Невеста стояла с завязанным ртом и связанными руками. Священник был пьян. Пьян с тех пор, как люди Эдриана похитили его на большой дороге. Сначала служитель божий был в ужасе из-за того, что отстал от своей компании, но быстро утешился, получив изрядную мзду, которая перекочевала в его карман, заменив собою прежнее его содержание. Именно содержание его кармана определило дальнейшую судьбу пастора — Джонатан Мастерс из Йорка был одним из бесчисленных лиц духовного звания, которые оживленно торговали незаконно распространяемыми разрешениями на брак — должным образом оформленными, с печатями и гербами. Не хватало лишь имен жениха и невесты, что было очень удобно для покупателя.

Людям Эдриана пришлось задержать еще троих святых отцов до того, как попался тот, у которого нашлось все необходимое. Удивляться следовало тому, что процесс занял столь долгое время, ибо торговля подобными разрешениями являлась очень популярным средством поддержки богоугодного образа жизни.

Пастор бормотал слова из требника, повышая голос, когда раздавался особо яростный хрип возмущенной невесты. Брэддок и Хэнслоу стояли по обе стороны от пастора, укрепляя его дух и стараясь сохранять торжественное выражение лица, и только иногда позволяли себе хмыкнуть — нынешнее состояние пастора мешало ему в полной мере пользоваться сложным языком, присущим его должности.

Когда Мастерс, щурясь на загадочные письмена в священной книге, сделал паузу, чтобы отодвинуть книгу подальше от глаз, Эдриан с нетерпением распорядился:

— Переходите к обетам, ваше преподобие. Мы не зануды.

Пастор, часто моргая, опустил книгу.

— Ну если на т-то пошло, х-х-хватит и вашей подку... э-э-э... подписи.

Сунув руку в саквояж, он извлек оттуда потрепанный фолиант и положил его на алтарь. Затем извлек бутылку с чернилами — разлить их ему помешала великолепная реакция Брэддока, — а потом еще и перо, которое он протянул Эдриану с самодовольной улыбкой, выражающей восхищение собственной предусмотрительностью.

— Я ш-шагу без него не... не ступаю. Так м-много народу женится на д-д-дороге, — пробормотал пастор.

Хэнслоу фыркнул. Все происходящее, безусловно, имело комический оттенок, однако настроение Эдриана не позволяло его людям откровенно веселиться. Он хотел, чтобы дело было завершено — во всех смыслах. А еще, чтобы Космо Колвилл убрался из этого дома.

Перо было тупое. Подпись Эдриана вышла неразборчивой. В загустевшие чернила упала капля крови с самодельной повязки — собственного галстука Эдриана, которым он перевязал руку. Кстати, рана оказалась неглубокой. Он научит Нору защищаться лучше.

Эдриан вытер руку о кожаный колет, подписался еще раз, более крупными буквами, обернулся к Норе, чьи глаза метали громы и молнии, и на мгновение замер, пораженный торжественностью минуты, — теперь Нора принадлежит ему навсегда.

Улыбка на его губах не доставила Норе никакого удовольствия. Глаза ее сузились, без слов грозя ему всеми возможными карами.

— Ты простишь меня, — сказал он. В конце концов простит.

В ответ Нора яростно затрясла головой.

Эдриан не смутился. Здесь и сейчас он исправляет зло, причиненное им обоим шесть лет назад. После сегодняшней ночи ни один человек не посмеет оспорить его права на Нору.

Подняв ее связанные кисти, он вложил ей в пальцы перо и сам вывел ее подпись. Ее ногти со злобой впились ему в руку.

— Храни меня Бог, когда я развяжу тебя, — пробормотал он и решил, что ее выразительное мычание означает согласие.

Эдриан вернул перо пастору.

— А теперь вы подпишитесь, чтобы заверить эту страницу, — распорядился он. — Укажите свое имя, цель поездки и должность. Если кому-либо из пар, зарегистрированных на этой странице, понадобится подтверждение своего союза, пусть обращаются к графу Ривенхему. Запись останется у меня.

Священник нахмурился:

— Я не... — И вдруг до его разума дошло скандальное предложение. — Вы не можете оставить у себя книгу регистраций.

— Могу, — заявил Эдриан и кивком указал на страницу. — Пишите. А потом Брэддок проследит, чтобы вас обеспечили всем необходимым для путешествия в Престон. На рассвете вас проводит эскорт.

Пастор пожевал губами.

— А... а если кто-нибудь спросит меня об этих делах? О, так сказать, поведении н-н-невесты?

Эдриан сильнее обнял жену за талию и заглянул ей в лицо. Та, избегая его взгляда, опустила голову.

— Говорите правду и ничего не бойтесь, — посоветовал Эдриан. — Говорите, что невеста была прекрасна, как ангел, но слегка не расположена...

— Не р-р-расположена, — с усилием повторил пастор и кивнул головой, как человек, решивший что-то запомнить.

— Но ненадолго, — шепотом добавил Эдриан так, что услышала его одна Нора.

Он забрал ее нож. Он водил ее рукой при регистрации. Подхватил и унес из часовни, как военный трофей.

А теперь он притащил ее в свои покои, которые против своей воли она была вынуждена ему предоставить. Прошел прямо в спальню, отодвинул занавес полога и усадил ее на темное одеяло вышитого шелка, которое ей следовало бы сначала постелить в свинарнике и лишь потом отдать этому злодею.

Нора пошевелила кистями, еще раз убедившись, что узлы на них завязаны умелой рукой. Эдриан опустился перед кроватью на колени, вынуждая Нору резко отвернуть голову, чтобы не видеть его.

— Ты очень хорошо изображаешь молчаливое презрение, — заметил он.

Она упрямо смотрела на столбик кровати с искусной резьбой в виде цветов и фруктов. Эдриан присел рядом, матрас под ним прогнулся. От постельного белья поднялось легкое облачко гвоздичного аромата. Нора застыла, стараясь не дотрагиваться до своего новоявленного мужа.

Когда он коснулся нежной кожи на внутренней стороне кисти, Нора едва не подпрыгнула. Через мгновение путы на ее руках ослабли и соскользнули на пол. Она развернулась и что есть силы стукнула Эдриана.

Удар по щеке был силен. Онемевшая рука не почувствовала его силы, но заныла у локтя от острой боли. Бесстрастное лицо Эдриана не дало ей никакого удовлетворения, и Нора ударила снова. Эдриан твердой рукой перехватил удар. Отлично, тогда оружием ей послужит голова. Нора с силой боднула его в грудь. Эдриан отстранился, прижимая к себе ее голову, и упал спиной на матрас. Нора упала сверху, тут же потянулась ногтями к его глазам, постаралась коленом ударить в пах, но Эдриан ловким движением поймал ее за бедро, вывернулся из-под нее, коленом прижал ей ноги, а руками — кисти рук.

Крик возмущения, не находя выхода, бился у нее в груди. Стараясь вырваться, она извивалась и дергалась, но вскоре решила, что эти бесплодные попытки освободиться принесут ей только новое унижение, и затихла.

Эдриан, прищурившись, наблюдал за ее лицом. Она молча проклинала его. Повязка у него на руке — знак совершенной глупости — вызывала в ней злобу. Надо было воткнуть кинжал ему в глотку! Зато теперь у него на лице красовался след от ее ногтей. Длинная кровоточащая царапина тянулась от уголка глаза ко рту.

Эдриан с мрачным лицом усадил Нору, подтащил к краю кровати, так что ее ноги повисли в воздухе, и осторожными движениями стал массировать ее руку, чтобы восстановить кровообращение.

Нора вцепилась зубами в повязку, закрывающую ей рот, и уставилась в пустоту. Она здесь одна, говорила себе Нора, все это ей снится, и скоро она проснется. Ее не только принудили к браку — во второй раз! — но сделал это тот самый Эдриан, который когда-то заставил ее мечтать о свадьбе. Нет, она не простит такого предательства. Могла ли она ждать, что он станет относиться к ней лишь как к женщине! Как все мужчины относятся к женщинам, считая их безмозглыми созданиями, рожденными для того, чтобы выполнять мужские прихоти и желания.

Тот пастор был мошенником. Брак можно аннулировать.

— Ты была права, называя меня злодеем, — очень спокойно заговорил Эдриан. — Но не права в том, что полагала, будто эту роль отвели мне обстоятельства.

Загадки. Пусть загадывает их тем, кому есть до этого дело. Она будет глуха.

— По натуре я такой же злодей, как обычный разбойник с большой дороги, — продолжал Эдриан. — Ты этого не знала?

Как бесстыдно он в этом признается! И ничуть не раскаивается.

— Знаешь, что делает меня преступником, Нора? Когда праведники видят цель, они молятся о праведных средствах достичь ее. А преступники в своих чаяниях не прибегают к молитве, не полагаются на случай. Завидев цель, они рискуют ради ее достижения всем независимо от степени риска.

Нора услышала, как он вздохнул.

— Видишь ли, я так долго любил тебя. — На мгновение сердце Норы забилось восторгом. На глаза набежали слезы. Она захлопала ресницами, чтобы прогнать их.

Это он-то любил ее? Пустые слова! Дела говорят совсем о другом.

— Сколько бы я ни прожил и как бы ни сложилась моя жизнь, я никогда не пожалею об этой ночи. Я сделал то, что должен был сделать, и теми средствами, которые были в моем распоряжении. Я понимал, что больше мне не выпадет шанса получить тебя, и я слишком долго любил тебя, чтобы сейчас колебаться.

Слова Эдриана жгли ее, как огонь. Ей хотелось кричать, бить его, проклинать за то, что он смеет говорить ей слова любви. Будь он проклят! Что это за любовь, если она лишает ее чести и свободы? Его любовь для нее ничто! И она не допустит, чтобы было иначе. Как смеет он говорить ей такие слова сейчас?

— Любовь злодея — штука не слишком удобная, — продолжал Эдриан. — Но обещаю сделать все, чтобы она доставила тебе удовольствие.

Он отпустил ее руки и провел ладонями по плечам, медленно, но без колебаний. Нора приказала себе оставаться бесчувственной. Она бы дала ему пощечину, но понимала, что спровоцирует его и он придавит ее своим весом. Сжав кулаки, она мечтала вцепиться ему в лицо. Да, самое время для кровопролития!

Пальцы Эдриана коснулись ее затылка, и повязка ослабла. Чувствуя во рту неприятный вкус шерсти, Нора сбросила ее, развернулась и плюнула в лицо Эдриану. Попала в щеку. Их взгляды встретились. Под глазами Эдриана лежали черные тени. Но что ей за дело до него!

Эдриан не шевелился. Нора вспылила:

— Вытри лицо, клоун! Или хочешь, чтобы я сделала это пощечиной? — запальчиво выкрикнула она и с изумлением услышала его тихий смех.

— Можешь попробовать.

Попробовать? Пусть идет к черту! Она замахнулась, но Эдриан успел поймать ее кисть, повернул к себе ладонь, сунул в нее лицо, чуть-чуть стиснул кожу зубами, а потом провел языком по запястью.

Дыхание с шумом вырывалось из ее губ. Пораженная, она смотрела на него и не могла понять ни его, ни себя. Казалось, внутри ее проснулось какое-то существо, нетерпеливое и агрессивное, и теперь рвется наружу. И цель этого существа — губы Эдриана.

Оказалось, ее тело отлично помнит урок, полученный на лугу, и послушно следует указаниям наставника.

Ей хотелось вцепиться в него ногтями! Хотелось, чтобы он укусил ее по-настоящему. А почему бы и нет? Сегодня он причинил ей боль самым жестоким образом — не телом, разумом. Обманул ее, обвел вокруг пальца, лишил возможности самой принимать решения и выбирать образ жизни. Обошелся с ней, как с бестолковой овцой!

Нора столкнулась с этим не в первый раз. Другие мужчины тоже так поступали. У нее за плечами уже есть брак, начатый с насилия. Она в точности знает, что именно ждет ее в будущем. Так почему Эдриан не может причинить ей боль и своим телом?

— Лучше выгрызи мне сердце.

Эдриан приподнял голову, и Нора увидела, что маска безразличия исчезла с его лица. Его ноздри раздулись, желваки двигались.

— Нет, — сказал он, — я хочу сохранить твое сердце для себя.

У нее вырвался смешок, которым могла бы гордиться высокомерная придворная красавица.

— Ты его не получишь. После того что случилось этой ночью. Ты предал меня.

— Я тебя спас, — спокойно возразил он. — А если для этого понадобилось предать тебя, то так тому и быть. Предательства без привязанности не бывает.

Эдриан потянулся к ней, но Нора отпрыгнула. Резной столбик кровати впился ей в спину.

— Не говори мне о привязанности! Порочный мерзавец! Любовь не допускает таких отвратительных штучек.

— Ну, это в идеале, — заметил он. Неужели ничто не способно поколебать его спокойствия? — Но, думаю, ты не настолько слепа, как хочешь казаться. Если ты заботишься о собственной безопасности, то должна понимать, что этот брак выгоден для тебя. — Он пристально посмотрел ей в лицо и стиснул челюсти, как будто сделал какой-то неприятный вывод. — Я защищаю то, что принадлежит мне. А ты, Леонора, представляешь опасность для себя самой. Можешь меня ненавидеть, если хочешь, но я не позволю тебе рисковать собой. Я выдержу твою ненависть, только бы ты была в безопасности.

Он не отпускал ее взгляда. Оба молчали, но это молчание постепенно наполнялось новым смыслом. Нора вдруг остро почувствовала, что под нею матрас, за Эдрианом — закрытая дверь, а на расстоянии вытянутой руки — его мускулистое тело.

— Ты силой принудишь меня к сожительству? — в отчаянии бросила она ему в лицо.

— Нет, — все так же спокойно отвечал Эдриан, — я не сделаю ничего такого, что было бы тебе неприятно.

— Вот как? Мне неприятна вся эта история. Еще не поздно! Брак можно аннулировать.

Выражение лица Эдриана не изменилось, но он положил ладонь на ее руку и слегка стиснул ее, словно бы давая понять, что она в ловушке и споры бессмысленны. Нора вырвала у него свою руку.

— Тогда ты вообще ко мне не прикоснешься.

Эдриан лениво наклонил голову набок и принялся ее рассматривать, как будто она была загадкой, которую ему следует разгадать, и времени у него на это сколько угодно.

— Я думаю, у тебя хватит здравого смысла позаботиться о себе. Не думаю, чтобы ты искренне стремилась стать мученицей ради своего брата.

Его слова поразили Нору. Конечно, она не рвется к мученичеству. Но во что она превратится, если вместо этого переметнется к врагам брата? Желание, которое возбуждает в ней Эдриан, само по себе бесчестно, а особенно после того, что случилось в часовне. Если из-за этого она предаст брата, то погубит свою душу.

— Я не считаю мученичеством желание видеть его целым и невредимым.

— Не могу гарантировать его доброго здравия, — мрачно сообщил Эдриан, — но там, на антресоли, я сказал тебе правду — я не буду его убивать.

— Этого мало! Ты действуешь против него...

Эдриан сильнее стиснул ее руку.

— Он сам себе враг и сам готовит свой конец. Но если бы он проявил здравомыслие, то мог бы воспользоваться моей помощью.

У Норы перехватило дыхание.

— Что... что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказал. В моих руках немалая власть. Король считается со мной. Но если мне придется встретиться с твоим братом в бою, это не пойдет ему на пользу.

Нора со страхом всматривалась в его лицо. Эдриан ответил ей твердым взглядом. Он что, предлагает помочь ее брату, и Дэвид будет пленен мирно?

— А если вы встретитесь не в бою? Что тогда?

— Тогда я могу ему помочь своей властью.

Очень неопределенное обещание — и это в лучшем случае. Неужели она поверит ему, особенно после того, что он совершил сегодняшней ночью?

Вот только... если Эдриан действительно говорит правду... если он правда ее любит... тогда, если дела пойдут самым худшим образом, то есть если Дэвида поймают, то чем будет рисковать Эдриан, защищая ее брата? Возможно, положение лорда Ривенхема требует, чтобы его новый родственник не был обезглавлен на глазах у всего города?

Тогда этот брак может оказаться полезным... Эта мысль вдруг испугала Нору. Как легко она уступает доводам Эдриана!

Эдриан протянул руку, нащупал ее косу, вытащил из-за плеча, погладил и слегка потянул, как канат. Нора не поддалась мягкому нажиму и с замиранием сердца ждала, что он будет делать.

Эдриан не стал ничего делать, а просто сидел и смотрел на нее, поигрывая кончиком косы, но эти легкие прикосновения к ее волосам постепенно проникали в нее, как яд.

— Я не могу доверять тебе, — прошептала Нора.

Сожаление в его улыбке наверняка было притворством. Иначе и быть не может.

— Да и какие у тебя могут быть причины доверять мне? Это мое дело — убедить тебя.

— У тебя ничего не получится.

— Тебя можно удивить. — И он снова легонько потянул ее за косу, пытаясь заставить придвинуться.

Сопротивляясь, Нора отклонилась назад. Ей необходимо выбрать линию поведения. Они в спальне одни. Эдриан предъявляет на нее свои права, его намерения ясны, хотя он обещал не применять силу.

«Ты будешь принадлежать мне».

При воспоминании об этих словах у Норы закружилась голова и вспыхнули щеки. Она сглотнула и рассердилась на себя. Хуже всего то, что Эдриан вел себя не как завоеватель. Она сопротивлялась, и Эдриан не старался силой притянуть ее ближе. Он сам подался вперед, но не сокращал, а лишь поддерживал расстояние между ними.

Нора не могла понять его. Если он такой уж злодей, то пусть и ведет себя соответствующе. В Лондоне ее холодность приводила Тоу в бешенство. Придворные повесы, бросавшие на нее плотоядные взгляды, приходили в ярость, когда она им отказывала. Эдриан же оставался спокоен, все так же слегка тянул ее за волосы, но это был не приказ, а приглашение. Он все так же смотрел на нее и поглаживал завивающиеся кончики волос.

Стояла полная тишина.

Вдруг Нору поразила простая мысль: они ведь женаты! Это теперь ее муж! Она обвенчана с Эдрианом!

По ее телу пробежала дрожь. Как могло случиться, что весь ход этой драмы так точно совпал с ее давней мечтой? С ней рядом Эдриан, за которого она так страстно хотела выйти замуж. Он не чужой. Он познал ее. И он вызывает в ее душе чувства, которых не может вызвать никто другой.

Простить его Нора не могла, но она и не могла его бояться. Как не могла перестать желать его. Вот и теперь ее тело отзывается дрожью на его присутствие.

Сейчас Нора чувствовала озноб и дурноту. Ради сохранения чести она должна противостоять ему, но где взять силы? Нора вспомнила тот единственный случай, когда она отдалась ему. «Больше уже не будет больно», — пообещал он тогда, но ему так и не выпал шанс доказать это. А ей было больно, ужасно больно, всякий раз, когда Тоу входил к ней в спальню.

— Судя по твоему лицу, — негромко сказал Эдриан, — мысли у тебя совсем невеселые.

— А почему я должна выглядеть счастливой? Что ты сделал, чтобы я была сегодня счастлива? — Голос Норы прозвучал резко и неприятно.

— Пока ничего, но впереди еще полночи.

Обещание в его голосе заставило ее вздрогнуть. Слабость собственной плоти рассердила Нору.

— У меня уже были такие ночи с мужем. Уверяю тебя, ничего хорошего в этом не оказалось.

Лицо Эдриана вдруг потемнело. Он снова поймал ее руку и погладил ее.

— Между теми ночами и этой неизмеримая разница. — Эдриан произнес это спокойно, без бравады и похвальбы. Как он уверен, что сможет доставить ей удовольствие! Там, на лугу, она убедилась, что у него есть для этого причины. Лишь последним усилием воли она сумела его остановить. Как его бедра прижимались к ней!

Тут Нора заметила, что дышит неровно и часто. Неужели она не лучше животного? Как она может желать человека, который обошелся с ней не лучше Тоу?

«Но я хочу, хочу, хочу его! Хочу, и все».

В горле возник ком. Сердце оборвалось, как перед падением. К Тоу Нора никогда не испытывала желания, но до этого никому не было дела. В их союзе ее воля ничего не значила. Но сейчас... сейчас она сама, сама хотела этого, хотя близкие не могли одобрить такой брак.

Молчаливое приглашение Эдриана давало Норе понять, что в их союзе остается место для ее воли, для ее собственной воли, — не воли брата или отца, а только ее воли, ее желания.

Нору смутила эта мысль и даже вызвала панику. В конце концов, ведь он силой принудил ее к браку! И какая разница, если сейчас он делает вид, что ищет ее согласия?

— Ты мог сделать меня счастливой, — быстро сказала она. — Когда-то мог. Когда-то выйти за тебя замуж было для меня... — Не находя слов, Нора покачала головой. — Но после того что случилось сегодня... после того, что ты сделал... у тебя не было права...

Щеки Норы горели. Ее душу охватило смятение. Казалось, она спорит не с ним, а с собой. «В чем твоя воля?» Нора всегда искала ответ на этот вопрос и хотела жить в соответствии с ответом. Но что, если ее истинная воля вовсе не совпадает с ее возвышенными идеалами? Что, если в реальности она более жадная, грубая и совсем не такая добродетельная, как ей представлялось? И сейчас, даже сопротивляясь, она все время чувствовала прикосновение его руки...

— Сегодня я согрешил, — ответил Эдриан, намотал ее косу на руку и придвинулся, хотя Нора оставалась на прежнем месте. — Дай мне возможность искупить вину.

— Я этого не хочу, — с трудом выговорила Нора. О Боже, эти слова — то, что она обязана сказать.

— Я не могу ничего сделать против твоей воли, — сказал он. — Но спроси себя честно, чего ты хочешь, и дай мне искренний ответ. И пусть так и будет. А я, леди Ривенхем, готов служить вам во всем.

Он выпустил из рук ее косу, и на мгновение Нора решила, что он решил оставить ее. Но вот Эдриан снова взял ее за руку и, не сводя с нее глаз, накрыл губами мизинец, втянул его в рот и стал легонько покусывать.

Нора перестала дышать. Во рту у нее пересохло. Она оторвала от него взгляд и невидящими глазами уставилась на занавесь полога и плетеный коврик на полу. «Прекрати», — мысленно говорила она, но так и не смогла произнести этого вслух — мешал оглушительный стук сердца в ушах.

Эдриан выпустил ее пальчик и поцеловал ладонь.

— Проверь себя, — сказал он. — Тебе неприятен мой поцелуй?

Ответ прозвучал в ее мозгу, как фанфары. Нора чуть не выкрикнула его, но осеклась. Она ни за что не признается. После того что он сделал...

Молчание — цена ее чести и самоуважения. А если ради спасения чести потребуется растоптать ее волю, на сей раз самостоятельно, что тогда?

— Если молчание и есть твой ответ, то ты должна объяснить мне, как его понимать. — Эдриан придвинулся ближе. Пружины под ним заскрипели.

Нора закрыла глаза. Она не могла на него смотреть. Больше не могла сопротивляться ни ему, ни себе.

Эдриан наклонился и зашептал ей в ухо:

— Я и не хотел, чтобы эта ночь оказалась короткой. И пусть это будет даже не ночь, а целые сутки. Возможно, так и придется сделать, ибо я ни за что не стану продолжать без твоего ответа.

По лицу Норы разлилась краска. Она вцепилась в стеганое покрывало на кровати. Простые с виду слова Эдриана скрывали бесстыдное обещание заставить ее говорить о вещах, которых скромные люди обычно не касаются. Но Эдриан вовсе не собирается быть скромным. И он не успокоится, пока не добьется своего. И сделает все то, о чем она грезила долгими беспокойными ночами. Нора вздохнула:

— Дэвид... Если ты обещаешь помочь ему...

Его губы коснулись ее щеки. Нора лишилась слов. О Боже, что может быть слаще его губ? Даже на смертном одре она их не забудет.

— Я уже сказал, что мог бы, — пробормотал он, — но не странно ли, как наша совесть вступает в конфликт с нашими же желаниями? Как заставить ее заснуть? Мне повторить обещание? — Язык Эдриана пробежался по раковине ее уха. — Только подскажи мне, что говорить, — шептал он. — Нора, моя Нора, я должен говорить о твоем брате?

Нет.

Его рука легла на ее затылок.

— Ты должна научить меня, — продолжал Эдриан. — Сейчас я не могу доверять себе. — Его голос внезапно охрип. — Видишь ли, эту минуту я повторял в уме тысячи и тысячи раз с тех пор, как мы расстались. Поверь, мне нельзя руководствоваться своими желаниями. Они слишком сильны и нетерпеливы, чтобы подсказать мне правильное решение.

Рука Эдриана все так же лежала у нее на затылке. Он не двигался, но его слова, наполненные столь неподдельной страстью, произвели на Нору сокрушительное действие — все ее существо наполнилось ответным непреодолимым желанием.

«Тысячи и тысячи раз».

Нору с новой силой охватил жар. И он был очень похож на гнев. Дэвид. Что будет с ним? Неужели нужды всех остальных людей всегда будут важнее ее собственных? «Я хочу. Я жажду. Я! Я! Я хочу Эдриана».

То, что связывает ее и его, намного старше, чем трудности брата. Какое отношение имеет Дэвид к сегодняшней ночи? Чем еще она должна пожертвовать ради семьи? Ведь за эту любовь она уже расплатилась страшной ценой.

Нора резко обернулась к Эдриану, схватила его за плечи, толкнула на покрывало, забралась на него и замерла.

Как слепа она была до этой минуты! Сейчас, глядя на него сверху вниз, она вдруг увидела, как он прекрасен. Видит Бог, это так. Его сумрачные глаза, зеленые, как трава, не отрывались от ее лица. Светлые волосы, мягкие и прохладные на ощупь, рассыпались по покрывалу. Кожа на щеках огрубела, но линия нижней губы была безупречна. Он разбросал длинные руки и ноги по кровати. Кожаные бриджи плотно охватывали скульптурные бедра. На внутренней стороне руки виднелся незащищенный кусочек загорелой кожи. Ее вид почему-то страшно возбуждал Нору.

У нее перехватило дыхание. Полная неподвижность Эдриана выглядела как приглашение. Он предлагал ей свое тело, лежал под ней и разрешал смотреть на него, потому что теперь это тело принадлежало именно ей.

«Сон, — думала Нора, — это сон». Эдриан Феррерс лежит с ней в постели... говорит с ней о любви. И это после того, как она ударила его кинжалом!

Кем она его считает? Конечно, негодяем... А кем еще?

Эта загадка слишком велика. Нора сейчас не может ее разгадывать. Она понимает, что будет дальше. Сейчас не время для сомнений. Потом она все обдумает. Потом, когда утихнет пожар внутри, когда она успокоится.

— Не говори ничего, — прошептала Нора и склонилась к губам Эдриана.

Он заслуживает самого варварского поцелуя. Широкими ладонями Эдриан схватил ее голову и удерживал, пока длилось его наказание. Их языки встретились. Нора ощутила вкус виски, горячих, беспокойных мечтаний, вкус долгих лет расставания, угадала в нем сладость юности и более темные наслаждения зрелости. То был опасный вкус. В нем она могла заблудиться, забыть все, что связывало и ограничивало ее, и помнить лишь о неодолимой жажде, которая разгоралась внутри.

Эдриан взял Нору за руку, перекатил на покрывало, сам оказался сверху и, опираясь на локти, бросился ее целовать. Нора приоткрыла губы ему навстречу и с восторгом ощутила, как ладонь Эдриана скользнула вниз. Она сама раздвинула ноги, позволяя ему устроиться между ними. Быстрее! Быстрее, пока к ней не вернулись сомнения. Нора вжималась в него, подгоняла движением бедер, жарко дышала ему в лицо. Рука Эдриана легла ей на грудь и стала поглаживать и сжимать ее сквозь разделяющие их слои одежды. Норе отчаянно хотелось, чтобы он победил ее, на сей раз не словами, а телом. Слова Эдриана заставляли задуматься, а тело только подавало команды, которым она с радостью подчинялась.

Но когда Нора захотела снять с него камзол, он поймал ее за руку и стал неспешно целовать щеки, губы, шею. Руки Эдриана скользнули ей за спину и заставили выпрямиться. Голова Норы легла ему на плечо. Она вдохнула мужской запах его тела. Эдриан заставил ее встать на колени, и теперь они стояли на кровати лицом друг к другу.

Его ловкие руки стали расшнуровывать корсаж платья. Нора передернула плечами.

— Подожди, — остановила она Эдриана, — не надо меня раздевать. — Когда-то она лежала рядом с ним обнаженная, но тогда она была юной девушкой. А однажды ее раздел догола муж, но тело Норы к тому времени уже изменилось и выглядело... неприятно. — Не надо, — повторила она. Он ведь легко может просто задрать ей юбку.

Эдриан отстранился и заглянул ей в лицо. Норе не понравился его внимательный взгляд. Она стиснула зубы и, раздувая ноздри, повторила еще раз:

— Не надо. Быстрее.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Надо, — прошептал он. — Все эти годы, все бессчетные ночи я представлял тебя в своем воображении и теперь хочу видеть тебя настоящую.

У Норы от страха сжалось сердце.

— Я... я изменилась, — пробормотала она. — Тоу насмехался над размером ее грудей, которые со временем стали полнее.

Предупреждение прошло втуне. Губы Эдриана метались по ее лицу, шее, вырезу платья, зубы покусывали, язык творил чудеса.

Нора тихонько вздохнула. Ее глаза прикрылись сами собой. Сейчас она понимала, что происходит с сахаром, когда он тает в воде.

Корсет раскрылся и соскользнул с плеч. Нора застыла, как каменная. Руки Эдриана заставили ее повернуться. Она подчинилась, медленно и неохотно. Юбки мешали и увеличивали неловкость. Сейчас настанет очередь корсажа и рубашки.

Жаркие губы обожгли ей лопатки и отвлекли от тяжелых мыслей. Тесемки лопнули с отчетливым треском, затрещала ткань. Корсет пролетел и упал на пол за кроватью. За ним последовал кинжал.

Эдриан стянул разорванную сорочку с ее плеч, потом приподнял Нору так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Она никак не могла заставить себя посмотреть ему в лицо и вместо этого опустила глаза на грудь. Сам Эдриан был еще полностью одет, и это только увеличивало смущение Норы.

Эдриан пальцем приподнял ей подбородок, но глаз она так и не подняла.

— Вот это, — хрипло проговорил он и провел костяшками по ее шее, вдоль ключицы, спустился к груди. Нора почувствовала, как отвердели соски, когда он коснулся одного из них. Между ног стало жарко.

Эдриан не закончил фразу. Неужели она выглядит намного хуже, чем он ожидал? С ним время обошлось милосердно, а вот она пополнела и, наверное, постарела. Вздохнув, она со страхом подняла на него взгляд.

Губы у него приоткрылись. Он следил за собственным пальцем, который обводил по кругу сосок. Эдриан выглядел... совсем юным. Казалось, он увидел что-то волшебное. Их глаза наконец встретились, и у Норы захватило дух. На лице Эдриана горело какое-то яростное, обжигающее чувство — триумф, иначе его не назовешь.

На грудь Норы легла его ладонь, потом Эдриан наклонился и поцеловал ее.

— С этим не могут сравниться ни сон, ни мечта, ни воспоминание, — низким и хриплым голосом произнес он.

Нору охватило странное чувство, удивительное и глубокое. Эдриан наклонился еще ниже и взял губами ее сосок.

Жар от его губ разливался по всему телу Норы. Она вцепилась в его мягкие волосы, а он, удерживая ее за талию, продолжал ласкать соски. Потом его руки скользнули ей под ягодицы. Нора выгнулась, как стебель цветка. Эдриан приподнял ее, затрещали юбки. И вот она уже раскинула руки на покрывале, приглашая его делать все, что вздумается.

Эдриан молча и даже с каким-то остервенением целовал ее плечи, грудь, живот. Его руки метались по ее телу. Вот он положил ладони ей на бедра, и они раздвинулись по его воле. Губы Эдриана коснулись самого потаенного уголка ее тела. Из груди Норы вырвался стон. А когда его язык раздвинул нежные складки и проник внутрь, она до боли впилась ногтями в свои ладони. Эдриан языком нащупал маленький бугорок, в котором пульсировало желание, и началась нестерпимо сладкая пытка. Норе казалось, что острое наслаждение, насквозь пронзившее тело, через мгновение сведет ее с ума.

Она испугалась и попыталась выскользнуть из-под Эдриана.

— Хватит, — с трудом прошептала она, но когда захотела сдвинуть ноги, Эдриан бросил на нее такой жаркий и напряженный взгляд, что она застыла. Лицо его было абсолютно серьезным. Он снова взялся за ее бедра и развел их в стороны.

Задыхаясь, она снова откинулась на спину. Острота ощущений становилась нестерпимой и нарастала почти болезненной пульсацией. Вдруг Нора почувствовала пустоту в себе и в немой мольбе нащупала и стиснула его гладкое мускулистое плечо.

— Ну пожалуйста, — едва выговорила она и потянула его за ткань камзола, разделявшего их тела. Потом крикнула громче, и Эдриан ее будто услышал — сел и в мгновение ока разделся, но так и не оторвал от нее глаз, словно Нора могла исчезнуть, рассеяться как облачко дыма. И вот он опять с нею, лег на нее всем телом, и Нора выдохнула в восторге от жара его разгоряченного тела, изогнулась, устраиваясь под ним так, чтобы Эдриан давил на нее всем своим весом. Что может сравниться с этой тяжестью, с напряженными канатами жил на его шее, с резким, отрывистым поцелуем, с прижавшимся к животу напряженным членом?

Нора приподняла бедра ему навстречу, почувствовала тупой нажим и поняла, что он вошел в нее. Сначала возникла острая боль, которая тут же перешла в сладкое жжение, а потом, когда Эдриан начал двигаться, осталась одна только сладость.

Руки Норы скользнули на его ягодицы, словно подстегивая в этой гонке. Она подставила ему шею, а сама впилась в его кожу ногтями, как будто подсказывая, что нужно делать. Эдриан слегка укусил ее шею и вернулся к губам. Неутоленная жажда в ней разгоралась, бедра вздымались и падали вместе с Эдрианом. Казалось, ее страсть превосходит его страсть. В какой-то сумасшедший момент она захотела повернуть его так, чтобы самой оказаться сверху и сменить медленный, поступательный ритм на более резкий и быстрый. Но Эдриан поймал ее кисти и завел руки ей за голову, пригвоздив к месту, и продолжил свои неутомимые броски.

Нора открыла глаза и увидела перед собой его лицо, превратившееся в суровую маску. Он наклонился к ее губам, но она укусила его за нижнюю губу. Эдриан ответил ей яростным поцелуем. Его сдержанность наконец дала трещину. Броски начали ускоряться. Разрядка близилась. И вот наступил взрыв. Нора обвила тело Эдриана руками и ногами. Из ее глаз брызнули слезы. Их бедра столкнулись в последнем броске, Эдриан содрогнулся и упал на нее без сил. Его рука выпустила кисти Норы, скользнула вниз и погладила ее по щеке.

Эдриан скатился на бок, обхватил Нору за талию и увлек ее за собой. Губы касались ее уха, плеча, с интересом обследовали ключицу.

Нора не могла унять дрожь. Эдриан гладил ее по спине, как будто хотел успокоить, потом положил ладонь ей на затылок, крепко его обхватил, прижал ее ноги бедром и приказал:

— Спи. Ты устала.

Нора и думать не могла о сне и усталости. Тело еще вздрагивало от сладких судорог. Пальцы бродили по мощному бедру Эдриана, цеплялись за волоски, гладили широкую грудь — всего этого было достаточно, чтобы не дать угаснуть эху наслаждения.

Пламя в ее крови не погасло. Пусть полыхает, у него еще будет свежая пища.

«Боже мой, — думала Нора, — что я наделала?»