Бам!!! Звук лопнувшего стекла в ночной тишине прозвучал как выстрел. Дзынь-дзынь-дзынь! Громко застучали очередью осколки по жести.
— Опять! — прорезал замершую тишину ночи возмущенный женский голос. — Федот, да где же ты!?
Топот тяжелых сапог слева, стрекот каблуков справа! Обложили! Тут остается только бежать в темноту парка. Туфли неловко путаются в высокой траве, под ноги сами подворачиваются какие-то ветки и кочки. С хрустом проламываюсь сквозь ветки часто насаженных кустов, которые больно стегают по лицу, норовя выбить глаза. Сзади приближаются крайне неприятные крики «Стой! Стрелять буду!». Они тут озверели? Где тропинка?
— Куда?! — Крикнул я, запутавшись в очередном кусте сирени.
— Скорее, поймаю! — невдалеке отозвался Толик. КГБ не дремлет!
Вот, наконец, забор. Изнутри его преодолеть проще, есть две жерди, к которым прибиты доски. Скорее, на нижнюю, и подпрыгнуть! Ура, достал до верха. Теперь аккуратно закинуть ногу, подтянуться, перевалиться… Вот она, кабинетная работа, до чего доводит! Едва выбрался.
Чуть не мешком осыпаюсь в руки Анатолия
— Ходу, скорее!
Бежим по темной улице, такси оставлено за углом. Впрочем, особой необходимости скрываться уже нет. За ограду дворник роддома явно не полезет. И вызывать милицию из-за разбитого окна не будут даже в тихом 1966-м.
Стекло, конечно, жалко. Хотел чуть звякнуть камешком, но не рассчитал на советскую трехмиллиметровую экономию. Хорошо что только внешнее, да и на улице близится середина лета. И вообще, сами упыри виноваты. Развели ГУЛАГ!
Количество телефонов в советском медучреждении можно пересчитать по пальцам. И все они страшно далеки от палат. Да что там, Кате, как и всем собравшимся там женщинам, доступен всего один способ коммуникации – телефон-автомат «за две копейки» на лестнице между этажами. Хорошо хоть на улице тепло, не надо мерзнуть на ступеньках в очереди. Сплошное изуверство, которое, впрочем, местные мужчины воспринимают как должное, и даже не пытаются преодолеть деньгами, подарками или связями.
Справочная больницы, по идее, должна информировать нервничающих отцов по телефону круглосуточно. Последний раз смог дозвониться в девять вечера. Без изменений. С тех пор, похоже, кто-то там решил хорошо выспаться, и попросту не положил трубку на рычаг. Так что я всего-то и хотел, тихо поговорить с женой через окно второго этажа, благо, номера палат предусмотрительно обозначены самодельными листочками. Не подумал, что этажи тут высокие, мобилок нет, а кричать в одиннадцать вечера тут как-то не принято.
По дороге домой с хохотом, вместе с таксистом, обсуждали мой побег. Особенно живо представляли дворника, или как там его, наводящего на меня метлу с инфракрасным прицелом. Не иначе, раньше он военные склады караулил. Но если бы догнал, быть мне в крайне дурацком положении.
Не знаю, помогло ли мое вторжение, но справочная по телефону заработала. Все равно ничего нового. Вот только сон что-то никак не приходит, прямо хоть начинай дневник писать.
Каковы достижения за год, прошедший после переноса из 2010 года в 1965-й? С одной стороны, кажется – совсем ничего. На улице по-прежнему социализм, только вместо «дорогого» Леонида Ильича Генеральным Секретарем ЦК КПСС стал товарищ Микоян. Мало было грузина, теперь армянина коммунисты выбрали себе на шею. Однако Брежнев по прежнему Первый Секретарь ЦК, Шелепин – Председатель Верховного Совета, Косыгин – Председатель Совета Министров СССР. Хорошо это или плохо, куда выведет этот путь – не представляю. Достаточно того, что мой «крестный отец», Александр Николаевич Шелепин, котируется в партийной иерархии на второй-третьей позиции, и упускать из своих рук рычаги власти, как в истории моего родного мира, не собирается.
Прогрессорство, вот оно, лежит на столе. Наручные часы, макет. Действующий. Собрать его было совершенно не сложно, после того как товарищ Барник справился с поставленной партией задачей, отладил химию и повторил ЖК индикатор. Хоть и заняло это у него более полугода вместо пары месяцев.
Но что дальше? Нет, с часами все понятно. Сами чипы как раз сейчас передаются на серийный завод где-то недалеко от Омска, первый из новой серии, запущенной в постройку по моим прикидкам. Впрочем, именно там ничего не строили, отобрали готовые корпуса у могучего танкового лобби, в смысле, какого-то бюро транспортного машиностроения. С нового года успели их частично подогнать под требования МЭПа, через пару месяцев обещают выйти на промышленный объем и завалить СССР микросхемами.
Вдохновленный успехами «желтой сборки» в моей реальности, Шелепин организовал нечто похожее во Вьетнаме. После корпусов будильников, до которых без особого труда проапгрейдили съездовские часы, там начали осваивать корпусировку микросхем. Никогда не думал, что это настолько трудоемкая и кропотливая операция. Под микроскопом тончайшей проволочкой из высокочистого алюминия разваривать выводы проводника и ножки корпуса. Вдобавок при этом нужно было строго выдерживать температурные режимы.
Но еще больше времени и ресурсов требовал контроль качества изделий. Роботов пока нет, поэтому микроскоп, несложное приспособление с контактными площадками и женские глаза были основным средством. И так несколько раз в ходе технологического цикла. Зато транспортная логистика – одно удовольствие. Пара ящиков полуфабрикатов – работа нескольким сотням монтажниц на месяц.
Советские тетки мгновенно зверели от монотонной работы, и начинали тыкать жалом «куда попадет». Никакие увеличенные оклады не помогали, они все равно гнали кучу брака, а штрафы мгновенно вызывали шквал жалоб во все инстанции и заявления на увольнение. Чего держаться за сложную работу, когда на каждом шагу висят плакаты «Требуются!». Вьетнамки – совсем другое дело, им выжить надо, сильно иная мотивация. У их мужей и братьев как раз смежная задача – занимаются рассеиванием доходной части бюджета по небу в виде ракет «земля-воздух». Так что для нас получается идеальный бизнес.
Хорошо что успели освоить литье пластиковых DIP-корпусов и штамповку выводов, благодаря артефактам более-менее справились с технологией. Нашли средства закупить в ГДР станки для электроискровой обработки, теперь у МЭПа во Фрязино целый завод по производству пресс-форм, инструмента, и точной технологической оснастки.
Но закупать основу и пластификаторы пришлось за валюту во Франции. Не смог химпром СССР справиться с поставленной задачей. Да что там, пришлось отдельно организовывать спецперевозку. Первая партия пришла в обычных вагонах. Согласно ГОСТа отбор проб берется из пары-тройки разных мест. И всем плевать, что на верхние мешки светило солнышко, а нижние ряды насосали влаги из воздуха. Намешали, естественно, как придется. В результате – дикая усадка и отрыв проволоки от ног. Зато претензии хрен кому предъявишь: входной контроль на производстве корпусов (двух мешков из ста) показали норму. На сплошную проверку нет ресурсов, не пропускает планово-экономических отдел, ибо ГОСТ и ТУ не велят. Похоже, сейчас Шокин еще и заводом по производству пластиков озадачился.
Тем не менее, тут заграница для Советского Союза не конкурент. Можно давить ценой хоть самих китайцев, которые, впрочем, пока революционно окультуриваются, в смысле, увлеченно воюют друг с другом. Почитаешь «Правду» о боях в Шанхае, вспомнишь этот город в 2009 году – откуда только что взялось.
Но чуть шаг в сторону от лично контролируемых вождями процессов, все становится очень грустно. Никто не сомневается, что любое реальное изобретение через два-три месяца будет повторено за границей. И никак за этой волной не угонится неэффективная промышленность СССР. Судя по вычитанным между строчек куцым данным, Совет Министров в общем и Косыгин в частности что-то мутят с реальным хозрасчетом. Только время зря теряют на гальванирование зомби социалистической экономики. Но от моих осторожных намеков Шелепин лишь злобно отмахивается.
Надеяться на патенты? Ха-ха-ха. Во-первых, главный нарушитель конвенции, в смысле, похититель чужих патентов, это коммунисты. Они почему-то искренне считают, что можно копировать изобретения классовых врагов. Во имя торжества мировой революции и никак иначе.
Своим изобретателям дают бумажки, авторские свидетельства. Может быть, это и неплохо. Полсотни-сотню рублей в руки, и смутные перспективы прибавки зарплаты после внедрения. Хотя система автоматически порождает вал мелочей, в которые искренне не верит даже сам рационализатор. А также исчезает «момент звезды», сверхцель сказочного обогащения за счет своего эпохального открытия. Ради которой стоит не спать ночами, откладывать со школьных завтраков, но любой ценой добиваться эффекта сверхпроводимости на кухне.
Хотя для настоящих буйных есть отдушина, можно получить «настоящий» патент. Разумеется, если он не связан с основной работой, что, впрочем, обычная мировая практика. Только госпошлина будет в районе десяти тысяч рублей, запредельно много для советского человека. И оформление далеко не бесплатное. Еще попробуй разберись во всех тонкостях. Иностранцам, наверно, считают по официальному курсу, выйдет килобаксов пятнадцать. Причем для нормальной защиты современного промышленного продукта одного патента мало, их счет идет на десятки, если не сотни.
Но дело не в этом. Сложно поверить в соблюдение буржуями прав отечественных изобретателей. Вон, патентованный «Русский кубик» – уже пиратят вовсю, не слишком скрываясь. Можно судиться, если хватит валюты на команду грамотных юристов. Но ведь судьи тоже люди, и прекрасно знают, «кто в мире самый больший вор интеллектуальной собственности». Поэтому с удовольствием все топят в мелочах и придирках, выгораживая «своих». Корысти с этого хватает только на десяток посредственных карикатур в «Крокодиле» да статью в «Правде».
Но даже предположим невероятное, патенты СССР будут соблюдать беспрекословно, и даже выплачивать за них какие-то деньги. Что это изменит?
Раскрученная капиталистическая промышленность сможет с легкостью и смехом делать готовые изделия дешевле советских, а главное, намного качественнее и быстрее. Советский рабочий давно уже не готов работать за миску риса, да и жить в тростниковой хижине не согласится. На малые издержки надежды нет. Так что весь профит от прогрессорства станет не благом, но злом.
Лучшее ПВО – танки на аэродромах противника. В смысле, защищать патенты можно только одним способом. А именно, собственным массовым и передовым производством. Примерно так вышло с автоматом Калашникова, которым СССР легко завалил весь мир несмотря на многочисленных «пиратов».
С микросхемами должно получиться еще лучше. В этом мире еще не привыкли к огромной стоимости разработки и минимальным затратам на копирование. При социализме практически отсутствует экономика в привычном ее значении. Венчурные капиталисты – жалкие любители по сравнению с профессиональными авантюристами из ЦК КПСС. Редкий случай, когда это идиотское свойство можно использовать во благо, установить продажную цену в 10 рублей при первоначальной себестоимости в 100. Надо только верить крепче чем в коммунизм, что при миллионном тираже затраты на производство упадут до 10 копеек.
Как с наручными часами и электронным будильником, которыми СССР гарантированно завалит к концу года весь социалистический мир. Да что там, против ЖК индикаторов и капиталисты не устоят. Пока они его повторят, пока запустят в серию… Как минимум год есть. После этого можно цену так вниз дернуть, или новую модель «на двадцать мелодий» выпустить.
Вот только одного этого страшно мало. Не повезло мне со страной попадания. Зато девушки тут красивые. И детки… не, они точно будут самые лучшие.
Антикварные трофейные часы с «боем», купленные за копейки на блошином рынке, показывают второй час ночи. Снимаю трубку, дозваниваюсь до роддома. Ничего нового. Да сколько уже можно?!
Придется дальше размышлять «от тщете всего сущего».
…Выход на конструкторов серии БЭСМ я искал давно. Они вроде бы еще в конце 1965-го отчитались о завершении разработки «шестерки», знаменитой хотя бы тем, что я про нее не раз читал и слышал в своем 21-м веке. Но по апгрейду БЭСМ-4 на ТЭЦ никакого движения. Косыгину с Шелепиным пока явно не до моих прихотей, все никак не угомонятся, власть делят. А для Шокина, оказывается, наладить контакт в иное министерство не так и просто. Спасибо развитому феодализму.
С Калмыковым, министром радиопрома, у Александра Ивановича отношения, говорят, нормальные. Но даже это не помогает. Ну, в смысле, не может он прямо позвонить директору ИТМиВТ Сергею Алексеевичу Лебедеву, и пригласить его на рюмочку чая. И самому подъехать не по статусу. Конечно, меня туда отправить по какому-нибудь конкретному делу можно, но какой с этого прок? Все занятые и важные, кабинеты большие, потолки высокие. На кривой козе не подъедешь.
Помог, как всегда, случай. При очередном набеге в родной главк наткнулся в коридоре на весьма обычную картину. Представительный мужик, явный снабженец, напирает «грудью» на зама-силовика, в смысле, отвечающего за силовое оборудование. В крик втолковывает:
— Без этих блоков питания, у нас проект стоит! Коллектив план не выполняет!
— У всех проблемы, а вашей БЭСМ вообще в плане нет!
При этой магической аббревиатуре я резко тормознул, придал лицу озабоченное выражение, и подошел ближе.
— Вот, вот же письмо из ЦК, сам Дмитриев подписал требования!
— Но у нас вообще нет фондов! — сразу растерялся зам. Неудивительно, письмо из ЦК тут действует примерно как угроза нанять киллера в 90-е или завести уголовное дело в нулевых. И он добавил беспомощно: – Мы никак не сможем поставить продукцию в этом квартале.
Надо спасать балбеса, реально ведь раскатают по партийной линии. Показал жестом за спиной – «отдай его мне».
— Вот, поговорите с товарищем, — зам обрадованно кивнул в мою сторону. — Может быть он сможет помочь.
— Петр Юрьевич, — протянул я с улыбкой руку. — Слышал я про вашу БЭСМ, да и у нас в НИИ она работает. Очень ждем шестерку.
— Вот! — расцвел снабженец, автоматически отвечая на рукопожатие. — Денис Оганов.
— Знаете, — начал я, — вопрос решить можно, но без главного инженера, пожалуй не обойтись.
— Это почему? — Подозрительно ощетинился снабженец. Глубоко вдохнул и, поддернув выше «орлиный» нос, он опять завел шарманку: – Как вы не понимаете…
— Может пока пообедаем? — я поторопился перебить готовый взорваться вулкан красноречия. — Все равно Евгения сейчас на месте нет.
— Наверное… — он на секунду «завис». — Да, поесть не помешает.
Опытный мужик, вон как правильно отреагировал на то, что я назвал главного инженера главка по имени. Зато в «железе» полный дуб, только название прочитал в своих бумагах.
Столовые в СССР четко выстроены по ранжиру. Цены практически одинаковые, но чем ближе к ЦК, тем качество лучше, ассортимент шире. В общем, в главке грязное полотенце в кастрюлю с кофе не выжимают. По крайней мере на виду… Подумал, взял компот, он тут круглый год на изюме, почти прозрачный и вкусный.
Большинство людей во время еды не умеют конфликтовать. Сытость и расслабление делают свое дело. Наверно поэтому переговоры за столом так популярны во всем мире со времен питекантропов.
Обсказал снабженцу свою несложную идею. Зачем упираться в прописанную в накладной марку, лучше спокойно найти замену. Пусть больше или дороже, какая в сущности разница? Главное оборудование военным сдать, заказ закрыть, премии получить. Главный инженер на то и придуман, такие вопросы решать. А мое дело маленькое – словечко нужное замолвить, в знак признательности перед разработчиками такой прекрасной ЭВМ. Про себя подумал, что никто меня особо слушать не будет, но письмо из ЦК само по себе достаточный повод.
После классического разговора «за жизнь и женщин», приступил к настоящему делу:
— Вот ждем «шестерку», а ее даже не обещают…
— Завал у нас, — легко подтвердил снабженец. — По обязательствам мы должны были запустить серию в конце этого года.
— А реально что? — у меня в голове зашевелились нехорошие подозрения.
— Плохо у нас стало… — Денис Оганов зло насадил котлету на вилку и как-то малость сник. — Знаешь, Петр, начистоту. До конца пятилетки не очень на БЭСМ-6 рассчитывай.
— Да как же так!? — не выдержал я, чуть не выронив стакан. — На свое же производство передают! Не куда-нибудь в Китай!
В ответ мой собеседник лишь расстроенно развел руками. Его можно понять, но что разработчики-то делать все это время собираются!?
— Да это просто саботаж натуральный! Тьфу! — мой плевок полетел в затертый кафельный пол. Хорошо, далеко от соседей, но смотреть в их сторону я на всякий случай не стал.
— А что ты хочешь?! — в голосе Дениса Оганова послышался акцент. — У нашего главного, Лебедева, дело к пенсии. Он конечно мужик мощный, все тянул. Но сейчас болеет постоянно, считай на серию х. й положил. Все зазвездились, премий понаполучали. Вдобавок Бурцев срется с Мельниковым, вместо дела бумаги друг на друга пишут.
— А это кто хоть? — вклинился я.
— Главный конструктор и его заместитель. Да, — махнул рукой снабженец, — у них сейчас одно название. Мельников диссертацию докторскую пишет. Ученый, б. ть, защищаться скоро будет. А Бурцеву вообще по. й, его военные заказами завалили.
— Черт! — мне оставалось лишь ругаться. — Все планы рушатся! Ну нельзя же так-то!
— Это еще что, — собеседник чуть понизил голос. — Мне говорили, что ЭВМ сделали классную, а о программах не подумали. А без них, вроде как, толку особого нет.
— Как, совсем без операционной системы?!
— Вот, именно про систему управления и говорили! Не обманули значит. — Денис Оганов отодвинул тарелку и потянулся за булочкой. — Так они вот эту систему еще и делать не начинали! Лева Королев даже техзадание в нашем бардаке толком согласовать не может.
— Да-а-а… — мне осталось только схватиться за голову. Причем совершенно буквально. Боялся, что разорвет как хомячка от капли никотина.
Еще думал, наивный попаданец, вылезти в ИТМиВТ с предложениями перехода на новую элементную базу. Опасался, что административный ресурс Шелепина не бесконечен, а ЭВМ – намного более «многодельный» продукт по сравнению с микросхемами. Им нужны магнитофоны, АЦПУ, программисты, и прочие смежники. К каждому толкача с правами маленького тирана с в пенсне не приставишь.
Реальность намного проще. Нет в СССР опыта серийной работы, тут БЭСМ-4 смогли изготовить только в количестве 30 штук. Большие, нет, огромные проблемы с программным обеспечением. А главное, инженеры и начальники привыкли мыслить мерками пятилеток. Сделать удачную машину, получить награды, продвинуться по научной линии докторскими и кандидатскими. Потом нехотя, десяток-другой лет внедрять продукцию, править плюхи, модернизировать дизайн. Плевать им на народное хозяйство с высокой колокольни. За его спасение памятные значки с профилем Ленина на грудь не вешают.
В общем, тогда я благополучно спровадил снабженца Ермакову. В самом деле, требуемому блоку питания нашлась удобоваримая замена, которую и согласовали с кем-то в ИТМиВТ прямо по телефону. Стороны расстались чрезвычайно довольные друг другом.
…Но вот у меня вопросов только прибавилось. Закон Мура никто не отменял. Хотя я уже успел убедиться в его расплывчатости и неточности, порядок величин непременно должен сохраняться. Если в 1966 мы «вытянули» кристалл примерно на тысячу элементов, то на 1970 год, или реалистический момент запуска БЭСМ-6 в серию, можно смело рассчитывать тысяч на десять-пятнадцать. Это уже не шутки, а уровень Intel 8086! И точка запуска в производство вполне годных персональных компьютеров.
Ребята из «Пульсара» что-то постоянно дотачивают в технологии, выход годных постоянно растет. Запустили в производство целую серию логики, чуть не десяток микросхем разного типа. На очереди память, я непоколебимо верю в первый килобит на кремнии к новому 1967 году. А если повезет – так и все четыре. Более того, есть надежды на освоение 6 мкм техпроцесса. И вообще, Маслов не видит особых теоретических проблем до 1 мкм.
И куда, простите, пойдут разработчики БЭСМ в частности и ИТМиВТ в общем при такой реактивной смене поколений? Наотрез не верю, что успеют приспособиться и перестроиться. Так не бывает, это люди, а не роботы. Они же все поди с ламп начинали! Получится живая иллюстрация к старой притче «догонит ли Ахиллес черепаху». В смысле, успеют ли они сделать современную ЭВМ при пятилетке внедрения в серию, если поколения чипов меняются в два раза быстрее?
Не удержался, выписал матерный вывод на бумажку. Жирно обвел, несколько раз подчеркнул… Откинулся в кресле, и опять задумался, прикрыв глаза.
Получается, существующие коллективы можно чуть ли не списывать заранее. Принципы работы компьютеров будущего будут закладывать изготовители процессоров. При этом весь предыдущий опыт будет мало что не помножен на ноль. Вместе с программным обеспечением, которое надо срочно, с кровью и потом отрывать от конкретных архитектур. М-да… Главное, никому сейчас про это не говорить, еще затопчут, чего доброго.
Есть, кстати, еще одно следствие. Нельзя начинать тяжелые «серии суперЭВМ» на переломе технологий. Это просто вредительство. Да что там, даже про унификацию говорить хоть и нужно, но скорее всего бесполезно. Они же там все звезды первой величины. Да еще проходят по другому министерству. И вообще, сотрудничать со всякими ИТМиВТ надо очень аккуратно, ученые на виду, известны всему миру. Зачем своими руками приближать перехват технологий будущего заграничными инженерами?
Нам придется двигаться в обратную сторону, к небольшим калькуляторам и промышленным контроллерам. Без которых, кстати, в «Пульсаре» попросту отказываются гарантировать нормальный выход годных в серийном производстве. Они в Зеленограде стреляются от проблем с дисциплиной, редкая неделя не проходит, чтоб работу смены не загубил какой-нибудь социально недозрелый пролетарий. А тут какие-то Омские выселки.
Каждый день прикидывают, насколько фантастически выгодно убрать человека из чистой зоны. Все время получается что-то в районе добавки одного процента выхода годных чипов на каждого работника. Это очень, необычайно много!
Решено! Пусть отрасль работает по сути сама на себя, СССР с его наплевательством на экономическую выгоду вполне может себе позволить самый прямой и короткий путь к ключевым технологиям. Даешь зеленый свет промышленной автоматике! Ура!
Персональные компьютеры никуда не убегут. Калькуляторы и текстовый процессор как-нибудь сделаем в свободное от основных задач время. Большие ЭВМ все же практически бесполезны. Хотя особого вреда нет, люди при деле, институты исправно готовят молодых специалистов. Большего и не надо.
…На часах полчетвертого. Очередной дозвон до справочной:
— Девочка. Три восемьсот. Самочувствие в норме.
— Есть!!!
Как дополз до кровати? Не помню.
* * *
Нет, ну это точно садизм. К жене и ребенку тупо не пускают. Даже «недобитое» ночью окно оказалось наглухо заколоченным, впрочем, так сделано во всех палатах. Кричи в форточку, советская женщина, развивай легкие. Продукты принимают выборочно и по весу, морду кривят, как великое одолжение делают. Катя по телефону жалуется, что условия ужасные, в палате 12 человек. Одежду выдали в дырах и страшную, антисанитария, врачи орут и издеваются. Питание такое, что только свиньям годится. Днем у окон роддома как на красной площади – женщины спускают из форточек бинты, мужья или знакомые привязывают к ним продукты. Это еще, говорят, в М-Граде хороший роддом!
У меня, впрочем, есть отдельное желание. Прикрутить телефон-автомат к заднице главврача. Утомился я искать к нему двухкопеечные монетки. Когда появятся милые автоматы из моего детства, в которых можно было сверху закатить две монетки по копейке?
Зато есть пара дней придумать, что делать с разработкой программного обеспечения в СССР. Оттягивал до последнего, так как спец из меня откровенно аховый, а посоветоваться, натурально, не с кем. Знания программистов с ТЭЦ настолько ортогональны моим представлениям о предмете, что нащупать точки соприкосновения не удается. Само понятие файла данных отсутствует, о термине «device file» я даже спрашивать благоразумно не стал.
Нашел в закромах «Linux для чайников» Лебланка, обрадовался при виде обложки. Но это оказалось на редкость тупое и никчемное описание использования уже существующей системы. «Самоучитель Linux» Белунцева чуть лучше, но все равно практически бесполезен. И так чуть не десяток книг, которые я когда-то скачал в надеждах освоить Ubuntu. Хорошо что не начал – стер бы сразу. А так хоть какой-то прок может выйти. Но пока только «Основы операционной системы UNIX» Кравчука оказались более-менее полезны.
Сформировал что-то расплывчатое, но сравнительно удобоваримое по требованиям к архитектуре системы. Добавил жесточайшее требование использовать восьмибитный байт и кодировку по ГОСТу от 1987 года. Отлакировал все необходимостью принятия общесоветских стандартов на УИ-8 (Универсальный Интерфейс на восемь линий). Чтоб ни одна зараза не смогла запустить в серию ЭВМ без пачки соответствующих разъемов и программного обеспечения для работы с ними. Не представляю, насколько это все окажется новым для местных гуру. Они тут такие, что если снег белым назовешь, соглашаться ни за что не станут. Будут отстаивать свое особое мнение пока предмет спора не растает.
Настоятельно порекомендовал организовать крупносерийное производство универсальных шкафов 19-дюймового конструктива. Благо, чертежи на десяток разных типов шкафов имелись на жестком диске вместе с фотографиями и подробнейшими описаниями. В 21-м веке мне пришлось собрать многие их десятки своими руками. Кроме того, в ЗИПе нашелся десяток специальных крепежных квадратных гаек с пружиной. Небольшое, но полезное изобретение.
Особо пришлось остановиться на размерах. С шириной особых проблем нет, как ни придумывай, их все равно придется брать наугад, и 483 миллиметра смотрятся не хуже прочих. Сложнее с размером дисков и высотой оборудования, которые в мое время привыкли измерять в равных 1,75 дюйма «юнитах». Думаю, за океаном это уже ходовая величина, так что бороться против нее бесполезно. Поэтому пришлось ввести новую единицу – «вершок», который со времен Петра I точно равнялся иностранному «unit». Естественно, для СССР надо «округлить» до метрических 45 миллиметров. Получилось патриотично и практично. Вот только от нелюбимой темы программного обеспечения далековато…
Для начала придется отсечь лишнее. Браться за офисный пакет, векторную и растровую графику, а также прочий САПР рановато. Исключение, пожалуй, одно – программы для проектирования микропроцессоров и печатных плат. Если делать из полупроводниковой отрасли «боевого хомяка коммунизма» – придется соответствовать.
Что нужно. Во-первых, портируемая операционная система. Единая на все советские ЭВМ. Разрабатывать ее силами создателей ЭВМ – тоже самое, что ракетные двигатели и межпланетные спутники загнать в одно КБ. Нужно срочно создавать отдельный НИИ «Микросистема». Можно парочку, но боюсь, столько бездельников народ СССР не прокормит. Поползновение апологетов old school писать в кодах или на ассемблере прижигать как бородавки током высокой частоты. Заодно вбить в голову концепцию файлов и иерархии дисков и директорий. В смысле, документов и папок, перевод лучше чем от Microsoft не придумаешь. Не забыть про аксиомы «устройство тоже файл» и «ядро отдельно от пользователя».
На чем написана Ubuntu? Точно помню, язык С. Значит нужен транслятор с «С» в исполняемые коды. Паскаль или Алгол может и лучше. Не зря же их в университете преподавали как основные. Но в дебрях Ubuntu есть куча описаний и примеров кода. Это будет определяющим фактором. Стране не шашечки нужны, а срочно ехать.
Далее, вопрос на миллион, один ли НИИ должен заниматься ОС и «С»? Очевидно разные, так как на этом «С» чего только не написано в моем времени. Отсюда появляется НИИ «Микрокод».
Дальше идут любимые игрушки для инженеров. Fortran, MathLab, когда-нибудь – САПР. Считать всякие лопатки турбин, траектории ракет и прочие кумулятивные струи и ламинарные потоки. Зарплатные жировки, опять же, бухгалтерам на чем-то печатать. Текстовый редактор не помешает. Но в эти дебри мне точно соваться не следует, подобных софтин наберется, поди, не одна сотня.
Плохо, что эти программы будут писать каждый раз заново. Поэтому напрашивается вариант – создать центральный депозитарий, в который должен попадать весь софт, сделанный в СССР. Если уж нет тут конкуренции и стоимости – хоть как-то надо использовать возможности системы. И кстати, где-то я в главке слышал, что Глушков как раз на похожую идею напирает, но фондов никак получить не может. Все его проекты Косыгин режет влет.
Но из своей реальной истории я не помню, чтобы подобные организации сыграли хоть сколь-нибудь заметную роль. Тут надо подумать, наверняка не обошлось без скрытых трудностей. Или даже очевидных, понятно, что каналов передачи данных тут нет, стандарты отсутствуют, с поисковиками проблемы. А без этого что можно сделать? Снял трубку, звякнул Федору:
— Зайди, пожалуйста, если ничего срочного нет.
Не прошло и пары минут – явился, протохиппи. Взял моду последнее время, стягивать волосы вокруг головы специальной вязаной ленточкой. И одеваться в джинсу вместо костюма, тут этот прикид, наверно, стоит целое состояние, еще найти суметь надо. Совсем распустился, хотя… Мне тоже что-то стали надоедать пиджаки, галстуки и шляпы. Сначала шло в охотку, в 2010 годы это позволяло выделиться, давало приятный налет элитарности. Даже купил тогда пару шляп, но одеть на улицу так и не решился. А тут… Все так ходят. И не разглядеть с пары-тройки шагов, каждое утро галстук завязывает ответственный товарищ, или как продавщица три года назад построила узел в магазине, так и носит сальную удавку.
Впрочем, реальная отдача от начальника отдела технического обеспечения такая, что по мне пусть хоть паранджу одевает.
— Привет, хотя уже виделись. Присаживайся, — показал на стул.
Сам пересел из начальственного кресла за приставной стол. Последнее время завел такую привычку при неформальном обсуждении вопросов с сотрудниками. Им это очень нравится, модно и демократично. Мне, если честно, все равно – в 2010 мода на кабинеты, стада телефонов и секретарш давно прошла. По высшему разряду котируется черная водолазка и джинсы.
— Добрый день, Петр Юрьевич. — Федор запоздало спохватился, и постарался незаметно стянуть с головы ленту.
— Тут предложение подкинули… — я начал медленно подбирать правильные слова. — Создать единый всесоюзный фонд программ для ЭВМ. Чтобы кому нужно – могли использовать чужой код, а не разрабатывать с нуля свой.
— Надо же сначала туда что-то положить, — с ходу нахмурил лоб Федор.
— Это не вопрос, — отмахнулся я. — Запретить сдачу работы заказчику без справки о приемке в фонд проектной документации. Быстро накопится база.
— Тогда может и получится чего. — Начальник ОТО попробовал почесать затылок сквозь хайр. — Только ругаться будут, это ж сколько бумаги придется в одно место возить сдавать.
— Как бумаги!? — вскинулся я. — Хотя да, на чем же еще, магнитные ленты хранить дольше года наверняка бесполезно.
— Ленты не отдадут, — широко заулыбался Федор. — Ими помидоры подвязывать хорошо, хорошо держит и не мокнет. Так что все списанное садоводы разбирают.
— Еще и листинги обяжут распечатывать на «форматки», — задумчиво добавил я. — И переплетать в альбомы.
Перед глазами встала картина «маслом», благо, на соседнем ВЦ нечто подобное «для отчетности» оформляли с удручающей регулярностью.
Для начала распечатку на фальцованной ленте надо нарезать на листы. Поэтому ее тащили прямо от АЦПУ к звезде ТЭЦ – в переплетный цех, в котором командой из двух инвалидов командовал спившийся инженер-строитель Сан Саныч.
На старом прессе, помнящем еще батюшку последнего Российского императора, мастер бумажных дел устраивал настоящее шоу. Если справа чуток больше рубанет – уйдут концы длинных строк. Потом по фальцам – чик-чик, не меньше сантиметра, иначе нож не возьмет. Что там было около сгибов пропечатано, да кто ж теперь узнает. А если те листочки кто-нибудь локтем задел и потом сложил абы как? Или сторонний «клиент» пришел книгу переплетать, бутылку принес, закусь… Так листочки колбаску-селедку порезать-разложить из книжки заказчика никогда не возьмут, когда листинги не меряны и не считаны.
Программисты тоже свою лепту внесут, откуда у них заранее, для переплета, отлаженный код возьмется? Это ненаучная фантастика, работать все традиционно начинало аккурат в последнюю ночь перед сдачей.
Мысль с бумагой резко качнула меня в негатив. Мало того, что на пороге системы с десятками и сотнями тысяч строк кода. Очевидно, что написать программу заново будет существенно дешевле, чем использовать подобный помоечный депозитарий с качеством кода равным нулю, и временем поиска равным бесконечности. Причем иных вариантов не просматривалось как минимум в ближайшие лет десять – до появления полноценного интернета и надежных носителей большой емкости. А после и потребность в фонде отпадет сама собой, в Сети для этого есть хранилища и поиск.
— Да, и правда ученые чепуху предложили. — Мне осталось только с показной легкостью подвести итог. И срочно перевел тему, чтоб подчиненный не заподозрил первоначальной цели разговора. — Собственно, что хотел предложить: надо подумать, как сделать из телевизора монитор для ЭВМ, вместо «Консула». Сколько уже можно бумагу переводить?
— Это я уже грокал, — Федор оживился и резко подался вперед, раскрыв в мою сторону ладони с воображаемым экраном. — Получается примерно так…
В общем, следующая пара часов была потрачена куда как с пользой.
Впрочем, идея обмена кодом между программистами СССР в душу запала не на шутку. Как подобные проблемы решаются в 2010 году? Да проще всего созданием нормального профессионального комьюнити! Вот только в 1966 вопрос месторасположения этой самой тусовки тривиально не решается подбором доменного имени и движка форума, именем хаброблога или группы Фейсбук, по вкусу.
Выпускать журнал «Советский программист»? Уже теплее, СССР пока читающая страна, и ресурсы по команде из ЦК выделят «бегом». Но завоевать авторитет новому изданию в оффлайне, в тормозном СССР… Да это же десятилетие, как минимум! Зато есть выходящий невообразимо огромным тиражом журнал «Радио», которому совсем не помешает бесплатное приложение.
Вообще, истинный Homo sapiens вполне готов работать «за интерес». Он упрется, но сдаст в центральный депозитарий кучу мусора вместо своей программы, будет саботировать все официальные реляции и премии. Но при этом совершенно безвозмездно и с удовольствием отдаст вылизываемый пару лет код для публикации, ради одного того, чтоб показать коллегам свою крутость. Даже сам за почтовую марку заплатит.
Еще будет непременно читать подобные статьи своих коллег, и письма в редакцию слать ругательствами или похвалами. Сколько в 21-м веке существует отраслевых форумов? На многих можно получить консультацию качественнее, чем в самом раскрученном представительстве иностранной компании-производителя. В общем, решено. Вместо бессмысленного центрального хранилища нужно делать протофорум. Пусть оффлайновый, заодно и стимул будет к развитию e-mail.
Заодно надо не забыть выдвинуть себя в редакторы-модераторы первой категории, с опытом борьбы против флудеров, троллей и прочих спамеров. На полный оклад. Денег в семье последнее время не хватает, так что лишняя сотня совсем не помешает.
* * *
Катю с дочкой забирал из роддома вполне традиционно. Машина, цветы, фотоаппарат, радость, сюсюканье, яростный шелест погремушек, и как говорят, традиционно описанные брюки… Дома небольшая веселая пьянка, на работе ее продолжение. С младенцами мне дело иметь пару раз приходилось – оставшаяся в 2010 году сестра даром что младшая – успела выскочить замуж, и родить аж двоих, на радость родителям. Да и знакомые… Но там эпизодически, а тут – постоянно. Впрочем, от желающих чему-нибудь научить счастливого папашу отбоя не было. А уж сколько вещей и игрушек натащили – на двоих бы хватило.
Меня остро корежило сравнение двух миров. Тут, в 66-м, к детям относятся намного проще, но в тоже время… лучше. Сложно объяснить это словами. Просто есть какая-то внутренняя радость у людей от появления нового человечка. Любого, а не только за своего, любимого. Нет скрываемой настороженности, внутренней зависти, непонятного, но гложущего страха за будущее.
На этом фоне я чувствовал себя больным. Неправильным, душевнохолодным и одновременно сверхзаботливым циником. Не верящим в светлое будущее эт… моей страны.
Какой страны!? Мироощущение зашаталось, как курс коммунистической партии. Мир перестал быть «их», а страна «этой». Нелепо так говорить о Родине моей Надежды! Не тут, а здесь, черт возьми. Не прилетит волшебник в голубом вертолете, не перенесет меня обратно в уютный 2010 год. Да и… Черт возьми, пусть он только попробует это сделать, скотина! Буду отстреливаться до последнего патрона!
Впрочем… Если вместе с Катей и ребенком – пусть прилетает. Слишком много тут такого, от чего хочется бежать без оглядки. Вот, к примеру, садисты-врачи все же заразили мою малышку какой-то сыпью по всему телу. Говорят не опасной, но приходится мазать странным антисептиком синего цвета. И даже пожаловаться толком некому…