новый пласт земли, после чего из обрывистого берега показалась вращающаяся головка бура, следом за которой на поверхность вырвалась цилиндрическая машина размером с паровоз. Тяжело вздрогнув, она остановилась, наполовину нависнув над речкой. Снег, падающий на химерианский механизм, мгновенно превращался в пар.

Хейлу уже приходилось видеть подобные машины, еще в Англии; именно с их помощью был затоплен Лондон. С металлическим лязгом открылся люк, и оттуда выбрался десяток вооруженных до зубов гибридов. Спрыгнув на мелководье, они перекрыли разведчикам дорогу к отступлению. Хейл лихорадочно осмотрелся по сторонам, ища путь для отхода, однако было уже слишком поздно. Сзади Джаспер продолжал стрелять короткими очередями вверх по течению.

— Сэр, это атакующий зонд! — крикнул он. — Мне в нем даже вмятины не сделать!

«Неужели нас обнаружил еще тот, первый зонд? — подумал Хейл. — „Копальщик“ и атакующий зонд действуют заодно? Или, быть может, разведгруппа просто оказалась не в том месте не в то время?»

В этом заключалась главная проблема войны с химерами — ни в чем нельзя быть уверенным. Впрочем, сейчас это не имело значения, поскольку у людей не было иного выхода, кроме как принять бой. Зонд открыл огонь, и в воздух взметнулись гейзеры снега, земли и воды. «Часовые» поспешили укрыться за россыпью гладких валунов.

— Я разберусь с зондом, — угрюмо сказал Хейл, откладывая ружье. — А вы займитесь гибридами.

Кавецки и Джаспер, кивнув, переключили внимание на «копальщика», от которого все еще исходил пар, а Хейл приготовил к стрельбе «беллок». Этот автоматический реактивный гранатомет, который Хейл носил за спиной, был самым мощным оружием, имевшимся у группы.

Зонд состоял из центрального отсека, сенсоров и пары емкостей с боеприпасами. Сверкали вспышки выстрелов, пули с визгом отлетали от валунов, за которыми спрятался Хейл. Чтобы хорошенько прицелиться, Хейлу надо было на какое-то время высунуться из укрытия. По опыту он знал, что есть только один способ подбить машину — поразить ее в мощный щит.

Выждав паузу между неприятельскими очередями, Хейл приподнялся над валунами, выстрелил, снова пригнулся, затем опять высунулся, чтобы сделать еще несколько выстрелов. Большинство реактивных гранат, оставив за собой огненный след, попали в цель. Каждое попадание сопровождалось взрывом и клубами черного дыма. Нагрузка на щит зонда быстро достигла предела.

Смещаясь в сторону, чтобы уйти с линии огня, Хейл вдруг почувствовал, что задело левую руку. Боль была адская, но Хейл выпустил еще одну гранату, прежде чем снова укрыться за валунами.

Казалось, битва на выносливость длилась вечно, хотя на самом деле прошло всего несколько мгновений. Наконец из корпуса агрегата взвилась тоненькая струйка черного дыма, и он начал терять высоту. Тем не менее зонд продолжал вести огонь, не выпуская Хейла из-за россыпи камней. Тут сухо щелкнул затвор «беллока», свидетельствуя о том, что гранаты закончились. Отбросив гранатомет, Хейл схватил дробовик «Россмор-236». Эту двустволку никак нельзя было назвать последним словом техники, но она надежно всаживала во врага мощный заряд дроби, что не раз спасало жизнь Хейлу в Англии.

Едва взяв ружье двенадцатого калибра на изготовку, Хейл услышал громкий рокот. Зонд очутился прямо у него над головой. Вскинув ружье, Хейл выстрелил из обоих стволов. Отдача больно ткнула в плечо. Раздался оглушительный грохот. Химерианская машина получила два заряда картечи с расстояния меньше шести футов. Дернувшись кверху, зонд взорвался, осыпая Хейла дождем мелких осколков. Они обожгли тело в нескольких местах, однако Хейл был доволен: угроза ликвидирована.

Кавецки слышал за спиной взрывы, но времени обернуться не было — сержанта полностью занимала перестрелка с гибридами.

Одна из самых многочисленных разновидностей химер, гибрид отличался редкой выносливостью и небывалым умением приспосабливаться к окружающей среде. Обыкновенный гибрид отдаленно напоминал гуманоида, если не считать шести глаз и острых как иглы клыков, которыми был усажен рот: все это было следствием чуждого вируса, расщеплявшего человеческое тело на составные части, чтобы затем создавать новые формы, наилучшим образом подходящие к выполнению конкретной задачи.

— Вон за тем выступом целая свора вонючек! — крикнул Джаспер. — Я их гранатой достану!

— Только смотри, чтобы гады тебя не пометили! — предостерег Кавецки.

Но голова и плечи Джаспера уже торчали над камнями.

Джаспер выстрелил из подствольного гранатомета, и, когда граната устремилась к цели, один из гибридов выпустил метку целенаведения. Метка попала в Джаспера, но не причинила какого-либо заметного вреда. «Часовой» быстро нырнул за валуны.

За мгновение до того как взрывом гранаты гибриду оторвало голову, он успел выпустить дюжину пуль, которые понеслись вперед в поисках метки.

— Нет! — в отчаянии воскликнул Кавецки, но было уже слишком поздно.

Сверкающая стая покружила у Джаспера над головой, затем все двенадцать пуль одна за другой прошили рядового. Такого не мог выдержать даже «часовой»; Джаспер судорожно дернулся, приняв всю дюжину разрывных снарядов.

Как раз в этот момент подоспел Хейл. Перезарядив «беллок», он обрушил на вражеские позиции ураган реактивных гранат. С жуткими криками гибриды гибли, разметанные на куски. Некоторые, загоревшись, лихорадочно заметались в попытках сбить пламя и угодили под прицельный огонь Кавецки. И вдруг на изуродованное взрывами русло реки опустилась неестественная тишина. Казалось, через целую вечность — хотя в действительности все продолжалось лишь несколько минут — бой закончился.

Опустившись на корточки перед растерзанным телом Джаспера, Хейл угрюмо снял с молодого «часового» личные солдатские жетоны и бросил в карман. Затем, с расторопностью, порожденной горьким опытом, забрал у Джаспера все, что могло понадобиться оставшимся в живых.

Как ни хотелось унести тело с собой, чтобы похоронить подобающим образом, приходилось учитывать, что до места высадки еще около полумили и что сюда, вероятно, спешат другие химеры. Поэтому Хейл выдернул чеку из термитной гранаты, бросил ее рядом с убитым и отбежал подальше. Кавецки поспешил за ним.

Сверкнула яркая вспышка, переросшая в ослепительное свечение: порошкообразный алюминий вступил в реакцию с оксидом железа, вследствие чего образовались расплавленное железо и окисел алюминия. Даже на удалении в добрых тридцать шагов Хейл ощутил волну обжигающего воздуха. С громким треском взорвался с десяток забытых патронов.

Хейлу хотелось что-то произнести, поблагодарить Джаспера за принесенную жертву, однако времени не было. Снова загремели выстрелы — это Кавецки палил из «фарая» вверх по течению.

— Лейтенант, к нам пожаловали ревуны… Шесть, теперь уже пять, все направляются на юг.

Хейл вздохнул.

— Отлично, — сказал он, отбрасывая разряженный гранатомет и заменяя его карабином Джаспера. — Уносим ноги.

Разведчики устремились вперед быстрой трусцой. Когда они пробегали под «копальщиком», в нос ударил сильный запах озона. По воде, доходившей до колена, бойцы перебрались на противоположный берег. Хейл на бегу говорил в закрепленный у рта микрофон рации. После каждой сжатой порции слов следовал перерыв на то, чтобы вдохнуть воздух.

— «Браво-шесть» вызывает «Эхо-три»… Один погиб… За нами пять ревунов… На юг по руслу реки… Время прибытия… через десять минут… Прием.

— Говорит «Тройка», — угрюмо ответил пилот. — Двигайтесь к месту высадки… О ревунах позаботимся мы. Конец связи.

Судя по голосу, пилот был уверен в собственных силах, однако у Хейла были на этот счет большие сомнения. И они увеличились, когда ревуны, четырехлапые химеры размером со льва, издали протяжный, леденящий душу крик, за который и получили название. По звуку Хейл понял, что враг уже близко.

— Давай их немного задержим! — проговорил Хейл, как только они миновали излучину реки.

Он встал и развернулся. От ружья пришлось отказаться: оно было очень действенным на близком расстоянии, но Хейл не испытывал ни малейшего желания общаться с ревунами вплотную. Кавецки открыл огонь первым. Химера, бегущая впереди остальных, упала, пропустив вперед другого ревуна, затем с трудом поднялась и захромала вперед. Тем временем разведчики, чуть замедлив продвижение врага, поспешили дальше.

Бег давался с большим трудом. Обледенелые валуны были предательски скользкими, тяжелые армейские ботинки месили ледяную воду. Два бойца зигзагами пробирались по руслу, стараясь избегать камней и участков с тонким льдом.

Впереди показался самолет, он летел прямо на них, держась всего в десяти футах выше обрывистого берега. Ревя двигателями, «Мерилин» промчалась у разведчиков над головами, и Хейл ощутил потоки воздуха от винтов.

Пилот открыл огонь. Обернувшись, Хейл увидел завесу из мелких брызг: сотни пуль на огромной скорости вспарывали воду, а затем и приближающихся ревунов. С отчаянными криками химеры падали, окрашивая реку кровью. Алая волна быстро докатила до ботинок Хейла.

— Передай «Мерилин», что я люблю ее, — с чувством произнес в микрофон Хейл, провожая взглядом мелькнувший над головой самолет.

Пролетев выше по течению, самолет покачал крыльями, затем с ревом набрал высоту, чтобы отыскать безопасное место для посадки. Десять минут спустя двое из трех бойцов разведгруппы благополучно поднялись на борт и пристегнулись ремнями.

Операция прошла успешно — но стоило ли платить за нее такую цену? Не была ли гибель Джаспера напрасной? Или же его смерть стала лишь еще одной жертвой в войне, где они обречены на поражение?

Закрыв глаза, «часовой» откинул голову на переборку. Организм был измучен до предела, но сон никак не приходил. В стиснутом до боли кулаке были зажаты два солдатских жетона.