Ни здание, что за посадкой прячется, —
Таможни, где трудится мне пришлось,
Ни свод со штукатуркой шелушащейся,
Ни портик, ни лепнины пыльной гроздь.
Ни юный сад в цвету, кружащий голову,
Ни берег ночью с грядкою огней.
Один тенистый тихий двор от города,
Один остался в памяти моей.
Я помню – козьим сыром с другом поровну
Делился друг. Изюм в траве чернел.
И кто-то с домочадцами за пологом
О чем-то говорил на топчане.
Мир разделял забор, покрытый суриком,
Гул волн не пропускала внутрь стена.
И проливался воск на войлок в сумерках,
И кто-то его ветошью стирал.
И говорил о рыбе в сети пойманной,
О деле неотложном, узелком
Помеченном. И день грозил нам войнами.
Но рыба заходила косяком.
И снова что-то упуская главное,
Цикадою заслушавшись, еще,
Как каждый год, на осень строил планы я,
Но, как плотва, уже схватил крючок.
С поры той жизнь, как день единый, тянется,
Как праздник затянувшийся, когда
Вина напился, но не до беспамятства…
Поднявшегося на воде вина.