«Hезаметно исчезнуть… Это у меня получается лучше всего!» – с горечью подумала Мод. Она не могла находиться под влиянием Массона либо кого бы то ни было. Она сделает так, что Франсуа больше не скрыться. У нее с ним свои личные счеты. Ни Массой, ни Майкл не поняли этого. Впрочем, мужчины никогда ничего не понимают. Протянув посадочный талон стюардессе «Эр Франс», она рассеянно посмотрела на самолеты, припаркованные по другую сторону стеклянной стены. От запаха горючего ее тошнило. Трап пружинил под ее ногами, как меха аккордеона. Как история любви с Майклом. Которой не хватало воздуха. Которая задыхалась. Сдувалась, как шарик Мод прошла к своему сиденью. Она чувствовала себя подавленной. Стюард что-то спросил у нее по-английски. Его голос жужжал в ушах. Пристегнув ремни, она поняла, что в эту минуту ставит на карту все свое будущее. «Боинг-747» тронулся с места. Было слишком поздно поворачивать обратно.
Самолет, взявший курс на остров Сен-Мартен, пролетал над Атлантическим океаном. Мод опустила шторку иллюминатора и вынула из сумочки роман Джейн Остин. Атмосфера викторианской Англии подействовала на нее успокаивающе. Паркетные полы пахли свежей мастикой. Высоко зашнурованные ботинки оставляли следы на влажной траве газона, и жизнь текла подобно чаю, который пили в тенистых беседках. Под пером автора возникала картина в пастельных тонах, как на полотнах Мэри Кассат. Мод отложила книгу и закрыла глаза.
* * *
От хандры Франсуа остались лишь смутные воспоминания. Все его существо наполняло нечто такое, что он – еще не решаясь назвать это счастьем, – определил для себя как совершенную полноту жизни. Он продал свой «Scout®» ряду компаний для их веб-сайтов, а договор о сотрудничестве с крупнейшей американской ассоциацией защиты потребителей обеспечивал ему стабильное финансовое будущее. Его доходы переводились через оффшорный банк, расположенный на Каймановых островах. Ему удалось провести налоговую службу. У него не было ни кредитной карточки, ни карты социального страхования. Ничего. Он был свободен.
В маленьком домике на отшибе Франсуа вел томную жизнь. На рассвете он отправлялся к Сьюзен, сорокавосьмилетней американке, владелице виллы на берегу моря. Они занимались любовью молча. Может быть, так действовало на них восходящее солнце. Сьюзен была художницей. Ее работы очень нравились Франсуа. После секса они завтракали на террасе, слушая песни Кэт Стивенс. Возвращаясь домой, Франсуа чувствовал прилив энергии, у Сьюзен была хорошая карма. После обеда приходила Марина. Она увлекала его в спальню с опущенными жалюзи. Ее тело пахло кокосовым орехом. Марина забавляла его. После ухода Марины Франсуа включал вентилятор. Его лопасти равномерно поскрипывали. Пот на коже постепенно высыхал, и все его существо наполнялось истомой. Он любил Сьюзен. Он любил Марину. Франсуа улыбался. Марина. И Сьюзен.
Перед ужином Франсуа заходил то к одним знакомым, то к другим. Владельцы гостиниц. Хозяева ресторанов. Многие стали его друзьями. Жизнь была прекрасна. Она ласкала его, как женщина. Очень нежно. В эти минуты полной безмятежности Париж удалялся все дальше и дальше. Он был уже не точкой, а лишь пятнышком. Несмываемым, но невидимым. Мод была задвинута на самые задворки его совести. В мертвое пространство. В некую потайную нишу, откуда никакое зеркало не могло отразить лучей его прошлого.
* * *
В пятнадцать пятьдесят по местному времени самолет компании «Эр Караиб» совершил посадку на острове Сен-Бартельми. Мод сразу же поехала в маленькую гостиницу, которую ей посоветовали в туристическом агентстве на острове Сен-Мартен. В «Приюте рыбаков» почти не было постояльцев, поскольку он находился далеко от пляжа, в самом центре городка Густавия, на площади. Немного отдохнув, Мод вышла на улицу. Было еще жарко, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Время приближалось к семи. Напротив гостиницы она заметила бар. Заказав коктейль «Аравак» и стандартный сэндвич, она расположилась на террасе, освещенной бумажными фонариками. Ее страх отступил. Напротив, теперь она радовалась оттого, что вновь увидит Франсуа. Она неторопливо потягивала через соломинку коктейль, и ненависть ее таяла, как кусок сахара в бокале пунша. Вкус кокосового ореха и зеленого лимона пробудил аппетит.
В это самое время Франсуа возвращался из порта на своем джипе «мицубиси». Проезжая мимо бара, он сбросил скорость, жестом поприветствовал хозяина и тут же резко затормозил. Машину бросило вперед, мотор заглох «Черт подери!» – процедил Франсуа. Он повернул ключ зажигания и подал назад. Затем выключил двигатель, фары и CD-плеер.
Внезапно он разразился хохотом. Потом смех его перешел в рыдания. Пальцы судорожно вцепились в руль. Она заявилась ко мне! Чтобы издеваться надо мной у меня же! Я убью ее! Челюсти его свела судорога, от ярости на губах выступила пена. Глаза превратились в два отточенных лезвия. «Я убью тебя, Мод Кан! – заревел он. – На этот раз тебе не удастся ускользнуть от меня!»
* * *
– Конечно, я его знаю! – с дружелюбным видом воскликнул владелец гостиницы.
Он махнул в сторону бара, где Мод ужинала накануне, и добавил:
– Он частенько играет с нами в покер.
Он написал ей адрес Франсуа и показал его дом нa карте, которую Мод взяла дрожащей рукой. Значит, Франсуа не прятался! Его все знают! Он даже имени не изменил! Почему же полиции потребовалось столько времени, чтобы разыскать его?
Поднявшись в номер, она набрала его номер. Просто так, чтобы услышать его голос. После второго гудка включился автоответчик. «Добрый день. Это автоответчик Франсуа. Я уехал по делам на Сен-Мартен, вернусь в пятницу утром. Можете оставить мне сообщение. До скорого!»
«В пятницу утром!» – воскликнула Мод. Она была страшно разочарована. Нужно было звонить в Париж и объяснять Майклу свой поступок Нужно было извиниться перед Массоном. Но у нее не хватило на это смелости. Она чувствовала себя ужасно глупой. Что она будет делать целых три дня?
Некоторое время она изучала карту и путеводитель, купленные на Сен-Мартене, затем решительным шагом направилась в агентство по прокату машин.
* * *
Мод удалялась от центра. Вначале, чтобы добраться до Сен-Жана, она планировала пересечь остров в самом узком месте, но девушка из агентства «Херц» посоветовала ей двигаться в южном направлении. Самый красивый пляж – в бухте Губернатора! Мод последовала ее совету и поехала по шоссе на Люрен. Вскоре она свернула на узкую дорогу, вившуюся вдоль залива. Буйная тропическая растительность закрывала ей вид. Но вдруг, за поворотом, взору Мод предстала безграничная лазурь океана. Зачарованная, она заглушила мотор и какое-то время любовалась пейзажем. Брезентовый тент ее автомобиля вздувался под ветром. Раздалось два сухих хлопка. Затем ее окутала бездонная тишина.
Она спокойно продолжила путь, но вскоре заметила в зеркало заднего вида машину, приблизившуюся на опасное расстояние. Мод прибавила скорость, но машина не отставала. Она хотела дать водителю знак, чтобы тот увеличил дистанцию, но ее сиденье было таким низким, что она могла разглядеть лишь два огромных колеса и облицовку радиатора. В своей миниатюрной машинке она чувствовала себя совсем крошечной. Казалось, ее настигает гигантская тень. Мод надавила на педаль акселератора. Кровь застыла у нее в жилах, из груди вырвался приглушенный крик Она уже не контролировала себя. Огромный металлический бампер джипа толкал ее сзади, и ей никак не удавалось освободиться. Ее правая нога уже уперлась в пол. Она в панике ударила по тормозам. Машину круто занесло. Мод показалось, что она отрывается от земли. «Аааа!» – закричала она. В любую минуту ее могло выбросить из автомобиля. Справа находился отвесный обрыв, слева сплошной стеной высились скалы. Ей казалось, что она видит кошмарный сон. Это стальное чудовище раздавит ее!.. Она попыталась побороть охвативший ее панический страх и выровнять руль. Но события развивались слишком быстро. Мод увидела дорожный знак и поняла, что ей пришел конец. Ей никогда не справиться с виражом на такой скорости. Через мгновение ее швырнет в пустоту. В ту же секунду она заметила, что навстречу приближается другая машина. Столкновение неизбежно… В отчаянии Мод крутанула руль вправо па девяносто градусов. Ей удалось освободиться от хватки стального чудовища. На огромной скорости она въехала на некое подобие насыпи, возникшей перед ней как по волшебству, и пробуксовала метров десять. Ломая сучья, ее автомобиль остановился, издав ужасающий скрежет.
«Я жива!» – была ее первая мысль. Тело сотрясала дрожь. Джип быстро удалялся. Какое-то время Мод различала затихающий гул его мотора. Вдруг онa почувствовала, как ее руку пожимает чья-то рука. Услышала чьи-то голоса. Палящее солнце обжигало ей лицо… По щекам текли крупные слезы. Она поставила ногу на землю. Сильно болело плечо. Какой-то мужчина помог ей встать. «Спасибо…» – пробормотала она. Какая-то женщина предложила перегнать ее машину. Мод с благодарностью согласилась, но наотрез отказалась ехать в больницу или в полицейский участок.
На въезде в город были пробки. Машины непрерывным потоком стекались к супермаркету. Мод удивилась этому. Часы показывали десять. Разница во времени начала сказываться. Она вошла в номер и рухнула на постель, не обратив внимания на записки хозяина гостиницы, которые тот оставил сразу в двух местах: в ванной и на подушке.
Мод проспала двенадцать часов. Когда она наконец открыла глаза, было за полночь. Ушибленные места сильно болели. С гримасой боли на лице она включила лампу на ночном столике. Затем проглотила две таблетки аспирина и позвонила Майклу. Но его не оказалось в гостинице. Немногим больше повезло и с Массоном, все номера которого переключались на коммутатор. В Париже было полседьмого вечера. Мод не хотелось спать. Она набрала номер Франсуа, холодея при мысли, что тот никогда не вернется. Она ни минуты не сомневалась в том, что это он пытался ее убить.
Потом она бесшумно оделась и на цыпочках спустилась по лестнице. В холле не было ни души. Ей казалось, что, кроме нее, в гостинице нет других постояльцев. Выйдя на улицу, она испугалась царившей там плотной тишины. Весь остров казался необитаемым. Поднимался сильный ветер.
Мод положила карту на сиденье справа и медленно поехала в глубь острова, следуя указаниям хозяина отеля. Увидев густой королевский делоникс, она поняла, что добралась до цели. Машину она оставила в кустарнике. Дом в антильском стиле был залит лунным светом. Крадучись, Мод неслышным шагом поднялась по лестнице на террасу. На двери висела москитная сетка, сквозь которую в дом проникал прохладный ночной воздух. Откинув щеколду, Мод дрожащей рукой приподняла жалюзи. На пороге она застыла и огляделась по сторонам. Кроны деревьев колыхал ветер. Внезапно ее пробрала дрожь. Она чуть было не повернула назад, но искушение было слишком велико. В небе над ее головой сияли звезды. Кто узнает? Никто. Она поставила ногу на облицованный плиткой пол. Сердце готово было выскочить из груди. Франсуа надругался над ее личностью. Но она завладеет его секретом. Я все перерою. Я перетрясу твою постель. Твою одежду. Твое белье. Твои бумаги. Всю твою жизнь. И ты никогда об этом не узнаешь!
Продвигаясь в темноте на ощупь, Мод с каждым шагом все более различала аромат туалетной воды Франсуа. Он навевал воспоминание об их обнаженных телах. Живот свело. Аромат Франсуа становился все отчетливее. Мод дышала им. Ей казалось, что Франсуа здесь. Нащупывая рукой выключатель, она вдруг почувствовала на щеке какое-то теплое дуновение. Издав приглушенный крик, она повернула обратно. Лунный свет, проникавший в дом, помогал ей ориентироваться, но от страха у нее перехватывало дыхание. Скорее, прочь отсюда! Зацепившись ногой за ножку стула, она споткнулась. Охватившая ее паника сковывала движения, мешала ей подняться и броситься к выходу. Мод казалось, что она издает похожие на мычание звуки, пытаясь оторваться от пола. Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за щиколотку. Она прижалась к полу всем телом и закричала. Комната осветилась. Мод попыталась заговорить, но ей не удалось выдавить из себя ни звука. Страх парализовал ее. Над ней во весь рост возвышался Франсуа.
– Ну и что я должен теперь с тобой сделать? – процедил он, задирая носком ноги ее футболку.
– Отпусти меня!
– А? Скажи-ка лучше, что мне с тобой делать? – Его ступня оказалась между ног Мод.
– Отпусти меня! – закричала она, изо всех сил ударяя его по ноге.
Франсуа схватил ее за волосы. Его глаза были полны ненависти.
– А-а! Перестань!.. Прошу тебя…
Он наносил ей удар за ударом. От ярости он задыхался. Вид у него был совершенно безумный. Губы и нос Мод кровоточили, но он продолжал избивать ее. Наконец она потеряла сознание.
* * *
Он привязал ее к металлической стойке кровати. Только со второго раза ему удалось влить ей в горло приготовленный им напиток.
– Что это? – пробормотала она. – Яд?
– Цыц!
Он аккуратно вытер ей рот и усадил на краю кровати.
– Очень рад снова тебя увидеть!
Она отвела взгляд. Сердце бешено колотилось в груди.
– Итак, ты, значит, хотела получить развод?
– Прошу тебя, – взмолилась Мод.
Франсуа начал раздевать ее.
– Он хотя бы хорош в постели? – продолжал он развязным тоном.
Мод всхлипывала.
– Ты будешь отвечать, когда тебя спрашивают? – вскричал он.
– Я не хочу умирать…
Франсуа протянул ей носовой платок.
– Утрись! Я не люблю, когда распускают сопли!
Мод отбивалась как могла.
Франсуа ласкал ее.
Она кричала.
Он бил ее по лицу.
Было два часа ночи. Франсуа смотрел на жену, скорчившуюся на кровати. Он вожделел ее так же сильно, как и ненавидел. От порывов ветра дрожали оконные стекла.
– Ты слышишь ветер? Синоптики предсказали, что начнется в четыре часа утра. Самое позднее, В пять… Они никогда не ошибаются… Тара… Красивое название для урагана, как ты считаешь?… Интересно, почему тебя не предупредили в гостинице? Ну что же, тем хуже для тебя! На улице ни души, все попрятались по домам…
Ветер стучал черепицей на крыше. Голос Франсуа долетал до Мод странно искаженным. Звуки вокруг нее сплетались в тихую убаюкивающую мелодию. Мод покачивало, как на волнах. Ей было хорошо. Франсуа, включив радио, слушал новости на волне «Радио Карибских островов». Он взглянул на часы, открыл третью бутылку пива и коротко рыгнул.
Веки Мод налились тяжестью. Ей казалось, что все тело парализовано. «Спать…» – пробормотала она. Она слышала, как кто-то ходит взад-вперед у кровати, но у нее не было сил разомкнуть веки. Франсуа развязал ее и начал одевать. Он приблизил к ней лицо, и она почувствовала запах спиртного. Пить… Он взял ее на руки. Она положила голову ему на плечо и издала звук, похожий на урчание.
– Что ты… делаешь? – произнесла она, с трудом ворочая языком.
– Не бойся! Я вынесу тебя подышать свежим воздухом.
Ветер яростно толкал Франсуа в спину. Ему с огромным трудом удавалось удерживать равновесие. Он шел согнувшись, пошатываясь под тяжестью ее тела. Он мысленно прикидывал расстояние, отделявшее его от старого дерева со сломанной верхушкой. Листья, ветки, песок… Все поднималось в воздух…
Голова Мод откинулась назад, рот ее приоткрылся. У нее не было сил закрыть его. Ветер душил ее. Не имеющая возможности сопротивляться, опоенная и избитая, она все отчетливо осознавала. Она понимала, что близится час ее смерти.
Вернувшись в дом, Франсуа различал в сумерках тело Мод. Дерево, у которого он ее бросил, росло чуть ниже старой каменной кладки. Ни один из расшатавшихся камней не сможет устоять под напором разбушевавшейся стихии. Завтра Мод уже не будет в живых. Завтра кто-нибудь найдет ее изуродованное тело, раздавленное сброшенными ветром камнями. Несчастный случай – таким будет заключение полиции. Туристы так неосмотрительны!
Франсуа ждет. Ветер вздувает футболку Мод, гротескно уродуя очертания ее тела. «Надувная кукла!» – смеется он. Его гамак срывается и летит по ветру. Черт побери! Как назло, он купил самый дорогой! Он идет на кухню, открывает холодильник и достает еще одну бутылку пива. Ему жарко. Он стягивает рубашку и возвращается к окну, на свой наблюдательный пункт. Прижимается лбом к прохладному стеклу и улыбается. Так проходят минуты. Франсуа ждет.
Но все же его удовольствие испорчено. Накатывают воспоминания. Непрошеные, без предупреждения. Он гонит их прочь. Он хочет сосредоточиться на агонии Мод. Но в ушах звенит ее звонкий смех. Сомнения нарастают. Краска бросается в лицо. Нет, это ловушка! Он должен покончить с ней!
Франсуа еще сильнее прижимается лбом к оконному стеклу и продолжает свои наблюдения. Ему уже не хочется улыбаться. Ему вспоминается нежная упругость ее кожи… Мод, наверное, так страшно там одной… Бедный ангелочек… Франсуа злится на самого себя. Топает в ярости ногой. Это ловушка! Он не должен впускать в себя ее страх. Он не должен слушать ее плач. Он не поддастся минутной слабости! Он хочет убить ее! Но эти рыдания…
Он с криком распахивает дверь. Ветер врывается в дом и сбивает его с ног. Все в комнате приходит в движение. Бумаги. Лампа. Плетеные кресла. Бутылка с пивом опрокидывается и разбивается. Франсуа захлопывает дверь. Изо всех сил! Нет! Это пустяки! Это всего лишь ветер рыдает, как дитя… Он не должен смотреть туда. На это маленькое, скорчившееся тело.
* * *
Из-за туч медленно выплывает луна. Франсуа предается воспоминаниям.
Когда, в какой именно момент его жизнь перевернулась? Почему его так испугала смерть Тины? Что за болезненная гордыня швырнула его в эту адскую карусель? Он отгородился от общества. Он сделался преступником, тогда как на деле он был всего лишь уязвленным мужчиной. Есть ли у него еще время? Время на что? Чтобы начать мирные переговоры? Мод хотела выйти замуж… Он скосил взгляд. Стало так темно, что ее силуэт у подножия дерева стал едва различим. Итак, время на что? На то, чтобы получить отпущение грехов? Но у кого? У Бога? Франсуа не верил в Бога. Он верил только в самого себя.
Луна скрылась. Франсуа ждал. Медленно текли минуты.
Ему бы очень хотелось покопаться в своей памяти и расстелить перед Мод черный ковер событий прошлого.
Ему бы очень хотелось соткать красивое полотно из слов и оправдать то мгновение, когда течение их жизней было непоправимо нарушено.
Ему бы очень хотелось поговорить с Мод. Услышать ее голос, дарящий прощение…
Франсуа ждал. Медленно текли минуты.
Франсуа сидел оцепенев. Дыхание перехватывало от тоски.
Падение первого камня подействовало на него как детонатор. Он выбежал из дома.
– Мод! – прокричал он. – Я сейчас! Подожди!
Ветер мешал ему идти. Он бормотал, плача:
– Я сейчас… любовь моя! Я сильный… Ничего не бойся…
* * *
Остров Сен-Бартельми. Карибский архипелаг. Над островом свирепствует ураган Тара. Четыре часа утра.
Двери закрыты. В доме антильского стиля уединились мужчина и женщина. Электричество на острове отключено. Но они не знают об этом. Они и не пытались включить свет в спальне. Мужчина достал одеяло и аккуратно укрыл женщину. По всей видимости, женщина травмирована. На ее лице запеклась кровь. У мужчины разбит лоб. Он упал, спасая ее.
Разламывая плитку шоколада, мужчина осторожно кладет кусочки в рот женщины. Она уже не так бледна, но ей все еще холодно. Совсем недавно ее так трясло, что пришлось вложить ей в рот носовой платок, чтобы она случайно не поранила себя.
Его зовут Франсуа. Ее – Мод. Она его жена. Она мертва. Официально. На самом деле она лежит рядом с ним на кровати.
Мод: Ты передумал?
Франсуа: Да.
Мод: Ты больше не хочешь меня убить?
Франсуа: Нет.
Мод: Почему?
Франсуа: Потому что я люблю тебя.
Тишина. Мужчина поит ее. Из ложечки.
Мод: Что произошло, Франсуа?
Франсуа: Это долгая история… Тебе хочется ее услышать?
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Нет…
Мод: Кто убил ее?
Франсуа: Никто…
Тишина. Кусочек шоколада тает на языке женщины.
Мод: Почему ты это сделал?
Франсуа: Что – это?
Мод: Выдал меня за мертвую?
Франсуа: А ты? Почему ты так поступила со мной?
Мод: Ушла от тебя?
Франсуа: Нет, убила меня…
Мод и Франсуа не знают, выстоит ли их дом под натиском урагана.
Мод и Франсуа не знают, выстоит ли их жизнь под натиском ветра времени.
Ветра, сметающего все на своем пути… Времени, которое уходит…
Мод и Франсуа больше ничего не знают.
Что есть страсть? Что есть испытание?
Мод и Франсуа лежат на постели.
Мод и Франсуа не знают, что принесет им завтра.
Будут ли они мертвы или же еще живы?
Что есть жизнь, если она всего лишь отсрочка?
Мод: Что же все-таки произошло?
Франсуа: Ты действительно хочешь узнать?
Мод: Я не знаю.
Тишина.
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Кого?
Мод: Ту девушку…
Франсуа: Нет.
Мод: Кто же убил ее?
Франсуа: Никто» Она сама» В любом случае, было слишком поздно»
Мод: Что было слишком поздно?
Франсуа: Все.
Женщина пьет. Мужчина бросает в стакан с водой кусочек сахара. Как делают, когда поят больного ребенка.
Мод: Что произошло, Франсуа?
Франсуа: Я люблю тебя, Мод.
Мод: Что ты сделал?
Франсуа: Я никогда не переставал тебя любить.
Мод: Кто убил ее?
Франсуа: Я думал, что умру, когда ты ушла от меня.
Мод: Расскажи мне все.
– Когда я обнаружил твое письмо, я впал в отчаяние.
– И что ты сделал?
– Я обкакался.
Мод незаметно улыбнулась.
– В штаны?
– Нет, сидя на унитазе.
– А кроме этого?
– Я плакал. Потому что знал, что ты никогда не вернешься.
– Ты мне позвонил…
– На самом деле я ни на что не надеялся… Впервые в жизни мне было так больно…
– А потом?
– Ты помнишь свои шелковые трусики? Те, которые ты примеряла передо мной?
– …
– Я мастурбировал на них! Я любил тебя как безумный!
– А потом, Франсуа? Что случилось потом?
– Моя гордыня была ранена и уязвлена.
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Нет.
Мод: Кто же тогда убил ее?
Франсуа: Никто…
Мод: Расскажи мне все.
– Я не должен был звонить тебе в Нью-Йорк… Звук твоего голоса был для меня как удар током. Ты говорила таким отстраненным тоном… В этот миг… я вдруг возненавидел тебя…
– А до этого ты меня не ненавидел…
– Нет. Я любил тебя…
– Ты хотел меня убить?
– Я изнемогал от унижения. Я выл от него. И от бессилия. Ненависть пожирала меня изнутри. Разъедала слизистые…
– Что ты сделал?
– Я проветрил комнату, потом смыл с себя свое дерьмо и сперму. Отмылся от своих слез. И главное, от своего стыда…
– А потом?
– Чем сильнее я тер кожу, тем больше обнажалась моя гордыня…
Франсуа: Ты дрожишь?
Мод: Ничего страшного…
Франсуа: Накройся…
Мод: А ты?
Франсуа: Мне не холодно!
Мод: Как ты думаешь, дом устоит?
Франсуа: Не знаю… Иди сюда, поближе ко мне…
Семь часов вечера, понедельник, 4 июня 2001 года, станция метро «Мабийон»
Спасаясь от одиночества, Франсуа ныряет в духоту парижского метро. В вагоне встречного поезда ему хочется разглядеть своего одинокого двойника, а на одном из поворотов столкнуться с мировой скорбью. На «Севр-Бабилон» он садится в поезд, идущий до «Мэри-д'Исси», и выходит на станции «Монпарнас-Бьенвенк». Бесконечные коридоры перехода. Лента эскалатора движется слишком быстро. Пассажиры обгоняют его широкими шагами. Франсуа поднимается по лестнице. Под его нетерпеливыми ногами искрятся блестки серого крапчатого пола… Подкатывает тошнота… Франсуа вспоминает себя в пятнадцать лет… Сквозь заплеванные переходы парижского метро продирается лицеист в дырявых ботинках «Кларке». Запах мочи и хлебный мякиш… Он радостно насвистывает, вспоминая о Фернанде. Чувствует эрекцию. Но Брассенса уже нет. Равно как и того подростка. Мужчина, сгорбившись, продолжает свой путь. Он подавлен, к горлу подступил комок. Без тебя я чувствую себя опустошенным! Эти черные буквы на стене кладбища всплывают в его памяти. Франсуа сжимает кулаки. Голос Мод, полный решимости, звучит по ту сторону Атлантического океана.
Поезд подходит к платформе. Линия метро, соединяющая станции «Порт-д'Орлеан» и «Порт-де-Клинянкур», как Транссибирская магистраль, пересекает Париж с севера на юг. Франсуа сел на эту ветку, потому что поезд увозит его от левого берега. Он занимает самое лучшее место: у окна, по направлению движения. Усаживается поудобнее. Поезд трогается, пересекает границу между светом и тьмой. Франсуа смотрит на свое отражение в оконном стекле. Я так красив! Почему ты ушла от меня?
Поезд грохочет, изливаясь по подземным коридорам. Выныривает на следующей станции. Скрипят тормоза. Одни выходят. Другие садятся. Резиновые валики приглушают стук дверей. Нарисованный заяц предупреждает: не прищемите пальцы! Две пары сидят друг напротив друга. На их лицах застыло довольное выражение свежеиспеченных пенсионеров. А я? Кто мне будет выплачивать пенсию по старости? Франсуа ненавидит их. У них румяные лица. Они наверняка живут в маленьком загородном домике с садиком и огородиком. Раз в неделю едят тушеную говядину с морковкой. И рагу из телятины. И оссо-букко. Франсуа завидует им. Их счастью. Мод ему ни разу ничего не приготовила, одни лишь замороженные полуфабрикаты. Он сегодня не отдохнул после обеда! Уснет теперь вечером перед телевизором… Бабуля снисходительно смотрит на одного из мужчин. Своего мужчину. Я не буду его будить! Она его любит. Он может спокойно подремывать в своем кресле-качалке. Она разглаживает шерстяную юбку шершавой рукой в старческих пятнах. На ногтях потрескался розовато-бежевый лак. Уборка, мытье посуды. Дочь хотела подарить ей на Рождество посудомоечную машину. Она отказалась. Зачем ей машина, они ведь живут вдвоем. У них есть сушилка для посуды. Но она предпочитает вытирать все полотенцем. Тогда не остается разводов. Ее губы ярко накрашены. «Первый поцелуй» от «Буржуа». Одна и та же помада вот уже сорок лет. Кто из них твой муж? Толстяк или старикашка с проплешиной? Готов пенис дать на отсечение, что они больше не занимаются сексом! Кстати, а до какого возраста им вообще занимаются? Тишина в микрофоне. Но ничего, за все воздастся сторицей. Рано или поздно какое-нибудь реалити-шоу заставит вас открыть все секреты. Тем лучше!
Остерегайтесь карманников… Какой-то дебил из управления метрополитена орет в микрофон. Взглянув на меня, ты прижала сумку к животу. Я тебе нравлюсь, мамаша? Ты трещишь как сорока. Мамаша и бабуся сидели на трубе. Мамаша упала… Что осталось на трубе? Злословию все возрасты покорны… Но так как насчет секса? Дамы и господа… Я – несчастный человек… Помешан на сексе… Активисты на сексуальном поприще, будьте так любезны, отзовитесь, удовлетворите мое любопытство! Спасибо и всего хорошего. Кто из пассажиров этого вагона занимается сексом, а кто нет? Пусть те, кто занимается, поднимут палец! Встанут в круг… А я… От меня ушла жена… Без всякой причины к тому же… Дела альковные… Ну там, побои… Я уже ничего не знаю… «Он обожает читать, – продолжает трещать сорока. – Стоит нам зайти в «Континент», как он тут же идет в книжный отдел! Мы столько книг покупаем!» Они? Книг? Интересно, что это за книги? Эх, мне бы такую женщину, как ты, мамаша! Которая позволяла бы мне дрыхнуть и готовила на ужин говядину с морковкой. Но вот умеешь ли ты удовлетворять руками? Потому что Мод умела. Я живу рядом с Сен-Жермен-де-Пре. Супермаркет «Континент»! Ловите выгодный момент! Кому выгодный? У меня даже нет супермаркета поблизости. Только магазин «Монопри», в котором никогда ничего не дают попробовать!
Напротив Франсуа уселся мужчина элегантного вида. Человек из другой эпохи. Из далекой утраченной Азии, Азии сказаний и легенд. Буддистский монах, разодетый джентльменом-фермером, по ошибке заброшенный в парижское метро 2001 года. Анахронизм. У него на шее кашемировое кашне. Вид члена, трущегося о шелковую ткань, вызывает на губах Франсуа улыбку… Это возвращает его к действительности. Мод! Почему ты ушла от меня? В руках у азиата кожаный портфель. Ручка его изрядно потерта. Видавшая виды сумка торгового представителя или бухгалтера… Которая выдает его… Предательница, как все женщины… Эта сумка возвращает в убогую действительность… Замечает ли он это? Он так узкоглаз… Он попал сюда из далеких времен – Франсуа уверен в этом. К тому же от него исходит запах древности… приправ и ладана. Такой сильный и мучительно восточный. У тебя тоже был пряный аромат, Мод. Нет, не у твоих духов, а у твоей плоти, этот запах, который оставался на моих руках, на моих губах, на моих бедрах после секса... Иногда, уходя на работу, я оставлял на пальцах этот аромат, как некий тайный эликсир, который можно было унести с собой… Возле буддиста уселась женщина неопределенного возраста с жирными волосами. Франсуа представил себе ее груди под пуловером. Должно быть, у них такие же тоскливые очертания, как и у ее лица. Мод! Как жить без твоего аромата? Без твоих округлых грудей с коричневыми сосками.
Поезд резко затормозил. Франсуа съехал с сиденья. Откидная скамеечка с громким стуком захлопнулась. Какой-то мужчина поднялся и положил мозолистую руку на поручень. Интересно, а этому случается любоваться сосками? Или же по вечерам он валится с ног, вернувшись со своей стройки? Чем они все лучше меня? Эти старые козлы! Ничем! Однако их благоверные не бросили их. Они похожи на послушных крыс, бегущих на корабль. Они отлично знают, куда везет их этот поезд. В какой дом… К какому начальнику… К какому дьяволу…
Мод! Почему ты ушла от меня? Ты выбросила меня. Как дерьмо! Как использованный тампон! Ты нажала на слив. И вот я тону в круговороте. Я захлебываюсь. Я задыхаюсь. Ну хорошо, я одолжил тебя другим. Но это было мое право! Тебя это не устраивало? Вся любовь, которую я дарил тебе? Что тебе еще было надо?
Франсуа: Что я такого сделал по большому счету?
Мод: Ты не имел права… одалживать меня.
Франсуа: Ты сама согласилась.
Мод: Потому что ты пригрозил, что уйдешь от меня.
Франсуа: Ты жалеешь?
Мод: О чем?
Франсуа: Не знаю. Обо всем.
Мод: А ты?
Франсуа: Я люблю тебя. Я никогда не переставал любить тебя. Иди сюда, поближе…
Меня постоянно бросало то в отчаяние, то в ярость. То я дико любил тебя, то ненавидел. Моя голова раскалывалась от унижения. Оно накатывало волнами. Все мое существование сводилось к одному вопросу: «Что они скажут? Они!» Это «они» вмещало в себя всех: коллег, друзей, родственников, соседей… Даже продавцов в магазинах… Даже официантов в ресторанах… Ты понимаешь? Меня бросили! Их смех, их издевки!
«Никогда!» – воскликнул Франсуа. Буддист от неожиданности подпрыгнул. Никогда они не узнают правду». Лучше сдохнуть! Поезд въехал на станцию «Барбес-Рошешуар». Там он вышел.
Мод: Почему на «Барбес-Рошешуар»?
Франсуа: Просто так. Нужно же было где-то сойти. Я был вне себя от бешенства…
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Нет, я ее не убивал.
Мод: Расскажи мне, что было потом.
Франсуа: Когда потом?
Мод: Когда ты вышел из метро. «Барбес» – это там, где магазин «Тати»?
Франсуа: Да. Но он был закрыт. Почему ты спрашиваешь? Тебе там что-нибудь было нужно?
Мод: Как это?
Франсуа: Ладно. Я пошутил…
Мод: Я не поняла…
Франсуа: Я люблю тебя… Иди сюда поближе ко мне.
Стало прохладнее. Франсуа поднялся по мрачной улице Клинянкур и свернул налево к улице Коленкур.
У него такое впечатление, что он в горах. Что он удаляется от Парижа. От города. Попадает в деревню. Монмартр. Здания. Переулки. Лестницы. Железные перила. Мощеные тротуары. Запах земли. Огородов. Из какого-то ресторана доносится запах чеснока. Почему этот запах так успокаивает? Он вызывает у Франсуа одно желание за другим. Улитки. Мягкий белый хлеба. Бордоское вино. Большой ростбиф. С кровью. На двоих. С жареной картошкой, посыпанной петрушкой. Что еще? Огонь в камине. Просиженный диван. Прогулка по лесу. Кровать. Одеяло. Пододеяльник в красную клетку. Сигарета. Еще вино. Поцелуи. Пропахшие чесноком. Никотином. Спиртным. Женщина. Запустить руки в ее волосы. Обнаженная спина. Запах горящих дров… Мод! Где ты? Франсуа разговаривает сам с собой. Он похож на сумасшедшего. Непричесанный. Несчастный. Навстречу ему попадается влюбленная пара. Они молоды. Они обнимаются и смеются. Как это странно – смеяться. Франсуа и Мод никогда по-настоящему не смеялись вместе. А ведь женщины любят, когда их смешат. Франсуа смеется иначе, чем все. Он смеется внутренним смехом… Мод часто упрекала его за насмешки… Ты все превращаешь в фарс! Но он не виноват… Так легче жить… В один прекрасный день они задохнутся от своего смеха, эти идиоты. Конец улицы Жюно. Открыто бистро. Хозяева устроили вечеринку. Частное мероприятие. Франсуа стоит на пороге в нерешительности. Все присутствующие вдруг перестали говорить. Перестали пить. Перестали курить. Они в недоумении. Что ему здесь надо, этому типу?
– Можно войти?
– Заходите. – Ему указывают на столик у окна.
Они снова смеются. И эти туда же. Идиоты.
Франсуа заказывает аперитив «Кир». Виноградные лозы на городской стене.
– Шеф! Еще раз то же самое!
Он изображает завсегдатая. Ему это нравится. В Сен-Жермен-де-Пре это выражение слишком затаскано, а здесь слова еще не утратили своего смысла.
Другие. Враги. Злопыхатели. Они. Те, о ком: «А что скажут люди?» Франсуа думает о них. О тех, кто будет смаковать новость. Как же ее им сообщить?
– От меня ушла Мод! – реплика Франсуа непринужденным тоном.
– Бедный мой старина! – ответная реплика удрученного собеседника.
Стать одновременно бедным и стариком! Нет, это недопустимо! Итак, все сначала…
– Я бросил Мод! – развязный тон Франсуа.
– Вот как! Почему? – Собеседник обескуражен. Ведь Мод была потрясающей.
– Она меня достала…
Стоп! У меня появилась идея получше!
– Я бросил Мод!
– Вот как! Почему?
– Она была слишком молода…
Нет, не подходит! Это меня сразу состарит… Ты когда-нибудь видел, чтобы мужчина считал женщину слишком молодой?
– Я бросил Мод!
– Правда? А почему?
– Мы престали заниматься сексом!
«Почему?» – возникнет вопрос. «Потому что она его больше не хотела». – «Не хотела? Почему?» – спросит его собеседник. «Потому что он ее не удовлетворял».
Нет! Никогда нельзя говорить, что твоя женщина не спит с тобой… Это всегда обернется против тебя!
Итак, что же делать?
– Мы с Мод расстались… По обоюдному соглашению… Мы слишком любили друг друга… Это нас истощало… Лишало свободы… Лишало способности думать…
– Я и не знал, что ты троцкист…
– Кто?
Последний дубль.
Мод умерла!.. Собеседник уставился на тебя, глаза его похожи на две круглые лепешки… Он заикается… Краснеет… То, что ты сказал, настолько пугающе, что он спешит ретироваться… Он тебя ни о чем не спросит! Мод умерла! Это так просто. Как я сразу не додумался?
– Шеф! Сигареты есть?
– «Мальборо».
– Лайт?
– Нет!
– Маленькая пачка?
– Нет, большая.
Франсуа колеблется. Он хотел бы для начала маленькую пачку «Мальборо лайт». Но он соглашается! Вот уже три года, как он бросил курить. Он поднимает листик из фольги. Видит двадцать аккуратно уложенных сигарет. Мод испарилась… Теперь можно спокойно подыхать от рака легких! Мод, скажи, почему мы с тобой никогда не заходились безудержным смехом?
– А спички?… Спасибо.
Он зажигает сигарету. Вдыхает дым. Слюнявит фильтр. Как начинающий курильщик Я не хочу возвращаться домой один… Я не хочу жить один… Ты бы предпочла, чтобы я изображал из себя Арлекина… Но жизнь – это не спектакль… Жизнь – это непрекращающийся антракт! Когда любят, не играют роль!
Хозяин ресторана приносит ему счет.
– Мы закрываемся…
– Чтоб тебя… Есть тут какое-нибудь кафе в округе?
– На площади Клиши… Прямо по улице…
Прямо! Надо еще суметь идти прямо! Я вылакал четыре «Кира»… Come back to Paris! Welcome to place Clichy! Ciao Montmartre! Машины двигаются беспорядочно, наугад… Как я… Они вращаются по кругу, включив автопилот… Смотри-ка, «Симка-1000»! А где нейлоновый спортивный костюм «Адидас»? Revival! Это модно… Эти агрессивные огни… Я не могу идти домой… Я уже рядом с кварталом секс-шопов, если я не совсем… Сов семь… Раньше здесь был клуб… Где он был? Yesse! Over the rainbow… Улица Клиши… Только бы перейти через эту проклятую площадь так, чтобы не задавили! Мод! Почему ты ушла от меня?
Я вошел в бильярдную «Академия». За двадцать лет там ничего не изменилось. Все та же забегаловка. Почему-то это успокаивает. Особенно когда твоя жизнь идет под откос. И помогает забыть действительность. Я взял в баре пиво и прислонился к старой батарее. Я думал ни о чем. Это приятно, думать ни о чем. Ты когда-нибудь произносила слово «ничто» несколько раз подряд? Попробуй. Ты почувствуешь, как от этого слова тебя пробирает.
В голове у меня было пусто. Звук сталкивающихся шаров убаюкивал. В конце концов я привык. К дыму сигарет. К запаху обуви и пота. Мужскому запаху. Их футболки и рубашки вылезали из брюк. Видны были резинки трусов. И жир их животов. Я видел засыпанный пеплом пол. Я посмотрел на свое отражение в зеркале. Пиво пенилось и вытекало из стакана мне на руку. Я слизал его. На мне росла шерсть. Я был похож на умывающегося кота. Мяу… Я подумал о твоем пушистом бугорке. Неоновые лампы на потолке мигали не переставая. От этого в глазах искрило. Шум в помещении усиливался. Голоса звучали как бы в замедленном темпе. Я подошел к одному из игроков и шепнул ему на ухо: «Ты ошибся. Ты поставил диск в 45 оборотов на 33». Тип посмотрел на меня. У него во рту была металлическая конструкция. Мне вспомнился акромегал из «Джеймса Бонда». Я ретировался. Мне стало страшно. Не хотелось подыхать.
В итоге я отправился в другое место. В другое кафе. На угол улицы Клиши и моста Коленкур. Фонари заливали улицу оранжевым светом. Мне это нравилось. Но у меня болели глаза. И голова. Я уединился в глубине зала, за столиком, стоявшим немного на отшибе. Я заказал двойной эспрессо и стакан воды. Мне хотелось прижаться к тебе всем телом. В нашей постели. Теплой и уютной. Я просунул ладони себе между бедер. И начал ждать.
В зал ввалила целая толпа туристов. Немцев. Они, наверное, возвращались со спектакля в «Мулен Руж»! А я никогда не был ни в «Мулен Руж», ни в «Фоли-Бержер», ни в «Альказар»… К тому же было уже слишком поздно… Я подумал, хотелось ли тебе ходить в подобные заведения… Я спросил себя, чем ты вообще любила заниматься со мной. Я почувствовал, что снова злюсь на тебя… Потом я поднял руку, чтобы попросить счет. Подошел официант. И тогда я сказал:
– Маленький кофе!
Я остался. Мне не следовало этого делать. Именно тогда все и началось.
* * *
Ты была там. В нескольких метрах от меня. Я наблюдал за тобой.
«Мод?» – позвал я тебя. Я был потрясен.
Мод: Это была она?
…Ты закурила. Потом положила зажигалку на пачку сигарет. «Мне очень жаль!» У тебя был хриплый голос. «Я – Тина…»
Мод: Эта была она! Тина. Тина Грюбер!
«Извините, вы очень похожи на одну мою знакомую…» Я сказал «одну знакомую»… Я не сказал «на мою жену»… Девушка улыбнулась. Потом что-то сказала мне. Не знаю что. Я не слушал. Она была похожа на тебя, и это причиняло мне боль.
Мод: Она была так сильно похожа на меня?
Она провела рукой по волосам… Спросила, не жду ли я свою знакомую. Я ответил, что нет. Тогда она поинтересовалась, не составлю ли я ей компанию… Я ответил: «Если хочешь!» Я подвинулся, освобождая ей место. У нее был отсутствующий вид. А я был с тобой.
Я спрашивал себя, пришла ли она с той группой немцев.
Я спрашивал себя, проститутка ли она.
Я спрашивал себя, сколько она возьмет.
Вслух я спросил, что она делает в этом кафе. Она ответила, мол, ничего. Я сказал: «А-а». Она добавила: «Пью с тобой». Я ответил: «Ах вот как». Логично. Идиотский разговор. А что, по-твоему, я должен был ответить? Мне нечего было сказать. Мне хотелось лишь смотреть на нее. И думать о той, что покинула меня. Я начинал клевать носом. Она разбудила меня, дотронувшись до плеча. Немцы выходили из кафе. После них осталась странная звенящая тишина. Я спросил: «Ты не идешь с ними?» Я сказал это просто так Она ведь тоже была немкой. Она ответила: «Я путешествую одна. Я свободна. Ich bin frei…» Я воспринял это как аванс.
Я ласкал ее волосы. Они были светлые и шелковистые. Как твои. Я очертил рукой букву «О», но не смог почувствовать под пальцами нежность твоей кожи.
У нее был отсутствующий вид. У меня тоже, ведь я был с тобой. Я обхватил руками ее груди. Потому что это были твои груди. Она молчала. У нее по-прежнему был отсутствующий вид. Все время. Я ласкал ее грудь. Твою грудь. Я уже не знал, чья это грудь. Мне было так тоскливо. Она отвечала на ласки… Я спросил ее: «Тебе нравится?» Она пробормотала: «Да». Я прошептал ей на ухо: «В какой ты гостинице?» От страха у нее искривились губы… «Нет! Не в гостиницу… к тебе… сейчас!»
…Мы остановились в каком-то переулке возле кладбища. Я прижал ее к стене. Она обхватила меня ногами за талию. Наши движения были лихорадочными и беспорядочными. Как будто мы уже знали, как мало нам отпущено. В такси мы изнемогали от слепого вожделения. Было как-то ужасно тоскливо. Нам нечего было сказать друг другу.
…Не знаю, зачем я привез ее к себе… Мне хотелось сказать: «Уходи!» Я же сказал: «Входи». И предложил вина.
Она устроилась в одном из кресел в гостиной…
Мод: В каком?
Франсуа: Что – в каком?
Мод: Справа или слева?
Франсуа: Не знаю…
Мод: Возле камина? В котором я сидела в первый раз?
Франсуа: Не знаю… Не помню…
Мод и Франсуа молчат. Они думают о двух креслах в квартире на улице Принцессы. Два кресла, обитые коричневым плюшем. Франсуа улыбается и произносит:
– Ты ревнуешь?
Мод: А потом? Что случилось потом, Франсуа?
Франсуа: Любимая моя» Иди сюда, поближе ко мне…
…Она села. Нет, не в твое кресло. Она сперва хотела. Но я ей не позволил. Я никогда бы не разрешил ей сесть в твое кресло.
Мод улыбается. Она придвинулась к Франсуа.
Девушка закурила.
Скинула туфли.
Спросила, где туалет.
Я вспомнил, в каком виде оставил его перед уходом из дома, и смутился… Я сказал ей: «Подожди!» Все моющие средства были на кухне… В общем, все было довольно сложно…
Мод: Они были в туалете…
Франсуа: Кто?
Мод: Моющие средства. Тебе не нужно было идти на кухню…
Франсуа: Правда? Я не знал…
Мод: Теперь ты знаешь. На будущее.
Франсуа: Да, теперь я буду знать. На будущее.
Мод: Короче?
Франсуа: Да. Короче!
Как бы то ни было… я ничего не мыл. Я указал ей на спальню. Очень практично, когда в спальне есть ванная комната… Тина прошла рядом.
Мод: Ты назвал ее Тина…
Франсуа: Ее так звали… Тина…
Мод: Тина Грюбер.
Франсуа: Грюбер? Я не знал…
Мод: Ты не мог всего знать…
Франсуа: Нет. Я ничего не знал.
Мод: А дальше, Франсуа?
… Дальше?… Я снова ненавидел тебя. Я заметил в прихожей ключи, кольцо и браслет. Действительность всюду настигала меня. Ты все спланировала заранее. Это… было… как будто… ты уже умерла. Для меня.
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Нет. Я не убивал ее.
Мод: Что произошло?
Я вынул из шкатулки в прихожей все безделушки и спрятал их в ящик стола. В конце концов, я понятия не имел, что это за девица.
Мод: Ты поступил правильно…
Мод показалось, что она теряет рассудок. Ветер завывал с удвоенной силой. Он громыхал черепицей и проникал сквозь деревянную обшивку стен. Мод представила себе разбушевавшийся океан. И вырванные с корнем кокосовые пальмы, уносимые волнами. И дома, приподнятые ветром от земли и разбитые вдребезги. Мод натянула на плечи простыню. Она дрожала. Майкл превратился в тень, витающую где-то между Нью-Йорком и Парижем. Ветер уносил ее. Мод готова была встретить смерть на острове Сен-Бартельми. Голос Франсуа звучал так волшебно. Он дарил покой. Умереть, как герои Шекспира. А потом любить друг друга, как любовники Шагала. Высоко в небе… Этот флакон… И этот сироп, который он заставил ее выпить… Он лишал ее разума… Лишал сознания… Она сжала кулак Чего-то не хватало. Эта выпуклость. Горячая. Живая. Медленно бьющаяся. Человеческое сердце. Она закрыла глаза. Пульсация в низу живота обжигала плоть. Вожделение было таким живым, таким мощным. Таким реальным. Оно разрушало чары. Оно преграждало смерти путь. Ветер снаружи дул все сильнее и сильнее.
* * *
…Мне не понравились ее духи – мускусный тяжелый запах.
…Ни ее груди.
…Ни ее волосы.
Она терзала мой член, а я смотрел в потолок. До неприличия долго я не мог возбудиться. Чтобы ускорить события, она взяла мой пенис в рот. Это подействовало. Я кончил. У нее был разочарованный вид. Мне же было наплевать. Я пошел поставить компакт-диск. Старый альбом «Роллинг стоунз». Потом вернулся. Простыни пропитались ее запахом. «Angie! Oh, Angie!» Я включил песню на повтор. Потом зажег сигарету. Для нее. От ее сигареты я прикурил свою. Нам нечего было сказать друг другу. Звучал голос Мика Джаггера. И от него меня пробирало до костей.
Она пошла в ванную со своей сумочкой. А я почему-то думал об Англии. Наверное, из-за Джаггера. Внезапно я осознал, что мы никогда не путешествовали вдвоем. Ни смеялись, ни путешествовали. Тогда я спросил себя: «А чем же вообще мы занимались, кроме секса?»
Потом раздался глухой звук. Я испугался. Я встал. Тина лежала на полу… Ее дыхание было едва уловимо. Я не осмелился притронуться к ней. Сердце мое готово было разорваться. Я закричал: «Тина! Все в порядке? Тина! Ответь мне!» Она молчала.
Мод: А что было потом, Франсуа?
…Я произнес ее имя в последний раз. Тина, и точка. Я был потрясен. Я заметил возле ее ноздри следы порошка.
Мод: Ну и?…
…Я позвонил в «скорую помощь» и в службу «SOS – вызов врачей на дом».
Мод: Так и надо было. Ты все правильно сделал. Тебе не в чем себя упрекнуть…
…За исключением того, что я снова вошел в ванную.
Мод: И?…
…И ликвидировал следы кокаина. Я вытер ей нос. Потом взял ее сумочку. И спрятал.
Мод: Но почему? Почему ты это сделал?
Мод не знает, испытывает ли она негодование или безразличие. Она берет руку Франсуа и встряхивает ее.
Франсуа: Я не знаю.
…Приехал врач. Я плакал… Не переставая. Я сказал ему, что ты моя жена. То есть что она моя жена. Я произнес твое имя… Я умолял: «Спасите ее!» Я совсем сошел с ума. Я уже не понимал, кто есть кто… Это меня убивало… Видеть тебя… бездыханную. Этот тип опустился возле тебя на колени и стал творить молитвы.
Мод: Но Франсуа! Это был врач. А врачи не молятся!
Голос Франсуа дрожит…
…Вдруг все показалось мне предельно ясным. Стать вдовцом – вот единственная возможность избежать унижения. Вспомни… «Моя жена умерла!» И занавес. Какое великолепное объяснение! Чтобы уберечься от насмешек и презрения других… И я продолжал повторять твое имя… Мод! Мод! Мод!
Мод: Боже мой! Но ты отдавал себе отчет?…
…Толпа мужчин в белых пижамах продефилировала по квартире. Чтобы забрать тебя… Франсуа пытается сдержать всхлип… У них в руках были «Калашниковы»… Они были члены вооруженной группы… Они разложили свое оружие на полу… Дурацкие предметы. Которые они надували. Приборы. Трубки… Я совершенно утратил чувство реальности. Все было как в замедленном кино. Потом, наоборот, как в ускоренном. Как в старом немом фильме. Я не знаю. Жизнь была сюрреалистична… Они подошли ко мне. Я ничего не понимал. Что они говорят? Их лица были искажены. Слишком близкой съемкой. Любительская камера. Звук тоже никудышный… Сделай погромче, черт побери, мне ничего не слышно! Это не я! Я не убивал… Клянусь вам! Но что они там делают? Уборку, что ли? Эй, космонавт, что это за мешок ты взваливаешь себе за спину? Ты хочешь засунуть туда труп? Мне не знакомо это тело! Я даже не был внутри. Я ничего не слышу… Черт подери… Что они все хотят? Что они там говорят?
Франсуа не может сдержать поток слез.
…Я надеялся, что они ее спасут, понимаешь? Я был уверен, что ее спасут! Но они оставили ее мне!..
Мод берет руку Франсуа и сжимает ее. Франсуа успокаивается.
…Что я мог сделать? Повернуть все вспять? Было слишком поздно! Все было против меня. У меня не было никакой возможности доказать свою невиновность. Ни малейшей! Как, по-твоему, я должен был защищаться? После того как я ревел над трупом жены, сказать: «Sorry! Я ошибся. Это не моя супружница!» Нет, Мод… Я попался. У меня не было выбора… Надо было продолжать в том же духе… Я запутался в собственной лжи… И чем больше я в ней увязал, тем меньше оставалось шансов выпутаться… Я был в отчаянии… Мик Джаггер продолжал петь «Angie». Никому не пришло в голову выключить проигрыватель. Я снова заплакал… Но на этот раз по-настоящему… Нет, пожалуй, я все время плакал по-настоящему… Поэтому мне все и верили…
* * *
Франсуа зажигает сигарету и откидывает одеяло.
Франсуа: Жарко… Ты не находишь?
Мод: Да, пожалуй…
Франсуа: Ветер стих… Ураган удаляется.
Франсуа нажимает на выключатель. Лопасти вентилятора начинают медленно крутиться. На острове восстановили электричество.
Франсуа: Так лучше?
Мод: Да, так лучше…
Франсуа: Мод, я люблю тебя.
Мод: Они придут сюда…
Франсуа: Мне так хорошо…
Мод: Тебе надо уходить…
Франсуа: Я хочу тебя…
Мод: Тебе надо исчезнуть с этого острова, Франсуа!
Франсуа: Никогда!
Вдруг начинает лить как из ведра. Потоки воды обрушиваются на Сен-Бартельми. Хлещут по листве деревьев. Барабанят в окна домов. Стучат по крышам.
Франсуа: Я обожаю этот климат…
Мод: Я тоже…
Франсуа: Эту тропическую влажность. Эту мокрую землю. Эти запахи. Эти цветы. Эти цвета... Почему мы никогда не путешествовали вдвоем?
Мод: Я не знаю… Должно быть, мы по ошибке попали не в ту историю любви…
Франсуа: А смех? Почему мы никогда не смеялись вместе?
Мод: Я не знаю… Наверное, потому что любовь всегда печальна?
Франсуа: Вот! Вот где мы ошиблись… Любовь должна быть радостной…
Из груди Мод вырывается рыдание.
Франсуа: Почему ты плачешь?
Мод: Не знаю… Мне страшно…
Франсуа: Скажи, что ты любишь меня… Даже если это и неправда…
Мод: Я люблю тебя… И это правда.
Дождь окутывает дом серебристой паутиной, сотканной из слез.
Они смотрят друг на друга. Она чувствует его желание. От него исходит первозданная мужественность. Чистая и дикая.
Дождь.
Запах.
Влага.
Франсуа стягивает джинсы. Потом трусы. Горячая волна окатывает Мод. Похожая на головокружение. В их тела она проникает одновременно. «Иди сюда!» – тихо шепчет она.
Мод думает о том, что чуть было не умерла. Что нужно проживать каждое отпущенное тебе мгновение. Что ненависть – это обратная сторона страсти. Что она любит Майкла и при этом никогда не переставала любить Франсуа. Она закрывает глаза и с головой погружается в наслаждение.
Ты жива, Мод… Ты дышишь. Под моими руками. Я люблю тебя. Твою кожу. Твою грудь. Я вдыхаю тебя. Пью… Пью каждую твою частицу… Я погружаюсь… Проваливаюсь… Я люблю тебя… Да…
Желание Франсуа нарастает… Он сдерживает себя… Внезапно он слышит шум и замирает. Его мускулы парализованы. Из груди его вырывается хрип. Как крик отчаяния. О, моя любовь…
Мод: Что с тобой?
Франсуа говорит шепотом. Его дыхание прерывисто: Они здесь…
Мод: Кто?
Франсуа: Полицейские… Тихо…
Мод: Боже мой!
Франсуа: Кричи, Мод!
Мод: Что?
Франсуа: Кричи! Как будто я тебя насилую!
Мод: Ты сошел с ума…
Франсуа: Кричи! Ради бога!
Мод: Нет!
Мод плачет. От стыда. От страха. Все перемешалось. Сожаление. Упреки. Желание продолжать. Желание продлить. Она крепче обхватывает ногами талию Франсуа… Сколько лет без тебя? Массон… Я вам все объясню! Майкл… Наши планы на будущее. Наши обещания. Растоптанные… Мое предательство. Мое непостоянство. Простишь ли ты когда-нибудь? Она вцепляется в плечи Франсуа. Нет, ты никогда не поймешь! Мою страсть… Мою любовь… Мою ненависть… Это он… Мод всхлипывает. Это он все начал…
Франсуа: Убери руки… Мод… Перестань!..
Франсуа сильно бьет ее по почкам. Яростно. Потом еще раз. Чтобы высвободиться из ее объятий.
Мод: Нет!
Франсуа: Я тебя изнасиловал… Ты поняла?!
Мод: Не-е-ет!
Франсуа: Я изнасиловал тебя!
Мод: Нет!
Франсуа: Они окружили дом. Разреши мне спасти тебя!..
Франсуа стискивает пальцами горло Мод, шепча при этом: «Прости, любовь моя…» Он нажимает сильнее. Мод задыхается. Пытается убрать его руку. Оторвать пальцы. Она широко распахивает обезумевшие глаза. Умоляет взглядом Франсуа. Ее сердце готово выскочить из груди. Систолическая кавалькада. В ту же секунду она впадает в оцепенение… Голова тяжелеет… Конечности затекают… Мод вдруг понимает, что Франсуа убьет ее… Она пытается сопротивляться… Но ее мышцы парализованы… Она умрет… Задушенная… Майкл никогда не узнает, что я занималась любовью по собственной воле… Внезапно Франсуа ослабляет хватку… Впускает в легкие немного воздуха… Мод судорожно хватает его ртом… Вдруг все вокруг взрывается. Окно рассыпается фонтаном стеклянных брызг… В этот момент Франсуа убирает руки… Слегка касается губ Мод… Ты скажешь им… Что я сначала изнасиловал тебя, а потом пытался убить… В дом врываются какие-то люди. Обрети свободу… Приказы отданы… Но никогда не забывай меня… Грохот выстрела… Мод кричит… Франсуа выпрямляется…
Прохлада двух стальных стволов, приставленных к его вискам… С каждой стороны по полицейскому… Руки за спину! Сухой скрежет наручников… Франсуа отбрасывают назад, он стоит на кровати на коленях. Он наклонился и шепчет: «Я вернусь за тобой!» Ему приказывают замолчать. Удар полицейской дубинки. Франсуа валится на пол.
Массон обращается к Мод. Но она его не слышит. Он старательно артикулирует каждое слово. Но она не реагирует. Она смотрит на него с отрешенным видом. Она очень бледна. Массон отдает по рации приказания. Мод натягивает простыню на плечи, но ткань соскальзывает, обнажая грудь. Массон протягивает Мод простыню. Мод берет ее. Она держит ее в руке. На Франсуа обрушиваются оскорбления и ругань. И удары… Мод кричит… Отпустите его! Но ни звука не вырывается из ее рта. Ее горло онемело от боли. Он это сделал… ради меня. Она встает. Как автомат. Простыня падает к ее ногам.
Майкл подходит к Массону. У него мертвенно-бледное лицо. Страх все еще не отпустил его. Это бесконечное ожидание, когда они застряли на острове Сен-Мартен. Этот нескончаемый циклон. Самые страшные картины в воображении. И полнейшее бессилие.
Майкл немного пошатывается. Он раскрывает объятия. Он идет навстречу Мод. Она отступает… Трясет головой… Поворачивается к Франсуа. Ее губы дрожат. Подбородок морщится. Она уже не может сдержать слез. Майкл бормочет: «Я здесь…» Она отстраняется… Значит, он ничего не понимает… Нет. Он снова приближается. Обнимает ее. Она его отталкивает. Майкл разжимает объятия. Трет глаза… Кошмар продолжается… Что случилось? Он бросает на Массона полный отчаяния взгляд. Тот пристально смотрит на Мод. Пытается докопаться до истины. Она же не сводит глаз с Франсуа. Ее сотрясают рыдания.
Франсуа кричит Майклу: «Она моя! Я ее изнасиловал… Козел!» Майкл истошно кричит. Он бросается на Франсуа. Мод тоже кричит. Массон вмешивается. Он пытается разнять двух мужчин. Он ревет. Он требует, чтобы Франсуа немедленно вывели из этого дома.
Они остаются втроем. В спальне. Майкл сидит в углу, в стороне, и хранит молчание. Плечи его сгорблены. Мод выключает вентилятор и поднимает с пола свои вещи. Она медленно одевается. Массон хочет, чтобы молодую женщину осмотрел врач. Он говорит ей об этом. Она отказывается. Он замечает у нее на шее синяки и обращает на это ее внимание. Мод поворачивается к нему вполоборота и отвечает: «Это пустяки!»
Массон объясняет ее поведение Майклу… Жертва защищает своего агрессора». Стокгольмский синдром» Похлопывает его по плечу в знак расположения. Но Массон и сам раздавлен. Оглушен. Еще немного, и он совсем сдаст!
Франсуа волочат по полу. За ноги. Дождь перестал… Его рот залеплен грязью… Франсуа отплевывается… Каменная стена обрушилась… Франсуа встает на ноги. Гордый и надменный. Похожий на глиняного истукана. Он выпячивает грудь. Вдыхает воздух. Его легкие заполняет запах моря и плюмерий… Франсуа наслаждается последними глотками свободы. Аромат Мод улетучивается… Уносится с легким морским бризом… Франсуа вспоминает все. Глаза его озаряются светом. Взгляд смягчается. Он улыбается.