Четвертый отряд заступил дежурить по лагерю. После завтрака ребята наносили воды, накололи дров, помогли девочкам вымыть посуду и отпросились у вожатой на полчаса отдохнуть.

Совещание в «склепе» шло при закрытых дверях.

— За что Степка Луговой погибает? Из-за нас! Все кричат: «Жулик! Жулик!» А мы знаем, кто жулик, и молчим! Струсили? — свистящим шепотом говорил Костя Ирисов, взмахивая кулаком, будто гвозди вколачивал. Белый чуб в такт взмахам прыгал на его голове.

На бледном длинном лице Витьки Огурцова, как следы ударов, горели красные пятна. От волнения он то снимал, то вновь надевал серебряную парчовую тюбетейку.

— Тебе хорошо! Ты не виноват. С Клещом в сад к Ануш не лазил. А мне что? — плачущим голосом жаловался Витька. — Отец до полусмерти излупит, если меня из лагеря выгонят.

— А может, и не выгонят! — возражал Костя. — Ты же не знал, что это сад Ануш? Клещ обманул тебя? Обманул… А вот морду тебе набить все-таки надо! Почему я не полез? И никто с ним идти не согласился. В школе боишься рот раскрыть, а тут вон какой урка выискался! С Клещом подружился. Вот он тебе и удружил фонарь под глазом.

— Ну что ты на меня налетел, Ириска! Тут и так не знаешь, что делать! Хоть бы заболеть, что ли! — тоскливо, со слезой в голосе ныл Витька.

— А правда, что ты к нему прицепился, Костя? Мы тоже того… от шалобанов головы опухли, а мы молчим. Скажешь, один Витька виноват? — вступился Толик Семыкин.

— Я и говорю, Толик, все виноваты! Чего молчим? Думаешь, я за себя боюсь? Хочешь, я пойду сейчас и расскажу все?!

— А почему это ты один пойдешь? — вскочил кругленький пухлогубый Вовка Шилин. — Я тоже пойду.

— И я! И я!

— А мне Ануш яблоко давала раз… когда Клещ мои три рубля забрал, — вдруг почему-то вспомнил Вася Грибов и вздохнул.

— Ну так пошли! — поднялся Костя. — И все расскажем. Пусть делают, что хотят! Зато Степку выручим.

Клещ толкнул дверь «склепа». Она не поддавалась. Он ударил ногой:

— Вы, жмурики! Откройте.

Войдя, Клещ накинулся на открывшего дверь Костю Ирисова:

— В морду захотел? Чего запечатались?

— Свою побереги, — дерзко ответил Костя и поднял палку, которой закрывал дверь.

— Да я из тебя, тюлька дохлая!.. — вспыхнул Клещ.

Но Костя покрутил палкой и сказал:

— Кончилось! Я вот тебя трахну разок по голове — сразу поумнеешь. Ребята, посадите его!

Клещ оторопел. Такого еще никогда не было. Десяток цепких рук схватили его, и он, как мешок, плюхнулся на кровать. Хотел вскочить. Рванулся. Но не смог и шелохнуться.

— Женька, давай веревку! Мы его свяжем, как миленького…

— Ребята! Вы чиво, ошалели? Вы чиво, не узнали меня? Ленька я, полоумные!.. Я кричать буду! Вы не имеете права!

— Ну и кричи, дурак. Тебе же хуже… Слушай, что мы решили, — голос Кости дрожал. — Ты сейчас пойдешь к начальнику и скажешь всю правду.

— Про Ануш!.. Про шалобаны!.. И про деньги!.. И как рюкзаки спер!

— А забудешь что — напомним, — добавил Костя.

— Вы чиво надумали?! Не пойду я!

— А мы тебя свяжем и отнесем…

Клещ лежал поперек кровати не двигаясь, хотя ребята, стоявшие вокруг, давно убрали руки. Взгляд его метался из стороны в сторону в поисках выхода. А вдруг и правда свяжут? Ленька чуть приподнялся:

— Ребята, замнем это дело, а?.. Ну хотите, я вам денег дам? Я честно. Всем поровну!

— Ах ты гад! Это ты у Миши пионерские деньги спер?! — закричал Костя и замахнулся палкой.

— Не брал я! Это мои деньги.

— Врешь! Ты всегда врешь! Пошли к Андрею Андреевичу!

Ленька понял, что дело совсем плохо: сейчас его отведут к начальнику. Он крутнулся на кровати. Ударил Костю ногой. Перескочил через него, побежал по койкам и выпрыгнул в окно.

Все бросились к Косте. Он лежал на кровати, прижав руки к животу и корчился от боли.

— Клеща… Клеща держите…

Пока Вовка Шилин вылез в окно, Клеща уже нигде не было.