Первые недели своей жизни в Индии Эмма подчинялась негласному соглашению вести себя так, будто никто из них и не покидал Англию. Но как можно жить в Дели и не познакомиться со страной? Однако леди Меткаф, жена резидента, приютившая ее, явно опасалась местных нравов и предпочитала не выходить в город без особой необходимости.

– Хотите, я почитаю вам вслух? – предложила она этим утром. – У меня есть «Путешествие пилигрима».

Эмме показалось невыносимым снова провести день в душном бунгало, слушая написанную сто лет назад книгу. Мама посоветовала бы ей составить компанию леди Меткаф во время прогулки или посетить кружок рукоделия в клубе. Но от такой перспективы Эмме становилось не по себе. Ведь именно так и было с первого дня ее приезда. Назойливое внимание и притворное беспокойство новых знакомых буквально душили ее. Эмма не знала, как ответить на вопросы, которые она видела в их глазах, и было бесполезно даже пытаться. Во время светской беседы ее мысли блуждали. Она замолкала на середине разговора, не помня, что сказала, и не интересуясь продолжением.

Маркус извинялся за нее. Он объяснил друзьям, что Эмма оправляется от тяжелой поездки, потрясения, смерти родителей. Все верно, конечно. Но не этим объяснялись ее нетерпение и неугомонность. Эмма не могла бы точно определить их источник и совершенно не знала, чем можно было бы притушить их. Конечно, ей повезло. Она благодарна судьбе за то, что выжила. Но разве можно провести остаток жизни в болтовне о любительском театре и скачках?

Поэтому Эмма любезно отклонила предложение леди Меткаф и, явно шокировав ее, попросила свою горничную-индианку Ушу провести ее по местным кварталам. Когда улицы квартала Чанди-Чоук стали слишком узкими для их двухместной коляски, Уша предложила прогуляться пешком. Они пробирались по заполненной народом узкой улочке, Эмма осторожно обходила коровьи лепешки и осколки глиняной посуды. Слева высился храм из белого мрамора, прихожане звонили в свисающие с потолка колокольчики. Справа шли женщины в ярких шелках, придерживая изящными смуглыми руками на головах груз. На руках и ногах у них, сверкая на солнце, позвякивали браслеты.

Эмма никогда в жизни не видела столь красочной сцены. Купленная в Бомбее акварель вряд ли была способна передать насыщенный колорит, его можно добиться только масляными красками. Хорошо, если лондонский кузен уже послал краски, о которых она просила, иначе ей, наверное, придется охотиться за яркими красителями, которые здесь используют для флагов и транспарантов. Вроде того, что вывешен над лавкой с изделиями из меди, на котором изображен бог с голубой кожей, манящий прохожих многочисленными руками.

Эмма вздохнула. Маркус взбесится, если она пойдет искать местные краски. Ему не нравится ее «маленькая прихоть».

– Ты рисуешь совершенно неподобающие вещи,- сказал он вчера, перелистав ее альбом.

Эмма осмотрительно не стала защищаться. Благовоспитанной леди надлежало изображать цветы, пасторальные сценки, детей. Факиры, погонщики слонов – словом, все самое интересное – дело мужчин, которые творили настоящее искусство.

– Мемсахиб, вас солнце не беспокоит?

Вздрогнув, Эмма вернулась к реальности.

– Нет, Уша, все хорошо. Просто… – Движение за спиной Уши привлекло внимание Эммы: мимо шла белая корова в ожерелье из ярких оранжевых цветов. Какая красавица, и как важно она шествует! Эмма рассмеялась. – Просто изумительно, Уша. Замечательное место.

Служанка в ответ застенчиво улыбнулась:

– В боковых улочках меньшее солнца. Хотите, пойдем туда?

Прокладывая себе путь, они свернули в тихий переулок. Дома здесь лепились друг к другу. Окна прятались за решетчатыми экранами из красного камня, нависающими над улицей, подобно балконам, и создающим внизу тень. Экраны надежно защищали интерьеры от любопытных глаз. Эмма даже не сразу поняла, что за узорной каменной решеткой, которую она разглядывала, стоит женщина. Лицо женщины было закрыто длинной вуалью.

Эмма коснулась руки горничной.

– Уша, почему лицо женщины закрыто? Горничная взглянула вверх.

– Это паранджа, мэм. Мусульманки, а также жены и дочери наших священников закрывают лица, чтобы показать, что они… – Уша запнулась, подыскивая слово. – Чтобы защитить свою честь.

– Даже дома?

– Всякий раз, когда их может увидеть посторонний мужчина.

– А как же они видят, когда выходят на улицу?

– Через ткань можно видеть, но женщина в парандже нечасто покидает дом.

Эмма медленно кивнула, еще раз взглянув на женщину за окном. Интересно, она тоже их видела? Ей любопытно, кто они, куда идут?

Эмма могла бы рассказать ей, что большой разницы тут нет. Индианки они или британки, жизнь многих женщин ограничена домом. Некоторым, похоже, это даже нравится, и они готовы в сотый раз перечитывать «Путешествие пилигрима».

– Как же они это выдерживают?

– Они не хотят навлечь позор на свои семьи, мэм.

Да, конечно. Эмма хорошо помнила напряженный взгляд Маркуса, когда он понял, каким образом она сумела добраться до Бомбея. Будто тот факт, что ее подобрало грузовое судно, бросал тень на ее чудесное спасение! Будто чьи-то пустые домыслы для чести важнее, чем ее собственное поведение.

– Это несправедливо по отношению к нам, правда?

– К нам? – посмотрела на нее Уша. – Но ведь мэм может приходить и уходить, когда пожелает. Разве не так?

Эммалайн открыла было рот, чтобы беззаботно ответить, но покачнулась от сильного толчка в спину. Она повернулась, и ее крепко схватил за руку приземистый краснолицый мужчина в армейской форме.

– Привет, подруга, – медленно протянул он с сильным хартфордширским акцентом. – Хороший денек для пикника, правда?

– Отпустите меня! – Эмма попыталась вырваться. Мужчина расхохотался, и отвратительный запах ударил ей в лицо.

– И что такая хорошенькая мемсахиб в одиночестве делает на улице? – спросил он, не обращая внимания на ее попытки высвободиться.

– Я не одна, со мной горничная!

– Эта? – Он высокомерно взглянул на Ушу, которую, к ужасу Эммы, окружили его приятели. – Туземка – это не компаньонка.

– А вы не джентльмен! – отрезала Эмма. – Напасть на женщину!

– Я еще не напал, – ухмыльнулся он и, просунув другую руку под шляпку, схватил Эмму за волосы. – Но это неплохая идея. Я не думаю, что настоящая леди станет якшаться с аборигенами.

– Именно это она и делает, – язвительно проговорил его приятель. – Поддерживает этих темнокожих и разгуливает тут, словно и она такая же.

– Гарри, я слышал, что пришел корабль, привез шлюх для офицеров. Может, она одна из них? – Мужчина надавил на Эмму бедрами, сминая кринолин, она отвернулась, и его зубы сомкнулись на нежной коже ее шеи.

– Свинья!

Эмма с силой ударила негодяя локтем в лицо. Взревев, он отшвырнул ее в сторону. Она упала на руки, шляпка слетела с головы. «Вставай, вставай!» – задыхаясь, твердила себе Эмма.

– Ах ты, дрянь! Смотри, Гарри, сейчас я преподам ей урок!

Позади раздался металлический щелчок. Нападавший застыл.

– Черт, – пробормотал он, отступив.

– Ни с места, если жизнь дорога, – произнес холодный голос.

Эмма узнала акцент. Сделав глубокий вдох, она приподнялась на руках. Ее локти горели огнем. Подобрав юбки и нахлобучив шляпку, она встала на нога. Все-таки она дала достойный отпор напавшему на нее негодяю. Эмма повернулась.

Перед нею стоял маркиз Холденсмур. Вытянув руку, он целился из пистолета нападавшему между глаз. Окинув ее внимательным взглядом, он снова переключил внимание на солдата:

– Ваше имя?

Мужчина шумно сглотнул.

– Я не собирался причинить ей вред, сэр, я пошутил.

– Я спросил ваше имя.

– Мы думали, что она потаскушка! – вмешался другой, отпихнув Ушу. – Ни одна леди не пойдет гулять по Чанди-Чоук в одиночестве!

– Довольно, – сказал лорд Холденсмур. Ситуация ему явно наскучила. – Не думаю, что компания станет горевать о паре солдат. А может, вы хотите объяснить полковнику Линдли, как вы додумались досадить его невесте?

– Полковник… – Напавший на Эмму мужчина побелел. – О Господи!

Приятель вторил ему стоном.

Маркиз усмехнулся и разрядил пистолет в воздух.

– Кругом! Бегом марш! – приказал он. – Если еще раз увижу подобное – убью.

Когда они скрылись, маркиз повернулся к Эмме:

– С вами все в порядке?

– Да. – Собственный ровный тон успокаивал Эмму, поэтому она повторила: – Да, все хорошо.

Кивнув, он повернулся к Уше и что-то сказал ей. Та быстро заговорила на хинди. На лице маркиза мелькнула невеселая улыбка.

– Боюсь, я произвел на вашу горничную не лучшее впечатление, – сказал он Эмме.

– Вы?

– Да, потому что не застрелил нападавших.

– Вот именно! – Эмма привалилась к стене. Бедные ее локти! Поглаживая их, она покачала головой. У нее вдруг застучали зубы. – Вот именно, – прошептала она.

Теплая рука легла ей на плечо, заставив поднять голову. Маркиз стоял перед нею, его взгляд был спокойным и твердым.

– Все в порядке, – сказал он мягко.

– О да. Все прекрасно.

– Вы яростно защищались. И здорово его ударили.

– Он это заслужил. – Эмма глубоко вздохнула. – Они, кажется, собирались… изнасиловать нас.

– Похоже на это.

Холденсмур чуть сжал ее плечо. Эмме пришло в голову, что ему не следует касаться ее. Она отступила. Он убрал пистолет в кобуру.

– Не приходите больше сюда, мисс Мартин. Во всяком случае, без полковника Линдли.

– Я… – У нее перехватило горло. – Да. Я поступила глупо.

Маркиз отвел взгляд.

– Это не Англия. Тут другие порядки.

Эмма рассмеялась. Звук был такой сухой и странный, что она коснулась губ – хотела удостовериться, что он вырвался именно у нее.

– Позвольте с вами не согласиться. Как я недавно узнала, правила здесь, похоже, такие же, как везде.

Маркиз провел рукой по густым черным волосам. Взъерошенная шевелюра придавала ему бесшабашный вид, резко контрастирующий с серьезным лицом.

– Как вам пришло в голову гулять по этим улицам?

– А что, я целыми днями должна, задыхаясь, сидеть в бунгало?

– Да. – Его голос звучал твердо. – Наверняка вам говорили, какова Индия.

– Ничего мне не говорили! Именно это я и хотела узнать, когда… меня грубо атаковали эти жалкие подобия англичан!

По лицу Холденсмура было видно, что фраза его позабавила.

– Вот как?

– Да, именно так! – Эмму охватил гнев. – Это совсем другая страна, другой мир! Почему я должна притворяться, будто я все еще в Англии?

Она пристально посмотрела ему в лицо. Похоже, вызов маркиза не напугал. Они довольно долго смотрели друг на друга, затем он поднял бровь.

– Надеюсь, это был риторический вопрос?

Эмма закатила глаза.

– Прекрасно. Я советуюсь с человеком, который прячется в парке и тайком пьет алкоголь! Как мне лучше всего игнорировать страну, в которой я оказывалась? Глаза завязать?

– Право же, мисс Мартин! – Его голос изменился, стал мягким, чувственным, дразнящим. – Вы шокируете своих друзей неуместным любопытством! Индию следует завоевывать, а не оценивать.

– Вы в это не верите.

– Полковник Линдли верит.

Давняя привычка заставила ее встать на защиту Маркуса.

– И что из этого? Он служит интересам королевы и страны!

– Ну и прекрасно, – рассмеялся маркиз. – Вам надо сделать выбор. Итак, что вы выбираете – собственные приоритеты, интересы Британии или полковника?

Эмма развела руками:

– Вы меня поймали, милорд. Полагаю, следующей фразой вы отправите меня за пяльцы в вечные затворницы!

– Это лучше, чем если вам юбку на голову задерут в переулке, – вздохнул он.

– Как вульгарно!

– Тем не менее, это правда, – сказал Холденсмур, небрежно пожав плечами, беседа ему явно наскучила. – Я провожу вас домой. Вы можете попросить Линдли, чтобы он показал вам город.

Но Маркус на это никогда не согласится, с грустью подумала Эмма. Местная культура интересует его меньше, чем выбор шляпы.

– Прекрасно, – ответила она и снова потерла руки. Должно быть, они в синяках, придется весь вечер прикрываться шалью.

Они молча вернулись к коляске. Кучер отдал вожжи маркизу. Поскольку сзади втроем не поместиться, Эмма уселась рядом с Холденсмуром. Он бросил на нее красноречивый взгляд. Она сделала вид, что не заметила этого. Если это ее последний выход, она желает видеть окрестности.

– Какая прекрасная страна, – вздохнула она через несколько минут.

– Вам нужно уехать в Алмору, – сказал маркиз, ловко лавируя между коров, коз и резвящихся детей.

– Полковник Линдли уверен, что в этом году никто туда не поедет. Он говорит, что погода приятная и хлопоты переезда ни к чему. Придется поверить ему на слово, я-то в жизни такой жары не видела.

Маркиз немного помолчал, потом тихо сказал:

– Проклятая погода.

Его странная фраза заставила Эмму кое-что вспомнить.

– Вероятно, вы хотите, чтобы было еще жарче?

– Вероятно.

– Потому что это вынудит нас на время покинуть Дели, – продолжила она. – Мой жених сообщил мне, что вы стараетесь убедить британцев оставить город.

– Ваш жених имеет дьявольский дар искажать мои слова. Я хочу, чтобы уехали только женщины и дети и чтобы в городе было больше британских военных. Вы это передадите Линдли, не так ли?

– Не думаю, что стану упоминать об этом маленьком приключении. – Эмма откинулась назад, чтобы лучше рассмотреть Холденсмура. Ей пришло в голову, что она непростительно груба. Он ее спас, а она бранит его. Однако маркиза это, казалось, совершенно не смутило. Если что-то и мелькнуло у него в глазах, так эго приятное удивление – Вы довольно необычный человек, лорд Холденсмур.

– Я могу сказать то же самое о вас.

– Да, но, возможно, вы сочли бы это комплиментом.

– Возможно, – коротко ответил он.

Какие у него удивительные зеленые глаза. Вероятно, он так невозмутим, потому что знает – люди глупеют от его взгляда.

Уша отказалась от фляги с водой. Эмма, покачав головой, вручила ее маркизу. Подняв флягу над губами, он пил, его горло слегка подрагивало. Эмма уставилась на его шею, странно загипнотизированная этой картиной. Каким будет ощущение, если положить руку на его шею, когда он пьет? Она коснулась собственной шеи и глотнула.

Вздрогнув, Эмма сообразила, что Холденсмур повернулся к ней. Его взгляд был проницательным и пытливым. Щеки Эммы вспыхнули, она отвела глаза.

– Мисс Мартин, вы понимаете, что происходит в северной Индии? Кто-нибудь из дам это знает?

Эмма откашлялась.

– Мы не безмозглые куклы, милорд. Мы слышали о беспорядках. Но если офицеры уверены в верности отрядов…

– Туземных отрядов, мисс Мартин. Других в Дели нет. – Он наклонился немного ближе, и она уловила слабый аромат сандала, кожи и мыла. – Скажите мне, почему эти отряды должны быть верны тем, кто их за людей-то не считает здесь, на их родной земле?

– Я не эксперт по колониальной политике.

– Но, похоже, вы не лишены здравого смысла, что отличает вас от большинства ваших соотечественников-мужчин.

Эмма долго смотрела на него.

– Вы действительно думаете, что что-то произойдет?

Холденсмур кивнул, все еще глядя ей в глаза:

– Именно поэтому я предлагаю вам, мисс Мартин, отправиться в Алмору, даже если полковник не будет сопровождать вас.

Тревога заставила ее податься вперед.

– Но если у вас есть информация, доказательства, что аборигены готовят восстание, вы должны сообщить об этом мистеру Фрейзеру – и немедленно!

Его губы изогнулись в полуулыбке.

– А вы думаете, я отправился на обед к миссис Эвершам, чтобы насладиться ее обществом?

Слова прозвучали для Эммы как пощечина. Конечно, она ошибается, он вовсе не намекал на интрижку Маркуса. Она не могла заподозрить маркиза в язвительности.

Должно быть, мысли Эммы отразились у нее на лице, поскольку Холденсмур, не дожидаясь ее слов, тихо сказал:

– Извините, получилось ужасно. – Он хотел было что-то добавить, но передумал. Лицо его стало задумчивым.

Эмма отвела взгляд, понимая, что допустила ошибку. Если жених склонен к интрижкам на стороне, приличия требовали от невесты изображать полное неведение. А теперь лорд Холденсмур знает, что она вполне осведомлена.

– Вы странная женщина, – сказал он.

– Да, – спокойно ответила она. – Боюсь, что это так.

Оба одновременно откинулись на сиденье. Внезапный порыв благословенного северного ветра сорвал с Эммы шляпку. Ребенок пяти-шести лет выбежал на дорогу и, схватив шляпку, натянул ее себе на ушки. Эмма рассмеялась, несмотря на невеселое настроение.

И почувствовала пристальный взгляд маркиза.

– Хотите вернуться за ней? – спросил он.

– Нет, не стоит. – Она снова рассмеялась, глядя на мальчика в вычурной шляпке. – Мне она не нравилась. – Эмма подняла подбородок. Теплый ветер приятно овевал затылок. – Они не хотят потерять это место, – сказала она. – Почувствовав опасность, они наверняка будут действовать.

– Вы говорите о британцах или об индийцах? – поинтересовался маркиз. – Но боюсь, вы в любом случае правы.