Спазм сковал горло Франчески; от потрясения она не в силах была выговорить ни слова. События могли развиваться именно так, как говорил Алекс; вся эта история была так ужасна, что казалась какой-то фантастической выдумкой и, тем не менее, выглядела вполне достоверной.

Даже то, что Сара украла деньги Уильяма. Она могла где-то прятать их до того момента, пока не получит сигнал приступить к осуществлению следующего этапа плана. Единственное, чего она не могла предвидеть, – своей болезни. И если деньги действительно были, то она, скорее всего, использовала их на лечение, и к тому времени, когда Франческа стала ухаживать за ней, у нее ничего не осталось.

А может, у нее вообще не было никаких денег.

Или же вся история была просто сказкой, как утверждал Алекс.

Да нет, угроза была реальной. Саре кто-то передал те бумаги и Алекс был уверен, что Кольм. Именно из-за этого и заварилась вся каша. Франческа же считала, что Алекс Девени ошибся, что это не Кольм. Кто угодно, только не он.

...обещай мне: личность Сары Тэва никогда не умрет...

доставь... меня... к Аббатисе...

Скажи ему правду СЕЙЧАС.

Боже милостивый, я не могу...

– Посредник... – выговорила она севшим от волнения голосом.

– Человек по имени Хейнрикс. В Англии он известен под именем Кольм.

– Нет! – вырвалось у нее.

– Ты так уверена, Сара? Интересно почему? – Голос его звучал вкрадчиво; он словно вынюхивал что-то – как тигр, выслеживающий свою жертву по запаху. – Где бумаги?

Она собрала все свои силы, чтобы спросить:

– Откуда вы его знаете?

– Бьюсь об заклад, что ты догадываешься.

Она надеялась, что это не так, молилась, чтобы Кольм не был причастен ко всем этим ужасным тайнам. Но чувствовала, что он так же глубоко увяз в этой трясине, как и Сара.

– Тогда... в Берлине?

– Твоя неуверенность просто великолепна, Сара. Я восхищаюсь. Ты говоришь так, будто все это для тебя ново. – Он навис над ней, и она в ужасе вжалась в спинку кровати. – Ты никуда не спрячешься. Где бумаги?

Вот теперь он действительно ее припер к стенке, и она не знала, что делать. То ли сказать правду, то ли лгать дальше. Третьего не дано.

Конечно, можно продолжать этот маскарад, нагромождать новую ложь на старую, но ей никогда не распутать этот клубок.

Все равно Алекс никогда ей не поверит.

Сумеет ли она хорошо сыграть свою роль? Франческа сосредоточилась, пытаясь отобрать из его истории те моменты, которые могли пойти ей на пользу.

Совсем немного. Все факты разоблачали Сару. Но все это рассыпалось, если... Ее вдруг осенило: возможно, она сумеет его убедить, если признается в остальном... но и тогда риск все же велик.

Она должна попытаться.

– У меня нет бумаг.

– Тебя хорошо подготовили, – заметил Алекс, разглядывая ее, словно под микроскопом. – Но на официальном допросе ты сломаешься.

Если он хотел ее испугать, то у него получилось. Официальный допрос. Что может быть страшнее? Необходимо потянуть время.

– Кольм так и не появился. Бумаги у него. – Ей самой все это показалось неубедительным. Алекс явно не верил, и она судорожно пыталась придумать что-нибудь более правдоподобное.

Последний вздох, последняя соломинка, последняя ложь.

– Вы были правы в отношении денег. Я их взяла. Все. Уильям ничего не знал. Я всячески пыталась его уговорить вернуться домой. Я знала, что Кольм привезет бумаги, которые я должна буду доставить по назначению. Но Уильям наотрез отказался возвратиться домой.

О Боже, а дальше-то что, лихорадочно соображала она. Алекс ни за что не поверит, что это Сара убила Уильяма. Это должен быть кто-то другой.

– Я отправила Кольму записку, потому что все зависело от согласия Уильяма вернуться домой. И вдруг узнала, что Уильяма убили.

Вот это хорошо – сваливай все на таинственного Кольма – Кольма, который НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ее Кольмом.

– Я не знала, что мне делать. К тому времени я уже была больна. Я не имела друзей, И никто не мог мне помочь. Но я ничего не хотела говорить Кольму. Он бы уменьшил комиссионные – а я нуждалась в деньгах...

К счастью, одна из женщин в пансионе сжалилась надо мной; помогла найти тело Уильяма, ухаживала за мной, пока я не поправилась. Все деньги ушли на врачей и лекарства. У меня ничего не осталось, а от Кольма не было никаких вестей. Возможно, он приходил, когда я металась в бреду. Этого я не знаю. Я не успела отправить ему сообщение, поскольку приехали вы и увезли в Англию. Так что я не знаю, где эти бумаги. Может, он передал их кому-нибудь другому.

Она замолчала, чтобы перевести дух. Она вообще не знала, что говорить дальше. Не могла придумать. Алекс продолжал мерять шагами комнату.

Плохо... плохо... он ей не верит, а ее полуправда все больше и больше убеждает его в том, что она лжет.

Она не в силах обелить Сару. Глупо даже пытаться. Своим притворством она может лишь усугубить ситуацию. Теперь она уже и себя не в силах спасти.

Алекс резко повернулся и грохнул ладонью по столу.

– Я благоговею и трепещу, Сара. И я теряю терпение от твоей лжи и недомолвок. – Он действительно был вне себя – ложь струилась с ее губ так естественно и обвивалась вокруг правды с такой легкостью, с какой сама она двигалась во время танца.

Сара Тэва так боится за свою жизнь, так замучена угрозами и страхом и все равно соблазнительна.

Алекс не знал, что с ней делать. Если он сдаст ее властям, то потеряет то немногое, что ему удалось получить. Если не сдаст – потеряет все остальное.

Соломоново решение ради мизерной выгоды. Таков выбор, когда приходится работать тайно. Идти на риск, принимать решения, опираясь на догадки, вероятность, предчувствие.

И на крохи правды во лжи. На пару холодных черных глаз, на мелькнувшее обнаженное тело.

Проклятие, проклятие, проклятие...

– Я клянусь... – начала она.

– Не нужно, – прорычал он, лихорадочно размышляя. Нравится ему это или нет, но он нуждается в ней, и все его угрозы сдать ее властям бессмысленны. И если он и дальше будет давить на нее, она об этом догадается.

Она никогда не танцевала в Англии, размышлял он, однако популярна даже здесь. Возможно, ее выступления видели в Европе, и это подогреет интерес к ней. Это хорошо. Он получит возможность направить ее в такие места, куда его обычно не приглашают.

Это было не так уж мало, учитывая то, что он искал. Таинственные бумаги занимали в этом списке последнее место. Ему нужен свободный доступ ко всем этим тайнам, но при этом необходим отвлекающий фактор.

Сара вполне годилась для этой роли. Она – с ее роскошным телом, холодным взглядом и ритуальными танцами – была ключом ко всему. Просто поразительно, как все части плана сложились в единое целое, когда он рассмотрел каждую в отдельности. Конечно, понадобится время, чтобы все организовать, а он не уверен, что у них есть это время.

И ему нужно ее согласие и ее лояльность, а их вряд ли можно купить. Впрочем, Сару Тэва можно купить. Он заплатил ей сто фунтов за танец.

Интересно, какую цену она запросит за развал империи?

Франческа почувствовала, как атмосфера в комнате разрядилась, то ли Алекс решил отступить, то ли пощадить ее, Сару. Вряд ли, в нем ведь нет доброты. Тем более к Саре Тэва, он думает лишь о том, как ее использовать.

И ей не следует возлагать надежды на это снисходительное молчание. Алекс словно бульдог, он ни за что не выпустит добычу. А этой добычей была Сара. Он явно что-то задумал, и это внезапно и полностью изменило его настрой.

Но даже в этой ситуации он не мог не продемонстрировать свою власть над ней и хранил это тяжелое угрожающее молчание.

– Значит, Кольм не появился. Он организовал устранение моего брата. Документов не было. Ты украла деньги. И все же ты сумела вернуться в Англию, что и было твоим первоначальным заданием. Ты невероятно умна, Сара. И знай: я очень хочу отправить тебя в тюрьму к следователю, который выбьет из тебя все твои секреты. Я могу это сделать, и пусть все идет своим чередом. Или... ты сделаешь кое-что для меня.

Он ждал. Франческа напряглась. Он ждал, но она молчала. Она не желала этого делать. Она не хотела ничего знать. Собравшись с силами, она спросила:

– И что же я должна сделать для вас, милорд?

И снова его захлестнула слепая ярость. Она была так спокойна, так сдержанна – но чего он ожидал? Сара Тэва явно привыкла торговаться, о чем бы ни шла речь. Даже о жизни. Ее жизни.

– Танцевать.

Этого она никак не ожидала.

– Танцевать?.. – еле слышно переспросила она.

– Выступать, – пояснил он. – Как раньше, на вечерах для избранных. Я сам буду назначать время и место.

Танцевать? Как Сара? В этих полных бесстыдства костюмах, полуголая, перед зрителями? У него, должно быть, помутился рассудок.

И, однако же... это была передышка.

Боже милостивый, она не могла поверить. Запугав ее до полусмерти, он теперь предлагает ей передышку.

Выбор. Для Сары. Ведь если бы она была Сарой, мгновенно ухватилась бы за эту возможность. И если она откажется, это покажется странным.

– Вы с ума сошли, – сказала она, чтобы хоть что-то ответить.

Он пожал плечами.

– Выбирай. Гнить в тюрьме или танцевать. Что до меня, то, в конце концов, я получу то, что желаю, – с тобой или без тебя. – Он прищурился, пытаясь прочесть хоть что-нибудь в ее черных, бездонных глазах. Но он ничего не увидел. Это были глаза игрока, взвешивающего каждый шаг, и абсолютно непроницаемые.

– Возможно, вопрос стоит так: зачем вам нужна Сара Тэва? – медленно произнесла Франческа, осторожно прощупывая почву. Здесь крылось что-то иное. Она могла сделать для Алекса Девени что-то, что было ему совершенно необходимо, а ей давало некоторую возможность для маневра.

Что?

– Ты не так уж мне и нужна, – безжалостно заявил он. – Мне необходим запасной вариант для решения проблемы. И это не обязательно должна быть ты.

Он блефует, Франческа в этом абсолютно уверена. Вопрос остается прежний: насколько далеко она готова зайти, выдавая себя за Сару Тэва? Она уже продалась Алексу Девени, когда танцевала перед ним и взяла у него деньги за это.

Чего он сейчас от нее хочет?

И заплатит ли за это?

У нее задрожали колени. Сара Тэва давно потребовала бы свою долю. Может ли это сделать Франческа Рэй? Хватит ли у нее наглости? Неужели она готова согласиться на его предложение?

Да, да, да... ей необходимо покинуть Миэр, да!

– Вам очень нужна Сара Тэва? – спросила она ровным голосом, сохраняя непроницаемое выражение лица, хотя сердце бешено колотилось, а губы дрожали.

– Я предполагал, что мы до этого дойдем, – самодовольно заявил Алекс.

– Правда? – пробормотала Франческа, ненавидя его тон, ненавидя его. Не из-за себя, нет, из-за Сары. – И до чего же мы конкретно дошли, милорд?

– Ты действуешь намного тоньше, чем я предполагал, Сара. А речь идет о ста фунтах за одно выступление, не больше и не меньше. Торг исключен, поскольку это чрезвычайно выгодное предложение, учитывая имеющуюся альтернативу.

У Франчески пересохло в горле. Даже если бы речь шла всего об одном выступлении, все равно это были большие деньги. Если же выступлений будет больше, она получит сумму, намного превышающую растраченное наследство Сары, причем полностью отработав эти деньги.

При этом вопрос о тюрьме будет отложен на неопределенное время.

Если она выберется отсюда живой.

Предложение явно заманчивое.

Главное – заставить себя танцевать обнаженной перед совершенно чужими людьми.

Сара могла.

И Сара танцевала бы.

Франческу тошнило при одной мысли об этом, но у нее нет выбора. Алексу это необходимо, и ей придется согласиться. Другого выхода нет.

Самое большее, что она могла сделать, это притвориться, что выбор у нее все же есть. Ей и самой хотелось в это верить, чтобы как-то оправдать нарушение всех тех нравственных принципов и устоев, к которым она привыкла с самого детства.

Это был ответственный шаг – стать Сарой Тэва не только на словах, но и на деле, и ей было ужасно страшно, но она не подала виду.

– С удовольствием, – спокойно сказала она, потому что только так должна была теперь себя вести. Сдержанно, отстранение, властно.

Если бы только он знал...

На мгновение губы Алекса сжались, казалось, он крайне недоволен. Но он тут же произнес:

– Моя дорогая Сара, я ни минуты не сомневался, что ты согласишься.

Итак, дело сделано. Алекс купил Сару Тэва и выиграл какое-то время. Но, в конце концов, ему все равно придется заняться Кольмом, После того, как он уничтожит разрушительное зло. После того, как разберется с Сарой Тэва. Уж она-то стояла первая в списке его врагов, с тех пор как вышла замуж за Уильяма.

Кто бы мог подумать, что она станет инструментом для ответного удара? И все это из-за его непокорного брата, который попал в зависимость от сил, о которых даже не подозревал. Он просто стал одной из пешек, двигавшейся по мановению чьей-то руки, по чьей-то прихоти.

– Я тебе не доверяю, – сказал он Саре, покидая ее. – Ты будешь сидеть под замком. Будешь спать в моей постели. Ты везде будешь ходить только со мной. Без меня и шагу не ступишь. Я владею тобой, Сара, и могу сделать с тобой все, что захочу.

– А вот и не все, милорд, – вызывающе заявила она.

«Ну, к этому мы еще придем!» – подумал Алекс со злостью. Он был уверен в этом так же, как и в том, что ее можно купить. К тому же он не знал, действительно ли хочет этого, потому что она была из тех женщин, которые могут поработить мужчину, а он должен сохранить контроль в своих руках.

И, тем не менее, мысль уложить ее в постель была невероятно соблазнительной, будившей запретные желания. Эта женщина... Порочная, развращенная, доступная. Он никогда не будет думать о ней иначе.

Она согласится лечь с ним в постель за определенную цену. Для нее главное – деньги.

Рядом с ней надо быть настороже, потому что ее можно уговорить раздвинуть ноги за соверен, нет, даже за фунт, черт возьми. Даже воздух вокруг нее соблазнителен.

Алекс чувствовал это, хотя ее не было в комнате.

Пусть спит. Он сыт по горло ее равнодушным согласием на все требования, которые он ей бросил в лицо.

Эта женщина... она привыкла удовлетворять прихоти мужчин, ее этому обучили. Привыкла быть покладистой. Таковы основы ее ремесла.

Господи, он не должен думать о ней!

Алекс уставился на лежавший перед ним лист бумаги. Ему нужно было кое-что написать, но он подумал, что это опасно.

– Она возьмет деньги?

Маркус. Проклятие!

– Она пока остается, – ответил Алекс.

– Ты с ума сошел? – Маркус решительно вошел в комнату и оперся руками о письменный стол.

– А как же все эти богоугодные разговоры о том, что жене Уильяма здесь рады? – Алекс отложил ручку и посмотрел на сердитого Маркуса. – И как это вяжется с тем, что мама поддерживала деньгами Уильяма, когда он уехал в Германию?

– Она почти все сняла со счета к тому моменту, когда Уильям женился... на этой женщине, – ответил Маркус с неохотой. – Неясно только, когда он решился рассказать ей об этом. Да, мы обсудили все неприятные подробности. Если бы Уильям не умер, мама пополнила бы счет – так она говорит. Она сделала это ради будущего наследника, если бы таковой появился. Возможно, она хотела дать ему какой-то стимул. Она расстроена, Алекс. Ты должен увезти эту женщину отсюда.

– Пока нет.

– Почему?

– Это мое дело.

– Объясни, потому что мама очень переживает.

– А ты, наш священнослужитель? – Маркус выпрямился.

– Что за дело, Алекс?

– Тебя это не касается, брат мой.

– Ты что-то затеваешь, Алекс. И эта девка – часть твоего плана, верно?

Алекс долго и пристально смотрел на брата. Нравится ему это или нет, но придется вовлечь семью в его план с участием Сары. Миэршем необходим ему в качестве базы, где он может держать Сару, чтобы держать ее под контролем. Ведь неизвестно, что она выкинет, если ее отпустить.

– Скажем так, Маркус. Карьера Сары Тэва как танцовщицы еще не окончена. Ей нужно умиротворить богов в связи со смертью ее мужа.

Маркус побелел.

– Ради Бога, Алекс.

– Поверь мне, Маркус. Все будут стремиться на ее выступления. Мамины друзья выстроятся в очередь у дверей Миэршема. Я сделаю из нее знаменитость, легенду, она станет гвоздем сезона.

– Алекс, черт побери, что за нелепость. У тебя есть более пристойные занятия. Зачем же расстраивать маму и порочить доброе имя семьи? Почему не откупиться от Сары и не отправить ее отсюда? Это безумие, Алекс. Зачем?

Алекс насмешливо улыбнулся, зная, что его ответ выведет Маркуса из себя и тот уйдет, не задавая больше вопросов.

– Потому что, дорогой братец, я так хочу.

Итак, основа заложена. Маркус подготовлен и обязательно сообщит новость Джудит. Она, как надеялся Алекс, будет держаться в стороне, пестуя свои обиды, что Алекса устраивало. По крайней мере, он без помех осуществи! свои планы.

Для этого необходимо узаконить положение Сары Тэва, используя для этого имя Девени. Уже пять месяцев, как Уильям мертв, так что небольшой званый обед для узкого круга и импровизированное выступление Сары вполне можно организовать, особенно если объяснить это религиозными соображениями – то есть религиозностью Сары, Она может исполнить танец скорби. Наверняка такой имеется у нее в репертуаре.

Надо составить список гостей, тщательно его продумать, потому что главной и единственной целью Алекса было привлечь внимание некоторых избранных персон, которые захотят организовать выступления Сары перед ними и их друзьями. Необходимо создать впечатление, что Сара – это легенда, явление редкое и необычное, что заполучить ее могут лишь те, кому это по карману.

Необходимо, чтобы они жаждали ее, и Алекс не сомневался, что когда они увидят ее такой отстраненной и элегантной, то будут ломиться в дверь.

– Я не удостою своим присутствием подобные сборища, – без обиняков заявила Джудит, когда он изложил ей свой план.

– Вот и прекрасно, мама. Просто держись от меня подальше. Филиппа станет хозяйкой моих вечеров. А вы с Маркусом можете уединиться и разобрать по косточкам мою заблудшую душу.

Джудит возмущенно покинула комнату. С Алексом просто невозможно разговаривать. Но нельзя в то же время остаться в стороне от одного из немногих общественных событий сезона, особенно если, наконец, появилась возможность обличить это создание с помощью возмущенных соседей и друзей.

Филиппа, всегда с радостью бравшаяся за дело, обсудила с Алексом предстоящий прием. Взглянув на список гостей, она заметила:

– Странное сборище.

– Тем не менее, именно этих людей я хочу пригласить.

– Конечно, как пожелаешь, Алекс. Завтра обсудим меню и размещение гостей.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. – «Филиппа всегда готова услужить, – подумал Алекс. – И как старается!» Алекс так до сих пор и не понял, объясняется ли это ее симпатией к нему или же антипатией к мужу. Маркус был слишком занят проповедями и грехами, подчас забывая об исполнении своего супружеского долга. Впрочем, это Алекса не касалось.

Хорошо, что хозяйкой вечера будет Филиппа, она терпимее Джудит, но Джудит тоже появится, хотя бы для того, чтобы поймать Сару на чем-то непристойном и дискредитировать ее в глазах гостей.

Войдя в комнату, он застал Сару за едой.

– Я попросила Уоттена подать обед сюда, – сказала она с вызовом. – Мне претит враждебность вашей матери за едой.

В душе Алекс был с ней согласен; кислая мина Джудит может испортить аппетит кому угодно. Только не Саре, которая вряд ли реагировала на причуды его матери.

– Я устраиваю званый обед через два дня, – сказал он, прислонившись к двери. – Ты будешь представлена как жена Уильяма и найдешь предлог, чтобы исполнить танец.

Франческа обмерла. Вечер? Танец? Вскоре после смерти Уильяма? Это выходит за рамки всяких приличий; даже Сара не отважилась бы на такое. Но если сказать все это Алексу, он лишь посмеется над ней. Поэтому она положила вилку и взглянула на него:

– Прошу прощения?

Эти глаза. Боже, эти глаза. Ни намека на чувства, никаких эмоций. Он даже сжал кулаки от злости, вновь убедившись, что для нее существует только дело.

– Ты будешь танцевать, Сара. Не в костюме. Это слишком фривольно для званого обеда. Ты должна выразить печаль в связи с кончиной мужа. Что-нибудь соблазнительное и таинственное. Элегантное, достойное. Я хочу, чтобы каждый мужчина в комнате жаждал овладеть тобой, понятно?

– Ведь я еще в трауре, – в отчаянии сказала она. – И еще не готова.

– Моя дорогая Сара. Ты готова. Я в этом уверен. Ведь ты согласилась.

Франческа закрыла глаза. Она не ожидала, что все произойдет так быстро.

– Не может быть, чтобы ваша мать одобрила это.

– Хозяйкой вечера будет Филиппа, – холодно произнес он. – Мама, конечно, тоже придет, но никто не упрекнет ее в нарушении приличий, поскольку обед устроен не по ее инициативе.

– Разумеется, – едва слышно сказала Франческа. Джудит оставляет грязную работу другим. Но это дела не меняет, Франческе все равно придется танцевать.

Франческа ничем не выдала своего смятения. Он продолжил:

– Будут музыканты.

– Это успокаивает.

Ему захотелось встряхнуть ее.

– Это только начало. Главное впереди.

– Я понимаю.

Ей все равно, подумал Алекс. Одним выступлением больше, стоит ли волноваться, если у нее были их сотни, и в каждое она вкладывала чувственность, присущую ей одной, вызывающую у мужчин желание обладать ею.

Но пока она принадлежит ему – и телом, и душой.

– Я сам выберу платье, подберу музыку. До вечера ты решишь, что исполнять. Целый день впереди. Что у тебя есть из одежды, соответствующее случаю?

Его вопрос обескуражил Франческу. Среди вещей Сары ничего подходящего не было.

– Ладно, я сам посмотрю. – Он направился к гардеробной, где горничная Агнес развесила то немногое, что имелось у Сары, и еще более скудные пожитки Франчески. Костюмы Франческа сама сложила во встроенные ящики, надеясь, что Агнес не станет любопытствовать. И Алекс Девени тоже.

Однако надежда ее оказалась тщетной. Просмотрев платья, Алекс раскритиковал их все до единого.

– У Филиппы наверняка что-нибудь найдется, – сказал он. – Ты должна выглядеть элегантной и недоступной. Что касается недоступности, то в этом ты уже преуспела. Кроме того, ты должна быть подавлена горем. Это, конечно, сложнее, но у тебя получится, Сара. У тебя все прекрасно получается.

Однако Франческа чувствовала себя не более прекрасной, чем тряпичная кукла. Это было представление Алекса, а она лишь выполняла приказания, недоумевая, как сможет поразить ритуальным танцем скорби утонченных гостей, которых он намерен пригласить на обед.

Он дернул за шнурок звонка, и мгновенно появилась Агнес.

– Пошли, пожалуйста, за Филиппой.

Филиппа явилась немедленно, снедаемая любопытством: что Алексу вдруг понадобилось от нее, почему Сара находится в спальне Алекса, а не в своей.

– Нам нужно платье. Нет, нам нужны два платья – твои лучшие черные платья – думаю, у вас один размер. Я хочу, чтобы она выглядела элегантной и роскошной... – Он пристально посмотрел на Филиппу, размышляя, насколько можно быть с ней откровенным. Ему казалось, что Филиппа поймет, что ему нужно. – Она должна выглядеть убитой горем вдовой, оставаясь в то же время необычной, эксцентричной и чувственной.

– Зачем тебе это, Алекс? Ты что, собираешься выдавать ее замуж?

– Нет, я возрождаю ее карьеру. – Филиппа опешила.

– Ты шутишь.

– А может, и нет.

– Знаешь, Маркус говорит, что ты как-то странно себя ведешь...

– Моя дорогая Филиппа, Маркус всегда считает, что я странно себя веду. Так ты мне поможешь?

Филиппа пытливо посмотрела на Франческу.

– Для тебя сделаю все, что угодно, Алекс. Ты же знаешь. Он не теряет времени, подумала Франческа, чувствуя себя марионеткой, ожидая, когда Алекс дернет за ниточку.

Но он не мог диктовать ей, как двигаться и что делать; не мог создать для нее танец, исполненный достоинства, который сразил бы избалованную публику.

Она сама должна создать этот танец, но понятия не имеет, как это сделать. Ведь она не Сара.

Она увязала все глубже и глубже в болоте полуправды и спасительной лжи, но пути назад нет, она приняла его условия и согласилась танцевать.

Она отказалась от свободы выбора и попала в полную зависимость от него. И ни один судья или присяжный заседатель не поверил бы, насколько беззастенчиво она использовала правду, чтобы прикрыть ложь.

Просто она не думала, что дело зайдет так далеко. Не учла напора Алекса Девени.

Для него не было ничего невозможного. Не прошло и получаса, как Филиппа появилась с ворохом платьев, которые разложила на постели.

– Некоторые из них я, кажется, уже видел.

– Обноски Джудит. Немного велики мне, а отдавать в переделку слишком дорого, – сказала Филиппа.

– Неужели? – пробормотал Алекс, перебирая платья и отбрасывая их одно за другим. Потом, правда, отложил два платья.

Он точно знает, что ему нужно, подумала Франческа, проводя руками по платьям из очень дорогих тканей, о которых она и мечтать, не могла. Любое подошло бы, но Алекс так не считал. Он хотел что-то конкретное, роскошное, очень утонченное и очень чувственное.

– Вот это, – сказал он, наконец. – И это.

– Ясно, – понимающе произнесла Филиппа.

– Именно. Как раз то, что я хотел. Спасибо, Филиппа.

– Рада была помочь, – ответила она, и вновь в ее голосе прозвучала едва уловимая ирония.

«Что же на самом деле доставляло удовольствие Филиппе? – подумала Франческа. – Возможность привлечь внимание Алекса?» В ней чувствовалась какая-то сдержанная страсть и неудовлетворенность.

Филиппа остановилась в дверях.

– Она действительно спит с тобой, Алекс?

Столь откровенный вопрос нисколько не удивил Алекса.

– Это совершенно тебя не касается, Филиппа. – Она попыталась сгладить неловкость:

– Маркус...

– Спасет все наши души. Я рассчитываю на это. Спокойной ночи, Филиппа.

Она шумно вздохнула, пытаясь подавить раздражение из-за того, что он так бесцеремонно ее отсылает.

– Спокойной ночи, Алекс. – Она с силой хлопнула дверью.

– И он туда же, – пробормотал Алекс. – Я надеялся на иное.

– Какая наивность с вашей сторону, – сказала Франческа, оправившись от шока, вызванного откровенной грубостью Филиппы.

– А, спящая красавица просыпается и показывает острые маленькие зубки.

– Я еще и кусаюсь, – бесстрастным голосом сказала Франческа.

– Правда? – спросил он вкрадчиво. – Мне не терпится дать настоящую пищу твоим зубкам.

Ей хотелось отвечать на его чувственные заигрывания, но это было бы непохоже на Сару.

– Очень жаль, что я не настолько голодна, милорд.

В ее голосе не было ни намека на интерес или эмоции, и опять охватило его чувство безысходности, словно он вновь и вновь натыкался на стену. Она умела быть спокойной и рассудительной, и, хотя казалась уступчивой, он знал, что за ее сдержанной холодностью бушует огонь.

Он хотел, чтобы на обеде она проявила именно эту сторону своей натуры. Чтобы гости были потрясены, когда она даст волю эмоциям и выплеснет в танце всю свою чувственность.

– Проголодаешься, – заверил он ее с абсолютно мужской самоуверенностью. – Не думай, что я не смогу заставить тебя, Сара Тэва. Однако сейчас твоя задача не в этом, пока нам нужно работать.