Мне было трудно писать о тебе. Столько воспоминаний.

Наша жизнь была полна неожиданностей, я никогда не знал, чего от тебя ждать, но всегда был уверен, что это будет прекрасно.

Прости, что чуть не бросил тебя в тот день у дороги. Это была большая ошибка. Все равно что отказаться от роли в фильме своей мечты. Я завел бы себе какого-то пустоголового ретривера, а ты убежал бы вслед за семьей или уехал с чокнутым дальнобойщиком. Ты и не знал, как я был близок к тому, чтобы уйти от тебя в тот день, правда? Какое счастье, что там была Нэнси.

Ты был таким, каким я сам всю жизнь мечтал быть. Атлетом, героем, отличником. Ты умел отличать добро от зла. Мне это никогда не удавалось так хорошо.

Ты научил меня стоять на своем. Никогда не сдаваться. Ты показал, как останавливаться, замирать, вслушиваться и ощущать. Ты научил меня, когда бежать, а когда идти. Когда осторожничать, а когда действовать. Как подучать удовольствие от своей работы. Все это сделал ты.

Я так гордился тобой. Так годился.

Встречал ли ты до меня в своей жизни приличных людей или она сплошь состояла из травки, стрельбы и белок? Мне хочется верить, что все-таки кто-то был.

Что ты увидел во мне? Я чем-то тебя вдохновил или ты смог под внешней оболочкой различить того человека, каким я мог бы стать?

Нам обоим очень повезло, друг мой.

Прошло пять лет, а я все еще просыпаюсь от того, что слышу, как ты ворочаешься у меня под кроватью, потягиваешься, зеваешь, ждешь начала нового дня.

Я слишком мало тебя фотографировал и снимал на видео. Мы были слишком заняты настоящим, чтобы думать о будущем. Мне жаль, что больше никто не увидит, как ты бегал когда-то, и никто не мог тебя догнать. Жаль, не было рядом камеры, которая запечатлела бы, как ты противостоял грабителю с револьвером или ловил насильника.

Я жалею, что не поставил твое рычание рингтоном на телефон.

Я скучаю по тебе, Лу.

Мальчишкой я жил в крохотной нью-йоркской квартирке с мамой, папой и братом, у меня был вечно всем недовольный попугай, стопки книжек про собак и комиксов, телевизор и сила воображения. Я представлял себе, как живут мальчишки где-то на ферме, в окружении щенков, сосен, хищников и природы, настоящей природы, а не той чахлой зелени, что я видел вокруг. Я мечтал, чтобы мне открылся весь этот мир.

Ты вернул мне эти мечты. Ты был гигантом, Лу. Ты был особенным, не таким, как другие, и это внушало мне благоговение. В свои тридцать четыре я вновь стал мальчишкой. В тридцать четыре года у меня появился пес.

Помнишь дворовую кошку, которая любила понежиться на солнышке пол окнами нашей первой квартиры? Ты не мог до нее добраться, и она это знала и дразнила тебя. Как вы смотрели друг на друга каждое утро! Замечательная была кошка…

А помнишь парня, который катался по набережной на роликах и играл на гитаре, расписанной всеми цветами радуги, и пел что-то жуткое про пришельцев из космоса? Он был чокнутый, но тебе нравилось, как от него пахнет – шафраном и чем-то еще. Он ехал, а ты бежал за ним и нюхал воздух.

Помнишь бар с байкерами по пути на Медвежью гору? Они предлагали за тебя старый мотоцикл. Такой никудышный, что даже не заводился.

А как мы кидались шишками рядом с могилой Хемингуэя?

Уж лучше держать бесконечную череду ласковых, виляющих хвостами идиотов, чем терять тебя вновь. Пожалейте собак, что приходят на смену легенде. Я не стану искать тебе замену, это бессмысленно.

Мне нелегко пришлось, когда тебя не стало. Кто-то этого не понимает, и ладно. Но есть те, кому не надо объяснять, что значит потерять такую собаку, как ты.

С отцом мы ездили на рыбалку на залив, недалеко от Бруклина. Большие дизельные суда заплывали в открытое море, где ловилась треска и тунец, – иногда так далеко, что не видно было земли. Волны вздымались, подобно холмам, мы падали в провалы между ними, и ничего не было видно по сторонам, кроме серо-зеленых гор живой воды, которая двигалась, поднимала тебя, опускала, передавала дальше. Тебе бы там понравилось, Лу.

В то время мой старший брат полюбил читать, в основном про приключения и про войну. У нас было много хороших книг. Я потянулся за ним. В шестом классе я прочел «Старик и море»: думал, это хорошая история про рыбалку. Но это оказалась совсем другая история, и я думал, думал о ней и не мог перестать. Я решил стать писателем и еще добрых тридцать лет мечтал создать Роман Века.

Ты лежал рядом, когда я пытался написать его, Лу. Помнишь, как ты просил меня бросить и идти спать?

И все это время сюжет был у меня прямо перед глазами. Ты был диккенсовским бродяжкой, угодившим из нищеты в роскошь. Ты был мой Роман Века. Рядом с тобой всегда что-то происходило, а когда ты ушел… знаешь, мне некуда стадо идти.

Это попытка воскрешения. Ты столько раз спасал мою шкуру, и теперь я прошу тебя сделать это еще раз. Готов? Давай, приятель, я жду. Спускайся со своего холма.