Надо сказать, что Михайла Михайлович не только писал книгу, он ещё вёл и другую общественно полезную работу: руководил самодеятельностью в нашем Доме культуры. И даже играл иногда эпизодические роли. Так, после одного спектакля он всякий раз приходил с шишкой на голове, так как его партнёр по пьесе бухгалтер Кучин, игравший Ивана Грозного, каждый раз ударял его посохом — ручкой швабры.

В этот трагический момент мы с Сиракузовыми всегда были на стороне Михайлы Михайловича.

Однажды Бронислава нас спросила:

— Как фамилия того человека, который всё время бьёт Михайлу Михайловича по голове?

— Кучин, — ответили Сиракузовы. — Он работает бухгалтером на молокозаводе.

Сиракузовы всегда всё про всех знали.

— Покажите мне его без грима, — задумавшись на секунду, сказала Бронислава.

Через несколько дней мы пошли на рынок за картошкой, и Сиракузовы в очереди показали Брониславе этого Кучина: он стоял впереди нас.

Бронислава тут же начала к нему продвигаться.

— Кучин? — продвинувшись, спросила она.

— Кучин, — ответил бухгалтер.

— В театре играете?

— Играю, — улыбнувшись, ответил бухгалтер и с интересом посмотрел на Брониславу, полагая, что она — его почитательница.

— Если вы ещё раз в четвёртой картине так ударите Михайлу Михайловича, — сказала Бронислава, — я вас ещё похуже отделаю! — И для удобства уже переложила авоську в левую руку.

В очереди переглянулись, а Кучин побледнел.

— Но позвольте, — сказал он. — По пьесе полагается…

— Не позволю, — ответила Бронислава и, смерив ещё раз бухгалтера взглядом, встала в очередь.

То ли это подействовало, то ли ещё что, но с тех пор Михайла Михайлович после спектаклей с шишкой не приходил.

После пятого урока Михайла Михайлович сказал нам:

— К завтрашнему дню принести с собой вёдра и тряпки. Вы, Сиракузовы, вёдра, а вы, Ватников и Лапин, тряпки.

— Всё ясно, — сразу сказали Сиракузовы, — опять генеральная уборка.

Но Михайла Михайлович с сожалением посмотрел на них и сказал:

— Эх, какие вы всё-таки без полёта люди, Сиракузовы. Генеральная уборка… Музей открывать будем!

— Как? И вы тоже?! — спросили Сиракузовы.

Михайла Михайлович на них удивлённо уставился, а я закричал:

— Да ведь Сиракузовым это давно пришло в голову! Когда мы ещё только шли в школу, они уже об этом говорили!

— Да? — ещё больше удивился Михайла Михайлович. — Значит, нам одновременно пришло в голову, и я вас напрасно обругал. Выходит, вы застрельщики.

— Конечно, застрельщики, — сказали Сиракузовы.