Уточнив все детали относительно похорон, Диана сразу из бюро ритуальных услуг поехала в консерваторию.

Лурье на месте не оказалось, и секретарша направила девушку к заместителю директора Игорю Алексеевичу Фарятьеву.

Когда Диана вошла в кабинет, импозантный мужчина поднялся ей навстречу, вышел из-за стола и усадил посетительницу.

— Вы, должно быть, Диана Глебовна, руководитель кинотеатра, где работала наша любимая и глубокоуважаемая Виолетта Генриховна?

— Да, — удивилась Диана. — Как вы догадались?

— Трудно не догадаться, — загадочно улыбнулся Игорь Алексеевич.

— Ах, вам, наверное, секретарша позвонила, пока я к вам шла, — засмеялась Диана.

Вместо ответа он лукаво улыбнулся.

— Вы удивительно красивая женщина, Диана Глебовна, вам наверняка постоянно об этом говорят, — подмигнул Фарятьев.

— Спасибо, — немного смутилась Диана.

— Может быть, хотите кофе? У меня замечательный кофе, растворимый в гранулах.

— Нет, благодарю, давайте сначала лучше решим вопрос с похоронами.

— Да, конечно, — сник замдиректора. — Мы можем полностью оплатить похороны, ведь Виолетта Генриховна проработала в консерватории много лет, некоторые ученики Вебер состоятельные люди и могут материально поучаствовать в этом.

— Но кинотеатр тоже готов выделить определенную сумму, — решительно произнесла Диана.

— Вы можете приобрести венки, а оставшуюся часть денег потратить на поминки. Здесь неподалеку находится очень приличное кафе, после похорон соберемся там и помянем Виолетту Генриховну.

Диана согласилась.

— Пожалуй, это будет разумно. На каком кладбище мы ее будем хоронить?

— Этот вопрос мы тоже решим…

Следующие несколько дней пролетели в бесконечной суете. Диана вместе с Фарятьевым моталась то в похоронную контору, то в различные официальные учреждения, то в кафе, то на кладбище.

Похороны прошли торжественно, проститься с музыкантшей пришло очень много народу, и многие поехали в кафе на поминки.

Диану усадили во главе стола вместе с руководством консерватории и ученицей Виолетты Генриховны известной певицей Элеонорой Разумовской.

Так как в кинотеатре были аншлаги, шел новый зарубежный фильм, то от всего коллектива присутствовала только Диана. На похороны пришел и следователь Егор Суржиков.

За столом Диана оказалась между Фарятьевым и кадровичкой Ирмой Юрьевной. Фарятьев соседствовал с Элеонорой Разумовской, а Суржиков сидел рядом с директрисой консерватории Лурье.

Первой проникновенную речь об утрате преподавательницы сказала певица Разумовская.

— Виолетта Генриховна была мне настоящим другом, мне теперь не с кем посоветоваться или поделиться своими секретами. Это тяжелая утрата, — всхлипывая, закончила она.

За ней слово взяла Лурье. Ее выступление было красивым и официозным. Каждый присутствующий нашел что сказать хорошего о погибшей Вебер.

Стол был заставлен всевозможными закусками и деликатесами. Черная и красная икра соседствовала с севрюгой и чавычой, разными ассорти и салатами. Горячие блюда и десерт подавались по выбору. Были даже блины, правда, не с медом, как положено на поминках, а с красной икрой.

Выпив и закусив, народ разговорился.

— Она была у меня в гостях в последний раз перед моей поездкой в Милан, — вспоминала Элеонора Разумовская. — Мы долго беседовали…

— На жизнь, наверное, жаловалась бедняжка, — ввернул Фарятьев.

— Жаловалась, — сверкнула сердитым взглядом Элеонора. — Бедная Виолетта Генриховна выживала как могла, а вы вспомнили о ней, только когда она умерла.

— Так помогла бы своей любимой преподавательнице, — язвительно пропел Фарятьев. — Ты у нас богатая и успешная. Можешь себе позволить благотворительность.

Элеонора слегка перебрала коньяка и опьянела.

— Я как раз ей и помогала! — запальчиво ответила она. — Но ты сам знаешь, Виолетта Генриховна все деньги на ноты спускала!

Фарятьев подлил ей еще коньяка, Диана заметила, что замдиректора осознанно подпаивает певицу.

Подхватив свой бокал, Игорь Алексеевич проговорил:

— Давай выпьем за Виолетту, царство ей небесное.

Диана решила вмешаться и, потянувшись за салатом, будто невзначай смахнула бокал Элеоноры на пол.

— Ой, извините за неловкость, — прощебетала она.

Щелкнув пальцами, Фарятьев крикнул:

— Эй, официант, принесите даме новый бокал!

Но Разумовская почувствовала себя нехорошо и от новой порции алкоголя отказалась. А когда официант поставил рядом с ней пустой бокал, Диана поскорее наполнила его минеральной водой и подала Элеоноре.

Та благодарно кивнула и поднесла бокал к губам.

Фарятьев недовольно хмурился, а Элеонора вскоре встала из-за стола и, пошатываясь, направилась в фойе.

— Я провожу, — так же пошатываясь, поднялся Игорь Алексеевич.

— Давайте лучше я, — вскочила Диана и догнала певицу, взяв ее под руку.

Девушки вышли в фойе и сели на диван у открытого окна.

— Извините, я перебрала немного, не каждый день лучших друзей теряешь, и я, наверное, поеду домой сейчас. Очень жаль, что так получилось, — виновато улыбнулась Элеонора. — А тут еще Фарятьев. — Разумовская добела сжала кулачки. — Ненавижу его!..

— Не обращайте внимания, — вздохнула Диана.

— Вы Диана, да? Мне Виолетта Генриховна много рассказывала о вас, — вдруг без всякого перехода изрекла Элеонора. — Вы очень хорошая, я бы хотела с вами подружиться.

— Я буду очень рада, — улыбнулась Диана.

Элеонора покопалась в сумочке и вытащила визитную карточку.

— Вот возьмите, позвоните мне завтра вечером, я буду свободна, можем встретиться и поговорить.

Проводив Элеонору до машины, Диана вернулась за стол.

Народ уже основательно нагрузился, кто-то заканчивал горячее, а кто-то уже принялся за десерт. За столом стоял гвалт. Говорили все одновременно. Повод, по которому собрались, как будто забылся.

Лурье обсуждала с композитором проблему, связанную с неукомплектованностью штата преподавательского состава.

— Старые уходят, а ведь новых хороших педагогов по пальцам можно пересчитать, — горячилась директор. — Вы вспомните, когда вы учились…

— Да и молодежь сейчас не та, — вздыхал композитор.

Фарятьев переместился со своего места на место Дианы и, сощурившись, что-то тихо втолковывал Ирме Юрьевне. Суржиков, вытянув шею, с любопытством прислушивался к их разговору.

Диана опустилась на место Фарятьева, и до нее донеслось:

— Уверен, что Виолетта этой выскочке их подарила.

— Да брось ты, — прошипела Ирма Юрьевна. — Она при жизни никогда бы с ними не рассталась, а вот завещать ей могла. Нужно про завещание узнать, наверняка оно есть.

— А где узнать? — пробурчал Фарятьев.

— Так ведь… — Недоговорив, Ирма Юрьевна заметила Диану и замолчала.

— Ну? Где? — недовольно забубнил Игорь Алексеевич.

Ирма Юрьевна украдкой толкнула его в бок, он обернулся и тоже увидел Диану.

— А где Элеонора? — мрачно спросил он.

— Домой уехала, — мило улыбнулась Диана.

— Как домой? — разозлился Фарятьев. — Вот и видно, как она любит свою учительницу! Как, однако, слава портит людей!

— Вы несправедливы к ней, она как раз очень переживает смерть Виолетты Генриховны, ей даже плохо стало, — заступилась за Элеонору Диана.

— Меньше коньяка надо жрать, — хихикнула в кулачок Ирма Юрьевна.

За окнами стемнело, люди стали прощаться и покидать кафе. Ушла директор в сопровождении композитора, за ней стали подтягиваться к выходу и остальные.

Вскоре в зале остались Фарятьев, Ирма Юрьевна и Диана с Суржиковым.

Фарятьев сильно напился, Ирма Юрьевна с помощью Суржикова с трудом вывела его на улицу и усадила в такси. Ирма Юрьевна поехала с ним, а Диана и следователь пошли пешком к метро.

— Как вам мероприятие? — вздохнула Диана.

— Колоритное, — усмехнулся Суржиков. — Кстати, а о чем говорили ваши соседи по столу?

— Про какое-то завещание…

— Завещание? — растерянно повторил следователь. — Действительно, надо узнать, оставила ли Вебер завещание.