Людмила Александровна быстро шла по широкому покрытому асфальтом фабричному двору. Дорогу ей пересек автокар, который тянул за собой несколько тележек, груженных доверху фанерными ящиками. Управляла краном краснощекая девушка. Она улыбнулась старой библиотекарше, приветливо махнула рукой. Затем тележки с легким гудением скрылись за поворотом.
Людмила Александровна двинулась дальше. Пересекла железнодорожную ветку, прошла под воротами, сделанными в виде тоннеля под вторым этажом фабричного корпуса, вышла в другой двор и направилась к маленькому одноэтажному домику с круглыми колоннами.
Здесь помещались партийное бюро, комитет комсомола, фабком… Когда-то в этом домике находилась контора владельца фабрики, и рабочим, конечно, сюда не было доступа. А сейчас ни в одном из фабричных помещений не открывалась так часто входная дверь, как здесь. Сюда шли за советом, получить путевку на курорт или направление на учебу, рассказать о делах в цехе, о радостях и горестях.
Людмила Александровна вошла в дом и зашагала по узким полутемным коридорам. Остановилась перед дверью с надписью «Совет спортивного общества» и потянула ее на себя.
На полу большой, почти совсем не меблированной и потому казавшейся пустой комнаты лежал лист бумаги. На корточках перед ним с большой кистью в руке сидел Фомичев, рядом стояла девушка в синих спортивных брюках и белой блузке.
— Черт его знает, как теперь выпутаться, — пожал плечами Фомичев и бросил со злостью кисть в банку. — Умудриться написать «кросс» с одним «с».
— Надо, Петр Васильевич, вместо восклицательного знака написать «с». Очень хорошо получится.
— А если, Лида, так оставить?.. Как ты думаешь?
— Да что вы! — возмутилась девушка. — Засмеют же на фабрике! Теперь у нас почти все с десятилеткой!.. Нет, нельзя!
— Конечно, нельзя, — заявила Людмила Александровна, подходя ближе. — Кончайте, Петр Васильевич, и будем договариваться.
Фомичев, кряхтя, встал на ноги, придвинул к себе стул, влез на него и, прищурившись, стал смотреть вниз на плакат:
— Все бы хорошо… Да Женька, грамотейщица несчастная, «кросс» написала с одним «с». Что теперь делать, не знаю.
— Я говорю, — повторила Лида, — вместо восклицательного знака поставьте это свое «с».
Фомичев решительно мотнул головой:
— Да ты что! Без восклицательного знака разве можно давать такой призыв. «Все на комсомольско-молодежный кросс!» Это же призыв, понимаешь? Он должен звать! Куда же он позовет без восклицательного знака?!
— Слушайте, Фомичев, — перешла на официальный тон Людмила Александровна, — надо сейчас же послать опытного, хорошего футболиста в Грибной переулок…
— Тут такое дело, Людмила Александровна… — Фомичев слез со стула и подошел к своему столу. Потом взял из пластмассовой вазочки красный карандаш, вынул из кармана перочинный ножик и начал медленно, со знанием дела, точить карандаш. — Это дело, Людмила Александровна, требуется обмозговать…
— Что тут думать, Петр Васильевич? Найти человека всегда можно, при желании, конечно…
— Уважаемая Людмила Александровна, у меня соревнования на носу. Мне надо завоевать первые места… Кого же я отдам?
— Ведь нельзя же так… Забывать о мальчишках во дворах…
— Я сам вижу, нельзя так, — согласился Фомичев и посмотрел на библиотекаршу усталыми невидящими глазами. — Вот вы, Людмила Александровна, думаете, что у Фомичева в голове одни только дворовые мальчишки… А ведь у меня на шее знаете сколько?
Он щелкнул несколько раз на счетах и с гордостью произнес:
— У меня на шее семьсот двадцать три физкультурника! И отвечай за всех — за вратаря, за левого защитника, за правого. Кто-то там не так бросил копье, а ты отвечай. Вот здесь, в кабинете, сидишь и отвечаешь — далеко или близко упало оно, это копье…
Людмила Александровна уже шагала по комнате из угла в угол. Наконец она остановилась у стола Фомичева:
— Решайте сейчас же!
Фомичев откинулся на спинку стула:
— Успокойтесь, Людмила Александровна. Вы же понимаете, я сам не могу распоряжаться… Надо посоветоваться кое с кем, обмозговать…
— Вот и прекрасно! Сейчас пойдем к Асе и там все вместе договоримся, — она схватила Фомичева за руку и потянула его за собой.
— Только ненадолго, — взмолился Фомичев.
Они направились к двери, но зазвонил телефон.
— Из планового вас просят, — сказала Лида.
— Вы, Людмила Александровна, идите, а я сейчас прибегу, — извиняющимся тоном попросил Фомичев.
Людмила Александровна вышла. Быстро прошла по коридору и остановилась у двери комсомольского комитета. Сильно двумя пальцами постучала. За дверью послышался голос:
— Войдите!
Людмила Александровна открыла дверь.
Все в этой светлой, просторной комнате было ей давно знакомо. Паркетный, натертый до блеска пол, белые занавески на маленьких старинной формы окнах. На стене — фотографии изделий фабрики. Тут же — снимок торта, который делала фабрика для победителя прошлогоднего первенства страны по футболу. На столике у другой стены — коробки из-под печенья и шоколада, очень яркие и пестрые.
Секретарь комсомольской организации Ася Швырева была сейчас одна.
Людмила Александровна переступила порог и подошла к столу.
— Я к тебе по важному делу… Насчет ребят, которые живут в Грибном переулке…
— В Грибном? — переспросила Ася и, указывая на стул, добавила: — Садитесь.
Людмила Александровна села на стул.
— Нет, давайте сядем на диван. Там удобнее разговаривать.
— Давай сядем на диван, — согласилась библиотекарша и пересела на диван.
Ася села рядом с ней.
— Ко мне, Ася, пришли девочки из Грибного переулка и рассказали, что у них происходит во дворе, — начала Людмила Александровна.
— Знаю этот двор, — кивнула Ася.
— Там мальчишки совсем беспризорные, ими никто не интересуется. Между тем двор у них большой, все условия есть для работы. Можно было бы прекрасно организовать досуг ребят, увлечь их спортом, создать футбольную команду, волейбольную. А никого это не волнует. Только что целый час ругалась с Фомичевым. Как будто бы его это ближе всего касается, а он и в ус не дует.
— Что же вы, Людмила Александровна, хотите от нас?
— Чтобы вы занялись двором в Грибном переулке. И не отписались, а по-комсомольски, с задором.
— С задором! На все не хватает его, этого задора…
— На это должно хватить. Должно!
Ася встала с дивана, подошла к столу и придавила большим пальцем отставшую кнопку.
— У нас, Людмила Александровна, есть и другие дела. Не менее важные! Пусть воспитанием дворовых футболистов занимаются в школе… Учителя, пионеры, комсомольские организации… У нас своих дел по горло. А еще лезть во дворы…
— Значит, проще говоря, ты дальше своего носа не хочешь видеть?! Что творится за стенами фабрики, как и чем живут дети ваших рабочих, это все не важно? Так тебя надо понимать? А ведь забота о подростках — это святая обязанность комсомола!
— Вам легко критиковать. У вас узкий участок работы.
— Я тоже, Асенька, была комсомолкой, — прервала ее старая библиотекарша. — И знаю, что у комсомольцев нет узких участков работы… Слова-то какие ты нашла — узкий участок!
— А вы, Людмила Александровна, пришли бы как-нибудь к нам в клуб, — примирительно сказала Ася, — вечером, когда кино или танцы. Поняли бы, что у меня работы хватает и здесь, у себя. Мы еще плохо боремся с хулиганством, Людмила Александровна!.. У нас под носом, в клубе, молодежь безобразничает, а мы пойдем по дворам…
— Борьба с хулиганством начинается именно во дворах, куда ты так упорно не хочешь идти. Именно там растут те хулиганы, которые так досаждают тебе в клубе. Устраивай во дворах кино для ребят, игры, отвлекай спортом от всякого безобразия. И они будут меньше озорничать, лучше учиться.
Ася вдруг подумала — верно ведь, если посмотришь со стороны на что-нибудь, сразу виднее становятся недостатки… Так и сейчас — библиотекарша увидела со стороны ее, Асину, работу и… может быть, она и права… Да нет, она на самом деле права… Ведь есть же у нас в стране тысячи уличных и дворовых команд. Почему же нельзя в Грибном создать такую команду?
Ася подняла телефонную трубку и вызвала к себе Фомичева. Затем отошла от стола и снова села на диван. Одну-две минуты они посидели молча. Затем Людмила Александровна раскрыла сумку и вынула оттуда залитый тушью экземпляр «Острова Дружбы».
— Вот полюбуйся, Ася! Красиво?
Ася перелистала несколько страниц:
— Не очень. Кто же это так читал ее? Трубочист?
— Не трубочист, а футболист, — Людмила Александровна взяла у Аси книгу и положила обратно в сумку. — Ребята хотят играть в футбол и чтобы никто не закрывал этого футбола. У них там происходят всякие истории, как, например, вот с этой книгой.
Она осуждающе посмотрела на Асю, словно та была персонально ответственна за все трагедии, которые происходят на футбольных полях, и начала рассказывать историю с испорченной книгой. Но в это время в комнату вошел Фомичев.
— Ты меня звала, Ася?
— Да. Надо, Фомичев, что-то делать с Грибным переулком.
Фомичев похлопал себя по левому карману пиджака, по правому, пощупал рукой боковые карманы, проверил карманы брюк. И наконец из нижнего кармана пиджака вынул записную книжку. Раскрыл ее.
— Грибной переулок? Дом номер пять? Да? Так вот, Ася, согласно нашему решению, мы из этого дома двух жителей охватили…
— Постой, Фомичев, — прервала его Ася и, бессознательно повторяя слова библиотекарши, продолжала: — Ты, наверное, не уяснил еще себе, что мы должны бороться с хулиганством не только здесь, на фабрике, в клубе, но и во дворах… Тебе Людмила Александровна говорила?
Фомичев недоуменно посмотрел на Асю, перевел взгляд на библиотекаршу, снова взглянул на Асю и полез в задний карман брюк, откуда вытащил мелко исписанный лист бумаги.
— Но ведь, Ася, сделано не так уж мало… Мы провели…
Ася прервала его:
— Спрячь свои отчеты. У нас никто не отнимает того, что сделано. Действительно, мы устраиваем смотры, проводим кроссы, организуем соревнования, эстафеты, конференции, походы… Все это очень хорошо. А под боком у нас живут ребята. Все свободное время они проводят во дворе, слоняются без дела, не знают, куда девать себя, шалопайничают. А мы до сих пор ничего для них не сделали…
— Вот это и обидно, — поддержала ее Людмила Александровна. — Спорт у вас на фабрике ведь поставлен неплохо.
Ободренный этим замечанием, Фомичев сказал:
— Если разобраться, Ася…
Но Ася снова прервала его:
— После будем разбираться. Мы должны устроить во дворах, где живут наши рабочие, футбольные, баскетбольные, волейбольные площадки, будем проводить соревнования между командами разных дворов.
— Надо будет сделать гимнастическую лестницу, повесить кольца, — дополнила Людмила Александровна.
— Не было у бабы хлопот, купила поросенка, — пробормотал Фомичев. И тут же громко произнес: — Что у нас, Ася, своих дел нет на фабрике?! Надо еще брать дополнительные нагрузки. Не можем же мы поднять на ноги всю фабрику из-за мальчишек одного двора!
— Не только можете, но и должны, — твердо заявила Людмила Александровна.
Ася повернулась к ней:
— Вы только послушайте его!.. С таким народом что-нибудь сделаешь?
Людмила Александровна улыбнулась:
— Сделаешь! Петр Васильевич, когда захочет, горы свернет!
— Вы поймите меня, Людмила Александровна, — сказал Фомичев. — Я бы с большой радостью, но…
— Так вот что, Фомичев, — снова прервала его Ася. Она посмотрела на календарь. — Сегодня у нас пятница. Так? Мы созовем бюро и обговорим все. И не позже вторника-среды… Да, пожалуй, успеем… Не позже среды придем во двор в Грибной переулок и начнем действовать… И мальчишек с девчонками надо будет запрячь…
Фомичев что-то записал в своей книжке, встал:
— Я могу идти?
— Нет, не торопись. Тренера по футболу надо сразу выделить. И давай сделаем так. Ты, Фомичев, отправляйся на стадион, посоветуйся с Алексеем Константиновичем и подбери с ним тренера для ребят…
— Но я сейчас…
— Никаких «но»!
Фомичев снова записал что-то в свою книжку, спрятал ее в карман и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
Людмила Александровна тоже поднялась.
— Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.
— Нет. Дела у мавра еще только впереди, — задержала ее Ася. — А как вы думаете, Людмила Александровна, один лишь спорт интересует ребят в Грибном переулке?
— Конечно, нет! — сразу догадалась, о чем идет речь, Людмила Александровна. — Там один Петя Кривда чего стоит! Всю мою библиотеку уже перечитал…
— Значит, надо будет и читальню устроить. Вроде филиала вашей библиотеки. Вас в этом, я думаю, не надо уговаривать, как нашего Фомичева!
— Да что ты! Я сейчас же начну подбирать литературу. В этом же доме живет моя главная помощница — Таня Чернышева. Я ей и поручу заведовать этим филиалом… Там у нас будет лучшая из всех московских дворовых читален!
