Засыпáл он в каморке своей, как в могиле, И читал, просыпаясь, и книга его Уводила Бог весть в Палестины какие, За цветной Иордан, за Синай далеко. Ни прохожий не топал, ни всадник не цокал, Не стучал в двери братец с корзиною слив, Только двигалась пыль от оптических стекол, По лучу до стены путь себе проторив. Человек убегает во тьму от ночлега, Чтобы видеть сквозь сон, как садится, устав, На сосну суковатую голубь ковчега, Как пылает в ветвях от звезды борозда. Человеческий век, как проселок, короткий Доживает Барух, возвращаясь домой К лежаку с теплой шкурой, к трактату, к чахотке, К чашке чайной простой с кипяченой водой.