Где-то в верховьях шли дожди. Ветер сгонял к горам плотные тучи, и они, превращаясь в потоки ливня, заставляли вздувшиеся горные речки выноситься на равнину неурочьем летнего половодья. Такое Сашка видел впервые. Уровень в реке поднимался, скрывал береговые обрывчики, и на поверхности оставались только островки с зелёными шапками кустов. С обочины шоссе, тянувшегося вдоль еврейского кладбища, открывалась вся речная пойма, превратившаяся в непроходимую сеть широких плёсов, островов и причудливо извивающихся проток. Еще раз скользнув взглядом по всему окоёму, Сашка поправил давивший плечо увесистый тючок и, балансируя торчавшим вперед концом мачты, весело посвистывая, зашагал знакомой дорогой к Ярке.

Днями, ковыряясь на чердаке, он случайно нашёл кусок старого, залежавшегося брезента. Мягкие складки выбелившейся от времени и потерявшей былую жёсткость ткани подтолкнули фантазию, и работа закипала. Целый день Сашка выстругивал мачту, кроил парус и готовил оснастку. Перед глазами у него плыли загадочные каравеллы, кренились на борт испанские галеоны и окутывались пушечным дымом флибустьерские бригантины. В общем, ложась вчера вечером спать, Сашка уже заранее предвкушал все перипетии сегодняшнего путешествия, начавшегося довольно утомительным пешим переходом на Вульку.

Ярко встретил появление нагруженного, как верблюд, приятеля откровенным смехом. Мирек тоже скептически улыбнулся, но Сашка остался непоколебим. Под дружеские смешки он развязал свой тюк и, побросав заготовленные части на траву, решительно полез в лодку.

Первым делом, отмерив от носа примерно треть длины, Сашка прибил четырьмя гвоздями подпятник. Затем сунул мачту в гнездо и, заставив ухмыляющегося Ярку держать её вертикально, прикинул, где закрепить растяжки. Покончив с креплением, Сашка встал ногами на оба борта и, дотянувшись до верхушки мачты, старательно привязал поперечину.

— Ну вот, теперь всё, — он любовно разгладил складки свисавшего вниз паруса и повернулся к товарищам. — Поедем пробовать?

— Давай! — Мирек с готовностью помог Сашке стянуть плоскодонку в воду и тотчас устроился на носу.

Сашка, отступив на пару шагов, раскрыл футляр «кодака», с которым теперь не расставался, и заглянул в видоискатель. В этот момент Рыжик, до этого спокойно сидевший у ног Ярка, сорвался с места и, подняв тучу брызг, заскочил в лодку. Сашка машинально нажал спуск, а Мирек, подхватив щенка на руки, заключил:

— Надо что-то одно брать, или пса, или фотоаппарат, а то он тебе, Сашка, ненароком всю оптику зальёт, — и он посмотрел на Ярку. — Правда?

— Я гадаю, ничого браты не треба, то ж не катамаран, — решил Ярко, свистнул Рыжика и, взяв у Сашки «кодак», заторопился в дом.

Когда Ярко вернулся, хлопцы ещё возились с парусом. Сашка выше подтянул поперечину, и тут лёгкий ветерок заставил мягкий брезент расправиться. Этого дуновения было достаточно, чтобы наполнить парус, но силы сдвинуть неуклюжую плоскодонку ему явно не хватало.

Ярко, скептически поджав губы, сел с рулевым веслом на корме, а Сашка, торопливо угнездившись на средней банке, разобрал шкоты, привязанные к нижним углам паруса, и попросил:

— Подгреби, тут ветер слабый…

Закусив губы, Сашка то подтягивал, то отпускал веревки, ворочал поперечину в разные стороны, и даже встряхивал полотнище, но все было тщетно, слабый ветерок не справлялся, и лодка сама собой плыла по течению.

— Я ж говорил, ни к чему это, — Ярко со стуком положил весло поперек лодки. — Хочь як круты, ничего не выйдет. Поплывэмо як на катамаране.

— Ну да, не выйдет… — растерянно возразил Сашка. — Должно выйти…

— Эй вы, лопухи, кончай гадать! — Мирек вскочил и выглянул из-за края паруса. — Не видите, что ли, обрыв ветер загородил! Давай на плёс греби, там посмотрим…

Мирек оказался прав. Едва только лодка вышла из-под береговой завесы, парус ожил, и Сашка почувствовал, как подрагивают зажатые в кулаке концы. Ветер, набирая силу, начал понемногу кренить плоскодонку. Парус все больше выдувался и уже норовил вырвать из рук шкоты. Веревки ощутимо врезались в ладони, и Сашка, привязав концы к банке, довольно посмотрел на Ярку.

— Ну что, получилось?! А ты говорил, не выйдет…

Невидимый за раздувшимся парусом Мирек громко запел:

— Приятели, живей разворачивай парус!

Ярко с Сашкой дружно подхватили припев, и разухабистая песня команды капитана Сильвера полетела над плёсом, отдаваясь эхом у дальнего обрыва. Ярко взял круче к ветру, и плоскодонка, как настоящий парусник, залихватски накренилась, оставляя за обрубленной кормою глубокий след с длинными расходящимися усами.

Пока пели песню, разохотившийся Ярко взял ещё круче, лодка накренилась больше, и вдруг Мирек, сидевший на носу, весело закричал:

— Капитан, прямо по курсу испанский галеон!

Сашка, согнувшись, заглянул ниже паруса и увидел, как из-за ближайшего островка показался идущий вверх по реке «Некрасов». Пароход как раз начал очередной поворот на фарватере, колеса взбивали густую белую пену, от встречного движения ракурс стремительно менялся, и казалось, что привычно длинный нос парохода смешно укорачивается.

— Право на борт! — скомандовал Мирек. — Право!.. Право!!

Миреку казалось, что Ярко медлит, но тот и без его команды усердно ворочал кормовым веслом, сбивая лодку на другой курс. Однако поворот не удавался. Чуть повернув, лодка набрала полный парус ветра и, упрямо кренясь, шла прямо на соседний маленький островок.

— Да сворачивай же! — Мирек вскочил на ноги и заорал: — Ты что, от волны на берег попёрся?

— Да парус той не дае… — Ярко так заработал веслом, что лодку понесло боком. — Знимай його до бисовой матери!

— Убрать паруса! — дублировал команду Мирек в стиле благородной морской литературы, но Сашка уже и без того лихорадочно отвязывал замотанные на сиденье концы.

Он едва успел отвязать только один узел, и это стало ещё одной ошибкой неопытных мореходов. Освободившийся конец заполоскал в воздухе, поперечина с треском повернулась, и лодка, норовя перевернуться, начала заваливаться на борт.

— Крушение! Спасайся, кто может! — дурашливо закричал Мирек и первым сиганул в воду.

Одновременно длинная волна, поднятая «Некрасовым», догнала их, подкинула корму высоко вверх и бросила накренившуюся до предела лодку в береговые кусты. Ванты не выдержали, мачта с хрустом вырвалась из подпятника, а освободившийся наконец паруса свалился Сашке на голову, не давая ему выбраться. Когда хлопец все-таки освободился, Ярко, успевший спиной кувырнуться в волну, с хохотом отфыркивался, а Мирек от избытка чувств хлопал ладонями по воде и радостно орал:

— Кораблекрушение! Кораблекрушение!! Кораблекрушение!!!

Сашка тотчас вывалился из лодки, и они поплыли вокруг островка, на который их так безжалостно выбросило. С другой стороны нашлось свободное от кустов место, но напрямик пробраться к лодке не удалось. Пришлось снова лезть в воду и, барахтаясь в кустах, сплошь залитых водой, отвязывать обломавшийся рангоут и буксировать плоскодонку кругом островка.

Вытянув лодку на траву, хлопцы взялись осматривать повреждения. В общем, если не считать дюжины царапин и ссадин, всё обошлось благополучно. Даже рангоут пострадал не слишком, так как растяжки просто оторвали наспех прибитые проушины, и теперь из вороха веревок торчали изогнутые концы гвоздей.

Ярко хлопотал вокруг рангоута больше всех. Он заботливо разложил парус на просушку, расправил веревочные концы и, вытащив из-под сиденья инструмент, принялся старательно выравнивать и осаживать назад гвозди проушин. Ходкое путешествие ему явно понравилось, и он сам не заметил, как начал ворчать на Сашку:

— И хто ж так делает, тяп да ляп, надо было гнездо выдолбить.

— А ты капитан, ты и покажи, — польстил Ярке Мирек. — У тебя теперь корабль целый, а ты всё фе да фе…

— Ну уж и корабль… — произведенный в капитаны Ярко зарделся от удовольствия. — Кораблю карту надо и компас.

— Правильно, — Мирек кивнул. — Сашка вон тебе морскую карту нарисует с розой ветров, а я, как при случае на барахолке буду, компас поищу, там чёрта найти можно.

— Как, Сашко, сделаешь карту? — Ярко вопросительно посмотрел на товарища.

— Конечно, сделаю! У меня уже есть, вот только разлив учесть надо. — Сашка привстал и посмотрел кругом. — Эх, и фотография получиться может. Вон какая красота, целое море разлилось…

Он широко развёл руками, как бы приглашая товарищей полюбоваться широким разливом.

— Верно, красиво, — Ярко положил молоток и вздохнул. — Вот бы так сделать, чтоб всегда так было…

— А что, может, и сделают, — Мирек встал рядом с Сашкой. — Вот восстановят всё, заводы построят, а тогда и зону отдыха сделают, с озером, и чтоб остров посередине…

— Э-эх, когда это будет… — Ярко сокрушённо махнул рукой.

— Когда? — Мирек неожиданно посерьёзнел. — Нескоро, наверное. Может, нам и строить придется, как взрослыми станем. Как думаете, хлопцы, построим?

— А что, и построим, — засмеялся Ярко и с треском загнал на место очередной гвоздь. — Только ж на это денег понадобится, уйма.

Сашка высмотрел кусочек сухого песка и, с комфортом расположившись на тёплом пятачке, принялся рассуждать:

— Вот если б клад найти, то тогда всё б скорее получилось. За деньги сколько домов построить можно, не только озеро… — Хлопец вздохнул и, подмигнув Миреку, покосился на Ярку. — Ты как думаешь?

— А я что? — Ярко взялся за поперечину, прикидывая, как лучше приладить её на место. — Я думаю, работать надо, тогда все будет…

— Интересно же… — Сашка задумчиво начал разгребать руками песок. — А ведь и мне Нонка про какой-то клад намекала.

— О, это совсем про другое. Подвинься, весь теплый песок занял. — Мирек дружески отпихнул Сашку, устраиваясь рядом. — Тут по городу давно чутка ходит, ну как бы слух, что в Старом замке клад давний лежит. Мне про него художница, что жила, рассказывала…

— А ты нам расскажи, — оживился Сашка. — Всё равно парус сушить.

— Ладно, — Мирек сел и охватил руками колени. — Она меня в музей водила, шкатулку показывала, что «Августина» играет, помните, на площади играла «Ах мой милый Августин», как в костел лазили?

— Тоже мне клад, — рассмеялся Сашка. — Шкатулка с музыкой.

— Да нет, то к слову. Просто князь здешний, что замок строил, решил королём стать. Собрался в замке съезд. Короли там, князья всякие, чтоб нашего князя королем утвердить. Но чего-то там не вышло, и князь королём не стал. Тогда он вызвал мастера, что замок строил, и говорит: «Я много сокровищ на подарки собрал, но раз так, хочу, чтоб дары эти при мне остались». Тот, ясное дело, тайник сделал, и остались дары эти навсегда лежать в замке.

— Вон оно что, — протянул Сашка. — Теперь ясно, какой клад Лер ищет.

— Он у меня найдёт клад! Дождётся! — зло фыркнул Ярко и с треском загнал на место очередной гвоздь.