Сухим сентябрьским утром 1992 года Данила Булай сошел с поезда на станции Мухтолово, что неподалеку от Арзамаса. Здесь была назначена его встреча с Аристархом Комлевым. Они расстались год назад и с тех пор не виделись, обмениваясь лишь иногда открытками по случаю праздников. Но ближе к возвращению Данилы из Берлина сговорились старую дружбу возобновить.

Рассвет еще только едва обозначился за верхушками леса, и платформу освещали желтоватые перронные фонари. Маленькая железнодорожная станция, малоизвестная в современные дни, до революции была на слуху у многих. С нее начинался путь в Саров и Дивеево, которым шло несметное количество богомольцев с той поры, как через эту деревеньку прошла чугунка. Еще раньше к Серафиму Саровскому добирались из Москвы через Владимир и Муром. В обычаях русских богомольцев, из каких бы далеких краев они не ехали, было заведено последний отрезок пути пройти пешком. Были, конечно, и такие, которые весь путь измеряли ногами, но велика была Российская Империя, не из каждого угла своим ходом доберешься. Отрезок из Мухтолова до Дивеева длиною в тридцать верст преодолевали обычно пешком, от зари до зари. Шли, как водится группками, останавливались на привалы, обедали с молитвой и шли дальше.

Как узнал Булай из рассказов бывалых людей, хождение по святым местам не вымерло в России и при советской власти, хотя, конечно, резко поубавилось. Но всегда, приехав в действующие православные обители, можно было увидеть там странников, а в праздничные дни – большое их количество.

Задумываясь над этим явлением, Данила приходил к выводу, что поведение общества регулируется не только правилами и обычаями, но и глубоко спрятанными инстинктами, заставляющими людей порой делать вещи, которые они не всегда в состоянии разумно объяснить. Почему по русской земле идут богомольцы? Попробуй, дай этому убедительное объяснение. Вот каждую весну и осень летят перелетные птицы. Это инстинкт? Да, инстинкт, давно всем ясно. Но почему этот инстинкт не затухает, когда не надо никуда лететь? Птицу перенесли в теплые края, держат насильно одну зиму, две, она вроде бы привыкла уже. А выпустишь на волю – поживет немного по новым правилам, а потом вдруг взлетит и пошла путем своих предков. Улетает. Почему? Наверное, потому, что ее инстинкт древнее и мудрее складывающихся обстоятельств.

Так, наверное, и человек. Как его не убеждала советская власть в том, что Бога нет, а он к нему дорогу не забыл. Разница только в том, что у иных этот путь еще в подсознании дремлет, а иные уже проснулись и на него возвращаются. Подтверждением этой мысли Данилы было несколько пассажиров, покинувших вместе с ним тот же поезд и гуськом исчезавших в утренней мгле. Постояв немного на платформе и глотнув свежего воздуха, Данила намеревался уже пойти вслед за ними, как почувствовал, что сзади ему на плечо легла чья-то рука.

– Родина приветствует своих заблудших сынов, – услышал он знакомый голос и, повернувшись, обнял Аристарха.

– Приехал-таки встречать, а я уж засомневался, думаю, не надо было старика напрягать.

– Надо, надо, – тепло отвечал Комлев, – соскучился по тебе и по нашим разговорам. Сколько мы их сегодня наговорим, пока до Дивеева дойдем!

– Между прочим, по пути в Дивеево следует псалмы петь, а не политические диспуты устраивать, батенька, – рассмеялся Данила.

– А давай по очереди. На четных километрах – псалмы, а на нечетных – диспуты. Ты завтракать будешь? Путь-то немалый впереди.

– Буду, буду, вынимай и ананасы, и рябчиков.

Отойдя под сень старых берез, они расстелили на сырую траву клеенку и уселись закусить.

– Вот тебе ананасы, – сказал Аристарх, доставая пакет с солеными огурцами, – а вот и рябчики, – и высыпал вареных картошин в мундире. – Богомольцам положено поститься, поэтому харч наш будет предельно скуден. Но не яствами ублажим мы души наша, а благочестивой беседой. Скажи мне, отрок, всем ли ты доволен в жизни, нет ли у тебя тайных печалей, кои я смог бы утолить кротким словом?

Данила ухмыльнулся и вздохнул:

– Кротких слов, Аристарх, тебе не хватит. Для того, что сейчас на Руси творится, никаких слов не хватит, ни кротких, ни хульных.

– Данила, у нас какой, четный или нечетный километр?

– Считай, что нечетный. Давай сначала выговоримся, а ближе к Дивееву уж начнем на нужный лад настраиваться.

Аристарх сделал серьезное лицо:

– Что же тебя так возбудило при свидании с Родиной, друг мой?

– Деяния господина Гайдара, друг мой, они самые. Такое впечатление, что этому господинчику жизнь и смерть собственных сограждан абсолютно безразличны. Они для него насекомые. А я раньше думал, что либеральные реформы делаются для маленького человека.

Комлев саркастически хмыкнул:

– Не забывай, в какой стране ты живешь. Здесь ценность человеческой жизни была самой высокой только в последние двадцать лет социализма. И то лишь потому, что государство заставляло жестко соблюдать закон. Вот в бытность мою политзаключенным, на условия пребывания в зоне пожаловаться не могу. Они были точно такими, как предписано. А сейчас, думаю, там наступит беспредел. Потому что государство ослабло.

Что касается Гайдара, то это просто человек, не имеющий никакого чувства родной земли, что о нем рассуждать.

– Но ведь его политика просто разрушительна!

Аристарх распрямился над клеенкой, держа в одной руке огурец, а в другой картошину:

– Да что ты говоришь! Будто он ее проводит по зрелому размышлению. Вся задача Гайдара заключается в том, чтобы настежь распахнуть ворота американскому влиянию. А зачем американцам маленький русский человек? Гайдар – это типичный оборотень, которые у нас за перестройку бурно расплодились. Притворялся Мальчишем-Кибальчишем, а на поверку оказался Мальчишем-Плохишем.

– Почему ты думаешь, что Гайдар оборотень, а не честный сторонник рынка?

– Да все потому же. Еще два года назад этот толстозадый недоросль клеймил в своих статьях капитализм за издевательства над трудовым народом. Ух, какой он был вражина рыночному хозяйству! Помню, статьи его читал и думал: есть же в нашем народе настоящие бойцы за его, народное счастье. Дедушка у Егорки буржуинов направо-налево саблей косил, и внучонка к ним лучше не подпускать. Порубит всех в капусту к чертям собачьим. Но однажды ночью явилась фея из Гарвардского университета, помахала над спящим толстячком волшебной палочкой и, проснувшись, ребенок начал изрыгать заклинания в пользу безумной ломки социализма по принципу «после меня хоть потоп». Это как называется? Перевертыши – самая поганая человеческая порода. Гайдар действует не по убеждениям, а по подлости, основательно замешанной на дураковатости. При его мозгах не может быть никаких положительных изменений. Вот увидишь, закончится все позором и страданиями людей.

– Ты об этом говоришь так спокойно, как будто это не твой народ гибнет.

Комлев успокаивающе улыбнулся в ответ:

– Не преувеличивай, дружок. Народ пока не гибнет. Падение еще только начинается. Это дело не быстрое, растянутое на несколько лет. Гайдаром и его командой руководят спецы из Вашингтона, и задумки у них не на один год. Про Джеффри Сакса слышал, наверное, да? Как черт из коробки в Кремле вынырнул. Этот наруководит. Поверь, никакого конкурента Америке он из нас делать не собирается. А над тем, что получится, мы с тобой слезами обольемся.

– Ну, Аристарх, никак не ожидал от тебя услышать такие комчастушки! И это ты, историк, антисоветчик, бывший политзаключенный, говоришь языком упертого коммуниста! Неужели ты веришь в такие злобные сценарии? Я, например, верю, что Западу нужна стабильная и предсказуемая Россия.

Данила тайно посмеивался над Аристархом. Он уже давно не верил в подобные глупости, но уж очень ему хотелось «раскрутить» своего друга на предельно эмоциональное выступление. В такие моменты Аристарх был прекрасен. И вправду, тот буквально подпрыгнул от услышанного, в глазах его загорелись яростные огоньки:

– В злобные сценарии, говоришь, не веришь, боец невидимого фронта, задери тебя коза! Тогда ты мне хоть один благостный сценарий расскажи. Поделись развединформацией о том, как дядя Сэм, обливаясь горючими слезами, пускает шапку по кругу, чтобы безвозмездно помочь нашим беднякам! А то слезы слезами, а 10–12 процентов годовых он с нас дерет! Не план Маршала для Германии! План-то Маршала бесплатным был. А нам что же на построение светлого капитализма таких деньжищ за бесплатно не дают? Вот наш пьяница-президент наберет двести миллиардов долгов, а через десять лет надо будет четыреста отдавать. Это тебе не удавка? Да что я тут перед тобой распинаюсь, сам лучше меня все знаешь.

– Но неужели такие, как Гайдар смогут безнаказанно делать свое дело, и народ не поднимется против этого?

– Побойся Бога, Данила. Даже стихийная пугачевщина нуждалась в некой идеологии и вожде. А какая идеология и, тем более, какой вождь могут быть у сегодняшних голодных? Жириновский, что ли? Сам понимаешь, что это за персонаж. Зюганов? Но масса за ним не пойдет, потому что он ее как раз туда и привел. Так кто? Некому. Сегодня в нашей стране нет идеологии возрождения. Поэтому с ней так легко и расправляются. А так как мы с тобой реалисты, то мы должны честно отдавать себе отчет в том, что если такая идеология возрождения не появится, то дело будет швах.

– То есть, либеральные реформы в дружную семью процветающих народов нас не приведут?

– Такие реформы, как проводит Гайдар, уж точно, не приведут. Мы развалим страну и превратимся в сырье для более преуспевающих наций. И все таки, этого кошмарного сценария не будет.

– Почему? Ведь у нас чем дальше, тем хуже.

– Может, для историка мои слова покажутся странными, но в происходящем я вижу перст Божий. И Гайдар, и Ельцин для меня – вурдалаки, которых Господь попустил на русских людей за их отступление от веры. Но коли есть наказание, будет и прощение. Ситуация в нашей державе будет развиваться непредсказуемо, и я твердо верю, что в лучшую сторону.

– Твои бы слова да Господу в уши, Аристарх. Ну что, тронемся в путь? Ты хоть один псалом знаешь?

– К стыду своему, ни одного.

– И я ни одного. Тогда давай хоть «Отче наш» на дорожку прочитаем, да и с Богом.