1990-е, Москва
Работа по созданию живого музея подходила к концу. Альберт был счастлив: мечта всей его жизни — создание музея рода Барятьевых — воплощалась.
Костюмы и посуду из ящиков подвала Альберт с Наденькой достали и перенесли в дом.
В одном из сундуков нашли скатерть и после чистки накрыли ею стол для спиритических сеансов в гостиной.
Серебряная посуда была начищена до блеска, фарфор отмыт от вековой пыли до сияния. Фамильную посуду планировали использовать только для приемов особо важных гостей. Приятель Наденьки Гоша, постановщик света из театра, к ранее установленным световым эффектам под чутким руководством Альберта добавил новые.
Все было готово к открытию музея и приему посетителей. Альберт с Наденькой придумали программу для гостей, пригласили артистов. К делу подключилась и Марфа, которую Наденька все-таки пригласила. Ее участие в мероприятиях было ценно для Барятьевых, так как Марфа имела выход на столичный бомонд, знала, кто чем дышит и кого чем можно заинтересовать.
В типографии отпечатали изящные карточки с вензелями, в стиле девятнадцатого века, с именными приглашениями на бал в родовое гнездо дворянского рода князей Барятьевых. И в маленьких очаровательных конвертиках отправили их банкирам, воротилам столичного бизнеса и другим представителям местной элиты.
В хлопотах Наденька ожила, расцвела и похорошела. Альберт тоже приободрился и даже помолодел.
В доме стоял гвалт: шли последние приготовления к приему гостей, накрывая столы, суетились нанятые из ресторана официанты.
В голубом длинном платье с затянутой талией и лифом, подхваченным у бедер лентами, с накинутой на плечи парчовой накидкой, отороченной темным мехом, Наденька была удивительно хороша. Тяжелые старинные серьги, украшенные камеями, подчеркивали ее прекрасные фиалковые глаза и придавали им особую, таинственную глубину.
Альберт с гордо вскинутой головой, во фраке и с цветком в петлице выглядел настоящим князем. Они с Наденькой представляли замечательную пару, которая будто сошла с огромного фамильного портрета, висящего на стене.
Марфа тоже блистала старинным нарядом, который по этому случаю специально заказала в ателье. В платье с кринолином, с высокой старинной прической, украшенной жемчугом и перьями, она была неотразима.
Домработница Мария и недавно принятая на работу Сима также были одеты соответствующе: в длинные платья с пышными юбками.
Особняк переливался фантастическими разноцветными огнями в темной бархатной ночи. Деревья и клумбы, украшенные крохотными мерцающими лампочками, то пылали алыми рубинами, то сверкали изумрудами, то вдруг становились синими, как волны океана, то взрывались золотом — миллионами солнечных капель.
Весь переулок был заставлен дорогими автомобилями гостей. Именитые особы все прибывали и прибывали. С горящими глазами и голливудской приклеенной улыбкой Марфа металась меж гостей, без конца здоровалась, целовалась с ними и знакомила с хозяевами.
В ожидании торжественной части открытия живого музея гости с любопытством осматривали таинственный особняк, о котором были наслышаны. Официанты сновали среди присутствующих с прохладительными напитками и шампанским.
Громко пробили старинные часы, и гостей пригласили в огромный полуосвещенный зал за сервированные столики. В середине каждого столика в серебряном ведерке со льдом красовалось шампанское.
В глубине зала на возвышении колыхался темно-вишневый занавес с тяжелыми кистями.
Когда гости расселись за столиками, послышались вкрадчивые, волшебные звуки фортепиано. Стал постепенно гаснуть свет, и, колыхнувшись, наконец раздвинулся занавес.
На белом полотне возникла картина: под протяжную русскую старинную песню на фоне потянутых ряской болот мужики бодро строят терем. Из левых кулис появился мужчина во фраке и в наступившей тишине стал читать дневник князя Барятьева, прапрадеда Альберта.
По мере того как он говорил, менялись картины и музыка.
И вот на сцене в узнаваемой гостиной особняка внезапно появился черный гроб и распростертый на полу мужчина.
По залу пробежал ропот, некоторые дамы взвизгнули от страха. А чтец загробным голосом продолжал повествование истории семейства.
Порой его сменяли актеры в костюмах и разыгрывали сценки из жизни рода.
В конце представления на сцену вышел сам Альберт Барятьев и закончил представление исполнением романса «Белой акации гроздья душистые».
Зал взорвался бурными аплодисментами.
Стоя у дверей рядом с Наденькой, Марфа ликовала и взволнованно шептала ей на ухо:
— Ура, все получилось! Этим денежным мешкам все понравилось. Даже и не думала, что они такие сентиментальные. Они даже подпевают Альберту!
— Это здорово, что понравилось, но очень хочется, чтобы они к нам ходили постоянно.
— Погоди, — жарко шепнула Марфа, обдав щеку Наденьки своим дыханием. — Вот мы спиритический сеанс проведем, они валом сюда повалят. Ты помнишь, какие у нас были очереди? У этих придурков у каждого свой экстрасенс имеется, к колдунам ездят… А мы им встречу с душами покойников устроим, это зрелище почище гадалок будет.
Торжественная часть закончилась, и Марфа объявила благотворительный аукцион. Разыгрывались старинные безделушки, не имеющие особенной ценности. Марфа сумела создать атмосферу бешеного азарта, и гости как безумные выкрикивали все бо́льшие и бо́льшие суммы.
Альберт на правах хозяина пригласил всех пройти в гостиную, где гостей ожидал роскошный ужин — искусно приготовленные блюда по рецептам девятнадцатого века: филе говяжье, фаршированное каштанами, жаркое из тетерева, фаршированные рябчики под нежнейшим соусом из шампиньонов, сочный, румяный круг буженины, белотелый судак, обложенный коралловыми раками, артишоки по-лионски, зернистая икра, устрицы. А на десерт бланманже миндальное, желе из барбариса, желе лимонное со свежими и отварными фруктами.
Все было продумано до мелочей.
Благодаря убранству и освещению старинными канделябрами со свечами гостиная напоминала старинный зал, что очень понравилось гостям. Меню было тщательно продумано, и до Наденьки доносились довольные реплики. Одна дама говорила другой, что в следующий раз явится сюда обязательно в длинном бальном платье. Другая заявила, что надо попросить хозяев, чтобы они устраивали танцы.
— Бал, хочу настоящий бал! — лепетала она.
Марфа сновала между гостями, с одними беседовала, с другими смеялась. А вскоре Наденька натолкнулась на нее в укромном уголочке, в холле, где она восседала на диване в объятиях молодого мужчины. Наденька сделала вид, что не заметила подругу, но тут же не преминула сказать Альберту об этом.
Время близилось к рассвету, и Наденька так устала, что с трудом держалась на ногах.
Гости неохотно покидали дом, многим так понравилось, что они подходили к хозяевам, благодарили и просили повторить мероприятие.
Одна молоденькая топ-модель восхищенно воскликнула:
— Вот если бы вы настоящие балы проводили, как в старину! И чтобы все дамы в длинных бальных платьях…
— Мы подумаем об этом, — галантно поцеловал ручку гостье Барятьев.
— Подумайте, — засмеялся спутник топ-модели, рыжеволосый румяный толстячок-банкир. — А мы за ценой не постоим.
Последней покидала дом Марфа. Расцеловавшись с Наденькой, она, возбужденно блестя глазами, пропела:
— Восхитительно! Я в восторге! Все прошло лучше, чем я ожидала. Осталось провести спиритический сеанс — и они наши.
— Они праздника хотят, балы им подавай, — устало улыбнулась Наденька.
— А мы расписание мероприятий составим, как в театре, — засиял Альберт.
Сегодня он был по-настоящему счастлив, сегодня был его настоящий триумф, ни одни аплодисменты, ни один самый лучший успех в актерском мастерстве не вызывал такой радости в его душе.