Он

Он бежал мощно и ровно, сухие мускулистые ноги легко несли его поджарое тело, широкая грудь, покрытая густой пепельно-серой шерстью, ритмично поднималась и опускалась. Стая не приняла его, но поплатилась за это тремя своими лучшими бойцами, и теперь, подвывая издали, гнала его прочь. Он не боялся боя и никогда не сдавался, но одновременная схватка с тридцатью противниками не давала ему никаких шансов на победу, и в этот раз он предпочел отступить.

Даже на бегу, автоматически рассчитывая свой путь, он не переставал думать о том, что в этом лесу должен быть один хозяин, и рано или поздно старый вожак обязательно расстанется с жизнью, и тогда хозяином леса станет он. Это было неотвратимо. Понимал это и вожак, который и натравил на него молодых бойцов стаи, стараясь так оттянуть неизбежный конец своей власти.

Мерный бег по весеннему лесу даже сейчас доставлял ему удовольствие, и он еще не растерял своих сил, хотя позади был нелегкий бой со стаей, да и бежал он уже не один час. Он давным-давно мог легко уйти от погони, но не было причин бежать быстрее. Стая же, наученная недавним боем, не стремилась его повторить, угрожая ему воем из разумного далека. Но, повинуясь воле старого вожака, упорно продолжала преследование.

Он бежал мощно и ровно, тугие мускулы желваками перекатывались под кожей, чуткий нос улавливал малейшие запахи: вот здесь недавно пробежал заяц, панически пытаясь уйти от преследовавшей его большой кошки, а здесь недавно побывал целый выводок кабанов. Но сейчас не до охоты, нет, сейчас надо уходить дальше. Потом, потом, уже скоро, он вернется сюда, чтобы навести здесь свои порядки.

Стая по-прежнему сохраняла дистанцию, не пытаясь догнать его, но и не давая остановиться. Опытные охотники, они, рассыпавшись полукругом, гнали его вперед, туда, где он должен был найти свою гибель. Хитрый вожак хорошо знал свое дело и умело руководил погоней, загоняя его в нужное место — глубокий отвесный обрыв почти на самом краю леса, с двух сторон зажатый такими же отвесными скалами, с узким проходом, заканчивающимся смертью. Туда и гнала его стая. И выхода не было: или бежать вперед, надеясь на удачу, или принять неравный бой с целой стаей.

Он выбрал первое…

 

Я

Я бежал, выбиваясь из последних сил, в горле драло нещадно, ноги, словно налитые свинцом, еле передвигались. Иногда мне казалось, что они вообще не двигаются, и тогда я наклонял голову, чтобы посмотреть на них. Уже почти два часа продолжалась эта изнурительная гонка, в конце которой меня ждала неизбежная смерть. Шансов не было никаких, но я упрямо сопротивлялся и бежал, бежал… До спасительного леса оставалось метров двести. Но это были невозможные двести метров: сил уже не оставалось, а сзади, совсем близко, доносился рев моторов и издевательские выкрики. Второе дыхание уже давным-давно пришло и ушло, а вот третьего, как видно, я уже не дождусь. Но я упрямо бежал и бежал. Сзади, не приближаясь, но и не удаляясь с веселым гоготом неслись враги. Они знали, что мне не уйти, и не торопились с погоней, растягивая удовольствие.

И черт же меня дернул впервые в жизни проявить ненужное великодушие. Да и было бы из-за кого, так, просто дрянная шлюшка выпендривалась, а я вообразил невесть что, и благородно бросился спасать. Один на один с этим пьяным увальнем я бы еще справился, но кто же знал, что их там оттягивалась целая банда. И теперь эти «веселые ребята» на своих «харлеях» и «судзуках» травили меня, как зайца.

До леса оставалось еще метров сто, когда силы окончательно покинули меня и я, обессиленный, обреченно остановился. Я стоял на подгибающихся ногах, не было сил даже обернуться и посмотреть в глаза своим мучителям. А сзади уже догоняла волна рокота и воплей. Вдруг неожиданно за спиной что-то с грохотом взорвалось, и мгновенье тишины огласилось руганью, воплями и рыком моторов. Я обернулся — метрах в шестидесяти от меня образовалась всеобщая свалка. Передний мотоциклист перевернулся, на него наехал следующий, а за ним еще. Все это светопреставление сопровождалось руганью, воплями девиц и стонами раненых. Я некоторое время простоял, словно в трансе, пока не понял, что судьба великодушно подарила мне еще один шанс.

Откуда и силы взялись — я бежал к спасительному лесу, хрипя обожженным горлом, изо всех сил переставляя непослушные колоды ног, а позади по-прежнему неслись крики и вопли. «Господи, — мысленно взмолился я, — дай мне еще немного сил и времени, еще чуть-чуть, еще немного». И словно услышав мои слова, ноги начали работать быстрее, и на последнем усилии я ввалился в прохладную зелень леса.

Отбежав в запале еще пару десятков метров, я без сил упал под куст, хватая открытым ртом раскаленный воздух. Перед глазами плыли красные пятна, навалилась тошнота, и я на несколько мгновений потерял сознание…

…Постепенно кровавый туман, застилавший мне глаза, растворился, я начал видеть и, что более важно, трезво соображать. Я понимал, что эти гады так просто меня не отпустят, несколько минут, отпущенных мне очень вовремя произошедшей свалкой, быстро пройдут, и эти полупьяные, озверевшие проклятые байкеры с еще большим энтузиазмом снова бросятся за мной в погоню.

Я прислушался — вопли еще были слышны, но уже намечался какой-то порядок в реве моторов и я понял, что пора уносить ноги. С трудом поднявшись, проглотив мгновенно подступившую к горлу дурноту, я заставил передвигаться две дубовые колоды, которыми казались мне мои ноги. Потихоньку, цепляясь за ветки кустов и стволы деревьев, я побрел вглубь леса. Я брел наугад, стараясь выбирать места погуще: во-первых, так идти было легче — хватаясь за ветки кустов, я хоть как-то мог передвигаться, а во-вторых, я надеялся, что их проклятые сверкающие и ревущие мотоциклы не смогут здесь проехать. Медленно, очень медленно я забирался вглубь леса. Сейчас он уже не пугал меня, насквозь городского жителя, привыкшего к широким тротуарам, а не к заросшему густым кустарником сосняку. И сейчас я не боялся заблудиться, а наоборот, старался забрести поглубже. Я падал и поднимался, и снова падал, и снова вставал, но упрямо продолжал продвигаться вглубь.

Сначала кругом было тихо, и я молил бога, чтобы эта тишина продержалось как можно дольше, но, увы, скоро до меня опять стал доноситься ненавистный рев моторов. Изо всех сил я потащился дальше. Странно, но сначала я шел очень медленно, потом перешел на быстрый шаг, а потом и побежал. Наверное, со стороны мой бег выглядел очень смешным, и меня мог бы легко обогнать десятилетний ребенок, но для меня это было подвигом. В эти минуты я вспомнил старый фильм, в котором показывали побег изможденных заключенных из лагеря, — я бежал также. Но все равно бежал. Бежал и бежал!

Рев моторов медленно, но неотвратимо приближался, мне казалось, что он доносится со всех сторон, непонятно было, куда надо бежать, поэтому я бездумно несся все вперед и вперед, надеясь на удачу…

 

Он

Вбегая в теснину, он уже понимал, что выхода отсюда ему не будет, но продолжал упорно бежать вперед. Справа и слева совершенно отвесные бурые скалы не давали ему возможности отклониться. Вой стаи становился все ближе — старый вожак торопился покончить с опасным соперником. Стремительно проносясь по узкому коридору, он внимательно осматривался кругом, ища удобно место для последнего боя. Кругом — только стены скал, и он продолжал свой бег, надеясь где-нибудь впереди найти удобное место, чтобы свернуть.

Вперед, снова вперед, и ни минуты остановки, чтобы развернуться и впиться в последний раз в ненавистное горло, чтобы еще раз почувствовать вкус крови врага и услышать хрип его уходящей жизни.

Он бежал вперед, ни на минуты не замедляя своего стремительного бега, хотя острый нюх и чуткие уши подсказывали ему, что там, впереди, огромный провал. Разум твердил «остановись», но он упрямо и гордо продолжал свой бег навстречу смерти.

Стремительно он несся вперед, к своей свободе, и также стремительно навстречу ему неслась неизбежная смерть. В эти несколько коротких минут он увидел всю свою жизнь. Смешной щенок, на подламывающихся лапах, впервые выбравшийся из глубокой норы, ошеломленный обилием запахов и света; молодой волк, несущийся по просторам со своей стаей; жуткая смерть стаи от пролетающей гудящей железной птицы и долгое, долгое одиночество. И сейчас он умирал, но умирал, как и жил, свободным. Он был рожден свободным, свободным он и уходил из этой жизни.

Вперед и вперед несли его ноги, вот уже впереди показался свет, он напрягся и стремительно рванулся в последнем броске. На мгновенье, выскочив на край обрыва, сжавшись, как пружина, он вложил в свой последний прыжок все свои силы в тщетной надежде перенестись через это огромное пространство…

 

Я

Совершенно не представляя, куда я бегу, я из последних сил бежал вперед, надеясь теперь только на удачу. Лес для меня всегда представлял загадку, и я плохо понимал, где сейчас нахожусь. Постегиваемый приближающимся грохотом мощных моторов, выбиваясь из последних сил, я несся все вперед и вперед, не разбирая дороги. Мне казалось, что где-то там, впереди, я, наконец, обрету свободу, и мои проклятые мучители сгинут без следа. Я рвался вперед, как бегун на Олимпийских играх. Быть может, со стороны мой бег казался бегом загнанной черепахи, но мне мерещилось, что я несся как вихрь, правда, странно, что рев моторов при этом нисколько не утихал, а, наоборот, становился все громче и громче.

Выскочив в очередной раз на небольшую поляну, я увидел, что через нее в глубину уходит довольно заметная тропа. «Господи, наверное, где-то близко люди». И я с новой силой рванул вперед. Пробежав еще метров сто среди обступающих тропу деревьев, я пулей вылетел на небольшую площадку, за которой виднелся глубокий и широкий провал. Изо всех сил я пытался остановиться, но сила инерции была столь велика, а площадка такая крохотная, что я мимо воли продолжал быстро нестись вперед. «Перепрыгну», — сгоряча подумал я и начал наращивать скорость, но уже на самом краю обреченно подумал «нет» и поднял голову. В глаза мне смотрела смерть…

 

Они

Уже в полете, проваливаясь и замирая от дикого ужаса, я почувствовал, как столкнулся с чем-то мохнатым и горячим. Удар был настолько сильным, что он мгновенно выбил из меня весь дух, и я счастливо рухнул во тьму…

… Тьма медленно сменялась багровым туманом… Голова разламывалась от невыносимо-жуткой боли… Я попытался пошевелиться, и тело мгновенно отозвалось еще более ужасной болью. Этого я не смог выдержать и опять погрузился в блаженную тьму. Единственно разумной мыслью, промелькнувшей у меня в эти мгновенья, было: «Кажется, я жив…».

Второй раз я пришел в себя, наверное, через пол столетья. Когда тьма начала меняться на уже знакомый мне туман я, помня свой прошлый неудачный опыт, не пытался шевелиться, а просто лежал и ждал момента, когда хоть немного восстановиться зрение. «Жив, жив, господи, я жив…», — думал я, и это после всего того ужаса, который произошел со мной. «А я?», — вдруг неожиданно возник у меня в голове вопрос, — «Я жив…?».

Никогда не считал себя сумасшедшим, всегда трезво смотрел на жизнь (кроме сегодняшнего, такого неудачного дня), частенько сам с собой мысленно вел беседы, да и кто их не ведет. Ну, может быть, я немного больше других, но я ведь «близнец», а значит где-то глубоко-глубоко внутри меня запрятано мое второе я, так что это было в порядке вещей.

Странно, но хотя этот вопрос прозвучал внутри меня, я его сам себе не задавал. «Я жив?», — опять кто-то уже более настойчиво спросил меня во мне. Мне такая бесцеремонность не понравилась, хотя, если подумать, меня самого тоже начинал немного тревожить этот вопрос. Пришлось мысленно ответить, хотя я и не знал, кому: «Да, жив, ты, жив, успокойся». И, уже немного освоившись с происходящим бредом, сам спросил: «Эй, а ты кто?». Моментальный ответ «Я — Серый» совсем сбил меня с толку. Хотя если подумать трезво, а вот этого я сам себе обещать пока не мог, то чего только не может произойти в голове у человека, рухнувшего с огромной высоты на камни. Эта мысль меня заинтересовала и вышла на первый план. «Интересно, а как это я остался в живых, если упал с такой высоты? Или я уже не живу…?». Странно, но никакой трубы, а тем более светящегося выхода перед собой я не видел. Я попробовал пошевелиться, тело слушалось плохо, но все-таки, отзываясь острой болью, слушалось. Пошевелил одной ногой, потом другой, руками, вроде, получилось. Со зрением правда пока не все было в порядке, багровый туман никак не хотел уходить, но постепенно редел, и я думал, что это временное явление, и скоро зрение восстановится. Попытался приподняться, но непослушные руки разъезжались, и я решил с этим пока повременить. Рядом кто-то тоже заворочался, я скосил глаза, но проклятый туман никак не хотел рассеваться, и я так ничего и не увидел, кроме какого-то шевелящегося силуэта.

«Ты кто?», — опять мысленно спросил я.

В ответ почувствовал удивление, и опять безликий голос в моей бедной гудящей голове произнес те же слова: «Я — Серый».

Господи, ну что за нелепая ситуация, рехнуться можно! Рухнуть с такой высоты, отключиться бог знает на сколько, а потом очнуться где-то и вести такой дурацкий разговор с кем-то, кто называет себя Серым.

«Да понял я уже, что тебя зовут Серым, теперь скажи мне все-таки, кто ты такой и как здесь оказался».

В ответ — опять волна недоумения, потом после небольшой паузы пришел ответ: «Меня загнали».

Ага, это нам знакомо, выходит, в этот злосчастный день не одного меня травили. Нет, ну до чего же «удачно» все получилось: встретиться с таким же дураком, как и я, и где, в самой гуще леса, на дне глубокого обрыва. Да, ситуация — более нелепей не придумаешь!

Я опять попытался разглядеть того, с кем вел недавно мысленную беседу. И опять ничего не получилось, но неожиданно остро, до тошноты, включилось обоняние, и я почувствовал запах собачей шерсти. Странно, откуда здесь взялась собака, а впрочем, чего гадать, скоро все узнаю. Голова продолжала гудеть, все тело ныло, но я продолжал себя успокаивать тем, что остался жив.

Рядом кто-то опять завозился, выбираясь из-под моего бока, и я снова здорово приложился головой об камень: «Черт, а поосторожней нельзя?». В ответ — волна непонятного смущения, потом кто-то склонился надо мной, и холодный мокрый нос осторожно приблизился к моему лицу.

«Все-таки собака», — с облегчением подумал я, — «бедный зверь, тоже попал в такую же ловушку, как и я», и открыл глаза. Через рассосавшийся туман всмотрелся в того, кто склонился надо мной и мысленно охнул. Надо мной стоял огромный зверь, и этот зверь был явно не собака. Надо мной, внимательно принюхиваясь, стоял самый настоящий волк. Не знаю, может быть, здесь сыграло еще и мое лежачее положение, но мне он показался огромным, очень огромным. «Матерый», неожиданно пришло мне на ум слово, вычитанное в каких-то старых книжках.

«Бред какой-то», — я опять закрыл глаза. Ну не может такого быть, просто не может, сейчас я открою глаза, и все пройдет. Я мудро последовал своему собственному совету и осторожно приоткрыл один глаз, но все осталось по-прежнему — волк никуда не исчез. И что теперь делать, звать на помощь? Куда же этот Серый так не вовремя делся? Может быть, вдвоем мы смогли бы отбиться от этой зверюги. Хотя, какое там отбиться, вон он какой огромный, стоит надо мной и никуда не уходит. Если только попробую двинуться, то эти огромные белоснежные клыки мгновенно разорвут меня на кусочки. От ужаса я мысленно застонал и опять закрыл глаза.

«Ты… чего?», — осторожно поинтересовался кто-то у меня в голове.

«Да где же ты, Серый?», — чуть не завопил я, — «быстрей спасай меня!»

«От кого?», — удивленно поинтересовался мой невидимый собеседник, — «здесь, кроме нас с тобой, никого нет».

«Как это никого нет, ты что не видишь, кто надо мной стоит?».

В ответ — опять волна удивления, какая-то неуверенная пауза, а потом тот же голос недоуменно говорит: «Это я».

В этот раз я открыл глаза уже совершенно ошарашено и уставился прямо в ясные желтые зрачки зверя.

— Как ты…? Кто ты…? — запинаясь, спросил я.

Мне в ответ опять пришла волна удивления, влажный черный нос опять вплотную придвинулся к моему лицу, и в голове спокойно прозвучали слова: «Я — это я».

Вот и поспорь с этим, а впрочем, спорить мне совершенно не хотелось, не то время и не то состояние. Надо было быстрее подниматься и уходить отсюда, а потом уже разбираться со всякими чудесами.

Опасливо косясь на своего нового знакомого, я попытался приподняться и со стоном упал обратно. Черт, как же больно, все тело — один сплошной комок боли, но хорошо хоть, что ноги, руки слушаются. Я немного полежал, дожидаясь момента, когда исчезнут цветные пятна у меня перед глазами, потом внимательно посмотрел на этого удивительного волка. Он спокойно стоял рядом со мной и тоже внимательно рассматривал меня.

Я немного приподнялся, поудобнее устраиваясь на чем-то мягком (как потом выяснилось, нам с Серым просто сказочно повезло — оба мы, столкнувшись в воздухе, упали на ворох старых, перегнивших листьев, каким-то чудом занесенных сюда, на дно обрыва), и принялся рассматривать того, кто вот так, запросто вошел в в мою жизнь и в мой разум.

Это был большой зверь в полном расцвете своих сил, густая серая шерсть не скрывала мощных мышц груди, крупные лапы уверенно стояли на земле и светло-желтые глаза, не мигая, спокойно и сосредоточенно смотрели на меня. Нет, даже не на меня, а как-то вглубь меня. Странно, но я поймал себя на том, что меня это уже не так пугает.

— И что мы теперь будем делать? — поинтересовался я у своего нового друга.

Тот поднял морду вверх, внимательно принюхался, потом опять посмотрел на меня:

— Надо отсюда уходить. Быстро.

Ха, легко сказать «уходить», да трудно сделать. Я опять попытался подняться, и снова ничего не получилось, хотя было уже не так больно.

— Видишь, не получается пока, — я виновато покосился на волка, — мне надо немного полежать, прийти в себя. Ты отделался легче, чем я.

Тот неожиданно согласился:

— Хорошо, лежи, я сейчас, — и, развернувшись, почти мгновенно исчез за валунами.

Несколько минут, я ни о чем не думал, прислушиваясь к самому себе. Сейчас меня больше интересовал я сам, чем то удивительное, что только что произошло со мной. Я сейчас переживал свое второе рождение, и мысли о разговаривающем со мной волке ушли на второй план. Внутри все ныло, но, похоже, никаких внутренних органов я не повредил, хотя болело все чертовски здорово. Я поднял голову и посмотрел вверх, туда, откуда еще совсем недавно совершил свое падение, и у меня от ужаса опять закружилась голова. Это было просто чудо, что я, упав с высоты девятиэтажного дома, остался жив, да еще ничего и не переломал себе при этом. Я повел головой — вокруг камни, валуны и опять огромные камни, и только здесь, на нескольких метрах, между двух огромных валунов ветер нанес несколько охапок листьев, на которые я так удачно и упал. Ха, удачно упал, если бы я в воздухе не столкнулся с волком, остались бы от меня одни лишь воспоминания. Я опять вспомнил о своих мучителях. «Вот ведь гады», — от ярости я заскрипел зубами, — «чертовые убийцы на своих мотоциклах, ну погодите, я до вас еще доберусь…»

На этом мои героические мысли прервались, неожиданно, словно из ниоткуда, рядом опять возник волк, и у меня опять в голове возник его голос:

— Здесь совсем рядом вода.

И только теперь, глянув на его мокрую шерсть, я понял, как жутко у меня пересохло в глотке и как я хочу пить:

— Где…? Далеко…? — выдохнул я.

— Нет, совсем рядом.

Постанывая и ругаясь сквозь зубы, я потихоньку стал приподниматься. Сначала сел ровно, опираясь спиной о валун, потом немного отдышавшись, стал подниматься. Получалось с трудом, потом пошло легче, когда кто-то теплый и мохнатый стал сзади меня осторожно подталкивать. И вот я встал, на шатающихся ногах сделал неуверенный шаг, потом еще один и еще. С каждым следующим шагом ноги шли все увереннее и увереннее, и мне казалось, что я передвигаюсь достаточно быстро, но вот проплывающие мимо меня валуны почему-то со мной были не согласны и предпочитали в обратную сторону еле ползти.

Волк все время шел рядом, мыслей его я в своей голове не чувствовал, но ощущение его молчаливой поддержки не покидало меня.

Кое-как добравшись до поворота, я увидал, что никакой воды впереди нет и в помине.

— Ну и где же вода? — поинтересовался я у своего провожатого.

— Здесь рядом, близко…

Я только обреченно вздохнул, сознавая, что величины расстояний для меня и для волка совершенно различны. Что для него близко, то для меня может быть, эдак, за пару километров.

— Что, действительно близко? — со вздохом поинтересовался я.

— Да.

Пришлось поверить и тащиться дальше. Как-то незаметно для самого себя я втянулся, и каждый следующий шаг давался мне легче, чем предыдущий. Да и валуны с каждым шагом вели себя все лучше и лучше. Я уже потихоньку стал обращать внимание на окружающий меня мир, глянул на идущего рядом волка и только теперь заметил, что его правый бок в нескольких местах кровоточит, да и походка у моего спутника была какая-то неправильная, дерганная, похоже, что ему больно наступать на одну из передних лап.

— Серый!

В ответ на повернувшейся ко мне морде немой вопрос.

— Это я тебя так? — я кивнул на его израненный бок, — прости, я не хотел, так уж получилось.

— Нет, — тот мотнул головой, — это стая.

— И что?

— Пришлось уходить.

Мы помолчали, каждый думая о своем, потом я опять спросил:

— А что, им тоже досталось?

— Да.

— Ничего, мы им еще покажем.

— Мы?

— А ты что, не принимаешь меня в свою команду? Теперь, брат, мы с тобой повязаны одной веревочкой, куда я, туда и ты, куда ты, туда и я. — Я тяжело вздохнул. — В город мне теперь никак нельзя, да и тебе, как вижу, в этом лесу тоже пришлось не сладко.

— Все равно это только мое дело, — упрямо гнул он свое.

— Ладно, как хочешь, я не напрашиваюсь. Только помни, что мы теперь одна команда.

— Почему?

— Да потому, — я с натугой засмеялся, — где ты видел, чтобы кто-то еще вот так мог друг с другом общаться, как мы с тобой сейчас?

Я только теперь по-настоящему задумался. И правда, что же все таки такое произошло с нами, что мы вот так смогли установить друг с другом такую мысленную связь. Я удивлялся сам себе — вот я, насквозь городской житель, который в лес изредка выезжал только на веселые пикники, так спокойно воспринял эту невозможную ситуацию и сейчас иду рядом с огромным диким волком, и более того, не просто иду, а мысленно поддерживаю разговор. Бред, полный бред! Хотя какой это бред, если все происходит с ужасающей меня реальностью.

Так, размышляя, я не заметил узловатый корень у себя под ногами и чуть опять не грохнулся на землю, и сейчас же все тело отозвалось острой болью.

— Черт, — чертыхнулся я, — как же больно!

— Ты живой, — получил я в ответ, — а боль пройдет.

С этим утверждением трудно было не согласиться.

Через силу я усмехнулся:

— Да ты оказывается философ.

— Не знаю что это… Это жизнь, — получил я в ответ.

Впереди за поворотом я увидел небольшой ручеек, а потом и услышал нежное журчание воды.

…Я пил и пил, царапая горло, и не мог остановиться. А когда, казалось, вода уже потекла из носа, смочил еще и голову. Стало намного легче. Отдуваясь, я откинулся на прохладный камень:

— Уф-ф, как же хорошо.

Волк промолчал, он лежал рядом и осторожно зализывал лапу.

— Дай посмотрю, — сказал я, — может быть у тебя перелом.

— Нет, просто ударил. Скоро пройдет.

— Ну, как хочешь. — Мы помолчали, каждый занятый своим делом. Потом я опять прервал молчание:

— Что будем делать дальше? Что скажешь?

Волк не ответил, продолжая упорно трудиться над лапой, потом осторожно стал зализывать ободранный бок.

— Понятно, предоставляешь решать это дело мне.

Я задумался. А и правда, что же делать нам дальше? Вот именно, не мне, а нам. Разбежаться в разные стороны и продолжать жить дальше, как ни в чем не бывало? У каждого до этого была своя собственная жизнь, вот и будем продолжать ее жить. Он себе, а я себе. У него есть лес, а у меня — моя квартира.

Я покосился на волка, тот закончил вылизывать лапу и теперь спокойно сидел и смотрел на меня своими желтыми глазами. Не знаю почему, но у меня неожиданно появилось такое чувство, что решение должен принять именно я. Странно, всегда решал все только за самого себя, а теперь этот удивительный зверь вдруг безоговорочно решил, что из нас двоих главным буду я. А может быть, я ошибаюсь, и он просто отдыхает и только ждет момента, когда сможет от меня отвязаться и скрыться в своем лесу? Нет, не похоже. Я опять стал размышлять и неожиданно поймал себя на том, что мне совершенно не хочется никуда уходить. Я вдруг понял, что моя опостылевшая городская жизнь больше не для меня, что мне не хочется идти к себе домой, не хочется идти опять на работу и заниматься никому не нужными делами. И главное — меня никто там не ждет. Всех тех, с кем я периодически встречался, никак нельзя было причислить к моим близким. Я был одинок в этом людском море и никому особенно не нужен. Да что там нужен, никто даже не заметит моего исчезновения. Потом посмотрел на волка и неожиданно понял, что он тоже одинок, что он такой же одиночка, как и я. Я усмехнулся — неудивительно, что мы нашли друг друга, два таких очень одиноких, но таких не похожих друг на друга существа. А вот то, что мы мысленно могли понимать и разговаривать друг с другом — это было удивительно. Впрочем, человеческий мозг — это загадка для самого человека, что в нем таится, какие возможности и при каких условиях они проявляются — этого никто не знал и не мог предсказать. Я вспомнил сильный удар во время падения в пропасть, наверное, что-то произошло с моим мозгом, да и с мозгом ударившегося об меня зверя. Это что-то нас и связало. Я немного просто полежал, не думая больше не о чем, потом решительно повернулся к волку:

— Серый!

Тот в ответ насторожил уши.

— Я сейчас еще немного отдохну, потом вернусь ненадолго в город — надо уладить некоторые дела, потом вернусь. А ты возвращайся в лес и жди меня, я скоро вернусь. Как услышишь мой зов, сейчас же приходи, понял? — Я немного помолчал, соображая, потом продолжил, — и не впутывайся пока ни в какие разборки со стаей, затаись, дождись меня. Тогда все и решим. Все, теперь уходи.

Волк поднялся, молча подошел ко мне, наклонил голову и слегка боднул головой в плечо. Потом развернулся и также молча, неспешной прихрамывающей трусцой исчез за поворотом. Стало чего-то не хватать, да и все вокруг, до этого момента казавшееся чуть ли не родным, стало каким-то непривычным, чужим. Накатилась тоска. И сразу же у меня в голове раздалось спокойное:

— Я с тобой.

При этом ощущение было такое, что никакого расстояния, разделявшего меня и зверя, не существовало вовсе. Теплое чувство этой, такой странной, дружбы затопило меня. Никогда и ни от кого я не чувствовал такой поддержки.

— Спасибо тебе, Серый! Теперь я это знаю.

Я еще немного полежал, прикидывая, что мне нужно будет сделать в первую очередь, потом поднялся и, немного пошатываясь, направился вниз по извилистому дну обрыва. Я ненадолго возвращался в город. Решение было принято и теперь только надо было его удачно осуществить.

Довольно успешно я прошел вдоль по длинному каньону, больше не набив себе ни одной шишки, и там, где намечался пологий спуск, стал осторожно подниматься по нему вверх. Это оказалось не таким простым делом, как я думал сначала. Так-сяк я еще мог достаточно быстро идти по ровному месту, а вот вверх — здесь я забуксовал. Побитое тело еще не очень хорошо меня слушалось, и приходилось часто останавливаться и отдыхать. Но все равно, медленно, но упорно я выбирался наверх, оставляя за собой, внизу, весь ужас пережитого дня.

Весь мокрый, как мышь, я, наконец, оказался наверху и больше не оглядываясь, принялся выбираться из леса. Странно, но теперь я уверенно держал нужное мне направление, что-то во мне подсказывало, что я иду правильно. Или нет? Я засомневался, приостановился, и сейчас же услышал спокойно-уверенное:

— Ты идешь правильным путем.

Я тепло улыбнулся:

— Спасибо, Серый! Ты где?

Я слышал его так четко, словно он находился рядом со мной, похоже, что расстояние на нашу связь никак не влияло.

— Я голодный, охочусь, не мешай.

— Удачи тебе, друг мой.

Я продолжал двигаться дальше, отбросив все сомнения. И никогда еще я себя так уверенно не чувствовал, похоже, что я стал совершенно другим. Теперь я четко представлял, что и как мне надо делать дальше, и от этого у меня на душе было спокойно, а еще у меня теперь был настоящий друг, и от этого на душе было еще и светло.

 

Город

…Наступал вечер, вечер такого трудного дня. Вечернее солнце спокойно садилось за горизонт, ласковые вечерние сумерки опускались на землю, заканчивался еще один теплый весенний день. На лесной опушке стоял человек. Стоял он спокойно, уверенно, со стороны казалось, что даже расслабленно. Но это только так казалось, стоял готовый действовать, полностью уверенный в своих силах человек…

Выбравшись на окраину леса, я с облегчением вздохнул. Когда-то я слышал, что у человека, попадающего в джунгли есть только два счастливых дня — первый, когда он заходит в джунгли, второй — когда выходит. У меня — все не так, во-первых, наш лес — это не джунгли, а во-вторых, заходил, а вернее, забегал я в него, самым несчастным, затравленным человеком на земле, а вот вышел совсем другим. То, что в этот день произошло со мной в лесу, перевернуло всю мою жизнь. Я это знал совершенно точно. Теперь же я спокойно и уверенно смотрел вперед, точно зная, что буду делать дальше.

Дел было действительно невпроворот, но главным было то, что я теперь совершенно точно знал, как мне надо жить и действовать дальше. Решение было принято и теперь предстояло воплотить его в жизнь. Правда, для его полного воплощения, ox, как много надо было сделать, но я был полон оптимизма. У меня впервые в жизни появилась точная цель. И теперь, вышагивая к уже виднеющейся вдалеке конечной остановке трамвая, я в уме выстраивал план действий.

Первое, что мне надо было сделать — это рассчитаться с работой. Я знал, что смогу сделать это быстро, не отрабатывая положенных мне недель. Наш начальник очень уважал импортные горячительные напитки, а у меня как раз дома завалялась бутылка какого-то заморского джина, подаренная мне одним моим заказчиком, которому я помог успешно склепать диплом. Второе, что я запланировал, так это продать свою квартиру. С этим, как я думал, будет посложнее. Никакого опыта продажи недвижимости у меня не было, а случаев надувательств по этому поводу из газет я знал много. Но решимости это у меня не убавляло. Сделаю разведку, найду какую-нибудь солидную фирму и думаю, что этот вопрос я тоже успешно решу. Потом мне надо будет закупить все необходимое для успешной реализации моего плана. А дальше наступит самый трудный этап — надо будет все закупленное доставить на место. Это действительно была проблема. Я хотел исчезнуть из города незаметно, так, чтобы ни один человек не знал где я. Это можно было сделать довольно легко, если бы не груз или если бы у меня была собственная машина. А впрочем, чего это я волнуюсь, просто буду решать проблемы по мере их возникновения, нечего заранее ломать голову. Кроме того, был еще и господин случай, который мог неожиданно вмешаться. Короче, поживем — увидим, там будет видно.

И теперь я уже уверенно приближался к поджидающему меня трамваю. Попытался лихо запрыгнуть внутрь, на радостях забыв о своих ушибах, которые тут же жестоко напомнили о себе. И в итоге — заработав пару удивленных взглядов, еле-еле дополз до свободного места.

Пока трамвай медленно двигался по городским окраинам, я продолжал строить свои планы. И здесь неожиданно я вдруг почувствовал мысли Серого, нет, даже не мысли, а настроение, что ли, черт, не знаю даже, как это объяснить, но я почувствовал, что его охота завершилась удачно и моему другу хорошо. «Серый», — с теплотой опять подумал я, мой, такой странный, друг. Как же иногда удивительно распоряжается тобой судьба — медленное, размеренное течение жизни в один миг меняется, все летит в тартарары, кувырком. Все, чем ты дорожил раньше, сейчас кажется таким мелочным, ненужным. Интересно, как дальше сложится моя жизнь? Я предчувствовал, что за таким крутым поворотом в моей жизни последуют и другие, еще более головоломные. Но это не пугало сейчас меня, нет, я даже с каким-то детским нетерпением ждал новых событий в своей жизни. Более того, где-то внутри меня уже давно возникла и теперь разрослась светлая звенящая радость.

А трамвай все ехал и ехал вперед, ритмично поскрипывая на поворотах, неторопливо останавливаясь на всех остановках, и путь его конечный для меня был совершенно неведом. Но одно я знал теперь совершенно точно — он вез меня в мою новую жизнь…

А город был тих, я бы даже сказал, немного напуган происшедшими со мной изменениями. Если раньше я подсознательно избегал его темноты, старался быстрее пробежать темное пространство и оказаться на освещенном месте, то теперь я смотрел на его ночные улицы с каким-то снисхождением. Мне совершенно не было страшно, мне сейчас некого было в нем бояться, я сам стал хозяином собственной жизни, сам решал, что и как мне делать. И все вокруг внезапно в одно мгновенье стало другим: темные провалы городских подворотен не казались средоточием мрака, а пустынные пространства больше не заставляли чувствовать собственную беспомощность. Город понял это и изменился, стал спокойным и даже каким-то расслабленно-сонным, он предоставил меня мне. Это было победой одинокого, затерянного в нем человека. И я впервые получил удовольствие, спокойно вышагивая по его ночным улицам. Странно, но я даже почувствовал сожаление, что мне придется скоро покинуть его. Но расстанемся мы с ним друзьями. Всю свою прожитую здесь жизнь я не понимал его, как и он меня, мы просто мирились друг с другом, вынужденные рядом сосуществовать в этом мире. Но теперь, слава богу, все это уже в прошлом, и я смогу покинуть его со спокойным сердцем. Я сам не мог себе объяснить всего этого, что сейчас чувствовал, но почему-то это для меня было очень важным. И теперь, открывая дверь своего дома, я, наконец, смог спокойно сказать ему: «Спокойной ночи тебе, город».

 

Этап первый: эксфильтрация

Не откладывая дело в долгий ящик, я на следующий день приступил к выполнению своего грандиозного плана. Первый этап, как я и предполагал, прошел достаточно гладко. Две бутылки с замысловатыми заморскими этикетками сделали моего начальника шелковым — какие там задержки с увольнением, меня чуть ли не под руки проводили в отдел кадров, мгновенно рассчитали и напоследок помахали ручкой. Впрочем, в таком результате я нисколько не сомневался: достаточно изучил за несколько лет свое непосредственное начальство, которое временами смахивало то на распушившего хвост павлина, то на зарывшегося головой в песок страуса, но чаще всего на страдающего от жестокого похмелья пьяницу.

Положив довольно тощую пачку купюр в карман, я принялся сходу за выполнение второго этапа, и здесь дело забуксовало. Оказывается, в городе была тьма-тьмущая больших и маленьких фирм, занимающихся покупкой и продажей недвижимости, и я не знал, какой из них отдать предпочтение. Конечно, хотелось продать свою квартиру как можно дороже — деньги для реализации моего плана нужны были мне как воздух, но и немаловажным фактором также была безопасность моего предприятия. Я никогда не занимался такими делами, и понятия не имел, как и что надо было делать, чтобы меня не обманули. Посоветоваться было решительно не с кем, и мне пришлось рискнуть сделать все самостоятельно. Для этого я выбрал одну из крупных фирм, торгующую недвижимостью, логично рассудив, что такой престижной фирме не выгодно «кидать» своих клиентов, и отправился в ее центральный офис.

Уже со ступенек все поражало своим великолепием — золотые перила, мраморные ступени, ковры, приглушенное освещение — видно было отличную работу профессионального дизайнера. Денег на внешний антураж не пожалели, и любой попавший в это царство роскоши чувствовал свою мелочность, переходящую в хроническую неполноценность. Как мне кажется, это было сделано не просто так, клиент ломался уже на входе, и добить его, было делом нескольких минут, особенно когда он попадал в умелые руки менеджера. Такой как раз и поспешил мне навстречу.

Бумаги, графики, диаграммы, показатели на мониторе компьютера казалось, просто стремились раздавить меня своей напористой мощностью, а подчеркнуто доброжелательный голос, беседующего со мной менеджера, предлагал довериться и переложить все тяготы на его плечи. Тяготы я, конечно, переложил, но что касается цены на квартиру, стоял насмерть. Мне до зарезу нужны были деньги, и я не намерен был сдаваться. Казалось, что своим упорством я даже несколько удивил своего собеседника, и финал устроил меня полностью — почти сто тысяч долларов перекочевали на мой счет. Тут же услужливый представитель банка оформил мне карточку, которую я проверил в находящемся здесь банкомате, и с огромным облегчением подписал все необходимые бумаги.

И теперь я, обладатель, невиданной никогда мною прежде, гигантской суммы денег, просто чувствовал себя этаким ходячим монетным двором. Успокаивало еще и то, что деньги были на кредитной карточке, а значит и никакое ограбление мне не грозило.

Веселый как птичка, я решил отпраздновать такое знаменательное событие и отправился в ближайший ресторан, где с хорошим бокалом дорогого красного вина отлично пообедал. Впервые в жизни я чувствовал себя хозяином положения: спокойно заказывал все, что хотел, не прикидывая каждый раз, а хватит ли мне денег, чтобы потом достойно расплатиться. Потом, идя домой, я останавливался почти у каждой витрины, каждый раз прикидывая, что я мог бы себе сейчас позволить. И позволить я сейчас мог практически все, это радовало. Вот так, в таком эйфорическом состоянии я и не заметил, как меня от самой фирмы сопровождает неприметная подержанная иномарка.

Весело насвистывая, я уже почти приблизился к своему дому, предстояло пройти небольшим переулком — и я дома. Но эта короткая дорога домой неожиданно оказалась достаточно опасной. Внезапно я услышал резкий визг шин, рядом остановилась машина, из которой выпрыгнуло трое человек, мгновенно окруживших меня. Я попятился, прижимаясь спиной к дому, кольцо, сузившись, молча, последовало за мной. Я потихоньку двигался в сторону дома, обтирая спиной штукатурку, трое типов также молча двигались за мной. Водосточная труба остановила мое продвижение, остановились и мои преследователи:

— Гони деньги, — рявкнул средний из них, худощавый, усатый брюнет. Двое других, широкоплечих со стриженными затылками только мертво продолжали смотреть на меня, тупо пережевывая во рту жвачку. — Ну, я долго повторять не буду, гони монету, я жду, — повторил вожак.

— У меня нет никаких денег, — пробормотал я, лихорадочно ища выход из ситуации.

— Ха, не смеши меня, — с угрозой в голосе продолжил усатый, — ты только что продал хату, и деньжата у тебя есть. Гони, — он выщелкнул хищное лезвие длинного ножа, а его напарники угрожающе сдвинулись с боков ко мне.

Я продолжал тянуть время, прокручивая в голове всевозможные комбинации:

— У меня только карточка, вы все равно не сможете получить по ней деньги.

— Пусть тебя это не волнует. Давай ее сюда, — и он протянул ко мне левую руку.

В этот момент, лихорадочно шаря руками возле трубы, я неожиданно нащупал засунутую кем-то за нее бутылку и судорожно сжал пальцами скользкое горлышко.

«Надо вырубать главаря, — промелькнуло в голове, — это главное правило, но как быть с его напарниками? Нет, ничего не получится, вон как они внимательно смотрят, не спуская с меня глаз. Видно, что эту процедуру они проделывали не раз. Какой же это гад в фирме закладывает?». Впрочем, много времени на раздумья у меня не было, надо было или отдавать деньги, или начинать действовать. Я судорожно сжал бутылку и приготовился дорого отдать свою жизнь, как вдруг неожиданно за спиной троицы раздалось приглушенное грозное рычание. Усатый медленно обернулся, и в образовавшемся просвете я увидел изготовившегося к прыжку огромного серого волка.

«Господи, Серый! Как ты вовремя. Бери на себя среднего». И только я успел это подумать, как серое тело стремительно метнулось к усатому главарю. Я в это время со всего размаха опустил бутылку на бритый череп одного из его подручных. А дальше действие развивалось по классическим канонам кинематографа. Пока главарь падал на землю с разорванным горлом, а у второго его подручного, которого я приложил бутылкой, закатывались глаза, мой волк успел сбить с ног второго амбала и теперь стоял над ним угрожающе рыча.

— Спасибо, Серый! — С чувством сказал я. — Если бы не ты… Но как ты здесь очутился?

Если бы у волка были плечи, то он в ответ пожал бы плечами — именно такое чувство ощутил мысленно я:

— Тебе угрожала опасность…, я помог.

— Но как ты это почувствовал?

Волк облизнул языком окровавленные усы:

— Я узнал.

Вот вам и весь ответ. Пришлось принять на веру и это удивительное свойство моего нового друга. Ладно, со всем этим будем разбираться потом, а пока надо уходить.

— Уходим, Серый, — я огляделся по сторонам — никого не было видно. — Уходим быстрее, пока нас никто не заметил.

— А с этим что делать? — волк опустил морду к зашевелившемуся между его ног бандиту и угрожающе зарычал.

Я не знал, что со всем этим делать. С одной стороны нельзя было оставлять за спиной врагов, с другой стороны — с меня и одного трупа было достаточно. Ладно, думаю, что все обойдется, напугали мы их как следует, да и главаря больше нет. А там и я не собираюсь особенно задерживаться в городе — фирма на выселение дала мне всего одну неделю.

Я подошел поближе к замершей жертве, пнул ее ногой, второй отморозок по-прежнему валялся без сознания. Эх, хорошо же я его приложил, от души.

— Слышишь ты, гад, — я сделал зверское лицо, — если ты или твой дружок еще раз попадетесь мне на дороге, живыми вы не уйдете. Ты понял?

Тот что-то нечленораздельно промычал в ответ. Волк угрожающе зарычал, а я опять от души пнул его:

— Не слышу ответа, ты понял?

— Дд-а, — выдавил он.

— И своему дружку тоже самое скажешь, когда он очнется.

Я подобрал ножик, валяющийся возле тела мертвого главаря, полюбовался его хищным отточенным лезвием, а потом аккуратно проколол все четыре шины в их автомобиле.

— Пошли, Серый!

И пока мы шли, я думал о том, что к моему счету добавился еще один пункт. Я дал себе слово, что найду и разберусь с тем, кто наводит таких вот негодяев на ничего не подозревающих людей. Я был уверен, что оказался не единственной жертвой.

— Серый, — я мысленно обратился к идущему рядом со мной волку, — придется тебе сейчас пойти ко мне домой. Я вообще удивляюсь, что тебя никто пока не заметил. Как это тебе удалось пробраться днем в город, а?

Волк только ответил:

— Было не просто, но я знал, что тебе нужна будет моя помощь. Я пришел.

Я с любовью посмотрел на трусящее рядом со мной мохнатое чудовище. Обнять его, что ли? Нет, еще обидится. Но я рискнул.

— Постой, — я остановился, повернулся к нему и присел. Взял двумя руками старательно отворачивающуюся от меня морду и заглянул в желтые глаза. — Спасибо тебе, дружок! Если бы не ты, то я не знаю, чем бы все это закончилось.

Волк, перестал выдираться из моих рук, замер, по его телу прошла странная дрожь, потом неожиданно для меня, да и, как мне кажется для самого себя, сделал шаг вперед и неловко, неумело просунул свою голову мне под мышку. Так мы простояли некоторое время, слова здесь были не нужны. Две такие разные, но такие родные теперь души.

Я проглотил навернувшиеся на глаза слезы, и хотя хотелось растянуть эту удивительную минуту бесконечно, надо было уходить и уходить быстро. Я встал с колен:

— Пошли, Серый. Пошли быстрее. Переждем день у меня дома, а ночью ты вернешься в лес.

Нам повезло дважды. Во-первых, никто не появился в переулке, пока мы разбирались со своими врагами, а во-вторых, никто не заметил нас, когда мы пробирались ко мне в квартиру. В квартире Серый, внимательно принюхиваясь, обошел все помещения, а потом спокойно улегся у двери и закрыл глаза. Я же отправился на кухню, чтобы приготовить нам обоим поесть. Со мной было все просто, а вот моего друга надо было кормить мясом, пришлось как следует пошуровать в холодильнике. Впрочем, Серый, не привередничая, быстро поел и опять спокойно уснул. А я сел в кресло и обвел глазами комнату, в которой я прожил всю свою предыдущую жизнь, и странно, но я ничего не почувствовал, ни радости, ни печали. Какая-то опустошенность царила внутри меня, мне было все равно и абсолютно не жалко со всем этим нехитрым скарбом расставаться. Я только теперь окончательно осознал, что ничего меня здесь не держит. Это место осталось уже позади, и хотя физически я еще был здесь, но я уже не принадлежал ему.

Я обвел глазами комнату, прикидывая, что возьму с собой. Телевизор — нет, мой небогатый гардероб — тоже не пойдет, не нужно это все будет там. Я обвел глазами комнату — нд-аа, похоже, что кроме своего портативного компьютера, мне и взять-то с собой нечего. Только вот как же его я буду использовать, там, куда я собрался? Я задумался, потом мне на ум пришла увиденная мною недавно на выставке энергетическая система, собранная на солнечных батареях. Вот и ответ на мой вопрос. И если раньше я себе такой роскоши просто не мог позволить, то сейчас это для меня выглядело пустяком. Так, одна проблема решена, теперь пойдем дальше. И я принялся мысленно составлять план нашей дальнейшей компании, время от времени поглядывая на своего друга, который безмятежно спал, уютно свернувшись возле моего кресла. Такая нереальная картина — лесной волк, спокойно спящий в городской квартире — несколько раз сбивала меня с мысли, но потом я все-таки пришел в себя, собрался и принялся рассуждать дальше.

Главной задачей было необходимость доставки моего многочисленного багажа в лес. При этом, как я понимал, для всего этого мне надо было найти и арендовать какое-то помещение под склад, так как дома такую прорву груза, да еще и незаметно от вездесущих соседей разместить не удастся. А еще надо было за две недели все найти и купить. И вообще дел — по горло…

Так незаметно за всеми этими размышлениями подкрался вечер, я мысленно позвал:

— Серый! — Он мгновенно проснулся, янтарно-желтые глаза без малейшей тени сна внимательно взглянули на меня. — Просыпайся, брат, скоро тебе пора уходить обратно в лес. Сейчас немного подкрепишься, а там и совсем темно станет. Пошли на кухню.

Волк поднялся, потянулся всем телом и спокойно затрусил за мной на кухню.

Ужин прошел в полном согласии, оба мы ели быстро и с аппетитом. При этом мой мохнатый друг ел не только быстро, но и очень аккуратно, чем меня здорово удивил. Я почему-то представлял, что есть он должен жадно, агрессивно, так, как это неоднократно показывали по телевизору во всяких передачах про зверей. На самом деле все было совсем не так. Ха, похоже, что мне в напарники достался волк-джентельмен.

Уже в коридоре, провожая своего друга, я опять поспешил ему напомнить:

— Серый, пока не каких разборок со стаей, понял?

Волк ничего не ответил, только упрямо еще ниже нагнул голову. Меня это ничуть не удивило, так как где-то внутри непонятно каким новым чувством я был уверен, что именно так он и поступит — понесется вглубь леса, будет тенью красться за волчьей стаей, а потом бесславно погибнет. Этого допустить было никак нельзя!

— Серый, — я постарался достучаться к его разуму, хотя точно и не понимал, как это сделать, — нельзя так сейчас делать, никак нельзя. Ты подумай, сколько у тебя будет противников, ты со всеми сразу не справишься и свершено по-дурацки погибнешь. И не для того мы с тобой выжили, чтобы потом кто-то из нас вот так бесславно смог погибнуть. А вместе — мы сила, да еще и какая, недаром нас судьба так свела. Я тебе помогу, и ты займешь свое место во главе стаи, а я с твоей помощью рассчитаюсь со всеми своими долгами. А там посмотрим. Что скажешь?..

В ответ — сначала некоторое неуверенное отрицание, потом — согласие. Я с облегчением вздохнул, но все равно потребовал мысленного ответа:

— Что скажешь?

— Хорошо.

Это было уже кое-что, от несколько неопределенного моего лидерства мы перешли к четкому распределению функций в нашей паре. Странно, но теперь я точно знал, что альфа-командир в этой ситуации — я, а как будет дальше — жизнь покажет.

Я осторожно приоткрыл дверь квартиры, выглянул наружу, прислушался — везде тихо и повернулся к волку:

— Ну все, иди. Да давай только осторожно, смотри никому не попадись по дороге, а я скоро к тебе присоединюсь.

Волк серой бесшумной тенью скользнул в полуоткрытую дверь и исчез.

Это утро для меня началось необыкновенно рано. Дел было по горло, и надо было торопиться. Сначала я занялся поиском подходящего здания под свой будущий склад. И, как оказалось, эта задача была несложной: множество промышленных зданий сейчас пустовало, и владельцы с радостью сдавали или продавали их за сущие копейки. Трудность заключалась в том, чтобы найти подходящее здание на той окраине города, которая была ближе к нужному мне участку леса. Впрочем, я быстро отыскал подходящий небольшой крепкий ангар, удостоверился, что он имеет надежные стальные ворота, а все окна забраны толстой металлической сварной арматурой, и отправился на переговоры с владельцем. Переговоры, как я и предполагал, прошли быстро и успешно, и уже через час, расставшись с совершенно смехотворной суммой, я стал полноправным владельцем некоторой недвижимости, именуемой в государственных бумагах «цехом для переработки вторичного сырья». И сама недвижимость, и ее теперешнее состояние, а именно абсолютная пустота здания, меня совершенно, на сто процентов, устраивала, и я с облегчением вздохнул — одна задача была успешно решена, причем в рекордно короткое время.

Настало время приняться за другую, более сложную, транспортную, задачу. И, как это ни странно, но то, что, по моему мнению, было достаточно сложной проблемой, тоже решилось быстро и просто. На автомобильном рынке я присмотрел небольшой подержанный, но в очень хорошем состоянии грузовичок фирмы «тойота», переговорил с его владельцем, на пробу прокатился по окраинам города, и уже через пару часов явился счастливым обладателем собственного транспортного средства. Все документы появились у меня в руках, словно по волшебству, достаточно для этого было пошелестеть в нужном заведении бумажками приятного зеленого цвета.

Со вкусом пообедав в небольшом, но уютном, ресторанчике, я принялся за решение следующей проблемы. А вот здесь пришлось потратить массу сил, да и времени тоже. Начал я со всевозможных припасов, большую часть из которых составляли консервированные продукты, всевозможные крупы, мука, сахар и так далее, и так далее. Хорошо еще, что в наше время появились всевозможные продуктовые базы, на которых все это можно было купить сразу и в больших количествах. Припасов мне было необходимо много, грузовичок, был небольшой, так что пришлось сделать несколько рейсов, пока эта проблема на ближайшее время была решена. Правда, следовало еще озаботиться свежими продуктами, но это я оставил на самый последний момент. Далее следовало всевозможное оборудование: пара палаток, спальные мешки, разнообразные инструменты, стройматериалы, различные емкости, одежда, обувь, посуда, всякие мелочи. Голова просто пухла от мыслей — я старался ничего не упустить, и огромный список потихоньку начал уменьшаться, а груда оборудования в моем складе, наоборот, расти. Наконец, в списке остались только эксклюзивные, «тяжелые» номера: оружие, боеприпасы, некоторая электроника, солнечные батареи, одежда, но это я отложил на потом. Эти пару дней, которые я потратил на приобретение всего необходимого, совершенно вымотали меня и я решил себе сделать небольшую передышку в виде выходного дня. Да и за решение последних задач надо было приниматься на свежую голову.

Половину следующего дня я потратил на получение членского билета товарищества охотников, здесь мне тоже помогла небольшая пачка купюр зеленого цвета. Председатель городского отделения немного помялся, но увидев достаточно пухлый конверт, быстро помог мне приобрести отличный карабин с оптическим прицелом:

— И не сомневайтесь, — расшаркивался он со мной перед уходом, — отличнейшая цейсовская оптика, вы не пожалеете…

А я и не собирался жалеть, это было именно то, что надо. Теперь предстояло немного освоиться с этим оружием, как там говорят, пристрелять его, что ли. И весь остаток дня я провел в тире, пытаясь хоть немного научиться прицельно стрелять.

— Что, никогда оружия в руках не держали? — с едва уловимой ноткой презрения поинтересовался старый усатый инструктор, глядя на мои безуспешные потуги.

Пришлось сознаться, что «да».

— Эх, молодежь, молодежь, — вздохнул он, — еще молоко на губах не обсохло, а уже туда же, беретесь за оружие, да еще и за какое. Ну-ка, дай мне его сюда…

Следующие пару часов под добродушную ругань и грохот выстрелов я постигал основы стрельбы. Не скажу, что за столь рекордное время добился выдающихся результатов, но попадать в мишень уже получалось почти каждый раз.

— Ничего, сынок, — успокоил меня инструктор, — это дело наживное. Глаз, я заметил, у тебя хороший, оружие отличнейшее, немного практики — и дело пойдет. Только надо немного потренироваться, а там и на охоту можно сходить, скоро сезон начнется.

Эх, я бы с удовольствием походил недельку, другую на тренировки, но время поджимало и поэтому, как говорилось в одном фильме «салютовать уже буду по врагу».

Доставив оружие и массу боеприпасов («боже, вы, наверное, на войну собрались») на свой склад, я здесь же наскоро перекусил, а потом направился к себе на квартиру — срок моего владения истекал завтра, и мне надо было успеть забрать кое-какую мелочь.

Квартира меня встретила прощальным пустым молчанием, что, впрочем, на меня совершенно не подействовало — я уже не принадлежал этому месту. Быстро подхватил пару заранее заготовленных сумок, обвел глазами почти пустое пространство, мысленно вспоминая, все ли я взял, потом присел на дорожку и без сожаления захлопнул за собой дверь. Все, все мосты сожжены, и теперь — только вперед и вперед. Правда, я еще не был готов полностью перебазироваться в лес, оставалось решить еще целый ряд вопросов с горючим, электроникой и кое-какими мелочами. И теперь на некоторое время ангар стал и моим домом.

Раскатав толстую резиновую подстилку, я бросил на нее пару одеял, превратив ее таким образом в некоторое подобие спального ложа. С удовольствием упал сверху и мысленно прислушался — где-то там мой серый друг? Моментально ощутил его спокойное присутствие и сразу же заснул, спокойно и без всяких сновидений. Следующим утром не спеша позавтракав, я прикинул свои оставшиеся финансовые возможности. Ого, живем — у меня еще осталось больше половины полученных за мою квартиру денег, правда, предстояли еще траты, но все самое существенное я успел уже закупить. Сегодняшний день я решил потратить на приобретение горючего для своего автомобиля, а потом заняться одеждой.

Сначала я купил десяток пустых двухсотлитровых бочек, а потом, доставив их на свой склад, принялся потихоньку заполнять их из канистр бензином. Дело продвигалось не очень быстро, пришлось здорово повозиться. Но по другому у меня и не получилось бы — ворочать в одиночку тяжеленные бочки я не мог, а привлекать для помощи кого-либо постороннего не хотел: чем меньше людей будут что-либо обо мне знать — тем лучше. Весь день и даже часть следующего ушли на заготовку топлива. Бензином от меня воняло, наверно, на километры, но я был доволен — все десять бочек были залиты под завязку. Вечером отмывшись в бане от въедливого запаха и поужинав в небольшом уютном кафе (когда еще придется), я прикинул, что мне осталось совсем немного. Как оказалось, на повестке дня было только приобретение разной одежды и некоторой электроники. Все это могло вполне спокойно потерпеть пару дней, торопиться было особо некуда. Крыша над головой была, большую часть запланированного я уже выполнил и теперь предстояло отправиться на рекогносцировку, подыскать себе место для нового дома.

— Серый, — мысленно позвал я, — ты где, ты меня слышишь?

— Да.

— Серый, я хочу завтра отправиться в лес, нам надо найти подходящее место для дома.

— Я приду.

— Нет, в город больше не приходи, жди меня в лесу.

— Хорошо.

Да, особой разговорчивостью мой друг не страдал, а может быть, мы еще с ним не очень пока сблизились? Несколько дней — это еще очень и очень мало, чтобы узнать друг друга получше. Ладно, поживем — увидим. Что-то мне подсказывало, что впереди у нас еще много чудесных минут.

И, таким образом успокоенный по поводу нашего будущего и конкретно завтрашнего дня, я, немного поворочавшись на непривычном ложе, спокойно уснул.

 

Этап второй: инфильтрация

Утром на следующий день я еле поднялся. Во-первых, ночью я умудрился скатиться со своего импровизированного ложа, и теперь у меня жутко болели бока, а во-вторых, от паров бензина к тому же болела голова. Пришлось для начала проглотить пару таблеток, а потом вместо зарядки плотно закрыть все бочки с топливом толстым полиэтиленом. Завтракать уже не было никакого желания, я вывел свой грузовичок, тщательно закрыл ворота и покатил к лесу.

Странно, но пока я закрывал все замки, то вдруг подумал, что за эти несколько удивительных дней я кардинальным образом изменился. Из тихого, спокойного, малоинициативного человека, я вдруг превратился в активного и целеустремленного. «Вот ведь как бывает! Сам себя не узнаю». Впрочем, я давно подсознательно чувствовал, что во мне дремлет кто-то еще, другой, отличный от меня, человек. И запрятан он так глубоко внутри меня, что об этом я мог только иногда догадываться. Правда, один раз мне пришлось действовать самостоятельно, да так, что я сам только диву давался. И все получалось, и мне подчинялись люди на много старшие меня по возрасту, и я спокойно командовал ими, и все воспринималось так, как надо. Но это было давным-давно, да и было-то всего один только раз. Тогда так действовать меня заставили обстоятельства, впрочем, как и сейчас. Но теперь я надеялся, да нет, я был совершенно уверен, что я стал абсолютно другим, что тот, другой, наконец, выбрался на свободу и теперь живет во мне полной жизнью.

Ехать было недалеко, и минут через пять я уже въезжал на проселочную дорогу, проходящую по краю леса. Немного проехав вперед и не заметив подходящего съезда в лес, я вернулся назад и проехал метров двести в обратную сторону. И здесь на мое счастье я нашел удобный, достаточно широкий для моего грузовичка, въезд. Теперь оставалось только надеяться, что на машине я смогу достаточно глубоко углубиться в лес. Груза у меня было много, и хотелось забросить его как можно глубже, ведь дальше мне придется перетаскивать его на своих двоих.

Подпрыгивая на лесных ухабах, я смог еще проехать метров пятьсот, а потом все, приехали. Я выключил мотор, вышел из машины, тщательно закрыл двери, потом присел на ступеньку, откинулся на теплую дверцу машины и закрыл глаза. И лесная тишина обступила меня. Нет, это не была абсолютная тишина — пели птицы, шумели сосны, но мне, насквозь городскому жителю, она показалась просто оглушительной.

— Серый, ты где? — уже почти привычно мысленно позвал я.

В ответ из-за ближайших кустов неслышной тенью возник мой волк, неспешной грациозной трусцой подошел ко мне и сел напротив.

— Ну что, дружок, вот я и в твоем царстве, — я посмотрел в его спокойные желтые глаза, потом поинтересовался, — а как ты узнал, что я буду именно здесь?

— Трудно было не услышать, и потом… я просто знал.

Мне показалось, что волк мысленно пожал плечами. Абсурдная мысль, но именно так я воспринял его мысленный ответ. Странно, что даже в мыслях наш разговор имел эмоциональную окраску.

— Ты готов? Мне нужна твоя помощь, — и я мысленно передал ему то, что мне было нужно.

А нужно было ни много, ни мало, как найти идеальное во всех отношениях место для моего (а впрочем, и для его) будущего дома. Но место это, как я себе представлял, должно быть особенным. Во-первых, оно должно быть достаточно далеко от города, но впрочем, расположено так, чтобы я мог легко добираться из него в город и обратно. Во-вторых, там должна быть проточная вода, лучше всего ключ или родник. В-третьих, оно должно быть отлично замаскировано, так, чтобы случайно попавший туда человек, ничего не заметил.

Серый только мохнатой головой мотнул:

— Пошли.

Я сначала было удивился, потом понял, а чему собственно я удивляюсь — хозяин леса должен его знать, как свои собственные пять пальцев (пардон, лап).

— А это далеко? — с некоторой опаской поинтересовался я, помня наше разное представление о расстоянии.

— Не очень.

Это немного насторожило меня, но пришлось подчиниться. Я вздохнул:

— Хорошо, идем.

День был теплым, погожим, и идти было легко и приятно… сначала. Я с удовольствием шел по лесу, наслаждаясь спокойствием, чистым воздухом и пением птиц. Под ногами пружинила листва и трава, пахло грибами, а может, прелыми листьями, сосновыми иголками и еще чем-то непередаваемым, что свойственно только лесу. Впереди, то возникая, то пропадая, совершенно бесшумно бежал волк, я старался не отставать, что абсолютно мне не удавалось. И если первый час я шел с удовольствием, то потом просто мрачно тащился по лесу, уповая на то, что это «недалеко» вот-вот закончится, и мы окажемся на месте.

И кто-то там, наверху, наверное, услышал мои молитвы. Через пару минут я вслед за моим волком выбрался на небольшую поляну, со всех сторон окруженную густым лесом.

— Мы пришли, — сказал мне Серый.

— Ха, хотелось бы надеяться, — произнес я, вытирая обильный пот на лбу. — Сейчас посмотрим, куда ты меня привел.

— Это то, что ты просил.

— Посмотрим, посмотрим, — я скинул промокшую насквозь рубашку и принялся обследовать место.

Да, с точки зрения удаления от города это место было действительно идеальным — маленькая поляна, со всех сторон закрытая деревьями и с протекающим по краю небольшим ручьем. Мы дошли сюда за неполных три часа, и здесь я с ужасом вдруг подумал, что мне придется перетаскать сюда на своих двоих всю ту груду, которая скопилась на моем складе. Ни о какой машине не могло быть и речи: и по правилам конспирации, и по невозможности проезда по густому лесу. Я только судорожно вздохнул, представив себе весь объем необходимых работ. Ведь перетаскать весь груз — это только полдела, потом надо будет построить дом, да не просто построить, а сделать так, чтобы его практически невозможно было разглядеть, даже находясь рядом. И это должен сделать я, тот, который никогда пилы и топора в руках не держал — о ужас!

Мы вернулись в исходную точку, Серый умчался по своим неотложным волчьим делам, а я снял промокшую насквозь рубашку и опять присел на ступеньку машины немного отдохнуть перед возвращением в город. «Да, дела-а», — я прикрыл глаза и подставил лицо ласковому солнцу. Лень было о чем-либо думать, и я просто бездумно сидел и наслаждался минутой спокойного отдыха. В ближайшее время предстояло засучить рукава и заняться делом, и вряд ли у меня еще будет такая приятная возможность отдохнуть. Незаметно для себя я задремал, а когда проснулся, то день уже клонился к закату. Надо было возвращаться.

И началось…

Иначе, как кошмаром, то, чем я стал заниматься, назвать было нельзя. Каждое утро теперь начиналось с одного и того же, а именно, с поднятия тяжестей и производственной гимнастики. И эта гимнастика была действительно производственная — я теперь занимался тем, что перетаскивал в лес все то, чем был забит мой склад. Нагружал свой грузовичок доверху всевозможным грузом, а потом доезжал на нем насколько мог вглубь леса. И вот здесь уже наступал тот самый кошмар — я набивал рюкзак, пока он не становился размером с небольшую гору, потом еще полчаса тратил на то, чтобы одеть его на плечи, потом с руганью выбрасывал из него часть вещей и тащился по лесу до заветной полянки. И если первый раз за день такой вояж еще можно было как-то вытерпеть, то все последующие разы я проползал свой маршрут на чистом самолюбии. А в самый свой первый раз я вообще даже не помнил, как дошел до места: шел, шел, а потом вдруг оказался на месте, совершенно без сил рухнул на землю и отключился. Очнулся только от того, что кто-то, ужасно знакомый, облизывал мне лицо — стыд, да и только. Но, собственно говоря, иного выхода все равно не было, и я повторял свой маршрут раз за разом. Стиснув зубы и обливаясь потом, я тащился по лесу, проклиная тот день, когда решил ввязаться во все это. На ум приходили разные нехорошие слова, которые я мрачно, раз за разом твердил про себя. Это помогало, но ненадолго. Потом я принимался вспоминать все то героическое, о чем раньше читал в книгах и видел в фильмах. Тоже мало помогало. Ждал второго дыхания, а оно почему-то не приходило. Потом просто устало тащился до места, уже не думая ни о чем. Хотя нет, вру, думал об одном и том же — «господи, хоть бы скорее дойти и это все поскорее закончилось».

Первую неделю я перетаскивал только самое необходимое — палатки, кое-какие инструменты, небольшой запас продуктов и некоторые мелочи, без которых первое время обойтись просто было нельзя.

Палатки, здорово намучившись, худо-бедно я поставил. В одну затащил все то, что я за эти дни с таким трудом натаскал, а в другой с шиком расположился я сам. Нечего и говорить, что в свою первую ночь в лесу я спал как убитый. Никакие кошмары и ужасы меня не мучили, да и потом, честно говоря, я спал достаточно спокойно, уверенный в том, что некто пушистый и достаточно ловкий охраняет здесь, в этом чужом пока для меня мире, мои тылы. Я пытался было уговорить Серого забраться в мою палатку, но максимум чего я добился путем долгих, иезуитски изощренных, уговоров, так это того, что мой волк спал перед самым входом на постеленном специально для этих целей одеяле. Сначала это было достаточно редко, но потом я как-то случайно заметил, как он с удовольствием умащивается на нем. Правда при моем появлении Серый сразу вскочил и сделал вид, что это произошло будто бы случайно. Но когда я в следующий раз застал его на одеяле, катающегося на спине, то отпираться стало совершенно бессмысленно. Факт чудовищного притворства мной был немедленно зафиксирован, и потом мой друг уже довольно привычно размещался перед палаткой. И мне сразу стало гораздо спокойнее спать — лес все-таки, а я, как-никак обычный городской житель, а не траппер какой-нибудь.

После того, как некоторое количество необходимого оборудования мною было доставлено на место я стал задумываться над тем, как бы мне получше обустроиться на этом самом новом месте. Задача эта для меня была непростая — я никогда не то, чтобы не строил, но и топора по-настоящему в руках не держал, а ведь мне предстояло построить своими руками настоящее жилище, да такое, чтобы оно могло простоять долго и не разрушиться от первого дуновения ветра.

И что-то это мне все больше стало напоминать сказку про трех поросят.

Сначала я подумывал о том, чтобы построить небольшую избу, потом понял, что так будет неправильно. Любой, случайно попавший в это место, человек моментально меня мог обнаружить, а такого развития событий мне совершенно не хотелось. Да и не вытянул бы я такое дело без опыта и сноровки. Поэтому я решил построить удобную землянку. Вырыть небольшой котлован, настелить полы, обложить стены изнутри деревом, а сверху положить покатую крышу, и все это дело хорошенько замаскировать. Эта идея с каждым днем мне нравилась все больше и больше, и наконец, я приступил к выполнению своего замысла.

Копал я, наверное, больше недели, и теперь сидел на краю небольшого, квадратной формы котлована, баюкал свои руки с кровавыми мозолями, любовался делом этих самых мозолистых рук и, тоскливо, уже в который раз, думал «и зачем это все мне надо». Рядом примостился Серый. Он часто возникал как бы из ниоткуда, потом также загадочно куда-то исчезал, никогда долго не задерживаясь рядом. Только ночевать почему-то он приходил исправно на свое место перед палаткой, и я все ломал голову, почему? То ли меня охранял, то ли уже считал это место своим домом. Спрашивать его об этом я не хотел, боясь что-то нарушить в его отношении к этому.

— Ну, что скажешь? — поинтересовался я, кивнув на яму.

Волк повернул ко мне морду, потом посмотрел вниз и спросил:

— Зачем?

— Хм, зачем? А затем, что это наш новый дом будет.

— В этой яме?

— Да нет, не в яме, это котлован, а потом надо еще…, - и я пустился было в объяснения, потом опомнился, видя, что мой друг совершенно меня не понимает. — Ладно, потом увидишь, это только начало.

Волк с интересом опять посмотрел вниз, потом развернулся, как бы невзначай зацепил меня боком, и одним прыжком исчез в высокой траве.

— Серый, смотри, не приближайся к стае, слышишь? — я не уставал ему об этом напоминать, боясь, что он сам безрассудно полезет в драку и погибнет.

— Ты уже говорил об этом.

— И что?

— Я обещал.

Я вздохнул, не зная точно, сдержит ли он слово. Приходилось надеяться, что он все-таки окажется достаточно умным. Впрочем, все предыдущие события об этом как раз и говорили, но я все равно тревожился. Сейчас, когда я был занят постройкой дома, у меня не было сил думать о чем-нибудь еще. Я вкалывал почти весь день до седьмого пота, потом что-то наспех перекусывал сам или делал это вдвоем с Серым, который возникал в этот момент словно из-под земли. А вечером вползал в палатку и засыпал как убитый. Правда, наша, такая странная, ментальная связь все время сохранялась. Даже во сне я точно знал, что с ним ничего не случилось, а он всегда отвечал на мои мысленные вопросы, как бы далеко не находился.

За эти дни я многому научился. У меня уже получалось зажечь с одной спички костер и не прожечь себе при этом штаны. Научился, когда у меня было достаточно времени, готовить нехитрую похлебку из своих припасов, а когда мой мохнатый друг притаскивал из лесу дичь, то я уже довольно сносно мог ее приготовить и не сжечь на огне. Серому, как мне кажется, тоже нравилось жареное мясо, и мы оба с удовольствием разнообразили свой стол свежей дичью.

Итак, котлован был готов и теперь, как я это себе представлял, надо было сделать пол, а потом и заняться стенами. Для начала я натаскал сухого речного песка, благо ходить надо было недалеко — метров за сто мой ручей разливался достаточно широко и превращался в небольшую речушку с песчаными берегами, потом набросал сверху побольше полыни и принялся раздумывать над тем, как сделать пол. Варианта было два: или самому наделать досок, или поехать в город и купить там готовый материал. После некоторых непродолжительных раздумий я отдал предпочтение второму варианту, стараясь при этом не очень зацикливаться на мыслях о последующей доставке материала на место.

Доски я нашел и купил быстро, сначала завез их на свой склад, а потом штук десять доставил в лес. Теперь предстояло забросить их как-то на место. Немного подумав, я связал их в пачки по три-четыре штуки, привязал к прочной веревке и потащил за собой. Такой вариант доставки я еще мог применить, правда, потратив при этом достаточное количество своих усилий.

Неделю я только и занимался доставкой древесины на место. Намучался ужасно, но зато теперь перед самой ямой у меня аккуратной стопкой лежал отличный материал для пола. Порезать его было делом одного дня, а вот уложить пол оказалось не так просто, правда, за пару дней я справился и с этой задачей.

Теперь настал черед стен. Здесь я, не имея никакого опыта, поступил хитро — еще в городе, на самой его окраине, приметил небольшую избушку, сделанную по старинке из бревен. Долго ходил вокруг да около, приглядываясь, пока ко мне не вышел встревоженный хозяин. Его я быстро успокоил, рассказав, что хочу построить себе такую же дачу из бревен, а как подступиться — не знаю. Традиционная бутылка решила абсолютно все вопросы, и уже через час радушный хозяин хвастливо делился со мной всеми тонкостями постройки.

Но одно дело слушать, и совсем другое делать все самому. Только вопрос заготовки и доставки бревен занял у меня более двух недель, еще столько же времени заняли сами стены. Наконец, пол и стены были готовы, и надо было заняться постройкой крыши, а еще продумать удобную систему входа, а еще сложить очаг, а еще предусмотреть всякие санитарные удобства, а еще, еще и еще… Эти «еще» множились на каждом шагу, цеплялись одно за другое и не было им конца. Сцепив зубы, я каждый день боролся с непослушными инструментами, руки мои загрубели и покрылись мелкими порезами и ссадинами. И если раньше я от каждой занозы приходил в состояние ступора, то сейчас такая мелочь меня совершенно не занимала. За это время я похудел, загорел и стал жилистым, как связка веревок.

С крышей я справился достаточно быстро, сделав ее покатой и едва выступающей над землей, а для большей маскировки выложил ее сверху дерном и мхом, который прилежно поливал, чтобы он, не дай бог, не завял. Гораздо большее время у меня заняло создание удобного входа в мое жилище. Надо было устроить его так, чтобы внутрь не затекала вода, а зимой не попадал снег. Промучился я изрядно, пытаясь придумать нечто оригинальное, но потом смирился, сколотил из досок небольшой щит, оббил его полиэтиленом, приладил петли, и получился удобный квадратный люк.

Больше всего я намучался с очагом. Сначала хотел сделать камин, потом передумал и решил сложить небольшую печку, неделю мудрил с постройкой, потом плюнул на все это дело и опять из города по частям доставил небольшую, удобную печь, собрал ее и на этом остановился.

Стол и стулья смастерил собственноручно, получились они достаточно ровными и удобными, притащил из города и бросил на пол несколько небольших ковров. Не удержался, купил в городе мягкий уголок и теперь наслаждался необыкновенно уютной кроватью. Расставил пару шкафов, комодов, разложил по ящикам разную мелочь: посуду, одежду, припасы и принялся налаживать электрическую часть.

Еще в городе я за достаточно большие деньги приобрел пачку блоков для солнечных батарей и теперь создавал из них нечто, напоминающее по виду небольшой футуристический забор. Со схемой я справился достаточно быстро, так как опыт в электронике кое-какой был, а вот вариант быстрой маскировки занял у меня гораздо больше времени. Мудрил, мудрил и остановился на том, что вырезал достаточно большой кусок камуфляжной ткани, приспособил систему из тонких и прочных стальных нитей, а потом, когда блоки опустились на землю в специально вырытую для этих целей выемку в земле, закрыл их этим куском. Получилось, вроде бы, неплохо, а если еще как следует потренироваться и нашить сверху всяких веточек, то вообще все будет почти незаметно. Остальную аппаратуру я тоже убрал под землю. И теперь того, что я наворотил, вполне должно было хватить и для скудного освещения моего жилища, и для зарядки компьютера и мобильного телефона.

Я был доволен.

 

Этап третий: «вживаться, вживаться и еще раз вживаться…»

Почти два месяца пролетели незаметно. Да что там незаметно — почти мгновенно. За это время я выполнил титанический, как я считал, и, по моему мнению, совершенно справедливо, объем работ. Дом построил, обустроил его, решил вопрос с электричеством и теперь совершенно справедливо почти неделю наслаждался ничегонеделаньем. Все главные работы были выполнены и, как я считал, вполне успешно, и теперь я просто жил своей новой жизнью. Приходилось буквально все делать самому. Впрочем, я и раньше вообще-то все делал сам, но это все происходило в городе, в квартире, а здесь, в лесу, все выходило совершенно по-другому. Любая мелочь, которую раньше можно было сделать за пару секунд, здесь занимала достаточное время. Раньше все было просто: открыл кран — пошла вода, здесь же надо было взять ведро, добраться до ручья, принести тяжеленное ведро назад, по возможности не расплескав при этом всю воду, перелить в чайник, подвесить его над костром или в печке, вскипятить, и только тогда можно было попить настоящего чаю. Долго? Да долго, но я не роптал, наоборот, я наслаждался всей этой такой простой работой. Любая мелочь доставляла мне радость. Здесь все было сделано моими руками и сделано было с любовью. Пару дней я просто жил необыкновенной жизнью лесного траппера и наслаждался жизнью. Со стороны могло показаться, что я просто бездельничал, может быть, так оно со стороны и выглядело. Но при этом, честно говоря, я продолжал интенсивно работать — головой. Мысли о том, что я буду делать дальше, не покидали меня.

Я лежал на траве рядом со своим новым домом и думал, что же теперь делать дальше. Серый по своему обыкновению где-то пропадал, а я в гордом одиночестве решал перед собой эту важную задачу. После длительных раздумий я посчитал, что главной и первоочередной задачей сейчас является наведение порядка во взаимоотношениях Серого со стаей. Нельзя было оставлять в тылу у себя угрозу нападения на нас целой стаи волков. Надо было в этом вопросе раз и навсегда поставить точку, в лесу должен быть один хозяин, и я совершенно точно знал, кто им должен быть. А раз так, надо было действовать, лето подходило к концу, а нам с Серым надо было решить еще много вопросов, и первоочередным в этом было разобраться со всеми своими долгами.

— Серый, — мысленно позвал я, — ты где?

Более дурацкого вопроса я задать не мог, и дураку было ясно, что мой волк находится где-то в лесу. Но такова уж человеческая натура и моя в частности, очень любил я задавать всем самые банальные, а подчас и бессмысленные вопросы. Но мой волк — это волк джентльмен, он не удивился и по своему обыкновению кратко ответил:

— Скоро буду.

Я раскинул руки, потянулся и безмятежно уставился в голубое небо. Вверху спокойно проплывали кудрявые облака, пели высоко в ветвях разные птицы, издалека доносился голос кукушки, и незаметно для себя я уснул. Разбудил меня мокрый язык, который быстро мазнул меня по лицу.

— Слушай, Серый, — сразу взял я быка за рога, — пришла пора разобраться с твоей стаей.

— Ты не готов, — остолбенело услышал я в ответ.

— Это еще почему?

— Ты не слышишь леса.

Я удивился:

— Это еще что такое?

Волк поначалу как будто затруднился ответить, потом в мозгу у меня с трудом сформировалось нечто шумящее, гудящее и куда-то прущее не разбирая дороги.

Вот тебе на! Это что же, он так меня видит? Я коротко спросил:

— Это я?

Волк молча мотнул головой.

— И что, этого никак нельзя исправить…? — робко поинтересовался я.

Серый опять мотнул головой:

— Надо учиться.

— А ты меня научишь? — жадно спросил я.

— Сначала услышь лес, потом я приду.

И Серый легко отпрыгнув, исчез, растворился в высокой траве. А я остался лежать, обдумывая только что услышанное.

Странное это было указание «услышь лес», но как я понимал, Серый сказал его не просто так. Надо было над этим как следует подумать. И я стал думать. Думал так, что аж голова трещала, но так ничего и не придумал. И потому просто последовал совету своего друга — стал слушать лес. Оказалось, что он наполнен не только голосами птиц — шумели деревья, тихо шуршала трава под мягким дуновением ветра, где-то далеко-далеко раздался рев самца оленя, через секунду также далеко прозвучал и ответный рев. И я почти осязаемо увидел, как два лесных великана, встретившись на опушке, сшиблись рогами. Я перевернулся на живот и всмотрелся в траву, посреди которой лежал — на верхушке травинки сидел муравей, по земле, мягко шурша лапками, пробежала юркая ящерица, переливающийся жук важно прошествовал по своим делам. Везде кипела жизнь. Иногда неприметная, почти невидимая, но чаще всего просто мною не замечаемая. И мне показалось, что я что-то понял. Мой друг хотел сказать мне, что я просто был слепым. Ха, а что он еще хотел от насквозь городского жителя, который и лес-то видел вблизи всего пару раз за всю свою жизнь. Но я научусь, обязательно научусь, чего бы это мне не стоило! И видеть, и слышать, и понимать лес. А еще — и я опять вспомнил тот образ, который мне показал Серый — я обязательно должен научиться бесшумно ходить по лесу. Лес должен принять меня за своего. Иначе — грош цена всему сделанному, и я навсегда останусь чужим в этом лесном царстве.

Ранним утром, едва проснувшись, я выкупался в холодной, аж до зубовного скрежета, родниковой воде, смывая всю накопленную за эти дни усталость. Вернулся в дом, тщательно оделся во все чистое, выложил из карманов все нужное и ненужное, потом, немного подумав, снял кроссовки и босиком вышел на поляну перед домом. Мне надо было выполнить непосильную задачу — стать лесом, слиться с ним, почувствовать его всего, от маленькой зеленой травинки до огромных лесных великанов, качающих где-то высоко-высоко своими кронами. Да-а дела, непосильная задача, но посмотрим, и может быть, я все-таки справлюсь. Должен справиться.

Я стоял босыми ногами на мокрой от утренней росы траве и ждал, когда на меня снизойдет благодать. Она, явно, где-то задерживалась. Наконец, я перестал чего-либо ждать, а просто стоял, закрыв глаза, и слушал те звуки, которые окружали меня, просто стоял и слушал, пытаясь то ли разобраться во всем, то ли раствориться. И то и другое получалось пока плохо, поэтому я опять открыл глаза и медленно побрел вглубь леса. Просто шел себе все вперед и вперед, без всякой цели, никуда не спеша, внимательно вглядываясь во все то, что меня окружало. Все эти дни я, словно в горячке, занимался всякими неотложными делами: и совершенно не было времени не то чтобы посмотреть по сторонам, но и даже как следует передохнуть. Я пахал как вол, и только теперь, когда почти все уже осталось позади, понял, как же я по-настоящему устал.

Утренний лес расступался передо мной, пропуская вглубь, раскрывался передо мной, и я шел и шел вперед, навстречу чему-то светлому и радостному. Теперь все становилось на свои места, и вдруг понял, что лес меня понял и принял. Ничего, что я пока еще не умею бесшумно ходить и не очень понимаю его язык. Но я научусь, обязательно научусь, я буду очень прилежным учеником.

На следующий день, опять встав спозаранку, я надел небольшой рюкзачок, который я еще с вечера приготовил, и вышел из своего лесного дома. Прямо перед порогом, внимательно глядя на меня, сидел Серый. Почему-то я этому ничуть не удивился.

— Привет, Серый! Я готов, идем.

И мы вошли в лес…

Спустя неделю, усталые, но довольные мы вернулись из леса домой. Не скажу, что за это время я научился полностью понимать лес, нет, я его только-только начал чувствовать. Но появившееся чувство долгожданной встречи с новым другом теперь не покидало меня. Я теперь был твердо убежден, что мы будем настоящими друзьями. Странно как-то, я городской житель, который по-настоящему с лесом столкнулся пару месяцев назад, теперь готов утверждать, что лес меня принял. Именно так, принял меня, не оттолкнул, а взял под свое крылышко. Не знаю, как это передать словами, но я это почувствовал. И мне кажется, да нет, я уверен, что в этом мне помог Серый, без него, конечно же, ничего бы не вышло. Правда, мой мохнатый проводник мной был недоволен, или, по крайней мере, старался это дело так представить. Ходил я, по словам Серого, ужасно шумно, за что он на меня все время ворчал и рычал. Я старался, честно старался, но получалось пока не очень: то наступал на ветку, и она, собака, с жутким хрустом ломалась, то приминал траву и тем самым оставлял за собой видимый след, а то и вообще цеплялся за колючий куст, оставляя на нем частичку себя. Но я старательно прислушивался к его советам и мне кажется, что у меня даже что-то стало получаться. Конечно, это были только первые шаги, и даже не шаги, а так, шажочки, но дело сдвинулось с мертвой точки, и я дал себе слово, что сделаю все, что только будет в моих силах.

Мой дом меня встретил уютом и спокойствием, приятно было вернуться после долгого отсутствия домой. Как это ни странно, но я успел соскучиться по нему. Здесь все было сделано моими руками, все было так, как я хотел, и это доставляло моей душе какое-то умиротворение. А может быть, это так на меня действовал лес: я заметил, что за эти дни я стал более спокойным, более уверенным в себе. Это тоже мне нравилось. Впервые за многие годы я был сам себе хозяин, никто мной не командовал, я сам решал, что и как мне делать.

— Серый, — позвал я мысленно своего друга, когда мы, а вернее я, немного пришли в себя после вылазки в лес, — мне вот не дает покоя одна мысль. Как я смогу подобраться поближе к твоей стае, если ты говоришь, что я шумлю, как паровоз.

Серый моментально окрысился на меня:

— Это не моя стая, — проворчал он, — и это мое дело. Тебе совершенно не надо никуда подбираться.

За последнее время этот наш спор стал почти традиционным: очень не хотел мой зверь, чтобы я принимал участие в его борьбе с вожаком. Но я упорно не сдавался, понимая, что старый опытный вожак не даст Серому ни одного шанса уцелеть и пойдет ради своего выигрыша на все.

— Глупый, ну как ты не понимаешь, что против тебя будет целая стая. Сколько их там?

— Много, — буркнул у меня в голове волк. — Но они все сразу не нападут.

— Да-а? — ядовито поинтересовался я, — это ты так думаешь. А вот мне кажется, что идти на это дело одному — верная смерть. Ты ведь уже попробовал один раз, и что из этого вышло?

Волк промолчал. А я обрадованный достигнутым успехом продолжал дожимать его:

— И согласись, это странно, мне ты на помощь пришел, и я ее с благодарностью принял, а себе вот помочь запрещаешь. Это не честно.

Волк молчал, но в его молчании я чувствовал молчаливое несогласие. Я хитро продолжил:

— И, кроме того, обещаю тебе, что я не буду вмешиваться, а только подстрахую тебя. Так, на всякий случай. Если все будет по-честному, то ты меня и не услышишь, а вот если дело пойдет по-другому, то я вмешаюсь.

— И вся стая набросится на тебя. Ты не устоишь.

Ого, это уже кое-что. Раньше Серый не удосуживался снисходить до обсуждений со мной этой темы, а просто отмалчивался или надолго исчезал в лесу. Но в том, что сказал мне сейчас волк, был свой резон. После первого же моего выстрела все внимание стаи перейдет на меня, и тогда мне не поздоровится. Я задумался, а что если на дереве? Нет, не пойдет, нет никакой гарантии, что стая останется на том же месте. Надо что-то придумать другое, надо что-то изобрести такое, что меня волкам не позволит заметить, а я смогу поддержать Серого. Вот хорошо бы использовать лук, да вот стрелок я никудышный, еле-еле научился стрелять из карабина, а из лука, да еще на неизвестно какое расстояние. Нет, не пойдет. А вот если попробовать арбалет. А что, это мысль! И бьет далеко, и совершенно бесшумный. Надо порыться в Интернете, посмотреть материал по этому поводу и заказать себе такой экземпляр. А еще лучшей съездить в город к тому продавцу, у которого я покупал карабин и расспросить его, он должен знать или, хотя бы подскажет к кому обратиться. Решено, завтра же я съезжу в город. И здесь совершенно неожиданно я поймал себя на мысли, что мне не очень-то и хочется ехать в город. Вот ведь как интересно получилось, за несколько месяцев все кардинально поменялось, и я из городского жителя превратился в жителя лесного. Ха, на лесного-то, пожалуй, я пока не тяну, но обязательно им буду, обязательно. Во-первых, у меня другого выхода нет, а во-вторых, мне это нравится, чертовски нравится…

И с этими мыслями я уснул, а утром, едва забрезжил рассвет, отправился в город.

Тот дядька, который помог мне приобрести карабин на мою просьбу помочь достать хороший арбалет, от удивления хрюкнул и молча выкатил на меня глаза, но увесистая пачка купюр зеленого цвета заставила его хрюкнуть еще раз и удержаться от комментариев.

— Гм, — только и сказал он, — товар достаточно эксклюзивный, достать будет нелегко.

К первой пачке добавилась вторая такая же.

— Ну, хорошо, молодой человек, неделя вас устроить?

— Устроит, — кивнул я головой, — только это должен быть действительно хороший арбалет, — я достал из кармана распечатку, полученную после ночного бдения у компьютера. — Этой или вот этой фирмы, — я подчеркнул ногтем строчки, — а модели я бы предпочел эту или вот эту.

— Дороговато получится, вы не находите?

— За оплату не волнуйтесь, но мне действительно нужно хорошее оружие. Понятно, что за подделку я ничего не заплачу.

— Обижаете, молодой человек, мы подделками не занимаемся, все будет в должном виде, хотя повозиться и придется.

— Ну так не задаром же.

— Да это понятно, — председатель задумался на некоторое время, потом взгляд его просветлел, — кажется, я знаю подходящий вариант.

— Вот и чудесно, да, пожалуй, еще десятков пять-семь болтов. Качество, естественно тоже должно быть соответствующим. Впрочем, не мне вам говорить, вы ведь знаток и понимаете, что для такого оружия и боеприпасы должны быть соответствующие. И кстати, тот карабин, который вы мне помогли приобрести, просто превосходен, спасибо.

Председатель расцвел:

— А ведь я вам говорил, что у нас все по высшему классу, заходите, молодой человек, через неделю, и все будет в полном порядке.

Теперь оставалось только ждать. Всю эту неделю мы с Серым бродили по лесу, лишь изредка возвращаясь домой отдохнуть. Впрочем, отдыхал я, а Серый, по-моему, не нуждался в отдыхе, для него наши лесные путешествия были просто легкой прогулкой. Хотя на своей подстилке по возвращению он растягивался не с меньшим удовольствием, чем я на своем диване.

Через неделю я забрал свой заказ. Денег пришлось заплатить немеряно, но то, что оказалось у меня в руках, могло вызвать восторг у любого человека. Когда я открыл элегантный футляр, перед моими глазами предстал настоящий шедевр точной механики. Я увидел настоящий шедевр — элитный образец ручной работы фирмы “TenPoint” с 3-кратным оптическим прицелом с просветленной оптикой. И даже такой профан в этом деле как я, сразу смог понять, какое совершенство попало мне в руки. К этому прилагалось десять пачек отличнейших болтов из высокопрочного алюминиевого сплава.

Теперь я был вооружен, и дело оставалось за «малым» — научиться стрелять из этого совершенства. И здесь, как я понял, учить меня некому, ну что же, придется разбираться во всем самому. Ну, да ничего, это даже очень интересно. Попробуем сделать все сами, почитаем литературу, полазим по Internet, позадаем вопросы, послушаем, что говорят по этому поводу «умные головы», а там глядишь — что-нибудь и получится. Ну не боги же горшки обжигают.

И с такими добрыми мыслями в отличнейшем настроении я отправился к себе домой, в лес. Но, не пройдя и двух кварталов, я почти столкнулся с человеком, вид которого заставил меня замереть, а сердце тревожно, с перебоями забиться. Передо мной из-за угла, словно из ниоткуда, в кожаной куртке с металлическими бляхами и таких же кожаных штанах возник один из тех, кто гнал меня на своих ревущих мотоциклах к смерти. Он скользнул по мне, остолбенелому от такой внезапной встречи, ничего не узнающим взглядом, что-то пробормотал на счет всяких там козлов, сплюнул и неторопливо проследовал дальше. А я остался стоять, потрясенный этой неожиданной встречей и наплывом недавних жутких воспоминаний. Впрочем, я достаточно быстро пришел в себя, развернулся и пошел следом. И хотя мне казалось, что я замер всего на несколько секунд, на самом деле времени прошло значительно больше, и один из моих недавних мучителей достаточно быстро удаляясь от меня, уже заворачивал в переулок. Пришлось прибавить шагу.

Я и сам не знал, зачем преследую его. Хотя нет, вру, я точно знал, зачем я пошел следом. Жуткая холодная ярость затопила мой мозг, и если бы я мог, я бы разорвал его на месте. Но так даже лучше, что я не сорвался: неизвестно к чему бы это привело. А у меня был счет не только к нему, тогда, целую вечность назад, меня гнало по лесу не менее десяти человек, и я был намерен рассчитаться за всё со всеми. А эта внезапная встреча только облегчит мне поиски моих врагов. Тогда, в тот злосчастный день, я встретил их в переулке, когда субботним днем возвращался из продуктового магазина. И та внезапная встреча чуть не привела меня к гибели. Теперь же я надеялся, что вторая наша встреча закончится по-другому и для многих она станет последней.

 

Подготовка

Я вернулся к себе домой в лес поздним вечером. Уже здорово смеркалось, когда я добрался до знакомой лесной опушки на краю леса, с которой обычно начиналось мое лесное странствие. И тут совершенно неожиданно рядом со мной возникла мохнатая тень.

— Серый, ты меня так когда-нибудь заикаться заставишь.

Волк оставил мои слова без внимания, мне показалось, что он чем-то встревожен.

— Тебя долго не было и от тебя пахнет опасностью.

Вот ведь, экстрасенс мохнатый какой попался, ничего-то от него не скроешь.

— Ты встретил врагов?

Я мысленно подтвердил:

— Да, Серый, теперь я знаю, где их надо искать.

— Когда пойдем? — кровожадно поинтересовался мой друг, и я почувствовал, как в голове у меня напрягся и приготовился к бою еще кто-то более яростный и беспощадный, чем я.

— Не спеши, дружок, они от нас никуда не уйдут. Мы с ними обязательно разберемся. Только вот, знаешь, проблема какая, их там очень много, и мы со всеми не справимся. Я думал, что их там человек пять-семь, а оказалось, что в этой банде полтора десятка человек.

— Ну и что, мы все равно справимся.

Я покачал головой:

— Нет, Серый, ничего не получится, надо как следует подумать, что делать. Впрочем, у меня есть одна интересная мысль, но она зависит от того, как мы сначала разберемся с твоими врагами.

Волк выжидающе посмотрел на меня.

— Нам нужна будет твоя стая.

Серый был несказанно удивлен:

— У меня нет стаи.

Я рассмеялся:

— Так в этом-то все и дело. Мы с тобой должны сделать так, чтобы эта стая у тебя появилась…

Следующее утро я провел, разбираясь с арбалетом. Оружие было великолепным, и я не переставал вслух им восхищаться. Серому надоели мои ахи и охи, и он растворился в лесу, а я принялся дырявить сделанную из картонного ящика мишень. Перед этим я разок стрельнул в дерево и потом почти час старался достать из него болт. Удовольствие было еще то, болт вошел глубоко, достать его без повреждения было трудно, но, изрядно попотев, я справился. Поэтому я соорудил себе из пустой коробки мишень и теперь с удовольствием тренировался.

Сначала ничего у меня не получалось: я никак не мог приспособиться к новому оружию. Вся земля возле коробки была перепахана моими выстрелами, болты летели куда угодно, но только не туда, куда надо. Пришлось даже мысленно скомандовать Серому, чтобы он с этой стороны не появлялся. Только два дня у меня ушло на то, чтобы слегка приручить арбалет, но о прицельной стрельбе пока не было и речи. Это расстраивало, в мыслях я уже составил план наших действий, и непредвиденная задержка здорово раздражала меня. А это, мое настроение, в свою очередь сказывалось на стрельбе.

Серый, лежа возле порога, долго наблюдал за моими потугами попасть в цель, потом сказал:

— У тебя сейчас в голове плохой помощник. Оставь все и иди в лес, лес поможет.

Я прекратил стрельбу и недоверчиво оглянулся:

— Да-а…? Ты так думаешь…?

Волк по своему обыкновению промолчал — он не любил лишних слов. То, что должно было быть сказано, уже прозвучало, и не было смысла еще раз это повторять.

Я призадумался. В том, что говорил мне волк, всегда был смысл, я в этом уже убедился и даже привык полагаться на его житейскую, веками проверенную, мудрость. И как бы странно не звучала сейчас эта его фраза, в ней, наверняка, скрывалось именно то, что мне сейчас было так необходимо. Серый каким-то образом иногда понимал меня лучше, чем я сам себя. А часто мне казалось, что он просто угадывает мои мысли, но это было не так: ни я, ни он не могли читать мысли друг друга. Я это пытался проделывать много раз, мне так хотелось увидеть мир глазами лесного волка, но увы, из этих затей я не получал ничего, кроме головной боли. Единственное, что мы могли с ним делать — так это мысленно, без всяких помех общаться. Не знаю, как бы это объяснила наука, но это был факт и факт уникальный, поэтому соваться к какой-либо науке я ни в коем случае не собирался.

Я вздохнул, вытер пот с лица, собрал болты, аккуратно сложил в футляр арбалет:

— Хорошо, раз ты так говоришь. Ты пойдешь со мной?

В ответ — молчаливое согласие.

Через двадцать минут налегке мы уже шагали по осеннему лесу. Разноцветные листья шуршали под ногами, свежий воздух пьянил, тишина и спокойствие обступили меня. В воздухе был разлит аромат прелых листьев, грибов и еще чего-то непередаваемого, что чувствовалось только здесь, в лесу.

— Господи, хорошо-то как, а Серый? Надо мне почаще вот так ходить по лесу, грибы пособирать, что ли? А то все кручусь, кручусь, то одно, то другое. А здесь, в двух шагах от дома так хорошо и так спокойно.

Волк по обыкновению промолчал, и хотя я его практически не видел, только изредка то здесь, то там, мелькала мохнатая тень, я все время чувствовал, что он рядом.

Трехчасовая прогулка по лесу вернула мне спокойствие и душевное равновесие. Вернувшись под вечер домой, я разжег печь и завалился на диван. Ничего не хотелось больше делать, а только лежать, смотреть на огонь и слушать, как в тишине потрескивают поленья. Серый свернулся рядом на ковре. Мир и покой царили у меня в душе, никогда еще я не чувствовал в себе такой умиротворенности. Единственное о чем я сейчас жалел, так это о том, что все-таки не установил здесь настоящий камин. Но ничего, я дал себе слово, что обязательно потом вместо печи сложу своими собственными руками большой камин, и долгими зимними вечерами мы с Серым вот так вдвоем будем лежать у камина и слушать, как за порогом завывает зимняя вьюга. А еще хорошо в это время держать в руке пузатый бокал с капелькой старого коньяка и смаковать его маленькими глоточками или нет, лучше бокал старого, немного подогретого портвейна, а в другой руке держать хорошо обкуренную вересковую трубку и мечтать о чем-то таком, таком… И не успел я придумать точно, о чем же таком хотел мечтать, как уснул.

Выспался я отлично, проснулся бодрым и готовым действовать. Надо ли говорить, что в этот день у меня все получалось отлично: и стрелы ложились в цель, ну по крайней мере, близко к цели, и огонь я разжег с одной спички, и Серый не ворчал на меня, когда мы с ним совершали ежедневную вылазку в лес. Похоже, что я становлюсь заправским лесным жителем. Хрусь! Это у меня под ногой хрустнул сучок, и сейчас же я заработал сердитое ворчание волка:

— Ты опять шумишь.

Правда, надо сказать, что в последнее время он стал ворчать на меня меньше, или подобрел, что явно маловероятно, или я стал ходить по лесу лучше. У меня уже стали вырабатываться другие, новые навыки. Я стал ногу ставить по-другому, и от этого изменилась походка, дышать стал как-то свободней, размеренней, не так стал уставать от наших путешествий, которые раз от разу становились все продолжительней. Мы с Серым стали забираться в такие лесные дебри, о которых еще пол года назад я не смел бы и подумать. И что самое удивительное, я при этом чувствовал себя спокойно и даже как-то уютно. Да, лес становился моим настоящим домом.

Вот только бы научиться стрелять как надо из арбалета! Но я не оставлял своих тренировок, и продолжительные, по пять, шесть часов, занятия стали наконец давать свои результаты. Руки уже не уставали так, и болты ложились почти туда, куда я хотел. Но и время поджимало, темнеть стало гораздо раньше, близилась зима, а я запланировал разобраться со всеми делами до первого снега. Ну, по крайней мере, со всеми лесными делами. А впрочем, хотелось и все в городе уладить до зимы, а потом уйти в лес и спокойно перезимовать. Надо было раздать все долги, со всем рассчитаться и, что называется, «поставить все точки над и».

И вот как-то вечером, когда все пятнадцать болтов попали в круг, нарисованный углем на картонной коробке, я понял, что все, надо действовать. Тянуть дальше не имело никакого смысла.

Я собрал болты и повернулся к Серому, который лежа у порога, наблюдал, как я с пятидесяти метров лихо расправляюсь с мишенью:

— Все, Серый, пора! Пришло время действовать.

 

Первая цель

Рано утром, как я это вчера себе запланировал, выйти не удалось. А все из-за того, что я не предусмотрел элементарного — походного крепления арбалета. Я привык, что у меня всегда под руками удобный футляр, а вот для путешествий по лесу креплений не сделал. Пришлось все утро провозиться с непослушными ремнями, пока, наконец, не получилось удобных креплений, позволяющих надежно крепить арбалет за спиной, а при необходимости и быстро доставать.

Волк с утра тоже был не в духе. Ему моя затея не очень нравилась с самого начала: ну не желал он, чтобы я участвовал в этом деле. Потребовалась бездна времени и моих объяснений, чтобы он хотя бы смирился с моей участью в борьбе со стаей. Вот и сейчас снова и снова я повторял ему:

— Серый, ты пойми, я не собираюсь вмешиваться в ваши разборки с вожаком, я только тебя подстрахую, понимаешь? Так, на всякий случай. Если на тебя набросится вся стая, тебе не справиться, а так у тебя шансов будет намного больше.

Волк проворчал у меня в голове:

— Если набросится вся стая, то тебе не уйти.

Вот чудак, мне стало тепло-тепло на душе, он по-прежнему заботился о моей безопасности больше, чем я сам. Как это ни странно, для него моя безопасность, почему-то стояла на первом месте. Я никак этого не мог себе объяснить. Ведь по логике вещей он в первую очередь должен был спасать самого себя, а потом уже думать обо всем остальном. Так тысячелетиями вдалбливала в его упрямую башку природа. Здесь же, по моему глубокому убеждению, был клинический случай. И я часто думал, когда он зализывал мои царапины и ссадины, а потом уже принимался за себя, что это все это от того удара на краю обрыва, который так накрепко привязал друг к другу.

— Не набросится, Серый, не набросится, вот увидишь. Для них мое вмешательство будет полной неожиданностью. А может быть, мне и вмешиваться не придется, и ты все сделаешь сам. Я уверен, у тебя все получится, ты намного сильнее и умнее этого вожака. — Я переждал глухое ворчание, потом продолжил, — мне, может быть и стрелять не придется, я просто буду следить за ситуацией и, если что, предупрежу тебя.

Вот так, с такими разговорами, которые стали почти традиционными, мы и отправлялись на первый наш бой. Пардон, второй, первый состоялся в глухом переулке в городе, где бандиты пытались обчистить меня. Я помнил об этом и не собирался никому и ничего спускать, но это была второстепенная цель, сейчас самым главным для нас была стая!

Пробираясь через густой кустарник я все время думал о том, как нам правильно распланировать бой. В идеале мне нужна была большая поляна с густым кустарником по краям, где я мог бы надежно укрыться. Об этом я и поведал волку:

— Серый, нам нужно подобрать хорошее место для боя.

— Я знаю, — отозвался волк.

Я принялся подробно объяснять, что мне нужно. Волк трусил рядом и, казалось, не слушал меня, но когда я закончил, опять ответил:

— Я знаю такое место.

— И главное, ты должен заманить туда всех, так, чтобы я мог всё видеть, — продолжал я гнуть свое, — я расположусь с подветренной стороны и буду в любой момент готов помочь тебе, а в остальном…, действуй, как посчитаешь нужным. Помни, я рядом, и какой бы умный и опытный вожак не был, ему нас с тобой не переиграть, вместе мы со всем справимся.

Волк по обыкновению промолчал и продолжал идти рядом. Пришлось остановиться:

— Стой, Серый!

Я подошел к остановившемуся зверю, присел, повернул к себе его голову и, преодолев сопротивление, внимательно посмотрел ему в желтые глаза:

— Запомни, Серый! Мы одна команда — ты и я! Мы вместе и мы непобедимы. Запомни это. Никакой вожак и никакая стая не сможет победить нас, пока мы одно целое. — И хотя волк пытался отвести от меня взгляд, я что-то такое уловил в глубине его глаз, что дало мне уверенность в том, что он меня понял.

Я прижался головой к его голове:

— Не дрейфь, Серый, прорвемся.

Наверное, это я сказал для себя.

Два дня мы пробирались по густому лесу, пока не вышли к большой поляне, окруженной со всех сторон густым кустарником. Волк остановился, и стало понятно, что мы пришли.

Я окинул взглядом пространство перед нами:

— Ну, что же, кажется, что это подходящее место. Давай передохнем, потом оглядимся, что здесь и как.

С аппетитом позавтракав и тщательно упаковав остатки еды в рюкзак, я вместе с волком принялся внимательно оглядывать место предстоящего боя. Впрочем, в основном поляну осматривал волк, а не я: Серый то появлялся передо мной, то неожиданно надолго исчезал в кустах. Я же осторожно обходил поляну по периметру, стараясь не оставить никаких следов. Возле двух высоких кустарников в углу поляны я остановился и только было подумал, что это самое подходящее место для моей засады, как вдруг из ниоткуда возник волк и позвал меня дальше. То место, которое он мне показал практически ничем не отличалось от предыдущего, разве только кустарник был немного пониже, но волк был непреклонен. Да я и не спорил, моему напарнику было видней.

— Все-все, Серый, я понял, обустраиваюсь здесь. А ты, ты уже направляешься к стае? — Я был взволнован и предстоящей схваткой, и предстоящей разлукой с другом.

Волк посмотрел на меня, и я даже без слов понял, что время пришло.

— Понял, вопросов больше не имею. Нет, впрочем, есть один вопрос — обещай мне, что не будешь ввязываться в драку, а приведешь стаю сюда.

Волк только молча взглянул на меня и исчез в кустах.

Ну что же, все, что можно было сказать, было сказано и все, что можно было сделать, было сделано, и я со вздохом принялся обустраиваться на месте. Делать это надо было основательно, так как я понимал, что ждать мне предстоит немало. Вытащил из рюкзака и уложил прорезиненную подстилку, аккуратно уложил рядом арбалет, достал и воткнул рядом в землю пять болтов. Все, я был готов. Теперь предстояло долгое ожидание, насколько долгое — этого я не знал. Надо было просто ждать. Я положил в изголовье рюкзак, поудобнее устроился и закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Где-то далеко бежал по лесу мой волк, и пока все было нормально — это я чувствовал совершенно точно. Странная наша связь позволяла не только мысленно переговариваться не взирая на расстояние, разделяющее нас, но и чувствовать эмоциональное состояние друг друга. В этом я уже не раз убеждался.

Времени было достаточно, и я принялся размышлять. Вот ведь какая необыкновенная, фантастическая ситуация с нами обоими приключилась, кому сказать — не поверит. Но я и не собирался кому-либо об этом говорить. Во-первых, я прекрасно понимал к чему это может привести, проболтайся об этом какому-нибудь врачу или исследователю, а во-вторых, совершенно некому было и говорить — друзей у меня не было. Так, товарищей по работе несколько было, а вот друзей я как-то не нажил, да и девушки постоянной не было. И не ясно было, то ли это дело во мне было, то ли еще в чем-то, но не лежала у меня душа близко сходиться с кем-то. Получалось, что я самый, что ни на есть одиночка. Тоже самое можно было сказать и о Сером, волк-одиночка, сам по себе живущий, не прибившийся ни к одной стае. А впрочем, мне стало интересно, что же за жизнь была раньше у моего мохнатого друга, где он жил, почему скитается по лесам один. Как-то недосуг было раньше поинтересоваться, да и вряд ли он бы мне ответил. Ладно, поживем — увидим, а пока можно и вздремнуть. И я мудро последовал собственному совету.

Проснулся я поздно вечером, где-то далеко-далеко отдыхал и волк.

— Серый, — мысленно позвал я, — ты как, все нормально?

— Да, — как всегда последовал лаконичный ответ.

— Когда вы появитесь?

— Жди, утром. Будь готов.

— Хорошо, буду ждать, — я вздохнул. Для меня, как, наверное, и для любого человека, самым трудным было долгое ожидание. Действовать, надо действовать — все кричало во мне, а тем временем надо было спокойно и терпеливо ждать. Вот Серый это умел делать исключительно хорошо. Да, наверное, это умели делать и все звери, но только не я. Да еще к тому же я выспаться успел, а что ночью делать буду?

Мысли, разные мысли лезли в голову, одна цеплялась за другую, что-то вспоминалось, о чем-то думалось. Мне было спокойно и уютно. Где-то заухал филин, что-то быстро прошуршало рядом в траве. Еще пару месяцев назад от одной только мысли, что мне придется одному ночевать под открытым небом в лесу, я бы пришел в тихий ужас. Но сейчас мне было совершенно спокойно, я принял лес, а он принял меня, и теперь мы оба старались ужиться.

Высоко-высоко в черном небе мерцали звезды, теплый ветер лениво шевелил кроны деревьев, пахло грибами и прелой листвой, пахло лесом. Неожиданно для себя я снова уснул.

Проснулся я рано утром внезапно и сразу понял — гон начался. Где-то пока еще очень далеко от меня Серый встретился со стаей. Я молил бога и вслух, и про себя, чтобы только мой мохнатый друг сам, в одиночку, не сцепился со всеми сразу. Я знал, что Серый умнейший зверь, но вот только сможет ли он преодолеет азарт схватки, остаться хладнокровным и заманить врага в тщательно подготовленную ловушку. Оставалось только ждать и надеяться. А впрочем, чего это я так беспокоюсь, у нас ведь с ним постоянная связь, и я смогу все время быть в курсе событий. Я весь внутренне сжался, отключился от всего окружающего и сосредоточился только на восприятии мыслей и эмоций Серого. Мне только и оставалось, что вслушиваться в происходящее — я боялся даже самой своей неловкой мыслью помешать Серому.

Теперь оставалось только ждать и быть готовым в нужный момент вмешаться. А в том, что вмешаться придется, я был совершенно уверен.

Стая была еще очень далеко, это я понял сразу, и вел ее Серый в нужном нам направлении, все складывалось будто бы удачно, но крохотная подленькая мыслишка о том, что старый вожак заподозрит подвох, не покидала меня. Не насторожится ли этот битый жизнью зверь таким странным поведением моего друга: явиться опять в стаю и тут же броситься в бега. А может быть, все было совсем не так, как это я себе сейчас представил, и Серый повел себя более умно?

Но как бы то ни было, а стая бежала сюда вместе со своим вожаком, и надо было оказать ей должную встречу.

Времени до встречи, как я понял, еще было достаточно, но меня лихорадило, и я принялся еще и еще раз внимательно оглядывать предстоящее поле боя и проверять и перепроверять свою собственную готовность к бою. Вроде бы, все было в порядке и можно было спокойно перекусить, но кусок не лез в горло, и я ограничился несколькими глотками воды. Впрочем, и вкуса воды я не почувствовал — нервы были напряжены до предела. «Нет, так нельзя», — сказал сам себя я, надо успокоиться, все идет так, как надо и будет все именно так, как мы и запланировали, по-другому просто не будет, не может быть! Все, надо взять себя в руки! И потом я не сам, со мной Серый, и вместе мы сила. Это помогло, но не надолго, томительное ожидание, когда минуты тянутся часами, а сами часы кажутся просто бесконечными, опять начало скручивать меня в тугой узел. Дурацкие мысли лезли в голову, я гнал их, но они приходили опять, еще более ужасные. И только внезапно прилетевший спокойный голос Серого по-настоящему успокоил меня:

— Все нормально, будь готов… Я скоро буду.

И странно, моментально я успокоился, что-то во мне неслышно щелкнуло, и все стало на свои места. Похоже, что именно этих слов мне и не хватало, я стал спокоен, как слон.

Ожидание не затянулось: буквально минут через двадцать на поляну вылетел мой волк. Пролетев почти всю поляну, он остановился и быстро развернулся. И хотя бока его ходили ходуном, я с удовлетворением отметил, что он не очень-то и устал. Да, бег, наверняка, был утомительным и долгим, но Серый был в отличной форме, и это давало ему еще один неплохой шанс справиться со старым вожаком.

«Ага, а вот и они», — подумал я, когда увидел, как на поляну выскакивает еще примерно полтора десятка волков. Они тоже, как и Серый, выскочили из кустов и остановились на противоположной стороне поляны, давая мне в отличную оптику возможность все как следует рассмотреть. Впереди стоял, тяжело дыша, матерый волк. В холке он примерно на пол ладони был выше Серого, а судя по трем шрамам на морде, еще и отличный опытный боец. По бокам от него расположились еще трое достаточно рослых волков, ну, а уже позади них собралась и вся стая. Я насчитал в ней семнадцать особей. Да, тяжело придется нам с Серым, если они вздумают наброситься все разом, ну, да ничего, мы еще посмотрим, кто кого. Во-первых, на нашей стороне молодость и желание победить, а во-вторых, мы как следует подготовились, чего не скажешь о наших противниках. Мой Серый, хоть в росте и уступал вожаку, но выглядел более мощно, недаром я его усиленно подкармливал, втихаря добавляя ему в еду всякие витаминные добавки. И причем это были не лишние жировые накопления, а отличные мышцы. А, кроме того, на нашей стороне была правда, и мы готовы были ее отстаивать до последнего.

В этот момент, отдышавшись, вожак начал действовать. Он прошел несколько шагов вперед, тогда как вся стая осталась на месте, остановился не доходя до центра поляны и угрожающе зарычал. Я так понял, что это был вызов. И Серый его принял. Немного пригнувшись к земле, он стал медленно приближаться к вожаку. А потом все в одно мгновенье смешалось, и все события понеслись вскачь. В памяти отложились только отдельные картинки битвы — прыжок Серого, падение от мощного удара на землю вожака, тесный, рычащий, мечущийся по поляне клубок тел и осторожный обход с двух сторон сражающихся волков тремя волками стаи. Это мне не понравилось, а впрочем, именно к такому повороту событий я и готовился, а потому приник к прицелу и взял на мушку ближайшего волка. И стоило тому приготовиться вмешаться в схватку, как я спустил курок арбалета. Тонко тренькнув, болт вонзился в горло изготовившегося к прыжку волка. Сейчас же перезарядив арбалет, я выстрелил во второго волка, крадущегося с другой стороны от дерущихся. Второй мой выстрел тоже попал в цель, и второй волк забился на земле. И хотя мне было жалко вот так убивать волков, но другого выхода не было — Серый бы погиб, не выстояв в неравной борьбе со всей стаей, а, кроме того, они поступали достаточно подло, пытаясь вмешаться в честную схватку.

Мои выстрелы заставили остальных двух зверей остановиться, а всю стаю на мгновенье замереть и тревожно начать принюхиваться и озираться в поисках нового противника. Я же тем временем опять зарядил арбалет и приготовился снова стрелять. Но в этом уже не было необходимости — вожак лежал бездыханным на земле, а над ним с окровавленной мордой стоял Серый. Потом он поднял вверх морду и завыл, и это был победный вой.

И моментально все изменилось. На мгновенье все замерло, а через секунду из стаи медленно, пригибаясь, почти останавливаясь на каждом шагу, вперед вышла крупная волчица с одним надорванным ухом, остановилась, не дойдя до Серого несколько шагов, легла на живот и медленно поползла к нему. Потом, уже рядом, она перевернулась на спину, да так и застыла, вся стая тревожно замерла, а мой волк победно рыкнув, куснул ее за горло. И все! Произошла смена власти. Как говорится, «король умер, да здравствует король». Вся стая, по одному, подошла к новому вожаку, каждый всем своим видом выражал покорность и готовность подчиняться, а Серый спокойно стоял в центре, принимая все как должное. Потом он повернул голову к кустам, в которых затаился я и посмотрел на меня, и плюньте мне в лицо, если его морда не выражала триумф победы. И если бы в этот момент он еще мне и подмигнул, то, черт возьми, я бы ни чуточки этому не удивился.

Потом вся стая, оставив на поляне тишину и три трупа, не спеша исчезла в кустах на противоположной стороне поляны, а я остался один. Да, вот такая черная неблагодарность: как действовать, так вдвоем, а как убирать после всего, так один я. Впрочем, это я так, ворчал, для порядка, а, скорее всего, от нервного стресса. Серому надо было сейчас самоутвердиться в роли вожака стаи, а мне прийти в себя.

 

Главный бой: пауза…

Неожиданно, как всегда, наступила зима. Серый почти все время пропадал где-то со своей стаей, а я, предоставленный самому себе, испытывал на зимнюю прочность свое жилище. Впрочем, все, как это ни странно, было сделано на «ура», и ни холод, ни влага не докучали мне. Наоборот было очень уютно сидеть возле своей горящей печи и слушать, как где-то наверху воет вьюга. Но чего-то в доме явно не хватало, и я понимал чего — большого камина. Я так и не решился на такой подвиг, но теперь дал себе железное слово, что обязательно к следующей зиме у меня будет самый настоящий камин.

Всё. Казалось бы, можно было наслаждаться жизнью, спокойно пережидать зиму, но в голове прочной стальной занозой держались мои воспоминания. Ну не мог я забыть тот страшный осенний гон. Почти каждую ночь я просыпался в поту, и перед глазами медленно меркла ночная картина ужасов — я на самом краю утеса, а потом долгое падение, падение, падение… Умом я понимал, что для того, чтобы избавиться от своего кошмара, я должен встретиться с ним лицом к лицу. Иначе он будет преследовать меня всю мою жизнь и, в конце концов, разрушит ее. Да я и не собирался это дело так оставлять, просто время сейчас было совсем не подходящее. Я не то чтобы добраться до города, не мог даже высунуть далеко нос из своего жилища — все занесло снегом, и уже в десяти шагах от дома я проваливался в глубокий снег по пояс, а о том, что меня ждало там дальше, не хотелось и думать. Впрочем, все-таки что-то надо было делать, не мог же я всю зиму сиднем сидеть дома.

Сначала я как следует поработал лопатой вокруг дома: проложил самые нужные дорожки, а потом сел и стал думать, как мне добраться до города, чтобы купить лыжи. Осенью я как-то об этом не подумал, и теперь приходилось всячески выкручиваться из создавшейся ситуации. Вспомнил, что когда-то давным-давно плели нечто подобное из лыка, но зимой искать лыко — абсурд. Но что-то в этой идее все-таки было, и я, проваливаясь по пояс в снег, добрался до ближайшего кустарника и наломал небольших веток. А потом уже дома попытался создать из этого материала и всяких веревок нечто подобное снегоступам. Получилось достаточно уродливо, но, потоптавшись в глубоком снегу возле дома, я с удивлением обнаружил, что свою функцию они выполняют — я больше не проваливался в снег. Теперь предстояло как следует экипироваться и отправиться в поход.

Тепло, но легко одевшись, прихватив с собой термос с горячим кофе и пару бутербродов, налегке, я выбрался ранним морозным утром из дому и с удивлением обнаружил ожидающего меня на пороге Серого.

— Ого, а ты что тут делаешь? — удивился я, — ты ведь должен быть со своей стаей.

— Ты идешь, я с тобой.

Я еще больше удивился:

— А как же твоя стая?

— Они со мной.

Вот тут я сел. Серый в последнее время дома появлялся очень редко. И я его понимал — надо было установить прочные связи со своими соплеменниками. Впрочем, я не особо беспокоился его отсутствием, наша мыслесвязь была постоянна, и я всегда чувствовал его незримое присутствие рядом с собой.

— Как это с тобой?

— Они здесь, — последовал спокойный ответ, — идут со мной.

Я с интересом повертел головой и ничего не увидел.

— Где же?

— Совсем рядом. Почувствуй.

Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на окружающем меня мире. Сначала получилось плохо, что-то мешало почувствовать окружающий меня лес, потом, отбросив все свои мысли и заботы, я сосредоточился и, окружающее меня пространство поплыло, истончилось, и все вокруг стало прозрачным. Я увидел полтора десятка живых сущностей, кольцом охвативших мое жилище.

— Ого, Серый, да они все здесь.

— Пойдут с нами. Теперь всегда будут рядом.

Я поежился: чем-то меня такая перспектива немного пугала.

— А понравится ли такой расклад твоим мохнатым друзьям?

Если бы волк имел плечи, то, наверное, сейчас он ими пожал бы. Именно так я прочувствовал его эмоцию:

— Ты — это я.

— Ха, это ты так думаешь. Мы действительно теперь с тобой одно целое, а вот как отнесутся к этому твои друзья?

— Они привыкнут. И я буду рядом.

Понятненько, значит, не дрейфь, товарищ, и все будет в порядке. Пришлось принять ситуацию такой, как она есть. А, кроме того, я полностью доверял своему другу, и если он говорил, что все нормально, то у меня не было никаких причин не верить ему. Но все-таки я слегка побаивался.

— Ладно, отправляемся. Командуй своим друзьям.

Что и говорить, добирались до города мы очень весело. Я неуклюже полз по заснеженному лесу, то и дело цепляясь своими самоделками за все возможные препятствия и проваливаясь иногда при этом почти по шею в рыхлый снег; Серый то появлялся рядом со мной, то исчезал в кустах, а где-то совсем рядом, я это чувствовал всей кожей, бежала стая безжалостных диких волков. Веселье, да и только! Странно, но при всем этом, веселым и счастливым я себя почему-то не чувствовал, особенно, когда через несколько часов усталый, мокрый и злой я, наконец, выбрался из леса.

Еле доковыляв до конечной остановки трамвая, я из последних сил вполз в двери, вызвав своим видом у сидящих пассажиров если не переполох, то, как минимум, легкое шоковое состояние. Фу-у, теперь — в магазин, покупаю лыжи, и все сразу станет на свои места. Итак, вперед, даешь лыжню!

Как оказалось, купить лыжи — это только полдела, нет, и даже не полдела. Надо было еще сносно научиться ходить или бегать на этих, узких, таких непослушных дощечках. Я так надеялся, что как только всуну ноги в крепления, так лихо и побегу, да как бы не так. Снег вдруг оказался скользким, ноги непослушны, все время разъезжаются, а здесь еще деревья, коряги, кусты — самый настоящий кошмар. Я тяжело вздохнул, ну что же, придется учиться и этому.

…В этот раз зима для меня закончилась очень быстро. Я не любил холод, и зимнее время для меня тянулось и тянулось, но не в этот раз…

Эта зима для меня оказалась особенной. Я впервые зимовал сам в лесу — мороз, огромные пространства нетронутого снега, заиндевевшие деревья и пронзительная, обступающая меня со всех сторон, тишина. Но я не скучал: учился бегать на лыжах, охотился, и самое главное — пытался подружиться с волчьей стаей Серого. Вот это было самое трудное. Дикие вольные звери никак не могли понять, почему это их новый вожак очень часто предпочитает находиться в обществе человека. И сначала было очень тяжело, но после того, как несколько из них почувствовали на своем горле клыки вожака, положение стало меняться к лучшему. Не скажу, что мы сразу стали большими друзьями, но волки научились терпеть меня рядом, и лишь только после того, как я вытащил одного из них из капкана, а потом еще долго лечил у себя дома, их недоверчивое отношение ко мне понемногу стало меняться. Не сразу, а постепенно, очень медленно, волчья стая начала собираться на ночевку перед моим домом. Обычно они вечером разбредались по кустам вокруг нашей поляны, а утром, когда я выходил их кормить, почти все они уже ждали меня у самого входа. Первой обычно подходила волчица с надорванным ухом, не знаю, может быть, это было связано с тем, что она была неравнодушна к Серому, а тот все время крутился рядом со мной. Так или иначе, но очень скоро Разноухая уже брала пищу у меня из рук, а однажды, когда в лесу лютовала особенно жуткая стужа, в мой дом вместе с Серым, осторожно оглядываясь и поминутно принюхиваясь, вошла волчица. Вошла, да так и осталась, и скоро мой дом стал напоминать волчий питомник — возле мохнатого бока подружки Серого попискивая, суетились пять серых пушистых волчат.

Но за всей этой идиллией я не переставал думать о том, что мне надо свести счеты. Долги надо платить, а такой долг, как мой, должен быть обязательно оплачен. Зима не очень подходящее время для этого, и я отложил свое мероприятие до весны. Отложил, но не простил и ничего не забыл. Очень часто я просыпался ночью, страшный сон, где я снова и снова падал в бездонную пропасть, не давал мне покоя. И еще одно дело, нет, скорее небольшое дельце, требовало моего вмешательства. Я не забыл, как кто-то подставил меня, когда я продавал свою квартиру. Мне почему-то казалось, что за всей этой аферой стоял как раз тот самый менеджер, который тогда так усиленно обхаживал меня. А так как я, наверняка, был не единственной жертвой этого негодяя, то и в этом деле надо было поставить окончательную точку. Да и посмотреть не мешало, где там мои основные клиенты, не уехали ли куда-нибудь, «ждут» ли меня, не разбежались ли, как тараканы, по щелям.

Я решил, что зима мне не помеха и сейчас самое время со всем этим разобраться.

 

Главный бой: проверка…

Ранним погожим зимним утром я засобирался в город: легко, но тепло оделся, смазал мазью лыжи, уложил небольшой рюкзачок со всем необходимым и направился к дверям. Но не тут-то было — моментально передо мной возник Серый, загораживая собой выход, а потом выскользнула из темного угла и стала рядом с ним Разноухая.

— Ха, ребята, вы это чего? — удивился я. — Какие проблемы?

— Проблемы у тебя, — раздался в голове у меня голос Серого, — и ты собираешься их решать сам. Одному нельзя. Мы с тобой.

— Постой, постой. С чего это ты решил, что мне может понадобиться твоя помощь, да еще и подружку свою растревожил. — Я кивнул на зевающую от волнения волчицу. — Да не тревожься ты, это так, небольшое рандеву — надо провести воспитательную беседу с одним знакомым.

— Мы с тобой, — упрямо гнул свое Серый, усаживаясь перед дверями, — одного тебя я не отпущу, это опасно.

Волчица, чувствуя недовольство своего друга, слегка зарычала, потом тоже уселась рядом — и две пары ясных глаз выжидающе посмотрели на меня.

— Ну, хорошо, — сдался я, — ты пойдешь со мной, а вот ее, — я кивнул на сидящую рядом Разноухую, — придется оставить. Куда она от своих щенят?

Секунду ничего не происходило, потом Серый повернул морду и молча внимательно посмотрел на свою подругу, а та так же молча — на него. Закончился этот немой разговор тем, что Разноухая, как мне показалось, несколько разочарованно отошла и легла в углу на свою подстилку. Вот и весь разговор — телепатия у них там, что ли? Эх, мне бы так научиться общаться с противоположным полом.

— Ладно, пошли, что ли?

Серый на секунду мотнулся в угол, лизнул свою подругу и выскочил вперед меня в белоснежное утро. А утро действительно было прекрасное — тишина, морозец, кругом заиндевевшие деревья и ранняя утренняя заря. Так было хорошо на душе, что даже не хотелось нарушать это великолепие, а просто стоять и впитывать его всей душой. Но дело есть дело, и я за волком шагнул вперед. Серый в это время сделал пару прыжков, перевернулся на спину и с удовольствием покатался по чистому снегу, потом вскочил, отряхнулся и, как мне показалось, что-то коротко рявкнул. Моментально в десятках мест снег будто взорвался, и на поверхность из-под снега выскочила вся стая. Отряхнувшись от снега, волки повернули к нам морды, готовые по приказу своего вожака начать немедленно действовать.

— Это что еще за фокус? Что это ты задумал? — Я покачал головой. — И не думай даже, нельзя им в город. Ты представляешь, что произойдет, если в городе появится стая волков?

Серый упрямо качнул головой:

— Они в город не войдут, останутся в лесу.

— Тогда зачем им идти с нами?

— Они — моя стая, и должны быть всегда рядом.

Я подумал, что же, резон в этом есть. Но вот самому Серому в город, как мне кажется, тоже не стоило соваться. Хорошо, что тогда его никто не заметил, и все обошлось. Черт, надо мне его как-то отговорить. Я посмотрел на волка, и по его морде понял, что отговорить мне его сейчас не удастся, придется что-то придумывать потом, иначе быть беде. Ладно, там что-нибудь придумаем, а пока надо трогаться — дорога не близкая. Впрочем, я немного лукавил перед самим собой, одна идея по этому поводу у меня все же была.

— Хорошо, я согласен. Пошли.

И мы тронулись в путь. Впереди легко бежал Серый, за ним аккуратно переставляя по белой целине лыжи, двигался я, а где-то по бокам, в отдалении, то появляясь, то исчезая, неслась и вся стая.

Когда мы добрались до кромки леса, я был мокрым как мышь. Нет, все-таки лыжник из меня пока никудышный: как я ни старался освоить это дело, проклятые скользкие дощечки по-прежнему не хотели меня слушаться, все время разъезжались и все время норовили зацепиться за что-нибудь. А вот серым моим друзьям все было нипочем, вот и сейчас они чинно, кружком, расселись рядом, с интересом разглядывая виднеющиеся вдалеке постройки. Вот такая странная картина получилась, сюрреалистическая: стоящий на краю леса человек, а вокруг чинно сидящие лесные волки. Я внутренне рассмеялся — кто бы видел!

— Все, Серый, здесь мы расстаемся, вам дальше нельзя.

Серый только упрямо наклонил голову:

— Я пойду с тобой.

— Хорошо, Серый, — я уже понял, что от этого мне никак не отвертеться и поэтому, немного все обдумав по дороге, согласился, — но у меня есть одно условие. В таком виде тебе в городе показываться нельзя, поэтому я тебя немного замаскирую.

— Это как?

— А вот увидишь. Командуй своим друзьям оставаться и пошли.

Волк повернулся к своим соплеменникам, что-то рыкнул, потом они все вместе некоторое время постояли мордами друг к другу. А потом вся стая дружно развернулась и потрусила вглубь леса. Не прошло и минуты, как мы с Серым остались одни.

— И что это было? — поинтересовался я, — телепатия?

— Не понимаю, — отозвался волк, — я сказал им уйти.

— Далеко?

— Не очень, — уклончиво ответил мне волк.

— Ладно. Не хочешь говорить — не надо. Теперь пошли ко мне в гости, только постарайся на глаза никому не попадаться.

Я с огромным облегчением снял лыжи, закинул их на плечо и с наслаждением ступил на твердую поверхность дороги.

Идти было недалеко, да и очень приятно после лыжной гонки, и я с удовольствием, не спеша, направился к своему ангару. Рядом трусил волк. Ранним утром в этом окраинном районе столкнуться с кем-то было маловероятно, и мы спокойно незамеченными добрались до места.

Я снял замки и приветливо распахнул металлическую дверь:

— Заходи, дружище, и будь как дома.

Серый, принюхиваясь, осторожно вошел внутрь, и я захлопнул двери. Включил освещение, бросил в угол надоевшие лыжи и с наслаждением плюхнулся на какой-то ящик.

— Уф-ф, устал. Сейчас пару минут отдохнем и начнем собираться в дорогу.

Я с наслаждением прикрыл глаза, а Серый, знакомясь с новой обстановкой, отправился путешествовать по ангару. Немного отдышавшись, я мысленно попытался составить план наших дальнейших действий. Получалось пока не очень, а потому я решил положиться на обстоятельства. Впрочем, появилась тут у меня одна мыслишка. Ладно, доберемся до места, а там и посмотрим. А сейчас я должен был превратить Серого в самую настоящую собаку.

— Серый, ты где? Иди сюда.

Совершенно бесшумно из-за ящиков рядом со мной возник волк.

— Ух ты, ты меня так когда-нибудь сделаешь заикой.

Волк по обыкновению на такое замечание никак не отреагировал.

— Сейчас будем делать из тебя обыкновенную дворняжку. Ну-ка, где тут у меня краска…

Через пол часа упорного труда на меня смотрело существо очень и очень отдаленно напоминающее крупную дворняжку. Волк стоически терпел все мои издевательства, только укоризненно смотрел на меня и время от времени чихал от резкого запаха краски.

— Все! — Я критически оглядел труды своей деятельности и понял, что ничего у меня не вышло. — Нет, Серый, ничего не получается, смываем все к черту. Извини, что так долго мучил тебя. Придется изобретать что-то другое.

Волк также стоически выдержал обратную процедуру смывания краски, и теперь стоял передо мной недовольный, мокрый и чихающий. Я нашел чистую тряпку и принялся аккуратно вытирать его насухо. Хорошо еще, что краска не успела засохнуть, и вся процедура прошла достаточно безболезненно. Все это время я продолжал думать, как же нам поступить и после некоторых раздумий решил, что волк просто будет сидеть и ждать меня в кабине грузовичка, благо там сзади имелось небольшое спальное место.

— Серый, слушай, вот как мы поступим…

А сейчас я осторожно вел по скользкой дороге машину и прикидывал, где в городе можно раздобыть парик и разные аксессуары для грима. Где-то в городе я подобное видел, только никак не мог точно вспомнить где. Поглядывая на проносившуюся за окном снежную целину окраин города, я постепенно в уме стал обкатывать наш план. Собственно говоря, в нем не было ничего особенного, я не собирался без необходимости никого калечить, хотелось как следует кое-кого припугнуть, но так, чтобы в другой раз никому неповадно было заниматься таким мошенничеством. В моем плане было очень много слабых мест, и практически весь он был построен на импровизации, и это меня здорово смущало. Я никогда не пробовал себя в роли актера, а здесь придется разыграть целый спектакль, но я очень надеялся, что справлюсь со своей ролью. А Серый, если что, со своей стаей поможет мне добиться нужного эффекта.

Вот так, не спеша, мы и въехали уже почти в самый центр города, как вдруг я неожиданно вспомнил маленький театральный магазинчик в глухом, богом забытом, переулке, на грязной витрине которого я видел какие-то старые парики и разные театральные реквизиты. Пришлось разворачиваться и ехать совсем в другую сторону. Пропетляв по переулкам, я, наконец, нашел магазин и за смешные деньги приобрел у ворчащей накрашенной старушки светлый парик, усы и массивные роговые очки. Тут же все это надел на себя и посмотрелся в старое, ободранное зеркало на стене — на меня глянул некто, похожий на стареющего хиппи. «Господи, ну и рожа! Хотя…, если причесаться и сделать немного туповатое лицо, то получится… — Я состроил несколько рож. — Да-а, черт знает, что получится. А, да ладно, что получится — то получится, главное, что я стал сам на себя не похож».

Старая напудренная дама все это время что-то бубнила за моей спиной. Пришлось ей дать еще немного денег, чтобы она заткнулась. Но эффект получился прямо противоположный: сначала она долго благодарила, а потом ударилась в слезные воспоминания о своей загубленной театральной карьере, в которой был виноват какой-то там Орест, пришлось быстренько смыться.

Вскочив в кабину, я проворно завел мотор, и мы покатили на встречу.

Офис фирмы, как и тогда, встретил меня во всем своем великолепии: лампы ярко горели, мраморный пол блестел, все сверкало и переливалось. Тот же самый менеджер услужливо встретил меня почти на пороге, усадил в мягкое кресло и приготовился со всем вниманием меня выслушать.

И тут я разлился соловьем.

Я рассказал ему увлекательную сказку о большом особняке на окраине города, который практически даром достался мне от умершей недавно бабушки.

— Ну посудите сами, зачем мне такой огромный дом, когда у меня у самого в городе хорошая квартира. Да еще и в самом центре. Нет, мне абсолютно не нужен этот огромный затхлый дом, да еще и набитый всяким старьем…

По мере моего рассказа глаза моего собеседника начинали все более радостно блестеть, и весь он с каждой минутой все более переполнялся участием ко мне.

— Да, да, это так обременительно для такого молодого человека… А что вы там говорите об обстановке…?

— Да все просто забито различным старьем: мебель там, тряпки какие-то на стенах, старые темные картины…

А когда я, наконец, насмелился от такого бессовестного вранья, поднять взгляд на своего собеседника, то его глаза уже не блестели, а ярко сверкали, словно два прожектора. И уверенный взгляд его говорил: «сделаем лоха».

— И сколько вы за все это хотите? — наконец, ласково улыбаясь и придвигая ко мне бокал с невесть откуда возникшим коньяком, поинтересовался менеджер.

— За всё — это вы имеете ввиду как, вместе с обстановкой или…? — отпив из бокала, простодушно поинтересовался я.

— Ну да, ну да, за все сразу…

Я сделал вид, что задумался, прикидывая в уме цену, а сам все это время исподволь наблюдал за человеком, который сидел напротив меня за столом, так участливо слушал и сопереживал, а между тем собирался обобрать меня как липку.

Немного помучив собеседника долгим размышлением, я сказал:

— Вы знаете, что-то я не могу никак сообразить. Никогда ничем подобным не занимался.

— Ну, хотя бы приблизительно, — взмолился тот.

— Нет, вы знаете, я в этом деле совершенный профан, ничего не соображаю, — я на минуту задумался, а потом продолжил, — а знаете, было бы очень здорово, если бы вы сами поехали со мной, все посмотрели и оценили. Да у меня с собой и машина имеется…

Наживка была заброшена, и теперь оставалось только подсечь добычу.

Надо ли говорить, что добыча сама радостно бросилась в сачок. И теперь мы резво неслись к окраине города на моем грузовичке. Мой спутник все время расспрашивал меня о доме, я почти автоматически ему что-то отвечал, думая о предстоящей беседе, сзади, в спальном отделении, неслышно лежал волк.

— Серый, — мысленно позвал я. — Ты бы сейчас связался со своей стаей, пусть они нас встретят на том же месте, где мы и расстались.

— Они уже там. Ждут.

Я невольно восхитился:

— Ишь ты, какой умный! Как это ты догадался?

— Ты думал, — без затей ответил волк, — я узнал.

Вот как оказывается все просто: я не успел еще подумать, а мой друг — раз, и все устроил. Красота! Но мне такая красота не очень-то и понравилась. Я давно знал, что нас с волком связывает мысленная связь, но что она настолько глубока — этого я не предполагал. Это надо учесть, а то такая самостоятельность однажды нас до добра не доведет. Эти свои соображения я немедленно и высказал волку:

— Серый, ты не подумай, что я против, нет, наоборот, меня очень радует такая наша с тобой связь, но никогда больше не предпринимай что-либо самостоятельно против людей. Это может привести к большой беде.

— А тогда, когда тебя пытались убить, — поинтересовался волк, — тогда тоже ничего не надо было делать?

Я смутился, вспомнив ту, первую схватку. Если бы не волк, неизвестно, чтобы тогда со мной было.

— Ну-у, это исключение.

— Вот видишь, — сейчас же, почувствовав мое смущение, ухватился за это волк, — сейчас все тоже самое.

— Нет, я не об этом, — ответил я другу, — просто постарайся перед тем, как что-то будешь предпринимать, поставить в известность об этом меня.

— Хорошо, — нехотя согласился мой напарник.

— Спасибо, Серый!

— Вы что-то сказали…? — вдруг спросил меня менеджер. — И, кстати, куда это мы едем, ведь все дома уже закончились…?

— А-а, что? — я вдруг понял, что последние слова произнес вслух. — Да нет, это я не вам…

— А разве кроме нас с вами здесь еще кто-то есть? — удивился мой попутчик.

Я бросил взгляд в окно, понял, что мы уже почти приехали и решил не откладывать нашу беседу:

— А вообще, вы правы, мы почти приехали и к тому же мы не одни.

— Не понимаю…

— Сейчас поймете, — я немного притормозил, проехал последний поворот, и выехал на последний прямой отрезок дороги. — Вы знаете, господин… А, кстати, как вас зовут?

— Грегор, но какое это имеет отношение…?

— Так вот, господин Грегор, — как ни в чем не бывало продолжил я, — вы знаете, недавно со мной произошел один странный случай. Я продавал через ваше агентство свою квартиру, и неожиданно нарвался на хорошо информированных бандитов, причем именно в тот момент, когда со мною была значительная сумма денег. Вам это ни о чем не говорит?

Мой собеседник нервно завозился на сиденье:

— Я ничего не понимаю… Немедленно остановите…Что вообще здесь такое происходит?

— А вот что, — я сдернул с головы парик, отклеил усы и снял очки, — ну-ка гляньте повнимательнее на меня, господин Грегор. Никого не напоминаю?

Менеджер стал стремительно бледнеть, потом судорожно попытался открыть дверцу.

— Серый, — скомандовал я, — ну-ка покажи-ка свои зубки, только нежно, нежно.

Моментально сзади нас раздалось глухое ворчание: Серый выдвинулся вперед, повернул морду к пассажиру и, оскалившись, угрожающе зарычал.

Даже мне стало странно, что уже здесь говорить о несчастном Грегоре. Он что-то попытался сказать, но только пискнул, закрыл глаза и в ужасе влип в дверцу машины.

Я буквально наслаждался ситуацией, но нужно было дожимать клиента, иначе бы тот не раскололся:

— Вот мы и приехали, прошу на выход…, - я гостеприимно распахнул дверку и совсем негостеприимно выпихнул менеджера на улицу.

Тот дико огляделся и бросился бежать обратно по дороге, не следом за ним в снег соскользнул Серый, и через секунду раздалось грозное рычание. Дикий вопль «помогите!» нарушил тишину окраины леса.

— Ничего, ничего, господин хороший, — мстительно улыбнулся я, — то ли еще будет. Серый гони его к лесу, а там пусть наши друзья приготовятся, я скажу, когда надо будет действовать.

Вопли продолжались, но я на них не обращал внимания и не спешил выходить из машины. Кругом было пусто, и вряд ли кто-нибудь нас мог услышать или увидеть, а клиента нужно было как следует дожать. Я не хотел его калечить, но напугать надо было весьма и весьма основательно.

Крики начали постепенно удаляться, а это значило, что мне пора было выходить — спектакль приближался к своему логическому завершению.

Выскочив на заснеженную дорогу, я увидел, как менеджер изо всех сил несется к лесной опушке, надеясь там, среди деревьев, найти призрачную защиту, а за ним, неспешной трусцой, жутко рыча и подвывая, бежит Серый. Мне показалось, нет, я был твердо в этом убежден, что он от всего этого спектакля также получал огромное удовольствие.

Добежав до ближайших деревьев, наш пассажир попытался влезть на первое попавшееся дерево, но, увы, ничего из его лихорадочной попытки не вышло — ноги в щегольских кожаных туфлях все время соскальзывали, солидное брюшко тоже не добавляло резвости, да видно и никогда, даже в детстве, этот господин не умел лазать по деревьям. Сзади кровожадно продолжал рычать Серый, тем не менее ни на метр не приближаясь к жертве. А та, страшась обернуться, не оставляла судорожных попыток взобраться на дерево.

— Серый, давай зови свою команду, — обратился я к волку, — пусть возьмут этого господина в кольцо. Но не нападать, ни в коем случае не нападать. Запомни, наша задача — только как следует напугать его, но не калечить. Ты понял?

Тот час же Серый что-то повелительно рыкнул, и, как в сказке, я даже не заметил откуда, рядом возникло полтора десятка волков и кольцом стали окружать несчастную жертву. Они проделывали это молча, с какой-то жуткой неумолимостью, угрожающе опустив книзу морды. Выглядело это страшновато, и даже у меня временами от всего этого зрелища мороз пробегал по коже, что уж тут говорить о чужом человеке.

— Господин Грегор, — подойдя, обратился я к менеджеру, по-прежнему судорожно старающемуся взобраться куда-то повыше, — обернитесь и давайте спокойно поговорим. Обещаю, если мы с вами найдем общий язык, эти звери ничего вам не сделают.

Тот замер, а потом медленно обернулся. От увиденного глаза его сначала буквально стали квадратными, потом они медленно закатились, и господин Грегор через мгновенье тихо опустился в пушистый снег. Это в мои планы не входило. Пришлось подойти и пару раз ударить его по щекам. Надо ли говорить, что сделал это я с удовольствием и, похоже, немного перестарался, но никаких угрызений совести от этого не испытал. Мистер Грегор постепенно начал приходить в себя и что-то забормотал.

— Что вы там говорите? Я не слышу. Вставайте, вставайте, а то простудитесь. Я вам обещаю, если вы мне расскажите всю правду и кое-что пообещаете, то, честное слово, ничего с вами не случится. — Пришлось поднапрячься и поднять немного раскисшего менеджера.

Я прислонил его к дереву, убедился, что в его устойчивости, и отошел на несколько шагов.

— Я обещаю вам, господин Грегор, что если мы с вами договоримся, то вот они, — здесь я махнул рукой на терпеливо рассевшуюся вокруг стаю волков, — они вас не тронут.

Глаза нашего гостя опять норовили уйти за облака. Я быстро продолжил:

— Более того, мы вас в целости и сохранности доставим обратно. Обещаю.

— Ч-тто…, что вы хотите…? Ч-тто вам от меня надо …?

— Да все очень просто — одно только обещание, что вы никогда больше не будете подставлять людей.

— Нн-е понимаю…

— Да бросьте, господин Грегор, все вы прекрасно понимаете. Итак, я жду!

— Хорошо, хорошо, я вам обещаю все, что угодно…

— Э нет, так дело не пойдет. Мне нужно ваше четкое, осмысленное обещание о том, что больше никаких махинаций с квартирами ваше агентство осуществлять не будет. Сами понимаете, я буду наблюдать за вами, и при первой же попытке нарушить данное слово ваша фирма просто прекратит своё существование. — Я выдержал небольшую паузу. — Да и вашей судьбе в этом случае не позавидуешь. Во второй раз вы и ваши подельники так легко уже не отделаетесь. Подумайте об этом как следует.

Менеджер затравленно обвел нас всех глазами. Увиденная фантастическая картина явно вдохновляла любого пасть на колени и как следует покаяться. Только в горячечном бреду можно было представить себе такую ситуацию — круг послушных человеку волков, в центре которого стояли крупный волк и спокойно управляющий всем этим действом человек. Менеджер, стараясь ничего этого не видеть, опустил голову и что-то тихо пробормотал.

— Не слышу.

— Хорошо, я обещаю вам, больше такого не будет…

— Вот теперь я почему-то верю вам, господин Грегор. Отчего бы это, а? Ну, да ладно, идите с миром. Хотя нет, — менеджер испуганно отпрянул и попытался снова вжаться в дерево, — я вам обещал, что доставлю вас на место. Прошу в машину…

— Нн-ет, нет, спасибо, я сам доберусь…

— Ну как хотите, не смею вас больше задерживать.

— А эти… ваши звери, — он несмело махнул рукой в сторону волков, — они меня не тронут?

— Нет, я же обещал вам. Идите.

Медленно повернувшись и стараясь не смотреть на расступившихся перед ним по команде Серого волков, наш недавний пленник сначала очень медленно, потом все быстрее и быстрее, и наконец, перейдя на бег, бросился по направлению к городу. Мы с Серым смотрели ему вслед.

— Как думаешь, — задумчиво спросил я своего друга, — он свое слово сдержит?

— Не знаю, — спокойно ответил тот, — если надо будет, мы напомним.

Я рассмеялся.

— Вот почему-то мне с тобой так легко, а? Все у тебя так просто.

Волк по своему обыкновению промолчал.

— Ну хорошо, давай командуй своим. Отправляемся домой.

 

Главный бой

Зима незаметно прошла. Все это время я продолжал наведываться в город, и теперь точно знал, где и когда собирается вся эта мотоциклетная банда. Их кабак находился почти на самой окраине города, что, несомненно, было мне на руку. Большую часть пути можно было пройти лесом, а потом надо было еще немного попетлять среди кладов и ангаров. Большое, серое обшарпанное двухэтажное здание с «гордой», плохо намалеванной, яркой вывеской «Steppenvolf» как раз и являлось тем местом, где каждый день собирался весь этот сброд. Догадаться об этом было нетрудно, так как перед входом постоянно было припарковано полтора-два десятка различных байков, а из-за закрытой двери раздавались громкие звуки музыки и пьяные выкрики. Да и тот негодяй, которого я тогда так неожиданно встретил в городе, заходил именно в этот дом. Несколько раз я осторожно наведывался сюда, обходил со всех сторон здание, стараясь придумать, как же мне рассчитаться с врагами, но пока ничего особенно умного в голову не приходило. Здание было бетонное, в нем практически не было окон, так, пару небольших окошек под самой крышей, больше похожих на бойницы, чем на окна. Даже обшарпанная дверь была металлической — крепость, да и только! Приходилось каждый раз ни с чем убираться восвояси. Но я не оставлял попыток.

Еще зимой, когда наверху вовсю свирепствовала метель, я долгими зимними вечерами просиживал над компьютером. Это позволяло мне быть в курсе всех городских новостей, а они были, неутешительны. Что там точно происходило в городе, я не знал (об этом подробно не писали), но количество разборок с участием мотоциклетной банды все увеличивалось. Причем некоторые из них заканчивались тяжелыми увечьями и даже смертями. Страдали, в основном, обыкновенные жители, а эти отморозки как ни в чем не бывало продолжали разъезжать по городу и наводить на всех ужас. И я никак не мог понять, ну почему им все сходит с рук, когда любому дураку становилось понятно, кто творит в городе этот террор.

Странным образом неопровержимые улики исчезали, а свидетели отказывались от своих показаний. Только после одного особенно громкого убийства, когда была зверски избита молодая девушка, проскочила в новостях одна фамилия, которая по «удивительному» стечению обстоятельств совпала вдруг с фамилией начальника городской полиции. И все сразу стало на свои места, ясно и понятно было, почему именно так все происходит.

Дома, в лесу, я продолжал жить своей новой лесной жизнью, и она мне все больше и больше нравилась. Самое трудное для меня время года прошло, и как показал опыт, этот суровый экзамен я с честью выдержал. Что и говорить, первая моя зима в лесу далась мне нелегко, но я приобрел такой бесценный опыт выживания. Те ошибки, которые я сделал при постройке своего дома, выявились, и теперь я занимался их устранением. А пока я потихоньку приводил все в порядок, мои мохнатые друзья все чаще пропадали целыми днями где-то в лесу. Правда, я не оставался в гордом одиночестве: за зиму стая пополнилась пятью щенками, и теперь вся эта мелюзга весело крутилась вокруг меня. Их серая разноухая мамаша благосклонно относилась к нашей веселой возне, а иногда и просто оставляла на меня всю эту свору, попросту подло исчезая на целый день по своим делам в лесу. И тогда мне приходилось туго. Эти серые мохнатые непоседы просто не давали мне ничего делать. Пришлось пожаловаться Серому, и теперь одна из самок всегда оставалась со мной дома.

Но чем бы я не занимался, одно и то же не давало мне покоя. Днем и ночью меня преследовала одна и та же мысль — как рассчитаться со всей этой мотоциклетной сворой. Раз за разом я пытался придумать какой-нибудь подходящий план, и ничего не получалось. Я просто не представлял, как к этому делу можно было подступиться, как можно незаметно проникнуть внутрь. А потом однажды, вытачивая самодельный болт для арбалета и продолжая размышлять над проблемой, неожиданно понял, а зачем это мне, собственно говоря, внутрь? Нет, наоборот, мне надо выманить их наружу. Внутри они меня просто, играючи, раздавят, а вот снаружи я вместе со своими мохнатыми друзьями могу побороться. И неизвестно еще, кто будет победителем, не знаю, видели эти гады когда-нибудь в своей жизни степных волков, а вот с зубами их лесных собратьев я их познакомлю. И в голове у меня постепенно стал складываться план, в котором большая роль отводилась Серому и его стае. Без их помощи я бы никогда не осмелился выйти против целой банды.

В этот же вечер я поделился своим планом с Серым:

— Ну что скажешь, дружище?

Тот только спросил:

— Когда?

Я рассмеялся — ну что с таким сделаешь!

— Серый, ты хоть представляешь, как это опасно? Ведь придется драться с целой бандой.

— Мы справимся, — только и проворчал мой друг.

Теперь предстояло тщательно подготовиться к предстоящей операции. Сначала надо было выбрать день, чтобы застать практически всю банду в полном составе. Но, я думал, что с этим-то как раз никаких сложностей не будет — больше всего эти подонки любили веселиться в субботние вечера. Сначала до полуночи надирались в своем кабаке, а потом выезжали на охоту в город.

Я мстительно закусил губу: «Ну, подождите, гады. Будет в этот раз вам настоящая охота».

Другая подготовка носила вещественный характер, но тоже ничего сложного для меня не представляла — у меня все было: и горючее, и острый нож, и достаточное количество болтов для арбалета. Гораздо труднее обстояло дело с психологической подготовкой. Здесь я буксовал: ведь придется стрелять в живых людей! Они — хотя и последние подонки, но все-таки живые люди, и это меня в буквальном смысле «убивало». Я смотрел на Серого — вот кто спокойно пойдет на это, нет для него никаких колебаний: друг — это друг, а враг — это враг. Эх, вот бы мне так.

Но отступать было нельзя, нет, никак нельзя, пришлось запрятать все сомнения в самый далекий уголок памяти. Мы начали собираться. Собственно говоря, собирался один только я, а Серый и волки просто продолжали жить в своем естественном ритме. Отобрал штук тридцать отличных болтов, немного подумал и добавил еще десяток, так, на всякий случай — мало ли что. Осмотрел и подготовил арбалет, наточил поострее нож и залил пару небольших канистр бензином. Вот и все сборы, теперь надо было собраться самому, наметить точно день и начать действовать

— Все, Серый, я готов, — сказал однажды вечером своему другу, — завтра выступаем, готовь свою команду.

Тот лениво открыл глаза, незлобиво куснул особо разбаловавшегося щенка, пытавшегося разгрызть его хвост, и спокойно ответил:

— Мы готовы, — и снова уснул.

Кто бы сомневался, а вот я, наверняка, этой ночью не усну.

И как подсознательно не старался я оттянуть тот самый, главный, день, он приблизился с неумолимой неизбежностью. Я давно понял, что есть некоторые вещи, которые заставляет делать одно маленькое, коротенькое словечко «надо». И никак от этого не отвертеться. Можно придумывать себе всякие отговорки, можно пытаться оттягивать неизбежное, но все равно, рано или поздно такой момент наступает и тогда надо предпринимать решительные действия, иначе эти действия или начнутся сами собой, и тогда результат, скорее всего, будет со знаком минус, или того хуже, совсем уже не нужно будет никаких действий. В моем же случае надо было начинать действовать.

Ранним субботним утром, когда солнце только начинало появляться из-за горизонта, я вышел в лес. Для этого пришлось просто отойти на несколько десятков шагов от своего дома. Старательно обойдя дремлющих на поляне волков, я углубился в лес и вышел к ручью. Привычно умылся холодной прозрачной водой, а потом неожиданно для себя присел на большой камень и опустил ноги в воду. Тихое журчание воды, утреннее пенье птиц, хорошая погода — все настраивало на отличный день, но вот только на сердце у меня скребли кошки. Никогда не думал, что буду так волноваться. Всю ночь я практически не спал, переживая в полудреме то, что мне предстояло сделать. Надо ли говорить, что и сейчас, сидя на берегу лесного ручья, я продолжал думать об этом же. Внезапно что-то теплое, увесистое, достаточно ощутимо ударило меня в спину, и не стоило даже оборачиваться, чтобы понять, что это Серый, почувствовав мое состояние, пришел следом.

Приобняв его одной рукой, я поинтересовался:

— Что скажешь, дружище?

Волк, сразу же попытался высвободиться — не очень он любил такое видимое проявление ласки — это ему с легкостью удалось, и он присел рядом:

— Когда идем?

Вот так сразу к делу, без всяких там уверток и отговорок. В этом он весь, ни какого лицемерия, ни капли колебаний. Чистый и верный, до конца идущий в своих порывах.

— Когда идем, спрашиваешь? Нам надо попасть туда к ночи. А это значит, что выходить будем вечером. Ты со стаей пойдешь туда лесом и будешь ждать на месте моей команды. А я подъеду туда на грузовичке и все подготовлю. Потом вместе ударим. Ты понял? Никаких самостоятельных действий, делать все только по моей команде. И, Серый, запомни, это тот случай, когда надо действовать четко и слаженно, если не хочешь, чтобы из твоей стаи кто-нибудь пострадал.

— Я понял.

— Ну, а раз так, пошли обратно.

Вечер приблизился незаметно, и мы дружной командой отправились в путь, дома осталась только одна волчица со щенками. Впереди трусил Серый со своей разноухой подругой, за ним следом чередой потянулись остальные волки, а уж замыкал это шествие я с небольшим рюкзаком за спиной. Уже через пару часов мы вышли к кромке леса, и здесь нам предстояло разделиться. Серый со своей стаей должен был краем леса добраться до места и там затаиться, а я — взять из ангара грузовик и доехать туда на машине.

— Все, Серый, здесь мы расстаемся. Теперь на месте жди команды.

Бесшумными быстрыми тенями волки исчезли в лесу, а я по пыльной дороге отправился к себе на склад.

Вывести из ангара грузовичок было делом нескольких минут, и уже через час я приближался к нужному мне месту.

На город быстро опускалась ночь, пришлось включить фары. В мелькающем впереди меня свете все вокруг казалось непривычным и незнакомым. Ночью я по городу практически ни разу не ездил, и теперь боялся, что неправильно еду. А еще в этом окраинном районе не везде был свет, и это дополнительно заставляло меня нервничать. Наконец, увидев знакомый дом, я с облегчением вздохнул: осталось проехать еще пару кварталов, а там и оставить машину. Дальше, чтобы не вызвать никаких подозрений надо было идти пешком. Припарковав грузовичок возле уже закрытого мощными стальными жалюзи магазина, я забросил за спину рюкзак и потихоньку двинулся в нужном направлении. Надо было пройти еще пару кварталов, причем кварталов весьма пустынных, и неприятное чувство страха зашевелилось у меня в душе. Тем более, что уже через пару метров мне стало казаться, что за мной кто-то идет. Я остановился, прислушался — нет, все тихо, опять тронулся дальше, и опять почувствовал, что здесь кто-то есть. Пройдя еще немного, я не выдержал:

— Кто здесь? Немедленно выходи… или я стреляю…

Сразу же за этими нелепыми словами из темноты ко мне бесшумно выдвинулась тень, и я с облегчением немного истерично засмеялся:

— Господи, Серый, ты меня до смерти напугал. Что ты здесь делаешь?

— Охраняю тебя.

Вот и поспорь с этим. И сразу на душе стало легко и спокойно, вернулась уверенность в том, что все задуманное мною пройдет как надо.

— Ну ладно, разбойник, идем. Надеюсь, что все остальные остались на месте?

— Ждут, — мотнул головой волк.

— Тогда пошли, только тихо.

Волк только насмешливо фыркнул в ответ.

Мы быстро добрались до места, так никого и не встретив по дороге. Возле нужного нам здания стояло на приколе полтора десятка мотоциклов, а из-за прикрытой двери раздавались громкие звуки металлического рока.

— Все здесь, гады, — я пересчитал байки. — или, по крайней мере, большинство. Так, Серый двигай к своим и ждите на месте моей команды. И смотри мне, — я показал своему другу кулак, — без всякой самодеятельности.

Серый развернулся и бесшумно исчез в ночи, а я раскрыл рюкзак, вытащил из него пару канистр с бензином, проверил, как выдвигается из ножен нож, и быстро двинулся к стоянке. Когда я почти добрался к цели и уже был готов действовать, дверь неожиданно распахнулась, и на порог вышло двое запакованных в кожу парней. Пришлось быстро отпрянуть и затаиться в тени соседнего дома. Тем временем мои враги, пьяно смеясь, сошли с порога, облегчились возле стены и опять скрылись внутри. Выждав пару минут, я приступил к действиям. Быстро пробежал по цепочке мотоциклов, старательно проколов ножом каждому шины, потом также быстро вернулся обратно, на этот раз тщательно полив каждый хорошей порцией бензина. От последнего байка я тщательно сотворил бензиновую дорожку к стоящему напротив дому, потом подхватил свой рюкзак и по пожарной лестнице забрался на крышу. Достал из рюкзака и аккуратно разложил рядом болты, предварительно пару из них обмотав паклей и полив бензином, зарядил арбалет и осторожно положил его на парапет. Спустился опять вниз, чиркнул зажигалкой, минуту помедлил, мысленно связался с Серым, а потом поднес маленький огонек к бензиновой дорожке. Уже не глядя на веселую огненную змейку, взлетел по лестнице наверх под разгорающееся зарево пожара взял в руки арбалет и положил на ложе первый, пропитанный бензином, болт. Все, я был готов.

Между тем внизу все сильнее разгоралось зарево пожара, все байки были охвачены оранжевым пламенем, но из дверей пока никто еще не вышел. И только тогда, когда взорвался бензобак первой машины, дверь кабака распахнулась, и я тот час же раз за разом вогнал вовнутрь два горящих болта. Не знаю, нашли ли они свои цели, но вот переполоху наделали изрядно. Из дверей здания, толпясь и ругаясь, на улицу повалил народ, заметались вокруг горящих машин фигуры.

— Серый, давай действуй, — подал я другу команду, а сам, наложив на арбалет очередной болт, с наслаждение спустил курок.

Внизу начался настоящий ад. Все горело, метались в огне люди, крики, ругань, стоны раненных. И во все это добавлял ужаса многоголосый вой появившихся волков. Серые тени заметались среди огня, находя там и тут свои цели. Я, стоя на краю крыши, раз за разом спускал курок арбалета, и когда уже протянутая рука не нашарила рядом ничего, глянул вниз и скомандовал:

— Все, Серый, уходим. Быстро.

Потом забросил арбалет за спину, подхватил рюкзак и быстро спустился по лестнице вниз. Рядом мгновенно выросли две тени — Серый и Разноухая.

— Все, ребята, уходим, уходим. Быстро.

— Мы с тобой.

— А как же другие? — уже на бегу поинтересовался я.

— Они уже ушли.

— Слава богу. Тогда бежим скорее.

Проскочив пару темных переулков и мысленно поблагодарив всех святых за отсутствие освещения на улицах, мы быстро добрались до машины и на всех парусах рванули в ночь…

 

По высокой, высокой траве я пройду в полный рост…

… С успокоённой душой я возвращался по пыльной проселочной дороге к себе домой. Да, домой. Впереди меня мерной трусцой бежали волки, только Серый почему-то все время держался рядом, то и дело кося на меня умным глазом. Где-то за спиной до самого неба полыхал пожаром проклятый кабак, клубился едкий бензиновый дым, выли от боли оставшиеся в живых, а я не оглядываясь, со своими друзьями уходил в родной лес. Чистый и мудрый, он ждал меня, чтобы принять и успокоить, вылечить мою душу своей ясной свежестью. Я шел и шел, а передо мной расступались его травы и склонялись деревья. Я шел домой. Туда, где по-настоящему мог дышать полной грудью, туда, где никогда не было предательства, лжи и ненависти.

Я шел и шел, все вперед и вперед. За спиной навсегда растворялось в туманной дымке уже неясное, почти позабытое, прошлое, а со всех сторон наступал и смыкался за нами вечный лес. Я остановился, хотел еще раз обернуться назад, но посмотрел на смирно стоящего рядом Серого, встретил его ясный, наполненный какой-то извечной мудростью взгляд и понял, что оборачиваться не надо, прошлого уже нет.

— Ну что скажешь, дружище?

Серый ничего не сказал, только придвинулся поближе и прижался ко мне мохнатым теплым боком. Впереди, непостижимо как, уловив неясный момент, неподвижными выжидающими фигурами застыли остальные волки.

И, немного постояв, мы все тихо растворились в лесной чаще…