Аристарх находился в умиротворенном состоянии духа и не был расположен копаться в философских проблемах, с которыми на него наседал Булай. Он не спеша шагал по обочине полевой дороги, помахивал прутиком и что-то мурлыкал себе под нос. Их путь уже приближался к источнику. Находившийся в бодром состоянии мысли Булай пытался расшевелить своего друга рассуждениями о смысле жизни, но Комлев только лениво отмахивался от него:

– Как хорошо жить в деревне, раб Божий Даниил! Хоть там интеллигентская болтовня с ума не сводит. У селян, слава Богу, и без нее забот хватает. А как только какой-нибудь гонец урбанизации упадет на мою голову, так и понеслось. Похоже, наших мыслителей мучают два вопроса – «зачем я живу» и «почему я пью»? Иногда они являются одновременно, и тогда хоть беги. Отстань от меня, Данила, дай полюбоваться матерью-природой.

– Ну да, если жить на задах у Берендея, да еще без телевизора, то такого вопроса не существует. А что делать счастливому обладателю одноглазого друга? Вот смотрит он в эту дыру, и ему сообщают, что смысл жизни заключается в свинской толкотне у кормушки. Сначала он не верит, потому что при советской власти счастливое будущее строил, всякие высокие замыслы в себе пестовал. Но потом потихоньку привыкает и, в конце концов, начинает сам у этой кормушки толкаться. А в это время светоч русского самосознания Аристарх Комлев нюхает ромашки и помалкивает. Мол, тоните в этом дерьме сами, а я, лицо в высшей степени духовное, постою в сторонке.

– А ты не волнуйся так, Данила. От твоего волнения на свете ничего не произойдет. Ровным счетом ничего. Иди себе, радуйся на синее небо, благодари Бога за эту благодать. Глядишь, все и устроится.

– Издеваешься, профессор. Душа-то болит.

– А русский человек по другому не умеет. У него всегда душа болит. Что, думаешь, у твоего отца или деда не болела душа? Мы в такой стране живем, где покоя не бывает.

– Аристарх, честное слово не пойму, смеешься ты или нет. Ведь идет же схватка за наше будущее, от каждого из нас зависит, чем дело кончится.

– Нет, дружок, тут я не согласен. Все сложней. Вот дед твой, Дмитрий Булай, боролся в рядах эсеров за лучшее будущее. Сильный был боец, а потом вдруг уехал в деревню и с политикой покончил. Как по-твоему, почему?

– Ну, видно, в политике эсеров разочаровался.

– Может, и так. А я думаю, когда он к Богу пришел, происходящее в России по-новому осмыслил, то понял, что на тот момент своей борьбой ничего не добьется. Не потому что бороться не надо, нет! Я ведь архивные материалы на него видел. Человечище! Он потому остановился, что не увидел в России сил, способных спасти ситуацию! Что означало спасти ситуацию? Только одно – вернуть признание мужиком святости и неколебимости царского престола. Но никто, кроме малосильного Союза Михаила Архангела, не пытался это сделать. Остальные все бунтовали. Поэтому Россия была обречена на вакханалию. Две идеи овладели тогда массами. Идея революции и идея безбожия. Значит, наша родная интеллигенция сумела подготовить народ к расправе над церковью и властью. Это надо честно признать. Поэтому во всемирном предательстве Христа русские сыграли свою конкретную роль, за что потом и поплатились в полной мере.

– Объясни, как это с сегодняшним днем увязать?

– Проще некуда. Сегодня происходит повторение пройденного. Нами опять владеет идея безбожной революции. Эта идея захватила сознание народа, и пока против нее ничего не поделаешь. Поэтому расслабься.

– И что дальше?

– Дальше, Данила, загадывать не будем. Сколько можно об одном и том же говорить! Тебе, раб Божий Даниил, совсем другими вещами заниматься надо. Рано или поздно появится потребность и в таких людях, которые поняли, что у нас свой путь должен быть. Вот и осмысливай этот путь. Только прежде чем приступать, надо внутренне очиститься, а этого за день не сделаешь.

– И что означает «внутренне очиститься» в прочтении бывшего сидельца ГУЛАГа?

– Мы вот в Дивеево в магазинчик заходили, а там у дверей убогий мужичонка милостыню просил. Ты ему не подал. Скажи, почему?

– Честно говоря, не обратил внимания.

– Вот когда твое сердечко на каждую протянутую руку будет болью отзываться, тогда ты и начнешь свое очищение.

– Так ведь сколько ряженых среди этих нищих!

– Стоп, Данила! Даже если он ряженый, то не от сладкой жизни. Это наша страна его в ряженые бросила. Все равно соболезнуй! Иначе наряду с ряжеными и настоящих страдальцев будешь обходить. По всей стране оскотинивание ползет. Кто, если не мы, будет с ним бороться?

– Поборешь ты его своим крохотным примером!

– Не я один. Ты, например, поучаствуешь. И других немало найдется. Но начинать надо именно с этого. Как Серафим говорил: спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи! А политика, идеология и прочие умные вещи без такой основы ничего не стоят. Вон, у нас депутаты. Днем с трибуны об Отчизне убивается, а ночью проституток с панели снимает. Думаешь, такие перевертыши хоть что-то полезное могут сделать? Нет, дружок! Человек цельным должен быть. Тогда он опора жизни.

– Уж не эти ли мысли ты в своих «письмах из будущего» вытачиваешь?

– Эти тоже есть. Но они больше подразумеваются. А в главном я все же борюсь с западным курсом страны.

– Друг мой, Аристарх, почему ты так не любишь Запад?

– Потому что я учил историю и знаю, что от всего этого пространства из века в век шло одно и то же желание – прибрать к рукам, расчленить, окатоличить, сделать своей вотчиной Русскую землю. И ничего больше. Неужели ты веришь, что они в одночасье перековались? А ты думал о том, что от нашего времени до крещения Руси можно насчитать только тридцать предков по отцовской линии? В среднем по три на каждый век. Вот они, собери их всех в одной комнате и поговори с ними. Спроси твоего пращура, предка номер один, что в Киевской Руси жил, какие беды его мучают. Он и начнет про разлад на своей земле рассказывать, про междуусобицу, про происки латинян, которые без конца князей охмуряют, в свою веру хотят перетянуть, кусок территории оттяпать. А ты ему чем ответишь? Про развал Союза, про междуусобицу, про происки латинян, которые наших правителей охмурили, кусок территории хотят оттяпать. Оказывается, и у Запада до этого глубокого прошлого тоже всего тридцать родственников насчитывается, и нисколько он не изменился. Все рядом, все вчера было.

– Ну уж про то, чтобы территорию оттяпать… Нынче другие времена.

– Конечно, другие. Мы все же растем. Прибалтику, которая никогда государственности толком не имела, они уже оттяпали методом псевдодемократической революции. Чухонцам государственную историю придумали, пока мы своим «новым мышлением» упивались. На очереди другие окраины, а главное – Украина. Почитай Жабиньского, он давно стратегических планов США не скрывает. Не только оторвать Украину от России, а преобразить ее, поставить под контроль католической части населения. И если эта цель будет достигнута, то свершится историческое несчастье. Нет вокруг нас страшнее врага, чем галицийское униатство. Они во время войны доказали, насколько дикую ненависть имеют к москалям. Возьмут галичане власть в Киеве – начнется самое ужасное, что может только быть: будут стравливать братские народы. Вот уж латиняне возликуют! Вот уж России подножка! А без Украины Россия никогда не возродится в мировую державу.

– Зачем галичанам напряженность с Россией?

– Затем, что они как раз и будут работать на идею латинства – подтачивать позиции России в мире. Даже если понесут экономические убытки, Запад их подхватит под локотки. Потому что латинская Украина решит для него неимоверную задачу – она осуществит раскол славянского пространства. Представляешь: тысячу лет были вместе, а теперь превращаемся во врагов. Это историческая катастрофа, каких мало на памяти человечества.

– Аристарх, ты рисуешь апокалиптические картины.

– А история, друг мой, не располагает к рассмотрению мира через розовые очки. Тому, кто носил подобный прибор на носу, придумал «новое мышление» и в результате открыл дорогу исторической катастрофе русского пространства, придется отвечать перед Высшим судом по самой высокой разметке.

– Должен сказать, что у меня нет оснований тебе обстоятельно возразить.

– Чертовски здорово, батенька! Эдак мы с Вами еще и конспиративную ячейку единомышленников организуем. Ну, так вот. Мы являемся силой, которую они рассматривают как окончательно враждебную себе. Заруби это на носу. Потому что мы – ядро основополагающей морали, которая противоречит принципам их жизнедеятельности. Мы несовместимы точно также, как оказались несовместимы интересы фарисеев с проповедями Христа. Всего лишь шестьдесят колен минуло с того времени, Данила. Это очень мало! Ничего не изменилось в сути этого противостояния. В нем может быть только победа одной из сторон в конце времен. Вот начало и конец всех наших размышлений о месте России в мире. Так сказать, альфа и омега. Эти две буквы должен ясно запечатлеть в мозгу каждый, кто осмеливается помыслить о руководстве нашим народом. Только при этом он должен еще знать, что эти буквы означают в масонстве.

– И что же?

– По уверению каббалистов, шестиконечная звезда состоит из двух треугольников. Они обозначают одоление Сатаной Бога и утверждение им символа: «Я есть первый и последний», или «Я есть альфа и омега». Ну ладно, что мы все о проблемах, пора и купель принимать.

Друзья подошли к берегу крохотного лесного озерца, питающегося от мощного донного источника. Также как и его меньший брат в Дивееве, этот источник звался Серафимовым. Он был более известен и славился своими целебными свойствами. Богомольцы, побывавшие у Преподобного, обязательно шли и сюда. С берега к озерцу спускались деревянные мостки, а у кромки воды светила свежим срубом недавно восстановленная часовенка. Большое количество людей заходило в озерцо, несмотря на прохладный сентябрьский день. Было видно, что вода обжигающе холодна, но некоторые отваживались в ней плавать, другие же, окунувшись, резво выскакивали на берег. Когда Данила, раздевшись, опустил ногу в озерцо, он почувствовал леденящий холод.

– Что, холодно? Не бойся, привыкнешь, – крикнул ему Аристарх, который уже сидел по горло в озерце, словно в теплом бассейне. Данила вдохнул поглубже и плашмя упал в ледяную купель. Невидимые клещи сжали его ребра, перехватывая дыхание и вызывая конвульсивное барахтанье рук и ног. Он высунул голову из воды, лихорадочно хватая ртом воздух, и под хохот Комлева развернулся к берегу, чтобы быстро эвакуироваться на сушу. Вода была действительно невыносимо обжигающей. Но первый шок уже уходил, и тело стало расслабляться, приспосабливаясь к холоду. Данила задержался, а потом повернул назад и поплыл к Аристарху.

– Аристарх, буду тонуть – не мешай.

– Такие, как ты, не тонут. Лучше молитовку прочитай. «Отче наш», например.

– Отче наш, иже еси на небеси, – начал Данила перехватывающимся голосом.

– Да святится имя Твое, – затрубил Аристарх, – Да приидет царствие Твое, Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь, – подхватил Булай, – и остави нам долги наша яко же и мы оставляем должником нашим.

– И не введи нас во искушения, но избави нас от лукавого, – закончил Аристарх, подгребая к берегу. – Выходи, Данила. Хорошего помаленьку.

Потом они обтерлись полотенцами и стояли над источником, ощущая необыкновенную чистоту своих существ. Будто были омыты не только снаружи, но и изнутри.