Не первую зиму, какую весну, И осень давно не одну Учил он в Синопе, и прибыл в Корсунь, И дальше пошел по Днепру. Когда из родных и насиженных мест Добрался до наших племен, Воздвиг на прибрежной горе чудо-крест В честь града грядущих времен. Преследовал страх его, шел по пятам, Лечила тьма тяжких годин. Видал он и Новгород славный, и там Речам своим дом находил. На клевере жил и крапиву жевал, И жажду росой утолял. Февраль отпускал, да апрель прижимал, И первый лист август ронял. И был в стороне, где зарос огород, Где воздух горчит от вины. Со вдовой где водит вдова хоровод На площади после войны. Там дивно страданьем торгуют купцы, На цифре зачахли умы. И там узкоглазы, беззубы и злы Росли неотмщенные мы. И долго в заросшее пылью окно В печальном смиренье своем Вползало, пылая, прекрасное то, Что нашей природой зовем. И пялился мальчик на бор недалек, Наевшись пустых макарон. И луч преломляя, пылал бутылек, И мерз за окном богомол.

И грубой тату половина зари С ладони отцовской ползла. И предки играли в замри-отомри, И мать побеждала отца. И мудрые речи, простые слова, Листва, дребезжание рам Оконных, и все, что звучало тогда, Доступно по-прежнему нам. Ауканье. Грохот подъездных дверей, Гуденье железки вдали. И все, что поведал апостол Андрей, и что мы вместить не смогли.