Спустя неделю Пашков написал заявление об уходе.

  - Ну вот и хорошо,- улыбался Калина, накладывая резолюцию.

  Тут Пашкова прорвало:

  - Чего хорошего Петя? Неужто ты веришь, что тебе удастся ударным капиталистическим трудом заслужить доверие таких как Шебаршин, стать его компаньоном!?

  - Не знаю Сергей. Я сейчас хочу просто дело наладить.

  - Да он тебя использует и выбросит, помяни мои слова!- продолжал раздражённо пророчить Пашков.

  - Всё может быть,- снисходительно улыбался в ответ Калина.

  - Ты же не видишь очевидного, также и с бабами!- Пашков уже ничего не мог с собой поделать, он всё более заводился, ему захотелось побольнее уколоть, обидеть Калину.

  - Что ты имеешь в виду, с какими бабами?- насторожился от неожиданности Калина.

  - Ты хоть в Третьяковку, или Пушкинский музей ходил когда-нибудь, смотрел там картины, видел какие бывают по настоящему красивые бабы? Тогда бы ты к этой Людке на пушечный выстрел не подошёл....- в последний момент, что-то сдержало Пашкова сказать, что у Калины и жена внешне...

  Калина, однако, был так удовлетворён написанным заявлением, что не особо обиделся.

  - Я тебя понимаю Сергей. Ты сейчас зол, считаешь, что лишил тебя жирного куска. Если тебе от этого легче, пожалуйста, костери меня как хочешь, только Людмилу не трогай. Может она и не красавица, а баба хорошая, добрая. И это для меня важнее любой красоты.

  Последние слова как-то сразу сбили с Пашкова спесь. Он внимательно посмотрел на мягко улыбавшегося Калину. До того он как-то не задумывался, что кроме внешней эстетики может быть и другая...

  - Ты зайди завтра в офис, там тебя рассчитают и трудовую возьмёшь. Не обижайся, я совсем перед тобой не виноват...

  На следующий день, когда Пашков приехал в офис, там его встретили недоумённые взгляды бухгалтерши и секретарши:

  - Сергей Алексеевич, чем вызвано ваше заявление...? Мы тут не знаем, что и думать. Это не козни Калины? Оказался тут за главного и момент использует.

  Пашков отвечал общими фразами, отшучивался. Потом его позвал в кабинет Ножкин.

  - Сергей Алексеевич, скажите откровенно, что за конфликт возник у вас с Калиной... ему нужен свой карманный кладовщик...? Если вы не хотите увольняться и он вас вынуждает...? Не такой уж он и всесильный. Я свяжусь с Шебаршиным, обрисую ему ситуацию и, не сомневаюсь, что он даст добро на вашу дальнейшую работу у нас в фирме.

  Пашков задумался, но колебался недолго:

  - Да нет, не стоит директора беспокоить. Я сам, добровольно... Калина здесь не причём.

  - Ну как знаете. Только и по его не будет. Фиренков на складе не останется,- твёрдо произнёс Ножкин.

  Получив расчёт, Пашков покинул офис и в метро, купив жетон, набрал рабочий номер Калины. Но к телефону подошла Кондратьева... Когда трубку взял Калина, Пашков ему сообщил:

  - Петя, я уволился, всё, работай спокойно.

  - Счастливо тебе Сергей.

  - Слушай, сейчас Ножкин мне сказал, что Толю они на складе не оставят, и вообще в офисе они все против тебя. С твоих же рук едят... Ладно не стану в подробности вдаваться, ты всё равно вряд ли мне поверишь. Но всё же будь осторожней, делай выводы. Тяжело тебе придётся.

  - Спасибо Сергей,- помолчав ответил Калина.

  Дома Пашков не сказал, что уволился. Трудовую книжку спрятал. Насте он объяснил, что фирма на грани банкротства и всех сотрудников отпустили в бессрочный отпуск ... Уже перед самым Новым годом он несколько оправился и решил окончательно развеять свой пессемистический настрой "эстетическим" лекарством, посетив профессора Матвеева, к которому из-за всех этих перипетий с работой не ходил уже более трёх недель.

  Он долго звонил, но дверь квартиры профессора так и не открылась, хотя была суббота. Он пришёл на следующий день и вновь лицезрел, лишь закрытую дверь... Открылась дверь рядом и женщина-соседка сообщила, что профессор скончался полторы недели назад... На работе с ним случился инсульт, от которого он уже не оправился. Всё это она передавала со слов сына, который приезжал на квартиру отца и много вещей оттуда вывез, вывез спешно. По описаниям вывозимых предметов Пашков понял, что то были картины и скульптуры.

  На улице почти не было ветра и потому хлопья снега падали отвесно. Новость так ошеломила Пашкова, что он напрочь забыл переживать за своё увольнение. Старик-профессор так много стал для него значить за последний год. На ум вдруг стали один за другим наплывать, без всякой связи и причины наиболее запомнившиеся эпизоды их общения, они ведь о многом не договорили... Как-то они говорили о вкладе отдельных наций в мировую культуру, о выдающихся деятелях. По поводу англичан Пашков высказался в довольно пренебрежительном тоне, де они по большому счёту ни в чём не преуспели, ни в классической музыке, ни в живописи, да и в литературе не особенно. В ответ профессор посмеявшись над такой безапеляционной оценкой сказал:

  - А Шекспир, а Диккенс, а Киплинг, а Генри Мур, помните вы его сами высоко оценивали. А Джордж Оруэлл, едва ли не величайший писатель двадцатого века, во всяком случае один из умнейших.

  - А что разве может писатель не иметь ума?- в свою очередь рассмеялся Пашков.

  - Ну как вам... всё конечно относительно, но такие примеры были, когда талантливые, широко известные авторы, в общем, были люди не далёкие. Например, Алексей Толстой, имел бесспорное писательское дарование, но глубоким умом не отличался. Есть и обратные примеры, Солженицын, умнейший человек, но писательским талантом Бог его, увы, обделил...

   В переходе метро Пашков машинально остановился у киоска, где продавались видиофильмы. Его взгляд бездумно скользил по витрине уставленной десятками видеокассет. Вдруг что-то знакомое, напомнившее опять же о Англии и профессоре, заставило его задержать взгляд на обложке одной кассеты. На "фасаде", коробки слились в поцелуе мужчина и женщина и сверху значилось название фильма: "Английский пациент" - девять премий "Оскар".

  Однажды они с Матвеевым заговорили о киноискусстве. Сейчас, увидев видиокассету Пашков отчётливо вспомнил слова профессора: "Обязательно посмотрите фильм "Английский пациент". Посмотрите и попробуйте по своей излюбленной привычке сравнить его с лучшими нашими фильмами, начиная от канонизированных бондарчуковских и герасимовских, до нынешних. Сравнивайте всё, ителлект заложенный в сценарий, страсти, зрелищную притягательность и потом сделайте вывод, что лучше, выше... Я не буду вам говорить своей оценки, чтобы вы сами без подсказки оценили. И ещё, не обращайте внимания на западную чернуху, смотрите и анализируйте только истинные шедевры, их не так уж мало, фильмов, которые наши кинодеятели намеренно замалчивают..."

  Пашков купил кассету.