Он проснулся, когда поезд был уже на середине моста через пролив. Хотел попросить кофе у проводника, но забыл об этом, зачарованный открывшимся зрелищем. Закат пылал над лагуной. Непомерно длинные тени от арок моста, гротескные в своей готичности, перечеркивали свинцовые воды.

На станции его должны были встретить. Но Кристиан уже привык к итальянским понятиям об обязательности и сразу, не тратя времени на поиски встречающего, направился в буфет. Там он выпил апельсинового сока — кофе уже не хотелось — и съел кусок пиццы. В очередной раз порадовался тому, что расходы в поездке оплачивает не он.

Он первым заметил девушку в черной кожаной куртке такого покроя, что отсутствие стальных заклепок на ней казалось большим недосмотром дизайнера. Голову и шею девушка обмотала шерстяным шарфом. Он был выкрашен так, что цвет его от одного края до другого плавно менялся с оранжевого на коричневый. Девушка оглядела буфет, приблизилась к столику, за которым сидел Кристиан, и негромко спросила:

— Синьор Бушхейд?

— Он самый, милая.

Она не улыбнулась. В носу с левой стороны у нее был укреплен серебряный гвоздик, а в левой брови — колечко.

— Меня зовут Франческа, да ну вы, наверное, это знаете, — сказала девушка.

— Нет, — сказал он. — В бумагах было написано только «Ф».

— Пойдемте, я отвезу вас в отель. Это один из… Или вам рассказали, где вас разместят?

— Нет, — сказал Кристиан. — Отель должна была забронировать принимающая сторона.

Тень облегчения скользнула по ее лицу. Или ему это показалось?

— Я заказала вам номер в одном из отелей в Лидо, — произнесла Франческа. — Там подешевле. Где ваш багаж?

Он показал. Девушка с сомнением посмотрела на спортивную сумку Кристиана, но никак не прокомментировала. Они вышли из вокзала и сразу оказались во тьме — тягучей, как смола, и к тому же мокрой. Желтые пятна фонарей на набережной, казалось, только усиливали царящий вокруг мрак ночи — южной, той, что падает внезапно, как смерть или крышка гроба, хотя бы это и была ночь в разгаре зимы.

Катер Франчески напоминал ее саму — черный, маленький и стремительный. Задняя его часть была защищена тентом. Кристиан, начавший было опасаться, что его вещи промокнут по дороге, успокоился. Он сел рядом с Франческой.

— Вы разочарованы? — спросила она, заводя мотор.

— Я должен?

Франческа посмотрела на него. Колечко и гвоздик в носу поблескивали в свете фонарей почти гневно.

— Что вам подсунули девушку? — сказала она. — Вы ожидали встретить мужчину, представительного, умудренного годами?

— Нет, — сказал Крис. — Мне все равно.

Франческа открыла было рот, и Крис понял, что сейчас ему на голову выплеснется фирменный итальянский гнев. Но девушка вдруг рассмеялась.

— Дипломат вы никакой, — сказала она. — При вашей профессии оно и понятно.

— Да, — сказал Крис с некоторым облегчением.

Он не любил бурных сцен и был рад, что удалось избежать этого. Франческа стала отчаливать, поворачивая влево.

— Пойдем мимо Джудекки, — сказала она. — Так будет быстрее. На Гранд-Канале большое движение. Или вы хотите посмотреть Венецию?

— Это было бы неплохо, — откликнулся Кристиан. — Я здесь раньше не был.

Он прилетел с востока, и его внутренние часы показывали раннее утро. Перспектива провести бессонную ночь в отеле была не самой привлекательной. Надо было чем-то занять время. Так почему бы не разглядыванием мокрых достопримечательностей с приятным отсутствием среди них толп туристов?

— Сейчас не самое удачное время наслаждаться видами, — заметила Франческа, но нос катера стал разворачиваться вправо.

Она пропустила водный трамвай — вапоретто, тяжело отвалившийся от общественного причала, и пристроилась за ним. Кристиан поднял воротник кожаного плаща повыше и закурил. Тень от моста Скальци накрыла катер Франчески. Крис услышал, как кто-то выкрикивает его имя.

— Бушхейд! Кристиан! — кричал невысокий плотный мужчина.

Он только что взбежал на мост. За ним торопливо шла девушка в темном плаще. Катер в этот момент оказался под мостом. Лицо Франчески скрылось во мраке. Но в тот последний миг, когда на нем еще лежала полоса безжизненного света от фонаря, Крису показалось, что верхняя губа девушки вздернулась, обнажив зубы.

Его ударило по затылку чем-то мягким, но очень тяжелым. Толчок был так силен, что Криса выбросило за борт. Колючая, невыносимо холодная и маслянистая вода Гранд-Канала сомкнулась над ним.

В дверь постучали. Крис открыл глаза, прервав сеанс погружения в чужое сознание. Все равно контакт не состоялся. Ментальный барьер оказался на удивление прочным. Франческа зарезервировала номер в мансарде, хотя, на взгляд Криса, в этом не было никакой необходимости — гостиница стояла полупустая.

Он пришел в себя на набережной у вокзала, мокрый, замерзший и скорее удивленный, чем сердитый. Капли дождя блестели на куртке Франчески в свете фонарей.

— Он прыгнул на нас сверху, — сообщила Франческа. — Столкнул тебя в воду. Ну, я и…

— Что и?

Франческа немного смутилась.

— Я пока только на старшем курсе обучения, — сказала она виновато. — Ничего, кроме универсального экзорцизма, мне как-то в голову не пришло.

Крис закашлялся, вытолкнул из легких остатки темной грязной воды.

— Что же, хорошо, что на дне Гранд Канала остался только один труп, — сказал он.

На этом трагедия закончилась, и началась комедия. Одежда Криса промокла насквозь. Пришлось вернуться в здание вокзала и переодеться. Плащ и остальные вещи Криса Франческа сложила в большой пластиковый пакет. У него были с собой запасные джинсы, футболка и мокасины, в которых он собирался ходить по номеру, но этим список второго комплекта одежды и исчерпывался. Крис не собирался задерживаться в Венеции. Теперь он совсем по-другому оценил взгляд, которым Франческа смерила его сумку. Девушка предложила ему свой свитер, и они долго препирались. Крис не хотел признавать, что свитер девушки будет ему впору, а Франческа не хотела, чтобы долгожданный куратор из ордена в первый же день свалился с воспалением легких по ее вине. Франческа напомнила, что скоро здесь будет полиция — полиция людей — и это заставило Криса, наконец, согласиться. Теперь они сразу, словно по молчаливому уговору, повернули налево. Пока черный катер мчался по водам лагуны, Крис смотрел на огни Джудекки и прихлебывал из фляжки. Один раз ему показалось, что над волнами пляшет что-то, похожее на большой кожаный мяч. Оно находилось у воды достаточно долго, чтобы Крис успел прикоснуться к своему перстню и прошептать несколько слов на весьма неблагозвучном языке. Бушхейд умел управляться с гораздо более сложными штуками, чем универсальный экзорцизм. Связь наладилась сразу же. К тому моменту, когда Крис рухнул на кровать, трансляция образов из чужого сознания захлестнула его так же, как часом раньше — воды Гранд-Канала.

Кровать в его номере находилась под скатом крыши, у самого окна. На мгновенье Крису показалось, что сквозь тюль занавески он видит очертания отвратительной морды, прижавшейся к стеклу снаружи. Морда исчезла. Стук повторился.

Крис поднялся с кровати, обошел стоявшую на полу сумку и открыл дверь. Там оказался худой мужчина в черном пальто, с которого стекала вода.

— Дождь так и идет? — спросил Крис.

Мужчина посмотрел на фляжку в его руках и ответил:

— Да.

— Хотите? — весело предложил Крис, взмахнув фляжкой. — Это коньяк.

Гость посмотрел на него так, как смотрит на малыша уставший от его проказ терпеливый взрослый.

— Да вы входите, — сказал Крис. — Раздевайтесь.

Гость переступил порог, снял плащ и повесил его рядом с плащом Бушхейда. С того на ковер уже натекла темная лужа, припахивающая гнилыми водорослями и чем-то таким, что сразу отбивало желание задумываться о составе этого удивительного аромата. Гость, однако, учуял его и осведомился:

— Купались?

— Один-один, — миролюбиво хохотнул Крис и заметил: — Я думал, что вы уже не придете.

— Я не знал, что вы сменили место, — сухо ответил гость, озабоченно рассматривая свои брюки. — Но вы правильно поступили. Он ждал вас там, и… У вас нет иголки с ниткой?

Брюки гостя — замечательные брюки из черного бархата — были грубо разорваны на бедре. Ткань была в темных пятнах. Судя по всему, это была не только непросохшая грязь. Не выказав никакого удивления насчет столь необычной просьбы, Крис склонился над своей сумкой. Достав походную плоскую катушку и иголку, он протянул ее гостю.

— Спасибо, — сказал тот.

Он встал, поставил ногу на кресло и принялся зашивать глубокую рану на бедре.

— Давайте хоть промоем, что ли, — сказал Крис рассеянно.

Он ничего не понимал. И это ему все меньше и меньше нравилось. Гость покончил с раной и принялся за дырку на брюках.

— Не нужно, — холодно ответил он. — Да, я не представился. Джакомо Торегросса.

Крис назвал себя. Джакомо зашил, наконец, брюки и ловко перекусил нитку.

— Хоть какая-то польза от этих зубищ, — меланхолично заметил он.

Его темные глаза на миг задержались на Кристиане.

— У вас температура, — заметил Джакомо. — Примите аспирин, если у вас есть.

— А ведь вы голодны, — догадался Крис.

— Да, времена блаженной сытости давно миновали, — согласился тот.

Джакомо вернул иголку и нитку хозяину и устроился в кресле.

— После заключения соглашения я не был по-настоящему сыт ни дня, — со вздохом закончил он.

— Хорошо, вернемся к нашему делу, — сказал Крис. — Чем может помочь ордену глава вампирского анклава Венеции?

Джакомо развел руками.

— Я могу только повторить то, что сообщал вашему начальству, — сказал он.

И добавил с какой-то странной интонацией:

— Это никто из нас. Никто из Детей Ночи, от имени которых мой предшественник подписал трехсторонний договор. Мы не заинтересованы в том, чтобы люди покинули Венецию, — продолжал Торегросса. — Но мы здесь не одни.

Крис поморщился.

— Вода рано или поздно поднимется окончательно, — возразил он. — А рыболюди умеют ждать.

— Это все, что я могу вам сказать, — ответил Джакомо.

Крис отхлебнул из фляжки.

— Как вы меня нашли? — спросил он.

— На причале у Санта-Лючии была ваша кровь, — ответил Джакомо. — Немного, но вполне достаточно.

Крис подумал о том, что в Венеции хватает тонких ценителей крови, способных по запаху пары капель найти ее хозяина на другом конце города. И понял, что мерзкая морда могла ему и не привидеться.

— То есть вы не знаете того, кто меня ждал? Там, на старом месте? — спокойно осведомился он.

На какой-то момент ему показалось, что эти сухие, почти бескровные губы сейчас разомкнутся. Они действительно чуть дрогнули… а потом Джакомо отрицательно покачал головой. Крис поднялся, положил фляжку на тяжелое трюмо, которое в любой другой стране стояло бы в антикварной лавке или даже в музее. Затем расстегнул змейку на высоком вороте черного свитера, что дала ему Франческа.

Он стоял перед Джакомо, невысокий и гибкий, весь в черном. На мускулистой шее билась жилка, по которой текла горячая — даже слишком горячая — кровь. Торегросса побледнел. Ноздри его хищно раздулись. Он вцепился в подлокотники кресла.

— Прекратите, — прохрипел он. — Вы…

— Аспирина у меня нет, — сказал Крис. — Лекари раньше лечили простуду кровопусканием.

Он усмехнулся и добавил, не сводя с Джакомо пристального взгляда:

— Говорят, помогало…

От сытости голос Джакомо стал таким же бархатным, как его брюки.

— Он попросил убежища. Десять лет назад. Как политический беженец, из-за религиозных убеждений, и все такое. Вы же знаете, мы соблюдаем все ваши законы… идиотские, бессмысленные законы. А теперь мы ничего не можем сделать. Мой предшественник жаловался и в европейский совет по делам нелюдей, и в орден… Его не стали слушать. Мультикультурность. Толерантность. Уважение к чужим обычаям.

Джакомо выплевывал эти слова, словно раскаленный свинец. Но какие бы страсти не кипели в его мозгу, тело вампира оставалось очень холодным, это Крис чувствовал даже сквозь ткань. Торегросса оказался плотно притиснут к Крису — гостиничная кровать была слишком узка для двоих.

— Дайте мне сигарету, — сказал Крис.

В ушах у него звенело от слабости, и курить совершенно не хотелось. Крису хотелось, чтобы тяжелое ледяное тело отодвинулось от него. Джакомо поднялся. Вампир подошел к трюмо, безошибочно ориентируясь в темноте, достал из пачки две сигареты и раскурил обе.

— Вы позволите? — спохватился он.

Крис вяло махнул рукой. Джакомо ловко вложил в нее уже зажженную сигарету. Крис затянулся. Джакомо вдруг схватился за виски и пробормотал с ужасом:

— Пресвятая мадонна, что я… Я… Вы же пили коньяк! — простонал он почти в отчаянии.

Крис усмехнулся.

— Это был очень хороший коньяк, — заверил он вампира.

— Вы спланировали это все с самого начала, — мрачно произнес Джакомо.

Крис повернулся на кровати. Вампир непроизвольно отшатнулся. Волна опаляющего, всепожирающего и совершенного в самом себе гнева захлестнула Джакомо с головой прежде, чем собеседник открыл рот.

— Неважно, что я спланировал, — сдержанно ответил Крис.

Джакомо подавленно затянулся. Хотя, собственно, удивляться тут было нечему. Привкус горечи и стали, что он до сих пор ощущал на губах, говорил о железной воле того, в чьих жилах эта кровь текла еще совсем недавно. Но основным вкусом крови Криса была ярость, подобная пинчеру в стальном ошейнике с шипами. И в этот момент Джакомо всей кожей почувствовал, что ошейник с пинчера могут и снять.

И сказать ему: «Фас».

— Сказали «а», говорите уже и «б», — продолжал Кристиан. — Что было дальше?

— Он начал убивать не сразу, — продолжал Джакомо, присев на край кровати. — Сначала это были туристы. Начальник полиции — полиции людей — верил моему предшественнику, что жертвами в основном становятся люди с Востока. Из России. Там же одни бандиты, знаете… кто знает, покоятся ли их тела в каналах, или же эти люди благополучно миновали таможню по другому паспорту? Но потом он обезумел. Точнее, он был безумен всегда, — с горечью продолжал Джакомо.

— Я не большой спец по арабским вампирам, — пробормотал Крис.

Джакомо раздраженно прищелкнул языком.

— Он такой же экимму, как вы или я, — сказал он. — Он европеец, и я думаю, что он — нацист или что-то вроде. И он не новичок, ему минимум лет пятьсот, а то и больше.

— Почему?

— Сначала он охотился на Джудекке, около Гетты, — ответил Торегросса. — Он, видимо, не знает, или ему просто наплевать, что евреи там больше не живут. Потом он поссорился с рыболюдьми, и трупы начали всплывать. Причем, как он поссорился… Он поймал одного из них, зажарил и съел. После этого мой предшественник нанес ему визит — нам не нужны проверяющие из ордена, знаете ли — и…

— Знаю, — усмехнулся Крис. — И что — и?

— И теперь я дюк венецианских вампиров, — ответил Торегросса устало.

— О.

— Да.

— Что же, спасибо за информацию, — сказал Крис. — А это не вы, случайно, заглядывали ко мне в окно?

— Я, — ответил Торегросса. — Обычно в общественные места, как эта гостиница, можно войти без приглашения. Но эта комната опутана заклятьем.

Крис успел поставить заклятье до того, как завалиться в постель. Действовал он чисто автоматически и даже не помнил, что сделал это.

— И последний вопрос. Где его можно найти?

Джакомо покачал головой:

— Не знаю. Правда, не знаю, а знал — не сказал бы. Я всего лишь пытаюсь спасти вашу жизнь, между прочим. Скоро рассвет, а мне еще надо успеть захватить прилив, — сказал он и поднялся. — До свидания, синьор Бушхейд.

Уже у самой двери номера он остановился — черный силуэт в начинающей светлеть тьме — и глухо бросил через плечо:

— Его зовут Мара Масан. Так, по крайней мере, написано в бумагах, по которым его пригласили сюда.

— Это просто два известных вида вампиров, — пробормотал Крис.

— И еще одно — никто до сих пор точно не знает, он это или она, — ответил Джакомо. — Обычно, как вам известно, вампиры убивают людей противоположного пола. А Мара Масан убивает всех.

В списке услуг гостиницы значилась возможность «приема пищи на свежем воздухе», и Крис воспользовался ею. Недовольство хозяина — далее по тексту шло: «… если позволяет погода», и с точки зрения любого здравомыслящего человека, погода совершенно не позволяла — Крис проигнорировал. Он расправился с яичницей с беконом быстрее, чем она успела остыть. Некоторое время он сидел неподвижно и смотрел на серо-свинцовые зимние волны. Чашка кофе дымилась на плетеном столике рядом. Ветер трепал соломенный зонтик над головой Криса. Уже перевалило за полдень, и утренний туман, скрывавший Венецию, рассеялся. Она возвышалась над волнами, как изящный кораблик, плывущий сквозь вечность. И краска на бортах кораблика уже начала трескаться.

Крис зажмурился, расслабился.

Он открыл глаза и ощутил сильный запах — ту самую смесь ароматов гнилой рыбы, нефти и чего-то еще. На влажном песке извивался длинный след, словно здесь катили покрышку от грузовика. След кончался у каменной невысокой ограды ресторана. Летом над ней кудрявилась пышная зеленая шапка декоративных лоз. Сейчас на стене сидела принцесса рыболюдей. Она в упор смотрела на Криса маленькими глазами цвета тины, и на красивом лице ее застыла ярость. Крис мог быть уже минут пять как мертв, но все еще дышал. Он откашлялся. Язык рыболюдей состоял из щелкающих и хрипящих звуков, которые сложно было воспроизвести с непривычки.

— Приветствую тебя, принцесса, — начал он, но та перебила его на приличном итальянском:

— Сними боль.

Крис уже и забыл о кожаном мяче, мелькнувшем в волнах, и о наложенном заклятии, поскольку оно оказалось бесполезным. Еще до прихода Торегроссы он пытался пробиться в ее сознание, но не смог. Результатом несостоявшегося контакта и была головная боль принцессы нелюдей.

Крис неторопливо отхлебнул кофе.

— С радостью, ваше высочество, — сказал он.

Он посмотрел на принцессу в упор. Глаза у него были серо-зеленые, как море, и такие же холодные.

— Где его логово? — спросил Крис.

Пальцы на нижней левой руке принцессы импульсивно сжались и разжались.

— Вот же ублюдок, — почти простонала она.

— Я или он? — осведомился Крис вежливо.

— Да вы оба! — яростно выкрикнула принцесса.

И так же экспансивно она прокричала адрес.

Крису необходимо было воспользоваться фтп-сервером ордена, чтобы навести справки насчет Мара Масана. А так же уточнить, почему представителем ордена в таком сложном городе, как Венеция, работает девушка, еще не сдавшая на бакалавра магии. Хотя он догадывался, как это случилось. Примерно так же, как Джакомо Торегросса стал дюком венецианских вампиров. Вай-фай в номере был, и, к удивлению Криса — бесплатный. Однако в доступе на сервер Крису было отказано. Его аккаунт оказался заблокирован. Крис решил позвонить своему начальнику, непосредственно руководившему операцией.

— Рад тебя слышать, — раздался в трубке суховатый голос шефа.

Звали его Йохам Флюхтиг, и был он доппельгангером. В отличие от многих кабинетных командиров, в свое время Флюхтиг являлся одним из лучших оперативников ордена. Крис подумал о том, что, скорее всего, оторвал шефа от ужина. Он буквально видел, как печально шевелятся волоски на больших и таких милых ушах его жены — Агнесса Флюхтиг, бухгалтер европейского подразделения ордена, была из лепреконов. Как и все ее родичи, она умела создавать призрачное золото, к утру превращавшееся в медь. А вот делать деньги из пыли, как это умела Агнесса, смог бы не каждый финансист — человек.

— Я не могу попасть в базу данных ордена, — сказал Бушхейд.

— Да, — в голосе Флюхтига послышалась печаль. — Возникли сомнения в твоей лояльности… и в том, что ты все еще на нашей стороне.

Несколько секунд Крис обдумывал его слова. Потом спросил:

— Что я сделал?

— Ты убил нашего человека в Венеции, едва он встретил тебя и проводил в гостиницу. Его звали Франческо Беллагере, — совершенно нейтральным голосом ответил Флюхтиг. — Затем ты скрылся. Заметь, я не спрашиваю тебя, где ты находишься.

— О, — сказал Крис.

Шея вдруг сильно зачесалась, и он машинально потер кожу около ранок. Перед тем, как скрыться в волнах, принцесса рыболюдей крикнула ему на прощание: «Купи себе шарф! Ходить с такой шеей напоказ — это моветон!».

— А что насчет того, что я теперь на другой стороне? — спросил он.

— Беллагере жестоко покалечили перед смертью, — ответили на другом конце провода. — Грудина разломана. Не ребра, а грудина. Убийца просто прыгал на нем. Видимо, он был в сильном гневе, что, как ты сам понимаешь, однозначно указывает на убийцу. Рука сломана в двух местах. Шея разорвана.

— О, — вздохнул Крис.

— О, — повторил Йохам. Усмехнулся. — Твое фирменное «о». Я так и знал, что ты ответишь именно так.

— И вы все-таки со мной разговариваете, — заметил Бушхейд.

— Да, — сказал шеф. — Потому что патологоанатом смог установить, зачем Беллагере так чудовищно разорвали шею.

— И зачем же?

— Перед смертью его обратили, — сообщил Йохам. — Беллагере не успокоится в гробу. Не сегодня-завтра он из него встанет. И будет вампиром, как и тот, кто убил его.

Крис усмехнулся. Он не мог стать вампиром, и Йохаму это было известно.

— А вы не могли бы разузнать кое-что для меня? — спросил Крис. — Ваш доступ к базе ведь не аннулирован.

— Смотря что, — ответил шеф.

Крышка гроба, к радости Криса, оказалась не заколочена. Он задумчиво посмотрел на покойника. Это был представительный, умудренный опытом мужчина. Танатопрактик сделал все, что мог, и он был мастером своего дела. Но повреждения оказались слишком велики, да и Крис знал, куда смотреть. Мастеру посмертного грима удалось — очевидно, при помощи патологоанатома — выправить раздавленную грудину. Да и рука в рукаве черного костюма лишь выглядела вполне прилично, но Крис бегло прошелся по ней пальцами. Приподнял пышное кружевное жабо и глянул на горло. Широкие стежки шва полностью перекрывали его. Лицо мертвеца было практически единственным местом, на котором не осталось следов побоев — и это было то самое лицо, которое Крис видел ночью, на мосту, практически у себя над головой.

У Бушхейда была хорошая память на лица.

Он аккуратно поставил крышку на место и достал из кармана мелок.

— Посветите мне, Франческа, — сказал Крис, опускаясь на корточки.

Девушка направила свет фонарика вниз. Пол в прощальном зале крематория был начищен до блеска, и мел проскальзывал. Крис, сопя, сосредоточил все свое внимание и энергию на том, чтобы изобразить нужную фигуру правильно.

Для того чтобы водить моторную лодку по лагуне, не требовались даже права — хотя у Криса они были. Хозяин гостиницы дал ему катер напрокат, а карта Венеции имелась в смартфоне Криса. Ломиться прямо в логово врага, по крайней мере, до тех пор, пока шеф не отзвонится и не расскажет, что ему удалось обнаружить, было бы весьма опрометчиво. Бушхейд хотел осмотреться на местности.

По адресу, который назвала принцесса рыболюдей, находилось трехэтажное здание. «Ка», подумал Крис, осматривая обшарпанный фронтон. — «Каза. Не палаццо, явно». Этот квартал очень сильно отличался от парадно-туристической Венеции, что глянцево улыбается с открыток и сайтов гостиниц. Штукатурка на домах отвалилась целыми пластами. Каналы здесь были очень узкие. Катер Криса едва не цеплял бортами стены, заляпанные пышными, неаккуратными мазками мха и плесени, скользкой и бесцветной. На зеленых шапках мха серебрился иней — словно то, что творилось здесь, заставило поседеть даже мох. И в некотором смысле так и было. На дне канала на расстоянии метров ста от казы были установлены колья. Они заканчивались, не доходя до поверхности около полуметра, и не мешали катерам.

Но рыболюди здесь пройти не могли — помимо того, что колья были очень остро наточены и зачарованы не только на невидимость. Рыболюда, прикоснувшегося к кольям, разорвало бы на куски.

Крис не сомневался, что аналогичным образом защищены все подходы к казе с воды. Стало ясно, почему принцесса рыболюдей до сих пор не отомстила за своего зверски убитого сородича и была вынуждена прибегнуть к посторонней помощи.

Крыши домов сходились над головой. Солнце еще не село, но первые этажи тонули в густом сумраке — и в воде, стоявшей сантиметров на двадцать выше уровня порогов. Первые этажи всех зданий, находившихся здесь, были необитаемы. Верхние этажи и крыши еще оставались освещенными солнцем — и, возможно, жилыми. Когда Крис случайно глянул наверх, ему показалось, что в разбитом слуховом окне мелькнула серая тень. Он усмехнулся. Если бы в этих домах был хоть кто-нибудь живой — или немертвый — это здорово ободрило бы Криса. Но он чуял, что он здесь совершенно один. Даже немертвые из того дома, на который указала принцесса рыболюдей, сейчас все разбрелись по своим делам. Торегросса или не знал, или не захотел упомянуть о свите Мара Масана — а вместе с предводителем проживало не меньше трех вампиров. Крису стало интересно, Масан переманил на свою сторону кого-то из венецианцев или привез эту свору с собой. Возможно, шефу удастся что-нибудь разузнать на этот счет, но вряд ли.

Квартал был набит одиночеством, как детская игрушка — синтепоном. Крис заглушил мотор, закрыл глаза.

… Смерть, гниль, брошенные дома, наполненные сыростью и пустотой, а сверху прикрытые затейливыми рюшечками, труп, закаменевший в соленой воде, который сверху обильно и ярко накрасили, престарелая проститутка — или даже гейша, — трясущимися, пожелтевшими от старости руками любовно перебирающая свои драгоценности, накопленные в годы молодости…

Он решил все же подойти к дому Масана поближе и оплыть его кругом. Но не успел — зазвенел смартфон. Крис никогда не спешил к телефону и любил не замечать его, поэтому на входящие звонки пришлось поставить «Святой Гнев» — песню Металлики, которая Бушхейду очень нравилась.

Грохот и вой заполнили тесный канал и вернули Криса к реальности. Где бы ты ни находился — ты остаешься самим собой.

Это оказалась Франческа. Он совершенно непроизвольно поднял глаза на то окно, где вроде бы видел чей-то силуэт.

— Как продвигается ваше расследование? — спросила она.

— Помаленьку, — сказал он.

— Не хотите ли вы, — она заколебалась и замолчала.

Крис молча ждал.

— Сегодня в морге должен подняться один новый вампир. Только что обращенный. Дюк вампиров Венеции отказался от него. Я должна его успокоить. Я подумала, что это может показаться полезным в вашем деле.

В ее предложении был смысл. Торегросса скорее всего отказался бы от вампира, которого обратил Мара Масан. А Мара Масан, судя по отзывам о его характере, мог и позабыть о том, кого обратил. Если Крис хотел успеть на назначенное Франческой место встречи, Бушхейду нужно было немедленно развернуться и выбираться из молчаливого квартала. Крис последний раз глянул на черный провал окна. Неужели чутье подвело его?

Он двинулся задним ходом — развернуться в узком канале не было никакой возможности.

И вот теперь Крис рисовал сдерживающее заклинание вокруг гроба Франческо Беллагере, зверски убитого, когда тот шел на встречу с прибывшим из центра куратором. Новообращенного вампира, от которого отказалась его община.

Закончив с приготовлениями, Бушхейд уселся на обитую кожей скамью с высокой спинкой. Завтра близкие и друзья покойного — к тому времени уже совершенно покойного Беллагере — придут попрощаться с ним. Но крышка гроба будет плотно заколочена. Те повреждения, которые собирались нанести несчастному Франческо Крис и его помощница, не смог бы замаскировать даже самый опытный танатопрактик.

Франческа тоже опустилась на скамью. Сегодня на ней было короткое черное платье, замшевые ботфорты и все та же куртка, которая казалась незаконченной без стальных заклепок на плечах. Когда она села, из-под края платья выползла кружевная резинка чулок. Франческа пристроила фонарик в круглом углублении в ручке скамьи, которое про себя сразу назвала подстаканником, по аналогии с похожим приспособлением в автомобиле. Хотя здесь оно наверняка выполняло какие-то другие функции. «Слезосборника», подумала Фарнческа и развеселилась. Светлое пятно от фонарика легло на белый потолок. Стала видна черная глубокая трещина в побелке. Все остальное, что не попало в узкий столб света, выглядело чуть менее вещественным, чем должно было бы.

— Теперь нам остается лишь ждать, — сказал Крис.

Франческа посмотрела на часы. Крис тоже глянул на ее узкое запястье. Он ожидал увидеть крупные, мужские часы, возможно даже водонепроницаемые и с подсветкой. Но часы Франчески были маленькими, с очень изящным браслетом, украшенным серебряными крохотными листочками и цветами.

— Еще три часа, — сказала она.

Крис достал из своей сумки пакет и развернул его. В пакете обнаружились пара больших сандвичей из «Сабвея» и картонный стаканчик с кофе.

— Да вы хорошо подготовились, как я вижу, — усмехнулась Франческа. — А пиццу вы не любите?

— Я просто много езжу, — ответил Крис. — И если везде пробовать местные деликатесы, желудок можно очень быстро посадить. А так, я в любой точке мира могу приобрести знакомую, привычную еду. Хотя, может быть, и не слишком здоровую.

— Да, в этом преимущество сетевых закусочных, — кивнула Франческа.

— Угощайтесь, — предложил Крис.

— Спасибо, я не голодна, — вежливо ответила Франческа.

Крис коротко и остро глянул на нее, но ничего не сказал. Он отломил часть огромного сандвича, отправил его в рот и неторопливо прожевал. В прощальном зале морга было очень тихо, только мерные всхлипывания волн доносились издалека. Впрочем, к этому звуку Крис уже привык. Он отхлебнул кофе, достал фляжку и долил в стакан коньяку. Франческа молча наблюдала за его манипуляциями. Когда Крис снова приложился к стаканчику, она зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, и зябко поежилась. В морге не топили. Прощальный зал заполняла свинцовая, холодная сырость.

— Ах да, — сказал Крис.

Он порылся в сумке и протянул девушке ее свитер. Он взял его с собой сразу, когда покидал отель, ведь был уверен, что сегодня вечером увидит Франческу.

— Спасибо, — сказал он. — Вы спасли меня от воспаления легких.

— Не за что, — ответила Франческа.

Она прижала свитер к лицу и воскликнула:

— Боже мой, вы его даже постирали!

— Отель предоставляет такую услугу, — пожал плечами Крис.

Франческа с видимым удовольствием натянула свитер. Крис закурил.

— Здесь не курят, — заметила она.

Крис пожал плечами и снова затянулся. Пепел он, впрочем, стряхивал в стаканчик из-под кофе, который уже опустел. Докурив, он достал из сумки плед — смешной, домашний флисовый плед с синими чайками на черном фоне. Франческа засмеялась и сказала:

— Я завидую вашей жене. Где вы его взяли?

— На кровати в моем номере, — признался Крис. — И я не женат. Я могу поделиться с вами пледом. Но вы ведь, наверное, подумаете, что я к вам пристаю.

— Не подумаю, — заверила его Франческа.

Девушка подвинулась к нему, и они оба закутались в плед. Ее тело было почти таким же холодным, как тело Торегроссы… но все же чуть теплее.

— Да вы сильно замерзли, — заметил Крис.

— Есть немного, — согласилась она.

Они повозились, устраиваясь. Крис почувствовал, что тело Франчески напряглось. Он покосился на нее. Девушка оторвала взгляд от ранок на его шее. Крис последовал всем советам принцессы рыболюдей, кроме одного — шарф он покупать не стал.

— Что это? — спросила Франческа.

— Расплачивался за информацию, — ответил Крис.

Франческа покачала головой:

— Оно того стоило?

Крис кивнул. Девушка вздохнула:

— Рисковый вы человек.

— Не без этого.

Он почувствовал ее руку у себя на животе, чуть выше ремня. А затем Франческа склонилась к нему и поцеловала в шею, поверх ранок. Это был бесконечно долгий миг — Крис сидел, закрыв глаза, и ждал. Но либо Мара Масан все же был мужчиной, либо она была сыта.

Либо у нее была железная воля.

Крис положил руку ей на грудь и мягко сжал.

Затем он произвел и испытал массу самых разнообразных воздействий. И уже в самом конце сделал то, чего ему захотелось сразу, едва он увидел серебряное колечко и гвоздик — медленным, ласковым движением погладил их. При этом он прошептал несколько слов. Франческа, и так уже проваливавшаяся в сладкое забытье усталости, крепко заснула. Крис встал, снял презерватив и отправил его в компанию к задохнувшемуся в кофейной жиже окурку. Он поднял плед с пола и укрыл девушку, при этом воспользовавшись возможностью взглянуть на ее часы. Была без трех минут полночь. Крис направился было к гробу, но тут вспомнил еще кое-что. Франческа, как и вчера, пришла в своем оранжево-коричневом шарфе. Шарф сполз с головы, обнажив коротко стриженные жесткие волосы девушки. Но шея была надежно спрятана под множеством складок ткани. Крис тихонько оттянул шарф и глянул на шею Франчески. Справа на шее были следы от укуса — обычного, не вампирского укуса, того, что оставляют на телах друг друга несдержанные любовники. Крис взял фонарик и посветил на сине-красную дугу. Он различил под ней следы двух глубоких ранок, уже начавших зарастать.

За спиной у Криса загрохотала сдвигаемая крышка. Он повернулся. Кол Крис всегда носил с собой, в специальном кармашке, пришитом к внутренней части рукава, и время применить его пришло. Франческо Беллагере сидел, перевесив ноги через стенку гроба. Когда он увидел Криса, ужас на его лице сменился облегчением. Беллагере вскочил, сделал пару шагов и уперся в невидимую стену. Он глянул себе под ноги и понимающе кивнул.

— Сделай все быстро! — воскликнул он. — И уходи!

Крис сообразил, что Торегросса мог отказаться от новообращенного вампира не потому, что его отец-по-крови не взял на себя ответственность за его нежизнь, а как раз наоборот — чтобы лишить Мару Масана еще одного члена в его свите.

— Сначала расскажи мне, что случилось, — попросил Бушхейд. — И не кричи — тут люди спят.

Он указал на девушку, взмахнув рукой с фонариком. Франческо скользнул по лицу девушки безразличным взглядом. Он явно видел ее в первый раз.

— Да нечего рассказывать, — торопливо ответил немертвый представитель ордена в Венеции. — Кто-то запер меня в моей же квартире, когда я собирался на вокзал, встречать тебя. Пока я выбрался и приехал, то уже поверил, что ты мертв. Но, выйдя из вапоретто, я увидел тебя вот с ней, — он указал на Франческу.

— Ты ее знаешь? — спросил Крис.

Франческо отрицательно покачал головой и продолжил:

— Сначала мне показалось, что вы сейчас свернете в лагуну, но потом вы повернули к мосту. Я побежал, выкрикивая твое имя, — он эмоционально взмахнул руками. — Я слишком поздно заметил ее…

Кол негромко свистнул в воздухе. Он вошел в грудь Беллагере почти на две трети — точно в том месте, где находилось больше не бьющееся сердце. Франческо всхлипнул, затем страшно зарычал, обнажив вампирские клыки, и осыпался на пол кучкой пепла.

— Осина, вымоченная в святой воде, — с гордостью произнесла Франческа, приподнимаясь на локте.

Она вздрогнула и подалась назад, спасаясь от ярости, клокочущей, но безмолвной, что перла из глаз Криса, как лава из жерла вулкана.

— Я что-то сделала не так? Просто я, кажется, заснула, а когда открыла глаза, он уже махал руками и шел на вас. Я подумала, вдруг барьер не сработал…

— Все так, — произнес Крис медленно.

Кроме одного. Сонное заклятие, которое свалило бы с ног полк рейтар, на хрупкую девушку почти не подействовало.

В комнате царил глухой мрак. Высокое узкое окно было заложено, судя по всему — совсем недавно. Новые обитатели казы привели ее в соответствие со своими понятиями о безопасности и комфорте. Фонарика у Франчески собой на этот раз не оказалось, и они захватили из соседней комнаты украшенный изысканным литьем канделябр о шести свечах. Он был слишком тяжел, чтобы девушка могла держать его в руках и посветить Крису, как в морге. Канделябр пришлось поставить на один из гробов.

— Ну вот и все, — сказал Крис, выпрямляясь.

Гробов оказалось пять. Он разбирался в отделке не хуже профессионального гробовщика и мог с уверенностью сказать, что четыре из них никогда не путешествовали дальше Сан-Микеле — на этом острове Венеции находилось городское кладбище. Насчет пятого, из черного лакированного дуба, также было ясно, что привезен откуда-то издалека. Как и предполагал Торегросса, это был очень старый гроб.

Франческа стояла рядом с Крисом и внимательно наблюдала за его действиями.

Успокоив Беллагере, они расстались у морга. Светлое время суток Крис проспал, а на закате Франческа снова позвонила ему.

— Мне удалось узнать, где живет тот, кого вы ищете.

— О, — сказал он.

Он согласился с ней встретиться только потому, что адрес, который назвала Франческа, и адрес, который дала ему принцесса рыболюдей, совпали. Перед тем, как покинуть гостиницу, Крис позвонил шефу и отчитался за прошедшие сутки. А вот Флюхтиг, к большому сожалению Криса, не смог сообщить ему почти ничего полезного. Мара Масан оказался на удивление скрытным вампиром.

— Единственное, что я нашел, — сказал шеф. — Он — лугат.

— Лугат? — недоверчиво переспросил Крис. — Он?

Это никак не вязалось с кровавыми оргиями, которые, по рассказам, устраивал Мара Масан. Особенностью лугатов, этих восточноевропейских вампиров, являлся их более чем скромный, по сравнению с остальными, аппетит. Лугаты никогда не испытывали голода, заставляющего выпить человека в один присест.

Франческа встретила Криса во дворе казы. Этот дом, в отличие от многих соседних, стоял на твердой земле маленького островка. Точнее, на склоне холма, чья макушка только и торчала из воды. До вершины холма вода еще не добралась, и здесь находился сад — десяток умирающих от сырости яблонь или вишен. (Крис никогда не был силен в ботанике, а сейчас по голым, искривленным ветвям без листвы он и подавно не взялся бы точно определить, что за деревья перед ним). Первый этаж дома был затоплен. Франческа и Крис оставили свои катера у лестницы. Ступеньки начинались прямо из воды. Они вели на миниатюрный балкон, прилепившийся ко второму этажу казы, словно ласточкино гнездо. Перед тем, как ступить на балкон, Франческа торопливой скороговоркой пробормотала себе под нос заклинание. Но Крис достаточно разбирался в магии, чтобы узнать его. Мара Масан был опытным тактиком. Не надеясь полностью на противорыболюдский частокол в каналах, он наложил сдерживающее заклятие на вход в свой дом.

Комнаты второго этажа были сильно захламлены — сюда подняли вещи с первого, когда пришлось его оставить. Нынешние обитатели казы забрались под самую крышу, на третий этаж, и здесь было довольно уютно. На одной из стен Крис заметил картину в манере Джорджоне — тщательно выписанный в пастельных тонах пейзаж, рыцарь, прикорнувший на переднем плане и абсолютно теряющийся на фоне великолепия природы. Франческа хорошо знала внутреннюю планировку дома и провела Криса сразу к спальне вампиров — небольшой комнате, в которой рядком стояли гробы. Крис не мог не задаться вопросом, откуда ей так хорошо известно расположение комнат, но озвучивать его не стал.

Дело было сделано. Теперь любой вампир, кто лег бы поспать в свой родной гроб, мгновенно рассыпался бы в прах прежде, чем успел вскрикнуть.

— И что, мы вот так и уйдем? — недоверчиво спросила Франческа.

Крис неторопливо вытер руки влажными салфетками и ответил:

— Это всего лишь страховка. Запасной вариант. Я должен остаться и очистить этот дом от немертвых. Но пока я не знаю, кто вы, я не могу повернуться к вам спиной. И мне остается только убить вас.

Франческа попятилась. Точнее, хотела попятиться, но обнаружила, что невидимые нити прочно держат ее, как муху в паутине. Крис присел на гроб и аккуратно, чтобы не помять брюки, заложил ногу за ногу.

— Вы еще закурите, — непримиримо фыркнула Франческа.

— Я не могу этого сделать. У вампиров очень тонкий нюх. Они сразу поймут, что здесь кто-то был, — вздохнул Крис.

— Зануда, — мрачно ответила Франческа.

— Давайте не будем говорить обо мне. Лучше поговорим о самом дорогом вам человеке. О вас, — сказал он спокойно. — Для начала — как вас зовут? Я понял, почему вы взяли имя Франческа. Вы понятия не имели, знаю ли я Франческо Беллагере в лицо или нет. Поэтому и спросили, не ждал ли я встретить опытного мужчину. Мне вот интересно, что вы планировали делать, если бы я его знал…

Девушка усмехнулась.

— Вам лучше не знать.

— Вы будете очень хорошим оперативником, если захотите, — одобрительно кивнул Крис. — Такая дерзость достойна восхищения. Вы в любом случае победили, потому что я так и не смог понять, кто вы такая.

— Мое имя Сэмюела, — сказала она. — Друзья зовут меня просто Сэмми.

Крис ободряюще кивнул.

— Это все очень сложно, — со сдержанной яростью сказала Сэмми.

— Я догадываюсь, — понимающе кивнул Крис.

Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. В тишине было слышно, как гулко плещется вода на первом этаже. Казалось, что дом вот-вот снимется с места и отплывет во тьму, чтобы, наконец, доставить населявших его призраков по назначению.

— Я не буду рассказывать, как этот дом стал принадлежать моей семье, — произнесла девушка. — Но мы с сестрой с детства приезжали сюда, и знаем все его закоулки.

— С сестрой?

— Да. Мы с Джейн близнецы. Но у нас всегда был разный стиль и вкус. Джейн всегда предпочитала милые, нежные, романтические вещи… и отношения такие же, — ответила Сэмми. — Сейчас она платиновая блондинка с роскошными длинными волосами. Поэтому Беллагере и не узнал меня.

Крис уважительно хмыкнул. Чуть ослабил нити, державшие Сэмми.

— Вы можете присесть, — сказал он. — Я полагаю, эта история будет длинной.

Стульев в спальне вампиров не было. Сэмми опустилась на гроб Мары. Она закинула ногу на ногу, скопировав позу Криса. Но теперь это не было вызовом. Девушка нервно сцепила руки на колене.

— Джейн решила поступить в университет Венеции, на литературный факультет. Я пошла на архитектурный, — сказала она. — Этот дом сыграл очень большую роль, потому что для граждан Венеции тут все намного дешевле, чем для туристов. И когда Джейн познакомилась с Марой, я сначала только порадовалась за нее. Но мне сразу не нравилось, что он араб. Я боялась, что он только прикидывается таким милым. А на самом деле ждет случая, чтобы отрезать ей клитор и запереть в гареме.

— И он действительно оказался чудовищем, — задумчиво проговорил Крис.

— Да, — кивнула Сэмми. — Теперь я думаю, уж лучше бы он оказался арабом.

— А он разве не..? — уточнил Крис.

— Нет, — твердо сказала Франческа. — Я думаю, он француз. В нем есть что-то такое.

— От Алена Делона? — предположил Крис.

— Да нет, от Бандераса.

— Эээ… Бандерас, по-моему, испанец, — заметил Крис.

И тут он понял, о чем она говорит. «Интервью с вампиром» — так, кажется, называлось кино про американского совестливого вампира, потерявшего в Париже все, что у него было. Главу парижских вампиров как раз и сыграл потомок андалусских идальго.

— Мара взаправду любит Джейн, — продолжала Сэмми. — Он обратил ее только спустя полгода после знакомства. Она сама уговорила его, он не хотел…

— Это все из-за этих дурацких фильмов, — произнес Крис с сочувствием.

На секунду Крис увидел ситуацию со стороны и с трудом удержался от ухмылки — такой нелепой она была. Представитель ордена и красивая, хотя и смертельно рассерженная девушка сидят в старом каза, в который вот-вот должны вернуться его вечно голодные обитатели, и перебирают актеров из вампирских фильмов.

— Да, — согласилась Сэмми. — Джейн хотела, чтобы я тоже стала вампиром.

Крис подумал о заросших ранках под сине-фиолетовым засосом.

— А вы не хотели, — сказал он. — И тогда она укусила вас.

Сэмми передернуло при этом воспоминании.

— Мара оттащил ее, — сказала она глухо.

Крис удивленно приподнял бровь.

— Да, он такой, — неохотно призналась Сэмми. — Он убивает всех, кто подвернется ему под руку. Но обращает только тех, кто этого хочет. Я знаю, что Джейн не отступится. Она с детства упорная и если уж вбила что себе в голову, то всегда это получит. Раньше или позже.

— А Мара не сможет быть рядом всегда, чтобы оттащить ее, — проговорил Крис. — И вы поняли, что надо что-то делать.

— Да, — сказала Сэмми.

— А что же произошло тогда, на мосту? — сказал он. — Зачем вы выбросили меня из лодки?

— Это не я, — сказала Сэмми.

Услышав, что куратор из ордена желает проплыть по Гранд-Каналу, Фоса яростно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы. Стайка веселых пузырьков окружила ее. Они с Сэмми договорились, что Фоса подстрахует ее в безумной авантюре, но плыть по Гранд-Каналу, вонючему и затхлому по сравнению с водами лагуны! Каждый миг рискуя угодить под лопасть винта вапоретто или прогулочного катера и получить веслом по голове от гондольера! Это было уже слишком. И все-таки Фоса последовала за катером Сэмми. К чему придет мир, если короли станут отказываться от своих обещаний?

Фоса услышала, как кто-то зовет Бушхейда, а в следующий миг узнала Беллагере. И девицу, догонявшую его. Род Фосы всегда славился не только вспыльчивым нравом, но и стремительностью реакций.

Нереида мощно толкнула себя хвостом, едва не выпрыгнув из воды. Правой верхней рукой она огрела Бушхейда по голове. Он мягко, как кукла, свалился за борт, прямо в люльку из нижних рук Фосы.

— Заклинание невидимости знаешь? — пробулькала нереида ошеломленной Сэмми.

Та даже кивать не стала — сразу все поняла. Губы ее зашевелились. Контуры катера задрожали. Он стал таять во тьме.

Принцесса рыболюдей отхаркнула из жаберных мешков воздушную слизь и впилась в губы бесчувственного Бушхейда глубоким поцелуем. Когда в легкие человека попало достаточно слизи, чтобы он не задохнулся в течение ближайших пятнадцати минут, Фоса с тяжеловесным изяществом скрылась в темной воде, унося с собой Бушхейда.

И вовремя.

Катер нырнул под мост. Видимо, Бушхейд не услышал окрика Франческо. Франческо Беллагере повернулся, чтобы перейти на другую сторону и снова окликнуть гостя, когда тот минует мост. Франческо едва не сбил с ног девушку, которая невесть откуда появилась прямо у него за спиной. Он узнал ее, несмотря на элегантный плащ, стилизованный под средневековую пелерину — а скорее и благодаря ему. Франческо отступил на шаг и уткнулся спиной в холодные перила моста. Джейн улыбнулась, с наслаждением продемонстрировав свои вампирские клыки.

— Что же вы замолчали? — томно сказала она вместо приветствия. — Позовите его еще раз. Мне очень хочется познакомиться с синьором Бушхейдом.

— Еще познакомишься, — ответил Франческо.

И тогда они выступили из темноты — все четверо.

— Доброй ночи, синьор Беллагере, — сказал Мара Масан.

Голос у него был очень проникновенный, почти нежный. Они первый раз встретились лицом к лицу, но Франческо сразу понял, кто перед ним. И еще — почему даже дюк Венеции до сих пор не разобрался, какого пола этот вампир.

Мара Масан был высоким человеком весьма изящного телосложения. Все вампиры двигаются стремительно и изящно, но Масан сделал эту пару шагов из тьмы так, словно заканчивал фигуру какого-то сложного и красивого танца. Овальное лицо Мары с тонкими чертами окружал ореол темных кудрей. Мара кутался в черный плащ средневекового рыцаря. От движения плащ распахнулся, и стал виден легкий кожаный доспех. На бедре Масана висел фламберг — судя по всему, самый настоящий. Да вот только он был на треть короче и очевидно легче тех мечей, что пользовались такой популярностью у кондотьеров. Этот фламберг мог быть сделан и под женскую руку.

Средневековый наряд Мары объяснялся просто. Шайка Масана так завлекала туристов — сначала предлагали несчастным простофилям сфотографироваться рядом с дожем или венецианской принцессой на фоне палаццо или собора, а потом предлагали и самим примерить средневековый костюм воо-он в том катере. Ничего предосудительного в этом не было. Многие вампиры Венеции так добывали себе пропитание. Минут через пятнадцать турист, слегка ошалевший, ослабевший и сомневающийся в реальности происходящего, обнаруживал себя где-нибудь в людном месте и понимал, что не помнит ничего из того, чем занимался последние полчаса.

Разница была в том, что из катера Масана никто не выходил.

— Альвиз, проверь под мостом и покружи над каналом, — сказал Мара одному из своих приспешников. — Он не мог уйти далеко.

Альвиз кивнул. На ходу разворачивая крылья, он легко запрыгнул на перила и спикировал вниз.

В освещенном фонарями кусочке неба промелькнул крылатый силуэт. По надломленной верхушке левого крыла Франческа узнала Альвиза. Он завис в воздухе почти над самой водой. Франческа прижалась к холодной каменной стене и перестала даже дышать. Все вампиры хорошо читают такие незаметные человеческому глазу следы, как запах крови, нагретый телом человека камень или едва слышное биение сердца, но у Альвиза был просто — таки звериный нюх. Цепкие глаза вампира задержались на опоре моста. Альвиз прищурился и склонил голову к левому плечу. И хотя Франческа знала, что он не может увидеть ни ее, ни катер, на миг ей показалось, что заклинание невидимости не сработало.

Альвиз с шумом оттолкнулся крыльями и свечкой взмыл вверх.

Франческа перевела дух.

Одной рукой приходилось зажимать Бушхейду рот и нос — он все время непроизвольно пытался вдохнуть. Другой Фоса крепко держала его самого, а третьей цеплялась за осклизлую стенку причала для водных трамваев. Принцесса рыболюдей осторожно выставила над водой свою длинную, похожую на лошадиную, голову. Она прищурилась, а потом поняла, в чем дело. Фоса досадливо прищелкнула языком.

— Рената, Фонси, — сказал Масан. — Нам нужен туман.

Парочка разошлась по разные стороны спуска с моста Скальци. Сначала ничего не происходило. Затем в свете фонарей начали поблескивать серебристые паутинки тумана. Они с непостижимой быстротой соткались в непроницаемый для взгляда невесомый кокон.

Франческо все не мог отвести глаз от меча Масана. Рукоятка была выполнена в виде скелета, из ануса которого и начинался пламевидный клинок. Блики фонарей играли на старательно надраенных ребрах и черепе скелета. Масан заметил, куда смотрит Франческо.

— Нравится? — спросил Мара.

— Претенциозно и должно неудобно лежать в руке, — ответил тот.

Мара кивнул:

— Мало того, что неудобно, так инквизитор, с которого я его снял, и вовсе не умел держать его в руках. Ему не было в том нужды. Он боролся с зажиточными крестьянами и красивыми цыганками, — голос вампира чуть дрогнул.

«Мужчина», обрадовано подумал Франческо, хоть и понимал всю нелепость своей радости. — «Все-таки он мужчина!»

— Которых ему прямо на пыточный стол доставляли солдаты, — продолжал Мара. — И ничему больше вы, люди из ордена, за прошедшие века так и не научились. Издеваться над беззащитными — вот ваше призвание.

— Эти сказки будешь рассказывать своим девкам, — ответил Франческо. — Фламберги были запрещены папой. Я сомневаюсь, что ты действительно снял его с инквизитора. Скорее уж, с какого-нибудь швейцарского ландскнехта. А уж члены нашего ордена фламбергами точно никогда не пользовались.

— Я разве сказал, что он пользовался этим мечом? — возразил Мара. — Это парадный меч. Чтобы было с чем внушительно постоять при аутодафе.

Сквозь пелену тумана прорвался темный силуэт. Это вернулся Альвиз. Он шаркнул крылом по плиткам моста, гася скорость. Альвиз всегда любил стремительный полет. Мара вопросительно посмотрел на него. Альвиз отрицательно покачал головой.

— Цена вашей жизни сегодня — это адрес гостиницы, где вы забронировали номер для нашего гостя, — сказал Мара, обращаясь к Франческо.

Тот засмеялся и запустил руку в карман плаща. За спиной Франческо мелькнули контуры большого тела. Джейн тихо охнула. На мост Скальци, словно сотканный из туман, опустился Джакомо Торегросса. Вампир встал рядом с Франческо.

— Рад вас видеть, — сказал тот.

— А я вас — нет, — мрачно ответил Торегросса.

— Почему же тогда ты здесь, Джакомо? — певуче спросил Мара. — Хочешь, наконец, умереть?

— Нет, хочу изгнать тебя, — угрюмо ответил Торегросса. — А вы, — обратился он к молодым вампирам. — Цвет и краса нашего рода! Посмотрите, на кого вы стали похожи! На замурзанных пичотти! Да, Рената, Фонси, Альвиз, я с вами говорю! Зачем вы связались с этой швалью? Чего вам не хватало?

— Прибереги свои проповеди для кого-нибудь другого, — насмешливо откликнулась Рената со своего поста. — Для тех, кому хватает отведенной нормы. Для тех, кто подписался под соглашением. Три литра крови в месяц! Какая неслыханная щедрость!

— Норма, установленная комитетом по диетологии! — страшно гримасничая, подхватил Альвиз.

— Мы — вампиры, — сказала Рената. — Никто не устанавливает нам диетологические нормы. Мы сами знаем, сколько и когда нам есть.

— И знали всегда, — заметил Альвиз.

Лицо Джакомо скривилось от презрения.

— Идиоты, — сказал он. — Зато к вам никогда не вваливалась поутру толпа с вилами и факелами. Вам никогда не приходилось бежать в неизвестность, прихватив с собой лишь пригоршню земли из своего гроба.

Джейн надоели разговоры. Она бросилась на Дажкомо. Тот плясал под эту музыку не в первый раз. Джейн не успела проделать и половины своего краткого пути, когда в руках Джакомо уже блеснул короткий меч. Однако воспользоваться им вампиру не пришлось. Франческо метнул в лицо Джейн пригоршню белой пыльцы, похожей на муку. Это была чесночная соль. Прекрасное лицо вампирки покрылось красными пятнами ожогов. Она завыла и вцепилась в него своими длинными когтями, разрывая кожу еще сильнее.

— Кое-чему мы все-таки научились, — сказал Франческо.

Джакомо направил лезвие своего меча на Мару.

— Ты все-таки хочешь так, — сказал Масан.

Схватка вампиров врукопашную, как правило, вела к смерти одного из них — причем стремительной и болезненной. И во многих городах, где община вампиров появилась сравнительно недавно, бой насмерть был единственным способом решения конфликта. В Венеции пользовались старинным кодексом, созданным в ту пору, когда большую часть вампиров составляли дворяне. Согласно его правилам, любой вампир мог вызвать другого на дуэль. Проигравший схватку не обязательно погибал, даже когда к этому методу выяснения отношений прибегали люди. Вампиры и подавно — раны от стали были болезненны, но никогда — смертельны. Вампир, проигравший на дуэли, был обязан выполнить требование победителя.

— Да, — ответил Торегросса. — Я хочу, чтобы ты, наконец, убрался из моего города в тот ад, из которого ты родом.

Мара пожал плечами. Его клинок вышел из ножен с легким свистом. Лезвие тускло блеснуло в свете фонарей. Это действительно был фламберг, такой же изящный, как и его теперешний хозяин. Волнистые части клинка были разведены при заточке так, что оружие походило на пилу.

— Прыгай! — крикнул Джакомо, обращаясь к Беллагере.

Торегросса взмахнул мечом. Франческо ловко перемахнул через перила. Сталь грызла сталь, яростно вскрикивая. Однако Франческо было не суждено промокнуть в ту ночь. Холодная рука ухватила его за воротник плаща. Затрещали нитки. Оглянувшись, Франческо увидел Фонси. Тот сообразил, что свой пост в конце моста пора бы и оставить для более интересных дел. Вампир обхватил Франческо за талию и потащил обратно на мост.

Когда голова Франческо поднялась над перилами, он увидел, что Джакомо прижал к ним Мару, несмотря на его жуткий фламберг. Кол сам скользнул в руку Франческо из потайного кармана в рукаве. Он метнул его в спину Мары, целясь под сердце. Кол вошел глубоко. Но Франческо уже видел, что промахнулся — кол воткнулся точнехонько между лопаток. Мара взревел, оттолкнул от себя Джакомо и ударил его ногой по руке. Меч Торегроссы со звоном закрутился по плиткам моста. Джакомо попытался взлететь, но Джейн вцепилась ему в ногу. Фонси перетащил Франческо над головами дерущихся и яростно швырнул его на мост. Франческо приземлился неудачно — правую руку прострелила дикая боль. Встать ему было уже не суждено. Разъяренный Фонси ударил его ногой в грудь. У Франческо потемнело в глазах. Он потерял сознание и не видел, как Мара пластает Джакомо широкими ударами фламберга. Как Торегросса падает на мост. Как Джейн вытаскивает кол из спины Мары, словно заботливая мама — занозу из пальчика малыша.

— Угощайтесь, дамы, — сказал Мара, указывая мечом на поверженного дюка венецианских вампиров.

Кровь толчками выплескивалась из глубокой раны на бедре Торегроссы. Нога была отброшена в сторону под неестественным углом и держалась, похоже, только на штанине.

— Ах, ты так добр к нам, — проворковала Джейн.

Они с Ренатой склонились над шеей Джакомо. Фонси опустился на одно колено, намереваясь закусить Франческо. Мара ударил его мечом плашмя по спине.

— Он нам еще нужен, — сказал Масан. — Приведи-ка его в чувство.

Фонси с ворчанием отпрянул. Он с наслаждением закатил Беллагере оплеуху, в которую вложил всю свою обиду на то, что его оторвали от еды. Франческо открыл глаза. Его взгляд был мутным от боли.

— Туман, — напомнил Мара молодому вампиру. — Если его никто не держит, он рассеивается.

Фонси неохотно поднялся на ноги.

— Мы еще перекусим позже, — сказал Мара. — В более спокойной обстановке. Я не люблю есть на ходу, давиться, глотая. А ты?

Звуки его голоса успокоили Фонси даже больше, чем слова, которые он произносил. Фонси вернулся на свое место на спуске с моста. Мара был прав — к мосту уже приближался какой-то гуляка. Фонси заставил его забыть, куда он шел и зачем, и направиться в противоположную сторону.

Масан шагнул к Франческо. Кровь капала с фламберга.

— Где он? — прорычал Мара.

Франческо отрицательно покачал головой. Мара видел, как что-то скользко белеет сквозь дыру в его рукаве. Масан наступил на руку Франческо чуть выше перелома и медленно, неторопливо нажал на нее всей подошвой. Тот закричал. Кость хрустнула.

— Где он? — повторил Мара.

Франческо, удивляясь тому, что он все еще в сознании, слабо мотнул головой из стороны в сторону — «нет». Мара усмехнулся и крикнул через плечо, не оборачиваясь:

— Тащите сюда эту падаль!

Джейн и Рената выполнили приказ. Торегросса был еще жив. Только лицо его стало белым, как творог — и прожилки на нем были не желтые, а черные.

— Пей, — сказал ему Мара, указывая на Франческо.

Сэмми ничего не могла видеть, но все прекрасно слышала. Хотя и многое отдала бы за то, чтобы не слышать. При этих словах Мары ей захотелось заткнуть уши руками. «Нет, господи, нет», взмолилась она мысленно. — «Ну почему он не остался дома? Пусть Джакомо откажется, боженька, ну должны ведь быть благородные люди на этой земле…»

В отчаянии она забыла, что тот, кого она только что упомянула в своей молитве, давно уже не человек.

Глаза Джакомо на миг озарились красным. Но он не сделал ни единого движения. И тогда Мара легко, как куклу, поднял Франческо. Джейн прижала рот Джакомо к его шее.

— Пей, — услышал вампир тихий шепот. — Кто-то должен помочь Бушхейду.

И тогда Джакомо вонзил свои клыки в вяло пульсирующую жилку на шее.

Он пил, а Рената и Джейн восторженно кричали:

— Вот так, вот так, вот так!

Джакомо понял по вкусу, что следующим глотком пойдет уже мертвая кровь.

— Один я не справлюсь, — шепнул он в ухо Беллагере.

Он оторвался от шеи Франческо, одним быстрым движением перекусил себе запястье и прижал его ко рту Беллагере. Тот был уже так слаб, что не мог отодвинуться от струйки теплой крови, лившейся прямо в горло. Ему пришлось глотать, чтобы не захлебнуться.

— Что ты делаешь! — возмущенно воскликнула Рената и попыталась оттащить Джакомо.

Но он легко оттолкнул ее — силы вернулись вместе с кровью Франческо. Тот сделал всего пару глотков, но для того, чтобы стать вампиром, ему хватило бы. Мара вскинул меч. Джакомо, взлетая, хлестнул его крылом по лицу.

— Я отказываюсь от тебя! — прогремело с неба. — Отказываюсь!

Франческо издал какой-то нутряной звук и затих окончательно. Мара разорвал шею трупа когтями, страшно изуродовав ее. У полиции людей не должно было возникнуть кривотолков, которые неизбежно начались бы, найди они тело с типично вампирским укусом на шее.

— Пойдемте, — сказал Мара. — Здесь больше нечего делать.

Девушки разочарованно заворчали.

— Наш друг Джакомо оказал нам большую услугу, — напомнил Масан. — Через пару дней этот курдюк с дерьмом, — он пнул труп под ребра. — Будет гораздо сговорчивее.

Мара заботливо вытер фламберг о куртку Франческо. Правда, чистое место ему удалось найти на ней не сразу.

— Торегросса отказался от Беллагере, чтобы не иметь власти над ним, — закончила Сэмми. — Вы ведь знаете, что когда отец-по-крови отказывается от…

— Знаю, — ответил Крис.

Усмехнулся и добавил:

— А ведь я должен извиниться перед принцессой Фосой. Я довольно жестоко с ней обошелся. Но я же тогда не знал об ее роли во всей этой истории.

Сэмми ощутила, что нити, державшие ее, исчезли.

— У меня есть план, как накрыть их всех сразу, — сказала она. — Пойдемте, покажу.

Они покинули комнату. В дверях Сэмми остановилась, чтобы закрыть их. Крис замер за ее плечом. Его теплое дыхание соскальзывало ей под ворот платья. У Сэмми мурашки побежали по спине.

— Зачем вы со мной переспали, — пробормотала она сквозь зубы.

— Вы мне нравитесь, — несколько озадаченно ответил Крис.

Сэмми резко развернулась.

— Ну, в чем дело, — мягко сказал он, наблюдая за ее лицом. — Ты же была довольна.

Сэмми уже справилась с собой.

— В этом и дело, — усмехнулась она. — Вы прямо какой-то идеальный мужчина. И презервативы, главное, с собой даже в морг берете. И успеваете их натянуть! Не бывает так!

Крис наконец понял.

— Тот, кто кусает тебя в шею, тоже наверняка неплох, — сказал он.

— Это Мара, — печально ответила она. — Он ласковый, его хватает на всех.

Крис покачал головой. Опять Мара, чья не-жизнь должна была прекратиться в ближайшие часы. И не только его. И Сэмми осталась бы одна-одинешенька в городе, безжалостно терзаемом зимними штормами. Ей хватило мужества найти путь. Но последний шаг к спасению был самым тяжелым. Ее мыслям надо срочно было придать другое направление.

— Мара очень хорошо владеет собой. Я мало знал вампиров, которые были способны оставить на шее только засос… даже если они хотели именно этого, — заметил Крис. — А мне говорили о нем, как об опасном безумце.

Сэмми пожала плечами:

— Нет, он не такой.

— Тогда почему он делает это? Нарушает все правила, законы и соглашения? — задумчиво произнес Крис.

— Наверное, просто потому, что делает.

Никогда еще идея прогуляться вечером перед сном не оказывалась такой неудачной.

Джованни сильно толкнули в спину. Ему пришлось пробежаться по пушистому ковру, чтобы не упасть. Джованни оказался рядом с печью, облицованной старинными голландскими изразцами.

— Сядь, — сказал ему высокий худой мужчина с волосами, забранными в хвостик.

Он указал пленнику на стоявшее около печи кресло на изящных позолоченных ножках. Мужчину звали Мара, и Джованни уже понял, что тот главный в этой шайке. Насколько Джованни успел разобраться, девушек звали Джейн и Рената, а парней — Альвиз и Фонси. Эти пятеро спокойных и деловитых ребят ничуть не походили на вампиров из фильмов. Рената выглядела, как обычная студентка, а Джейн в своем изысканном коричневом плаще казалась сошедшей с картин одного из титанов Ренессанса. Альвиз и Фонси больше смахивали на бандитов, и Джованни готов был поклясться, что при жизни они ими и были. А Мара был просто — Мара.

Рената достала зажигалку и принялась зажигать свечи — шесть в массивном канделябре на столе, две на полке у печи, и еще одну в лампе на стене у входа. Покончив с этим, она распахнула окно, села на подоконник и закурила. Джейн, пробормотав себе что-то под нос, торопливо вышла из комнаты.

Джованни уже знал, что следует за непослушанием, но он медлил садиться — и не потому, что хотел вызвать гнев Мары. Рядом с креслом находилась старинная стойка для зонтиков. Между черным мужским зонтом и кружевным женским небрежно торчал меч. Джованни смотрел на него во все глаза. Рукоять меча была выполнена в виде скелета. Широко растопыренными пальцами обеих рук скелет прикрывал самое уязвимое мужское место, из которого и начинался клинок. Роль гарды играли ноги скелета, широко разведенные в стороны и полусогнутые, как у распятой на лабораторном столе лягушки. Нижняя треть клинка была заметно волнистой. Джованни уже решился протянуть руку за клинком, но перехватил насмешливый взгляд Мары. Вампир сделал приглашающий жест.

— Возьми его, раз тебе этого так хочется, — сказал он.

— Я знаю, что на вас это не действует, — ответил Джованни и сел.

— И все-то они про нас знают, — с наигранной досадой сказала Рената и выпустила клуб дыма.

Весь дым, в соответствии с законами аэродинамики, вдувало ветром из окна прямо в комнату. Рената курила сигареты с каким-то тошнотворно сладким ароматом. Мара подошел к стойке и взял меч в руки, любовно провел пальцем по изгибам клинка.

— А вот бывший владелец этого фламберга был не в курсе, что на нас действует, а что нет, — доверительно сообщил пленнику Мара. — Хотя по званию должен был. Но вместо того, чтобы бороться с такими, как мы, он предпочитал мучить женщин и детей. А потом, вдоволь натешившись, сжигал их на кострах. Веселое тогда было время…

Он улыбнулся. Клыки блеснули в мягком свете свечей. Джованни затрясся от озноба.

— Наш гость мерзнет, — заметил Мара.

Альвиз и Фонси принялись растапливать печь так, словно всю жизнь только этим и занимались, а не таскали по воздуху крепких парней, зубасто улыбаясь. Скоро от изразцов начало распространяться уютное тепло.

— Зачем вам, — пробормотал Джованни. — Вы ведь не мерзнете…

— Мы — да, а вот тебя надо согреть, — ответил Мара и дружески похлопал его по плечу.

В комнату вернулась Джейн, вторая из вампирок. Плащ она сняла, под ним обнаружилось нежно-лиловое платье, стилизованное под средневековый костюм.

— Сэмми еще нет, — сказала она озабоченно.

— Поедим как раз без нее, — ответил Мара. — Ты же знаешь, она не любит смотреть на наши трапезы.

— Синьоры, — севшим голосом произнес Джованни. — Во мне максимум пять литров крови, а я могу достать вам десять…

Фонси рассмеялся — словно дробь на стальной поднос рассыпал. Засмеялась Джейн. Она остановилась ровно на центральном элементе ковра — причудливой зеленой виньетке. Рената фыркнула и выронила сигарету. Легко поднявшись с подоконника, Рената встала рядом с Джейн. Фонси подошел к девушкам и обнял Ренату.

И в этот момент потолок над ковром рухнул. Бесшумно и стремительно. Свечи разом погасли.

— Ремонт все-таки надо было сделать, — пробормотал Мара, прижимая к себе Джейн.

Он успел выдернуть ее из-под обвалившегося потолка. Потолок, опровергая его слова, взмыл вверх. Плита встала на место с легким щелчком. На ковре остались две кучки пепла. Джейн завыла и вырвалась из объятий Мары.

— Ремонт тут ни при чем! — рявкнула она. — Это все Сэмми!

И мгновенно скрылась — только взметнулось лиловое платье.

Сестра проявилась из пустоты через секунду после того, как Сэмми занесла руку с колом. Джейн буквально насадила себя на него.

— Мара! — извиваясь в судорогах, завопила она.

— Он не придет, — ответила ей Сэмми. — Он немного занят…

Джейн осела на пол столбом пепла — словно кто-то неловко прочищал дымоход камина.

Сэмми опустила руку. Затем закрепила ворот блока, опускавшего потолочную плиту. Ловушка, с помощью которой ее предки некогда избавлялись от нежеланных гостей, сработала — и теперь ей предстояло еще несколько веков бездействия.

Сэмми поспешно покинула чердак.

Джованни чувствовал запах паленого — кожа Альвиза на шее тлела. Причиной тому были освященные самим папой Ратцингером четки, которые мать Джованни привезла из Рима. И которые он, как хороший сын, всегда носил в кармане. Волной воздуха из-под плиты задуло свечи, и комната погрузилась во мрак. Джованни набросил четки на шею Альвизу и принялся душить. Вампир пытался ухватить кочергу, стоявшую у печки. Ему не хватило пары сантиметров. Джованни смотрел, как пальцы вампира судорожно схватили пустоту… и разжались. Рука его безжизненно упала. Однако Джованни продолжал сжимать петлю.

Мара, не оборачиваясь, поднял руку. Меч выпорхнул из стойки для зонтиков и мягко приземлился в раскрытую ладонь вампира. Мара осторожно переступил через пепел. На чердаке что-то гулко упало. Жутко, безвыходно закричала Джейн:

— Мара!

Мара шагнул вперед. Из-за поломанной ширмы в углу появился невысокий силуэт. Мара взмахнул мечом. Лезвие рассекло воздух с легким свистом. Незнакомец негромко, но очень неприятно засмеялся и сделал такой жест, словно кидал в грудь вампиру маленький мячик. Мара тут же парировал удар. Если бы это и правда был мячик, он отскочил бы ровнехонько в лоб неизвестному спасителю Джованни. Но это был не мячик. Шею и грудь вампира охватила толстая светящаяся струна. Он стоял немного боком, и Джованни видел алый узел на уровне пупка Мары. Мара схватил его, зашипел от боли и отдернул руку. Длина петли тут же, рывком, сократилась — узел теперь висел над грудью вампира.

— Что это? — яростно спросил он. — Кто ты такой?

— Это твой гнев, — почти сочувственно ответил незнакомец. — А меня как только не звали. Одним из Семерых вот тут недавно… Но мне больше всего нравится прозвище, которое дал мне один музыкант. Святой Гнев.

Мара болезненно поморщился. Узел на его груди менял форму, превращаясь в круглую лепешку. В алом свечении мелькали золотистые буквы. Он напоминал волшебный орден, повешенный на шею вампира. Джованни почувствовал, как у него от ужаса зашевелились волосы на затылке.

— Не богохульствуй. Какой ты к черту святой, демон гнева? — сказал Мара.

Длина алого жгута стремительно сокращалась. Теперь орден в форме креста с разлапистыми, расплющенными лучами постукивал по ключицам вампира.

— Как обладатель ордена святого Гнева первой степени, можешь звать меня запросто, Крисом, — легко согласился демон. — Имеешь право, черт возьми. А как твое настоящее имя, Мара Масан?

— Бертран, — ответил тот. — Я из Тулузы.

— Зачем ты вернулся в Венецию, Бертран?

— Какая тебе разница, — устало ответил вампир.

— Я любознателен, — сказал Крис. — Ну, что же это было? В чем причина твоего гнева?

— Что это изменит?

— Ничего.

И тогда Бертран Тулузский ответил:

— Все прогнило. И гнить начало отсюда, из этого чертового города, и очень давно. Проклятый Дандоло… Я хотел освободить гроб Господень, а из-за этого торгаша мне пришлось резать евреев в Далмации. Это венецианцы разграбили святую Софию, проклятые ублюдки. Трусливые твари, слабаки, они всегда липли на штаны сильным, как репей…

— Ты был истинным христианином. И ты потерял веру, — понимающе произнес Крис. — Что может быть ужаснее? И тут как раз нашлась нежная цыганка…

— Да, примерно так все и было, — согласился Мара. — И теперь они сосут кровь из вас самих. Я — политический мигрант. Меня никто не смеет тронуть, даже если я начну жрать рыболюдей, предварительно пожарив их с перцем, и насиловать девственниц на площади святого Марка. Они еще сами будут виноваты, что вышли на улицу в короткой юбке и не уважили мои культурные традиции. Мои культурные традиции!

Мара засмеялся. Крест уже впивался ему в шею, и смех вышел хриплым.

— К черту все, — сказал Мара. — Я ни о чем не жалею.

— Да, все так говорят, — согласился Крис. — Хотя стоило бы. Ты не смог овладеть своим гневом, Бертран Тулузский. И он овладел тобой.

Ленточка ордена святого Гнева погрузилась в шею вампира. Меч выпал из рук, ставших прахом, и со звоном упал на пол. Отрезанная голова Бертрана Тулузского отлетела в сторону и покатилась по полу. Она остановилась напротив Джованни. Тот вскрикнул и пнул ее ногой, желая отпихнуть от себя этот чудовищный футбольный мяч. Но его нога прошла сквозь клуб пепла, которым стала голова Бертрана Тулузского. В следующий миг Джованни жестоко ударили под дых. Он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Альвиз, про которого Джованни совсем забыл — и перестал натягивать четки — вскочил на ноги. Вампир разорвал освященные четки, бусины застучали по полу. Мгновенно перекинувшись, Альвиз крылатой тенью вылетел в окно.

— Как вы тут? — раздался в темноте взволнованный женский голос.

— Помаленьку, — меланхолично ответил Крис.

Джованни выпрямился и увидел девушку в черной кожаной куртке, на плечи которой так и просились стальные заклепки. Колечко в брови и серебряный гвоздик в носу встревожено поблескивали в свете фонарей.

— Сэмми, — сказала девушка, протягивая руку.

— Джованни, — ответил он и пожал сухую горячую ладошку.

— Если вы хотите, я вас подброшу, — предложила она. — Только скажите куда.

— Будьте так добры, — улыбнулся Джованни.

По лицу Криса стремительно, как тень от крыльев вампира, пронеслись печаль и понимание. Но ни Джованни, ни Сэмми не заметили этого.

Они спустились во двор по лестнице, миновав украшенный лепниной балкон. Лепнина, когда-то ярко раскрашенная, теперь выцвела от сырости и была порядком отбита. На уцелевших элементах буйно разросся мох, серебристый от ночного инея. Казалось, что на перилах балкона лениво развалилось неведомое мохнатое животное — некрупное, но очень опасное. «Демон гнева», подумал Джованни.

— Мне пора, — сказал Крис. — Прощайте.

— Спасибо вам, — с искренней благодарностью сказал Джованни.

Святой Гнев, Один из Семерых, усмехнулся в ответ. Он поцеловал девушку в щечку, крепко пожал руку Джованни и шепнул на прощанье:

— Если хотите, чтобы она осталась с вами, всегда пользуйтесь презервативом.

Над каналами Венеции уже поднялся ночной туман, густой, как молоко. Он поглотил катер, арендованный у хозяина гостиницы «Вилла Лагуна», так же легко и бесшумно, как все предшествующие столетия поглощал тайны, трупы, страсти и золото.

Венецианский ночной туман по сущности своей относился к ненасытным кадаврам.

© Мария Гинзбург, 2012