В полном смятении я умчался во мрак. Аврора и Сесил любовники? Как же я не замечал этого раньше? Не из-за этого ли произошел скандал, вынудивший их покинуть Англию и заняться делами в Канаде? Знал ли о таком инцесте пуритански строгий на вид Саймон Мактавиш? И вообще, действительно ли Аврора и Сесил состоят в кровном родстве? Возможно, фраза, воспринятая мной буквально, выражала всего лишь расположение, подразумевающее близкую, почти братскую дружбу.

И какое отношение они имели к тем оккультным теоретикам и искателям тайн древнего прошлого, с которыми я сражался в Египте и Святой земле? Почему они презрительно отзывались о ложе египетского обряда, если Сесил носил ее символ?

Вопросов масса, а ясно только то, что меня узнали, а значит, рухнули все надежды на приятное совместное путешествие в удобном каноэ Сомерсетов к берегам Рейни-Лейк. Из-за моего неосторожного любопытства наше партнерство резко оборвалось, а моя страсть к Авроре мгновенно увяла. Красотка вела не доступные моему пониманию игры, и наше с Магнусом бегство представлялось мне сейчас наилучшим выходом из положения. Задохнувшись от бега, я перешел на шаг и, вглядываясь в ночную тьму, раздумывал, что же мне делать дальше. Вокруг ничего не изменилось; протянувшиеся вдоль берега костры освещали темные фигуры, кружащие в разудалых плясках. К дьяволу всех этих безумцев! Из Грант-Портиджа мы с Магнусом вполне сможем сами отправиться в поход на юго-запад. Отсюда до указанного на средневековой карте места вроде бы не более двух или трех сотен миль. Нам, конечно, нужно запастись провизией и нанять проводника, но эта ночная попойка казалась идеальным временем, чтобы стащить первое и захватить второе в двойном количестве — очаровательную Намиду и ее наперсницу Лягушечку, которые сами стремились попасть в родное племя манданов.

Освободив их, я заодно отомщу Красному Мундиру.

С этим спонтанно сложившимся планом я отправился на поиски Магнуса, надеясь, что к утру мы успеем убраться отсюда подальше. Но мой компаньон, увы, напился до умопомрачения и дрых без задних ног, а поднять его было так же трудно, как сдвинуть с места упрямого мула.

— Магнус! Вставай! Пора отправляться за молотом Тора!

— Что? — Он приоткрыл мутный глаз. — Сейчас же еще ночь.

— Кое-что случилось, и нам надо немедленно бежать отсюда! Надо стащить немного еды и быстро смываться в леса. Вспомни, ты видел на празднике Намиду?

— Кого?

— Ту индианку. Молодую красотку.

Его голова откинулась назад.

— Клянусь зловредностью Локи…

— Ладно, не важно, мы найдем их вместе.

Понадобилось вылить на голову Магнуса кувшин озерной воды, но мне удалось все-таки поднять его, хотя при этом он плевался, ругался и пошатывался. Поправив наглазную повязку, он нахлобучил шляпу, закинул за спину потрепанный чехол с картой и топор, а я забрал винтовку и томагавк.

— Что, во имя чудовищной мощи Фенрира, могло произойти?

— Я застал Сесила и Аврору, спаривающихся как кролики, и они заметили меня. Думаю, им придется не по нраву то, что я могу распустить язык, и вряд ли также теперь они предложат нам места в их каноэ.

— Сесил и Аврора? Они же родственники! Или нет?

— Не знаю, кто они, черт их побери, на самом деле, но наш лорд Сомерсет носит знакомую мне языческую подвеску, чье происхождение явно связано с моими давними врагами из английской ложи египетского обряда. Я не склонен выяснять подробности их жизни. Они доставили нас сюда, а дальше мы сможем действовать самостоятельно. Ты был прав насчет Авроры, Магнус. Мне не следовало даже близко подходить к этой шлюхе.

— Мы легко стащили еду и порох, учитывая, что половину гуляк сморил беспробудный сон, а остальные напились до бесчувствия, но я старался особо не задумываться о том, что ждет нас в этих темных лесах.

— Как же мы собираемся найти место с молотом Тора без проводника? — спросил Магнус, более или менее придя в себя.

— Вот почему нам и нужно найти Намиду и Лягушечку. Мы стащим каноэ, пройдем дальше по озеру, а они помогут нам найти дорогу в лесах. Как только мы подберемся поближе к твоим четырем рекам, тебе уже самому придется поведать нам, каким путем могли проследовать викинги.

— Не викинги, а скандинавы и тамплиеры.

— А заодно с ними валлийцы, шерстистые слоны, потерянные колена Израиля, рудокопы Атлантиды и вдобавок испанские искатели Эльдорадо. Похоже, там потопталось столько народа, что мы издалека увидим следы их пребывания.

— Ну конечно! — Магнус ехидно ухмыльнулся. — Одна красотка тебя одурачила, так тебе не терпится связаться с другой.

— Не шути так, я почти в отчаянии, Магнус. Кроме того, она сама просила меня спасти ее и сказала, что в ее родном племени есть каменная плита с таинственными письменами. Это может помочь в наших поисках.

— Каменная плита? Ты не говорил мне об этом.

— Ты слишком легко возбуждаешься.

— В то время как ты действуешь с благопристойной осторожностью.

— Эта девушка, знающая о важной тайнописи, в бедственном положении. Мы украдем ее, сбежим, доберемся до ее родных мест, где находится плита, и тогда завершатся твои безумные изыскания.

— А что, если мы столкнемся с Авророй и Сесилом?

— Они были на северном конце стоянки, а лагерь Красного Мундира — на южном. Нам надо лишь провернуть все как можно быстрее. Я уже все продумал, уверяю тебя.

— Когда же ты успел все продумать? Какой-то час тому назад ты мог мечтать лишь о соблазнении Авроры Сомерсет.

Как я уже говорил, он бывал до обидного прав.

— Я решил исправиться.

Спустив на воду маленькое каноэ, мы отошли на несколько ярдов от берега и догребли до того места, напротив которого, по моим расчетам, расположился лагерь Красного Мундира. Именно там, вероятно, ночевала Намида. Оставалось надеяться, что большинство индейцев отправились к форту пьянствовать. Если мы тайно уведем этих женщин, то сможем далеко уйти до того, как за нами устроят погоню. Благодаря Пьеру за последние недели путешествия мы с Магнусом стали отличными гребцами.

Я подумал, что буду скучать по этому французскому вояжеру, но рассудил, что было бы нечестно впутывать его в мои неприятности. У нас не было времени даже проститься, но когда мы раздобудем молот и начнем править миром, или станем богатыми как Крезы, или даже в любом ином случае, я пошлю ему весточку.

Песни еще разносились над водой, когда мы подгребли к лагерю Красного Мундира и тихо выбрались на берег, я с винтовкой, а Магнус с топором.

— Уходя, мы продырявим их каноэ, — прошептал я.

Мы подкрались к стоянке, как грабители.

К моему облегчению, возле костра сидели всего двое караульных индейцев и, очевидно, они мирно спали, завернувшись в одеяла. Недостаток бдительности объяснялся тем, что в дюжине шагов от них к дереву с двух сторон были привязаны кожаными ремнями две более хрупкие фигуры, с головой закутанные в одеяла. Наших пленниц связали. Я подкрался поближе к ним.

— Намида! Я пришел спасти тебя, — прошептал я по-французски.

Пленница выпрямилась, услышав свое имя.

Я разрезал ремни на ее шее, откинул одеяло и склонился, собираясь поцеловать ее.

Но вдруг осознал, что в нос мне уткнулось дуло пистолета.

— Вы еще глупее, чем я думала, — хладнокровно процедила Аврора, сбрасывая одеяло, скрывавшее ее рассыпавшиеся по спине золотисто-каштановыми волнами волосы. — Как же скучно иметь дело со столь предсказуемыми идиотами.

Проклятье! Накинув индейское одеяло прямо на белую сорочку, она выглядела возбуждающе, как всегда. Если бы не пистолетное дуло, ледяной презрительный взгляд и ее недавнее совокупление с кузеном, я вновь запутался бы в ее сетях. Второй привязанной фигурой оказался просто сверток из нескольких одеял, упавших на землю, когда Магнус, по нашему общему заблуждению, попытался освободить Лягушечку.

За нашими спинами послышались щелчки взводимых курков тут же проснувшихся индейцев. Мне в затылок уперлось дуло мушкета. Спину Магнуса прижало к земле чье-то мощное колено, а к виску ему приставили лезвие томагавка. Вперед вышел и Сесил Сомерсет, видимо подготовившийся к фехтованию: он закатал рукава рубашки и скинул сюртук. Клинок его рапиры хищно поблескивал в лунном свете. Англичанин выглядел сухощавым и энергичным.

— В сущности мне как раз нравится ваша предсказуемость, господин Гейдж. Мы предположили, что раз вам не удалось порезвиться с Авророй, то вы броситесь за этой смазливой скво.

Я начал приподниматься, но по отрывистому приказу Красного Мундира два индейца крепко схватили меня за плечи, третий вырвал из рук винтовку, а четвертый связал мне руки за спиной. К сожалению, на сей раз в рукавах не было шоколадок.

— Вы, похоже, забыли, что я прибыл сюда с дипломатической миссией.

— А вы, похоже, забыли, какая разница между дипломатом и шпионом, да к тому же любопытным Томом Подглядой.

— Только лишь потому, что вы с вашей кузиной выглядели столь занятыми, что я подумал о необходимости нанять другого проводника. У Намиды менее странные вкусы.

— Аврора не моя кузина, господин Гейдж.

— Ах. Ваша парочка, кажется, старательно прячет свои истинные лица. Может, вы и к аристократии не имеете никакого отношения?

— Она моя сестра.

Я услышал, как Магнус ахнул, а потом зарычал, словно получив болезненный удар.

— Какая мерзость!

— Именно так и сочли в Англии, но досужим моралистам ничего не известно о силе истинной любви. На самом деле Аврора моя сводная сестра. Неужели так странно, что у нас с ней могут быть общие наклонности и привязанности? Наш распутный отец сам имел извращенные вкусы, и нам пришлось объединиться против этого монстра, когда он пытался совратить нас. Мы полагаем, что он вполне мог отравить обеих наших матерей и спаривался без разбору с любыми тварями, пока не промотал наше наследство. Наш родственный союз против него неизбежно спровоцировал настоящую привязанность. Высшее общество выказало нам свое презрение, но ложа египетского обряда, основанная Калиостро, поняла и поддержала нас. Здесь, среди дикарей, нам никто не мешает удовлетворять свои желания. Вы же понимаете, что мы не собирались ни с того ни с сего объявлять об этом первому встречному.

— Это кровосмесительство! Такие связи запрещены! Отвратительны!

— Они священны, узаконены языческими ритуалами древних фараонов, царей и друидов. Да, священны, ибо только нам известно, насколько подлинна наша любовь, и поскольку нам пришлось рискнуть всем, рискнуть даже отправиться в изгнание, дабы сохранить ее. Вам недоступно понимание столь глубоких чувств. Кстати, я слышал, что вы, идиот, упустили вашу египтянку. Теперь вам придется страдать в одиночестве.

— Даже у дикарей есть свои моральные принципы, Сесил. Вы пожалеете, что рассказали нам об этом.

— Нет, если вы умрете.

Кончик его рапиры прорезал сумрак прохладного ночного воздуха.

— Вы пригласили нас с собой и доставили сюда только ради того, чтобы убить?

— Как вы убили Алессандро Силано, бестолковый дилетант. Неужели вы действительно могли подумать, что это сойдет вам с рук? Я полагал, что кара настигнет вас в Италии или в Морфонтене благодаря нанятым нами датчанам или, наконец, в Нью-Йорке. Вы на редкость живучи, но игроки знают, что полоса везения, сколько бы она ни длилась, все равно когда-то закончится.

— Мы общались с вами лишь потому, что хотели выяснить ваши истинные цели, — прибавила Аврора. — Но вы оказались не слишком откровенным… Хотя я предоставила вам и удобную возможность, и обещание солидного вознаграждения, так что лишь из-за вашей скрытности вы дожили до сегодняшнего дня.

— Но вы умрете самой медленной и ужасной из вообразимых смертей, и об этом позаботятся Красный Мундир и его воины, — предсказал Сесил. — В любом случае вы расскажете нам все, что знаете, а уж мы постараемся осуществить ваши планы, и поскольку вы и так считали их бредовыми, то они и не принесут вам никакой пользы. Сначала вы заговорите, потом начнете умолять, потом орать, пока не сорвете голос, а в результате впадете в такую тоску, что едва сможете издать даже звук. Вы испытаете, как мне представляется, поистине дьявольские мучения. Герти хорошо научил меня. И самое замечательное, что после общения с нами у вас начнутся иные пытки. Эти туземцы — поразительные знатоки пыточного искусства. Они умеют растягивать мучения на много дней. Сотни раз они будут возвращать вас из блаженного беспамятства.

— Эти пытки страшат и одновременно развлекают дикарей, — небрежно добавила Аврора. — Страх перед таким же мучительным пленом придает им храбрости. А готовность к подобным пыткам приучает к стоической невосприимчивости боли.

— Давайте я расскажу вам все прямо сейчас, — разумно предложил я.

Если им хочется толпой валить на поиски мифических молотов и несуществующих слонов, то я совершенно не против. Я не трус, но перспектива подвергнуться многодневным испытаниям в лапах Красного Мундира и его подельников привела меня в дрожь, и, вообще, какое мне дело до того, что ищет Бладхаммер? Меня привлекли к этим поискам по чистой случайности.

— К сожалению, Итан, такого выбора уже не существует, — сообщил Сесил. — Во-первых, мы не поверим вам, поскольку вы обладаете определенной… изобретательностью. А во-вторых, больше всего, помимо процесса нашего с Авророй соития, нам нравится созерцать терзания наших врагов. Зрелища подлинных и постепенно возрастающих мучений щекочут нервы, заряжают — если можно так выразиться — неким электричеством. Обычно после лицезрения чужих страданий наша страсть достигает высочайшего накала.

— Простите, но у меня нет абсолютно никакого желания способствовать усилению вашей страсти.

— Как раз ваше нежелание и доставит нам полнейшее удовольствие! — воскликнула Аврора.

— Если вы не отпустите нас, я начну орать!

Аврора вытащила кляп.

— По крайней мере, пощадите Магнуса. Именно я настоял, чтобы мы связались с вами. Он всего лишь безвредный норвежский мечтатель.

— Пощадить человека, который стремится доказать, что его предки стали первооткрывателями Северной Америки? Неразумно. Кроме того, нам хочется услышать, какие вопли он умеет издавать. Вероятно, он начнет реветь, как бык.

— У меня есть письмо от президента и поддержка Бонапарта, к тому же и Мактавиш уже встретился со мной. Если вы убьете нас, то не останетесь безнаказанными!

— Напротив. Украв провизию и каноэ, вы сбежали, никому ничего не сказав. Мы организуем доблестный спасательный эскорт, случайно обнаружив то, что составляло истинный предмет ваших поисков. А потом отправим послание с соболезнованием Джефферсону, который, я уверен, на самом деле не ждал от вас слишком многого.

— Вы выпустите духов Рагнарёка, англичанин! — прохрипел прижатый к земле Магнус.

— Я не верю в волшебные сказки, мужлан, — сказал Сесил, проткнув щеку норвежца кончиком рапиры. — И дух я выпущу только из вас.

Он повелительно махнул рукой, и его приспешники заткнули нам рты кляпами.