Мистер Смит, пишущий медиум, уделял большое значение театральным эффектам. Он заявил, что ему необходим зловещий тусклый свет и высокие потолки, для «свободного круговращения ветров»… что бы под этим ни подразумевалось. Посовещавшись с Мейтер, Элизабет выбрала для его выступления портретную галерею и распорядилась поставить там канделябры для создания нужной атмосферы. Усевшись под портретом Лизиного отца, мистер Смит выложил свой реквизит — чернильницу, отточенное гусиное перо и пачку веленевой бумаги — на маленькое бюро красного дерева, проделавшее вместе с ним долгий путь из Нью-Йорка.

Полированные ножки бюро украшала затейливая резьба в виде магических символов. Возможно, Лиза не заметила бы их, если бы не старалась всеми силами избежать взгляда Майкла. Де Грей стоял в двух футах от нее, нисколько не пытаясь скрыть свой интерес к ней. Она чувствовала на себе его взгляд, как ощущают прикосновение горячей ладони к коже. Майкл добивался, чтобы Лиза посмотрела на него, но она не могла. Сцена на террасе мучительно взволновала ее. Казалось, все ее чувства обострены, нервы натянуты до предела. Лиза знала: стоит ей посмотреть на Майкла, и она подойдет к нему, возьмет под руку и уведет за собой с галереи.

Майкл разжег огонь, грозивший сжечь ее дотла. И Лиза не знала, как погасить это пламя.

«Это не любовь. Нет».

Стремясь отвлечься от неотвязных мыслей, она повернулась к стоявшей рядом Лидии.

— Эти символы на бюро. — «Да, прекрасно, Лиза. И что дальше?» — Разве они не чудесны? Вы их узнаете? — Лидия хорошо разбиралась в подобных вещах, считаясь своего рода экспертом.

— Впервые вижу, — отозвалась Лидия. — Они немного напоминают иероглифы, но, подозреваю, какой-то художник изрядно повеселился, выдумывая их.

— Так это подделка? — живо заинтересовался Джеймс. — Выведи мошенника на чистую воду, Лид.

Санберны залились смехом, и Лиза догадалась, что эта сценка напомнила их первую встречу. Джеймс публично осыпал насмешками отца, выставившего напоказ не древность, которую Лидия объявила подделкой.

Лизе тотчас представилась похожая картина: они с Майклом обмениваются шутками, рассуждая, можно ли доверять деревенским докторам. И никто в комнате не понимает истинного смысла их острот.

Ее охватила дрожь, сладкая, с привкусом горечи. Как она могла вообразить, будто влюблена в Нелло? Их шутки всегда были злыми, язвительными. Они перебрасывались колкостями, над кем-то насмехаясь. Конечно, Лизу тянуло к Нелло, он заставлял ее гневаться и досадовать, их объяснения были бурными, каждое мгновение — наполнено страстью. После встречи с ним Лиза мучительно перебирала в памяти мельчайшие подробности их свидания.

Но это не было любовью. Теперь она ясно видела, какой бывает любовь.

Любовь — чувство более глубокое, чем страсть. Любовь соткана из близости, из воспоминаний о счастливых мгновениях, из понимающих взглядов и молчаливых улыбок. Лиза знала это, когда была ребенком. Почему же, повзрослев, она все забыла и безнадежно запуталась? Именно такая любовь связывала ее родителей, а теперь, впервые в жизни, Лиза встретила ее сама. Ей представилось на миг, какой могла бы стать ее жизнь с Майклом, если бы… она отбросила все остальное, чем дорожила.

Родительское наследие.

Свои обязательства.

Будущее своих арендаторов и надежды смышленых юношей, таких как Брауарды.

Какая жестокость! Мысли разрывали ей сердце. Лиза почувствовала, что не в силах больше слушать, как шепчутся между собой Джеймс с Лидией. Обойдя их, она присоединилась к беседе Тилни с Хоторнами. Язвительный тон разговора больше соответствовал ее настроению.

— О, миссис Чаддерли, — приветствовал ее Найджел. — А я как раз высказывал сомнения в том, что духи избрали бы письменную форму, желая что-то сообщить нам, смертным.

— Найджелу не хватает воображения, — вмешалась Кэтрин, окутанная с головы до ног бронзово-серым атласом, который загадочно мерцал в сиянии свечей. — В конце концов, письма — обычный источник самых восхитительных и скандальных новостей. Если вы понимаете, о чем я. — Она многозначительно приподняла тонкую темную бровь, явно ожидая расспросов.

— Звучит интригующе, — отозвалась Лиза. — Вы говорите как женщина, ведущая необычайно захватывающую переписку.

— Так оно и есть, — лукаво посмеиваясь, заметил Тилни. — Вот если бы Кэтрин взялась почитать нам сегодня свои письма! Мы получили бы истинное удовольствие.

Вздернув подбородок, Кэтрин приняла самодовольную позу.

— Я ни за что не обманула бы доверие тех, кто мне пишет. Однако признаюсь, сегодня я получила самое очаровательное письмо из всех доставленных утренней почтой. — Она бросила взгляд на Лизу. — Не думаю, что вам тоже пришла весточка от мистера Нелсона.

Как предсказуемо.

— Дорогая, разве вы еще не поняли, что мой интерес к мистеру Нелсону почти увял? В самом деле, я давно не вспоминаю о нем.

— Понимаю. — Кэтрин обменялась выразительным взглядом с Тилни. — Какая жалость. Наверно, тогда нам не следует упоминать при вас его имя.

Что, черт возьми, могло случиться с Нелло? Впрочем, Лизу это нисколько не занимало. Воспоминания о нем поблекли, они причиняли легкую досаду, как старая царапина, но не заслуживали интереса.

Мистер Смит хлопнул в ладоши, привлекая внимание зрителей к своему бюро, на котором горела единственная свеча рядом с тонкой стопкой бумаги.

— Будьте так любезны, — проговорил он. — Мои занятия требуют полной тишины.

Голоса гостей понизились до шепота, а потом и вовсе стихли: мистер Смит поднял свечу, и пламя высветило его угрюмую, злую гримасу. Озаренное колеблющимся светом, бульдожье лицо медиума казалось странной свирепой маской с обвислыми щеками и большим лбом, исчерченным глубокими морщинами. Маленькие, как бусины, черные глаза таинственно сверкали из-под низких бровей.

Эффектный ход. Улыбнувшись гостям, Лиза скользнула внимательным взглядом по лицам и, умышленно пропустив Майкла, встретилась глазами с Холлистером.

Сторонний наблюдатель сказал бы, что он красивее де Грея.

И жестоко ошибся бы! От первого поверхностного взгляда ускользает слишком многое. Подлинная красота — это искусные руки Майкла, способные подарить наслаждение и спасти жизнь; лукавая насмешка, таящаяся в уголках его губ; его особая манера глядеть на женщину так, что та чувствует себя рядом с ним безоружной и вместе с тем… защищенной.

— А теперь я возьму свое перо, — провозгласил Смит, — и буду ждать голоса свыше. Стоит в эти минуты нарушить тишину, и мой транс прервется. Тогда нам придется начинать все сначала. Так что в ваших же интересах, дамы и господа, хранить молчание. Прошу вас, будьте снисходительны.

Лиза не смотрела на де Грея, но ни одно его движение не ускользало от ее внимания. Она заметила, как Майкл отступил в сторону и принялся разглядывать картину, висевшую на стене справа от медиума. Сердце ее учащенно забилось. Майкл смотрел на ее портрет. Портрет писали, когда Лиза была совсем еще юной девушкой с округлым лицом и пухлыми щеками, воплощением невинности в выбранном мамой наряде — нелепом белом платье, стянутом на талии голубым шелковым поясом.

Узнал ли Майкл ее? Задумался ли, какой была Лиза в те дни? Ей хотелось, чтобы он задумался. Чтобы узнал ее.

Странно. Женщина должна таить в себе загадку, в этом ее очарование. Но для Майкла она хотела быть открытой, прозрачной как стекло.

— Да, — воскликнул вдруг мистер Смит. — Да… да.

Его перо задвигалось.

Писать гусиными перьями весьма старомодно. Но Лиза понимала, почему медиум выбрал именно это орудие: скрип пера служил зловещим аккомпанементом злобной гримасе мистера Смита, пока тот строчил, строчил и строчил. Временами он начинал задыхаться, жадно ловил ртом воздух и отрывал перо от бумаги, словно проплывавшие перед ним видения были слишком ужасны, чтобы облекать их в слова. Потом его рот кривился и открывался в беззвучном крике, мистер Смит яростным взмахом руки макал перо в чернильницу и вновь начинал писать.

Элизабет вдруг почувствовала, что ее разбирает неуместный смех. Она поспешно закусила губу, не желая так нелепо испортить ею же задуманное развлечение.

Наконец после долгого ожидания, показавшегося Лизе утомительным и скучным, поскольку смеяться было запрещено, мистер Смит с шумным вздохом отшвырнул перо, отчего стоявшие рядом дамы взвизгнули и отпрянули, боясь испачкать чернилами платья. Не замечая хмурых, недовольных лиц зрителей, Смит выпрямился и помахал в воздухе листком бумаги, то ли чтобы дать чернилам высохнуть, то ли из желания выставить себя буйнопомешанным с отвратительным почерком.

— Слушайте! — вскричал он. — Послания из потустороннего мира! — Он поднес листок к лицу и начал читать. Его голос упал до невнятного бормотания, так что зрителям пришлось подойти ближе, чтобы разобрать слова. — Сильфида с позлащенными солнцем волосами восторжествует, выступив из тени, — быстро проговорил медиум. — Она оправится от горя, феникс возродится из пепла.

— Миссис Халл, — взволнованно выдохнул Уэстон. — Должно быть, это о вас, миссис Халл!

— О, я не знаю, — преодолев застенчивость, пролепетала Джейн. Лиза предсказывала ей скорую свадьбу, еще до Рождества. — Мне не хочется думать…

— Но это чудесное предсказание, — заверил ее Уэстон. — Вас ждет успех!

Лиза недовольно нахмурилась: его голос звучал слишком восторженно. Похоже, Уэстон принимал шарлатанские пророчества Смита за чистую монету.

Неожиданно бормотание медиума сменилось грозным рычанием.

— Когда разобьется зеркало, меж отражениями двойниками проляжет трещина. Их разделит новый образ, таящий в себе опасность! Берегитесь трещин! Не дайте себя расколоть!

Теперь все повернулись к Хоторнам, к которым более, чем к остальным, подходил эпитет «отражения-двойники». Кэтрин выразительно закатила глаза.

— Чушь собачья, — пробурчал Найджел.

— Воюющие венценосцы падут, пораженные змеем, явившимся из преисподней! — вскричал мистер Смит. — Лишь один уцелеет, чтобы укрепить величие своего престола, и ему достанутся все плоды победы!

— Это какая-то бессмыслица, — пожаловался Тилни. — Разве что среди нас скрывается пара принцев? Но мне в это не верится.

— Лорд Форбс состоит в отдаленном родстве с Габсбургами, — весело заметила баронесса. — Но уверяю вас, он ссорится лишь со своими охотничьими собаками.

Барон недовольно хмыкнул.

— Я мог бы постоять за себя в бою.

— Ну конечно, дорогой, — примирительно проговорила леди Форбс.

Мистер Смит громко кашлянул, прочищая горло.

— Так мне продолжать?

Элизабет лениво отметила про себя, что в прошлом медиум, должно быть, был дворецким. Своей холодной властностью он напоминал Ронсона.

— Конечно, просим вас, — отозвался Холлистер. — Мы слушаем затаив дыхание.

Какая жалость, что Холлистер слишком напорист. Лизе всегда нравилось в мужчинах остроумие. Впрочем, возможно, в конце концов она остановит свой выбор на этом мужчине, если только обнаружит в нем больше тонкости и нежности.

Лиза в досаде закусила губу. Ну и лгунья! К чему притворяться и обманывать себя? Ей нет нужды влюбляться, чтобы выйти замуж. Как нет нужды вступать в брак, чтобы жить с разбитым сердцем. Она лишь причиняет себе боль, бросая украдкой взгляды на Майкла.

— Темноволосая чаровница заставит голос умолкнуть, открыв его истинную первопричину, — провозгласил мистер Смит. — Придет новая жизнь в согласии с собой.

Лиза невольно вздрогнула, поняв, что пророчество относится к ней. Ее охватило неприятное, тревожное чувство.

— Это о вас? — спросила Кэтрин.

— Ответ знают только духи, — беззаботно отозвалась Лиза, но по спине ее пробежал холодок, рука сама собой потянулась к затылку. Предсказание — всего лишь пустая болтовня ловкого актера. Глупо придавать ей значение хотя бы на минуту. Голос матери не слышен на самом деле. Это лишь игра воображения, не более.

Смит принял напыщенный вид.

— Брат короля увидит, как повторится его история, — торжественно проговорил он. — Распутство матери и непотребство жены превратят властителя в фигляра, в шута, над которым будет потешаться весь двор.

У Элизабет перехватило дыхание. Можно было не спрашивать, к кому обращено это послание. Среди гостей был лишь один человек, чей брат не уступал в величии наследникам престола.

Царивший в зале полумрак скрывал выражение лица Майкла. Фигура его оставалась неподвижной, не выдавая чувств. Повисла напряженная звенящая тишина. Лиза почувствовала, как в ней закипает гнев.

— Продолжайте, — резко сказала она, выступив вперед. — Каким будет ваше следующее предсказание?

Мистер Смит обиженно фыркнул.

— Это не предсказания, мадам, а послания от обитателей туманных сфер.

Невыносимая напыщенность.

— Так зачитайте нам следующее послание.

Медиум взглянул на свой листок.

— Повредившийся рассудком властитель лишится фальшивого величия. Король сам заточит себя в темницу…

— Довольно о королях, — оборвала его Элизабет. Заметив краем глаза какое-то движение, она повернулась и увидела, как Хоторны обменялись многозначительной усмешкой. Самодовольной усмешкой. Лиза начала догадываться, какие новости заключались в письме от Нелло. О странностях в поведении брата Майкла заговорили. Должно быть, не ей одной пришло в голову, что предсказание можно купить. — Другое послание, — предостерегающим тоном произнесла она. — Что-нибудь более…

Она осеклась, когда Майкл выступил из полумрака на свет.

— На самом деле я нахожу это любопытным, — возразил он, глядя на Лизу. — Сделайте милость, мистер Смит, продолжайте.

Он говорил самым любезным тоном, с равнодушным выражением лица. Но, обращаясь к Смиту, Майкл перевел взгляд на Хоторнов и улыбнулся. Эта улыбка напомнила Лизе оскал волка, заметившего добычу.

Лица Хоторнов тотчас вытянулись, усмешки исчезли. Даже медиум замялся в нерешительности, бросая взгляды то на листок, то на Майкла.

— Хм… э… — невнятно пробурчал он и перевернул листок. — Мидас, немало заплативший, чтобы занять достойное место в обществе, узнает…

— О, полагаю, этого довольно, — протянул Холлистер. Злые языки поговаривали, что он купил себе титул барона. Намек медиума явно не доставил ему удовольствия. Холлистер выглядел хмурым. — Кто хочет глоток вина?

— Звучит заманчиво, — подхватила леди Форбс.

— Прекрасная мысль, — быстро проговорила Лиза. — Идемте на террасу. — Широким взмахом руки она пригласила гостей проследовать в холл, а затем, не теряя времени, подскочила к Смиту и выхватила у него из рук листок с «посланиями». — А с вами мы поговорим позже, — сухо произнесла она, понизив голос. Ее слугам, пусть даже временным, не дозволено принимать взятки ни от кого, кроме хозяйки.

Перейдя на террасу, куда поспешно подали шампанское, гости вскоре увлеклись игрой в шарады. Лишь тогда Элизабет вдруг заметила, что один из приглашенных исчез. Майкла нигде не было видно. Извинившись перед Джейн и Уэстоном, стоявшими ближе всего к ней, Лиза вернулась в дом. Пробегавшая мимо горничная, торопившаяся доставить в спальни кувшины со свежей водой, сказала, что видела, как лорд Майкл входил в библиотеку несколько минут назад.

Там Элизабет и нашла его. Засветив все лампы, он склонился над полкой с томами Шекспира. Он встретил ее обескураживающе радостной улыбкой.

— У вас прекрасная библиотека. Надеюсь, вы не возражаете, что я здесь обосновался?

Лиза отмахнулась.

— Мне так жаль, — сказала она. — Я чувствую себя виноватой за весь этот вздор, который нес мистер Смит. Мне следовало убедиться, что он не станет мошенничать.

Майкл не ответил, глядя на Лизу задумчивым, оценивающим взглядом, значение которого осталось для нее загадкой. Почувствовав, что задыхается, она потянулась к дверной ручке. Возможно, придя сюда и оставшись наедине с Майклом, она поступила неразумно.

Майкл скупо улыбнулся, заметив ее движение, и вновь повернулся к полке с книгами. Потом медленно провел пальцем по переплету одного из томов. Этот жест показался Лизе удивительно изящным и… чувственным. Его руки творили чудеса. Лиза не переставала восхищаться их ловкостью.

— Перед Холлистером вы тоже извинились? — негромко спросил он.

Лизины пальцы судорожно сжали медную дверную ручку.

— А следовало? Мистер Смит сказал о нем правду.

Майкл пожал плечами.

— Обо мне он тоже сказал правду.

Элизабет недовольно нахмурилась.

— Какой вздор! Вы же понимаете, кто-то нашептал ему эти сплетни, чтобы…

— Подбить меня на безрассудство? — Отвернувшись от книжного шкафа, Майкл направился к длинному дивану и уселся. — Я не поддался. Если вас привела сюда тревога… поверьте, я ушел вовсе не для того, чтобы обиженно дуться в одиночестве. Дело в том, что я не слишком люблю шарады. — Он рассмеялся. — Какая горькая ирония, если подумать. Ведь то, что происходит между нами, и есть не что иное, как великая шарада.

«Уходи. Уходи сейчас же», — приказала себе Лиза. Вечером на террасе их с Майклом разговор едва не коснулся этой опасной темы, оставив в ее душе боль и бессильную тоску.

Но странная нотка в голосе Майкла заставила Лизу замереть на месте. Потом внезапное подозрение вытеснило в ее душе страх за себя. Выпустив дверную ручку, она шагнула к Майклу.

— Вы не должны думать, что это правда, — заговорила она. — Что вы станете таким же, как ваш отец. И что ваша… жена уподобится вашей матери.

— Моя мать не сделала ничего дурного, — резко возразил Майкл.

Но Лиза так и не получила ответа на свой вопрос.

— Простите меня, — сказала она. — Я мало знаю об истории вашей семьи.

— Трудно в это поверить.

Лиза невольно вздрогнула. Разумеется, она представляла себе семейную драму де Греев в общих чертах. Скандальный развод, громкий судебный процесс, изобилующий непристойными подробностями супружеских измен и яростных ссор. Но Лиза была еще ребенком, когда в газетах смаковали распри де Греев, а газетчики редко вновь пускают в оборот старые сплетни.

— Не стану утверждать, что мне известна правда, — произнесла Лиза. — Уж я-то знаю как досужие сплетники умеют искажать факты в угоду своим желаниям.

— Но большая часть слухов была правдива. — Майкл дернул плечом. — По крайней мере в отношении моего отца. Он действительно был грубым, разнузданным волокитой. И если моя мать вела себя опрометчиво… ее нельзя в этом винить. С таким мужем, как мой отец, разве у нее был иной выбор? Он осквернял все, к чему прикасался, пробуждая в людях самое худшее.

— Мне очень жаль, — мягко прошептала Лиза. Она неловко помолчала, сложив руки на груди. Как, должно быть, больно узнать такое о своих родителях. — Это ужасно.

— Да, ужасно. — Он зло усмехнулся, оскалив зубы. — Но это все, что мне известно о любви, Элизабет. Говорят, мы учимся на примерах. Так скажите мне, почему вы уверены, что прорицатель ошибся? История повторяется, разве нет?

Эта жалость к себе, столь несвойственная Майклу, поразила Лизу. Ее охватило неприятное, тревожное чувство. Она приблизилась к Майклу еще на шаг.

— История повторяется, если мы не извлекаем из нее уроков, — горячо возразила она. — Вы лучше многих других знаете, что такое несчастливый брак, и, конечно, сумеете его избежать.

Откинувшись на спинку дивана, Майкл вытянул руку вдоль подушки.

— А вы? — тихо спросил он. — Какие уроки удалось извлечь вам? Роман с мистером Нелсоном ничему не научил вас?

Элизабет похолодела. Майкл знал о ее связи. Стоило ли удивляться тому, что он выяснил имя ее любовника? И все же она почувствовала унижение.

— Не воображайте, будто я любила его, — поспешно выпалила она. — Я не так глупа! — Майкл недоверчиво приподнял бровь, но промолчал. — Нет, — добавила Лиза. — Какое-то время я обманывала себя, но…

Горячность, с которой она отреклась от бывшего любовника, смутила ее. Но раньше Лизе не приходило в голову, что, разговаривая с ней, глядя на нее, Майкл уже знал о Нелло. Эта новость застала ее врасплох, привела в смятение. Ей хотелось… всегда оставаться для Майкла такой же, какой он знал ее прежде, до приезда гостей. В те дни рядом с ним Лиза чувствовала себя женщиной, у которой не могло быть ничего общего с негодяями вроде Нелло. Именно такой женщиной ей всегда хотелось быть.

Эта мысль окончательно ее смутила. Элизабет опустилась в кресло напротив Майкла.

— Конечно, вы знаете, что ничуть не похожи на отца, — прошептала она. Майкл пробудил все лучшее в ее душе. Он творил настоящие чудеса. — Вы несете добро в этот мир. Вспомните, как вы спасли миссис Брауард! А ваша больница! Как вы можете говорить, что повторите историю отца?

Майкл наклонился вперед, уперев локти в колени.

— Потому что я смотрю на вас, — с тихой яростью проговорил он, — и меня не волнуют ваши нужды. Меня не заботит ваш выбор. Я смотрю на вас и думаю лишь о том, как страстно желаю вас. И меня одолевает искушение овладеть вами, послав к дьяволу ваши заботы.

Лиза прерывисто вздохнула. Страстные, гневные слова Майкла отозвались дрожью желания в ее теле. Отрицать это было бессмысленно.

— Тогда и я подобна вашему отцу, — с усилием выдохнула она. — Потому что я чувствую то же самое. — Глаза Майкла сузились, тело напряглось, он попытался было встать, но Лиза вскочила с кресла и попятилась. — Это неправильно, Майкл, — вырвалось у нее. Она едва сознавала, что хочет сказать, собственный голос доносился до нее словно издали. — Это ужасно неправильно. Дело не только в вас и вашей больнице — я тоже несу ответственность за людей, которые от меня зависят. Их так много, и я не могу их разочаровать. Я знаю, в чем состоит мой долг! И все же, несмотря ни на что, хочу… — Майкл жадно впился взглядом в ее лицо. Лиза замерла, не в силах вздохнуть. Если бы можно было не дышать… Утонуть в серебристой глубине его глаз. Она с радостью приняла бы такую смерть. — Я желаю вас и думаю лишь об этом. — Лиза сказала правду.

— Так идите ко мне, — тихо позвал Майкл.

На мгновение Лиза застыла в нерешительности. Ее смущал взгляд Майкла. Потом, словно во сне, она помимо собственной воли шагнула вперед. Все ее здравомыслие вдруг улетучилось, как и оковы земного притяжения. Тело стало невесомым. Она проплыла по воздуху два шага, отделявшие ее от Майкла. Его руки обхватили ее бедра, Лиза опустилась к нему на колени.

Наклонившись, он приник губами к ее горлу. Лиза ощутила, как дрогнула его напряженная спина под ее ладонями, горячее дыхание Майкла обожгло ей кожу.

— Послушайте, — зашептал он. — Я лгал вам, но сейчас не лгу. Я знаю, что такое любовь. Знаю, что, невзирая на людские страдания, невзирая на стыд и чувство вины, которые будут терзать меня, не давая спать по ночам, я разобрал бы камень за камнем свою больницу и продал, если бы это помогло мне завоевать вас.

Лиза закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы.

— Но я ни за что не позволила бы вам этого, — с горечью возразила она.

— Знаю. — Майкл нежно коснулся губами ее ключицы. — И за это я еще больше люблю вас, Элизабет.

Лиза почувствовала, как по коже пробежал озноб. Изумление и страх сковали ее.

— Перестаньте, — взмолилась она, понимая, что случилось непоправимое: Майкл произнес слова, которых не следовало произносить. Теперь ей придется жить с этим, всегда помнить эти мгновения!

— Почему? Ведь мы оба знаем…

Она потянулась губами к его губам, заставив его умолкнуть. Ей пришлось неловко выгнуть шею, но разве это имело значение? Она готова была вытерпеть любую муку, лишь бы сорвать с его губ этот поцелуй. Прижав ладонь к щеке Майкла, она завладела его ртом. «Я люблю вас, — безмолвно шептала она, желая передать в поцелуе всю силу своего чувства. — Сейчас я счастлива, но это мгновение никогда больше не повторится». Ее охватила ликующая радость. Пусть ей не суждено быть вместе с Майклом, настоящий миг принадлежал им одним. Губы Майкла раскрылись, язык скользнул в глубину ее рта, Лиза застонала от острого, почти порочного наслаждения.

Майкл повернулся и вытянулся вдоль дивана, увлекая за собой Лизу. Их поцелуй стал еще более страстным, исступленным. Казалось, они сцепились в яростной схватке, готовые поглотить друг друга или раствориться один в другом. Руки Майкла скользнули по спине Лизы, сдавили ягодицы сквозь ткань платья, но это лишь разожгло ее голод. Лиза закинула ногу на голени Майкла, желая ощутить его близость каждой клеточкой своего тела. Почувствовать его тепло, твердость могучих мышц, мощь крепких, как камень, костей, силу нежных рук, баюкающих ее в своих объятиях. Его бедра прижались к ее бедрам, сминая юбки. «Еще сильнее, теснее». Лиза куснула его за губу и похолодела, потрясенная силой своего желания.

Майкл ответил ей странным тихим смехом.

— Еще, — шепнул он. Его ладонь легла ей на затылок, пальцы зарылись в волосы и сжались так сильно, что Лизу обожгла боль. Но почти тотчас испуг сменился пониманием.

Они готовились нанести друг другу неисцелимые раны. Так было предначертано. Записано в книге судеб. Лиза знала, что никогда больше не обнимет Майкла. Никогда не лизнет нежно его губы, такие податливые, мягкие, такие изящные, не обведет пальцем их контур, восхищаясь ими, наслаждаясь тем, что этот мужчина принадлежит ей по праву, пусть и на краткий миг.

Никогда больше зубы Майкла не куснут ее, как кусают теперь. Майкл медленно втянул в рот Лизин палец, глядя на нее своими светлыми глазами, искрящимися, как цветное стекло в лучах солнца. Почувствовав горячее касание его языка, Лиза едва сдержала хриплый стон, полный необузданного желания. Выдернув руку, она прижалась лицом к шее Майкла, жадно вдыхая его запах, упоительный, жаркий аромат, словно его тело было лекарством, целительным снадобьем, о котором она мечтала всю жизнь. Ей никогда больше не придется пробовать на вкус его кожу, гладкую или шероховатую, горячую под ее ненасытными губами.

Нужно было так много запомнить. А времени оставалось так мало. Сорвав с Майкла сюртук, Лиза, досадуя на глупую помеху, но не желая принимать помощь, принялась торопливо расстегивать жилет. Потом настала очередь пуговиц на рубашке, которые никак не хотели поддаваться. Распахнув ее наконец, Элизабет жадно приникла к груди Майкла, к его мускулистому животу. Прижавшись губами к впадинке пупка, она почувствовала, как Майкл вздрогнул всем телом. То же будут делать и другие женщины, у них останутся те же воспоминания, с горечью подумала Лиза, готовая возненавидеть всех этих будущих женщин. Она бы выцарапала им глаза, а заодно и Майклу, за то, что позволил им наслаждаться этим восхитительным зрелищем, которое ей больше не суждено увидеть.

Ее губы двинулись вниз, вдоль тонкой полоски темных волосков, тянущейся к поясу его брюк. Майкл попытался ее удержать, его пальцы вновь погрузились в ее волосы.

— Боже, — выдохнул он. Схватив Майкла за запястья, Лиза заставила его вытянуть руки вдоль тела. Он уже сказал свое слово, теперь настала ее очередь.

Пуговицы на брюках оказались послушны и сдались без боя, обнажив восставшую плоть с набухшими венами. Язык Лизы медленно скользнул вдоль огромного прямого жезла и, завершив свой путь, слизнул жемчужную капельку влаги.

— Элизабет…

— Да? — В голосе Лизы звучало исступление. Майкл запомнит ее навсегда. Она сжала губы, и на миг у него прервалось дыхание. Ее язык вновь пришел в движение, а когда бедра Майкла беспомощно выгнулись, Лизу охватило чувство невыразимого торжества. «Помни меня».

— Элизабет…

Романтическая библиотека: http://romanticlib.org.ua

Ее взгляд метнулся вверх, к его лицу. Майкл прерывисто дышал, в глазах его застыло изумление. Потом он растерянно моргнул, приходя в себя.

— Не двигайтесь, — шепнула Лиза, опуская голову. Этот поцелуй, не похожий на те, что она дарила мужчинам прежде, был проникнут особенной нежностью и странной радостью от сознания уязвимости Майкла. Лиза могла бы причинить ему боль, пустив в ход зубы. Но ей хотелось доставить Майклу наслаждение, лаская его губами и языком, чувствуя, как содрогается и трепещет его тело. Наконец, издав сдавленный стон, Майкл схватил ее за руки. Их пальцы сплелись.

— Подождите, — взмолился он. — Я не могу…

Не обращая внимания на его слова, Лиза плотнее сомкнула губы, начав плавное движение вниз, потом вверх, все ускоряя страстный ритм, желая свести Майкла с ума, заставить его бессвязно лепетать. Он уже готов был сдаться, Лиза угадала это по тихим возгласам, срывавшимся с его губ. Но внезапно руки его сильнее сжали ее ладони, и одним мощным рывком он заставил Лизу выпрямиться.

Она попыталась высвободиться, но замерла, застигнутая новым чувством. Ее пальцы обхватили широкие запястья Майкла, скользнули к локтям, легли на мускулистые плечи. Ей хотелось запомнить это восхитительное ощущение, навсегда сберечь его в тайниках памяти. Мышцы Майкла напряглись, ладони сжали ее бедра, но Лиза не могла отвести глаз от его широких плеч, от великолепного сильного тела, такого изящного, такого совершенного, без единого изъяна. Ее пальцы впились в кожу Майкла.

Он сказал, что любит ее, и теперь Лиза никогда уже не сможет забыть его слова.

Эта мысль заставила ее вонзить ногти в плечи Майкла, терзая плоть. Наклонившись, Лиза нашла губами его губы. Собственный гнев смутил ее, но стоило Майклу ответить на поцелуй, и ярость Лизы слилась с неистовой жаждой. Его широкая ладонь стиснула ее затылок. Лиза прижалась к Майклу бедрами; с глухим рычанием он попытался сесть.

Лиза попробовала приподняться, встать на колени, но мешало богато расшитое платье. У нее вырвался возглас досады.

— Не шевелитесь, — шепнул Майкл и, подхватив Лизу на руки, приподнял над диваном. Комната закружилась перед ее глазами, а в следующий миг Майкл уже сидел, держа ее на коленях. Его восставший жезл касался ее разведенных бедер. Лиза замерла, захваченная этим ощущением.

Замер и Майкл. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. И вдруг Лизу охватил страх, холодный и острый, как ледяные иглы.

«Больше никогда».

Майкл заключил в ладони ее лицо и нежно поцеловал в губы.

Ледяные иглы хрустнули.

— Ты не забудешь?

Он шумно вздохнул.

— Ты останешься в моем сердце, — хрипло произнес он. — И я никогда не позволю тебе уйти.

Она взялась за край юбки одновременно с Майклом. Их руки столкнулись, Лиза едва не рассмеялась, но стоило ей увидеть серьезное, сосредоточенное лицо Майкла, как смех застрял у нее в горле:

Вместе они принялись поднимать скользкий шелк платья, складка за складкой, пока их обнаженные тела не соприкоснулись, чтобы мгновение спустя слиться воедино. Лиза качнулась вниз, принимая в себя плоть Майкла. Его бедра выгнулись ей навстречу, и на мгновение Лизу сковал страх, столь невыносимо острым было это чувство абсолютной близости.

Но в следующий миг Майкл поднял ее, обхватив за бедра, и испуг сменился пронзительным желанием вновь ощутить в себе его плоть. Она плавно скользнула вниз, шурша юбками.

— Да, вот так, — прошептал Майкл, целуя ее в щеку, в висок. — О, чувствовать тебя… — В его жарком шепоте звучала искренность. Никто и никогда не говорил Лизе прежде таких слов. — Следуй своим желаниям, — выдохнул он, касаясь губами ее губ, и вновь сделал выпад, отчего Лиза затрепетала, как натянутая струна. — Я хочу, чтобы ты застонала. Громко, не сдерживаясь. — У нее невольно вырвался стон. Голос Майкла завораживал, подчиняя ее себе, такую же власть над ней имело его тело. — Я хочу заставить тебя кричать, — хрипло произнес он.

Его горячие властные ладони стали ласкать самое потаенное и чувствительное местечко Лизы.

— Сильнее, — попросила она. Майкл ответил ей надорванным беззвучным смехом.

— Я люблю тебя, — задыхаясь, шепнул он, прильнув губами к нежной пряди волос у ее виска.

Лиза закрыла ему рот поцелуем. «Только не это, — безмолвно взмолилась она, лаская языком язык Майкла. — Никаких обещаний. Лишь настоящий миг».

Майкл теснее прижал к себе Лизу, и тревога ее развеялась. Он исполнил обещание заставить ее кричать: пронзительный вопль рвался из ее груди, клокотал в горле. Огненные стрелы наслаждения пронзили ее плоть. Оторвавшись от губ Лизы, Майкл нашел языком ее ухо.

— Воспари для меня, Лиза.

И она повиновалась с отчаянным, страстным криком, который не смогла бы сдержать, даже если б от этого зависела ее жизнь.

«Никогда, — сказала она себе, и мир вокруг поблек, погрузившись в темноту, словно спустилась ночь, принеся с собой горькое чувство потери. — Никогда больше».