Дорого обошелся Васе кулацкий «подарок». Четыре месяца лежит он в больнице. В октябре хотел было уже выписаться, но снова где-то в глубине началось воспаление. Пришлось делать операцию: вскрывать источник нагноения у самой кости.

Олег регулярно, два раза в шестидневку, видел его. И вдруг стоп! Васю перевели в послеоперационную палату на втором этаже, куда ни передач, ни записок почему-то не принимали.

Выведав у нянечки, где окна послеоперационной, Олег забрался на раскидистую тютину, сбросившую уже почти всю свою пышную листву, умостился поудобней в развилке… и, без всякого разрешения скакнув через окно, на белой стене палаты заплясал веселый солнечный зайчик: точка, два тире… точка, тире… три точки… точка, тире, точка, тире и опять то же самое — Вася! Вася! Вася!.. Не может же Вася, который сам научил Олега в лагере азбуке Морзе, не заметить этих сигналов.

Спустя пару минут в окно высунулась чья-то голова:

— Эй, парень! Вася говорит: пусть пишет дальше!

И Олег писал солнечным лучом приветы от товарищей, самые важные новости на заводе и в отряде, просил совета.

Подождав минут пятнадцать, он получил ответное послание Васи, написанное на бумажке корявым, торопливым почерком.

Через две недели Яшнова снова перевели вниз. За эти месяца Олег перетаскал ему из районной библиотеки десятка три книг и журналов. Воспользовавшись вынужденным бездельем, Вася наверстывал упущенное. Казалось, его интересовало все. Олег приносил ему и работы Ленина, и статьи по слесарному и токарному делу, и стенографический отчет о работе девятого съезда комсомола, и учебники, и художественную литературу.

Ну, а раз книга попадала Олегу в руки, не мог же он просто так вернуть ее в библиотеку, не раскрыв, не попытавшись понять главное: о чем она? Иной раз так зачитается, что и на уроки времени почти не остается. Приходилось уплотняться, поворачиваться поживее, а спать поменьше.

Встречаясь с Олегом, Вася каждый раз старался ввернуть пару вопросов по Программе и Уставу комсомола, о международных делах и положении в стране. Стыдил:

— Газеты читаешь нерегулярно… Как это — времени не хватает?! Должно хватать!.. Владимир Ильич, небось, побольше твоего занят был, а каждое утро просматривал все газеты. Он так и называл их: «утренний хлеб»!..

***

Олег со дня на день ожидал, что Вася выпишется из больницы и появится на пионерской базе. И все-таки его приход был неожиданным.

— Вася! Вася пришел! — сообщили Олегу ребята еще в вестибюле школы.

Вася, худой, скуластый, белозубый, с аккуратно зачесанными на косой пробор смоляными волосами, в выглаженной защитной гимнастерке с отложным воротником, перехваченной широким ремнем, с портупеей через плечо, блестя озорными цыганскими глазами, стоял в толпе ребят. Отвечал на вопросы, спрашивал, смеялся, шутил.

Они еле протиснулись в середину круга. Вася подмигнул Олегу, поздоровался с ним и Иваном. Глянул на улыбающегося Явора и вдруг отступил назад:

— Семен! За что тебя исключили из пионеров?

Сенька удивленно приподнял плечи:

— С чего ты взял, Вася? Никто меня не исключал!

— А-а-а. Так ты сам себя исключил? Галстук пионерский снял и под кровать забросил. Так?

Лицо Явора стало малиновым. Он готов был разреветься.

Хотя со всех сторон, узнав о приходе Васи, бежали и бежали ребята, одновременно началось и обратное движение — немало отхлынуло назад. Около Яшнова остались лишь те, на кем были зеленые пионерские блузы и алели аккуратно повязанные галстуки.

Неряшливых и разболтанных Яшнов терпеть не мог. Больше на этот счет Вася никому ничего не сказал, Но через час о его разговоре с Явором будет известно всем.

Олег с облегчением вздохнул: наконец-то! Он знал, что с этой минуты пора расхлябанности кончилась. Наступило время организованности и дисциплины. А значит, работа теперь пойдет вдвое быстрей и успешней.

— Вот хорошо, Вася, что ты пришел, — сказал Олег. — А то с этим вожатством я просто запарился!

— Не торопись, — усмехнулся Вася. — Ответственность за отряд с. тебя никто не снимает, потому что… райком утвердил меня базовым вожатым. И отрядов теперь у меня девять… Не журись, казак, — пошутил он, увидев разочарование на лице Олега, — по совместительству буду заниматься и нашим, двадцать седьмым. А ты будешь моим помощником. Договорились?..

***

— Положение серьезное, — сказал Яшнов на совете базы. — Заводу не хватает людей. Все по самую макушку заняты на основном производстве. Некому убирать территорию, цеха. Все захламлено так, что сам черт ноги поломает… Нужно в первую очередь помочь в этом. Дальше. Надо приглядеться на местах, чем еще могут помочь пионеры, чтобы завод выполнил свое обязательство: завершил пятилетний план к двадцать пятому декабря!.. Раскачиваться некогда. С завтрашнего дня объявляем декадник помощи заводу…

Несмотря на то что на дворе середина ноября, погода, как на заказ, стояла сухая и довольно теплая. Три дня над территорией завода клубилась пыль. Четыре сотни пионеров, как на злейших своих врагов, накинулись на завалы, в которых перемешалось все: битый и годный к употреблению шамотный кирпич, щепа, ржавые банки, разбитые ящики, обрезки досок, куски железа, проволока и просто мусор.

Чтобы не было толкотни, работали в три смены по два часа в каждой. Тут же проходили уроки труда.

К исходу третьего дня территория завода и цеха преобразились. Засверкали вымытые стекла, будто бы поднялись выше потолки, раздались стены. Каждая вещь нашла свое место.

Ремонтно-механический цех получил в подарок столько раскопанных металлических болванок, прутков, поковок, болтов и гаек, что дядя Гриша восторженно сказал мальчишкам:

— Ну и пионерия! Теперь нам металла на полгода хватит!..

Тарному цеху досталась целая гора ящичных дощечек, щитов и почти готовых ящиков, кровельное железо и полторы сотни банок с небольшими изъянами. Это было как нельзя кстати, ибо цеху не хватало материалов, а два старика сбойщика ящиков и четыре жестянщика никак не успевали делать тару для все увеличивающегося потока готовой продукции завода.

Двадцать седьмой отряд взял шефство над цинкобелильным цехом. Тут в огнедышащих муфельных печах при страшной температуре в тысячу триста градусов тяжелые цинковые чушки плавились и превращались в пар, который, пройдя длительный путь по трубопроводам, оседал в громадных, с трехэтажный дом, мешках-фильтрах тончайшей белоснежной пылью цинковых белил.

Работать тут особенно трудно. Ребята следили, чтобы у печей никогда не пустовали бачки с прохладной кипяченой водой. В красном уголке цеха они сделали филиал пищеблока. Теперь рабочим не нужно было терять время на полукилометровый путь до заводской столовой, на стояние в длинных очередях. Накормив всех обедом, девочки мигом убирали помещение, и оно снова становилось красным уголком.

— Вот спасибо, кормилицы наши! — похваливали девчонок рабочие. — И поели, и на отдых время осталось…

Олег организовал две бригады для работы в тарном цехе. Ребята, которые не так давно вместе трудились на ремонте школы, рьяно принялись за дело.

Бригадой сбойщиков руководил Иван. Часами бойко стучали молотки. Под навесом росли штабеля готовых ящиков. А Олег с десятком помощников устранял дефекты у забракованных банок, сшивал цилиндры новых, делал разметку, резал заготовки для жестянщиков, железные полосы для обойки ящиков, вальцевал крышки. К концу недели тарный цех полностью вышел из прорыва. Появился даже некоторый задел.

Радостные пришли ребята на пионерскую базу.

— Ну, Вася. Мы свою задачу выполнили! — гордо скал Олег.

— Да. Поработали здорово. Тары теперь хватит, — ответил Яшнов и задумался.

— Ты чего? Может, мы что не так сделали? — спросил Иван.

— Да нет, ребята. Все так. Вы молодцы!.. Но говорят же: беда одна не приходит. Транспорт взял нас за горло. Вы ведь знаете, что есть у завода: десяток подвод да два дряхлых итальянских грузовика, которым в субботу, наверно, сто лет будет. Ну вот. Один «фиат» поломался вчера, а другой — сегодня в обед. Шоферы говорят, что ремонтировать их не меньше двух недель. Все за голову берутся: что делать? Со всех концов Союза нам телеграммы шлют: дайте краски, дайте белил! Да на наших лошадках разве навозишься?!. А в крайисполкоме так прямо и сказали: если к концу года на складах готовой продукции останется хоть на сто килограммов больше нормы, будем считать, что завод свое обязательство не выполнил…

***

Олег долго ворочался в постели и вздыхал… А утром к нему прибежал Иван и сразу с порога:

— Слушай! Ты помнишь, как мы летом вкатили прямо во двор концессии?

— Конечно, помню. Еле от охранников отвязались.

— Так железнодорожная ветка от станции до завода «Жесть-Вестен», которую концессия для себя построила, совсем же рядом с цинкобелильным!

Теперь Олег понял. В самом деле: территорию цинкобелильного цеха от австрийской концессии «Жесть-Вестен» отделяла только кирпичная стена. Значит, железнодорожная ветка совсем рядом. Почему этим не воспользоваться?.. Подогнать вагоны прямо к заднему двору цеха — и давай грузи! Не нужно возить подводами до станции. Но разрешат ли австрийцы воспользоваться своей дорогой? А потом, как доставить туда сотни тяжелых ящиков из цеха красок и эмалей? Далеко! И согласится ли железная дорога подать туда вагоны?..

Возникал еще добрый десяток вопросов.

— Ты, Ваня, молодец, что вспомнил! — сказал Олег. — Но тут мы сами ничего не решим. Пошли к Яшнову…

Вася тотчас повел их на второй этаж в кабинет директора:

— Там сейчас как раз совещание. И секретарь партбюро, и председатель завкома, и Женя Стрельников. Доложите сами…

Из кабинета директора Иван с Олегом вышли, как именинники. Их предложение приняли! Правда, сначала директор сказал:

— Австрийцы поднимут скандал!..

— Ну вот еще! А на чьей земле концессия? На нашей! И ветка железнодорожная — тоже! — вспылил Олег и сам испугался своей смелости.

Все зашумели. Но неожиданно Олега поддержал секретарь партбюро. Разгладив черные усы, он прогудел густым басом:

— Товарищи! Я понимаю, что это не очень… Ну, а какой выход?.. Рабочие Новосибирска, Урала, Москвы, Украины ждут наши краски. Да потом, ведь парень прав. Дело к тому идет, что не сегодня-завтра дадут им по шапке. И завод, и ветка будут наши. Как и всё на нашей земле…

Прямо из кабинета директор договорился о вагонах. Выяснил, что концессия на выходной железнодорожных вагонов не заказывала, с австрийцами связываться не стал.

— Они об этом, может, и не узнают, — сказал директор. — Ну, а если узнают, тогда и поговорим. А дело-то сделаем…

Поэтому погрузку решили начать с утра тридцатого.

Оставшиеся два дня пошли на подготовку. Плотники срочно сооружали от складов на заднем дворе цинкобелильного цеха дощатый настил, несколько сходен, сняли одно звено деревянного забора между двумя столбами и сделали его воротами. Подводы беспрерывно возили ящики с краской из других цехов к цинкобелильному. Из комсомольцев и молодых рабочих создавались погрузочные бригады. Столовой было приказано приготовить завтрак и обед для работающих в выходной день. Все, кажется, было готово. И вдруг накануне утром узнали, что железнодорожники примут только те вагоны, которые будут загружены по их строгим правилам. А правил этих никто не знает. Что делать? Срочно нужны специалисты-грузчики!..

— Мы с Сенькой попробуем, — сказал Яшнову Олег. — Есть у нас знакомые на станции. Только не знаем, что выйдет.

Рысью бежали они до Нахичевань-Донской, боялись опоздать. Но бригада Николая Жукова, с которой они познакомились еще в тридцатом году, была на месте.

— Гляди-ка, пропащие! — приветствовал их бригадир. — Забогатели? И штыб вам в этом году не нужен?

— Да нет, дядя Коля, штыб нужен, — ответил Сенька. — Но дел много. Некогда.

— Ну, а чего вы так запалились? Небось, дело срочное?

— Точно. Без вас не обойтись, — прямо ответил Олег и рассказал о просьбе завода.

— Да-а-а, дело серьезное, — сказал бригадир. — Мы как раз завтра хотели передохнуть… Ну вот что. Раз у вас такая нужда, я поговорю с ребятами. Подождите. Скоро пошабашим…

***

В конце ноября солнце всходит только в половине девятого. А в семь, когда маленький маневровый паровозик «ОВ», тихонько попыхивая, подкатил пустые вагоны почти к задней стене цехового двора, было еще совершенно темно. Но заводские электрики постарались. Тотчас вспыхнула гирлянда электролампочек и высветила весь путь от склада до железнодорожной ветки.

Руководство погрузкой взяли на себя бригадир Николай Жуков и пожилой железнодорожник с рыжей бородкой клинышком.

— Груз по городам расписан? — осведомились они. — Ага, хорошо… Сколько тонн в Одессу?.. В Новосибирск?.. В Москву?.. Ну вот. Начнем с Новосибирска…

Комсомольцы один за другим понесли по сходням вагонов ящики, покатили по гладким деревянным мосткам тяжеленные бочки с цинковыми белилами. Грузчики из бригады Жукова подхватывали груз у дверей вагона и сильными, отработанными движениями, будто шутя, вкатывали, устанавливали, укладывали так, чтобы в пути ничто не растрясло, не изломало…

Ребята дежурного двадцать седьмого отряда тоже помогали катить бочки, подвигали ящики, подавали на плечо взрослым.

В одиннадцать объявили перерыв. Все повалили в столовую. И тут выяснилось, что вчера возчики подвезли на склад не все, что им было поручено.

— Ну что я им сделаю?! — оправдывался перед председателем завкома старший конюх Ярошенко. — Лошадь, она животная несознательная. Что ей ни говори, а она стоит. Пристала, значит. И то, чего ей не пристать? В ту шестидневку мы ездок против нормы вдвое сделали? Сделали! А корм-то у ей какой? Прямо скажем, никудышный… Говорят же люди: не гони коня кнутом, а гони его овсом! Стоят они на конюшне, головы чуть не до земли повесили. Смотреть муторно…

— А ну, Олег, собирай всю нашу братву! Не отправлять же вагон наполовину пустым! — сказал Яшнов. — Как арбузы на Дону грузят, видал?.. Ну вот и мы так. Организуй!

Расчет Яшнова прост. Двухпудового ящика пацанам не поднять, а двухкилограммовую банку — пожалуйста.

Через полчаса на дальнем складе Толька Феодал с двумя помощниками вскрывал уже заколоченные ящики. Вынимал банки с краской. И они отправлялись в длинный путь по организованной Олегом цепочке пионеров. Из рук в руки, точно мячики, взлетали и опускались банки, пока не достигали ворот цинкобелильного цеха. Тут их перехватывали комсомольцы, складывали в тачку и везли к погрузочной площадке. А пока банки совершат этот путь, какой-нибудь пацан бегом доставлял пустой ящик от Феодала к Ваньке под навес. Иван, Сенька, Ленька, Абдул моментально вкладывали банки на место. И едва забивали последний гвоздь, как ящик подхватывали грузчики и несли по сходням в вагон…

К трем часам все было закончено. Стали убирать сходни. И тут с хмурого неба вдруг крупными хлопьями повалил снег. Ребята ловили снежинки руками, смеялись:

— Опоздал!.. Опоздал!..

Окруженный толпой пионеров, парторг сказал: — Спасибо, ребята! Как хорошо, что растет у нас такая добрая смена.

Железнодорожник закрыл вагоны, и покатили они на станцию, чтобы там, подхваченные паровозами, разбежались в разные концы страны.