Мы входим всем классом в таинственный зал. Поэт здесь Наталье записки писал. По детскикаляки-маляки Пером выводил на бумаге. Он думал: Господь не оставит меня! Поехал на речку в конце января, Размазав в сердцах эпиграмму, И в сенцах махнув лимонаду. Катилась, как солнце на ярмарку, жизнь. По граду замерзшему сани неслись. И зарево в колбе горело, Но шуба медвежья не грела. На грязной раздаче игралась игра. Поэт не заметил в ветвях снегиря, Он думал о небе огромном, По снегу скрипя, по сугробам. Под треск снежных сучьев исчезло все в миг, И музыка, и незаконченный стих. И лес, и фасады Растрелли, И мертвенный сумрак музея, И сон мой, и воспоминанье о сне. И вот я молчу в тишине. В пустоте. И тает, как снег, мое знанье. И сам я, как снег, – расставанье. В музейном буфете ни часа, ни дня. Класс по расписанью забыл про меня. И чай исчезает. И блюдце. И только слова остаются.