Если сегодня черная кошка перебежит нам дорогу и мы повернем назад (ох, уж эти суеверия!), вспомним ли мы в этот момент о древних вавилонянах? Вспоминаем ли мы об этом народе, когда бросаем взгляд на циферблат наших часов, имеющих двенадцать делений, или покупаем дюжину носовых платков? Но ведь мы как будто привыкли к десятичной системе счета? Помним ли мы о вавилонянах, когда говорим, что такой-то или такая-то родилась под счастливой звездой? А следовало бы вспомнить — ведь наше мышление, наше восприятие мира в известной степени сложилось в Вавилоне.К. Керам.
Славяне… "Слово это вобрало в себя просторы от Балтийского моря до Адриатики и от Эльбы до Волги. Именно поэтому в исторической литературе встречаются упоминания о самых различных славянских племенах — от южных до варяжских.
История славян причудлива и полна загадок. Верно ли, что во времена Великого переселения народов они появились в Европе из глубин Азии, Индии, с Иранского нагорья? Каков был их единый праязык, из которого, как из семечка яблока, вырос и расцвел широкошумный сад наречий и говоров? Над этими вопросами ученые ломают головы уже не одно столетие. Их затруднения понятны: материальных свидетельств глубочайшей древности не сохранилось, как, впрочем, и изображений богов далеких пращуров. А. С. Кайсаров в 1804 г. в работе "Славянская и российская мифология" писал, что в России потому не осталось следов языческих, дохристианских верований, что предки россиян весьма ревностно принялись за новую веру; они разбили, уничтожили все и не хотели, чтобы потомству их остались признаки заблуждения, которому они дотоле предавались.
Такой ревностью отличались новые христиане во всех странах, однако если в Греции или Италии время сберегло хотя бы малое количество дивных мраморных изваяний, то деревянная Русь стояла среди лесов, а, как известно, царь-огонь, разбушевавшись, не щадил ничего: ни людских жилищ, ни храмов, ни деревянных изображений богов, ни сведений о них, писанных славянскими рунами на деревянных дощечках. Вот так и случилось, что лишь негромкие отголоски донеслись до нас из далей языческих, когда жил, цвел, владычествовал причудливый мир славянской мифологии" [17].
Однако, если проанализировать эти "негромкие отголоски", можно обнаружить много удивительного и интересного.
Прежде всего язык славян относится к восточной ветви индоевропейской языковой семьи, а точнее, к индоиранской группе, и удивительно похож на санскрит.
"Приехал как-то в Москву индийский ученый. Лингвист. Знаток классического языка — санскрита. Очень древнего — его корни уходят в глубину тысячелетий. Но и в современных языках индоиранской группы, на которых говорит все население севера, запада и востока Индии, сохраняется 60–80 % слов, восходящих к санскриту.
И вот в одном из разговоров этот почтенный ученый буквально огорошил нас следующим заявлением:
— Знаете, за месяц жизни в Москве я пришел к выводу, что русские говорят на какой-то из форм санскрита.
— ???
— Да-да. Это, правда, измененная форма, но я постоянно улавливаю в речи настолько знакомые слова, что их нельзя не узнать… Например, числительные. Это важная и древняя часть каждого языка. Давайте сравним русские и санскритские: первый — пурва; один — ади; два, две, двое — два, две, двая; три, трое, третий, тройка — три, трая, треба, трика… десятеро — дашара. Да и многое другое. Например, термины, связанные с родственными отношениями. И здесь, в санскрите и, скажем, в русском немало общего. Ну, такие слова, как "мать, матерь" (на санскрите, матри"), имеют аналогии во многих индоевропейских языках, но вот "праматерь" — только в санскрите: "праматри". Понятия "деверь, брат, свекор" выражаются на санскрите словами "девара (или деври), бхатри, свакар"…
Мы в присутствии того лингвиста… обменялись поговоркой "все на свете трын-трава", и он тут же уловил в ней крайне ему знакомое. Сели, вместе разобрались. Выяснили, что русским "все (весь), свет(лый), трын-трава" имеются в санскрите параллели в виде "виш, швета, трин" (что как раз и значит "трава")" [4]Приводятся выдержки из глав книги "Избранное" М. Пришвина (98).
.
Имеются сходства и с языческими арийскими божествами: "Например, в летописях упоминается Мокошь, с именем которой связывались представления о ночи, об уходе навеки. А в санскритской литературе "мокша" — это конечное освобождение души… Была у славян и вера в бога Рода — могучего, гневного владыку неба и одновременно покровителя кровного родства. А у ариев был гневный, владычный, красный (или бурый) бог Рудра, и были слова "рудх" и "рудхира" — "быть красным". "Капище", святилище древних славян, вероятно, восходит к санскритскому "капа" — группа богов. Любопытно, что не только "небо, небеса" (обиталище стихий и богов) имеют явные санскритские параллели "набха, набхаса", но и древнеславянский бог небесного сияния Сварог легко переводится через еще одно название неба — "сварга".
Такие примеры можно было бы продолжать почти бесконечно. Но слова — это живая ткань, за ними стоят понятия. И если слова совпадают — значит, понятия тоже были близкими или одинаковыми…
Выяснилось с полной очевидностью, что территория формирования этих народов (носителей языков индоевропейской семьи) лежала в широких областях Юго-Восточной Европы и что самым поздним было разделение древних славян и арьив (индоиранцев).
Арии стали уходить в сторону Ирана и Индии во II тысячелетии до нашей эры, в эпоху бронзы. В силу длительного близкого соседствования этих двух больших групп народов в их языках, культуре и религиозных представлениях сложилось много родственных черт. Исследования курганных захоронений южнорусских степей выявили также значительное сходство физических черт древних славян и арьив. В области материальной культуры прослеживается сходство в глиняных игрушках и сюжетах народных вышивок" [4]Приводятся выдержки из глав книги "Избранное" М. Пришвина (98).
.
Однако арийские языки были распространены не только в Индии. На санскрите говорили также народы, населявшие территории нынешних Пакистана, Афганистана (и т. д.) и… Ирана.
"Так Б. Г. Гафуров пишет: "Иранские и славянские языки имеют много слов общего происхождения, причем многие из них характеризуют именно специфические иранославянские схождения, не находящие соответствия в других индоевропейских языках"". Наконец, Р. Якобсон обращает внимание на возможность расширения "внушительного инвентаря славяно-иранских совпадений в религиозном лексиконе^ за счет лингвистических показаний в сравнительной мифологии, а К. В. Тревер в своем исследовании подчеркивала, что конкретное иранское божество Сэнмурв-Паскундж было известно славянам и почиталось у них под именами "Семаргл", "Симаргл" и другими подобными" [39].
Именно оно было изображено на заставке сербского "Шестоднева" — списка 1263 г., выполненного Федором Грамматиком по заказу иеромонаха Дометиана, духовника Хиландарского братства на Афоне. Самым, может быть, парадоксальным в ней является выбор центральной фигуры — Сэнмурв-Паскунджа, крылатой собаки, охранителя дерева жизни. Этот образ — один из центральных в космогонии Авесты. "Мощные фигуры крылатых псов повернуты здесь спиной друг к другу…
Заставка из "Шестоднева" сербского извода (1263 г., по Ф. И. Буслаеву)
Они воспринимаются как истинные стражи древа жизни, которое олицетворяется орнаментальным плетением узоров на центральной оси композиции. В середине композиции наверху помещен овал, заплетенный ремнями. В верхней части овала ремни, сливаясь, образуют ствол, увенчанный стилизованной растительной формой — хорошо известной идеограммой древа жизни" [39]. Аналогичную идеограмму мы видим на рельефах Дмитриевского собора во Владимире, где древо жизни изображено слева от окна. А выше и левее ее видно парное изображение львов с перекрещивающимися шеями, композиция которых также уводит нас в космологию зороастрийского Ирана. (На рис. на с. 232 дано сравнение изображений львов на иранском сосуде VII–VIII вв. с изображением на соборе.)
Дмитриевский собор. "В белокаменной резьбе владимирских храмов оживают некоторые "сасанидские" мотивы, особенно заметные в животном и растительном декоре. К их числу относятся парные, перекрещивающиеся шеями львы — композиция, которая уводит нас в космологию зороастрийского Ирана. Один такой рельеф расположен слева от верхушки центрального окна северной стены Дмитриевского собора" (В. П. Даркевич)
Владимир. Дмитриевский собор. Рельеф северной стены
Кувшин. Иран (VII–VIII вв.). Серебро. Изображения на тулове кувшина (Париж. Национальная библиотека)
"В сасанидском Иране Лев, зодиакальный знак июля, имел отношение к культу Митры" [39]. В. П. Даркевич считает, что такие изображения посвящены двум праздникам, имевшим первостепенное значение в земледельческом Иране. Это Науруз, народный новый год, день весеннего равноденствия и обновления природы (около 21 марта), и Михриджан (Мехрган), праздник осеннего равноденствия в седьмом месяце древнеиранского календаря, посвященный Митре (около 23 сентября). Тогда это может означать день и ночь, которые бывают равны дважды в году. "Науруз с Михриджаном — это два ока времени, как Солнце и Луна — очи неба". Согласно Бируни, в день Михриджана возлагали на себя венец с изображением солнца и его колесницы, на которой оно вращается. "Что же касается толкователей из персов, то они сделали Михриджан вестником дня Воскресения и конца мира. Точно так же они объявили Науруз вестником о Начале Мира, так как в день Науруз имеют место противоположные обстоятельства". По мнению Даркевича, сасанидские мотивы в русском искусстве "это не прямое отражение иранских источников времен шахиншахов, а воссоздание более поздних промежуточных звеньев. Они передавались через посредство произведений мусульманских мастеров… Моделями служили и те византийские изделия, которые впитали переднеазиатские традиции. Усвоение владимирскими резчиками пришлых сюжетов — причина иконографических совпадений с образцами сасанидского репертуара" [39].
Однако эти утверждения никак не вяжутся с тем фактом, что авестийские мотивы "находят себе параллель в украинской песенной традиции, где говорится о древе жизни посреди мирового океана (моря, озера), на котором сидит сокол или орел. К. В. Тревер видит корень этой традиции также в Авесте, тем более что в украинских песнях вещая птица, сидящая на древе жизни, связывается, как и в древнеиранских мифах, с враждебным ей началом — жабой или гадом и с охраняющей древо чудесной рыбой" [39].
Из чего следует, что космология Авесты являлась одним из элементов нашей народной жизни и что "искусства эти не были заимствованы от других народов, но возникли сами собой из элементов нашей народной жизни".
Труднее ответить на другой вопрос: как могла языческая система символов, ее орнаментальная образность попасть в христианскую рукописную книгу и на стены православной церкви. Т. Б. Ухова считает, что "слияние языческих идеограмм с христианской книгой в этом плане нужно, очевидно, связывать со стремлением вчерашних язычников осознать посылки новой мировоззренческой системы, которые требовали иных символизирующих форм мышления" [39].
Не менее интересные сведения содержат русские былины. Например о богатыре Святогоре. Ростом богатырь выше темного леса, головой облака подпирает. Едет по горам — горы под ним шатаются, в реку зайдет — вся вода из реки выплеснется. Скучно Святогору. Не держит его земля, только каменные утесы Святогорские под его тяжестью не рушатся, не падают, только их хребты не трещат под копытами коня.
Из былины следует, что горы Святогорские не только не находились на территории Древней Руси, но и постоянно тряслись от езды по ним богатыря:
Из текста понятно, о каком из природных явлений идет речь, ибо здесь сквозь эпическую форму отчетливо просматриваются землетрясения, мифически связываемые со Святогором. Но это заставляет нас задать себе вопрос, о каких же горах в былине идет речь — об Урале, Карпатах, Балканах или, может быть, об Альпах? Подсказку к ответу можно найти в былинах о Змее Горыныче.
Этот гад летает подобно черной туче, неся разрушения, огонь и смерть:
"Ревет он таким зычным голосом, что дрожит от змеиного рева лес-дубровушка, бьет по сырой земле — реки выступают из берегов; от ядовитого дыхания сохнет трава-мурава, лист с дерева валится…
Змей Горыныч — обитатель подземных пещер, уходящих в неизведанные глубины гор, оттого, по объяснению исследователей древних сказаний, и звался "Горынычем". Этот же змей — "прежде всего грозные темные тучи, залегающие на небе пути-дороги красному солнцу. С течением времени дракон-змей является уже не в виде самой тучи, а вылетает из этой "небесной горы" молнией. Змеевидность последних сама говорит об этом воплощении" [17].
Данные предположения, однако, приводят к странной ситуации: если это грозовая туча, то почему она — "обитатель подземных пещер", если это молния, то почему от нее сохнут деревья и трава; почему "искры сыплются"; и, наконец, зачем мифологизировать то природное явление, очевидность которого видна всем?
Из былины следует совершенно иной вывод: здесь в эпически-мифологической форме описывается такое малоизвестное на просторах расселения славянства явление, как извержение вулкана. Вспомним, как погибли римские города Помпея и Геркуланум, где горячая лава (двенадцать хоботов) и ядовитая туча (Змей Горыныч) огнем, ядовитым газом (сохнут травы и опадают листья), огненным пеплом (искры сыплются) уничтожили все живое. При этом извержение сопровождалось землетрясением (дрожит лес и выходят из берегов реки) и грозовым дождем (гром гремит да свищет молния), отчего пепел, затвердев, стал впоследствии каменным саркофагом для этих городов.
Однако в Италии, где периодически извергаются вулканы Этна и Везувий, никаких мифов про огнедышащих драконов нет. И это естественно, так как никогда не мифологизируются те природные явления, которые очевидны. А мифологизируются именно те события, которые имели место в далеком прошлом и сведения о которых передавались изустно из поколения в поколение. На громадных просторах расселения славянства отсутствуют как действующие, так и потухшие вулканы, но мифы существовали. Аналогичные мифы имелись и в Иране, где есть потухший вулкан: недалеко от Тегерана находится пятитысячник, рядом с которым на карте стоит отметка — 5600 м, потухший вулкан Демавенд.
К этому необходимо добавить, что многие предметы российского быта, искусства и военного вооружения изготовлялись в сасанидском и постсасанидском стилях. Сходны с иранскими практически все виды древнерусского вооружения: прямые мечи, похожие на мечи парфянских рыцарей; кольчуги, имевшиеся у славян на несколько веков раньше, чем они появились в Западной Европе; шлемы, широко распространенные в Малой Азии, но неизвестные большинству европейцев; метательные копья — сулицы, широко распространенные на Востоке под названием "джерид" (а колчан для сулиц-джеридов назывался джид). Все они изготовлялись по единым с иранскими образцам, а некоторые из них, например найденные в Нижнем Осколе, были и изготовлены в самом Иране (см. Б. А. Рыбаков [55]).
И наконец, большинство русских (по-видимому, славянского происхождения) судов на громадных просторах от Белого моря и до Каспия и Черного моря строились по единой технологии "шитья", когда к долбленой колоде — лодье, "пришивались" корнями деревьев набор и обшивка корпуса. Точно так же строились каспийско-иранские суда — киржимы. И. А. Шубин отмечает: "Ряд определенных соображений говорит об особой привязанности славян к воде и чрезвычайном умении пользоваться ею в своих интересах, в том числе и для целей судоходства. Сюда относятся: а) первоначальное расселение славян исключительно по рекам и вообще по водным путям сообщения; б) постройка славянами древних "городов" у воды, с открытыми подходами со стороны рек, озер и морей, — очевидно, для постоянного пользования водными путями и в особенности на случай отступления по ним от врагов, о чем свидетельствуют многочисленные "городища" на всей огромной территории расселения славянских племен..; в) производство славянами обширной торговли, нередко с отдаленными странами, связанными с территорией славянской оседлости исключительно теми же водными сообщениями… Наконец, об этом развитии судоходного дела у славян имеются и прямые свидетельства, начиная с писателей греко-римского мира и кончая арабами и персами.
Русские шлемы (XI–XII вв.). "Шлемов такой формы Западная Европа совершенно не знала, они были широко распространены в Передней Азии и на Руси
Игнорировать эти свидетельства или перетолковывать их в ту или иную сторону можно только в крайнем увлечении предвзятой теорией, закрывая глаза на очевидные факты" [75].
Кроме того, ильменских славян, среди окружавших их племен, выделяла удивительно высокая торговая активность. Ведь именно ими был построен город Словенск, разросшийся в многонациональный Новгород.
Интересно, что его появление на свет относят к временам, когда в мире происходили важные исторические события: на берегах Каспия шла "столетняя война" [81]. В 661 г. арабы утвердили ислам в Иране. Но на Каспийском побережье боевые действия продолжались до 750 г. В это время ильменские славяне строят город, почему-то названный новым, и непонятно зачем поднимают восстание против варягов. Однако через незначительное время вновь призывают их на княжение. Непонятно, почему маленькое и зависимое от варягов племя словен во время "столетней войны" в Южном Прикаспии вдруг приобретает такую мощь и влияние на соседей, что поднимает восстание, побеждает, но затем снова подпадает под рабскую зависимость. Чтобы разобраться, рассмотрим следующее.
Итак, славяне:
— говорили на одном из диалектов санскрита, очень близком к одному из древних иранских языков;
— исповедовали языческую религию, очень близкую к зороастризму (или, по крайней мере, были знакомы с ним);
— знали о землетрясениях, происходивших в таком далеком прошлом, что известия о них сохранились в виде мифов;
— знали об извержениях (или извержении) вулкана, который потух;
— являлись прирожденными мореходами, жизнь которых тесным образом была связана с водой, и искусными судостроителями с давними традициями;
— отличались удивительной торговой активностью (новгородские бояре, фактически являясь крупными банкирами, обладали громадными, непонятно как появившимися капиталами);
— и, наконец, имели удивительные представления о рае. Древнее название рая у восточных славян — Ирия, Ирий сад (Вырий сад). "Светлое небесное царство находится по ту сторону облаков, может быть, это теплая страна на востоке, у самого моря, — там вечное лето, и это солнцева страна. Земля, где растет "мировое дерево", у вершины которого обитали птицы, или души умерших. Ключи от Ирин были некогда у вороны, но та прогневала богов, и ключи передали ласточке. По свидетельству народных легенд, в Ирин у колодцев находятся места, приуготовленные для будущей жизни хороших, добрых людей. Это студенцы с чистой ключевой водой, при которых растут благоухающие цветы, зреют на деревьях молодильные яблоки и сладко поют райские птицы" [17]. Но ведь "дерево жизни" — это один из главных атрибутов зороастризма, основной религии сасанидского Ирана, а само название Ирия, так же как и название Иран, означает Ариан, или Арию.
Из сказанного с большой долей вероятности можно сделать вывод о том, что прародиной славян были иранские берега Каспия вблизи когда-то действовавшего вулкана. Все отличительные признаки, о которых мы говорили, наилучшим образом подходят к нынешней провинции Ирана Мазендерану (или Гиркании, как ее называли в античности греческие правители Ирана), так как эта иранская провинция, находясь на южном берегу Каспия, на северных склонах горного хребта Эльбурс, периодически подвержена землетрясениям и расположена вблизи потухшего вулкана Демавенд. В прошлом ее населяли племена, отличавшиеся такой торговой и мореходной активностью, что сам Каспий в те времена назывался морем Гирканским.
Если это предположение взять за основу, то все кажущиеся несуразности русских летописей приобретают смысл, так как получается, что в VII в. во время "столетней войны" в Гиркании громадное количество ее жителей бежало на север, на Валдай, где имелись наиболее важные гирканские фактории. А это привело к образованию Новгорода и тем катаклизмам, которые сопровождали его появление.