Письмо пришло, когда страсти разгорелись не на шутку. Лиза стояла посреди бального зала, разглядывая бархатные шторы, которые только что доставили из Лондона. Ей уже дважды приходилось отсылать драпировки обратно, обмениваясь с поставщиками длинными записками и телеграммами, и вот теперь лакей вскрыл ящик и извлек… бордовые портьеры. Бордовый бархат.
— Боже, какой кошмар! — воскликнула Джейн.
— По-моему, они красные, — провозгласила Мейтер.
— Красные? Это вы называете красным?
— Я называю это глупостью, — холодно заключила Лиза. — Может, нам прочесть публичную лекцию о точном определении цветов и оттенков?
— Думаю, нужно хорошенько отчитать мадам Хьюз! — Джейн возмущенно топнула ножкой. — Ты же ясно сказала, алые или пунцовые, цвета свежепролитой крови! Не вульгарно-красные, словно занавески в борделе! Эти шторы выглядят…
— Зловеще, — закончила фразу Лиза. Оттенок штор был ближе к пурпурному, но на очередную замену времени не оставалось. Значит, следовало тщательно продумать освещение. — Нам понадобятся французские фонарики и канделябры. Впредь я не буду обращаться к услугам мадам Хьюз. — Лиза заказала шторы у мадам Хьюз только лишь потому, что ее собственный драпировщик с яростной настойчивостью требовал платы.
— О… — Джейн озабоченно нахмурилась, оглядывая комнату. — Возможно, французские фонарики и исправят дело, но в зале таких размеров…
Лиза тотчас поняла намек. В этом огромном зале свободно поместилось бы две сотни человек, не рискуя отдавить друг другу ноги. Если лакеям придется следить, чтобы ни один светильник не погас, им и вздохнуть будет некогда, не то что обнести гостей шампанским. Вдобавок разве не настало время задуматься об экономии?
— Что ж, удовольствуемся газовым освещением, — со вздохом согласилась Лиза. — Но боюсь, тогда нам не удастся создать атмосферу таинственности.
Приняв решение, она вскрыла принесенный Ронсоном конверт.
Знай Лиза наперед содержание письма, она предпочла бы прочесть его в одиночестве.
Кровь отлила у нее от лица, голова закружилась, ноги стали ватными. Нащупав, словно слепая, плечо Мейтер, Лиза уцепилась за него, не в силах отвести глаз от развернутого листка бумаги.
— Что случилось? — Джейн подхватила ее под другую руку. Лиза с благодарностью перевела дыхание — она не устояла бы на ногах, если б девушки не поддерживали ее с обеих сторон.
— Мистер Нелсон объявил о своей помолвке. — Лиза откашлялась. Должно быть, он сделал предложение своей невесте, едва вернувшись в Лондон. Или… возможно, еще раньше, до поездки в Корнуолл, и в этом случае… он лгал Лизе с самого начала. Нелло оттолкнули не Лизины денежные затруднения. Он отверг ее саму.
— О! — Джейн порывисто обняла подругу, но Лиза вдруг почувствовала дурноту от удушающего запаха розовой воды и лаванды.
Не заботясь о том, как грубо это выглядит, она резко оттолкнула Джейн.
— Я не могу… прости, мне нужно немного побыть одной. — Прижав письмо к груди, Лиза бросилась вон из зала. Пробежав мимо двух лакеев, разворачивавших еще одно ужасное бордовое полотнище, она проскользнула вдоль галереи и сквозь распахнутые двойные двери вырвалась из дома в послеполуденный сероватый зной.
Чуть влажное дыхание свежего легкого ветерка привело ее в чувство, словно пощечина. Прервав бешеный бег, Лиза потерянно побрела по хрусткому гравию подъездной дорожки. Ветер принес с собой запах моря и солоноватый вкус морской воды, напоминание о таинственных обитателях глубин. Из-за темных облаков, затянувших небо, проглянули лучи солнца. Лиза моргнула, слезы обожгли ей глаза. Наверное, виной тому был нестерпимо яркий свет.
Она жадно схватила ртом воздух, силясь проглотить застрявший в горле ком, развернула письмо и перечитала ровные строки.
«Должна поделиться с тобой новостью о помолвке мистера Нелсона с мисс Листер. Надеюсь, тебя не обидит, если я признаюсь, что испытала облегчение? Этот человек никогда не ценил тебя, Лиззи. Он не заслуживал и малой толики твоего внимания. Стоит ли желать счастья мисс Листер? Уж легче посадить луну на цепь, чем превратить мистера Нелсона в примерного супруга. Бедная девочка! Я благодарю судьбу за то, что ты избежала этой ловушки. Незавидная участь — стать его женой».
Мисс Листер. Мысленно произнеся это имя, Лиза невольно содрогнулась, словно тронула пальцем колючку. Эго уже не важно. Нелло больше для нее не существует! Кому нужен этот лживый трусливый альфонс? Вечно недовольный, сварливый, вздорный…
Повернувшись, она шагнула было к дому, но ей внезапно пришла в голову безумная мысль: нужно написать мисс Листер, предостеречь ее.
«Он никогда вас не полюбит. Если Нелло не смог полюбить меня после всего, что мне пришлось выдержать, снося его дурное обращение, грубость и измены, если он не сумел оценить мою преданность и бесконечное терпение, то вам не на что надеяться».
Какие жестокие слова! Но что еще ужаснее, вдруг это неправда? Быть может, Нелло влюблен в эту девочку? Возможно, с другой женщиной он способен быть честным, великодушным, искренним, любящим мужчиной?
Что, если изъян в тебе самой, что, если тебя невозможно любить?
Вновь смяв письмо, она побрела прочь, не разбирая дороги. Острые обломки раковин и мелкие камешки кололи ей ноги сквозь тонкие подошвы домашних туфель. Но боль приносила утешение. Лиза тяжело ступала, чтобы заставить себя страдать еще сильнее. Ее называли самой прекрасной женщиной в Англии. Она же называла себя самой глупой. Чего стоят слова, не подкрепленные поступками? Словно безрассудный игрок, она поставила на кон свое сердце, доверившись словам Нелло.
Вскинув голову, она устремила взгляд на дорожку, которая спускалась к озеру, скрытому за деревьями. Налетевший ветерок взметнул к небу ветви деревьев, и Лиза замерла, потрясенная огромностью мира: ей представились океан, похожий на гигантский зевающий рот, в каких-то десяти милях к востоку и бесконечность неба над головой, островки земной тверди и бескрайние морские просторы, а наверху загадочная пустота, усеянная редкими звездами.
Лиза вдруг почувствовала себя крохотной, не больше песчинки. Как велик этот мир, а буря в ее душе подобна легкому стуку камешка, отброшенного ногой.
В конце концов, что такое любовь? Нечто неуловимое, призрачное, мимолетное, словно вздох. А эти деревья, камни, звезды в вышине видели рождение и смерть родителей Лизы, их счастливую жизнь, так рано оборвавшуюся. Природа долговечна, ей предстоит пережить всех ныне живущих, а также их детей и внуков. К чему цепляться за любовь? Она всего лишь шаткая опора в бурлящем потоке жизни, но в конечном счете каждому суждено упасть в эту бурную реку. А тех, кого подхватывает и уносит течением, ожидает забвение.
Зачем обрекать себя на страдания, ища эту хрупкую опору? Зачем терзать себя? Не лучше ли жить в довольстве, нежели гоняться за мечтой, рискуя получить в награду одну лишь душевную боль? Искать опору бессмысленно. Вдобавок обрести ее нет никакой надежды.
Лиза тяжело вздохнула. Что ж, отныне главной ее целью станет практицизм. Больше никаких глупостей. С любовью покончено навсегда.
Дав себе эту клятву, она с презрением скомкала листок. Сжигать его — много чести.
Стоя на пыльной дороге возле почтовой станции, Майкл вновь перечитал заметку:
«Секретарь лорда Марвика воздержался от официальных комментариев, но подтвердил, что руководство Больницей герцогини Марвик возложено на временно исполняющего обязанности директора, которому поручено произвести необходимые преобразования. Что же касается прежнего главы, брата его светлости, о нем по-прежнему нет никаких известий…»
Майкл шумно перевел дыхание. Свежая газета была доставлена из Лондона утренним поездом. Одному Богу известно, какие новости принесет грядущий день. Почему же Питер Холстед, правая рука Майкла в больнице, не предупредил его письмом? Холстед единственный знал, где его искать. До сих пор Питер писал регулярно, и послания его обнадеживали. Однако вот уже второй день Майкл не получал от него писем.
Над окном почтовой станции висело огромное объявление. Майкл внезапно поймал себя на том, что разглядывает расписание поездов. Железнодорожная станция находилась в часе езды к северу. Он мог бы добраться до Лондона к полуночи и отправиться прямо на квартиру к Холстеду. Аластеру вовсе не обязательно об этом знать.
Если только Аластер не вовлек Холстеда каким-то образом в это дело.
«Ты бы удивился, узнав, сколь многое мне подвластно». Аластер уже доказал свое могущество, ибо, несмотря на условия отцовского завещания, банковские счета Майкла оказались пусты. Оставалось лишь догадываться, что сказал Аластер банкирам. По правде говоря, Майкл легко мог представить себе его доводы. «И. что сделает мой брат? Подаст на меня в суд? Не имея ни пенни? Вам известно, от чьих денег зависит благополучие вашего банка».
Если Аластер сумел заставить таких людей плясать под его дудку, то Холстеда, простого врача с тремя детьми и четвертым на подходе, он мог раздавить одним пальцем. Наверное, ему даже не понадобилось прибегать к угрозам. Какая-нибудь сотня фунтов, потери которой Аластер даже не заметил, стала для Холстеда целым состоянием. Деньги и вправду решают многое.
Майкл попытался привести в порядок мысли. Больницу пока что не закрыли. Некто «временно исполняющий обязанности директора», возможно, не существует. Это всего лишь уловка, хитрый ход, задуманный Аластером, чтобы выманить Майкла из укрытия.
Но так просто его не возьмешь. Проклятие! Он скорее умрет, чем позволит брату без труда взять над ним верх.
— …Я решительно настаиваю. Вам нельзя показываться людям на глаза в этих лохмотьях!
Знакомый голос, раздавшийся чуть в отдалении, прервал его мысли. Обернувшись, Майкл увидел миссис Чаддерли, направлявшуюся в его сторону.
Она лишь теперь заметила его, и на лице ее тотчас застыла вежливая маска. Ее спутница, нескладная рыжеволосая девица, не потрудилась изобразить любезность. В ее хмуром взгляде, устремленном на Майкла, читалась откровенная неприязнь.
Разумеется, дамы поверяют свои секреты горничным. На благотворительной ярмарке Майкл покрыл свое имя позором, и в Хэвилленд-Холле его, должно быть, считают чудовищем.
— Миссис Чаддерли, доброе утро. — Он учтиво поклонился.
— Мистер Грей. — На этот раз вдова несла сама свой кружевной зонтик, отделанный розовым и желтым шелком в тон ее платью. Она повертела ручку, и закачались яркие лимонно-желтые кисточки, украшавшие зонт. — Какая… — Ее губы скривились, а улыбка превратилась в язвительную усмешку. Миссис Чаддерли умолкла на полуфразе, будто не пожелала назвать эту встречу приятной.
— Какая неожиданность, — подсказал Майкл, пытаясь принять шутливый тон, что, впрочем, нисколько не помогло. Воцарилось тягостное молчание.
Майкл обреченно вздохнул. Он допустил промах, отказавшись от приглашения на ужин, но настойчивость проклятой блондинки, утверждавшей, будто они знакомы, застала его врасплох. Он не узнал миссис Халл, но, возможно, пути их в самом деле когда-то пересекались, и в этом случае требовалась осторожность. Не следовало давать ей возможность освежить свою память, осаждая его вопросами или приглядываясь к нему.
Майкл бросил взгляд поверх плеча вдовы.
— Миссис Халл не с вами?
Глаза миссис Чаддерли сузились.
— Нет. Полагаю, нашу встречу можно назвать случайностью. Но если вы склонны считать ее досадным происшествием, мы могли бы просто разойтись в разные стороны без лишних слов.
Грубоватая откровенность ее слов привела Майкла в замешательство и в то же время приятно удивила. После долгих раздумий об изощренных интригах брата забавно было встретить подобную прямоту.
— Быть может, если я вновь принесу извинения за то, что не пришел к вам на ужин, мы могли бы перевести досадное происшествие в разряд случайностей?
— Это разные слова, и у каждого из них свое особое значение, — кисло произнесла спутница миссис Чаддерли. — Чтобы быть точной, я назвала бы эту встречу внезапным столкновением.
— Вы знакомы с мисс Мейтер? — спросила мисси Чаддерли, лениво поведя плечами, словно большая кошка, потягивающаяся, прежде чем убить. — Мой секретарь, известная любительница пожить в свое удовольствие.
Похоже, шутка предназначалась самой мисс Мейтер. Девица наморщила лоб.
— Я твердая сторонница точного употребления слов, строго отчеканила она. — Это весьма похвальное качество для секретаря, насколько мне известно. О, у вас в руках утренняя газета? Мадам, вы как раз спрашивали…
— Совершенно верно. — Изогнув бровь, миссис Чаддерли протянула вперед руку в перчатке. Майкл с опозданием понял, чего от него ждут. Протягивая вдове газету, он с досадой заметил, что не потрудился ее сложить. Он так крепко стиснул страницу с заметкой о больнице, что размазал пальцем типографскую краску. К несчастью, миссис Чаддерли походила на кошку не только изяществом движений. Своим острым глазом она тотчас заметила неопровержимое свидетельство интереса Майкла к заметке. — Медицинские сплетни, — усмехнулась она. — Боже, я понятия не имела, что существуют подобные вещи!
Майкл забрал газету прежде, чем вдова успела прочитать заметку.
— Да, — ответил он, складывая страницы. — Мы, доктора, не прочь позабавиться при случае. А вас, полагаю, интересует раздел светской хроники?
— Возможно, мне захочется почитать военное обозрение. Может быть, я не сплю ночами, размышляя о хитросплетениях нашей политики на Востоке.
Майкл рассмеялся. Эта женщина умела возвести сарказм в ранг искусства.
— В таком случае вам следует обратить внимание на первую полосу.
— На самом деле ей нужна последняя страница, — вмешалась мисс Мейтер и тут же закрыла рот под яростным взглядом своей госпожи.
— Тогда вы, должно быть, ищете объявления. — Майкл раскрыл газету на нужной странице. — Рождения, смерти… или вот, на следующей странице: публичный бал в честь королевы…
— Я не посещаю публичных балов, — холодно возразила миссис Чаддерли.
Резко сложив газету, Майкл бросил взгляд на плотно сжатые губы вдовы.
— Значит, объявления о помолвке?
Ответом ему было молчание. Миссис Чаддерли сердито сверкнула глазами на своего секретаря.
Теперь Майкл веселился от всей души.
— Боже милостивый, только не говорите, что один из ваших бесчисленных обожателей предпочел вам другую. В самом деле, такое невероятное происшествие (уверен, даже мисс Мейтер со мной согласится) следовало бы назвать событием.
— Вы очень грубы, — оскорбилась мисс Мейтер.
Майкл, а вместе с ним и миссис Чаддерли изумленно посмотрели на нее. Секретарь залилась краской, и на багровом лице темными пятнами проступили веснушки.
— Что ж, — пробормотала она, потирая квадратный подбородок. — Пожалуй, я лучше пойду…
— Да, ступайте, — напутствовала ее миссис Чаддерли. — И не возвращайтесь, пока модистка не подберет вам подходящий наряд.
Майклу вдруг пришло в голову, что мисс Мейтер действительно одета крайне нелепо. Это безвкусное бумазейное платье больше подошло бы восьмидесятилетней старухе.
— Что-нибудь нескромное, — пробормотала мисс Мейтер. — Да-да, вы мне говорили.
— Позвольте, я не сказала «нескромное»…
Мисс Мейтер гордой поступью направилась прочь, оставив свою хозяйку и доктора хмуро смотреть вслед ее удаляющейся фигуре.
Потом столь же хмуро они взглянули друг на друга, и миссис Чаддерли почти сразу отвела глаза. Щеки ее горели румянцем, а мягкий свет, проникавший сквозь шелк зон тика, окрашивал лицо нежно-розовым. Даже самая взыскательная французская кокетка не нашла бы изъяна в ее платье, сшитом из лимонного атласа, которое облегало роскошную фигуру, скользя по телу, словно нежная рука возлюбленного.
Майкл неловко переступил с ноги на ногу. Ему не часто доводилось испытывать подобное волнение, стоя рядом с женщиной, тем более с женщиной, которую ему страстно хотелось поцеловать. Всю минувшую неделю Майкл старался не думать о ней, но стоило ему увидеть миссис Чаддерли, как он тотчас вспомнил, почему так стремился попасть к ней на ужин. Ему нравились умные женщины.
— Я найду себе газету, — проговорила она и отвернулась.
— Нет, постойте. — Мисс Мейтер была права, он и впрямь вел себя как законченный невежа и грубиян. Вынув страницу с заметкой о больнице, он протянул вдове остальные листы. — Боюсь, я купил последний экземпляр.
Миссис Чаддерли остановилась и обернулась, в ее замедленных движениях сквозила неприязнь. Она взяла предложенную газету, даже не взглянув на Майкла.
У него еще больше испортилось настроение. В свое время ему не раз случалось совершать досадные промахи, но никогда прежде Женщина не избегала встречаться с ним глазами — разве что в минуты наивысшего наслаждения, но это был явно не тот случай.
— Насчет ярмарки, — добавил Майкл. — Мне в самом деле очень жаль, что я нарушил нашу договоренность.
— Вы уже упоминали об этом. Так вы знакомы с герцогом Марвиком?
— А… почему вы спрашиваете? — к собственному изумлению, ответил Майкл.
— Больница, о которой шла речь в вашей газете. — Миссис Чаддерли нарочито громко зашелестела страницами газеты, ища нужную страницу. — Герцог оказывает ей покровительство. Эта больница — игрушка его брата, знаете ли.
— Любопытное замечание. Однако, насколько мне известно, врачи этой больницы добились больших успехов в предупреждении распространения инфекций. — Майкл с трудом удержался, чтобы не сослаться на цифры статистики.
— Неужели?
Недоверчивый тон вдовы не на шутку задел Майкла.
— Да. Почему это вас удивляет?
Миссис Чаддерли небрежно дернула плечом.
— Сказать по правде, брата его светлости трудно вообразить в роли медицинского светила. Хотя, возможно, он нанял штат знающих врачей.
— Вы знакомы с братом герцога?
Вдова прищурилась.
— Не помню, встречались ли мы. Но я много слышала о нем. — В ее скупой улыбке, как и в словах, сквозила снисходительность. — Для людей моего круга, мистер Грей, Лондон — маленький город.
— О, я могу себе представить, — отозвался Майкл. Он тоже немало слышал о ней. — И лорд Майкл не пользуется Репутацией блестящего врача? Вы это хотели сказать?
Похоже, резкость его тона позабавила миссис Чаддерли. Улыбка ее стала шире.
— Ну, полагаю, если какой-нибудь даме требуется внимание особого рода, ей стоит обратиться к нему.
— Мне об этом неизвестно, — произнес он тоном упрямого старого брюзги. Не каждый день приходится слышать, как о вас злословят, считая распутником.
— Приятно сознавать, что я открыла вам глаза. Миссис Чаддерли вновь принялась листать газету. — Что ж, справедливости ради должна признать, больница выглядит неплохо. Просторная, светлая. Быть может, это помогало бороться с инфекциями.
Майкл почувствовал легкое головокружение.
— Вы посещали ее?
— Я приходила на открытие пять лет назад. Его светлость устроил прием в ротонде.
— Я… наверное, это было великолепное зрелище. Торжество обернулось сущим кошмаром. Больница был готова к открытию, но пришлось несколько недель ждала начала светского сезона, чтобы Маргарет могла первой собрать у себя весь лондонский свет…
— Сносное. — Миссис Чаддерли перелистнула страницу газеты. Казалось, все ее внимание сосредоточено на чтении. — Я задержалась лишь на четверть часа, не более Убранство зала оказалось убогим, шампанское — без вкусным, а общество, боюсь, не столь избранным, чтоб вызвать у меня интерес. Но вы, полагаю, в самом деле нашли бы это празднество великолепным.
Майкл подавил смех. Миссис Чаддерли не догадывалась что сам он охотно подписался бы под каждым ее словом. Вдобавок вдова пыталась его оскорбить, и Майкл счел себя обязанным доставить ей это удовольствие: после досадного происшествия на ярмарке она заслужила право на реванш.
— Разумеется, — согласился он. — Вы, несомненно правы. — Если бы он был знаком с ней тогда. Они прекрасно провели бы время, весело обмениваясь жалобами. А после он показал бы ей, как ловко обращается с дамами которым требуется… внимание особого рода. Его ответ не удовлетворил вдову. Нахмурившись, она подняла глаза от газеты. Должно быть, ему следовало изобразить смущение. — Думаю, я был бы ошеломлен, — добавил он. Притворство начинало его утомлять.
Миссис Чаддерли снова уткнулась в газету.
— Да. Вы бы чувствовали себя неуютно в этой толпе.
— Вы, кажется, сказали, что общество не было избранным.
— Говоря об избранном обществе, я подразумевала не происхождение, а ум и хороший вкус, сэр. — Она улыбнулась.
Какой бы запутанный клубок чувств ни вызвал эту улыбку, миссис Чаддерли с откровенной прямотой напомнила Майклу, что он играет роль мужчины, чье положение слишком низко, чтобы она удостоила его вниманием. И впервые его это задело.
Майкл хотел, чтобы его извинения приняли всерьез. Он вдруг понял, что желал бы получить новое приглашение на ужин. Жизнь в деревне скучна и однообразна. В самом деле, даже если Джейн Халл его узнает, что с того? Он не стал бы раскрывать свое имя, но если б ей удалось его разоблачить, с удовольствием взглянул бы в лицо миссис Чаддерли. «Полагаю, вы обо мне слышали», — оказал бы он.
— Вы задумались? — любезно осведомилась вдова. — Я могу повторить свою последнюю фразу.
— В этом нет нужды. Кажется, вы оскорбительно отозвались о моем происхождении. Я правильно передал вашу мысль?
— Совершенно верно. — Она обратила взор на следующую страницу и внезапно застыла, лицо ее помертвело.
— Вы нашли свое объявление? — спросил Майкл.
Миссис Чаддерли подняла глаза, ее взгляд рассеянно скользнул Майклу за плечо и вновь впился в газету.
— Да, — сказала она, судорожно вцепившись в страницу.
Возможно, догадка Майкла о бывшем любовнике попала в цель.
— Вы хорошо себя чувствуете?
— О, вполне. — Сложив газету, вдова сунула ее по; мышку. — На самом деле в объявлении шла речь не о помолвке, а о смерти. О кончине во время приятной прогулки. Убийцей оказался некий северянин.
Великий Боже, в гневе она была великолепна. Будь у нее в руке шпага, Майкл уже истекал бы кровью.
— Похоже, наша случайная встреча завершилась разгромом и стремительным бегством. Я уступаю победу вам, мадам.
На мгновение губы миссис Чаддерли дрогнули, но тотчас изогнулись в жестокой сияющей улыбке.
— Я не верю тому, кто уступает победу, давно потерпели поражение. И все же мужайтесь, сэр. Вы можете пожаловаться на мою грубость нынче вечером в таверне. Непременно скажите своим собутыльникам, что я не пожелала вам доброго утра.
Надменно вздернув подбородок, она прошествовала мимо доктора. Майкл обернулся ей вслед. Ему не почудилось: плечи ее печально поникли. Что же ее так огорчило в разделе объявлений?