Зная, со слов Башлыкова, что Маргарита Вишневская фотомодель и участница конкурса красоты 2014 года, Суржиков связался с устроителями конкурса и выяснил, что девушка уроженка Фатежа. Он обратился к коллегам из Фатежского следственного управления и вскоре все узнал о семействе загадочной Маргариты.

Для того чтобы установить личность погибшей Инги Крыловой, Суржиков отправился в небольшой городок Фатеж Курской области, где проживали родители пропавшей девушки.

Несмотря на скверные дороги, комфортабельный автобус довольно быстро довез его до небольшого городка со старинной архитектурой. По пыльным улочкам среди чахлой растительности разгуливали разжиревшие несушки и важные гуси.

Разыскать двухэтажный деревянный дом, где на втором этаже проживала мать Маргариты Вишневской, не составило труда. Дверь открыла седая женщина в очках, со старомодной прической и жестким выражением лица.

– Вам кого? – подозрительно уставилась она на Суржикова.

– Вы Галина Витальевна? – вздохнул следователь.

– Я, – удивленно отозвалась мать Маргариты. – А вы кто будете и зачем я вам понадобилась? – с ноткой тревоги поинтересовалась она.

Суржиков представился, по привычке развернув свое удостоверение.

– И чем я заинтересовала следователя из Москвы? – испуганно воскликнула она. – Неужели мои девицы что натворили?

– Может быть, пригласите войти? – спросил Суржиков.

Галина Витальевна провела его в уютную, стерильно убранную двухкомнатную квартирку.

Расправив скатерть на столе, она кивнула на крепкий, обитый зеленым велюром стул.

Суржиков сел, Галина Витальевна устроилась напротив и, не сводя испуганных глаз с гостя, сказала:

– Я вас слушаю…

Следователь вытащил из папки фотографии и придвинул ей первый снимок – с Маргаритой.

– Вам знакома эта особа?

Женщина заволновалась:

– Это моя младшая дочь, но она живет с отцом. Что она натворила?

Не отвечая, Суржиков задал другой вопрос:

– А где ваша старшая дочь?

Мать занервничала:

– Инга уехала в Курск учиться. Она бухгалтер, но решила повысить квалификацию.

– Боюсь, что в Курске ее нет. – Он вытащил другую фотографию и осторожно подвинул к ней. – Эта девушка вам знакома?

Впившись взглядом в снимок, женщина сильно побледнела, внезапно откинулась назад и замерла.

Суржиков вскочил, попытался привести ее в чувство, но не смог. Он вызвал «Скорую помощь» и перенес бесчувственную хозяйку на диван. Затем позвал соседку из квартиры напротив, та принесла нашатырь, и общими усилиями, они наконец привели женщину в себя.

Открыв глаза, Галина Витальевна застонала.

– Я не хочу жить, мне незачем больше жить…

Соседка нагнулась над ней:

– Ты что, Галя, такое говоришь?

Взгляд соседки невольно упал на фотографии. Она подошла к столу, взяла снимок Инги и в ужасе выпустила из рук.

– Что это? Труп?

– То, что видите, – угрюмо буркнул Суржиков.

В дверь позвонили, и он пошел открывать. Соседка, охая и ахая, капала себе в стакан валокордин, приговаривая:

– Это что же такое делается!

Сделав укол Галине Витальевне, врач «Скорой помощи» еще раз померила ей давление. И, покачав головой, сказала, что госпитализация необходима, скомандовала принести носилки и забрала у Суржикова свидетельницу.

Следователю пришлось довольствоваться обществом соседки. Словоохотливая женщина рассказала, что Вишневские давно разошлись и отец Инги оставил бывшей жене и старшей дочери квартиру, а сам с младшей, Маргаритой, ушел жить к любовнице. Детей у любовницы не было, а квартира большая. А сейчас Маргарита вроде уехала куда-то, живет в другом городе.

– Да вы с отцом ее поговорите, он вам все расскажет, – вздохнула соседка. – Давайте я вас провожу к ним.

Городок был небольшой, и они быстро добрались до дома Маргаритиного отца, тот жил в центре.

Вторая супруга Вишневского занимала довольно крупный пост в мэрии, и ее квартира находилась в кирпичном трехэтажном доме и тоже на втором этаже.

Был уже вечер, хозяева оказались дома. Дверь открыла жена Вишневского, моложавая, уверенная в себе особа, с макияжем, в хорошем брючном домашнем костюме. Узнав, что перед ней следователь из Москвы, она изменилась в лице и визгливым от волнения голосом крикнула мужа.

Петр Вишневский оказался видным, интересным мужчиной, с поставленным голосом.

Он опознал на фотографии дочь и с печалью сказал:

– Инги больше нет, как мы можем получить ее тело?

– Я вам сейчас все расскажу.

– А что с Маргаритой? – тревожно воскликнул отец.

– Вот это я хотел спросить у вас, – сердито изрек Суржиков. – Вы не скажете, где ваша дочь?

Вишневский закашлялся и крикнул жене:

– Алла, принеси нам, пожалуйста, чай.

Супруга принесла в комнату мужа, где он расположился с гостем, заварной чайник, чашки, сахар с лимоном и розетки с вареньем. Разлила мужчинам чай и, скользнув любопытным взглядом по фотографиям, молча удалилась.

– Я не знаю, что с Маргаритой и где она, – печально вздохнул Вишневский. – Эта современная молодежь такая странная, такая самостоятельная. Маргарита получала все, что хотела, мы не жалели ни сил, ни денег. Захотела модельную школу – получила, но в нашем городе ей, видите ли, тесно стало, нет перспективы, и уехала в столицу. Мы ей посылали деньги, но она заявила, что хорошо зарабатывает, и отказалась от помощи, а потом даже звонить перестала… – Он взял снимок Инги и скорбно взглянул на него. – Как это случилось?

Суржиков рассказал о том, как погибла девушка.

Вишневский нахмурился:

– Я так и знал, что что-нибудь случится…

– То есть? – напрягся следователь.

– Дело в том, – начал Вишневский, – что в нашем роду существует одна тайна: давным-давно у моей прабабки была сестра необыкновенной красоты и влюбился в нее важный аристократ, то ли князь, то ли граф… Несмотря на то что она была крестьянкой, аристократ на ней женился. И заказал одному знаменитому художнику портрет жены нарисовать, а художник тоже в нее влюбился, аристократ приревновал к нему и выгнал красавицу жену. Осталось у нее от мужа на память только украшение – камея из драгоценного камня, которую он подарил. Она считала камею счастливой, когда умирала, наказала, чтобы старшей девочке в роду украшение дарили. Мол, тогда оно счастье принесет, так и было. А я вот подарил камею младшей – Маргарите, вот с Ингой и произошла беда…

– Камея случайно не эта? – поинтересовался Суржиков, вытащив портрет Маргариты, сделанный в фотостудии.

Удивленно покрутив головой, Вишневский кивнул.

– Да, на шее Маргариты, несомненно, прабабкина камея. Погодите, я вам кое-что покажу.

Он вышел и скоро вернулся со старинной палисандровой шкатулкой. Открыл ее и вытащил завернутую в папиросную бумагу фотографию.

– Полюбуйтесь…

Взглянув на фотографию, Суржиков оцепенел: старинное фото было очень похоже на фотопортрет, сделанный Дмитрием Красилиным.

– Вот это да! – вырвалось у следователя. – Прямо какое-то единение времен. Мистика! К сожалению, фотографа, который сделал портрет вашей дочери, нет в живых, его убили вслед за Ингой… А Ингу, вероятно, убили по ошибке, а охотились за Маргаритой.

Вишневский похолодел от ужаса.

– Вы хотите сказать, что Риточке грозит опасность?

– Именно это я и говорю, – мрачно подтвердил следователь. – Но самое странное в этой истории – черная роза, которую убийца оставляет у тел убитых… Про черную розу в ваших семейных преданиях нет?

– Нет, про розу ничего не слыхал… Кошмар какой!..

– Вот и я про то. Но меня сейчас интересует фотопортрет Маргариты. Чья была идея сфотографировать вашу дочь таким образом: ее или погибшего фотографа? У фотографа уже не спросишь, а вашу дочь еще можно спасти.

– Сфотографироваться – это точно Ритина затея, в ее духе, но вот где она находится, я сам бы хотел знать. Если она объявится дома, я вам сразу позвоню, ведь вы поможете моей девочке?!

– Да, я оставлю вам свой номер, – смутился Суржиков и протянул Вишневскому свою визитку. – Может, еще что-нибудь вспомните?

Разглядывая визитку, Вишневский покачал головой.

– Нет, к сожалению, ничего больше сказать не могу.

Остановившись в местной гостинице, следователь навестил сотрудников местной полиции, но те ничего полезного о Вишневских не сообщили, обычная семья.

Перед отъездом Суржиков решил навестить мать Инги в больнице и утром наведался к ней.

Галина Витальевна лежала в общей палате. Помимо нее здесь, на кроватях, томились в духоте еще семь больных женщин.

– Может быть, окно отрыть? – добродушно предложил следователь.

Мнения больных женщин по этому поводу разделились, и все закончилось ссорой. Суржиков пожалел, что влез со своей добротой, и быстро прошел к кровати Галины Витальевны.

Женщина сразу его узнала и, страдальчески сморщившись, заплакала, размазывая слезы по лицу:

– Это Петька во всем виноват и его любовница… Если бы он не ушел из дома, ничего бы этого не было…

Больные навострили уши и с любопытством уставились на них.

Суржиков вздохнул, наклонился ближе к Галине Витальевне и стал тихо ее расспрашивать.