Дождаться огня на древесной трухе, И выйти к реке с бутербродом в руке, Чтоб слушать плеск волн безголосых, Топтаться в траве, занесенной песком С прилипшим к ботинку кленовым листком И с маслом на кончике носа. Увидеть так четко – стоят облака, Рисунок осоки, травы, сорняка, Прожилок орнамент подробный, И тихо сползти по дороге домой В осенний овраг, занесенный листвой, Подкошенным болью от тромба. До первого снега в себя приходить В постели, ворочаться, рыбок кормить — До белой слепой круговерти. Читать старый глянец, стонать и дремать, Снег влажною горстью ко лбу прижимать, Мечтая о Балтике третьей. Впасть в детство, на «Гостью» и «Ну, погоди!» Подсесть, до стихов от безделья дойти И до сочинений собраний. Попасть от раскатов в зависимость, в плен К узорам из звуков, к гирляндам фонем, К Орфею и магам с дарами. Гуденья Гомера и гаммы Ли Бо, Шум душа и крики в трамвайном депо, И улицы утренней трели Напомнят вдруг вечер, уставший гореть, Листву, бесконечную реку и смерть. И зиму. И выздоровленье.