Исхаг утомлённо вытянула босые лапы к огню, за этот длинный день она устала так, что впору рухнуть там, где стоишь. Она прикрыла глаза, опершись спиной на орочье седло. Поела она совсем немного, зато выпила столько жидкости, что впору поспорить с ритуальным орочьим бурдюком… Молодой гном выживет, это уже ясно и сейчас, вот только ехать ему придётся лёжа на ездовом духе. Завтра нужно будет укутать болящего потеплее, попробуем ехать с большей скоростью, так что оставляем человечьи тёплые плащи на виду, чтобы не связываться с лишней работой при сворачивании стоянки. Спохватившись, Исхаг вышла из шатра в морозную ночь, украшенную огромными лучистыми звёздами, вдохнула живительный воздух благословенной Орочьей степи и вызвала родовых духов. Все пятнадцать согласились охранять разумных и два десятка лошадей этой ночью, а попробовали бы они не согласиться! Успокоенная, орка вернулась в тёплый шатёр, вновь устроила голову на старом седле… Видимо, она на краткое время нырнула в сон, поскольку вскинувшись от прикосновения к предплечью, едва не укоротила жизнь старому гному.

— Не делай так больше, — хмуро сказала Исхаг, — я могу и не сдержать удар. А после вмешательства моего хранителя от тебя останется только пепел. Не рискуй так в дальнейшем.

— Извини, но ты заснула с открытыми глазами… я приготовил отвар из сока дерева «тай», его сила поможет тебе пережить завтрашний поход. Не будет ли нескромным спросить, куда ты держишь путь? Я мог бы помочь тебе и приёмышу. Прости за прямоту, но похоже, вам некуда идти…

Исхаг, как это принято у орков, с поклоном приняла кованый серебряный кубок с угощением, отпила половину и прикрыла глаза от удовольствия. А насчёт помочь… Ей и детёнышу нужен доступ в долину гейзеров, иначе придётся откочевать далеко на Юг, а тамошние места ей незнакомы. Кто знает, какие испытания уготованы неосторожной орке, рискнувшей в одиночку пересекать степь с севера на юг. Не стоит рисковать жизнью детёныша. Исхаг никогда не спорила с судьбой, поэтому госпожа Судьба всегда была милостива к ней, оберегала от смертельных ударов и дарила орке ясное понимание своей сущности и роли в этой жизни. И сейчас эта роль определилась со всей доступной пониманию ясностью — постижение трудной науки воспитания человеческого детёныша и нелёгкое осознание ответственности за этого ребёнка.

Старая шаманка открыла глаза.

— Мне и детёнышу пока некуда идти, это правда, — на прямой вопрос она ответила со всей прямотой, — поразмыслив, я отказалась от кочёвки на Север, Запад и Восток.

Старик понимающе кивнул, ещё бы! Все три направления чреваты событиями не самой лучшей природы.

— Поэтому я прошу твоей помощи в трудном деле. Я надеюсь, что мне дозволят поселиться в долине гейзеров, там мне и детёнышу будет не только тепло среди зимы, но и совершенно безопасно. К тому же я смогу отслеживать опасные горячие источники и смирять их силу.

Помолчав Исхаг, добавила:

— Сколько я помню, орки и гномы враждовали, но у меня нет выбора — сам видишь.

Фахадж ненадолго задумался. Он вхож в Совет гномов и может попробовать помочь шаманке обрести покой — это долг жизни! Его соплеменники с пониманием отнесутся к его просьбе. И речь идёт о несомненной выгоде — старая орочья шаманка вполне способна справиться с духами воздуха, а уж утихомирить огненных духов земли ей сам орочий бог Стаун велел. И дело не только в прямой выгоде для гномьей общины, эта шаманка весьма сильна и сможет помочь обучению гномов. А если у гномьих шаманов получится договориться с духами гор, как Исхаг договаривается с земляными духами… не станет ли это новой вехой на пути развития подземного народа?

— Я постараюсь помочь тебе, Исхаг. Обещаю свой голос в поддержку твоей просьбы. Но тебе придётся предстать перед Советом и обосновать, хорошо обосновать свою просьбу, понимаешь?

Исхаг устало кивнула, свернулась на серой кошме, уткнулась лицом в согнутую лапу и мгновенно уснула.

А Фахадж всё сидел у негаснущего костра, разведённого внутри шатра, наблюдая, как огненные всполохи выхватывают из темноты светящиеся волчьи глаза, светлое личико спящей девочки и слегка улыбающееся лицо сына.

…Утро порадовало путников лёгким морозцем, снежной порошей и улыбающимся молодым гномом. Исхаг вновь заставила стесняющегося юного гнома опорожниться, прикрикнув на него, как на бестолкового орчонка:

— Не добавляй нам сложностей в пути, ты желаешь отморозить своё гномье хозяйство? Могу бросить тебя в степи и отмораживай себе всё на свете! Видит ваш гномий бог молота и горна, от тебя больше беспокойства, чем от моего детёныша!

Отец гнома только посмеивался в усы, давно пора привести в должное чувство молодого несмышлёныша, возомнившего себя великим бойцом! Так глупо подставиться под удар может только юнец. Сказано же было ему — держись слегка сзади и справа, так нет же — полез в бой, молодой идиот! Итог известен.

Исхаг занялась лепечущей девочкой, из остатков хлопковой рубахи одного из разбойников свернула что-то вроде косынки и ловко обвязала попку ребёнка. Ага, смекнул гном, это чтобы не испачкать одежду и меховое одеяло, то-то старуха вытряхнула всех нападавших из исподнего и прочих одёжек. Глядя на эту орку, можно решить, что она всю жизнь только и возилась с детишками, а между тем, все орочьи шаманы и шаманки бесплодны — плата за великую силу, даруемую им духами.

Завтрак оказался довольно скудным — остатки вчерашнего ужина разогрели на огне, первой накормили малышку, она безропотно съела пять ложек похлёбки и мгновенно уснула, не донеся головку до свёрнутой кошмы. Затем перекусили сами, кости отдали волкам, нечего их баловать, пусть охотятся, как сказала Исхаг, стукнув волка по носу ложкой. Гному даже показалось, что волк рассмеялся по-собачьи, таким разумным был его взгляд.

— Давай, Корноухий, зови своих женщин и ступай на охоту! Духи тебе помогут — вперёд!

— Думаешь, принесут дичь? — спросил Фахадж.

— Принесут, уважаемый гном, Корноухий и его подруги — это просто гроза степей. Собираемся! Лошадей кормить нечем, так что идём на Юг, там ещё не совсем исчезла трава и мох.

— Лошадей бы надо напоить, — возразил гном.

— В двух лигах впереди поворот реки, там и напьются. Вот торговый караван хорошо бы встретить, мука уже кончилась. Правда, крупы много. Немного жира есть. Ладно, за дело.

Они управились быстро, ездовой дух явился по первому требованию и безропотно принял тяжёлое тело молодого гнома. Исхаг плотно укутала раненого плащами, сунула ему подмышку спящую девчонку в коконе из мехового одеяла. Теперь можно будет двигаться гораздо быстрее. Свёрнутый шатёр и двадцать стоек несли две крепкие степные лошадки, остальное дорожное снаряжение равномерно распределили между остальными лошадьми, мимоходом порадовавшись тому, что шаманка обобрала покойников до исподнего. В числе прочей, пусть и небогатой добычи, обнаружились двенадцать арканов из конского волоса. По плетению Исхаг узнала род — четырём оркам из клана Рогатых Оленей не повезло на просторах великой степи.

Она привычно приподнялась в седле, запуская в полёт трёх духов воздуха — на разведку и издала гортанный возглас начала пути. Караван двинулся вперёд бодрой рысью. Ездовой дух скользил рядом, справа от шаманки на уровне колен и казался вполне довольным длительным существованием в материальном теле. Правда, тело это напоминало старый, хорошо послуживший коврик, но дух не роптал.

Исхаг пробормотала заговор на сон ещё раз — на всякий случай, чтобы спящие не проснулись в самый неподходящий момент путешествия. Справа уверенно держался в седле Фахадж, шаманка мимоходом отметила вполне молодецкую посадку и привычку к орочьему седлу. Значит, этот гном часто путешествует по степи. И явно бывает в человеческих поселениях, именуемых городами. Это непростой гном, если входит в Совет старейшин, то есть Совет гномов, что в сущности одно и то же. Исхаг вспомнила своего наставника старейшего из восьми шаманов клана Черноногих, который в незапамятные времена побывал в подземной столице коротышек и много странного рассказывал тем, кто готов был слушать. А слушать не хотел никто, кроме молодой и бестолковой орки Исхаг. И сейчас шаманка с огромной благодарностью вспоминала своего нелепо погибшего наставника, который заставлял её повторять легенды и сказания подземных жителей, научил языку гномов и позаботился о том, чтобы юная орка ознакомилась с принципами лечения подгорного народа.

Да, Фахадж выразил приятное удивление, когда Исхаг заговорила на его языке с выговором столичного жителя. Орочья шаманка промолчала, не желая это обсуждать, и гном понятливо сменил тему, задав незначащий вопрос, на который пришлось ответить такой же ничего не значащей фразой. Исхаг ухмыльнулась про себя, похоже гном приятно удивлён также и тем, что полуживотное, каким они всегда считали орков, способно рассуждать здраво — совсем, как умнейшие из подгорного народа. Ой-бой, его ждёт разочарование, орка Исхаг не только рассуждает здраво, она ещё и поступает вполне разумно… в отличие от некоторых молодых гномов. На широком лице Исхаг проступила такая лукавая улыбка, что Фахадж даже засмотрелся. Поросшее серебристым мехом лицо старухи выглядело таким старчески-милым, что Фахадж даже сморгнул в изумлении, и в следующее мгновение шаманка обратила к нему невозмутимое лицо, вот только в глазах дёргался смех.

Вдруг Исхаг резко привстала на стременах, глядя вперёд. Навстречу маленькому каравану стелющимся намётом спешили её волки, сопровождаемые по пятам завывающей чужой стаей. Ну что же, всё правильно, её звери вернулись вовремя. Шаманка сложила руки ковшиком, и Фахадж невольно пригнулся в седле, ибо со стороны Исхаг раздался завывающий рёв, в котором можно было различить и волчье завывание, и гнев вожака, и обещание скорой расправы, и что-то ещё такое страшное, что чужая стая резко затормозила. Задние волки налетали на передних, которые упёрлись в невидимую стену, шум, вой! Тут и там разгорались драки, старые волки трепали молодёжь, а вожак, зажатый в тиски, визжал, как недорезанный. Фахадж даже за сердце взялся, а шаманка испустила низкий вибрирующий вой и внезапно на степь пала испуганная тишина.

— Не двигайся, — шёпотом сказала она гному.

Лошади и гном вместе с ними замерли, как изваяния. Шаманка выехала вперёд, резко нагнулась с коня, ухватила вожака за загривок и вздёрнула на уровень своих глаз. Глядя в жёлтые волчьи глаза, старая Исхаг коротко взвыла. Фахадж с удивлением рассматривал матёрого волка, свесившего все четыре лапы с совершенно несчастным видом и явно зажмурившегося от страха. Орка снова испустила вой и на этот раз откликнулась вся стая, сбившаяся в отдалении. Опустив вожака на четыре лапы, Исхаг жестом позвала своих волков, и Фахадж с изумлением наблюдал сцену знакомства вожака с доблестной тройкой. Все церемонно обнюхались точь-в-точь, как собаки и дружно начали зализывать раны друг друга.

Шаманка жестом подозвала к себе Фахаджа, снова коротко взвыла и каждый волк стаи подошёл к неподвижному гному и обнюхал сапог, запоминая чем именно пахнет старший и его сын, парящий в воздухе.

— Они теперь знают ваш запах и не станут нападать. Всё! Пошли вперёд, Хогровы дети, вперёд!

Стая сорвалась с места и вскоре скрылась из глаз. Фахадж, не скрывая своего страха, перевёл дух.

— Клянусь молотом своего прадеда, ты великая шаманка! Глава Черноногих настоящий дурак, если позволил тебе путешествовать в одиночку.

— Некогда великого клана Черноногих давно уже нет, в благословенной степи скитается орочье отродье, не имеющее права называться народом орков. Жалкая полутысяча стариков и детей. Едем дальше.

Она тронула поводья, и лошади вновь пошли лёгкой рысцой, и великая степь охотно ложилась под копыта, и остроглазый коршун откликнулся старой шаманке с высоты, стоило ей заклекотать. Фахадж решил ничему не удивляться. Да, странной орке повинуются звери и птицы, ну подумаешь, диво какое! Вот ему, например, повинуется металл и пламя. Стоит ли удивляться, что жители степи понимают друг друга так, как никто иной? Они много веков живут рядом, делят одну землю, пьют из одних источников, веселятся и горюют по одним и тем же причинам… так что всё правильно.

… Они качались в сёдлах до тех пор, пока солнце не начало клониться к западу. По каким-то признакам и приметам, непонятным Фахаджу, старая Исхаг нашла в холмистой южной степи небольшой родничок и было решено остановиться близ источника. К счастью, лошади смогли напиться в середине пути и о водопое можно было особенно не беспокоиться, да и сухая трава кое-где ещё осталась. Поэтому шаманка решила остановиться меж двух довольно высоких, но пологих холмов. Не исключено, что они хоть немного, но защитят путников от внезапных порывов ветра. Исхаг и сама не знала, что заставило её выбрать это время и это место, но, подчиняясь всё возрастающему беспокойству, принялась распоряжаться, как полководец. Спустя некоторое время стала очевидной и причина такой спешки — пока ещё тонкая тёмная полоса облаков на востоке, у самой линии горизонта.

Фахадж раскладывал шатёр, а Исхаг выставила длину рёбер вдвое меньшую, чем обычно, стало быть, в шатре ей придётся наклоняться, ну ничего, она потерпит. Верные приметы говорили ей — надвигается буран.

— Быстро ставим шатёр, — скомандовала Исхаг, — к вечеру жди буран! Тучи идут с востока, поэтому выход шатра должен быть с западной стороны, иначе не выберемся. Ага, видишь, волки возвращаются. И с добычей!

Она занялась девочкой, быстро обмыла малышку у родничка, закутала в одеяло и сунула в руки кусочек сухой лепёшки. Усадила детёныша в корзину и занялась раненым. Молодой гном покорно вытерпел осмотр и даже сумел принять почти сидячее положение. На этот раз он самостоятельно обтёрся водой, настоянной на травах. Всё же гномы относятся к магическим расам, думала орка. Вон как быстро затягивается рана на груди. Подниматься ему ещё рановато, так что пусть почаще напрягает мышцы, дабы спустя пару дней мог твёрдо встать на ноги. А пока она в работе, как в драке, освежевать добычу, подкормить свежей кровью духов, разделать тушку молодого кабанчика, промыть от крови, нацедить воды из родника во все пять бурдючков, кто знает, сколько времени им придётся провести в этом шатре. Явно где-то в окрестностях растёт небольшой дубовый лесок, именно там волки загнали этого поросёнка и быстро принесли добычу. И никто не отнял по дороге — чудеса! Очевидно же, что шакальей стае или стае степных собак её трое волков на один укус. Орка разрывалась между тысячью мелких дел, как и Фахадж, помогавший что было сил.

Волки развлекали детёныша, и выпущенная из корзины малышка ползала по кошме, изредка становясь на ещё слабые ножки. Волки терпеливо сносили выходки несмышлёныша и только слегка отталкивали её носом, если она очень уж крепко таскала их за уши.

— На удивление спокойный ребёнок, — восторгался Фахадж, — весьма самостоятельная малышка.

Поставив на огонь котелок с мясом, старая Исхаг порадовалась, что гном умеет работать с магией огня совсем, как шаман и вышла из шатра в сопровождении Фахаджа.

— Что делать будем, уважаемый Фахадж? Идёт буран, а в соседней низинке у нас пасётся, считай, табун лошадей. Разбегутся — не соберём и как тогда кочевать?

Фахадж задумался. Стреножить всех? Они и так стреножены, но даже слабый буран встревожит весь табун. Это степные лошади и к буранам они привычны, но это лошади. Стоит взбеситься одной и безумие охватит всех.

— Ты сможешь уложить их на землю так, чтобы лежали рядом, как можно плотнее?

— Сделаю, — кивнула Исхаг, — и что дальше?

— У меня есть амулет с пологом тишины, он убирает все посторонние звуки на расстоянии в двадцать-тридцать локтей. Если ты сможешь уложить лошадей, то они пролежат всё время урагана и останутся спокойными.

— Лошадям нельзя долго лежать, ибо весят они много, а кости хрупкие. И если начнутся судороги мышц, без повреждения костей не обойдётся. Уж лучше сразу перерезать им глотки. Любой лежащей лошади надо пространство для того, чтобы встать, да и встаёт она не мгновенно. А если табун сбит плотно, да ещё и лежит… Нет. Это невозможно.

Фахадж снова задумался.

— Хорошо, а можно просто закрыть им глаза и согнать поплотнее?

— Можно. А смысл?

— А усыпить ты их сможешь?

— Хм, — теперь задумалась Исхаг, — усыпить… Усыпить я смогу, да и духи помогут им держаться на ногах. Да ещё и преградят дорогу… уж я постараюсь, чтобы со всех сторон… Так и сделаем, неси амулет. Начнём, иначе будет поздно.

Шаманка вызвала земляных духов, и поскольку откликнулись сразу пятеро, пришлось сцедить маленькую чашечку крови. Духи высосали кровь и, повинуясь просьбе, вырастили высокие земляные валы с двух сторон, запирая табун в достаточно узком, но довольно длинном пространстве. Фахадж активировал амулет и прошёл по склонам образовавшегося оврага, выясняя длину действия амулета.

— Почти достаточно, несколько лошадей слева и справа будут слышать бурю.

— Поправим, — кивнула старая шаманка, и земляные валы пришли в движение, уменьшая длину оврага — этого хватит?

— Да. Этой длины более, чем достаточно. Но они будут видеть разбушевавшуюся стихию. Не найдём ли мы здесь после бури лошадиный могильник? А если разразится дождь? Вся земля поплывёт вместе с лошадьми.

— Не думаю. Мы стоим у пологого, хоть и двуглавого холма, с какой стороны не посмотри. Лошади привычны к виду грозы, да и какая может быть гроза в начале зимы? Обойдётся. А если и нет, то мы всё равно ничего не сможем сделать. Возвращаемся.

В шатре шло неуёмное веселье, детёныш добрался до кожаной куртки гнома и с увлечением выковыривал магические заклёпки из рукавов. Горка заклёпок уже лежала перед ней. Фахадж онемел, как удалось человеческому ребёнку нейтрализовать защитную магию? А ведь любой, прикоснувшийся к его куртке без дозволения, получит сильный удар молнии, а эта малышка уже двенадцатую заклёпку выворачивает из гнезда сильными пальчиками.

Молодой гном виновато смотрел на отца:

— Я не смог её остановить, извини, отец.

— Сынок, остановить ребёнка может только мать или на худой конец ураган. Ты был точно таким же — портил и разбирал на части всё, что мать не успевала спрятать повыше.

Исхаг отвлекла малышку, и Фахадж смог незаметно забрать свою куртку вместе с заклёпками. Вместо похищенной куртки он вручил девочке занятную игрушку, поющую разными птичьими голосами.

— Для внука купил, — пояснил Фахадж, — но если девочке нравится, то дарю ей. Пусть играет. И это её надолго займёт.

И правда, отметила шаманка, девочка занялась игрушкой и оставила в покое волков, разлёгшихся за спинами гномов.

— Как думаешь, уважаемая, волки сыты? — спросил молодой гном.

— Конечно сыты, достаточно увидеть, как они по земле катаются, стирая кровь, наелись до отвала. Посмотри на Корноухого, он уже спит, ужин переваривает. Им всем на пару суток хватит, видишь, как у самок животы раздулись?

— Они не беременны?

— Нет, я разрешу это не раньше их второй весны, они ещё молоды приносить приплод. Пусть окрепнут и возмужают, тогда волчата будут здоровыми.

Вскоре похлёбка была готова, гном прибавил к трапезе сыр, добытый из седельных сумок разбойников. Жаль, что там не было хлеба. И пива, хмыкнул Фахадж. Покосившись на него, старая Исхаг добыла из своего мешка плоскую тыкву-горлянку и разлила по кружкам питьё, благоухающее резким винным ароматом и травами.

Гномы пригубили.

— Что это? — осторожно осведомился старший.

— Настойка на травах, — пожала плечами орка.

— И сколько тут трав?

— Сорок одна.

Старший прикрыл глаза и втянул воздух ноздрями.

— Пахнет поздним летом, — сказал Фахадж.

— И хорошо согревает в морозы, — добавила Исхаг, — но много нельзя, сердце может не выдержать. Только три глотка один раз в двадцать дней.

Молодой гном склонил голову.

— Я так не поблагодарил тебя за спасение, уважаемая Исхаг. Моё имя Фирад сын Фахаджа, внук Фана и я, как и мой достойный отец, принимаю долг жизни.

Шаманка кивнула, ну да, её старый наставник был прав. Что эльфы, что гномы — все помешаны на церемониях, долг жизни, ха! В степи с этим проще, сегодня ты помог соседу, завтра сосед поможет тебе. Ни о каких долгах и речи нет, все мы творения одного мира и должны помогать друг другу. Впрочем, что говорить, чужая жизнь — это чужая жизнь. Её наставник так и говорил — в селение, где живут одноногие, надо идти на одной ноге, так что принимаем этот «долг жизни». Вот только чем они намерены возместить сей долг? Смешные гномы, Хогр их поцелуй!

Малышка подползла со спины и вцепилась в кожаный пояс гнома. Фахадж одной рукой вытащил девочку и поставил перед собой. Крошка не устояла на ножках и села на попку. Круглая мордашка доверчиво разулыбалась, и у Фахаджа потеплело на сердце, какая очаровательная девочка, просто эльфийский ребёнок, с какого боку не посмотри. Светлые волосы, тёмно-серые глаза, улыбчивый рот, кулачки размером с орех.

— Искупать бы малышку, да не в чем, — с сожалением сказал Фахадж.

— Я её каждый день настойкой обтираю, и жиром, чтоб опрелостей не было.

— Вот-вот, от жира запах не слишком приятный, — вставил молодой гном.

— Другого у меня нет, — вздохнула орка, — кто же знал, что клан от меня отвернётся. Да и там, куда мы идём, сейчас караванов не встретишь, где масло брать? Хорошо, что нас волки кормят, а то ведь легли бы спать на пустой желудок.

Исхаг разлила вкусно пахнущую травами похлёбку по мискам, подхватила малышку. Девочка наелась быстро, и её сразу потянуло в сон.

— По всем приметам похожа на эльфочку, — заметил Фахадж, — смеётся, как их дети, мгновенно засыпает после кормёжки, не плачет, ничего не требует.

— И взгляд вполне взрослый, — вставил сын.

Шаманка пожала плечами, отнесла малышку на её место, прикрыла одеялом и аккуратно переплела девочке косичку. В это время ветер рванул входное полотнище шатра.

— Началось, — буркнула Исхаг, — и почему всегда не вовремя?

Подхватила посох и встала в центре шатра, сдвинув в сторону магический костёр. Тонким ножом привычно взрезала запястье, запрокинула голову и взвыла на такой высокой ноте, что у Фахаджа заныли зубы. Старая шаманка подняла руку над полом и чёрные капли крови срывались с запястья и таяли, не долетая до пола, в шатре потемнело. Она обернулась вокруг себя раз, другой, третий, затем резко села точно в центре шатра и, не вставая с корточек, вновь пошла по кругу, но в противоположную сторону. Снова замерла в центре, опустилась на колени и затянула тихую, медленную мелодию, раскачиваясь из стороны в сторону.

Оба гнома смотрели на камлание, раскрыв рты, огромная тень шаманки металась по стенам, потолку и полу. Вмиг проснулись волки и затянули свою песню, присоединив к тихому плачу орки свои голоса. Впоследствии оба гнома так и не сошлись во мнении, сколько именно длилось это камлание, но итог его был неожиданным — за стенами шатра выл и хохотал буран, а внутри было тепло, тихо и очень уютно. Старший гном осторожно напоил водой обессилевшую орку и опустил её на кошму, прикрыв тёплым плащом.

Его сын вскоре задремал, а старый Фахадж всё смотрел на измождённое лицо Исхаг и задавал себе вопрос, а сделал бы он то же самое для незнакомого орка и не находил ответа…