ПВО НЕЗАВИСИМОЙ УКРАИНЫ

Странности переходного периода

В это время нас, военных, смущал один политический казус -24 августа 1991 года Верховна Рада провозгласила независимость Украины, и закрепил это актом, но почему-то без выхода из СССР.

3 сентября 1991 года Верховным Советом был назначен Министр Обороны Украины, командующий 17-й воздушной армии, генерал-майор авиации Морозов Константин Петрович. Интересна была 17-я воздушная армия, в которой не было не одного авиационного полка, не говоря уже о дивизиях. Один полк связи и две вертолетные эскадрильи. Хотя во всех наших украинских справочниках нет к этой армии приставки кадр.

То есть, у нас имелся свой министр обороны с каким-то аппаратом, а в это время войска ПВО проверяет комиссия соседнего государства. Хорошо еще, что никого за это не сняли с должности и не разжаловали.

8 декабря в Беловежской Пуще подписали соглашение о распаде СССР и создании Союза Независимых Государств. 10 декабря соглашение о создании СНГ ратифицировала Белоруссия и Украина, а 12 декабря — Россия. С этого момента Украина приступила к формированию своих Вооруженных Сил.

18 января 1992 года, командующий 8-й отдельной армией ПВО генерал-лейтенант Лопатин М. А. в торжественной обстановке организовал принятие присяги на верность Украине почти всех частей армии.

Тогда же он, как член комиссии по формированию Вооруженных Сил Украины, поставил задачу заместителям и начальникам родов войск до апреля 1992 года осуществить прием и передачу соединений и частей, а до июня — вывезти тактическое ядерное оружие.

Мины под фундаментом страны

Очень много дебатов было проведено относительно ядерного оружия, особенно стратегического. Но все вопросы сводились к дорогостоящему содержанию, о котором до сих пор говорит наш первый президент, но не как дальновидный политик, не можем содержать — отдайте, продайте, расснарядите, ликвидируйте. Это чисто технический вопрос, а не президента страны. Как говорят, «не царское это дело». А вот подписание договоров, определяющих будущее страны, — это как раз дело государственного, стратегически мыслящего руководителя.

Первым таким договором стал так называемый «Лиссабонский протокол», который 23 мая 1992 года также подписали Белоруссия, Казахстан и США. В нем указано, что Украина — безъядерное и нейтральное государство. Протокол этот стал своего рода дополнением к договору Start-1 о нераспространении ядерного оружия между США и СССР от 31 июня 1991. В действие протокол вступил через полтора года — с 5 сентября 1994 года, т. е. было время подумать и затянуть его ратификацию.

Второе — это соглашение между Украиной и США от 25 октября 1993 года. Интересно содержание, передаю смысл: о предоставлении помощи Украине от США в ликвидации ядерного оружия и о нераспространении Украиной оружия массового уничтожения.

Самый интересный его пункт: США обязуется не наносить ядерные удары по территории Украины, если там не будут размещены ядерные ракеты других стран. А где же пункт о том, что они обязуются нас защищать в случае агрессии других стран? Т. е. раздели догола и говорят: «Мы не будем разрушать печки в ваших домах (не наносить ударов), топите и грейтесь в отсутствии дров». Нормально? Так была заложена первая мина замедленного действия в фундамент еще не построенного государства.

Правда, этому пытался противодействовать Леонид Данилович Кучма, бывший тогда премьер-министром. Он призывал не уничтожать стратегические ракеты СС-22/24, у которых ресурс эксплуатации 20 лет. Но среди криков новоиспеченных демократов его голос не был услышан. Я много общался на эту тему с ракетчиком до «мозга костей» — генерал-полковником Владимиром Борисовичем Толубко, в то время начальником Харьковской академии им. Говорова и народным депутатом Украины. Его голос тоже потонул в истерических криках в зале Верховной Рады.

Не послужило примером для нашего руководства — государство Израиль, воюет со дня своего существования, ни прося, ни у кого о помощи. Заявление премьер-министра Голды Меер: «У нас нет ядерного оружия, но, если на нас нападут, мы его применим».

Приведу небольшой пример о руководителе государственного масштаба, я имею виду такие личности, как канцлер ФРГ Конрад Аденауэр. В 1947 году ему предложили перенести столицу страны из маленького Бонна в Мюнхен. На это он ответил, ни в коем случае, — когда мы объединимся с ГДР, то никто из правителей не захочет переезжать из Мюнхена в историческую столицу Германии Берлин. Через какое время они объединились? Это маленький штришок, но как характеризует дальновидного государственного деятеля.

Как говорил У. Черчилль, «Политик думает о будущих выборах, а государственный деятель — о будущем поколении».

Впрочем, наши ошибки начала 90-х поправимы, учитывая, что некоторые соглашения потеряли силу, особенно после агрессии и потери части территории Украины. Но это при условии, что к руководству страны придет государственный деятель, а не «политик».

Второй миной, заложенной в фундамент нашего государства, стал Черноморский флот Советского Союза. А история флота такова. После революции 1917 года флот в Черном море был украинским, и руководили им с 1917 по 1918 начальник морских сил Черного моря контр-адмирал Саблин М. П., а с 1918 по 1919 контр-адмирал Клочковский В. Е. и ИО морского министра Украины Максимов Н. Л. 1919–1920 включительно Черноморский флот «белый».

3 декабря 1920 года «белый» Черноморский флот, так называемая «Русская эскадра» под командованием вице-адмирала Кедрова М. А., ушла в Константинополь и в последующем в Бизетру. С 1921 по 1922 год морские силы Черного и Азовского морей входили в состав Юго-западного фронта Красной Армии, а с 1923 года относятся к Вооруженным Силам СССР.

Флота РСФСР, в Черном море не существовало. Поэтому делить с Россией было нечего. Черноморский флот в полном составе должен был до апреля 1992 года быть принят в состав ВС Украины в соответствии с решением Государственной комиссии по формированию ВСУ.

При этом командующий Черноморским флотом адмирал Касатонов И. В. давал согласие на должность командующего Военно-Морскими Силами Украины. Почему же не приняли, как это сделало Командование ПВО по приему 28-го корпуса от Минской армии ПВО? Это вопрос к Верховному Главнокомандующему и Министру обороны Украины. И если уж решили на уровне двух президентов делить весь флот, тогда нужно было делить и Северный, Тихоокеанский и Балтийский.

Если нам не хватало сил и средств, чтобы принять плавсостав флота, можно было принять все боевые части и наземную инфраструктуру Черноморского флота, находящуюся на территории Украины. Эта ошибка впоследствии привела к потере Крыма.

Прием войск ПВО в украинскую армию

В начале марта 1992 года приказом командующего 8-й ОА ПВО была создана комиссия по приему 28-го корпуса ПВО (Львов) от 2-й ОА ПВО (Минск). В нее вошли все начальники родов войск, отделов и служб.

Прием осуществлялся таким образом. В первую очередь были отключены все связи КП, управления корпуса и частей от КП Минска и Москвы. Все связи переключили на КП 8-й отдельной армии ПВО в Киеве. По прибытию в части проводились беседы с командиром, офицерами управления и дивизионов на предмет желания служить в ВСУ. Кто желание изъявлял — приводился к присяге. Кто отказывался, тому выдавалось личное дело, выписывалась командировочное предписание в место, куда указывал офицер, и проездные документы, с последующим исключением из списков части.

Я с группой офицеров принимал Каменка-Бужский и Ковельский зенитно-ракетные полки. Все прошло в штатной обстановке, безо всяких эксцессов. Около 90 % офицерского состава ЗРВ высказали желание служить в Вооруженных Силах Украины. В последующем в состав 28-го корпуса ПВО сухопутных войск приняли три зенитно-ракетных бригады «Бук», одну ЗРБР С-300В1 и два полка ЗРК «Куб», 92 ИАП г. Мукачево.

5 мая 1992 года генерал-лейтенант Лопатин М. А. был назначен Командующим войсками ПВО Украины. Таким образом, к концу 1992 года боевой состав войск ПВО Украины составил семь истребительно-авиационных полков (Бельбек, Васильков, Днепр, Краматорск, Стрий, Озерное, Арциз). На их вооружении находилось:

• МИГ-25 П\ПДС\ПД\ПУ — 81 самолет.

• СУ-15 ТМ — 70 самолетов.

• МИГ-23 — 117 самолетов.

Итого: 268 самолетов.

Зенитные ракетные войска (ЗРВ) насчитывали:

• С-200 В — 34 ЗРДн.

• С-300 ПС — 21.

• С-300 ПТ — 22.

• С-75 М3 — 27.

• С-125 M1 — 19.

• С-300В1 — 6.

• Круг — 6.

• Бук — 23.

• Куб — 4 бат.

Итого: 158 ЗРДн.

Кроме того, в базах хранения вооружения и техники (БХВТ) находилось 18 ЗРК «Круг», а также зенитно-артиллерийские комплексы КС-19 и С-60.

Я перечислил части и подразделения, которые непосредственно ведут боевые действия. Но были еще и части обеспечения: РТВ, связь, РЭБ, СПРН (станции предупреждения о ракетном нападении), ЗГО (загоризонтного обнаружения) и части космического контроля. Все части были боеготовыми и несли боевое дежурство. Уровень подготовки на то время соответствовал поставленным боевым задачам. Так что любой противостоящий противник, прежде чем делать какие-то телодвижения, крепко бы подумал.

Начальник ЗРВ ВПВО п-к Дьяков В. В.

Наряду с укомплектованием войск ПВО обновился руководящий состав.

На должность начальника Главного штаба войск ПВО, прибыл заместитель командующего Ленинградской армии генерал-лейтенант Ткачев В. В. На должность командира Одесского корпуса ПВО — командир корпуса Новосибирской армии генерал-майор Стеценко А. А. В Днепропетровский корпус — заместитель командующего Хабаровской армии генерал-лейтенант Походзило Н. Д. Принял присягу на верность Украине, командир Львовского корпуса ПВО «дважды» генерал-майор Олифиров А. Ф. Ему присвоено было звание генерал-майора указами президента Украины и России одновременно.

Это были опытнейшие командиры, которые досконально знали технику и вооружение, порядок применения истребительной авиации и ЗРВ при выполнении боевой задачи, умели поддержать высокую боевую готовность корпуса, организовать боевое дежурство и боевую подготовку.

Благодаря этим командирам удалось сохранить войска ПВО Украины в боевом состоянии в самое тяжелое время, как для армии, так и для страны в целом. Когда не выплачивалась зарплата офицерскому составу, за неуплату отключали электроэнергию в частях и на командных пунктах.

Даже ГСМ для заправки техники нередко отсутствовали. Хотя, на конец 1991 — начало 1992 года в соответствии с «Руководством по организации и использованию неприкосновенного запаса… в Советской армии». Приказа Министра обороны СССР 1981 года № 00100 войсковой, оперативный и стратегический запас, особенно ГСМ, был укомплектован на 100 %, а это тысячи тонн, куда-то мгновенно делись — непонятно и интересно.

Ко всем проблемам добавилось еще и реформирование ВВС и ПВО.

Скороспелые реформы

Новый Министр обороны, не сформировав еще ВСУ, решил начать реформирование двух видов войск. Войска ПВО перешли на новую структуру, управление 8-й ОА ПВО переформировалось в главное командование ВПВО Украины, а корпуса — в районы ПВО. Возглавил это объединение, командующий 14-й ВА генерал-лейтенант Антонец В. М.

Я не буду подробно описывать все эти перипетии. По этому вопросу издано множество литературы, как от противников объединения, так и от сторонников.

Противниками объединения были командующие ВВС и ПВО, генерал-лейтенанты М. Лопатин и В. Васильев. Они доказывали, что нет системы управления, и идет реформирование войск, то есть, в 1993–1994 годах, объединяться невозможно. Объединения прекратили и генерал-лейтенанта Антонца В. М. назначили командующим ВВС, вместо уволенного в запас генерал-лейтенанта Васильева В. А.

Но как только возглавить процесс объединения поручили генерал-лейтенанту Лопатину М. А., которому в 1995 году присвоили звание генерал-полковника, оказывается — все возможно. Но теперь уже против объединения выступили командующий ВВС генерал-лейтенант Антонец В. М. и исполняющий обязанности командующего ПВО генерал-лейтенант Стеценко А. А. При этом обе стороны приводили железные аргументы, как за объединение, так и против.

Хотя, как говорят, легче новое построить, чем старое ремонтировать (реформировать) — и дешевле, и быстрее. Возможно, когда шло формирование ВСУ, стоило и сформировать новый вид ВС. Но это просто мое частное мнение.

Вот в таком подвешенном состоянии приходилось служить офицерам ПВО и ВВС. Но еще раз хочу отметить, что благодаря опытным, профессиональным командирам корпусов и частей удалось сохранить войска ПВО в боеготовом состоянии. Честь им и хвала!

По поводу реформ войск ПВО отличный анализ дал в статье «Противовоздушное бессилие» командующий зенитно-ракетными войсками ПВО страны, доктор военных наук, профессор, генерал-полковник Хюпенен А. И.

В течение последних 15 лет на вооружение сильнейших государств мира поступают принципиально новые гиперзвуковые и воздушно-космические летательные аппараты, разведывательно-ударные беспилотники, оружие, основанное на новых физических принципах.

В единую систему интегрируются средства разведки, связи, навигации и управления. Противник получает возможность наносить удары практически по всем целям сразу. В ближайшей перспективе успешное ведение военных действий в воздушно-космическом пространстве станет основой для достижения успеха в вооруженной борьбе на суше и на море. В таких условиях срыв воздушно-космического нападения противника приобретает решающее значение, которое определит исход войны.

История войск ПВО поучительна не только стремительной динамикой технологического и организационного развития, но и важным уроком: нельзя заниматься реформами ради реформ. Они необходимы только тогда, когда дают конкретные практические результаты.

На протяжении многих лет войска ПВО барахтаются в пучине бесконечных реформ. Постоянно идет перетягивание одеяла на себя между ВВС и ПВО. В 1978 году колоссальный ущерб нанесла ликвидация приграничных армий ПВО и подчинение их военным округам, когда истребительная авиация вошла в состав ВВС округов. К чему это привело? Как показал анализ, в несколько раз упала эффективность управления ИА, а о взаимодействии ИА и ЗРВ вообще говорить нечего. Управление противовоздушным боем, сражением, операцией велось с разных командных пунктов. В 1986 году исправили ошибку и вернули все обратно, но ущерб уже был нанесен.

На восстановление системы управления и взаимодействия ВВС и ПВО потребовались годы. Пролет Руста 28 мая 1987 года — прямое следствие бесконечных перетрясок системы ПВО страны.

С приходом новых «реформаторов», начали с того, что у ПВО изъяли части противоракетной и противокосмической обороны, контроля космического пространства, станции предупреждения о ракетном нападении (ПРО, ПКО, ККП, СПРН) и эти все части РКО подчинили РВСН, которые не знали тогда, что с ними делать. Это две разные системы, которые решали совершенно разные задачи. ВВС объединили с ПВО. В 1997 году реформа была признана ошибочной: ПВО как таковая, фактически была разрушена, как и ВВС в том виде, в каком они должны быть. Затем создавалась воздушно-космическая оборона (ВКО). С 1 декабря 2011 года ВКО заступили на боевое дежурство, и опять же войска ПВО имеют отношение к ВКО только в центре страны в Московском промышленном районе, а на периферии у них оперативное подчинение. То есть нет системы. Сейчас создали новый вид войск — Воздушно-космические силы (ВКС) в составе ВВС, ПВО, космических сил. Но как всеми этими разношерстными войсками управлять? Не пора ли, наконец, поумерить реформаторский пыл и вернуться к созданию воздушно-космической обороны государства? Так это происходит в государстве, где неограниченные как материальные, так и денежные ресурсы и не загублено ВПК, а у нас эти реформы вообще приняли уродливые формы.

В Украине все министры обороны начиная от К. Морозова, продолжая Радецким В. и Шмаровым В., постоянно пытались реформировать ПВО страны — не Вооруженные силы, а именно ПВО. То ПВО присоединили к ВВС, то к ПВО сухопутных войск, создавая при этом всевозможные комитеты, управления, штабы по объединению, не имея при этом ни должного финансирования, ни материальных средств.

Все это прекратилось с назначением министром обороны генерала армии Кузьмука Александра Ивановича, который прекратил пертурбации в войсках и заставил генеральный штаб и командующих видами Вооруженных Сил заняться боевой подготовкой. Впервые стали проводиться учения не только видов ВС, а и межвидовые (СВ, ВВС, ПВО, ВМС) по единому замыслу и плану с реальным отражением условного противника (стрельбами). Правда, на нем это все и закончилось.

Приведу один маленький пример того, как принимал решение первый министр обороны Морозов Константин Петрович. Управление ЗРВ отработало документ о передислокации частей и отправило его на утверждение министру. Через некоторое время меня вызывает командующий и говорит, возьми свой документ. Я смотрю, а там стоит просто подпись МОУ Морозова, и никакой резолюции. Я спрашиваю у командующего: так можно передислоцировать часть или нельзя? Тот пожал плечами и ничего не ответил.

Дай думаю: схожу к начальнику управления делами Минобороны, спрошу, что эта роспись обозначает. Может министр, как Сталин, накладывал резолюцию на документе то красной стороной карандаша, то синей, и заведующий канцелярией Поскребышев знал по цвету — положительный ответ или отрицательный.

Придя к начальнику управления делами, генерал-майору Цикуну М. Ю., спрашиваю: эта роспись министр означает «да» или «нет»? Не знаю, говорит, иди отсюда. Я понял, что с такими вопросами к нему приходят многие, и ему надоело отвечать.

А чего стоят взаимоотношения начальника Генерального штаба (в то время назывался Главным штабом) генерал-полковника Лопаты Анатолия Васильевича с министром обороны Украины Шмаровым Валерием Николаевичем. В конце августа 1994 года МО Шмаров В. Н. должен был посетить 96-ю зрбр, боевая задача которой — не допустить удара воздушного противника по Киеву и его промышленным объектам. На вооружении бригады стояли современные ЗРК С-200В и С-300ПС.

По плану, министр должен был посетить КП, ЗРДн С-300ПС и группу дивизионов С-200В. Когда министр уже заканчивал осмотр, неожиданно приезжает начальник Генштаба А. В. Лопата: давайте, мол, и я посмотрю, что здесь творится. С министром остался командующий и командир бригады, а я с командиром группы дивизионов поехал с начальником Генштаба.

Я думал, он поедет на КП группы дивизионов или на дежурный дивизион, а генерал-полковник лишь зашел в одну из казарм и посмотрел столовую. Вышли и пошли на выход. На выезде из группы дивизионов стоят Шмаров В. Н., генерал-лейтенант Лопатин М. А., командир бригады полковник Ижутов В. К ним подходим мы — генерал-полковник Лопата А. В., я и командир группы дивизионов подполковник Кулик. Дальше вы поймете, почему я так подробно всех перечислил.

Генерал-полковник Лопата А. В. спрашивает, обращаясь к командиру группы дивизионов:

— Командир, обед готов?

А по плану мы обедать должны были в управлении бригады, и здесь никто не готовил. Подполковник Кулик стушевался и не знает, что ответить. Лопата А. В. продолжает:

— Ты чего так заволновался, командир, у тебя ж подсобное хозяйство есть?

— Есть.

— Сколько ты там свиней кормишь?

— Восемь.

— Так еще одну накормишь, — и кивает на министра обороны.

Немая сцена. Мы готовы были сквозь землю провалиться, так было неудобно. Министр обороны, чтобы разрядить обстановку, говорит:

— Анатолий Васильевич, ваши шуточки не уместны.

Все сразу сели в машину и уехали. Я, командир группы дивизионов и его заместители стоим, как оплеванные. Не знаю, как там обед прошел, но от этого посещения министром войск осадок на душе остался неприятный.

Возможно, сравнение тут неуместно, но я не представляю, чтобы такое могло произойти в Советской армии даже на уровне полка, не говоря уже о дивизии, корпусе или армии.

Еще меня удивило то, что начальник Генштаба пошел смотреть порядок в казарме и солдатской столовой. Обычно начальники штабов всех уровней проверяют, то за что отвечают: боевые документы, командные пункты, организацию боевого дежурства и т. п. Министр обороны туда не ходил, а больше интересовался боевой техникой и ее состоянием. Уже позже я понял, что у генерал-полковника Лопаты такая методика при посещении войск.

Второй раз я столкнулся с Лопатой А. В., когда наш 60-й корпус ПВО был задействован в учениях с Одесскими военными округами. По плану начальника ГШ было посещение одной из частей корпуса ПВО, и эту роль отвели Запорожской зенитной ракетной бригаде.

Командующий заблаговременно привлек меня, как начальника ЗРВ, к подготовке бригады к приезду начальника ГШ. Я убыл туда с группой офицеров.

В управлении бригады, кроме внутреннего порядка, занялись подготовкой классов, развесили карты и провели ряд тренировок. А именно: тренировку доклада командира бригады, решения на ведение боевых действий, КП, оперативного дежурного. Проверили порядок несения боевого дежурства, а также ближайший зенитный ракетный дивизион (он как раз в это время нес боевое дежурство), внутренний порядок и, особенно, состояние боевой готовности ЗРК.

Прибыв в управление бригады с командующим, начальник Генштаба генерал-полковник Лопата А. посмотрел казармы ремонтно-технической и автороты, прошел по территории и проверил солдатскую столовую. В казарме заставил нас принести рулетку и замерял, на какой высоте от пола висит градусник.

Уезжая, указал на недостатки: почему ворота покрашены в «жовто-блакитный» цвет, а не в зеленый? Но тогда, после провозглашения независимости Украины, в «жовто-блакитный» цвет красили все, что можно. И почему наряд по столовой протирает столы тряпкой, а не резиновым скребком, сделанным из каблука солдатского сапога? Причем, все недостатки, сказанные начальником ГШ, записывал его порученец, с последующей перепроверкой и устранением недостатков.

Можете представить себе, если комбриг, устраняя недостатки, стал бы делать резиновые скребки из солдатских сапог при отсутствии ремонтного фонда этих самых сапог? С момента создания Украинской армии, ремонтный фонд никогда в войска не поступал. Как вы думаете, где бы он брал эти каблуки, и в каких сапогах ходили бы солдаты?

Объединение ВВС и ПВО

После генерала армии Кузьмука А. И., Министром обороны был назначен генерал армии Шкидченко Владимир Петрович — один из самых грамотных и профессионально подготовленных генералов Украины.

Когда вновь подняли вопрос объединения ВВС и ПВО, генерал-полковник Стеценко А. А., зам министра обороны по вооружению, настаивал, что при принятии ответственных решений нужно опираться на науку. И не копировать чужой опыт, а работать на опережение. «Грош цена любым научным изысканиям в сфере военной науки, если теория не обеспечивает функции предвидения» — заявил он.

И пока мы объединяли и разъединяли, американцы в 1999-м году в Югославии провели первую воздушно-космическую операцию, показав, что космос и воздух — единая сфера вооруженной борьбы.

Очевидно, необходимо было разработать научное обоснование реформированию ВВС, ПВО, ПВО сухопутных войск, а не его объединению. И в основу реформирования положить опыт воздушно-космической операции США, для возможного противодействия подобному.

Это был бы подход государственного военачальника, но с приходом в ВС Марчука Е.К. все научное обоснование закончилось — просто объединили ВВС и ПВО. Как всегда, инициаторами объединения выступали люди, далекие от ВВС и ПВО.

Спросите Марчука Е. и Юханурова Ю., какие рода войск в этих видах, и какое у них предназначение, и вам все станет ясно. Это человек совсем другого профиля, широкого. И почему-то у нас Путину его КГБшное (гэбэшное) прошлое вменяют чуть ли не как преступление, в отличие от Марчука Е., который возглавлял 5-е управление КГБ. То есть, он боролся с инакомыслием, сажал в тюрьмы, а стучать начал, наверное, еще с пединститута. По-другому, скорее всего, в КГБ и не взяли бы.

А у нас в Украине такой человек возглавлял СБУ, Кабмин, СНБО, затем МО. Еще надо было возглавить Министерство сельского хозяйства или ЖКХ, и был бы полный комплект.

Продолжал дальнейшее реформирование ВС Гриценко А. С. Но надо отдать этим министрам должное. Возглавлять объединения двух видов ВС поставили не танкиста, а профессионального летчика, генерал-лейтенанта Торопчина А. Я. Под его руководством выполнялись боевые стрельбы зенитно-ракетными войсками, когда он возглавлял 60-й корпус ПВО. Т. е. имеет опыт подготовки как ИА, так и ЗРВ к ведению боевых действий. Но и при нем были созданы какие-то надстройки в управлении войск. Понятно, что в виде ВС должны быть рода войск, это пять в авиации, РТВ, которые обеспечивают как авиацию, так и ЗРВ. Но появилась какая-то надстройка под родами войск под названием «ПВО», т. е. в виде ВС еще какой-то «под-видок». И главное, что возглавлять его поставили человека, которые авиацию, то есть самолеты, видел в кино, при этом поверхностные знания имел об РТВ и ЗРВ. Почему-то на основные должности, такие как штаб, в особенности боевая подготовка, возглавляли люди, очень далекие от авиации, да и от ЗРВ тоже.

Предшественник заместителя командующего по боевой подготовке ВВС генерала Романенко И. до 2002 года был генерал-лейтенант Волошенко А. А., который летал на всех типах самолетов. После объединения войск на этот пост один за другим стали назначаться ракетчики-зенитчики, удивляюсь, почему не назначали специалистов РТВ.

У командующего в этом вопросе опыт есть: в ПВО чуть ли не на все командные должности назначали специалистов РТВ. Они должны были готовить войска, авиацию, и ЗРВ к выполнению боевой задачи по уничтожению воздушного противника, т. е. к ведению противовоздушного боя или сражения.

Последний штрих в укрепление боевой готовности нового вида Вооруженных Сил новым Министром Обороны, профессиональным строителем Ехануров Ю. И назначил на должность Командующего Воздушными Силами ВСУ генерал-лейтенанта Руснака И. С., бывшего начальника кафедры, последующим начальником военно-научного управления ГШ Вооруженных сил Украины. Его последняя должность в войсках — заместитель командира зенитно-артиллерийского полка.

Таким образом, в ВС Украины собрался полный комплект «специалистов» ВВС и ПВО. Чему они могли научить войска, или хотя бы оценить состояние боевой готовности и способности выполнять поставленную боевую задачу? Кто из них мог составить, или, в крайнем случае, проверить плановую таблицу полетов, на эскадрилью, полк по трем вариантам? Я представляю, как себя чувствовал в этой компании генерал-лейтенант Онищенко С. И. Правда, став Командующим Воздушной Обороной, он немного почистил Главкомат от этих «специалистов».

В результате реформ и «грамотного» руководства, когда надо было встать на защиту Украины, ее территориальной целостности, оказалось, что нет у нас ни ВВС, ни ПВО страны, ни ПВО Сухопутных войск и вообще ВС.

Так далее еще лучше, некоторые «специалисты» ВВС и ПВО пошли на повышение руководить уже Вооруженными Силами Украины. И с начала интервенции, если бы не добровольцы с ополченцами, то куда бы бежали эти горе-руководители. Некоторые из них до сих пор рассказывают по телевидению, что надо сделать, чтобы победить Путина-агрессора.

А на прямой вопрос, почему Вооруженные Силы Украины, после 25 лет так называемой «розбудовы», оказались в таком состоянии, у всех МО от первого до последнего, ответ один — недофинансирование. И это получив в наследство от Советского Союза, самые мощные, хорошо укомплектованные, на 100 % обеспеченные, шести видовые Вооруженные Силы. На вопрос, куда все делось, никто ответить не может. А хотелось бы.

Реформы идут, а боевая подготовка отсутствует

В период между 1991 и 1995 годами войска ПВО и ВВС все время находились в режиме переформирования. В основном это касалось главного управления ВВС и ПВО, а также корпусов ПВО и ВВС. Весь офицерский состав пребывал в подвешенном состоянии, ведь неизвестно было, где и как будет проходить дальнейшая служба. А это, в основном, были структуры управления, планирования ведения боевых действий и операций двух видов ВС Украины. В войска поступали не приказы и директивы, а ширились слухи, кто, куда будет переведен и кого назначат вышестоящим начальником.

Министерство обороны и Генеральный штаб докладывали Президенту и Верховной Раде, что в Вооруженных Силах полным ходом идет реформа, а реформа заключалась в переименовании округов, корпусов ВВС и ПВО в оперативные командования. Поменяли названия, а структура, управление и задачи остались прежние. В переименованных войсках, как говорится, «нового гвоздя» не появилось, а стало еще хуже.

Перестала функционировать плановая система снабжения и ремонта вооружения и техники. Структуры вооружения и тыла разрослись в 100 раз, а обеспечения в войсках нет. Дошло до того, что перестали выплачивать зарплату офицерскому составу.

Выживали, как могли. В городах офицеры, имеющие машину, вечерами и ночью «грачевали», то есть работали в качестве таксистов, чтобы хоть как-то содержать семью. А в дивизионах и батальонах, за несколько десятков километров от населенных пунктов, на что жили лейтенанты, капитаны, майоры — одному богу известно. Жены не работают, потому что негде, хорошо хоть продпаек ввели — этим и спасались.

Один пример приведу, это было уже в 1996-м году на полигоне «Чауда». Мы разворачивали технику, и на обед весь личный состав с дивизионов уезжал в столовую. Офицеры же оставались на технике, организовывая себе питание: хлеб, сало и банка консервов. Чтобы встать на довольствие и питаться в солдатской столовой, надо было платить, а денег не было. Те «полигонные» выплаты, которые они получали, оставляли семье. Вот такая была обстановка в войсках. А об этом почему-то не пишут в своих воспоминаниях и «мемуарах», командующие и большие начальники.

Помню, я от умиления чуть не заплакал, услышав высказывание вновь назначенного в 2005 году, то ли военного, то ли гражданского МО Гриценко. Он запретил при своем посещении войск красить траву, а зимой снег. Дорогой Министр, за последние 15–10 лет вы в войсках не найдете ни одной банки краски. На первый парад в Украине ее собирали со всех войск, чтобы обновить парадную технику, а вы говорите траву, а тем более — снег. Вот политик с него выходит прекрасный.

Мне вообще-то интересно, где этот министр, красил (или видел, как красят) траву со снегом. Это при посещении, каких начальников, и в каких войсках такое происходило? Я прошел службу от рядового до генерала, не перескакивал ни одной должности, подвергался проверкам и инспекциям Министра Обороны, Главкома и командующих армии. Были и отмобилизования, и внезапные выезды на государственные полигоны, но я никогда не видел, чтобы где-то красили траву или снег.

Вот пример посещения Министра обороны СССР зенитного ракетного полка в городе Ижевске, Удмуртия. Как только Министр, прибыл с аэродрома в управление полка, ему командующий армией доложил, что здесь расположен штаб полка и обеспечивающие подразделения, а также казарма для личного состава. Первым делом предложили посетить казарму.

На это МО ответил: «Зачем мне туда идти? Я и так знаю, что вы там к моему приезду навели идеальный порядок, так что поедем мы на позицию группы дивизионов С-200В». Тогда это было самое грозное оружие войск ПВО страны, ЗРК 300П на вооружение не поступала. Добравшись до группы дивизионов, он направился не в жилой городок, а сразу на командный пункт (ПУ и ЦР), а затем поехал на стартовую позицию. Там на одной из пусковых установок провели автоматическое заряжание ракеты с ТЗМ.

Поясню, что МО привезли на одну из лучших по оборудованию пусковых установок. Но по окончанию посещения он сказал: «Командир, у тебя не все пусковые установки обвалованы и обдернованы, а пусковых установок на позиции трехканальной С-200,18 штук». Оказывается, Министр, увидел все эти недочеты, когда ехал в машине на позиции, хотя их тщательно прятали. «Это, — сказал он, — большой недостаток, но я вижу, что у тебя в этом вопросе работа идет, так что все нормально».

Это как раз те Министры обороны Советского Союза, которых современные коллеги считали ретроградами и недалекими руководителями. Те министры, которые, в отличие от нынешних, выиграли Вторую мировую войну, а не какую-нибудь регионального масштаба, вроде АТО. Поучиться есть чему.

Три фактора, разрушившие Вооруженные Силы Украины

Я считаю, что развал ВСУ шел в трех направлениях, которые дополняли друг друга.

Первое — это недофинансирование ВС.

Второе — разграбление и воровство на всех уровнях, начиная от министра и заканчивая командиром части.

Третье — увольнение из ВСУ наиболее профессионально подготовленных, непродажных офицеров, и назначение на руководящие должности людей, не имеющих образования по нужному профилю. Такие руководители не знали ни вооружения, ни порядка его применения. Профессионалов сменили проходимцы и выскочки.

Когда в начале агрессии страны-соседа у наших руководителей ВСУ спрашивали, почему войска оказались в таком состоянии, ответ был один: недофинансирование, они и сейчас об этом говорят. Хотя недофинансирование больше влияло на тех руководителей, которым мало досталось при разворовывании.

Недофинансирование очень сильно влияет на перевооружение армии — одно из самых приоритетных направлений не только для ВС, но и для всего государства, которое хочет иметь возможность защитить себя от любого агрессора. Под этот план разрабатывается и структура ВС, и их численный состав, и планы капитального строительства и всех видов обеспечения.

Даже на то финансирование ВС, которое выделяло государство, можно было сохранить доставшееся от ВС Советского Союза вооружение, поддерживать его в боеготовом состоянии и готовить войска к его применению в случае агрессии. Соответственно, можно было провести его сокращение, или продление эксплуатационных сроков. К тому же, недофинансирование никак не влияло на воровство и грабеж.

На втором направлении я не буду долго останавливаться. Может, напишет об этом кто-то из комиссий энных органов, кто занимался расследованием воровства, или из «обиженных» офицеров, которые считают, что им мало досталось. Правда, ни одно дело до конца так и не было расследовано.

А я приведу только два факта. Первый случай относится к концу 1995 — началу 1996 годов. Именно тогда вышло постановление Кабмина на основании договора между странами СНГ о прямых поставках и закупках товаров у субъектов хозяйственной деятельности и юридических лиц.

Ко мне, начальнику зенитных ракетных войск ПВО Украины, прибыл из российского Екатеринбурга генеральный директор производственно-технического предприятия «Град» Виктор Михайлович Жидких. Предлагает заключить договор на поставку приборов сверхвысокой частоты (клистронов) по 18 тысяч долларов, что чуть выше себестоимости. А мы их покупаем у «Росвооружения» по 42–43 тысячи долларов, разницу чувствуете? Более того, если мы заключим договор с «Градом», то в дальнейшем предприятие возьмет на техническое сопровождение все наши 3PK-300B1, 300ПС, ПТ и ЗРК-БУК M1.

Я по прямому телефону звоню к командующему генерал-лейтенанту Стеценко А. А., объясняю ему ситуацию, он говорит: «Бегом ко мне вместе с директором ПТП „Град“».

Прибыв к нему, Виктор Михайлович изложил ситуацию по договору о поставке приборов СВЧ и озвучил цену. Командующий сразу позвонил заместителю Министра обороны по вооружению (его фамилию намеренно не называю, можете определить по годам).

Командующий вызвал нашего зама по вооружению генерала Рябца Н. С. и говорит: «Садитесь в машину, вас ждет зам министра обороны по вооружению. Едьте и оформляйте договор». При выходе из кабинета Рябец попытался вернуться в кабинет и что-то сказать командующему, но тот его перебил фразой: «Быстрее езжайте, машина моя стоит внизу». Для меня это был уже тревожный «звоночек», я прекрасно знал Рябца. И, как оказалось в итоге, не ошибся. Через пару часов ко мне в кабинет зашел Жидких в подавленном состоянии и говорит, что зам. по вооружению МО Украины при нем позвонил в Москву в «Росвооружение» и доложил, мол, здесь ваш представитель предлагает приборы СВЧ по 18 тысяч долларов.

В ответ генеральный директор ПТП «Град» услышал: «Передайте ему трубку». На другом конце провода человек, фамилию которого Жидких называть не стал, отчеканил: «Садись быстренько в самолет или поезд и уматывай в свой Свердловск».

У меня он только узнал, что раньше отправляется на Москву — поезд или самолет. После этого Виктор Михайлович покинул мой кабинет и о дальнейшей его судьбе я больше не слышал. Вдуматься только: 15 тысяч долларов разницы на одной лампе, да еще по тем временам!

Второй факт — квартиры для офицерского состава. Я не буду приводить данные о количестве бесквартирных офицеров, эта информация есть в интернете.

Но когда полковник, заканчивающий службу, так и не может получить жилье, и стоит в очереди, будучи на пенсии, а в это время многие генералы имеют по несколько квартир (и не в одном городе) — это как называется? Ну, а про майоров и капитанов говорить даже нечего. При этом, некоторые генералы обеспечивают квартирами не только свое «чадо», но и всех своих родственников, включая тещ и сватов.

Если у кого-то возникли вопросы, я могу назвать фамилии и квартиры, где эти люди и в каких городах они находятся. Да некоторые уже не боятся ничего и указывают многочисленные квартиры в декларации. В то же время, сколько было «продано» земли, территорий и военных городков, особенно на побережьях Черного и Азовского морей, в устье Дуная, включая Крым и заканчивая за Новооазовском. Это многие миллионы долларов, если не больше.

На эти деньги можно было закрыть текущий вопрос по квартирам для офицерского состава ВС, и, более того, создать резерв служебного жилья для будущих офицеров.

Куда это все делось, как говорил классик, вопрос конечно «интересный». Но все эти действия должностных лиц Министерства обороны и Главкэу не просто преступны, а аморальны. Хотя здесь просится совсем другое слово.

Но это только два небольших факта, а сколько ушло дорогостоящего вооружения, боевой техники и другого военного имущества, как говорят, «одному богу известно». Вот так шло разграбление и развал Вооруженных Сил Украины.

Увольнение неугодных

Третья составляющая это, как раз та, которая наиболее сильно повлияла на развал ВС Украины.

Стали «выдавливать» неугодных, а это как обычно высококлассные специалисты, честные умелые организаторы. На их места ставят, как говорят, преданных «душой и телом» своих людей: не специалистов, не знающих боевую технику. А раз не знаешь вооружение, то не можешь организовать подготовку войск к ведению боевых действий.

Я приведу только несколько примеров, когда увольнение «неугодных» существенно влияло на уровень боевой подготовки войск.

В 1998 году в возрасте 48 лет уволился из ВС генерал-майор Раевский Виталий Анатольевич — начальник управления аэромобильных войск. На мой вопрос, почему, он сказал: «Не хочу участвовать в развале ВС Украины». Этот человек имеет огромный опыт ведения боевых действий десантных войск, в сложнейших условиях боевой обстановки. С 1985 по 1987 год он командовал 56-й отдельной десантной штурмовой бригадой в Афганистане. И несмотря на то, что бригада участвовала в самых сложных операциях, имела меньше всего потерь.

Виталия Анатольевича одним из первых наградили орденом «Боевого красного знамени». Американские «спецназовцы» считали за честь получить знак из его рук.

Командующий ВДВ Украины генерал Раевский В. Л.

С болью в сердце генерал-майор говорит о том, «как разрушали традиции, размывали авторитет, пытались отделить армию от народа, уменьшая ее подвиг во Второй мировой войне. Большая часть моей жизни прошла в тот период, когда служба в армии была почетной, ею гордились, воины имели большое уважение у народа. Нас, военных, это обязывало к еще большей самоотдаче в деле служения Родине. Нет, это не моя ностальгия за прошлым. Это беспокойство за безопасность государства, это честная позиция».

Наверняка, в тяжелую минуту, воздушно-десантные войска под руководством генерал-майора Раевского В. А., выполнили бы боевую задачу по сохранению территориальной целостности Украины, не взирая на продажность руководства ВС и государства.

В 1998 году из войск ПВО уволили командира 49-го корпуса ПВО генерал-лейтенанта Походзило Николая Давыдовича, прошедшего службу, как говорят, от командира взвода (старшего техника) до заместителя Командующего армии. Он, окончивший военное училище, две академии, включая Военную академию генерального Штаба ВС СССР, вернулся в Украину на должность командира корпуса ПВО с понижением. И это имея за плечами огромный опыт в руководстве и применении всех родов войск (авиация, зенитно-ракетные войска, радиотехнические войска) в войсках ПВО. Но, оказывается, такие люди в ВС Украины не нужны.

Следующим был уволен Командующий Ракетными войсками и артиллерией ВС генерал-лейтенант Терещенко Владимир Иванович. Во второй половине 90-х годов ракетные войска из всех сухопутных войск были наиболее подготовлены, боеготовы и высокомобильны.

Командующий РВ и А генерал Терещенко В. И.

Высокую подготовку и мастерство они показывали ежегодно на тактических учениях, на полигоне «Чауда» (АР Крым). Их высшую выучку отметил наш противник, министр обороны, Маршал Российской Федерации Сергеев И. Д. В 1998 году на полигоне «Чауда» впервые был произведен групповой ракетный удар, 107-й ракетной бригадой. Все вышесказанное, говорит о высокой готовности Ракетных войск и артиллерии к боевому применению.

Но повод, чтобы уволить Владимира Ивановича нашли: неудачный пуск ракеты «Точка-У», известный как «Броварской эффект». Хотя учения проводились не по плану Командующего, а по плану Командующего Северного оперативного командования. И если память мне не изменяет, в это время Терещенко В. И. даже не было в Украине, он был за рубежом с делегацией.

Так Украина потеряла еще одного высоко подготовленного военного руководителя. Это я привел только 3 примера, очень чувствительных для ВС Украины, а сколько еще было уволено неугодных, тысячи.

Многие могут возразить, что переназначения, назначения на должности, увольнение из рядов ВС это процесс непрерывный и ничего из ряда вон выходящего здесь нет. Но есть один момент. То, что из ВС увольняли высококлассных специалистов, обладающих большими организаторскими способностями, полных сил и здоровья — это еще полбеды. Но ведь «кадровики» прекрасно знали, что таких людей единицы, и во многом лично от них зависел уровень подготовки и боевая готовность войск, которыми они руководили. Наконец, самое страшное то, что на командные должности вместо компетентных специалистов, назначали, так сказать, не очень образованных, из других рядов войск и, особенно, из обеспечивающих. Они сами никогда не стреляли, не отражали удара воздушного противника, и не давали команду на его уничтожение.

Сейчас мы говорили только о ПВО, а сколько было назначено необразованных и не способных руководить кадров по ВС: начиная от командиров бригад, заканчивая Министрами обороны.

Результат их руководства сейчас ощущает на себе каждый украинец. Нет Крыма, нет Донбасса. Это надо благодарить бога, что противник в ходе операций не применял воздушно-космических сил. В результате умелого руководства по развалу ВС Украины, на тот момент уже не было ни авиации, ни ПВО, не говоря уже о ракетных бригадах в Сухопутных войсках. Нечем было ни встретить, ни ответить противнику. В течение нескольких суток Украина прекратила бы свое существование, но еще, как говорят, «не вечер».

Яркий пример того, что происходило в ПВО — назначение на пост зам. командующего по боевой подготовке бывшего командира радиотехнической бригады полковника Климова С. Б.

То, что он не знал вооружения и техники зенитно-ракетных войск, а также авиации, это понятно. Это те виды войск, которые непосредственно ведут боевые действия по уничтожению противника. Ну, а порядок их боевой подготовки новый зам. Командующего тоже не мог знать — в радиотехнических войсках боевой подготовки никогда не было. Я на этом остановлюсь ниже.

За время руководства этого человека не было издано никаких методических указаний по боевой подготовке. Не обобщили ни один опыт ведения боевых действий противника. Не были даже внесены изменения в документы по подготовке проведению тактических учений в корпусах и частях ПВО, с учетом проведения двух воздушно-космических операций США (Ирак и Югославия).

Словом, в этом управлении боевой подготовки некому было обобщать и внедрять новые методы подготовки войск к ведению боевых действий в современных условиях с применением новейших средств нападения.

Можете себе представить, что в управлении боевой подготовки Главкомата войск ПВО Украины занимал должность подполковника, бывший командир автомобильной роты. Когда я пришел в боевую подготовку ПВО, то спросил, чем он занимается и какое направление ведет в войсках. Он не смог мне ответить, что вообще тут делает. Пришлось менять 80 % офицеров этого управления.

Но главное, ему надо было отчитаться перед Главнокомандующим, чем занимается он сам и его управление боевой подготовки. Так они отработали и издали наставления, или методику, не знаю, как ее назвать, т. е. книгу по службе войск, в двух частях.

Там было расписано, каким должен быть внутренний порядок в казарме, как нужно ставить кровати и тумбочки, каким должен быть порядок на территории и в автопарках, где какие должны висеть бирочки и указатели. Ну, а главный раздел был посвящен указаниям, кто как этой повседневной деятельностью должен заниматься, начиная от командира взвода до чуть ли не Командующего.

Представьте, что командиры всех степеней начали бы руководствоваться этой методикой, в подготовке войск к ведению боевых действий дивизионов, эскадрилий, полков и бригад. Тогда отражать удар воздушного противника можно было бы только портянками, но только нестиранными — создать что-то вроде химической атаки на противника.

Потом, правда, этого управленца перевели на должность командира Львовского корпуса ПВО, вот там у него было полное раздолье по внедрению в войска своей методики.

Вспоминается и другой случай удивительной некомпетентности этого специалиста. Это было на полигоне, закончилась в четверг стрельбовая неделя частей ЗРВ и ИА. Где-то поздним вечером, часа в 23:00–23:30 мне в номер поступает звонок. Поднимаю трубку, в ней зычный голос заместителя командующего по б/п: «Доложите оценки частей, отстрелявшихся на полигоне». Я ответил: «Не знаю». «Уточните и мне доложите» — приказал он и повесил трубку. Я еще подумал, кому нужны оценки частей за ТУ с БС среди ночи, и лег спать. Через некоторое время опять слышу звонок и вопрос: «Так вы уточнили, какие оценки получили части?»

Я же тебе ответил, что не знаю, я не буду знать оценки даже и завтра. Оценки частям выставляют старшие технические руководители, и общая оценка рассчитывается по многим составляющим. В конце концов, возьми книжку под названием «Курс стрельб» и изучи, как оцениваются части за тактические учения с боевой стрельбой.

Я положил трубку, а сам думаю, что он если и прочитает КС, то все равно ничего не поймет. Вот такой у нас вышел разговор «двух профессионалов».

Некоторое время спустя, я узнал, что в Днепропетровский корпус вместо уволенного генерал-лейтенанта Походзило Н. Д, был назначен бывший командир бригады ПВО Сухопутных войск полковник Каленюк В. Ю. Понятно, что авиацию и систему радиотехнической разведки он не знает, потому, что этих войск, в ПВО Сухопутных войск никогда не было. Зенитно-ракетные комплексы С-200, 300, Бук, не говоря уже о С-75В, С-125 — вооружение всех этих комплексов и порядок их применения в различных условиях воздушной обстановки представляет слабо.

Это я говорю со стопроцентной уверенностью. И скажу почему. Когда мы приняли с ПВО Сухопутных войск зенитно-ракетные бригады С-300В и Бук-M1, то выяснилось, что технику офицеры дивизионов знают слабо, это еще, мягко говоря. Я потом ниже приведу примеры. Боевое слаживание, как дивизионов, так и бригад, на нулевом уровне. В лучшем случае, могут отработать дивизионом по одиночной цели.

Сборы в «Десне»

Показательно, это произошло, когда проводились сборы с руководящим составом страны в учебном центре «Десна» под руководством командующего Сухопутными войсками генерал-полковника Собкова В. Т. В последний день сборов организовали показ техники Сухопутных войск: от пистолетов, автоматов и танков до артиллерии, и ракетных войск.

Кроме руководящего состава страны, депутатов ВР и министров, должен был присутствовать и Президент Украины. От войск ПВО страны мы развернули 2 зенитно-ракетных комплекса С-300В1 и С-300ПС по одной пусковой установке в каждом дивизионе. ЗРК С-300В1 прибыл с Гончаровской бригады, а С-300ПС — с Калиновской бригады.

После показа техники на полигоне демонстрировали боевые стрельбы, артиллерия, танки, боевые машины залпового огня и авиация. От авиации участвовало 2 штурмовика СУ-24 и шесть вертолетов МИ-6. Перед убытием на смотровую площадку командующий ПВО генерал-лейтенант Лопатин М. А. приказал для двух вышеназванных дивизионов провести зачетно-тактическую задачу по отражению удара этих восьми воздушных целей.

Я оставил по одному офицеру из управления ЗРВ в дивизионах для принятия зачетно-тактической задачи. А для того, чтобы, была электромагнитная совместимость, распорядился отъехать РПН С-300ПС от 3PKC-300B1 на 80-100 метров. Сам с командирами бригад убыл на смотровую площадку. После окончания стрельб едем назад к дивизионам. Я говорю командирам бригад, от С-300ПС — полковнику Ижутову В., а от С-300В полковнику Ковалю И.И., что дивизион С-300ПС обстрелял где-то до 18 целей, а С-300В, хорошо если 8. Почему до 18 целей? Когда наносился удар авиацией то вертолеты несколько раз заходили на цель, а в ЗРВ порядок следующий. Если цель вышла из зоны поражения, и заходит второй или десятый раз, то это считается как новая цель, вот я примерно и посчитал. Подъезжаем, стоят 2 командира дивизиона с моими офицерами. На вопрос, сколько обстрелов, командир ЗРКС-300-ПС докладывает — 22 обстрела, командир С-300В1 — ноль. Почему? При включении комплекса, вырубило высокое напряжение. Потом оказалось, что сгорел высоковольтный предохранитель, а найти никто не мог.

Естественно, мы-то знали, что уровень подготовки боевых расчетов ПВО Сухопутных войск очень низкий. Техника вся свернута и стоит в ангарах, в парках. Развертывается она только при проведении каких-то учений, во время которых можно провести тренировки по-боевому слаживанию, но работать по реальным воздушным целям настоящая проблема.

В ПВО страны каждый зенитный ракетный дивизион должен ежемесячно провести зачетно-тактическую задачу, отражения удара реальных целей с отчетом. Что важно, плотность удара должна быть не ниже огневых возможностей дивизиона, а то и превышать их. Поэтому я просто не понимал начальника ПВО Сухопутных войск генерала Новоселова, зная, уровень подготовки войск и тот факт, что они большую часть времени свернуты.

Почему бы не создать учебно-тренировочный центр, где развернуть хотя бы по одному ЗРК С-3001, «Бук», «Оса» с имитационной аппаратурой, вызывать туда расчеты и проводить тренировки боевого слаживанию, хотя бы дивизионов, не говоря уже о бригадах? В войсках ПВО страны в каждой армии был развернут такой учебный центр со всеми ЗРК и КП полков, бригад, стоящими на вооружении этой армии, и с имитационной аппаратурой. Туда по графику прибывали расчеты бригад и полков для тренировок и последующей оценки их уровня подготовки. В основном туда, конечно, вызывали боевые расчеты частей, которые выезжают на полигон.

Это не учитывая, что все дивизионы в зенитно-ракетных частях развернуты, по очереди несут боевое дежурство, имеют в каждом дивизионе, полку и бригаде тренажную аппаратуру, где можно создать любую плотность воздушного удара. И согласно курсов боевой подготовки и расписания занятий, 2 раза в неделю проводится боевое слаживание боевых расчетов дивизионов и бригады в целом.

И даже при такой подготовке, не все части, выполняя ТУ с БС, получали отличные оценки. Теперь вы можете оценить, какой уровень подготовки имели боевые расчеты ПВО Сухопутных войск по сравнению с зенитно-ракетными частями ПВО страны. О выполнении боевой задачи по охране объектов и войск нечего было и говорить.

Для приведения этих частей в боеготовое состояние, срочно распорядились в каждой бригаде выбрать и оборудовать дежурную позицию для зенитно-ракетного дивизиона и КП бригады. На этих позициях развернули зенитно-ракетные комплексы и АКП и поставили их на боевое дежурство сокращенными боевыми расчетами по охране воздушного пространства Украины. Этим мы преследовали 2 цели: несение б/д дивизионами и проведение боевого слаживания всеми дивизионами посменно. Все это определили приказами и отработкой боевых документов по организации боевого дежурства и боевой подготовки.

Кроме этого, в учебном центре ВПВО развернули ЗРК Бук-M1 с тренажной аппаратурой для подготовки боевых расчетов этих бригад. Следующий вопрос стоял о подготовке боевых расчетов и ведении боевых действий бригадой с АКП, то есть боевым расчетом бригады под управлением командира. Если расчеты дивизионов самостоятельно могли еще вести боевые действия в простейших условиях воздушной обстановки, то в составе бригады подготовка расчетов была нулевая.

Как говорил командующий, когда управление есть, то если один дивизион пропустит цель — обстреляет другой, а если нет управления, то не обстреляет никто. Так вот этого управления в бригадах не было, и для командиров оказалось новостью, что для боевого слаживания бригады надо иметь хотя бы 2 развернутых дивизиона, чтобы проводить хоть какое-то целераспределение и руководить боем.

Первым из них сообразил командир Золотоношской бригады полковник Лютаревич А. А. Он кроме дежурного дивизиона в автопарке развернул второй ЗРК и проводил боевое слаживание бригады, меняя расчеты двух других дивизионов.

Но, несмотря на все принятые меры по повышению боевой готовности, и боевой подготовки в этих частях, первые боевые стрельбы на полигоне «Чауда» показали неудовлетворительные результаты. Бригада ЗРК Бук-M1 из г. Советское (Крым) пропустила все, что можно было пропустить, как в учебных стрельбах, так и в боевых стрельбах по мишеням.

В Гончаровской бригаде 3PC–C-300B из четырех батарей, стрельбы выполнила одна, остальные вышли на стрельбу не боеготовые. А причина — в очень низкой технической грамотности офицеров. Среди состава двух бригад С-300В мы не могли найти ни одного офицера, который бы знал Многоцелевую станцию наведения ракет (МСНР). Планировалось забрать его в управление ЗРВ ВПВО, чтобы иметь хотя бы одного специалиста по этой ЗРС.

Пришлось направлять в бригаду одного из лучших специалистов в войсках ПВО Украины по С-300П, полковника Яцкевича В. М., который знал этот комплекс досконально. Кроме технической подготовки, он знал и мог подготовить боевые расчеты к ведению боевых действий в самых сложных условиях воздушной обстановки. Сам лично участвовал в ТУ с ВС и выполнял стрельбы по всем типам мишеней, состоящим на вооружении ВПВО Советского Союза.

Ему было легче освоить ЗРС-С-300В, потому что принципиального отличия с С-300П в работе систем не было. Были только большие конструктивные отличия.

Доходило до смешного, как в случае с неисправностью в приемно-передающей системе на одной из батарей дивизиона в Гончаровской бригаде. Полковник Яцкевич В. М. по принципиальной схеме нашел, что неисправность в передатчике. Так не могли всем дивизионом найти, где находится передатчик в МСНР! По команде полковника открыли все шкафы с блоками в МСНР, и в одном шкафу он указал, смотрите вот магнетроны, здесь и передатчик. Там он изучил досконально комплекс и стал одним из лучших специалистов по боевому применению 3PC–C-300B. Все стрельбы из этих комплексов на полигоне «Чауда» проходили под руководством полковника Яцкевича В. М. По комплексам «Бук» найти специалиста было легче, больше бригад по сравнению с С-300В. Таким специалистом был полковник Лихота А. М.

Смена руководства Днепровского корпуса ПВО

Еще был такой момент, характеризующий руководство Днепропетровского корпуса ПВО: назначение командиром группы дивизионов С-200В в Киевской зенитной ракетной бригаде бывшего начальника разведки группы дивизионов С-200В. Кто такой начальник разведки группы дивизионов? Это капитан, который руководит средствами разведки по группе дивизионов, включающей в себя станцию разведки П-14Ф и высотомер ПРВ-10.

При боевой работе его рабочее место находится на РЛС П-14Ф. На командном пункте (ПУЦР) группы дивизионов никогда не бывал и боевую работу ПУЦР даже не видел, не то чтобы знать.

На командном пункте за экранами ПРВ-10 работает его подчиненный прапорщик, начальник ПРВ, который выдает целеуказание по целям в режиме РЦУ. При назначении на должность командира, при объявлении готовности № 1 группе дивизионов он боялся войти в К-9. Боевой работой вместо него руководил офицер целераспределения. Мне могут возразить, что он некоторое время выполнял обязанности начальника штаба группы. Так я довожу до сведения этих руководителей корпуса ПВО, которые пишут, что освоили ЗРК С-200В, С-300П, В. При боевой работе группы дивизионов С-200В на ПУЦР (К-9), рабочего места начальника штаба нет. Кстати, он и подвел этого командира корпуса на полигоне.

Мне интересно было бы посмотреть на этого руководителя, который освоил все комплексы, отвести на позицию первой батареи дивизиона С-200 и попросить показать стартовую позицию этого дивизиона. Не говоря уже, как запустить технологический поток по накоплению ракет на стартовых позициях группы дивизионов С-200?

Или поставить рядом две кабины Ф-9 и Ф-2 ЗРКС-З00П, заставить определить, где какая и рассказать их назначение, не говоря уже о технике авиации, или РЛС и средствах АСУ РТВ.

Кстати, в последний раз организация потока по накоплению ракет на СП группы ЗРДн-С-200В демонстрировалась на показных занятиях по командирской подготовке, командующим ПВО генерал-полковником Лопатиным М. А. Так тогда командирами корпусов были совсем другие генералы. Но худо-бедно, в Львовском и Днепропетровском корпусах командиры хоть замов себе подбирали специалистов, которые могли и проверить боевую готовность, войск и организовать их подготовку к выполнению боевой задачи. Спланировать, а затем провести тактические учения с группой частей корпуса ПВО. Это были генералы Хрус А. Н. и Галушка Ю. И. в Львове, генералы Дорошко Н. А. и Швыдкий В. Д. в Днепропетровске.

Перемены в Одессе

Особо стоит отметить, как подбирался руководящий состав в Одесский корпус ПВО. Какими критериями руководствовался Командующий ВПО Украины определить трудно, да таковых, наверное, и нет. Командир корпуса полковник Химченко С. М. всю свою сознательную жизнь прослужил в радиотехнических войсках и зарекомендовал себя отличным специалистом, но вести боевые действия и выполнять боевую задачу корпуса ПВО, должны зенитные ракетные войска и истребительная авиация. Этого он не знает и, в принципе, не мог знать, а пуски зенитных ракет и авиационных ракет видел только в кино.

Начальником штаба был назначен офицер полковник Васько А. Н. из ПВО сухопутных войск, который немного знает ЗРВ (по опыту ПВО сухопутных войск), но это немного другое. Совершенно не знает ни авиацию, ни радиотехнические войска. И главное, за что отвечает начальник штаба корпуса ПВО, это система управления, то есть боевая работа командных пунктов всех уровней, особенно автоматизированных. Иными словами, начальник штаба должен знать, что получают от вышестоящих КП, от средств разведки, по каким сетям и что передают на нижестоящие КП.

Этого он не мог знать, потому что в ПВО сухопутных войск такой системы нет. А управление и взаимодействие — это один из самых основных и сложнейших вопросов в войсках ПВО.

Заместителем по вооружению назначили начальника РТВ корпуса, полковника Гапоченко И. О. который никогда техникой ЗРВ и ИА не занимался и не знал ее.

Как можно было заниматься и отвечать за боевую готовность, ремонт, обслуживание и снабжение вооружения или техники, которую не знаешь? Может быть, учли то, что в ЗРВ радиолокационной техники больше чем в РТВ? Может быть, из этих соображений его и назначили заместителем по вооружению корпуса ПВО? Вот только радиолокационная техника не ведет огонь по воздушным целям и не является основным видом вооружения ни в ИА, ни в ЗРВ.

Но, думаю, что вышестоящие начальники, назначившие заместителя по вооружению, об этом знали. А может, и нет, всякое бывает.

Для заместителей по вооружению дивизиона, бригады, корпуса самый важный момент — организация и проведение регламентных работ (еженедельных, месячные, полугодовые) по обслуживанию и настройке техники к боевому применению. Как у политработников основной вопрос — организация проведения политзанятий, так у вооруженцев это регламентные работы. Если сами ничего не знают, то для этого есть отделы вооружения, ЗРВ и т. д., которые должны быть укомплектованы специалистами по типам ЗРК и АСУ.

Так вот, на вооружении Одесского корпуса ПВО находились пять типов ЗРК и шесть типов АСУ; отделение эксплуатации ЗРВ по штатной численности шесть офицеров, а по факту только три. Так самое главное, на должности старшего инженера состоял подполковник Дидюк В. В., начальник военного совхоза.

«Высший пилотаж — говорил советник Министра внутренних дел страны, — когда вместо задержания преступников, полиция задерживала друг друга с применением оружия».

Чем и как можно было определить состояние войск, чем они занимаются и способны ли вести боевые действия хотя бы в простейших условиях воздушной обстановки? Об организации и проведении тактических ученый с частями корпуса даже не говорю: это нужно было завершить ТУ нанесением удара воздушного противника хотя бы имитированными целями, с плотностью не ниже огневых возможностей полка бригады. А потом еще необходимо посчитать коэффициент реализации (Кзрв) и выставить оценку бригаде. Но самое важное — сделать разбор пропущенных целей, выяснить на что обратить внимание при тренировках по-боевому слаживанию дивизионов и бригады в целом. А кто это в корпусе может сделать? Правильно, некому.

Севастопольская ЗРБ в Одесском корпусе ПВО

Все это сказывалось на состоянии войск. В 1999-м году я прибыл в г. Севастополь, в штаб Черноморского флота по согласованию закрытия моря и использования морской мишени. Я подумал, что быть в Севастополе и не заехать в зенитную ракетную бригаду, было бы неправильно.

Беру комбрига и едем на самое большое подразделение, группу дивизионов С-200В. Заехав в городок, подъехали к штабу и казармам, а на плацу стоят ящики, тумбочки, столы.

— Что это? — спрашиваю у командира группы дивизионов.

— Переселяем технический дивизион в другую казарму, — отвечает он.

Командир подумал, что я пойду проверять внутренний порядок в казармах. Говорю ему: «Садись в машину, поехали на дежурный дивизион, но перед этим заедем на КП группы (ПУЦР)». Проезжая стартовую позицию, я увидел возле ПУ с ракетой покосившуюся транспортно-заряжающую машину (ТЗМ).

— Давай, командир, подъезжай к ПУ.

И вот почему я так сказал. Сначала я думал, что на ПУ заряжена учебная ракета (габарит), для тренировки стартовых расчетов по заряжанию, а ТЗМ остановили, как сказал командир, из-за неисправности. Но я увидел, что на ПУ боевая ракета и изумился, почему не исправную ТЗМ не убрали с ПУ в технический дивизион.

Подъехав к ПУ, увидел вторую ракету в укрытии на заряжающий машине (ЗМ), а неисправная ТЗМ местами уже поржавела. У командира дивизиона спрашиваю: «Так у вас что, обе дежурные ракеты на одной ПУ (одна ракета на ПУ, другая на ЗМ), да еще и неисправная ТЗМ стоит возле ПУ?» Дивизион уже вторую неделю несет боевое дежурство. Командиру бригады задаю вопрос: «Кто ставил дивизион на боевое дежурство?»

Внятного ответа не получил, понял, что никто его не проверял и не ставил на б/д, а просто командир группы докладом сменил один канал на другой.

— Юстировку этой ракеты хоть проводили?

— Так точно, — отвечает командир дивизиона.

— Несите, — говорю, — котировочные заглушки. Они должны храниться на К-3 (кабина старта).

Комбат побежал и пропал. Не стали ждать. Поехали в технический дивизион, чтобы забрать неисправную ТЗМ и перезарядили ракету на другую ПУ, а на эту ПУ зарядить ракету с ЗМ.

В техническом дивизионе на площадках заправки ракет окислителем и горючим отсутствуют учебно-заправочные ракеты.

— Где учебно-заправочная ракета? — спрашиваю у командира тех. дивизиона.

— Одна стоит возле 1-го сооружения, вторая возле 63-го сооружения, — отвечает он.

— А чего они там стоят? И как ты проводишь тренировки расчетов по заправке ракет, которые положено проводить согласно курсу боевой подготовки один или два раза в неделю, в зависимости от заступления дивизиона во внутренний наряд и караул?

Опять внятного ответа не получил. Когда запускали технологический поток по наполнению ракет на стартовых позициях (положено раз в месяц), спросил о том же самом уже не командира группы, а командира тех. дивизиона. Он только руками развел. «Понятно», — говорю.

Ладно, некогда разбираться, быстро отправляю тягач на СП забрать не исправную ТЗМ, а второй тягач с ТЗМ для перезарядки ракеты на другую ПУ. Не стал выяснять, почему не убрали не исправную ТЗМ, чтобы не выслушивать препирательства одного командира дивизиона с другим.

Пока выезжали ТЗМ, я позвонил ОД корпуса ПВО, чтобы сняли дивизион с боевого дежурства на время перезарядки пусковых установок, и поставили другой на дежурство.

При мне перезарядили ракету на другую ПУ, а на эту ПУ загрузили ракету с ЗМ. В это время заместитель по вооружению группы дивизионов принес котировочные заглушки, я не стал спрашивать, где он их нашел. Не было времени: день был на исходе, а мне еще ехать в Феодосию. Спрашиваю командира дивизиона и комбата: «Сами юстировку ракет проведете?» «Обижаете», — ответили. «Заодно, — говорю, — и облет головок самонаведения проведите. Аэродром „Бельбек“ рядом, самолеты взлетают через каждые 20–30 минут».

Перед выездом хотел по телефону доложить об этих безобразиях с боевым дежурством руководству корпуса. Потом подумал, кому звонить и что говорить? Все равно не поймут. И это лучшая группа дивизионов С-200В в корпусе, да и в войсках ПВО Украины одной из лучших была.

ЗРК «Найк Геркулес» (аналог ЗРК С-75В), США.

Вот еще, какой случай был в подразделении Одесского корпуса. Мне надо было выбрать еще несколько позиционных районов для запуска мишеней. Потому что, запуск производился с одной позиции на полигоне «Чауда», и все части, выполняющие стрельбы, знали, когда и откуда запускаются мишени, главное — их количество. Поэтому и нужно было ввести еще один элемент внезапности нанесением удара воздушных целей по позициям ЗРВ и обнаружением их только тогда, когда они идут на встречном курсе, выстроившись по плотности, высоте и глубине в эшелоне.

Одну из таких позиций решили присмотреть на горе Меганом. Там находилась радиотехническая рота и командный пункт системы С-300ПС. Когда ставили Ф-9 для обеспечения управления дальним дивизионом С-300ПС в Алуште, то расчистили большую площадку. Я решил посмотреть, возможно ли разместить несколько ПУ для запуска мишеней. Подъезжая к городку группы дивизионов С-300 (он был расположен в бывшем дивизионе С-75, ниже и правее от горы Меганом, возле моря), встретил начальника тыла генерал-лейтенанта Луценко А. В. с группой офицеров тыла.

Я предложил генералу подняться на Меганом, заодно и посмотреть, как дела у роты. Поднявшись наверх, а это от городка на расстоянии километров 5–8, посмотрел площадку, там можно было разместить не более двух ПУ. Заодно проверил организацию боевого дежурства на КПС по контролю функционирования. Радиолокатор обнаружения и пункт боевого управления боеготов, расчет на месте. Выйдя из кабины Ф-9, увидел, что внизу по дороге едет ГАЗ-66, в кузове сидит солдат и держит пару термосов. Я спрашиваю командира группы, что это везут, он отвечает: «Обед боевому расчету». «Что, и так вот три раза в день доставляют? Почему не поставишь в роту на довольствие? У тебя-то здесь человек 6–8 вместе с дизелистами, какая разница, в роте готовить на 20 или на 30 человек». Командир группы что-то начал объяснять, но я так и не понял, в чем проблема.

Ладно, говорю, иди занимайся своими вопросами, я с питанием личного состава КПС сейчас решу вопрос. А сам с командиром роты пошел на КП. Там небольшое укрытие, стоит планшет и два выноса (ВИКО), дежурит оператор. Слышу: в казарме генерал Луценко разговаривает на повышенных тонах. Мы пошли сразу в столовую, проверить, что за шум.

Когда зашел в столовую, первое, что бросилось в глаза, это один стол и один стул, которые стоят в разных углах. Спрашиваю у командира роты, где столы и стулья, где питаются солдаты? Молчит. Зашли на кухню, а там повар, старшина, замполит и генерал Луценко А. В. Он говорит: «Нет ни одной ложки и кружки, солдаты почему-то их носят с собой и прячут в тумбочках».

На стеллаже стоят две миски и одна тарелка. Бачок один, и если в нем готовят первое, тогда в чем готовят второе? Правда, есть чайник, но все равно непонятно. И тут я понял, почему командир группы С-300П не захотел здесь ставить на довольствие своих солдат. Понятно, что меню-раскладка здесь не выдерживалась, кормили тем, что было на складе. Нашли по телефону командира батальона, генерал Луценко А. В. дал команду, чтобы до конца следующего дня все было укомплектовано и питание организованно согласно меню-раскладке.

О чем он там говорил с начальником тыла бригады, я уже не слушал. Понятно, что они ничего не устранят до конца следующего дня. Начальник тыла забрал старшину в Феодосию, ему со склада зенитно-ракетной бригады выдали по штату всю посуду, бачки, термосы, белую поварскую форму с колпаком, и отправили в роту.

В конце начальник тыла говорит: «Все это бесполезно. Приеду в Киев, надо отправлять комиссию в бригаду и делать ревизию по всем ротам и батальонам».

Через дня три-четыре на полигоне «Чауда» я встретил генерала Луценко и говорю ему, что надо кого-то послать из офицеров на Меганом, проверить все ли там устранили недостатки. Генерал ответил, что нет ни времени, ни свободных офицеров. На полигон уже прибыло до тысячи человек личного состава и еще прибывает. Нужно организовывать питание, размещение, обеспечение ГСМ и главное, развернуть «пункт питания» для генералов Генерального штаба во главе с Министром обороны. Как говорится, это вопрос жизни или смерти.

ЗРК «Пэтриот 3», США.

Но все равно, он выбрал время и послал на Меганом начальника продовольственной службы для проверки. Самое смешное, что на этом не закончилась эпопея с этой ротой. Уже после стрельб стояли мы с генералом Луценко в управлении зенитно-ракетной бригады в Феодосии. К нам подходит начальник продовольственной службы тыла ВПВО, у меня сразу эта рота всплывает в памяти.

Говорю: «Ну-ка скажи, ты ездил в радиотехническую роту, как там дела?» «Да все нормально, навели там порядок с питанием. Только единственное, на мой вопрос, откуда привезли столы и стулья в столовую, командир роты промолчал, а ответил замполит, или как их переименовали „выхователь“. Откуда, откуда из с ленинской комнаты привезли!»

Мы с Луценко чуть со смеху не покатились. Вот бы, думаю, в эту роту заехал наш главный «выхователь» генерал Буркивский А. Ю. и зашел в ленинскую комнату, в которой остался один стол и стул. Луценко выругался, я говорю: «Толя, чего ты ругаешься? Вы с Буркивским объедините ленкомнату и столовую, и солдаты одновременно будут употреблять и духовную, и обычную пищу». Смех смехом, если бы не было так печально. Кстати, этой радиотехнической бригадой командовал нынешний командир корпуса.

А теперь расскажу про самый показательный случай. Новый главнокомандующий Войсками ПВО Украины генерал-полковник Ткачев В. В., приняв должность, объезжал войска, взяв с собой заместителей. Объезжали мы части Севастопольской дивизии, прибыли в Евпаторийский полк, начали с АКП и КП батальона, потом поехали в дивизион, стоящий в поселке Мирный.

Если казарменно-жилой фонд в дивизионе еще более-менее поддерживался, то стартовая позиция и техника пребывали в плачевном состоянии. Объяснение: перевооружение с ЗРК-С-75В на С-125М, штат другой, людей не хватает. Новому командиру полка говорю: закрывайте лишние капониры на ДКП, не создавайте там мусорники, вы потом в них потонете.

Противоракетный комплекс «THAAD», США.

Как бывший начальник зенитно-ракетных войск, глядя на разбросанный по позиции зенитный ракетный комплекс, я понимал: если сейчас командующий скажет его включить, то он точно окажется не боеготовым даже по контролю функционирования, не говоря уже о проверке параметров. Еще нужно учитывать, что командующий сам этот комплекс знает досконально. Но для командира полка все обошлось, просто не было времени, ведь надо было посетить еще два подразделения.

Прибыли мы в Черноморское на группу дивизионов С-200В, а там, как говорится, «Мамаева орда» прошла. Но то, что в казарме беспорядок, — полбеды. Там так была сделана боевая позиция дивизионов, что она просматривалась с верхней точки возле казармы. Видим — стоят тягачи КрАЗы, часть на технической позиции, часть в автопарке, несколько ракет с транспортно-заряжающими машинами (ТЗМ) на стартовой позиции, в гараже ворота отсутствуют.

Тут уже командующий не выдержал, не стал спрашивать про беспорядок, а спросил только о ракетах, почему две возле СП и три на дороге возле ТДН стоят.

Командир группы ответил, что они проходили проверку на АКИПС и их не успели загрузить в 61-е сооружение. Командующий говорит всем четверым горе-командирам: согласно графика, при проверке ракет на АКИПС сперва одну ракету проверяют, потом загружают ее обратно в 61-е сооружение и только после этого берут следующую. В общем, поставил задачу по наведению порядка. Но я, глядя на командира корпуса, понимал, что наводить порядок и приводить в боевое состояние группу дивизионов С-200В — никто не будет. В корпусе это делать некому, а сам он так и не понял, о чем говорил командующий. И у меня сложилось впечатление, что командир корпуса здесь никогда не был.

Хорошо, что прибыли в 125-й дивизион, там хотя бы был более-менее порядок. Командир дивизиона, подполковник, уже много лет им руководит. В казарме, в столовой, в учебных классах порядок, ДКП в рабочем состоянии, на стартовой позиции порядок, пусковые установки с ракетами обслужены. Дивизион нес боевое дежурство. Командующий объявил готовность номер 1 сокращенному боевому расчету, по контролю функционирования ЗРК признан боеготовым.

Все нормально. При выходе из ДКП командующий увидел стоящую пусковую установку, а возле нее — ТЗМ с двумя ракетами. Он дал команду провести заряжание пусковой установки ПУ стартовым расчетам согласно норматива. В то время из-за дефицита ГСМ мы дали команду по всем войскам ЗРВ поставить по одной транспортно-заряжающей машине с учебной ракетой возле ПУ, для тренировки стартовых расчетов по заряжанию без подъезда, но с под бегом стартовых расчетов из укрытия.

Пока расчет вызывали, я подошел к ТЗМ и чуть-чуть приподнял ложементы и градусов на десять отвернул ПУ, чтобы не было совсем уж упрощенных условий. Примечательно, что командир стартовой батареи видел, что я вращал рукоятки.

Прибыл расчет. Правильность под стыковки ТЗМ к ПУ не проверили, тем более, что перед нашим посещением они тренировались. Номера расчетов не проверяя, доложили о готовности. Командир дал команду «заряжай» и ракеты пошли с ТЗМ на ПУ, а ПУ с ТЗМ не согласовано и задние ролики ракет соскочили с направляющей и застопорились: ни вперед, ни назад.

Командир дивизиона и полка побледнели. Шутка ли, при Главкоме ВПВО Украины не смогли зарядить ракеты на ПУ, да еще без подъезда в статике. Все начали командовать, чтобы не то, что по нормативу, а хотя бы просто зарядить. В этой суматохе я обратил внимание, как командир корпуса взял под руку командира дивизиона и отводит от пусковой установки.

«Ты смотри, — думаю, — наверное, хочет подсказать, как быстрее устранить нестыковку на ПУ. Молодец, неужели, что-то понимает в заряжании ПУ?» А он его отводит ко входу ДКП и говорит: «Вот здесь надо подбелить, а перила подкрасить». Вмешался командир полка: «Кого подкрасить? Да его сейчас с должности снимут!»

Мне стало ясно, что командир корпуса даже и не понял, что именно командующий хотел посмотреть и проверить. «Подумаешь, машина не так стоит, исправят завтра». - говорит. Я представил, что, будучи командиром дивизиона, ко мне прибывает командующий армии (не говоря уже о главкоме), а у меня при проверке расчет не смог зарядить ПУ. Так меня на следующий день, как говорится, «тут бы уже не стояло». В свое время, прослужив от солдата до командира дивизиона, я командующего армией и тем более главкома, видел только на фотографиях в ленкомнате.

Вот так прямо на глазах разваливалось вся в вопросе боевая готовность частей. Потому, что не сами командиры, ни тем более, аппарат, который укомплектовал их «тружениками» совхозов и торговли, не смогли даже определить, в каком состоянии находятся подчиненные войска, способны ли они выполнять поставленную боевую задачу. Вот и проверяли заборы, бордюры, мусорники, порядок в казарме, как градусник висит, столовую, на месте ли меню-раскладка.

Так же поступали нижестоящие командиры. Если вышестоящим командирам ничего не надо, то им тем более. В войсках ПВО только командиры бригад и частей, служившие в Советской армии, знали, что вопрос боевой готовности — самый главный и требует отменных знаний техники, вооружения и ежедневной подготовки боевых расчетов всех степеней к выполнению боевой задачи. Ниже, я остановлюсь на том, кто и как выполнял тактические учения с боевой стрельбой.

Но главное, что из них никто не занимался повышением своего профессионального уровня. С 1996 года в Главкомате ПВО по результатам тактических учений с боевой стрельбой проводилась ракетно-стрелковая конференция (РСК), где разбирались боевые стрельбы частей ЗРВ и ПВО Сухопутных войск. В рамках конференции анализировались причины пропуска мишеней, давались методические рекомендации по подготовке ЗРК и совершенствованию боевой выучки расчетов.

Командиры корпусов старались под любым предлогом не прибывать на РСК по понятным причинам. Но есть один пример, который разительно отличается от них. Я уже упоминал командира Львовского корпуса генерал-лейтенанта Ткаченко В. И., высокопрофессионально подготовленного командира, который досконально знал, как готовить части ИА и ЗРВ к выполнению боевой задачи и сам многократно выполнял боевые стрельбы на полигонах «Кап Яр», «Ашулук», «Балхаш» в составе дивизиона, бригады, корпуса. Он за время своей службы не пропустил ни одной РСК, мало того, не только слушал, но еще делал записи, чтобы потом на РСК корпуса сделать еще детальнее разбор стрельб и усовершенствовать порядок подготовки к ним. Чувствуется разница? Человек понимал свою ответственность за готовность войск к выполнению боевой задачи не перед вышестоящими начальниками, а перед народом Украины, как бы пафосно это не звучало. Его преемники руководствовались же совсем другим принципом: «заполучить посаду» повыше независимо от вида или рода войск, лишь бы с большими возможностями «урвать».

А сколько было барственности и напыщенности… Особенно, когда таких командиров корпусов переименовали в командующих (характерная черта периода: войска разваливаются и сокращаются, а командующих все больше и больше). Хорошо, что потом кто-то спохватился. А то дошло бы до ситуации, когда войск нет, — одни командующие. Став командующими, эти люди уже больше не говорили, а только изрекали, и это была истина в последней инстанции.

Я представляю ситуацию, когда в Советском Союзе в отдельной армии ПВО и при любом командующем, не говоря уже о последнем командующем 8-й отдельной армии ПВО генерал-полковнике Лопатине М. А., чтобы энный командир корпуса не прибыл на РСК. Он, наверное, обошелся бы не только Военным советом армии.

Однажды на полигоне «Чауда» перед началом ТУ с БС мы с командиром Феодосийской зенитной ракетной бригады делали обход казарм, где будет размещаться личный состав прибывающих частей. Там мы встретили первого заместителя командира корпуса, или тогда уже заместителя командующего Одесским корпусом ПВО генерал-майора Абросимова П.В. Это был настоящий профессионал, опытный организатор, командовавший самой большой по количеству дивизионов и размещению зенитно-ракетной бригадой. Его объектом была столица Украины со всеми стратегическими единицами.

— В чем дело, почему все в войсках корпуса валится? — спрашиваю его. — Ты же со своим опытом и знаниями можешь разобраться и привести корпус в боеготовое состояние.

— Владимир Валентинович, я же у них «невыездной». Они же меня в войска не выпускают, я все время сижу в штабе. Хотя он по личной подготовке был бы отличным командиром корпуса.

И когда задают вопрос, почему, когда агрессор напал на Украину, то на защиту встали добровольческие батальоны с волонтерами, а не Вооруженные Силы Украины? Почему армия была не обучена и разграблена?

Да потому, что тех, кто действительно знал свое дело, убирали из ВС. А на их место, на вышестоящие должности и дальше, вплоть до Министра обороны, выдвигали кадры, о которых удачно выразился генерал-полковник Игорь Петрович Смешко (начальник главного управления разведки МО и председатель СБУ): «Некомпетентные, непрофессиональные, необразованные, а порой не имевшие ни совести, ни чести люди».

Пример этому — командир Одесского корпуса ПВО. Генерал, восхитительно владеющий простыми и понятными солдатскими манерами. Его с удовольствием принимали простые и грубоватые чиновники из современной плеяды бюрократов в РНБО. Они и сами были необразованными, и других за это уважали.

А начальника штаба корпуса ПВО по итогам его «плодотворной» работы назначают генерал-инспектором по авиации и ПВО. Нормально? А заместителя по вооружению корпуса ПВО, большого знатока вооружения и техники, назначают еще выше — заместителем Командующего ВПВО по вооружению, который должен организовывать ремонт и снабжение ВВТ. Он мог это организовать? Нет. А что же он мог? «Оприходовать» то, что осталось от своего предшественника. А со временем выяснилось, что заниматься такими делишками можно совершенно свободно, не испытывая никаких угрызений совести, оставаясь при этом блестящим военным, отличающимся от окружающих его людей утонченным понятием офицерской чести.

Вот ответ на вопрос «Почему?» на примере лишь одного вида ВС.

«Шедевр» кадровой политики

Вот самый выдающийся «шедевр» кадровой политики в войсках ПВО. Не знаю, можно ли это было вообще назвать работой по подготовке руководящих кадров.

Когда мы с ПВО Сухопутных войск приняли фронтовой и армейский комплект зенитно-ракетных бригад, руководство ПВО страны зачем-то решило создать управление по руководству этими бригадами. Бригады вошли в корпуса ПВО в составе зенитных ракетных войск.

После прибытия этих бригад в управление зенитных ракетных войск ПВО я не ввел не то что отдела, а даже маленького отделения для управления этими бригадами. Добавил только двух офицеров: одного специалиста по ЗРК «Бук» в боевую подготовку, второго, по ЗРК «Круг», — в инженерно-ракетную службу. ЗРК-300В перекрыли своими специалистами-трехсотчиками. Потому что хорошего специалиста по 300-му комплексу в ПВО Сухопутных войск не было, а брать кого-то, чтобы просто числился, смысла не было. Офицеры отдела АСУ прекрасно знали все АСУ ПВО Сухопутных войск, так что туда и добавлять ничего не надо было.

На Военном Совете в ПВО я заявил, что вновь созданное управление, которое почему-то назвали «управлением непосредственного прикрытия», непонятно, что и чем прикрывать. И как это управление вообще вписывается в систему управления войсками в ПВО.

Но на попятную идти уже неудобно было. Подчинили им базы хранения вооружения и техники (БХВТ), хотя по логике и по наименованию, их надо было подчинить управлению вооружения, и ничего не выдумывать.

При том, все отлично знали, что бывшая система ПВО Советского Союза прошла такие структурные изменения, что она адаптирована и готова перевооружиться на другое вооружение, ничего не меняя в структуре. Понятно, какими специалистами это управление было укомплектовано, — кто ж отдаст хороших? И вот начальником этого управления назначили начальника ПВО Симферопольского корпуса Сухопутных войск.

Первое мое знакомство с ним произошло, когда я убывал с полигона «Чауда». Командующий позвонил и сказал: «Заедь в штаб мотострелкового корпуса, побеседуй с начальником ПВО с перспективой, что мы его забираем в Главкомат ВПВО».

Приехав в штаб корпуса в Симферополе, я зашел к командиру корпуса генерал-лейтенанту Свиде И. Ю. С ним мы хорошо были знакомы по «Чауде», когда проводились ТУ с ВС, на которых присутствовал Президент Украины Кучма Л. Д. Во время этих учений Иван Юрьевич отвечал за оборудование наблюдательного командного пункта для Президента и сопровождающих его лиц, а также за подъездные дороги.

Я объяснил ему, с какой целью прибыл, и он вызвал начальника ПВО корпуса полковника Ботова. Наше первое знакомство началось с того, что он не мог понять, кто я такой и чего от него хочу. Попытавшись объяснить, что в ПВО есть рода войск и я один из их начальников, я понял, что это бесполезно. Особенно когда командир корпуса засмеялся и сказал: «Идите, побеседуйте».

Мы вышли, я думал, что пойдем в какой-нибудь кабинет поговорить, но он почему-то повел меня во двор штаба. Подводит к какому-то небольшому заглубленному укрытию, типа овощехранилища, рядом с которым я заметил развернутую радиолокационную станцию типа П-12 или 18. Спустились вниз, там оказалось небольшое помещение, стоит планшет метр на метр, стол с телефоном. Я спросил, что это, на что он с гордостью ответил: «Это командный пункт ПВО корпуса». Он, наверное, рассчитывал меня удивить этим командным пунктом. Возле стола сидел солдатик — то ли телефонист, то ли планшетист, то ли оператор РЛС.

Я понял, что он, наверное, думает, что я приехал с целью проверки и разговаривал со мной какими-то обрывками фраз и междометиями.

Думаю, надо задать какой-то вопрос. Спрашиваю: «Откуда получаете информацию о воздушной обстановке?» «Как откуда, — смотрит на меня удивленно, — от РЛС, вон же наверху стоит». Про себя он, наверняка, подумал, ну и прислали генерала, элементарных вещей не знает. Задаю вопрос: «Лучше, наверное, получать радиолокационную информацию по радиосетям 4031, 32 с КП Севастопольской дивизии, или с КП Одесского корпуса ПВО, и видеть воздушную обстановку не только в районе Крымского полуострова, но и до Турции включительно? Даже Российский ЧМФ, их КП постоянно дежурит в этих сетях и имеет полную воздушную обстановку с южного направления».

Но я понял, что ни о каких радиосетях оповещения речь идти не может, ведь здесь рядом «радиостанция на танке», как говорил прапорщик. Его кругозор, ограничен вот этим укрытием с РЛС.

Говорить не о чем, на этом наша встреча закончилась. Перед отъездом я зашел к командиру корпуса попрощаться и поинтересовался, как начальник ПВО. Он ответил: «Хороший офицер, жалко, что дурак, а так все в полной норме».

Прибыв в Киев, я узнал, что должность начальника управления непосредственного прикрытия, которую должен занять этот «специалист», делают генеральской. Командующему я сказал: «Раз берем офицеров с ПВО Сухопутных войск, значит надо отбирать лучших, как это делалось в любой отдельной армии ПВО». Это я к тому, что для службы в 8-й ОА еще при Советском Союзе кандидаты проходили такой профессиональный отбор, что с низкими знаниями в управлении армии, тем более, Главкомата, туда невозможно было попасть в принципе.

Командование ПВО Сухопутных войск никуда его не выдвигает, это его потолочная должность. Есть же подготовленные офицеры, такие, как на тот момент еще полковники Данильченко Николай Николаевич и Антошкин Владимир Петрович, прекрасно знающие технику, способные организовать подготовку войск и руководить ими при ведении противовоздушной операции. Да и кроме них, было немало других достойных офицеров.

На что мне Командующий ответил, что данная личность — протеже, и выдвиженец Министерства обороны. Ну, понятно, его даже сухопутчики не продвигают, при сегодняшнем министре, так его решили выдвинуть в ПВО. За время службы в управлении «непосредственного прикрытия», он не изучал ни одного руководящего документа. Разумеется, боевых документов в управлении не было, но можно хотя бы изучить все то, что касается боевой подготовки.

С учетом того, что уже были переработаны и изданы все Курсы боевой подготовки, руководства по боевой работе, издан новый Курс стрельб 95, соответственно, привязан уже к особенностям полигона Украины. Параллельно разработаны и внедрены в войска методики ведения боевых действий, основанные на опыте войны в Ираке и Югославии. Самым ценным документом для зенитных ракетных войск была Методика ведения боевых действий ЗРВ в условиях интенсивных помех. Это, по сути, было руководство по выполнению ключевой задачи ЗРВ, как, например, для авиации — вскрытие и преодоление ПВО противника.

Вышеупомянутый кандидат на пост начальника управления непосредственного прикрытия ни разу не был на УТЦ. Там он мог, хотя бы познакомиться с зенитно-ракетными комплексами, стоящими на вооружении ПВО страны и узнать порядок подготовки боевых расчетов, чего в ПВО Сухопутных войск никогда не было.

Так, главное, что я еще поучаствовал в продвижении этого «бездаря» по службе. Командующий меня уговорил, чтобы я выдвинул его на должность начальника ЗРВ. И я первый раз за всю свою службу смалодушничал, до сих пор не могу себе этого простить.

Я прошу прощения у генерала Дорошко Н. А., который соответствовал и должен быть назначен на эту должность. Он прошел все ступени по службе в войсках ЗРВ: от командира дивизиона, командира полка, бригады, начальника ЗРВ, корпуса ПВО, до заместителя начальника ЗРВ войск ПВО Украины. Выполнял боевые стрельбы лично на всех полигонах Советского Союза, хорошо знал ЗРК, стоящие на вооружении и умел готовить боевые расчеты к ведению боевых действий в сложных условиях воздушной обстановки.

Совещание руководящего состава ВПВО СНГ, г. Москва.

При назначении этого человека на должность начальника ЗРВ, стали массово уходить офицеры из управления. А там были подобраны одни из лучших специалистов во всех войсках ПВО, отбор проходил только на конкурсной основе. Так вот они уходили в другие управления, а некоторые вообще увольнялись из Вооруженных Сил. Это же о чем-то говорит?

Как можно назначить на должность начальника инженерно-ракетной службы, то есть, главного инженера ЗРВ, офицера, который случайно попал в управление ЗРВ? Не знали, куда его приткнуть, отправили в отдел технологии, то есть специалистом по техническим дивизионам. Так он за всю службу не смог освоить эту специальность, а его назначают главным инженером ЗРВ. Как говорил классик, «сам был не образован и других за это уважал».

Еще случай, хорошо характеризующий человека. Наконец-то он узнал, что существует Курс стрельб 95 для оценки частей ЗРВ и ПВО Сухопутных войск, выполняющих боевые стрельбы на полигоне. Он собрал всех офицеров управления ЗРВ и сказал, что вот есть Курс стрельб 95, и на следующей неделе он будет принимать зачеты у офицеров управления по знанию Курса стрельб, с выставлением оценок. На это ему полковник Яцкевич В. М., лучший специалист в войсках по трехсотым комплексам ответил:

— Вы сначала сами изучите Курс стрельб.

— А вы, товарищ полковник, сами Курс стрельб читали?

— Не читал, и читать не буду, — прозвучало в ответ.

— Это почему? — поинтересовался руководитель.

— Потому, товарищ начальник, что я его писал.

Вот такие кадры пришли управлять войсками ПВО. Хуже всего, что все они ушли на руководящие должности во вновь созданные войска воздушной обороны.

Правда, когда к руководству войск воздушной обороны пришли адекватные люди, то всех этих «специалистов» вычистили, но было уже поздно. С началом агрессии против Украины бывшая Крымская дивизия ПВО почти в полном составе перешла на сторону противника, а на Донбассе пьяницы и наркоманы, именуемые террористами, уничтожили 80 % оставшейся боевой авиации. А в зенитно-ракетных войсках на тот момент не осталось ни одного боеготового дивизиона. Если кто-то возражает, приглашаю совместно выехать на любой дивизион и проверить его боевую готовность, начиная от проверки параметров, заканчивая отражением удара воздушного противника.

Золотые слова, сказанные лучшим профессиональным военным имеющий огромный опыт по проведению спецопераций, командир спецназа Генерального штаба, Глава Совета по национальной безопасности Израиля, генерала Узи Дояна: «Очень важно назначать на командные должности людей, обладающие опытом. В современном мире много командиров, которые никогда не были солдатами. Если ты не понимаешь, что значит быть солдатом, сержантом, тебе не стать толковым офицером, кто бы мне что не говорил. Это относится и к гражданской жизни. Сколько политиков не сделали в своей жизни ничего! Они умеют лишь говорить, а когда требуется решение — в ситуации войны или кризиса, — выясняется, что у них нет никакого опыта». Точно о наших руководителях.

Создание полигона «Чауда»

Меня, как начальника зенитных ракетных войск ПВО Украины, больше всего волновали не дрязги по переформированию войск ПВО, и кто какие должности займет, а то, что с войсками не проводят тактические учения с боевой стрельбой. Если 1992 год прошел под знаком перехода 8-й отдельной армии ПВО в войска ПВО Украины, формирования корпусов ПВО и Главкомата, то в 1993–1994 годах уже сказывалось резкое падение уровня боевой готовности и боевой выучки войск. Вдобавок, в войска ЗРВ влились части ПВО Сухопутных войск, которые никогда не несли боевого дежурства и, в основном, в течение учебного года были свернуты. О какой боевой выучке могла идти речь!

Подписание договора ВПВО стран СНГ по действиям самолетов-нарушителей гос. границ.

Чтобы хоть как-то поддерживать войска в боевой готовности, мы начали с большей интенсивностью и нагрузкой прогонять боевые расчеты дивизионов через учебно-тренировочный центр (УТЦ). Постоянно проводили соревнования на лучший стартовый расчет, лучшего стреляющего, офицера наведения, захвата, пуска, лучший боевой расчет зенитного ракетного дивизиона С-75/125/300/200. К существующим ЗРК дополнительно развернули на УТЦ ЗРК «Бук» тренажерную аппаратуру. Но все это не могло заменить подготовку войск к выполнению боевой задачи в виде тактических учений с боевой стрельбой, где создавалась сложная воздушная обстановка и реальные пуски ракет по уничтожению воздушных целей. Трудно поверить, но начали уже назначать командиров дивизионов, которые никогда не проводили пуски ракет, ни в каком качестве. Доходило до того, что командир дивизиона вообще боялся переводить ЗРК в «боевой режим».

В кабинете маршала Жукова Г. К.

В 1993 году Украина обратилась к командованию ПВО России о возможности проведения стрельб на полигоне «Ашулук». Прорабатывали эти вопросы с заместителем Главнокомандующего ПВО РФ по странам СНГ генерал-лейтенантом Бондаревым Ю. С. и командующим зенитными ракетными войсками генерал-полковником Акчуриным Р. С. Они говорят: во-первых, учебные стрельбы мы вам обеспечить не можем, есть проблемы с авиацией. Во-вторых, прибываете эшелоном, с развертыванием палаточного городка и кухни, вплоть до своих кружек и ложек, с собственным автотранспортом и запасом ГСМ. ЗРК и ракетами обеспечим, с последующим обменом ракет. Цена с мишенью и техническим обеспечением — 250 тысяч долларов.

Для нас такой вариант не подходил, очень дорого и не решало проблему. При таком варианте смогли бы отстреляться максимум четыре дивизиона в год из полутора сотен. И мы понимали, что россиянам сейчас не до полигонов: шла реорганизация, сокращались целые армии ПВО и они сами еще не знали, какая у них будет конечная структура войск ПВО.

Но выход нам надо было искать срочно — шел 1995 год, еще несколько лет такими темпами, и когда-то мощнейшие, и, самое главное, боеготовые войска ПВО превратились бы в «потешные».

Первыми среди бывших стран Варшавского договора стала проводить ТУ с БС Румыния. Полигон они открыли севернее г. Констанца. Меня, с группой офицеров отправил на пологой, исполняющий обязанности командующего ВПВО генерал-лейтенант Стеценко А. Ю. Стрельбы проводили с ЗРК С-75В, С-125 и ЗРК «Круг». В результаты стрельб я не вникал, да это и не наше дело. Для нас было уроком то, что они организовали полигон в акватории Черного моря и успешно провели там стрельбы.

Следующей в этом же году стала стрелять Болгария, полигон в районе мыса Калиакра со стрельбой в акватории Черного моря. Польша провела испытания, переделанных на новую элементную базу ЗРК С-125, стрельба в акватории Балтийского моря.

На всех полигонах соседних стран я присутствовал в составе украинских делегаций. По результатам этих поездок доложил и. о. командующего ВПВО, что в этих странах созданы полигоны ПВО и нет никаких проблем с проведением ТУ с БС. Украина по прибрежной линии Черного моря в десять раз больше любой соседней страны, и мы не можем найти места — такого быть не может!

Предварительно я предложил два места для оборудования полигонов: побережье между Белгород-Днестровским и Татарбунарами, и в Крыму, за г. Приморский до Керченского пролива. Позже при детальной рекогносцировке выяснилось, что самое удобное место для полигона — это Крым от мыса Чауда до горы Опук. Но там располагается 31-й испытательный центр Министерства Обороны РФ.

Мне повезло, что я в 1995 году совместно с командиром дивизии полковником Мильченко Александром Николаевичем в качестве представителей МО Украины участвовали в тактических учениях Черноморского флота. Там я познакомился с командующим ЧФ адмиралом Кравченко Виктором Андреевичем, а нашим куратором на БПК «Керчь» (тогдашний флагман флота) был начальник ПВО ЧФ капитан первого ранга Криванчиков Валерий Николаевич. На учениях отрабатывали отражение воздушно-космического удара. Руководил противовоздушным боем Валерий Николаевич. Я, говорю, у вас проблем с полигоном нет — вышли в море и производите пуски ракет. Он отвечает: «А вам что мешает?»

Еще при СССР на 31-м ИЦ МО проводились все испытания зенитно-ракетного комплекса «Форт-М» и «Форт-РМ» с дальностью стрельбы 150 км. Это — прототип С-300П, только морского базирования.

Но сложность есть: 31-й центр не входит в состав ЧФ, а подчиняется напрямую МО РФ. По просьбе капитана первого ранга Криванчикова В. Н. я с начальником 31 ИЦ объездил весь позиционный район, а это несколько десятков километров. Там все было оборудовано для выполнения боевых стрельб: КП со всеми средствами связи, контрольно-измерительные пункты для контроля и записи стрельб, очень мощная подстанция, четырехэтажная гостиница, казарменно-жилой фонд. Правда, все было в запущенном состоянии. Как рассказал начальник центра, с 1992 года ничего здесь не проводится и финансирование сильно урезано. Управление и штаб 31-го ИЦ располагались в г. Приморском.

Участие в тактических учениях ЧФ РФ на ВПК «Керчь».

При переговорах с Москвой о возможности проводить стрельбы на территории ИЦ выяснилось, что 31-й центр имеет большой долг перед Украиной за аренду, электричество и т. д., так что нам придется платить чуть ли за каждый метр земли, где будет размещаться техника. Я понял, что мы опять заходим в глухой угол, из которого нет выхода.

Неподалеку находился 813-й авиационный полигон ВВС Украины (мыс Чауда), командир — подполковник Дьяченко. По размерам он был меньше 31 — го ИЦ, и находился ближе к населенным пунктам Феодосия, Приморское, решили остановиться на нем. Инфраструктура (ПН, ИП) сохранилась. Учитывая, что мероприятия на полигоне проводились редко из-за недостатка финансирования, потихоньку и здесь оборудование полигона начинало приходить в негодность.

С группой офицеров управления ЗРВ, РТВ, ИА, связи, инженерного отдела, мы провели детальную рекогносцировку с предварительной привязкой к местности ЗРК и их инженерного оборудования. Все помещается на 813 авиационном полигоне ВВС Украины и можно проводить ТУ с БС с зенитно-ракетными войсками. Прибыв в Киев, мы отработали документы по полигону: рабочую карту с пояснительной запиской, в которой было подробно расписано, какая техника будет задействована, порядок проведения ТУ с БС, меры безопасности, порядок закрытия воздушного и морского пространств, схема связи, все виды обеспечения, финансово-экономические расчеты, сроки исполнения. Плюс отработка руководящих правовых документов (Кабмина, Генштаба, Главкоматов СХ, ВВС, ВМС).

Просмотрев все материалы, генерал-лейтенант Стеценко спрашивает меня:

— Ты знаешь, что командующий ВПВО генерал-лейтенант Лопатин в 1994 году написал докладную на имя Министра обороны Радецкого В. Г., что на территории Украины отсутствуют полигоны соответствующих размеров, где можно проводить ТУ с БС.

Я ответил: «Знаю». Но, во-первых, в Украине таких полигонов соответствующих размеров, где можно проводить ТУ с БС (см. оригинал докладной), никогда и не было. Комиссия, назначенная им, просто просмотрела существующие полигоны (Гончаровский, Девички, Широкий лан, Яворовский и др.) и доложила, что на этих полигонах выполнять ТУ с БС невозможно. Но я думаю, что командующий и без их доклада знал, что на этих полигонах стрелять ЗРВ невозможно.

Во-вторых, смущает состав комиссии. Генерал Тимонов К. В., бывший начальник полигона «Ашулук», еще при Советском Союзе утверждал, что стрелять можно было только в «Ашулуке» и нигде больше. Второй член комиссии, полковник Нечхаев С. Н., никогда не выполнял и не участвовал в ТУ с БС. Что такое полигон и какова его структура, он понятия не имеет. Если и бывал на полигоне, то в качестве гостя — посмотреть, как ракеты летают, и водочки попить. В комиссию надо было еще включить начальника административно-хозяйственного отдела полковника Балашова, тогда вообще был бы полный комплект.

Да и в целом, генерал-полковнику Лопатину М. А. с 1992 по 1995 год было не до полигонов. Он занимался то разъединением, то объединением войск ПВО и ВВС, создавая при этом всевозможные «ШОРЫ» с определением своего места, в так называемых новых войсках. Но, оставаясь высококлассным специалистом, он чувствовал, что за такой промежуток времени без ТУ с БС боеспособность войск ПВО снизилась до нулевого уровня. И чтобы, так сказать, подстраховаться, родилась эта докладная записка.

Генерал-лейтенант Стеценко А. А. поручил мне подготовить все материалы и документы по полигону на доклад и утверждение Министру обороны. На согласование и оформление документов по полигону «Чауда» ушел почти весь 1995 год.

Морской полигон

Размеры «Чауды» — 31x10 км, площадь, с учетом закрытия акватория Черного моря (глубина 150 км) составляет 4650 км2. Для сравнения, площадь полигона «Ашулук» РФ — ширина — около 50 км (усеченный прямоугольник), длина 141 км с учетом точек запуска мишеней, площадь больше за счет большого размера по ширине и составляет 7050 км2.

Площадь и инфраструктура «Чауды» обеспечивала стрельбу всех зенитных ракетных комплексов, стоящих на вооружении ВСУ. Только стационарных измерительных пунктов (ИП) на нем было восемь. Радиолокационное поле обеспечивали Керченский радиотехнический батальон, радиолокационная рота Феодосия и радиолокационная рота на мысе Меганом — это без радиолокационных и радиотехнических средств, которые разворачивались на полигоне во время стрельб. Систему управления обеспечивали стационарные средства связи 813-го и 31-го испытательных центров.

Авиационное обеспечение осуществлялось с аэродрома Кировское. Он обеспечивал прием и подготовку к боевому применению широкий спектр авиатехники, от стратегических бомбардировщиков до истребителей и вертолетов включительно. Такого обеспечения не было ни на одном полигоне Советского Союза. После отработки и согласования документов по полигону «Чауда» с командующими видами ВС Украины, заместителями министра обороны, план полигона со всеми прилагающимися документами был подписан начальником Генштаба и утвержден МО Украины. Но встал самый проблемный для нас вопрос, где взять мишени или какую технику можно использовать в виде мишеней. В первую очередь, мы планировали использовать в виде мишеней ракеты 5В27 от ЗРК С-125, а также 20ДСУ и 5Я23 от комплекса С-75, переоборудованные под ракету-мишень (РМ) «Пищаль», «Синица» и «Лиса-М».

Но встал вопрос: если мы даже договоримся с Россией о предоставлении нам документации на переоборудование ракет под мишени, то какое предприятие может запустить этот технологический процесс? А если и найдется такое предприятие, то процесс займет 2–3 года.

Другая проблема: запуск мишеней необходимо производить со стороны моря. Для этого нужна морская платформа или большое судно, чтобы на нем можно было разместить хотя бы две пусковые установки и наряд мишеней на данную стрельбу, а это несколько десятков ракет. Но на тот момент для ВСУ и страны это было из области фантастики.

Я нашел в Харькове научно-исследовательское конструкторское бюро, которое когда-то занималось беспилотниками. Его главный конструктор уверил меня, что они могут изготовить беспилотник типа «мишень». Срок проектирования и изготовления опытного образца — от года до двух, цена от — 150 тысяч долларов. Ни сроки, ни цена не устроили. Заплатить $150 тыс. за железку с движком и потом ее расстрелять — как-то не по государственному.

Но нужно было выходить из положения. Я решил поставить С-75В с двумя пусковыми установками на горе Меганом. Пуск в секторе 80–90°, высота до двух километров, дальность 55 км, стрельба в крест, подрыв ракеты по К-3. Мишень очень сложная для дивизионов, курсовой угол полета относительно стартовых позиций — 90°, плюс очень большие угловые скорости.

Конечно, если бы все вопросы по полигону решались на государственном уровне, как в других странах, то все было бы намного проще. А так все это делалось на голом энтузиазме и патриотизме офицеров зенитно-ракетных войск и из-за безысходности.

Решить вопрос с мишенями помог случай. Как говорится, надо быть в нужное время в нужном месте. Я прибыл в штаб тыла ВСУ для согласования документов по полигону и, прежде чем нести документы на подпись заместителю министра генерал-полковнику Михайличенко, зашел к начальнику штаба тыла генерал-лейтенанту Напольских А. В. Он в это время говорил по телефону и разговор шел о частях, которые подлежат сокращению. Прозвучала фраза о Староконстантиновском авиационном полку беспилотников. Я у него спросил про этот полк. Он мне показывает директиву МО по сокращению ВС, и в разделе частей сухопутных войск, подлежащих расформированию, числится и авиационный полк беспилотных разведчиков. Я бегом документы в руки, говорю: «Анатолий Васильевич, приеду в другой раз, кое-что забыл взять», быстро в машину и к себе в штаб ПВО.

Сразу прибыл к командующему генерал-лейтенанту Стеценко А. А., рассказал о директиве МО по сокращению авиаполка. Он дал команду полковнику Олийныку, начальнику канцелярии, принести ему директиву МО из Генерального штаба, потому, что к нам она приходит только в части нас касающейся. Взяв директиву, командующий пошел на доклад к МО, который дал команду начальнику Генштаба об отмене пункта в директиве, касающегося расформирования авиаполка и передачи его в состав войск ПВО.

Приняв полк, мы переформировали его в авиаэскадрилью беспилотных самолетов-разведчиков ВР-3 «Рейс». Этим мы сохранили его от расформирования и не дали разделать самолеты-разведчики на металлолом. Злопыхатели нам позже ставили в вину, что мы использовали эти самолеты в качестве мишеней — то есть, мол, подрывали боеспособность ВСУ. На самом же деле мы их сохранили и, главное, использовали на полигоне те самолеты, у которых вышел ресурс эксплуатации. А таких было до 30 % от общей численности.

Штат отдельной эскадрильи отрабатывал командир полка полковник Кононов. Мы старались сохранить оклады и звания всем основным специалистам.

Исходя из тактико-технических характеристик беспилотного самолета-разведчика ВР-3 «Рейс» и ракурсом наблюдения его на выбранном маршруте полета эффективная поверхность рассеивания в диапазоне волн составляет от 0,1–0,01 м2, диапазон высот полета составляет от 0,1 до 2 км.

Маршрут полета мы выбирали так, что после старта мишени уходили в сторону моря на высоте 1 км и дальности 80–85 км за горизонт, то есть радиотехническими средствами с боевых позиций не наблюдались. Затем они делали разворот, занимали боевой порядок с интервалом в одну минуту и эшелоном на высоте от 100–300 метров, и имитировали нанесение удара по стартовым позициям, то есть шли «в лоб». Не уничтоженные мишени садились на парашюте на площадке за стартовыми позициями и использовались в следующем налете.

Когда от дивизионных стрельб перешли на полковые, бригадные, а впоследствии на корпусные стрельбы, использовали от 8 до 12 мишеней одновременно. Так мы имитировали нанесение удара по стартовым позициям несколькими крылатыми ракетами ALCM и «Томахок». Пусть скажут ветераны ЗРВ, на каком полигоне Советского Союза они видели одновременно столько мишеней, входящих в зону поражение зенитных ракетных комплексов? Нигде. Потому что ни на полигоне «Балхаш», ни на «Ашулуке», и тем более на «Телембе» не было такого количества пусковых столов для мишеней.

Вдобавок, такие мишени очень упростили работу Отдела контроля и анализа стрельб (ОКАС). Возглавлял его в то время ТУ полковник Чуклин Л. П., бывший начальник такого же отдела на «Балхаше». Нам не надо было измерять промахи ракет, потому что мишень не самоликвидировалась. Мы эти статьи исключили из нового «Курса стрельб», чем лишили командиров возможности «вытаптывать» оценку возле отдела контроля и анализа стрельб.

Осталось теперь только провести эксперимент по отработке траектории полета мишени ВР-3 «Рейс», с захватом сопровождением ЗРК и имитированными пусками ракет.

Первые боевые стрельбы в Крыму

Половина 1996 года ушла на отработку и согласование документов по проведению опытных стрельб на 813-м авиационном полигоне Государственного научно-испытательного центра ВВС ВСУ. Самым тяжелым был вопрос по закрытию воздушного пространства и части акватории Черного моря при проведении опытных стрельб. Наше государство еще не было членом Сообщества гидрографов с центром в Мадриде, а без этого невозможно сделать оповещение Европейских стран по закрытию участка морской акватории. Кроме того, у ВМС Украины не было ни опыта, ни знаний, как закрывать морской район.

Вопрос по закрытию воздушного пространства, кое-как решили через УВД и Центр обслуживания воздушного движения Украины. По поводу моря пришлось обращаться к командующему Черноморского флота адмиралу Кравченко Виктору Андреевичу. Спасибо ему и офицерам штаба ЧФ — они выполнили закрытие в течение недели. Дали извещение в гидрографию, оповестили телеграммами все порты побережья Крыма и Краснодарского края. На время закрытия моря выставили три охранных корабля на границе водного пространства.

Полигон «Чауда», смотровая площадка.

Также помогли закрыть нам воздушное пространство. Начальник ПВО ЧФ капитан первого ранга Криванчиков В. Н. сказал, что у них с этим проблем нет, часто проводим ТУ, и в штабе все отработано до автоматизма по закрытию воздуха, и моря. Да и вообще-то, закрывали мы на небольшое время: один час — 2 июля для отработки траектории полета мишеней ВР-3, их обнаружения и сопровождения, плюс один час — 3 июля для проведения стрельб.

На 813-й АП оборудовали командный пункт центра (КПЦ) с прямой связью с КП ВВС, ПВО и ЧФ, с выдачей на планшет радиолокационной информации о воздушной обстановке от двух радиотехнических рот (Феодосия, Меганом) и радиотехнического батальона (Керчь).

На стартовых позициях развернули два зенитно-ракетных комплекса С-300ПС и С-125М. ВВС должна была выделить истребитель с ракетами для подхвата и сопровождения мишеней по заданной траектории. В случае невыполнения программы, мишень должна быть уничтожена истребителем.

Подготовка к пуску мишени ВР-3 «Рейс».

И вот наступило 2 июля 1996 года. Время проведения эксперимента — с 15:00 до 16:00. Для нас этот опыт был первым — мы не видели, как запускаются ВР-3 «Рейс», как они летают и как садятся. Хотя командир эскадрильи полковник Кононов В. В. сказал, что все будет нормально и не надо волноваться. В 14:00 объявлена часовая готовность, еще раз проверена готовность ЗРВ, РТВ, ИА. Техника и личный состав боевых расчетов готов к работе. В 15:00 объявлена пятиминутная готовность, доклад командира эскадрильи полковника Кононова В. В.: «Рейс» вышел на режим «Готов к старту». Вдруг доклад с аэродрома Кировское: отказ истребителя, предназначенного для подхвата и сопровождения мишени. Что делать? Дать отбой запуска «Рейса»? Следующий запуск будет только минимум через 30 минут, а нам по плану нужно запустить хотя бы две мишени. Закрытие воздуха и моря — всего один час, а когда будет готов истребитель — неизвестно. Что, полтора года тяжелейшей работы выбросить псу под хвост? Что делать?

Посмотрел на расчет. Все опустили головы. Решение надо принимать в течение нескольких секунд. Даю команду полковнику Кононову на старт мишеней. Мишень пошла в сторону моря, все внимание на экран, на КПЦ тишина, слышно, как тикают часы на выносном индикаторе. Дальность 50, дальность 60, дальность 70, где же разворот? Дальность 75 — ну все, думаю, п-ец, приплыли. Вдруг по ГГС спокойный голос полковника Кононова: «„Рейс“ на левом развороте». На экранах мы этого не видим, отметка идет еще прямо. Тут доклад оператора РЛС: «Цель на развороте, высота 800». Все вздохнули с облегчением. Мишень прошла по программе над стартовыми позициями и села в заданном районе. Доклад командиров дивизионов: «Цель сопровождали устойчиво, обстреляна в зоне поражения в электронном выстреле, все нормально».

Даю команду «пятиминутная готовность» для запуска второй мишени. Тут же поступает доклад с Кировского о том, что истребитель к вылету готов, через несколько секунд взлет. Через минуту доклад: «Истребитель над точкой». Даю команду старт мишени. После взлета мишени истребитель совершил «подхват» и пошел вслед с превышением не больше 100 метров.

Мишень прошла по своей программе вместе с истребителем. Сопровождалась всеми средствами разведки по всей траектории полета, без провалов. На выбранном курсе была обнаружена и взята на сопровождение обоими зенитно-ракетными дивизионами, а затем спустилась на парашюте в заданном районе. Дал команду: «Готовность 3» всем средствам, участвующим в данном эксперименте. Готовить две мишени к завтрашней реальной работе с боевыми пусками. Готовность к боевой работе ЧФ, РТВ, авиации, ЗРВ 3 июля 1996 года к 10:00. ЗРК С-125 зарядить на ПУ две ракеты.

Я доложил командующему о результатах эксперимента с пусками мишеней и готовности к боевой работе на завтрашний день к 10:00. Морской район и воздушное пространство закроют 3 июля 1996 года с 11:00 до 12:00. Командующий сказал, что завтра вылетает на аэродром Кировское с группой офицеров. Об отказе истребителя я не докладывал, подумал, что с техникой все бывает. Это я позже понял, после боевых стрельб ВВС весной 1997 года, почему не взлетел истребитель. На этом я остановлюсь в дальнейшем.

Итак, четверг, 3 июля 1996 года. Все расчеты находятся на рабочих местах, проверяют технику, связисты тестируют связь со всеми абонентами. В 9:30 прибыл командующий с группой офицеров — их прилетело столько, что трудно понять, как они только поместились в самолет. Он даже привез с собой двух будущих командиров корпусов, которые учились в университете (марксизма-ленинизма, т. е. Вооруженных Сил Украины). Один из них может и выполнял боевые стрельбы на полигоне ПВО сухопутных войск СССР, а второй, который планировался на одесский корпус, вообще не видел пуски боевых ракет, так как был из других войск.

Командующий зашел на КПЦ, остальных отправил на смотровую площадку, чтобы не мешали боевому расчету. В 10:00 объявляю часовую готовность, пошли доклады о готовности к боевой работе, о закрытии морского района, роты с батальонами РТВ включены и производят обзор воздушного пространства.

Вертолет ВВС пошел на облет сектора стрельбы. Командир эскадрильи ВР-3 докладывает, что два «Рейса» готовы к запуску на пусковых столах. С дивизионов С-300 ПС и С-125 доклад: «Контроль функционирования проведен, ЗРК боеготовы, расчеты к боевой работе готовы». Командующий ушел на смотровую площадку.

Волнение неимоверное. Шутка ли, пять лет зенитно-ракетные войска не выполняли боевые стрельбы. Вдобавок, впервые будем выполнять экспериментальные боевые стрельбы на территории Украины, да еще впервые по самолету-разведчику с отражающей поверхностью 0,03 м2, почти радиолокационно не наблюдаемому.

Хорошо, что вчера провели тренировку по обнаружению и сопровождению мишени. Стараюсь успокоить расчеты, что все идет нормально и по плану. Поступил доклад от экипажа вертолета, что сектор стрельбы чист.

В 11:00 объявляю готовность «5 минут». Доклад полковника Кононова: «„Рейс“ к старту готов». Даю команду «Старт мишени». Первая пошла. Через несколько секунд появилась отметка на РЛС и пошла информация на планшет воздушной обстановки от трех источников информации РТВ.

На дальности 80 км мишень развернулась и легла на боевой курс. На 60 км доклад командира С-300: «Есть цель, есть захват, цель сопровождаю». На 30 км аналогичный доклад командира С-125. Заранее договорились, что по первой мишени стреляет С-125, а по второй С-300.

Поступает доклад от С-300, что цель в зоне поражения. Через несколько секунд такой же от С-125. Я поворачиваюсь к боевому расчету КПЦ и говорю: «У нас командующий трехсотчик, пусть трехсотка первая и стреляет». Даю команду С-300, пуск разрешаю, С-125 запрет пуска. Сразу же вертикальный старт трехсотой ракеты, дальность 27 км, ложится на курс и пошла навстречу мишени, встреча на дальности 22 км. Доклад командира С-300: «Цель уничтожена, расход одна».

Даю команду на старт второй мишени. Она пошла по той же программе, высота 400 м. Ставлю задачу: С-125, работает по цели, С-300 на подстраховке. Командир С-125 докладывает: «Есть цель, дальность 25 км, ракеты на подготовку, дальность 18, дальность 16, пуск первой, пуск второй, есть захват, наведение устойчивое, подрыв первой, подрыв второй, цель уничтожена, дальность 11,8 км».

Наверху на смотровой площадке слышу шум, крики восторга и поздравления друг друга. По громкоговорящей связи дал команду выключить матчасть, перейти к повседневной жизни. Поблагодарил всех за боевую работу.

Вручение хрустального меча.

Так прошли первые за историю независимой Украины боевые стрельбы зенитными ракетными войсками. Дивизионом С-300 ПС Феодосийской бригады командовал подполковник Вишневский В. А., дивизионом С-125 Евпаторийской бригады — майор Кузьмин И. И. Старшие технические руководители: полковник Яцкевич В. М. у ЗРК С-300 ПС и полковник Паршин А. П. у ЗРК-С-125.

Дата 3 июля вошла в историю наших войск ПВО. Указом Президента был установлен праздник Войск ПВО Украины, который отмечается ежегодно в первое воскресенье июля.

Правда, в 2007 году этот праздник «Войск ПВО Украины» отменили. Это как надо ненавидеть свои Вооруженные Силы? Ни в одной стране СНГ этот праздник не отменили, хотя везде войска были реформированы. Главное, что изъяли из обращения название ПВО, затем развалили и сами войска, а с началом боевых действий были почти уничтожены до 80 % самолетов ВВС. Осталось только новое название войск воздушной обороны (ВО). Как говорили «великие начальники»: мы не знали, что на Донбассе в районе боевых действий, оказывается, есть противовоздушная оборона.

Я же хочу выразить огромное уважение тем офицерам, которые провели большой объем работы по организации и проведению первых украинских боевых стрельб. Не побоявшись взять на себя большую ответственность: офицер управления ЗРВ полковник Лунев А. Р., полковник Яцкевич В. М, полковник Соболев Д., полковник Чуклин Л. П., офицер РТВ полковник Демченко С. В., офицеры управления связи полковник Стеценко В. М. и полковник Бакланов А. В. Честь им и хвала!

Плановые боевые стрельбы

В октябре 1996 года решением Министра обороны генерала армии Кузьмук А. И. и командующего ВПВО генерал-лейтенанта Стеценко А. А. были спланированы плановые тактические учения с боевой стрельбой на 813 АП м. «Чауда». В план включили ракетные войска и части ПВО Сухопутных Войск. Обеспечивали ТУ ВВС и ЧФ.

Осенью на полигоне оборудовали позиции для двух дивизионов С-300 ПС, двух С-300 В1, двух БУК-M1, одного С-75В, двух С-125 М, двух ЗРК «Оса» и две позиции под ЗРК «Круг». Таким образом, одновременно выполняли боевые стрельбы одиннадцать зенитных ракетных дивизионов войск ПВО, две батареи «Оса», ПВО Сухопутных Войск и две бригады РВ и А. Рабочих недель спланировано две. То есть, всего за осенние ТУ с ВС отстрелялись двадцать шесть зенитно-ракетных подразделений. Это уже те дивизионы и батареи, которые получили реальный боевой опыт по отражению удара воздушного противника. На второй неделе (в четверг) на ТУ с БУ присутствовал МО генерал армии Кузьмук А. И., его заместители и командующие видами ВС.

Главное, что показали первые плановые стрельбы, — это низкая техническая подготовка офицерского состава. Редко какой дивизион мог подготовить технику к стрельбе своими силами, не говоря уже о соблюдении установленных сроков. Вся плановая неделя уходила на подготовку техники и, если бы не офицеры службы РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения) бригад, полков и отделов ЗРВ корпусов, 80 % дивизионов не смогли бы выйти на боевые стрельбы из-за неподготовленной и неисправной техники. Но и в этом случае часть дивизионов, батарей, особенно ЗРК С-300В1 и «Бук» так и не смогли выполнить боевые стрельбы по причине неисправной техники. Отсюда и задача для зенитных ракетных войск на 1997 учебный год: повышение технической грамотности личного состава.

На полигоне был интересный случай. Когда перешли на полковые бригадные стрельбы, мы, офицеры управления ЗРВ, которые исполняли обязанности старших технических руководителей в дивизионах, и расчет КПЦ проводили тренировки по-боевому слаживанию. Для нас это тоже было в новинку — выполнение обязанностей функционеров полигона. По команде командира полка ВР-3 «Рейса» запускалась мишенная обстановка, не менее 11–15 мишеней, по подыгрышу с РТВ. Она выдавалась на планшеты воздушной обстановки КПЦ и дивизионов. Я распределял цели по дивизионам, а старшие технические руководители условно их обстреливали.

Причем мы усложнили обстановку: когда мишени ложились на боевой курс и прошло распределение целей на КП полков, бригад, некоторые меняли высоту, а некоторые обгоняли друг друга. Этими тренировками мы добивались, чтобы при любых изменениях характеристик мишеней над ними не терялся контроль.

На первой неделе на учениях были части Львовского корпуса ПВО. На одну из тренировок на КПЦ пришел командир корпуса генерал-лейтенант Ткаченко В. И. и попросил разрешения присутствовать на нашей тренировке. До этого мы никого не допускали на тренировки руководящего и обслуживающего состава полигона. Я говорю: «Виктор Иванович, пожалуйста, присутствуйте, никаких проблем».

На тренировке генерал-лейтенант Ткаченко все внимательно записал, поблагодарил, сказал, что ему все ясно. Остальных командиров корпусов я ни на тренировке, да и вообще на КПЦ не видел.

Я к чему веду: Виктор Иванович был на то время одним из самых опытных командиров корпусов ПВО, сам лично выполнял боевые стрельбы в роли офицера наведения (пуска), командира дивизиона, полка, бригады, дивизии. Знает, как готовить войска к ТУ с БС. Стрелял на «Балхаше», «Капустином Яру», «Ашулуке», «Телембе». Прошел огонь, и воду, и медные трубы. Но он знал, что «Чауда» — новый полигон, там новые условия стрельбы и совершенно другие мишени, и поэтому попросился на тренировку. Вот что, называется профессионализмом, которого недостает нашим новым начальникам, итог руководства которых, как говорят боксеры, «на лице».

На базе технического дивизиона С-200 были развернуты технологические потоки по подготовке ракет «Круг», С-75 и С-125.

Награждение именным оружием.

Руководил технической базой по подготовке ракет к стрельбе полковник Баулин Н. В. Оценка за ТУ с БС зенитно-ракетным и техническим дивизионам, выставлялась в соответствии с Курсом стрельб 96. Заполнялись стрельбовые карточки старшими техническими руководителями, подписывалась мною и утверждалась командующим войсками ПВО в 3-х экземплярах.

На следующий, 1997 год дважды провели плановые ТУ с БС на «Чауде» — две недели в апреле и две в октябре. Составили годовой график вывода дивизионов и частей ЗРВ на полигон. В апреле за две рабочие недели отстрелялось 25 дивизионов ЗРВ ПВО и ПВО сухопутных войск. Учебные стрельбы обеспечивали ВВС. За две рабочие недели отстрелялись 25 дивизионов. На этом этапе мы закончили проводить дивизионные стрельбы. В октябре перешли на полковые и бригадные учения, то есть на полигон выезжали части ЗРВ и ПВО Сухопутных войск в составе не менее двух дивизионов с командным пунктом (КП).

Мариинский дворец, г. Киев.

Таким образом, заканчивая 1997-ой учебный год, мы имели 100 % ЗРДн, с которыми провели ТУ с БС, за исключением ЗРДн С-200В.

Одну из немаловажных проблем, который мы, в отличие от полигонов Советского Союза, решили — это размещение личного и офицерского состава. Для этого использовались две двухэтажные казармы Феодосийской бригады, там же в столовой было организовано питание личного состава.

Расстояние от стартовых позиций до группы дивизионов составляло 8-10 км. Расчеты на полигон прибывали пассажирскими поездами или своим автотранспортом. Эшелоном прибывали только те части, которые выполняли боевые стрельбы со своей техникой. Таким образом, мы освободились от развертывания палаточных городков, полевых кухонь и столовых, благодаря чему уменьшили количество личного состава на ТУ с БС почти в два раза, — были задействованы только боевые расчеты. В советское время, о таком в войсках ПВО можно было только мечтать.

Учения с несколькими видами ВС

Осенние ТУ с БС 1997 года была спланированы на конец октября. Как обычно управлением зрв ПВО отрабатывался план учений, в который входила карта боевых стрельб, пояснительная записка и приложения, которые согласовывался с командующими видов ВС, заместителями МО, подписывался начальником Генерального штаба и утверждался Министром обороны. Но в конце августа Командующий ВПВО довел до войск, что на ТУ с БС 24 октября 1997 года (резерв — 25 октября), будет присутствовать Верховный Главнокомандующий, Президент Украины Л. Д. Кучма. И почему-то ставит задачу по подготовке к учениям не начальнику штаба или оперативного управления, а мне.

Полигон «Чауда», пуски ракет ЗРК С-300В.

Полигон «Чауда», пуски ракет ЗРК С-300ПС.

Полигон «Чауда», пуски ракет ЗРК «Бук».

Полигон «Чауда», пуски ракет ЗРК «Оса».

Я пошел в главное оперативное управление Генерального штаба, к заместителю начальника ГОУ. Спрашиваю, что у вас есть по ТУ с БС, на которых будет присутствовать президент? Открывает альбом с оперативными «заходами», говорит, что в конце октября запланированы ТУ с БС. В графе стоит по «отдельному плану». Спрашиваю, где этот отдельный план? Он отвечает: «Так это же вы должны его отработать». Нормально, говорю, участвуют сухопутные войска, ВВС, ПВО и ВМС, все виды. Так кто должен отрабатывать план, мы или ГОУ? Ответил, не знаю, я никаких задач не получал. Я пришел к командующему, доложил обстановку. Он говорит: «Вот видишь, какие люди. Придется нам отрабатывать!»

Я говорю, так поставьте задачу начальнику штаба: пусть операторы отрабатывают план учений на ТВД в составе всех видов ВС. Тот отвечает: «Нема кому». Кроме Каминского там никто ничего не знает, ваше управление занималось этим, так вы и «відпрацьовуйте». Нормально, думаю, целое управление операторов, которые предназначены для этого, отработать не может. А поручают нам — офицерам, у которых совсем другие задачи и обязанности. Постоял, побурчал и пошел выполнять.

Мы еще раз согласовали с командованиями видов ВС, какие силы и средства будут задействованы на учениях, в связи с изменением количества войск. От сухопутных войск — две ракетные бригады оперативно-тактических ракет (ОТР), по одному дивизиону от каждой бригады, реактивно-артиллерийский полк в составе одного дивизиона (реадн), зенитно-ракетный полк «Оса» в составе двух батарей. От ВВС, кроме восьми самолетов, обеспечивающих учебные стрельбы, впервые будет выполнять боевые стрельбы по мишени МП-6 истребительно-авиационный полк. От войск ПВО — две зенитно-ракетных бригады (зрбр) С-300ПС и С-300В1, по два дивизиона в каждой, зрбр «Круг» в составе двух дивизионов, бригада «Бук» в составе двух дивизионов, полк С-125 в составе двух дивизионов, полк «Куб» в составе двух батарей, один С-75В.

Радиотехническая бригада в составе двух батальонов и двух рот, отдельный батальон радиоэлектронной борьбы (РЭБ), полк связи, отдельная эскадрилья БПЛА в готовности к запуску 15 мишеней ВР-3. От ВМС, кроме кораблей, — закрытие морского района. В ТУ с БС участвуют фрегат «Сагайдачный» и корвет «Луцк». От МВД — бригады национальной гвардии.

Перечисляю я все это для того, чтобы специалисты могли сделать сравнительную оценку задействованных сил и средств на ТУ с БС в Советском Союзе на «Балхаше» и «Ашулуке» и на полигоне «Чауда» в Украине.

Замысел и план тактических учений был следующим: противник «зеленые» при развязывании конфликта проводит воздушно-космическую операцию с нанесением удара с южного направления по объектам и войскам «синих». Под прикрытием ВКС проводится морская операция с последующей высадкой десанта на территории «синих». «Синие» проводят оборонительную операцию с нанесением удара по боевым порядкам противника.

Первые наносят удар оперативно-тактические ракеты (Р-300, дальность 120–180 км) и залповым огнем реактивных снарядов «Смерч» (дальность 40 км), с последующим вводом в бой истребительной авиации на дальних подступах к обороняемым объектам. По прорвавшемуся противнику наносят удар зенитные ракетные войска и части ПВО Сухопутных войск. Уничтожают как воздушного, так и надводного противника и завершают разгром «зеленых» ВМС, которые должны не допустить высадку десанта противника.

Вот такой вкратце тактический фон совместных видовых учений ВСУ. До октября на полигоне дооборудовали стартовые позиции в инженерном отношении. Оборудовали центральный командный пункт с бункером для Президента, Министра обороны и командующих видами ВС. К этому времени в городке возле КПЦ построили двухэтажный учебный корпус с классами для приема зачетов у личного состава по тактической, технической и ракетно-стрелковой подготовке, с кабинетами и смотровой площадкой. О дороге, которая идет от бетонки до КПЦ, и говорить не приходится — выровняли грейдером и укатали.

Учения начались по плану, все войска прибыли и развернулись в установленные сроки. Бригада национальной гвардии блокировала весь позиционный район от Керчи до Феодосии, на всех перекрестках выставили блокпосты с БТРами и отрабатывали все элементы по плану ТУ.

Генеральный штаб издал директиву про подготовку и проведение боевых стрельб. В ней были перечислены войска, которые привлекаются к учениям, и, самое главное, назначен руководитель учений — первый заместитель МО и его заместители, все командующие видами ВС. В последующем на все ТУ с БС руководители учений назначались Директивой МО. Ими могли быть или начальник Генштаба, или первый заместитель МО, или Командующий ПВО. Кстати, из всех в последующем назначенных руководителей учений с БС по одной тренировке провели генерал-полковник Шкидченко В. П. и генерал-полковник Бежан И. В. Я не знаю, кто как относится к начальнику Генштаба генерал-полковнику Затынайко А. И, но будучи назначенным руководителем ТУ с БС провел три тренировки. При этом был такой случай. Прилетев на последнюю тренировку на аэродром «Кировское», позвонил мне и спросил, где я нахожусь. Я, в это время находился в «Кировском» на постановке задач авиации на ТУ. Он сказал, хорошо, оставайся там, я тебе оставляю вертолет, а мы все на машинах доберемся на полигон «Чауда». Так, что пока они прибыли, пока он заслушал на своем КП «Бункер» старших от видов ВС, я приехал на КПЦ, доложил о готовности к тренировке всех войск, задействованных на тактических учениях. И тренировку он проводил, начиная с объявления часовой готовности, облетом сектора стрельбы, с подыгрышем всей воздушной и мишенной обстановки и отображением ее на планшетах, начиная от КПЦ, заканчивая командными пунктами батарей. Прогонялась вся программа ТУ с БС с докладами командиров всех степеней, об имитированных пусков и их результатов, заканчивая ВМС. Затем он делал краткий разбор и постановку задач. Таких тренировок ни один руководитель учений в течение шести лет не делал. Это я просто констатирую факты.

Боевые стрельбы на полигоне «Чауда» 24 октября 1997 года с участием Верховного Главнокомандующего Украины прошли по плану, за исключением одного небольшого нюанса. Когда отработали ракетные войска и артиллерия, в бой должна была вступить истребительная авиация. Но вместо постановщика мишени МП-6 в воздухе появилась одна пара истребителей, потом вторая, и начали крутить упражнения высшего пилотажа. Один истребитель даже вынырнул из-за обрыва со стороны моря.

В плане учения этого нет, а время идет, скоро пойдут мишени для зенитных ракетных войск. Но, думаю, там возле президента находится командующий ВВС генерал-полковник Антонец В. М., может все это согласовали с Верховным. Я на всякий случай, говорю заместителю командующего ВВС по боевой подготовке генерал-лейтенанту Волошенко А. А.: «Сан Саныч, мы можем не уложиться по времени». Он отвечает, что все будет нормально. У него была с собой рация, по которой он поддерживал связь с штурманами и летчиками.

После выполнения упражнений высшего пилотажа, появился постановщик мишеней МП-6 АН-26 и сбросил то ли четыре то ли пять мишеней недалеко от берега, на высоте меньше километра. То есть так, чтобы их хорошо было видно из смотрового бункера, где находился Президент, МО и лица, их сопровождающие. Мишень МП-6 представляет собой парашют, на который подвешена магниевая, горящая ярким цветом мина. Мы их называли «фонарями». В воздухе мишень висит около получаса. По ним авиация производит пуски ракет с тепловыми головками самонаведения.

Прием рук. состава ВПВО Украины у Премьер-министра Украины. Генералы: Каденюк Л. К., Каминский В. В., Луценко А. В., Дьяков В. В., Рябец М. С., Торопчин А. Я.

И вот, мишени повисли, горят ярко. Появляется первая пара истребителей, выходят на боевой курс, выпускают по две ракеты каждый — те пошли вправо, влево, вниз, и ни одна в мишень не попала. За первой парой выходит вторая, все их ракеты летят вниз, потом следующая пара — тот же результат. Из всех пусков эскадрильи только одна ракета попала в мишень. По громкоговорящей связи Командующий ПВО у меня запрашивает: «Куда летят ракеты? Отсюда создается впечатление, что они падают на стартовые позиции дивизионов». Да нет, они падают за обрыв берега в море.

Отстрелялась авиация, по плану запуск мишеней для зенитных ракетных войск. Мишени легли на боевой курс, началась стрельба зенитных ракетных дивизионов. Но, как оказалось, после такой «супер удачной» стрельбы авиации Президент хотел прекратить учения. А я ведь не слышу, о чем говорят на пункте управления, где находится руководство страны. Мне потом Главком ПВО рассказал, что когда начали стрелять ЗРВ, Президент спросил: «Кто разрешил?» Главком отвечает, что это уже работает ПВО.

Дальше все уже пошло по плану, закончились учения боевой работой ВМС. Затем президент провел короткий разбор учений. Главкому ВВС он сказал: «Что вы мне хотели показать? Устроили воздушное шоу — здесь не шоу, а тактические учения с боевой стрельбой».

После этого я понял, почему в июле 1996-го произошел отказ истребителя, который должен был уничтожить мишень ВР-3, если она не выполнит программу полета. Оказывается, в ВВС не было ни одного подготовленного экипажа, который смог бы сбить «Рейс». Это показали сегодняшние учения: если даже по «фонарям» не попадают, то что говорить про самолет-разведчик ВР-3. В авиации никто не захотел брать на себя ответственность, поэтому объявили отказ истребителя.

Самые масштабные учения и оценка будущего противника

Итак, за 1996–1997 годы 100 % зенитно-ракетных дивизионов провели ТУ с БС. Результаты учений показали уровень подготовки всех видов ВС и те моменты, на которые надо обратить серьезное внимание при подготовке войск. Начиная с 1998 года, ТУ с БС проводили только осенью, по две рабочие недели.

В 1998 году мы стали готовить войска к ведению маневренного боя. Выглядело это так: прибыв на полигон, полк или бригада занимают боевые позиции и выполняют все элементы типовой недели. После учебных стрельб по команде старшего технического руководителя происходит свертывание ЗРК, марш колонной, выход на огневую позицию, развертывание ЗРК, приведение в боеготовое состояние и выполнение боевых стрельб. После стрельбы опять свертывание и совершение марша на другую позицию, то есть уход из-под удара противника по засветившейся позиции. Свертывание, совершение марша, развертывание и боевая готовность к стрельбе, все рассчитывалось по нормативам на оценку «удовлетворительно». Время запуска мишеней для каждой части брался с таким расчетом, что если дивизион укладывался в нормативы, то на момент включения и приведения в готовность к ведению огня мишени были на удалении рубежа целераспределения, и оценка за совершение маневра ставилась «отлично». Если в момент включения мишени находятся на рубеже целеуказания — оценка «хорошо», а если уже в зоне пуска — «удовлетворительно». А когда развернулись, и цели в зоне поражения, здесь уже не только за маневр, но и за стрельбу можно получить «неуд».

Вот, что такое маневренные боевые действия. К этому войска готовились на месте постоянной дислокации в течении учебного года, а результат этой подготовки показывал полигон. Правда, на подготовке войск сильно сказывалась нехватка материально-технических средств, особенно горюче-смазочных материалов. Потому, пришлось перейти от выполнения стрельб весна-осень, на только осенние.

В начале 1999 года меня назначили заместителем Командующего Войск ПВО по боевой подготовке и военно-учебным заведениям. А завершился этот год широкомасштабными учениями «Дуэль-99» всех видов Вооруженных Сил на полигоне «Чауда» с применением оперативно-тактических ракет Р-300 и «Точка У», всех видов зенитно-ракетных систем- от большой дальности С-200В до ЗРК «Стрела-10» и ПЗРК.

К учениям была привлечена истребительная и штурмовая авиация, ударная техника и вооружение Сухопутных войск, кораблей ВМС для высадки морского десанта. Все мероприятия сопровождались боевыми стрельбами. Впервые к ним привлекли ЗРК дальнего действия С-200В, а также стрельба по морской мишени ЗРК С-300П, до этого стрельбы вели только ЗРК С-75 и С-125. Также впервые на этих учениях выполнила боевую задачу штурмовая авиация. Для этого были развернуты три ложные позиции С-75, один из ЗРК работал на излучение. Задачей летчиков было выявить, какой из трех комплексов работающий, и уничтожить его. Для этого они, правда, развернули вблизи ложных комплексов пункт наведения авиации. Я, по этому поводу пошутил, сказал заместителю командующего ВВС по боевой подготовке генерал-лейтенанту Волошенко: «Сан Саныч, ты всегда в тылу противника будешь разворачивать пункт наведения (ПН), чтобы уничтожить объект?».

Хотел ночью, перед стрельбой, поменять позицию комплекса, работающего на излучение. Ладно, думаю, не буду подводить коллег. После окончания учений полетели на вертолете посмотреть результаты работы штурмовой авиации. В работающий на излучение ЗРК С-75 в антенне была дырка величиной с кулак, и все. Комиссия от авиации констатирует: попадание есть, задача выполнена. На что я ответил, что ту дырку заклею бумагой, и комплекс будет прекрасно работать дальше безо всяких ремонтов.

Я, почему на этом останавливаюсь. В 2000 году мы делегацией во главе с МО были на боевых стрельбах в РФ на «Ашулуке». Там тоже показали боевую работу штурмовиков. Пара работала по позициям ЗРК, расположенных в бетонных укрытиях, наверху была только кабина «П», да и та обвалована. Так все эти укрытия взлетали вверх до 100 м и разваливались на куски. В результате удара штурмовиков на бывшей позиции оставались одни ямы. И я не думаю, что они рядом с позицией ЗРК разворачивали ПН.

Так что, для нашей авиации камнем преткновения было выявить, подавить и преодолеть ПВО противника, этим в ВВС, а затем в силах ВО, никто не занимался. Поэтому не удивителен плачевный результат боевых действий авиации, который мы увидели в 2014–2015 годах на Донбассе.

Но вернемся к учениям «Дуэль-99». За масштабами и значением это были наибольшие учения с применением боевой техники и вооружения всех видов Вооруженных Сил за годы независимости. На них присутствовали шесть министров обороны стран СНГ во главе с маршалом РФ И. Д. Сергеевым, и представители еще девяти иностранных государств. По окончанию учений маршал РФ Сергеев сказал: «Смотрите, как нас пацаны учат». Такую оценку нашего труда с 1996 по 1999 год дал будущий наш противник. Это дорого стоит.

По итогам 1998–1999 учебного года коллегия, МОУ определила Войска ПВО, лучшим видом Вооруженных Сил Украины.

На 2000 учебный год в войска с организационно-методическими указаниями была отправлена Директива Главнокомандующего Войсками ПВО о том, что войска переходят к выполнению тактических учений с боевой стрельбой в составе корпусов ПВО. Таким образом, с 2000 года мы прошли с полковых и бригадных стрельб на корпусные. Для этого на полигоне «Чауда» оборудовали позицию для командного пункта корпуса ПВО.

Первому выполнять боевые стрельбы был определен Львовский корпус ПВО во главе с генерал-майором Климовым С. Б. Я понимал, что командиру корпуса будет тяжело подготовиться к ТУ с БС и выполнить их. Во-первых, для него самого это были первые стрельбы. Во-вторых, нужно было обратить серьезное внимание на подготовку техники и вооружения к стрельбе.

Я ему помочь в этом не мог. Это раньше, в качестве начальника ЗРВ, я контролировал состояние техники и ее подготовку к боевому применению. Для этого у меня был отдел инженерно-ракетной службы с лучшими специалистами по всем видам ЗРК, а также отдел боевой подготовки и боевого применения и отдел АСУ. Сейчас же в управлении боевой подготовки ВПВО имелось лишь два отдела — боевой подготовки, в котором было по одному офицеру по каждому роду войск, и отдел образования. Если я бы и хотел контролировать подготовку войск и техники, у меня просто физически не было кем. Да и не мое это дело. Я ему сказал, что ЗРВ тебе тоже не поможет. Там новый начальник, который сам ничего не знает, да и после его прихода половина офицеров, наиболее грамотных ушла в другие управления.

Так что ни на кого не надейся, рассчитывай только на свои силы. Как ни тяжело было, благодаря опытным и подготовленным командирам полков смог выполнить поставленную боевую задачу. Надо отдать должное, у него и кадры были хорошо подобраны. Заместитель командира корпуса по вооружению генерал-майор Галушка Ю. И. знал все комплексы, стоящие на вооружении корпуса, и мог грамотно организовать их эксплуатацию. Очень ответственным был начальник ЗРВ корпуса полковник Мудраков В. В., да и все командиры дивизионов были на своих местах. Во всяком случае, у него не назначали командира роты РТВ, командиром группой дивизионов С-200В, как у некоторых.

После Львовского корпуса стрелял Одесский. Там совсем другая картина: часть ЗРК так и не смогли выйти на стрельбу, т. е. в бригаде вместо двух дивизионов боевую стрельбу выполнял один. Как мы видим, все зависит от подобранных и правильно расставленных кадров. Золотые слова, сказанные генералиссимусом «Кадры решают все».

Стоило учить опыт чеченских войн

Летом 2000 года, я в составе делегации во главе с Министром обороны генералом армии Кузьмуком А. И. присутствовал на российских ТУ с БС на полигоне «Ашулук». Там же были делегации от всех стран СНГ, возглавляемые МО. Учения проходили под личным руководством Главнокомандующего ВВС и ПВО генерала армии Корнукова А. М.

Про работу штурмовой авиации, я уже писал. Истребительная авиация работала парами по самолету-мишени ЛА-17 (хоть не по «фонарям»). Зенитно-ракетные войска на тот момент проводили только дивизионные стрельбы. А мы уже отстреляли дивизионные, полковые, бригадные стрельбы и приступили к тактическим учениям с боевой стрельбой в составе корпуса ПВО. Это показатель готовности войск или нет?

Полигон Ашулук, генерал Дьяков В. В., генерал Бижев Э. М., командующий СК ВО генерал Трошев Г. Н., главком ВКС генерал армии Коршунов А. М.

Для меня самым знаменательным событием на этих учениях и осталось в памяти на всю жизнь — это знакомство с командующим Северо-Кавказского военного округа героем России, генерал-полковником Трошевым Геннадием Николаевичем, участником трех войн.

Генерал Трошев Г. Н. планировал и проводил операции в условиях развала Вооруженных Сил, недостатка вооружения, техники и других материальных средств, и везде выходил победителем. Погиб в авиакатастрофе 14 сентября 2008 года. Стал автором трех книг: «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала» (2001), «Чеченский рецидив» (2003) и «Чеченский излом» (2008). По этим книгам можно писать «Боевые уставы»: как применять виды и рода войск в самых сложных условиях. Особенно первая книга, как хрестоматия или учебник ведения операций, сражений и боевых действий в локальных войнах. Вот какой опыт надо было изучать нашим полководцам в 2000-х и готовить войска к таким боевым действиям.

Пообщаться с Геннадием Николаевичем удалось всего около часа, а память осталась на всю жизнь.

Совместные учения с ВС России

Боевые стрельбы 1999 и 2000 года показали, что с каждым годом участие войск в тактических учениях все увеличивается. Это значит, что увеличивается количество боевой техники и вооружения, для которых нужны площадки и стартовые позиции.

Вся площадь 813-го исследовательского авиационного полигона на мысе Чауда ВС Украины была использована почти полностью. Для стрельб штурмовой авиации ВВС по наземным целям мы ложные ЗРК разворачивали уже за территорией 31-го ИЦ МО РФ в районе десантного полигона «Б-1» Черноморского Флота у подножия горы Кончекское на берегу озера Узунларское, а это около 30 км от нашего полигона.

Конечно, лучшего места для полигона, чем территория 31-го ИЦ МО РФ, на территории Украины не найти. С точки зрения мер безопасности, мы уходили за мыс Чауда, который закрывал Феодосию и другие населенные пункты. Сектор стрельбы при этом разворачивался под 120°, то есть в юго-восточную сторону от побережья Крыма. Плюс площадь, а это 10 км х 25 км по прямой, позволяла разместить и оборудовать позиционный район для любого количества техники и вооружения.

И главное — готовая и оборудованная инфраструктура. Полигон оборудован системой энергоснабжения, которая состоит из мощнейшей подстанции с трансформаторами под 1000 КВт. Территория вся отчуждена и отгорожена, что позволяет сохранять секретность, и не дает посторонним лицам проникать на полигон.

На горе Дюрмень был оборудован командный пункт, с прекрасным обзором всей территории полигона и акватории Черного моря.

Стационарная система связи со всеми измерительными центрами. Хороший служебный и жилой фонд: двухэтажное здание штаба, четырехэтажная гостиница для офицерского состава, четыре сборно-щитовые казармы на 100 человек каждая, с электричеством, водой и канализацией. Правда, все это не эксплуатируется и потихоньку приходит в негодное состояние, но все можно отремонтировать, не вкладывая больших средств. Опыт есть, если мы в 2001 году за три месяца построили здание КПЦ в два этажа с учебным классом и кабинетом МО.

Но для этого, о чем я говорил еще в 1995 году, нужен межправительственный военный договор Украины и России о совместном использовании 31-го ИЦ МО РФ. Или разрывать договор об аренде территории Украины, благо этот центр никакого отношения к Черноморскому флоту не имеет, и создавать там государственный полигон МО Украины. Такой подход свидетельствовал бы о государственном подходе к управлению ВС и к безопасности страны в целом.

Можно было бы отработать и принять руководящий документ (закон Украины или постановление Кабинета Министров Украины) о порядке создания и использования государственного полигона. В котором определялись задачи Министерством и ведомством по обеспечению безопасности (зоны закрытия воздушных и морских районов), сухопутная территория полигона и их согласование с соседними странами при выполнении стрельб всеми видами ВС и другими ведомствами Украины. Определить государственный орган, который отрабатывал бы единые взгляды на организацию работы всех государственных полигонов в вопросах боевой подготовки войск, в испытании новой техники, проведении работ по продлению эксплуатационных сроков вооружения и военной техники.

При такой постановке вопроса мы бы решили многие проблемы. Для проведения боевых стрельб использовалась бы техника полигона, а не штатная техника боевых частей, которую невозможно оборудовать внутристанционной контрольно-записывающей аппаратурой. К выполнению обязанностей технических (старших технических) руководителей привлекались бы штатный, то есть сертифицированный инструкторский состав полигона, а не офицеры главных командований видов ВС и преподаватели военно-учебных заведений, да и тех приходилось заменять (командировки, болезнь, увольнение).

Проблема была и с контрольно-измерительным обеспечением. На ЗРК отсутствовала внутренняя контрольно-записывающая аппаратура, а станции внешне траекторных измерений морально устарели. Да и расчеты ВВС не натренированы, не могли обеспечить измерение трасс полета мишеней и ракет. Отсутствие штатного полигона не давало возможности планомерно создавать и наращивать материальную базу.

Очень большой проблемой было поддержание вооружения и военной техники в боевом состоянии и обеспечение ее технической надежности не только на полигоне, но и на местах постоянной дислокации. Отсутствовал капитальный ремонт техники, ее модернизация, работы по продлению сроков эксплуатации, отсутствовал ЗИП. Было ограниченное финансирование и обеспечение материальными ресурсами (ГСМ, электроэнергия). Из-за всего этого было невозможно в полном объеме проводить ни плановое техническое обслуживание, ни подготовку боевых расчетов.

Не говорю уже о том, что отсутствовала научная база о создании государственных полигонов, на которых используются все типы ракет ВСУ, а также научное сопровождение и анализ результатов боевых стрельб. Некому было проводить разработки современных мишенных комплексов, адаптировать их к условиям конкретного полигона. В качестве единственной мишени мы использовали тот самый беспилотный самолет-разведчик ВР-3 «Рейс».

Так и получилось, что проведения боевых стрельб, как высшей формой подготовки войск, было инициировано главным командованием Войск ПВО Украины, нами же была проведена разработка руководящих документов на ТУ с БС. А процесс подготовки боевых стрельб Войск ПВО был использован другими видами Вооруженных Сил Украины для стрельб своих средств на уже подготовленной базе.

При таких вот ограниченных возможностях МО Украины, его заместители, командующие видами ВС Украины, изыскивали возможности для проведения тактических учений с боевой стрельбой видов ВС. С помощью которых, не только поддерживали на должном уровне боевую готовность войск, но и усовершенствовали способность ВС к выполнению боевой задачи по отражению агрессии противника.

В июле 2000 года вместо генерал-полковника Стеценко А. А. был назначен новый Главнокомандующий войсками ПВО Украины генерал-полковник Ткачев Владимир Васильевич.

2001 год начался с отработки юридических и исполнительных документов по совместному использованию полигонов и испытательных центров Украины и Российской Федерации на побережье Черного моря (мыс Чауда и мыс Опук). Подписанный 19 января 2001 года в Киеве МО Украины и МО РФ, Протокол консультаций между Министерствами обороны Украины и РФ про организацию использования испытательных центров и полигонов для проведения мероприятий боевой подготовки, испытания техники и вооружения. Предусматривалось, что морской десантный полигон (Б-1, гора Опук), объекты 31-го испытательного центра МО РФ на территории Украины и 813-й испытательный авиационный полигон (м. Чауда) ВСУ могут использоваться совместно.

Для исполнения договоренности 16–17 мая прошли предварительные консультации экспертов ВС двух государств. По результатам работы был отработан протокол про совместную разработку проекта Соглашения по использованию морского десантного полигона на горе Опук и объектов 31-го ИЦ в интересах ВСУ, и про использование 813-го полигона в интересах Черноморского флота РФ.

Проект соглашения отправлен для согласования в Кабмин Украины и правительство РФ, соответственно к протоколу консультаций между МО Украины и МО РФ от 19 января 2001 года.

На основании материалов рекогносцировки полигонов Украины и РФ, и доклада Командующего ВПВО Украины 26 февраля Министром обороны Украины принято решение о проведении в 2001 ТУ с БС в 31-м ИЦ МО РФ. Генеральным штабом издана и подписана МО директива от 8.05.2001 «Про подготовку и проведение экспериментальных боевых стрельб в 31-го ИЦ Черноморского Флота Российской Федерации».

В период с 25 мая по 6 июня была проведена повторная рекогносцировка 31-го ИЦ МО РФ и ее результаты доложены командующим ЧФ РФ и ВПВО Украины.

Я не перечисляю всех руководящих документов, которые были отработаны, — это заняло бы несколько страниц, но все директивы, приказы, планы были отработаны в двух экземплярах. Один для ВС Украины, второй — для 31-го ИЦ МО РФ и сил и средств ЧФ РФ.

В совместные ТУ с БС ВСУ и ЧФ РФ были задействованы от войск ПВО страны:

Днепропетровский корпус ПВО в составе:

• Командный пункт.

• ЗРБР (Киев): 1 ЗРДн С-200В, 2 ЗРДн С-300 ПС.

• ЗРП (Запорожье): 2 ЗРДн С-125.

• ЗРП (Днепродзерджинск): 2 ЗРДн С-300 ПС.

• ЗРБР (Теребовля): 2 ЗРДн «Бук».

• ЗРП (Мукачево): 2 батареи «Куб».

• Радиотехнический батальон (Васильков).

• Отдельный батальон РЭБ (Коломыя).

От истребительной авиации ПВО:

• Истребительно-авиационное крыло (Васильков) два звена МИГ-29 (8 самолетов).

От ПВО Сухопутных Войск: ЗРП (Хмельницкий) и ЗРП (Белая Церковь), по две батареи «Оса» в каждом.

От ракетных войск и артиллерии Сухопутных Войск — бригада оперативно-тактических ракет (Хмельницкий).

• Реактивная бригада «Смерч» (Запорожье).

От ВМС Украины — корабельная группа в составе фрегата «Сагайдачный» и корвета «Луцк».

От ЧФ РФ — одна батарея зенитно-ракетного полка «Оса» береговых войск и сторожевой корабль «Пытливый».

Участие в боевых испытаниях ракетного крейсера «Москва», 2001 г.

Авиация ВВС Украины лишь обеспечивала учебные стрельбы, а сама в них не участвовала (чтобы не позориться?). Кроме того, для закрытия морского района задействовали корабли ВМС Украины.

Контроль воздушного пространства осуществляли украинские радиотехнический батальон (Керчь) и три радиотехнические роты (Меганом, Феодосия, Дюрмень).

Кроме того, участвовали полк и бригада связи (Киев, Днепропетровск) и эскадрилья БИЛА ВР-3 «Рейс».

Для всех боевых средств ВСУ и ЧФ РФ была создана единая мишенная обстановка в количестве 12 беспилотных самолетов «Рейс», 8 мишеней МП-6 и одной морской мишени.

Управление боевыми действиями по отражению удара противника велись из командного пункта корпуса ПВО Украины всеми силами и средствами ВС Украины и РФ.

21 сентября 2001 года по приглашению Командующего ЧФ адмирала Комоедова В. П., я с Главкомом ВМС Украины адмиралом Ежелем М. Б. участвовал в ходовых (боевых) испытаниях гвардейского ракетного крейсера «Москва». В ходе испытаний были проведены боевые стрельбы из всех видов вооружения крейсера, в том числе зенитного ракетного комплекса «Форт-М» — аналога С-300. Было выпущено шесть ракет по надводной цели, визуально все ракеты легли в районе цели. Конечно, для сухопутного офицера участвовать в сбор-походе кораблей ЧФ в составе экипажа гвардейского крейсера «Москва» — незабываемые впечатления. Там же, мы договорились с командующим ЧФ, что они выделят нам морскую мишень, а мы — мишень «Рейс» для стрельбы батареи «Оса», и МП-6 для стрельбы в составе корабельной группы ВМС и сторожевому кораблю «Пытливый».

План ТУ с БС был немного изменен по отношению к предыдущим учениям в связи с участием авиации ПВО и корабельной группы ВМС и ЧФ.

После выполнения учебных стрельб зенитные ракетные войска перемещаются на боевые позиции для отражения удара воздушного противника. В это время, звено МИГ-29 (4 самолета) выполняет стрельбу по мишени ВР-3 «Рейс». После завершения работы авиации, ракетная бригада наносит удар ОТР, за ними выполняют боевые стрельбы ЗРВ по потоку десяти маловысотных воздушных целей и одной морской. После ЗРВ, вступает в бой реактивная бригада «Смерч», затем корабельная группа занимает позиционный район в море и выполняет стрельбы по одной мишени «Рейс», и шести МП-6. Завершают стрельбы два звена МИГ-29 (8 самолетов) по воздушным мишеням МП-6. Активная фаза учений без учета учебных стрельб ЗРВ рассчитана на 2,5 часа.

На учениях присутствовали делегации девяти стран. От Российской Федерации, делегацию ВВС возглавлял Главнокомандующий ВВС генерал армии Корнуков А. М… Делегацию ЧФ возглавлял адмирал флота Комоедов В. П.

4 октября 2001 года в 9:00 была объявлена готовность один час. Начался облет вертолетами Ка-27 сектора стрельбы, доклад кораблей в море о закрытии водного пространства. Техника включалась, проводился контроль функционирования, приходили доклады от всех частей, что техника боеготова, личный состав, не задействованный в боевой работе, в укрытии.

В это время мне на КПЦ со смотровой площадки так называемого «Бункера», поступила команда Командующего ПВО: «Задержка на два часа». То есть боевую работу начать не в 10:00, а в 12:00. По какой причине — я не уточнял. Единственное, попросил не переносить зачетные учебные стрельбы, так как взлет авиации назначен на 9:30 с трех аэродромов (Бельбек, Саки, Кировское). Для наблюдателей они не показательны, да еще и погода была пасмурная с низкими облаками. Так, что зачетные учебные стрельбы прошли по плану с 9:30 до 10:00. До войск довели, что боевая работа сдвигается на два часа.

В 12:00 была запущена первая мишень на высоте 600 м для истребительной авиации, по ней должна была отработать звено МИГ-29 (4 самолета). Когда мишень легла на курс на дальности 50 км, на встречу ей пошла первая пара. Первым произвел пуск двух ракет ведущий авиакрыла полковник Проценко Ю. А., вторым — ведомый командир эскадрильи подполковник Камчатный В. Л. После подрыва ракет мишень продолжала полет. На дальности 40 км по мишени открыла огонь вторая пара истребителей: ведущий командир эскадрильи подполковник Федяков А. В. и заместитель командира эскадрильи майор Проник А. М. И только после пятой и шестой ракеты мишень стала разваливаться, резко пошла вниз на дальности 30 км и упала в море.

Итак, впервые за время существования Советского Союза и СНГ в Украине был сбит самолет разведчик ВР-3 «Рейс» в переднюю полусферу. До этого, все попытки сбить «Рейс» в переднюю полусферу оказывались, неудачными. Последняя стрельба была в 1987 году на полигоне «Балхаш», когда ракета ведомого попала в движок ведущего. Летчик катапультировался. Инцидент произошел из-за неправильного расположения, ведущего и ведомого самолетов по отношению к мишени. После этого случая, вообще перестали стрелять по «Рейсу», тем более в переднюю полусферу. Правда, раньше по этой мишени работали парами, а мы — звеном.

Командующий ВПВО ген. п-к Стеценко А. А., Командующий ВПВО Белоруссии ген. л-т. Скрепцов Ю. А., Министр обороны Украины ген. арм. Кузьмук. А. И.

Что ж, недаром прошли изматывающие тренировки на месте постоянной дислокации в Василькове. Честь и хвала летчикам-истребителям полковнику Проценко Юрию Андреевичу, подполковникам Камчатному Вячеславу Леонидовичу, Федякову Андрею Витальевичу и майору Пронику Анатолию Михайловичу. Они — летчики высокого класса. Есть кому учить молодежь и передавать опыт. Правда, через год их почему-то всех уволили, наградив орденами «Святого Ебукентия» с закруткой на спине. Неужели такие летчики были не нужны ВСУ?

После окончания работы истребительной авиации была отдельно запущена мишень для ЗРК С-200В, высота полета на боевом курсе 2 км. Перед запуском мишени я еще раз уточнил у командира эскадрильи полковника Кононова, какая высота «Рейса». Он доложил, что высота выставлена максимальная — 2 км.

Боевая работа С-200В началась с того, что расчет долго не мог захватить цель, захватили в районе ближней границы зоны поражения. Произвели «пуск», после старта ракеты и отстыковки ускорителей прошел доклад старшего технического — «срыв АС ГСМ», и ракета пошла по наклонной траектории и визуально потерялась за горизонтом на дальности примерно 45–50 км. А мишень эту уничтожил ЗРК С-300 ПС этой же бригады.

Дальше все пошло по плану учений, о котором я сказал выше. Около 13:00 позвонил оперативный дежурный с ЦКП г. Киева и сказал, что в районе Адлера потерпел крушение Ту-154, выполнявший рейс Тель-Авив — Новосибирск.

 

БЫЛ ЛИ СБИТ ТУ-154?

После окончания тактических учений нам дали координаты крушения Ту-154 в Черном море. От полигона, а конкретно от ЗРК С-200В, азимут 160°-175° и дальность 255–260 км. Я не буду описывать, какие и с каких станций комплексов собирались материалы объективного контроля (таблицы, пленки фото и магнитных записей). К вечеру появились первые результаты: ни на одной радиолокационной станции, а я выше перечислял, сколько их, дальше 60–70 км от точки старта отметка ракеты не наблюдалась. При этом в данный отрезок времени, на проявленных пленках были видны отметки от рейсовых самолетов, летящих восточнее и южнее сектора стрельбы, а также дежурная пара истребителей в районе Феодосии.

Вечером я приехал в Приморское в штаб 31-го ИЦ МО РФ посмотреть материалы пяти измерительных пунктов на полигоне. Но меня особенно интересовал измерительный пункт, который стоит на горе Дюрмень на высоте около 70 метров над уровнем моря. Начальник измерительных пунктов сказал, что нужна ночь, чтобы проявить несколько километров пленки, так что раньше утра результатов не ждите. Я там остался до утра.

Утром мне командир доложил, что по проявленным материалам участок наблюдения ЗУР С-200 оптическими средствами измерения 25 км, видеосъемкой 35 км, РЛС — 60 км. Дальше ракету не наблюдали. Схему-карту с результатами работы измерительных комплексов мне выдали через день, подписанную начальником базы контр-адмиралом Костырко Ю. П. Все это я доложил МО и Главкому ВПВО.

Дальнейшее, читатель, вы все знаете. Не имея ни материалов хотя бы предварительного расследования, председатель СНБО РФ господин Рушайло, был назначен председателем комиссии от РФ, как «специалист по ПВО». Хватило одного взгляда на обломки самолета, чтобы определить: это украинская ракета. Что тут поднялось и в прессе, и на телевидении в Украине: обливали грязью всех военных, войска ПВО, особенно его руководство. Больше всего досталось Министру обороны Кузьмуку А. И., хотя он к этому случаю не имел никакого отношения.

Кстати, страны, которые больше всего пострадали от этого крушения, Россия и Израиль, а также другие страны, СМИ меньше грязи лили на Украину и ее ВСУ, чем наши. Появилось множество «экспертов», не имеющих никакого отношения к войскам ПВО, и журналистов, которые давали оценку всем войскам подряд, кто виноват и как это произошло. Особенно этим пользовались так называемые «зеркальные» журналисты. Пользуясь какими-то слухами или информацию брали у тех, кто никогда не был на полигонах, и тем более никогда не проводил пуски ракет, или у непорядочных личностей, которых было предостаточно и в руководстве ВСУ, и в войсках ПВО. «А мы предупреждали» — заявляли те, хотя сами и пальцем не пошевелили для укрепления обороноспособности страны. Шевелили только в одну сторону — где что урвать.

В отличии от них, майоры, подполковники и полковники, прошедшие не один полигон, участвовавшие в боевые действия за рубежом, показали себя достойно, не обливали грязью, и не обвиняя не только друг друга, но и вышестоящее начальство, сохраняя офицерскую честь вплоть до увольнения из Вооруженных Сил. А это были одни из лучших специалистов в войсках ПВО.

Ни в одной стране, где происходили авиакатастрофы по причине поражения ракетами (США, Египте, СССР, России) не обливали так грязью военных, как в Украине. Придумывали, что кто-то подавал команду «Огонь» по самолету. Нет такой команды в ракетных войсках, и никогда не было! Придумали бы команду «Пли», для большей достоверности.

Президент Кучма, как профессиональный ракетчик, пытался что-то сказать в защиту не военных, а Украины. Так его так облили грязью, договорились до того, борзописцы, что Леонид Данилович чуть ли не самолично дал команду на сбитие Ту-154. В связи с такой обстановкой, не дожидаясь даже предварительных результатов расследования, Министр обороны генерал-армии Кузьмук А. И., Главнокомандующий ВПВО генерал-полковник Ткачев В. В. и я написали рапорта на увольнение из Вооруженных Сил Украины.

Но все это эмоции. Давайте рассмотрим конкретику — то, как проходила подготовка техники и вооружения к учениям 4 октября и как велась боевая работа С-200В по мишени ВР-3 «Рейс». Или по самолету Ту-154, как потом нас обвиняли. Причем я сразу же оговорюсь, что не пытаюсь навязать какую-то версию и тем более оправдаться. Буду приводить и опираться только на факты.

В начале 2001-го, за полгода до стрельб, был составлен план подготовки техники и вооружения к ТУ с БС. Утвержденный Командующим ВПВО. В основном эта техника была Одесского корпуса ПВО, на базе которого проводились учения. План составлен в трех экземплярах: один — заместителю командующего ВПВО по вооружению, второй — начальнику ЗРВ ВПВО, третий — командиру Одесского корпуса ПВО. Все это более чем за полгода до стрельбы.

Начиная с летнего периода обучения при подготовке к учениям, меня больше всего волновала не столько подготовка боевых расчетов (для этого есть командиры корпусов со своим аппаратом управления), а подготовка техники к стрельбе. Оказалось, что С-200 в Феодосийской бригаде был неисправен и его не смогли привести своими силами в боеготовое состояние. Заместитель командира корпуса по вооружению и командир бригады приняли решение: в марте сняли этот комплекс с боевого дежурства и свернули под видом подготовки канала к стрельбе. Мол, прибудут боевые расчеты на стрельбу, развернут, устранят неисправности, и все настроят — никуда не денутся. И так — со всей остальной техникой, которая шла из корпуса на стрельбы.

Зная об этом, в августе я стал поднимать этот вопрос на каждом совещании руководящего состава ВПВО. Наконец зам. по вооружению не вытерпел: «Товарищ Дьяков, вы занимайтесь своей боевой подготовкой, а с вооружением мы сами разберемся!» Но все-таки на одном из совещаний был поднят вопрос о состоянии техники и вооружения, задействованных для выполнения боевых стрельб. Причем докладывал не зам. по вооружению — как я потом понял, он, оказывается, не для этого предназначен. Как говорится, не царское это дело — заместителю командующего по вооружению этим самым вооружением заниматься.

У меня бы к нему был бы вопрос по ЗРК С-200В. Он не знал, что ЗРК еще в марте свернут и неисправен. А докладывал заместитель начальника ЗРВ, почему не начальник, всем уже понятно. Начал с С-300ПС. Сам он — бывший командир Криворожского полка, был назначен недавно, и С-300 видел издалека. Вместо того, чтобы доложить, какие ЗРК боеготовы, а какие нет, причины и что нужно сделать. Он понятия не имел, в каком состоянии находится техника, которая будет задействована на полигоне. Его доклад был в таком духе: «Товарищ командующий, на таком-то комплексе в такой-то кабине заменили платы, приводим в боевую готовность». Таким докладом был показан уровень управления ЗРВ ВПВО Украины и его нового начальника. Я не стал задавать вопросы ему, бесполезно. Подумал только, куда мы катимся? Представляю, что было бы, если бы я в роли заместителя начальника зенитных ракетных войск отдельной армии на докладе, к примеру, командующему 8-й ОА генерал-полковнику Лопатину М. А., сказал, что в таком-то комплексе, в такой-то кабине, на такой-то системе поменяли лампу… Так меня на этой должности больше бы не существовало, ни по каким вопросам не заслушивали, и ни на какие вопросы я бы уже не отвечал. Подобные ответы — это уровень заместителя по вооружению дивизиона, а не руководителя управления Главкомата войск ПВО страны.

Еще в начале сентября у меня было желание поменять корпуса ПВО, чтобы первым стрелял Одесский корпус. Раз он так «замечательно» готовил технику к боевой стрельбе в течении года, то так и стреляет. Хотел с этим предложением пойти к главкому. Но войска уже начали выдвижение на полигон, да и это все-таки экспериментальные стрельбы совместно с войсками РФ, есть приказ МО, и менять что-либо уже поздно. Пусть командир Днепропетровского корпуса ПВО скажет большое спасибо командиру Одесского корпуса ПВО, начальнику ЗРВ ВПВО и заместителю главкома по вооружению.

За неделю до 4 октября вся техника на полигоне была развернута. Сам Главнокомандующий мог лицезреть, в каком состоянии был С-200В. Что ему там лепетал заместитель по вооружению — я не стал слушать. Во-первых, Рябец впервые появился на полигоне за все шесть лет проведения стрельб. Я по наивности подумал, что наконец-то новый Главком заставил его выполнить свои обязанности по поддержанию техники и вооружения в боеготовом состоянии, особенно та, которая реально выполняет боевые стрельбы. Но когда я увидел, что возле смотровой площадки, где будут находиться делегации и МО Украины, он развернул прилавки для продажи каких-то насосов, моторов и т. п., которая и близко не относится к технике ПВО. Оказывается, Рябец прибыл на полигон, чтобы что-то продать — так сказать, поддержать Вооруженные Силы Украины в тяжелое время. И для этого возложил на себя «бескорыстно» дополнительные обязанности, не свойственные его штатной должности. Хотел сказать Главкому, что за свою службу я был на всех полигонах Советского Союза (Кап Яр, Балхаш, Ашулук, Телемба) и в зарубежных странах, нигде не видел, чтобы разворачивали прилавки и выставляли на продажу какую-то технику, и никто этого не видел. Оказывается, не нашлось тогда таких «патриотов», которые старались хоть чем-нибудь помочь ВС, не забывая о себе в первую очередь.

На вопрос Главкома «Что будем делать?» я ответил, что если за оставшееся время ЗРК С-200В настроят технику и будут боеготовы, то допустим к стрельбе. Если нет — значит, не будут стрелять. А что еще оставалось делать.

Так что у боевого расчета дивизиона С-200В никакой типовой недели подготовке к стрельбе не было: все оставшееся до четверга время они устраняли неисправности и проводили настройку материальной части. Подробнее о состоянии комплекса, с которым они вышли на стрельбу, могут рассказать командир дивизиона подполковник Венгер Т. Ю. и старший технический руководитель полковник Жилков.

В четверг 4 октября по сигналу «Готовность один час» командиры всех степеней доложили, что на всех площадках вся техника бое-готова. Впоследствии выяснилось, что С-200В вышел на стрельбу ограниченно боеготовым, а из четырех С-300ПС по два в Киевской бригаде и Днепродзержинском полку, из них по одному дивизиону по причине неисправной материальной части не смогли выйти на стрельбу. А это 50 % всех С-300. Факт есть факт.

Вернемся к тому злосчастному С-200В. На стрельбу он вышел с неисправной аппаратурой 5Ц55 в кабине К-9 пункта управления и целераспределения (ПУЦР), аппаратура приема-передачи данных целеуказания с КП бригады (Байкал-1). Из-за отсутствия ПРВ, по какой причине непонятно, отсутствовал режим целеуказания от ПРВ (режим РЦУ). Целеуказание по цели выдавалось с П-18 в грубом ЦУ, то есть считывание по ГГС, азимут, дальность. А учесть, что не было съюстировано РПЦ и П-18, то и это целеуказание выдавалось с ошибкой. Таким образом, из боевой работы исключили кабину К-9 (пункт управления и целераспределения). Командир группы дивизионов не имел никакой информации о воздушной обстановке, сидел себе в кабине К-9, как «мумия».

Все это привело к тому, что дивизион не смог своевременно захватить мишень после разворота на дальности 75–80 км. А что такое грубое целеуказание для С-200, если у него диаграмма луча 1,1°, как иголка в пространстве. Мишень шла на высоте 2 км, дальняя граница зоны поражения на данной высоте — 75 км, т. е. из зоны поражения она вообще не выходила. Цель приближается, начался цейтнот, был включен секторный поиск 20° к 20°. В этот момент возможно попадание в приемное устройство РПЦ отраженного сигнала от Ту-154, летящего на высоте 10 км на дальности 280–300 км под этим же азимутом. Но захватить эту цель С-200В физически не мог.

Почему, сейчас расскажу. Приемник РПЦ работает на доплеровской частоте.

Fd = 2Vr/λ = 2Vц·cos q/λ

Fd — доплеровская частота.

Vr — радиальная скорость.

Vц — скорость цели.

q — курсовой угол.

Λ — длина волны.

Самолет летел по отношению к радиолокатору подсветки цели (РПЦ) под курсовым углом — 90°. Кто желает, может посмотреть в Интернете маршрут полета Ту-154 по отношению к мысу Опук. Косинус 90°, все знают, равен нулю. А если ноль умножать или делить на любую величину — все равно будет ноль, т. е. сигнала в приемнике РПЦ нет и быть не может.

В принципе, можно было захватить цель на сопровождение, если бы было целеуказание АКП бригады. Тогда по данным точного целеуказания цель находилась бы в луче РПЦ. Расчет кабины управления К-2 мог перейти с режима непрерывного излучения (МХИ) в режим фазокодомодулированый (ФКМ) или включить режим ПЧМ, т. е. качание частоты, чтобы получить отраженный сигнал от самолета в приемнике РПЦ. Но если бы они даже это выполнили, то при переходе в режим излучения ФКМ мгновенно бы определили дальность 300 км и высоту 10 км цели. Это, наверное, отличается от цели 30–40 км и высоте 2 км? Но ЦУ с КП бригады не было по причине неисправной кабины К-9 (ПУЦР).

Допустим, что расчет каким-то чудом захватил цель на дальности 280 км. В таком случае на пульте офицера пуска в кабине К-2 и оператора автоматического управления головкой самонаведения (АУГН) в кабине старта К-3 горели бы индикаторы «Дальняя зона». И командир дивизиона команду на пуск ракеты не дал бы, и не выдал бы команду РП (разрешение пуска) с кабины К-3, и пуск бы не прошел.

Что такое стрельба в дальнюю зону? Первое, на ракету выдается сигнал о включении спада тяги маршевого двигателя (ЖРД), работает на тяге 30 % от максимального (3500 кг), чтобы обеспечить полет ракеты на дальность 250 км. И второе, наведение ракеты на цель происходит по двум методам наведения. В начальном участке по методу с постоянным углом упреждения, т. е. со старта под углом 50° ракета взлетает до высоты 10–11 км, выходит из плотных слоев атмосферы и потом ложится на курс к цели и наводится по методу пропорционального сближения. Этот метод обеспечивает наведение на вектор скорости цели, то есть с упреждением любого маневра цели.

Но при визуальном наблюдении, а это видел не один человек, и все измерительные комплексы, после старта ракета не пошла вверх под углом 50° и не ушла за облака (как я уже писал, была низкая облачность). Она пошла по наклонной траектории и была потеряна за горизонтом на дальности 40–50 км.

Т. е. стрельба из комплекса С-200В производилась в «ближнюю зону». Что такое режим «ближняя зона»? Это когда полет ракеты до точки встречи с целью — менее 60 сек. Перед стартом ракеты выдается команда «Выкл. спада тяги маршевого двигателя». После старта ракеты и отстыковки пороховых двигателей, жидкостный ракетный двигатель (ЖРД) запускается на максимальную тягу (100 %, 10000 кг), работает 45 секунд до выработки бортового запаса топлива, т. е. полет ракет происходит до дальности 40–45 км на работающем двигателе. Далее борт ракеты работает от бортового источника питания (БИП) 6,5-16 секунд. После остановки БИП происходит самоликвидация ракеты. Вывод: при стрельбе в ближнюю зону точка падения ракеты будет удалена на 70–75 км. Допустим, что после доклада командира дивизиона произошел срыв автоматического сопровождения головкой самонаведения цели (АС ГСН), оператор не выключил передатчик и РПЦ продолжал «светить» в пространстве, где находился Ту-154. Предположим, что ракета в полете после срыва АС автоматически головкой самонаведения произвела поиск, захватила отраженный сигнал Ту-154 и стала наводиться на самолет. Может ли ракета пролететь 200 км без работающего двигателя, да еще подняться в плотных слоях атмосферы на высоту 11 км? Именно 11 км, потому что «специалисты» сказали, что подрыв ракеты произошел сзади и сверху от самолета. Не представляю, как это возможно.

Может опровергнуть или добавить один из лучших из всего бывшего СССР специалист, который знает С-200В досконально, — полковник Бурцев Валерий Викторович, профессор, кандидат наук, начальник кафедры вооружения бывшей Харьковской военной академии им. маршала Советского Союза Говорова. Валерий Викторович, кстати, был на этой стрельбе. В России же подобных специалистов давно нет. Во-первых, они сняли ЗРК С-200 с вооружения в конце 1980-х годов. Во-вторых, к нам на УТЦ в середине 90-х годов приезжали специалисты с КБ и завода посмотреть на тренажную аппаратуру «Аккорд-200». Они сказали, что получили заказ из-за рубежа на изготовление «Аккорда-200», что старых специалистов нет, а новые этот комплекс даже не видели и никакой документации не сохранилось, ни по ЗРК, ни по тренажной аппаратуре. Как писал классик, «одних уж нет, а те далече».

Тот факт, что стрельба проводилась в ближнюю зону, подтверждает Главнокомандующий ВВС Российской Федерации генерал-армии Корнуков А. М., который лично присутствовал и наблюдал эти стрельбы. Как ни убеждали его в противоположном, всевозможные Рушайлы. Наверное, он в этом больше разбирался, чем Рушайло и Марчук. Главком ВВС Корнуков А. М. уволился из-за этого из Вооруженных Сил России — немногие на такое бы решились.

И еще было много вопросов, ответы на которые помогли бы прояснить обстановку вокруг ракеты и самолета. Хотя бы, на основании, каких данных, и кто снял «запрет пуска» в К-9 (ПУЦР)? Этот сигнал блокирует кнопку «Пуска» в кабине К-2 на рабочем месте офицера пуска. Кто выдал «Разрешение пуска» с кабины старта К-3, с рабочего места оператора АУГН в кабину К-2 и при каких условиях. Эта команда разблокирует канал прохождению команды «Пуск» с К-2 на пусковую установку. На какой все-таки дальности произвели «Пуск», кто и по чьей команде? И еще один не мало важный вопрос. Кто отвечал за закрытие воздушного пространства. Каким способом закрывалось и на какое время, кого и как оповещали. И закрывали ли воздушное пространство вообще.

Но никого это не интересовало. Для россиян главное было определить, кто виноват в крушении самолета. И они определили, непонятно на основании чего, что это украинская сторона, а конкретно ВПВО Украины, которые проводили тактические учения с боевой стрельбой в акватории Черного моря. С нашей стороны никто оспаривать не стал, наоборот, даже некоторые обрадовались.

Расследование: комиссия за комиссией

Свидетельство этому, когда на полигон прибыла комиссия из Российской Федерации во главе с Рушайло, человек двадцать. С какой целью и что они хотели увидеть на территории полигона — непонятно. Техники и войск там уже не было, ушли на места постоянной дислокации, а больше там нечего смотреть. Но наши, неясно по чьей команде, оставили комплекс С-200В для проведения эксперимента, который состоял в том, что по маршруту мишени «Рейса» и на той же высоте, запустили истребитель МиГ-29 и показали работу комплекса С-200.

Простейшая боевая работа: комплекс захватил самолет после взлета с аэродрома и «обстрелял» в электронном выстреле на встречном курсе. Что этим хотели показать — непонятно даже для самих россиян. Эксперимент был бы логичен, если бы мы запустили свой Ту-154 с электронным оборудованием, работающим на частотах РПЦ С-200В, по маршруту российского самолета, и, состыковав его по времени и дальности, запустили самолет-разведчик ВР-3 «Рейс». При боевой работе ЗРК С-200В по «Рейсу» можно было бы увидеть, возможно ли появление сигнала в луче РПЦ от ТУ-154 и перезахват его на сопровождение. Такой эксперимент хоть что-то бы прояснил. Ну, а так, что-то хотели показать, но не додумали или как всегда поручили это не специалистам, а случайным людям, находящимся в это время в войсках ПВО.

Но это мелочи. Главное, что меня удивило: когда встречали Рушайло с комиссией на аэродроме «Кировское», возле трапа самолета его встречали Марчук и генерал-полковник Бижан. Постелена красная ковровая дорожка, девушки в украинских костюмах, с караваями и рушниками. Не было лишь почетного караула с оркестром. При выходе Рушайло из самолета, Бижан пошел ему навстречу строевым шагом, с приложенным к головному убору рукой стал что-то рапортовать. Да так долго, что Рушайлу стало неудобно — он прошел мимо Бижана, подошел к Марчуку, взял его под руку и они пошли вдоль по бетонке о чем-то разговаривая. А Бижан стоял еще минут десять по стойке смирно, держа руку у головного убора.

Я про себя подумал: вот это да, неужели вернулся Советский Союз и прибыло московское начальство? Так вдобавок Бижан сказал Главкому ВПВО генерал-полковнику Ткачеву: «Владимир Васильевич, вообще-то вам нежелательно присутствовать, да и вообще появляться здесь». Где и в какой стране такое возможно? Бижан с Марчуком уже не знали, как еще прогнуться перед россиянами. Кстати, на аэродром к прилету Рушайло и его компании даже не прибыл начальник Феодосийской военно-морской базы РФ контр-адмирал Костырко Ю. П., не говоря уже о командующем ЧФ РФ.

После того, как в России приняли окончательное решение о том, что Ту-154 был сбит украинской ракетой, поступила команда все материалы и вещдоки передать украинской стороне — пусть, мол, сами разбираются.

Ну и тут началось. Каких только комиссий для расследования не назначалось: госкомиссия, комиссия РНБО, комиссия МО, комиссия Генштаба, комиссия СБУ, комиссия ВПВО. Я удивляюсь, как еще не назначили комиссию по расследованию крушения самолета от МВД, МЧС и налоговой инспекции — тогда был бы полный комплект.

Моя семья.

Особо активное участие в разбирательстве или в расследовании, я даже не знаю каким словом это назвать, принимало СБУ. Следствие они не вели, но изымали документы, таблицы, материалы объективного контроля. Опрашивали всех и вся. Даже изъяли с командного пункта центра бобину документирования боевой работы. Прослушать ее можно было на единственной аппаратуре, выпущенной еще в 1970-х, по размерам — как шкаф, которая стояла на КПЦ, больше аппаратуры в Украине просто не существовало. Эту аппаратуру потом забрал командир 813-го АИП подполковник Дяченко, так как она за его полигоном числилась. Сдал ее на склад, где она до сих пор ржавеет. Для чего эта бобина нужна была СБУ, да и весь остальной материал, — непонятно.

Зав. кафедры мед. колледжа Дьякова Л. Г.

Я бы понял такую активность СБУ, если был бы теракт, или какие-то шпионы или предатели сбили свой самолет. Российское ФСБ этим случаем даже не занималось. И главное, что все материалы, добытые СБУ, прокуратура во внимание не берет, как говорят, их к делу не пришьешь. Юристы понимают, о чем идет речь.

Конечно, всем этим версиям и всевозможным домыслам по факту крушения пришел бы конец, если бы со дня моря были подняты черные ящики. Но этим вопросом не занималась ни одна заинтересованная сторона (Россия, Украина, Израиль). Даже речи об этом не было, а в официальной версии были серьезные нестыковки.

Во-первых — время старта ракеты было притянуто к самолету. На всех часовых и электронных механизмах, по которым якобы фиксировался пуск ракеты, расхождение было до двух минут. А неточность даже в 20–30 секунд — это разница в расстоянии полета ракеты до 30 км.

Во-вторых, на всех обломках фюзеляжа самолета, поднятого с моря, пробоины — изнутри наружу, ни в одном элементе самолета нет пробоины извне внутрь.

В-третьих, были подняты обломки самолета, но ни одного фрагмента или обломка ракеты. А ракета 5В28 по размерам — почти как полсамолета. В баках около полтонны окислителя и около 200 кг горючего выдавливается воздухом, так что потонуть они в принципе не могли. Нашлась только пара деформированных и покрытых коррозией шарика, на основании которых и делалось заключение российской стороной. Хотя для этого было расснаряжено несколько ракет 5В28 из этой партии для проведения экспертизы — безрезультатно.

В-четвёртых — все радиолокационные станции, которые обеспечивали боевую работу полигона (а их было около сотни), дальше 60 км от места старта ракету не наблюдали. Особенного внимания здесь заслуживают станции метрового диапазона, которые просматривали воздушное пространство с бокового обзора, ракурс к цели 90°, т. е. сигнал, отраженный от ракеты, был максимальный. Ракету отлично видели бы Феодосийская рота, рота Меганома, да и батальон на Ай-Петри с РЛС П-14 на масштабе 1200 км. Кто был на полигонах и стрелял комплексом С-200, тот видел, какого размера отметки от ракеты 5В28 на экране РЛС П-14Ф — до 2 см. Не видеть полета ракеты на такую дальность и на такой высоте они просто не могли. Притом отметки от других целей в это время на экранах были.

В-пятых, по данным экспертов, подрыв ракеты произошел сверху в хвостовой части фюзеляжа самолета. Ракета С-200В наводится на цель по методу пропорционального сближения, то есть наводится на вектор скорости цели. При таком методе подрыв ракеты в хвостовой части самолета невозможен. Разве что, если бы самолет летел, как говорится, «задом наперед».

И шестое, — для меня, это главное. Есть свидетели, которые видели крушение самолета Ту-154. Это летчики рейсового армянского самолета. Они рассказывали, что видели вспышку самолета, а вторая вспышка была возле воды.

Подрыв и поражение самолета ракетой, да еще и С-200, они не могли не увидеть и разница очень большая. Кто наблюдал поражение цели ракетой, знает, — спутать обычным подрывом невозможно. При том видели подрыв двое летчиков, а не один. Стоило опросить их по отдельности: пусть расскажут или нарисуют, что они видели — и сразу стало бы ясно, что произошло. Но на нашу просьбу, чтобы этих летчиков опросили еще раз, их никто найти не смог, пропали.

Конечно, все это возможно опровергнуть, я не спорю, но факты есть факты. Быть может, в ЗРК заложены такие конструктивные или конструкторские возможности, о которых мы, эксплуатационники, просто не знаем. Все может быть.