Ник Грек и другие уроки «Хрустального салона»

Я начала играть в покер, когда жила в Колумбусе. Это городок в Монтане с населением 1200 человек. Ближайший зал для игры в покер находился в сорока милях, в Биллингсе, в подвале бара «Хрустальный салон». Каждый день я проезжала эти сорок миль, играла до вечера и возвращалась домой. Мои партнеры по покеру воплощали все избитые стереотипы о жителях Монтаны: владельцы ранчо и фермеры в ковбойских шляпах убивали здесь время в межсезонье. Помещение тонуло в табачном дыму. Время действия — 1992 год, но это вполне мог быть и 1952-й, судя по обстановке и выражению лиц.

Лишь несколько персонажей выбивались из общей картины. В их числе я — женщина и самый молодой игрок (младше некоторых на несколько десятилетий), а также Ник Грек.

Если вас зовут Ник, вы родом из Греции и играете в азартные игры, вас наверняка будут звать Ник Грек. Ник работал главным управляющим в отеле через дорогу. Ежедневно он на пару часов оставлял свой пост ради партии в покер.

Игровые решения Ника Грека определялись оригинальными убеждениями. Он подробно делился ими с партнерами и иллюстрировал результатами конкретных рук. Он был твердо убежден, что фактор внезапности имеет огромное значение в покере. Постоянно напоминал, как важно быть непредсказуемым, путать следы и т. п. Впрочем, это широко распространенное мнение. У Ника Грека были и более неожиданные суждения. Для него стартовая пара тузов (математически лучшие карты, которые можно получить на раздаче) была худшей рукой, потому что приходилось играть абсолютно предсказуемо.

— Они всегда предполагают, что у тебя тузы, — говорил Ник. — Это убивает игру.

Соответственно, лучшей, по мнению Грека, стартовой парой была семерка и двойка разных мастей — математически самая слабая комбинация.

— Готов поспорить, вам не могло прийти в голову, что дело к тому идет, — говорил он, когда открывал карты и забирал банк.

Ник всегда играл двойками и семерками. Бывало, «звезды сходились», и он выигрывал. Припоминаю еще его манеру сбрасывать пару тузов, продемонстрировав их всем, при первом признаке ставки. Так, кстати, Ник компрометировал краеугольный элемент своей стратегии «непредсказуемости», постоянно демонстрируя и сообщая нам, как именно он играет. Ник Грек совершенно закоснел в своих взглядах, и неудивительно, что он не замечал несоответствия.

Разумеется, Ник редко выигрывал. Тем не менее он никогда не изменял своей стратегии, лишь регулярно жаловался на невезение, когда проигрывал, но как бы не всерьез. Он был дружелюбным парнем, с ним было приятно играть — идеальный партнер в покере. Я старалась, чтобы мои приезды по времени совпадали с появлением Ника.

Однажды Ник Грек не пришел. Я спросила, где он, и получила ответ:

— Его отправили обратно.

— Отправили обратно?

— Да, в Грецию. Депортировали.

Я не могу с уверенностью утверждать, что депортация Ника Грека связана с его эксцентричными покерными идеями, но такие подозрения были. Другие игроки предположили, что он разорился, или запустил руку в кассу гостиницы, или ему не продлили рабочую визу, потому что он каждый день уходил со службы поиграть.

В любом случае Ник Грек потерял много денег из-за своих убеждений. Он спорил с теми, кто доказывал, что его стратегия проигрышная. В конце концов, он разорился, потому что игнорировал новые знания.

Случай Ника Грека был по-своему замечательным, но не уникальным. И это казалось мне загадкой. Известно, что обучение эффективно, если вы получаете обратную связь сразу после своих решений и действий. Если так, то покер — идеальная среда обучения. Вы делаете ставку, получаете немедленную реакцию от соперников и выигрываете или проигрываете раздачу (с реальными финансовыми последствиями). И все это — в течение нескольких минут.

Так почему же Ник Грек, игрок с многолетним стажем, не учился на своих ошибках? И почему новички часто выигрывают?

Опыт необходим, чтобы стать профессионалом, но этого недостаточно.

Опыт может быть отличным учителем. Но далеко не все ученики прислушиваются к педагогам. Люди, которые учатся на собственном опыте, развиваются, растут и (если повезет) становятся лидерами в своей профессии.

К моему счастью, я встретила феноменальных игроков в покер, у которых «научилась учиться». Каждый может использовать практические стратегии мышления по принципу ставок, чтобы эффективнее принимать решения.

Но сначала нужно разобраться в проблеме. Какие препятствия мешают нам учиться на собственном опыте? Мы хотим добиваться долгосрочных целей, а для этого важно оценивать результаты и извлекать уроки. Так что же систематически встает у нас на пути?

 

Результаты — это обратная связь

Мы не можем просто «поглощать» опыт и рассчитывать, что в этом и состоит учение. Как писал романист и философ Олдос Хаксли: «Опыт мы получаем не от того, что с нами происходит, а от того, как мы используем случившееся». Мы не становимся экспертами лишь потому, что переживаем какой-то опыт. Главное — извлечь урок из результатов наших решений.

В качестве урока может подойти любое решение: поставить два доллара на ипподроме или разрешить детям есть все, что они пожелают. В любом случае это ставка на вероятность благоприятного будущего. Будущее, на которое мы сделали ставку, разворачивается в виде набора исходов. Мы решили не спать допоздна, чтобы посмотреть футбол. Утром мы не слышим будильник, просыпаемся уставшими, опаздываем на работу и получаем выговор. Или же мы ложимся спать поздно, и за этим следуют миллиарды возможных исходов (например, мы просыпаемся рано, в прекрасном самочувствии и вовремя приходим на работу). В любом случае, решив допоздна смотреть матч, мы делаем ставку на «счастливое будущее», потому что с большим удовольствием наблюдаем за игрой.

Мы ставим на переезд, устраиваемся на работу мечты, встречаем любовь всей жизни и начинаем заниматься йогой. Или, как Джон Хенниган, переезжаем, через два дня глубоко разочаровываемся и выкупаем возвращение домой за 15 тысяч долларов. Мы делаем ставку на увольнение президента компании или пасовый розыгрыш в футболе, и будущее разворачивается так и не иначе. Можно представить это таким образом:

Поскольку будущее допускает совокупность исходов, нам приходится решать еще один вопрос: почему все случилось так, как случилось?

Мы снова делаем ставки, решая, может ли чему-то научить нас данная ситуация. Если да, то чему именно? Мы делаем важный выбор, получив результаты, — определяем их причину (удачное стечение обстоятельств или принятые нами решения). Если обнаруживается зависимость результатов от принятых решений, мы используем ее для будущих «ставок». Так создается цикл обучения:

Чем больше данных мы извлекаем из опыта, тем меньше неопределенности в наших убеждениях и решениях. Мы должны фиксировать результаты прошлых ставок, чтобы сузить выбор в будущих, — и это самая серьезная часть учебного процесса.

В идеале, если мы учимся на собственном опыте, наши ставки со временем улучшаются. В идеале чем больше у нас информации, тем лучше мы принимаем решения. Возможно, вы уже догадались, что идеал нередко расходится с действительностью.

Наверно, «учеба» давалась бы нам легче, если бы жизнь была похожа на шахматы, а не на покер. Связь между качеством результатов и решений была бы более явной, поскольку неопределенности было бы меньше. Проблема в том, что любой исход может иметь несколько причин. Открывающиеся варианты будущего — это масса данных, которые нам нужно разобрать и осмыслить. И мир не покажет нам причины и следствия в виде схемы, не соединит их стрелками.

Если пациент жалуется на кашель, врач должен раскрутить историю назад от этого симптома. По этому единственному исходу нарушения здоровья приходится определять его причину (или причины): вирус? бактерии? рак? неврология? Ставки высоки. Если определить причину неправильно, пациенту может грозить более тяжелая форма болезни и даже смерть. Чем лучше подготовка и больше опыт доктора, тем лучше он ставит диагнозы. Так вот, когда на нас кашляет будущее, трудно сказать почему.

Допустим, в одной компании работают два продавца. В январе Джо получает от одного клиента заказы на тысячу долларов. В августе Джейн от того же клиента получает заказы на 10 тысяч долларов. В чем причина? Джейн продает лучше, чем Джо? Или дело в том, что компания в феврале обновила линейку продуктов? Возможно, в апреле ушел с рынка конкурент? Есть еще масса других неучтенных причин. Главная сложность — мы не можем вернуться назад во времени и провести настоящий эксперимент, в котором Джо и Джейн поменяются местами. И то, как компания поступит с этим результатом, может повлиять на решения в области обучения, ценообразования и пр.

Этой проблеме игроки в покер уделяют особое внимание. Большинство раздач заканчиваются в тумане неполной информации: один игрок делает ставку, никто на нее не отвечает, сделавший ставку выигрывает банк, и никто не показывает свои карты. После таких раздач соперникам остается лишь гадать, почему же они выиграли или проиграли. Победитель получил хорошие карты при раздаче? Проигравший сбросил хорошие карты? Смог бы победитель получить больше денег при другой стратегии? Смог бы проигравший забрать банк, если бы играл иначе? Никто не знает, какие карты раздали соперникам, что было бы при других решениях о ставках. Игроки в покер корректируют свои действия, исходя из опыта, и это определяет результаты. То, как они заполняют все эти пробелы, во многом определяет уровень их мастерства.

Мы неплохо умеем ставить так называемые цели на — е (лучше, богаче, умнее, здоровее и прочее е). Но достичь их бывает непросто из-за неоднозначности промежуточных решений. Особое значение здесь имеет ставка на то, когда разомкнуть круг обратной связи, — так мы оперативно решаем, есть ли у конкретной ситуации «образовательный» потенциал. Чтобы достичь долгосрочных целей, следует научиться определять, в каких случаях будущее может преподать нам полезный урок, а когда нужно игнорировать обратную связь.

В первую очередь нужно признать, что иногда единственная причина явления — случайность.

 

Причина — удача или мастерство?

Образ жизни человека определяется в основном двумя факторами: его действиями и удачей. Если результат прямо следует из нашего решения (или решений), то речь идет о действии. Если одно и то же решение предсказуемо ведет к одному и тому же результату, а изменение решения предсказуемо ведет к другому результату, значит, результаты обусловлены умениями. В этом случае исход зависит от качества решений.

Если же результат обусловлен факторами, которые мы не контролируем (например, действия других людей, погода, гены и пр.), то его определяет случай. Если бы наши решения не влияли на ситуацию, жизнь зависела бы лишь от случайностей.

В гольфе место приземления мяча после дальнего удара определяется удачей и мастерством спортсмена. От мастерства игрока зависят, например, выбор позиции и техника удара. А среди элементов удачи — внезапный порыв ветра, выкрик имени игрока в момент свинга, приземление шарика в дивот или на распылитель воды, возраст игрока, его гены и возможности, которыми он располагал (или не располагал) на момент удара.

Потеря веса может быть прямым следствием изменения рациона, увеличения физической нагрузки (действия) либо внезапного изменения метаболизма или вынужденного голодания (случай). Человек может попасть в автокатастрофу, потому что не остановился на красный свет (действие) или потому что другой водитель ехал на красный свет (случай). Студент может плохо сдать экзамен, потому что не готовился (действия) или потому что преподаватель его недолюбливает (случай). Я могу проиграть раздачу в покере, потому что приняла неудачные решения, плохо использовала свои навыки или потому что сопернику повезло.

Если результат приписывается действиям (навыкам, мастерству), мы считаем его своей заслугой. Если на результат повлияла случайность, мы говорим, что ситуация вышла из-под контроля. Мы в любом случае должны понять причину и как-то «зарегистрировать» результат в воображаемом перечне подконтрольных и неподконтрольных нам исходов. Мы можем скорректировать цикл обучения следующим образом.

Очень важно верно «разнести» результаты по «спискам». Это позволит сосредоточиться на ценных уроках, которые можно извлечь из актуального опыта (действия), и игнорировать бесполезные, связанные со случайностью. Так мы постепенно приблизимся к достижению тех самых целей на — е, станем лучше, умнее, здоровее, счастливее, богаче.

Чтобы сделать такой анализ легко и просто, нужно быть… всезнающим. Вот почему так сложно определить истинные причины исходов.

 

Обратный отсчет — это непросто. Феномен SnackWell

[11]

В девяностые годы миллионы людей покупали печенье SnackWell компании Nabisco. Широкую популярность этого продукта поддерживала теория (сегодня полностью развенчанная) о безусловном вреде любого жира. Утверждалось, что именно он (а не сахар) — причина лишнего веса. Таким образом, продукты с пониженным содержанием жира считались более полезными для здоровья. Но они были невкусными. С «благословения» правительства США производители «исправляли» этот недостаток высоким содержанием сахара. Печенье SnackWell продавалось в упаковке зеленого цвета, который ассоциируется с чем-то «природным» и полезным — прямо как шпинат!

Желающим похудеть и правильно питаться вкус SnackWell понравился. Они поставили на карту свое здоровье, отказавшись от других видов перекуса, например от орехов с высоким содержанием жиров. Люди поглощали сахарные SnackWell, потому что углеводы считались безопасными. Врагом был жир, а на упаковке было ясно обозначено: «МАЛОЖИРНЫЙ ПРОДУКТ!»

Сегодня мы знаем, что именно во время повального увлечения низкожировыми диетами ожирение распространилось как никогда ранее. Фанаты SnackWell стремительно толстели, но не могли понять почему. Как же нам «регистрировать» этот результат? В чем здесь дело? В том, что люди заблуждались насчет SnackWell (составили неверное представление о продукте и предприняли неверные действия)? Или же им просто не повезло? Возможно, у них оказался замедленный обмен веществ. Мог сработать иной фактор, даже никак не связанный со SnackWell. Если мы считаем, что причина лишнего веса — случайность, то ничего менять не нужно, можно продолжать есть SnackWell.

Сегодня источник проблемы кажется очевидным. Оглядываясь назад, мы уже знаем, что SnackWell был плохим выбором. У нас есть преимущество — десятилетия новых исследований, качественная информация о причинах ожирения. Но в то время люди, увлеченные идеей питания с низким содержанием жиров, могли учиться лишь на собственном грустном опыте… Пока не открылись карты.

Анализировать случившееся, продвигаясь от результата к причинам, непросто. Один и тот же исход (лишний вес) может быть конечным пунктом самых разных «маршрутов». Кто-то выбрал SnackWell, кто-то — Oreo (еще один продукт Nabisco, созданный автором рецепта SnackWell), а кто-то — чечевицу и капусту. Если все трое растолстеют, возможно ли с точностью определить причины?

Результаты не сообщают нам, виноваты мы или нет. В отличие от шахмат, мы не можем пересмотреть сделанные ходы и увязать их с качеством исхода. Поэтому извлечение уроков из результатов — бессистемный процесс. Негативный исход может сигнализировать о необходимости анализа наших методов выбора. А может, он связан с невезением. В этом случае наш выбор ничего не меняет. Мы ошибемся, если, ориентируясь на этот результат, изменим наши будущие решения. Положительный исход может быть результатом правильного решения. Или же нам повезло. В этом случае мы ошибемся, если учтем данный хороший исход, принимая новые решения.

Иногда Ник Грек выигрывал с семеркой и двойкой и «регистрировал» этот исход как результат собственного мастерства (блестящей стратегии). Если же он проигрывал (а чаще всего именно так и происходило), он объяснял проигрыш невезением.

Иногда мы все действуем как Ник Грек. Ссылаемся на неопределенность (случай и скрытую информацию) как на причину наших поражений. И все мы без исключения иногда ошибочно интерпретируем исход событий.

Представьте, крысы переживают неопределенность, в общем, так же, как и люди. Исследования механизма «стимул — реакция» выявили, что введение фактора неопределенности резко замедляет научение.

Если научение крыс строго соответствует фиксированному графику вознаграждений (например, каждое десятое нажатие рычага поощряется едой), они довольно быстро «усваивают урок». Если из схемы эксперимента исчезает вознаграждение, животные перестают нажимать на рычаг: они понимают, что еды больше не будет.

Неопределенность возникает при переменном или прерывистом графике подкрепления (например, поощряется в среднем каждое десятое нажатие). То есть крыса может получить еду несколько раз подряд, а может не получить даже после тридцатого нажатия. Так же как и люди, в ситуации неопределенности крысы не могут точно прогнозировать результат следующей попытки. В экспериментах, подобных этому, после прекращения пищевого поощрения выученное поведение забывается далеко не сразу. Некоторые особи еще тысячи раз безрезультатно жмут на рычаг.

Если мы пофантазируем, то можем «прочитать мысли» таких крыс: «Держу пари: нажму еще разок — и получу еду… Это просто полоса неудач… Скоро все наладится…»

А в жизни мы часто слышим такие слова от людей, «сражающихся» с игровыми автоматами. В основе работы этих машин — система ставок с переменными коэффициентами. Такая игра — пример худших ставок в казино. Неудивительно, однако, что ряды игровых автоматов всегда переполнены. Верх берут наши крысиные мозги.

На самом деле все сложнее: результаты редко определяются лишь действиями или исключительно случаем. Даже если негативный исход — результат наших вопиющих ошибок, случай может сыграть свою роль. На каждого пьяного водителя, который съезжает в кювет, приходится несколько любителей «поиграть в пятнашки» на многополосном шоссе, которые без проблем проходят маршрут. Может возникнуть впечатление, что пьяный водитель получил по заслугам. Но если присмотреться, можно отметить и влияние случайных факторов. Допустим, абсолютно трезвый человек благополучно переехал перекресток на зеленый. В чем же здесь элемент удачи? Вот лишь несколько примеров. Никто не ехал на красный и не врезался в нашего водителя. На дороге не было гололеда, не валялись заостренные куски железа и другой опасный мусор.

Если мы анализируем результаты наших действий «в уже наступившем будущем», мы всегда сталкиваемся с этой проблемой: все случившееся может быть следствием наших решений, везения или их комбинации. Раньше уже говорилось, что мы почти никогда не бываем на 100 % правы или не правы. Так вот, и результаты почти никогда не определяются на 100 % удачей или действиями (даже мастерскими). Если опыт чему-то и учит нас, его уроки не похожи на последовательные, упорядоченные занятия в шахматной секции. Важно осознавать, что неопределенность сбивает нас с толку, что мы совершаем стереотипные ошибки, что за этими ошибками стоит мотивация определенного рода. Это осознание поможет нам лучше калибровать ставки, которые мы делаем исходя из наших результатов.

 

«Я бы всегда выигрывал, но удача против»

[12]

Объясняя результаты наших действий, мы ошибаемся. И это закономерно (вспомним, кстати, мотивированную аргументацию). Эти заблуждения, по словам психолога и поведенческого экономиста Дэна Ариэли, «предсказуемо иррациональны». Для трактовки результатов наших действий мы пользуемся простейшим шаблоном: ставим себе в заслугу положительные исходы и списываем на невезение негативные. В результате мы не извлекаем из собственного опыта всех возможных уроков. Для этой модели интерпретации существует термин — «своекорыстное атрибутивное искажение».

Психолог Фриц Хайдер одним из первых начал изучать это явление. Он говорил, что мы изучаем наши результаты «как наивные ученые». Мы ищем правдоподобную причину происшедшего, но она должна соответствовать нашим пожеланиям. Как отметил Хайдер, «обычно она нам льстит, представляет нас в выгодном свете и обладает дополнительной силой благодаря атрибуции».

Способность человека к самообману безгранична. В качестве примеров ниже я привожу причины аварий, указанные в бланках страховок.

• Я столкнулся с неподвижным грузовиком, который двигался в противоположном направлении.

• Пешеход ударил по машине и улегся под нее.

• Парень не мог спокойно стоять на месте: мне пришлось несколько раз взять вправо и влево, прежде чем я его сбил.

• Невидимая машина взялась непонятно откуда, стукнула мою машину и исчезла.

• Пешеход не знал, в каком направлении бежать, поэтому я наехал на него.

• Приближался телефонный столб, я пытался свернуть с дороги, когда он ударил по моей машине.

Социальный психолог Роберт Маккун преподает право в Стэнфордском университете. Он изучал отчеты об авариях и обнаружил, что в 75 % случаев потерпевшие обвиняют кого-то в причинении ущерба. В авариях с участием нескольких транспортных средств 91 % водителей пытались переложить вину на других участников инцидента.

Самое удивительное, что даже в авариях с одним автомобилем 37 % водителей «находили виноватого».

Мы не можем объяснять это необъективностью горстки горе-водителей.

Джон фон Нейман был грозой принстонских трасс. Однажды, разбив в аварии автомобиль, он так объяснил случившееся: «Я ехал по дороге. Деревья справа от меня ехали с равномерной скоростью 60 миль в час. Внезапно одно из них оказалось на дороге. Бум!»

Ох, Джон… И ты туда же!

Похоже, предсказуемая ошибка атрибуции — самая серьезная проблема игроков в покер.

Первая известная мне жертва такого заблуждения — Ник Грек. Если он проигрывал с семеркой и двойкой, то объяснял это невезением. Если выигрывал, превозносил собственную «блестящую стратегию внезапности». Он упорно переоценивал вероятность победы с семеркой и двойкой и продолжал ставить на почти безнадежное будущее.

Конечно, в этом смысле Ник Грек — далеко не единственный пример.

Фил Хельмут, победитель главного турнира Мировой серии покера, обладатель рекордного числа браслетов (пятнадцать), тоже не избежал ошибки атрибуции. После вылета из телевизионного турнира по покеру Хельмут заявил журналистам: «Я бы всегда выигрывал, но удача против». Эта фраза стала легендарной и вошла в мюзикл All In: The Poker Musical, посвященный Филу Хельмуту. Однако она изумила покерное сообщество. По сути, Фил признал, что главная проблема покера — фактор удачи. Если его исключить (как в шахматах), Фил выиграет любой турнир «на классе». То есть все негативные результаты он связал с невезением, а все достижения — с собственным мастерством.

Игроки в покер, возможно, ахнули, но только потому, что Фил сообщил об этом вслух и по телевидению. Большинство из нас держат такие мысли при себе, особенно если рядом работают камеры и микрофоны. Но, поверьте, мыслим мы так же, как Фил.

И я не исключение. Я тоже объясняю свои победы мастерством и жалуюсь на невезение, если проигрываю.

Своекорыстное атрибутивное искажение оказывает непосредственное и очевидное воздействие на способность учиться на опыте.

Предсказуемая картина, где все плохое, что с нами случается, — чья-то вина, а все хорошее — наша заслуга, никоим образом не ограничивается игрой в покер или объяснением причин автомобильных аварий. Это происходит всегда и везде.

Как-то один адвокат рассказал мне о старшем партнере.

— Я помогал ему в нескольких делах. В конце каждого дня он анализировал показания свидетелей. Если свидетель был полезен делу, партнер гордился: «Видите, насколько хорошо я его подготовил? Когда умеешь работать со свидетелями, получаешь нужные результаты». Если же свидетель не поддерживал нашу стратегию, партнер говорил: «Этот парень отказался меня слушать». И так было всегда.

Я уверена, что любой родитель школьника знаком с этим явлением. Если мои дети получали нехорошие оценки, они почти никогда не объясняли это тем, что мало занимались. Как правило, я слышала что-то вроде: «Я учителю не нравлюсь». Или: «Все написали плохо». Или: «Учитель дал задания, которые мы не разбирали в классе. Спроси любого!»

Своекорыстное атрибутивное искажение — это глубоко укоренившийся образ мышления. Понимание этого механизма — первый шаг в развитии способности учиться на собственном опыте. Совершенствуя эти навыки, мы сможем более рационально объяснять результаты наших действий, без предубеждения анализировать все возможные причины исходов, а не только те, которые льстят нам.

 

Принцип «Всё или ничего» снова поднимает голову

Черно-белое мышление, лишенное красок неопределенности, лежит в основе мотивированной аргументации и атрибутивных искажений. И в том и в другом случае мы смотрим на результаты наших действий как на отражения в зеркалах комнаты смеха. Реальность искажена. Личные умения и фактор случайности могут выглядеть раздутыми до немыслимых размеров или, наоборот, сплюснутыми, трудноразличимыми. Это зависит от того, что мы пытаемся объяснить: победы или поражения.

Если на кону самооценка, мы становимся максималистами и полагаем, что наша правота (неправота) может быть или стопроцентной, или нулевой. Мы обходимся без промежуточных значений и полутонов. Если наш позитивный образ мы строим по принципу «всё или ничего», мы сами ограничиваем свою способность делать разумные ставки относительно динамики будущего. Чтобы извлекать уроки из опыта, нужно избегать предвзятости и сосредоточиться на подробном анализе. Под влиянием атрибутивного искажения нам кажется, что наши хорошие результаты отлично соотносятся с хорошими действиями, а плохие коррелируют с невезением.

Мы знаем, что желание смотреть на себя позитивно лежит в основе атрибутивных искажений. Это знание может указать нам на решение проблемы с предвзятостью по отношению к себе. Возможно, нам стоит не цепляться за эго и позитивную историю собственной жизни. Возможно, эта история реальна, но не стоит рассказывать ее языком обвинений и похвалы. Вместо этого мы могли бы стараться быть более объективными и открытыми, признавать, что на результаты влияют удача и мастерство. Мы могли бы развивать позитивный образ себя за счет точного анализа и поиска истины.

Или, даже найти путь, который вообще избавил бы нас от проблемы атрибутивных искажений.

 

«Наблюдая, можно многое заметить»

[13]

Кажется, что атрибутивные искажения — не такая уж серьезная проблема, потому что можно учиться на чужих ошибках. Известные препятствия, мешающие обучению на собственном опыте, логично компенсировать, наблюдая за тем, как другие получают негативные результаты из-за своих заблуждений.

На нашей планете более семи миллиардов людей все время что-то делают. Как сказал бейсболист Йоги Берра, известный своими «йогизмами»: «Наблюдая, можно многое заметить».

Наблюдение — это эффективный метод обучения. Целая индустрия занимается сбором информации о результатах деятельности других людей. Читая Harvard Business Review или нечто подобное, вы пытаетесь учиться на примере других.

Важный элемент медицинского образования — наблюдение за работой врачей. Студенты-медики сначала смотрят, потом ассистируют. Кто доверится хирургу, который говорит: «Сегодня я впервые увижу человеческие внутренности»?

Основную часть времени в покере участники заняты наблюдением. Опытный игрок сбрасывает 80 % стартовых рук ещё до первой ставки, разыгрывая лишь около 20 %. То есть около 80 % времени он следит за чужой игрой.

Даже если из собственной игры он делает не самые верные выводы, многое можно узнать, наблюдая за соперниками. В конце концов, на наблюдение тратится в четыре раза больше времени, чем на игру.

Результаты игр других людей — это огромная статистическая база. Кроме того, эти данные бесплатны (первоначальная ставка анте не в счет). Если человек решает сыграть руку, он рискует деньгами. Если же он просто наблюдает за игрой, деньгами рискуют другие. Это возможность учиться без дополнительных затрат.

Делая выбор в реальной жизни (за пределами покерного стола), мы всегда что-то ставим на кон: деньги, время, здоровье, счастье и т. п. Если же это чужое решение, нам не приходится платить за опыт. В мире много бесплатной информации.

К сожалению, и за другими людьми можно наблюдать предвзято. И собственные, и чужие результаты мы анализируем по определенным шаблонам. Собственные поражения мы объясняем невезением, чужие — ошибками проигравших. Причинами наших побед мы считаем собственные отличные решения. Если же мы узнаем о хороших результатах других людей, то сразу «понимаем»: им просто повезло.

Художник и писатель Жан Кокто сказал: «Мы должны верить в удачу. Иначе как еще объяснить успех тех, кто нам не нравится?»

Наблюдая, как кто-то оказался в сложной ситуации, мы можем поспешно и очень жестко обвинить этого человека. Однажды лавина гнева обрушилась на Стива Бартмена, зрителя бейсбольного матча.

Фанат, в общем, не сделал ничего необычного, но десятки тысяч присутствовавших на стадионе и десятки миллионов по всему миру решили, что он помешал клубу «Чикаго Кабс» выйти в Мировую серию.

Это было в 2003 году. Одна игра отделяла «Чикаго Кабс» от выхода в их первую с 1945 года Мировую серию. Они вели в серии 3:2 и начали восьмой — предпоследний — иннинг шестого матча. Нападающий соперников — «Флорида Марлинс» — отбил мяч, который улетел высоко влево и ушел за линию. Чикагский игрок Мойзес Алу бросился к ограждению поля и, высоко подпрыгнув, выставил перчатку, чтобы поймать мяч. В тот момент к мячу тянулись несколько зрителей… «Повезло» только Стиву Бартмену. Ему удалось коснуться летящего мяча, тот отскочил от ограды и приземлился у ног другого зрителя. Алу не смог сдержать гнев: болельщик помешал ему поймать мяч.

До этого эпизода «Кабс» вели в счете 3:0. Если бы Алу поймал мяч, команде оставалось четыре аута, чтобы выйти в плей-офф Мировой серии. После того как Бартмен задел мяч, чикагцы уступили победу в этой игре (а затем и в шестом и седьмом матче финала Национальной лиги), так и не попав в Мировую серию.

Бартмен оказался в самом центре урагана. Разъяренные фанаты «Кабс» выкрикивали в его адрес чудовищные ругательства, бросали в него мусор, угрожали. К травле присоединились миллионы болельщиков, которые смотрели игру по телевизору. Чтобы не допустить расправы, несчастного окружили сотрудники безопасности стадиона. Человек, который пытался напасть на Бартмена, сказал: «Он разрушил то, что могло бы стать уникальным событием. Я хотел наказать его».

Стив Бартмен получил плохой результат. Что было тому причиной: неправильное решение или неудача? Конечно, он предпринял действие: потянулся к мячу. Но при этом ему крайне не повезло. Разочарованные фанаты вообще не стали рассматривать фактор невезения и обвинили Бартмена в поражении клуба (и в той игре, и в серии).

Алекс Гибни посвятил этому случаю документальный фильм Catching Hell («Поймать ад»). Драма Бартмена объясняется проблемой двойного стандарта. Зритель видит запись происшествия с разных ракурсов, интервью со свидетелями и представителями средств массовой информации. Гибни отметил (и кадры фильма это полностью подтверждают), что многие зрители бросились к тому мячу. Один из них был рядом с Бартменом. Вот как он рассказал о ситуации: «Я ринулся к мячу, но потерял к нему интерес, как только увидел перчатку Мойзеса Алу».

Таким образом, болельщик подчеркнул, что, в отличие от Бартмена, не вмешался в игру. Он поставил себе в заслугу свой хороший результат (не коснулся мяча).

Хотя многие вели себя как Стив, не повезло только ему: он коснулся мяча. Но фанаты не видели в этом невезения. Они упорно видели вину.

Ослепленная эмоциями публика не обратила внимания даже на то, как, собственно, складывалась игра, хотя очевидно, что многие более важные ее события никак не были связаны с Бартменом. (Все равно, по их мнению, он и только он был в ответе за исход матча и серии.)

На самом же деле после того, как мяч упал на трибуну, в игровой ситуации для чикагской команды ничего не изменилось. Им по-прежнему предстояло выиграть у «Марлинс» пять последних аутов. Они по-прежнему вели 3:0, и игра продолжалась. Нападающий по-прежнему находился на своей позиции. Общий счет серии был тоже в пользу «Кабс» (3:2). «Марлинс» заработали в том периоде восемь (!) очков, семь из них — после розыгрыша, связанного с ошибкой Алекса Гонсалеса, игрока «Кабс».

Кстати, фанаты не обвиняли ни Гонсалеса, ни команду в целом, хотя поражение (и в игре, и в серии) было обычным игровым результатом.

Бартмену не повезло, а игру команд он контролировать не мог никоим образом. Тем не менее фанаты возложили всю вину на Бартмена, а не на Гонсалеса, к примеру. Стоявшие рядом фанаты горланили: «Гори в аду! Все в Чикаго тебя ненавидят!» Когда он шел через зал, люди кричали: «Мы тебя убьем! Вали в тюрьму!», «Засуньте ему в рот двенадцатый калибр и нажмите на курок!» Так или иначе, Бартмену припоминали его «оплошность» более десяти лет.

Было бы неплохо, если бы в итоге Стив Бартмен мог разделить лавры «Кабс» в Мировой серии в 2016 году. В конце концов, Стив Бартмен стал ключевым звеном в цепочке событий, подаривших умирающей франшизе президента бейсбольных операций Тео Эпштейна и тренера Джо Мэддона.

Люди склонны обвинять других в плохих результатах и игнорировать их заслуги в случае успеха. Если коллеге предлагают повышение, а нам — нет, готовы ли мы признать, что он работал лучше? Нет! Его повысили, потому что он пресмыкался перед боссом. Если ученик написал контрольную на отлично, одноклассники объяснят это тем, что учитель завысил оценку любимчику. Если водитель доказывает, что не виноват в аварии, ему мало кто верит.

В начале моей карьеры в покере я следовала этому шаблону (и по сей день пытаюсь его разрушить). Я не верила в способности и реальные заслуги других людей.

Как-то мы с братом сидели в кафе, и он написал для меня на салфетке список карт, с которыми хорошо играть. Это было в самом начале моего пути в покере. Если я видела, что люди выигрывают с картами, которых нет в списке, я приписывала их победы везению: они ведь явно не умели играть. Мое сознание было настолько ограниченным, что я не могла объяснить их победу иначе. Я могла бы описать их карты брату, спросить у него, есть ли смысл играть картами, не попавшими в его список. Но я даже не пыталась что-то выяснять. Предвзятая оценка чужих побед значительно снизила мои шансы узнать что-то новое.

Со временем выяснилось, что, конечно, на моей салфетке были далеко не все карты, с которыми можно играть.

Игра исключительно с картами «из списка» означала, что я никогда не буду блефовать. Брат отметил их, чтобы уберечь меня, начинающего игрока, от возможных неприятностей. Он советовал мне играть именно этими картами лишь потому, что с ними новички совершают минимум ошибок.

Я упустила массу возможностей заработать деньги, потому что снисходительно списала успех соперников на удачу. По этой причине я не стала присматриваться к их игре, анализировать ее, а ведь могла бы многому научиться. Конечно, кто-то из них играл плохо, но уж точно не все.

Ошибочно оценивая результаты других людей, мы отдаляем достижение собственных целей и теряем умение сочувствовать.

 

Результаты других людей влияют на нас

[14]

Мы все стремимся к сиюминутному комфортному самоощущению даже в ущерб долгосрочным целям. Мы с удовольствием увенчиваем себя лаврами. И нам приятно принижать способности другого человека, независимо от того, как идут его дела: удачно или нет.

В идеале наше счастье зависит только от ситуации в нашей собственной жизни. Вроде бы обстоятельства других людей никак на нас не влияют. Однако мы бываем рады возлагать на другого вину за его провал. Если же он преуспел, мы, чтобы не очень огорчаться, объясняем это везением.

В общем, мы редко сочувствуем и часто злорадствуем.

Этот подход поддерживают схемы игр с нулевой суммой. Покер — как раз одна из них. Если в раздаче я играю с кем-то один на один, мне приходится следовать этому шаблону. Если я выиграю раздачу, соперник проиграет. Если я проиграю, соперник выиграет. Победы и проигрыши симметричны.

Если я победила благодаря собственной искусной игре, значит, соперник проиграл по причине его более низкой «квалификации». Соответственно, если в своем проигрыше я вижу только невезение, значит, удача была на стороне соперника.

Жизнь дает много собственных примеров «игр с нулевой суммой»: один адвокат проигрывает другому тяжбу, продавец уступает сделку конкуренту и пр. Однако такими «играми» соперничество не ограничивается. Мы конкурируем со всеми — за ресурсы. Наши гены конкурируют с генами других людей. Как заметил Ричард Докинз, в ходе естественного отбора конкурируют фенотипы генов. То есть мы эволюционировали, чтобы конкурировать, и это позволило нашему виду выжить. Восприятие мира через призму конкуренции глубоко укоренено в наших животных мозгах. И для комфортной самооценки нам недостаточно собственных успехов. Если мы считаем победителя себе ровней, то чувствуем, что проигрываем в сравнении с ним. Мы сравниваем себя с другими. Если чьи-то дети учатся лучше, чем наши, мы задумываемся о собственных ошибках в воспитании. Если конкурент разместил свои акции на бирже, нам уже недостаточно просто улучшить финансовые показатели.

Мы, как нам кажется, хорошо знаем, что значит быть счастливым. Соня Любомирски, профессор психологии Калифорнийского университета, автор популярных материалов о счастье, перечисляет такие его составляющие: «дающий уверенность доход, крепкое здоровье, гармоничный брак, отсутствие трагедии или травмы». При этом Любомирски указывает, что в этом общепринятом определении упущен ключевой момент. По ее словам, представления о благополучии исследовались почти сто лет. Как оказалось, материальные блага и обстоятельства жизни влияют на ощущение счастья слабее, чем нам кажется. В частности, Любомирски приводит такие данные: если люди чувствуют себя счастливыми (или несчастными), то лишь в 8–15 % случаев это объясняется финансовым положением и образом жизни. «Уровень счастья» значительно в большей степени зависит от того, как выглядит наша жизнь в сравнении с другими людьми. (По этой теме опубликовано много интересных данных, однако ее глубокое исследование выходит за рамки данной книги. Для нас важно лишь подчеркнуть, что мы очень серьезно воспринимаем результаты других людей. Я рекомендую вам прочитать работу Любомирски по этой теме, книги Stambling on Happiness («Спотыкаясь о счастье») Даниэля Гилберта и The Happiness Hypothesis («Гипотеза счастья») Джонатана Хайдта. Подробнее о них — в разделе .)

Итак, чтобы определить собственный уровень счастья, нам нужно сравнить себя с другими людьми. И вот отличный пример. Людей спрашивали, что бы они выбрали: получить 70 тысяч долларов в 1900 году или 70 тысяч долларов сегодня. Оказывается, очень многие хотели бы обладать такой суммой в начале XX века. Средний годовой доход в 1900 году составлял около 450 долларов. Значит, 70 тысяч были настоящим богатством. Но в 1900 году ни за какие деньги нельзя было купить новокаин или антибиотики, холодильник, кондиционер, компьютер. Единственное, что можно было бы купить на 70 тысяч долларов в 1900 году (из недоступного нам сегодня), — это возможность взлететь выше других. Многие из нас предпочитают получить абсолютное превосходство над современниками, даже если для этого нужно оказаться в 1900 году, когда средняя продолжительность жизни составляла всего сорок семь лет, тому, чтобы жить сегодня, ничем не отличаясь от окружающих, даже если средняя продолжительность жизни — более семидесяти шести лет.

Самовосприятие во многом связано с тем, как мы себя оцениваем в сравнении с окружающими. Эта прочная и свойственная всем нам привычка ума препятствует обучению. К счастью, привычки можно менять: можно прекратить грызть ногти или валить все на страшное невезение в случае проигрыша. Мы будем учиться более эффективно, станем более открытыми и отзывчивыми, если создадим собственный позитивный образ, основываясь на поиске истины, стремлении к точности и объективности.

 

Новый облик привычки

[15]

Фил Айви из тех, кто легко признает свои ошибки. В мировом покере он один из лучших. Практически все профессиональные игроки обожают его за исключительное мастерство. Он начал играть, когда ему было около двадцати лет, и заработал репутацию виртуоза во всех видах покера. Как я уже объясняла, большинству представителей нашей профессии свойственны атрибутивные искажения. Фил Айви — исключение.

В 2004 году мой брат комментировал турнир, в котором Фил Айви одержал сокрушительную победу за финальным столом с участием звезд. После игры Айви тщательно разобрал все возможные ошибки, которые мог допустить на пути к победе, и спросил мнение моего брата о каждом стратегическом решении. Заурядный игрок мог бы провести это время, наслаждаясь победой, за разговорами о том, как здорово прошла игра. Но не Айви. Для него было очень важно учиться на своих ошибках. Он получил полмиллиона долларов и выиграл продолжительный турнир мирового класса. И первым его желанием было обсудить с коллегой вероятность нереализованных лучших решений.

Это типично для Айви. Торжественный ужин в честь его победы в Мировой серии он провел так же — подробно обсуждая с профессионалами моменты, когда мог бы сыграть лучше. Фил Айви отличается от большинства игроков (и большинства энтузиастов своего дела) тем, как тщательно он оценивает свои результаты. Это стало его привычкой.

Механизм привычки представляет собой неврологическую цепочку: стимул — привычное действие — вознаграждение. Рассмотрим привычку есть печенье. Стимулом может быть голод, привычным действием — взять печенье из буфета, а наградой — повышение уровня сахара в крови. В покере стимулом может быть выигрыш раздачи, привычным действием — принятие решения, наградой — повышение самооценки.

Чарльз Дахигг в книге «Сила привычки» предлагает золотое правило изменения сложившегося способа поведения. Для этого нужно признать существование и составные элементы привычки: «Используя тот же стимул и получая ту же награду, можно изменить действие и, соответственно, саму привычку».

Атрибутивное искажение подкрепляет хороший результат, ведь мы связываем его с собственным отличным решением и наша самооценка повышается. При плохом результате мы снимаем с себя ответственность, чтобы наше эго не пострадало. Если же речь идет о других людях, мы привычно переворачиваем оценки: не признаем чужих заслуг при положительных исходах и валим всю вину в провале на самого человека.

Но не все потеряно. Мы можем искоренить эту привычку, заменив элемент, обеспечивающий чувство комфорта. Согласно золотому правилу изменения привычки, нам не следует отказываться от награды — положительной самооценки. Дахигг отмечает, что понимание механизма привычки означает уважение к устройству нашего мозга. Он сконструирован для поиска факторов, усиливающих позитивное представление о себе. Кроме того, он позволяет человеку сопоставлять себя с окружающими. Мы не можем заменить это «оборудование» чем-то другим. Бессмысленно противостоять естественным законам. Учитывая механизмы работы мозга, мы быстрее изменим привычку. Лучший вариант — заменить более пластичный элемент, а именно — привычное действие, поддерживающее приятное самоощущение, а также параметры, по которым мы сравниваем себя с другими.

Начиная с И. П. Павлова исследователи поведения придавали большое значение вопросам замещения в физиологических циклах. Во время экспериментов Павлова его коллега заметил, что у собак выделяется слюна перед началом кормления. Животные ассоциировали конкретного сотрудника с приемом пищи, и его присутствие вызвало у них слюноотделение. Павлов обнаружил, что собаки могут ассоциировать с пищей практически любые стимулы, в том числе звук его знаменитого колокольчика.

Мы можем заменить «колокольчик», то есть фактор, который вызывает у нас «слюноотделение». Мы можем выработать привычку с удовольствием отмечать заслуги других людей в их успехах; признавать собственные ошибки; анализировать свои победы на предмет возможных ошибок, чтобы учесть их на будущее; учиться и, как следствие, эффективно принимать решения.

Когда нам приходится признавать ошибки, мы обычно испытываем неприятные эмоции. Что, если такие эмоции заменить идеей о том, что мы теряем возможность извлечь полезный урок, оберегая себя от чувства вины? Или о том, что мы тешим свое самолюбие, наслаждаясь отличными результатами, вместо того, чтобы по примеру Фила Айви, проанализировать слабые моменты наших решений? Если мы будем работать в этом направлении, то сможем преобразовать непродуктивные привычки (своекорыстные атрибутивные искажения и мотивированную аргументацию) в продуктивные. Если мы будем применять обновленные привычки на практике, то сможем воспринимать результаты своих действий более объективно, руководствуясь стремлением к адекватности и истине — а это основы образования. Такой подход лучше соответствует реализации долгосрочных целей.

Многим из нас стоит следовать примеру Фила Айви: пересмотреть отношение к похвалам и обвинениям в свой адрес. Переместить фокус на поиски истинных причин результатов, которые мы получаем. Если самомнение препятствует обучению, оно должно отступить или даже исчезнуть. Массу подобных примеров можно увидеть, наблюдая за людьми, достигшими вершин успеха. В своих сферах деятельности они по праву заслужили непререкаемый авторитет, и при этом для них привычны объективное отношение к себе и конструктивная самокритика.

Такие люди воспринимают успех как стимул к дальнейшему совершенствованию. Известная футболистка из Америки Миа Хэмм сказала: «Многие говорят, что я — лучшая в мире футболистка. Я так не думаю. И поэтому у меня есть шанс когда-нибудь такой стать». Подобные цитаты можно игнорировать как вежливость в общении со СМИ. Кажется, нам известны многочисленные обратные примеры.

Теннисист Джон Макинрой часто спорил на корте. Бывает, игроки в гольф после неудачных ударов пристально перепроверяют разметку, «находят» ее неверной, указывают на какие-то препятствия, видные им одним. Однако все это скорее «профессиональное расстройство». Так уж заведено у гольфистов: после плохого удара укоризненно смотреть на газон, будто это он виноват. А вот чего мы, зрители, не видим, так это тренировки. Представьте, Фил Микельсон делает круг из десяти мячей в радиусе трех футов от лунки. Он должен загнать в лунку все десять мячей, а затем повторяет цикл ударов еще девять раз. Игрок уровня Фила Микельсона не станет так усердствовать, если будет считать, что точность удара зависит от газона.

Изменение привычных действий требует усилий. И здесь нам поможет привычка повышать самооценку, сравнивая себя с окружающими. При этом, однако, стоит изменить общий подход к такому сравнению. Отмечайте чужие заслуги активнее, чем это делают окружающие. Признавайте свои ошибки более охотно, чем другие. Будьте более открытыми при анализе возможных причин провала, даже если (и особенно если) этот анализ представит вас в невыгодном свете или в более выгодном свете — кого-то другого. И это поднимет нашу самооценку, ведь мы делаем нечто необычное, что не по силам другим людям. Значит, мы уникальны.

Во время перерывов в покерных турнирах (и не только там) я постоянно слышу: «Все идет отлично, потому что я принимаю такие суперрешения». Или: «Все пошло плохо, потому что мне не повезло». Бывает, я присоединяюсь к этому хору. И все же я научилась использовать его, чтобы не допускать атрибутивных искажений. Я признаю ошибки и элемент везения в моих успехах и отмечаю чужие заслуги. Я спокойно анализирую с коллегами руку, которую плохо сыграла, чтобы извлечь пользу из этого опыта. Во всех этих случаях хор напоминает мне, что я справляюсь со сложнейшей задачей, которая мало кому по силам. Я нахожу возможности научиться чему-то новому и вижу, что другие игроки отстают от меня в этом отношении. Получаемое таким образом удовольствие становится подкреплением новой привычки.

В идеале не следовало бы сравнивать себя с другими и радоваться, если кто-то в чем-то оказывается хуже нас. Можно взять на вооружение созерцательные практики буддийских монахов. Они наблюдают за потоком мыслей, эмоций и физических ощущений, не оценивая их как хорошие или плохие. Как показывают исследования, такая практика помогает улучшить качество жизни, и этим стоит заниматься. Но посвятить этому всю жизнь — трудновыполнимая задача, если мы не готовы переехать в Тибет. Такой стиль жизни не соответствует эволюции мозга, движущей силой которой была конкуренция. Более практичное и немедленно реализуемое решение — сравнить себя с кем-то и таким образом реализовать стремление к адекватности и истине. К тому же в этом случае не придется отказываться от привычного образа жизни и искать удаленный горный склон, чтобы там поселиться.

Нам нужен план развития более продуктивных привычек ума. Здесь одинаково важно мыслить перспективно и практиковаться. Если новый способ мышления закрепится, он станет привычкой. В этом случае более адекватное осмысление происходящего будет для нас чем-то само собой разумеющимся.

Чтобы нам легче было стартовать на этом пути, можно представить, будто, сохраняя стереотипное поведение, мы серьезно рискуем. Тем более что это действительно так.

 

Спектр возможностей

Если бы мы рисковали потерять приличные деньги в споре о том, как воспринимаем свои результаты, то быстро вышли бы из привычной схемы атрибутивных искажений. Если бы мы хотели выиграть этот спор, то не стали бы привычно объяснять плохие результаты невезением, а хорошие — своими искусными действиями. (Если в обществе игроков в покер вы будете разбрасываться словами «всегда» и «никогда», то скоро обнаружите, что заключили десяток пари. Легко выиграть спор у того, кто занимает крайние позиции.)

Представьте, что в гололед на перекрестке вы потеряли управление и попали в аварию. Вероятно, первая мысль: не повезло. Но что, если вам придется поспорить на это? Скорее всего, появилось бы немало альтернатив «чистому» невезению. Вы знаете, какое сейчас время года, и вы могли предвидеть, что будет скользко. Возможно, в этой ситуации следовало ехать медленнее. Как только автомобиль начал скользить, возможно, нужно было действовать иначе. Может быть, вы резко затормозили, когда этого не следовало делать. Вы могли бы поехать по более безопасному маршруту, выбрать главную дорогу, которую наверняка обрабатывают реагентами. Или вам вообще стоило ехать общественным транспортом.

Если результат наших действий мы представляем как ставку в споре, то более серьезно рассматриваем альтернативы. Это стремление к истине, и это принцип мышления Фила Айви.

Принцип ставок позволяет увидеть ситуацию глазами другого человека. Раз уж мы по-разному воспринимаем собственные и чужие результаты, это различие нужно использовать, чтобы выработать привычку к объективным суждениям. Когда мы выходим на крупную сделку, стоит отвлечься от самовосхвалений и проанализировать этот отличный результат так, как если бы он был заслугой другого человека. Мы с большей вероятностью выявим то, что могли бы сделать еще лучше, и определим факторы, которые оказались вне нашего контроля. Таким образом, взгляд с другой стороны приближает нас к истине.

Активно исследуя альтернативные гипотезы и глядя на ситуацию глазами другого человека, мы убеждаемся, что результаты редко на 100 % объясняются удачей или действиями. И когда появится новая информация, мы не станем ее однозначно подтверждать или опровергать. Мы уточним свои убеждения в соответствии со спектром возможного, так как знаем, что это именно спектр, а не жесткий выбор «или — или».

Восприятие свершившихся фактов по принципу ставок приучает к мысли, что результаты редко бывают следствием одной причины. Негативный исход не так сильно бьет по самооценке, если мы готовы найти позитив в провале, извлекая из него полезный урок. Объективный анализ «плохого» исхода покажет, в чем мы преуспели, а что от нас совершенно не зависело. В конце концов, мы понимаем, что знать не все и уметь не все — это нормально.

Разумеется, такая модель мышления не позволит нам с упоением превозносить свои достижения. Ведь мы будем знать, что у хороших результатов, скорее всего, несколько причин. Но это «выгодная сделка». Помните, что чувство проигрыша примерно в два раза острее удовольствия от выигрыша. Мы переживаем за наши ошибки примерно в два раза сильнее, чем радуемся правоте. Нам комфортно, если не нужно занимать полярные позиции.

Такой подход учит нас сочувствию. Оценивая чужие неудачи в этом ключе, мы понимаем, что подобное могло случиться и с нами. Как мы уже знаем, при плохом исходе не нужно на кого-то валить вину. Стив Бартмен не стал бы изгоем, если бы его обвинители сделали над собой некоторое усилие.

 

Трудный путь

«Думать ставками» сложно, особенно вначале. Первый шаг — анализ, громоздкий, медленный, странный. Иногда он кажется бессмысленным. Например, вам не предложили повышение. Конечно, вы не видите здесь ничего хорошего. Ведь приходится признать, что другой человек более достоин этой должности и вам нужно у него поучиться, а не наоборот. Трудно избежать соблазна обвинить босса в том, что он — болван, не ценящий талант.

Это естественное чувство. Я построила карьеру в покере, постоянно обучаясь и стремясь к истине, но по-прежнему ловлю себя на атрибутивных искажениях и мотивированной аргументации. Дахигг говорит нам, что замена привычки требует времени, подготовки, практики и повторения.

Допустим, у меня привычка просыпаться в полночь, чтобы съесть печенье, и я хочу ее изменить. Мне нужно определиться, каким действием можно заменить привычное поведение, и осознанно практиковать его до полного закрепления. Я куплю яблоки и обеспечу к ним более простой доступ, чем к печенью. Затем каждый раз в полночь я буду съедать яблоко вместо печенья, пока это не станет новой привычкой. Как видим, здесь нужны сила воли и время. Но трудный период обязательно закончится. Важно взяться за дело осознанно и с усилием. В конечном счете результат будет. То же самое происходит, если мы меняем что-то в своих убеждениях. Не нужно сдаваться, если первые шаги на этом пути будут неуклюжими.

Разумеется, принцип ставок не чудодейственное средство. Атрибутивные искажения и мотивированная аргументация не исчезнут. Но ситуация улучшится. Именно так преобразовывается жизнь — мы продвигаемся вперед малыми шагами.

В покере многочисленные решения принимаются в условиях ограниченного времени. Поэтому я точно знаю, как выгодно получить даже небольшое преимущество в эффективности. Иногда я играю несколько сотен рук. В руке приходится принимать до двадцати решений. Допустим, в течение игры получены сто результатов с потенциалом для обучения. Если я воспользуюсь десятью, то упущу 90 % шансов узнать что-то новое. Если мой противник — кто-то вроде Ника Грека, он почти ничему не учится. Безусловно, моя ситуация будет лучше, ведь я использую хотя бы 10 % возможностей. Допустим, другой соперник похож на меня в молодости. Он воспользуется пятью возможностями из ста. И на этом этапе он тоже будет слабее меня.

Со временем даже незначительные преимущества в обучении суммируются. Их совокупный эффект, подобно капитализации процентов, может существенно влиять на итог. Любое улучшение качества наших решений создает для нас лучшие версии будущего. Представьте корабль, который идет из Нью-Йорка в Лондон. Если навигатор ошибся на один градус, вначале это незаметно. Однако корабль все дальше и дальше отклонялся от курса и в итоге «разминулся» с Лондоном на несколько километров. Принцип ставок корректирует ваш курс, что позволит с меньшими потерями добраться в пункт назначения.

Мы уже выяснили, что первый шаг — определить вредную мыслительную привычку и подобрать ей замену. Сделать этот шаг нелегко. Мы можем упростить себе задачу, если получим поддержку. Помощь извне поможет достичь нужных изменений быстрее и закрепить их надежнее.