Жизнь ушла на то, чтоб злиться на погоду, Прятать деньги в верхнем ящике комода, Набивать на Пасху ситцевый, тугой, Полный шорохов мешочек шелухой. Повторять упрямо, как слова считалки, Утром топая к машине на стоянку, Пока дворник продолжает двор мести: Отче наш, иже еси на небеси… Бегать под дождем, пугать ребенка штормом, Петь комаринским хореем шестистопным О помятых у антоновки боках, О неспешных, как коровы, облаках. Память все еще растит во мне ребенка. Свет реликтовый засвечивает пленку — Вот уже до института засветил. Сад колхозный. Я под яблоней один.