STEPHEN MARLOWE, “PRISON OF A BILLION YEARS”, 1956

Адам Слейд размозжил череп охранника куском железной трубы длиной в два фута. Где он выкопал эту трубу, узнать так и не удалось. Да это и неважно.

Охранник был мертв. Вот что важно.

Итак, Слейд очутился на свободе. И вдобавок с заложницей.

И это было даже важнее.

Заложницу звали Марсия Лоуренс. Ей стукнуло двадцать два года, она была красива и перепугана до потери рассудка. До того как стать заложницей, она работала репортером Межпланетного Видео. Ей доверили провести последнее интервью с Адамом Слейдом перед казнью. Она ждала его с нетерпением, но все пошло не так, как планировалось.

Все пошло наперекосяк, потому что Слейд, которого только что доставили из камеры смертников и которому нечего было терять, вдребезги разнес мозги охраннику и вышел из клетки наружу вместе с перепуганной Марсией Лоуренс.

Наружу. Из блока камер, где другие осужденные выли, орали и колотили железными кружками по оконным решеткам, металлическим стенам и дверным глазкам. Из тюремного комплекса и из накрытого куполом города, который обслуживал тюрьму.

И, наконец, из-под купола.

А снаружи, вне купола, была только скала. Сплошная скала, искореженная, перемешанная, разбросанная, с гигантскими утесами, похожими на монолиты расы гигантов. Одна только скала под устрашающим серым небом. Скала, окутанная паром, потому что на огромных глубинах под ней таились подземные воды. Скала и еще море вдалеке, бьющее в скалистые отроги, с шумом накатывающее на прибрежные утесы и медленно, годами дробящее их. Море вдалеке, чистое море, море без запаха моря, море, чьим водам было суждено множество раз испаряться, возноситься над голыми скалами туманом и облаками, выпадать бесконечными проливными дождями и покрывать скалы пеной и клубами пара. Море, которое будет повторять все это на протяжении грядущих миллиардов лет, постепенно насыщая свою воду солями и минералами.

— От тебя так и прет страхом. Хочешь и меня заразить? — произнес Адам Слейд.

Это был здоровенный верзила с толстой шеей, сонными глазками под нависшими веками и синеватой щетиной на тяжелом подбородке. Он проговорил эти слова, выбираясь вместе с Марсией Лоуренс из тюремного танка, броня которого еще не остыла от головоломного путешествия.

— Сомневаюсь, что вас что-то может напугать, — ответила Марсия Лоуренс.

За пятичасовую гонку на лязгающем танке она все же сумела справиться с первоначальной паникой. Они проделали многомильный путь от тюремного купола вдоль берега пресного моря и в заключение, когда горючего почти не оставалось, с лязгом и грохотом спустились вниз, к самой воде. Она все-таки была репортером, особенно теперь. Она не должна была бояться. У нее была история. Настоящая история.

— Давай двигаться, — сказал Адам Слейд. — Я против тебя ничего не имею, леди, — повторил он уже в десятый раз. — Но если рыпнешься, я тебя прикончу. Усекла? Мне терять нечего. Меня могут только убить. Но сперва надо меня найти. И потом, пока ты со мной, меня не решатся схватить. Будь паинькой и останешься в живых.

— И как долго ты думаешь продержаться снаружи? — деловито уточнила Марсия Лоуренс.

Они отправились в путь, оставив бесполезный танк позади. Адам Слейд двигался широким свободным шагом, держа на сгибе левой руки прихваченный у мертвого охранника пулемет. Когда они спускались по отлогой черной скале к парящему, шумящему, бьющемуся о берег, ревущему и рассыпающемуся брызгами прибою, Марсии пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.

Слейд усмехнулся.

— Воды навалом, — заметил он.

— А еды, мистер Слейд? На Земле сейчас нет совсем никакой еды, да и достать ее негде. Или вы готовы перетерпеть пару миллионов лет?

— Ты думаешь, у меня нет плана? — с ноткой враждебности в голосе спросил Слейд.

— Откуда мне знать? Вы человек безрассудный.

— Я так рассчитываю: пока ты со мной, следить они будут, но тронуть не посмеют. За мной могут даже послать вертушку, но и она не поможет. Пока ты со мной. Безрассудный? Я совсем не безрассудный, заруби себе это на носу. Безрассудный потерял бы голову, а я все толком обмозговал. Суди сама. Что со мной могут сделать? Только убить. Если бы я остался, так бы и сделали. Если меня поймают, то сделают то же самое. Так что какая мне разница?

— Вы сказали, что у вас есть план…

Они подошли к самому краешку скалистого мыса, где над молодым, все еще пресным океаном кучей обломков черной скальной породы нависал утес. Слейд с львиной грацией торопливо порыскал там, пока не нашел извилистый разлом, который круто спускался почти к самой воде.

— Двигаем туда, — сказал Слейд. — Пойдем вдоль берега обратно к тюрьме.

— Обратно? — недоуменно спросила Марсия.

— Да, черт тебя побери, обратно. Ты же сама сказала, что здесь нигде нет еды. Раз нет жизни, значит, нет и еды. Да уж, отличное местечко для тюрьмы, ничего не скажешь. Тот, кто это придумал, заслуживает приза. Тюрьма — в прошлом, на расстоянии миллиарда лет. Как это время называется?

— Археозой, — подсказала Марсия.

— Ага, археозой. Археозойская тюрьма. Хочешь бежать — беги! А что толку? Тут все равно нет жизни. Пока еще нет. Земля еще малютка. Так что беги на здоровье — и подыхай с голодухи. Тюрьма с наивысшей степенью безопасности, точно как детская свинка-копилка.

— До сих пор отсюда еще никто не бежал, — с надеждой проговорила Марсия, когда они спускались к самой воде: она впереди, а Слейд позади нее с пулеметом в руке.

— Так ведь и заложников здесь еще никто не брал, верно?

— Н-нет…

— А теперь вот заложница появилась.

Марсия сделала глубокий вдох и внезапно спросила:

— Вы собираетесь меня убить?

— А черт его знает. Мне незачем тебя убивать… если ты меня не заставишь. Мы возвращаемся туда. Мы идем вдоль берега, поняла? Обратно к тюремному куполу.

— Но…

— Адам Слейд не собирается подыхать с голодухи. Мы возвращаемся к куполу… И к машине времени.

— Ой! — отозвалась Марсия.

Они пошли вдоль берега моря, в воде которого отражалось угрюмое серое небо. Здесь, в далеком прошлом Земли, небеса никогда не были голубыми, потому что первобытные воды без конца продолжали падать и падать. Здесь почти всегда шел дождь, так что воздух был до предела насыщен влагой, а каждую ночь, когда солнце, и так являвшееся всего лишь невидимым источником света, заходило и наступала полная тьма, со стороны моря накатывали волны густого тумана. Шел дождь или нет, по утрам вся поверхность земли была мокрой, и влага крохотными ручейками вновь устремлялась обратно в море.

— Берегись! — внезапно выкрикнул Слейд и толкнул Марсию к подножию утеса, нависшего над водой.

Верхушка утеса накрыла их, словно зонтик. Прижавшись к скале, они затаились там, в темной впадине. Всего в сотне ярдов от них вздымались и бились о скалы волны первобытного моря.

Теперь и Марсия услышала этот звук. Вертолет. Ей захотелось кричать. Может, они там, наверху, услышат ее крик. Но, взглянув Адаму Слейду в лицо, она передумала. Вертолет приблизился, он гудел у них над самой головой, ведя поиск. Он кружил и кружил над брошенным ими танком. Потом заложил вираж и опустился на берег. Из него выбрались два человека в форме. Ей еще сильнее захотелось кричать. Один выкрик. Только один выкрик — и они ее услышат. Она быстро набрала в легкие воздуха и…

Адам Слейд ударил ее внезапно и жестоко, и она погрузилась во тьму и беспамятство.

Когда она пришла в себя, вертолет исчез.

— Жаль, но пришлось тебя оглушить, — сказал Слейд. Правда, по его лицу не было заметно, чтобы он о чем-то жалел. Видимо, он произнес это машинально. И тут же добавил: — Идти можешь?

Марсия кивнула. Она встала и сделала пару шагов, но у нее тут же подкосились ноги. Только с помощью Слейда она сумела вновь двинуться вдоль скалистого берега. Вот это история так история, подумала она. Это была самая замечательная история, с которой она когда-либо встречалась. Но вот вопрос: выживет ли она, чтобы написать ее? Как женщина она была на грани истерики от страха, но как видеорепортера ее охватила злость. Ей подвернулась такая история! Неужели она не выживет, чтобы рассказать ее?

Значит, ей надо было уцелеть во что бы то ни стало.

Хронотюрьма. Ну, конечно, подумала она. Побег отсюда исключен… Если только кто-нибудь вроде Слейда не сумеет взять заложника. Потом надо только вернуться назад, к герметически закупоренному тюремному куполу, и перехитрить или убить охранников, которые стоят на посту у машины снаружи.

Снаружи. Разумеется, она должна стоять снаружи. Чтобы заключенные не могли до нее добраться.

Если только они не сумеют, как Слейд, тоже оказаться снаружи.

Снаружи, где жизнь еще не зародилась. Снаружи, на новорожденной Земле. Пусть бежит кто хочет. Что толку от этого? Беглец проживет ровно столько, сколько потребуется здоровому человеку для того, чтобы умереть с голода.

Если только у него нет заложника и плана…

Когда они вышли из-под защиты утеса, Марсия поняла, что пошел дождь. Ветра не было, и вначале с неба посыпались редкие крупные капли, которые разбивались о черные скалы.

— Если припустит сильнее, — заметил Слейд, — придется нырнуть под защиту утеса. Ты не знаешь, какие ливни здесь бывают. Я видел их сквозь купол.

Но им бы не удалось укрыться под утесом, даже если бы они захотели. Потому что этот монолит вдруг рассыпался на бесформенные куски скальной породы, и теперь там не осталось ничего, кроме черного берега, спускающегося к морю.

Потом кто-то наверху внезапно открыл шлюзы, и на них обрушился ливень. Дождинки хлестали по скалам, отскакивая от них, как пистолетные пули, молотили свирепо и безжалостно.

— Надо вернуться к скалам! — выкрикнула Марсия.

Она прокричала это еще раз во весь голос, потому что поняла, что иначе Слейд не услышит ее из-за оглушительного грохота, производимого несущимся с неба сплошным потоком воды. Крупные увесистые капли, падая стремглав, крушили и долбили все вокруг. Как прикинула ошеломленная Марсия, стараясь удержаться на ногах, каждая такая капля здесь, на первобытной Земле, размером превосходила ее сжатый кулак.

— Надо уйти под скалы! — снова крикнула она.

Но Адам Слейд только покачал головой, схватил ее за руку и потащил за собой. Он показал вперед, туда, куда они направлялись. И ничего не сказал. Да этого не требовалось. Они двигались вперед, и Адама Слейда, похоже, не волновало, прикончат их капли или нет.

Он хотел добраться до тюремной машины времени, чтобы бежать, и был готов умереть, если это ему не удастся.

Они теперь двигались медленно, то и дело падая. Когда падал Слейд, Марсия терпеливо и безнадежно ждала, пока он поднимется. Если бы он выпустил свой пулемет…

Когда же падала Марсия, Слейд грубо хватал ее и ставил на ноги, выкрикивая слова, которые она слышала впервые. Но буре все не было конца, и слова Слейда в итоге стали сливаться с шумом дождя и далеким громыханием грома. И она каким-то чудом поднималась и снова шла рядом со Слейдом, оступаясь на каждом шагу, измученная, насквозь промокшая, тонущая в дождевой воде.

Она не заметила, как наступила ночь, только осознала, что стало темно и над морем и скалами сгустился туман, охвативший их своими эктоплазматическими щупальцами. Она подумала, что в тумане сумеет убежать от Слейда. Но не сделала этого. Без Слейда в этой тьме, в этом безвестии, в этой буре на берегу моря новорожденной Земли она бы, скорее всего, просто погибла. Со Слейдом — во всяком случае, пока — оставалась надежда выжить. И она пошла дальше.

А грохот грома становился все ближе и ближе.

К середине ночи он уже звучал, как артиллерийская канонада на расстоянии в полмили, как серия ядерных взрывов, не видимая за черной грядой скал. И сквозь густеющий, насыщенный дождевой влагой предрассветный мрак и туман, прорезая их и разрывая в клочья, уже летели стрелы, копья и вилы молний. Это похоже на кошмарный сон, подумала Марсия. Надо это запомнить, потому что такой эпизод украсит ее историю, настоящую историю, которую она обязательно напишет, если останется в живых.

К утру воздух густо пропах озоном. Его запах чувствовался повсюду, а с пропитанного влагой неба стал вдруг просачиваться тусклый свет. И дождь внезапно утих, словно слабый свет наступающего дня рассеял его. И стало видно, что черные скалы взорваны и раздроблены падавшими молниями.

Вместе с рассветом в небе появился еще один вертолет.

— Ложись! — крикнул Слейд.

И они рухнули среди обломков скал и замерли там, притаившись. Вертолет прошел под слабым дождичком, гудя в нескольких сотнях футов над их головами, но кружить не стал. Он направляется к брошенному танку, подумала Марсия. Здесь он искать их не станет…

Но тут совершенно неожиданно дождь обрушился с прежней дикой силой, и с окрестных скал, неустанно барабаня, во все стороны полетели мелкие осколки.

Вертолет, казалось, замер, точно птица, подстреленная в полете. Только винты продолжали вертеться, образуя серебристый щит, от которого разлетались крупные капли.

А потом под напором ливня вертолет стал снижаться.

Он приземлился в ста пятидесяти ярдах от них на берегу, и Марсия, затаив дыхание следила, как три человека вышли наружу, переглянулись между собой и оценили силу дождя. Утренний свет все еще был тусклым и серым, и Марсия не могла их толком рассмотреть. Но внезапно ветвистая молния ударила в скалу на полпути до вертолета и в ее послесвечении они даже сквозь влажный и, казалось, растрескавшийся воздух стали видны как на ладони. А следом вспыхнула еще одна, куда более яркая молния, накрыв их ослепительным тентом. Потом последовали новые молнии, их теперь было так много, что это уже напоминало не грозу, а полярное сияние.

Новорожденная Земля, еще до появления жизни, словно тешилась своим буйством…

Без раздумий Марсия бросилась вниз, к самой воде, где стоял вертолет. Она кричала и визжала, но гром заглушал ее слабенький голосок. Каждую секунду она ждала, что Адам Слейд убьет ее. Просто встанет с пулеметом и пристрелит. Но он этого не делал. Возможно, она и бросилась бежать потому, что подсознательно чувствовала: он этого не сделает. Ведь если бы он убил ее, у него не стало бы заложника. Если бы он убил ее, а его схватили, у него бы не осталось никаких шансов.

Она обернулась, чтобы взглянуть назад. Слейд, видимый в отблесках молний, мчался следом за ней гигантскими шагами, почти настигая ее. Больше она не стала оглядываться. Весь мир состоял теперь из молний, грома, ее ног, двигающихся вверх-вниз, вверх-вниз, отталкивающихся от земли, бьющих по земле, стремящихся прочь, и дождя, союзника Слейда, который колотил ее, пытаясь ошеломить и сбить с ног.

Она оступилась и упала, но тут же вскочила и помчалась дальше. Слейд уже наступал ей на пятки. Но и до вертолета было рукой подать. Она не думала, что те люди уже заметили их. Она замахала руками и закричала, хотя и понимала, что ее не услышат. И тут Слейд ее догнал.

Они вместе упали на землю, и она ощутила себя слабой и беспомощной перед этим крепким детиной. Его сильные руки яростно сжали ей горло…

И тут сверкнула молния.

Она ударила в скалу в дюжине футов от них, отскочила от нее, потрясла землю и взорвалась. Осколки скалы, точно шрапнель, разлетелись во все стороны, поражая и их. Марсия почувствовала на руке теплую кровь — та была ее собственной.

Слейда на мгновение оглушило, и Марсия вскочила и бросилась бежать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от него.

И помчалась прочь от вертолета. Сначала она этого не заметила, а когда заметила, было уже поздно. Если бы она повернула назад, то попала бы в руки Слейда.

И она побежала прямо в море.

Оно оказалось неожиданно спокойным и только всколыхнулось вокруг ее лодыжек, словно в ожидании чего-то. Буря, казалось, тоже чего-то ждала, молнии приутихли, гром умолк, даже дождь, висящий в тяжелом черном небе, на время затаился…

Слейд уже мчался следом за ней, навстречу волнам прибоя.

Один-единственный язык небесного пламени резанул по земле, оглушительный грохот потряс Марсию, отбросил ее в сторону и ошеломил. И тут же дождь хлынул с новой силой, море словно взбеленилось, и в воздухе снова резко запахло озоном и чем-то еще… Кажется, жареным мясом.

Обернувшись, она увидела Адама Слейда. Он лежал лицом вниз у самого берега. Он не двигался, и набегающие волны охватывали и заливали его. Она медленно направилась к нему.

Люди из вертолета тоже оказались здесь. Они видели этот последний удар молнии.

— Вы в порядке, мисс? — крикнул один из них.

— Да. А Слейд?

Они перевернули его. Осмотрели.

— Мертв, — сообщил кто-то из них.

— Мертв, — эхом отозвалась она.

И едва не рухнула в беспамятстве. Но они успели ее подхватить.

И тут дождь разбушевался вовсю, намного сильнее прежнего. С неба неслись огромные водяные шары, и каждый из них был размером с человеческую голову. Такой шар запросто мог свалить человека с ног.

— А что со Слейдом? — крикнул кто-то, когда шары стали яростно взрываться вокруг них.

— Он мертв. Ему все равно.

И они вместе с Марсией вернулись к вертолету, чтобы переждать там бурю.

Когда все закончилось, и небо стало не черным, а свинцово-серым, они вернулись на берег, чтобы забрать тело Слейда.

Но его там не оказалось.

— Но ведь он же был мертв! — не веря своим глазам, проговорила Марсия.

Один из летчиков улыбнулся.

— Конечно, он был мертв. И сам никуда не смог бы убраться. Буря унесла его труп в море, вот и все дела.

Они немного постояли, вглядываясь в черную бурную воду новорожденного океана на новорожденной Земле. Миллиард лет назад…

Слейда нигде не было видно. Слейд. Мертвый. Он там, в этом первобытном мире с его приливами, пресной водой и частыми грозами…

— Он там вместе с миллионом микробов, которые жили на его мертвом теле и внутри его мертвого организма, — задумчиво произнесла Марсия.

— Что вы хотите сказать, мисс?

Он там, в насыщенном электричеством мире новорожденной Земли. Он там с микробами, которые жили у него в организме, как и в организме каждого из нас. Он там с ними, мертвый…

Как пища для них.

Пища, вода, воздух, насыщенный озоном, и частые грозы…

Марсия закатилась истерическим смехом. Это была история, которую она думала написать.

Но она не станет ее писать.

Слейд был киллером, приговоренным к смерти. Но мертвый Слейд со своими микробами теперь там. Слейд, зло для человека и человеческого общества, но не обязательно для неисповедимых путей природы. Или все-таки жестокое, ужасное зло?.. Мертвый Слейд там, на дне первобытных вод… Слейд за миллиард лет до зарождения жизни на Земле…

Марсия так и заливалась смехом, когда ее вели прочь от воды. Потом они стали шлепать ее по щекам, сначала легонько, а потом все сильнее и сильнее.

— Со мной все будет в порядке, — наконец сумела выговорить она.

Да, с ней все будет в порядке. Она сможет жить, чтобы забыть случившееся.

Но Слейд останется здесь.

Слейд.

Слейд в этом море. Слейд, который, уже в качестве трупа, станет отцом всей жизни на Земле. Слейд, который согрешил и был доставлен сюда, чтобы умереть ради искупления своих грехов… И для зарождения жизни.

Слейд, которого звали Адам.

Перевод Бориса Косенкова