После дождей наконец установилась чудесная погода. Под голубыми ясными небесами осень щедро раскидала свои удивительные яркие краски.

Маргарита с новыми друзьями наконец решилась поехать в Миленино, и вся компания выехала на машине Ляльки ранним утром.

По дороге они остановились у придорожного лесочка и вышли прогуляться, размять ноги. Прохладный воздух освежил их. В лесу было так тихо, что было слышно, как с деревьев падают листья. Свет пожелтевшей, медовой листвы сиял тысячами маленьких солнышек среди черных стволов. Набрав букет разноцветных листьев, молодежь поехала дальше.

Лишь после обеда ребята оказались в селе Миленино.

Перекусив в местном кафе, они отправились на старинное кладбище.

Заросший погост был очень старым и ветхим, здесь давно уже не хоронили. Старинный памятник, покрытый мхом, молодые люди нашли быстро. Надгробие в виде креста и скорбно склонившегося ангела, сделанное из светлого камня, потемнело от времени и стало темно-серым. На камне сохранилась полустертая надпись.

И теперь ребята очищали ее от вековой грязи.

– Здесь покоится с миром Бестужева Матрена Саввишна, – прочел Миша Дроздовский.

– Я, кажется, припоминаю, – произнес Данила Меньшиков. – Кто-то из преподавателей рассказывал трогательную историю любви Крамского к графине Бестужевой, будто она была натурщицей «Неизвестной».

– А вы видите, как Маргарита похожа на «Неизвестную», чем вам не доказательство? – воскликнула Лялька.

Маргарита тем временем огляделась и, устремив взгляд вправо, медленно пошла туда. Остановилась у свежего холма с новым деревянным крестом в венках и увядших цветах и заплакала.

Ляля, Данила и Миша подошли к Маргарите.

«Инга Петровна Вишневская-Крылова», – беззвучно шевеля губами, прочитала Ляля.

Молча постояв у могилы Инги, ребята отправились в местный магазинчик и купили стиральный порошок и ведро. У магазина сидела и торговала яблоками и цветами древняя бабуся. Маргарита купила у нее все цветы, и компания вернулась назад на кладбище.

Пока Ляля и парни отмывали памятник до белизны, Маргарита убирала могилу сестры. Выбросив мусор, она разложила купленные цветы на могиле сестры, а небольшой букетик положила к памятнику Матрены Бестужевой.

Назад ехали молча. Ляльку у руля сменил Миша Дроздовский, и она, свернувшись, словно котенок, дремала на заднем сиденье рядом с Маргаритой. Данила сидел спереди.

И только подъезжая к Москве, все оживились и разговорились.

– Кстати, а мы можем провести расследование, а потом обратиться в прессу, вот это будет сенсация, – выдал Данила.

– А что, прикольно, я «за»! – поддержал Дроздовский.

– Вот это здорово будет, – обрадовалась Лялька. – Я тоже «за», осталось получить согласие Риты.

– Я подумаю, – улыбнулась девушка.

– А что здесь думать? – возмутился Данила. – Прямо завтра и приступим к делу!

– Мне кажется, сначала нужно с моим отцом поговорить, – вздохнула Маргарита. – Может, у него какие-нибудь документы есть.

– А что, правильно, потолкуй сначала с предками, – усмехнулся Дроздовский.

– Если только в следующие выходные, – взгрустнула Маргарита. Ей совсем не хотелось ехать к отцу и объясняться по поводу смерти Инги. Да и мать необходимо будет посетить, а как она ей будет смотреть в глаза? Невольно всхлипнув, она покосилась на Ляльку. Вот у кого все ясно и понятно в жизни, никаких заморочек!

Они подъехали к дому.

– В гости никого не приглашаем, завтра рано вставать, – заявила Лялька.

– Хорошо, мы не настаиваем, выспимся и займемся расследованием. У меня шефа все равно нет, он в больнице, говорят, не скоро вернется. Заказов тоже нет, – вздохнул Данила, – там теперь Верочка всем заправляет…

– А что с шефом произошло? – поинтересовалась Маргарита.

– Да подстрелили его, говорят, серьезно.

– Кто?

– Если б знать, – хмыкнул Михаил.

– Ваше заведение частное?

– Частное, – вздохнул Данила. – Хозяин сам Чарущев.

– А как же вы теперь без него работать будете? Кто вам зарплату платит? – заволновалась Лялька.

– Мы уже думали на эту тему, – рассудительно протянул Михаил. – Я даже с отцом советовался.

– И что? – полюбопытствовала Лялька.

– Так или иначе, фирма прекратит свое существование и станет банкротом, и тогда мы создадим с ребятами товарищество, арендуем помещение и будем продолжать работать там, но уже сами, – мечтательно вздохнул Дроздовский.

– Идея неплохая, – подхватила Лялька. – А искусствоведы вам, случайно, не будут нужны? – кокетливо прощебетала она.

– Еще как будут! – в тон ей ответил Миша.

Маргарита зевнула:

– Вы как хотите, я спать хочу.

– Да, мы пойдем, уже поздно, – спохватилась Лялька.

Проводив девушек, парни взяли такси и поехали в общежитие к Даниле.

В комнате, которую Данила делил с Маратом Гареевым на двоих, раскинулось пиршество. За столом сидели фотограф Слава Огородников, Марат Гареев, Верочка и какая-то молодая незнакомая шатенка. Перед ними стояли несколько бутылок пива, ополовиненная бутылка водки, пара тарелок с бутербродами, нарезанная ветчина, остывшая вареная картошка и селедка.

– Представляешь, – замахала руками хорошо набравшаяся Верочка. – Оказывается, у Арсения есть жена и даже ребенок, а я его так любила, – икнула она. – И Ира тоже.

Данила опустился на стул:

– Какая Ира, ты о ком сейчас говоришь?

Верочка положила руку на плечо шатенки и мотнулась в ее сторону.

– Ира, жена Чарущева…

– Да вроде не было у него никакой жены, – заерзал Михаил. – По крайней мере он об этом не говорил никогда.

– Могу документ показать, – подала голос шатенка. – Правда, мы с ним развелись, но ребенок-то его.

– Так вы жена Чарущева? А почему вы сейчас не в больнице? – насмешливо скривился Дроздовский.

Шатенка вдруг зарыдала в голос:

– Нет больше Арсения, умер он.

– Как умер? – растерялся Дроздовский.

– Вот так умер, не приходя в сознание, – подтвердила Верочка, обреченно тряхнув головой.

Все планы Дроздовского рухнули в один момент. «Неизвестно, что у этой девицы в голове, – мрачно думал он. – Оформит наследство на своего ребенка и будет рулить вместо Чарущева, и не пойдут художники в товарищество».

– Надо помянуть вашего мужа и нашего шефа, – потянулся Михаил за бутылкой, разлил водку и произнес речь, достойную Цицерона, и выпил. Другие последовали его примеру. Растроганная словами художника вдова тоже опустошила свою рюмку.

Закусив холодной картошкой, Дроздовский начал коварно выпытывать у вдовы ее планы в отношении фотостудии.

– Конечно, это хорошо, что есть постоянный доход от фотостудии, – разоткровенничалась вдова. – Я и сама могу руководить, что там особенного.

– Не скажите, – аккуратно начал Михаил. – Такого, как ваш муж, трудно найти, он был ас и смог дело поставить «на ура». Ведь этих фотоателье – пруд пруди, а он один сделал так, что студия славилась, клиенты шли к нам, и приносила большой доход.

– Я продолжу его дело, – уперлась вдова. – Все как он буду делать.

– А если у вас не получится, как у него? – со злым лицом доказывал ей Дроздовский. – Он подобрал такого художника, который сделал студии имидж, и клиенты шли к нему.

– Вот он и будет у меня работать, а остальных я уволю.

– Не будет, – сердито буркнул Михаил.

– Это еще почему? – возмутилась вдова Чарущева.

– Потому что этого художника убили, – тоже повысил тон Дроздовский.

Подвыпившая женщина разошлась не на шутку.

– Кто убил? Как они посмели?

С любопытством наблюдавшие за их разговором художники и Верочка переглянулись. Им не понравились намерения вдовы.

– Кто убил и зачем, мы не знаем, – икнула Верочка. – Но студия сейчас работает с убытками, и нужно выплачивать долги.

– Какие еще долги? – возмутилась женщина. – Вы чего там творите без хозяев? Вот я сейчас приду, быстро порядок наведу!

– Сейчас не придешь, – пьяно рассмеялась Верочка. – Я законы знаю, только через полгода можно вступить в права на наследство, а за это время долги знаешь какие вырастут, у тебя денег никаких не хватит!

Вдова рассердилась и встала из-за стола.

– Мы еще посмотрим, чья возьмет! – заявила она и направилась к двери.

– Марат, проводи ее, а то она еще разнесет пол-общежития, – усмехнулся Дроздовский.

Гареев пошел провожать гостью, а оставшиеся принялись горячо обсуждать последние события.

– Оказывается, у Арсения сынок имеется, – ядовито пропел Михаил. – Никогда бы не подумал!

– А может, эта дамочка муженька ухлопала, чтобы наследство получить? – хохотнул Огородников.

– Эта может, – часто закивала головой Верочка. – Злыдня! Ишь, что захотела, нас всех уволить, мы еще ей покажем!..