Ни здание, что за посадкой прячется, — Таможни, где трудится мне пришлось, Ни свод со штукатуркой шелушащейся, Ни портик, ни лепнины пыльной гроздь. Ни юный сад в цвету, кружащий голову, Ни берег ночью с грядкою огней. Один тенистый тихий двор от города, Один остался в памяти моей. Я помню – козьим сыром с другом поровну Делился друг. Изюм в траве чернел. И кто-то с домочадцами за пологом О чем-то говорил на топчане. Мир разделял забор, покрытый суриком, Гул волн не пропускала внутрь стена. И проливался воск на войлок в сумерках, И кто-то его ветошью стирал. И говорил о рыбе в сети пойманной, О деле неотложном, узелком Помеченном. И день грозил нам войнами. Но рыба заходила косяком. И снова что-то упуская главное, Цикадою заслушавшись, еще, Как каждый год, на осень строил планы я, Но, как плотва, уже схватил крючок. С поры той жизнь, как день единый, тянется, Как праздник затянувшийся, когда Вина напился, но не до беспамятства… Поднявшегося на воде вина.