Небольшой травянистый бугорок посреди прекрасных холмов. Зеленая трава искрит свежей росой, словно напоминая о далеком детстве. Совсем рядом переливается маленький тихий ручей, недалеко растут ивы, шумящие на теплом ветерке своими изящными листьями. Слышны дивные песни первых утренних птиц. Вдали, на фоне багряного восхода, на горизонте виден большой город. Жизнь. Дурманящий запах свежего воздуха почти реален. Такая красота почти невозможна.

Но вдруг откуда-то сзади показывается нечеткая фигура худощавого человека. Облаченный в синий деловой костюм, в руке он держит небольшой кейс. Такое впечатление, что этот человек всегда был здесь, и появился он бесшумно, словно лишь сделал шаг по росистой траве.

— Здравствуйте, мистер Фриман. Простите, что заставил ждать. На вас, правда, время не повлияло, но так повезло далеко не всем.

Этот голос… Спокойный, умиротворяющий, не терпящий возражения голос, играющий гаммой интонаций и ударений…

— Я всё думал, как же объяснить вам, что произошло с миром в ваше отсутствие… Пожалуй, я вам просто покажу.

Вдруг жизнь вокруг словно начинает течь быстрее, что-то меняется. Небо угрожающе темнеет, словно готовясь обрушиться вниз. Яркая зелёная трава и листья блекнут. Птичьи песни замолкают, словно птицы пропали вовсе. Налетает нарастающий ветер. Прозрачный и чистый ручеёк стремительно мельчает.

— Смотрите внимательно. Иногда всё может измениться за одну ночь.

Вспышка прорезает забытье. Всё мгновенно меняется. Земля коричневая и растрескавшаяся, небо серое, словно обиженное на все живое. Русло ручья засохло и почернело. От деревьев остались лишь зловонные искривлённые скелеты. Птиц нет. Вдалеке слышен знакомый, смутно и мучительно знакомый рык и пронзительный, на грани ультразвука, вой. На чёрной иве вдруг каркает съежившаяся грязная ворона. Город на горизонте стал серым, словно он пустовал уже долгие годы. Над ним висит синеватое марево. В небе вспышки страшного света, пролетает, оставляя на небе черную полосу, серый самолёт. За горизонтом слышны гулкие и обреченные взрывы. И всё громче и громче, эти взрывы всё ближе и ближе… Странный, похожий на креветку, летательный аппарат с грохотом проносится над головой, и долина оглашается очередным взрывом. Комья земли летят сюда. Но человек в синем костюме спокоен. Как всегда.

— Не пугайтесь, мистер Фриман, — говорит он, растягивая звук "с", — Мы с вами не здесь… Пока что.

Ещё одна вспышка накрывает все вокруг, а потом израненные луга снова меняются. Земля окончательно изувечена. Русло ручья забито пеплом. Деревьев уже нет. На пустыре, возникшем вместо райского холма, слышен новый звук: мерзкий стрёкот насекомых. Город вдали превратился в руины, оставшиеся башни накренились и вот-вот упадут. Небо полно дыма и кружащего в воздухе черного мелкого пепла. Из центра города начинает мерно подниматься ассиметричный шпиль, нависая над разрушенными домами. На шпиле, словно на маяке, мигает красный прожектор, направленный в небо. В почти черное небо…

— Девятнадцать лет — долгий срок для людей, для некоторых — целая жизнь, — человек все еще здесь, и его голос уже звучит гулко и далеко, как из подземелья.

— Этого достаточно — продолжает он, — чтобы зализать первые раны. Достаточно для человечества, чтобы проглотить свою гордость и смириться со всеобщей долей. Достаточно, чтобы забыть о всяких мелочах, например, о свежем воздухе. Достаточно, чтобы ваши собратья привыкли к хозяйскому ошейнику. Достаточно, чтобы зажили первые рубцы от кнута. Достаточно, чтобы забыть, как всё было раньше. Но вы-то помните, мистер Фриман?

Все вокруг начинает угасать, меркнуть под спокойный и размеренный голос человека в синем костюме. Едва видно, как через пустыню протягивается полоса рельс, протягивается прямо к руинам на горизонте. В гуле далеких взрывов становится различим перестук колес.

— Но вы не забыли, мистер Фриман. Вы всё ещё помните запах свежего воздуха. Вы помните, что такое свобода. Вы помните… небо.

Тонкий и сплющенный по бокам серый локомотив подъезжает, разрезая воздух, словно ржавый нож. Он тормозит прямо здесь, на пригорке, останавливается и остывает, шипя и постукивая механизмами. В хвостовом вагоне открывается дверь. Этого уже почти не видно, все вокруг начинает плыть и плавно смешиваться.

— Прошу сюда, мистер Фримен, — приглашает голос, — Время ждёт лишь одного человека.

Поезд… В вагоне несколько пассажиров, но они все застыли в движении и не замечают его. Или нет? Дверь с шипением закрывается. Секунду спустя состав приходит в движение. Поезд ползёт вперёд. Все плывет перед глазами, мир мутнеет, но голос снова тянет из бездны, вытягивает на свет:

— Ну, а теперь проснитесь и пойте, мистер Фриман. Проснитесь и пойте. Нет, вы, конечно же, не заснули на работе — никто не заслуживает отдыха больше вашего, и все усилия мира пропали бы даром, пока… Скажем просто, что ваш час пробил снова.

Силуэты человека с кейсом начинают таять, обнажая обшарпанный и полупустой вагон…

— Нужный человек не в той ситуации может изменить абсолютно все. Так что просыпайтесь, мистер Фриман. Проснитесь и почувствуйте запах перемен…

Глава 1

Прибытие

— Эй, приятель!

Гордон открыл глаза. Лицо — не то, знакомое и размытое, а другое, нависало над ним. Гордон резко выпрямился на скамье и посмотрел на другого человека, который в свою очередь удивленно и с опаской глядел на него.

Фриман судорожно огляделся. Поезд. Как? Как он сюда попал? Гордон задышал часто, как в лихорадке, и потряс головой, сбрасывая с нее остатки наваждения. Ему было ясно только одно — он совершенно не помнит, так сюда зашел. Фриман напрягся, напрягся так сильно, что пот выступил у него на лбу тяжелыми каплями. Он ведь был в "Черной Мессе". Совсем недавно, только часа два назад… Нет. Гордон вздрогнул, когда ощутил, что память начинает нехотя выдавать воспоминания. Зен. Нихилант.

"Твоя сила ничтожна по сравнению с моей… У тебя нет шансов…".

G-man. Предложение принять работу. Гордон ведь согласился. Но дальше — провал. Огромная черная дыра в его голове, которая поглотила его прошлое. Фриман тщетно пытался вспомнить — память молчала. И лишь смутные, хотя и совсем недавние образы. Фриман смотрел в пол вагона, но не видел его. Он видел людей в белых халатах, которых рвали на части подобия людей, живые мертвецы… Он видел ужас на лицах давно мертвых несчастных. Он видел лицо мертвого друга. В его ушах не было мягкого перестука колес поезда. В его ушах стоял последний крик Майка. И Фриман обхватил голову руками и, поникнув, тяжело застонал…

Второй пассажир вагона, увидев такую реакцию на его восклицание от странного невесть откуда взявшегося парня, лишь пожал плечами. Мало ли что с ним или его семьей могли сотворить члены ГО. Пассажир подошел к затихшему Фриману, присел рядом с ним и похлопал его по плечу.

— Ну-ну, успокойтесь, — мирно сказал он, — Не все ведь так плохо, верно? Я вас понимаю, они и у меня отняли мою Фрэнки. Но надежда, она всегда есть. Мы переезжаем в Сити 17, а про этот город говорят, что он — один из самых спокойных.

Гордон поднял глаза на утешающего его пассажира. Не в силах ничего сказать, Фриман лишь грустно покачал головой.

"Нет, парень, тебе не понять. Надежды уже нет…"

Гордон глянул на все вокруг. Рваные подушки на сиденьях, тусклые лампочки, половина из которых перегорела, пол засыпан мусором, опилками и окурками, на ободранных алюминиевых панелях следы сорванных объявлений. Повсюду плакаты с изображением серьёзного человека со словно совиным лицом, наблюдающим за пассажирами. Везде одно и то же выражение лица и гордый взгляд в никуда. Гордон невольно напрягся. Где-то он уже видел это лицо. Это было давно, но он его видел…

Чернокожий незнакомец сел на противоположное сиденье, смущенно и виновато улыбаясь — Гордону сразу бросилось в глаза, что все зубы на нижней челюсти пассажира были железными. За окном позади него виднелся отвратительный пейзаж. Обломки, руины, запустение, останки ландшафта, который лишь частично напоминал тот мир, что Гордон видел раньше. Казалось что мир, который он знал, подняли и сбросили с огромной высоты. Разрушенные здания, столбы с оборванными проводами. Жирные, раздутые деревья, казалось, принюхиваются к поезду, втягивая пыльный воздух.

— Меня, кстати, зовут Самуэль, — заговорил вдруг пассажир приветливым голосом, — Самуэль Г-11789ФР, если вас интересуют формальности. Я тут стоял у окна и увидел вас, лежащего на сиденье, думал, что вы уже умерли. Бог знает, что они могут подмешать в воду — я слышал, они иногда перебарщивают с дозой, и человек может умереть. А вы сами из Сити 17? Я пару дней назад получил предписание: "Переехать в 17". Как всегда. Переселяют народ, морочат всем голову. Последние три месяца я провёл в Сити 49. Я ни в одной зоне больше шести месяцев не задерживался. Сити 17, говорят, ещё ничего. Я слышал, что Консул живёт там уже некоторое время. Может, я даже смогу увидеть его… Некоторые его ненавидят, но я думаю… Что можно было против них сделать? Можно было пойти на сделку или умереть, так? По мне, так мы многим ему обязаны. Мне бы очень хотелось увидеть его своими глазами.

Гордон почти его не слышал. Лишь глядел на этот угнетающий пейзаж за окном, который постепенно сменялся промышленными постройками. Промелькнул семафор, вагон прошел сквозь какую-то тонкую голубоватую пленку — в этот момент Фримана чуть кольнуло в сердце. Он заметил, что и его разговорчивый знакомец поморщился, сверкнув железными зубами.

— О! А вот и Семнадцать, — сказал Самуэль и встал, сжимая в руках небольшой чемодан.

Только сейчас Фриман заметил, что его «собеседник» одет не в нормальную одежду. На нем была синяя однообразная роба, вроде каких носили уборщики или заключенные. Фриман невольно глянул и на себя. Вместо уже привычных оранжевых бронепластин он увидел такую же робу. Гордон ощутил смутное беспокойство.

— Посмотрите, как вам? — спросил его Самуэль, который уже смотрел в окно, — Первое впечатление можно считать удачным, а?

Гордон обернулся и посмотрел в окно позади него. На горизонте растянулось что-то огромное, какая-то тень проглядывала через облака газа, поднимавшиеся от руин, словно там был огромный пожар, который невозможно погасить.

Город.

Вдалеке, за угрожающими обломками, виднелись многоуровневые башни. Рядами поднимались строения неизвестного возраста и архитектуры — странный город-призрак, проступающий из кислотного тумана. Позади строений с трудом просматривался огромный шпиль неправильной формы — его верхушка скрывалась в дыму, затянувшем небеса.

— По-моему, так это очень похоже на Сити 49, - заявил Самуэль, не глядя на Гордона, — И на 40. Издалека они все кажутся одинаковыми. Только когда попадёте в город, начинаете понимать, каким он был раньше — ну, вы знаете. До этого.

— До этого? — сдавленно сказал Фриман.

Самуэль кивнул и отвернулся к окну. Фриман покачал головой и уставился в пол. Он не заметил приближающегося туннеля. На секунду ему показалось, что дым сгустился так, что закрыл собой весь свет, но потом услышал грохот поезда в тёмной трубе. Потом мимо пронеслись тусклые лампочки, осветив серебристые камни и шлак, соединённые какой-то арматурой. Ему на миг показалось, что он видел человеческую бедренную кость, торчавшую из стены туннеля, и круглое углубление, похожее на кусок черепа. Гордон зажмурился и вздохнул несколько раз, успокаиваясь. Черт, это видение было почти реальным!

Они проехали через раздвижные ворота, и стены стали гладкими, тёмными и ровными. А потом поезд дёрнулся, и заскрипели тормоза. Впереди вспыхнул свет, и они въехали на просторную станцию.

— Станция Сити-17, - металлически произнес динамик на потолке поезда.

— А вот и конец линии! — сказал Самуэль, подходя к открывающимся дверям вагона, — Дам вам совет. Старайтесь сразу занять комнату и встать на довольствие. Пропустите свою очередь — потом от них ничего не дождетесь.

Фриман тяжело поднялся. Вагон качнулся в его глазах, и Гордон оперся на металлический поручень. Самуэль уже шагнул на платформу.

— Ну, удачи! — крикнул пассажир и направился вглубь вокзала. Фриман выпрямился и тоже вышел из вагона, двери которого тут же захлопнулись. И только теперь Гордон ощутил, что что-то не так. Он даже не успел оглядеть вокзал — что-то подлетело к нему справа. Фриман повернулся на звук — и тут же яркая вспышка ослепила его на секунду. Гордон, чертыхнувшись, зажмурился. Когда глаза уже могли видеть, он глянул вверх — от него улетало странного вида устройство, похожее на футуристическую кинокамеру. Наконец Фриман сошел с платформы и прошел между скамеечками, стоявшими здесь.

— Добро пожаловать!

Гордон дернулся от неожиданности и поймал себя на том, что его рука привычно потянулся к поясу за оружием. Фриман поднял голову на звук. И застыл в оцепенении. Сверху, с большого экрана под куполом вокзала, на него смотрело то самое лицо. Где же он его видел?

— Добро пожаловать в Сити 17! — мягким голосом сказало лицо на экране, окидывая взглядом зал, — Вы — или вас — выбрали чтобы переехать в этот город, один из лучших оставшихся. Я долго думал о Сити 17 и решил основать здесь мою администрацию — в Цитадели.

Гордона передернуло. "Мою администрацию…". Фриман вспомнил, где он видел это лицо. Вспомнил и вновь начал глядеть в эти глаза. В глаза своего бывшего Администратора.

— … в Цитадели, столь заботливо предоставленной нашими Покровителями. Я горд называть Сити 17 своим домом. И, неважно, собираетесь ли вы остаться здесь, или вас ждут неизвестные дали — добро пожаловать в Сити 17. Здесь безопаснее.

Экран отключился, но Фриман еще долго смотрел в его черную бездну. Брин… Но как? Как он оказался здесь? Что за ерунду он нес? Гордон, затравленно оглядевшись, медленно пошел вперед, вслед за Самуэлем. Гордон видел, как тот подошел к решетчатому заборчику с дверью и остановился, чтобы завязать шнурки. В этот момент человек в странной серо-черной форме с респиратором на лице и электродубинкой в руке взял чемодан Самуэля и положил его на большую тележку, к другим чемоданам. Самуэль, покосившись на человека в респираторе, медленно встал и потянулся к своему чемодану. И тут же получил сильный тычок кулаком в живот.

— Я сказал, отойди! — рявкнул человек, голос которого звучал яростно и металлически, словно тот говорил через модулятор.

— Успокойтесь, это все, что у меня осталось, — недовольно сказал Самуэль, еще раз потянувшись за чемоданом.

На этот раз удар был сильнее.

— Вали отсюда! — гаркнул человек и даже поддал хозяина чемодана пинком к двери.

— Ладно, ладно, — проворчал Самуэль, потирая ушибленное место, — Вот черт…

— Поговори у меня еще!

Фриман, наблюдавший за этим в полном недоумении, все же решил не вмешиваться. Он вдруг заметил движение в другом конце зала — там, за точно такой же клетчатой решеткой ходила какая-то сгорбленная фигура. Гордон, сделав несколько шагов туда, присмотрелся. И тут же задрожал, снова дернувшись рукой на пояс.

За решеткой, под присмотром такого же человека в респираторе подметал пол вортигонт. Почти потухший, унылый красный глаз глядел в пол, трехпалые руки возили метлой по полу. Но, когда вортигонт повел газом вокруг себя, его взгляд уперся во Фримана. Казалось, ничто не могло оживать так быстро, как взгляд этого трехрукого существа. Красный глаз засветился чем-то почти радостным. Вортигонт невольно сделал шаг вперед…

Этого Гордон уже не мог вынести. Он, застонав, кинулся бежать прочь. И тут же налетел на человека с дубинкой, который явно уже шел сюда.

— Эй, ты, с дороги! — прорычал человек и ударил Фримана локтем в бок. Гордон, не видя его, побежал в дверь в заборчике и остановился за углом, переводя дух и беря себя в руки. Перед глазами его плыли то странная эмблема на рукаве человека с надписью "Гражданская Оборона", то взгляд, еще один знакомый взгляд.

"Нет… Успокойся. Это могло просто показаться. Это — плод моего воображения. Это не может быть правдой. Что за чертовщина тут происходит?! Так, спокойно. Надо идти за этим Самуэлем, он все объяснит…"

И с этой немного ободряющей мыслью Фриман медленно пошел вперед, к выходу из коридора. В большом зале ожидание было совсем немного народу. Те же синие одежды, т же обреченно унылые лица. Фриман осторожно вошел в зал с высокими сводами и огляделся в поисках Самуэля. Но того уже, видимо, давно здесь не было. Гордон еще раз поискал глазами среди других своего случайного знакомого и, не найдя, решил подойти к кому-нибудь еще. Гордон заметил на лавочке сидящего мужчину средних лет, который смотрел в стену, и направился к нему. Но не дойдя до него пары шагов, Гордон прислушался — мужчина что-то шептал себе под нос, не глядя ни на кого. Слова слетали с его губ и разбивались о стену. Его никто не слышал, да это и не было нужно. Все они привыкли уже говорить в никуда, не надеясь на ответ.

— Они всегда отправляются, но никогда не приезжают… — услышал Гордон, остановившись, — А те, что приезжают, никогда не отправляются… Не видно, как они едут, и там всегда полно народу… Никто не садится на них, и они всегда отправляются, но никогда не приезжают…

Фриман покачал головой и отошел. С этим, похоже, разговор не принесет пользы. Может, подойти к кому-нибудь еще? Он прошелся вперед, к табло с расписанием поездов. Девушка, стоящая словно в ожидании у стены, заметила, как по ней скользнул взгляд Гордона и тут же направилась к нему, отчего Фриман слегка растерялся. Девушка подошла к нему быстрыми мелкими шажками и, оглянувшись куда-то, сказала Гордону:

— Вы только что приехали? А с вами на поезде никого не было?

— Был, — выдавил Фриман, — Самуэль…

— О, нет… — ответ совершенно смутил Гордона.

Девушка вся поникла и стала еще печальнее, чем была. В глазах мелькнула глухая тоска. Она до белизны сжала губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Она подняла взгляд — и все же слеза покатилась по ее щеке.

— Патруль остановил наш поезд где-то в лесу, — сказала она, глядя на Гордона, но словно сквозь него, — Моего мужа вывели куда-то на допрос. Они сказали, что он приедет следующим поездом… Я не помню точно, когда это было. Но это очень мило с их стороны, что… что они разрешили мне подождать его… Простите…

Девушка, опустив голову, отошла в сторону под тихие и слабые утешения Гордона. Фриман проводил взглядом женщину. И понял наконец, что все вокруг ему напоминает. Тюрьму. Лагерь военнопленных. Фриман вздохнул, посмотрев в лицо человека, который изучал табло. Та же тоска, та же обреченность… Словно Гордон смотрел в зеркало. Фриман подошел к нему и мельком взглянул на табло. Ничего не значащие надписи.

— Вы только приехали, так ведь? — вдруг спросил мужчина.

Гордон вяло кивнул.

— Тогда дам вам совет, — и мужчина, наклонившись прямо к уху Гордона, прошептал, — Не пейте воду. Они что-то подсыпают туда… Чтобы заставить нас забыть. Я даже не помню, как попал сюда.

Гордон совершенно потрясенно посмотрел на него и машинально кивнул. Нет, здесь точно не все в порядке… Мужчина отошел в угол. Фриман понял, что расспросы тут не нужны. Все, что люди могли говорить, они сказали. И сказали они абсолютно все… Вдруг, в конце зала мелькнуло знакомое лицо. Самуэль шел к небольшому коридорчику, созданному из решетчатых заграждений. В конце его виднелся небольшой контрольно-пропускной пункт: член "Гражданской Обороны" уже ждал, чтобы пинком подтолкнуть очередного приезжего в дверь. Перед Самуэлем прошел один человек, другой уже ждал своей очереди. Самуэль тоже встал за ним, ожидая своей. Фриман подошел ко входу в коридор из решеток, возле которого стояли еще два новоприбывших. Гордон подошел к ним. Сначала — взгляд, полный опаски и тревоги, но затем — апатия. Это человек.

— Доктор Брин? Опять? — недовольно поинтересовался один у другого, кивнув на висящий на стене экран, — Я думал, что последний раз его увижу в Сити 14.

— Потише ты! — осадил его второй, оглянувшись на Гордона, — Говорят, это его опорная база.

Фриман только хотел обратиться к ним, чтобы те объяснили хоть что-нибудь, но один из них, явно угадав его намерение, недовольно покосившись на Гордона, подтолкнул в бок второго, и они отошли к табло. Гордон вздохнул. Он не знал, куда он попал, и что происходит. Но он уже понял — людей здесь довели до состояния полнейшей вражды ко всему подозрительному. Словно они привыкли, что все новое — опасно.

Гордон прошел по решетчатому коридорчику, надеясь еще догнать Самуэля, но, когда Гордон встал в конец небольшой очереди из двух человек, подошла как раз очередь Самуэля. Он вышел вперед, под пристальные взгляды членов "Гражданской Обороны", которые, даже сквозь зеркальные линзы респиратора, казалось, излучали презрение. Один из них посмотрел на другого — тот неуверенно кивнул. Самуэля подвели к выходу — где на стене висела небольшая черная табличка с надписью "Нова Проспект". Самуэлю преградил путь еще один член "Гражданской Обороны", на этот раз разглядев его более придирчиво. Затем он покачал головой.

— Проходи сюда, — в голосе надзирателя слышались радостно-злобные нотки, словно у маньяка, долго искавшего свою жертву и, наконец, нашедшего ее.

Он толкнул небольшую дверь в стене, рядом с которой висела еще одна табличка, поменьше: «Security». Фриман видел, как Самуэль вздрогнул и весь как-то поник.

— Но подождите… — слабо засопротивлялся он, — Зачем?

— Сказано тебе, иди! Двигай!

— Но… но я ведь ничего не сделал… — Самуэль даже не договорил — сильный пинок втолкнул его в дверь.

Гордон поежился и не заметил, как прошептал:

— Сволочи…

Стоящая перед ним женщина подозрительно взглянула на него. И, прикрывшись ладонью, сказала:

— Потише. Не говорите ничего вслух, вокруг летают сканеры…

— Эй ты там, пошевеливайся! — оборвал ее голос одного из "Гражданской Обороны".

Женщина вздохнула и шагнула вперед, на досмотр. Фриман беспомощно оглянулся — сзади его уже подпирали два человека — уйти назад уже было нельзя. Если бы только этого патруля тут не было… Женщину критично осмотрели, затем последний из надзирателей и, очевидно, старший из них, удовлетворительно кивнул и пропустил женщину вперед. Она, облегченно вздохнув, шагнула в проход с табличкой "Нова Проспект" и скрылась за углом.

— Чего стал? Вперед!

Гордон поморщился от этого рыка, но все же повиновался. Законы здесь были — жестче не бывает, но Фриман был реалистом. Против трех надзирателей у него не было ни шанса. Гордон старался не смотреть в бесстрастные маски респираторов, и уже шагнул было к выходу, как ему преградили путь.

— Так, гражданин! Пойдем со мной!

Фриман вздрогнул от неожиданности. Что же? Похоже, на допрос? Как и Самуэля. "Что ж, — горько усмехнулся про себя Фриман, — Допрашивай. Все равно я ничего не смогу тебе сказать. Даже если бы хотел…". И Гордон прошел в дверь, на ходу увернувшись от тычка в бок. "Гражданская Оборона" что-то злобно пробормотал, но повторять удара не стал. Фриман прошел мимо небольшой двери с окошечком, откуда еще издалека слышался запинающийся голос Самуэля:

— Это, наверное, какая-то ошибка… У меня самый обычный миграционный билет, как и у всех…

Фриман едва успел заглянуть в окошечко двери — Самуэль сидел на небольшом кресле, напоминающем стоматологическое. И подошедший надзиратель захлопнул окно.

— Пошевеливайся, чего застрял? — гаркнули сзади на Гордона, и его толкнули в спину.

Побормотав что-то нелестное, Гордон пошел дальше, пока они наконец не остановились у такой же двери с задраенным окошечком. Член "Гражданской Обороны" толкнул дверь и прорычал:

— Давай, заходи!

Гордон осторожно заглянул в дверь. Если до этого желания идти туда у него не было, то теперь было желание убежать. В небольшой комнатке стояло такое же кресло. Часть его дерматиновой спинки и подлокотники были запачканы чем-то темно-красным. Пол вокруг кресла тоже был в кровяных разводах. Фриман попятился назад. И тут же его буквально силой впихнули в комнату. Послышался удар захлопнувшейся двери. Гордон затравленно огляделся — от большой странного вида панели управления отошел еще один член "Гражданской Обороны" и подошел к ним.

— Помощь нужна? — спросил приведший Гордона.

— Нет, я справлюсь, — тон ответившего не оставлял в этом сомнений.

— Давай! — первый вышел, захлопнув дверь.

Оставшийся член "Гражданской Обороны" презрительно глянул на Гордона и оттолкнул его.

— Назад! Сейчас… поболтаем с тобой наедине.

Он отошел к панели ни нажал несколько кнопок — в углу у потолка отключилась видеокамера. Внутри у Гордона все похолодело. Что же? Сейчас будет допрос? Это кресло красноречиво и в деталях дало Фриману представление о таком «допросе». Но что делать? Нет, он не дастся просто так этому амбалу. "Что же делать? Что? — мозг Гордона сейчас работал с невероятной силой, — Черт, даже оружия никакого нет. Вряд ли отобьюсь врукопашную… Да и этих, таких же, вокруг пруд пруди. Ладно, теперь уже все равно. Умирать тоже надо уметь… Так. Пока он не обернулся, я еще могу успеть…".

Гордон заметил, что его надзиратель, так и не поворачиваясь, взялся за виски. "Что, головушка болит? — злорадно подумал Фриман, — Сейчас заболит еще больше…" — и Гордон бесшумно схватил небольшой металлический табурет и сжал его посильнее. Но, когда он уже был готов нанести удар, "Гражданская Оборона" вдруг резко повернулся и снял респиратор. Гордон едва не уронил табурет. На него смотрело довольное лицо старого друга.

— Эй, как насчет того пива, которое тебе задолжал, а?

Гордон нервно хихикнул и прищурился, всматриваясь в давно знакомое лицо.

— Ты чего, Гордон? Это же я, Барни Калхун, — весело спросил его "надзиратель", — Из "Черной Мессы", помнишь?

Фриман шагнул к другу и пригляделся так пристально, как только мог.

— Барни?

— Ну слава богу, а то я уж думал, ты меня забыл совсем. Гордон, слушай, а ты все тот же. И очки все те же… — сказал Барни с напускной подозрительностью и озорным блеском в глазах.

— Очки?.. — Гордон был все еще в шоке от встречи.

Он только сейчас заметил, что на нем все еще сидят его очки, которые он когда-то в детстве так не любил. Но сейчас это не главное. Калхун… Откуда?

— Барни… — неуверенно проговорил Фриман, опуская, наконец, табуретку на пол, — А ты ведь изменился. Как-то покрепчал, что ли… Вон, виски почти седые…

— А, ну так это… — Калхун погладил волосы, — Нам с тобой обоим пришлось несладко, помнишь? Да, много времени прошло… А у тебя, наверное, тоже не все волосы рыжие. Под всей этой грязью что-то не видать!

— А что ты хочешь? — Гордон уже начал приходить в себя, — Последний раз я голову мыл в реакторе «Лямбда»… Нет, это сон какой-то. Откуда ты здесь?

— Я откуда? Я-то тут работаю. А вот ты как тут?

— Хотел бы я сам знать… — пробормотал Гордон и поднял глаза на друга, — Концлагерь, чтоб вас всех…

— Погоди, Гордон. Все нормально. Черт, знал бы ты только, куда ты чуть не попал, если бы тебя сейчас патруль ГО не остановил. Кстати, извини, что пришлось тебя напугать — камера работала. А я смотрю, ты хватку не потерял, а?

Калхун кивнул на отставленную Фриманом табуретку.

— Представляю, сколько смеху было бы, если бы ты меня все-таки двинул!

— Да, — сдержанно кивнул Гордон, — Только не уверен, что ты бы смеялся. А я смотрю, ты неплохо тут устроился, — Гордон указал на окровавленное кресло, — И какой я у тебя сегодня по счету?

Барни поморщился и отмахнулся.

— Не надо усложнять. Ты что, Гордон? Я же работаю в ГО под прикрытием. Кстати, заболтался я с тобой, надо терминал побыстрее закрыть, а то возникнут подозрения, — Калхун вновь повернулся к массивной панели и пробежался пальцами по клавишам, — Черт возьми, я ведь никогда не выполняю норму по избиениям!..

— Ну, хоть это радует, — мрачно сказал Гордон, — Барни… Ты не хочешь мне ничего объяснить?

— Подожди-подожди, — торопливо пробормотал Калхун, не отрываясь от панели, — Нам надо срочно выйти на связь, а то он потом мне житья не даст…

Экран над панелью вдруг осветился, и из динамиков рядом с ним послышался голос… Старый знакомый голос.

— Да, Барни, в чем дело? У меня же проходит важный тест!

Гордон напрягся. На экране появился тот, кого Фриман уже никогда не думал увидеть. О ком Фриман старался не думать с того самого момента, как… Но это был он. Постаревший немного, но он. Доктор Айзек Кляйнер.

— Извини, док, — развел руками Барни и указал на Гордона, — Но смотри, кто у меня здесь!

Кляйнер на экране близоруко прищурился и поправил очки.

— Боже мой! Гордон Фриман, — произнес он, сияя от удивления и радости, — Вот неожиданно как!

Фриман молча глядел на своего былого наставника и учителя. Перед его глазами вновь и вновь плыли все те же моменты… "У тебя время еще есть, отдай этот отчет Илаю…". С того момента Фриман старался не думать о Кляйнере. Могло случиться все, что угодно. То, что случилось с остальными… Но Айзек стоял сейчас в этом мониторе… Фриман даже не знал, что ему нужно делать. Наверное, все-таки радоваться…

— А для меня как неожиданно! — возбужденно заговорил Барни, — Представляешь, он чуть было не сел на поезд до Нова Проспект!

— Ну и что же ты намерен предпринять? — спросил обеспокоившийся вдруг Кляйнер.

"Боже мой… Постарел… Но голос все тот же… Голос и жизнь в глазах…"

— Я не знаю, — Барни виновато посмотрел на Фримана и почесал затылок, — Я думаю.

— Здесь Аликс где-то… Недалеко, — наморщил лоб Кляйнер, — Она придумает, как ему добраться.

Барни усмехнулся и хитро подмигнул Гордону. Затем снова обратился к экрану:

— Ну, по крайней мере, если он будет держаться подальше от постов, все будет нормально. Слушай, нам пора заканчивать, я и так сильно рискую.

— Э… Ладно. Да, Гордон… — Кляйнер смущенно улыбнулся, — Я рад снова тебя видеть.

— Я тоже, мистер Кляйнер… — тихо сказал Гордон, не в силах отогнать воспоминания.

Экран отключился. Барни потер руки в черных мягких перчатках и сказал, поворачиваясь к другу:

— Ладно, Гордон, тебе придется самому добираться до лаборатории доктора Кляйнера…

Его прервал резкий и настойчивый стук в дверь.

— Черт, этого-то я и боялся! Быстрее, пока ты меня не засветил! — Барни толкнул какую-то дверь в подсобку и подтолкнул туда Фримана, — Давай, быстрее! Через то окно можно уйти. Удачи, приятель, еще увидимся, я уверен!

С этими словами Барни захлопнул дверь, оставив Фримана наедине с ящиками и коробками. Гордон застыл, еще не отойдя от увиденного и услышанного. Слишком много знакомых он встретил в этом месте. Все бы хорошо, если на миг забыть, где он. А ведь он даже не знал, где он именно. Встреча с Барни и Кляйнером казалась бы удачной и радующей, если бы не еще два знакомых. Они как-то отрицательно компенсировали, затмевали его друга и учителя. Вортигонт и Брин. Если бы не они, если бы не этот странный, почти диктаторский режим, царящий вокруг, все должно было быть замечательно. Фриман чуть напрягся, вспомнив вортигонта, подметающего пол — это воспоминание потянуло целую цепь отчетливых и тяжелых воспоминаний. Зеленые молнии, срывающиеся с кистей вортигонта. Засады в полумраке офисного комплекса… "А ведь тот вортигонт здесь тоже вроде как заключенный… «ГО» за ним присматривал…".

Из раздумий Фримана вывели голоса за только что закрывшейся дверью — похоже, Барни снова говорил через модулятор респиратора. Гордон торопливо огляделся — под потолком нашлось небольшое окно, выходящее в миниатюрный дворик. Минута, чтобы сложить два ящика один на другой — и Гордон уже спрыгивает на сухую, безжизненную траву. Это — просто клочок земли между стенами смежных домов. Фриман поморщился — ему показалось, что стены снова начинают сдвигаться, стремясь раздавить его…

"Черт… Нервы надо лечить… "

Гордон подошел к небольшой двери, разгреб от ее порога обломки кирпича и пластика, ссыпавшиеся с изувеченных стен. К счастью, дверь была не заперта, и Фриман вошел в плохо освещенный коридорчик. "Держаться подальше от патрулей… Что ж, попробуем. Но куда идти-то? Вряд ли на стене меня будет ждать табличка "Лаборатория доктора Кляйнера — 500 м", — подумал Гордон и вышел из коридорчика в его расширение. Здесь было светло. Достаточно светло, чтобы разглядеть члена «ГО», поигрывающего дубинкой возле урны. Фриман вздрогнул, но назад идти было поздно, да и некуда. ГО-шник тоже заметил неуверенно идущего гражданина с потрепанной рыжей бородкой. Усмехнулся — но улыбки не было видно из-под респиратора.

— Эй, ты, гражданин!

Гордон сжал кулаки, но тут же взял себя в руки и подошел. «ГО» дубинкой сбросил на пол стоящую на крышке урны пустую жестяную банку. Презрение. Жалкий человечишка. Ходит тут, как на празднике…

— Ты чего мусоришь, а? Ну-ка подними банку и положи в урну!

Фриман стоял, не шевелясь. Он поймал себя на том, что у него появился нервный тик. Как жалко, что сейчас в его руках нет металлической табуретки… титановой монтировки.

— Ну, быстро! — легкий щелчок, и между жестяными стержнями на головке дубинки проскочили синие искры.

Гордон скрипнул зубами, сделал шаг и положил банку в урну. Отступил снова и развел руками — "Что, добился своего?!". ГО-шник снова усмехнулся и направился к выходу, на ходу сообщив в рацию у себя на плече: "Патрульный G1552, сообщаю о привлечении гражданина к добровольной общественной работе". Фриман злобно вздохнул, дождался, пока тот скроется за углом, и направился за ним, в большой полупустой зал. Похоже, это все еще был вокзал…

— Позвольте мне прочитать письмо, которое я получил.

Гордон неприязненно покосился на большой экран на стене, на котором снова красовалось умиротворенное лицо доктора Брина. "Здесь никто не говорит много, но уже и так многое ясно, — презрительно подумал Гордон, — Агитатор хренов…". Фриман вышел на середину зала, наблюдая за спиной удаляющегося в угол ГО-шника.

— "Уважаемый доктор Брин. Скажите, почему Альянс подавляет наш цикл размножения? Искренне ваш, обеспокоенный гражданин".

Гордон вдруг увидел небольшую очередь, которая упиралась в странного вида манипулятор на стене. Фриман подошел к группе людей в синих робах и немного понаблюдал. Когда к манипулятору подошел очередной «гражданин» и что-то сказал ему, тот зашевелился, ушел в стену и через секунду снова появился, сжимая небольшой брикет.

— Спасибо вам за письмо, гражданин. Конечно, ваш вопрос касается основных биологических потребностей, надежд и страхов за будущее вида.

"Черт, что он несет? Альянс подавляет наш цикл размножения?" — Фриман нервно огляделся, но все же подошел в конец очереди, встав за какой-то девушкой. Тронул ее за плечо — но она тут же отстранилась.

— Если хочешь получить паек, стой в очереди, как и все! Не пропущу.

Фриман задумался. Паек. Еда? Только сейчас Гордон ощутил, что он голоден. Очень голоден, словно не ел много лет…

— Но я вижу и несколько невысказанных вопросов. Знают ли наши Покровители, что для нас лучше? Что дает им право принимать такие решения за человечество? Отключат ли они когда-нибудь поле подавления и позволят нам размножаться?

Гордону хотелось заткнуть уши — от этого голоса никуда нельзя было деться. Хуже — только воспоминания. "Бред какой-то. Может, это просто сон? Да, в "Черной Мессе" наступил настоящий конец света. Но в остальном-то мире был порядок? Что же произошло? Брин говорит так, будто…". Гордон вдруг понял, что он начал понимать. Он пока не знал, прав он, или нет, но все же… Время научило его, что даже самое невероятное вероятно. Да, первое впечатление, кажется, оказалось верным. Лагерь военнопленных. Только слишком большой.

— Позвольте мне разрешить сомнения, лежащие в основе вашего беспокойства, чем отвечать на каждый невысказанный вопрос. Сначала давайте рассмотрим факт того, что впервые в истории мы стоим на пороге бессмертия, как биологический вид. Этот факт влечет за собой далеко идущие выводы. Он требует полного пересмотра наших генетических потребностей.

Гордон очнулся от мыслей — впереди его шагнул человек — Гордон вспомнил, что впереди — еда. Фриман приготовился ждать — выстоять очередь из двух человек ради целого пакетика еды — это было в его силах.

— Он требует планирования и обдумывания, что идет вразрез с нашими психологическими установками. В такое время необходимо, может быть, напомнить себе, что наш истинный враг — это инстинкт. Инстинкты воспитывали нас, когда мы только становились, как существа. Инстинкты предупреждали и оберегали нас в те тяжелые годы, когда мы делали первые орудия труда, готовили скудную пищу на костре и вздрагивали от теней, скачущих на стенах пещеры.

Но Фриман вдруг заметил, как очередной подошедший к манипулятору сказал:

— Гражданин Картер Диксон, номер Х672009L.

Гордон снова нахмурился, отходя от очереди. "А у меня какой номер? Я здесь, похоже, тоже вроде гражданина… Нет, без номера нечего и пытаться. Сработает еще какая-нибудь сирена — ведь второй раз в комнату именно к Барни я вряд ли попаду…". Фриман отошел от очереди и направился к массивным дверям. Это мог быть только выход. Может, на улице он сориентируется, куда идти?

— Инстинкт неотделим от своего двойника — суеверия. Инстинкт неразрывно связан с необдуманными импульсами, и теперь мы видим его истинную природу. Но инстинкт знает о своей бесполезности, и, как загнанный в угол зверь, ни за что не сдастся без кровавого боя. Он может нанести человечеству смертельную рану. Инстинкт создает своих тиранов и сам же приказывает нам восстать против них.

Фриман толкнул двери — перед его глазами раскинулась городская площадь, опоясанная домами в европейском стиле. Старомодная мостовая. Редкие лавочки вокруг высокой стелы, окруженной клумбой с чахлыми травинками, и увенчанной большим экраном. Брин.

— Инстинкт говорит нам, что неизвестное — это угроза, а не возможность. Инстинкт хитро и незаметно уводит нас с пути перемен и прогресса. Поэтому инстинкт должен быть подавлен. С ним нужно нещадно бороться, начиная с основной потребности человека — потребности в размножении. Мы должны благодарить наших Покровителей за их помощь в борьбе с этой всепоглощающей силой.

Фриман несмело шагнул на мостовую и еле успел увернуться от идущего куда-то «гражданина» с пустым и безучастным взглядом. Фриману на миг показалось, что этот взгляд затягивает — он как-то подавлял. Хотелось глубоко вздохнуть и сесть. Успокоиться. Перестать сопротивляться боли и страху. Просто забыться. Гордон поморщился — нет, его этим не проймешь… Ему вдруг на миг показалось, что стела на площади раздвоилась, когда он сделал шаг в сторону, но потом он увидел, что из-за нее возвышается исполинский шпиль странной формы, пронзающий серые клубы облаков и уходящий далеко ввысь. Гордон даже не успел приглядеться — со стороны послышалось механическое гудение, щелчок — и снова, второй раз за этот день, Фримана на миг ослепила вспышка белого света. Он недовольно застонал, отмахнувшись руками от чего-то висящего в воздухе рядом с ним, и попал по нему. Сканер отлетел в сторону, тревожно пища. Фриман досадливо сплюнул и вновь глянул на площадь. Пара «граждан» сидела на лавочке и напряженно смотрела в экран на стеле.

— Нажав на выключатель, они изгнали наших «демонов» одним движением. Они дали нам силы, которые мы сами не могли найти, чтобы справиться с этой манией. Они указали нам цель. Они обратили наши взоры к звездам. Я уверяю вас, что подавляющее поле будет снято в тот день, когда мы овладеем собой, когда мы докажем, что более в нем не нуждаемся. И этот день превращения, по сведениям из надежного источника, недалек.

Фриман быстро огляделся — к нему вдруг пришла решительность. Помогли слова Брина. Они помогли понять, хотя бы немного понять, что здесь происходит. Нужно было идти, двигаться, уходить отсюда. Он хотя бы знал пункт назначения. Доктор Кляйнер. Гордон понял, что глухие стены и навсегда закрытые магазины с мертвыми вывесками не выдают ни малейшего признака прохода между домами, или хотя бы двери. Фриман увидел вдруг небольшой переулочек — и быстрым шагом направился туда.

Гордон поймал себя на том, что даже не остановился, когда увидел, что в двери какого-то полуразрушенного магазина двое ГО-шников вводят слабо сопротивляющегося «гражданина». Третий из них встал в дверях и, завидев Гордона, прорычал:

— Не подходи!

Фриман зло усмехнулся и быстрым шагом прошел мимо, оставив за спиной недоумевающего "стража порядка". Тот еще никогда не видел здесь подобного. Все эти мягкотелые овцы, они всегда трясутся при виде дубинки и кулака. Но здесь ГО-шник почувствовал какой-то барьер. Взгляд… Взгляд этого гражданина в очках был словно выставленное вперед копье: "Не встанешь впереди меня — не напорешься!". Этот человечишка, он не задрожал. Это была усмешка, или ГО-шнику только показалось это?..

Переулок был перекрыт. Гордон в смятении остановился — странного вида ребристая металлическая стена пресекала проход на соседнюю улицу. Рядом — патруль. Гордон присмотрелся — в стене был небольшой проход, словно затянутый голубоватой пленкой. Что это, Фриман понял, когда какая-то женщина перед тем как пройти через нее, показала устройству на стене карту допуска. Нет, через силовое поле ему не пройти. Хотя… Может, все-таки стоит попытаться? Гордон уже медленнее пошел к металлической ассиметричной стене, возле которой осел небольшой патруль с машиной, напоминающей БТР времен Второй Мировой. Внезапно что-то начало гулко стучать по мостовой, казалось и без того частично выбитые стекла в домах зазвенели. Гордон на полпути встал, как вкопанный — за стеной, по соседней улице проходило нечто огромное. Удивительно изящное при своих громадных размерах, это напоминало трехногого домового паука на длинных тонких ногах. Вот только «паук» был метров пять в высоту, не меньше… Фриман, подавив знакомый импульс потянуться к оружию, присмотрелся — под брюхом у странного биомеханического существа пошатывалось устройство, в котором угадывалась или мортира, или пушка… Существо уже прошло мимо, а Гордон все стоял, переваривая то, что только что увидел. "Покровители, значит… Альянс?". Ответом был грубый толчок в плечо — проходивший мимо ГО-шник решил расшевелись зазевавшегося «гражданина». Фриман, машинально пробормотав что-то вроде: «Отвяжись», побрел в небольшую подворотню. За той стеной явно происходило что-то любопытное. Может, он сумеет найти обходной путь через дворы? Если они вообще тут есть… Фриман, завернув за угол, уперся в небольшой заборчик. Постоянно оглядываясь, он залез по его решетке наверх и спрыгнул уже на противоположной стороне. Пронесло… Он и не заметил, спеша уйти из подворотни, как в другом ее конце плотным кольцом ГО-шники окружили недвижное окровавленное тело какого-то гражданина, повторяя прохожим: "Назад! Не подходить!"…

Фриман вышел в небольшой дворик. Здесь веяло европейским стилем еще больше — чахлая и желтая, но все же трава, голые и сухие, но все же деревья. В бетонных джунглях американских мегаполисов такие дворики — непозволительная роскошь. Да и кому они там нужны? Фриман подошел к стоящим у дверей дома двум мужчинам, которые наблюдали за группой ГО-шников, вбегающих в подъезд. Двое из них остались на посту у дверей.

— Именно так все начинается. Сначала один дом, а затем — весь квартал, — один из мужчин поежился, словно от холода.

— Но к нам-то у них нет причин нагрянуть? — тихо спросил второй.

— Не волнуйся, причина у них всегда найдется!

Гордон заметил, что его наконец-таки не очень боятся. Он приветственно кивнул обоим и решил как-то начать. Думать пришлось недолго.

— Парни, а что натворили в том доме? — спросил он, кивая на охрану у дверей.

— Да ничего, как всегда, — ответил один, — Кто-то что-то говорил про Консула…

— Я слышал, — шепотом сказал второй, — Что вчера в том доме один гражданин ударил члена ГО…

— Давно пора, — усмехнулся Гордон, отыскивая взглядом выход.

Оба мужчины переглянулись и как-то подобрались. Ну вот, не хватало еще шпиона Альянса на их головы! Недавно в соседнем квартале был один такой — тоже подбивал всех на критику Покровителей, а потом… Оцепление и крики: "Не подходить!".

— Слушайте, парни, — тихо обратился к ним ничего не подозревающий Гордон, — Скажите мне, что здесь происходит?

Долгое молчание.

— Ничего здесь не происходит… — промямлил один, потянув за локоть второго, — У нас все очень хорошо.

— Мы ничего такого не делаем! — осторожным голосом сказал второй, отступая на шаг, — Все в порядке… Простите, нам надо идти…

— Да что же вы? — растерянно воскликнул Фриман, потянувшись к ним, — Я же только спросил… Вы чего?

— Мы ничего! — отчаянно заверил его один, подталкивая второго в двери подъезда и заходя за ним следом, — Всего хорошего! Да процветает Консул вечно!

Двери захлопнулись, оставив растерянного Гордона одного. Фриман вздохнул и пнул какой-то камешек. "Вот ведь… наверное, за шпиона приняли…". Гордон невесело побрел вглубь двора в надежде отыскать хоть какой-то выход — возвращаться ему было уже небезопасно. Когда он прошел мимо поста возле подъезда, вслед донеслось уже привычное "Назад!", но Фриман даже не оглянулся. Выхода из двора не было — лишь какая-то старая дверь с растрескавшейся серой краской. Гордон, еще раз вздохнув, зашел в дом. Сначала было тихо, но затем воздух начал наполняться хоть какой-то жизнью. Начали слышаться звуки телевизоров, разговоры людей, позвякивания посуды, шум воды в трубах… Гордон даже как-то повеселел, но внезапный топот ботинок и короткие кодированные фразы сразу же отбили у него все хорошее настроение. Едва Гордон поднялся по дощатой лестнице на второй этаж, он увидел, что коридор лестничной площадки в самом его конце прегражден еще одним патрулем. Один из ГО-шников, держа дубинку наготове, молотил кулаком в дверь, остальные терпеливо ждали, глядя на дверь так, словно готовы разорвать ее на куски. Гордон медленно начал приближаться, и один из них крикнул: "Не подходи!". Фриман усмехнулся, но рисковать не стал. В ту же секунду старший ГО-шник мощным ударом выбил дверь, и вся группа ввалилась в квартиру

— Проникновение 64РО. Не двигаться!

Фриман, поянв, что и здесь дело серьезно, быстро скользнул в первую попавшуюся квартиру и оказался в обветшалой кухне. Сидящий за столом унылый паренек резко обернулся, неловким движением опрокидывая бутылку.

— Это ты стучал в дверь? — неясны взгляд скользнул по Фриману и уперся в стену, — А я и не знал, что она у нас все еще есть…

— Там, к вашим соседям пришли… — расплывчато пояснил Гордон далеко не трезвому собеседнику.

— А, как всегда… — парень уронил голову на руки и тут же задремал.

Фриман осторожно прошел в другую комнату, из которой слышались скрип полов и бормотание телевизора. Едва он появился в дверях, какой-то темнокожий «гражданин» оглянулся на него, но потом снова уставился в окно, пробормотав:

— А, это ты… Я думал, это копы…

— Успокойся, Сэм, — сказала подошедшая женщина и сочувственно глянула на Фримана, — Он же один из нас…

— Один из вас… — проговорил Гордон задумчиво и тоже посмотрел в окно.

Еще одна группа ГО-шников вбегала в здание.

— Ну вот, они и до нас добрались… — пошептал мужчина, прижимая к себе жену, — Не думал, что это будет сегодня…

— Может, все еще обойдется? — неумело попытался утешить их Гордон, но был награжден лишь снисходительным взглядом.

— Приезжий, наверное…

"Вы даже не представляете, насколько…".

Фриман тихо вышел на лестничную площадку, обойдя патруль через квартиру. По нему скользнули сочувствующие и полные отчаяния глаза — и все вновь потеряли к нему интерес. Они уже давно потеряли интерес ко всему, кроме еды и допросам. К еде — поближе, от допросов — подальше. Это формула жизни «граждан» этого города. Многие еще помнят, какова была жизнь до этого, но и они боятся ее вспоминать. Когда не вспоминаешь, то не так тяжело переносить все это. Можно забыться. Можно уйти в себя, или убежать от реальности, читая какую-нибудь из запрещенных местных книжечек. Но когда начинаешь вспоминать, и без того тусклый мир блекнет вокруг. И уже никуда не убежишь — ведь от себя не убежать. И теперь та мысль, которая поначалу пугала и приводила в отчаяние, как-то утешала. Да, это даже хорошо, что это — последнее поколение людей на Земле…

Гордон осторожно вышел в коридор — ему снова удалось обойти патруль. И, когда он только-только почувствовал удовлетворение, где-то снаружи раскатистыми волнами взвыла сирена. Город сотряс спокойный женский глосс:

— Вниманию жителей: замечено отклонение численности населения. Сотрудничество с отрядом ГО награждается полным пищевым рационом.

Фриман заметался по лестничной клетке, словно лев. Только не это! Пока что он с таким не сталкивался, но уже понял, что пользы такое объявление мало принесет. "Черт! Если эту тревогу бьют обо мне, то… Знают же, гады, чем заставить людей травить своего же…". Фриман вдруг остановился. А что, если это просто нервы? Просто ищут не его, а кого-то еще? Тогда он своей суетой только навлечет подозрения. Гордон, стараясь сохранять спокойствие, поднялся на этаж выше. Надо понаблюдать, а потом действовать. Так правильнее как-то.

Вот только понаблюдать не получилось. Сзади послышался топот ботинок.

— Быстрее, наверх!

Гордон, похолодев, побежала вверх и, выбежав в какой-то коридор, побежал вперед, к спасительной двери. Внезапно чья-то сильная рука остановила его.

— Эй, ты! Быстрее сюда! — Гордон повиновался зову и юркнул в еще одну полуразрушенную квартиру.

Чернокожий мужчина не дал даже оглянуться.

— Быстрее, быстрее! — крикнул он, подталкивая Гордона к двери в глубине комнаты, — По лестнице на крышу!

— Подожди, объясни…

— Да не болтай ты! На крышу, быстро!

Фримана буквально выставили за дверь, которая тут же щелкнула замком. "Ну, спасибо, что ли…" — подумал Гордон и побежал наверх. Чердак был открыть, и Гордон быстро вылез на крышу через небольшое окошечко. Уже протискивая туда вторую ногу, он услышал сзади топот и скрип прогибающихся досок. Гордон, не оглядываясь, побежал. Вслед ему понеслись модулированные выкрики. Пара хлопков — в метре от ног Гордона в черепицу влетели пули. Тело Гордона словно обрело крылья. Он бежал, перемахивая через трубы и уступы, бежал иногда по самому краю, и куски черепицы бесшумно летели вниз, за мостовую. Снизу и с соседних домов слышались перекрикивания ГО-шников, по Фриману снова открыли стрельбу. Над ним, гудя, пролетело нечто огромное с большим винтом в хвосте, снизу подъехал БТР, выпустив шесть ГО-шников. Но он почти ничего этого не слышал — его ум был далеко, а тело словно проснулось. Знакомые ощущения вновь наполнили его, кровь стучала в висках, адреналин гулял по венам, мышцы налились силой. Фриману было легко. Как никогда за все время пребывания здесь. Он словно проснулся от спячки. Он бежал. Вокруг свистели пули, кроша черепицу и расщепляя доски. Но ему было легко. Тело вспомнило недавние рефлексы, вспомнило пьянящее ощущение опасности, ощущение хождения по лезвию бритвы. Гордон азартно усмехнулся, пролезая в какое-то окошко, — нет, он еще жив!..

Только здесь он перевел дух и как-то успокоился. Но медлить было нельзя — и Гордон побежал вниз, надеясь спуститься на улицу, или хотя бы спрятаться в квартирах. Но все планы, по их странному обыкновению разрушились в один миг — как только Фриман выбежал из чердака в небольшую кладовку, дверь ее с грохотом распахнулась. На пороге стоял ГО-шник. Фриман чуть не налетел на него, но все же сумел вовремя среагировать. Тот перехватил дубинку и ринулся за Гордоном, который уже дергал ручку другой двери, на том конце кладовки. Но вдруг ручка сама повернулась, и дверь чуть не прибила Гордона — два ГО-шинка тут же ввалились в комнату. Фриман заметался, подпустил поближе одного из них и нанес удар в живот. ГО-шник, застонав, согнулся, но тут послышался электрический треск, и сзади Фримана что-то так сильно ударило по затылку, отчего сразу потемнело в глазах — ток ударил по глазам и мозгу. Гордон со стоном упал, и на его бока посыпались удары тяжелых сапог. Гордон почти отключился, он слышал лишь удары, видел цветные круги. Была боль… Боль и воспоминания — солдатские ботинки, влетающие в его ребра…

— Эй вы, сюда!

Крик был женский. Удары прекратились, но тут же начались снова, но, к своему немалому удивлению, Гордон не чувствовал их. Наконец он понял — били не его. Грохот через секунд пять стих, Фриман уже пробовал встать. Муть в глазах рассеивалась — в глаза ударил свет лампы. Гордон застонал и прищурился. Но что-то закрыло собой этот свет. Это было лицо молоденькой девушки.

— Хм… — она сначала бегло осмотрела его, затем мягко улыбнулась, — Вы в порядке?

— Да, — эмоционально простонал Гордон и с трудом встал, опираясь на руку девушки.

Только теперь он еще раз взглянул не нее. На вид ей было лет двадцать вряд ли больше. Миловидное, чуть смуглое лицо, собранные волосы, простая, но интересная одежда. Гордон сразу заметил — не синяя роба «гражданина». Нечто сборное. Кожаные перчатки без пальцев, старые джинсы, тонкая потертая куртка (дыра на рукаве была легкомысленно заклеена липкой лентой), под которой виднелся некогда белый жилет, с рисунком… Нет, показалось, наверное. Девушка, заметив взгляд Фримана, тоже оглядела его, но все же больше с беспокойством и заботой, чем с подозрением. Снова улыбнулась.

— Доктор Фриман, надо полагать?

Гордон сначала машинально кивнул, но тут же насторожился. Она знает его? Странно… Девушка заметила его взгляд и сказала:

— Я много слышала о вас, доктор Фриман… А у вас, похоже, неприятности! — она окинула взглядом кладовку.

На полу без сознания лежали три ГО-шника. Гордон посмотрел сначала на них, потом на девушку, и покачал головой, усмехнувшись через силу.

— Пришлось… — виновато сказала она, прислушалась к приближающимся звукам сирены и добавила уже серьезнее, — Нам надо спешить. Альянс, может, и трудно расшевелить, но уж если это сделать, лучше им не попадаться…

Она толкнула дверь и вышла в небольшому лифту. Гордон, потирая ушибленный бок, вышел за ней. Что-то странное было в этой девушке. Может, он ее где-то видел? Нет… Она нажала на кнопку, и двери лифта разъехались в стороны, пропуская их внутрь.

— Доктор Кляйнер говорил, что вы будете идти к нему этой дорогой. Кажется, он забыл, что у вас нет карты, — она снова улыбнулась, но Фриман поморщился.

— Доктор Кляйнер… — сказал он, наконец, — Это он тебя прислал?

— Да, — ответ был в тон, сдержанный.

— А… — Гордон немного растерялся, — А почему не Барни? То есть, мистер Калхун…

— Барни сейчас еще на смене, — легко ответила девушка, проигнорировав "мистера Калхуна", — Все заняты, поэтому пошла я. Вы не довольны, доктор?

— Меня еще никогда не спасала девушка, — иронично усмехнулся Гордон, пока она нажимала кнопки на панели, — Странно как-то.

— А, ну тогда ясно, — весело ответила девушка, снова поворачиваясь к нему, — Извините, если это пошатнуло ваш авторитет. Я никому не скажу.

И она задорно улыбнулась. Фриман хотел улыбнуться в ответ, но как-то не получилось. Его мысли шли куда-то дальше, и девушка, заметив это, поспешила перевести тему.

— Я — Аликс Вэнс, сказала она, снова глядя на Гордона с какой-то заботой и уважением, — Мой отец работал с вами в "Черной Мессе". Хотя, я уверена, что вы меня не помните.

Гордона словно вновь пробило током. Что?! Эта девушка — Аликс Вэнс? Не может быть… Ей ведь всего три года было, когда он… "Черт… Нет, не может быть. Хотя, я сразу заметил что-то в ее лице… Но ведь я же ее на руках держал, маленькую, совсем недавно! Это же было, когда… "Черная Месса"… Это было там. Как же так? Сколько же времени прошло?.. Если сейчас ей двадцать, то…".

Аликс видела, как менялось лицо Гордона, когда он обдумывал то, что она ему только что сказала. И терпеливо ждала.

— Нет… — наконец выдавил Гордон, — Я тебя помню… Аликс.

— Правда? — девушка, казалось, даже обрадовалась.

— Я же тебя еще вот такой на руках держал…

После этой совершенно невероятной фразы повисло молчание. Двери лифта уже открылись, а Гордон все еще стоял, не шевелясь, погрузившись в жестокие воспоминания… Аликс вышла из лифта и подошла к большому плакату на стене. Гордон подошел тоже. Взгляд мельком — то же лицо. Те же глаза, бдительно, но мягко следящие за тобой…

— Помните его по "Черной Мессе"? — вопрос был излишен, но девушка говорила легко и свободно, — Старый Администратор. — она снова виновато усмехнулась, — Лучше не упоминайте о нем при отце…

— Аликс…

Она отвела взгляд от плаката и посмотрела на хмурого Гордона.

— Что, доктор Фриман?

— Скажи, доктор Вэнс… твой отец, он жив? Извини…

— Ничего, вы что! — отмахнулась Аликс, — Он все так же здоров и полон сил! Тогда он смог добраться до меня и мамы, уехать на безопасное расстояние…

"Жив! Доктор Вэнс смог выжить!" — Гордон впервые за все время почувствовал, как у него что-то потеплело в душе. Почти так же, как при встрече с Барни… Аликс надавила на небольшой распределительный щиток возле плаката, и часть стены с ним отъехала в сторону, открывая узкий коридор.

— Сюда, — позвала она и вошла первой, подойдя к еще одной двери, с кодовым замком.

Гордон медленно последовал за ней. Слишком много тяжелых мыслей крутилось в его голове сейчас. Только теперь он понял, что ему не показалось. На жилете Аликс действительно стояла эмблема "Черной Мессы"…

Глава 2

Красный День Календаря

Дверь открылась, пропуская Гордона и Аликс в просторный коридор.

— Забавно, что вы появились именно сегодня, — заметила Аликс, покосившись на задумчивого Фримана.

Тот ничего не ответил. События этого дня почти потопили его под собой. Он ощущал в себе двойственное чувство. С одной стороны, менее суток назад он еще был в зале телепорта «Лямбда»… И вот он уже здесь, и все изменилось. Все изменилось слишком быстро. Его не покидало странное чувство того, что все же после его миссии в Зене прошло время. Время. В мире что-то изменилось. В мире изменилось все. Барни и Кляйнер постарели. Аликс выросла… да еще как выросла!.. Все вокруг чужое. Всего того, что он знал всю жизнь, не осталось. Гордону казалось, что это все — злая шутка Всевышнего. Все переменилось… Все, кроме Гордона. Он остался прежним, для него все было словно вчера. Словно вчера он нашел Гарри мертвым. Словно вчера Гордона сбросили в мусоросборник, словно надоевшую вещь. Словно вчера он, пытаясь лишь выжить, отнял жизнь десятков людей… И пусть они не были Людьми, но их крики, их стоны, их кровь будут преследовать Гордона до конца его дней. Пока он не перейдет черту. Пока он не окажется по ту сторону, там, откуда он последние дни так отчаянно бежал, бежал, не оглядываясь, не думая о прошлом и будущем. Но всегда приходиться остановиться. Остановиться и оглянуться назад. И этот взгляд Назад не принесет ничего, кроме боли и страданий…

Аликс нахмурилась, но не стала трогать его. Она лишь прошла вперед и дождалась, пока молчащий Гордон пойдет за ней, к небольшому автомату с напитками.

— Мы помогали людям сбежать из города пешком, — наконец сказала она, глядя в сторону, — Это опасный путь до лаборатории моего отца, через старые каналы. Кажется, сегодня мы наконец-то нашли лучший путь.

Фриман повел плечами и неопределенно кивнул. Аликс, не показав своей тревоги, улыбнулась и подмигнула ему:

— Ну что, Гордон, — она впервые назвала его по имени, — Купить тебе выпить?

Голубой и потертый автомат «ВОДА» с бесстыжей надписью "Из личных запасов доктора Брина" выглядел забытым и покинутым. Фриман скользнул по нему взглядом. Что ж, если хочет, пусть покупает. Он что, запретит ей? Стоп. Что там за знак на стене?.. Фриман пригляделся и опустил взгляд — на стене оранжевой краской размашисто была выведена заключенная в кольцо греческая буква Лямбда… Аликс нажала пару кнопок на автомате и даже пару раз стукнула по железному боку кулаком. Внутри старого аппарата что-то скрипнуло — Гордон увидел, как его передняя стенка дрогнула. Аликс взялась за нее и неожиданно легко открыла ее, словно дверь. Внутри, вместо ожидаемых механизмов и банок с водой, показалась просторная комната.

— Кстати, рада познакомиться, — смущенно сказала Аликс, и тут же торопливо предложила, — Заходи, Гордон! Доктор Кляйнер ждет.

"Кляйнер… Он там!"

Гордон почувствовал неожиданное волнение — словно он на свадьбу идет, а не в лабораторию своего учителя и наставника. Фриман, повинуясь порыву, быстро шагнул в комнату, сделал два шага. И замер. Кляйнер.

— Ламарр! Черт побери, куда она делась? Выходи оттуда!

Сзади хлопнула железная «дверь» и Аликс вышла из-за спины Гордона, который стоял, стоял и смотрел на старого ученого. Кляйнер стоял спиной к ним, растерянно заглядывая в пустой раскрытый бокс, в каких перевозят домашних животных.

— Э, доктор Кляйнер… — растерянно начала Аликс, подойдя к Кляйнеру, — Все в порядке?

Кляйнер, голова которого почти полностью ушла в бокс, вздрогнул от неожиданности, при этом приложившись затылком о потолок бокса. Но ученый так и не повернулся, лишь махнул назад рукой, продолжая вглядываться в ящики и коробки, которые во множестве стояли за боксом.

— А, привет, Аликс, — голос Кляйнера был звонок и энергичен, — Ну, почти в порядке: Ламарр снова сбежала из клетки. Если бы Барни не был на смене, я бы подумал, что он расставил ловушки и…

Кляйнер, не прекращая говорить, медленно повернулся к собеседнице. И тут де его взгляд скользнул сквозь нее, на того, кто стоял за ее спиной. Аликс, сдержанно улыбнувшись, отступила в сторону. Кляйнер подался вперед, близоруко щурясь и поправляя очки.

— Боже мой! Гордон! Это ведь ты, верно?

Гордон молча смотрел на Кляйнера и поражался тем переменам, что произошли в его наставнике. Бросалось в глаза, что он постарел. Голова, которая раньше была покрыта короткими, но все же волосами, теперь была совершенно лысой, на ней появились старческие пятна. А ведь в "Черной Мессе" Айзек Кляйнер был уже немолодым ученым. Но больше всего Гордона поразил его голос. Все тот же, полный энергии и оптимизма. Словно и не прошло Время, словно они все еще сидят в маленькой столовой, и Кляйнер просит включить микроволновку с его завтраком… Гордон на миг зажмурился, прогоняя подступившие образы. Скорее, даже не образы, — призраки.

— Здравствуйте, доктор Кляйнер, — наконец сказал он.

— Я нашла его в городе, — весело сказала Аликс, желая «пробудить» обоих встретившихся, — Шатался где попало. Вечно с ним одни неприятности, — добавила она, украдкой улыбнувшись Гордону.

Но Фриман пропустил этот жест мимо себя. Он слушал биение своего сердца. Он понимал, что он все делает неправильно. Конечно, нужно смеяться. Нужно радоваться, радостно хлопать друг друга по плечу, сказать что-то вроде "Я так рад, что увидел вас!". Нужно улыбнуться. Но он не мог ничего поделать. Гордон напрягся. "Черт… Не могу. Но так все равно… нельзя. Они все-таки тоже рады мне…". И Гордон улыбнулся. Постарался улыбнуться, и получилось это почти искренне. Он не заметил, как Аликс облегченно вздохнула и снова расслабилась. Все в порядке.

Если бы.

— Какие неприятности, Аликс! — Кляйнер словно ожил, и шутливо строго посмотрел на девушку, — Мы очень обязаны доктору Фриману. Несмотря на порождаемые им неприятности.

Последние слова были произнесены тихо, но все же с тем же озорным блеском в глазах. Гордон усмехнулся.

— Так уж выходит у меня, доктор Кляйнер, — Гордон развел руками.

— Не бери в голову, Гордон, — беспечно махнул рукой Кляйнер и подошел к каким-то компьютерам, — Это все в прошлом. Но сейчас, несмотря ни на что, Гордон, ты как раз вовремя. Алекс как раз установила последнюю часть возрожденного телепорта.

— В этом прорыве нет моей заслуги, док, — сказала Аликс, покосившись на Гордона.

— Нонсенс, — Кляйнер на миг оторвался от мониторов, — Твой талант превосходит твою красоту.

— Да ладно вам, доктор! — Аликс даже покраснела и опять посмотрела на Гордона.

Тот приподнял брови и улыбнулся.

— Давайте посмотрим, как эта штука работает, хорошо?

Аликс торопливо отошла к другому монитору, начав что-то на нем просматривать. Гордон впервые огляделся вокруг, осматривая «владения» своего учителя. А вокруг было на что посмотреть! Прямо за немыслимым нагромождением компьютеров, сканеров, мониторов и счетчиков, за которым стоял Кляйнер, высились две огромные колбы с багряным раствором внутри. В жидкости то и дело побегали пузыри воздуха, колбы были подключены к целому набору проводов, которые шли под потолок и терялись там в трубах. Фриман заметил на одном из компьютеров бумажку с надписью «Месса», и отошел. С другой стороны лаборатории на заставленном беспорядочной аппаратурой столе выделялась странного вида небольшая установка в виде двух круглых платформ, подключенных к блоку проводов, тумблеров и плат. На одной из платформ, над которой куполом смыкались четыре проволочные колонны, стоял маленький горшочек с чахлым кактусом. Гордон подошел и пригляделся — на платформе была небольшая кнопка с надписью «Передача».

— Конечно, Гордон, осматривайся! — окликнул его Кляйнер, — Можешь активировать установку.

Гордон, оглянувшись на Кляйнера, нажал на кнопку. Внезапно от платформы отделилось опоясывающее ее стальное кольцо и завращалось вокруг кактуса. Гордон заметил, как внутри проволочного «купола» и кольца поголубело пространство — вокруг кактуса стремительно концентрировались сине-зеленые молнии. Вспышка, от которой Гордон, повинуясь привычке, чуть не пригнулся, на миг сверкнула — и кактус исчез. Мгновенье, треск — и кактус появился на соседней платформе.

— Это модель телепортера низких частот? — спросил Гордон подошедшего Кляйнера.

— Ну надо же! — Кляйнер улыбнулся, — За столько лет не забыл ничего! У нас ведь над тесткамерой были такие же портационные трубки, помнишь?

— За столько лет… — повторил Фриман и отошел.

Кляйнер покачал головой и тоже отошел к компьютерам. Гордон уже задумчиво разглядывал небольшой стенд на стене. Его взгляд переходил то к большому чертежу чего-то неимоверно сложного, то к небольшой вырезке из газеты, с которой на него смотрели два знакомых лица — чернокожий мужчина и белая женщина. Фриман даже не стал вчитываться в текст под фотографией — лица Илая и Азиан не отпускали взгляд от себя, тянули все глубже, туда, откуда не возвращаются — в такое недавнее и тяжелое прошлое.

— Доктор Кляйнер, — сказал он наконец, — А что будет, если в принимающий порт той вашей модели засунуть руку и нажать на кнопку?

Кляйнер поднял голову и внимательно посмотрел на Гордона, который все разглядывал стенд. Ученый теперь точно понял, что не все так хорошо, как он думал.

— Гордон, скажи лучше сразу, — сказал он, — Что тебя тревожит? Что-то не так?

Аликс, стоящая у мониторов окрестных телекамер, украдкой подняла голову и посмотрела на Гордона. Тот так и не обернулся.

— Нет, все так, — как-то странно сказал Фриман и кивнул на стенд, — Скажите, как вам удалось сохранить ваш журнал?

Кляйнер только мельком глянул на журнал, висящий на стенде. Это был выпуск "Популярной Науки" восемьдесят пятого года, и с обложки глядел еще молодой, с рыжеватыми волосами, Айзек Кляйнер. Этот журнал он когда-то принес в "Черную Мессу" и тоже повесил на стене. И, конечно же, не забыл забрать его с собой, когда…

Кляйнер подошел к Гордону.

— Гордон. Я все понимаю. И я тоже… — голос Кляйнера дрогнул, — Я тоже помню все… Все, что пережил тогда. Но я не хочу жить этим. Жить прошлым нельзя, Гордон. Оно затягивает в себя, и ты просто перестаешь существовать. Я стараюсь не вспоминать обо всем этом, хотя напоминания повсюду. Но надо жить. Надеяться, что все будет хорошо.

Фриман наконец посмотрел на своего наставника. Покачал головой:

— Для меня не все так легко, как для вас, мистер Кляйнер. Все это было словно… словно сегодня. Да, это все ушло. Но остались мы с вами. Остались Илай, Барни, Аликс… Я чувствую, что все еще продолжается. Будто те события снова и снова дают новые всходы.

Кляйнер отвернулся.

— Ты прав, Гордон. Всходы посеянных тогда семян все еще рождаются. Когда… Альянс пришел сюда, к нам, мы уже не ждали худшего. Две силы, две стены зажали нас с обеих сторон — Альянс и Зен. Многие простились с судьбой еще девятнадцать лет назад. Но… еще есть те, у кого осталась надежда. Кто все еще не хочет жить, как пленный, как раб. Мы — Аликс, я, Илай и другие — мы не хотим. На самом деле не хотят все, но не каждый осмеливается желать давно позабытого. Мирного неба. Солнца. Свободы. Я знаю, догадываюсь, что ты еще помнишь все это. И верю, что не сдашься. Те, кто хотят изменить что-то в своей жизни, идут к нам, сюда. Мы ведем их к Илаю, а затем — из города. Может, когда-нибудь у людей хватит дерзости подняться с колен. И я думаю, мы поможем им в этом. Ты поможешь.

Тяжелое молчание надолго повисло в лаборатории. Аликс отвернулась к мониторам, но не смотрела в них. Каждый был сейчас там… В Прежнем Мире.

— Я понимаю, доктор Кляйнер, — тихо сказал Гордон, отходя от стенда и расправляя плечи, — Я с вами.

Внезапный шум заставил всех вздрогнуть. «Дверь» в лабораторию открылась и перед всеми появился запыхавшийся Калхун.

— Он здесь? — спросил Барни с ходу и лишь затем заметил Гордона, — Черт, Гордон, ты разворошил улей! Эти стервятники теперь не скоро успокоятся — надо быть осторожнее.

Барни подошел к мониторам, у которых стояла Аликс, и покрутил ручку переключения каналов.

— Ну слава богу, слежки нет, — с облегчением произнес он, — А то я уже всего могу ожидать. Мы не можем здесь долго оставаться, док. Это ставит под угрозу всю нашу работу.

Кляйнер снова стал энергичен и подвижен.

— Боже, Барни, ты прав! Заговорились мы тут что-то, пора и заканчивать с подготовкой!

— Я еле упросил одного из ГО подменить меня на посту, — пожаловался Барни.

— Не волнуйся, — успокоила его Аликс, — Через минут десять меня тут уже не будет. Гордон пойдет со мной.

Фриман заинтересованно глянул на Аликс, а Барни, перехватив этот взгляд, подошел к нему.

— Ну, если он согласен… Гордон, ты как, в порядке? Слушай… может, это сейчас не к месту, но…

Гордон улыбнулся и похлопал Барни по плечу.

— Ну, говори, Барни! Пиво, наконец, принес?

— Черт тебя дери, — проворчал Калхун, — И когда ты забудешь? Слушай… Я понимаю, если ты здесь, а не в… Аризоне, то ты прошел через очень многое. Но скажи, где ты был все это время? Мы же ничего не слышали о тебе уже много лет. Где ты был?

— Калхун! — укоризненно произнес Кляйнер и покачал головой.

— Эх, Барни, — иронично вздохнул Гордон, — Хотел бы я сам это знать.

Барни как-то странно поглядел на Гордона, но ничего не сказал.

— Ну, хватит его доставать! — весело сказала подошедшая Аликс, — Совсем вы с доктором Кляйнером на него насели!

— Ну ничего себе! — искренне возмутился Барни, — Гордон, ты видишь, до чего ты докатился? Женщина уже тебя защищает!

— Нашел женщину, — нахмурилась Аликс, — Можно подумать, что мне сорок лет!

— Вот и не учи старших! — назидательно сказал Барни, подмигнув Гордону, — С ГО-шником со стажем опасно шутить. А с доктором наук — тем более.

— Все, прекратите ругаться, — окликнул их Кляйнр, снова развивший бурную деятельность, — Сегодня ведь все-таки праздник. Красный день календаря, можно сказать. Торжественно откроем телепорт двойной передачей.

Барни с неподдельным удивлением обернулся к ученому.

— Подожди, ты хочешь сказать, что эта штука работает? На этот раз в самом деле работает? Потому что… мне до сих пор снятся кошмары про ту кошку…

Кляйнер махнул рукой:

— Спокойно, не зачем так волноваться…

— Кошку? — встряла заметно обеспокоившаяся Аликс.

Фриман с любопытством наблюдал на гаммой эмоций на ее лице.

— Мы далеко шагнули с тех пор… — продолжал не заметивший ничего Кляйнер, — Да, далеко…

— Что за кошка? — Аликс даже тронула Барни за плечо.

Калхун мельком глянул на нее и безучастно отвел взгляд в сторону.

— Док, раз уж он пойдет не по улицам, — сказал он, кивая на Гордона, — может мы его переоденем?

— Что? — Кляйнер оторвался от монитора и рассеянно посмотрел на Барни, — Боже, а ведь ты прав! Барни, предоставляю это тебе.

Аликс уже снова стояла возле мониторов, недовольно поглядывая на остальных. Он не была вправе здесь чего-то требовать… Но элементарно можно оказывать хоть немного внимания?

Барни уже подозвал Гордона к массивной двери в стене и набрал код доступа. Фриман следил за медленно отъезжающей вверх дверью, которая открывала… Гордон не мог в это поверить! Прямо перед ним, в застекленном контейнере, стоял его старый костюм. Оранжевые пластины знакомо поблескивали в полумраке, с нагрудного щитка на Гордона смотрела заново выкрашенная эмблема комплекса «Лямбда». Гордону стало как-то не по себе. Он чувствовал это старое знакомое чувство, когда этот скафандр был частью его тела, его второй кожей, спасающей даже в самых невероятных местах. Это было именно то, что давало ощущение превосходства, силы. И в то же время, Гордон ведь только что слушал, что ему говорил Кляйнер. И вот теперь снова. Снова надо уйти в эту бесконечную бездну, в то, что уже случилось, и чего уже никогда не исправить. Гордон стоял и смотрел на то, что стало его судьбой, его спасением и приговором. Нет, что бы они все ни говорили — бежать бессмысленно. От себя не убежишь. От судьбы — тем более. Когда-то, может, десятки лет назад, он искренне думал, что изменит все вопреки судьбе, что поплывет против течения. То, что ощутил Гордон, увидев скафандр, нельзя назвать радостью. Скорее — еще один камешек в чашу весов его злой судьбы. Ты можешь пытаться плыть против течения. Вот только вряд ли при этом сдвинешься с места. И, когда последние тщетные силы закончатся, течение понесет его о своей, высшей воле…

Барни, не заметив замешательства Фримана, уже подошел к контейнеру и потянулся к панели открытия шлюза.

— Так-так! — нетерпеливо проговорил он.

И вдруг что-то свалилось на него сверху. Барни со сдавленным стоном извернулся, стараясь скинуть с себя… Нет, это не видение… Скорее, еще один призрак той темной бездны, вернувшийся из нее вместе со скафандром…. Гордон, увидев это, вздрогнул, крупные капли холодного пота выступили у него на лбу. Он напрягся и, не видя ничего вокруг себя, схватил со стола какой-то разводной ключ, приготовившись нанести удар по напавшему хедкрабу…

— Ламарр! — вдруг радостно воскликнул подбежавший Кляйнер.

Его рука отстранила руку Гордона с «оружием» в ней, легко и спокойно, и Гордон покорно опустил руку. Барни, похоже, с огромным трудом отодрав хедкраба с волос, с силой бросил его о пол, в метре от Гордона. Тот внешне был спокоен, и только глаза его неотрывно следили за шипящим существом, которые виделись ему не так давно в каждом темном углу. Удар о пол не принес хедкрабу никакого вреда — он ловко приземлился на ноги и тут же запрыгнул на небольшой шкафчик.

— Я думал, ты избавился от нее! — Барни казался возмущенным и даже испуганным.

Хедкраб злобно зашипел на Барни и провокационно дернулся в его сторону, словно дразня. Гордон, заметив, что Аликс наблюдает за сценой со стороны с легкой улыбкой, осторожно подошел к остальным.

— Конечно, нет! — не менее возмущенно ответил Кляйнер, — Не бойся, Гордон — ей удалили жало, и теперь она не опасна.

Гордон с нескрываемой ненавистью посмотрел на хедкраба, который почему-то не нападал. Но ведь должен напасть. Они всегда нападали. Ну же, напади. Напади. Дай повод размазать тебя по полу… За все — за все, что случилось и еще случится.

— Убери от меня эту дрянь! — зло крикнул Барни, когда тварь снова метнулась в его сторону.

— Доктор Кляйнер, — проговорил Фриман, — Вы что, держите хедкраба? Где вы его взяли?!

— Поймал в канализации, — сообщил Кляйнер, — Не бойся, Ламарр не опаснее собаки. Она может только попробовать присосаться к твоей голове. Тщетно, конечно же. Смотри!

Кляйнер наклонил блеснувшую лысиной голову, подставляя ее хедкрабу.

— Давай, малышка, прыгай!

— Мистер Кляйнер, не надо! — предостерегающе и одновременно беспомощно сказал Гордон.

Он чувствовал, что это неправильно. Этих тварей надо убивать. Забивать ногами. Но никак не держать дома, как домашнюю зверюшку. Недавнее чувство, что мир сошел с ума, снова дало о себе знать… Ламарр послушно повернулась, словно целясь на прыжок. И она прыгнула.

— Нет, не туда! — отчаянно крикнул Кляйнер, глядя, как хедкраб прыгнул на какие-то ящики, опрокидывая стоящие там мониторы и системные блоки, — Нет, осторожно, они очень хрупкие!

Барни с приятной улыбкой следил, как по ящикам Ламарр быстро достигла вентиляционной трубы, в которой и исчезла.

— Отлично! Теперь уйдет целая неделя, чтобы достать ее оттуда! — Кляйнер досадливо плюнул и отошел.

— Да, если повезет, то и дольше, — пробормотал Барни, подмигивая Фриману.

— Барни, а ты, по-моему, не любишь животных! — весело заметила подошедшая Аликс.

Барни лишь скривился и снова зашел в подсобку со скафандром. Гордон, растерянно улыбнувшись в ответ на взгляд Аликс, пошел за ним. Он осторожно взял свой костюм за рукав. Черт, все тот же…

— Ну, Гордон, давай, надень свой костюм, — подбодрил его Барни и вышел к мониторам камер.

Гордон, не став снимать грубую робу, привычно и легко влез в скафандр, отгоняя подступающие, совсем не веселые мысли… "Черт, прямо как тогда! — невольно поразился Фриман, — Обновили его, конечно, изрядно… Но все равно, как-то спокойнее с ним. Этот друг меня никогда не предавал…". Отогнав совсем уже мрачные мысли о человеке по имени Джон, Фриман, поводя руками, вышел к остальным. Он чувствовал себя снова собой. Прежним, наивным молодым ученым-физиком, которому казалось, что вот-вот он выберется на поверхность за помощью, и все будет хорошо. Как же!

"С ним можно и в ад… К тем, которые уже не со мной…"

Гордон подошел к Барни, просматривающему мониторы. Калхун, мельком оглядев Фримана, успокаивающе кивнул ему и отошел. Гордон окинул взглядом мониторы. Покрутил ручку переключения каналов камер. Вот «вход» в их лабораторию. Вот — небольшой квартальчик с прогуливающимися ГО-шниками. Вот какой-то пост охраны. Стоп! Гордон в смятении даже снял очки и пригляделся, наклонившись к экрану вплотную. Ему показалось? Нет, точно. Только что возле КПП на мониторе появился человек в синем костюме. Все то же властное снисходительно-насмешливое лицо. Строгий имидж. Кейс в правой руке. Гордон смотрел на него, и перед ним плыли смутные образы разрушенных городов, высохший ручей… G-man, поправив галстук, отошел, скрывшись из поля зрения объектива камеры. Но Гордон все еще стоял, смотря в пустоту. Он ничего не понимал, ничего не знал наверняка. Но одно он уже понял, за те последние дни его прежней жизни, он понял, что этот человек никогда не появляется случайно. Что-то готовится. Что-то будет, и очень серьезное…

"А, идите вы все"! — в сердцах крикнул про себя неизвестно кому Фриман и отошел.

— Гордон, костюм по-прежнему сидит на тебе, как перчатка, — поправил очки Кляйнер, смущенно добавив, — Ну… по крайней мере, перчатки костюма — точно. Я кое-что в нем изменил, пока сообщу тебе самое главное.

Кляйнер, под ироничным взглядом Барни, полез куда-то вниз, к стопкам бумаг на полу, и выудил оттуда небольшой ламинированный лист бумаги.

— Итак, приступим. Кхм… — Кляйнер близоруко уставился в лист, — Конструкция костюма H.E.V. модели Марк 5 изменена для повышения функциональности и комфортности… О, боже…

Стены вдруг едва ощутимо сотрясло, и тихий гул машин лаборатории прорезал протяжный гул далекой сирены.

— Док, у нас нет на это времени! — раздраженно воскликнул начавший нервно оглядываться Барни, — Давайте действовать. Кстати, Гордон, костюм будет немного отличаться от обычного пальто, если его подзарядить.

— Да, хорошая мысль, — одобрил Кляйнер, — Гордон, на стене есть зарядник. Теперь костюм можно заряжать от различных источников Альянса, которых полно в местах патрулирования.

Фриман кивнул и быстро направился с необычного вида щитку на стене. Разъем нашелся с трудом, зато процесс подзарядки прошел очень быстро.

— А пока, приступим к работе, — сказала Аликс, подходя к Фриману, — Ну, заходи, Гордон. Доктор Кляйнер ждет.

Прежде чем Гордон успел спросить, Аликс потянулась к висевшей рядом с зарядником фотографии в рамке. Фото покосилось, и рука Аликс поправила его. Но рамка встала на место с глухим щелчком — и тут же честь стены со стендом отъехала в сторону, обнаруживая еще одну комнатку. Аликс первой зашла, но Фриман задержался возле фотографии. Гордон скрипнул зубами — на него смотрели все те же лица. Старые друзья и коллеги, исчезнувшие в бездне времени и злого рока… Гордон узнал это фото. Эту групповую фотографию они сделали за неделю до самого главного в жизни Гордона эксперимента. Когда Фримана избрали Работником Месяца, приходил корреспондент из "Mesa Times", хотел написать немного об отделе Аномальных Материалов, где работал новый эталон труда. Для общего фото в номер собрали только старших научных сотрудников. Гордон почувствовал предательскую рябь в глазах. Вот — Гарри Робинс. А вот — Уолтер. Лучезарно улыбающийся Илай, рядом — Кляйнер, Стелли, сам Гордон. Келлер тогда фотографироваться отказался — не хотел быть на снимке в инвалидном кресле… А еще был один, который как раз даже специально приехал тогда в сектор С — как же без него — и сниматься для "Mesa Times"? Вот только Брин стоял тогда вроде бы слева от Илая… Гордон так и не увидел лица бывшего Администратора. На месте головы Брина были лишь грубые и даже яростные штрихи белого карандаша-корректора…

Фриман вздохнул и вошел вслед за Аликс. Барни и Кляйнер уже были там. Первым, что бросилось в глаза — это было странного вида громоздкое устройство, висящее под потолком, и рядом с ним — большая и замысловатая клетка, вся начиненная сложной аппаратурой. Гордон заметил, что у махины под потолком был большой окуляр, вроде объектива, направленный на клетку. Было даже удивительно, как столь громоздкая машина помещалась с такой маленькой комнатке.

Кляйнер уже забрался на небольшую платформу на уровне головы Гордона и возился с панелью управления и монитором. Барни помогал Аликс открыть клетку.

Фриман почувствовал себя лишним.

— Гордон, встань рядом с той панелью и жди моей команды, — крикнул ему с платформы Кляйнер, и Гордон был ему благодарен.

Внезапно небольшой монитор на стене осветился, и на нем появился… Гордон даже отошел от панели, чтобы лучше приглядеться. Илай Вэнс.

— Айзек, ты там? — спросило морщинистое, добродушное чернокожее лицо.

— Да, да, Илай, тут небольшая задержка, — сказал Кляйнер в свой монитор, в котором, похоже, были и камера, и микрофон, — Никогда не угадаешь, кто сегодня забрел в нашу лабораторию!

Илай широко улыбнулся.

— Ну, это же не тот, о ком я думаю?

— Он самый. И мы отправим его сейчас в компании твоей очаровательной дочери.

— Ты готов принять нас, папа? — громко спросила Аликс, чтобы ее голос достиг микрофона Кляйнера.

— У нас все готово, — Илай, казалось, говорил уже торопливее.

— Итак, вперед! — воскликнул Кляйнер и набрал что-то на своей панели, — Поток массового поля самоограничивается… Я установил ИЦ и базу на ЛГ сферочисленную, и… функцию Гильберта… Условия просто не могли быть лучше!

— Ты это говорил и в прошлый раз, — проворчал Барни, глядя, как клетка с вошедшей в нее Аликс чуть приподнимается над полом, а ее горизонтальные прутья начинают раскручиваться вокруг каркаса.

— Да, кстати, насчет той кошки, — торопливо спросила Аликс, спохватившись.

Но никто не ответил ей. Напряжение нервов всей компании чувствовалось буквально всей кожей. Кляйнер сосредоточенно барабанил по клавишам, и аппарат под потолком, слегка опустившись, осветился светом множества диодов и ламп.

— Пуск: три… два… один… — внезапно прямо за спиной у Гордона раздался треск, от которого тот отскочил от панели, как ошпаренный.

— Вот черт! — Кляйнер, наконец, оторвался от клавиатуры, — Ну что опять…

— Э, доктор, штепсель… — пояснила Аликс.

Гордон глянул на панель — рядом с ней валялся шнур, видимо, выпавший из разъема.

— Господи, ты права, успокаиваясь, сказал ученый, — Гордон, ты не включишь нас?

Фриман пожал плечами и вставил выпавший провод в разъем. Лаборатория снова наполнилась гулом механизмов.

— Отлично. Продолжай, Гордон. Поверни выключатель напряжения портполя. Финальная стадия. Инициируем… сейчас!

— Нет, я не могу смотреть… — Барни прикрыл лицо рукой.

Фриман так и не понял, шутил ли Калхун, или вправду тот кот так сильно пострадал в прошлый раз… Аликс, похоже, едва держалась. Она растерянно и нервно засмеялась, когда ее осветил луч, вырвавшийся из окуляра аппарата. Вращающиеся прутья клетки охватило бирюзовое сияние, по телу девушки бегали зеленые молнии. Смех Аликс вдруг перешел в стон, не то тревоги, не то боли… Гордону показалось, что пространство в клетке исказилось, на миг причудливо извернув фигуру девушки в лучах молний. Последовал громкий хлопок, вспышка — и пустая клетка опустилась на пол. Прибор под потолком потух.

— Ну, как… — спросил Кляйнер в экран, — Получилось?

— Посмотри сам! — и рядом с лицом Илая возникло лицо его дочери.

— Эй, док! — она весело подмигнула и отошла от экрана.

— Фу, слава богу! Как гора с плеч, — Кляйнер вытер с лысины пот.

— Отличная работа, Иззи, — Илай, похоже, тоже что-то набирал на клавиатуре — его лицо почти не смотрело в экран.

— Ну, это не только моя заслуга, — Кляйнер благодарно оглянулся на Гордона, — Доктор Фриман — очень способный ассистент.

— Ну, давайте тогда переправим и Гордона, — Илай куда-то оглянулся, — Нам надо поторапливаться — Альянс может засечь резкие перепады электроэнергии.

— Ты прав, Кляйнер снова уткнулся в клавиатуру, — Поговорим через секунду.

Заметив, что Гордон стоит, задумчиво глядя в стенку, Барни ободряюще кивнул ему.

— Хорошая работа, Гордон, — Калхун похлопал друга по плечу, — Ну, там — провода, кнопки и все такое. Я смотрю, ты не зря МИТ закончил.

Фриман иронично посмотрел на него.

— А я смотрю, кому-то надо напомнить, как он бросил колледж Мартинсон. И все последние пять лет — на должности обычного охранника.

— Да куда там, пять лет! — Барни не обиделся, — Хорошо, если не десять. А насчет обычного охранника — это ты погорячился. Сам посуди, я же среди ГО единственный, кто работает по профессии. И не только.

— Ну, ладно, Барни, у нас мало времени, — послышался торопливый голос Кляйнера, — Твой черед помогать мне.

— Ну спасибо! — недовольно произнес Калхун, который уже было надеялся разговорить друга, но спорить с Кляйнером не стал.

Барни открыл клетку, и Фриман вошел туда. Прутья тот час же сдвинулись, и клетка приподнялась над полом, начиная раскручивать роторы.

— Гордон, ты готов?

— Да, доктор Кляйнер.

Гордон вздохнул. Телепортация? В последний раз это привело его к долгому забвению… Из одного поезда — в другой, только путь занял несколько лет. А что будет сейчас? Гордон укоризненно покачал головой и заставил себя прогнать эти мысли. Что это он в самом деле? Он же видел, как только что переправилась Аликс.

— Прекрасно, — пробормотал Кляйнер, — Инициация через три… два… один… Барни, будь так добр…

— Удачи тебе, Гордон, — и Калхун повернул рычаг активации портполя.

Аппарат под потолком начал наливаться светом, исходившим откуда-то изнутри его. Гордон почувствовал себя неуютно, стоя перед этим окуляром, словно под стволом автомата.

— В самом деле, удачи, — махнул ему Клйнер, — Мы готовы передать тебя, Гордон. Счастливого пути, и успехов в твоих начинаниях… Финальная стадия.

Окуляр начал светиться. Гордон напрягся, ожидая, как его сейчас пронзит бирюзовый поток плазмы. И вдруг — ничего не произошло. Гордон услышал лишь громкий треск и сноп искр, выбитый из оборванных проводов — на толстые кабели откуда-то из вентиляции свалился и повис на них хедкраб.

Вот тогда Фриман действительно испугался.

— Что за черт?! — крикнул Барни, пытаясь рассмотреть того, кто висел на проводах.

Аппарат под потолком светился все больше — казалось, что-то сейчас оборвется — и луч вылетит из него, не контролируемый ничем. Гордон сжался и заметался внутри клетки.

— Что это? — Кляйнер в панике смотрел то на аппарат, то на хедкраба.

— Это твой хренов питомец! — злобно крикнул Барни, и постарался подпрыгнуть и схватить хедкраба, но не смог достать, — Выключай! Выключай немедленно!

— Я не могу, процесс уже необратим! — Кляйнер в отчаянии бил по клавишам, но телепортер гудел все сильнее.

— Да остановите же вы этот чертов аппарат! — крикнул Гордон, не зная, куда деваться из-под прицела окуляра.

— Я не могу… — простонал Кляйнер.

Хедкраб на проводах вдруг извернулся и прыгнул.

— Ламарр, Хеди… Нет!!!

— Берегись!

Крик Барни был последним, что Гордон услышал, прежде чем в него ударил луч. Гордон лишь успел заметить, как в охватившее его сияние влетел хедкраб…

…От оглушительного хлопка заложило уши. Гордон ничего не видел — весь мир померк. Знакомое ощущение, вот только вряд ли приятное… Вдруг — новая вспышка — Фриман упал на песок. Он не мог пошевелиться — лишь успел заметить, как по грязному пляжу, прямо к морю ползет, удаляясь от Гордона, хедкраб…

Новая вспышка накрыла его — треск в ушах и молнии перед глазами. Фриман даже ничего не успел подумать — его выбросило прямо в воду. Он попытался двинуться, но не мог. Зеленое пульсирующее сияние охватило его, и словно это оно сковало его. Гордон тонул — скафандр тянул вниз. Фриман раскрыл глаза — по ним резанула мутноватая вода. А ведь он даже не набрал воздуха… Уже задыхаясь, он увидел в толще воды какую-то приближающуюся тень. Фриман содрогнулся, но уже не от удушья — огромная акулообразная амфибия стремительно плыла к нему. Он уже видел это… Фриман помнил это очень хорошо… Вот только теперь арбалета с ядом при мен не было… Перед глазами поплыли круги — кислород в организме закончился. Гордон тонул — вода все сильнее давила на уши. Омерзительная тварь стремительно неслась к нему, уже обнажив ряды острых кривых клыков…

…Неожиданная вспышка заставила Гордона вздрогнуть. Первое, что он понял — воздух снова был. Он шумно глотнул побольше воздуха, и лишь затем заметил, что зеленая пульсация не прекратилась — он снова был в лаборатории Кляйнера!

— Ламарр…

— Да забудь ты о ней! Гордон!

Сквозь зеленое сияние и прутья клетки Фриман увидел Барни. И тут же его снова кинуло куда-то. Перед Фриманом возникли… Он даже не сазу узнал Илая. Подбежала Аликс.

— Он исчезает! — крикнула она куда-то в сторону.

— Что происходит, Джудит? — крикнул Илай, подзывая какую-то женщину.

— Не знаю… — пробормотала она, глядя на парализованного Фримана, который уже был на грани нервного шока, — Похоже на какие-то помехи…

— Гордон, не двигайся, — крикнул ему Илай, — Мы тебя вытащим… Аликс! Быстрее!

— Его что-то вытягивает…

Снова вспышка — Фриман оказался совсем в другом месте. Но единственное, что он успел заметить — это массивный дубовый стол, ковры. И Уоллеса Брина, стоящего спиной к нему, и глядящего в монитор на стене.

— Что? — Брин рассеянно повернулся и пораженно уставился на Гордона, — Что это все значит?! Кто вы? Как вы тут оказались?

Фриман хотел закричать, но не мог. Ему было страшно. Не оттого, что его кидало в пространстве и времени. А оттого, что он ничего не мог сделать… Даже пошевелиться… И снова вспышка — и снова знакомы голос.

— Эй, он вернулся! — крикнул Барни, — Гордон! Я тебя вытаскиваю!

Фриман увидел, как тот кинулся к клетке.

— Не смей приближаться к полю! — отчаянно крикнул Кляйнер, — Тебя разорвет на части!

Вспышка и треск. Аликс.

— Мы потеряли Гордона. Что происходит?

Вспышка!

— Если бы я только знал о возможных помехах… — стонал Кляйнер.

— Не волнуйся, — крикнул Фриману Барни, — Гордон, мы…

Вспышка!

— Вот он! — Илай испуганно отскочил от возникшего рядом с ним Гордона.

— Мы опять его упускаем… — женщина рядом с ним пыталась что-то сделать с панелью управления…

Вспышка!

— Человек, которого я видел, это был… — Барни говорил тихо и взволнованно в монитор, — Гордон Фриман….

Вспышка! Фриман стоял на улице, прямо перед окном, в котором виднелся Кляйнер и глядящий на него с монитора Илай.

— Если его у вас нет, то где же он тогда?! — беспомощно спросил Кляйнер.

— Сзади тебя! — Илай смотрел на Фримана.

Кляйнер оглянулся и вскрикнул, заметив Гордона за окном. Фриман вдруг заметил, что зеленое охватившее его облако начинало угасать. Он уже мог немного пошевелить руками…

— Выкючай, выключай! — крикнул Илай, но было уже все равно.

Зеленая пульсация прекратилась.

— Гордон, ты должен немедленно уходить оттуда! Беги! Беги!

В окне показался Калхун.

— Быстрее, Гордон, я догоню тебя!

Фриман, громко застонав от злобы и беспомощности, кинулся бежать в первый попавшийся проход. Он пробежал между опасно гудящими трансформаторами, миновал какую-то подсобку, какой-то дворик, затем снова какой-то коридор… Только здесь Гордон остановился и попытался взять себя в руки.

"Спокойно! Ничего, такое бывает при телепортации — тебе ли не знать… Ничего плохого не случилось — ведь я совсем рядом с лабораторией доктора Кляйнера… Вот только теперь куда бежать? Альянс, похоже, уже меня ищет. Я был в резиденции Брина. Он заметил меня… Даже доложил кому-то. Своим этим несчастным Покровителям! Ну, теперь точно конец… Ладно, спокойно! На мне теперь мой старый бронекостюм, заряженный по отказа. И не из таких передряг вылезал" — Гордон горько усмехнулся. Конечно, и не из таких. Тогда было гораздо хуже. Он был один. Абсолютно один.

Фриман медленно побрел по коридору и снова вышел под открытое небо, к новым трансформаторам.

— Эй, Гордон!

Фриман резко обернулся — на балкончике над ним стоял Барни.

— В Цитадели полная боевая готовность — никогда такого не видел! — Калхун бросил взгляд туда, где над городом возвышался, уходя в серое небо, массивный шпиль, — Убирайся из Сити 17 как можно скорее! Иди по каналам, они ведут в лабораторию Илая. Это опасный путь, но там много беженцев, они помогут тебе, чем смогут.

— Барни, подожди! Что ты мелешь?! Как я дойду туда? Может, мне еще на улицы выйти?

— Сможешь, и не такое мог! Давай, выбора-то у нас все равно нет. Я бы пошел с тобой, но мне надо присмотреть за доктором Кляйнером. О, пока не забыл! — Барни потянулся куда-то вниз, — Кажется, ты потерял это в "Черной Мессе"! Держи.

У ног Гордона о бетон тяжело звякнула брошенная другом монтировка. Фриман усмехнулся и поднял ее, такую знакомую, тяжелую, удобную, и, конечно же, опасную.

— Удачи тебе там, друг. Она тебе понадобится.

Барни скрылся в здании. Фриман вздохнул и взвесил монтировку в руке. Нет, конечно, это не была та самая, но на вид и не отличишь… Странно. Откуда Барни узнал, что такая была Гордону надежным оружием тогда? Удивляться теперь не в моде. Фриман поудобнее перехватил монтировку и, обойдя трансформаторы, вышел на свободную площадку, поросшую травой. Фриман огляделся. Он узнал это место — он проезжал его на поезде, перед самым прибытием. Вот только тогда все казалось проще — туннели да вагоны. Теперь — надо было решать, куда идти. Фриман решил спуститься вниз по небольшой лестнице, к поездам. Спуск не занял много времени. Но уже на ступеньках Фриман услышал будто приглушенные голоса. Не придав поначалу этому значения, он вышел на рельсы.

— Тревога! Ситуация GT2677!

Гордон судорожно обернулся — на крыше одноэтажного здания возле рядов рельс и вагонов стоял ГО-шник. Фриман успел заметить, как он выстрелил из сигнального пистолета красной ракетой.

"Ну все… началось".

Когда ГО-шник выхватил боевой пистолет, Фриман уже бежал. Гордон бежал к ближайшему стыку вагонов — удастся попасть за поезд, и его не будет видно. Вслед ему хлопали выстрелы, но Гордон не обращал на них внимания. Он лишь бежал, считая миллиметры до вагона. Судя по звуку, к стрелку присоединились еще один. Секунда — и Фриман протиснулся между вагонами. И едва не попал под уже подъезжающий поезд. Затравленно кинувшись в сторону, Фриман понял свою ошибку. Здесь он был вообще как на ладони, удобная и отличная мишень. Мельком он заметить на крышах окружающих подсобных зданий еще несколько ГО-шников, которые уже стреляли. Фриман рванулся к очередным вагонам, надеясь, что на той стороне путей будет хоть какой-то вход в служебные помещения. Вслед ему неслись крики и выстрелы. На бегу Фриман почувствовал три сильных толчка в спину — три пули ударились о бронеспинку костюма. Но скафандр и впрямь был отремонтирован на славу — пули не то что не пробили, даже не погнули прочный и легкий металл. Еще одна пуля отскочила от щиколотки Фримана. Он на бегу усмехнулся — с таким костюмом он был практически неуязвим… До тех пор, пока одна из пуль не влетит в его голову… Фриман протиснулся между вагонами. На этот раз ошибки е было — в стене виднелась заколоченная дверь. Быстро оглядевшись, Фриман удостоверился, что вокруг нет Гражданской Обороны, и быстрыми и точными движениями оторвал от двери старые доски. Толкнув дверь, он быстро вбежал в какой-то темный коридорчик, оставляя за спиной полные досады и злобы крики…

Глава 3

Через Каналы

…Самуэль осторожно вышел из вагона, прижимая к телу забинтованную руку. От недавнего допроса раскалывалась голова и ныло тело. Электроды подключали к руке, поэтому теперь на ней не было живого места. Сквозь грязные бинты местами проступила кровь. Было очень больно, до сих пор. Перед глазами до сих пор стояла бесчувственная маска респиратора ГО-шника…

Но потом его все же пустили в ту дверь, куда он отправлялся сперва. В Нова Проспект. Поездка заняла полчаса. Самуэлю не дали даже опомниться — к нему тут же подступил ГО-шник со включенной дубинкой и подтолкнул его вперед, по служебным коридорам с шахматной плиткой на полу и специальными лампами холодного света. Самуэль не сопротивлялся. После недавнего происшествия к этому совершенно отпала охота. Он знал, что ему надо получить жилье. Обычная процедура.

— Пышное название у этого места… — неуверенно попытался заговорить Самуэль, — Это что, центр города?

ГО-шник усмехнулся.

— Самый центр, не волнуйся.

Они вышли к длинному широкому коридору с рядами комнатушек, скрывающихся за толстенными прутьями решеток. ГО-шник подвел Самуэля к одной из камер и начал отпирать замок.

— Что… что это такое? — Самуэлем быстро овладел страх, — За что? Вы… вы не можете этого сделать! У меня с документами все в порядке!

— Кто бы спорил, — снова усмехнулся ГО-шник и открыл решетку, — Давай, заходи!

— Но… — Самуэль сделал шаг назад, — Я не могу здесь… У меня астма, мне нужно регулярно принимать лекарство, а иначе…

— Не беспокойся! Через день-два за тобой прибудет капсула, и ты переедешь отсюда. Быстро зашел!

Самуэль попятился назад. Но что-то вдруг ощутимо толкнуло его в спину. Сзади стоял еще один ГО-шник.

— Что у вас тут происходит? Офицер, отвечайте!

— Да вот, — злобно сказал первый ГО-шник, — Залезать сам не хочет. Помочь придется.

— Не придется. Я забираю его. Приказ номер 083ХН, — и он уже жестче добавил, — Свободен.

Го-шник быстрым шагом отошел, в недоумении оглядываясь на оставленного им гражданина. "Ничего себе — хлюпик! — подумал он, — Зачем же он им понадобился?.."

Оставшийся ГО-шник молча указал на выход и уже совершенно напуганный Самуэль пошел туда, подгоняемый тяжелыми шагами ГО-шника, идущего за ним. После пары коридоров они вошли в небольшую комнату, почти пустую: лишь стул посреди комнаты и большой монитор Альянса на стене.

— Сядь, — и ГО-шник запер дверь снаружи.

Самуэль беспомощно огляделся. И в отчаянии застонал. "Ну все… это конец. Второго допроса я не перенесу…". Он за всю свою жизнь пережил много произвола со стороны Гражданской Обороны. О самом первом в его жизни обыске его квартиры до сих пор напоминали его зубы — вся нижняя челюсть сверкала железными коронками. Но вдруг монитор на стене ожил.

— Добрый день, мистер Гидье.

Самуэль вздрогнул — с монитора на него смотрело знакомое лицо с мягким, но цепким взглядом.

— Да процветает Консул вечно! — поспешно воскликнул Самуэль и чуть опустил голову.

— И вам доброго здоровья, мистер Гидье, — мягко ответил Брин, — Ну, рассказывайте.

— Что рассказывать? — оторопел Самуэль.

— Все рассказывайте. Как вам нравится наш город? Вежливо ли с вами здесь обращаются? Еда хорошая?

— Ну… — Самуэль совершенно растерялся, — Все… все нормально, Консул. Еда хорошая. Рука только…

— Что у вас с рукой? — прищурился Брин.

— Да так… мне право, неловко вам это говорить, но на допросе…

— Все ясно. Это насилие не останется безнаказанным, уверяю вас, мистер Гидье. Я лично найду офицеров, проводивших допрос, и они получат сполна. Вы удовлетворены?

— Конечно, — горячо заверил его Самуэль.

Ему так хотелось верить в хорошее…

— Вот только…

— Что-нибудь еще не так? — поинтересовался Брин.

— Меня привели в камеру, и говорят, что я там должен жить. Пока не прибудет какая-то капсула.

— О, об этом не волнуйтесь, мистер Гидье. Это — обычная процедура приема на должность. Вы получится рабочее место в Цитадели.

— В Цитадели? — удивленно воскликнул Самуэль, — Ну тогда… тогда — спасибо вам!

— Не за что, ну что вы, — улыбнулся Брин, поглаживая серебристую бородку, — Более того, я позабочусь о том, чтобы вам не пришлось ждать — капсула прибудет за вами сегодня.

— Консул… — Самуэль от неожиданной радости даже не знал, что и сказать.

— Однако обратимся к сути нашего с вами дела, — посерьезнел Брин, — Собственно, зачем я вас сюда пригласил… Учтите, что от правдивости ваших слов сейчас будет зависеть очень многое.

— Да, конечно, я понимаю!

— Итак, — Брин наклонился к монитору вплотную, — Мне стало известно, что сегодня утром вы ехали в одном поезде с человеком по имени Гордон Фриман…

…

Стараясь восстановить дыхание, Гордон шел по коридору и задумчиво смотрел на свою монтировку.

"Интересно получается, — думал он, — Мне надо идти в таком виде по городу, да еще неизвестно куда, и притом — с вот этой железкой в качестве оружия… Нет, монтировка отличная, слов нет… Черт, теперь меня во всему городу наверное уже с собаками ищут… Ничего, это не впервой. Выкарабкаюсь. Значит, мне нужно добраться до Илая. Через каналы. Ну что ж, как увижу ГО-шника, обязательно попрошу его указать мне дорогу…". И Гордон толкнул какую-то дверь. Тут же до него долетел совсем близкий крик — кричала женщина. Фриман сорвался с места, перехватывая монтировку поудобнее.

— Нет, пожалуйста, остановитесь! Мы же ничего не сделали!

Фриман ворвался в очередной коридор — и сразу же оценил обстановку. Двое ГО-шников остервенело били ногами скорчившегося на полу гражданина, рядом в бессильном ужасе кричала девушка, по-видимому, его жена. Ее глаза поднялись на Гордона, и еще больше наполнились ужасом. Она замолчала и даже отступила на шаг. Одновременно подняли головы ГО-шники. Фриман в приступе ярости решительно и молниеносно пошел прямо на одного из них, не отрывая взгляда от серого респиратора. ГО-шник тут же занес дубинку и тоже начал идти на Фримана, но тот оказался быстрее. Гордон с налету нанес ГО-шнику удар в пах и сразу же со всех сил огрел его монтировкой по голове. Его «оружие» было направлено изгибом вперед — и Фриман услышал мерзкий хруст — монтировка острым концом ушла в череп ГО-шника, разбрызгивая кровь. Убитый ГО бесшумно свалился, увлекая за собой монтировку, которую Фриман яростно вырвал из его головы и уже повернулся ко второму ГО-шнику. Тот, видя жестокую смерть своего собрата, дрожащими руками выхватил пистолет. И Гордон открыто и стремительно пошел на него, на ходу примеряясь для удара. ГО-шник сделал шаг назад и судорожно нажал на спуск. Пять пуль одна за другой отскочили от брони Гордона. Последний выстрел был сделан почти вупор.

— Что, нравится безоружных бить?! — прошипел Фриман и нанес последний, мощный удар.

Со стуком упавшего на пол тела ярость еще не ушла, она все еще клокотала в ученом, но Гордон сразу бросился женщине, которая уже склонилась над мужем. Фриман, подойдя, увидел, что было поздно уже что-либо делать. Мужчина был мертв.

— Они тебя искали, — злобно проговорила женщина, не отрывая взгляда от мертвого мужа, — Зачем ты вообще появился? Зачем?

Она тихо заплакала.

— Простите меня… — в смятении проговорил Гордон, — Может, я могу чем-то…

— Ничем ты помочь не можешь! Уходи. Уходи быстрее!

Фриман растерянно кивнул и поднял с пола окровавленную монтировку. Спохватившись, он поднял и выроненный ГО-шником пистолет. Уже на ходу проверил обойму — негусто — всего тринадцать патронов… Гордон пристально рассмотрел оружие — таких пистолетов он никогда не видел. Не то, что он был невероятным или фантастическим, нет. Просто какая-то совершенно новая модель. Хотя калибр, похоже, все тот же, девятый… "Эх ты, ученый! — мрачно подумал он, — Тебе надо в консерватории сидеть, физику квантовых полей изучать, а ты пушками интересуешься… Хотя физика квантовых полей до сих пор меня не спасала". Фриман за своими мыслями даже не заметил, как выбрался на какую-то лестницу. Но едва он ступил на ступеньки, по ним сверху сбежал ГО-шник, уже выхватывая пистолет. Фриман привычным движением вскинул пистолет и, не дожидаясь, пока ГО-шник подбежит поближе, сделал три выстрела. Второй пробил голову ГО-шника, и третья пуля уткнулась уже в мертвое тело, катящееся к ногам Фримана по ступенькам.

"Надо же, есть еще порох! — довольно подумал Гордон, но тут же осекся, — Дурак… ты только что легко убил трех человек. Но они истязали невинных… Ну и что? Они тоже люди… Скорее всего им просто промыли мозги. Но ведь они у тебя на глазах забили до смерти того парня… Нет, это — не люди. И с ними по-людски я не буду. Я уже видел таких. Вот только те были в камуфляже. Нет, дичь с охотниками дружить никогда не станет. Они хотят убить меня… Без Брина тут не обошлось — он ведь узнал меня… Ничего, скоро все закончится. Вот только доберусь до Илая…"

Урожай был неплохим — у убитого ГО-шника в пистолете было целых восемнадцать патронов. Гордон перезарядил оба пистолета, вставив по равному количеству патронов в каждый. И повесил монтировку на пояс. Теперь — точно совсем, как прежде… Сжав в руках пистолеты, Фриман вышел на какой-то верхний этаж — тут же нашелся выход на улицу. Гордон от неожиданности даже пригнулся — резкий нарастающий гул пробил воздух. Фриман проследил взглядом за пролетевшим мимо вертолетом Альянса. В небо впился бесстрастный шпиль Цитадели. Фриман заметил, что в воздухе, кроме вертолета, были еще и эти странный сканеры, один из которых ослепил Гордона на площади. Сейчас они летали со включенными прожекторами, словно вытравливая кого-то… Да, дела плохи… Это уже настоящая охота. "Ну ладно, поохотимся!" — решительно ухмыльнулся Фриман и осторожно вышел под серое небо, на какую-то крышу. Было более-менее спокойно, но нужно было как-то идти дальше — а это означало перебраться на соседнюю крышу. Фриман остановился у края в недоумении — внизу были рельсы железной дороги — а прыгать с крыши на крышу с такой высоты было просто безумием. Где-то сзади уже послышались приближающиеся голоса переговоров ГО. Нужно было что-то делать. Гордон судорожно оглянулся — он вдруг услышал шум. Он увидел, как к нему приближается поезд. Фриман улыбнулся — решение пришло мигом. Поезд под ним медленно въехал в коридор и поравнялся с Фриманом. Гордон решительно прыгнул на крышу поезда и, спеша изо всех сил, уцепился за край крыши противоположного дома — он едва не поскользнулся, когда услышал сзади злобные крики. Фриман разом подтянулся и запрыгнул на крышу — в это момент сзади прогремели выстрелы — и пара пуль раскрошила бетон у его ног. Фриман решил не тратить патронов и воспользовался испытанным способом — побежал. Он пробежал через какие-то полуразрушенные постройки на крыше — где-то рядом, боковым зрением он постоянно видел выбегающих откуда-то ГО-шников. Их выстрелы через минуту бега уже слились в бесконечную дробь. Но в один прекрасный момент крыша оборвалась — ничто не бесконечно. Фриман быстро огляделся — и не поверил глазам — возле какого-то вентиляционного отверстия красовался размашистый знак «Лямбда». Фриман улыбнулся и юркнул в дыру, не обращая на гремящие сзади выстрелы. Путь по темной трубе занял всего полминуты — Гордоны вышиб решетку и обнаружил себя на очередной крыше.

— Стоять!

Фриман обернулся и, не задумываясь открыл огонь с обеих рук. Два ГО-шника тут же упали, пораженные прямо в голову… Фриман улыбнулся. "Что, не по зубам я вам, да? Недоросли еще…" — его мысли прервал сильный толчок в бок. Фриман взвыл отболи — пуля отскочила от торса, но уже было ощутимо больно — заряд костюма кончался… Гордон, выстрелив наугад, снова побежал… И крыша снова кончилась. Не найдя ничего лучше, учитывая беспрерывный град пуль, Фриман быстро спрыгнул вниз, на рельсы.

— Фриман, стоять! Сдавайся!

И трое ГО-шников одновременно выстелили. Фриман ловко перекувыркнулся по гравию и спрятался за какой-то бетонной колонной.

— Кретины, — крикнул он в яростном веселье, — Если предлагаете сдаться, чего же тогда стреляете?

ГО-шники почему-то не ответили. Ответом был новый шквал пуль по бетонному укрытию Гордону — его, видимо решили взять измором. Фриман всерьез задумался: надо было выбираться, а надеяться на разряженную броню было уже опасно. Он огляделся — и снова ему повезло. Рядом стоял всякий промышленный хлам, включая разнокалиберные бочки с кричащей надписью «Огнеопасно». Фриман ухмыльнулся и выбрал из них самую маленькую. Взвесив ее в руках, он резко выглянул из-за своего укрытия и бросил ее ГО-шникам, одновременно выстелив по ней. ГО-шники не успели сообразить о подвохе — бочка взорвалась прямо перед их лицами…

Довольный Фриман вышел из-за своего укрытия и направился к трупам, чтобы собрать урожай. Вдруг туннель загудел — приближался поезд. Фриман торопливо пособирал пистолеты у тел и едва успел отскочить с пути промчавшегося мимо локомотива. Фриман, перезарядив пистолеты, и, опьяненный легкой победой, открыто вышел по небольшой лесенке в подсобку — и тут же поплатился за беспечность. Со ступенек на него покатилось что-то большое, охваченное огнем. Фриман в ужасе отбежал в сторону, пропуская горящую бочку мимо себя. Тот, кто ее толкнул, оказался сообразительным — прогремели выстрелы, направленные в бочку, и Фриман стремительно отбежал от опасного сосуда, и в спину ему ударила взрывная волна. Тут же обернувшись и воспользовавшись тем, то его уже считали мертвым, Гордон ворвался в подсобку и тут же открыл двойной огонь. Через секунду три так ничего не понявших ГО-шника валялись без движения. Фриман собрал их обоймы… И вдруг удивленно воскликнул — на стене но увидел зарядник Альянса — в лаборатории Кляйнера он заряжал костюм таким же! Гордон пристроил нужные провода и разъемы — и через каких-то полминуты его костюм был заряжен на треть мощности. Что ж, это тоже очень неплохо. "Я не знаю, где ты сейчас, Джина, и жива ли ты, — подумал Гордон, — Но не устаю тебя благодарить — твое изобретение в который раз спасает мне жизнь…"

Немного пробежавшись, Гордон выбрался из туннеля — и снова был встречен огнем на поражение. На этот раз думать об отпоре было нечего — на Фримана мчался целый отряд — девять ГО-шников. Гордон, оглядевшись, быстро принял решение — и прыгнул с путей куда-то в сторону, вниз, где виднелась мутная водная гладь. Тяжелый всплеск — и Фримана поглотила вода. Еще под водой он увидел влетающие в нее с шипением пули и изо всех сил поплыл вперед, стараясь держаться под водой подольше. Огонь и правда скоро прекратился — либо его сочли утонувшим, либо нашли обходной путь. Стараясь не думать о втором варианте, Фриман бесшумно вынырнул и глубоко вдохнул. По стеклам очков струилась грязная вода, и Гордон, мрачно вздохнув, снял их на секунду и протер о какую-то тряпку. Он был в какой-то канаве, заполненной водой. "Может, это и есть каналы? И я на верном пути?". Фриман вдруг заметил ржавую лестницу наверх. Посмотрев вверх, он увидел, что лестница была закреплена на большом погрузочном контейнере, которые используют в порту. Быстро забравшись наверх, он увидел люк в крыше контейнера, и не нашел ничего лучше, как откинуть его и прыгнуть внутрь.

"Боже мой!" — пронеслось в голове у Фримана, когда он увидел это, — "Это просто мираж… видение… галлюцинация…". Его взгляд уперся в стоящего возле маленького телевизора вортигонта. От руки того до телевизора протянулась синяя молния, и на экране секунду еще был заметен… Гордон не знал, чей вид ему был больше неприятен — вортигонта, или G-man`a в телевизоре… Вортигонт, услышав падение Фримана, тотчас поднял взгляд, и молния пропала. Телевизор потух.

— Боже мой! — озвучил мысли Фримана чей-то голос.

Попятившись назад и поднимая пистолеты на монстра, Фриман мельком глянул на незамеченного до этого парня в робе «граждан». Вортигонт, как-то оживившись, сделал шаг вперед и тронул парня за руку.

— Мерзкая тварь… — Гордон даже не заметил, как прошептал это вслух, — Даже если ты — галлюцинация, я тебя все равно даже голыми руками порву! Сволочи…

Его взгляд помутился. Он снова был в "Черной Мессе", и снова видел, как зеленые молнии, срываясь с трехпалых рук, летят в его сторону и в сторону его друзей… Он снова был в разрушенных офисах, где он и Майк попались в столь удачную засаду… И Гордон выстрелил.

Но вортигонт стоял невредим, мираж не рассеялся. Руку Фримана жестко обхватила рука стоящего рядом парня, ударив ее под ствол — пуля ушла в потолок.

— Спокойно, приятель! Успокойся, — сказал парень так, как это говорят буйным больным, — Все хорошо. Здесь все свои.

— Как… какой он нам свой?! — задыхаясь, прошептал Фриман, отталкивая парня, — Эти твари не знают ни пощады, и жалости…

— Да успокойся ты! — уже грозно крикнул парень.

Фриман зло глянул на него, и парень как-то ослабил взгляд. Он и сам прекрасно понимал, что он ничего не может против легендарного Доктора Фримана.

— Мы с тобой служим одной цели, — вдруг произнес вортигонт.

И Фриман замер. Что? Он не ослышался? Эта тварь только что сказала… Нет, этого не может быть… Эти звери могут мыслить, но не говорить… И голос был каким-то странным — гортанный, дребезжащий. Совсем так же они перекрикивались между собой в Офисном Комплексе, только не по-английски… А ведь это же чистый английский…

— Успокойся, друг, — снова сказал парень, — Вортигонт за нас. Он с нами.

— Я видел, как эти твари рвали людей на кровавые ошметки… — прошептал Фриман, — Что ты можешь знать?..

— Я знаю, по крайней мере, что уже с того дня как я родился, я не видел, чтобы вортигонты нападали на людей, — твердо сказал парень, — Они нам здорово помогают.

— Но почему?

— Они такие же, как и мы. Альянс и у них отнял родину. Долгие столетия они были рабами…

— Свободный Человек здесь, — неожиданно сказал вортигонт, указывая на Гордона, — Судный день Альянса настал.

— Что за ерунду он говорит? — ошеломленно спросил Гордон, опуская, наконец, оружие.

— То, на что все мы надеялись долгие месяцы. Вы — Доктор Фриман, верно?

— Похоже на то, — пробормотал Гордон и вдруг подозрительно посмотрел на парня, — А ты откуда меня знаешь? Я тебя что-то не помню!

— Вы меня не знаете, но я знаю Вас, — туманно ответил повеселевший парень, — Вас тут мало кто не знает. Еще бы!

— Ну конечно, я же такая знаменитость! — зло проговорил Фриман.

Ему очень не нравилось то, что он только появился здесь и еще ничего не понимает, а его уже каждая собака знает. Эта тварь, она ведь его тоже узнала… Может, просто ГО расклеили афиши с его лицом повсюду, с наградой за его голову?

— Не бойтесь, Доктор Фриман, — словно угадал его мысли парень, — Здесь вы в безопасности. Вы — не первый, кто проходит через это место. Вам, наверное, надо попасть в подземку?

— Не знаю, — проворчал Гордон, косясь на пристально его рассматривающего вортигонта, — Наверное.

— Тогда Вам повезло! Главная станция здесь практически за углом. Там Вам дадут подходящий транспорт.

— Подходящий для чего? — спросил Гордон, начиная перезаряжать пистолеты.

— Для плавания. Вам же надо в "Восточную Черную Мессу"?

— Куда мне надо?!

— Ну, — смутился парень, — К доктору Вэнсу, ведь так?

— А, да! — оживился Гордон, — Ну, хоть теперь мне что-то ясно.

— Тем лучше, — улыбнулся парень, — А пока, позвольте моему другу дать Вам небольшой заряд бодрости.

Парень отступил на шаг, и, прежде чем Фриман что-то успел предпринять, вортигонт вскинул руку — и от его ладони к костюму Гордона протянулась синяя молния. Фриман, оцепенев от ужаса, замер, наблюдая, как разряды расходятся по костюму… И только через долгую секунду он догадался глянуть на индикатор заряда батарей костюма. Когда вортигонт опустил руку, там светились цифры "100 %".

— Черт тебя подери… — только и пробормотал Фриман.

— Это поможет Свободному Человеку оставаться невредимым, — пояснил вортигонт.

Он отошел к телевизору и начал копаться в его внутренностях, парень же, приложив весьма большие усилия, открыл дверь контейнера.

— Давайте, отправляйтесь, Доктор Фриман. И быстрее — нельзя, чтобы нашу точку засекли.

Фриман медленно вышел из контейнера на какую-то свалку. Парень кивнул ему и начал закрывать дверь.

— Да, и кстати, — сказал ему Фриман, — Советую тебе все-таки пристрелить эту тварь, — и дверь захлопнулась.

Фриман пожал плечами и полез через груды мусора вперед. "Нет, мир точно сошел с ума…" — думал он, перебираясь через очередную кучу каких-то обломков, бумажек и стекла. Вдруг он вздрогнул — что-то черное вылетело у него из-под ног. Гордон едва удержался, чтобы не открыть огонь, но вовремя понял — это всего лишь вспугнутая им ворона. Фриман облегченно проследил за ее полетом взглядом — как давно он не видел нормальных зверей! Ворона летела на удивление легко и изящно, пока… Через два метра он на задела крылом свисающий откуда-то сверху толстый кольчатый жгут, покрытый слизью. Ворона вскрикнула — липкая слизь ее он отпускала. Жгут, словно змея, изогнулся, обхватывая добычу еще крепче. Гордон, как завороженный, следил за слабо бьющейся вороной, которую жгут тащил наверх. И птица исчезла в круглой клыкастой пасти…

Гордон остолбенело смотрел, как барнакл поедает добычу. Смотрел, и с каждой секундой терял и весь боевой задор, и уверенность. Нет, этого быть не может — откуда эти-то твари здесь?! Фриман привалился к стене. Нет, это было нечто неописуемое. Слишком много старых знакомых за пять минут… И снова эти воспоминания — вечный палач и судья… Гордон покачал головой. Если он будет так переживать из-за каждого из этих гадов, он загнется прежде, чем снова столкнется с ГО. Взять себя в руки… только так.

Гордон, презрительно плюнув в сторону барнакла, обошел его язык и побежал к выходу. Свалка была подземной — и впереди уже виднелся выход под небо. Но то, что Гордон увидел впереди, заставило его приостановиться и рассчитать свои силы. У края свалки, вдоль бетонной стены с руками за головой стояли трое человек, граждан. Прежде чем Фриман сумел просчитать ситуацию, хлопнул тройной выстрел — и стена позади людей окрасилась кровью. Все трое повалились на землю. "Сволочи! Черт, где же вы?!" — Гордон никак не мог найти, откуда стреляли. Вновь было тихо — слышался лишь шум далеких сирен. Гордон осторожно начал выходить к месту страшной казни — никого не было видно.

— Эй, сюда! Помоги мне!

Гордон судорожно обернулся на крик — всего в метре от него стоял запыхавшийся мужчина с искаженным страхом лицом. Он стоял в какой-то большой трубе, пронзавшей бетонную стену свалки. Гордон кинулся к нему, но эхо выстрела наполнило трубу — и мужчина со стоном повалился на пол.

— Нет! — яростно крикнул Фриман и наугад трижды выстрелил в темноту трубы.

Но, похоже, безрезультатно. Гордон, со злости пнув какой-то кирпич, отошел от трубы (решетка на ней мешала пройти туда) и вышел за угол.

— Цель обнаружена. Огонь!

Фриман даже не успел удивиться — он лишь заметил пост ГО, который расположился сверху, за пределами свалки, прямо на самом верху бетонной стены. Нечто с массивным стволом повернулось в его сторону — и взорвалось снопом бирюзового огня. Фриман, чертыхнувшись в голос, наугад ринулся в сторону, ища хоть какого-нибудь укрытия. Еще одна труба! На этот раз без решетки! Гордон кинулся туда, но серия мощных толчков сбила его с ног — последний метр до трубы Гордон изо всех сил прополз на руках, прежде чем пулемет перезарядился. Фриман встал, чувствуя дикую ноющую боль в ногах — пули ударили по ним в нескольких местах. Но, надо отдать должное, вортигонт постарался на славу — скорее всего, дело обошлось лишь сильными ушибами. Гордон презрительно усмехнулся — ну вот, уже какая-то тварь ему жизнь спасла… Он, прихрамывая, отправился вглубь трубы, надеясь найти обходной путь. Но, пройдя метров десять и завернув, он едва не упал, споткнувшись о что-то тяжелое. Догадавшись наконец включить фонарик скафандра, Гордон увидел, что это был мертвый ГО-шник. Фриман понял — труба смежна с предыдущей. Похоже, его те выстрелы достигли цели. Да что толку? Того парня уже не вернуть. Прокляв всю Гражданскую Оборону, Гордон пошел дальше и вскоре вышел в темную комнатушку. Она была почти пуста — лишь пара ящиков, диван, стулья, матрац и стол с радио на нем. И следы небольшой битвы — следы пуль на стенах, немного крови на полу… "Да, похоже, я нашел центральную станцию…" — мрачно подумал Фриман, но вдруг рация на столе ожила:

— Станция 12! Станция 12, вы слышите? Ответьте, Станция 12! Прием, ответьте!

Женский голос в рации замолк. Фриман покачал головой — похоже, эта станция уже никогда не ответит.

— Это Станция 8! — вдруг снова заговорила рация, — Мы слышали, Станцию 12 накрыли… Они направляют арт-удары на железнодорожные и подземные станции! Повторяю — Гражданская Оборона начала облавы на подземные станции! Мы уже получили подтверждение от Станции 9 и других. Мы…

Треск помех прервал говорившего. Фриман, в надежде узнать еще хоть что-нибудь, покрутил ручку приема. Вскоре комната наполнилась еще один голосом:

— Станция 8! Вы слышите? Вы на связи? Мы получили подтверждения о мэнхаках! Повторяю, они заполняют подземку мэнхаками!

В полном недоумении Гордон отступил от рации. Многое было непонятно, но общий смысл был предельно ясен — дела совсем плохи. Но одно радовало Фримана. Когда он появился здесь впервые, они видел лишь овечью покорность и рабство. Теперь уже было ясно видно — режим Альянса не смог удержать всех в узде. Нет, все-таки были те, кто сопротивлялся. Гордон почувствовал прилив сил — он понял, что сопротивление Альянсу все же есть, и имеет хорошо организованный характер — вон, сколько повстанческих станций основано. Кляйнер говорил, что он, и его друзья помогают дать людям решительность подняться с колен. Фриман теперь видел, что их усилия действовали. Кляйнер сказал, что Гордон поможет им в этом. Если раньше Гордон еще сомневался, не понимал, то теперь… Черт возьми, да, он им поможет!

Гордон, заметив на стене лестницу, ведущую к люку в потолке, осторожно полез по ней. Одного взгляда наверх было достаточно — он находился прямо под постом ГО. Но все оказалось легче, чем он думал — один выстрел в бочки с горючим, стоящие рядом успокоившимися ГО-шниками — и все живое на посту было уничтожено. Не ожидая, пока рассеется дым, Гордон вылез наверх и огляделся — трупов было целых семь. Фриман пособирал у них патроны — половина даже не поместилась в отделение его костюма. Но оказалось, что праздновать победу рановато — Гордон, прислушавшись, посмотрел на небо. Странный гул приближался — в последний момент Гордон успел заметить вылетевшую откуда-то сверху небольшую ракету — она неслась прямо на него. Фриман с криком спрыгнул вниз, на свалку и, словно пытаясь обогнать взрывную волну, побежал в какой-то туннель — продолжение свалки. Ракеты остались позади, но Гордон и не собирался сбавлять шаг. Обегая гибкие языки многочисленных барнаклов, Фриман выбежал снова под открытое небо. Заметив верху проезжающий мимо тяжелый БТР, он уже хотел было снова бежать в очередную трубу, но внезапно его окликнул женский голос:

— Эй, сюда!

Фриман поискал взглядом — среди мусора молодая девушка была почти незаметна, ловко спрятавшись под какими-то руинами. Фриман, пригибаясь, подошел к ней. Она приветливо кивнула ему, даже не удивившись его внешнему виду.

— Продолжай идти, друг! Эту станцию взяли, но впереди есть и другие!

— Что ж, отлично, — ответил Гордон, тревожно оглядываясь, — А ты-то как тут очутилась? Пойдем со мной — вместе до станции добраться будет легче!

Девушка серьезно посмотрела на него и покачала головой.

— Нет. Ты — не один такой. Будут и другие, я должна их направлять. Иди, и удачи тебе!

— Спасибо, — ответил Гордон и нырнул в трубу. Он и сам-то не очень хотел, чтобы она шла с ним. Все-таки, сидя тут, она была в меньшей опасности, чем рядом с ним…

Фриман за двадцать минут миновал еще несколько свалок, и везде ему был оказан радушный прием. ГО-шники сыпались будто с неба. При этом не скупясь на пули и ругань. Фриману они давались без труда, за исключением тех случаев, когда они наступали сразу по пять-шесть человек. Теперь предложения сдаться не было — всем было давно ясно, какая у кого роль. Вот только Гордону казалось, что Брин недооценил его. И ведь его даже не пытаются взять — только убить. Значит, Брину есть чего бояться. Теперь миф о невинном Администраторе развеялся окончательно. Гордон заметил, что эти свалки находятся в своего рода каналах прямо по всему городу — длинные каналы мусора с отвесными бетонными стенами. Значит, он на верном пути — теперь уже сомнений не было. Еще два раза за ним сверху свалок следовал БТР — его ракеты еще два раза пытались разорвать Фримана в клочки. Но эти свалки были хорошим укрытием, со всеми этими трубами, колоннами и уступами.

Наконец, он снова оказался в каком-то подземном переходе между каналами, и остановился передохнуть. Он даже не успел перевести дух и перезарядить оружие — как вдруг его нога поехала по наклонному полу. Фриман неловко дернулся — и упал, покатившись по смазанному какой-то слизью наклонному полу. Стараясь не выронить пистолеты, Гордон посмотрел вниз, туда, куда он катился. И в ужасе всем конечностями попытался затормозить — прямо на его пути висела целая бахрома из слизистых языков барнаклов. Застонав, Фриман попытался ухватиться за стены — но поздно — он уже набрал приличную скорость. На полном ходу он влетел в вереницу языков, которые тут же обхватили его руки, ноги и тело. Гордон закричал, в панике он выронил один из пистолетов. Вскинув оставшийся, он ожесточенно начал стрельбу по барналклам, которые каждый тянули его к себе. Но тянули его слишком быстро — он не успевал всадить пули во всех. Некоторые языки ослабли, но остальные хватали еще крепче… Когда его подтянули к самому потолку, и уже в метре от него хлюпали громадные пасти, Гордон свободной рукой сорвал с пояса монтировку и одной рукой принялся наносить удары по тварям, не прекращая стрелять со второй руки. Его тянуло все выше, но с каждый ударом, с каждым выстрелом их хватки ослабевали. И вот, когда до пастей оставалось уже меньше полуметра, все барнаклы, наконец, были мертвы. Гордон застонал и в изнеможении повис в сети их языков. Только через пять минут, придя в себя, он начал пытаться спуститься вниз. Сообразив, что чем больше он бьется, тем больше он запутывается в языках, как муха в паутине, Фриман начал действовать осторожно, отлепляя языки один за другим. Так, постепенно спускаясь, он вскоре достиг пола. Еще раз выругавшись, он попытался поискать на полу выроненный пистолет — но тщетно. Но он нашел нечто менее приглядное. Это были куски мяса. Гнилые куски человеческих тел… Гордон еще раз злобно посмотрел на громаду мертвых барнаклов. "Черт, сколько же нарду они загубили здесь…". Стараясь не смотреть на разбросанные вокруг останки и, морщась от дикой вони, которую он заметил только сейчас, Гордон побрел по туннелю.

Когда впереди стал виден свет и кусочек серого неба, Фриман почти побежал туда — так опостылели ему эти смрадные туннели, полые призраков прошлого… Но едва он выбежал под открытое небо на очередной канал, его обдало сильными ветром и оглушило гулом — прямо над ним висел большой черный вертолет. Фриман замер — может, еще не заметят? Но вертолет, провисев секунду без движения, сдал назад — Фриман попал в поле его видимости. Прокляв Альянс, Фриман что было мочи побежал по каналу к уже видневшемуся следующему туннелю. И в этот момент раздался оглушительный стрекот — в полуметре от ног Фримана землю пробили крупнокалиберные снаряды. Фриман, ощутив холодок по спине, побежал еще быстрее, не видя уже вокруг себя ничего. Он знал, что это — не пистолетные пули. Костюм его после последних стычек почти разряжен. Пара таких пуль — и костюм уже не потребуется… Фриман бежал, делая нечеловеческие прыжки через рвы и канвы, огибая руины и кучи мусора — и все время всего в полуметре сзади земля постоянно кипела от пуль вертолета, Фриман, уже совсем близко от спасительного туннеля, почувствовал легкий тычок сбоку — он с ужасом увидел, что одна из пуль чиркнула по костюму, чудом не попав в спину. Пара пуль просвистела на уровне го головы — и вот уже совсем нечего не помнящий от страха Гордон влетел в туннель. Но даже теперь он продолжал бежать — подальше от этого жуткого гула…

Туннель быстро кончился — Фриман с разбегу, не подумав, выбежал прямо на середину следующей свалки… И остановился. Очередного туннеля не было. Гул сзади все нарастал — вертолет приближался. Судорожно оглядевшись, Фриман заметил за грудой ящиков небольшую синюю дверь в бетонной стене канала — и мигом ринулся туда. Считая каждый метр, он через несколько долгих секунд достиг ящиков и в панике раскидал их в стороны, освобождая проход к двери. Нырнул внутрь — и успел заметить, отбежав от двери, как ее прошил десяток крупнокалиберных пуль.

Фриман отдышался и взял себя в руки. Сейчас ему определенно повезло — не больше такого не будет, если он и впредь подастся панике… Восстановив дыхание и перезарядив пистолет, Фриман осторожно пошел вглубь темного коридора. Пока все было тихо…

Вот только резкая терпкая вонь сразу ударила ему в нос, когда он прошел шагов пять. Гордон искренне пожалел о том, что пути назад не было — вперед идти уже совсем расхотелось. Расталкивая в потемках какие-то бочки и ящики, Гордон почувствовал, что вонь уже режет глаза — явно это был природный аммиак. А аммиак мог означать только одно… Фриман вздрогнул, когда понял это, и затем еще сильнее — когда это увидел. В сумраке, привалившись к стене лежал разложившийся труп. Сгнившие губы придали телу ужасный оскал. Фриман поморщился и пригляделся — сгнившие трупы валялись по всему коридору… Гордон осторожно переступал через кишащие личинками руки и ноги. "Надо же… Неужели это Альянс сбрасывает сюда замученных после допросов людей…". Этого ему не дано было узнать. Миновав еще три таких жутких коридора, Фриман вышел к какой-то комнатке, в которой уже угадывались следы человека. Кто-то сложил из досок целую конструкцию, чтобы иметь возможность ходить на помостах под потолком.

— Эй, человек!

Крик заставил его вздрогнуть, но он тут же расслабился — с помостов к нему спрыгнул чернокожий мужчина средних лет в синей одежде «гражданина».

— Рад, что ты дошел, — он протянул руку в приветствии, — Тяжело тебе, наверное пришлось?

— Да, нелегко, — признал Фриман.

— Радуйся, что ты — не тот парень, которого они ищут, — заявил он, — У этого бедолаги нет никаких шансов…

— Слушай, — проговорил Гордон, стараясь не обращать внимание на многообещающие слова парня, — А как ты тут сидишь — вонь же дикая стоит? И не пугает такое… э… соседство?

— Трупы видел, да? — сочувственно спросил он, — Ничего, мы уже привыкли. Чистого воздуха все равно не бывает. Сюда ГО раньше складывала тела тех, кто отказывался сотрудничать. Вообще-то эти трупы должны потом отправлять на переработку, только…

— Ну ладно, ладно, — поморщился Фриман, — Ты что, тут живешь?

— Ну, некоторым образом, — не без гордости сказал парень, — Это своего рода под-станция: я направляю тех, кто проходит здесь, дальше, на станцию. Мне еще повезло, что удерживаю это место за собой — Гражданская Оборона совсем нам на хвост села. Мы сейчас отстаиваем железную дорогу, чтобы прикрывать пути сюда.

— И что, — поинтересовался Фриман, — Много здесь проходят мимо?

— Не очень, — признался парень, — Хотя в последние два дня настоящий наплыв — это все из-за облав. Были сообщения, что и сюда уже идут. Так что ты, похоже, будешь последним, кого я пропущу.

— Погоди, так они уже сюда идут? — Гордон посмотрел на него, — Так почему же ты еще здесь? Беги, тебе против них не устоять.

— Ничего, приятель. Сюда скоро должен прийти небольшой летучий отряд наших — они помогут отстоять точку. Пойдем, я открою тебе дверь, пока здесь еще все спокойно.

Они подошли к двери, и хозяин начал отпирать массивный железный засов. Гордон прислушался. Ему кажется, или это какой-то механический гул? Парень тоже прислушался.

— Что за черт? — и он приоткрыл дверь.

И тут же отбежал, хватая с полки какую-то арматурину.

— Дьявол, они уже здесь. Быстрее, готовься!

— Готовиться к чему? — Гордон в приступе паники прислушивался к нарастающему гулу, словно от вертолета.

— Мэнхаки! Они запустили к нам мэнхаков!

И в этот момент в комнату ворвалась стая маленьких… Первое, что пришло на ум Фриману, это — маленькие вертолеты. Вот только пропеллер, похоже, был основной их частью — остальной корпус был очень мал и едва заметен. Мэнхаки покружили по комнате, часто они задевали своими винтами пропеллеров стены, высекая из них пи этом снопы искр. Один мэнхак задел какую-то деревянную подпорку помоста — и лопастями перерезал ее, словно бумажную. Гордон уже понял, чем эти штучки опасны — и знакомиться с ними близко ой как не хотелось… Многие из них уже навелись на двоих мужчин и на их корпусах замигали красные огни.

— Получай, сволочи! — крикнул парень, ловко прибивая одного из них арматурой.

Фриман тоже включился в бой и открыл огонь по смертоносным машинкам. Вот только пули почему-то не причиняли им никакого вреда.

— Железкой! — крикнул ему парень, отбиваясь от мэнхаков, — Железкой своей их гаси! У них корпус бронированный!

Фриман быстро сорвал с пояса монтировку и начал наносить удары уже совсем подобравшимся близко мэнхакам. И действительно, это выходило куда более действенно — многие из них падали уже от первого удара. Минута — и бой окончен. И оба победителя оглядывают обломки побежденных.

— Да, — пораженно проговорил Фриман, — Неслабо… И что, эти налеты — это часто?

— Нет, — отдышавшись ответил парень, — Редко, только в самых серьезных случаях… Давай, вали отсюда! Быстрее!

— Стой, а ты? — воскликнул Гордон, уже было направившись к двери.

— Иди давай, — махнул рукой парень, — Мне надо моих друзей дождаться. Надо точку держать до их прихода. Удачи тебе там!

Гордон кивнул и выбежал в коридор, все еще под впечатлением недавней битвы. "Нет, так эти механизмы все же держатся в воздухе? На тяге от этих своих лезвий? Удивительно… Странно, а почему бы нам не перепрограммировать их на атаку ГО-шников? Надо предложить на следующей станции, мысль неплохая…". Но из раздумий его вывел снова уже знакомый гул. Он посмотрел за угол — к нему приближалась, высекая из стен искры, новая стая мэнхаков. Фриман приготовился. Бой он принял достойно. Проблемой было лишь то, что они нападали все сразу, но имели, похоже, плохо отлаженную систему наведения — часто промахивались, натыкаясь на стены. Фриман с боем пробивался вперед, не чувствуя усталости. Ему казалось, что главная станция буквально за углом — и каждый угол обманывал его ожидания. Судя по месту, куда он попал, это были не то какие-то древние катакомбы, не то канализация — во всех старых коридорах тянулись трубы с газом и водой…

…Фриман шел по этим катакомбам уже больше часа. За это время он сталкивался и с ГО, и с мэнхаками, и всегда был почти на краю пропасти. Но сил было предостаточно, как после долгого сна. Кровь весело бежала по жилам — Фриман уже давно привык, что жизнь и война — это две совсем рядом лежащие вещи. Привычными движениями он уклонялся от пуль ГО-шников, посылал им свои выстрелы, и всегда они достигали цели. Фриман очень удивился, когда набрел на какой-то тайник, но это удивление было приятным. Он не знал, почему здесь тоже была эта эмблема Комплекса «Лямбда», наверное, какое-то странное совпадение, но видно было, что тайник делали с умом. Здесь нашлись и патроны, и обезболивающее, и таблетки от головной боли, даже растворимые супы. Еще там были странного вида ассиметричные штуковины, и Гордон долго гадал, для чего де они. Какова же была его радость, когда он заметил на них знакомый разъем — это были батареи, подходившие под его H.E.V. костюм. Конечно, в этом не было ничего удивительного — Альянс явно пользовался такими же, но новая возможность подзарядить «ослабший» костюм радовала безмерно. И можно уверенно сказать, что эта подзарядка сыграла свою роль — когда ничего не подозревающий Гордон шел по очередной канализации, откуда-то вдруг прогремела очередь, и поясницу Гордона несколько раз ударило что-то мощное. Костюм славно справился с задачей — пули не причинили вреда Горждну, и вскоре он, открыв место укрытия стрелка, покончил с ним. Приятный сюрприз ждал его и здесь — в руках мертвый ГО-шник сжимал нечто посерьезнее пистолета. Это был, странного вида, но все же автомат. Гордону даже показалось, что он чем-то напоминает пистолет-пулемет Штейера, ствол был точно такой же. Это было очень ценной находкой, и выяснилось, что сделан странный автомат был сделан, что называется, с головой — отдачу почти полостью поглощал легкий приклад.

Уверенный в себе после этих удач, Гордон, наконец, увидел впереди свет. Это был дневной свет, он мог быть только под открытым небом. Фриман поспешил туда — там виднелся уже открытый туннель, и уже не с бетонным полом, а с мягкой желтой почвой… и с желто-зелеными лужами… Фриман приостановился — счетчик Гейгера в его скафандре тревожно трещал. "Эй, да ведь это — радиоактивные отходы! — присвистнул Фриман, обходя лужу, — Этого еще не хватало… Хотя чего ты ожидал — это же свалка…". Вдруг впереди послышались выстрелы и сдавленный крик — Фриман мигом бросился туда. Он застал какого-то гражданина, стоящего среди желто-зеленой жижи и бешено отстреливающегося от хедкрабов, которые вылезали прямо из земли. Фриман, ни слова не говоря, присоединился к обороне — и в считанные секунда атака была остановлена. Гражданин опустил автомат и с интересом и восхищением уставился на Фримана.

— Ты — Гордон Фриман, верно?

— И как ты догадался? — досадливо пробормотал Гордон, перезаряжая автомат.

— Ты не вовремя, — мрачно пояснил он, — Только что начали обстрел ракетами.

— Обстрел чем? — оторопел Гордон, но его прервал голос, который раздался из динамика стоящей рядом рации:

— "Восточная Черная Месса" передает станции 6! Вы слышите? Доктор Фриман уже на пути к реке. Одолжите ему воздушный катер и окажите любую нужную помощь. Повторяю: Гордон Фриман вернулся! Ему срочно нужно попасть в "Восточную Черную Мессу"!

Фриман покосился на рацию и недовольно спросил:

— Слушай, а они что, все время каждое мое появление предупреждают?

— Ага, — кивнул гражданин.

— Теперь ясно, откуда все знают мое имя… — проворчал Фриман.

— О чем вы? — удивленно воскликнул гражданин, — Да вас и так все знают! Вы — великий человек, док. Человек с большой буквы.

— Да? — растерянно переспросил "Док", — Но что ты там говорил про обстрел ракетами? Я не ослышался? Надеюсь, не ядерные?

— Нет, для ядерных положение еще не слишком опасное, — серьезно ответил гражданин, — А что до этих ракет… Это транспортеры. Впрочем… вам надо на Станцию 6, так что идите в тот туннель. И увидите, что это за ракеты.

Фриман, который наконец почувствовал близость цели, решительно зашагал в туннель.

— Да, и вот вам совет, — донеслось ему вслед, — Держите ствол наготове!

Гордон поежился от столь оптимистичного совета, но спорить не стал. И с первым же поворотом за угол он понял — это был действительно ценный совет… Фриман замер, переваривая то, что открылось его взгляду…

То, что он увидел, и то, что почувствовал в этот момент, просто не поддается описанию. Все вокруг было разрушено, словно после бомбежки. На грязной почве торчали какие-то жалкие руины от частных домиков, на который их бывшие владельцы натянули брезенты и притащили свои пожитки в надежде все-таки остаться тут. Но все было мертво. Гордону сразу бросился в глаза одинокий труп гражданина с большой раной на животе… Все вокруг источало дым, все источало смрад радиации и гнили. Гордон присмотрелся к одному из останков домов — прямо посреди руин высилось то, что и уничтожило дом — из земли и обломков торчал хвост небольшой ракеты толщиной в торс человека. Хвост ракеты был раскрыт, словно цветок. Эта странная деталь больше всего поразила Фримана — он такого нигде не видел… Но едва он сделал шаг — раздался резкий приближающийся гул и свист — и в пяти метрах от него в землю вонзилась точно такая же ракета, заставив землю содрогнуться, и ее хвост тотчас же раскрылся. Фриман не удержался на ногах — от резкого толчка и неожиданности он упал. Грохот ракеты оглушил его. Сердце бешено колотилось — ведь всего пять метров в его сторону, и… Фриман еще не успел успокоиться, как услышал до боли знакомый мерзкий визг. Фриман не поверил глазам — из раскрытого хвоста ракеты один за другим выпрыгнули три хедкраба. Гордон машинально пристрелил их, и только потом понял… Он понял, как погибли эти дома и все, живущие в них… Фриман задрожал от ярости и боли… Он не думал, что Альянс зайдет настолько далеко, чтобы использовать хедкарбов… как оружие массового уничтожения…

Гордон, в душе закипая, осторожно двинулся между руинами, переступая через радиоактивные лужи. Он прошел еще одно бывшее убежище бывшего беженца… Попались четыре хедкраба, но самих беженцев не было, не считая еще одного тела в углу, с порванной глоткой… Фриман задрожал, когда его снова утянуло в бездну, откуда не возвращаются. В бездну прошлого. И снова перед ним стоят те жуткие и несчастные живые мертвецы, против своей воли идущие убивать своих же товарищей… И опять перед его глазами стоит зомби, склонившись над телами его друзей…

Фриман шел, полностью уйдя в эти образы, и даже чуть не выстрелил, когда услышал стон откуда-то сбоку. Фриман оглянулся туда — за решетчатым забором, прямо в метре от него корчился человек. Гордон содрогнулся, когда увидел это, и вся кровь в миг застыла в его жилах… Несчастный беженец едва стоял на ногах и с диким, полным отчаяния и боли криком пытался оторвать от головы вгрызающегося в нее хедкраба. Человек со стоном и плачем повалился на решетку, от боли и бессилия ударяя ногами о землю, колотя по хедкрабу кулаками. Тварь с хрустом вгрызалась в череп несчастного, и тот ничего не мог сделать — лишь стоны и судороги были все слабее…

Фриман почувствовал, как у него что-то оборвалось внутри. И он закричал, зажмурился и трижды спустил курок… Человек больше не стонал. Алые пятна расцветали на его груди, и только хедкраб продолжал вгрызаться в череп мертвого… Гордон, скрипнув зубами, потряс головой, беря себя в руки… Все нормально… Все нормально… Да ни хрена не нормально! Этого не может быть! Не должно быть!

Полный боли и ярости, он быстрым шагом пошел прочь, между лужами и обломками. Пробравшись под каким-то навесом, он остановился как вкопанный — прямо на него, прихрамывая, и с жуткими стонами шли три перерожденца. Фриман застыл, не в силах двинуться. Вот оно… его призраки… они достали его… Они пришли за ним, пришли оттуда, чтобы забрать его, туда, к остальным… Мертвецы шли с подворачивающимися ногами, хлюпая по радиоактивной жиже. Из боков торчат сломанные ребра, из огромного разреза на теле на землю падают куски кишок, облитые красно-желтой жижей… Руки, поросшие язвами и коростой, их пальцы стали в три раза длиннее, и ногти превратились в жуткие и острые когти… Из-под маски хедкраба слышался истерический стон и плач, человеческий плач, никак не подходивший этому чудовищу… Тело не хотело, сопротивлялось, но жестокий хозяин приказывал… Убить.

И так бывшие на пределе, нервы Фримана не выдержали. Гордон заорал, и, отступая, открыл огонь по перерожденцам. Они заплакали, застонали еще громче и печальнее, каждый раз, когда в их исковерканные тела влетала все новая пуля… Но и они дрогнули… И вскоре все они без движения лежали в лужах отходов. Одному из них выстрелы сбили хедкраба с головы — и небу предстало изуродованный окровавленный кусок плоти, бывший когда-то лицом…

Фриман еще долго смотрел на них, прежде чем уйти. Ему не хотелось уходить. Ему хотелось упасть и заплакать. Только потому, что в этом чертовом мире такое бывает… Только потому, что мертвые не умирают… Только потому, что чья-то рука спокойно нажимает кнопку запуска этих Богом проклятых ракет…

Прошло полчаса. Гордон Фриман медленно вышел из мертвого «поселка», вяло опустив автомат… Только что он видел такое, что не приснится и в самом кошмарном сне самого сдвинутого сумасшедшего. Только что он упокоил семь чудовищ… Нет, не чудовищ. Семь людей… Фриман мрачно посмотрел вперед — в конце очередного туннеля, по правой стороне которого тек большой ручей из ядерных отходов, была видна женская фигура. Она призывно махнула ему рукой, но он не спешил. Лишь, когда спустя несколько минут он подошел и увидел, что девушка в синей робе граждан канистрой наполняет бензином какой-то покачивающийся на радиоактивных водах аппарат. Катер, что ли?

— Эй, Доктор Фриман! — весело крикнула она, — Я ждала, что Вы появитесь. Вот воздушный катер, он отлажен и полностью готов к дороге.

Фриман медленно подошел и мрачно оглядел катер.

— А зачем? — вдруг спросил он.

— Что зачем? — не поняла девушка.

— Зачем катер? Зачем куда-то ехать? — спросил Фриман, и постепенно на его лице проступала злоба, — Зачем вообще все это?! Пока ТАМ люди становятся живыми трупами, вы тут… Сволочи…

— Я понимаю Вас, — спокойно ответила она, — Но им уже не поможешь. Ракеты мы не способны сдержать. Мой Вам совет — не пытайтесь разбить лбом стену. Гораздо лучше сделать под нее подкоп. Илай Вам в этом поможет. Мы все поможем. Мы верим в Вас.

Фриман саркастически ухмыльнулся.

— Ты меня не за того принимаешь, девочка. Я всего лишь один из вас.

— Нет, — убежденно ответила она, — Вы не "всего лишь". Вы — великий человек.

"Да что за бред она несет?! — чуть не вскрикнул Гордон, — Какой я великий? Я такой же, как все. Я даже хуже — у меня активно пополняется не список новых друзей, а список друзей мертвых… И будь я чуть менее изворотливым — и я был бы там же. И там мне и место…"

Гордон сплюнул в радиоактивный поток и уселся на сиденье катера.

— Тут все просто, — поспешно сказал девушка, — Вот газ, вот тормоз, вот задний ход. Руль, как у водного мотоцикла… Ну, знаете, были такие давно…

— Знаю, — грустно усмехнулся Фриман.

— Дорога опасна, скажу честно, — призналась девушка, — Там много Гражданской Обороны. Но если вы будете половчее — доедете. Радиоактивные воды ведут прямо в "Восточную Черную Мессу".

— В "Черную Мессу"? — пробормотал Фриман, включая мотор, — Ладно, доедем…

— И удачи вам, Док! — девушка покрутила какой-то вентиль — и одна из стен туннеля поднялась, открывая глазам Гордона туннель, заполненный желто-зеленой жидкостью.

Гордон еще раз оглядел управление. Закрыл глаза. Снова открыл их. И улыбнулся, махнув девушке рукой.

— Передай Илаю, что Доктор Фриман уже едет!

И он, включив полную скорость, скрылся за поворотом.

Глава 4

Опасные Воды

… Ольга с ненавистью смотрела на солдат Альянса, конвоирующих ее. Те же респираторы вместо лиц, что и у ГО-шников, но рука жестче, и нрав беспощаднее. Только что они разбили Станцию 19 подчистую. Они напали, как стервятники, внезапно, круша все на своем пути, не жалея никого… Обычная процедура — оставить одного их повстанцев в живых для допроса. Но Ольге уже было все равно. Только что на ее глазах жестоко избили, а затем и расстреляли ее мужа… Она уже не хотела ничего, так как знала — ее все равно убьют. Она лишь хотела сделать все, чтобы от ее допроса солдаты получили все, кроме того, что они хотят.

— Эй ты, шевелись! — и удар в спину толкнул ее вперед.

Ее вели по прибрежной базе Гражданской Обороны, как она поняла из надписей на стенах. Конечно, надписи были не на русском, и даже не на английском, но за столько лет поневоле научишься понимать и такое… Ольга едва шла — во время штурма станции ей пулей перебило колено, и теперь, не чувствуя ничего, кроме боли, она едва ступала по бетонному полу. Но солдаты беспощадно подгоняли ее пинками, и она шла, шла, от усиливающейся боли уже не понимая, что творится вокруг. За распухшей и словно тряпичной ногой по полу шла темно-красная полоса.

Ее втолкнули в какую-то дверь. Она увидела шкафы с инструментами и БТРы. Кажется, это гараж… Тут же подошли два ГО-шника и еще трое солдат.

— Да вы что, спятили? — спросил один ГО-шник у солдат, конвоирующих Ольгу.

— А что тебе не нравится? — возмутился солдат, — Предписание мы выполнили.

— Да она еле жива! Как я с такой работать буду?! Она и без меня уже почти на том свете!

— Слушай, ты! — шагнул вперед солдат, — Не нравится — можешь подтереться! А с нас довольно! Нас послали сюда не вам прислуживать, а охранять базу! Или забирай ее, или мы ее сбросим в реку!

ГО-шник что-то проворчал, и, повернувшись ко второму ГО-шнику, приказал:

— Бери ее. Сейчас начнем.

— Ты, а ну, иди сюда! — прорычал тот, кому приказал первый ГО-шник.

Ольга машинально сделала шаг вперед, и в глазах у нее потемнело от боли. Она застонала. ГО-шник схватил ее за руки и скрутил их за спиной. Она видела, как первый «ГО» что-то сказал солдатам, и они ушли из гаража. И он вновь повернулся к ней.

— Слушай, — задумчиво сказал тот, что держал ей руки, — Может, не будем? Она и так сейчас умрет, кровью вся истекла…

— Опять ты за свое? — презрительно спросил второй, — Нечего тут самоуправством заниматься! Старший офицер здесь я, и я буду приказывать! У тебя, как я слышал, с трех последних допросов граждане ушли сами?

— Ну, — замялся ГО-шник, — Да, в общем. Они вроде сильно не провинились…

— Офицер HG2435! Ты уже покатился назад! В опасные ты игры играешь! Смотри, как бы потом плохо не пришлось. Ладно, заводи ее в комнату, сажай.

ГО-шник подтолкнул Ольгу к двери. Она кое-как пошла туда.

— Садись!

Она в изнеможении опустилась на твердое деревянное кресло. Она даже не заметила, что его спинка и подлокотники окрашены чем-то бурым… Старший Офицер подошел к ней.

— Гражданка номер RF2435, вам предлагается добровольно сообщить нам местонахождение человека по имени Гордон Фриман.

Ольга, собрав все силы, открыла глаза и посмотрела на двух нелюдей мутным взглядом. Слипшиеся губы едва раздвинулись…

— Я не знаю, где он…

Старший Офицер многозначительно посмотрел на ГО-шника. Сделал ему знак рукой — и тот вышел.

— Гражданка номер RF2435, вы отказались сотрудничать с Альянсом добровольно. К вам будет применена инструкция о допросах номер 24.

ГО-шник вернулся, неся в руках жестяной поднос со множеством инструментов на нем, похожих на хирургические.

— Ну что, начнем…

………………………

Все было не так уж и хорошо — Фриман это понял уже после первых минут пути по туннелю. Терпкий запах радиоактивных отходов, которые плескались под воздушной подушкой катера не давал покоя Гордону, который уже даже перестал замечать непрерывный треск счетчика Гейгера. Если бы при скафандре был шлем, Гордон был бы совершенно спокоен — но голова его оставалась совершенно открытой. Фриман поморщился, заметив дохлую птицу, плавающую на поверхности. Да, место не из приятных… Гордон решил прибавить газу — дорога обещала быть долгой, а среди этой жижи долго находиться не просто опасно, а почти смертельно. Едва Гордон убыстрил ход, катером стало намного труднее управлять. Да и до этого управление было слегка замысловатым — катер постоянно заносило на поворотах, у него был слишком большой тормозной путь, как показалось Гордону — около семи метров. Вдобавок, воздушная подушка катера не всегда ровно держала вес своего водителя — катер иногда проседал то слева, то справа, а то и весь целиком, и при этом желто-зеленая жидкость в канале касалась сапог костюма, что Гордона совсем не радовало… Нет, не любит он радиацию. Еще с тех самых пор, как… Фриман отогнал ненужные мысли. Хватит угнетать самого себя. Пора брать ситуацию в руки.

Спустя еще пару минут Гордон наконец выехал на свежий воздух. Зеленые отходы здесь смешивались с водой, в которую плавно и переходили. Фриман улыбнулся, заметив, что вода становится все чище. По сути, он уже был не в канале, а в реке — новый пейзаж вокруг не оставлял в этом сомнений. Берегами были местами отвесные, местами пологие скалы, иногда переходившие в довольно нормальное побережье. Берега поросли чахлой, но все же зеленой травкой, деревья стояли, роняя последнюю сухую листву. Над головой Гордона раскинулось необъятное серо-синее небо. Ветер приятно обдувал лицо ученого. Фриман с удивлением заметил, что впервые он не видит вокруг Цитадели, этого гигантского шпиля-башни, пронзающей небо и уходящей далеко за облака. Хотя, чему тут удивляться — ее, наверное, скрывали от взгляда эти прибрежные скалы. Но Фриману почему-то все равно было приятно, что он не видит этого порождения Альянса. Все вокруг так и норовило напомнить о присутствии захватчиков, но то, что их основной центр не был виден здесь — это было приятно.

Фриман на средней скорости подъезжал к большому крытому ангару, который стоял на побережье, почти над самой водой, опираясь на балки-опоры, которые уходили под воду и глубоко в грунт. Останавливаться не было нужды, и Гордон хотел уже проехать мимо, пока его не заметили (мало ли, кто там мог быть?). Но вдруг на небольшом балконе возле входа в ангар он заметил фигуру человека. Мгновенно сбавив ход, Фриман пригляделся. Зрение не могло его обманывать. Фриман пригляделся пристальнее, но мнимый мираж не рассеялся — на балкончике стоял человек в синем костюме. Гордон даже заметил кейс в его руке. Человек глядел на водную гладь, прямо на подъезжающего Гордона. Фриман нахмурился и, прибавив ходу, повернул катер к причалу возле ангара. Он подъехал к берегу, не сводя глаз с молчаливого наблюдателя.

— Эй, G-man! — Фриман даже не заметил, как произнес придуманное им прозвище вслух, — Подожди, нам надо поговорить. Стой там, я сейчас поднимусь.

Гордону на миг показалось, что G-man усмехнулся. И затем спокойно повернулся и ушел вглубь ангара.

Фриман нахмурился еще больше. "Ну ладно, — сжал кулаки он, — Хочешь поговорить там, я не против. Дай только тебе в глаза посмотреть! Я уж знаю, что тебе сказать…". Фриман быстро нашел лестницу наверх и поднялся на балкончик. Медленно, но решительно подошел к дверям.

— Выходи сюда! Я буду говорить здесь!

Но ответом Гордону был сдавленный стон. Гордон невольно напрягся — похоже, его недавний знакомый попал в беду. Фриман снял с плеча автомат и распахнул двери. И едва успел увернуться от летящей в него стальной промаслянной бочки. Фриман прыгнул за двери, проверяя заряд автомата. "Ничего себе! А G-man, похоже, совсем не настроен на беседу. Ладно, тем хуже для него!".

Стон становился все громче и яростнее, и, похоже, стонали в две глотки. Фриман услышал тяжелые нестройные шаги и стоны, которые срывались на истерический, обреченный плач… Зомби? Нет, не может быть.

Гордон осторожно заглянул в двери ангара. И понял, что казался прав. И понял, что он ничего не понимает. Прямо к нему приближались, разбрызгивая кровь из ран, два перерожденца. Гордон поморщился, отвел взгляд и выстрелил… Длинная очередь пуль вырвалась из ствола автомата, вгрызаясь в тела мертвецов и «маски» хедкрабов. Гордон открыл глаза, только когда раздался второй глухой стук падающего тела. Фриман, стараясь не смотреть на убитых им зомби, бегло оглядел ангар.

"Ну куда он делся?! Не растворился же он в воздухе? Или он что, заодно с этими зомби? Нет, с этими несчастными никто не может быть заодно… Опять он меня провел… да как ловко провел! — Гордон усмехнулся, — Что ж, пора открывать счет. Два — ноль во втором раунде, в пользу человека в синем костюме. Первое его очко было еще в поезде!"…

Фриман остановился перед корпусом ракеты, которая почти до хвоста вонзилась в пол ангара. Хвост ее был раскрыт, словно цветок — из отверстия не доносилось ни звука. Гордон машинально глянул в потолок — точно сверху в крыше через большую пробитую дыру было видно начинающее розоветь небо. Фриман вздохнул — похоже, эту бывшую базу повстанцев зачистили основательно. Против таких «подарочков», как хедкрабы, не поможет ничто, кроме хорошего ствола или чего-нибудь тяжелого, а вряд ли все это было у пары напуганных и пойманных врасплох граждан.

— Станция 12, прием!

Фриман невольно вздрогнул, и подошел к зазвучавшей рации на наскоро сколоченном столе.

— Станция 12, вы там? Вы слышите меня, двенадцатая?

— Здесь нет никого в живых, — как можно спокойнее сказал Гордон в микрофон, — Все, кто был на станции 12, погибли. Не приходите сюда — ангар зачищен Альянсом.

— Кто говорит? — голос, похоже, зазвучал еще тревожнее.

— Говорит доктор Гордон Фриман, бывший член научно-исследовательского персонала "Черной Мессы", — твердо ответил он.

— Не может быть… — на том конце радиоволны растерялись, — Подождите… Доктор Фриман, с вами все в порядке? Вы можете передвигаться на местности?

— Все в полном порядке, — сухо ухмыльнулся Фриман, — Направляюсь в лаборатории доктора Илая Вэнса.

— Поняли вас, станция 12. Мы передадим о вашем пути в "Восточную Черную Мессу".

Гордон оттолкнул микрофон и быстрым шагом направился к катеру. Конечно, он сейчас поступил довольно глупо. Выложил свой маршрут, как на блюдечке. Но все-таки это были люди… Это были его союзники. Гордон вдруг понял, что это согревает его. Для него закончилось время, когда он, затравленный, уворачивается от вечно злых пуль, всегда один на один с судьбой, всегда один против целого мира… Гордон понял, что у него есть друзья, даже спустя столько лет… У него есть союзники, и, похоже, даже поклонники. Вот только не нужно ему поклонение. Ему нужна была лишь жизнь и свобода. И он желал того же своим друзьям. А что бывает с теми, кто пытается все это у него отобрать — он это показал всем двадцать лет назад.

Гордон вновь набрал полный ход, оставляя пустую станцию 12 за спиной. Фриман глянул в небо — солнце уже начало клониться к закату — надо же, а ведь он приехал в Сити 17 совсем недавно. Внезапно раздался резкий гул — и черный силуэт изящного вертолета затмил солнце на миг. Гордон пригнулся, когда его обдало ветром из-под винтов. Но, похоже, его не заметили. Вертолет унесся вдаль, вниз по реке. Гордону опять повезло. Он даже и не хотел думать о том, что было бы, если эта махина дала по нему залп из всех орудий. Даже его костюм бы не помог — он был почти разряжен, хотя вортигонт потрудился на славу.

Гордон все так же быстро, но уже осторожнее, поплыл вниз по реке. Местами высохшая река была кое-где перекрыта хлипкими подобиями плотин, наскоро сколоченных из разномастных досок. Но останавливаться не приходилось — через все эти заграждения были Перекинуты добротно сделанные трамплины, которые иногда представляли собой доски, иногда — листы шифера, иногда металла. Похоже, эта трасса была уже хорошо обжита повстанцами. Интересно, сколько уже беженцев прошло через эти воды, направляясь в лаборатории Илая? И сколько из них добрались до конца? Гордон только мельком задумывался об этом, перемахивая через плотины и заборы по трамплинам. Его катер, казалось, трещал по швам, но выдерживал эти жесткие прыжки. Вообще Гордону казалось, что его столько своеобразный транспорт собран из всех возможный подручных материалов — проволоки, газовых баллонов, жести, винтиков и старых диванных пружин. Но, как ни странно, все это отлично работало, и, скрипя и шатаясь, все же везло Фримана вперед без малейших неполадок в механизме, который придумывал какой-нибудь безумный инженер-конструктор в припадке яростного вдохновения. Так, по крайней мере, казалось.

И, когда в первый раз перед Гордоном попался вместо очередной плотины массивный каменный мост, пересекающий речушку, Гордон вздохнул от облегчения, решив, что его скачки окончены. Но расслабиться ему не удалось.

— Эй, там, на катере!

Гордон удивленно поднял голову — на мосту стоял человек. Он не был одет, как «гражданин», но и не как ГО-шник. В руках он сжимал ящик. Фриман замедлил ход, но приготовил автомат. На всякий случай.

— Сюрприз! — и ящик полетел вниз, плюхнувшись в воду перед самым носом у Гордона.

Фриман даже ничего не успел сделать — он лишь замер и сжался. Это могло быть чем угодно, даже… Но это была не бомба. Отойдя от прилива адреналина, Гордон увидел, что удар о воду сорвал с ящика крышку. В медленно наполняющейся водой таре покачивались три коробки патронов, два коричневых бумажных пакета и три странных коробочки. Подняв ящик на и без того шаткий борт катера, Гордон увидел, что эти странные предметы, показавшиеся ему поначалу коробочками, оказались батареями, какими пользовался Альянс для подзарядки своих энергожилетов. Фриман улыбнулся — вот это сюрприз так сюрприз! Гордон запоздало посмотрел наверх, на мосту уже давно никого не было. Фриман пожал плечами и первым делом подзарядил костюм. Три батареи дали заряд около восьмидесяти процентов — проценты, которые могли восемьдесят раз спасти ему жизнь. Патроны оказались большей частью для автомата, и только одна коробка была наполнена рядами патронов тридцать восьмого калибра. На секунду задумавшись, Гордон вспомнил, что такой калибр, в основном, используется в револьверах системы Smith & Wesson. Жаль вот только самого револьвера не было… Но Гордон уже давно привык ничего не бросать под ноги — и на этот раз он припрятал коробку с патронами в одно из отделений скафандра. Туда же отправились и излишки автоматных патронов. Как только Гордон с удовольствием заметил, что он превосходно экипирован, он принялся за два бумажных пакета. В одном из них, побольше, оказался завернутый в полиэтилен большой гамбургер. Фриман еще раз улыбнулся доброте неизвестных друзей — надо же, это ведь они, наверное, караулили его у этого моста не один час… А вот содержание второго пакета совсем его удивило — в нем нашлась литровая бутылка русской водки. Гордон присвистнул — это была не та дешевая подделка, какие продавали в баре на углу Стейтон стрит, этикетка у бутылки была на русском языке, название тоже. Фриман пожалел, что не знает этого языка и не может прочесть название. Он со странной смесью сомнения, аппетита и сожаления посмотрел на бутылку. И покачал головой — ну что с ней делать? Как поступил бы на его месте русский, для которого и выпустили эту водку? Наверное, махнул бы рукой и на Илая, и на Альянс, хорошенько бы выпил и закусил, и уснул тут же, под мостом, на воздухе, не заботясь о том, что будет потом — сейчас ведь хорошо! Гордон даже ощутил мурашки на руках — такой план показался ему заманчивым. Но нет. Фриман отлично понимал, что сейчас не время. Да и если откровенно, он никогда не умел пить ТАКИЕ напитки… Так, по чуть-чуть, в общежитии с друзьями, в шумной компании. Но не литр за раз. Гордон усмехнулся. Какие все-таки интересные у него его неизвестные друзья. Но пить он это не будет. По крайне мере, сейчас. Гордон положил бутылку в какой-то ящик, закрепленный на катере. Кто знает, может, Илай по этой части больший ходок, чем Гордон?

Фриман быстро перекусил гамбургером и поспешил отправиться в путь — солнце неумолимо все сильнее окрашивало серое небо в розовый цвет. Гордон проехал несколько поворотов, когда вдруг снова почувствовал терпкий запах. Вода снова начала переходить в желто-зеленую жижу. Фриман поморщился и прибавил газу — опять он попал в эти гадкие отходы… Но он не успел даже как следует поворчать про себя — над его головой вдруг пронесся и умчался вперед странный летательный аппарат. Фриман понял, что он видел такой раньше — там, на крышах Сити 17 над ним пролетело нечто подобное. Если бы Гордон верил в то, что ему казалось, то он бы решил, что этот аппарат — живое существо — слишком уж изящно двигаются его ласты-крылья, лавирует его тело между скалами. Фриману даже показалось, что он видел два огромных фасеточных глаза… Гордон поругал самого себя за лишние раздумья — надо было срочно выяснить, что это был за корабль, и зачем он здесь появился. Но ответ пришел очень быстро — прямо за поворотом Гордон увидел, как аппарат (или гигантское насекомое?) снизился и, открыв отделения в боках, высадил на берег группу людей. Фриман резко затормозил. Это были ГО-шники. Фриман долго не раздумывал, и, поддав газу набрал максимальную скорость. Еще издали, по гулу мотора катера ГО-шники заметили того, за кем они прилетели сюда. Они сразу же сгруппировались — двое заняли удобные позиции по обеим сторонам речушки, не обращая внимания на радиацию, а трое встали в виде футбольной «стенки», выставив вперед автоматы. Гордон затаил дыхание, выжал ручку газа до конца и пригнулся, когда начался ливень пуль. План его сработал, хотя и отчасти — он на полном ходу врезался в стену ГО-шников, успев услышать их последние крики — и подмял их под днищем катера. Он даже успел услышать тревожный писк их систем жизнеобеспечения, и унесся далеко вперед, оставляя позади обескураженные крики двух оставшихся ГО-шников. Гордон усмехнулся — первая победа далась легко, и Гордон на всякий случай сделал несколько виражей, и вовремя — несколько последних пуль просвистели мимо. Гордон еще более ободрился и на полном ходу понесся сквозь встречный ветер.

Проезжая мимо какого-то жилого района, который виднелся недалеко от берега, Гордон обратил внимание на один из мониторов, висящих на зданиях. Именно на таком передавали речь Брина, когда Гордон только приехал в этот город. Но сейчас экран словно бился в агонии. Изображение на нем беспорядочно мелькало, прыгало искажалось, мерцало. Мелькало то лицо Брина, то разноцветные волны помех. Гордон прищурился — ему показалось, или среди этих помех проскочило бесстрастное лицо G-man`a? Лет двадцать он решил бы, что ему показалось. Но сейчас он знал, что он действительно это видел.

Гордон увидел, что вода снова начала переходить в радиоактивные отходы. Странно, он и не заметил, как кончились предыдущие. Но на наблюдения не было времени. Гордон на полном ходу выехал за очередной поворот и чуть не снес еще одного ГО-шника, который, так же как и Гордон, явно этого не ожидал, и со сдавленным криком отпрыгнул в сторону и тут же открыл огонь, как и два его товарища. Гордон, когда чуть не налетел на него, резко увел руль влево, заставив катер круто вильнуть, и при этом чуть не опрокинулся. Катер, сделав такой лихой вираж, значительно замедлил ход, и Гордон едва успел пригнуться, прежде чем грянули выстрелы. На ходу, пытаясь одно рукой вывести катер на середину реки, Гордон другой рукой схватил автомат и вслепую дал очередь по ГО-шникам. Писк из систем жизнеобеспечения дал ему понять, что он не промахнулся. Уже, вырулив на реку, и успокоив отчаянно бившееся сердце, Гордон мысленно отметил, что раньше при смерти амуниция ГО не пищала. Да и только теперь он понял, что эти ГО-шники изрядно отличались от прежних, которых он видел в городе. У этих булла та же форма, но уже не угольно-черная, а сероватая, со странными нашивками на плечах. И опять же, высадка из летательного аппарата, система жизнеобеспечения, серьезное вооружение… Судя по всему, это были уже не ГО-шники. Первое, что шло на ум — это то, что это солдаты. Да и действую они более слаженно, упорядоченно, идя в атаку группой. Гордон усмехнулся, снова набирая ход. С солдатами он уже дело имел. Пусть только попробуют…

Фриман проехал под очередным мостом, но кое-что заставило его уже серьезно волноваться. Сначала был вертолет, потом транспортный корабль, а теперь — по мосту, гудя двигателями, пронесся бронетранспортер. Гордон понял, что игра затевается большая. Подтягивают войска, и, похоже, именно с целью уничтожить Фримана. Гордон поежился. Если на него пустят сотню человек, или ударят артиллерией, то ему точно не поздоровится… Но пока что это все были домыслы, и надо было ехать. Только бы успеть до темноты…

Проезжая под мостом, Гордон засмотрелся в ту сторону, куда уехал БТР, и едва успел отклониться в сторону — прямо на его пути сверху свешивался скользкий канат. Фриман глянул на верх — три барнакла очень удобно устроились на нижней части моста. Еще бы чуть-чуть, и Гордона бы потащили наверх мясистые твари, а катер выехал бы из-под него и унесся бы далеко вперед. Гордон понял, что здесь нельзя закрывать глаза, даже когда нет ГО-шников и солдат. Ну что это за городок — Сити 17? Опасность здесь буквально дышит в спину!

Фриман, в полной готовности к бою выехал к тому месту, где русло реки расширялось. Здесь на побережье возвышалась огромная двухэтажная постройка, одна из стен которой была округлой формы — странное архитектурное решение, которое явно замыслили не люди. Впрочем, этого Гордон не знал, пока не увидел на стене нарисованные черной краской странные письмена и знак, который он видел повсюду в Сити 17 — ядро, заключенное в квадрате, один из углов которого пробит изнутри навылет. Фриман, решив не влезать, куда не надо, хотел просто объехать здание, но за углом его ждал неприятный сюрприз — реку закрывали массивные ворота. Гордон присмотрелся — механизм их открытия уходил проводами вглубь здания. "Черт! Похоже, все-таки придется влезть в это логово… — подумал он, пригоняя катер к причалу, — Ну ничего, я постараюсь не поднимать шума. Может, там никого нет?".

Но уже забравшись по лестнице на уровень первого этажа и подойдя к двери, Гордон напрягся — внутри слышался чей-то голос. Проверив состояние оружия, Гордон резко открыл дверь и уже был готов дать очередь перед собой, но… Комната оказалась пустой. Это была подсобка — кроме стола, шкафа и стула здесь было множество стеллажей с ящиками и коробками. Гордон с отвращением уставился на монитор над столом — голос исходил оттуда. Со стены на Гордона смотрело лицо Брина.

— Теперь у нас есть прямое подтверждение о расколе среди нас, о том, кто практически приобрел репутацию мессии в умах некоторых граждан.

Гордон прищурился. Так-так… Неужели все наконец-то начали называть своими именами?

— Его личность ассоциируется с наиболее темными сторонами инстинкта, невежества и разрушения. Многие из худших моментов инцидента в "Черной Мессе" напрямую связаны с его именем.

Гордон скрипнул зубами и сжал рукоятку автомата. Как бы он хотел сейчас оказаться лицом к лицу со своим Администратором, один на один… и без свидетелей. Ведь Фриман знал правду. Там, у телепорта «Лямбда», он убедился в том, что всегда подозревал. И теперь Брин пытается окупить старые грехи, свалив их на того, кто для этого почти идеален…

— И все же, — продолжал Брин, — некоторые неуравновешенные умы продолжают окружать его ореолом романтического сияния, наделяя его такими опасными поэтическими именами, как Свободный Человек, или Открыватель Пути. Позвольте мне напомнить гражданам об опасности таких суждений. Мы только начали выбираться из черной ямы проблем нашего вида. Давайте же не будем скатываться вниз, в забвение, тогда, когда мы только-только начали наконец видеть свет.

Гордон поневоле улыбнулся. Теперь ясно, почему его всюду узнавали незнакомые ему люди! И какие ему прозвища придумали… Мелочь, а приятно. Но что там этот гад болтает? Как, интересно, появление Гордона в Сити 17 может низвергнуть человечество во тьму?

— Если вы увидите так называемого Свободного Человека, сообщите о нем. Помощь граждан в его задержании не останется без награды. И, напротив, соучастие в его преступлениях не останется безнаказанным. Будьте благоразумны. Будьте осторожны. И остерегайтесь.

Фриман презрительно сплюнул и отошел от потухшего монитора. Он уже много думал и о Брине. И том, что ему сказать, оказавшись с ним лицом к лицу. В "Черной Мессе" все факты сходились воедино. Нихилант спровоцировал кражу кристалла, но… Брин спровоцировал каскадный резонанс. Это наводило на совсем странные мысли… Но это пока не важно. Важно, что Брин не забыл своих дел в "Черной Мессе". И теперь пытается развеять давно уже остывший пепел. Гордон покачал головой и поморщился. "Черт, как же я хотел бы встретиться с ним в темном переулке! — яростно подумал Фриман, — Сволочь… Так бы по стене и размазал…".

Фриман подошел к небольшой двери, вспомнив, зачем он здесь. Нужно открыть ворота. Но едва он надавил на ручку, откуда-то изнутри послышалось:

— По двери огонь! — и автоматные дроби прошили дверь.

Гордон еле успел отскочить в сторону, но все же несколько пуль, пробив тонкую дверь, ударили по его животу. Скафандр защитил от ранений, но на эти попадания, как понял Гордон, упав на пол, ушла добрая половина заряда, который и так был не большим. Фриман выругал себя за такую поспешность и, схватив выроненный автомат, осторожно пополз к двери, надеясь занять удобную позицию. Но едва он подполз к двери, она распахнулась — прямо над Гордоном стояли трое солдат Альянса и два ГО-шника. Все их стволы смотрели Фриману в лицо.

— Бросай оружие, Фриман!

Гордон, ощутив нервную испарину, усмехнулся. И выпустил автомат из рук. И тут же получил сильный пинок ботинком в бок.

— Ладно, поднимайся! Шевелись! Руки за голову!

Гордон, стиснув зубы, встал. Что же они будут делать? Сразу изобьют, или отведут в свой центр, или куда там еще? Или сразу, без лишних разговоров… Почему-то Гордон не чувствовал боли или страха. Лишь разочарование. Разочарование в том, что его взяли так быстро.

Его проведи по большому гаражу. Повсюду валялись инструменты, детали двигателей, глушители от автомобилей. Здесь даже стояла пара БТРов. Фримана, постоянно подталкивая в спину, провели мимо небольшой комнатушки. Гордон с дрогнувшим сердцем вдруг заметил в ней кресло с поникшей окровавленной фигурой на нем. Кажется, это была женщина…

— Давай, двигай, ты! — прикрикнули на него, отводя от комнатки.

Гордон с ненавистью посмотрел на своих победителей.

— Что, — злобно поинтересовался он, — Женщин мучить у вас даже рука не дрогнула?

И тут же получил сильный удар в ребра.

— Поговори у меня еще, урод!

Его руки сзади почувствовали холод — их ловко связали валявшейся на полу цепью. Солдаты пинком его оттолкнули от себя и принялись совещаться. Гордон не слышал их слов, но вряд ли они говорили о чем-нибудь хорошем. И почти сразу они все решительным шагом направились к нему, приказав встать возле стены. Гордон встал, не споря. Нет, он не будет биться в истерике, или падать на колени в слезах. Он умрет так же, как и жил. Никому не отдавая свою свободу. Он умрет вместе с ней.

Солдаты встали метрах в пяти от него. Один из них легко подтолкнул под руки другого — тот несколько нерешительно поднял автомат. Остальные усмехнулись — мол, давай, не робей, ты можешь теперь сам прикончить этого мерзавца… Гордон закрыл глаза. Ему вспомнилось и его недавнее студенческое прошлое. И карьера кандидата наук. И работа в "Черной Мессе". И все его друзья. "Что ж, — подумал он, — Наверное, так должно быть. Второго шанса никогда не бывает. Простите меня, если сможете… Я сделал все, что смог…". Но на какой-то миг он ощутил реальные чувства. Умирать страшно…

И грохнула длинная очередь, эхо которой тысячу раз отразилось от стен гаража. И — все.

Гордон стоял, не открывая глаз, вслушиваясь в Тишину. Неужели это — все? Теперь — точно все… Но Гордон не почувствовал ни боли, ни ударов пуль. В его ушах лишь стоял треск автомата…

И только спустя минут пять он открыл глаза. И вздрогнул. Нет, такого не бывает…

Прямо перед ним на полу лежали солдаты, в расплывающихся матово-красных лужах. Четверо… Пятый сидел на полу между телами, обхватив руками голову и мерно раскачивался взад-вперед, как это делают сумасшедшие… У его ног дымился ствол выроненного автомата… Гордон, с трудом восприняв то, что только что увидел, опустил руки, которые все еще держал за головой. И мельком заметил на рукаве сидящего на полу нашивку. Это был ГО-шник. В этот момент тот тихо застонал, еще сильнее стиснув голову руками…

Гордон, перекинув связанные руки наперед, быстро нагнулся за автоматом и навел его на ГО-шника, который сидел все так же, не поднимая головы. И Фриман опустил автомат. Подошел к ГО-шнику и осторожно присел рядом с ним.

— Эй, ты! — неуверенно позвал Гордон, трогая раскачивающегося и стонущего ГО-шника за плечо, — Эй! Ты чего?

ГО-шник поднял на него лицо, скрытое маской респиратора, стекла которого уже запотели. Но даже через эту пелену Гордон увидел его глаза. Это были глаза испуганные, затравленные, полные слез. ГО-шник оглядел своих убитых им же товарищей и снова опустил голову на колени. Гордон снова потряс его за плечо, на этот раз сильнее.

— Эй! Да скажешь ты, что тут случилось, или нет?!

— Предательство, — вдруг прошептал ГО-шник, — Случилось предательство. Я убил членов ГО и Альянса. Я их предал.

— И что же с тобой случилось? — не смог сдержать сарказм Гордон, — Они тебя обижали, да?

ГО-шник посмотрел на Гордона и снова отвернулся.

— Почему ты не выстрелил? — вдруг спросил Фриман, — Почему не расстрелял меня?

— Да потому, что я больше не могу так…

— Как? — усмехнулся Гордон, но уже не так уверенно.

— Вот так, — ГО-шник кивнул на комнату с трупом женщины, — Надоело… Надоело все. Все эти крики, мольбы… Боль, кровь и страдания… Все, что я вижу каждый день… Я не знаю… я не знаю, зачем это все. Раньше знал. Теперь — не знаю…

Гордон с трудом подавил удивленный возглас. Не может этого быть! Или может? ГО-шник отрекся от своего дела? От Альянса? Он убил своих…

— Но тогда скажи, — начал Гордон неуверенно, — Зачем же все это? Зачем, если это все, если ты… Что ты раньше знал? Что, ты знал, зачем ты все это делаешь, знал высшую цель? Так?

— Д… да! — простонал ГО-шник, — Ты, тот кто убивает, даже не задумываясь, ты даже не представляешь, где я был, и что я видел! Сколько раз я думал над этим… Я предал своих… хотя какие они уже мне свои?!

— Я убивал, — сказал Гордон, — Только тогда, когда пытался спасти свою жизнь. Когда на меня открыли охоту, как на зверя… Но, если ты говоришь так… Тогда скажи, какого черта ты пошел в эту проклятую Гражданскую Оборону?

— Да что ты можешь знать обо мне! — крикнул ГО-шник, — Как ты будешь действовать, когда все, во что ты верил, превратилось в руины? Когда твоя родина обернулась тюрьмой… Когда прятаться уже некуда, и еды нет… Когда твоя жена покрывается язвами от плохой пищи и грязной воды… Я пошел в ГО… Я хотел только лучшей жизни для себя и своих детей, для моей Лизы.

Гордон вздохнул. Может, это плохо, но он понял. Может, это плохо, но человек перед ним сейчас перерождался.

— Но потом появилось подавляющее поле… — прошептал ГО-шник, глядя на убитых "товарищей", — Потом появилось сопротивление, появились допросы, аресты, избиения… смерть… Я не могу так…

— Тогда пойдем вместе, — тихо спросил Фриман, — Вместе, к свободе. Туда, где есть настоящие друзья. Настоящие, не эти…

ГО-шник посмотрел на него. Посмотрел и снова опустил голову. И тихо сказал:

— Как давно я не видел друзей… Да все мои друзья теперь желают моей смерти не меньше, чем все те, которых я замучил на допросах…

— Но всегда есть шанс вернуться, — сказал Гордон, — Ты это понял, и выстрелил в своих. Пойдем. Все, кто по-настоящему ценили тебя, они поймут. Человек может меняться…

Гордону показалось, что взгляд ГО-шника заблестел.

— Ты ведь человек, верно? — полушутливо осведомился Гордон.

ГО-шник покачал головой.

— Нет, — усмехнулся он и, отключив вакуумные зажимы, снял респиратор.

На Гордона смотрел мужчина лет сорока. Лицо его было бледным, глаза красными, грязные волосы спутались.

— Какой я человек? — горько спросил он, и Гордон отметил, что голос его оказался грубоватым, но спокойным, — Всем перед службой в ГО делают такую процедуру… Проще говоря, промывание мозгов. Всех нас специально модифицировали морально, на жестокость и безжалостность, верность Альянсу. Это мне потом приятель рассказал, он в ГО человек не последний… Всех нас модифицировали физически, мышцы наращивали… Я — не человек…

— Брось, — проговорил уже было напрягшийся Фриман, — Ты еще человек… Но как? Скажи… как ты решился убить своих? Вас же изменили ментально?

ГО-шник скрипнул зубами и сжал кулаки. Фриман понял, что ляпнул лишнее. "Черт…". Они посидели молча. Фриман мягко поднялся. ГО-шник тоже встал. Гордон, извернув кисть, сбросил цепь с рук и поднял автомат.

— Ладно, Фриман, — сдавленно проговорил ГО-шник, — Я пойду… пойду с тобой.

Гордон кивнул. Он не знал, правильно ли поступает. Эта "промывка мозгов" прочно засела у него в памяти. Но понял, что теперь ГО-шник ходит по краю собственного рассудка. И так же быстро, как этот ГО-шник предал своих, он может предать его. Но одно обстоятельство перечеркивало все другие. Среди этих гадов нашелся один человек… Это значит, что у них есть будущее. У тех, кто сопротивляется Альянсу. Это значит, что у этого парня есть будущее…

ГО-шник взял с пола один из автоматов своих бывших соратников.

— У тебя имя есть? — спросил Гордон, подходя к внутренней двери гаражей.

— Меня звали Марек, — не сразу ответил ГО-шник, — Марек Мирошевик.

— Ну, а я Гордон.

— Знаю-знаю, — попытался улыбнуться ГО-шник, — Свободный Человек.

— Ну, можно и так, — усмехнулся Фриман.

И они направились к двери. Гордон вдруг вздрогнул — за дверью, из подсобки гаража слышался знакомый монотонный гул. Марек, который тоже его услышал, схватил Гордона за руку, останавливая его.

— Стой! Мэнхаки! Назад! — тихо сказал он, отступая от двери.

Гордон шагнул за ним. И вдруг тонированное окно подсобки взорвалось тучей черных осколков — и в гараж влетела стая мэнхаков.

Гордон тут же открыл огонь, недоумевая, почему Марек медлил присоединиться к нему. Но тот вглядывался сквозь стаю смертельных машинок вглубь темной подсобки. Фриман, быстро вспомнив свою прошлую встречу с мэнхаками, опустил автомат и сорвал с пояса монтировку. Марек уже присоединился к нему, и, даже отбиваясь от лезвий лопастей мэнхаков, Гордон с удивлением заметил, что Марек сумел точными выстрелами сбить два из них. Гордон решительно ринулся на отлетевших для разгона мэнхаков и добил их. Когда последний из них свалился на пол, Гордон повернулся к Мареку. Но тот не дал ему сказать ни слова. Его рука опять рванула руку Гордона, повергая его на пол. Фриман, падая, похолодел, услышав свист пуль прямо над головой — стреляли из глубины подсобки. Фриман даже не успел сориентироваться — Марек, который повалился на пол вместе с ним, быстро и аккуратно снял с пояса цилиндрический предмет, напоминающий гранату, и кинул его в окно подсобки. Грохнул взрыв, выбивший остатки стекла и окативший стеклянной крошкой Гордона и Марека. Эхо взрыва еще не улеглось, но Марек знаками показал Фриману, чтобы тот двигался вперед. Гордон резко поднялся и дал очередь сквозь дым. Послышался глухой стук тела — и выживший после взрыва раненый солдат рухнул на пол. Марек поднялся.

— Они услышали мои выстрелы… — проговорил Марек, — Теперь нам точно конец… Они вызвали подкрепление.

— Ладно, не раскисай, — ответил Гордон, — Прорвемся. Лучше скажи, у тебя что, автомат заговоренный? Как это ты им мэнхаков сбил?

Марек улыбнулся.

— Поработаешь на Альянс с моё, и не тому научишься.

— Нет уж, спасибо, — пробурчал Гордон, покосившись на него.

— Все просто, — объяснил Марек, — Стрелять надо в сочленение корпуса и винта. Смотри только, чтобы потом лопасти не отлетели прямо тебе в лицо.

— Ясно, — почесал в затылке Фриман, — Как это я сам не додумался? Кстати, спасибо. Ты уже второй раз спас меня.

— Не трави душу, и так тошно, — поморщился Марек и отвернулся, — Нам нужно идти. Подкрепление очень скоро будет здесь, если оно УЖЕ не здесь.

— Ладно, — посерьезнел Фриман, — Мы на катере. Покажешь, где открываются ворота?

— Пошли.

Они осторожно двинулись через черную от взрыва подсобку, и вошли в просторную освещенную комнату. Вошли они тихо, и Гордон увидел стоящего возле монитора на стене ГО-шника, который что-то набивал на клавиатуре. Марек стоял, опустив руки, и прикончить ГО-шника пришлось Гордону. Но он уже не косился на Марека и не спрашивал его ни о чем. Кем бы ты ни был, всегда тяжело стрелять в своих недавних товарищей… Фриман вышел на середину комнаты под холодный свет странного устройства с продолговатой лампой, которое висело в углу под потолком. Марек кинулся к каким-то странным установкам, закрепленным на стене. Гордон обшаривал труп ГО-шника.

— Здесь хранятся индивидуальные системы жизнеобеспечения для солдат Альянса, — сообщил Марек, — Черт, жаль я кода доступа не знаю…

— Может, в компьютере посмотреть? — просил Фриман, указывая на монитор и кнопочную панель под ним.

— Дохлый номер, — ответил Марек, возясь уже с каким-то ящиком, — Доступ только по образцу ДНК… Хватит болтать. Иди сюда, посмотри, может, тебе нужно из этого что-нибудь?

Гордон подошел к раскрытому ящику — в нем, между пластами полиэтилена лежали автоматы, пистолеты, блоки патронов к ним, гранаты. Фриман присвистнул — и тут же набрал патронов для давно уже оставшегося не у дел пистолета, и взял пять гранат. Все отлично разместилось в скафандре, как в те дни…

— Ну, теперь пусть хоть три подкрепления присылают! — радостно воскликнул Гордон, — Я готов.

Марек лишь покачал головой и направился к двери.

— Пойдем. Кран открытия ворот там.

— Погоди! — Гордон вдруг заметил знакомый щиток на стене.

Фриман уже быстро и легко присоединил нужные разъемы и провода и начал подзарядку костюма. Марек в недоумении подошел.

— Что-то я не пойму… — сказал он, — Это же для солдат Альянса. Для питания их системы жизнеобеспечения.

— Ну, я же не даром в этом скафандре хожу, — пояснил Фриман, — Я бы уже сто раз мертв был…

Марек понимающе кивнул.

— Теперь ясно. Сказать по правде, я никогда не понимал, зачем тебе этот костюм. Думал, люди все выдумывают, что ты в нем ходишь…

— Хм… — растерялся Фриман, — Слушай, а что за ерунду Брин нес? Меня что, кто-то считает мессией?

— Еще как, — усмехнулся Марек, — Да ты походи по Сити 17, послушай, что люди говорят. Много про тебя всякого городят. Раньше я не верил во все эти байки, но теперь даже не знаю, во что верить… Теперь я могу, наверное, поверить, что это ты тогда, в 2000-ом, устроил эту заварушку в Аризоне…

Фриман мгновенно побагровел. Кулаки его затряслись. Он шагнул к Мареку вплотную.

— Не смей… — прошептал он, — Не смей даже упоминать об этом… Что ты можешь знать? Ты! Да ты тогда еще от маминой юбки не отходил! Ты не знаешь всей правды. Ты не знаешь, что я пережил там… Сколько друзей потерял… А если ищешь виновных, обратись лучше к своему разлюбезному Консулу, пусть он тебе расскажет про свои делишки!..

— Да пошел ты со своим Консулом, — отвернулся Марек.

— Ладно, — Гордон понял, что тоже сказанул не то, — Ты что-то сказал, я вспылил… Прости. Не подумал.

— Ладно, прости. Я тоже хорош, — сказал Марек, как показалось, даже с облегчением, — Говорю, говорю все… Пойдем быстрее. Нам надо успеть уйти отсюда до прибытия подкрепления.

Гордон подошел к двери, но вдруг Марек его остановил.

— Подожди. Дальше мы так не пройдем.

— Что такое? — недовольно поинтересовался Гордон.

— Там складская площадка, — пояснил Марек, — На ней установлен пулемет. Там было много наших. Пять, или шесть. Если они слышали выстрелы, то солдат за пулеметом уже давно взял площадку на прицел.

Фриман потоптался на месте. Черт, ну все не слава богу…

— Предложения есть?

Марек подумал.

— Ну, есть одно… Не знаю, получится ли… Попробую рискнуть. Так… сиди здесь и не высовывайся, — он нагнулся к убитому ГО-шнику…

…

Член "Гражданской Обороны" уже заскучал. Уже час назад его приятели ушли в подсобное помещение, оставив его здесь на посту, возле пулемета. Время, казалось, тянулось очень медленно. Светило вечернее розовое солнце, едва пробивающееся через пелену тумана и облаков. Было очень тихо — наверное, даже птицы боялись нарушать эту тишину. ГО-шник уже совсем было задремал под тихий плеск волн, как вдруг из соседней подсобки послышались выстрелы. Он мигом схватился за пулемет и занял удобную позицию за энергощитами. Ну, наконец-то хоть что-то интересное! Он взял дверь на прицел и начал выжидать. Минуты две ничего не происходило, но потом ручка повернулась, и дверь открылась. ГО-шник чуть было не выстрелил, но вовремя опустил ствол — на пороге стоял его собрат.

Пришедший медленно подошел, играя в руках автоматом.

— Назовитесь, офицер! — крикнул ГО-шник за пулеметом.

— Офицер HG2435, - ответ был почти веселым, — Ты чего, не узнаешь, что ли?

— Да ну тебя! — буркнул ГО-шник, вставая из-за пулемета, — Ходит тут, ворон считает… Что там за стрельба? Все в порядке?

— Все отлично, — ответил пришедший, — Просто из вентиляции выскочила одна из этих тварей, ну, хедкрабы. Они теперь повсюду развелись… пришлось успокоить.

— А, — протянул ГО-шник, — Ну и правильно. А меня солдаты оставили здесь дежурить. Вот ведь скоты! Скоро они ГО-шников заставят им воду покупать!

— И не говори, — сочувственно отозвался тот, — Хоть бы кто их на место поставил… Так ты говоришь, они ушли?

— Да, вон, в подсобку зашли, что-то им там обсудить захотелось.

— Ладно, я к ним заскочу, и сразу к тебе вернусь, будет не так скучно на дежурстве стоять, — сказал пришедший и пошел к двери комнаты, где сидели солдаты.

ГО-шник кивнул и отвернулся, снова облокотившись на энергощиты. Его собрат, бесшумно ступая, вдруг развернулся на полпути к двери и подошел к нему. Молниеносный замах — и приклад автомата ударил ГО-шника по затылку. Он, дернувшись, без сознания сполз на пол.

— Эй, Фриман! — тихо позвал другой.

Дверь осторожно открылась — и Гордон подошел к Мареку.

— Давай, пойдем быстрее, пока он не очнулся!

— Погоди, — приостановился Фриман, — Мы что, так и оставим его?

— Да, — торопливо ответил Марек, — Если убьем его, то выстрелы услышат. Даже и не думай! Мы сейчас можем сыграть на неожиданности.

Гордон подумал, что мог бы и прикончить ГО-шника монтировкой, но возражать не стал. Он видел, что Марек, а точнее, его обработанный Альянсом мозг, ищет способы обойти для него морально спорные вопросы. Что ж, его можно понять…

Марек встал справа от двери. Фриман занял позицию слева. Секунду они прислушивались — из-за нее доносились приглушенные голоса солдат. Гордон взглядом указал на дверь. Марек кивнул. И удар ноги Гордона распахнул дверь, в которую тут же влетели очереди пуль из двух автоматов. Фриман видел, как солдаты от неожиданности пробовали пригнуться, но это не помогло. Кто-то из них схватился за оружие, но — тоже поздно. Марек ни на секунду не прекращал стрельбу, и Гордон, отметив, что его новый друг отличный стрелок, увидел, что он стреляет лишь по ногам и плечам солдат Альянса. Фриман усмехнулся, но все же добивал солдат сам. И только после того, как затворы обоих автоматов красноречиво и тихо щелкнули, оба стрелка опустили стволы. Расталкивая ногой гильзы, Гордон вошел первым. Да, нападение прошло удачно. Мертвые солдаты валялись между столами, шкафами и большими паровыми котлами. Марек, не задерживаясь, на ходу подхватил два автомата солдат и уже направился к двери в конце подсобки. Фриман, приостановившись, оглядел все вокруг еще раз, перезарядил автомат, снял с пояса убитого солдата две гранаты, и лишь затем поспешил за Мареком.

Тот уже был за дверью. Фриман шагнул за ним — и они оказались на маленьком балкончике, висящим над водами реки. Гордон увидел слева те самые ворота. Нужно было быстрее открывать! Но Марек стоял, не шевелясь. Гордон глянул ему через плечо и все понял.

— Они свернули кран открытия ворот, — угрюмо сказал Марек, — Теперь нам их не открыть…

— То есть как? — ошеломленно сказал Гордон, — Как это — не открыть? Но должен же быть хоть какой-нибудь способ!

— Я его не знаю.

Гордон скрипнул зубами. Нет, выход должен быть. Если его нет, значит, все напрасно… Гордон оглядел окрестности ворот в надежде найти на той стороне реки еще один вентиль. Но тщетно — его не было. Взгляд приунывшего Фримана остановился на ветке портового подъемного крана, нависшей над рекой. Фирман заметил, что тросы от конца ветки, на которых обычно на крюке висит груз, не тянутся, как им положено, горизонтально вниз, а под очень острым углом уходят куда-то вправо. Машинально скользнув взглядом по натянутым тросам, Гордон увидел, что огромные железные балки, которые висели на тросах, лежали справа от его и Марека, на небольшой деревянной вышке. Прямо под вышкой стояли бочки с предупреждающими эмблемами. Гордон улыбнулся — надо же, опять везет! Может, это сработает?

— Отойди-ка… — пробормотал Гордон, отстраняя Марека в сторону.

Тот отошел, в недоумении глядя на своего спутника. Фриман прицелился и дал очередь по бочкам. Прямо на глазах изумленного Марека бочки разорвались внушительным взрывом, который в щепки разнес деревянную вышку. Балки, прикрепленные к натянутому тросу, потеряв опору под собой, да еще и ускоренные взрывом, подобно гигантскому маятнику помчались в противоположную сторону — и с оглушительным грохотом выбили ворота.

Марек пораженно смотрел то на створки ворот, скрывающиеся под водой, то на довольно улыбающегося Фримана.

— Да, — протянул он, — Теперь я понимаю, почему ты все еще жив, Свободный Человек…

— Так-то! — довольно изрек Гордон, — Ладно, пошли скорее назад, к катеру! Путь, как видишь, свободен.

— Стой! — Марек схватил его за плечо и указал в небо.

Гордон увидел большой летательный аппарат, который тихо вылетел из-за скалы и скрылся за стеной базы ГО, в той стороне, куда Гордон и Марек собрались возвращаться.

— Черт, поздно! — прошептал Марек, — Это подкрепление…

Фриман перехватил автомат.

— Ладно, нечего стоять, — решительно сказал он, — Пойдем быстрее, другого пути нет.

Марек пошел за ним, с каждой минутой все больше сомневаясь в количестве шансов на их с Гордоном выживание…

Выйдя в подсобку, они наткнулись на покинутого ими в бессознательном состоянии ГО-шника. Тот, едва держась на ногах, и тряся гудящей головой, в ужасе и недоумении ходил от одного мертвого солдата к другому, не понимая, что тут случилось. Но едва Гордон и Марек появились в подсобке, ГО-шник поднял на них мутный взгляд и, не отрывая его от Марека, сдавленно крикнул:

— Ты! Это ты!

— Черт, что я тебе говорил, Марек! — крикнул Гордон, вскидывая автомат, — Надо было его убить сразу!

И выстрел в голову повалил ГО-шника на пол. Больше он не двигался. Марек, покосившись на Гордона, молча прошел мимо трупа и осторожно встал у двери. Гордон подошел.

— Итак, там сейчас полно солдат, — сказал Марек, — Как будем действовать?

— Как обычно, — пожал плечами Гордон, — Распахиваем дверь и без лишних реверансов стреляем.

— Плохо ты Альянс знаешь! — усмехнулся Марек, — Скорее всего, дверь уже под прицелом десяти автоматов.

— А у тебя есть другие предложения? Ладно, можно открыть ногой дверь и не показываться в ней. — предложил Фриман, — Когда они начнут стрелять, мы сразу увидим их позиции.

— Ладно, давай так… Там, за дверью, есть энергетические щиты. Они не пропускают пули… На счет три открываю. Раз. Два. Три!

Он ногой толкнул дверь и тут же спрятался за косяк. Раздались выстрелы двух или трех автоматов, но они тут же поспешно смолкли — солдаты поняли свою оплошность. Но и ее было остаточно — Марек, высунувшись наполовину, открыл огонь.

— Давай! — крикнул он, и Гордон перекатился по бетону прямо к энергетическим щитам. Он тут же поднялся и, схватив пулемет, открыл огонь по солдатам, прикрывая Марека. Солдаты бросились в рассыпную, и спрятались за какой-то контейнер, стоящий рядом. Тех, кто не успел отбежать, свалили пулеметные пули. Марек, стреляя по солдатам, скрывающимся за какими-то ящиками, чуть вышел из-за щитов. Фриман, не переставая, поливал пулями контейнер, не давая солдатам возможности высунуться. Но вдруг из за контейнера нога в солдатском ботинке толкнула что-то большое и охваченное огнем. Фриман на секунду растерялся — прямо на них стремительно катились зажженные бочки с надписью «Огнеопасно».

— Стреляй! — крикнул Марек, — Стреляй по бочкам, пока они до нас не докатились!

Фриман, взрыв себя в руки, выстрелил по трем бочкам, который тут же окатили все вокруг эхом мощного взрыва. Зажмурившись от вспышки, Гордон поморщился от грохота и волны жара, накатившей на него. Рядом раздался сдавленный крик — Гордон открыл глаза и в ужасе увидел, как Марек упал. Фриман, пользуясь, что сквозь черный дым солдаты их не видели, быстро оттащил стонущего Марека к себе, за щиты. Гордон склонился над ним — из его плеча торчал острый железный обломок взорвавшейся бочки.

— Черт… — простонал Марек, — Оставь! Стреляй быстрее, пока они не…

Фриман молниеносно глянул на контейнер — за ним прятались уцелевшие после взрыва солдаты. "Что ж, — злобно подумал Гордон, — Хотите взрывов? Будут вам взрывы…" — и он сорвал с пояса три гранаты. Миг — и они одна за другой полетели за контейнер. Раздался крик — один из солдат, испугавшись, выбежал из-за контейнера, но выстрел Гордона тут же свалил его. Мощный тройной взрыв во второй раз сотряс базу ГО — из за контейнера выбросило пять изуродованных тел. Гордон быстро выбежал из-за щитов и, пользуясь дымом, как завесой, подбежал к укрытиям солдат. Нет, все в порядке — все мертвы. Фриман метнулся назад, к медленно поднимающемуся на ноги Мареку. Подбежав, он успел увидеть, как он, вскрикнув от боли, резко вырвал осколок из плеча — и пошатнулся от новой волны боли, но все же устоял на ногах. Гордон подбежал к нему.

— Ты в порядке?

— Нормально, — проговорил Марек, перехватывая в левую руку автомат.

— Точно? Идти можешь?

— Могу.

— Быстрее, пойдем, я тебя прикрою, — сказал не на шутку взволнованный Фриман, — Доберемся до "Восточной Черной Мессы" — там тебе помогут!

Марек кивнул, и указал взглядом на дверь — "Вперед!". Гордон, перезарядив автомат, быстро пошел туда. Заглянул в подсобку. Чисто. Они быстро прошли через нее, выходя назад, к гаражам. Фриман шел впереди, но Марек, едва сдерживаясь, чтобы не уронить автомат из ослабшей руки, тоже старался быть не позади. Когда они осторожно вышли в гараж, все было тихо. Гордон присмотрелся — оставленные ими трупы ГО-шника и солдат так и лежали на полу. Кажется, здесь нет ни души. Они обошли тех, кто совсем недавно хотел расстрелять Гордона, и медленно направились в выходу, поводя стволами автоматов по темным углам и маленьким кладовкам. Что-то было не так. Гордон чувствовал это… Но они не видели врагов…

— По предателю огонь! — вдруг крикнули из-за стоящего невдалеке БТРа, и грохнули выстрелы.

Гордон судорожно обернулся туда, но было поздно. Марек, пробитый полусотней пуль, со стоном грянулся на пол и затих. Гордон видел это… Фриману казалось, что это его расстреляли только что… Он чувствовал каждую пулю… И со стоном боли и отчаяния он вскинул автомат и пошел на БТР. Двое солдат, ошеломленные наглостью жертвы, выскочили из-за БТРа и выстрелили по Гордону. Фриман даже не остановился, когда пули дробью стегнули его по груди, отлетая от бронированного покрытия, — и нажал на спуски. Так ничего и не понявших солдат пули прошили вупор. Когда последний из них упал на пол, Фриман опустил автомат. Он стоял, окруженный темнотой гаража и телами убитых. Он стоял и смотрел на мертвого ГО-шника. Того, кто был его врагом, но потом стал другом — как это нелепо и удивительно! Того, кто, превознемогая собственное сознание, сумел отличить свет от тьмы. И сумел правильно выбрать свою сторону. Он так не разу и не убил ни одного из своих бывших товарищей… Он не хотел больше убивать никогда, но отлично понимал, что, покинув свой лагерь, он вступает в еще более кровавую войну, чем в ту, в которой он участвовал до этого. Но он сделал выбор, и умер за него… Умер. Умер.

Гордон стоял и смотрел на него. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Но его душа билась в судорогах. В ней появилось еще одно, черное, бездонное пятно…

"Друг умер… Еще один друг умер…"

…………………

… Чак в ужасе огляделся. Во тьме этого чертова туннеля ничего не видно! Но, кажется, он слышал… Это тихое ворчание, такое знакомое… Эти хедкрабы уже повсюду! Но как они смогли сюда пробраться? Весь туннель ведь заполнен радиоактивными отходами, кроме маленькой дорожки вдоль стены. Они с Роджером там и спали всегда… Только в этих туннелях можно укрыться от охотников — на улице у них не было ни шанса. Они много раз пытались выбраться отсюда, добраться до любой станции, но тщетно… И они уже три дня сидели безвылазно здесь, благо продуктов они набрали достаточно. Им уже было плевать и на отходы, и на лучевую болезнь, лишь бы протянуть еще немного…

Но сегодня Чак проснулся от какого-то шума. Хедкрабы? Вот черт… Было слышно странное чавканье… Чак приподнялся на своем покрывале, заменявшем ему матрас. Вгляделся в полумрак туннеля, на постель Роджера. Было плохо видно, но Чак заметил, что его друг трясется, словно в лихорадке.

— Эй, Роджер! — тихо позвал он.

Но друг не откликался. Чак осторожно поднялся… Черт, опять этот звук! Надо скорее бежать — хедкрабы нашли их и тут… Разбудить Роджера, собрать тряпки и еду — и бежать, пока темно. Чак подошел к другу и, присев над ним, потряс его за плечо.

— Эй, Роджер, ты чего? — Чак не на шутку испугался — его приятель под одеялом колотился крупной дрожью.

Чак откинул одеяло… и с криком упал на спину и тут же вскочил на ноги. На голове его друга сидел хедкраб, и, чавкая, вгрызался в черепную коробку… Чак уже видел перерожденцев… но так рядом… Бедный Роджер… Чак понял — ему уже не поможешь, он уже заметил на теле бывшего друга язвы и вздутия. Надо бежать… бежать. Пока он не встал… Чак быстро похватал еду с пола… И тут на него с шипением прыгнуло что-то. Чак с диким криком упал, выронив все из рук… Хедкраб, похоже, сорвался с его спины… Но где он? Ничего же не видно! Чак, словно в лихорадке, безумно оглядывался в стороны, не зная, с какой стороны ждать нового нападения. Он медленно поднялся на ноги и начал тихо пятиться назад… Все было тихо. Но вдруг совсем рядом что-то злобно зашипело, и Чак, вскрикнув от ужаса, кинулся в сторону. Нога его сорвалась, и его последний крик потонул в потоке желто-зеленой жижи. На поверхности показались пузыри, и туннель снова наполнился гробовой тишиной…

……………………..

Гордон спустился к катеру и завел его. Он старался сконцентрироваться, думать о цели своей поездки, но все его мысли возвращались к мертвому ГО-шнику. Фриман ехал по реке, ехал на полной скорости, словно пытаясь убежать от этих мыслей, но они все рано нагоняли его… Теперь уже, стреляя по встречным ГО-шникам, его рука не раз дрогнула — если среди них нашелся одни такой… то они пока еще тоже люди… Но, каждый раз, когда перед Гордоном вставал немой вопрос "Стрелять или не стрелять?", он сжимал все свои чувства в кулак — и все же нажимал на курок. Перед его глазами снова и снова пули пробивали кричащего Марека… Нет, они не люди.

Гордон, став еще более осторожным, кое-где замедлял ход, и иногда это чуть не стоило ему жизни. ГО-шники и солдаты поменяли тактику — начали нападать с мостов и склонов берега. Один раз, когда Гордон шел на малом ходу, прямо перед ним с очередного моста вдруг свесились два троса — и тут же, по ним на карабинах вниз съехали два солдата. Фриман, едва успев увернуться от одного из них, обогнул их и выжал двигатель полную мощь, не забыв обернуться и выстрелить. Гордон с волнением посмотрел на солнце — становилось все темнее. А темнота сейчас была хуже целого отряда солдат — Фриман не сможет видеть дороги, и, может быть даже, попадет прямо в руки Альянса. Гордон на полном ходу выехал за поворот реки и, объезжая камень, торчащий из воды, круто вильнул. И тут же понял, что сделал это как нельзя вовремя — с гулом в то место, где он только что был, влетела маленькая ракета, подняв подводным взрывом тучу брызг. Фриман, похолодев, молниеносно проследил угасающий дымный след ракеты и увидел стоящий на крутом берегу БТР. Как только Гордон увидел его, он заметил, как от него отделилась еще одна ракета. Фриман, выжимая из катера все его силы, помчался вперед, чудом избежав встречи с ракетой. "Вот черт, — мысленно выругался он, — Его-то я автоматом не завалю…". И, на ходу делая виражи, Гордон помчался вперед, видя перед собой лишь скалу, в которую уходила река, и слыша сзади свист и взрывы. Влетев в пещеру в скале, по которой текла река, Фриман немного успокоился, но ход сбавлять не собирался. Гордон заметил, что стены пещеры становились все более гладкими — было видно, что она переходила в трубу. Фриман усмехнулся — вот будет смешно, если его снова занесет в какую-нибудь канализацию! Но его опасения рассеялись, едва впереди показался свет. Фриман вылетел из трубы, словно пуля из ствола, неожиданно обнаружив вокруг себя непривычный простор — здесь русло реки расширялось, образовывая нечто вроде большого озера. Гордон сразу заметил обширную портовую базу, и туту же проследил взглядом ход реки. Она шла через большие ворота… С побережья базы раздались выстрелы, и пули зашлепали по воде возле Гордона, но он этого даже не слышал. Он лишь видел, как огромные ворота начали закрываться…

"Нет!!!" — Гордон застонал и, снова подбавив газу, рванулся к воротам. "Только бы проскочить… только бы успеть…". Фриман несся к воротам, не видя ничего вокруг себя. Он не видел, как на бетонный берег базы сбежались восемь солдат, и уже каждый из них стрелял. Вода за катером Гордона буквально кипела от пуль, но даже они не поспевали на быстры катером… И Гордон влетел в почти метровую щель в закрывающихся воротах. Радости его не было границ… Но она тут же оборвалась так же внезапно, как и пришла — Фриман, ощутив сверху сильный ветер, поднял голову. С базы стремительно поднимался боевой вертолет…

Гордон, застонав от бессилия, лишь всматривался вперед, выбирая себе путь понадежнее. Может, вертолет не за ним? Но нарастающий шум винтов обманывал все ожидания, и Фриман действительно испугался. Он не мог ничего сделать! Он не мог стрелять — разве вертолету страшны автоматные пули? Он не мог спрятаться! Он не мог… Фриман, обливаясь потом, едва успевал поворачивать — река начала извиваться серпантином. Гордон скрипнул зубами, когда по воде сзади него ударила оглушительная россыпь крупнокалиберных пуль… Он уже ни во что не верил, ни на что не надеялся, и ничего не чувствовал… Перед его глазами стояла река. В его висках оглушительно стучала кровь. Сердце было готово пробить броню скафандра изнутри. Вокруг по воде стрекотали пули, мимо мелькали берега, деревья, песок… Гордон до рези в глазах следил за дорогой, виляя и делая виражи. "Только бы дожить до следующего поворота… Только бы дожить…". Фриман уже потерял счет этим поворотам, он потерял счет мгновениям, когда горячее дыхание пуль обдувало его щеки, когда пули, высекая искры, попадали в корпус катера… Гордон вздрогнул, когда впереди него сверху, под гул винтов, на воду упало что-то шарообразное… Еще, еще… Фриман почувствовал немыслимый страх — это были мины! Он, едва справляясь с рулем катера на сумасшедшей скорости, успел обогнуть две из них… Огибая третью, услышал, как что-то тяжело звякнуло о днище катера… И писк активизируемого запала. Бешеная скорость сделала свое дело — через долю секунды в спину Гордона ударила взрывная волна, которая почти оглушила его… Гордон еще быстрее понесся вперед, даже не слыша, что к вертолетному огню присоединился еще один — БТР, стоящий на берегу, бил по катеру прицельным огнем… Гордон, не помня себя, несся вперед, через повороты, сквозь град пуль и мин…

И, обезумевший от отчаяния и шока, он влетел в какой-то туннель. Гул винтов остался позади… Все накрыл полумрак. Но Гордон еще долго несся по туннелю, не сбавляя скорости, прежде чем… Громкий крик, в котором вылились и отчаяние, и боль, и нечеловеческий страх — крик сотряс стены туннеля. И Гордон сбавил ход, пытаясь успокоить колотящееся сердце, не в силах поверить, что он еще жив. Он, занятый этими мыслями, не заметил, как медленно подъехал к освещенной части туннеля, где уже были видны бетонный берега по краям…

— Эй, вы — Доктор Фриман, правильно?

Этот женский голос, прозвучавший в туннеле совсем внезапно, заставил Гордона даже подпрыгнуть от неожиданности. Он резко пригляделся, уже нащупав автомат, но тут же опусти его, увидев стоящую на одном из бетонных берегов женщину. Здесь туннель расширялся, причем расширялась не река в нем, а именно берега — справа даже был маленький причал со ступеньками, и небольшая бетонная площадка. И Гордон остановил катер.

— Эй, Роберт, быстро сюда! Это Доктор Фриман!

Гордон знал, что надо что-то сказать. Но после пережитого только что речь отказывалась повиноваться. На площадке появился крепкий мужчинка.

— Да это действительно Фриман! — воскликнул он, — А я уже было не поверил… Что же вы, Доктор Фриман? Прошу вас. Подъезжайте к причалу!

Гордон подвел катер к ступенькам и, наконец, ступил на твердый пол. И тут же оцепенел… В трех шагах от него стоял вортигонт. В руках он держал массивный пулемет. Гордон, не сводя с него глаз, потянулся за автоматом…

— Вы как раз вовремя, Док… — сказал подошедший Роберт, но тут же осекся, — Эй, вы что?

Фриман поднял ствол на инопланетянина. Вортигонт, подняв взгляд, шевельнулся, и почти радостно шагнул Гордону навстречу. Фриман, напрягшись, нашел пальцем спусковой крючок…

— Эй, стойте! — крикнул Роберт, вставая между вортигонтом и Фриманом.

Вортигонт, впрочем, тут же выглянул из-за него, глядя на Гордона с каким-то восхищенным преклонением.

— Доктор Фриман, остановитесь! Он же с нами!

Гордон, не опуская автомат, с натянутыми нервами стоял и смотрел, как вортигонт медленно выходит из-за Роберта. Тот, увидев, что Гордон его не слушает, положил руку на ствол автомата и силой опустил его. Гордон не сопротивлялся, но взгляд его не отрывался от вортигонта. Они, именно они убивали его друзей… так, как сейчас убили одного из его друзей солдаты…

— Мы помним Свободного Человека, — внезапно сказал вортигонт, — Наши дороги идут рядом.

— Я никогда не пойду рядом с тобой, гад… — пробормотал Гордон.

— Успокойтесь, док, — снова сказал Роберт, — Мы слышали гул винтов — вам, наверное, пришлось несладко. Но здесь все свои.

— До сих пор не понимаю, как это эти твари, — Гордон бесцеремонно ткнул пальцем в вортигонта, — Вдруг стали нам своими?!

— Они такие же, как и мы, — возразил Роберт, — Они тоже сражаются за свободу. Ведь ты вселил в них надежду тогда…

— Чушь какая-то, — пробормотал Фриман и решительно отвернулся от вортигонта, глядящего прямо ему в глаза.

— Док, пойдемте пока в комнату, — предложил Роберт и указал на дверь в стене, — Вы, кстати, как раз вовремя — мы уже почти собрались отсюда уходить, пока нас не засек Альянс.

Фриман вошел вместе с ним в маленькую комнатушку, освещенную одной-единственной лампочкой. Роберт подвел его к большой карте, которая висела на стене.

— Давайте я покажу вам, куда вам надо плыть дальше. Вот, посмотрите сюда, — и он уткнулся в карту.

Фриман, заглядывая ему через плечо заметил у него на рукаве нашивку — греческую букву Лямбда…

— Вот три базы ГО, которые вам предстоит проехать. Убежище Илая вот здесь, за скалой, после третьей базы, в старой гидроэлектростанции. Но добраться сюда с вертолетом-охотником на хвосте лучше и не пытаться.

— Это уж точно, — только и сказал Гордон, — Второй раз я этот трюк повторять не собираюсь.

— Но есть хорошие новости, — подбодрил его Роберт, — Вортигонт сейчас что-то так колдует с твоим катером, так что у тебя будет огневая мощь…

— Что?! — перебил его Гордон, бросаясь к двери, — Что эта тварь делает с моим катером?!

Гордон выбежал на причал и увидел… Вортигонт стоял, не шевелясь, возле катера, и лишь от его кисти с катеру протянулась синяя молния. Фриман заметил, что она упирается в основание большого пулемета, теперь укрепленного возле руля.

— Он приваривает пулемет к катеру! — поспешно заверил его подбежавший Роберт, — Этот пулемет — один из тех, что установлены на таких вертолетах-охотниках, который у тебя на хвосте. В этом есть даже какая-то ирония…

— Свободный Человек сильно пострадает по пути вперед, если не примет это оружие, — изрек вортигонт, на миг оборачиваясь на Гордона.

— А он точно будет стрелять? — недоверчиво спросил Гордон, наблюдая за вортигонтом, — Твой дружок нас не обманет?

— Обманет? — засмеялся Роберт, — Ты что? Ворти — самый лучший механик в округе!

— Забавно, — пробормотал Фриман, — А он карьеру себе сделать не думает?

— А вы шутник, Док, — улыбнулась женщина, тоже наблюдавшая за вортигонтом, — Ладно, залезайте на катер, все готово.

Гордон, подождав, пока вортигонт отойдет, сел в катер. Попробовал дотянуться до пулемета — это получилось легко и свободно. Словно этот катер и не мог существовать без оружия.

— Думаю, с этим вы сможете прорваться к Илаю, — сказал Роберт.

Гордон пожал плечами и завел мотор. Он все же не доверял этому трехрукому… Он махнул своим новым знакомым рукой, и поехал по туннелю.

— Удачи вам, Доктор! — крикнула ему вслед женщина.

— Во имя свободы! — а это, похоже, был вортигонт.

Гордон усмехнулся. Что и говорить, искренне это прозвучало. Вот так всегда — когда проблемы уже нет, разум все равно не хочет, чтобы ее не было…

Через минуту впереди показался розовый свет заката. Фриман уже мысленно приготовился к новому бою, как вдруг впереди послышался резко нарастающий гул — и метрах в двадцати Гордон увидел, как вертолет буквально заглянул в туннель. Черт, да ведь он же караулит его! Не успел Фриман даже подумать об этом, как в туннель полетели трассирующие заряды вертолета. Гордон резко вильнул, ощутив знакомы холодок по спине, но, вспомнив про новое оружие, злобно ухмыльнулся. "Посмотрим, как тебе это понравится…" — и Гордон, схватив пулемет одной рукой, нажал на спуски. Катер сильно тряхнуло — отдача была просто неимоверной, и Фриман увидел, как из ствола пулемета вылетели заряды и тут же пробили бок вертолета, висящего впереди. Вертолет тут же круто взял вправо, уходя из поля зрения Гордона.

"Ага! Что, не понравилось, гад?! Ну что, пришел и мой черед пострелять…" — Гордон со злобной ухмылкой начал набирать полную скорость и через пару секунд уже на полном ходу вылетел из туннеля. Скорость спасла его от неожиданного огня вертолета, который решил открыть стрельбу, залетев назад, за туннель. Фриман, лихо развернув катер, мгновенно навел пушку и дал ответный залп. Часть пуль прошли мимо, но половина из них ударила в хвост уже и так дымящего вертолета, разбивая его вдребезги. Тот, теряя управление, плавным зигзагом полетел к берегу, очевидно, пытаясь скрыться за скалами и приземлиться. Но Фриман, не выпуская его из виду, быстро развернул катер для более удобной стрельбы и, с довольной улыбкой нажал на спуск. Одна из пуль попала прямо в топливный бак агонизирующего вертолета, и мощный взрыв разметал его обломки по руслу реки.

Фриман победно сжал кулак. Как давно он не испытывал этого чувства! Чувства триумфа победителя… С самого боя с Нихилантом…

Гордон, постоянно оглядываясь на уже наполовину скрывшееся за горизонтом солнце, на полном ходу поплыл дальше, вспоминая карту. Дальнейший путь его был не очень долгим. Для Гордона время пролетело незаметно — все эти полчаса прошли в боях с ГО-шниками и солдатами, которые на каждой из трех баз уже поджидали его в полной боевой готовности. Гордона гнало вперед садящееся солнце. Его гнала вперед мысль о скорой встрече со старым другом. Уже устало виляя катером, и избегая пуль солдат и БТРов, Гордон несся по реке вперед, к старой гидроэлектростанции. Только один раз он снова не на шутку испугался — когда, проезжая через темный туннель, заполненный радиоактивными отходами, он в темноте не заметил сгорбленной фигуры и с ходу сшиб какого-то перерожденца… Но он понял, что это было, только проехав еще метров десять, когда уже окончательно мертвый повстанец остался далеко позади…

Давя на спуск пулемета, Гордон вспоминал прошедший день. Как много всего за этот день случилось! Еще утром он приехал сюда на поезде… А теперь он, уже признанный кумир повстанцев, несся навстречу друзьям, навстречу ответам на свои вопросы… И, может быть, если бы он не вспоминал всего, что с ним сегодня случилось, он бы и не заметил фигуры худого человека на берегу последней базы. Фриман пригляделся — это был не Альянс. Гордон еще издали пулеметом перебил всех высыпавших на берег солдат. Нет, это был не солдат. С далекого берега на него смотрело довольное лицо G-man`a. Гордон даже и не попытался подплыть к нему — он уже знал, что это бессмысленно. Фриман лишь, проезжая мимо, усмехнулся и провокационно кивнул ему. Он не надеялся, что человек в синем костюме разглядит его жест, но… G-man едва заметно кивнул Гордону, поправил галстук и скрылся между портовыми контейнерами… Фриман покачал головой. Нет, этот как всегда в своем стиле. Наблюдает и не вмешивается. Значит, все идет по плану. Все, как он рассчитал.

Солнце уже совсем скрылось за прибрежными скалами, когда Гордон остановил свой катер на берегу, у больших трансформаторов. Ступив на мягкую влажную землю, Фриман пошел к двери старой электростанции…

……………….

… Уоллес Брин сидел в своем кабинете, пытаясь успокоиться. Только что он связывался с Советником Альянса. От них ничего нельзя скрывать, все равно ведь узнают. Советник был очень недоволен. Брину пришлось рассказать о вспыхивающих тут и там восстаниях. Помогла только его искусная дипломатичность, и он смог убедить Советника в том, что эти восстания имеют локальный характер… Черт, и из-за этого уличного сброда он, Брин, так рискует?! Ну когда же эти глупые людишки наконец поймут, что они отрицают свое будущее, хватаясь за прошлое? Перебрались бы тогда уже сразу на деревья и, прыгая по ним, общались бы бессвязным ревом… Но нет, только все начало стабилизироваться, как появился он. Гордон Фриман. Брин злобно сжал кулак. Этого человека не было нигде двадцать лет, Брин считал его благополучно погибшим при взрыве "Черной Мессы". И вот он появился, возник, словно из-под земли! Мало того, что среди граждан и так ходили всякие вздорные слухи о нем, так он еще и явился в город собственной персоной… И начались восстания… Сам Фриман в бегах, и, судя по сводкам ГО, убил не один десяток членов Альянса. Брин, нахмурившись, начал прохаживаться по кабинету. Нет, Фриман неспроста вернулся… Он что-то готовит. То, что он сознательно инициировал восстание — это было уже совершенно ясно. Но что будет, если он предпримет что посерьезнее? Полезет ко всем со своей правдой… Люди ведь верят ему… Брин знал, что так и будет. Так ведь было и этим дураком, Розенбергом. Они еще в "Черной Мессе" ненавидели друг друга, и не скрывали этого. И, когда, после Семичасовой Войны, Розенберг, тоже возникший непонятно откуда, попытался обратить свою пропаганду к народу, Брин оказался на краю пропасти. Хорошо, что этого выскочку удалось вовремя нейтрализовать. Но Фриман не таков… Это Брин знал уже давно. Этого "Свободного Человека" голыми руками не возьмешь… Нужно думать, думать… думать…

Монитор на стене тревожно запищал. Кто бы это мог быть? Связь с Консулом имели очень немногие. Хотя, Брин, подумав, понял, кто это. И, включив монитор, с улыбкой поздоровался:

— Здравствуй, Джудит!

Женщина на мониторе опасливо огляделась, и торопливо заговорила:

— Уоллес, нам только что сообщили, что Фриман уже приближается к нам.

— Да? — Брин искренне удивился, — В "Восточную Черную Мессу"? Интересно. Что же он задумал?…

— Я не могу долго говорить, расход электроэнергии могут заметить, — сказала женщина, — Уоллес!

— Что, Джудит?

— Я верю в тебя, — сказала она, — Я ведь знаю тебя настоящего. И понимаю. И они тоже поймут. Ты ведь ничего не сделаешь им?

— Конечно, нет, — улыбнулся Брин, — Все будет хорошо. Спасибо, что сообщила. Я буду готовить транспортер. Пожалуйста, свяжись со мной, когда он будет у вас, хорошо?…

Глава 5

"Восточная Черная Месса"

Едва он вошел, массивные двери за ним сомкнулись, и Гордон остался в полной темноте. "Опять ловушка… — с болью подумал он, — Черт, и почему я всегда так глупо попадаюсь?…". Фриман, услышав утробный гул со всех сторон, вновь схватился за автомат. Не зная, с какой стороны ждать нападения, Гордон медленно поводил автоматом в темноту. Друг, с внезапным щелчком, откуда-то слева тьму рассек яркий, нестерпимо яркий свет. Гордон, обернувшись туда, тут же зажмурился — от какого света можно было и ослепнуть! Но он успел увидеть, как из стены выдвинулись два аппарта, похожие на видеокамеры.

— Так, у нас гости! — резкий женский голос, похоже, раздался из динамика под потолком.

Гордон, пересиливая себя, все же открыл глаза. Камеры пристально изучали его.

— Отлично, это человек, — заключил голос, — Эй!

Тьма вдруг снова окутала Гордона, но затем вся камера осветилась нормальным, мягким светом. Фриман, резко направляя ствол автомата на голос, увидел в стене широкое окно, в котором виднелись два лица — женское и мужское.

— Не беспокойтесь, — обратилась к нему женщина, — Вы теперь в безопасности.

— Вы уверены? — саркастически пробормотал Гордон, с опаской глядя, как его ноги окутывает сероватый пар.

— Извините за сканирование, — сказала женщина, склонившись над чем-то, — Мы не можем рисковать.

— Сканируйте, — мрачно сказал Гордон, наблюдая, как на него с потолка медленно опускается прозрачная красная плоскость, — Лишь бы только эти лучи не повредили скафандр.

При этих словах женщина наконец подняла на него взгляд. И растерянно улыбнулась.

— Доктор Фриман? Гордон Фриман? Это вы?

— Я очень удивился бы, если б вы меня не узнали, — усмехнулся Фриман, вешая автомат на плечо.

— Вы добрались так быстро? — в ее голосе слышалось одновременно и восхищение, и недоверие, — Вот это да! Илай будет впечатлен! Как гора с плеч…

— А где сам Илай? — Гордону уже начало надоедать стоять под исследующими его лучами, — Кто вы?

— Я доктор Моссман. Джудит Моссман. Я слышала о вас еще задолго до инцидента в "Черной Мессе".

— Да?!

"Вот это да! — подумал Гордон, уже внимательнее всматриваясь в лицо новой знакомой, — Он слышала обо мне еще тогда? Интересно, от кого? Тогда я ведь был лишь обычным кандидатом наук…"

— Вы знали меня? Как? Я имею ввиду…

— Мне тогда очень много рассказывал о вас доктор Кляйнер. Он очень хвалил вашу работу в "Черной Мессе"… Да, "Черная Месса"… — казалось, Моссман даже закрыла глаза, вспоминая, — Как это было давно! Я так завидую вам — вы работали с Илаем и доктором Кляйнером, когда они были на вершине своей работы.

— Было дело… — сказал Фриман, тоже уносясь в те далекие дни… Он вспоминал Илая, который всегда был рад ему. Он вспомнил и маленькую девочку Аликс, играющую на столе дискетами и карандашами…

Пар куда-то ушел, красная плоскость потухла.

— Ну, вот и все! — в голосе Моссман слышалось неподдельное облегчение, — Можете проходить.

Мощные двери позади Гордона с гулом разъехались, и Фриман вышел в просторный коридор. Вслед за ним, из контрольной комнаты вышла и Моссман. Ее взгляд был так исполнен причудливой смесью восторга, смущения и восхищения, что Гордону стало как-то неловко. Он даже потоптался на месте, но Джудит так и не отвела взгляда. Это была стройная женщина лет сорока, с приятным лицом и добрым взглядом. Гордон заметил, что эта женщина начинает нравиться ему. Действительно нравиться.

— Я провожу вас к Илаю, — поспешно прервала молчание Джудит, — Он ни за что не простит мне, если я заставлю вас ждать.

Они отправилась по коридору, к небольшой двери.

— Да… — протянул Гордон, осматриваясь, — Интересное название вы придумали для такого места… Даже чем-то напоминает те коридоры. И большие у вас лаборатории, доктор Моссман?

— Ну, они небольшие, но их много, — пояснила Джудит, — Шесть. Мы достаем, по мере возможностей, самую современную технику Альянса. Помощников у нас мало, немногие желают работать со сложным оборудованием.

— Неудивительно, — сказал Гордон, пропуская в дверь Моссман, — Знаете, доктор, как я предполагаю, ведь Альянс уничтожил систему образования?

— Как вы догадались? — засмеялась она, — Действительно, ни школ, ни университетов давно уже больше нет.

— Интересно, а кто тогда у вас работает? — улыбнувшись, спросил Гордон, подходя к лифту, — Наверное, такие же динозавры, как мы с Барни?

— Почти! — засмеялась Джудит, — Да, у нас есть несколько специалистов старой школы. Но большинство все же молодые. Мы, по ходу работы, учим их. Особенно старается Илай, не понимаю, как он все успевает?

Они остановились, и Моссман вызвала лифт.

— И многого вы достигли?

— Ну, за несколько последних месяцев мы покрыли ноги области наших проблем, — сообщила Моссман, — Но все будет быстрее, когда у нас появятся люди, обученные вами.

Последние слова были сказаны с затаенной надежной, и Гордон решил ее не развеивать. В конце-концов, кто знает? Может, здесь он снова ощутит, что он — физик?

— Мы уже почти освоили технологию локальной телепортации, — продолжала Джудит, входя в лифт, — Это то, что пока так и не освоил Альянс. Илай думает, что их порталы нитевидные, вроде нашей Коллабиальной модели, но у них не те коэффициенты в уравнении темной энергии.

Гордон шагнул за ней, и решетчатые двери сошлись. Лифт начал двигаться.

— Они могут пробить энергетический коридор через свою вселенную, но, пока они здесь, они зависят от локальной телепортации. Если бы только они знали, что мы делаем с их проблемой…

Фриман с интересом посмотрел на свою новую коллегу. А она неплохо знает предмет!

— Ой, только послушайте меня… — смутилась Джудит, — Я рассуждаю, как лаборантка. Я просто так рада, что у нас наконец-то будет шанс поработать вместе!

— Конечно, поработаем! — улыбнулся Гордон, — Эх, как я давно не занимался телепортацией!.. Разве что ее практикой…

Гордон осекся, увидев, что проплывает за дверями кабины. Секунду назад там мелькала стена — лифт медленно шел вниз. Но теперь они проезжали какой-то этаж. Гордон увидел уютную, хорошо обставленную комнату, напоминающую классическую гостиную. Но не это смутило его. Он успел увидеть сидящего на диване парня, который задумчиво глядел на шахматную доску перед собой. Не менее задумчивый вортигонт передвинул черного коня, побив белую пешку. Парень еще больше напрягся, и приготовился уже было сделать ответный ход, но Гордон этого уже не увидел — лифт опускался дальше. Гордон молча смотрел в стену. Нет, это просто в мозгу не укладывается!

— Так о чем это я? — спохватилась Моссман, — Ах, да. Доктор Кляйнер сумел сжать ретранслятивную функцию Зена, да так, как никому в "Черной Мессе" даже и не снилось.

Гордон машинально кивал, глядя на очередной проплывающий мимо этаж. Это уже было совсем невообразимо. Расположившись в просторной кухне, два вортигонта с увлечением готовили. Один из них, поправил белую поварскую шапочку, осторожно попробовал на вкус суп, который помешивал. Другой, бормоча что-то, усердно нарезал ломтиками хедкраба…

— Мы придумали, как можно использовать Зен в качестве своего рода Оси, или опорной точки между измерениями.

— Значит, — заключил Гордон, вспоминая свои исследования, — При локальной телепортации объект неизменно попадает в Зен, и потом — опять на Землю, в точку назначения…

— Именно так и было, — улыбнулась Джудит, — Но сейчас все по-другому. Нет ни спутников наведения, ни огромных резервов энергии для совершения телепортации тем путем. Нам пришлось искать новые пути. И мы нашли их. При локальной телепортации объект все так же идет к Зену, но теперь он просто огибает Зен и возвращается в точку назначения, не попадая в подъизмерения Пограничного Мира.

— И это реально? — спросил Фриман, ощущая себя вновь в своей любимой науке, — То есть, теперь энергии затрачивается меньше?

— Намного меньше! — горячо заверила его Моссман, — Тем более, используя столь уникальный источник энергии…

Гордон пропустил «уникальность» источника энергии мимо ушей — он видел еще одну комнату, проплывающую за дверями лифта. За ней тоже были его старые знакомые. Три вортигонта стояли в длинном коридоре возле мужчины в синей одежде гражданина. На том конце коридора на канате висел манекен… Да это же был искусственный ГО-шник! Мужчина, что-то сказав вортигонтам, резко махнул рукой, словно тренер стартующим бегунам. Вортигонты с электрическим треском напряглись, и коридор пронзили зеленые молнии. От неожиданного и такого знакомого стрекота разрядов Гордон схватился за автомат, все еще не веря, что это не в него, и даже не в мужчину вонзились молнии. Манекен в конце коридора, дымясь, раскачивался.

— Что такое? — забеспокоилась Моссман, увидев реакцию Гордона, — А, это вортигонты. Не волнуйтесь, они на нас никогда не нападут!

— Что-то слабо верится…

— Я понимаю, — мирно сказала Джудит, — То, что вы пережили в "Черной Мессе"… Но с той поры все изменилось. Они нам больше не враги. Они и тогда не хотели нападать. Они лишь находились под влиянием их лидера.

Гордон промолчал, снова вспоминая те часы… Часы ужаса, часы риска и хождения по лезвию косы старухи в черном балахоне. Хождение по краю пропасти с названием Смерть. Эти зеленые молнии всегда несли смерть. Неужели теперь они защищают повстанцев?

— О, а вот и Илай!

И Гордон увидел его. В медленно предстающей перед ним лаборатории он увидел старого друга.

— Хорошо, теперь займись этим, — стоящий к лифту спиной чернокожий мужчина отдал что-то вортигонту, который, взяв прибор, направился с ним куда-то в сторону.

Лифт остановился. Гордон все еще смотрел на Илая, не в силах поверить, что наконец нашел его… Моссман вышла из лифта первой.

— Илай, смотри, кого я нашла в шлюзе!

Фриман шагнул вперед. Илай обернулся. Гордон помнил это лицо. Да, Илай постарел… Почти полностью седой, с добрыми морщинами вокруг уголков рта и глаз, Илай смотрел на Гордона, и в его голове тоже воскресали те далекие дни. Сколько же Гордон его не видел? Сколько раз считал погибшим? Но этот ученый сумел выжить, сумел спасти семью. И теперь он здесь. Гордон подошел, не отрывая глаз от его лица. Илай, поначалу смутившийся, мягко улыбнулся.

— Гордон Фриман. Дай-ка мне на тебя посмотреть, старик! — Илай протянул руку, — Боже, ты нисколько не изменился! Как это тебе удается?

— Сам не знаю, — смущенно ответил Гордон, пожимая теплую руку Илая, — Я даже не помню, где я был все это время. Много времени прошло, Илай…

— Да… Последний раз я тебя видел, когда я послал тебя за помощью после резонансного каскада. Никогда бы не подумал, что это у тебя займет так много времени!

Гордон рассмеялся — он не понимал, как, но этот человек не мог не подарить хорошее настроение. Илай засмеялся тоже, вздохнув, уносясь в те времена.

— Ну, как бы то ни было, — сказал он наконец, — Добро пожаловать в лабораторию! Это, конечно, не "Черная Месса", но тоже неплохая.

Илай повел рукой, как бы приглашая Гордона осмотреть комнату. Гордон еще раз улыбнулся, и тут… Взгляд его опустился чуть ниже, и он вздрогнул. Вместо левой ноги Илай стоял на железной пластине-протезе.

— Илай… — Гордон в смятении посмотрел на него, — Что произошло?

Илай помолчал, понимая, о чем его спросил Фриман. Видимо, ему тоже довелось… ходить по краю.

— А! — беспечно махнул он рукой, но выглядело это натянуто, — Не волнуйся об этом. Неудачная стычка с буллсквидом… Да, времена были тяжелые…

— Да и сейчас не из легких, — пробормотал Гордон, переваривая услышанное.

Уважение Гордона к этому человеку возросло еще на порядок. Он знал, что теперь Илай как никто понимает его. И он понимает Илая. Это было удивительно, по после всего пережитого Илай держался очень легко, непринужденно и даже весело. По лаборатории он ходил, словно не замечая, что у него нет ноги. Он прошелся по лаборатории, поглядывая то на Гордона, то на вортигонта, уткнувшегося в какое-то устройство.

— У нас здесь оборудование не уступает тогдашнему! Бедному Стелли о таком даже и не снилось.

— Да, — сказало Джудит, наблюдая за друзьями, — С доктором Фриманом здесь все станет еще больше похожим на "Черную Мессу".

— Ты права, — улыбнулся Илай, — Выпускники МИТа в наши дни — большая редкость! Ну что, Гордон? Осваивайся. Ничего, мы вытащим тебя из этого костюма и оденем в белый халат!

— Хорошо, Илай, — обратилась к нему Моссман, — Сейчас, я только закончу кое-какие дела и посмотрю, что я смогу откопать.

Джудит направилась к какой-то двери. Проходя мимо Гордона, она задержалась. Ее глаза смущенно и даже извиняющееся смотрели на него.

— Доктор Фриман, для меня это действительно большая честь. Я жду не дождусь, когда мы будем работать вместе.

— Я тоже этого жду, доктор Моссман, — мягко улыбнулся Гордон.

— Называйте меня Джудит, хорошо? — тоже улыбнулась она и отошла, закрыв за собой дверь.

Гордон поглядел ей вслед. Илай за его спиной лукаво улыбался. Гордон, увидев это, покраснел.

— Хорошая женщина, — как бы оправдываясь, сказал он.

— Джудит — очень хороший ученый, — кивнул Илай, — Она действительно верит в тебя. Да и мы все верим. Ладно, я не буду докучать тебе, Гордон. Можешь пока осмотреться тут, посмотреть наше оборудование. Уверяю тебя, такого ты не найдешь даже у Иззи.

И он отошел в сторону, к вортигонту, прилаживающему кокой-то маленький приборчик к большому. Илай устало развел руками.

— Нет, не так! — он вздохнул и терпеливо объяснил, — Я же тебе говорил, что штырь диаметром в восемь миллиметров нужно подсоединять к разъему в десять через вот этот переходник…

Вортигонт, пристально посмотрев на приборы, кивнул и снова завозился с ними, на этот раз оставив своего учителя довольным.

Фриман решил последовать совету Илая. И тут действительно было на что посмотреть! В углу лаборатории стояла клетка телепортера, а сам он висел под высоким потолком, как и у Кляйнера. Оглядев аппарат, Гордон пошел дальше, рассматривая компьютеры и мониторы с данными. Невдалеке стояла большая стеклянная колба, как и у Кляйнера, только намного совершеннее — она была компактнее и облита в железный каркас. Вортигонт только что закончил прилаживать к ней какое-то устройство и теперь, похоже, просто заряжал его — от его руки к прибору протянулась голубоватая молния. Фриман секунду понаблюдал за ним. Тот почти сразу отошел к компьютерам и начал что-то набивать на клавиатуре. Презрительно обойдя его, Гордон хотел уже было пройти мимо, но вдруг заметил на полочке возле мониторов черно-белую фотографию в рамке. Не замечая уже трехрукого существа, Гордон подошел поближе и заглянул вортигонту через плечо. Это было хорошее семейное фото. Илай с женой держали на руках маленькую девочку. Фриман смотрел в давно знакомые и ушедшие в прошлое лица. Вортигонт, заметив, что Фриман подошел, уставился на него с неподдельным уважением, и даже почтительно отступил на шаг.

— Илай! — позвал Гордон, — А где Азиан?

И тут же понял, что этого не стоило спрашивать…

— В лучшем мире, — ровно ответил ученый, — По крайней мере, хоть теперь ей хорошо… Я не смог. Я не успел добраться до нее вовремя.

— Прости, — прошептал Гордон, — Я правда не знал…

— Да все в порядке. У меня есть Аликс, которая напоминает мне о ней. Она ведь с каждым днем становится похожа на мать… Посмотри-ка сюда, Гордон!

Фриман поспешил к Илаю, поняв, что вортигонт уже несколько минут безотрывно смотрит на него. Илай стоял у большой стеклянной камеры. Внутри виднелось что-то оранжевое. Гордон пригляделся. Да ведь это же…

— Ну как тебе? — улыбнулся Илай, — Это — самый лучший источник энергии на планете, после Ядра Цитадели.

— Совсем как тот… — сказал Гордон, вглядываясь в грани кристалла.

— Мы сумели добыть один. Его хватит, чтобы снабжать телепортер энергией несколько десятилетий! Ладно, не буду тебе мешать.

Илай отошел. Гордон еще минуту любовался переливами кристалла, через который проходил пучок лучей и исчезал в глубинах аппаратуры лаборатории. Обернувшись, чтобы продолжить осматривать все, Гордон вдруг встал, как вкопанный. Он понял, что же именно Илай хотел показать ему. И это действительно стоило внимания…

Фриман вплотную подошел к стенду на стене, читая заголовки наклеенных на него вырезок из газет. И не верил своим глазам. "Портальный шторм продолжается". "Семичасовая Война оканчивается победой Альянса". "Земля сдается!". "Уоллес Брин провозглашен временным президентом". "Администратор "Черной Мессы" принимает пост Консула". Гордон стоял, не в силах принять это. Его охватывал то гнев, то страх, то боль. Он читал заголовки, и с каждым из них на его сердце возникал новый шрам.

Илай подошел и положил руку ему на плечо.

— Вот так, Гордон. Тогда каждый из нас не верил в завтрашний день.

— Что же произошло? — Гордон повернулся к другу, — Что произошло с миром? Как это получилось, что у нас больше не дома?

Илай смотрел на заголовки статей и думал. Это было давно, но словно этих двадцати лет и не было. Словно еще вчера Земля была планетой мира и ярких красок. Ученый наконец посмотрел на Гордона.

— Ты действительно ничего не знаешь?

Гордон лишь смотрел на вырезки из газет.

— Пойдем, у меня есть кое-что для тебя.

Гордон послушно шагнул на Илаем, а тот порылся в ящике стола. Через секунду он извлек оттуда маленький компакт-диск. Из-под того же стола появился небольшой прибор с окуляром, напоминающий проектор. Илай вставил в него диск и направил проектор на стену.

— Так, посмотрим… Где тут начало?

Пока он нажимал кнопки, не стене уже успели появиться первые кадры. Фриман напрягся. Вот оно. Этот призрак снова пришел за ним, пришел, чтобы утащить его в ту черную бездну с названием Прошлое. Неумолимое прошлое, которое все же стремится захватить власть над настоящим. Оно прорывается везде, где только можно себе представить. Оно долго искало жертву и нашло ее. Гордона Фримана прошлое уже не оставит никогда. Никогда в его голове не стихнут стоны мертвых друзей, никогда не исчезнут образы тех, кого он убил, пытаясь выжить. Никогда он не забудет это роковое место, где жизнь и смерть схлестнулись в грандиозном поединке, не щадя никого вокруг. Каждый кадр на стене оставлял в душе Гордона глубокий рубец, давая пищу маленькому голоску в голове, который шептал, что он проклят…

Мелькают старые знакомые стены. "Черная Месса" с высоты птичьего полета. Прибывающий монорельсовый поезд. Лаборатории Аномальных Материалов. Тестовая камера.

— "Чёрная Месса", — сказал Илай, глядя на картинку, — Не будем на этом останавливаться. Тебя никто не винит.

Гордон посмотрел на него, но так и не сказал ни слова. Не так давно ему в голову начала закрадываться мысль — а может, действительно он виноват во всем? Он?

— Мы все ответственны за случившееся… — Илай опустил глаза, — Главное — это то, что мы будем делать дальше. После катастрофы…

— Что же произошло? — прошептал Гордон, замечая, что вортигонт тихо вышел из лаборатории.

— Ну, скажем так, волна пошла дальше.

Гордон смотрел на изображение и не верил. Нет, этого не может быть! Нет… его сны, его самые тайные кошмары… он видел их здесь и сейчас на этой пленке. Фриман вздрагивал при каждом новом кадре, он даже не почувствовал, как рука Илая успокаивающе легла ему на плечо. Гордон не хотел верить, но это было правдой. Он видел то, что действительно было, то, что он пропустил, спя в черной пустоте. Кадры сменяли друг друга, и каждый был ужаснее предыдущего. С полок супермаркетов на покупателей прыгают хедкрабы. Буллсквид гонится за семьёй из пригородного дома. «Собачки» рыщут по темным улицам городского парка. Огромный синий ящер, сжигая колосья огнем из своих лап, опрокидывает трактор, и фермер в ужасе бежит по полю… Акулоподобная тварь материализуется в общественном бассейне, прямо перед зажимающим нос мальчиком, который только что прыгнул с вышки…

— Что это…

— Смерть Нихиланта повлекла за собой портальный шторм. Ученые группы «Лямбда» ошиблись. Гибель Нихиланта сделала все только хуже. Не помог даже ядерный взрыв.

— Взрыв?

— Да. Военные доставили в "Черную Мессу" ядерную боеголовку и взорвали ее. Сдетонировали все ракеты, которые хранились на складах… Но огромная доза радиации и гигантский кратер не решили проблемы. Портальный шторм охватил всю землю. Сельская местность, пригороды и все места, которые тяжело патрулировать, стали практически необитаемыми из-за нашествия хедкрабов, барнаклов и прочих тварей из Зена. В поисках защиты люди бросились в города.

Гордон видел все, что случилось с его домом, с его миром. Люди толпятся у ограды с колючей проволокой, позади виднеется большой город. Напуганные полицейские в наскоро выстроенных сторожевых башнях стреляют по перерожденцам за периметром…

— Возникла иллюзия безопасности, но ненадолго. А потом появились цитадели. Всего за секунду, сразу по всему миру. Из центра города просто исчезал кусок, а на его месте вырастала Цитадель, штаб-квартира Альянса. Центр вторжения.

Новые картины… Центр города совершенно пустой, здания снесены начисто, из ниоткуда возникает огромная яма, куда падают люди. И — тот же вид, но уже с нависающей в центре Цитаделью.

Фриман, не замечая ручьев пота на лице, судорожно обернулся на Илая.

— Как? Скажи, почему?! Откуда они пришли?

— Члены Альянса воспользовались портальным штормом, который привел к дестабилизации пространственно-временных коридоров между вселенными. Словно Альянс только и ждал такого случая. А, впрочем, так и было… Без этой дестабилизации они не могли попасть к нам, никак. Но с ней — все изменилось за сутки… И мы познакомились с нашими новыми хозяевами.

Фриман глянул на экран — из гигантской Цитадели выходили все новые отряды колоссальных существ на трех ногах, с большими пушками под брюхом. Ведь это именно такого он видел в одном из кварталов Сити 17… Во воздухе над Цитаделью появляются их полуживые корабли…

— Мы сопротивлялись, да.

Танки и солдаты… Армия людей приближается к Цитадели. Следующий кадр — та же армия разбита наголову, полностью уничтожена. Трупы везде, где только есть земля…

— Земля бросилась в битву, которая длилась всего семь часов… Семичасовая Война.

Дымящиеся руины в форме пятиугольника…

— А потом один человек захватил столько власти, сколько можно захватить в критический момент. И он использовал эту власть, чтобы заставить нас сдаться.

Гордон вздрогнул, когда увидел его… Это был Брин. Он стоит у подножия радиобашни, с наушниками и микрофоном. Он поднимает руки высоко к транспортникам Альянса и объявляет о капитуляции Земли…

— Теперь они зовут его Консулом. Наместник от людей. У него всё хорошо. Он говорит от имени Альянса и делит с ними власть. Что же до остальных людей…

На стене возникают кадры из Сити-17, по улицам бродят сгорбленные горожане. Воздухообменник выплёвывает чёрный дым. Тусклое солнце жарит высушенное море с обломками кораблей и скелетами китов на потрескавшемся дне…

— Ну вот, теперь и ты в курсе. После портальных штормов вся Земля все еще заселена хадкрабами и барнаклами. Пиявки и амфибии из Зена прекрасно освоились в наших водоемах. В условиях постоянных метаморфоз экосистемы планеты хедкрабы мутировали — появились новые виды. Альянс уже додумался использовать их, как биологическое оружие. Все подчинено Альянсу. Они заменяют воздух какой-то дрянью, которой едва можно дышать. Они осушают океан. Мы не знаем, готовят ли они планету к новым поселенцам, или просто забирают все оставшиеся ресурсы. Но они подавили наш цикл размножения, и те люди, которых ты видел — это последнее поколение людей на Земле. Мы не знаем, что они готовят нашему миру. Всё, что мы знаем — это то, что их надо остановить.

И проектор погас.

Гордон еще долго стоял без движения. Илай понимал его. Узнать такое за пять минут — это все равно, что быть разом погребенным под тонной пуха… Гордон остекленевшими глазами смотрел на стену. Значит, так было… Семь часов — и Земля у ног гостей со звезд. Все, все, на что можно было надеяться, только что рухнуло для Гордона. Нет, никогда он не думал, что все так серьезно. Что Земля обречена. Наконец, Фриман снова заговорил:

— Но как они… как Альянс узнал о гибели Нихиланта? Как они поняли, что портальным штормом можно воспользоваться?

Илай нахмурился.

— А об этом мы спросим Брина, когда он нам попадется… Я пока не знаю, я могу лишь строить предположения.

— Но ведь был приказ… — Гордон вдруг вспомнил, — С чего все началось… Администратор приказал Келлеру повысить уровень напряжения в антимассном спектрометре… Брин…

— Я тоже думал об этом… Но фактов пока мало. Это было слишком давно, еще в начале целой цепи событий… Брин ведь не ясновидящий! Думаю, тут дело в другом… Альянс мог узнать об этом от Нихиланта.

— Как? — опешил Гордон.

— Ты что, еще не понял? — горько улыбнулся Илай, — Вортигонты ведь были рабами. Всего лишь беглыми рабами, и поступали так, потому что не могли сопротивляться. Потому что находились под влиянием Нихиланта. Главного бывшего раба.

— О чем ты говоришь? — Гордон вдруг осекся.

Он вспомнил. Нихилант пытался сказать ему это. "Мы — всего лишь рабы…".

— Это Альянс? — спросил Гордон прямо.

— Да, — ответ был беспощаден, — Мир Зен был не родным домом вортигонтов, их туда вынудили бежать. Альянс еще очень давно, задолго до нас захватил расы Нихиланта и вортигонтов, поработил ее, как сейчас поработил нас. Знаешь, как членов Альянса называли вортигонты до того, как встретились с людьми? Их называли Комбинами. Это их тактика — комбинироваться с захваченным миром, с его доминирующей расой. Вспомни…

Фриман поморщился, понимая, о чем Илай. Как же он раньше не понял?..

— Вспомни Грантов, Гаргов. Ведь это все — вортигонты. Нихилант каким-то образом бежал от атак Альянса и встал во главе кучки освобожденных им же вортигонтов. Но новый правитель оказался немногим лучше Альянса.

— Я понял, — прошептал Гордон, — Нихилант, получив власть, немедленно воспользовался ею…

— Наступила тирания. Нихилант жестоко подчинил себе всех вортигонтов с помощью своих сородичей — Контроллеров. Он делал с ними все что угодно, оправдывая это одной целью — укрепить оборону от Альянса, который продолжал атаковать их. Вортигонтов химически и генетически изменяли. Нихилант принес им от своей расы много новых знаний о химических и телепортационных технологиях. Он и себя подверг гено-химическому улучшению — вживил себе левитационное устройство, работающее на основе кристаллов из Зена. Вортигонты рассказали мне, что Нихилант вживил подобный кристалл даже себе в голову. Вортигонты всегда были консервативны и свято верили в то, что мудростью и властью может обладать лишь подобный им, носящий на себе признак вортальной сущности — третью руку на груди. И чтобы удерживать власть, Нихилант вживил себе такую руку…

Гордон смутно увидел перед глазами громадную фигуру Нихиланта, огромную третью руку, грубо пришитую к груди…

— Полностью узурпировал власть, воспользовавшись репутацией мудреца, — проговорил Гордон.

— Почти, — усмехнулся Илай, — Насчет Нихиланта ты немного не прав. Он не стал таким, каким стал Брин. Он злоупотребил властью и доверием, но все же любил вортигонтов и надеялся когда-нибудь избавить их от Альянса, который уже и тогда перебил большую часть их расы. И он увидел эту возможность — возможность избавиться от Альянса раз и навсегда.

— Нихилант захотел сбежать на Землю… — не спросил, а скорее подтвердил Гордон.

— И привести туда вортигонтов, дать им новый дом. Убежать от Альянса. Он хотел добыть лучшую жизнь для себя и своих собратьев. Но не подумал, что мы тоже хотим жить… Не понял, сто свободу не купишь чужими жизнями.

— Илай, — вдруг понял Гордон, — Так вот почему вортигонты так преклоняются передо мной…

— Точно, — Илай спрятал проектор под стол, — Убив Нихиланта, ты освободил их от ига своего правителя. Ведь Нихилант через свои каналы мог манипулировать буквально каждым движением каждого из вортигонтов. Когда они приняли Нихиланта в лидеры, они думали что нашли свободу, а на самом деле просто отдались новому рабству. И убив его, ты показал вортигонтам миг истинной свободы. Они теперь могли сопротивляться — теперь на их мозг и способности не влиял никто. Один вортигонт рассказал мне, что в тот день они наголову разбили всех тех, кто был верен Нихиланту — и грантов, и контроллеров. И поспешили убраться из Зена. Через портально активные участки — прямо сюда, на Землю. Ведь Альянс и не собирался оставлять их в покое. Это было не сразу, это было нелегко, но мы объединились. Они ведь тоже мечтают о свободе. Как и мы.

Фриман улыбнулся. Теперь все было ясно. Как это ни было неприятно, но вортигонты стали людям друзьями.

— Теперь понятно, — усмехнулся он, — А меня ведь в городе узнает каждый. Дай догадаюсь — это вортигонты рассказали народу обо мне?

— Именно, — улыбнулся Илай, — Ты даже не представляешь, насколько ты у них популярен! Они бы молились тебе, если бы мы им позволили. О тебе ими сложено много сказаний и даже песен.

— Вот это да! — рассмеялся Фриман, — Никогда бы не подумал! А люди и рады это подхватить.

— Конечно. Многие стали приходить ко мне, к Иззи и расспрашивать о тебе. Ты ведь стал в их глазах символом Свободы от Альянса. И даже мне кажется, что для этого были все основания… мистер Свободный Человек!

— Да ладно тебе! — отмахнулся Гордон, — Слушай, Илай… У меня есть один вопрос. Ученые у телепорта «Лямбда» сказали мне… Ведь были еще одни пришельцы. Раса Икс. Они были, я знаю. Что же во всем этом кошмаре стало с ними?

Илай на миг задумался, но потом улыбнулся.

— А, Раса Х? Не беспокойся, Альянс теперь может забыть о ней.

— Альянс? А они тут причем? Я думал…

— Ты что, не знал? — Илай искренне удивился, — Хотя, откуда… Раса Х — это синтетическая раса, созданная Альянсом. Это — продукт генетических мутаций, скрещиваний существ из Зена. На конвейер пошли не только вортигонты, но и хедкрабы, хаундаи. Я не уверен, но, по-моему, их труперы — это результат скрещивания вортигонта, тентакла и гранта.

— Но зачем эта Раса Х нужна Альянсу?

— Раса Х еще только формировалась. Альянс готовил ее для наращивания собственной боеспособности и заодно использовал для атак на Зен. Но во время инцидента "Черная Месса" Альянсу пришлось послать ее на Землю. Члены Альянса поняли, что Нихилант нашел способ сбежать, и решили пустить Расу Х на Землю в качестве сдерживающего фактора для вортигонтов Нихиланта. И — как разведывательный отряд. Уже тогда они начали подумывать о нас…

— Да… — протянул Гордон, — Никогда бы не подумал, что эти пришельцы уже тогда были у нас… Но что же с ними стало?

— Расы Х больше нет, — ответил Илай, — Кто-то — благослови его бог! — уничтожил основное существо Расы Х, когда оно находилось на барьере между мирами, когда оно пребывало в процессе перехода из их мира в наш. Это повлекло за собой пространственный парадокс — цепную реакцию с образованием темной материи. Все объекты планетарной системы Расы Х начали стремительно притягиваться к ее центру. Был огромный взрыв. С Земли вспышка была видна через семь лет, и она была очень яркой. Вортигонты рассказывают, что Зен тогда основательно тряхнуло.

— Бывает же такое… — пробормотал Фриман, — Интересно, кто именно убил это самое основное существо? Я бы ему с удовольствием пожал бы руку. Так утереть нос Альянсу! Не то, что я…

— Ладно, успокойся, — усмехнулся Илай, — Ты ни в чем не виноват. Ты тогда ничего не знал. В глазах народа ты — герой. И это заслуженно, можешь не сомневаться. Освободить вортигонтов — это не каждый сможет. Кстати…

Но договорить он не успел — дверь лаборатории открылась, и вбежала знакомая фигура. Гордон поднял глаза. Это была Аликс, радостная и тяжело дышащая от бега.

— А, Гордон! Вортигонты сказали мне, что ты здесь, — она приветливо махнула рукой, — Не могу поверить, что ты добрался сюда так быстро пешком!

— Думаю, он даже побил твой рекорд, дорогая, — улыбнулся Илай, — А ведь когда ты в последний раз ехала по реке, там было еще довольно безопасно.

— Ну, тогда я не буду бороться за первенство, — улыбнулась Аликс, обнимая отца, — Думаю, Гордон еще раз всем доказал, что он справится даже с такой трудной дорогой.

— Нет ничего, с чем бы Гордон не мог бы справиться, — Илай хитро взглянул на Гордона и приобнял дочь, — Кроме тебя, конечно!

— Папа… — Аликс, казалось, покраснела, когда Илай подмигнул ей.

Гордон тоже покраснел. А когда глянул в глаза Аликс — смутился еще больше. "Черт, да что это со мной?.. — подумал он, — торопливо отводя взгляд, — Словно первоклассник какой-то…". Аликс, спрятав взгляд, быстро подошла к какой-то лестнице на стене, залезла под потолок и начала что-то прикручивать к висящему над Гордоном телепортеру. Фриман хотел было помочь ей, но голос вошедшей Джудит остановил его. Он неловко стал посреди лаборатории, не дойдя двух шагов до девушки.

— Аликс, я думала, ты на посту! — Моссман, мимоходом улыбнувшись Гордону, строго взглянула на девушку.

— Вортигонты отпустили меня, и я пришла увидеться с Гордоном, — в голосе Аликс не было ни тени оправдания, — Все равно ведь мне надо здесь работать над порталом.

— Я все и так уже проверила, — ответ был даже слишком жестким.

— Джудит очень трудолюбива, — шепнул Гордону Илай, наблюдавший за сценой, — Она должна была занять твое место в "Черной Мессе", но рекомендации Иззи сложили о тебе впечатление.

Фриман удивленно взглянул на ученого. Моссман должна была занять его рабочее место? Она этого не упоминала… Странно. Гордону даже стало как-то неловко перед этой приятной женщиной…

— А кто-то, между прочим, — жестко сказала Моссман, — В прошлый раз неправильно рассчитал емкость альянсовских конденсаторов и…

Аликс резко спрыгнула вниз, заставив Моссман вздрогнуть, и мельком глянула на Гордона, наблюдавшего за ними.

— Ты что, винишь меня? — фраза Аликс была не вопросом, а скорее, вызовом.

— Нет, что ты! — Джудит даже отступила на шаг, — Это же была ошибка в вычислениях, а не механическая неполадка…

Гордону стало совсем неловко — он то и дело ловил на себе взгляды то одной, то другой женщины.

— Тогда может быть, — продолжала наступать Аликс, — В следующий раз ты доверишь мне делать вычисления с деталями? А равно и их устанавливать!

— Аликс, прошу тебя! — Джудит неприязненно посмотрела не нее, — Иногда мне кажется, что ты упорно не желаешь понимать меня!

Илай за спиной у Гордона тихо усмехнулся. Он-то знал, что это все ему напоминает. Битву самок за самца.

— Кхм! — решительно произнес он, выходя вперед, — Аликс, почему бы тебе не забрать Гордона и дать ему попрактиковаться с гравипушкой?

Гордон заинтересованно посмотрел на него. Аликс, отвернувшись от кипящей Моссман, улыбнулась.

— Конечно! Пойдем, Гордон, повеселимся!

— Манипулятор гравитационного поля с нулевым уровнем — это не игрушка, Аликс! — резко сказала Джудит.

Аликс, поморщившись, вздохнула.

— Ладно, Гордон, пойдем отсюда…

— А что за гравипушка? — спросил наконец Гордон.

— Увидишь, — многообещающе сказал Илай, знаком подзывая Джудит к компьютерам, — Тебе понравится.

Гордон кивнул и вышел вслед за Аликс. Лишь только двери захлопнулись, оставив Гордона и Аликс в большом коридоре, Аликс повернулась к нему.

— А я вижу, ты познакомился с доктором Моссман! — многозначительно сказала она, — Именно из-за нее я провожу столько времени на посту, снаружи.

Гордон усмехнулся, украдкой глянув на Аликс пристальнее. Все-таки, симпатичная девушка.

— Ты бы слышал ее причитания о том, что это именно она должна была быть в тестовой камере в "Черной Мессе" в тот день!

Фриман поморщился. Вот значит как…

— Не дай бог ей когда-нибудь пережить такое, — покачал головой он, — И что, она сильно переживает, что я вытеснил ее с рабочего места?

Аликс поняла, что сказала лишнее.

— Нет, просто… Прости, я не должна говорить об этом у нее за спиной.

— Все в порядке, — ответил Гордон, — Я думаю, может мне стоит извиниться перед ней…

— Как знаешь, — пожала плечами Аликс, остановившись возле ответвления коридора и тоскливо посмотрев туда.

— Что-то не так?

— Это старый туннель в Рэвенхольм, — объяснила Аликс, не отводя взгляда от темного прохода, — Мы… мы больше туда не ходим.

И она пошла дальше. Гордон запоздало пошел за ней. Что же произошло? В голосе Аликс была какая-то непонятная тоска… На том конце туннеля был город. Может, его разгромил Альянс? Но спросил Фриман так и не решился. Слишком много тоски и печали было в голосе Аликс, когда она смотрела в тот туннель…

Они вошли в маленький лифт — кабинка была очень тесной. Гордон, улыбнувшись, пропустил Аликс вперед, едва втиснувшись вслед за ней внутрь. Ехали они в полном молчании, и у каждого в голове мысли не могли прийти в порядок. Что думала Аликс, Фриман не знал, хотя она иногда смущенно улыбалась ему. Но свои мысли он слышал. Мыслей было необычно много, но одна из них тщетно пыталась заглушить все остальные: "Ты ведь еще вчера держал ее на руках!".

Наконец, лифт остановился, и Аликс поспешила выскочить первой.

— Ну, вот мы и на месте, — она гостеприимно развела руками, — Это свалка.

— Колоссально, — выразительно кивнул Гордон, оглядываясь.

Вокруг стояли сложенные в беспорядке коробки, ящики, обломки техники, двигатели, доски и прочий хлам. Невдалеке стоял сарайчик. Размерами это место просто поражало. Стенами служили высоченные отвесные скалы, поросшие лишайником, а над головой раскинулось ночное небо. Где-то пел сверчок.

Аликс подошла к большому застекленному щитку на стене и набрала код на цифровой панели рядом. После утвердительного писка стекло щитка медленно отъехало в сторону, открывая Гордону довольно массивное устройство, стоящее в квадратной нише. Заинтересованный Фриман подошел поближе, и Аликс достала устройство из ниши. Было видно, что держать такой массивный аппарат ей было нелегко, и Гордон быстро подхватил его, приняв его у девушки из рук.

— Это гравипушка, — объяснила Аликс, — Та, о которой говорил отец.

Гордон поудобнее перехватил тяжелое устройство, которое можно было назвать оружием только с сильной натяжкой. Фриман с удивлением заметил, что главной частью устройства был небольшой, размером с кулак, кристалл с Зена.

— Ты можешь называть ее "Манипулятором гравитационного поля с нулевым уровнем", если хочешь, — со смешанным чувством сказала Аликс, покачав головой.

— Нет, пожалуй, «гравипушка» звучит лучше, — сказал Гордон, — Слушай, а с какого конца ее брать? Или это не важно?

— Вот так! — улыбнувшись, показала Аликс, — Вот эта кнопка инициирует разряд, которым ты можешь с легкостью отбрасывать от себя тяжелые предметы. Эта кнопка инициирует поле с нулевым уровнем гравитации, так что ты можешь притягивать предметы или удерживать их в воздухе. А можешь и отбросить то, что поднял, используя первую кнопку.

— Забавно, — усмехнулся Гордон, — Такого оружия еще не видел!

— Вообще-то ее разработали для поднятия грузов, но я еще нашла ее очень удобной для разминирования местности.

— Интересно… — проговорил Гордон, прикидывая в уме способности гравипушки, — А человека она может поднять?

— А вот это вряд ли, — покачала головой Аликс, — Она работает только с неподвижными предметами. А ведь у человека постоянно сокращаются органы… Но, думаю, труп она поднимет. А так, вообще, она тянет предметы до ста пятидесяти килограмм весом.

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался Фриман, направляя ее на бочки на крыше сарая, — Попробуем!

После нажатия а кнопку кристалл в гравипушке засветился резким оранжевым светом, и оружие завибрировало. С громким грохотом одна из бочек сорвалась с крыши и быстро и плавно подлетела к Гордону, повиснув в метре от него в воздухе. Улыбнувшись необычному оружию, Гордон повернулся к скале и нажал на вторую кнопку. Мгновенный разряд ударил из кристалла по бочке и отбросил ее далеко, к скале.

— Ничего себе! — Гордон радовался, как ребенок, — Ничего подобного в жизни не видел! Да при виде такого оружия весь Альянс сам сдастся безо всяких условий!

— Наверное, — засмеялась девушка, — Пойдем в центр свалки, там можно будет еще попрактиковаться!

Фриман пошел за ней, поглядывая на новое оружие. Да, такого он даже себе и представить не мог! Тяжелое только… Фриман, засмотревшись на кристалл, вдруг споткнулся о что-то жестяное. Нагнувшись, он оторопел. На земле лежала крышка от H.E.V.-зарядника. От тех самых, какие были в "Черной Мессе" тогда… Гордон поднял крышку с земли и оттер с нее пыль. На потрескавшемся стекле мини-монитора все еще угадывалась надпись "Готов к зарядке". Фриман, как завороженный, рассматривал такую знакомую фигурку человека в скафандре, на три буквы — "H.E.V".

— Это панель от старых зарядников? — подошла Аликс, — Отец случайно прихватил ее со всеми вещами тогда… Теперь она валяется тут, хотя я и хотела восстановить ее.

Гордон, усмехнувшись своим воспоминаниям, разжал пальцы. Крышка зарядника ударилась о землю. Прошлое есть прошлое.

Они с Аликс вышли к большой площадке — центру свалки. По дороге Гордона заинтересовала дощатая табличка, прибитая к столбу у входа на площадку. Фриман, поправив очки, прочел: "Берегись Пса!"

— Пса? — спросил он, взглядом указав на табличку, — Любопытно. У вас тут собака?

— Ага, — просто ответила Аликс, улыбнувшись.

— Кусается? — тоже улыбнулся Фриман.

— Не очень! Я сейчас позову его, ты с ним познакомишься, — и они вышли в центр площадки, — Эй, Пес!

Фриман сначала не понял, где же прячется эта собака. Услышав грохот, он насторожился, посмотрев туда, откуда шел звук. Удивление его было немалым — там стояла огромная собачья будка в человеческий рост. Но удивление его было еще большим, когда оттуда появился…

— Пес! Иди ко мне!

С жутким грохотом громадный робот понесся к ним. Гордон, не на шутку испугавшись, схватил Аликс за руку, заслоняя ее собой. Эта махина сейчас может снести все на своем пути…

— Все в порядке, — засмеялась Аликс, выходя из-за Фримана, — Это Пес.

Двухметровый, ни на что не похожий робот подбежал к ним. Фриман напряженно представлял себе, как это чудо техники сейчас размажет по земле и его, и Аликс. Но… Робот остановился перед девушкой и радостно взвыл. Аликс, улыбнувшись роботу, погладила его по странной голове. Гордон никак не мог понять… Это создание не было похоже ни на человека, ни уж тем более на пса. Что-то было в нем сходное с гориллой — робот передвигался так же, опираясь на мощные кулаки.

— Хороший песик! — похвалила Аликс, — Отец построил его для меня, когда я еще была ребенком. Первая модель была ростом с кота. Но я его нарастила. Не правда ли, Пес?

Робот издал мощный звук и запрыгал перед хозяйкой. Фриман, пытаясь расслабиться, подошел ближе.

— Не бойся, Гордон, он не причинит вреда! Можешь погладить его…

Резкий нарастающий гул прервал ее. Гордон быстро глянул на небо — над ними летели, приближаясь, черные точки.

— Сканеры! — крикнула Аликс, оглядываясь, — Альянс нашел нас!

Фриман, схватив свободной рукой автомат, огляделся в поисках выхода. Вдруг со страшным грохотом из-за скалы вылетело что-то черное и продолговатое. От сильнейшего толчка и оглушительного удара у Гордона потемнел в глаза, а Аликс чуть не сбило с ног. Совсем рядом в землю влетела ракета, и тут же ее хвост раскрылся, выпуская хедкрабов…

— Они зачищают территорию! — крикнул Гордон, хватая Аликс за руку, — Бежим!

Они бросились к выходу, Пес побежал за ними. Гордон едва мог бежать — земля снова и снова содрогалась от вонзающихся в нее ракет. Где-то сверху пролетел вертолет-охотник…

Они быстро вбежали в какой-то коридор. Не знаю, куда идти дальше, Гордон пропустил вперед Аликс, которая побежала в массивным дверям. Пес не отставал ни на секунду. Стены дрожали, готовые развалиться — где-то совсем рядом гремели взрывы. Двери впустили из в большой грузовой лифт, и, только вбежав туда, все почувствовали себя в безопасности. Аликс тут же набрала на панели номер этажа, и лифт задвигался в стонущей от взрывов шахте.

— Кажется, успели… — прошептала Аликс, — Что же с остальными?

— Мы можем с ними связаться? — Гордон кивнул на небольшой монитор на стене.

— Попробую, — решила Аликс, подбежав к экрану.

Через несколько попыток экран тускло замерцал, и на нем возникло обеспокоенное лицо Илая.

— Папа, это Аликс, ты слышишь меня? — еще никогда Гордон не видел ее такой взволнованной.

— Аликс, дорогая… — Илай замялся.

— Что у вас происходит?

— Где ты, Аликс? — проигнорировал вопрос Илай.

— В лифте свалки. Похоже, застряли. Что у вас происходит?

— Гордон все еще с тобой?

"Похоже, связь односторонняя! — подумал Фриман, — Хотя черт его знает…".

— Он здесь, — Аликс, похоже, даже обиделась, но вопрос больше не повторяла.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы…

И все вокруг погрузилось в темноту. Фриман, не зная, что делать, ринулся было к Аликс, но, похоже, в темноте налетел на Пса, сильно ударившись о него головой. Фриман сдавленно выругался, и отошел подальше от робота.

— Только не это… — простонала девушка, — Они вырубили электричество… Теперь на сточно отсюда никто не достанет…

Внезапно темноту прорезал тусклый свет красного аварийного фонаря. Одновременно с ним засветился и экран.

— Выведи Гордона оттуда! — лица Илая не было видно, — Отправляйтесь на базу, на побережье! Не идите через Рэв…

И связь оборвалась.

— Черт! — вскрикнула Аликс.

— Спокойно, — попытался взять контроль Фриман, — Лифт стоит? Надо быстро бежать в лабораторию — я слышал выстрелы. Может, здесь есть кнопка аварийного открытия дверей?

— Нет… — Аликс повернулась к своему роботу, — Пес, открой двери. Вытащи нас отсюда!

Пес, издав неопределенный звук, подскочил к дверям, едва не сшибив Гордона. Фриман, увернувшись, проворчал что-то нелестное в адрес «собаки».

Пес, схватившись за двери, пыхтел над ними секунд десять, но тщетно. Их удалось раздвинуть лишь на толщину руки.

— Пес, вырви двери, если нужно! — Аликс уже была в панике, — Только вытащи нас!

Пес, быдто только и ожидав такого разрешения, с легкостью разорвал одну из дверей. За ней виднелся коридор. Аликс быстро выскочила в дыру, и Гордон вылез на ней. Пес, не раздумывая, просто разнес остатки дверей и выбежал вслед за ними. Аликс затравленно огляделась, словно не зная, куда бежать. Совсем рядом слышались беспорядочные выстрелы. Фриман, похоже, услышал переговоры солдат Альянса…

Выбрав направление, Аликс побежала, причем прямо на звуки боя. Гордон, приготовив оружие, кинулся за ей… Но не успел. Когда Аликс забежала за поворот, где уже кипел бой, бетонные плиты потолка обвалились от взрывов снаружи… Гордон, едва увернувшись от падающих камней, остался вместе с Псом по эту сторону завала. С той стороны сквозь бреши на них в смятении смотрела Аликс.

— Гордон, тебе нужно бежать отсюда!

Она быстро оглянулась назад. Сзади нее пробежал мужчина в одежде гражданина с автоматом в руках. Он к громким криком выстрелил во что-то и послышался писк системы жизнеобеспечения солдата.

— А ты? — в этом вопросе вылились все эмоции, которые Гордон сейчас чувствовал.

— Я не могу бросить отца… — вымученно сказала Аликс, еще раз оглянувшись, — Со мной все будет в порядке! Беги! Пес поможет тебе.

Фриман на секунду вздрогнул — за спиной у Аликс пронеслись зеленые молнии. Крик вортигонта отразился эхом много раз:

— Недостойный существования, отдай свой дух!

Аликс заговорила очень быстро.

— Пес, отведи Гордона в туннель к Рэвенхольму! Проведи его и вернись сюда, прошу тебя!

Робот кивнул.

— В Рэвенхольм?! — Гордон замер, — Подожди, но ведь там… Туда ведь нельзя!

— Но это единственный выход, — почти простонала Аликс, — Если не туда — то ты заперт в этих коридорах намертво! Ты только будь осторожнее! Беги!

Фриман, еще раз посмотрев в глаза девушке, быстро кинулся за уже убежавшим Псом. Ему было тяжело оставлять ее. Но что он мог поделать? Вот так всегда! Всегда одно и то же — "Что он мог поделать?", как же он устал от этого. Но он вернется, он найдет ее. Она сумеет выбраться…

Фриман подбежал к роботу, который уже поднимал массивные ворота в туннель.

— Что, песик, теперь и ты на моей стороне? — усмехнулся Гордон, — В прошлый раз у меня от «собачек» были лишь неприятности… Ладно, беги к своей хозяйке, и попробуй только не защитить ее! На винтики разнесу!

Пес, что-то промычав, опустил ворота, когда Гордон был уже с той стороны. Фриман прислушался — удаляющийся топот железных лап… С потолка посыпалась штукатурка — похоже, сверху уже не осталось ничего живого. Вздохнув, Фриман вышел к большой шахте лифта. Самого лифта не было и в помине. Лишь лестница не стене, уходящая вверх. И… иссохший струп человека у ее подножия. Гордон постоял над несчастным. От черепа у того ничего не осталось… Хедкрабы потрудились на славу…

Что ждало его впереди? Странный город, с которым случилось что-то настолько страшное, что проход в него навечно закрыли? Может, это теперь — база Альянса? Фриману хотелось бежать обратно, найти выход. Но его не было. Только этот путь, другого нет. Ну почему с ним так всегда? Почему? С этой мыслью, буравящей мозг, словно Цитадель — небо, Фриман полез в шахту лифта…

Глава 6

"…мы больше туда не ходим…"

…Луна снова скрылась за этими вечными черными тучами… Они висят над городом с тех пор, как все это произошло. Но не стоит… не стоит возвращаться к тем временам. Сейчас — все по-другому. Сколько он помнил Света и радости здесь, в этом городе! Сколько счастливых детей и родителей, юношей и девушек гуляли здесь, по эти улицам, под ярким и радостным солнцем. Сколько людей хотели приезжать сюда каждое лето, и даже на Рождество. Тогда церковь была полна прихожан, улицы — людьми, а семьи — счастьем. Потом появились они — и радость исчезла с улиц. А через несколько лет — исчезли и дети. Все остальное изменилось за одну ночь. И теперь это место мертво, как никогда. Люди больше не ходят сюда. Ему было больно, когда он понимал — люди боятся этого места, избегают его. Но как они могут бояться его? Почему, когда Дьявол забрал души наших братьев и сестер, никто даже не откликнулся? Все думают, что они все погибли. Никто не знает, но все они еще здесь. Они уже мертвы, но их Души мечутся в дикой боли и муках, не в силах ничего поделать против всепоглощающей Тьмы. Тьмы, которая заставила их работать на себя. Тьмы, которая превратила людей в исчадия Ада. Это, конечно, случилось не сразу. Обстрел начался ночью, и большинство людей были просто застигнуты смертью во сне. Казалось бы — самый лучший конец. Но нет, они ведь проснулись. И проснулись уже другими. Уже с дикой болью. Уже с Тьмой в душе, затмевающей Свет. Это было сначала. Потом — оставшиеся пытались обороняться. Но ничего не вышло. Аккуратно, по одному, маленькие существа забрали их всех. Он наблюдал, как город бьется в агонии, но не мог ничего сделать. Он постепенно оставался один. Люди шли к нему, чтобы найти у него убежище, но Дьявол вошел и туда.

И он остался один. Совсем один. Здесь одиночество чувствовалось, как нигде больше. Сначала — боль. Потом — безумные часы дикого страха и ужаса… Потом — отчаянная битва за лишние минуты жизни, ставшая уже привычкой. Как и постоянный страх. Но потом все переменилось снова. Нет, не город. Он сам. И он понял, что происходит. И понял, что нужно делать. И понял, что нужно жить, чтобы дарить другим освобождение.

Он тащил по бревенчатому полу окровавленную нижнюю часть человеческого тела. Да, трудно было рассечь надвое этого нечастного, и еще труднее — снять это чудовище с его головы. Он ведь помнил их истинные лица. И только от этого ему было легче. Он вытянул человеческие останки во дворик, под призрачный свет Луны. Теперь — надо перекинуть трос через ветку дерева… Вот так. А теперь — покрепче привязать останки к нему… И еще кое-что… Когда работа была сделана, он оглядел результат. Да, должно сработать. На это они попадутся. Ими движет Дьявол, и поэтому их легко предугадать. Он оглядел темный двор и посмотрел на Луну в небе. Надо идти… Дождавшись, пока луна спрячется за черным облаком, он тихо ушел, оставив на дереве плод своих усилий…

…

Это было нелепо, может быть даже где-то смешно. Куда идти, зачем, для чего? Фриман думал об этом, переводя дух после преодоления шахты. С каждым ее метром дикая вонь усиливалась. Гордон усмехнулся — а ведь так с ним всегда. Чем дальше он заходит, тем больше вонь. Ну почему так? Чем он отличается от других людей? Обычный молодой ученый, решивший достать с неба звезду с помощью науки. Наверное, это плата за самонадеянность. Он убедился в своем истинном положении еще у пусковой установки ракеты в "Черной Мессе". Делай свое мелкое дело, не лезь в чужое. Не задавай лишних вопросов, не думай слишком много — а иначе пеняй на себя. Так и случилось. Так хотелось все узнать, так хотелось ответов на вновь и вновь рождающиеся вопросы, что молодой физик и сам не заметил, как попал в водоворот. А теперь он почти в его центре — звать на помощь поздно. Самое время задуматься о том, что же правильного сделал он в своей жизни? Что? Помог ли он науке? Вряд ли, может, самую малость. Вот только все это бесполезно — Альянс уничтожил науку. Подарил ли он кому-нибудь счастье? Ответа нет. Все, кто были рядом с ним, либо погибли, либо в той же яме, что и он сейчас. Подарил ли он кому-нибудь жизнь? Нет. Лишь смерть. Но что-то все же он дал людям. Ведь не зря его знает каждый? Не зря его прозвали Человеком Свободы? Наверное, не зря. Хорошо, когда есть цель. Можно потрепыхаться еще. Но что бывает, когда понимаешь, что та цель, которая еще вчера казалась почти реальностью, теперь рассыпалась перед тобой, как карточный домик? Наступает самый трудный период. Подумать, может, прожить долгие годы, прежде чем появится новая цель. Быть может, именно поэтому он здесь. Быть может поэтому G-man как-то пропустил двадцать лет мимо него, чтобы у него не было времени подумать? Чтобы в такой ситуации он действовал, и действовал сразу и наверняка, с еще свежими мыслями и воспоминаниями?

Гордон, кое-как закрепив гравипушку на поясе и взяв автомат, осторожно пошел вперед, по коридору с деревянными стенами и полом. Спереди веяло воздухом посвежее, слышно было резкое пение сверчков и еще каких-то насекомых. Похоже, уже глубокая ночь. Фриман поежился. В темноте проще устроить засаду. Хотя с чего он взял, что здесь все так плохо? Ведь это какой-то поселок, похоже. Или пригород. Возможно, здесь еще есть люди. Фриман вышел под черное небо, все еще надеясь, что все будет хорошо. Но то, что он сразу увидел, начисто отбило все позитивные мысли.

Да, это был поселок. В нем было что-то от старых немецких деревенек — крыши, покрытые некогда красной черепицей, печные трубы, аккуратный сарай, дворик с травой и деревьями. И торчащая из земли ракета. Гордон машинально напрягся, но хедкрабов нигде не было видно. Даже если они и были тут, заметить их было бы просто невозможно — стояла густая темень, рассеиваемая лишь тусклым светом фонаря на отдаленном дереве. Фриман различив темноте очертания раскрытого хвоста ракеты. Осторожно подошел поближе. В нос ударила терпкая вонь. Фриман, догадавшись наконец включить фонарик костюма, отпрянул назад. Из-под ушедшей в землю ракеты виднелись две ноги, в сухих, пропитанных кровью штанах. Гордон почувствовал, как у него внутри что-то вздрогнуло. Он осторожно потянулся к ногам, надеясь вытащить несчастного. Но нога мягко продавилась под его пальцами, и, убрав руку, Гордон услышал мерзкий хруст зашевелившихся в трупе червей. Фриман, сглотнув, встал и снова окинул взглядом двор. Стояла полная тишина, лишь пели утихающие сверчки, да где-то завыл койот. Гордон, тревожно оглядываясь, пошел к фонарю на дереве, освещая мрак вокруг себя фонариком. Невдалеке нашлась еще одна ракета. Гордон, наконец, подошел к свету, но тут же вздрогнул. Его охватили отвращение, страх и жалость. Но скорее все же страх и отвращение. Он утер проступивший пот на лбу и, не отрываясь, смотрел на это. На ветке, привязанная тросом, покачивалась нижняя часть тела человека. Трос был грубо привязан прямо к торчащему из черного зловонного мяса обломку позвоночника. Гордон нервно усмехнулся. Это уже слишком…

— Эй, — позвал он, он вышло это у него как-то даже жалобно, — Здесь есть кто живой? Отзовись!

Из-за черной тучи на секунду вышла серебряная луна, осветив все призрачным светом. Где-то снова завыл койот.

— Эй, — снова позвал Гордон.

Ему стало совсем не по себе… Внезапно на его зов откликнулись. Фриман услышал слабый стон из черной глубины двора. Он сначала списал его на подстегиваемое страхом воображение, но стон вдруг повторился, на это раз громче.

— Оставайтесь на мессе! — срывающимся голосом крикнул Гордон, — Я сейчас! Я иду к вам.

Ответом был стон, и Гордону показалось, что на этот раз будто бы перемешанный с глухим рычанием. Гордон, осторожно ступая, пошел вперед, на звук. Фонарик светил все слабее, и скоро Гордон снова оказался в темноте. Но он все равно шел, слыша из темноты вздохи и даже вроде как неуверенные шаги. Что-то хрустнуло. Стон раздался еще громче, казалось, человек шел из последних сил, умирая. Гордон скрипнул зубами — что же довелось пережить этому бедняге?

Но вдруг на секунду снова вышла луна и… Фриман хотел закричать, но крик застрял в его горле, пропуская лишь слабый хрип… Буквально в метре от себя Гордон увидел идущего на подгибающихся ногах перерожденца. Человек под хедкрабом застонал, на этот раз отрывисто, переходя на рык. Зомби занес для удара жуткую руку с когтями… И Фриман закричал, и, казалось, от его нечеловеческого ужаса и крика даже зомби на секунду остановился. Гордон, в ужасе крича, неловко дернулся — и, оступившись, упал на сухую траву. Перерожденец с тихим мычанием сделал шаг к Гордону, и тот, забыв все от страха и шока, судорожно отползал все дальше, не отрывая глаз от чудовищной сгорбленной фигуры. Зомби вдруг оглушительно взвыл и занес обе руки. И тут Гордон, перехватив автомат, с криком отчаяния полоснул очередью пуль по хедкрабу перерожденца. Кровь и желтая жижа брызнули вместе с жутким криком зомби. Фриман зажмурился и со скрипом зубов еще сильнее давил на спусковой крючок. Автомат безнадежно щелкнул пустым затвором и затих, но Гордон не слышал этого — в его ушах стоял звон и крик человека, убитого и оживленного хедкрабом. Зомби, издав звук сливаемой раковины, конвульсивно дернулся и упал. Гордон вскрикнул, когда почувствовал, что на него свалилось холодное и мягкое тело, и судорожно вырвался из-под трупа, вскочив на ноги. Сердце его бешено колотилось. В этой адской темноте уже не было видно ничего, даже фонарь на дереве не спасал от мрака. Гордон, бесцельно передергивая затвор, попятился от тела, ожидая, что это дитя преисподней вот-вот встанет и набросится на него… Фриман ударился головой о висящие на тросе ноги, и, вскрикнув, ударил наотмашь по ним автоматом, словно дубинкой. В этом мраке ему казалось, что уродливые подобия людей подступают к нему со всех сторон. Тень каждого дерева причудливо изгибалась, напоминая костлявые и когтистые руки перерожденцев, каждое дуновение ветра было холодным, почти ядовитым дыханием не-людей… Фриман, с бешено колотящимся сердцем, резко направлял пустой автомат то в оду сторону, то в другую, в панике не осознавая ничего… Его старые призраки из "Черной Мессы" пришли за ним…

Через минуту он понял, что автомат пуст, и патронов больше нет. Попытался успокоить выпрыгивающее из брони костюма сердце. Попытался понять, что вокруг стоит почти мертвая тишина — лишь изредка завывали койоты на то и дело выходящую из-за облаков луну. Фриман дрожащими руками поискал в отделениях скафандра автоматные обоймы.

"Все… все закончилось, — он пытался успокоить себя, но выходило это довольно фальшиво, — Черт, да что же руки так дрожат?!.. Можно подумать я никогда перерожденца не видел… Дьявол, лучше бы это были солдаты… Боже, что же здесь произошло?.. Хотя все и так ясно… Но неужели все жители Рэвенхольма стали такими… Черт, да где же патроны?!".

С душевным стоном Гордон понял, что патронов больше не осталось. Повесив автомат на плечо, Фриман достал пистолет — единственное, что еще могло стрелять. И снова — это старое знакомое чувство. Когда с жалким пистолетом в дрожащих руках вот-вот ждешь, что из-за угла на тебя набросится очередное порождение ада… Фриман, стараясь сохранять хладнокровие, огляделся и, угадав в темноте чуть освещенный порог какого-то дома, осторожно пошел туда, вздрагивая даже от скрипа гравия под ботинками. Полуминутное испытание было закончено — и Гордон почти вбежал в небольшое помещение. Метнувшись в угол, он обвел стволом всю комнату, ища взглядом живые трупы. Но здесь все было давно мертво. Похоже, это была столярная мастерская — здесь стояли токарные станки, вдоль стены выстроилась батарея баллонов с пропаном, грубый дощатый стол был завален инструментами, по полу всюду валялись диски от циркулярной пилы. Но, оглядев все это, на первый взгляд, мирное зрелище, Гордон вздрогнул. Он нашел верхнюю часть трупа, висящего снаружи, на дереве. Человек, а точнее, все, что выше пояса, было практически врезано в бревенчатую стену. Труп держался, почти лежал на диске циркулярной пилы, горизонтально воткнутой в стену. Гордон, преодолевая отвращение, подошел. Голова человека была изуродована так, что сразу становилось ясно, кто стал его убийцей. Фриману показалось очень странным то, что диск пилы был вогнан в доски настолько глубоко, словно его метнули со страшной силой. Похоже, именно этот диск и перебил тело бывшего зомби пополам. Но кто же мог сотворить такое? Еще один перерожденец? Гордон нахмурился. Нет, эти твари друг друга не убивают… Не видят, как живые объекты. Так что же, здесь есть кто-то, кто сумел справиться с тем, что было раньше его товарищем? Фриман покачал головой — ведь человек не мог настолько сильно метнуть диск… Или мог?

Ощутив себя очень неуютно, Гордон поежился. Здесь все просто дышало смертью, и ему, живому, здесь было, мягко говоря, не по себе. Фриман чувствовал себя беспомощным с жалким пистолетом в руках, особенно здесь… Но нужно хотя бы поискать здесь выживших — должны же они быть? Гордон вдруг заметил, что вход из комнаты вглубь здания загорожен столом. Фриман попытался сдвинуть его, но тщетно — стол был жестко вставлен в дверной проем враспор. Фриман, вздохнув, перелез через стол в следующую комнату, порадовавшись про себя, что хоть она была хорошо освещена. Но едва Фриман оказался там, его снова хлестнуло жестокое чувство, называемое страхом. Здесь была бойня. Пол был бурым от высохшей крови, стены были ободраны и побиты чем-то тяжелым, вдоль стен лежали, скрючившись в последней агонии, трупы, которые, к тому же, испускали терпкий смрад. Фриман поморщился, оглядывая это место, но совсем не заметил, что у троих из трупов на головах сидели кожистые четырехлапые существа… В эту секунду позади Гордона вдруг раздался тихий рык, и, прежде чем Гордон успел обернуться, на его спину обрушился мощный удар. Датчики скафандра тревожно запищали, сообщая о серьезной травме. Фриман, вскрикнув от острой боли в спине, повалился на пол, успев заметить за спиной перерожденца. Похоже, одетого в изорванное и грязное женское платье… От крика Фримана некоторые из трупов зашевелились, и Гордон, подавляя мучительную боль в позвоночнике, привстал и заметил, что те, у кого на головах были хедкрабы, со слабыми стонами поднялись на ноги. Всхлипывая и вздыхая по-человечески, страшные, изуродованные фигуры неуверенно вставали, опираясь о стены спиной, с дрожащими коленями и непослушными ступнями. Фриман словно заглянул Сатане в глаза, и затем — снова в глубины своего сердца, в Черную Бездну прошлого, которая накатывала новой волной, издевательски шепча, что это все правда, что страхи и призраки прошлого вернулись, вернулись за Гордоном, чтобы забрать его туда, где его уже давно ждут…

Холодная, густая кровь, вперемешку с желтой жидкостью, капала на пол, из жутких разрезов на телах зомби выпадали зловонные куски внутренностей. Словно канаты, на нечеловечески длинных руках перерожденцев натянулись жилы и волокна мускулов, а язвы на них начали источать белую слизь… Гордон закричал, судорожно ища выроненный пистолет, а воскрешенные покойники приближались, и из их ртов вылетали сдавленные, полные горя и боли стоны… Это и было самым ужасным. То, что человек все еще чувствовал боль и мучения, его кости ломались, росли новые горбы и язвы, внутренности вываливались из чрева, но мертвец все это чувствовал и страдал адскими муками, но не мог прекратить это. Он хочет умереть, умереть снова и побыстрее, но не может… Он понимает, что так не должно быть, но не может сопротивляться этому маленькому монстру на своей голове, превратившего его тело в гниющую марионетку с одной лишь целью — убивать.

Фриман наконец нашел пистолет и со стоном боли и нечеловеческого страха выпустил пять зарядов в тело ближайшего к нему перерожденца. Пули вошли одна за другой, с глухим чмоканьем, и живой труп застонал еще жалобнее. Кажется, это был женский голос… Фриман, в панике метаясь по полу, ощутил, что из-за боли в спине не может подняться на ноги. Ничего не видя от ужаса и боли, Гордон выпустил в зомби еще три пули, и тот, наконец, упал, издав вздох, похожий на облегчение. Гордон, скрипя зубами от боли в позвоночнике, приподнялся на руках и, перезарядив пистолет, с криком открыл огонь по уже подошедшему с другой стороны зомби. Четыре пули вошли в покрытое язвами тело, словно в масло, и Гордон отчаянно застонал — зомби не остановился, и, напротив, со сдавленным стоном еще быстрее пошел на жертву. Гордон, не прекращая стрелять по развороченному торсу трупа, конвульсивно сорвал с пояса монтировку и несколько раз изо всех сил ударил уже занесшего руки перерожденца по «голове». Издав хриплый звук, зомби упал, и Гордон, превознемогая боль в спине, еле успел увернуться от падающего тела. Затравленно оглядевшись, он увидел, как к нему, переступая через трупы, приближаются еще два перерожденца. И вдруг Гордон увидел за их спинами прислоненный к стене небольшой баллон с пропаном. Не думая о последствиях, он нажал на спуск.

Гордон успел лишь увидеть вспышку ослепительного огня, звуковая волна щелкнула по ушам, оставив в них глухой звон. Гордона хлестко швырнуло к стене, и все затихло.

С минуту Фриман лежал, не открывая глаз, пребывая в довольно странном состоянии. Он то проваливался в забытье, то вновь начинал осознавать себя. В голову лез совершенно невообразимый вихрь мыслей — ему вспоминались часы диких пирушек с однокурсниками, сцены из разных фильмов ужасов и даже текст его диссертации. Гордон то тщетно пытался понять, жив ли он еще, или уже на том свете, то вслушивался в пронзительный звон в ушах и ноющую спину. Наконец, он решился открыть глаза — по ним тут же резанул прозрачный серый дымок. Гордон, не поднимая головы с дощатого пола, оглядел то, что осталось от комнаты. Трупы были разбросаны в новом беспорядке, и над ними уже натекли свежие лужи затхлой крови. Зомби лежали недвижно, с одного из них даже сорвало хедкраба. Пистолет Гордон все еще сжимал в руке. Но Фриман увидел в полуметре от себя нечто новое — перед ним, шагах в трех лежал грязный револьвер «Магнум». Гордон даже не пытался понять, откуда он тут, хотя, скорее всего, до взрыва он лежал под трупами. Фриман, все еще дрожа крупной дрожью, захотел встать. Но не получилось — от нахлынувшей в спину боли Гордон даже вскрикнул. Зомби приложился основательно… Фриман, преодолевая боль, все же сумел сесть на полу. Быстро посмотрел на мониторчик скафандра, который был на руке. Индикатор показывал сильный ушиб и гематому, но, видимо, взрыв заклинил скафандр — лечебная программа не запустилась. Запустив ее вручную, Гордон наконец почувствовал, как костюм вколол порцию обезболивающего и включил охлаждение на участке ушиба. Через минуту боль начала отступать. Гордон, осторожно порадовавшись, что так легко отделался, дотянулся до револьвера и, правда, с трудом, встал.

Но Фриман не успел даже как следует оглядеть находку — вдруг слабый стон огласил комнату. Гордона бросило в пот, он напряженно оглянулся на звук. И увидел то, что долго не мог забыть. Трупы на полу зашевелились, их словно что-то двигало изнутри. И вдруг из-под тел вылез зомби… Гордон попятился назад, выставил руку с револьвером, но выстрела не последовало. Гордон все жал и жал на курок, отказываясь поверить в то, что барабан пуст. А оно вылезало…. Это был зомби, но не такой, как раньше… Судорожно шкрябая по полу когтями, к Гордону ползло на руках то, что осталось от перерожденца — верхняя часть туловища до живота. Дальше по полу волочились лишь кровавые ошметки, оставляя на досках бурый след… Зомби застонал, и нервы Гордона не выдержали. Вместо крика из горла Фримана вырвался слабый хрип, и он бросился бежать. Он не знал, куда бежит, и что его там поджидает, но он не мог смотреть на это… А сзади еще долго слышались все слабеющие стоны ползущего по полу разорванного надвое перерожденца…

Гордон в панике и ужасе выбежал из этого приюта смерти в какой-то темный внутренний дворик, зажатый между коттеджами европейского стиля. Фриман остановился лишь тогда, когда понял, что ужасное существо больше не гонится за ним. Гордона трясла дрожь. Ему было страшно, как никогда. Он чувствовал себя загнанным зверем, мышонком, брошенным в змеиную яму на забаву хозяевам и змеям. В каждой тени дворика ему виднелись зомби, каждый ствол дерева напоминал ожившего мертвеца. Фриман сжал зубы — в голове снова пронесся этот крик. Последний крик Майка в рации… Перед тем, как его убило такое же порождение Тьмы со звезд. Спина Фримана все еще побаливала — и ему мигом вспомнилась вся боль, которая омывала его в "Черной Мессе". Как его били зомби, как жгли молниями вортигонты, кусали хедкрабы, оглушали «собачки» и врезались в ребра тяжелые армейские ботинки. Гордон вдруг вспомнил, как его на дамбе зацепила пуля — пробила навылет кисть. Странно, но он вспомнил об этом только теперь — тогда было не до того, а потом и вовсе забылось. Фриман со смешанным чувством обнаружил, что рука его совершенно здорова, хотя ее и украшает розоватый шрам. Фриман поежился — он не знал, как это все объяснить. Но понимал, что теперь все намного хуже. Тогда он был в своем мире, вокруг были люди. Хоти и не те люди, каких бы ему хотелось, но все же люди. А здесь…

Фриман презрительно покачал головой — теперь уже вряд ли здесь остался кто-то живой… Но все же — кто-то ведь убил того зомби? Значит, здесь остались уцелевшие. Может, здесь все еще держатся солдаты Альянса? Гордон должен был найти хоть какой-то признак Жизни. Полу-жизнь уже и так заполнила все вокруг.

Фриман оглядел место, куда попал. Луна уже вышла из-за облаков и теперь ровно освещала все вокруг призрачным серебряным светом. Этот свет может творить самые настоящие чудеса, получше любого волшебника из сказок. Этот свет может быть таким разным и так по-разному влиять на мир. Он может быть романтическим — такую луну обожают влюбленные пары, целующиеся в ночном парке на лужайке, вдыхая запах ночных цветов и слушая волшебные трели сверчков. Это свет может быть таинственным и демоническим — как раз подходящим для кристально чистой ночи, в которую уголовник выходит на «дело», взвешивая в руках бейсбольную биту, высматривая в темной аллее запоздалых гуляк и вслушиваясь в тугой ритм собственного сердца. Свет Луны может быть и волнующе манящим, совсем как тогда, когда одинокий матерый волк воет ночью на залитой этим светом поляне, вспоминая стаю, которая бросила его, вспоминая теплую шерсть матери и прислушиваясь к томящему голоду в своем чреве. Этот свет может быть умиротворяющее философским, зовущим подвыпившего парня на минуту остановиться и вслушаться в музыку Тишины, вспомнить о бездне Вечности и о величии Вселенной. Свет Луны может быть призрачным и зловещим, как раз таким, который освещает все то зло, которое копошится по углам, обнажая демонов человечества, которые как раз и ждут этого Света, как гимна их триумфа на поле битвы Добра и Зла. Такой свет — словно вечная индульгенция тем, кто живет злом и не может видеть чужого счастья.

И сейчас Луна светила как раз таким светом. Гордон уже не был уверен, что же происходит — ему казалось, что призраки его прошлого ползут из всех щелей и вышедшие из могил мертвецы пришли за ним, чтобы забрать его с собой, обратно, на поле крестов и плит, где царит вечная мгла и скорбь. Фриман, не понимая, что же с ним происходит, постарался рассмотреть все получше. Но в глаза сразу бросилась вонзившаяся в землю ракета, в самом углу двора. И иссохшее тело в кустах. Фриман, поморщившись, сжал револьвер. Вдруг он вспомнил. Потянувшись рукой в одно из отделений скафандра, он извлек оттуда пригоршню патронов. Тех самых, что нашел в ящике, сброшенном ему с моста неизвестным другом. Да, это были патроны как раз под это оружие. Гордон, впервые за пребывание в этом страшном месте ощутил что-то похожее на уверенность. Но голосок в голове все же шептал: "Это не уверенность. Просто — продление агонии".

Фриман, ступая неслышно, подошел к месту, где дворик заворачивал. Видно было плохо, но все же Гордон сумел пройти бесшумно. Вдруг откуда-то впереди раздался шум, словно кто-то ходил, шаркая ногами. Гордон, ощутив, как его сердце вздрогнуло, быстро выглянул за угол, выставив вперед револьвер. Но там никого не было. Вместо зомби Гордон ошалело смотрел на нечто совершенно немыслимое — большой мотор от станка, к главному валу которого, смотрящему в небо, был параллельно земле прикреплен кусок стального листа, каким кроют крыши. Острый кусок железа вращался на шуршащем двигателе, рассекая воздух, словно лопасть вертолета. Фриман, уставился на это сооружение, стоящее посреди пятен крови, и почувствовал снова то же чувство, которое ощущал, когда увидел перебитого пилой зомби. Это не мог сделать перерожденец. Это сделал человек. И, словно в ответ на мысли Гордона, совсем рядом, откуда-то сверху раздался голос, торжественный, словно читающий проповедь:

— И было сказано, что они стали подобны тем невообразимым демонам, кои пребывают во плоти, и в коих невозможно увидеть Свет!

Фриман вздрогнул, как от удара — и попытался найти говорящего, голос которого звучал совсем рядом. Но он услышал лишь удаляющиеся шаги на одной из крыш. Гордон хотел окликнуть говорившего, но не смог. Что-то задержало его. Он метнул взгляд в сторону — за вертящимся листом железа на моторе показался перерожденец. Фриман, еще слыша в голове прозвучавшие странные слова, заворожено наблюдал за "демоном во плоти" Но зомби, слепо идя на жертву, вдруг вскрикнул и, с фонтаном крови, разорвался пополам — острая, как бритва, железка вошла в его тело, словно нож, и рассекла надвое, отбросив останки назад. Гордон сглотнул — он вдруг понял задумку этой ловушки. Придумано с умом — но кто ее ставил? Человек. Не тот ли, чей голос он слышал только что? Надо быстрее бежать вперед, пока тот не ушел далеко!

Тесно прижавшись к стене узкого прохода, Гордон осторожно протиснулся вперед, с замиранием сердца наблюдая, как окровавленный лист железа рассекает воздух в десяти сантиметрах от его живота… Изо всех сил Гордон старался не дергаться, и это у него получилось. Получилось и не смотреть она зловонные останки перерубленного надвое зомби. Быстро войдя в открытую дверь, он понял, что слишком поспешил. С противоположного конца комнаты уже вставали с пола, изрыгая стоны и кровь, ожившие мертвецы. Гордон даже не успел ничего сделать — на него вдруг справа прыгнуло что-то до боли знакомо шипящее. Гордон со сдавленным ругательством сбросил с бока повисшего на нем хедкраба и судорожно отбросил его ногой в угол. Выхватил револьвер и выстрелил. И ощутил мимолетное удовлетворение — мощным выстрелом тварь разорвало на части. Громкий стон заставил Гордона вернуться к пугающей реальности — зомби приближались. Гордон уже собрался открыть огонь по мучающимся после смерти людям, но вдруг заметил посреди комнаты ловушку. Такую же, что и на улице — к мотору был прикреплен заточенный с двух сторон железный багор. В голове ученого мелькнула смелая мысль и он, преодолевая страх и чувствуя азартный прилив адреналина, подбежал к устройству. Рычаг запуска мотора нашелся сразу — и Гордон едва успел отбежать от раскручивающегося багра.

"А вдруг багор плохо закреплен, — пронеслось у него в голове, — И сейчас на полном ходу вонзится мне в глотку?…" Но эти мысли были прерваны тихим, едва различимом в стоне зомби звуке шагов. Кто-то ходил по крыше. И Гордон снова услышал это голос со странным, неуловимым акцентом и торжественным выражением:

— Целые дни моя жизнь таяла, подобно дыму, и мои кости рассыпались, как пепел…

Громкий вскрик — капли крови долетели до лица Гордона. Первый перерожденец был рассечен лезвием багра.

— И позволь моим порокам быть пищей для этого костра, пока ничего не останется во мне, кроме Света.

Последний зомби затих, и багор продолжал вращаться, брызгая кровью, но Гордон все еще вслушивался в этот тихий но сильный голос, и в удаляющиеся шаги…

Фриман, развернувшись, быстро нашел выход и вышел в другой стороны на улицу. И чуть не споткнулся о труп зомби. Чертыхнувшись, Гордон переступил через тело, отметив, что у того были пулевые ранения. Это уже начало воодушевлять. Он слышал человека, он находил все больше его следов. Но почему же этот кто-то так избегает Фримана? Или делает вид, что избегает? Гордон бегло оглядел крышу — но на ней никого не было. Фриман продолжал всматриваться, и вдруг заметил на крыше тощую сгорбленную фигуру. Этого было достаточно.

— Эй, там, на крыше! — крикнул Гордон, оглядываясь, — Вы слышите меня? Вы в порядке?

Но худая фигура, казалось, проигнорировала Гордона. Луна висела прямо над крышей, и Гордону показалось, что на ее фоне мелькнула фигура человеческого скелета. "Тьфу ты! — зажмурился Гордон, наблюдая, как тощий силуэт исчезает из виду, — Мало ли что привидится…".

Фриман пошел по темному переулку, держа револьвер наготове. Картина ночного города была удручающей. Город был мертв. В нем шевелились лишь черви в трупах, да и сами трупы, ожившие по воле пришельцев из Зена. Изредка выли койоты в степи за городом, тут и там попадались ракеты, врезанные в землю. И все они были открыты, все уже выпустили свой груз. Гордон, проходя по темной аллее, видел дома с пробитыми крышами, в которых зияли огромные дыры — все, что оставляли после себя ракеты Альянса. Фриман даже услышал отдаленный дикий, полный ужаса крик, и затем выстрел. И все снова смолкло. Если здесь и были выжившие, то теперь Гордон остался один. Он чувствовал свое одиночество, как никогда. Нет, поступить так с целым городом — это было слишком бесчеловечно. Если Гордон раньше, отчасти благодаря Мареку, смог глядеть на Альянс, как на людей, то теперь эта иллюзия окончательно рассеялась.

Фриман вдруг услышал откуда-то впереди тихий голос, все тот же, торжественно-угрожающий:

— И стали они подобны пеплу на ветру, и Ангел Тьмы неотступно следовал за ними повсюду.

Гордон, поежившись от меткости этих слов, ускорил шаг, вздрагивая от каждой тени. Говорящий был впереди, совсем близко. Но звать, кричать в этом месте было подобно самоубийству. Гордон прошел по грубой каменной мостовой, мимо покореженного старого «Запорожца», вышел к повороту, ведущему на площадку перед домами, и вдруг застыл, с содроганием глядя на открывшуюся картину.

На большой площадке перед трехэтажным домом готического стиля бушевало пламя. Гордон с дрожью в ногах глядел на этот костер. Его сердцем были торчащие из земли колья, на которые были насажены тела людей. Огонь причудливо играл тенями, и казалось, что некоторые из них были еще живы, но это была лишь иллюзия. Тела, насаженные грубо, через живот, грудь и даже голову, уже шипели в охватившем их адском пламени. Смрад вокруг костра казалось, можно было резать ножом. На некоторых кольях были крюки, и на них тоже были насажены трупы. Гордон почувствовал головокружение. Нет, ничего из того, что он повидал в своей жизни, не сравнится с этим… Это не мог сделать человека. Такое с людьми мог сотворить лишь Сатана. Любой другой бы дрогнул.

Фриман, едва стоя на слабеющих ногах, увидел, как к жуткому костру из подворотен начали нестройно идти перерожденцы. Они шли на запах горящего мяса, и он манил, звал из, как запах спирта — алкоголика. Гордон, не в силах двигаться, наблюдал, как зомби слепо входили в пламя, и огонь тут же охватывал их. Живые покойники начинали стонать, громко и протяжно, и Гордон отдал бы все, чтобы этого не слышать. Словно человека резали живьем, словно на его глазах расстреливали его ребенка, словно у него без наркоза ампутировали ногу — вот как кричали перерожденцы, даже не понимая, что с ними происходит. Они отходили от кольев, охваченные пламенем и, расставив скрюченные руки шли на подворачивающихся ногах в стороны, даже не пытаясь сбить пламя. И лишь когда один из них по чистой случайности пошел в сторону Гордона, тот нашел в себе силы выстрелить. И тут же он услышал второй выстрел, который, словно эхо, прогремел по крышам Рэвенхольма.

Гордон поднял взгляд. На балконе дома, перед которым разгорелось ужасающее пожарище, стоял человек с винтовкой. Словно не замечая адского пламени внизу, он прицелился в очередного горящего перерожденца. Выстрел! — и хедкраб слетел с головы несчастного. Выстрел — и последний зомби рухнул на мостовую. Гордон так и застыл с поднятым револьвером в руках и, как завороженный, смотрел на человека с ружьем. Тот, наконец, оторвавшись от приклада оружия, посмотрел вниз, на недвижного ученого. Гордон видел его фигуру отчетливо, хотя и едкий дым смазывал лицо.

— Кто же это? — голос человека был все так же торжественен, но уже мягок, — Еще одна душа, нуждающаяся в спасении?

В голове у Фриман что-то щелкнуло. Гордон сумел разглядеть на груди у человека большой золотой крест. Священник…

— Вы в порядке? — зачем-то крикнул Фриман, — Кто вы?

Человек, похоже, усмехнулся. Посмотрел в черную даль неба, вдохнул дым костра. Окинул взглядом двор, ища новую цель. И только тогда его голос раздался вновь:

— Я присмотрю за тобой, — сказал он, перехватывая ружье поудобнее, — Большего я обещать не могу.

— Подожди! — но поздно — фигура человека скрылась с балкона, оставив Гордона на улице.

Фриман стоял и чувствовал глубокую растерянность. Кто это был? Уцелевший? Человек, чудом выживший в этом аду, и теперь пытающийся сохранить жизнь? Гордону стало жутковато. Это ведь был священник. И если он здесь один, то выходит, что это все он сделал? Перерубил зомби пополам, поставил две ловушки с моторами, устроил это жуткое кострище, которым мог похвастаться лишь Дракула? На как? Все это — ловушки для перерожденцев… Он начал охоту на тех, кто были его друзьями и родными. Но такая охота больше похода на отчаянное выживание. Гордон покачал головой — он бы и дня не прожил в этом месте, не сойдя с ума… Это был священник. Это объясняет все эти странные фразы, которые он слышал с крыш. Но все же здесь было что-то не так. Гордон пока не понимал, что именно, но он чувствовал это всем телом. Этот священник — не заурядный беженец…

Гордон пошел по черной и зловонной мостовой. Вокруг снова было тихо — только зловеще гудел костер с трупами на кольях. Фриман старался уйти от этого места поскорее, но это ему не удалось — сразу за поворотом его ожидал тупик. Гордон, еще не зная этого, осторожно заглянул за поворот, откуда слышались электрический треск и чьи-то вздохи. Гордон увидел трансформаторную клетку — весь забор вокруг электрощитов был под напряжением. Фриман чуть не отпрянул, увидев перед собой лежащих на земле зомби. Один из них с огромным усилием встал. Гордон, покрывшись холодным потом, приготовил револьвер, но зомби направился не к нему. Он пошел к забору. И только тут Гордон заметил, что на заборе висел человеческий труп. Он конвульсивно дергался в так разрядов электричества, кожа его источала черный дым, в воздухе висел запах жареного мяса. Зомби шел на это запах, как и те, у костра. И случилось так, как и планировал автор ловушки — зомби схватил руками труп — и с диким ревом заколотился в судорогах. Секунда — и его отбросило к стене. Больше он не двигался. Дымящийся мертвый хедкраб бесшумно соскользнул с головы жертвы. Гордон, собрав все свои чувства в кулак, резко шагнул к оставшимся зомби и, не дав им даже встать, сделал несколько выстрелов. Два перерожденца умерли сразу, но третий повел себя абсолютно непредсказуемо. Как только пули порвалась в гниющее тело зомби, хедкраб на его голове вдруг зашипел и прыгнул прямо на Фримана. Тело, оставшись без «хозяина», грузно свалилось на камни. Фриман с криком едва успел закрыть рукой лицо, не ожидавший от твари такой атаки. Хедкраб цепко обхватил руку, но, быстро поняв свой промах, попытался перескочить на такое близкое лицо этого человека. Гордон ощутил во всему телу парализующие волны дикого ужаса. В сантиметре от его глаз мелькнула зловонная пасть существа с рядом длинных окровавленных зубов. Гордон, со стоном бессилия, резко рванулся и выкинул вперед руку. Хедкраб, взвизгнув, не смог удержаться на гладком скафандре и полетел вперед — прямо на искрящий забор. Вспыхнул разряд — и тварь упала вниз, уже мертвая.

Гордон отдышался, приходя в себя и вытирая уже миллиардные по счету капли холодного пота со лба. Успокоиться было трудно, но все же Гордон сумел взять себя в руки. Он поглядел за забор — там виднелась лестница наверх. Возможно, на крышу, где и ходил этот странный священник. Надо было туда попасть. Вот только как — ток убивает всякого, кто прикоснется к забору. Гордон внимательно осмотрел трансформаторы и заметил толстый провод. Фриман проследил за ним взглядом — он проходил прямо над ним, и упирался в какое-то окно стоящего рядом дома. "Так, — сообразил ученый, — Значит, управление ловушкой там… Ну что ж, поглядим…" — о Гордон решительно отправился назад, ко входу в этот дом.

Вход быстро нашелся, но Гордон почему-то не был этому рад. Вход был прямо за тем костром, в котором горели трупы, насаженные на колья. Фриман решил подумать. Ведь видно было, что дров, или иного твердого топлива у огня нет — площадка просто горела, огонь шел словно из-под земли. Преодолевая отвращение, Гордон принюхался. И вдруг совершенно отчетливо ощутил сквозь трупный смрад запах газа. Гордон поискал глазами — и точно! От середины костра тянулся железная трубка, и языки пламени выходили из нее, прямо из аккуратно просверленных дырочек. Трубка шла к небольшому баллону, который из-за дыма практически нельзя было заметить. Гордон подбежал к нему и крутанул на нем вентиль — и огонь, словно по волшебству, погас. В небо сразу потянулся черный дым, смешанный с пеплом. Сразу стало темнее. Гордон, поморщившись, быстро пробежал по углям и оказался в доме.

Здесь было тихо. Лишь затхлый запах и пара сгнивших консервных банок напоминали о том, что здесь когда-то жили люди. Похоже, это была старая котельная — рядом Гордон разглядел несколько котлов высокого давления. Здесь все было уже давно пусто и немо. Вдоль плинтусов валялись какие-то обрывки книжных страниц, старый башмак, куски выцветших фотографий. Приглядевшись, Гордон нашел даже две гильзы 12-го калибра с надписью «Baikal». Сначала он насторожился, но потом понял — ведь этому священнику тоже надо было чем-то отстреливаться. Фриман, отбросив гильзы в сторону, прошел по скрипящей лестнице на второй этаж, туда, где должен был находиться рубильник. Но едва он вышел с лестничного пролета, откуда-то справа на него прыгнули сразу два хедкраба. Вскрикнув, Гордон едва успел увернуться и дважды спустил курок. Нервно качая головой, Фриман перезарядил револьвер, с унынием отметив, что патронов осталось совсем немного. Что ж, все-таки десять — лучше, чем ничего. Здесь эти десять патронов могут десять раз спасти ему жизнь.

Осторожно озираясь по сторонам, Фриман прошел по пустой разгромленной комнате. Стулья были перевернуты, некоторые — разбиты, от стола тоже остались лишь щепки. Повсюду валялись бутылки, бумажки, консервные банки. Гордон нашел еще три гильзы. Да, похоже, этот человек здесь долго держался… Комната с рубильником и окном, выходящим на трансформаторы, оказалась совсем рядом. Войти в нее оказалось трудно — она была завалена пустыми картонными коробками и деревянными тарами. Распинав коробки ногами, Гордон вдруг услышал, как что-то загремело, совсем как шарики в полупустом подшипнике. Присмотревшись, ученый нашел на полу небольшую коробочку. Девятимиллиметровые пистолетные патроны из нее рассыпались по полу, и Гордон, с жадностью пигмея, сбившего кокос, кинулся собирать их. Вот это везение! Теперь он сможет продержаться здесь подольше. Почувствовав что-то похожее на уверенность, Гордон потянулся рукой к рубильнику и опустил его. Ручка вдруг со страшным лязгом отломилась — проржавевший металл не выдержал. Гордон секунду беспомощно и испуганно смотрел на рукоятку, и потом только кинулся к окну. Но ему в несчетный раз повезло — труп на заборе перестал дергаться. Электричество было отключено.

Гордон был почти уверен, что теперь все будет хорошо. Все складывалось все лучше и лучше — перерожденцы перестали появляться, он обнаружил уцелевшего человека, да и к тому же сумел обезвредить преграду. Но пыл Фримана уже готовилось охладить черное быстрое существо. Оно уже поджидало человека, вися на потолке, и, когда Гордон спускался с лестницы вниз, разжало лапы. Фриман успел лишь заметить круглое тело и четыре длинных тонких ноги — тварь упала ему на плечи, издав мерзкий визг. Вскрикнув, Гордон потерял равновесие и с грохотом покатился по ступенькам, больно ударяясь о них локтями и коленями. Тварь держалась крепко — при падении она еще крепче вцепилась в скафандр Гордона. Фриман, забыв про ушибы, вскочил и с отчаянным стоном стал отдирать черное существо от себя, но оно, казалось, еще сильнее прижималось к человеку. Гордон выронил револьвер. Он чувствовал, как скользкое брюшко твари упорно тянется к его шее, все ближе и ближе. Гордон ничего не мог сделать, он старался изо всех сил, на которые только способен человек, но сдержать существо не удалось. Он ощутил мгновенный ослепительный укол боли, что-то острое пронзило его шею. Заорав, Фриман нечеловеческим движением оторвал мерзкую черную тварь от себя и отбросил ее в угол. И, схватившись за ужаленное место, упал, чувствуя, что пол уходит из-под ног. Тварь, оставив на стене желтое пятно, упала и больше не двигалась.

Первым делом тревогу забил скафандр Гордона. Раздался механический голос: "Критическое снижение уровня здоровья носителя! Подбор алгоритма для реанимации". Гордон слабо стонал, чувствуя, что боль тугой волной разливается по всему телу. Первым начало подводить зрение — уже через несколько секунд Гордон видел перед глазами лишь разноцветный туман. Потом, не прекращая болеть, начали отказывать руки. В ушах Гордона стоял равномерный гул, когда он пытался согнуть пальцы. Но бесполезно. Рук он больше не чувствовал. Голова превратилась в тяжеленный чугунный котел. Потом онемение пошло ниже, и уже через минуту Гордон перестал чувствовать ноги. Все тело будто стало чужим, невесомым. Фриман хотел закричать, но не мог даже открыть рта. Его начало мутить, кровь оглушительно застучала в висках.

"Мне конец… — слабо подумал Гордон, — Она укусила меня… Конец…"

Скафандр все время, не переставая, пищал, бья тревогу, но Гордон не слышал этого. Яд быстро проник в главные органы. Фриман внезапно почувствовал приступ тошноты. Он не ощущал этого, но пот крупными каплями падал с его лба на пол. Его вдруг начало трясти. Скафандр уже никак не реагировал, лишь сигнал тревоги заполнил всю лестницу. Пока все еще было в порядке с воздухом, но Гордон, уже проваливающийся в забытье, вдруг ощутил, что горло словно сдавили удавкой. Он напрягся всем телом, хотя у него и не получилось, он с хрипом втягивал воздух, но горло распухло изнутри, и воздух проходил со свистом. А затем и вовсе перестал проходить. Шея его отекла, и легкие застыли без работы. Фриман задыхался.

Глаза его закатились, и голова тихо стукнула об доски пола. И тут раздался голос скафандра: "Внимание, химическая структура яда опознана. Введен антидот. Состояние носителя — клиническая смерть!". Датчики скафандра ожили, регистрируя давление и порцию вводимого лекарства. На минуту все снова стихло. И вдруг снова ожил динамик костюма: "Пульс носителя близок к норме. Начата электромагнитная стимуляция". Тело ученого слабо задергалось под воздействием токов, и челюсть Гордона судорожно дрогнула. И в его горле снова зашумел воздух.

Сначала он проходил туго, со свистом, но потом дыхание становилось все ровнее, тише. Скафандр уже прекратил голосовые сообщения и теперь просто снимал показатели датчиков и продолжал реанимацию…

…

…Он напрягся в последний раз — и грузно положил тело на стол. Так, все пока шло правильно. Лишь бы получилось не как в прошлый раз. Тогда он просто не рассчитал количества спирта, и живой мертвец начал шевелиться прямо на столе. Нет, сейчас он это предусмотрел… Спирта было достаточно, чтобы перекрыть большинство их функций этого маленького монстра на голове мертвого. Достаточно, чтобы парализовать тело, но оставить лишь жизненно важные циклы. Ведь именно благодаря им это мертвое тело снова ходит. И снова Душа в нем просыпается. Страдает. Чувствует боль. Нет, на это раз все должно получиться. Насколько он знает, тело после смерти этого Дьявола во плоти еще может дергаться в течение пяти минут… Это значит, что токсинов хватает на пять минут, хватает, чтобы тело жило. Он наконец сделает это, сделает то, что пытался сделать уже два раза. Освободить брата от мук. И дать ему настоящий, осознанный покой перед смертью. Он уже продумывал и прорабатывал это тысячу раз. Главное — нажать на определенные точки на теле этого монстра, чтобы оно безболезненно отпустило голову мертвеца. И тогда — может сработать. Мертвый проживет еще целых пять минут, сам, на остаточном действии токсинов. Но без боли. Без мук. Это — самый высший подарок, который он мог даровать своим ушедшим братьям и сестрам. Продумав все еще раз, он принялся за дело и осторожно сдавил тело твари на голове мертвого в нескольких местах…

…

…Прошел час. Это было совсем удивительно, но за это время свежее теплое тело никто не нашел, не съел и не подверг перерождению. Гордон так и лежал, как и час назад, черная тварь — тоже. Наконец, неимоверные усилия системы жизнеобеспечения не прошли даром — и Фриман, слабо дернувшись, издал тихий стон.

Сознание возвращалось медленно, нехотя, словно его тянули на поводке. Сначала к Гордону вернулся слух. Затем — с головы и шеи начало отступать онемение. Гордон, не совсем понимая, что с ним, и что произошло, попытался открыть глаза — и размытая комната с каждой секундой становилась все отчетливее. Голова гудела так, будто весь день провисела в церковном колоколе. Но, тем не менее, Гордон сразу вспомнил, где он, и тут же приподнял голову, чтобы осмотреть все. Постепенно отходили грудь, руки — и Гордон уже смог сесть. Поворачивать голову было больно — рана на шее была слишком глубока. Но скафандр уже начал обрабатывать и ее. Первым делом, все еще не веря, что он выкарабкался, Гордон посмотрел на черный трупик и стены.

"Так вот ты какая, смерть… — пронеслось в голове Фримана, — Я думал, что уже никогда не вернусь… Неужели это скафандр меня вытащил? Если так, то я даже не знаю… Голова-то как раскалывается! Но что это за чертовщина была? Что это было?"

Ответ так взволновал Гордона, что он, забыв про гудящее тело, подполз к трупу черной твари. Осторожно перевернул ее и осмотрел. И вдруг понял. Черное круглое тело, похожее на тельце хедкрабов, те же четыре ноги, только в три раза длиннее, черные ноги, покрытые белыми кольцами светлого пушка и крупными черными волосинами. Все это напоминало четырехлапого паука. Или…

"Это же то, о чем говорил Илай… Хедкрабы мутировали… Но неужели они стали ТАКИМИ?! Почему? Именно ядовитыми. Илай говорил, что они мутировали и закрепили мутацию, которая помогала им выживать… Так, значит? Конечно, гораздо удобнее жалить жертву. Но это значит — конец. Если раньше у меня были шансы, то теперь их не осталось. Вторая такая штука окончательно прикончит меня… И причем, все лишь укусив…".

Гордон, опираясь на стену, подобрал револьвер, поднялся. Апатично принялся потихоньку разминать руки и ноги, но мысли его были далеко. В это было трудно поверить. Зен показывал все новые и новые лица, и одно было страшнее другого. Хуже того, что на него напало, не было. Это была конечная точка. Финал. Приехали.

Машинально обводя револьвером все углы, Гордон вышел на улицу. Теперь ему казалось, что он сам подобнее этим живым мертвецам. Сопротивляться уже не имело смысла. Странное дело, но Фриман всегда был таким — знал, что дело безнадежно, и все равно продолжал его делать. Фриман на ходу разминал шею, которой досталось больше всего. Из маленьких, но глубоких ран все еще сочилась кровь. Гордон чувствовал, что он выкарабкался только чудом. А чудо, как известно, дважды не случается.

Фриман, сцепив зубы от боли в теле, с трудом взобрался по забору, а затем и по лестнице позади него. Очутившись на небольшом уступе на крыше, он перепрыгнул на другую крышу, более просторную, и к тому же плоскую. Распугав пару ворон, он оглядел ночной Рэвенхольм. Пробитые и одинокие крыши домов выглядели осиротело и зловеще. В воздухе летал едва различимый запах беды — как раз такое предчувствие бывает у человека, который ночью, в абсолютной темноте идет по минному полю, думая, что это просто огород. Фриман слушал едва уловимые шорохи, тихие стоны и шарканье ослабших ног по земле. Перерожденцы бродили в поисках последнего покоя, который они никогда не получат, пока существо из Зена сидит у них на головах. Фриман вдруг уловил тихое ворчание — звук совершенно новый в этом заповеднике смерти. Зомби такие звуки не издавали — это было скорее похоже на рык голодного волка. Ворчание сначала было незаметным, но потом стало все громче, причем Гордон, как ни вертел головой, не мог разглядеть, кто это был. Кто-то словно бегал вокруг него по соседним крышам, стягивая кольцо все уже. Или это просто разыгравшееся больное воображение, подстегнутое недавней встречей со смертью? Фриман потряс гудящей головой, и ему показалось, что галлюцинации ушли. Но вдруг он услышал чей-то легкий топот сзади себя. Фриман резко обернулся, но успел лишь заметить забежавшую за угол крыши тощую, но невероятно быструю фигуру, сгорбленную и костлявую. Кровь снова застыла в жилах у Гордона. Он только что встречал то, что не смог бы никогда представить. Что же теперь? Ведь это был не зомби. Может, еще один уцелевший? Еще один потерявший рассудок человек, исхудавший и озлобленный, бегающий по крышам — единственному месту, где живые мертвецы не смогут его достать? Фриман вдруг подумал, что это совсем другое. Пусть даже безумный, но это — человек. Может, встреча с другим человеком осветлит его разум? Фриман, держа револьвер наготове уже сделал шаг в сторону, где исчезла худая фигура, но вдруг прямо позади его раздались быстрые шаги, тяжелые и уверенные. Вздрогнув, Гордон в страхе обернулся, едва сдержавшись, чтобы не выстрелить сразу. Он увидел небольшой чердак дома, стоящего рядом. В окне чердака сначала показалась тень, а потом возник и сам человек. Фриман уже сразу узнал его.

— Свет с тобой, брат! — священник держал в руках все то же ружье.

Гордон шагнул к нему. Вгляделся в его лицо — крупный нос, черная борода и усы, сверкающая на свету лысина. И мягкие, но пронзительные глаза. Словно сканеры.

— Я видел пару ваших ловушек, — сказал Гордон, — Хитро придумано.

— Ты можешь свободно пользоваться ими, — Священник вдруг усмехнулся, — Но смотри, не попадись в них сам!

Фриман уже хотел задать главный вопрос, но человек вдруг вскинул ружье. Ствол смотрел прямо на Гордона. Тот похолодел.

— Осторожно, брат! Сзади!

Грянул раскатистый выстрел. Фриман, не на шутку испугавшись, метнул взгляд назад — по откосу крыши катился только что застреленный хедкраб.

— Чтобы выжить в Рэвенхольме, надо быть бдительным, — Эти слова прозвучали, словно насмешка. Священник раскатисто захохотал и, не прекращая смеяться, ушел вглубь чердака.

Гордон поежился. Этому безумцу пришлось многое пережить. Любой рассудок на его месте не выдержал бы. Но все же Гордон подумал, что священник не так безумен, как казалось вначале. Он ведь только что спас Фриману жизнь… Гордон осторожно посмотрел вниз — надо ведь было найти какой-нибудь путь вперед. Предчувствие его не обмануло — чуть ниже уровня крыши на торчащих из зданиях перекладинах были проложены доски. Этот своеобразный мостик, висящий над землей на уровне четвертого этажа, казался более чем сомнительным. Но другого выхода не оставалось — Гордон осторожно ступил на доски. Стараясь не смотреть вниз и не вслушиваться в странное тихое ворчание по сторонам, Фриман сосредоточенно шел вперед, по шатким доскам. Эта «дорога» привела его к стене какого-то здания. Прямо к его открытому окну. Усмехнувшись тому, как священник здесь обстроился, Гордон влез в окно.

Его ноги встали на дощатый пол, который тут же затрещал. Фриман даже не успел испугаться — гнилое дерево не выдержало, и Гордон с криком провалился через трухлявые доски вниз. Летел он меньше секунды. Упав на пол, Фриман ощутил боль в растревоженной шее, и вдруг тут же забыл про нее — сбоку раздалось знакомое шипение. Мгновенно совладав с собой, Гордон пристрелил уже ползущего хедкраба, потом еще одного, и еще… И мощный, истеричный стон заставил его похолодеть — Гордон увидел, как к нему приближается перерожденец. Это когда-то была девушка, Фриман сейчас видел ее изорванную рубаху, джинсы. Это было жутко и невероятно — из-под хедкраба, плотно обхватившего голову, свисали длинные светлые волосы. Видеть девушку, ставшую такой — хуже всякой пытки. Ее стройное тело покрылось шишками и язвами, за плечами вырос отвратительной горб, прорвавший одежду. Тонкие руки превратились в покрытые коростой коряги, пальцы покрылись бородавками и удлинились в три раза.

Фриман, не шевелясь, смотрел, как это изуродованное существо приближалось к нему, хромая и проливая на пол слизь. Вдруг девушка закричала, дико, пронзительно, срываясь на визг. Фриман еще никогда не испытывал подобного страха. Девушка, стоная, пошла к нему еще быстрее, невзирая на сломанную и вывернутую ногу, из которой торчала окровавленная кость. С каждым шагом нога подворачивалась все сильнее, и перерожденец упал. Со стоном отчаяния и боли, она поползла к Гордону, срываясь на мерзкое рычание, ползла, подтягиваясь руками и оставляя на досках глубокие борозды от когтей. Гордон не выдержал. Он закричал, одновременно выставив вперед револьвер, и выстрелил почти в упор. Его обдало потоком желтой жижи. Зомби издала вздох, словно полный облегчения, и осела на пол.

Фриман встал. Долго еще стоял над телом девушки. Вздохнув, перезарядил револьвер. Последние шесть патронов.

Унылый и неуверенный ни в чем Гордон вышел из здания. И вдруг сразу наткнулся на какое-то устройство. Оно напоминало поставленный на столик двигатель от трактора. От его валов вверх тянулся трос, из скопища деталей и шестеренок торчал большой рычаг. Выглядела конструкция так, будто ее собирали вручную из всего, что нашли под ногами. Фриман пожал плечами и, повинуясь какому-то мальчишескому импульсу, повернул рычаг. Мотор тот час запустился, трос пришел в движение. Его вдруг рвануло наверх, где он перекидывался через навесной блок. Фриман даже не успел ничего понять — сверху со страшным грохотом упал автомобиль. Мотор продолжал гудеть, и через секунду заработал в обратную сторону. Автомобиль на тросе снова взмыл вверх и остался висеть в двух метрах от земли. Гордон удивленно смотрел то на мотор, то на автомобиль. В сущности, конструкция проста, но, как говорит доктор Кляйнер, каковы масштабы!

Масштабность сооружения тут же дала о себе знать. На страшный грохот упавшего автомобиля откликнулись сразу три голоса. Все они одинаково выли, стонали и плакали. Перерожденцы приближались с темного угла развороченной ракетами улицы. Фриман напрягся. На расчеты не было времени, и Гордон быстро сгруппировался. Пошаркав ногами для привлечения внимания, он занял место у рычага. Четыре перерожденца шли нестройным радом, задевая друг друга руками-плетьми. Услышав шарканье, они оживились еще больше, ускорили свои хромающие шаги. Фриман ждал, обливаясь потом. Не так-то просто было сдержаться, чтобы не выстрелить. Он мог бы и сделать это. Но патроны здесь на дороге не валялись. В голове у Гордона мелькнула безумная мысль о том, что надо бы оставить хотя бы один патрон — для себя.

Зомби подошли на приличное расстояние, и Гордон рванул рычаг. Мотор взвыл, трос скрипнул, и прямо на «головы» уже бегущих к Фриману зомби упал тяжеленный автомобиль. Фриман считал секунды до его падения, и его радости не было предела, когда раздался грохот, смешавшийся с омерзительным хрустом. Вдруг раздался громкий, почти яростный вой — один перерожденец в бешенстве бился на земле — его ноги были расплющены и придавлены машиной. Фриман, испугавшись, поспешно выстрелил. Промах. Второй выстрел был точнее — зомби затих.

Фриман удовлетворенно кивнул. А этот священник оказался настоящим мастером на все руки! Его ловушки с каждым разом казались все гениальнее. Эта была выше всяких похвал. Фриман наблюдал, как автомобиль снова поднимается вверх с окрашенным кровью днищем, оставляя на мостовой кашу их зловонных останков. Фриман переступил через труп перерожденца и вышел на улицу, изрытую бомбежкой. Но еще раз убедиться в бесчеловечности Альянса он не успел — совсем рядом раздались яростные вздохи. Испуганный Гордон вскинул пистолет и выстрелил на звук. Его не покидало ощущение, что патроны вот-вот закончатся. Пуля с визгом отскочила от стоящей в метре от него машины. Фриман понял, в чем дело. Зомби столпились прямо за автомобилем, на том конце улицы, и, не в силах перебраться через преграду, злобно рычали в сторону человека. Фриман вдруг увидел, что крыша машины обвязана тросом. Мгновенный взгляд в сторону — и тут же нашелся еще один тракторный мотор с рычагом. Фриман, не успев все как следует рассчитать, дернул за рычаг, и автомобиль взмыл в небо. Перерожденцы словно этого и ждали. С хрустом и всхлипываниями они все кинулись в освобожденный проход, к вожделенной жертве. Фриман ждал, и с каждым мгновением его сердце все сильнее сжималось. Автомобиль не падал! Зомби шли все быстрее. Фриман, не зная, что делать, приготовился стрелять, но вспомнил — в револьвере почти не осталось патронов. В отчаянии Гордон еще раз дернул за рычаг, словно это была спасительная кнопка катапультирования. И это произошло. Мотор взвизгнул, и автомобиль всем грузом грохнулся на землю, превратив в месиво целых трех зомби. Голова одного из них торчала из-под машины и слабо шипела. Фриман подозрительно и с отвращением посмотрел на нее — хедкраб тут же разжал свою стальную хватку. С мерзким хрустом он оторвался от головы зомби и спрыгнул на мостовую. Изуродованная голова человека практически упала на камни, превратившись в сдувшийся окровавленный мешок. Хедкраб, яростно шипя, уже приготовился к прыжку. Фриман, не думая ни о чем, кроме как о ненависти к этим тварям, дважды спустил курок. И все. Все стихло.

Гордон посмотрел на опустевший револьвер. Вздохнул — ведь все к этому и шло. Спрятал его, достал единственное, что еще могло стрелять — пистолет. Перезарядил его — патронов хватит еще на три обоймы, не больше. Фриман прикинул — восемнадцать на четыре — это получается семьдесят два. Если по пять патронов на зомби, плюс хедкрабы — получается, что патронов хватит только на десять-двенадцать перерожденцев. И — все. Конец.

Но Гордон всегда и отличался от всех остальных тем, что не думал о конце. Он думал о продолжении. И сейчас были патроны, и надо было продолжать движение. Фриман оглядел улицу — со всех сторон были тупики. Кстати, справа он видел в отдалении канатную дорогу, уходящую куда-то в ночь. Надо же! Похоже, когда-то это европейское местечко было курортом… Но выхода с улицы все равно не было. Уже наученный жизненным опытом, Гордон по привычке осмотрел и все здания, окна над ним, стены, по которым можно было бы в эти окна влезть. И вдруг заметил сверху «мостик». Прямо над автомобилем, превратившим зомби в кашу, на перекладинах, торчащих из стены, были проложены доски, совсем как там, где Фриман шел недавно. Видимо, священник сделал себе целую сеть таких проходов над городом — там он был недосягаем для мертвых. Но как туда попасть?

Фриман думал недолго — решение, которое пришло ему на ум, оказалось простым и гениальным. Рассчитав все, он снова дернул за рычаг мотора. И — метнулся в сторону машины. Гордон едва успел вскочить на ее капот — и она грузно поднялась вверх. Прямо к «мостику». Кивнув в знак своей победы, Гордон спокойно сошел с автомобиля на доски. Осмотрелся — совсем рядом было окно последнего этажа. И они было распахнуто. Словно приглашая в него гостей. Гордон уже намеревался осторожно протии по доскам, как вдруг на крыше, прямо над окном, возникла фигура человека с ружьем. Священник появился так внезапно, что Гордон чуть не сорвался вниз. Собравшись, он всмотрелся в лицо человека. Оно было довольным и зловеще веселым.

— Все лучше и лучше! — похвалил священник, оглядывая Гордона.

— Кто вы? — в лоб спросил Гордон.

Лучшей вещи, чтобы спросить, просто не пришло на ум. Священник прищурился и перехватил ружье. Он смотрелся очень картинно с огромной сияющей Луной за спиной.

— Я — Отец Григорий, — наконец сказал он, — Ну, а с моей паствой ты уже познакомился!

Священник разразился безумным хохотом. Фриман скривил губы — как можно так шутить? Священник вдруг, не прекращая смеяться, вскинул ружье и выстрелил в показавшегося внизу зомби. Возможно, Фриману только показалось, но при выстреле человек прошептал: "Упокойся, дитя Тьмы!". И священник скрылся так же тихо, как и появился.

Фриман в смятении стоял на шатких досках. Отец Григорий, значит… Русский? Ну да, Гордон все время ощущал в его голосе этот едва уловимый акцент. Русский — и священник? Это было уже само по себе удивительно. Но как он выжил в этом аду? Как он попал сюда? Фриман покачал головой — лучше бы он никого здесь не встретил. Русский, да еще и сумасшедший — это было просто плевком судьбы. И все же Гордону стало невыносимо жаль этого человека. Совершенно один, он остался здесь, в городе, захваченном Смертью. Он видел, как его родные умерли, как его друзья превращались в этих чудовищ. Фриман сразу понял, что все его жестокие мысли об этом священнике были несправедливы. Он жил здесь, и только за это он заслуживал высшей награды. Он сумел остаться живым, он сумел сохранить веру в Бога. Может, он и сумасшедший, но это не сделало из него монстра. Будучи сумасшедшим, он все же остался человеком. А большего и не надо.

Фриман, решительно вздохнув, пролез в открытое окно. Надо было во что бы то ни стало найти Отца Григория. Поговорить. Услышать его, и дать услышать себя.

Толкнув грязную дверь, Гордон оказался в узком коридоре, и сразу же его насторожил один звук. Это был быстрый, словно барабанная дробь, топот — словно к нему бежала толпа карликов. Сжав в руке пистолет, Фриман застыл и вслушался. И в следующую секунду произошло непредсказуемое. Из коридора впереди молниеносно выбежало какое-то существо. В глаза бросились его тонкие и длинные членистые лапы, словно у паука. Гордон, не на шутку перепугавшись, поспешно выстрелил, но тварь двигалась слишком быстро — так быстро, что от ее тонких когтистых лапок рябило в глазах. Метнувшись к нему, тварь со скоростью мысли прыгнула. Гордон инстинктивно закрыл лицо рукой — и почувствовал, как на запястье сомкнулись мощные челюсти — даже прочный материал костюма слегка погнулся. С криком Гордон стряхнул существо с руки и, пока оно, словно плетьми, секло воздух своими ногами в надежде перевернуться на живот, Фриман трижды выстрелил. И все стихло.

Пытаясь успокоить сердце, Гордон старался дышать глубже. В изнеможении сполз по стене на пол. Апатично перезарядил пистолет. И лишь потом посмотрел на то, что чуть не убило его. Тварь лежала в луже желтой крови. Ее длинные и тонкие лапки, словно веревки, лежали на полу, блестя мощными суставами. Небольшое круглое тельце зияло пастью с мелкими зубками и хаосом из внутренностей и кишок за ними. Гордон, уже ощущая смутные подозрения, ногой перевернул тварь и раскинул ее лапки. Их было четыре. Вот оно… Еще один новый вид хедкраба. Фриман нервно усмехнулся — все так, как говорил Илай. Если не хуже… Еще не известно, что за яд у этой твари… Но как она непохожа на обычных особей! Тело стало очень маленьким, максимально маленьким, чтобы только обхватить голову человека. Лапы длиннее в три раза, с когтями длиной в палец, острыми, как ножи. Такие ноги приспособлены только для бега, причем для очень быстрого. Фриман усмехнулся и отбросил трупик в угол. Теперь его шансы уменьшились еще на порядок, а ведь их и так почти не было. Но Гордон вдруг вздрогнул. У него даже потемнело в глазах. Ведь это все были цветочки. А ведь если это — новые виды хедкрабов, то и из их жертв должны получаться новые виды перерожденцев… От одной только этой догадки Гордону стало жутко. Если это так, то шансов у него теперь нет вообще. Альянс знал, что делал.

Вздрагивая при каждом шорохе, Гордон пошел вперед, с горечью глядя на свое оружие. Теперь оно казалось детской игрушкой. Фриман шел по дому, понимая, что он напоминает мальчика с деревянным автоматом на поле настоящих боевых действий.

Внезапно из за угла раздался какой-то шум. Похоже, звук бьющегося стекла. Выстрелы! Фриман поспешно рванулся на звук. Послышался знакомый злобный смех. Фриман улыбнулся — священник был там! Гордон почти сразу увидел его, когда подбежал к окну. Отец Григорий стоял на чердаке противоположного дома и с бешеным весельем стрелял во что-то внизу. Фриман уже хотел было крикнуть ему что-то, но вдруг услышал совсем рядом звон разбившейся бутылки. Окровавленный перерожденец вставал в метре от Фримана, уже повернув свою уродливую «голову» к нему. Гордон не успел даже испугаться — ружейная пуля пробила окно и снесла хедкраба с головы зомби. Фриман благодарно посмотрел на священника за окном.

— А, это ты, брат? — радушно спросил Отец Григорий, — Я прошу прощения. Но, похоже, я не причинил тебе вреда. Мои пули — это меньшая из твоих проблем.

Фриман усмехнулся — а ведь он прав.

— Вы неплохо приспособились ко всему этому, не так ли? — спросил Гордон, с иронией глядя на безумца.

— Что есть, то есть, — просто ответил священник и бросил, уходя, — Внизу тебя уже ждут, осторожнее!

Фриман с недоумением посмотрел ему вслед. О чем это он? Может, за ним пришли? Альянс? Вряд ли. Они сюда не сунутся. Тогда кто же? Гордон заметил за выбитым окном довольно большой карниз и вылез на него. Осторожно, держась рукой за раму окна, посмотрел вниз. И похолодел. Он всегда считал, что свойство волос "вставать дыбом" к нему не относится. Но теперь он ощутил этот процесс в полной мере.

Внизу был самый настоящий АД. Такого бы не привиделось даже самому кровожадному из колдунов Вуду, когда он напьется болотной воды. Да, эти улицы были мертвы, но они были — само движение. Гордон едва не сорвался вниз от наплыва эмоций. Внизу, по узкой мостовой ходили бывшие люди, Фриман насчитал в стонущей улице целых двенадцать перерожденцев. Путаясь под их слабыми ногами, взад-вперед бегали хедкрабы, причем Фриман с ужасом увидел, что там были и обычные, и «быстрые». Нужно было следовать за Отцом Григорием, но теперь это было подобно самоубийству. Фриман с ужасом посмотрел сначала на свой жалкий пистолет, а потом на адское сборище внизу. Это было поистине жуткое зрелище. Люди, которые раньше смеялись, любили и жили своими жизнями — теперь они стали гниющим мясом, по воле маленьких существ из иного мира вернувшимися из мира сладостного покоя. Они понимали, что мертвы. Они понимали, что они больше не люди. Каждым нервом они чувствовали дикую боль. Размягченные токсинами кости ломались, язвы на теле лопались, внутренности вываливались на землю, зубы хедкраба все глубже вдавливались в опухший череп. И все это чувствовали люди, те, которые уже умерли. Они хотели быть мертвыми — конечно же, лучше умереть, чем жить в таком мире. Быть может, смерть для кого-то из них стала бы волшебным избавлением, но Альянс отнял и это. Альянс подчинил себе даже смерть. И всякого, кто со вздохом облегчения отправляется в Вечную Обитель, корявая железная рука со злобным смехом выдирает оттуда и вновь кидает в этот мир, уже ставший для них пыткой при жизни, а теперь ставший Адом при смерти. Фриман слышал стоны этих несчастных внизу, их плачь и крики боли. Хедкрабы оставили им только это. Они забрали у них разум, тело, жизнь, свободу, но оставили лишь клочок сознания своего убожества, оставили боль и страдания. Каждый из этих бывших людей не хотел быть таким, в кого он превратился, но ничего не мог поделать. И они плакали. Все, до одного. Фриман еще ни разу не встречал зомби, который бы не стонал от дикой боли и горя. И поэтому он жалел их. Если они еще плакали, то они еще сохраняли в себе что-то от человека. И поэтому каждый раз, когда Фриман нажимал на спуск, посылая пули в тело мертвеца, ему было больно так же, как и умершему. И каждый раз, когда с облегченным вздохом перерожденец падал и затихал, Фриман был рад за него. Мертвый наконец обретал покой, о котором молил небеса, бродя по этому городу Тьмы. По Рэвенхольму.

Фриман, совладав со своими мыслями, начал бормотать их вслух, чтобы хоть как-то не слышать стонов обреченных на вечные муки:

— Так… что же делать? Спуститься вниз не проблема. Можно спрыгнуть на вон ту кучу бочек… А вот дальше… Дальше — я труп. Или даже хуже… Можно упокоить их и отсюда, но патронов хватит разве что на половину перерожденцев. А ведь еще есть и хедкрабы… Нет, это самоубийство. Но почему этот русский так спокойно ушел, и даже не помог мне? Обычное сумасшествие? Хотя нет — он ведь предупредил меня. Этот Отец не так прост, как кажется. Он на что-то намекал. Раз он меня оставил, значит, здесь есть какой-то вариант, лазейка… Надо приглядеться… Черт, ну почему они так кричат?!

Фриман невольно усмехнулся, вспомнив фразу из фильма.

— Могут, могут, — сказал он себе, — Погоди, а что это за бочки по всей улице стоят? Странно, из словно специально здесь понаставили… Красная эмблема на боку… Эй, а ведь это — бензин. Точно, бензин!

Фриман почувствовал себя так, будто только что изобрел электричество. Злобно усмехнувшись, он начал прикидывать все в уме. Выбрав нужную бочку и момент, когда возле нее оказалось побольше нежити, Фриман выпустил пять пуль. Выстрелы прорвали ночную тишину. Две пули отскочили в сторону, а остальные сделали свое дело. Сверкнула искра. И бочка взорвалась. Сноп яркого пламени озарил улицу. Сразу стало светло, как днем. Несколько трупов хедкрабов и три перерожденца разлетелись в стороны в виде пылающих кусков плоти. От дикого жара вспыхнули соседние бочки, остальные твари кинулись к ним, чувствуя запах горелой плоти. Фриман прикрыл глаза и еще минуты три слушал жуткую музыку смерти. Гремели разрывающиеся бочки, орали от дикой боли горящие перерожденцы, шипели умирающие хедкрабы… Но через три минуты все смолкло. Фриман открыл глаза. Улица представляла собой ночной кошмар. Вся мостовая стала черней ночи он сгоревшего бензина. Повсюду на ней горели маленькие огоньки — догоравшие куски плоти. Сразу почувствовался резкий характерный запах. Но все было тихо. Ничто не двигалось. Пятью пулями Фриман упокоил всех.

Спрыгнув на землю и едва удерживаясь, чтобы не зажать нос от дикого смрада, Фриман пошел вдоль по улице. Впереди виднелся темный туннель, в глубину которого тянулись тросы — часть старой канатной дороги. Справа улица была заблокирована руинами дома, уничтоженного ракетами. Слева был тупик. Фриман начал нервничать. Ходить среди горелого мяса ему было неприятно, запах сбивал с ног, и к тому же все оказалось напрасным. Выхода не было.

Вдруг со стороны Гордон услышал какой-то хлюпающий звук. Гордон резко обернулся, выставив оружие. Из темного угла улицы к нему, шипя горящими мышцами, шел перерожденец. Фриман похолодел. Этот мертвец пережил и этот ад. Он все еще горел. Плоть дымилась и шипела, бурля мелкими пузырями. Зомби уже не мог кричать, побывав в раскаленном пламени, и теперь лишь слабо хрипел. Гордон на миг зажмурился. Он даже не представлял, что на свете могут быть ТАКИЕ мучения. Зомби шел, повинуясь подергивающемуся хедкрабу на голове. Но вот сгоревшие кости не выдержали — ноги его с хрустом обломились, сразу обе. Зомби упал. И, волоча за собой останки конечностей, пополз к Гордону на руках. Тот в ужасе смотрел на все это, не в силах пошевелиться. Зомби, слабо шипя, полз, но его движения становились все слабее. Раздался мерзкий хруст — и одна из его рук осталась лежать на земле. Зомби зашипел, в ярости пытаясь подползти еще ближе, но уже не смог сдвинуться с места. С омерзительным хлюпаньем зашевелился хедкраб на голове несчастного и, пролив на мостовую поток крови и слизи, спрыгнул с иссохшего черепа на камни. Тело обмякло. Гордон, ощутив приступ злобы и жалости к несчастному погибшему, вскинул пистолет и в миг изрешетил пулями хедкраба, оставив от него лишь кусок мяса.

Скрипнув зубами, Фриман перезарядил пистолет. Патроны таяли прямо на глазах! Это бесило и пугало одновременно. Но ничего не поделаешь. Гордон отвернулся от мертвой твари и вдруг уперся прямо в стену. Прямо в лестницу, висящую на ней. Фриман удивленно проследил за ней — она шла наверх, к тросам. Тросы шли вдоль натянутых сверху железных рельс — они были направляющей для канатных вагончиков, которые когда-то возили по городу веселых туристов. И прямо на двойной лини этих рельс была проложена дорожка, проложена из досок. Гордон покачал головой и полез. Похоже, Отец Григорий постарался и здесь.

Идя по узкому мостику, Гордон чуть не сорвался вниз, когда услышал выстрел. Он увидел, как, выбив стекло, из окна дома спиной вперед вылетел зомби. Как раз из окна того дома, где недавно исчез безумный священник. Послышались и другие хлесткие выстрелы ружья. Звон разбивающегося стекла и стук падающих тел.

— Хотя они и говорят, что меня обуяло безумие, — Фриман услышал отчетливое бормотание, — Мне все равно. Оно бо есть мой помощник, моя сила и мое спасение…

Гордон покачал головой. Да, что тут скажешь? Не так он прост, этот священник, как кажется… Ох, не прост…

Фриман залез в попавшееся открытое окно, когда мостик прервался. Посчитал свои патроны. Их осталось совсем мало. Толкнув дверь, Фриман вошел в какое-то помещение. И застыл. Это было похоже на лабораторию сумасшедшего доктора из фильмов ужасов. Другой образ на ум просто не шел. Фриман осторожно сделал шаг вперед, чтобы понять, не видение ли это. Скорее всего, когда-то это была столовая для туристов. Но теперь… Повсюду здесь лежали диски от циркулярных пил, пустые баллоны из-под пропана, какие-то инструменты, ножи. На столах, стоящих рядами, лежали трупы. Все они когда-то были перерожденцами, в этом не оставляли сомнений окровавленные, словно вспоротые тела, язвы на теле и нечеловеческие руки. От лиц остались лишь бесформенные образования. Но хедкрабов на них не было. Они лежали рядом, прямо над их головами, мертвые и с аккуратно расставленными в разные стороны лапами. Гордон прошел между столов, и эти тела надолго запомнились ему. Один из них был совершенно высохшим — почти скелет. Мясо на костях почти высохло, даже не пахло. Гордон поморщился. Все это сделал Григорий, больше некому. Но как? Как он смог притащить сюда зомби и отделить хедкрабов от головы? Или он сначала убил их? Но зачем он тогда все это сделал? Что за безумное, бессмысленное занятие? Фриман поежился, вспоминая, с каким лицом Отец Григорий стрелял в ходячих мертвецов. Это было злобное веселье, не страх, а словно упоение процессом. Неужели и это он сделал лишь ради какого-то своего, безумного удовольствия? Фриман поморщился. Отец Григорий был сумасшедшим. Постепенно это качество затмевало все остальные.

Фриман поспешил выйти из столовой, по лестнице, ведущей вниз. Но как только он прошел по ступенькам и толкнул дверь, Фриман закричал и, в ужасе, спотыкаясь, помчался наверх. То, что он увидел, чуть не лишило его сознания. Прямо на него шли целых пять живых мертвецов. Гордон, снова вбежав в жуткую столовую, заметался по ней, словно загнанный зверь. Теперь — точно конец… Патронов не хватит — это факт, и монтировкой от них не отобьешься. Он уже слышал их стоны и нестройные шаги по ступенькам — зомби поднимались сюда. В отчаянии застонав, Фриман снова оглядел столовую — оружия нет — и достал пистолет. Расставил ноги пошире, чтобы принять устойчивую позицию. Встал так, чтобы столы оказались прямо за спиной — чтобы никто не напал сзади. Открыл отделение скафандра, где лежала последняя обойма к пистолету — чтобы суметь быстро перезарядить. И навел пистолет на выход с лестницы. И стал ждать. С каждый секундой уверенность исчезала, с каждым шагом на ступеньках пот со лба Гордона лил все сильнее. Что ж, помереть тоже надо уметь достойно.

Едва из прохода вышел первый зомби, Гордон открыл огонь. Первые пули влетели в тело перерожденца, но, к огромному страху Гордона, зомби это только разозлило, и он, с громким ревом понесся на Фримана. Еще пяти выстрелов хватило, чтобы окончательно упокоить зомби. Он, даже когда тот был еще на ногах, уже показался второй, и сразу за ним — третий. В подступившей панике Фриман выстрелил остатки обоймы в стонущего мертвеца, причем почти половина пуль прошла мимо. Молниеносным движением Гордон выхватил последнюю обойму и тут же нажал на спуск. Шквал пуль свалил раненого перерожденца, ранил следующего… И все. Пистолет издевательски щелкнул затвором, словно говоря: "Все, друг, приплыли!". Фриман в диком ужасе выронил пистолет из дрожащих рук. Пока зомби на непослушных ногах шли к нему, его мозг работал как никогда. Нет, он еще мог бы справиться и монтировкой, но это только если бы зомби был один. А их осталось трое. Фриман мысленно перебирал все, что он нес с собой, надеясь найти что-нибудь полезное. Автомат, висящий на плече — пуст. Револьвер — тоже. Что толку от монтировки? Фриман инстинктивно попытался отступить — он не смог. Он стоял у самых столов. Вдруг Гордон вспомнил про то, что своей тяжестью уже долго оттягивало пояс костюма. Схватив гравипушку, подаренную Аликс, Фриман молниеносно глянул на приближающихся зомби и с сомнением посмотрел на «оружие». Нет, это, конечно, мысль, но слишком хлипкая… Хвататься за жалкую соломинку Гордон не любил. Но сейчас ничего другого не оставалось. Надо было попробовать. А вдруг получится?

Фриман выбрал на одном из столов крепкий стальной штырь с заточенным концом. Бегло вспомнив управление гравипушкой, Фриман нажал на нужные кнопки и направил кристалл аппарата на штырь. Тот немедленно поднялся в воздух и, пролетев метра два, завис перед Фриманом, в зоне активного действия кристалла. Гордон глянул в сторону раздававшихся стонов. Переходящих в тихое яростное рычание. Зомби уже были в пяти шагах. Стараясь быть хладнокровным, чтобы не тряслись руки, Гордон осторожно просунул руку в поле гравипушки и с трудом повернул в нем штырь так, чтобы он смотрел вперед, как копье. И, наконец, обратив импровизированное оружие на зомби, нажал на кнопку.

С оглушительным треском молния из кристалла ударила в штырь, и он, свистя в воздухе, мгновенно преодолел три метра до первого зомби. Гордон даже не увидел летящего «копья», но это сработало! Влекомый мощным толчком, первый зомби, которому штырь влетел в грудь, сложился пополам и отлетел назад, прямо на своих собратьев. Одного он свалил, третий же, споткнувшись о них, неуверенно пошел вперед. Радости Гордона не было предела. Штырь, пробив насквозь первого перерожденца, застрял в животе второго, и оба они обрели долгожданный покой. Замысел сработал. Но еще один зомби все еще шел к нему, хоть и неуверенно — кажется, у него была сломана нога. Фриман, быстро оглядевшись, заметил на полу диск от циркулярной пилы и тут же притянул его гравипушкой. Поправив его рукой (что удалось с большим трудом) так, чтобы он находился параллельно полу, Гордон «выстрелил». Диск, пропев в воздухе, с хрустом вошел в тело зомби, словно нож в масло, снес ему «голову» и с силой вонзился в стену. Зомби, испустив фонтан вонючей жидкости из шеи, упал на пол. Битва закончилась.

Фриман был удивлен и рад, как никогда. Его довольно сомнительный и смелый план сработал. Фриман не мог о таком даже мечтать. Теперь в его руках было очень мощное, хоть и примитивное оружие, по классификации подходящее под «самострел». Фриман прикинул в уме свои новые, открывшиеся так внезапно возможности. Ведь это же было просто отлично! Помимо того, что он теперь мог «стрелять» штырями, пилами и другими острыми предметами, он мог метать в перерожденцев кирпичи, камни, даже бочки с бензином. Но у этого «оружия» был один большой недостаток — оно было однозарядным, и «заряжать» его очень долго. И тяжело. Против пяти-шести хедкрабов с такой штукой не пойдешь. Но вот против пары-тройки зомби, тем более, если они вдалеке… Фриман впервые за все пребывание здесь ощутил слабую надежду. На то, что он все-таки выживет. Найдет Отца Григория. Сможет уйти из Рэвенхольма.

Фриман подошел к трупам зомби и перевернул одного из них ногой. Преодолевая отвращение, вырвал из его живота штырь. Обтер его о пол и взвесил в руке. Нет, эта штучка определенно лучше других вариантов. Надо же — с пяти шагов пробила двух перерожденцев! Фриман снова включил гравипушку и захватил ею штырь. С трудом проворачивая его так, чтобы он смотрел острым концом вперед, Гордон вдруг подумал: "Н-да, жуткое место… Может, именно поэтому здесь не обойтись обычным оружием? Я похож на какого-то сумасшедшего ученого с лучом смерти собственного изобретения…".

Обдумав это сходство и найдя его донельзя удачным, Гордон направился к лестнице. Теперь он шел, выставив вперед тяжелую гравипушку. Впереди, в трети метра от него, в воздухе висело «копье». Готовое пробить всякого, кто встанет у Гордона на пути.

Фриман вышел из дома, полный уверенности. И тут же она испарилась, словно дым дешевой сигареты в душном вокзале после трех часов ожидания поезда, который сломался на полпути к перрону. Фриман услышал то злобное и яростное ворчание, которое недавно слышалось ему со всех сторон. И он увидел, как прямо на него по улице стремительно бежит нечто. Бежало оно очень быстро, опираясь на все четыре конечности, и при этом ворчало, поэтому эта тварь была очень похожа на собаку. Фриман, нешуточно испугавшись, вскрикнул и, близко не подпустив и без того быстрого «зверя», нажал на кнопку. Штырь ушел вперед, словно ветер, просвистев в ночном воздухе. Тварь уже подбежала слишком близко, и штырь пробил ее голову навылет, оставив в ней дыру с грецкий орех. Мгновенно умершая тварь упала прямо к ногам дрожащего от ужаса Гордона. Тот, дернувшись, с отвращением и страхом отшагнул от нее. Судорожно хватая ртом воздух и стараясь не выронить гравипушку, Гордон снова и снова прокручивал в голове все, что только что произошло. Это существо с рыком бежало на него, так быстро, как никто на Земле не способен. Фриману показалось, или на свету луны мелькнули ее костлявые руки? Или лапы?

Совладав со своим все еще теплящимся страхом, Гордон все же решил посмотреть на то, что на него напало. Фриман перевернул носком ботинка труп… и, скрипнув челюстями, зажмурился. Это был ужас в оправе жалости — то, что он чувствовал, глядя на перерожденцев, только в пять раз сильнее. Это был труп человека. Все в нем напоминало о том, что когда-то, очень давно, это был человек. Но теперь это был почти скелет. Местами голые кости белели под светом луны. Заметно удлинившиеся ноги и руки, словно адаптированные под бег на "всех четырех". Кости зияли везде, лишь конечности были снабжены неимоверно раздувшимися мышцами, необходимыми для движения. Внутренностей почти не было — сквозь останки легких через ребра был виден коричневый позвоночник. Тело словно тщательно выпотрошили — даже кожи не было. Руки, а главное, пальцы стали в три раза длиннее, их увенчивали острые когти. А на голове у этого несчастного, плотно обхватив ее, сидел «быстрый» хедкраб.

Фриману было тяжело. Ему было странно и непонятно. Он недоумевал — за что? За что природа изобрела для человека такие мучения? Само существование хедкрабов было величайшей трагедией всего живого. Они вырывали человека из того света, возвращали его к боли и мукам, оставляя часть сознания, а волю и тело забирая себе. Но такое… Хедкрабы мутировали, появились новые виды. И появились новые пытки. Это — было в три раза хуже того, что Гордон видел до сих пор. «Быстрые» хедкрабы, похоже, отбирали у человека даже последнее — его тело и остатки сознания. Они забирали его плоть, оставляя лишь скелет, лишь несколько мышц, необходимых для бега и атаки. Оставляли сеть нервов. И больше ничего. Эти — больше не осознавали, что они — люди. Этот не стонал, не плакал — он лишь яростно рычал, словно зверь. Да он и стал зверем. Гордон еще раз глянул на тело «быстрого» зомби, доставая из стены застрявший в ней штырь. Нет, это уже был не человек. Хедкрабы теперь срезают под корень. Оставляя лишь убогую оболочку. Да и та была страшнее, чем любой некрасивый человек.

Опустивший голову Фриман пошел по улице, слушая тихий топот по крышам и глухое рычание. Раньше он не замечал этого, но теперь понял. Они все время следовали за ним. «Пасли», вели его. Выжидая удобного момента…

Фриман, поняв это, в страхе обвел крыши гравипушкой со штырем. Казалось, что вот-вот, из-за той трубы на него кинется отдаленное подобие человеческого тела — ходячий скелет. Смерть наконец обрела свое истинное лицо.

Гордон, решив не соваться с темные подворотни, в которых слышался зловещий шорох, вошел в небольшой дом. Собственно идти туда было незачем, но все же Гордон не видел иного выхода. Другого пути не было. Как это ни было жутко, но надо было забраться наверх и по крышам продолжать дорогу. Теперь это не казалось таким безопасным делом, но хотя бы, сверху нет обычных зомби.

Фриман вошел и с порога увидел все, что стало с этим домом. Гордон шел по коридору, заглядывая в комнаты, и он видел, каким этот дом был раньше. До всего, что произошло. Фриман видел обрывки занавесок на полусорвавшихся карнизах — наверняка когда-то они были праздничными и яркими, создавая всей семье, жившей здесь хорошее настроение. Гордон видел заброшенную кухню — старая покореженная печка валялась в углу с раскрытой духовкой. А сколько вкусных блюд веселая хозяйка этого дома готовила на ней, угощая постояльцев — туристов, приехавших посмотреть тихий городок и живописные холмы вокруг. Кухня была пуста. Почти вся плитка была отбита со стен, потолок давно потек и растрескался. Лампочек не было и в помине. На полу, залитом чем-то бурым и уже затвердевшим, толстым слоем валялись деревянные щепки, бывшие когда-то столом, осколки фарфоровой посуды, погнутые вилки и ложки, проржавевший насквозь кофейник, куски какого-то тряпья. Фриман, нагнувшись, достал из мусора на полу что-то, блеснувшее в лунном свете, проникавшем через выбитое окно. Это оказалась совсем выцветшая и отсыревшая фотография в пластмассовой рамке. Стекло рамки было рассечено множеством трещин, но все же Фриман смог рассмотреть на фото трех человек. Счастливые минуты, на век застывшие на карточке. Веселые родители держат за руки свою десятилетнюю дочку, которая весело смеется, глядя на яркое солнце и голубое небо над головой. Гордон аккуратно поставил фотографию на чудом уцелевшую полку на стене. Посмотрел на нее еще раз. Он видел этих людей, там и тогда они были счастливы, как никто в мире. Они жили, строили планы на будущее, твердо веря в завтрашний день. Родители обязательно должны дожить до пенсии и провести свой отдых в теплом домике в Европе, радуясь жизни и успехам своего ребенка. Дочь должна окончить школу, где у нее было так много друзей, на «отлично» и поступить в хороший университет. С ее оптимизмом она будет всегда счастлива и уверенна в будущем, вскоре выйдет замуж за отличного парня из соседнего дома, и ее счастливые родители с улыбкой будут ожидать появления на свет первых внуков. И все будет хорошо.

Так и должно было быть. Пока прямо на улице не начали открываться зеленые порталы, выпускающие уродливых четырехногих тварей. Пока в дом не зашел патруль с эмблемами "Гражданской Обороны" на рукавах. Пока в крышу дома не влетела ракета, несущая в себе пять существ — дьяволов во плоти. И — все. Девочка погибла от зубов буллсквида, прыгнувшего на нее из портала. Мать замучили на допросах. Отец, в ужасе бежавший от вырвавшихся из ракеты хедкрабов, был настигнут ими. И все. Все мечты — растаяли, словно их и не было. Прах. И ничего более. Гордон уныло вышел из разбитой кухни, оставляя на полке фотографию с потускневшей подписью: "Семья Штронберг, 1999 год"…

Фриман поднимался по прогнившей темной лестнице, когда услышал стон. Уже приготовившись, он сделал осторожный шаг вперед. Перерожденец его чувствовал, еще не видя. Да у него и не было глаз… Он спускался сверху, медленно, спотыкаясь. Фриман, встав на изгибе лестницы, навел свое «оружие» на тело, которое давно уже умерло, но продолжало ходить по земле, стараясь забрать с собой побольше живых. Зомби услышал скрип досок под ногами Гордона и взвыл, делая поспешный шаг вперед. Мертвая нога, неловко подвернувшись, соскочила со ступеньки и хрустнула. И с громким стоном перерожденец полетел вниз, колотясь шишками и горбами о ступеньки. Фриман отвернулся, чтобы не видеть, как несчастный мертвец катится по лестнице, оставляя на ней багрово-желтые пятна и куски полусгнивших кишок. Фриман хотел бы никогда не слышать этих стонов — но покойнику было больно. С каждым ударом об очередную ступеньку его голос становился все тише, слабее. Зомби упал на пол и затих.

Фриман опустил гравипушку. "Обошлось…". Но вдруг тело зомби внизу слабо зашевелилось. Слышно было лишь злобное шипение хедкраба — он пытался заставить тело встать. Фриман, сообразив, что делать, быстро подскочил к нему и добил его тремя ударами монтировки. Тело уже было и так мертво окончательно — и Гордон услышал лишь последний звук хедкраба. И вновь стало тихо.

Поднявшись на второй этаж, Гордон сразу же пригвоздил к стене зомби, который попытался встать, когда Фриман вошел. Перерожденец, облегченно вздохнув, затих, но Гордон не мог вытащить штырь из его тела. Он засел слишком глубоко, а лезть рукой в месиво внутренностей трупа Гордону ох как не хотелось. Скрипнув зубами, Гордон огляделся в поисках подходящего снаряда. Не найдя ничего получше, Фриман притянул гравипушкой небольшой кирпич. Впрочем, учитывая силу метания, и этим кирпичом можно было убить.

Поднимаясь на чердак, Фриман уже отчетливо услышал пугающий шум сверху. По крыше кто-то бегал. Причем, с нечеловеческой скоростью. Слышно было и жуткое ворчание, яростное и тихое, словно у тигра перед прыжком. Фриман приготовился — ему очень не хотелось, но похоже, снова предстоит встреча с «быстрыми» зомби. Но Фриман был готов. По крайней мере, он убеждал себя в этом. Фриман вдруг услышал тихий и такой знакомый смех, сопровождаемый выстрелами. Похоже, одна из пуль попала в крышу прямо над головой у Гордона. Нахмурившись, он толкнул окошко чердака и вылез через него на плоскую часть крыши.

Первым, что он увидел, был быстро убегающий по темным крышам перерожденец, вслед которому гремели ружейные выстрелы. Еще мгновенье — и перерожденец пропал из виду.

— Эй, брат!

Фриман повернулся на знакомый голос. Священник стоял на балконе соседнего дома, сжимая свое ружье. Глаза его светились безумной азартом и вниманием. Фриман подошел к краю крыши — теперь их разделяло всего три метра.

— Ты разворошил Ад! — произнес Отец Григорий, окидывая взглядом темный город, — Ты мне по душе.

— Вам по душе все время скрываться? — спросил Гордон, опуская гравипушку, — Может, нам лучше встретиться и поговорить, не крича, словно на другой берег?

Григорий взглянул Гордону в глаза.

— Будь терпелив, и жизнь научится ждать тебя, — сказал он наконец, — Ты попал в такое место, где поспешность может стоить тебе многого.

Фриман пристально посмотрел на этого человека. Кто же он на самом деле? Безумец, отшельник, нашедший идеальную келью? Или все-таки священник, человек Бога?

— Я вижу, ты в затруднении, — туманно сказал Отец Григорий, посмотрев на необычное оружие Гордона, — Вот, у меня есть для тебя более подходящее оружие.

Он нагнулся и поднял лежащий у своих ног карабин.

— Лови!

Фриман ловко поймал три коробки охотничьих патронов и ружье. Бегло оглядел его — тут и впрямь было чему радоваться. Это был хорошее, легкое, но мощное помповое ружье. Старое, видавшее виды, ружье, упокоившее не одного несчастного, ожившего вопреки всему. Фриман с благодарностью посмотрел на священника и, отключив гравипушку, укрепил ее за спиной.

— Спасибо вам, — сказал он легко, — Я уже хотел отбиваться от них кирпичами… Какие они все… ничего, кроме жалости и страха, я к ним не чувствую.

— А большего и не надо, брат! — улыбнулся Григорий, — Свет добра для них погас, и не по их воле. Они обрели ад на земле… Мой тебе совет, — Григорий помолчал, — Целься в голову.

Вдруг Гордон вздрогнул от громкого топота, раздавшегося, казалось, сразу со всех сторон. Кто-то бежал по крышам.

— Тихо! — насторожился Отец Григорий, — Они идут!

Фриман передернул затвор. Священник со злобной улыбкой проследил за «быстрым» перерожденцем, пробежавшим невдалеке по черепице. Фриман заметил, как по стене дома, в котором был Григорий, молниеносно забрался скелет с хедкрабом на голове.

— В Рэвенхольме нет покоя никому, — задумчиво сказал Григорий, глядя на призрачную луну в небе, — Надо идти. Ты хотел встретиться, брат?

— Да! — Гордон с надеждой подался вперед.

— Тогда иди в церковь, — и Григорий махнул рукой в сторону черного силуэта купола над городом, — Я встречу тебя там.

Фриман вдруг заметил, что верх водосточной трубы, торчащий из-за края крыши начал с сильным лязгом трястись. Словно по нему кто-то взбирался наверх… И вдруг, с тихим рычанием откуда-то сверху спрыгнуло омерзительное существо. Мелькнув в темноте ребрами и когтистыми кистями рук, «быстрый» зомби встал на задние ноги и гулко зарычал.

— Да оставит тебя боль, дитя!

Мгновенный хлесткий выстрел пробил его череп, и человеческий скелет с издыхающим хедкрабом рухнул к ногам насмерть перепуганного Гордона.

— С-спасибо, — пробормотал Гордон, глядя на коричневые кости.

И вдруг заметил второго перерожденца, бегущего по крыше к Григорию со спины. Вскинув новое, необычно легкое и удобное оружие, Фриман выстрелил. Заряд дроби отбросил уже мертвого зомби метров на пять.

Отец Григорий злобно ухмыльнулся. А это все, похоже, ему даже нравилось! Но вдруг с той стороны крыши, где гремела водосточная труба, возник еще один «быстрый» зомби и, с громким и яростным ворчанием кинулся на всех четырех лапах на Гордона. Фриман вскрикнул, но не успел вовремя передернуть затвор. Два тяжелейших удара обрушились на его бока — зомби сделал два выпада руками и отпрыгнул на шаг. От боли у Гордона перехватило дыхание, и он закашлялся — ведь скафандр уже давно был разряжен. Зомби, встав на дыбы, по-звериному рявкнул и, мелькнув голыми ребрами, снова кинулся на Гордона. Но тот на этот раз успел совладать с ружьем — и после резкого выстрела перерожденца отбросило так далеко, что он даже упал с крыши вниз.

Гордон шумно хватал воздух, пытаясь отдышаться. Только что его сердце чуть не пробило броню скафандра от боли и ужаса. Фриман видел зомби, видел лицом к лицу и этот образ он не забудет никогда. Гордон судорожно оглянулся — Отца Григория уже и след простыл. Гордон, со смесью страха и жалости столкнул с крыши оставшийся на ней труп перерожденца — почти голый скелет с остатками мышц и хедкрабом. Гордон все еще видел перед собой ужасную маску зомби. В его ушах все еще стоял этот яростный рев… Фриман искал глазами по крышам, но, похоже, пока что его оставили в покое. Ему было даже как-то легче сражаться с этими «новыми» зомби. Нет, конечно, эти были немного быстрее, да и силища у них, словно у лошади, но все же… Гордону было легче пристрелить этих, нежели тех зомби, что бродят сейчас по темным улицам внизу. Просто эти создания уже даже отдаленно не напоминают человека. Прежние перерожденцы могли чувствовать боль, они осознавали, кем они были, и что с ними стало. Они страдали и молили о покое. Но эти — совсем другое дело. Эти уже совсем не напоминали людей. Просто гора коричневых костей. Изменившиеся, они напоминали скелеты горилл, яростных псов, мчащихся на добычу. Они больше не чувствовали ни боли, ни страданий. Они не помнили, что раньше были людьми. Они не знают эмоций, они не ведают пощады. «Быстрые» хедкрабы уничтожали в них абсолютно все ненужное — практически всю плоть, убивали сознание, парализовывали нервные центры. Оставляли лишь острые когти и раздутые, краснеющие на костях мышцы. И человек превращался в марионетку. Это была не лучшая участь. Но все же не страшнее, чем участь прежних перерожденцев. Гордону было легче стрелять в этих зомби. Они не напоминали людей и почти не вызывали жалость. Ведь когда тебе до боли жалко того, в которого ты стреляешь, значит, битва проиграна уже изначально. Фриман огляделся. Вслушался в стоны перерожденцев на улицах, в шорох «быстрых» зомби на крышах, в шипение хедкрабов в домах. Вдохнул этот воздух, который казался тяжелее, чем самый тяжелый трупный запах. И вдруг понял, что здесь надежда почти умерла. Эта земная преисподняя дышала на Гордона терпким смрадом и шептала: "Ты — труп, человек. Гниющее мясо, как и все вокруг…".

Фриман постарался не слушать этот тихий голос. Он-то знал, что погибать надо уметь достойно. Не стоя на месте. Гордон огляделся — надо было как-то двигаться дальше. Прямых путей с крыши не нашлось — все дома стояли от нее достаточно далеко. И не прыгнуть… Но Гордон вдруг заметил кое-что необычное внизу. Со стороны улицы он увидел еще одно дело рук безумного священника. На электропроводах висели тела людей. Они были целыми, то есть обычными людьми. Но мертвыми. И — почти разложившимися. Гордон насчитал пять трупов. Трое из них висели в петлях, словно повешенные. Двое — подвешены за руки. Фриман поморщился. Ну и зачем все это? С какой целью Григорий развесил здесь людей? Может, это — очередные ловушки? Черт его знает. Гордон всмотрелся еще пристальнее — и увидел кое-что поинтереснее. Трупы висели не в беспорядке. Они окружали большую водонапорную башню с открытым верхом. Луна отражалось у самых ее краев — башня была полна воды. Фриман наконец-то начал понимать смысл этой хитрости. Все оказывалось предельно просто. «Быстрый» зомби прыгает с крыши на «жертву», но она оказывается не закреплена, и он, вместе с телом летит в воду. И, скорее всего, выбраться оттуда уже не может. Гордон пригляделся, и точно — на глади воды виднелось что-то темное.

Но главное было даже не в этом. А в том, что эта ловушка и была единственной дорогой отсюда. Фриман видел совсем рядом с башней лестницу, закрепленную на стене здания. И она вела прямо наверх, на крышу соседнего дома. Гордон поежился. Да, прыжок ему предстоял, мягко говоря, неприятный. Высота была приличной, да и было не очень приятно прыгать в мутную, вонючую воду, в которой бог знает сколько дней плавают трупы. Гордон от одной этой мысли поморщился. Но ведь другого выхода не было. Надо прыгать.

Фриман плотнее прикрыл отделения скафандра, чтобы до ружейных патронов не добралась вода. Попрочнее закрепил монтировку на поясе и гравипушку на спине. Приготовился. "А что если я не допрыгну? — мелькнуло у него в голове, — С такой высоты от меня только лепешка останется… Черт, ненавижу безысходность!". И с этой мыслью он, разбежавшись, прыгнул.

Прыжок получился почти удачным. Темная ночная улица мелькнула перед Гордоном. Он лишь успел испугаться, когда увидел совсем рядом край башни — и влетел в воду. Водная гладь больно ударила по ногам, и Гордон на полной скорости ушел вниз с головой. По лицу Гордона задело что-то мягкое и скользкое. Похоже, чья-то нога. От отвращения Гордона чуть не стошнило, и в его открывшийся рот хлынула горькая черная вода. Застонав, Гордон изо всех сил заработал руками и вынырнул на поверхность. Судорожно схватившись за край башни, Фриман подтянулся и тут же прыгнул на лестницу. Молниеносно забравшись по ней на крышу, он упал и ощутил, как его желудок выворачивается наизнанку. Фримана стошнило прямо на пол, и он упал на колени, отплевываясь и стоная от омерзения. Гордон еще чувствовал во рту этот мерзкий трупный вкус загустевшей воды, чувствовал это прикосновение на лице. Он громко и с чувством выматерился и со всей силы пнул стену. Ну почему?! За что?! Лучше бы сразу — вниз, мордой о мостовую! Фриман ощутил, что он теперь даже самому себе противен — по лицу и волосам струилась вода, если эту зловонную жижу еще можно назвать водой! Фриман вдруг потрогал переносицу… и снова выругался в полный голос. На нем не было очков. Не переставая ругаться и скрипеть зубами, Фриман подошел к краю крыши глянул в воду. Догадка была верна — очки плавали там, держась на плаву лишь благодаря легкой оправе. Со стоном злости и отвращения Гордон полез к краю водонапорной башни…

Еще десять минут ушло на то, чтобы монтировкой выловить очки из воды с трупами. Кое-как протерев их и отряхнув с них слизь, Фриман одел их, хотя и чувствовал такое отвращение, будто целовал в дёсны тридцатидневного покойника. Еще раз выругавшись, Гордон, наконец, поднял ружье и осмотрелся. Впереди, казалось, совсем близко чернел купол старинной церкви. Фриман с минуту разглядывал ее таинственные и изящные очертания. Эта церковь была православной, Гордон никогда раньше не видел таких. Ему показалось, что здесь остановилось время. Во всем Рэвенхольме. Каждый дом застыл, люди больше не жили здесь. Все осталось, как и было оставлено. Дома, хотя и изуродованные, но все же стоят. Дома тихого европейского стиля девятнадцатого века. И купол этой старой церкви величаво поднимался над городом, словно венец его мрачной торжественности и вечности.

О пути к церкви по крышам можно было и не мечтать — все крыши были очень далеко от той, на которой стоял Гордон. Нужно было подумать о спуске вниз. Фриману повезло — прямо за его спиной нашлась дверца на чердак. Гордон все же никогда не заинтересовался ею, если бы не заметил вдоль стены этого дома идущую вниз решетчатую шахту старого лифта. Гордон вяло вошел в дверь, даже не надеясь, что древний механизм все еще работает. Настроение у Гордона было самым поганым, и ночь казалась ему бесконечной. Тесные сумерки давили на него, и луна, освещая дорогу перерожденцам, помогала им избавить город от нежданного посетителя. Фриман почти с отвращением нажал кнопку и вслушался. Где-то сверху раздался скрип ржавых блоков — и тросы потянулись наверх, поднимая кабину. Фриман даже не обрадовался. А зачем? Все равно этот лифт не вывезет его отсюда, из города. Фриману до безумия надоело при каждом шорохе трястись, словно мышь, вздрагивать от каждой тени. Его и без того расшатанные нервы не выдерживали — сказывался и недавний срыв. Это место пожирало каждого, кто тут появлялся, и Гордон чувствовал это. Он уже начинал сходить с ума от нескончаемого, постоянного и хищного страха. "А ведь это Аликс сказала, чтобы шел сюда, — подумал он с неожиданной злобой, — Сказала это, хотя Илай ее предупреждал… Ну все… дай только выбраться отсюда, и я выскажу Аликс все, что я об этом думаю!".

Фриман вдруг снова вздрогнул — он услышал что-то похожее на рычание. Он думал, что ослышался, но звук снова повторился, и уже громче. Гордон бегло оглядел черную улицу через решетку шахты. Где-то внизу мелькнула черная тень. Еще одна, и еще… Тяжелое дыхание «быстрых» перерожденцев уже висело в воздухе. Фриман ощутил на лбу холодный пот. Только лифт поскорее прибыл… Черт, ну что же он так долго?! Они же идут, уже идут за ним! Фриман в отчаянии пнул решетку. "Ну где же ты?! Быстрее!". Гордон снова вгляделся в улицу — черные тени так и бегали по ней, словно духи Тьмы собрались на жуткое пиршество, в безумной радости кидая жертву из пасти в пасть.

И лифт открыл дверь. Фриман молниеносно влетел в кабину и нажал кнопку спуска. Лязгнув старыми деталями, механизм начал медленный спуск. Гордон, судорожно оглядываясь через решетку, слышал, как дыхание перерожденцев становится все громче. Фриман, прижавшись к решетке, разглядывал темные подворотни и кромки крыш, стараясь предугадать, откуда будет нападение. И вдруг, со страшным воем прямо на решетку прыгнул, хрустнув костями, «быстрый» зомби. Гордон закричал. Зловонное дыхание и уродливые ноги хедкраба были лишь в сантиметре от его лица. Сердце чуть не вылетело у Гордона из груди. С криком дикого ужаса он отпрянул от решетки и вжался в угол кабины. Зомби яростно заревел и сотряс решетку мощными лапами. Со страшным криком он тряс решетку, наносил все новые и новые удары по прутьям. Жертва была совсем рядом, можно было даже слышать стук ее обезумевшего сердца, но достать ее не получалось. В яростном безумии зомби начал бить по решетке и ногами, пытался просунуть сквозь нее длинные пальцы. Гордон, совершенно парализованный от нечеловеческого страха, сидел, вдавившись в угол кабины, считал сантиметры до смертоносных когтей жуткого трупа, яростно орущего, вцепившись в решетку. Раздалось новое звериное ворчание — и на решетку кабины прыгнул еще один зомби. Фриман, уже не в силах закричать, лишь вздрогнул и зажмурился — смотреть на эти ходячие трупы было выше его сил. Он слышал дикие кики и удары по решетке — зомби ни за что не оставили бы жертву, когда она так близко. А кабина медленно опускалась, преодолевая сантиметр за сантиметром до земли.

Грохот заставил Фримана открыть глаза — и дикий визг заполнил его уши. В миллиметре от его лица мелькнули просунувшиеся в решетку когти — третий зомби вцепился в прутья прямо по ту сторону от Гордона. Заорав, Фриман отпрыгнул в сторону и одновременно отошел от ступора. Вскинув ружье, он открыл огонь по шипящим перерожденцам. Часть дроби отлетала от прутьев решетки, но почти вся она все равно попадала в цель. Перерожденцы не сдавались, даже когда в них влетала очередная порция свинца — боли они не чувствовали. И лишь после целой минуты ожесточенно-безумной стрельбы последний зомби упал на землю. Упал почти с метровой высоты. Кабина наконец остановилась.

Скованно и трясясь крупной дрожью, Фриман вышел из лифта, машинально перезаряжая ружье. Никогда он не видел Страх так близко, как сейчас. Все вокруг казалось словно опущенным в кисель — улица виднелась мутно, звуки доходили до ушей гулкими раскатами грома. Гордону хотелось рухнуть на мостовую и забыться, навсегда. Он сейчас сам чувствовал себя ходячим трупом.

Но Рэвенхольм не дал даже секунды отдыха. Вздрогнув и чуть не выстрелив, Гордон услышал откуда-то со стороны тяжелый и мощный стон. Словно стонал кит, выброшенный волной на берег. Словно сами небеса сделали последний выдох и отправились в небытие. Фриман повернул ствол на звук и почувствовал, что ему нехорошо. Земля чуть не ушла у него из-под ног. Фриман стоял и смотрел, как к нему со стороны улицы приближается черная горбатая фигура.

Гордон еще никогда не видел, чтобы хедкрабы могли сотворить подобное с человеком. Зомби шел, тяжело вздыхая и сгорбившись, словно под тяжестью всех грехов Альянса. Тело его неимоверно распухло, он едва переставлял толстые, вздутые ноги. Он был так горбат, что, казалось, сам был сплошным горбом. Но самое ужасное было не в этом. В свете луны Фриман увидел то, что потрясло его до глубины сознания. От пояса все тело человека было сплошь покрыто хедкрабами. Черные, с белыми кольцами но лапах, хедкрабы сидели на нем везде, словно чешуя на рыбе. Один, самый большой, обхватил его череп, и еще шесть или семь вгрызались в его кожу со всех сторон. Некоторые сидели на своих же собратьях — на теле, распухшего от их яда, не осталось больше места. Вся эта масса копошилась, шевелилась, подрагивала, и то, что осталось от человека, тяжело вздыхало под этом кошмаром. Распухшие руки с длинными когтями, словно плети, свешивались из этого жуткого клубка, и пальцы сгорбленного трупа волочились по земле.

Фриман почувствовал, что чья-то невидимая рука сжала его горло — он не смог даже закричать. Он начал пятиться назад и, оступившись, упал. И так и остался на земле, не сводя взгляда с несчастного мертвеца, медленно приближающегося к нему. Медленно-медленно Гордон поднял ствол ружья. В его голове вдруг всплыла картина из фильма о насекомых — паучата облепили всю спину матери, которая так и носила их, передвигаясь под этой постоянно шевелящейся массой. Фриман почувствовал, будто раскаленный нож резал его мозг — он слышал тихий и тяжелый стон зомби и с каждой секундой все сильнее ощущал боль. Он ведь знал, что сейчас чувствует этот человек. Ядовитые хедкрабы, один из которых чуть не отправил Гордона к праотцам, вновь и вновь кусали его мертвое тело. От огромного количества яда тело мертвеца распухло до невероятных габаритов. Но и хедкраб, сидящий на его черепе, уже начал свое дело. Тело уже изменило генетическую структуру. Начали расти горбы, язвы, удлинились руки и пальцы, на них выросли когти. Мышцы вздулись. И мертвец чувствовал все это. Фриман слышал его тихий стон — единственный звук, едва протискивающийся через распухшее гниющее горло.

Внезапно зомби пошел еще медленнее, и с его спины вдруг прыгнул один из ядовитых хедкрабов. Оттолкнувшись ногами от своих же собратьев, он, со знакомым шипением прыгнул прямо на Гордона. Выстрел — и тварь отлетела на мостовую. Но этот выстрел словно сорвал с нервов Гордона какой-то замок. И он все жал и жал на спусковой крючок. Пули и дробь, одна за другой влетали в хедкрабов, в тело несчастного, и с каждой новой раной зомби стонал все громче. Его ноги подвернулись, и, под тяжестью своих «хозяев» он упал на колени. Гордон, глядя сквозь цель, все стрелял и стрелял, с одним лишь желанием — поскорее оборвать мучения этого мученика из мучеников. Наконец, со вздохом, полным облегчения, зомби грузно повалился на землю. Еще пара выстрелов — и на нем не осталось ни одного живого хедкраба.

Гордон, с замирающим сердцем, подошел к издохшему перерожденцу. Посмотрел на него. И сжал зубы. Нет, Бога нет. Он забыл нас. Если на земле существуют такие жуткие муки, то Бога давно уже нет. Есть только Сатана. И он, смеясь, бросает все новые души на пир Тьмы. Фриман почувствовал, что в нем появилось еще одно черное пятно. Самое большое. Он хотел взять всех хедкрабов и долго-долго жечь их напалмом, пока их пепел не развеется по вселенной. Он хотел прикончить каждого из членов Альянса, каждого из них, выворачивая их конечности и глядя в их глаза, полные боли. Они заслуживали большего, чем просто смерти за то, что они сотворили с этими людьми. С этим городом. Фриман застонал и в пустом бессилии пнул какой-то камень. Нет, он не мог даже дотянуться хотя бы до одного из этих нелюдей в противогазах. Он был здесь, среди этого земного Ада, и тут, скорее всего, и останется. Если мертвые после смерти испытывают такие муки, то справедливость давно умерла. И Гордону уже нечего делать на этом свете.

Минутное отчаяние медленно таяло. Гордон отошел от трупа зомби и попробовал взять себя в руки. Уже в который раз. Фриман знал, что сдаваться нельзя даже тогда, когда знаешь, что этот твой вздох последний. Сколько бы не пережил за всю свою жизнь этот несчастный ученый, он твердо верил, что в мире все же есть хоть крупица света. Может, именно поэтому его называли Свободным Человеком. Ибо он умел ценить то высшее сокровище, которым только может обладать человек. Он ценил и любил Свободу. Любил всей душой. И ненавидел каждого, кто пытался отобрать ее у него. Фриман встрепенулся и посмотрел в зловещий лик луны. Нет, он не остановится. Свобода ему дороже всех богатств. И он никому не отдаст ее. Он добудет ее, даже если за ней придется лезть в самое сердце пламенеющего сердца Дьявола. Он не остановится.

Перезарядив ружье, Гордон подошел к забору, стоящему рядом. Прямо за ним виднелась церковь, совсем рядом. Осталось лишь обойти его — и он увидит Григория. Быстрым шагом Гордон пошел по черной улице, ища обход. Зная, что не остановится ни перед чем.

Фриман вышел на довольно просторную улицу, залитую серебряным светом. Здесь было почти тихо — лишь изредка слышались стоны бродящих по домам и улицам зомби. Фриман снова увидел над головой тросы канатной дороги, на них даже висело крепление для вагончика. Но хорошего здесь было мало — Фриман с неприязнью заметил, что забор уперся в темное здание. Гордон, как оказалось, уходил от церкви все дальше и дальше. Вздохнув, он направился в одну из подворотен, которая шла хотя бы мимо церкви. Может, там удастся свернуть? Фриман тихо ступал по камням мостовой, стараясь производить как можно меньше шума. Вокруг было совершенно темно — из-за узких стен сюда не попадал даже скудный лунный свет. Всматриваясь в черноту, Гордон шел вперед, держа ружье наготове. Впереди не было даже намека на развилку.

И вдруг Гордон споткнулся обо что-то мягкое. Фриман чуть не упал, а это что-то тут же слабо застонало и заворочалось. Похолодевший от ужаса Гордон отпрянул прочь от этого существа и трижды наугад выстрелил в темноту. Вспышки выстрелов осветили ужасное тело перерожденца, пробужденного от сна. Выстрелы Гордона просвистели мимо. Зомби поднимался на непослушные ноги. Выстрелив еще раз, Гордон, не ожидая эффекта, кинулся куда-то в сторону — и тут же упал, споткнувшись еще об одно тело. Вместе с громким рыданием еще одного разбуженного зомби, Гордон, колотясь от страха, вскочил и кинулся во тьму подворотни, уже слыша за собой тяжелые шаги. И все вокруг словно пробудилось, ожило, только и ждав гостя. Фриман бежал, натыкаясь на стены по темным переулкам, и уже отовсюду слышал стон и плач несчастных мертвых. В очередной раз налетев в темноте на стену, Гордон на миг остановился, и вдруг услышал шипение. Конвульсивно дернувшись, он едва успел увернуться от прыгнувшего на него ядовитого хедкраба, и побежал на виднеющийся впереди свет.

А сзади уже кипел Ад. Перерожденцы и хедкрабы шли вслед. Гордон выбежал опять на ту же просторную улицу — здесь было видно все от призрачного света луны. Фриман судорожно оглянулся и выстрелил в уже подкатывающую волну из зомби, которая бежала за ним по пятам. Выстрелив еще раз наугад, он едва успел отпрыгнуть — тут же откуда-то сверху свалился хедкраб. Тяжело и отрывисто дыша, Гордон метался по улице, словно пойманная мышь. Кварталы ожили. Из каждой подворотни на перепуганного Фримана шло очередное исчадие ада. Вот показались три стонущих зомби, вот несколько хедкрабов уже заходят со спины, а вон в том темном углу вдруг тяжело вздохнул распухший «ядовитый» зомби. Фриман в ужасе стрелял по этим теням, метался — но тщетно — зомби росли словно из-под земли. Словно все перерожденцы Рэвенхольма потянулись сюда — на кровавый пир. Гордон передернул затвор, но тот лишь выбросил пустую гильзу. Услышав со спины злобное шипение, рука Фримана рванулась в отделению на бедре скафандра — за патронами. Но трясущиеся пальцы не слушались — он никак не мог отрыть отделение. Со всех сторон уже шаркали ноги мертвых, он уже видел их, совсем рядом. В упорно пытался открыть отделение, судорожно оглядываясь по сторона и мечась туда-сюда, завидев очередное воплощение ужаса. Он остановился и уже со злобой пытался нащупать неподдающееся отделение костюма, и вдруг его чуть не сбил с ног сильный толчок в бок. Отпрянув, Гордон в ужасе увидел всего в метре от себя зомби, уже замахивающегося для следующего удара. Закричав, Гордон сорвал с пояса монтировку, наотмашь ударил ею по телу перерожденца и в слепом, паническом страхе побежал. Уже ничего не видя и не слыша, он врезался в какую-то груду ящиков и бочек и судорожно, не понимая, что делает, полез по ним наверх. Забравшись по ящикам на крышу какой-то хибарки, Фриман пополз по ней, и не остановился, пока не попал в самую середину крыши. И лишь тогда отдышался и уронил голову на грудь.

Поняв, что на него больше никто не нападает, он, наконец огляделся. Встав, Фриман с опаской подошел к краю и глянул вниз. Внизу ходили, натыкаясь друг на друга зомби. Между их ногами ползали хедкрабы. Они упустили того, кто был совсем рядом. Но как их было много! Гордон в смятение насчитал целых двадцать три перерожденца, причем два из них — «ядовитые». Со спину одно из них на Гордона прыгнул хедкраб, но, не допрыгнув, шлепнулся на мостовую. Фриману почему-то захотелось с облегчением перекреститься. Он отошел от края крыши и уже спокойнее перезарядил ружье патронами, которых, кстати, уже оставалось совсем немного. "Да, — подумал Гордон, оглядывая крыши вокруг, — Тут я в безопасности… Если конечно, не появятся эти ходячие скелеты…". Фриман оглядел улицу. Пока все складывалось по меньшей мере удобно — Фриман легко перелез на крышу прилегающего дома, а оттуда — на просторный карниз большого здания возле канатной дороги. Здесь он даже нашел стоящий стул и подвешенный на тросах труп мужчины — похоже, Григорий побывал и тут. Может, он таким способом указывал дорогу? Неизвестно. Гордон так и видел его, сидящего здесь, на этом стуле, смотрящего с темную даль и со своим безумным смехом постреливающего в бегающих по крышам зомби.

И, словно эхо его мыслей, раздался выстрел, и по откосу крыши противоположного дома скатился убитый «быстрый» зомби. И из-за трубы там же вышел Отец Григорий со своим вечным ружьем в руках.

— Ну что, брат? Как ты попал сюда?

Гордон, с таким чувством, словно уже разучился говорит, разжал челюсти и сказал, сбиваясь:

— Да я… едва ноги унес от ваших… знакомцев.

Григорий усмехнулся и в глазах его мелькнул огонек. Фриман заметил, что он смотрит куда-то за его спину. И тут же, вскинув ружье, священник выстрелил. Прямо позади Гордона откуда-то сверху упал еще один зомби. Фриман пораженно посмотрел на Григория, на что тот лишь покачал головой.

— Тебя занесло совсем не в ту часть города. А разве я не сказал тебе искать церковь?

Гордон не нашелся, что ответить. Не станет же он объяснять, что хотел обойти забор, а нашел два десятка ходячих трупов.

— Направь стопы свои на верный путь, — сказал Григорий, уходя за трубу, — Направь, пока еще не поздно.

И он исчез.

— Эй, подождите! — крикнул Гордон, но тщетно.

"Что, опять?! — он в досаде даже сплюнул, — Ну почему у него все так сложно?! Почему нельзя пообщаться здесь? Почему он не отведет меня сам, куда хочет? И все время этот русский исчезает, уходит. Он напоминает мне одного моего знакомого. Только тот ходит все время не с ружьем, а с дипломатом…".

Гордон вдруг понял, что за своими мыслями он не заметил главного — тот карниз, на котором он стоял, был расположен очень близко к открытому чердачному окну как раз того дома, где исчез священник. Обрадовавшись реальной возможности наконец нагнать его, Гордон перелез через окно и оказался на темном чердаке. Выход нашелся сразу — и Гордон спустился в комнаты какого-то полуразрушенного дома. Угадывались и бывшая спальня, и детская. В детской Гордон на миг остановился — в углу лежал черный скрюченный трупик. Фриман тут же отвел глаза. Было непонятно, кто это был — ребенок или старик, но зрелище было одно из печальнейших. Словно памятник безвременно погибшему прошлому.

Проходя по коридору, Гордон услышал стоны, которые становились все громче. И, только увидев тень перерожденца, выходящего из-за угла, Гордон сразу выстрелил. Переступив через тело того, кому по воле Альянса достались самые жуткие муки на Земле, Фриман вдруг заметил небольшой балкон. Придя туда, он с удовлетворением отметил, что нашел путь каким отсюда ушел Григорий — между балконом и ближайшей крышей была перекинута доска. Фриман осторожно прополз по шаткому мосту — пройти на ногах у него не хватило бы решительности. Но уже на новой крыше минутный покой кончился. Послышался стук ног по черепице и нарастающий рев. Гордон, мысленно приготовившись к битве, оглядел путь к отступлению. Крыша доходила почти до земли — можно было легко спрыгнуть вниз. И до церкви уже рукой подать.

Зомби прыгнул на Гордона совсем не оттуда, откуда тот его ожидал — из-за какой-то печной трубы. Гордон едва успел вскрикнуть, когда его сбило с ног что-то мощное, и стремительно покатился вниз, по крыше. Больно ударяясь затылком о ребристую черепицу, Гордон сжал зубы и думал лишь о том, как бы не выпустить ружье из рук. Времени сгруппироваться не было — но Фриману повезло. Он упал с крыши, с самого ее края, где она была всего лишь в метре от земли. Фриман на полной скорости упал на мостовую, чудом не ударившись о камни головой. Удар был сильный — от боли е Гордона потемнело в глазах, и лишь руки до боли в костях продолжали сжимать оружие. Пересиливая боль в спине, Гордон вскочил, ожидая, что зомби вновь прыгнет на него, но все было тихо. Перерожденец куда-то пропал. Гордон еще долго водил стволом ко крышам, но все было спокойно. И только через пять минут Фриман решился продолжать путь.

Церковь стояла почти тут — до нее было совсем мало, около пятидесяти шагов. Но вновь ее от улиц отделял забор, и довольно высокий. Фриману надоело искать обходные пути — это оказывалось, мягко говоря, опасно для здоровья. Поэтому нужно было что-то решать. Подумав минуту, Гордон принял решение перепрыгнуть через забор. Нет, конечно он не был мировым чемпионом по прыжкам в высоту, но все было немного проще. Гордон заметил довольно удобный путь. Прямо перед собой он видел большое здание, похожее на завод. По его стене поднимались ступеньки лестницы, которая вела на небольшой балкон. Балкон этот находился почти вплотную к забору — и с него можно было попробовать перепрыгнуть на ту сторону. Прыгать с высоты третьего этажа было очень даже невесело, но другого выхода Гордон не видел. Может, там, на балконе, он увидит путь получше…

Пройдя по намеченному пути на удивление без происшествий, Фриман ступил на балкон. Подошел к его краю. Посмотрел на забор. Нет. Это нереально — до забора было почти пять метров. Плюс высота. Не получится — здесь он точно шею свернет. Фриман досадливо сплюнул вниз, но даже не успел подумать над другим путем — его окликнул знакомый голос:

— А, вот и ты, брат!

Фриман пригляделся — за забором, почти не видный в тени дерева, стоял Григорий, мягко улыбаясь. Гордон почему-то недоверчиво усмехнулся — неужели священник и сейчас его бросит?

— Самому не верится, но вы правы, — сказал Фриман, опираясь на перила балкона.

— Ну наконец-то, — облегченно вздохнул Григорий, опуская ружье, — Я сейчас пошлю тебе вагончик. Он будет через минуту!

И священник быстрым шагом направился вглубь двора, к какому-то большому мотору. Фриман тут же проследил взглядом за тросом, который шел от вала мотора. Трос шел почти к нему, а именно к столбу, который стоял в метре от края крыши. На столбе трос перекидывался через блок и возвращался назад. Фриман, услышав гул мотора, увидел, как со стороны Отца Григория к нему на тросе едет небольшая… тележка, или даже платформа. Усмехнувшись предусмотрительности священника, Гордон приготовился к посадке на эту платформу. Было видно, что мотор у этого механизма был слабенький, от автомобиля, или даже мотоцикла, но платформа ехала довольно быстро. И вот она уже у столба. Сгруппировавшись, Фриман прыгнул. Уцепившись за столб, Гордон уже осторожно перебрался в платформу. Отыскав на столбе какую-то кнопку, Гордон запустил обратный ход. Платформа пошла назад, но уже не так, как раньше. Мотор с громким ревом надрывался, и Гордон ехал очень медленно. Фриман, уже мысленно готовившийся к встрече, вдруг краем уха услышал какой-то стук. Он не обратил на это внимания — и зря. Через секунду откуда-то сверху прямо на борт платформы прыгнул «быстрый» зомби. Гордон закричал, отпрянув назад и при этом чуть не сорвавшись вниз. Зомби яростно зарычал и начал подтягиваться на краю платформы. Фриман вскинул ружье и выстрелил, но перерожденец, вовремя почуяв опасность, нырнул за борт платформы, и пуля Гордона влетела в доски бортика. Молниеносно вынырнув из-за борта, перерожденец одним мощным прыжком влез в едущую платформу с яростным желанием добить добычу, которую он упустил тогда на крыше. Фриман, сжавшись от ужаса, быстро выпустил почти вупор три заряда — и ружье смолкло. Зомби, уже вставший над Фриманом, неловко дернулся и замертво свалился на пол. Фриман с облегчением осел на пол вместе с ним, пнув иссохшие кости трупа. Но покой длился всего секунду — тут же с яростным рыком на борт платформы откуда-то спрыгнул еще один перерожденец. Фриман, дернувшись, вскинул ствол, но ружье снова щелкнуло пустым затвором. Перерожденец, уже ожидавший выстрела и увидев, что жертва все же беззащитна, встал на задние ноги и сделал шаг к Фриману. Гордон вскрикнул и, подавив отвращение, сорвал с пояса монтировку. Он ударил по зомби монтировкой, но тот с нечеловеческим проворством увернулся. Зарычав еще яростнее, он занес когти для удара. Фриман уже мысленно попрощался с жизнью. И вдруг хлесткий выстрел сорвал зомби с платформы, и перерожденец, брызнув кровью, улетел в темную улицу. Фриман ошеломленно повернул голову — Отец Григорий вновь поднял ружье и, похоже, даже прошептал: "Позволь отдать тебя Светлейшему Свету".

Фриман как можно быстрее выпрыгнул из платформы, когда та была в двух метрах от земли. Ему ох как не хотелось дожидаться конца этой «поездки», хотя он и был уже за высоким забором, обвитом колючей проволокой. Встав на ноги, Фриман повернул голову и уже рядом увидел Отца Григория. Наконец-то рядом. И их не разделяла улица, или костер с горящими на нем телами. Фриман приветственно кивнул ему и подошел ближе. Здесь светил одинокий фонарь, и Гордон впервые смог рассмотреть лицо священника получше. Черная короткая борода и усы, почти как у самого Фримана, орлиный нос, добрые, но горящие каким-то странным блеском глаза. Крест, висящий на груди. Грязная, оборванная одежда. И вечное ружье в руках.

— Приветствую тебя, брат! — немного торжественно произнес Григорий, гостеприимно поводя рукой, — Наконец мы встретились.

Фриман уже немного привык к этой манере речи Отца Григория, и поэтому тоже сказал:

— Здравствуйте и вы! Да, ну и пришлось мне за вами побегать… А ведь здесь пять минут — как пять часов…

— Ты это верно подметил, — ухмыльнулся священник, — Ты меня впечатлил, брат!

— Чем же? — несколько с опаской поинтересовался Гордон, вспоминая сложность этого человека.

— Ты прошел там, где еще никому не удавалось пройти, — медленно проговорил Григорий, словно уносясь в свои воспоминания, — Немногие пытались. Это место стало проклятым. Теперь сюда не ходят…

Фриман помолчал, понимая, что Григорий прав. Ведь Гордон как-то прошел по этому городу, испытав дикий страх и жуткую боль, но прошел. А ведь могли и другие. И не в одиночку, а вместе. Очистить это место, возродить… Но никто не решился. Да оно и понятно. Гордон, если бы знал, что его ждет здесь, тоже бы не решился…

— Я предупреждал тебя, чтобы ты сам не попался в мои ловушки… — как-то туманно произнес Отец Григорий.

— Да, я заметил несколько, — сказал Фриман, и прибавил с уважением, — Вы здорово потрудились над ними.

Григорий вздохнул. Фриман показалось, что в глазах священника впервые нет этого безумного огонька. Просто обычная тоска и воспоминания…

— Мои ловушки, — усмехнулся Григорий, — Дело рук человека, у которого раньше было сколь угодно времени, которое теперь он тратит лишь на то, чтобы остаться на этом свете…

Фриман посмотрел на его измученное лицо. Сколько всего он здесь видел, сколько пережил? И при этом не потерял веру, не потерял желания жить…

— Ну да ладно, — вдруг сказал Григорий, — Что это мы все болтаем? Ты, наверное, голоден, брат?

— Да, немного, — Гордон вдруг ощутил, что его желудок совсем и очень давно пуст.

— Ну, тогда прошу к столу, — улыбнулся Григорий, жестом приглашая Гордона на веранду какого-то церковного здания.

Фриман принял приглашения, хотя и много чувств боролись внутри него. С одной стороны, очень хотелось есть. С другой — для трапез, мягко говоря, было не самое подходящее время. И к тому же, Гордон все время поглядывал на Григория. Сейчас он казался вполне нормальным. Измученным, много повидавшим священником, но все же он казался человеком в здравом рассудке. Но Гордон видел его. Там, на улицах. И этого не забыть. Он видел его странные ловушки, он слышал этот смех, это дикое яростное веселье при виде очередного перерожденца… Но все же чувство голода перебороло все остальные. Они поднялись на освещенную одинокой лампочкой веранду. Там уже стоял стол и три стула. На столе стояла какая-то засаленная бутылка, по-видимому, пустая. Рядом лежала потрепанная Библия. Фриман неловко остановился. Григорий, положив на стул ружье, взглядом показал на второй стул.

— Садись, брат! Я сейчас, — и он вошел в дом, оставив Гордона у стола.

Фриман скинул с плеча автомат и гравипушку и положил их на пол, рядом с собой. Туда же отправилось и его ружье. Фриман опустился на стул, вдруг почувствовав дикую усталость. Немного расслабившись, насколько это позволяли голоса зомби из города, Гордон глянул на обиталище священника. Дверь за ним уже медленно закрывалась, и все же Фриман успел увидеть часть комнаты. Он увидел большое распятие на стене, стопку потрепанных и старых книг на полу, какие-то коробочки (похоже, от патронов) и грязный матрас, прикрытый рваным одеялом. Кровати не было.

Через минуту на веранде снова появился Григорий. В руках он уже нес дымящийся котелок и две миски. Это все стразу перекочевало на стол. Священник убрал со стола бутылку с какой-то русской надписью, и поставил на ее место такую же, только полную. Вскоре на столе появился горячий чайник и две погнутые жестяные кружки. Григорий быстро разлил по мискам содержимое котелка и, наконец, присел за стол.

— Ну что, брат, не заскучал без меня? — поинтересовался священник, беря ложку.

— Немного, — признался Гордон, — Здесь… здесь чувствуешь себя одиноким, как нигде больше.

— Зря ты так, — вдруг сказал Григорий, прихлебывая суп, в котором плавали кусочки мяса, — Я здесь не один. Со мной есть моя паства, метущиеся души, нуждающиеся в спасении.

Гордон неловко застыл, не ожидая таких слов. Похоже, его опасения были не напрасны.

— Нет, я хотел сказать… — Фриман захотел переменить тему, но не получилось.

— Здесь много работы для меня, — сказал Григорий, вупор глядя на Гордона, — Ведь им никто не поможет, кроме меня. Они так и будут мучаться, пока я не упокою их.

Фриман сглотнул суп, который оказался довольно неплохим. Это было не нормально, неправильно, но он понимал этого человека. Ведь у него были точь-в-точь такие же мысли там, на этих черных улицах, носящих на себе этих несчастных, страдающих и после смерти.

— Я здесь занят тем, для чего и стал священником, и рад этому, — довольно весело сказал Григорий, но Гордону все же показалось, что в этих словах мелькнула боль, — Вот и ты, брат, нуждался в помощи. Я постарался помочь.

— Я вам очень благодарен, — сказал Гордон и вдруг понял, что от этой темы все равно не уйти.

И поэтому спросил:

— Отец Григорий, а почему вы делаете все это?

— Что — это? — нахмурился Григорий, снова пробуя суп.

— Ну, все это. Я видел в городе страшные веши, — Гордон даже на миг забыл про ароматную еду в миске, — Но видел и еще кое-что. Еще страшнее. И это сделали вы. Зачем? Скажите, зачем все эти трупы… все эти тела, подвешенные за головы? Разделанные зомби… Труп на электрощите, костер с телами людей…

Гордон остановился, вдруг поняв, что сказал слишком много. Если этот человек и вправду настолько безумен, то он сейчас может прийти в бешенство. Но Григорий спокойно хлебнул супа и снисходительно посмотрел на Фримана.

— Я понял тебя, брат, — спокойно сказал он, — Я знал, что ты не поймешь этого. Но я и не навязывал это тебе. Но разве ты не понимаешь, что мои братья, которых забрал Дьявол, могут убить меня, сами того не желая? Они могут прийти каждую секунду и сделать меня подобным им.

— Я понимаю, — горячо заверил Гордон, которому вдруг стало стыдно, — Но… трупы…

— А что — трупы? — спросил Григорий, — Это ведь тела. Тела душ, которые ушли в лучший мир, в царство Господа нашего. Остались тела, но тела — лишь тлен. Душа бессмертна в вечности, а тело рассыплется прахом через год-два. И те, кто уже покинул это место, оставляют тела здесь, чтобы дать мне этим свою последнюю помощь…

Григорий жестом попросил Гордона доедать суп, а сам, сделав паузу, привстал и откупорил бутылку. И, разливая ее прозрачное содержимое по кружкам, продолжил:

— Трупы — это то единственное, чем Дьявол приманивает перерожденных людей. И я использую это. Ведь эти ловушки срабатывают. И за что же меня ты судишь, брат? За то, что спасаю себе жизнь? За то, что пользуюсь тем, чем могу? За то, что освобождаю моих братьев от адских мук?

Фриман молчал, не зная, что ответить. Он чувствовал, что это неправильно, но все же этот священник прав. Он все делал правильно. Но…

— Но скажите тогда мне еще одну вещь, — Гордон придвинул к себе подозрительно пахнущую кружку, — Я был в каком-то здании, скорее всего, в бывшей столовой. Я видел там… на столах… Да вы и сами знаете.

— Знаю, — легко согласился Григорий, — Я понимаю, это смутило тебя. Но смятение — опасно, ибо оно порождает мать греха — сомнение. Я не смогу объяснить тебе этого… Скажем так, я пытался вырвать души своих братьев из рук Дьявола. У меня не получилось.

Они помолчали. Фриман молчал, обдумывая услышанное. И решительно ничего не понимал. Григорий вдруг взял свою кружку и посмотрел на мрачный город.

— За спасение ваших душ, братья, — сказал он и одним махом осушил кружку, шумно выдохнув.

Фриман, поняв, что сейчас не может обособляться, тоже хлебнул из кружки… И тут же поперхнулся, подавив огонь в горле. Неужели это…

— Это что, водка? — тупо спросил Гордон, отдышавшись.

— А что же еще? — с насмешкой посмотрел на него Григорий, — Пей давай. Согреешься.

Гордон покачал головой и отодвинул от себя кружку, в которой плескались остатки напитка.

— Я не могу сейчас, — довольно неловко произнес он, — В другой раз — обязательно, но… Поймите…

— Ха! — Григорий закрыл бутылку и отставил кружку, — А зря. Алкоголь они не переносят, — и он кивнул в сторону города, — Даже запах.

Фриман удивленно поднял брови, но все же не сдался. И с двойным энтузиазмом набросился на суп, быстро доев его до конца. С наслаждением съев кусочки мяса, он вдруг заинтересовано глянул на Отца Григория.

— А из чего этот суп? Ведь продуктов, как я понимаю, здесь не продают?

Григорий встал, и в его глазах снова мелькнул веселый огонек.

— Из хэдкрабов, из чего же еще? — спокойно ответил он, убирая котел.

Гордон резко закашлялся, его глаза расширились от неожиданности и отвращения. Застонав, он поморщился и злобно глянул на священника.

— Это вы что, так шутите? — спросил он сдавленным голосом, чувствуя, что суп просится наружу.

— Нет, брат. Я сказал правду. Что тебя так напугало? Тебе ведь понравился вкус? Этих существ вполне можно есть, если проварить пять часов на медленном огне, давая воде с ядом выкипеть. А попробовал бы ты из них жаркое!

— Нет, спасибо, — проворчал Гордон, резко вставая.

— Я уже долго питаюсь лишь этим, и, как видишь, жив пока, — обнадеживающе сказал Григорий, подхватывая со стула ружье.

Фриман, стараясь не думать о том, что он только что ел, оглядел церковный двор. Григорий словно прочел его мысли:

— Мне думается, что тебе не хочется больше оставаться в Рэвенхольме, — сказал Отец Григорий.

— Вы правы, — усмехнулся Гордон, — Я это почувствовал сразу, как оказался в этом городе.

— Ну, а по сему, — Григорий кивнул на тропинку за церковью, — Пойдем, я покажу тебе выход через старые шахты.

— Ну что ж, пойдемте, — и Гордон снова взял все свое вооружение.

— Следуй за мной, брат. Но ступай осторожнее, — Григорий понизил голос, — Ибо это — священная земля.

И он тут же быстрым шагом направился по тропинке, Фриману пришлось догонять его. Нагнав его, Гордон с надеждой спросил:

— Но вы-то пойдете со мной?

Григорий долго молчал, прежде чем ответить. Фриману вдруг стало его жалко. Он сейчас боролся, боролся с самим собой.

— Нет, — медленно сказал Отец Григорий, — Я не уйду.

— Но почему? — Гордон не поверил ушам.

Но Григорий даже приостановился и мягко поглядел на Фримана.

— Я остаюсь. Пастух всегда должен оставаться со своим стадом, — Григорий усмехнулся, — Особенно, если оно стало непослушным.

И он снова пошел быстрее. Дорога вела через какие-то поросшие мхом и травой скалы и валуны, скатившиеся с холмов. Все было спокойно. Они шли, и Гордон заметил, что небо начало светлеть. Неужели эта вечная ночь скоро кончится?

Ответом на это немой вопрос были тихий рев и ритмичный стук ног по земле. Фриман вдруг заметил мелькнувшую сверху, на скалах тень. Вторую, треть… Вскинув ружье, Фриман выстрелил в бегущего сверху зомби. Дробь оторвала на бегу перерожденцу ногу, и он, с жутким воем покатился вниз. На землю он упал уже бесформенным сучком гнили, и тут раздался второй выстрел — стрелял Григорий.

— Покойся с миром, дитя! — крикнул Григорий, уже целясь в следующего перерожденца, — Брат! Держись ближе ко мне!..

…

…Хедкрабы уже давно заметили это место. Настоящее сокровище — оно выдавало себя по чудесному и манящему запаху, исходящему из-под крестов и плит. Это место захоронений было очень старым — но в последнее время здесь похоронили много свежих тел. Многие из хедкрабов потянулись сюда еще с первых дней, как они оказались здесь. Это место манило всех — еще бы, здесь всем хватит добычи. Уже неделю назад первые хедкрабы пришли сюда, к холмикам и крестам над ними. Но появилась проблема — тела людей, пахнущие так соблазнительно, находились под землей. Что ж, пришлось копать, благо ноги у этих существ хорошо приспособлены к рытью нор. И вот, сегодня почти все добрались до желанной цели. Процесс освоения тел продолжался совсем недолго, когда хедкрабы услышали совсем близкие выстрелы. Похоже, пора.

Тела задвигались в гробах, выросшие мышцы натянулись, ломая отсыревшие крышки гробов. Никто не видел этого, но в черноте ночи на многих могилах зашевелилась земля, и из них вылезали когтистые, изуродованные руки…

…

…Фриман быстро побежал к Григорию, но вдруг прямо сверху спрыгнул зомби, преградив Фриману дорогу. Вскрикнув, Гордон поспешно выстрели, но промахнулся. Зомби со страшным ревом кинулся на Гордона. Фриман, судорожно передергивающий затвор уже видел его совсем близко, как вдруг, когда ходячий мертвец был уже в метре от него, его хребет переломила порция дроби. Гордон ощутил, как отдельные дробинки, пролетев через голые ребра перерожденца, прыснули по его скафандру, но броня сдержала их. Зомби упал, и Гордон благодарно кивнул Григорию. Отдышавшись, он подбежал к священнику, который зорко оглядывал холмы — но никого не было. Сохраняя то самое выражение лица, которое не раз пугало Гордона, Григорий пошел дальше по тропинке. Фриман, поежившись, тоже пошел за ним, опасливо оглядываясь. За время ужина у священника он уже совсем позабыл настоящее лицо смерти…

И оно явило себя. Фриман и Отец Григорий подходили к небольшой равнине, зажатой между довольно высоких скал. Фриман еще издали различил в сумерках очертания крестов, но думал, что ему лишь показалось. Но это на самом деле было кладбище. Старое и величественно-ужасное. За мощной чугунной оградой стояли покосившиеся мраморные кресты и гранитные плиты. Зловеще высились над ними столбы двойных могил и обветшалые, но грозные памятники склепов. В сумерках, в тени голых, черных и скрюченных деревьев поднимались старые, местами осыпавшиеся кресты со тершимися надписями, из которых можно было различить лишь глубокое R.I.P. Последнее пристанище мертвых уходило далеко на холм, наверх, где покосившиеся кресты нависали над могилами. Здесь всегда стояла зловещая и гнетущая тишина, нарушаемая иногда лишь хлопаньем крыльев вороны, перелетающей с креста на плиту.

Гордон содрогнулся, входя в эти ворота. Он первым почувствовал неладное. В густых сумерках казалось, что какие-то черные тени, перемещаются в глубине кладбища, между крестами. Словно родственники умерших, пришедшие поплакать на могилы и вспомнить своих близких, гниющих теперь в земле. Словно покойники, восставшие из-под земли, чтобы забрать с собой на тот свет то, что им причитается… Фриман думал, что это ему кажется, но вот послышались и нестройные шаги. Григорий остановился, вглядываясь в черноту кладбища. В звенящей и тяжелой тишине нестройные шаги звучали, как предсмертный гимн. Тени подходили все ближе. Фриман покрылся потом. Не раз в детстве он пугался, слушая страшные истории про мертвецов, восставших из могил. Сейчас эти страхи вновь пришли и прочно засели в сознании. Нет, не может быть…

Из глубины кладбища выходили жуткие создания. Ноги переставляются неуверенно, руки напряженно дрожали. На телах — изорванная, прогнившая одежда, вся в комьях земли. Синюшная, иссохшая кожа, на которой уже вздулись первые язвы. Разошедшиеся, словно треснувшие животы… Белые черви, извивающиеся между костями ног. И хедкрабы на головах.

Фриман замер. Никогда в жизни он не испытывал такого ужаса. Не может быть… Нет!!! Они не могли… Как хедкрабы пробрались в могилы?! Как сумели поднять этих давно ушедших людей?! Гордон почувствовал, что дрожит всем телом. Что в его голове происходит что-то невообразимое. Что рассудок уплывает, вытекает из его головы, оставляя лишь черную зияющую рану… Гордон отказывался верить в это, но они шли. Они шли, и подходили все ближе, хрипя через прогнившие связки. Каково этим мертвым сейчас? Если бы Фриман задумался бы об этом, он бы тоже стал безумен.

— Целься в голову! — зловеще прошептал Григорий, вскидывая винтовку.

Гордон стоял и смотрел, как поднявшиеся из земли мертвецы шли, шли к нему… Такое зрелище было выше его рассудка. Они шли, и влажная земля с их тел комьями сыпалась вниз, обнажая гниющее мясо, заполненное червями и слизью…

Первый выстрел разнес прогнившему мертвецу грудную клетку. О его упавшее тело споткнулись еще двое мертвых и, повалившись на землю, уже не встали. Григорий стрелял и стрелял, потихоньку отходя в сторону, к проходу между могилами. Мертвецы падали, пули отрывали сгнившие руки и ноги, но они все шли и шли… Гордон, очнувшись от ступора, но не от страха, вскинул ружье и тоже выстрелил. Кажется, промахнулся. Священник стрелял, отходя все глубже.

— Сюда, брат! Быстрее!

Фриман кинулся к нему, подальше от этих… Подбегая к Григорию, он надеялся, что зомби отстали, но священник снова выстрелил.

— Освободи душу, дитя! — прошептал Григорий, упокоив еще одного мертвеца.

Фриман встал вместе с ним и они, отстреливаясь, медленно отступали вглубь кладбища, в лабиринт крестов. Гордон в паническом ужасе вдруг заметил, что сгорбленные и неуверенные фигуры потянулись к ним уде и из другой стороны. Они шли, неуверенно, но шли. Некоторые из них, те, что сгнили окончательно, разваливались прямо на ходу, но, даже переломившись пополам, продолжали ползти на руках к двум живым на этом пиршестве смерти. Фриман сделал пару выстрелов по ним, но остановить такое количество мертвецов он не мог.

— Да прибудет с тобой Светлейший Свет! — Григорий упокоил еще одну душу.

Фриман медленно отступал вслед за ним. Григорий, вдруг прекратив огонь, взобрался на постамент давно развалившегося памятника. Фриман подбежал к нему и тоже залез тужа же. Григорий, словно не замечая Гордона, вдруг рассмеялся в яростном веселье. И выстрелил по подступающим мертвецам. Гордон содрогнулся от этого смеха, но еще больший ужас ощутил, когда посмотрел по сторонам.

Мертвые шли отовсюду. Они ковыляли со всех сторон, натыкаясь на кресты и друг на друга, они все шли к постаменту. Фриман вдруг дрогнул — он увидел, как слева от него могильная земля зашевелилась, словно ее кто-то поднимал изнутри. И из вздувающегося холмика показались полусгнившие руки… Фриман отчаянно выстрелил по шевелящейся могиле, и тут же заметил, как в другой стороны тяжелая, двухтонная могильная плита отодвигается — мертвец уже ворочался внутри, пытаясь найти выход. Не выдержав такого зрелища, Гордон вскрикнул, и встретил лишь азартный взгляд Григория.

— Позволь мне оборвать мучения! — пробормотал Григорий, снося череп подошедшему близко мертвецу.

Фриман дрожащими руками еле успевал наводить ружье — мертвые подобрались уде совсем близко. Гордон застонал и зажмурился, словно в кошмарном сне, надеясь, что он проснется. Но мерзкий хруст и чавканье со всех сторон не исчезли. И Гордон, открыв глаза, отчаянно открыл огонь по мертвым.

Вдруг Григорий сорвался с места и кинулся к небольшому склепу, чернеющему в глубине кладбища. Фриман, спотыкаясь о мертвых, кинулся за ним, бешено оглядываясь — их зажали в тесное кольцо. Словно все мертвецы мира пришли за ними, чтобы не дать им увидеть солнце еще хотя бы раз… Отец Григорий подбежал к мрачному домику склепа и встал на могильную плиту. Пока Фриман в нечеловеческом страхе отстреливался от восставших из могил людей, Григорий нагнулся к какому-то невесть откуда тут взявшемуся механизму. Потянув за рычаг, он включил маленький двигатель, на шум которого уже совсем потерявший голову Фриман чуть не ответил выстрелом. Но, увидев это, Гордон даже на миг отвернулся от подступающей армии зомби. Трос, тянувшийся от механизма и перекинутый через метку дерева над забором, натянулся, и часть забора вместе с торосом поднялась.

— Скорее, пока я держу ворота! — крик Григория ударил по ушам Гордона.

Фриман, выстрелив в толку гниющих тел, метнулся к «воротам» и полез под ним. И тут же они опустились. Гордон оказался за оградой кладбища. Но он этого почти не заметил. Прижавшись к решетке, он снова начал стрелять по мертвецам, пробирающимся к Григорию между крестами и плитами. Под прикрытием огня Фриман Григорий, пригнувшись, подбежал к забору. Распрямился и, улыбнувшись, развел руками.

— Ну что ж, — сказал он, с доброй улыбкой глядя а Фримана, — Прощай, брат!

Фриман замер, осознав, что патроны кончились. Он посмотрел на священника, за спиной которого шагали мертвые. Он смотрел в это лицо, словно видел его в первый раз. Он глядел в эти глаза и видел, что пережил этот человек. Он видел его душу, его сердце, которое, несмотря ни на что, было добрым. Да, этот человек был безумцем, но Фриман искренне пожелал бы всем такого безумия. Отец Григорий сумел увидеть добро и Свет даже в этих беспощадных и несчастных существах, сумел понять их страдания и отдавал свою жизнь ради них. Он жил, чтобы обрели покой эти мученики. Этот священник сохранил веру в Свет и Бога даже в земном Аду, и продолжал свято верить в это. Фриман бы преклонил колени перед ним, если бы не…

— Боюсь, — снова заговорил Григорий, — Что я отправляю тебя в куда более Темное место, чем это. Так пусть Светлейший Свет указывает тебе там дорогу, брат!

Гордон посмотрел в эти глаза. Он не видел ничего — ни тьмы, ни мертвых, подошедших совсем близко, ни крестов, и смерти. Но видел лишь этого поистине Великого Человека.

— Отец Григорий, — выдавил он, — Пойдем… Пойдем со мной!

Григорий улыбнулся и покачал головой. Поднял ружье.

— Иди. И да спасется твоя душа!

И священник отвернулся. С яростным смехом он, увернувшись от удара зомби, отбежал назад, к склепу и встал там. Фриман успел заметить, как его окружила толпа перерожденцев, стонущая и зловонная. Раздались выстрелы и смех. И снова — выстрелы. Фриман, отвернувшись, с дрогнувшим сердцем пошел в черный туннель шахты. И сзади еще долго слышались выстрелы и смех священника. А потом пропали все звуки — шахта ушла глубоко под землю…

…

Фриман шел по темному коридору, погруженный в невеселые мысли. Уныло, опустив ружье, он шел по туннелю, который уже начал подниматься. Если бы Фриман еще мог плакать, он бы сейчас заплакал. И стены туннеля эхом повторили бы этот стон тысячей голосов, которые бы никто никогда не услышал…

Гордон шел, растворившись в этой темноте. И вдруг он слабо поднял взгляд. Впереди ярким маревом брезжил свет…

Глава 7

Дорога 17

Фриман все еще не мог поверить этому, но он оказался под голубым утренним небом. Неудачливый ученый вышел из шахты, морщась от света, кажущегося теперь таким резким и ярким. Гордон чувствовал, будто он, после долгой жизни в темноте, вдруг увидел ослепительный свет. Фриман, зажмурившись, сделал несколько шагов вперед и, опершись на скалу шахты, сполз вниз. Солнце, которое он уже не надеялся никогда увидеть, ослепило, хотя оно и было закрыто слоем серых испарений, висящих над городом. Но сейчас этот воздух казался нектаром после трупного смрада Рэвенхольма. Этот воздух резко ударил в нос, и у Гордона закружилась голова. Но, несмотря на это, он почувствовал какую-то застенчивую, робкую радость. Неужели все закончилось? Неужели он все-таки дожил до этого утра? Гордон слабо повернул голову и еще раз глубоко вдохнул этот воздух. Почувствовал утренний ветерок, перебирающий его волосы. Ощутил легкое тепло солнечного света. И слабо улыбнулся.

Несмотря на то, что ему хотелось так и сидеть целую вечность, наслаждаясь почти свежим воздухом и солнцем, Гордон все же понимал, что этот мнимый конец — это еще далеко не конец. Ведь он — неизвестно где, может быть, очень далеко от Сити 17. И, как всегда, один, наедине с открытым сезоном охоты на Свободного Человека. И, хотя это чувство было уже привычным, а ощущение вечного риска стало почти частью его души, Фриман понимал, что пренебрегать им не стоит. Цитадель все еще стоит. Альянс все еще существует. Война, жесточайшая в истории, все еще идет. Гордон, пересилив себя, открыл глаза, чтобы они привыкли к свету. И уже через минуту он смог рассмотреть, где находится.

Первое, что он понял — он, оказывается, очень недалеко от города. Более того, в его индустриальной зоне. Фриман снова, как и в первые минуты своего пребывания в Сити 17, оказался на железной дороге. Прямо перед ним, в пяти шагах, на рельсах стояли ржавые цистерны и пара грузовых вагонов, уходящие в туннель. Сзади — дупло шахты. Слева — темный железнодорожный туннель, справа — рельсы, уходящие под мост-арку. Фриман, уже привыкнув к свету тусклого солнца, увидел за стеной складских помещений пару высотных жилых домов. Хотя эти здания сейчас скорее всего были заброшены, но было видно, что когда-то они были элитными пятнадцатиэтажками европейского типа.

Гордон поднялся на ноги, еще раз ощутив ветерок. Вздрогнул, услышав резкий шорох за спиной — оттуда, из сухих кустов вылетела ободранная ворона. Гордон покачал головой. Конечно, "Черная Месса" не прошла для него даром, и он это место будет помнить по своего последнего часа. Но и Рэвенхольм подбросил в этот черный костер своих дров. Фриман усмехнулся, наблюдая за улетающей птицей. Так и по какой-нибудь сердечной болезни недалеко. Если только она уже не имеет место. Гордон впервые за долгое время вдруг вспомнил о своем здоровье. "Эх, доктора бы сюда! — почти мечтательно подумал Фриман, — А еще лучше, поваляться на больничной койке месяц-другой, восстанавливать силы, есть пюре и слушать ласковые и настойчивые голоса медсестер…". Гордон посмотрел на свою руку, — и его снова пронзило воспоминание об острой боли, когда трассирующий снаряд пробивает навылет кисть… G-man ему в этом помог, ничего не скажешь. Фриман понимал, что, как ни крути, а ведь он — теперь официальный наемник человека в синем костюме. Может, пришло время забрать часть зарплаты? Как Гордон понял, для этого человека это сущий пустяк — залечить несколько гематом и ушибов. Если уж на пробитой насквозь ладони за каких-то, по сути, пару дней остался лишь едва заметный шрам?

— Ну что, G-man, — презрительно сказал Гордон вслух, глядя в небо, — Может, поправишь мое здоровье еще раз, а?

Небеса, как всегда, молчали. И адресат насмешливого предложения — тоже. Фриман усмехнулся, — размечтался! Может, еще и кофе в постель? Или вечер с Аликс в дорогом ресторане?

Стоп.

Гордон вдруг напрягся, и все лишние мысли улетучились из его головы. Аликс. Он ведь оставил ее, когда на "Восточную Черную Мессу" была облава. Вортигонты оборонялись, как могли, но что толку? Фриман забыл за всеми ужасами Рэвенхльма, куда ему идти, и зачем. Но теперь — сомнений не оставалось. К черту эту вечную охоту, к черту Альянс! Надо найти Аликс. Или хотя бы узнать, что с ней, с Илаем, и другими. Фриману даже как-то полегчало оттого, что появилась новая цель. Но все же это чувство не затмило беспокойства. Гордон осмотрел себя и все свое тяжелое снаряжение. Негусто… После битвы на пару с Отцом Григорием патронов не осталось вообще. Пустые пистолеты, револьвер, автомат и гравипушка были развешены по всему его телу, но от них не было никакого толку. Его руки все еще сжимали дробовик, но тоже пустой. Получается, из хоть насколько-то пригодного к применению оружия при нем были лишь монтировка и гравипушка. Поменяв ее местами с дробовиком, Гордон еще раз задумался. И выбросил пистолет вглубь шахты. Через секунду туда полетел и бесполезный автомат. Жалко, конечно, но носить на себе столько железа было не только тяжело, но и глупо. Сбросив таким образом вес, Фриман почувствовал, что стало даже легче ходить. Он поискал вокруг взглядом и, не найдя ничего лучше, притянул гравипушкой массивный булыжник. Вполне сгодиться, если целить сразу в голову.

Откровенно наслаждаясь воздухом и солнцем, Фриман пошел по рельсам под арку, тем не менее, не теряя бдительности. Пока что путь был спокойным — рельсы шли через туннель, только без потолка, стены по сторонам были довольно высокие, так что опасности нападения с флангов не было. Но, пройдя мимо двух одиноко стоящих на рельсах вагонов, Фриман остановился.

Под следующей аркой, привалившись к стене, сидел перерожденец. Фриман уже почти привык к такой картине. Но здесь было нечто новенькое — рядом с зомби, на залитой кровью земле, лежало тело солдата. Гордон, приготовившись к возможному нападению, медленно и осторожно пошел на них. Первое, что он понял — это то, что оба они мертвы. Солдат, похоже, перед смертью успел сильно ранить своего убийцу, и хедкраб на голове зомби издох. Немного расслабившись, Гордон подошел к ним, тронул ногой солдата. Фриман даже был рад видеть его здесь. Это уже не жуткий ходячий мертвец, это уже человек. Не совсем, конечно, но все же в более лучшем варианте, чем перерожденец. А значит, и настоящие люди недалеко.

Но вдруг уверенность Фримана как рукой сняло. Откуда-то справа послышались нестройные шаги и знакомый стон. Гордон, уже по привычке, быстро обернувшись и вскинув «оружие», уже приготовился стрелять. Но сказать проще, чем сделать. Прямо на него шли целых пять перерожденцев. А у него из оружия — только булыжник. И вдруг в голове ученого мелькнула смелая мысль. Он метнулся к трупу солдата Альянса и быстро осмотрел его. То, что он искал, нашлось под телом. Фриман, отложив в сторону гравипушку, схватил автомат и гранату. Даже не глянув на счетчик боеприпасов, он вскинул автомат, но выстрелить так и не успел. Где-то над головой прогремел мощный выстрел, и прямо на глазах у Гордона один из зомби отлетел назад с пробитой головой. Фриман растерянно смотрел, как из арки нал его головой тянется тонкий голубой лучик целеуказателя. Луч остановился на голове второго зомби, и вновь грохнул выстрел. Фриман, быстро закрепив гравипушку за спиной, присел на корточки и, пригибаясь к земле, осторожно пополз вперед, глядя на луч. Гремели выстрелы, зомби падали, но Фримана интересовал лишь невидимый стрелок. Осторожно выглянув за край арки, он, наконец, понял, где прячется снайпер. В массивной арке было три окна, два из которых заколочены. Но одно из них распахнуто настежь. Луч тянулся именно оттуда.

Разумно подождав, когда стрелок расправится со всеми зомби, Гордон хотел уже выдвигаться вперед, но луч все не исчезал. Снайпер оглядывал рельсы, видимо, не собираясь уходить. Фриман посмотрел на свое скудное снаряжение. Конечно, это мог быть и одинокий повстанец, но вряд ли он стал бы держать этот проход. Скорее всего, эта территория все еще под контролем Альянса. Фриман вырвал чеку из гранаты и прижал предохранитель. Шанс был только один.

Резко рванувшись вперед, Гордон выбежал на середину рельс. Луч целеуказателя метнулся к нему, когда он бросил гранату в окно. Фриман так же молниеносно рванулся назад, и в полуметре от него просвистела пуля. Гордон с бешено колотящимся сердцем упал на гравий под аркой и услышал удивленный возглас снайпера. И — взрыв. Фриман прикрыл голову рукой — сверху посыпались мелкие камешки и песок. Но не только это выбросила взрывная волна. Вспышка пламени выбросила на рельсы почерневшее тело снайпера. Не теряя ни секунды, Гордон схватил автомат и подбежал к телу. Нет, все в порядке — мертв. Это действительно был солдат Альянса, на его рукаве красовалась желтая эмблема "Ядра Цитадели", а лицо было скрыто за черным респиратором. Фриман тщетно обыскивал его — видимо, винтовка, или то, что от нее осталось, так и лежит в арке. Зато Гордон нашел разбитую взрывом рацию, несколько каких-то непонятных электронных приборчиков и пистолет. Последняя находка очень обрадовала Гордона, но и тут же огорчила. Взрывом у пистолета сорвало затвор, и теперь он был бесполезен. Гордон покачал головой, но все же вытащил обойму из пистолета и вставил ее в свой пистолет. И поднялся. Все. Теперь можно даже выдержать небольшую перестрелку.

Гордон шел по рельсам, обходя одинокие вагоны и грузовые платформы. Не исключено, что здесь засел еще один снайпер. Что же здесь такого важного, для чего Альянс отрядил снайпера для охраны путей? Фриман подумал, что, может быть, эти рельсы ведут в какой-нибудь опорный пункт "Гражданской Обороны", или тех же солдат. Фриман шел вперед, и над стенами прохода начали показываться крыши зданий. Судя по их виду, жилых зданий не было — только индустриальные постройки. На одной из них была даже надпись из больших стоящих на крыши букв. Фриман даже не смог ее прочесть, она была сделана на каком-то другом языке, как показалось Гордону, на русском. Он усмехнулся. Он все-таки в Европе, нечего удивляться. Хотя, судя по этой надписи, Сити 17 стоит совсем недалеко от России. Что там говорил Илай — Восточная Европа? Где-то в районе Чехословакии и Польши. Фриман не задумывался раньше над тем, где он, и сейчас почувствовал себя как-то странно. Смешно — он всегда мечтал побывать в Европе. Оказывается, мечты сбываются. Жаль только, что таким способом.

Мысли Гордона о дальних и теперь уже близких странах прервались далекими выстрелами. Где-то шел бой. Фриман, обрадовавшись, почти побежал вперед, огибая вагоны — ведь, может быть, там сражаются повстанцы, и им нужна помощь. Фриман шел все быстрее. Мирно стоящие вагоны сменили опрокинутые — они лежали почти поперек рельс, словно неведомая сила сдула их с путей. Звуки перестрелки были совсем рядом. Гордон, чертыхнувшись, перебрался через загородившую проход опрокинутую цистерну, Обогнул еще один вагон… И понял, что зря торопился. В трех шагах от него два солдата Альянса отчаянно отстреливались от воющего перерожденца, идущего на них. Фриман еще не успел подумать об укрытии, когда один из солдат его заметил. Солдат, вскрикнул, пихнул в бок второго, указывая стволом автомата на Гордона, и одновременно открывая по нему огонь. Фриман, выругавшись, резко пригнулся и исчез за вагоном. Ему повезло — у солдат сейчас были дела поважнее, чем преследовать Свободного Человека. Но ждать окончания битвы Гордону не хотелось. Почувствовав такой знакомый раж, Гордон сжал автомат и, высунувшись с другой стороны вагона, длинной очередью изрешетил одного из солдат. Вместе с ним на землю рухнул и поверженный зомби. Оставшийся солдат, не успев еще оправиться от одного ужаса, ощутил другой, видя смерть товарища. Судорожно дернувшись, он выстрелил в Гордона. Одна из пуль срикошетила от плеча скафандра, при этом ощутимо ударив Гордона. Ему еще повезло, что пуля шла под углом — ведь его костюм уже давно полностью разряжен, и защищал хозяина немногим лучше легкого бронежилета. Фриман услышал, как выстрелы солдата прервались щелчком затвора. И, пока солдат судорожно пытался вставить в автомат новую обойму, Гордон открыто вышел из-за вагона и безжалостно застрелил врага.

— Да вас убить мало за эти ракеты с хедкрабами, сволочи, — презрительно сказал Гордон, глядя на умирающего солдата.

После беглого обыска Фриман обогатился еще на три автоматных и пять пистолетных обоймы. Настроение его неуклонно улучшалось — все больше нормальных, живых соперников, напоминающих о том, что все-таки ты не в Аду на земле, а в реальном мире. Фриман, уже видя впереди выход из туннеля, приостановился перед опрокинутым вагоном. В открытом люке вагона как будто что-то мелькнуло. Гордон осторожно влез внутрь. И не поверил собственной удаче. Здесь, как видно, было нечто вроде базы тех двух солдат, и остальных, что наверняка были поблизости. Гордона конечно заинтересовали не стулья и банки с водой, а тяжелые металлические ящики с эмблемой Альянса. Немного повозившись с крышкой, Гордон отрыл один из ящиков. Оружие внутри тускло поблескивало. Фриман, улыбнувшись, достал один из автоматов. Поднес его к открытому люку, чтобы получше рассмотреть. Да, это был не тот автомат, какой был у Фримана. Это было нечто куда более массивное и совсем странной формы.

Это было оружие, сделанное не людьми. Гордон почувствовал легкую растерянность — ведь впервые он держал в руках инопланетное оружие. Во всем образе автомата угадывался «фирменный» стиль Альянса. Как в все сооружения Хозяев Земли, это оружие было сделано из темного, почти черного металла, отливающего бирюзовым цветом. В форме его было что-то неуловимо нелогичное — странно смотрелись и маленькая ручка и большой щиток, закрывающий подающий механизм, который был расположен не сзади, как и земного оружия, а сбоку.

"Странная штучка, — думал Гордон, оглядывая автомат, — Даже ствола нет… А все-таки его удобно держать. Ну эти инопланетяне и дают! Веешь, похоже, убойная. Только как она работает? Ну, это понятно — кнопка включения… А где же патроны? Как эта штука стреляет без ствола? Может, очередной синтезатор направленной плазмы? Похоже на то… Надо бы испытать…"

Гордон включил оружие, и на маленьком мониторчике высветилось количество выстрелов. Сто. Не может быть… Фриман, приготовившись к сильной отдаче, поудобнее перехватил автомат и нажал на спуск. Все произошло мгновенно, но Гордон успел это увидеть. Из недр спускающего механизма вылетел массивный боек и ударил по небольшому металлическому стакану, закрепленному спереди. И из стакана вырвался желто-бирюзовый короткий луч, напоминающий трассер. И заряд ударил в стену туннеля, оставив на ней глубокую пробоину.

"Ничего себе! Такую дыру в бетоне пробить… Автомат-то явно не пулями стреляет. И даже не направленной плазмой — она тянется непрерывным лучом и в условиях обычной атмосферы имеет красно-синее свечение, — в Гордоне наконец заговорил ученый-физик, — В этом стакане скорее всего по давлением находится какая-то концентрированная энергетическая материя, которая может пробивать эту оболочку при возрастающем давлении, которое и обеспечивает удар бойка. Довольно просто, вобщем-то. Вот бы только знать, что именно внутри этого стакана… Простой газ, пусть даже сильно ионизированный, не может пробивать такие дыры в бетоне. Да, он может жечь, плавить, но не пробивать… Скорее это напоминает лазер… Точно! Лазер может содержаться в закрытом сосуде и лучом вылетать из него при пробоинах. Но как тогда этот странный лазер вылетает из стакана, не пробивая в нем дыру? Да и как тогда в такой маленькой емкости можно поддерживать постоянный лазер, да еще и без непрерывной электроподпитки? Черт! Голову можно сломать! Эх, было бы у меня побольше времени, немного хорошего оборудования… Надо будет потом Илая попросить…"

Фриман усмехнулся. Как давно он не работал по своей специальности! Или даже, по призванию. Его жизнь уже давно изменилась, изменилась безвозвратно. Но он все же был и оставался ученым. И, как говорил Кляйнер, "весьма гениальным" ученым. Для Гордона работа, связанная с квантовой физикой и эффектом телепортации всегда была отдыхом, наслаждением. Как много он отдал бы за то, чтобы наконец бросить автомат и вернуться в лабораторию! И вместе с этим Гордон понимал, что не получится. Эта борьба уже давно стала частью его самого, так же как когда-то наука.

"Не все так просто в этом мире, — подумал Гордон, опуская автомат, — Ничего, когда будет время, разберусь… Еще немного времени…".

Взять с собой он мог только один такой автомат, но и его было достаточно. Немного подумав, Гордон оставил тут свой дробовик — он все-таки не мог таскать на себе столько оружия. Тем более, что находка оказалась довольно тяжелой. В ящике нашлись и стаканы с «топливом» к этому оружию. Но по-настоящему Фриман обрадовался, лишь заглянув во второй ящик. Фриману даже показалось, что это мираж — там лежали батареи к жилетам солдат. Гордон, радостно рассмеявшись, живо начал заряжать скафандр. Это была просто неслыханная удача! Теперь половина его проблем уходит на второй план. С полностью заряженным костюмом он может спокойно пережить пару очередей из автомата в грудь. Фриман, зарядив костюм полностью, рассовал по его отделениям еще пять батарей — их с лихвой хватит для следующей подзарядки. И, почувствовав себя почти всемогущественным, Фриман вышел из туннеля.

Он попал на довольно просторную автостоянку. Сейчас она представляло собой жалкое зрелище — все машины были либо покорежены, либо вовсе перевернуты. Кое-где стояли лишь пустые корпусы. Фриман, глядя на здания и дымящие трубы заводов над стоянкой, отметил про себя, что все автомобили были русских моделей. Может быть тогда, все эти здания — части автомобильного цеха? Но это не важно. Фриман осторожно шел вперед, зная, что даже сейчас нельзя забывать об опасности. И она появилась.

Гордон вздрогнул — он вдруг разом заметил сразу несколько человек. Пять из них были солдатами Альянса, они мерно прохаживались между машинами и вдоль стены завода. Но еще один человек стоял вдалеке, на рельсах у входа в новый туннель. Фриман вдруг понял, что этот человек все это время смотрел прямо на него. Конечно, ученый узнал эту фигуру, облаченную в синий деловой костюм. G-man едва заметно кивнул и поправил галстук. Он был слишком далеко, и Гордон не видел его лица, но был уверен, что человек в синем костюме усмехнулся. Все шло удачно. Как всегда. И G-man, развернувшись, спокойно ушел за вагоны, вглубь туннеля.

Фриман, не теряя ни секунды, пригнулся. Все было вполне логично — этот человек всегда следил за ходом дел. Сейчас он, скорее всего, проверял, все ли в порядке с его наемником после столь особого места, как Рэвенхольм. Фриман уже научился относиться спокойно к его появлениям, но так и не научился понимать его. Даже отбрасывая такие главные вопросы, как "Кто этот человек?" и "Зачем ему это все нужно?", Фриман не мог понять другого — в чем его план? Ведь, наняв Гордона, ему должны были дать хотя бы вводную. Изложить суть задания. Сейчас создается видимость того, что Фриман действует по своему усмотрению, то есть, как ему захочется. Хотя Гордон и понимал, что наивно так полагать. Но выходит, что он делает все согласно замыслу G-man`a, или его «нанимателей». Человек в синем костюме ничего не предпринимает, лишь контролирует ситуацию. Вобщем-то все было правильно, и Фриману не о чем было волноваться — он сам согласился на это сотрудничество. Но черт возьми, тогда все было совсем другим! Фриман не понимал целей этого человека. Пока казалось, что они весьма положительные — но кто знает, может, это только ширма, скрывающая реальную картину? Довольно неприятно чувствовать себя инструментом. Хочется хотя бы знать, для чего ты делаешь то, что делаешь. Все, что делал Гордон, так или иначе совпадало с замыслом этого человека. А что Фриман, по сути, сделал? Гордон задумался. В сущности — очень мало, но и одновременно очень много. Он просто появился на сцене. Появился герой в глазах всех непокорных Альянсу, появился символ Свободы, как это ни смешно осознавать. И пошла волна. Чего же G-man добивается? Что он еще ждет от Гордона?

Небеса, как всегда, молчали.

Но, так или иначе, нужно было как-то пройти через эту охрану, и орана все еще была отлично вооружена. Гордон заметил, что у двоих из солдат были такие же табельные автоматы, какой только что нашел и он. Фриман долго сидел за одной из покореженных машин, обдумывая план предстоящего нападения. Действовать надо было с умом, их все-таки намного больше, и это не совсем люди. Те ГО-шники, которых Гордон видел в самом Сити 17 по техничности боя даже не могли сравниться с этими хорошо натренированными солдатами. Гордону вдруг вспомнился Марек. Нет, вряд ли кто-то из этих солдат еще настолько человек. Этим наверняка промывают мозги намного тщательнее.

Трое солдат свободно прогуливались порознь вдоль рядов автомобилей, двое, о чем-то тихо переговариваясь, прогуливались вдоль стены цеха. У Гордона было три главных плюса: полностью заряженный костюм, новое оружие и фактор внезапности. Но первый из этих плюсов ему не хотелось терять так сразу — неизвестно, что еще его ждет впереди, может, очередной «Охотник». От предыдущего его спасла лишь энергия костюма. Нет, сейчас придется обходиться только оставшимися двумя пунктами. "Так… можно выскочить, когда эти двое отойдут подальше, — размышлял Фриман, — И первыми убить вот этого, который уже минуту стоит на месте. Нет… не получится… эти двое меня вмиг достанут. Неизвестно ведь, чем стреляет этот Альянсовский автомат — может, он легко пробьет мой скафандр… Нет, сделаем так — надо поймать момент, когда вот эти два уйдут подальше, а те, что возле стены, дойдут до тех бочек с бензином… или что там "Взрывоопасное"?". Гордон занял удобную позицию для выстрела и начал ждать. Солдаты разошлись в подходящей комбинации только минут через пять. Фриман нажал на спуск легко, и так же легко автомат выстрелил безо всякой отдачи. Привыкший к постоянной сильной отдаче, Фриман невольно опустил ствол при выстреле вниз, и первые три заряда пробили кирпич стены. Но солдаты даже не успели ничего понять — следующая пуля пробила бочку с надписью «Взрывоопасно». Мощный взрыв отбросил обоих солдат на стену, и их загоревшиеся тела больше не шевелились. Фриман, не меняя позиции, тут же подкосил выстрелами того солдата, что стоял неподвижно. И оглянулся — оставшиеся двое уже спешили к нему, сообщая по рации о его появлении. Фриман перебежал за другой «Запорожец» и вдруг услышал слабые звуки стрельбы, доносящиеся из зала цеха.

"Неужели этот гад отдал приказ расстреливать пленных повстанцев?".

Фриман нахмурился и в порыве злобы резко вышел из-за автомобиля, когда солдаты были уже довольно близко. Солдаты растерялись, но лишь на миг — сказывалась отличная боевая подготовка. Они, словно в ковбойской дуэли, вскинули стволы одновременно с Гордоном, и одновременно выстрелили. Всем известно, что если человек очень сильно уверен в себе, то с ним ничего плохого и не случится. Фриман был сейчас полностью уверен, что даже десяток пуль в его грудь не причинит ему вреда, и поэтому даже не отскочил в сторону, стреляя. Но, по странной прихоти случая, пули инопланетного оружия прошли мимо него, а его выстрелы были точны. Один из солдат сразу же упал, сраженный в голову, но Фриман с изумлением и растерянностью увидел, как целях семь зарядов словно растеклись по груди второго солдата. Тот от сильнейших толчков упал на спину, но тут же попытался встать.

"Надо же! Эта пушка не так уж и эффективна против их энергожилетов!".

Фриман, прицелившись, добил солдата в голову и шею. И все стихло. Испытания нового оружия прошли успешно. Фриман уже давно потерял то чувство, которое владело им, когда он убил первых морских пехотинцев в "Черной Мессе". Он не чувствовал вины, угрызений совести, он не чувствовал себя убийцей. Может, это потому, что его жизнь давно пошла по этому руслу, а может, потому, что он знал, что это не люди. Даже с биологической точки зрения. Редкий солдат в сорок третьем году считал себя убийцей, убив японского офицера. Он защищал свою родину, он боролся за свободу своего народа. За Свободу.

Фриману было сейчас не таково, как ему было в "Черной Мессе". Теперь все было иначе. Там он был одиноким, затравленным зверем, приоритетной мишенью. Там он был совершенно один, один против всех. Но сейчас за Свободу бились и другие люди, и, может, сейчас как раз такие нуждались в его помощи. Фриман понял это, снова услышав звуки стрельбы из глубины цеха.

Едва вбежав в цех, Гордон понял, что спешить как раз не надо. Из подсобки, в которой он оказался, он увидел в небольшом зале со станками, конвейерами и корпусами машин солдат Альянса, бешено отстреливающихся от кого-то. Фриман быстро оценил обстановку — здесь уже нельзя было устроить небольшой взрыв. Да и вообще с размахом действовать было неудобно — можно было задеть своих.

Но времени терять было нельзя. Фриман, пользуясь тем, что его нападения не ожидали, прицельно выстрелил по одному из солдат, и сразу же свалил его. Было слышно, как кто-то из солдат чертыхнулся, заметив Гордона, по которому тут же открыли огонь. Перекувыркнувшись, Фриман выкатился в зал и спрятался за корпусом одной из машин, в который тут же забарабанили пули. Его появление, видимо, ободрило тех, от кого отстреливались солдаты, потому что огонь с другой стороны зала стал в два раза интенсивнее. Фриман уже прицелился, но не успел выстрелить — солдата сняли пули их неизвестных противников. Гордон, неосторожно высунувшись, увидел вдруг одного солдата прямо рядом с собой и поспешно выстрелил. Солдат тоже в это момент открыл огонь, но сам испугался не меньше Фримана, и поэтому пара пуль лишь срикошетили от плеча скафандра Гордона, лишь слегка ударив его. Но выстрел ученого тяжело ранил солдата, и Гордон, выйдя в центр зала, добил ползущего под машину истекающего кровью солдата. И наступила тишина. Фриман бегло и осторожно оглядел тела и наконец повернулся к людям, помогшим ему. И тут тишину пробил резкий звук автоматной очереди, и Фримана чуть не сбила с ног серия мощных ударов в спину.

— Нехватка энергии! — тут же сообщил электронный голос скафандра.

Фриман, едва устояв на ногах, резко развернулся и, почти не целясь, выстрелил по последнему солдату. От головы слуги Альянса, спрятавшегося под машиной, осталось лишь кровавое месиво. Только теперь Гордон устало и резко опустил автомат и как-то поник. Боль от очереди в спину была просто адской, учитывая, что ей и так досталось в Рэвенхольме. Фриман, ссутулившись, вновь повернулся к оставшимся людям.

Один из повстанцев, зажимая рукой рану в животе, тихо стонал на полу. Двое других робко выходили из укрытия. Какая-то женщина подбежала к раненому. Фриман шагнул к ним. Почти сразу же подбежал еще один повстанец, чернокожий мужчина лет тридцати.

— Кто ранен? — обеспокоено спросил он, оглядывая уцелевших.

— Уинстона подстрелили, — сообщила женщина, пальпировавшая рану лежащего, — Но вроде бы ничего серьезного, навылет пробит только левый бок.

— Оперируй, если нужно, — решительно распорядился негр, мельком скользнув взглядом по Уинстону, — Но как только он будет на ногах, сразу же пусть возвращается в строй. У нас и так большие потери.

И только тогда он перехватил изумленный взгляд его товарищей.

— Гордон Фриман? — это скорее был крик радости, — Невероятно — вы добрались сюда!

— Невозможное возможно при наличии отсутствия полного сопротивления со стороны обстоятельств, — усмехнулся Фриман, — Рад, что вы целы.

— Доктор Фриман, для нас большая честь…

— Оставьте это! — махнул рукой Гордон, — Я тоже очень счастлив вас видеть. Что это за часть города? Какая-то из станций?

— Станция здесь практически за стенкой, — заверил его негр, — Мы неплохо укрепились здесь, захватили часть портового побережья.

— Альянс не пришлет подкрепления? — с сомнением спросил Гордон, — Я заметил на рельсах снайпера и пару солдат…

— Вряд ли кто-то из них успел вызвать подмогу до того, как мы их прикончили, — кивнул на трупы негр, — Думаю, эта территория чиста. Альянс не очень сильно контролирует окрестности Рэвенхольма.

— Опасаются стать жертвой своего же оружия? — усмехнулся Гордон, — Ну ладно. Я здесь задержусь ненадолго. Мне нужно найти короткий путь к "Восточной Черной Мессе".

— Эге, док! — улыбнулся негр, — Вам придется нанять себе самолет. Пешком туда уже не дойти, а по морю — вообще невозможно из-за пиявок и ихтиозавров. Но… Доктор Фриман, у меня тут была на связи Аликс полчаса назад. Мы попробуем вызвать ее снова, годится?

— Еще бы! — мысль о том, что Аликс жива и вне опасности сразу заставила Фримана забыть о боли в спине.

Негр, оставив остальных перебинтовывать Уинстона, повел Фримана в небольшую подсобку, внутри которой виднелась дверь. Гордон на ходу глянул на индикатор зарядки батарей скафандра — он показывал лишь тридцать процентов. Это — все, что осталось после очереди из инопланетного автомата в спину.

Негр шумно заколотил по двери кулаком.

— Эй! У нас все чисто, открывайте! И у меня тут Гордон Фриман.

Дверь тут же открыла пожилая женщина с нарисованным красной краской крестом на рукаве.

— Доктор Фриман? — изумленно переспросила она, уставившись на скафандр Гордона, — Быть этого не может! Док, у меня как раз тут на связи Аликс.

И женщина кивнула за монитор в глубине комнаты.

— Ее отца схватили.

Последние слова поразили Фримана, словно молния.

— Что?! — прошептал он и, обогнув женщину, ринулся к рации, даже не замечая, что происходит вокруг.

С монитора рации сквозь пелену помех на него смотрело мрачное лицо Аликс. Фриман, не зная, как включить передачу, растерянно заметался перед рацией. Но подошедший негр-повстанец нажал какую-то кнопку и сказа в микрофон:

— Алекс, это Леон. И со мной Гордон Фриман.

Гордон, не в силах больше сдерживать волнение, оттеснил Леона от монитора и схватил микрофон. При виде Гордона лицо Аликс как будто бы прояснилось.

— Гордон! — устало и облегченно воскликнула она, — Ты прошел через Рэвенхольм, слава богу! Мне нужна твоя помощь. Они забрали моего отца.

— Что случилось? — взволнованно спросил Фриман, — Что произошло? Это во время атаки на "Восточную Черную Мессу"? Илай жив?

Такой угрюмой и грустной он Аликс еще никогда не видел…

— Надеюсь, что да, — устало и мрачно сказала Аликс, — Его и Джудит Моссман увезли в Нова Проспект. Вортигонты выследили корабль, на котором на котором их увезли. Я должна поехать туда, пока еще поезда ходят.

"Так они схватили и Джудит…" — пронеслось в голове у Гордона.

— Аликс, что, что я должен делать? У нас есть шансы вытащить Илая? Скажи, что я должен делать! — Фриман уже начал терять контроль над собой.

— Гордон, от тебя может зависеть очень многое, — сказала Аликс, хмурясь, — Одной мне не справиться с солдатами. Мне нужно, чтобы ты по побережью добрался до Нова Проспект. Раньше это была тюрьма строгого режима, но теперь — это намного хуже… Но я думаю, что туда все еще возможно пробраться.

— Проберемся! — внезапно посерьезнел Фриман, — Сделаем, не волнуйся. С Илаем ничего не случится. Я уже отправляюсь.

— Вы хотите пойти пешком по побережью?! — встрял обеспокоившийся вдруг Леон, — Это же займет больше дня! Тем более что сейчас у муравьиных львов начался жор.

— У кого? — покосился на него Фриман, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Вот почему я и вызвала тебя, Леон, — сказала Аликс, наморщив лоб, — Надеюсь, у тебя есть та машина, которую мы оставляли у тебя прошлым летом? Та, на которую мой отец установил гауссову винтовку.

Леон как будто мигом понял, что к чему.

— Конечно осталась. Кстати, хорошая идея! Погоди секунду… — и Леон потянулся к другой рации, стоящей рядом, — Морко? Выкатывай наш багги. Да, он нужен доку прямо сейчас. Гордон Фриман его поведет.

— Тот самый Фриман? — сдержанно удивился женский голос из рации, — Ладно, сделаем! Я как раз недавно закончила приваривать ящик с боеприпасами на бампер…

Гордон стоял, пытаясь понять, что ему предстоит. И, кажется, понимал. Плевать — Илай в беде!

— Отлично, как раз вовремя! — и Леон снова повернулся к монитору, — О`кей, Аликс, все почти готово.

— Спасибо, Леон, — мрачно улыбнулась Аликс.

Фриман невольно заметил, как она сейчас не похожа на ту веселую и беззаботную девушку. Какой он видел ее в лабораториях Кляйнера и Илая. Боль от разлуки с отцом словно давила на нее тяжелым камнем. Даже голос стал будто бы старше.

— Гордон, я не ездила по побережью больше года, — обратилась девушка к нему, — Но у меня нет оснований полагать, что там стало безопаснее. Будь очень осторожен. Встретимся на платформе, там, где разгружают поезда. Береги себя, — и я увижу тебя в Нова Проспект. Пока!

И экран погас. Фриман еще секунду стоял перед ним, погруженный в свои мысли. Он чувствовал и боль за схваченных Илая и Моссман, и за так сильно изменившуюся Аликс. От его недавней обиды на нее не осталось и следа. Так же, как и от усталости. Бездействие сейчас было словно бур, сверлящий дыру в мозгу. Хотелось бежать, ехать, лететь, погибать и побеждать всех и вся — лишь бы освободить друга. И вернуть прежнюю Аликс — веселую и милую.

Леон тронул его за плечо и подвел к большой карте, висящей на стене. Он что-то сказал, указывая на различные красные кружки на ней, но Фриман не слышал этого. Он вдруг заметил, что в комнате кроме женщины-врача и раненого Уинстона был еще кое-кто. Он безотрывно смотрел на Гордона своим манящим красным глазом и за все это время не проронил ни звука.

— Эй, вы меня слушаете?

Гордон насилу повернулся к вортигонту спиной.

— Карта, конечно, уже устарела, но вы можете видеть хотя бы общий путь до Нова Проспект. Вот здесь, по шоссе вдоль побережья. Вот эта буква «Лямбда» — наша станция. Следующая станция будет возле холмов. Дорога уже во многих местах повреждена, да и мы потеряли связь со многими из станций до Нова Проспект… Слишком уж это отвратное место…

— Я так понял, вы дадите мне автомобиль? — спросил Гордон, пробежав глазами по карте.

— Мы дадим вам наш багги, — пояснил Леон, — Он очень легкий и маневренный, топливо не взрывоопасно и его хватит хоть на пять путешествий до Нова Проспект! Плюс — на корпусе багги установлена гауссова винтовка старого образца. Рухлядь, конечно, но все-таки надежная.

— А как же солдаты? — Гордон уже начал мыслить слаженно и четко, хотя все еще косился на уставившегося на него вортигонта, — Побережье охраняется?

— Ну, вобщем-то да, — замялся Леон, — Просто солдаты тоже не любят бывать в песках моря. Там слишком опасно даже для них… Оставайтесь рядом с машиной, используйте рычаг ускорения движения багги, и тогда у вас будут все шансы избежать муравьиных львов.

— Стоп! — Гордон вдруг нахмурился, — А это еще что за звери?

— Да это так, — мрачно усмехнулся Леон, — Жуки. Большие. Будьте осторожнее, док, и все будет в порядке. Мы сообщим на следующую станцию, что вы едете. Надеюсь, вам удастся найти Илая.

— Только бы он был еще жив, — пробормотал Гордон, покачав головой.

— Он жив, — вдруг раздался дребезжащий гортанный голос.

Фриман нахмурился и резко повернулся к вортигонту.

— А ты почем знаешь? — прищурился Фриман.

— Свободному Человеку не понять этого, ведь его вортальный ввод нарушен, — спокойно сказал вортигонт, — А мы знаем это. Мы видим это, чувствуем. Илай Вэнс жив.

Фриман медленно подошел к вортигонту.

— Скажи, ты уверен в этом?

— Мы знаем точно. Вортичувство верно тому, кто верен ему. Свободный Человек должен идти за Илаем Вэнсом. Но мы видим тьму…

Фриман почувствовал что-то странное. Он не мог этого объяснить, но все же почувствовал. О чем это существо говорит?

— Что… что ты видишь? — просил Фриман.

— Мы видим яркий свет. Много страха, — ответил вортигонт, помолчав, — Затем тьма и бездна. Она долга и непроницаема, но вместе с тем быстра, как ветер. Тебе покажется, что ты был в ней всего минуту. Но отпустит она тебя лишь через много-много часов…

Леон, слушая это, видел, как Фриман напрягся. Из-за чего — ведь это были всего лишь бессвязные слова.

— Что это значит? — Фриман дотронулся до плеча вортигонта, — Объясни!

— Свободный Человек должен идти, — и вортигонт отступил назад, — Илай Вэнс в беде.

Фриман, еще секунду вглядывался в глаз существа и лишь затем повернулся к Леону.

— Идем.

И повстанец проводил его к двери…

……Офицер CE121007 дождался, когда поезд полностью остановится. Да, нечасто таким, как он, удается выбраться сюда. Почти все свое время офицер проводил либо в Цитадели, получая приказы непосредственно от Консула, либо в самом сердце Нова Проспект, командуя малыми подразделениями. На самых обычных улицах Сити 17 он не бывал уже много месяцев — должность не позволяла. Да и что ему тут делать? Предполагается, что здесь со всем прекрасно справляется "Гражданская Оборона", изредка ей помогают солдаты. Но именно поэтому он здесь. Именно потому, что ГО больше не может держать улицы под контролем. И, если раньше на мелкие вспышки непокорности Альянсу не обращали внимания, то теперь приходится пожинать плоды этой халатности. Офицер СЕ121007 втайне был даже немного рад случаю походить по городскому вокзалу и его окрестностям — какой бы прекрасной и великой ни была Цитадель, а все же ее серые стены иногда надоедали ужасно.

Офицер, сопровождаемый свитой из еще двух боевых единиц, вышел на перрон. Сквозь иллюминатор своего скафандра проследил за высадкой команды тюремщиков. Критично осмотрев их, он успокоился и направился к выходу в служебные коридоры. Внезапно вспомнив что-то, он повернулся к двоим, сопровождавшим его.

— Я здесь справлюсь сам. Оставьте меня и ждите здесь до поступления особых распоряжений.

Сопровождающие, не говоря ни слова, отошли от него и заняли караульные позиции у входа в поезд. Вот что значит отличная выучка! Офицер СЕ121007 удовлетворенно кивнул и вышел в коридор.

— Ты, шевелись! — подгоняли граждан ГО-шники, толкая их через решетчатые ворота в коридоре.

Офицер СЕ121007 скромно встал в стороне и начал наблюдать за членами "Гражданской Обороны". Секунд пять его никто не замечал, но вдруг один из ГО увидел его и замер. Ошеломленно толкнул локтем в бок своего товарища. Тот, на миг остолбенев, метнулся к своему начальнику и шепнул что-то. Старший офицер ГО удивленно поднял взгляд на нежданного гостя. С усмешкой офицер СЕ121007 кивнул, убедившись, что его наконец заметили. И вдруг, выйдя на середину коридора, повелительно поднял руку:

— Перераспределительный пункт номер 1 закрыт! Приказ Консула. Всех граждан отвести за периметр пункта.

ГО-шники, ошеломленные столь неожиданным распоряжением, да еще и от высшего начальства, замерли в нерешительности. Но, тем не менее, преградили электродубинками бредущим через коридор гражданам проход. Старший офицер ГО сделал шаг вперед:

— Основания приказа, позвольте узнать? — довольно нагло спросил он, не отводя взгляда от офицера СЕ121007.

— Приказу самого Консула не нужны основания. Что с вами, офицер? Вы что, еще и ослепли? Вам приказывает старший по званию! Выполнять! — рявкнул он.

Старший офицер ГО, нехотя повернулся и отдал несколько приказов ГО-шникам.

— Вы, быстро назад! — они начали выгонять из решетчатого коридора граждан, — Пост закрыт! Назад, я сказал!

Придирчиво оглядев эту процедуру, офицер СЕ121007 вновь повернулся к старшему офицеру ГО.

— А с вами, старший офицер, — сказал он, — Я хочу поговорить особо. Потрудитесь препроводить меня в надлежащее помещение.

ГО-шник, удивленно подняв голову, пожал плечами и толкнул небольшую дверь со старой табличкой «Security». Офицер СЕ121007, еще раз убедившись, что на перрон с пометкой "Нова Проспект" никто больше не пройдет, последовал за ним. Они прошли по узкому коридору мимо двери с узким окошечком и остановились перед последней, такой же дверью. Открыв ее, ГО-шник посторонился, пропуская старшего по званию. И закрыл дверь.

— Ну и как это понимать, Купер? — вдруг спросил ГО-шник, повернувшись к офицеру СЕ121007.

— А понимай, как хочешь, — усмехнулся тот, — И не называй меня этим именем! Ты же знаешь, нам больше не нужно это. Эти имена — атавизм. Пережиток старого мира. А старый мир, как известно, был убог и жалок.

ГО-шник, подойдя к большой консоли у стены, пробежался по клавишам. Камера в углу потолка пискнула и втянулась в нишу. ГО-шник потянулся к вакуумным зажимам на своем респираторе и снял его. Отложил в сторону.

— А ты все не меняешься, Купер, — сказал он, — Все так же педантичен, правда?

— Калхун, ты же знаешь, я всегда был сторонником порядка, — и офицер СЕ121007 тоже снял с головы шлем скафандра.

На Калхуна смотрело жесткое, точеное лицо с резким проницательным взглядом. Офицер развалился на испачканном кровью кресле, с иронией представив, как он выглядит со стороны.

— Честно говоря, — сказал Барни, — Я жутко удивился, увидев тебя, Купер. Представителей Элиты Альянса тут не часто встретишь.

— Это так, — сдержанно кивнул офицер СЕ121007, - Мне и самому приятно выбраться сюда из серых стен Цитадели.

— Сколько мы с тобой не виделись? — Барни облокотился на консоль, — Одиннадцать месяцев? Я уже думал, что тебя перевели в другой город.

— Нет, просто я теперь стал проводить много времени наверху… Да я и, кстати говоря, тоже не думал, что ты все еще работаешь здесь. В чем дело, Калхун? С твоими замечательными задатками ты мог бы уже давно подать заявление о переводе в ряды солдат Альянса. А оттуда — открыты все двери наверх.

— Ты же знаешь, я не тщеславен, — улыбнулся Барни, — Мне просто нравится стабильность. Нравится эта комната, этот вокзал. Да и паек тут неплохой!

— Скажи лучше, что тебе просто лень ездить на рейды! — засмеялся СЕ121007.

— Лень, — согласился Калхун, — Я и не скрываю. Ну что, может, поведаешь о цели своего визита?

Офицер Элиты Альянса посмотрел на друга.

— Калхун, ты же понимаешь, что я не гулять сюда пришел. И не зря заговорил о строгом порядке.

— Ясно, — Барни вновь стал серьезным, — Так, значит, да? Что за странный у тебя приказ? Консулу чем-то не угодил наш пункт?

— Калхун, — укоризненно сказал офицер, — Странные вопросы ты задаешь. После того, как через ваш пункт таинственным образом пролез Гордон Фриман, этот вокзал вообще следовало бы прикрыть.

— Консул этого не сделал, и это верное решение, — ухмыльнулся Барни, — Закрыть главный вокзал означало бы признать тяжелое положение в городе.

— Давай без этого фарса! — махнул рукой СЕ121007, - Мы-то с тобой знаем, что город уже на грани всеобщего восстания. Именно поэтому я здесь.

— Что-то случилось в Нова Проспект?

— Да. Калхун, мы с тобой знакомы уже семь лет, и я доверяю тебе как себе. Причины закрытия вашего пункта просты — в Нова Проспект случилась вспышка неповиновения. Уже вторая за последние дни. И опять ее спровоцировали граждане, которых именно вы пропустили через пункт на поезд.

— Да? — новость ошеломила Барни, — Ну а причем здесь наш пункт?

— Не прикидывайся дураком, Калхун! Ты же понимаешь, что после появления Фримана все эти вспышки восстаний приобрели новый характер. И еще — у одного из поднявших бунт нашли пистолет. Табельный пистолет ГО! Ты понимаешь, что это значит?!

— Теперь — да, — Барни в задумчивости прошелся по комнате, — Невесело… Ни, и что Консул хочет с этим делать?

— Он послал меня сюда, чтобы навести хотя бы подобие порядка. Консул приказал мне поговорить с начальством "Гражданской Обороны" города.

— Купер, — сказал Калхун, останавливаясь, — Послушай, а тебе никогда не лезли в голову эти мысли? О том, что он лишь оттягивает неизбежное.

— Ты это сейчас о чем? — напрягся офицер СЕ121007.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Вспышки неповиновения — уже каждодневное явление. Повстанцы основали десятки своих опорных пунктов. Я не хочу сказать, что это правильно. Но… Купер, мне иногда кажется, что к этому все и шло…

— Ты хочешь сказать, что массовое восстание неизбежно? Я и так понимаю это.

— Жаль только, что Консул этого не понимает.

— Консула мы с тобой критиковать не вправе, — отрезал офицер, — Он знает, что делает. Эти люди лишь пытаются разбить лбом стену.

— Понимай меня как хочешь, Купер, — проговорил Калхун, — Но мне кажется, что я понимаю их. Мы отняли у них дом. И они будут драться за него до последнего.

— Калхун, что ты мелешь?! — напрягся СЕ121007, - Альянс не отнимал у них дома. Он построил для них лучший мир, сдвинул человеческое существо с мертвой точки эволюции!..

— Послушай, — оборвал его Барни, — Ты никогда не задумывался, почему я никогда лично не провожу допросы? Никогда не задумывался, почему я пресекаю любой беспредметный допрос, любое беспричинное избиение граждан? Потому что я всегда чтил законы войны. А на войне с пленными принято обращаться с уважением. Уважать сына своей страны за то, что он бился до последнего, а не смешивать его с грязью.

Офицер СЕ121007 резко встал и тоже прошелся по комнате.

— Закон войны состоит в другом, — наконец остановился он, — Победитель получает всё. Да, наши меры жестки, но эти меры — необходимы! Ты сидишь тут и рассуждаешь, а в Нова Проспект граждане, вооруженные пистолетами, поднимают бунт! Вот, что бывает, если ослабить хватку!

— А ты никогда не думал, что именно эта «хватка» и провоцирует бунты? — мрачно усмехнулся Барни.

Офицер СЕ121007 пристально посмотрел на Калхуна.

— Ты говоришь опасные вещи, — сказал он, — И хорошо, что тебя сейчас никто не слышит!

— Я все же надеюсь, что Ты меня услышал, — отвернулся Барни, — Просто подумай над этим.

Офицер СЕ121007 одел шлем скафандра и положил руку Калхуну на плечо.

— Отведи меня в управление "Гражданской Обороны"…

…Солоноватый морской воздух сразу же ударил в лицо. Лучи высоко поднявшегося солнца уже припекали довольно ощутимо. Плещущееся справа море было спокойным и серым. Волны не набегали на выжженный солнцем песок, который когда-то был дном этого моря. Одинокие грязные чайки вдалеке носились над водной гладью. А слева были лишь песок и отвесные скалы, поросшие редким сухим лесом на самом верху. Фриман вышел на деревянный помост, укрепленный над пляжем. Было видно, что когда-то весь этот пляж был частью моря, а эти скалы вдалеке — крутым берегом. Этот помост был пирсом, теперь же этот деревянный мост на опорах поднимался над песком, оканчиваясь примерно на высоте трех метров от бывшего дна. Гордон, привыкший сразу оценивать обстановку, в которой оказался, оглянулся назад. За ним было лишь здание цеха и расположенные вдоль «берега» портовые пустые причалы и грузовые контейнеры. Впереди, по левую сторону от пирса, на высоких балках стоял портовый подъемный кран для разгрузки прибывавших сода когда-то кораблей. Теперь этот кран, как и пирс и все остальное стояли на опорах высоко над безжизненным песком, из которого кое-где проглядывали куски скал.

Фриман медленно пошел по пирсу — она сразу заметил стоящий впереди багги. Гордон, оглядываясь, подошел к своему новому транспорту. На вид эта машина выглядела, мягко говоря, необычно. Как ни гадал Фриман впоследствии, он так и не понял, где у нее расположен двигатель. Казалось, багги состоял лишь из корпуса из арматуры, сидения и руля. Но так казалось лишь на первый взгляд. Гордон еще заметил, что корпус сделан наподобие гоночных автомобилей "старого мира" — массивные, почти квадратные формы не позволили бы водителю удариться обо что-нибудь, даже если бы багги перевернулся.

"Обычная машина, — решил для себя Фриман, — А вот что эти ребята тут делают?", — и он подошел поближе к парню, стоящему возле большого станкового пулемета странного вида. На другом конце песочного пляжа, на одном из причалов стояло еще два таких стрелка.

— Это что, — спросил Гордон, обращаясь к парню, — Здесь такая серьезная охрана?

Парень недовольно оторвался от пулемета, но, увидев Фримана, оторопел.

— Ну, да, — наконец проговорил он, всматриваясь в лицо Гордона, — Сейчас у муравьиных львов жор, поэтому приходиться не поворачиваться к пескам спиной…

— Эй, там, не спать! — заорали вдруг с того конца пляжа, и Фриман услышал мощные выстрелы.

Парень, охнув, припал к своему пулемету и, метнув взгляд вниз, тоже открыл огонь. Фриман мельком глянул на остальных стрелков, и машинально посмотрел вниз. И даже захотел протереть очки. Ему казалось, что он бредит.

Из вспухающего на глазах песка на свет стремительно выбирались какие-то совершенно невообразимые существа. Фриман увидел сначала лишь множество острых лап, пронзивших песок. Первое существо так и не смогло вылезти — выстрелы убили его, когда оно было еще под песком. Но паре других удалось выбраться. Такого Гордон еще никогда не видел. Четыре членистых и острых ноги, голова под мощным хитиновым щитом, небольшие перепончатые крылья, как у жуков… Эти жуткие насекомые были просто гигантскими — ростом почти по грудь Фриману. Гордон, оправившись от мгновенного шока, поднял свой автомат, но парень за пулеметом тронул его за руку.

— Не надо, Доктор Фриман. Справимся!

Гордон дождался, когда дождь пуль превратил насекомых в гору залитого жижей хитина, и проговорил, кивая на останки:

— Это у нас теперь такие большие клопы?

Парень сначала серьезно посмотрел на него, словно Гордон сказал несмешную шутку, но все же ответил:

— Да разве это больше? Мирмидонты намного крупнее…

Но внезапный громкий женский голос прервал его:

— Здравствуйте, мистер Фриман! Машина уже готова.

Фриман быстро огляделся — голос шел из мегафонов, установленных на столбе. От него шел кабель к подъемному крану, который уже начал поворачиваться. Фриман, махнув рукой женщине в кабине крана, подошел к багги.

— Садитесь, и я опущу вас на пляж.

Гордон осторожно сел, найдя кресло весьма удобным. Правая и левая перекладины корпуса не давали выпасть при крутых поворотах, верхние — при аварии. Гордон вдруг заметил укрепленную рядом с рулем гауссову винтовку — она была почти точно такой же, какая была у него в "Черной Мессе"! Фриман, непонятно почему обрадовавшись, огладил ее корпус, роторы и стартеры. Ну, хоть что-то не меняется!

Большой электромагнит, который опускала женщина в кабине крана, был уже над ученым. Приклеившись к верхним перекладинам у Гордона над головой, он начал вновь пониматься. Гордон, едва успев перехватить автомат поудобнее, схватился за какую-то железку, чтобы не выпасть. И кран начал довольно быстро поднимать его наверх. В считанные секунды кран повернулся, и багги завис над пляжем. Женщина опускала Гордона уже намного осторожнее. Но вдруг его ощутимо тряхнуло, и спуск остановился за три метра до земли.

— Черт, магниты барахлят! — выругалась женщина, — Держитесь…

Фриман, успев в последний миг понять, что сейчас будет, схватился за обе рамы руками, и багги, оторвавшись от магнита, полетел вниз. Фриман, закричав, еще сильнее схватился за корпус. Багги наполовину перевернулся в воздухе и, с грохотом упав на песок, перевернулся вверх колесами.

— Извините, док!

Фриман, застонав, вывалился из багги. Удар был очень сильным, Фриман больно ушибся головой и ребрами о корпус машины. Багги лежал вверх дном. Но самое ужасно произошло сразу же — совсем рядом с собой Фриман услышал нарастающий стрекот и увидел, как песок вздымается, слово кто-то лезет из него наружу. Вскрикнув, Гордон отступил назад, к машине и вдруг понял, что выронил при падении автомат. Судорожно оглянувшись, он увидел свое оружие в пяти шагах от себя. Гордон, медленно пятясь назад от вылезающего муравьиного льва, пытался достать автомат рукой. Вот на поверхности показались членистые острые лапы. Массивная хитиновая голова, усеянная зубами. Гордон закричал, рванувшись к автомату, и в этот момент гигантское насекомое прыгнуло на него. И вдруг, вместо адской боли Фриман услышал дробь пулеметных очередей. Его обдало серо-зеленой слизью, и муравьиный лев упал к его ногам. Пулеметчики наверху, улыбаясь, подняли большой палец. Фриман, поняв, что опасность пока что обошла его стороной, схватил автомат и подбежал к багги. Попробовал перевернуть его, и это оказалось не так просто сделать — тонкие перекладины завязли в песке. Пока Фриман раскачивал багги, песок сзади него вновь начал подниматься. Гордон, оглянувшись, заработал с новой силой, и наконец ему удалось. Едва багги встал на колеса, Фриман запрыгнул в него и, вспомнив, что рассказывал Леон про систему управления, мгновенно запустил двигатель. Пятисекундный подогрев мотора — и Фриман вдавил в пол педаль газа и кинул в какой-то ящик свой автомат. Багги, взревев, пробуксовал по песку и сорвался с места. В спину Гордону раздались выстрелы и шипение убитого муравьиного льва.

"Ничего себе поездка начинается! — испуганно подумал Гордон, пытаясь вырулить на дорожку, — Хотя эти тараканы все же лучше ходячих мертвецов…".

Судорожно вспоминая карту, Гордон выехал на дорогу, помеченную стоящими по обочине бочками. Фриман не сбавлял скорости и чуть не врезался в грузовой катер, увязший в песке и завалившийся набок. Судно было полностью ржавым и кое-где даже прогнило. Трудно было даже представить, что когда-то, двадцать лет назад этот катер рассекал морские волны прямо на этом самом месте… Фриман вдруг услышал за спиной нарастающий гул, похожий на гул самолета. Судорожно оглянувшись, он с ужасом увидел, что за ним летят на перепончатых крыльях два муравьиных льва. Сглотнув, Фриман вновь смотрел только на дорогу, которая начала уходить круто вверх. Он слышал, как жуткие насекомые в попытке настичь его упали на землю, промахнувшись мимо очень быстро движущегося багги, и зарылись в песок. Почти сразу же Фриман увидел прямо у себя на пути растущий песчаный холм. Вскрикнув. Гордон переложил одну руку на гауссову винтовку. Рука привычно нащупала кнопку спуска. Песчаный холм на его пути взорвался, выпуская омерзительно существо на воздух, которое тут же с диким шипением ринулось навстречу несущемуся на него багги. Фриман, сцепив зубы, немного придержал ручку зарядки… И, когда муравьиный лев уже прыгнул, Гордон выстрелил. Ослепительно-желтый луч пробил хитиновый панцирь со снопом искр и отбросил тело насекомого далеко в сторону. Фриман, торжествующе улыбнувшись, вновь сосредоточился на дороге. Перелетев на полном ходу через трамплин, Фриман оказался на вполне нормальном асфальтированном шоссе. Пляж, причалы, кран и зарывающиеся в песок муравьиные львы остались позади. Сбавив ход, Гордон облегченно вздохнул и, успокаивая сердце, медленно поехал вперед.

Дорога была просто замечательной, не в пример той тропинке, что была на пляже. Видимо, уцелевшая еще со времен Свободной Земли, она была разделена на полосы белой прерывистой линией, а не желтой, как это принято в Америке. Впервые за долгое время Гордон почувствовал, что все спокойно. Вокруг, если забыть иссушаемое Альянсом море, был прекрасный вид. Невдалеке, за холмами виднелись пригородные многоэтажки. Фриману вдруг вспомнились те дни, когда он катался по улицам Финикса на автомобиле приятеля.

"А ведь сейчас намного приятнее, — подумал Гордон, ведя багги, — Нет ни встречных машин, ни копов, на ограничений скорости… Хотя от придорожной забегаловки я не отказался бы!".

Но Фриман вдруг помрачнел. Нет, сейчас совсем не приятнее. Гордон вдруг, впервые за все эти дни, заскучал по своему миру, прежнему миру. Как тогда было весело на дорогах города! Повсюду яркие неоновые рекламы, огни, свет, музыка, люди. Движение, эмоции, спокойствие и радость. А сейчас… Гордону вдруг захотелось вернуться в черную бездну, откуда его вытащил вчера G-man. Там, по крайней мере, не чувствуешь ни тоски по прошлому, ни боли по настоящему…

Фриман выехал на прямую полосу. Прибавил газу — он все-таки не на прогулку сюда выбрался. Положил автомат поудобнее, чтобы его в случае чего схватить — солдаты и ГО-шники могли быть совсем рядом. Впереди виднелся длинный темный туннель. Проезжая по нему, Гордон с усмешкой подумал, что любой бы на его месте окрестил этот темный туннель символически. Но сейчас было не до лирики. Он помнил этот туннель по карте Леона. Дальше должна быть следующая станция. Решив все-таки быть осторожным, Гордон сбавил ход на выезде из туннеля. На свет он выехал медленно, а затем и вовсе остановил багги.

Сойдя на дорогу, Гордон подошел к полосатым заграждениям. За ними — лишь обрыв, куски асфальта, скатившиеся вниз. Другой край дороги — далеко впереди. На карте этого не было. Что ж, как видно, Альянс потрудился на славу. Не иначе, как взрывали. Гордон оглядел край дороги, исследуя спуск вниз, на пляж. Был лишь один путь — спуститься туда и по песку проехать до исправного участка дороги, а там и вернуться на шоссе. Убедившись, что угол насыпи позволяет съехать вниз без риска, Фриман снова залез в багги и осторожно направил его вниз. Камешки и куски земли захрустели под колесами. Фриман вел медленно, так что спуск прошел без неприятностей. Однако главные неприятности могут быть впереди. Отсюда Фриман вдруг увидел вдалеке небольшую хибарку, которую не было видно с дороги. И стояла она как раз у обочины, там, где дорога уже была целой.

"Может, объехать? — подумал вдруг Гордон, — Не соваться туда. От греха подальше… Но там ведь должны быть повстанцы. Да, точно, на карте это место было обозначено как станция. Придется заглянуть… Только сначала надо как-то проехать эти чертовы пески! Эти мерзкие твари, наверное, уже дожидаются меня там… И откуда они только взялись?..".

И Фриман, набирая скорость, съехал на песок. Был шанс — если проехать очень быстро, то муравьиные львы не смогут нагнать его. Но как только Гордон подумал об этом, прямо на его пути начал подниматься песок. Фриман, скрипнув зубами, промчался вперед, обогнув бугор, но сзади уже слышалось мерзкое трещание крыльев. Похоже, к этому звуку добавился еще один такой же. Фриман оглянулся — гигантские членистоногие летели вслед за ним. Вжав педаль газа до предела, Гордон понесся вперед. Но один из муравьиных львов опередил его и успел вынырнуть из песка, прежде чем Фриман объехал его. Рука Гордона метнулась к гауссовой винтовке. Вспышка луча — и насекомое, уже мертвое, врезалось в перекладины корпуса багги, обдав Фримана серо-зеленой слизью, и улетело назад. Гордон, брезгливо сплюнув, бешено крутанул руль, объезжая очередной камень. До склона, на котором стояла хижина, оставалось несколько метров, когда Гордон заметил радом с домом странного вида приспособление. Внешне оно напоминало ту машину, что забивала сваи на стройках, но все в ее облике так и излучало колорит техники Альянса. Суровые, жесткие линии, черно-серый металл, иррациональные и асимметричные формы. Что-то подсказало Гордону, что вряд ли на станции повстанцев будет стоять аппарат Альянса. А вдруг трофей?…

Фриман на полной скорости подъехал к хижине и остановил багги. Быстро спрыгнув на землю, он огляделся. Муравьиные львы летели сюда. Нужно было срочно прятаться — мысль о схватке с этими существами даже и не приходила ему в голову. Он метнулся к стоящему рядом с хижиной сараю и спрятался там. Тяжело дыша, Гордон приготовил оружие. Он слышал трещание их крыльев, слышал, как они приземлились возле багги. После минуты бессмысленного шороха Фриман услышал удаляющийся треск — муравьиные львы улетели, так и не поняв, куда делать жертва. Победоносно и устало улыбнувшись, Гордон приготовился выйти из сарая, но тут же понял свою большую ошибку. К сараю кто-то шел.

"Как я мог так облажаться?! — мысленно ругал себя Фриман, вслушиваясь в шаги, — Теперь, если здесь есть солдаты, они знают о моем появлении! А если это повстанцы? Надо оценить обстановку…".

Гордон решился на довольно смелый поступок — выглянул из сарая. И почти лицом к лицу столкнулся с ошалевшим солдатом Альянса. Мигом поняв всю серьезность своего положения (чуть раньше, чем это успел понять солдат), Фриман приложился изо всех сил прикладом о стекла респиратора солдата. И, даже не дав ему упасть, втащил в сарай. Все это заняло лишь две секунды. Тяжело дыша, Фриман забрал у солдата табельный автомат, а свой, почти разряженный, опустил на землю. Теперь все нужно было делать тихо. Никаких повстанцев тут нет — это уже ясно. Теперь вопрос в том, чтобы зачистить этот домик без лишнего шума. Может, здесь расположена серьезная опорная база, и Гордон найдет здесь для себя много интересного? Фриман осторожно вышел из сарая, убедившись, что никто не заметил исчезновения солдата. Вокруг не было ни души — очевидно все солдаты сидели в хижине. Гордон медленно пошел к ней. Было видно — это когда-то был красивый прибрежный домик с отличным видом на бухту. Сколько радости и счастья видели эти деревянные стены когда-то! Быть может, здесь жила молодая семья, решившая убежать от городской суеты на живописное побережье. А может, это было обиталищем одинокого холостяка, живущего здесь наедине с собой и целым миром — идеальное место, чтобы познавать смысл жизни и всего сущего. Но эти многострадальные стены были свидетелями не только счастья и покоя. Были потом и боль, и страх, и огонь. Стекол в рамах больше не было — их выбило взрывами Семичасовой Войны. Бревна обгорели — их опалили огнеметы крематоров. Крыша пропала — ее сорвало вихрем ураганного огня штурмовика, который зачищал территорию. И — все. Только каминная труба и ветхие обгоревшие стены. Все, что осталось для тех, кто уцелел.

Обходя угол домишки, Фриман приостановился — впереди, возле дверного проема без двери стояли двое солдат и что-то вполголоса обсуждали.

"Что, весело живется, сволочи?! — злобно подумал Гордон, поднимая автомат на них, — Вы предали всех нас, ушли к этим инопланетным псам, уничтожающим все живое! А собаке — собачья смерть!".

И Гордон нажал на спуск. Короткая очередь пробила их черепа, и, прежде чем тела упали на песок, Гордон метнулся в дом. Терять драгоценные секунды было нельзя — там могли быть еще солдаты. Фриман сразу увидел в пустой комнате одного — он стоял у какого-то чрезвычайно сложного бинокля на станке у окна, и уже поворачивался на звук выстрелов. Мгновенье — и Гордон уже спокойно опускает автомат. Перешагнув через тело, он подошел к биноклю.

"Ничего себе у них техника! — не мог не восхититься Фриман, — Простой вроде бы бинокль, а какой навороченный… Не удивлюсь, если тут и прибор ночного видения, и инфракрасный сканер движения, и тепловизор самого последнего поколения. Черт, и почему я сейчас в пути? Почему я вечно в пути? Почему я не могу спокойно пройти в какую-нибудь светлую просторную лабораторию и заняться изучением всех странных вещей, что в этом чертовом новом мире валяются на каждом шагу?! Кстати, за кем этот гад так усердно наблюдал через эту штуку?.." — и он прильнул к биноклю.

Удивление было бы слабым словом для этого чувства. Увеличение бинокль давал чуть ли не пятидесятикратное. Видимость была просто превосходной — о такой Галилей когда-то не смел даже мечтать. Перед глазами Фримана раскинулся большой лагерь повстанцев. Он видел даже лица некоторых из них. Вот между хижинами прохаживается с автоматом в руках какой-то парень… Вот — два чернокожих парня сидят на помосте, глядя в воду. Один из повстанцев сидит на высокой наблюдательной вышке и оглядывает окрестности. Еще один ногой сталкивает мертвого муравьиного льва с обрыва в море. Вот еще двое…

Фриман прекратил двигать ручку бинокля. Напрягся до самого мозга костей. На вдрызг разбитом втором этаже какого-то коттеджа стоял G-man. Человек в синем костюме разговаривал с каким-то из повстанцев в коричневой куртке и вязаной шапочке. Повстанец что-то объяснял G-man`у, оживленно жестикулируя, тот лишь слушал. Гордон скрипнул зубами от бессилия. Опять! Опять это человек далеко до него, и его не достать… Гордону почему-то показалось, что даже сейчас человек в синем костюме посмотрит прямо на него и издевательски ухмыльнется. Но тот лишь что-то коротко сказал повстанцу, поправил галстук и, не слушая больше его торопливые объяснения, скрылся за обломком стены. Повстанец торопливо ушел вслед за ним.

Все! Теперь Фриману хотелось попасть туда еще больше, чем хотелось до этого. Глупо надеяться, что G-man будет его там ждать. Но Фриману все же казалось, что можно найти этого повстанца и поговорить с ним. Как-никак Гордон — Свободный Человек для них. Повстанец не сможет смолчать.

Гордон выше на песок и торопливо направился к своему багги. Еще издали он заметил на нем нежданного гостя — грязную оборванную чайку. Птица, видимо, уставшая от полета, решила присесть отдохнуть на одну из перекладин машины. Фриман неожиданно для самого себя улыбнулся ей — ведь это было существо еще из старого мира, не монстр, не инопланетянин. Самая обычная чайка. Но сейчас она казалась чем-то родным, знакомым, чем-то, что связывало Фримана с прошлым. Когда таких чаек было множество, и на каждом пляже Америки они слетались сотнями, чтобы порыться в мусоре и полетать над купающимися людьми. Фриман подошел, и птица, испугавшись, полетела к воде. Фриман сел в багги и сразу влез перчаткой скафандра в желто-белую кашу. Поморщившись, он стряхнул с пальцев птичий помет и ухмыльнулся вслед улетающей чайке. "Птица есть птица, — покачал головой он, — Может, это и хорошо… Хоть что-то не меняется…".

Путь Фримана по шоссе оказался невозможен — хотя сейчас дорога, идущая над побережьем, была цела, но заехать на нее не было никакой возможности. Слишком крутой склон. Придется ехать пока по песку… Фриман, чертыхнувшись, досадливо сплюнул и рванул багги с места. Сразу набрал максимальную скорость — уже послышалось шипение муравьиных львов. Гордон вел багги довольно проворно, лихо огибая торчащие из песка скалы. Один раз снова попалась увязшая в песке ржавая яхта. Гордон хотел было остановиться у нее и поискать в ней что-нибудь полезное, но понял, что и Альянс, и повстанцы выжали из этого бывшего судна все, что только можно было. Да и муравьиные львы в завидным упорством продолжали преследовать Гордона, не понимая, как это человек может так быстро уходить от них. Фриман уже приноровился к управлению багги и почти не оглядывался назад на звук крыльев насекомых, лишь только изредка бил из гауссовой винтовки по тем, что успевали вылезти из песка на его пути.

И вдруг он напрягся, приглядевшись вперед. Там, метрах в пятидесяти, уже виднелась еще одна заброшенная лачуга, почти такая же, как и предыдущая. Но то, что происходило возле нее, заставило Фриман притормозить. Прямо перед домом стоял БТР Альянса, из тех, какие Гордон видел в Сити 17. Рядом — еще один аппарат, похожий на забиватель свай. И тря солдата, яростно отстреливающихся от наседающих со всех сторон муравьиных львов. Фриман увидел, как один из солдат вдруг кинулся в Альянсовскому аппарату и нажал какую-то кнопку. Махина взвыла, заработал двигатель. И большая свая, разгоняясь, ударила в землю. Солдаты подбежали ближе к аппарату, но муравьиные львы, к удивлению Гордона не кинулись за ними. Свая тяжело ударила в песок еще, и еще… Муравьиные львы, словно ощущая гулкие удары всем телом, неуверенно начали отступать. Солдаты, видимо, добившись своего, вновь начали огонь по тварям. Пару из них они успели свалить, но три зарылись в песок сами, негодующе шипя.

"Так им не нравятся сильные вибрации? — догадался Фриман, — И опять же — ну и умные же у Альянса инженеры! Такой аппарат придумать, спроектировать, построить, привезти сюда — это суметь надо… Знал бы раньше, включил бы эту штуку еще возле предыдущей хижины…", — и Фриман вновь прибавил газу.

Солдаты, выбитые из колеи боем с муравьиными львами, заметили приближающийся багги слишком поздно. Гордон влетел в их лагерь, еще издали открыв огонь из гауссовой винтовки. Солдаты с криком бросились врассыпную. Фриман, решив рискнуть, открыл огонь по одному из солдат и одновременно направил несущийся на полной скорости багги на второго. Лучи гауссовой винтовки прожгли ноги слуги Альянса насквозь, и, когда он упал, пробили и голову. Фриман, поспешно, крутанув руль, на полном ходу снес одного из солдат. С недвусмысленным хрустом тело прошло под колесом и больше не двигалось. Фриман, бешено крутил руль — он чуть не сорвался в пригорка. В эту секунду раздался треск автоматной очереди — пули полоснули по задним перекладинам багги. Фриман с ругательствами пригнулся и резко надавил на тормоз. Выскочив из машины, он точными выстрелами прикончил последнего солдата. И снова — лишь плеск поды и шепот ветра.

Он быстро уехал с этого места. БТР он не смог даже открыть, а хижина оказалась разбитой настолько, что вот-вот могла похоронить случайного посетителя под своими обломками. Фриман, перезарядив табельный автомат, поехал вперед, снова по песку. Но это стоило всех усилий — впереди уже угадывались контуры домов. Большая база повстанцев была всего в километре от него.

Путь до станции прошел без происшествий. Гордон заметил по пути еще два таких же орудия для отпугивания муравьиных львов. Они были включены. Видимо, Леон выполнил обещание и сообщил на станцию о приезде Гордона. Хоть это было хорошей новостью. Теперь Фриману не придется тратить время на объяснения и выслушивать все эти восхищенные приветствия. По правде говоря, ему они очень льстили, и он чувствовал себя крайне неловко перед этими людьми, которые всю свою жизнь считают его Мессией.

Гордон спокойно и неторопливо въехал в лагерь повстанцев, еще издали хорошо изучив его. Здесь стояли несколько домов — пара сараев, гараж и два коттеджа. Оба — с разрушенными верхними этажами. Нижние этажи выглядели довольно сносно. Здесь были и редкие деревья, и трава, так что Гордон сразу почувствовал атмосферу жизни. Кто знает, может, эти некогда шикарные владения принадлежали когда-то состоятельной семье, променявшей суетливую неугомонность города на прибрежное уединение?

Человек на наблюдательной вышке спокойно пропустил Гордона в лагерь и даже приветливо махнул ему рукой. Сдержанно ответив на приветствие, Фриман остановил багги и сошел на землю.

— Гордон Фриман!

Обернувшись, он увидел бегущего к нему мужчину в простецкой деревенской одежде и с автоматом в руках.

— Да, — полуспросил Гордон, оглядываясь в поисках дома, в котором он видел G-man`a.

— Скорее, — пропыхтел парень, подбежав, — Заходите в подвал. С минуты на минуты сюда могут заявиться штурмовые корабли Альянса. Полковник Кэббедж будет рад узнать, что вы добрались в целости.

— Зачем так спешить? — покачал головой Гордон, — Друг, а в какой хоть дом идти?

— Вон в тот, Доктор Фриман! С печной трубой.

Гордон кивнул и пошел к дому. Он хотел уже спуститься в подвал, но, увидев лестницу наверх, задержался. После секундного раздумья, он все же заглянул на второй этаж. Туда, где он видел человека в синем костюме. Пусто. Как всегда. Гордон, ухмыльнувшись, быстро спустился вниз. Мимо него пробежала какая-то женщина с буквой «Лямбда» на рукаве.

— Быстрее, док, в подвал! Мы должны знать, что каждый экипирован достаточно для отражения атаки.

Фриман удивленно кивнул и, наконец, вошел в подвал. В тесной комнатке здесь собрались четверо. Двое повстанцев — парень и девушка, — и вортигонт рассеянно слушали человека в вязаной шапочке и морской ветровке, который демонстративно держал в руках ракетомет, напоминающий РПГ. Фриман, подходя к ним, бегло оглядел комнатку. Несмотря на бедность обстановки, выглядела она очень уютной. Пара шкафов, стол с рациями, тумбочка, стеллаж, несколько стульев делали подвал похожим на обычную жилую комнату. Картину удачно завершал замысловато вытканный ковер на полу.

— Этот ракетомет с системой лазерного наведения — лучшее, что мы можем противопоставить штурмовику Альянса, — продолжал человек в шапочке, и, увидев подошедшего Гордона, радостно кивнул ему, — О, а вот и вы! Подождите, я скоро займусь вами… Так, о чем это я? Ах, да!

И он снова обратился к своим странным слушателям, которые вовсе отвлеклись от него и восхищенно уставились на Фримана.

— Используя лазерное наведение, вы можете управлять ракетой, обходя систему магнитной защиты штурмовика, и совершать маневры, не позволяющие вашу ракету сбить. Одно попадание только разозлит штурмовика, но если вы сможете оставаться в живых достаточно долго, чтобы сделать несколько прямых попаданий, — оптимистично заметил человек в шапочке, — Можно будет считать, что вы прожили жизнь не зря!

Гордон приподнял бровь, а повстанцы испуганно переглянулись. Вортигонт склонил голову набок, словно птица.

— Итак, — человек в шапочке величаво посмотрел на всех, кто был в подвале, — Кто из вас станет тем счастливцем, который пойдет с этой штукой в бой?

Повстанцы переглянулись еще более испуганно и дружно посмотрели на вортигонта. Тот лишь вопросительно посмотрел сначала на ракетомет, а потом на свои трехпалые руки. Фриман, наблюдая за этим, не удержался, чтобы не хихикнуть. Наверное, зря он это сделал…

— А, да! — обернулся к нему "командир", — Доктор Фриман!

Улыбка медленно сползла с лица Гордона.

— Я не мог и мечтать о лучшем добровольце! — воскликнул человек в шапочке и протянул Фриману ракетомет.

— Э… — растерянно протянул Гордон, машинально беря ракетомет, — Вы, наверное, не так поняли…

— Я знал, что сам Гордон Фриман уж точно не откажется помочь нам! — человек в шапочке немного склонил голову, — Полковник Одесса Кэббедж к вашим услугам…

Но их знакомство прервал резкий вой сирены.

— Штурмовик! — закричали снаружи, под нарастающий гул.

Фриман резко обернулся на звук и растерянно поглядел на ракетомет.

— Черт! — рассерженно воскликнул Кэббедж, — Началось! Сейчас, дайте только отправлю предупреждение на станцию «Маяк», и я сразу же вернусь к нашей беседе. Давайте! Преподайте этому штурмовику урок, который он никогда не забудет! И помните — только лазерное наведение поможет обойти электромагнитные поля штурмовика.

И полковник отвернулся к рации. Фриман, поняв, что медлить он не вправе, вздохнул и побежал по ступенькам наверх, слыша сзади голос Одессы Кэббеджа:

— Станция Н.М.О. вызывает станцию «Маяк». Вызываю «Маяк», прием! Это полковник Кэббедж. Ответьте!

Фриман выбежал под открытое небо. И тут же увидел кружащий над лагерем штурмовик. Это был один из тех кораблей Альянса, которые он видел уже много раз — странное полуживое-полумеханическое создание, напоминающее насекомое и вертолет одновременно. Но в том, что оно было живым и никем не пилотируемым, было очевидно. Штурмовик, заложив изящный вираж, развернулся и открыл пулеметный огонь из пушки, висящей у него под днищем. Оглушительно воющие пули просвистели в трех метрах от Гордона и вспороли землю.

— Осторожнее, док! — крикнул кто-то, но Гордон этого не слышал.

Он пытался собраться с мыслями. "Спокойно, — твердил он сам себе, поднимая ракетомет на плечо, — Ты ведь раньше уже это делал… Тогда все было намного хуже… Это был противотанковый ракетомет, а против меня был вертолет с пилотами ВВС США. Сейчас — все проще… Только бы попасть…".

Но новая порция пулеметного огня рассеяла весь настрой Гордона, и он понял, что стоит на открытом пространстве и в него не попадет только слепой. Похолодев, Гордон метнулся к стене какого-то дома и спрятался за ней. Вокруг уже ничего не было слышно, кроме непрерывного огня штурмовика, криков повстанцев и их бесплодных автоматных очередей. Фриман, наскоро разобравшись с системой лазерного наведения, выглянул из укрытия и, подождав, пока штурмовик начнет заходить на поворот, выпустил ракету. Она с шумом и снопом пламени за собой вырвалась из трубы ракетомета и понеслась к цели, оставляя за собой белый дымный след. Развернувшийся штурмовик, казалось, заметил ракету и попытался уйти от нее. Фриман корректировал курс ракеты, и она плавно повернула правее и описала дугу — прямо навстречу штурмовику, который даже во время всего этого не прекращал обстрел прячущихся повстанцев. И далее произошло совсем неожиданное. Двигатели штурмовика взвыли еще громче и внезапно ракета, выйдя из-под контроля Гордона, резко отвернула от штурмовика и штопором ушла вниз. Раздался взрыв — и штурмовик открыл огонь с новой силой. Фриман промахнулся.

Он был готов поклясться, что целился и наводил ракету правильно. Просто в какой-то момент она перестала его слушаться… Словно какая-то сила отвернула ее от цели. "Электромагнитная защита! — вспомнил Гордон, прячась за стену, — Он успел включить защитное поле… Наверное, он не может держать его постоянно — оно забирает много энергии у двигателей… Ну и что теперь?" — последняя мысль была почти душевным стоном.

— Эй, Фриман! — он вдруг услышал женский голос сквозь грохот огня штурмовика, — Боеприпасы!

И к его ногам упали три ракеты. Гордон благодарно кивнул девушке и поспешно вставил новую ракету в ракетомет. И вдруг раздался дикий крик. Фриман молниеносно выглянул из укрытия и увидел, как один из повстанцев упал, пробитый несколькими пулями. Гордон, злобно поморщился и выпустил вторую ракету. Штурмовик на этот раз пытался просто уйти от нее крутым виражом, но у него не получалось. Ракета врезалась в его бок и взорвалась, оставив на нем солидную вмятину. Штурмовик дрогнул, но не упал. Развернувшись, он помчался на маленького неугомонного стрелка, который тут же скрылся за стеной. Фриман услышал, как в стену рядом с ним с той стороны вошло несколько зарядов — штурмовик действительно разозлился! Гордон, торжествующе улыбнувшись, вставил очередную ракету и выглянул. Женщина с красным крестом на рукаве торопливо утаскивала убитого повстанца в укрытие, пока штурмовик разворачивался на очередной круг. Второй выстрел Гордона был более чем удачным — он попал в двигатель штурмовика. Из винтов того тут же пошел густой черный дым. Штурмовик снизился, но все же еще держался. Стрелял он теперь короткими очередями, и уже совсем не точно. Фриман зарядил ракетомет последней ракетой. Теперь стрелять было почти не опасно — штурмовик умирал. Гордон открыто вышел из своего укрытия. Штурмовик, увидев своего обидчика, круто развернулся к нему. И Фриман выстрелил. Одновременно с этим выстелил и штурмовик. В грудь Гордона мощно ударило три раза, и он со слабым криком упал. Но успел заметить, как штурмовик разорвался прямо в воздухе, и его обломки грянулись о землю.

Фриман прилагал все свои последние силы, чтобы е потерять сознание от резкой и сильной боли. Услышал, нет, скорее почувствовал — к нему подбежала врач. Гордон застонал, чувствуя, что ему больно вдыхать. Он и не заметил этого звука раньше, но скафандр запищал, сообщая о полной разрядке.

— Доктор Фриман, — взволнованно сказала подбежавшая женщина, — Лежите, не двигайтесь! Сейчас мы окажем помощь.

Гордон машинально потянулся рукой к груди, боль в которой вдруг начала угасать. И, даже сквозь потемневший взгляд увидел — крови на пальцах не было. С усилием приподняв голову Фриман пораженно увидел, что он цел и невредим. Только грудная бронепластина скафандра была слегка погнута в углу. Остатки энергии костюма спасли ему жизнь. Третья пуля уже почти пробила броню. Но все же последние жалкие проценты энергии сумели ее удержать. Гордону опять повезло.

— Все в порядке! — остановил он кинувшуюся за подмогой женщину, — Костюм выдержал…

Медик сначала растерянно, а потом и восхищенно смотрела, как Гордон поднимается на ноги. Возможно, Фриман этого и не понимал, но в глазах этих людей он вырос еще больше. Он выжил после трех попаданий штурмовика прямо в грудь! Человек на такое не способен! Только мессия.

Фриман, прислушиваясь к утихающей боли в груди, шатающейся походкой пошел обратно в подвал. Он забыл там свой автомат. Об Одессе Кэббедж он вспомнил только тогда, когда снова его увидел. Тот, похоже, только что закончил передавать сообщение.

— Фух, ну все! — утер он пот со лба, — О, Доктор Фриман! Я полагаю, вы уже справились с этим штурмовиком?

— О да, — измученно простонал Гордон, падая на стул, — Раз плюнуть…

— Сэр, — полковник Кэббедж тоже присел, — Ваша репутация заслужена вами по праву, сэр.

— Наверное, — пробормотал Гордон, — Послушайте, Кэббедж. А вы полковник чего? Разве теперь у людей остались воинские звания?

И Фриман хитро посмотрел на Одессу. Тот ничуть не смутился.

— Я полковник ВМС, сэр, — серьезно ответил он, — То есть, я был им, еще до этого всего… Ну, вы понимаете. А сейчас ведь военное положение, не так ли? Поэтому и все звания снова обретают силу. Даже если Военно-морских сил уже нет и в помине…

Фриман вдруг только заметил на груди Кэббеджа полоски наград и орденов. И, судя по их количеству, наград у полковника было когда-то немало… Гордону вдруг стало стыдно.

— Извините, полковник, — сказал он, — Я просто неудачно пошутил. Но все же… скажите мне одну вещь. Здесь сегодня был один человек. Вы разговаривали с ним. Такой худощавый человек в деловом синем костюме.

Лицо Одессы Кэббеджа резко изменилось. Все радушие вдруг слетело с него. Осталась только напряженность и серьезность.

— Вы говорили с ним, я знаю, — продолжал Гордон, наклонившись к полковнику, — Что он вам сказал? Это он предупредил вас об атаке штурмовика?

— Доктор Фриман, — твердо и торопливо сказал Кэббедж, — Извините, мне правда жаль, но я не могу говорить об этом.

— Полковник…

— Доктор Фриман, вы совершили благородный поступок, сбив штурмовик, — быстро перевел тему Кэббедж, — Благодарю вас от всех нас. Я попрошу, чтобы кто-нибудь открыл вам ворота, чтобы вы могли ехать дальше. Как я понимаю, Илай сейчас очень нуждается в вашей помощи.

Гордон вдруг вспомнил о цели всей своей поездки. Действительно, каждая минута была дорога. Кэббедж не будет говорить о G-man`e. Опять…

— Ладно, полковник, — сказа Гордон, пожимая ему руку, — Я вас понял. Спасибо за прием.

— Будьте очень осторожны, когда будете подъезжать к Мосту, — последнее слово Кэббедж выделил интонацией, — Станция у моста молчит, и я думаю, что она уже попала в руки Альянса. Но я думаю, вы справитесь. Вы — как раз самый тот человек для такого предприятия.

— Спасибо, — подозрительно сказал Гордон.

— Вы сможете пройти через мост удачнее, чем кто-либо другой. Прощайте! И, пожалуйста, передайте доктору Вэнсу, что полковник Кэббедж очень сожалеет, что не может спасти его лично.

Гордон улыбнулся.

— Свободный Человек должен поторопиться, — раздался вдруг голос вортигонта, наблюдавшего за двумя людьми из угла, — Илай Вэнс терпит ужасные мучения.

Гордон покосился на вортигонта и заставил себя ему едва заметно кивнуть. Кэббедж тоже удивленно повернул голову на инопланетянина — похоже, этот «повстанец» до этого был не столь разговорчив. Фриман поспешил выйти из подвала. Он никак не мог примириться с присутствием вортигонтов, и уж тем более с их порой очень глубокими фразами. Гордон потряс головой. Чтобы подавить эти картины. Вортигонты, бегающие по коридорам "Черной Мессы"… Их мощные руки, рвущие плоть и бьющие людей сразу и насмерть…

Фриман вышел к своему багги и сел в него. Один из повстанцев подбежал к массивным воротам и открыл их. Впереди было шоссе. Наконец-то нормальная дорога.

— Удачи вам, Доктор Фриман! — крикнул он, — Илай рассчитывает на вас!

"Да… — подумал Фриман отъезжая, — Похоже, Илай здесь почти так же популярен, как и я… Жаль только, что о Джудит никто не вспоминает. Хорошая девушка… Смешно. Все эти люди, наверное, даже никогда Илая не видели. Но верят в него, надеются. Наверное, это правильно. На что же им еще надеяться?".

И Гордон поехал по гладкой и чистой дороге вперед…

…Дорога недолго оставалась столь чистой и беспрепятственной. Заверну за очередной поворот, Фриман с удивлением обнаружил, что дорога за баррикадирована. Гордон остановил багги и сошел на землю. Н-да… Такая интересная баррикада не могла быть делом рук повстанцев. Дорога была преграждена грудой покореженных, старых ржавых автомобилей. Фриман нервно усмехнулся — через такое ему не проехать ни за что. Интересно, чем это сделали? Неужели просто сбрасывали сюда машины с воздуха, со штурмовиков, к примеру? Хотя, какая разница? Надо было что-то делать. Съехать вниз, на песок, было невозможно — дорога зашла очень высоко над побережьем. Фриман присел на край одной из машин и начал раздумывать над еще одной из бесчисленных проблем. Внезапно ему в голову пришла смелая мысль. Он подбежал к багги и взял оттуда гравипушку (тяжелое оружие он сложил туда, чтобы хотя бы на время ходить налегке). Ведь он сумел этой штукой перевернуть багги, когда это было нужно? Может, гравипушка справится и с весом легковых машин? Фриман подошел к одной из них и нажал на нужную кнопку. Яркий желтый луч ударил в корпус автомобиля и с оглушительным грохотом отбросил его да пределы дороги. Гордон улыбнулся. Неужели так просто?

Расчистка дороги заняла минут пять. Скинув несколько машин в море, Фриман посчитал открытый проход достаточно широким и снова сел в багги. Путь продолжился. Миновав длинный и темный туннель, Фриман снова увидел то, что заставило его притормозить. По дороге, прямо к нему катилось что-то, напоминающее футбольный мяч. Гордон бы и так и решил, если бы странный шар не издавал железный лязг и электрическое попискивание. Забыв об предосторожности, Фриман направил багги на этот странный предмет, чтобы рассмотреть его поближе. «Мяч» тоже покатился к нему, с каждым метром набирая скорость. Подъехав ближе, Фриман увидел, что у этого шара были довольно явные бугры, которые располагались равномерно и симметрично. Ученый друг поймал себя на мысли, что эти штуки — явно изделие Альянса… Тот же серо-черный металл, странные и нелогичные линии…

Но Гордон успел понять это слишком поздно. Шар, набрав приличную скорость, на полном ходу врезался в багги. Раздался резкий электрический треск, и багги сильно тряхнуло. Фриман, вскрикнув, едва сумел справиться с управление. Шар, отлетевший от удара на метр, снова покатился к багги. Между буграми на его поверхности начали проскакивать белые молнии. Гордон, поняв, что нарвался на очередной «сюрприз» Альянса. Круто увел машину вправо. Шар, метнувшись за ним, снова врезался в багги. Его снова тряхнуло, отбросило прямо на скалу у обочины. Фриман, бешено пытаясь справиться с управлением, отвел багги от скалы, от удара о которую перекладины машины даже погнулись. Фриманом овладела паника — он увидел, как спереди к нему несутся еще два таких шара. Езду продолжать было бы самоубийством — эти штуки того и гляди столкнут его в море! Гордон остановился и поспешно спрыгнул с багги, в который снова ударил злосчастный шар. От мощного удара легкий багги отбросило метра на два и чуть не перевернуло. Фриман заметил, что из него на асфальт выпала гравипушка. И в его голове мелькнула смелая мысль. Схватив гравипушку, Гордон притянул ею к себе этот «мяч». Тот повис перед ним, не в состоянии вырваться из антигравитационного поля. Фриман, не дожидаясь реакции этого механизма на такой наглый захват, направил гравипушку к морю и отбросил ею шар. Странный аппарат улетел вниз, тревожно пища. Гордон, понимая, что еще очень рано праздновать победу, повернулся к дороге — прямо на него неслись два таких же шара.

"Чертовы шары… как мины, только движущиеся… сами находят врага…", — и Гордон захватил одну из этих катящихся мин в антигравитационное поле. Быстро отбросил ее в море. Туда же — и третью. Но он даже не успел как следует отдышаться — откуда-то спереди в него начали стрелять. Фриман пригнулся и пригляделся — впереди, возле заброшенной лачуги бегали два солдата и стреляли по нему короткими очередями. Один из них, похоже, оттолкнул от себя еще одну катящуюся мину в сторону Гордона. Действовать нужно было очень быстро. Фриман быстро влез на багги и что было сил надавил на педаль газа. Фриман, ловко обогнув катящуюся на него мину, на полном ходу пронесся через стан солдат, успев подстрелить обоих из гауссовой винтовки. Только эта быстрота и спасла его. Он понял это, когда все осталось позади… Фриман остановился и глянул на датчик зарядки скафандра. Он был на нуле. И вдруг, хлопнув себя по лбу, Гордон полез в бедренный отделение костюма и извлек оттуда пять энергобатарей. Фриман победоносно улыбнулся. И как он мог про них забыть? Полковник Кэббедж предупреждал его, что дальше, у подхода к какому-то мосту, будет довольно опасно. Так что батареи сейчас — как нельзя кстати! Тем более, учитывая, что Альянс начал использовать эти новые приспособления… Неизвестно еще, может ли скафандр защитить Гордона, если одна из этих шаровых мин ударит прямо по нему. Покачав головой, Гордон начал заряжать костюм…

……Начакльник "Гражданской Обороны" стоял, благоразумно вытянувшись перед офицером Элиты Альянса. Такие высокие гости редко появлялись в городе. Только при очень серьезных проблемах. Начальник ГО почувствовал неладное уже когда увидел офицера Элиты. А теперь, когда тот описал ему ситуацию в Нова Проспект, начальник ГО уже понял, к чему все идет. По крайней мере, ни к чему хорошему.

— А почему Консул не передал все свои распоряжения по радиосвязи? — спросил Высший офицер ГО.

Офицер СЕ121007 презрительно усмехнулся.

— Вам, как начальнику "Гражданской Обороны" Сити 17 должна быть известна реальная обстановка в городе. Повстанцы захватили несколько радиоканалов и уже занимаются перехватом. Если они пронюхают про бунты в Нова Проспект и про наши меры против них, это может сыграть роль разорвавшейся бомбы. Будут еще восстания. И именно поэтому я сообщаю эти сведения лично.

— Но разве это повод закрывать пункт N1? — нахмурился начальник ГО.

— Приказы не обсуждаются, — отрезал офицер СЕ121007, - Указания Консула следующие. Первое — перенести перераспределительный пункт на другой конец вокзала. Второе — значительно ужесточить контроль за вновь прибывающими гражданами. За малейшие неувязки с документами, малейшие слухи и подозрения — немедленный допрос и расстрел. Немедленный! Третье — произвести полную чистку кадров ГО.

— Но, офицер…

— Молчите! Не возражать! Повторяю — полная чистка. За малейшие проступки, замечания и отклонения от инструкции — немедленное увольнение и расстрел. Приказ Консула. Или вы, может быть, против? Случилось возмутительное — у поднявшего бунт нашли пистолет члена ГО! А этот дикий случай с предателем?

— Да, я уже наслышан об этом инциденте, — опустил голову начальник ГО, — Но ведь предатель, помогавший Фриману, расстрелян…

— Но если предательство имело место, значит, есть и изъян в системе. Устранением его Консул и занимается. Надеюсь, вы все поняли?

И офицер СЕ121007 встал и, не прощаясь, вышел, оставив ошеломленного начальника ГО одного.

"Надеюсь, Консул принял правильное решение, — думал офицер Элиты, идя по коридору, — ГО давно нуждается в чистке… Всех этих граждан надо прижать железным кулаком. Что там Калхун говорил? Уважение к пленным? Такое уважение имеет смысл только до известного предела… Но может, Калхун в чем-то и прав? Может, жесткое обращение с ними и толкает их на бунт? Наверное, так и есть… Тогда что, решение Консула неверно? Черт, о чем это я думаю?! Консул всегда прав. Альянс всегда прав. Остальное — только мусор, остатки человеческой нелогичной психики…"

…

…Фриман уже потерял счет времени. Он уже не знал, сколько он едет, и куда. Настроение падало с каждой минутой — солдат он встречал все больше и больше. За последние полчаса он миновал два мелких поста. Была одна засада. Хилая, неорганизованная, но все же была. Только что Фриман столкнулся с огромным бирюзовым силовым полем — такие же он видел возле вокзала в Сити 17. Эта полупрозрачная пленка закрывала собой всю дорогу. Рядом — большой лагерь солдат Альянса. Даже БТР стоял. Фриман потратил еще двадцать минут на то, чтобы скрытно зачистить три дома, бывших элитных коттеджа в европейском стиле, от слуг Альянса и Брина. В этом месте его чуть не ранили — автоматная пули едва не попала между пластинами скафандра. Если бы она пробила его в этом месте, Фриман бы уже навсегда бы распрощался со своей левой рукой… Но ему повезло — пулю все же смог остановить заряженный до отказа скафандр. Измотанный донельзя поисками энергообеспечения силового щита, Гордон хмуро жал на спуск, перебивая кабель, шедший от аккумулятора к щиту. И снова — дорога, которая уже кажется бесконечной… Гордон все больше и больше смотрел в небо и видел там лишь серую, мрачную дымку, и ни намека на солнце. Ему уже казалось, что все это предприятие бессмысленно, и что он уже давно сбился с пути. Прошло много времени — и к Илаю с Джудит, наверное, уже не поспеть…

Из раздумий Гордона вывели очередные дома, показавшиеся ха поворотом. Фриман вздохнул — опять какая-то база Альянса, опять надо драться… Но вдруг он напрягся, и, вздрогнув, вгляделся вдаль. Нет, ему не показалось. Точно! Прямо рядом со скоплением домиков вдаль, в простор залива уходил огромный мост, держащийся на не менее огромных опорах и балках. На самом мосту было что-то, похожее на КПП… Фриман выпрямился и вдохнул полную грудь воздуха. Нет, еще не все потеряно. Он все-таки не сбился с пути. Он нашел мост.

Подъехав на максимально близкое и одновременно безопасное расстояние, Фриман начал обдумывать план действий.

"Сначала надо определить цель, — размышлял он, — Здесь дорога прерывается. Судя по карте Леона, мой путь лежит через мост… Значит, всего-то и надо, что заехать на мост — и вперед. Н-да, не так-то просто это сделать… Кэббедж говорил, что тут все хорошо охраняется — мост, вероятно, прямой путь к Нова Проспект. Можно сделать все по схеме внезапности — влететь на полной скорости в лагерь и открыть огонь. Но где гарантия, что солдат там не целый взвод? Конечно, с заряженным скафандром я выдержу много прямых попаданий… Черт, все время забываю про голову… Ну ничего, никто до этого мне в нее не попал, значит, и не попадет… Ладно, если серьезно, то нужно что-то решать… Наверное, лучше опять оставить багги где-нибудь здесь и, скрытно пробравшись к ним, перебить всех тихо и безболезненно… Ладно, так, значит так!", и Гордон вернулся к багги, чтобы забрать из него все нужное оружие.

Путь до самого лагеря занял минуты две. Но потом пришлось действовать очень осторожно. Фриман, выбрав для вторжения табельный автомат солдат, пополз по траве, приближаясь к первому дому. Здесь, по сути, был лишь один дом, но очень большой, трехэтажный и массивный. Все вокруг было лишь дополнением к нему — и гаражи, и сарай, и сторожевая будка, и две маленькие полуразрушенные хижины, одна — на самом краю обрыва, под которым далеко внизу гулко шумело море. Фриман решил сначала обследовать дом. Прокравшись мимо прохаживающегося на воздухе солдата Альянса, Гордон проскочил в какой-то пустой дверной проем, который когда-то был черным ходом. Гордону открылась довольно мрачная картина. Он прошел мимо полностью разгромленной кухни, где, помимо груды хлама и покореженной домашней утвари, в большом тазу виднелась какая-то зловонная красно-желтая масса, и рядом — несколько окровавленных ножей. Фриман отвернулся, не желая вглядываться, и так и не увидел в тазу виднеющуюся там женскую руку и кусок черепа…

В комнате, некогда бывшей гостиной, Фриман нашел первого нового жильца. Отлично вооруженный солдат стоял спиной к Фриману и смотрел в окно на море… Стараясь не скрипеть досками пола, Гордон подкрался к нему сзади и изо всех сил ударил по голове монтировкой. Солдат, захрипев сквозь респиратор, осел на пол. Фриман оттер монтировку от крови и повесил ее на пояс. Злорадно усмехнулся — ты сам выбрал эту войну и этот лагерь, бывший человек!

К великому удивлению и радости Гордона в доме больше никого не оказалось. Вернее, на его первом этаже. Дверь на лестницу была крепко и давно заколочена — там не было никого уже много лет. Фриман прошел по коридору, на котором еще сохранились старые полосатые обои. Он даже не заметил маленькую фотографию, висящие на стене. С нее на труп солдата смотрели спокойные пожелтевшие от света лица. Отец, одетый в старомодный длиннополый фрак, мать в чепце и маленький, аккуратно причесанный мальчик в пиджачке и жилетке. На их лицах — умиротворение. Конечно, это же их первая семейная фотокарточка, она будет с ними всю жизнь… Прошло много лет, мать состарилась и умерла, отца забрали на войну еще в четырнадцатом году, за родную Австрию, за великого императора Франца Иосифа. Сын рос здесь сам, время от времени приезжала помогать двоюродная сестра с детьми… Когда выросший мальчик женился, ему было уже под сорок. Он был счастлив, что успел, все-таки успел дать жизнь собственному ребенку — маленькому веселому мальчику, который с годами стал полной его копией, прямо как на этой фотокарточке. Он умер, не зная, что его сыну будет тоже почти пятьдесят, когда в этот фамильный дом ворвется толпа солдат в респираторах и, не говоря ни слова, расстреляет и его сына, убившего накануне троих ГО-шников, и его приятеля, помогавшего достать незаконное оружие… Фриман так и прошел мимо этой фотокарточки, не увидев сзади нее надписи, которую уже никто никогда не увидит: "Прага, 1912 год"…

Заняв удобную позицию в выбитом окне, Фриман быстро рассчитал свою цели. Так, один солдат у той хижины, двое у сторожевой будки… Не так уж и много. И Гордон открыл огонь. Солдаты даже не успели ничего понять. Всех свалил шквал пуль, прежде чем они успели дотянуться до оружия. Фриман, не теряя ни секунды, выбежал из дома, оглядываясь — подмога могла прибежать откуда угодно, и нужно было ее правильно встретить. И он не ошибся — возле сарайчика мелькнула тень солдата. Фриман поспешно выстрелил, но, выплюнув две пули, табельный автомат замолк — стакан с энергетическим топливом опустел. Менять его не было времени, и Гордон решился на рискованный шаг. Схватив гравипушку, он притянул ею большой камень. И, едва солдат, уверенный в том, что у Свободного Человека закончились патроны, свободно вышел из укрытия, прямо в его грудь полетел тяжеленный камень. Раздался влажный хруст, сдавленный хрип — все стихло. Больше в этом лагере не осталось никого.

Фриман, вполне довольный успешным рейдом, критично оглядел поле битвы и перезарядил автомат. Так, теперь дело за малым — подогнать багги к мосту, заехать наверх, и — вперед, к лучезарному будущему! Гордон сам усмехнулся этим мыслям. Но настроение у него все же было хорошим. Решив не терять его, Фриман быстро вернулся к багги и вернулся уже на нем. Довольно трудно было подняться на дорогу, переходящую в мост — склон был слишком крутым. Но, наконец заехав туда с разгона с пятой попытки, Фриман хотел было уже дать полный ход, но вдруг ошеломленно остановился. Хорошее настроение пропало, как стипендия после большой гулянки. Прямо перед ним мост пересекал большой силовой щит.

Гордон был в шоке. Он-то думал, что все закончится так просто. Ему и в голову не приходило, что сильно охраняться может не только подступ к мосту, но и сам мост. Фриман поражено сошел с багги. Все. Стоп-Машина… Приехали. Гордон наконец заметил, что мост был железнодорожным. Прямо по нему шли две лини рельс, на одной из них недалеко за щитом стояли две брошенные цистерны. Рельсы за щитом уходили далеко вперед, отсюда из-за легкого тумана не было даже видно того берега и конца моста. Казалось, это гигантское бетонно-металлическое сооружение уходит в бесконечность и тянется вечно, как и эта чертова дорога…

Но все же надо было делать хоть что-то. Фриман был зол, как никогда. Опять! Опять идти неизвестно куда! Он быстро глянул на опорные рамы силового поля — толстый кабель тянулся от них по некогда фонарным столбам вдаль, по мосту, на ту сторону. Похоже, источник питания для поля был там, на том конце моста. Какой вечный парадокс — чтобы пройти через мост, нужно выключить поле, а чтобы выключить поле, нужно пройти через мост. Гордон, отбросив все чувства насчет этого, лихорадочно соображал. Силовое поле надо отключить любой ценой. Для этого надо попасть на тот конец моста. И, если нельзя пройти по верху моста, то надо попытаться пройти по его нижней стороне. Звучала эта затея несуразно, но только с первого взгляда. Фриман, озаренный идеей, сбежал вниз, к домам, и встал возле хижины, над обрывом. Оглядел огромный мост сбоку. Все верно. У каждого большого моста есть хотя бы самое маленькое помещение, предназначенное для обслуживания всего сооружения, для вынужденного ремонта и профилактики опор, балок и креплений моста. И Фриман на этот раз был прав — первая из «ног» моста была очень большой и тянулась по протяжению моста несколько десятков метров. Очевидно, внутри нее есть служебный коридор. А значит, где-то и должен быть вход в него. Гордон пригляделся и нашел его — ниже уровня земли, вдоль обрыва по отвесной скале тянулась довольно узкая тропинка, один край которой обрывался над морем. Она и вела прямо к неприметной двери в колонне, на которую опирался мост.

Фриман вздохнул. Ладно, если идти, значит, идти до конца. И он спустился по крутому склону на ту тропинку. Осторожно пройдя по ней, он повернул ручку двери. Открыто. И на том спасибо.

Фриман тихо кипел, ему совершенно не хотелось идти туда, тем более, что он совершенно не представлял, как будет продвигаться, если служебный коридор окончится тупиком. Но коридор вывел его снова под открытое небо. Гордон оказался на второй опоре моста, на больной «ноге», поддерживающей эту громадину над землей. Но то, Гордон увидел впереди, убило все его остатки решительности.

Вперед, в серую бесконечность тумана тянулась невообразимая гигантская паутина. Это были бесчисленные зигзаго- и крестообразные железные балки, на которых держался весь мост от каждой большой каменной «ноги» до другой. Ветер свистел в ушах от большой высоты — Фриман стоял прямо над гладью моря, но даже не замечал этого. Зрелище в виде бесконечно удаляющейся сети перекладин, балок, опор, каждая из которых состояла, в свою очередь, из сотни таких же зигзагообразных и перекрещивающихся балок, только маленьких — это зрелище завораживало и пугало одновременно. Вся сеть, образуя плавные вогнутые в сторону моста дуги, смотрелась немыслимо сложно и в то же время рационально-упорядочено. Первым, что пришло в голову Гордону, когда он увидел это, была Эйфелева Башня. Тоже самое, только в горизонтали. И в три раза сложнее.

Во всем это великолепии, среди бесчисленного перекреста балок угадывалась частично разрушенная решетчатая дорожка с низенькими перилами.

Пролетевшая мимо чайка громко крикнула. Подул морской холодный ветер. Гордон вдруг глянул вниз и наконец оценил высоту, на которой он находился. И, вздрогнув, отступил назад, привалившись к стене.

— Нет, — шептал он себе, — Даже и не вздумай… Это самоубийство… Не смей…

Но уговоры были лишь отрицанием неизбежного. Лезть вперед надо было. А иначе — лучше сразу застрелиться. И Гордон полез. Дрожа, он схватился сначала за какую-то балку и осторожно поставил ногу на другую. Крепко держась, он едва смог оторвать вторую ногу от надежного пола и поставить ее на третью балку. И все — назад пути не было. Гордон, цепляясь руками, словно альпинист, пополз по большой балке вперед. "Только не смотреть вниз…", — подумал он, и, естественно, тут же глянул туда. Весь мир словно качнулся — Гордон едва смог удержаться и не улететь вниз, в волны. Шумно выдохнув и попытавшись успокоиться, он снова пополз вперед, к уцелевшему участку служебной дорожки, идущей поверх балок. Фриман смотрел лишь себе под ноги и руки, чтобы не промахнуться мимо очередной балки, и, когда решился наконец глянуть вперед, с удивлением увидел там большую решетчатую площадку, и маленькую будку на ней, очевидно предназначенную для ремонта и профилактики опор моста. Обрадовавшись хоть этому, Гордон пополз вперед быстрее. Едва он достиг уцелевшего участка дорожки, он повалился на него и в изнеможении от напряжения и страха едва пополз по ней на площадку перед будкой. И, когда он дополз до нее, ему казалось, что он прошел уже полмоста и испытал весь только страх от высоты и потери равновесия, который только человек может испытать. Но, поднявшись на ноги, он глянул на проделанный путь и понял, что прополз лишь десять метров. Впереди лежал точно такой же путь, до следующей площадки с будкой.

Фриман, смирившись с судьбой, огляделся и подошел к будке. Но оттуда вдруг послышался странный и до боли знакомый звук. Действуя почти автоматически, Гордон на миг показался в дверном поеме и тут же отступил назад — и из домика на площадку вылетел прыгнувший хедкраб. Гордон, пожалев, что хедркаб не улетел вниз, пристрелил его из автомата. И вдруг услышал странный гул. Гордон напрягся оттого, что не понимал, что это. Гул, казалось, шел отовсюду. Все вокруг начало трястись, с каждой секундой все сильнее. Гордону уже начало казаться, что сейчас вся эта невообразимая конструкция развалится к чертям — так сильно все трясло. Послышался оглушительный нарастающий стук, и вдруг — гудок поезда. Мост затрясло совсем сильно, и Гордон упал. Но через полминуты все начало угасать. А еще через минуту — все стихло. Фриман, оглядевшись, встал на ноги.

"Да это всего-навсего поезд проехал, — подумал он, успокаиваясь, — Ерунда… Вперед…"

И снова — медленно и напряженно, упорно и внимательно — вперед, по тонким и толстым перекладинам и балкам вперед, к следующей площадке…

Добравшись туда минут за десять, Гордон снова в изнеможении опустился на нее, не заметив даже, что присел рядом с высохшим трупом повстанца… И по нему тут же открыли огонь. Усталость как рукой сняло. Гордон, перекатившись, спрятался за стеной будки и выглянул из-за нее. Стреляли со следующей площадки. Двое солдат, прицельным огнем. Фриман снова исчез в будке, которая оказалась простой подсобкой. Теперь-то он заметил и труп повстанца, и следы давней перестрелки. Подсобка была завалена каким-то промышленным хламом. Но Фриману показалось, что он увидел среди него что-то блестящее. Он потянулся туда и достал… Нет, это просто невероятно! Гордон ошеломленно вертел находку в руках, не в силах поверить. Это был отличный боевой арбалет, самый сложнейший, из тех, что Фриман когда-либо видел. Состоящий из бесчисленного нагромождения деталей, он был снабжен отличным снайперским прицелом — приличной оптикой с десятикратным приближением. Рядом же валялись и болты в арбалету — странного вида светящиеся в темноте оранжевые шестиугольные стержни. Оружие, судя по всему, было самодельным, что, однако, не делало его хуже. Скорее всего, именно эти и отстреливался этот несчастный повстанец…

Но раздумывать не было времени. Фриман быстро взвел арбалет и вставил в желоб болт. Огонь снаружи давно прекратился — очевидно, солдаты решили подкараулить Фримана, когда тот начнет лезть по балкам. Гордон, выглянув одним лишь прицелом, осмотрел все их позиции. Отсюда было видно их обоих — они о чем-то тихо переговаривались. Фриман выстрелил по тому, который сидел подальше. Стрела, пропев в воздухе, воткнулась в череп солдата — прицел у арбалета был отрегулирован просто мастерски! Не успел второй солдат удивиться, как и его постигла участь его товарища. И Фриман снова вышел на площадку.

Новое оружие бросать не хотелось, но все же Гордон Терминатором не был, и носить на себе целый арсенал не мог. Подумав, что пора наконец избавиться от лишнего груза, он выбросил в море свой обычный автомат и револьвер. Револьвер был пустым, а обычным автоматом он уже давно не пользовался, предпочитая табельный Альянсовский. Кое-как укрепив арбалет за спиной, Гордон снова полез вперед…

На полпути, когда нервы его снова были на пределе, ему вдруг преградил путь странный слизистый канат, знакомый, очень знакомый на вид. Фриман не поверил глазам — на внутренней поверхности моста сидел барнакл! Как давно Фриман уже не сталкивался с ними. Еще одни твари, вроде хедкрабов и муравьиных львов, расселившиеся повсеместно за эти двадцать лет. Фриман, худо-бедно закрепившись ногами, освободил одну руку и осторожно достал пистолет. Стараясь рассчитывать отдачу, он выстрелил в мешок с зубами несколько раз. Пяти выстрелов хватило, чтобы барнакл безжизненно повис на мосту. Едва не сорвавшись в ходе всего этого, Гордон спрятал пистолет и продолжил опасный путь…

Эта пытка продолжалась уже двадцать минут. Больше солдат он не встретил, но вот барнаклов попалось целых три штуки. И радости Фримана не было границ, когда он увидел перед собой высокую каменную стену на фоне скалистого берега. Мост закончился! Фриман, встав на ноги, довольно смело побежал по решетчатой дорожке к каменной «ноге» моста, забыв, что сделать то же самое он все это время так и не решался, ползая медленно и осторожно. Но теперь все это было не важно — он дошел до конца! И, словно в подтверждение этих мыслей, о балку возле него звякнула пуля. Гордон судорожно поднял голову — солдат стрелял с небольшого балкончика, укрепленного на каменной стене. Прямо под ним стоял еще один, направив орудие на Гордона. Фриман, злобно усмехнувшись, рывком потянулся за автоматом, и в этом момент в него выстрелили оба солдата. Пули полоснули Гордона по груди и животу, но он, не обращая на это внимания выхватил автомат нагло расстрелял солдат, так и не понявших, почему жертва не умерла. Фриман мельком глянул на взвывший датчик подзарядки скафандра — на нейтрализацию этих попаданий ушло больше половины заряда костюма. Но сожалеть было некогда — сбоку уже слышался подозрительный гул, словно летел вертолет. Гордон нахмурился — он когда-то слышал этот звук… Точно! Мэнхаки! Едва он понял это, мэнхак вылетел из-за угла и полетел прямо на него, рассекая воздух острыми, как бритва, лопастями. Гордон, вскинув автомат, легко превратил эту машинку в груду металлолома. И кинулся к двери в стене.

Внутри, как и на том конце моста, оказался служебный коридор, приведший его в подсобку. Там ему был уготован прием в лице двух солдат, с которым Гордон справился без труда, но зато пожертвовав еще двадцать процентов заряда батарей. Фриман, чувствуя ярость и окрыляющий раж, носился по подсобке, словно оранжевый вихрь, расстреливая все, что пыталось ему помешать. В этом были и вся его злость за проделанный путь, и страх ползания на жуткой высоте, и обида за убитого штурмовиком повстанца, и негодование за плененных Моссман и Илая, испытывающего "ужасные мучения". Гордон с боем прорвался на лестницу наверх, преодолел один этаж, второй… И оказался наконец в маленькой комнатке на самом верху, на уровне верха моста. Отсюда, из подсобки, забитой аппаратурой Альянса, были видны рельсы и сам мост, тонущий в тумане. И сюда, к эти консолям и панелям управления тянулся через выбитое окно кабель, уходящий по фонарным столбам на мост. Гордон, облегченно и устало вздохнув, отстрелил кабель. Прислушался к приближающимся торопливым шагам. И приготовился спускаться обратно, вниз…

…

…Путь назад казался вечностью. Хотя он лез по этим же балкам даже быстрее, чем в первый раз, ему все равно казалось, что все тянется бесконечно долго. Снова — высота, ветер и отчаянные попытки не терять равновесие. Но все когда-нибудь кончается, кончилось и это. И Фриман снова ступил на прибрежный песок, снова прошел по тихому бывшему лагерю солдат и поднялся наверх, на рельсы моста. Устало опустился на сиденье своего багги. Устало положил автомат и опустил голову на руль. Может, он просидел так всего пять мнут, в полном забытьи, а может, и полчаса… Но, что бы он не чувствовал, как бы ни устал, надо ехать. Потому что война еще не закончена. Потому что Альянс все еще правит Землей. Потому что Илай и Джудит все еще в беде. Потому что Аликс ждет его в Нова Проспект.

Фриман завел багги и поехал по рельсам. Ему повезло — здесь не было шпал, а иначе его путь напоминал бы езду по стиральной доске. Но даже здесь не обошлось без приключений. Мост вдруг снова начал вибрировать. Гордон, уже зная, что это значит, резко отвел багги с путей на обочину, к краю моста. Слез и спрятался за стоящей на соседних путях цистерной.

Поезд, словно нож, рассекающий воздух, пронесся мимо, исчезая вдали. Фриман, поглядев ему вслед, снова сел на свою машину и поехал. Этот поезд шел из Нова Проспект. Гордон уже чувствовал, что скоро эта бесконечная дорога закончится…

Глава 8

Песчаные Ловушки

…Фаулер стоял и смотрел на морскую гладь. И не важно, что сейчас это море стремительно осушается — Фаулер всегда любил эти волны. Жаль только, что скоро их уже не будет и в помине. Всего три месяца назад Фаулер получил предписание переехать в Сити 17, и вот он уже в рядах восставших против хозяев Земли. Все эти годы он, скрепя сердце, жил под пинками и тычками ГО-шников, и теперь он получил возможность действительно портить Консулу настроение. Когда в дом Фаулера и других вошли двое граждан, осторожно предложивших всем желающим вступить в сопротивление, многие отказались. Их можно было понять — страх перед Альянсом у всех слишком велик, да и эти двое могли оказаться очередными засланными доносчиками. Но Фаулер, даже понимая это, сразу согласился. Ему уже было все равно — не мог он больше так жить. Каждую ночь ему снилась прежняя Земля, старый мир, который он видел еще ребенком. Он был согласен даже на расстрел. Но его радости не было предела, когда его действительно привели в одну из немногочисленных станций Сопротивления. И началась жизнь, полная риска и борьбы. Тогда, впервые дни после вступления в Сопротивление, все это казалось битвой за свободу. Это так и было. Фаулер в это твердо верил, но теперь он стал все больше сомневаться. Есть ли будущее у Сопротивления? Ведь даже если люди и начнут брать верх над Консулом, то ведь это все ничего не решит. Войска Альянса вызовут помощь. И прибудет новая орда, еще больше этой… А ведь Семичасовая Война хорошо показала реальные возможности людей. Никакие…

Фаулер одернул себя. Он знал, что эти мысли — лишь мимолетны. Даже если они здесь все умрут, они знают, за что умирают. И они умрут свободными. А может быть даже прихватят с собой пару взводов солдат Альянса и помогут другим людям хоть на миг вздохнуть с облегчением.

И Фаулер снова покрепче сжал рукоятку автомата и продолжил вглядываться в дорогу…

Но он не видел, как небольшой отряд солдат бесшумно крался вдоль стены дома. Один из них нес два тяжелых контейнера. Командир отряда поднял руку, сжатую в кулак — и отряд остановился. Знаками он отправил одного солдата во дворик дома, еще одного в сам дом, показав ему один палец — "Первый этаж твой!". И подал знак солдату с контейнерами. Тот, бесшумно раскрыв их, извлек оттуда две бугристые шарообразные мины. Командир отряда кивнул — "Начинаем!". Обе мины одновременно влетели в окна дома — на второй и третий этажи. Раздались два испуганных крика. В этот момент застучали выстрела на первом этаже. Трескнули молнии, и, после сдавленных стонов, все стихло.

— Операция завершена, — передал по рации командир отряда и, расслабившись, пошел к парадному входу в дом.

Солдаты молча последовали за ним. Со стороны дороги послышался нарастающий гул — приближался бронетранспортер.

И вдруг дверь дома распахнулась, и из него выбежал испуганный повстанец, затравленно оглядываясь по сторонам. В руках он сжимал автомат только что убитого солдата Альянса. Солдаты от неожиданности замерли, но лишь на секунду. Но их остановил командир отряда. Подскочив к повстанцу со спины, он одним мощным ударом сбил его с ног, а другим — выбил автомат. Повстанец сдавленно застонал и попытался встать, но новый удар остановил его.

Из подъехавшего БТРа вылез еще один солдат.

— Все в порядке? — просил он, кивая на повстанца.

— Да, — кивнул командир отряда и снова пнул человека.

Фаулер, скорчившись от боли, сплюнул кровью.

— Ну что? — издевательски обратился к нему командир отряда, — Может, ты не рад нам? А вот мы тебе как раз очень даже рады.

Фаулер с ненавистью смотрел на этого солдата. С ненавистью и страхом. Он не раз слышал, что эти твари делают с пленными.

Заметив, что это жалкий человечишка заоглядывался по сторонам, командир отряда едва заметно кивнул остальным солдатам, и они тут же взяли пленного под прицел. Фаулер понял, что бежать не удастся.

— Ты мне нравишься, — голос, проходящий через модулятор респиратора, звучал грозно и монотонно, — И поэтому у меня к тебе предложение. Мы убьем тебя быстро и безболезненно, но если только ты сообщишь нам радиочастоту станции «Маяк».

У Фаулера все похолодело внутри. Такого ужаса он еще не испытывал никогда. Похоже, умирать придется долго…

— Молчишь? — издевательски усмехнулся командир отряда, — Подумай хорошенько. У тебя есть шанс хотя бы частично остаться верным Консулу.

— Гореть твоему Консулу в Аду, — прохрипел Фаулер, закашлявшись.

Командир отряда резко присел на одно колено и схватил пленного за волосы.

— Значит ты так решил, да? — прошипел он, — Как бы ты не пожалел об этом. Эй, — он обратился к солдатам, — Найдите мне огня.

Фаулер, чувствуя, как к горлу подступает комок, смотрел, как два солдата вынесли из дома груду досок, которые раньше были мебель, облили ее керосином из канистры, найденной там же, и подожгли. Яркое желтое пламя резануло по глазам. Фаулер, обливаясь потом, на миг зажмурился.

— Вы знаете, что делать, — сказал командир отряда и, отвернувшись, отошел в сторону…

Он глядел на живописную гладь моря, на редких чаек и желтый песок. А за его спиной все сильнее кричал человек, пожираемый костром. Пять минут командир отряда прохаживался в стороне, пока вдруг между дикими криками не послышалось:

— Ноль… двадцать… пять… ноль…пять…

— Что?! — командир отряда резко обернулся и выхватил пистолет, — Что ты сказал?

— Ноль… двадцать… пять… пожалуйста, убей…

— Пеленгуй, живо! — крикнул командир солдату у БТРа и выстрелил.

Солдаты, державшие Фаулера за руки и ноги над пламенем, бросили его тело с простреленной головой на уголья.

— Данные получены! — лаконично сообщил солдат у БТРа, — Станция «Маяк» находится в девяносто четвертом квадрате.

— Хорошо. Свяжись с Цитаделью. Пусть высылают десант…

…Он ехал по темному туннелю. От прежней решительности не осталось и следа. Мост был позади. Но только не проблемы, которые, подобно черным фуриям, витали над ученым-неудачником, искали его, находили везде и всегда, и он уже в который раз вздрагивал от их злобного хохота, ёжился от их темных цепких рук, обнимающих его. Фриман не знал, что он делает не так, но все повторялось снова и снова. Он знал, что до его появления тут Илай и Джудит много лет были в безопасности. Он знал, что многие его друзья попали под сокрушающий вал его проблем, следующих за ним. И вот теперь — Илай и Моссман. Это он во всем виноват. Альянс искал именно его — как глупо было оставлять катер на виду! И поэтому только он виноват в этом. И ему это и исправлять.

Но сейчас Гордону было страшно. Туннель дышал на него смертью и гнилью. Тьма сжимала, окутывала, не отпускала. Фары багги не работали. Дороги не видно. И только опасность, которую чувствуешь всем телом. Фриман вздрогнул от утробного воя, тысячу раз отразившегося от стен туннеля. Он уже слышал этот вой. Там, в Рэвенхольме. И это не предвещало ничего хорошего. Ничего живого. Только полужизнь.

Гордон замедлил ход и поехал медленно, судорожно оглядываясь. Только бы не засада… Только бы не завал…

И вдруг из темноты к нему метнулась жуткая фигура, хлюпнув раной на груди, и стон перерожденца раздался у него прямо над ухом. Фриман закричал. Он едва успел увернуться от удара уродливой руки. И тут же с грохотом врезался в какой-то ржавый автомобиль. Гордона резко швырнуло на руль — только энергия костюма уберегла его от сломанных ребер. Весь туннель наполнился вдруг стонами и яростью. Гордон, вскрикнув, схватился за гауссову винтовку и что было сил надавил на спуск. Струя плазмы озарила на миг весь туннель, и зомби отлетел к стене. Но за эту секунду Фриман успел увидеть… Со всех сторон к нему шли живые мертвецы. Зомби кишели в туннеле, они вылезали из-под опрокинутых машин, из углов и труб…

Фриман, обливаясь потом, схватился за руль, резко выехал вперед. Затравленно метаясь, он беспорядочно палил из гауссовой винтовки, сходя с ума от стонов и рева, наполнивших туннель. Он постоянно врезался, но все равно ехал вперед. Но вот дорога стала чистой, и багги снова начал набирать скорость. Сбив на полном ходу двух перерожденцев, Фриман, словно стрела, несся к светлому выезду из туннеля. Он сам превратился в скорость. Он стал ветром. Он летел.

И на огромной скорости вылетел под открытое небо. Еще долго он не сбавлял ход. Еще долго он слышал эти голоса. И только через три километра понял, что смерть осталась позади. Фриман остановился и оглядел багги. Он был побит и забрызган желтой жижей, смешанной с кровью.

— Надоело! — закричал он в небеса, сжав кулаки, — Как мне все это надоело! За что? За что…

И он опустил взгляд…

…Спустя пять минут он уже ехал вперед. Стараясь забыть об этом срыве. Он не имеет права отступать. Он борется и за себя.

Через минуту он заметил впереди прибрежный коттедж, обнесенный с одной стороны забором. И прибавил ходу. Фактор внезапности — его главный козырь. Во двор он влетел, пробив забор — там, где его меньше всего ожидали. Фриман сразу же оценил обстановку. Увидел тела людей на чахлой траве. Два солдата справа, два слева, у БТРа. Гордон, злобно ухмыльнувшись, на ходу открыл огонь на поражение. Растерявшиеся солдаты Альянса не успели ничего сделать. Плазма косила их, словно серп пшеницу…

…Командир отряда судорожно метнулся в сторону от этого желто-серого вихря, ворвавшегося во дворик. И как это они не заметили Нарушителя N1 еще издали? Этот дьявол уже пробил плазмой четверых солдат — весь взвод… Командир уже мертвого отряда увернулся от жгучего луча плазмы и прицелился. "Ну что, Гордон Фриман, — пронеслось у него в голове, — Пора отплатить за всех наших, которых ты убил…". И, заметив, что машина понеслась прямо на него, он спустил курок…

…Пули последнего солдата высекли искры из корпуса багги, но машина выдержала. Толчок, хруст костей под колесами — и все было кончено.

Фриман остановил машину и сошел на землю. Оглядел дворик так, как будто хочет найти в нем что-то уникальное, неповторимое. Но это был обычный дом, обычная чахлая трава, обычное серое море у горизонта… Гордон прошелся между трупами солдат и посмотрел, что полезного он может взять у них. Из нужных вещей нашлись автоматы и много патронов, но Фриман взял лишь один стакан к табельному автомату Альянса. Все остальное все равно было бы "мертвым грузом". Обходя трупы, Фриман поморщился от терпкого черного дыма. Оглянувшись, он увидел невдалеке догорающий костер с почерневшим и кровоточащим трупом на нем… Фриман, отвернувшись, продолжил обыскивать дворик. Эти солдаты еще более не-люди, чем кто-либо, кого Фриман встречал, если они смогли сотворить такое с пленником…

В доме тоже не нашлось ничего, кроме неприятностей. Наткнувшись на неизвестно кем тут оставленный труп солдата, Фриман нашел на втором этаже пару трупов повстанцев. Гордон подошел к ним поближе — но следов ранений у них так и не увидел, только багровые кровоподтеки на коже лица и рук. И тут откуда-то сверху на Фримана упала шарообразная мина, такая же, какие он уже видел недавно на дороге. Мина, пискнув, выставила во все стороны тупые шипы и вдруг резко выпустила разряд электричества в ученого. Его сбило с ног, но скафандр все же сумел поглотить заряд — но и сам полностью разрядился. Гордон, быстро опомнившись, схватил какой-то стул, подцепил его ножками мину и молниеносно выкинул ее за окно. И в облегчении оперся на стену. Еще бы чуть-чуть, и…

Гордон, пройдя мимо уже потухшего костра, вернулся к багги в отвратительном настроении. Такое зрелище мало кого не тронет за живое, к тому же он только что чудом спасся от мины. Гордон, перезарядив автомат, покосился на стоящий неподалеку БТР. Но у ученого не было ни сил, ни желания что-либо делать с бронетранспортером. Конечно, стоило бы вывести его из строя, перерезав пару проводников и клапанов, но Гордон махнул на это рукой. Если вот так просто размениваться на мелочи, никакого времени не хватит. А ведь день уже начинал клониться к вечеру. Нова Проспект, как понял Фриман, был слишком крепким орешком, чтобы пробираться по нему вслепую, при свете лишь луны. Нужно было поторапливаться. И Фриман вновь завел мотор.

Путь дальше проходил на удивление спокойно. Гордона больше не беспокоили ни солдаты, ни их заставы, ни прибрежные домики. Дорога тянулась вдаль безмятежно и тихо, теплый ветер обдувал лицо, и казалось, что можно вот так катить по дороге целую вечность, забыв обо всем на свете. Из-за пелены серых облаков на минутку вышло солнце, где-то вдали осторожно крикнула тощая чайка. Гордон улыбнулся и, повинуясь какому-то непонятному, почти мальчишескому порыву, приветливо помахал ей вслед. Он, хоть и лишаемая своего мира, все же оставалась свободной. Как давно он не видел ни природы, ни свободы. В чем-то они были похожи с этой чайкой. Это грязно-белое крылатое существо вот так легко парит над этой многострадальной землей, ловя, как и все живое сейчас, каждый миг солнечного света, льющегося из этого серого, неприветливого неба. Фриману на миг показалось, что он все-таки не один. Но солнце вновь спряталось, словно отшельник от мирской суеты, чайка улетела — и Гордон снова почувствовал глухую тоску.

И тут он заметил впереди толстую красную башню маяка и пару маленьких, крытых черепицей, домов, стоящих по обе стороны дороги. Неподалеку стоял сарайчик, в тени сухого дерева мирно покоился корпус старого грузовика. Фриман напрягся, сжал ручку гауссовой винтовки и начал вглядываться. Но ему почему-то очень не хотелось, чтобы тут был очередной пункт солдат. Слишком уж все тут по-человечески, умиротворенно и даже красиво. Такое подходит только людям.

— Эй, сюда!

Фриман вздрогнул, как от удара током — но впереди стоял самый обычный повстанец. На его плече красовалась буква «Лямбда». Гордон улыбнулся — все-таки здесь еще были люди. Фриман приветливо помахал повстанцу, внезапно повеселев. Наверное, он просто слишком долго воевал и сражался. Наверное, он просто слишком давно не разговаривал ни с кем просто так.

— Эй, приятель! — крикнул Гордон повстанцу, подъезжая, — Как вы тут? Солдаты не досаждают?

— Нет пока что, — пожал плечами повстанец, — Доктор Фриман, я очень рад, что вам удалось добраться до нашей станции! Но нам только что передали радиосообщение. Они ищут вашу машину.

Фриман застыл.

— Что? Уже? Вот черт, — его настроение начало ухудшаться, — Но машина ведь не этиловый эфир — сама собой не испарится.

— Загоняйте багги в этот сарай, — показал рукой повстанец, — Спрячем его тут, пока солдаты еще не знают, где он.

— Но как же… — попытался протестовать Гордон.

— Вам придется продолжать путь пешком, — развел руками повстанец, — С воздуха вы — прямая и очень хорошо заметная мишень. Вас заметит первый же штурмовик.

Фриман, вздохнув, загнал багги в гараж, забрал из багги оружие и вышел к повстанцу.

— Вот и все, — сказал Фриман, кивая на сарай, — А это вы — станция «Маяк»? Полковник Одесса Кэббедж пытался связаться с вами по рации, предупредить обо мне.

— Это как раз он нам и сообщил, что вас уже засекли на машине, — ответил повстанец, — Но здесь вам нечего бояться — у нас тут безопасно, Альянс еще не пронюхал про эту точку.

Фриман легко кивнул подошедшим — из дома вышли еще трое повстанцев — двое парней и девушка. Все они с интересом и почтением разглядывали Фримана, будто тот был расписан акварелью. Девушка даже подступилась к Гордону, видимо захотев к нему обратиться, но на полуслове смутилась и, покраснев, отступила на шаг. Парни понимающе ухмыльнулись.

— МакПолсон, — представился первый повстанец вслед за остальными.

— А у вас тут приятно, — улыбнулся Фриман, пожимая ему руку, — А что, остальные где?

— А других повстанцев тут и нет, — заявил парень, стоящий рядом с девушкой, — Мы тут сами всем заправляем. Полковник Кэббедж изредка дает указания по рации. У нас тут вообще очень удобное место. Альянс давно ищет эту станцию, но ни за что не пошлет корабль прочесывать территорию — это для них слишком опасно.

— Слушайте, — спохватился вдруг Гордон, — А у вас тут нет никаких трофеев от солдат? Энергобатарей, например…

МакПолсон, улыбнувшись, забежал в дом и вынес оттуда три батареи. Протянув их Гордону, он довольно прибавил:

— Это я их принес сюда! Нам когда сообщили, что вы едете, я как раз шел на разведку. Ну, и прихватил у пары солдат… Мы их тут тоже отлично стреляем, — похвастался он, — Вы бы только видели — мы тоже кое на что годны. Жаль только, что не можем пойти с вами в Нова Проспект…

— Кстати, — Фриман начал заряжать скафандр, — А далеко до него отсюда? Пешком у меня скорость будет помедленнее, да и муравьиные львы замучают…

— О, об этих тварях и не напоминайте, — закатил глаза один из повстанцев, — Столько мы от них натерпелись… А до Нова Проспект тут по прямой километров семь. Но на дорогу сейчас опасно соваться, так что в обход выйдет больше семи километров.

— От маяка вдоль скал идет секретная тропинка, — впервые заговорила с Гордоном девушка, — Я покажу вам дорогу туда. По ней вы сможете срезать часть пути.

— О, молодец, Марина, — сказал МакПолсон, — Хотя идти там довольно опас…

Его прервал отдаленный знакомый гул. Фриман быстро оглянулся — на горизонте показалась быстро растущая точка. Сюда летел корабль Альянса.

— Дьявол! — выругался МакПолсон, инстинктивно выхватывая автомат, — Десантный корабль! Но как они нашли нас? Ведь нас даже не предупредили об атаке…

Гордон понял, что медлить больше нельзя. Его взгляд заметался в поисках ракетницы или чего-нибудь получше, годного, чтобы сбить корабль. Но, как ни искал Гордон, тщетно. Повстанцы мигом разбежались. Полуживой корабль, напоминающий гигантскую креветку, был уже совсем близко.

— Фриман! — крикнул один из них, — Не стой там! Они будут стрелять с воздуха!

И, не успело последнее слово стихнуть, как прямо рядом с Фриман просвистели три трассирующих заряда, выкорчевав куски земли у его ног. Гордон, упав на землю, тут же вскочил и понесся к укрытию — уступу в стене дома. Там же прижимался к дому МакПолсон, сжимая автомат.

— Не высовывайтесь, Доктор Фриман! — крикнул он, — Когда десант высадится, корабль улетит, не будем его провоцировать!

— Сколько обычно высаживается? — спросил Фриман, выглянув за угол.

Там, подняв тучи пыли и песка, навис над землей десантный корабль. Из продолговатой черной капсулы, которую корабль сжимал под днищем в членистых лапках, начали выпрыгивать на землю солдаты.

— В одном корабле обычно пять солдат! — МакПолсон передернул затвор, — Может, больше.

Фриман видел — на земле было пятеро. Корабль тут же, словно испугавшись чего-то, поспешно поднялся и улетел за холм.

"Быстрее, — пронеслось в голове у Гордона, — Пока они не рассредоточились!", — и он выскочил из-за уступа.

Первые его выстрелы скосили одного солдата, и остальные среагировали мгновенно, разом дав очередь по Гордону. Фриман, собрав все свои силы и волю в кулак, — молниеносно перекувыркнулся, пропустив мимо себя десяток пуль, и вновь открыл огонь по рассредоточивающимся солдатам. Тут же начали беспорядочный огонь повстанцы — стреляли они из укрытий, почти вслепую, но здорово отвлекали на себя солдат, которые заметались в поисках укрытия и стрелков. Но все же, помня приказ, не спускали глаз с Нарушителя N1, только что убившего одного из них. Фриман, засев за какой-то ржавой старой машиной, перезарядил табельный автомат и вдруг услышал еще один гул двигателей. В панике оглянувшись, он увидел, как с другой стороны домов высаживается еще один десант.

— Атака! — заорал Гордон, — Вторжение со стороны холмов!

На миг от его крика остальные растерялись и их очереди стихли. Но только на миг. И началась новая смертельная музыка — снова застрочили автоматы повстанцев и новоприбывших солдат, разбегающихся по стану людей. Казалось, воздух буквально кипел от пролетающих в нем пуль. Повсюду стреляли, со всех сторон. Одно неверное движение — и смерть. Фриман, выругавшись в полный голос, короткими перебежками начал продвигаться к укрытию одного из солдат, который настойчиво стрелял по ученому. Прорываясь сквозь шквальный огонь, который лился отовсюду, Фриман упал на песок и ползком начал подбираться к солдату Альянса со спины. Прицел, точный выстрел — и дьявольская музыка потеряла одного из своих музыкантов. Фриман, не успев даже оценить свою победу, услышал сквозь выстрелы:

— Фриман! Прикрой меня!

Гордон, метнувшись на зов повстанца, выстрелил наугад в троих солдат. Один из них со сдавленным стоном упал. Гордон, не глядя на него, перебежал к парню, который отчаянно колотил по заклинившему магазину автомата. Фриман, заслонив его от поля боя, встал в полный рост и открыл беглый огонь. Его сразу заметили, и снова все выстрелы солдат полетели к нему. Гордон, едва успев метнуться в сторону и оттолкнуть повстанца, упал. И тут же ощутил, как словно железный кнут стегнул его по спине — пули солдата протрещали о бронеспинку скафандра. Гордон, даже не почувствовав боли, лишь услышал сигнал о потере какого-то количества энергии костюма, злобно оскалился и, перекатившись, выстрелил в ответ. Маневр получился — не ожидавший этого солдат тяжело рухнул на землю, пораженный прямо в грудь.

— Вторжение со стороны дороги! — раздался крик МакПолсона, — Всем приготовиться!

Фриман мельком глянул на звук двигателей — со стороны дороги уже высаживался третий десантный отряд… Плохо, ох как плохо… Фриман давно не был в такой панике. Патроны есть, но солдат слишком много. Если их окружать, то…

Его мысли прервал оглушительный крик. Фриман в ужасе метнул взгляд в сторону — МакПолсон упал, захлебываясь кровью. Уже падающего, его прошил еще десяток пуль.

— Мак!!! — заорал повстанец, видя смерть друга, — Сволочи!!!

И, рискуя собственной головой, встал в полный рост и начал яростно поливать свинцом слуг Альянса. Его выстрелы скосили сразу троих, но он тут же поплатился бы за такой шаг, если бы вовремя выстреливший Фриман не убил подбирающегося поближе солдата. Все сжалось внутри Гордон, когда он увидел, как перестало дергаться тело МакПолсона… Ученый, подавив душевный стон, вновь ожесточенно начал стрелять.

— Доктор Фриман! — Гордон едва расслышал в урагане огня голос девушки, — Фриман, сюда!

Гордон, не на шутку испугавшись за нее, метнулся к ней — ее укрытие было за стеной дома. Она редко, но очень точно отстреливалась, тяжело дыша.

— Доктор Фриман, быстрее, за мной в маяк!

— Подожди, как…

— Нет времени! Быстрее, пока они не пристали еще больше солдат! У вас еще есть шанс уйти!

Фриман нахмурился.

— Никуда я не пойду, тебе ясно! Ты видела, что стало с МакПолсоном?! Ты хочешь, чтобы было еще трое таких же тел?! Я остаюсь!

— Да поймите вы, — не уступала Марина, — Только вы можете спасти Илая! Он сейчас нуждается в вас, его там наверняка пытают!

"Илай…"

— С нами будет все в порядке, — продолжала уговаривать Марина, — Нельзя, чтобы они схватили вас или узнали про секретную тропу! Быстрее, бегите! Вы нужны Илаю…

Гордон сглотнул подступивший к горлу комок.

— Показывай дорогу…

Девушка, слабо улыбнувшись, побежала к маяку, пригибаясь. Фриман последовал за ней, прикрывая отход и с тоской глядя на оставшихся повстанцев… Черт, ведь у них же нет ни единого шанса… Что вы станете делать, если вы стоите перед выбором — спасти вашего лучшего друга, или двух незнакомых людей?..

Маяк стоял на крутом обрыве над морем. Фриман вбежал в неприметную дверь вслед за Мариной. Они пробежали по винтовой лестнице вниз и девушка толкнула дверь в стене маяка. За ней открылась узенькая тропинка, висящая над самым обрывом, над волнами.

— Вперед, быстрее! — сказала она, глядя Гордону в глаза, — Вы должны торопиться.

— Вторжение со стороны холма! — раздался далекий крик одного из повстанцев.

Фриман потупил взгляд. Вот черт…

— Да быстрее же! — почти плача, вскрикнула Марина.

Фриман, поглядев в ее лицо, подернутое пеленой боли и отчаяния, кивнул и выбрался на тропинку. Прощальный взгляд — и Марина захлопнула дверь.

Фриман, чуть не сорвавшись вниз, быстро побежал по тропинке вперед, все еще слыша звуки ожесточенной перестрелки. Осторожно продвигаясь по тропинке, он то и дело смотрел наверх, откуда вдруг начал раздаваться очередной гул двигателей. Фриман узнал этот звук. Прилетел штурмовик. И, словно в подтверждение этих мрачных мыслей, оглушительно застрочил пулемет штурмовика. Фриман почувствовал себя последним негодяем…

…Марина, выстрелив в очередного солдата, вдруг увидела, как к ним приближается еще один десантный корабль. Как хорошо, что Доктор Фриман успел уйти из этого ада вовремя… Где-то в стороне застучал пулемет штурмовика, круша крышу сарая. Девушка, увидев еще одного друга убитым, заплакала, не прекращая стрелять. Неужели все должно кончиться именно так?.. И вдруг она увидела, как над разбитым сараем навис десантный корабль без капсулы. "Там же машина Гордона!" — пронеслось у нее в голове, и она, уже не замечая ничего вокруг, побежала туда, к кораблю, на ходу поливая его свинцом. Но, прежде чем ее позвоночник перебили пули штурмовика, она все-таки успела в последний раз увидеть солнце, выглянувшее на миг из-за облаков…

…Гордон пробирался между скалами по чахлой траве. Уже давно смолкли выстрелы сзади, уже пронесся над его головой корабль, зажавший в своих членистых лапках его багги. Уже давно Фриман, поняв, что все кончено, шел вперед, но перед его глазами все еще плыли лица этих людей… Людей, которых он бросил…

— Держись, Лазло, кто-то идет… Стой! — этот испуганный голос вывел Гордона из его забытья.

Фриман увидел перед собой песчаный проход, зажатый между скалами. На камне посреди него сидел человек в синей робе гражданина, с автоматом в руках. Рядом, на песке, лежал еще один, с огромной окровавленной раной в животе. Фриман занес ногу, чтобы подбежать к ним, но голос сидящего на камне гражданина его остановил.

— Я сказал, стой где стоишь! Не становись на песок — муравьиные львы это сразу услышат!

Фриман, быстро смекнув, что к чему, присел и обратился к гражданину:

— Кто вы? Что с твоим другом? Это муравьиные львы? Как я могу вам помочь?

— Фриман, ты… — узнал его гражданин, но не договорил.

Человек на песке застонал и в горячке перевернулся на другой бок.

— Нет, Лазло, не шевелись! — в панике закричал гражданин, — Нет!!! Помоги!

Этот крик уже адресовался Гордону. Ученый увидел, как вокруг Лазло взбугрился песок в трех местах — и из него с пугающей быстротой выбрались три муравьиных льва. Яростно зашипев, они накинулись на несчастного раненого. Фриман, вскрикнув, открыл огонь, но стрелял очень мало — он боялся попасть в Лазло. Товарищ Лазло вскинул автомат и тоже открыл огонь, но, когда последнее гигантское насекомое упало мертвым, было уже поздно…

— Боже мой, — застонал «гражданин», опускаясь на колени перед окровавленным телом друга, — Бедный Лазло… Один из лучших умов своего поколения — и такой конец… О, боже… нет…

— Друг, — сдавленно спросил Гордон, совершенно уже подавленный, — Как это с вами случилось?

— Мы направлялись в лагерь вортигонтов, — почти простонал человек, — Хотели раздобыть там немного ферроподов, чтобы эти проклятые жуки оставили нас в покое… Но теперь, без Лазло… какой теперь смысл?..

И он опустил голову на руки. Фриман окончательно почувствовал себя виновным во всем.

— Друг, я… прости меня…

— Ничего, — поднял голову человек, — Я знаю, ты хотел просто помочь. Ты иди, иди. Я останусь тут. Есть кое-что, что я должен сделать, — и он вновь с болью посмотрел на тело Лазло.

Фриман, понимая, что сейчас лишним слово может все только усугубить, молча кивнул и уже хотел было пойти вперед, как его остановил голос «гражданина».

— Только ради всего святого, не наступай на песок… У муравьиных львов сейчас жор, они разорвут тебя в один миг… Иди. Пусть тебе повезет больше, чем нам.

И Фриман, осторожно идя по камням, торчащим из песка, оставил несчастного человека позади…

Сначала это было довольно трудно, но потом он даже наловчился прыгать с камня на камень без передышек. Иногда из песка на поверхность выходили части бывшего скалистого дна, и тогда Гордону удавалось спокойно и не напрягаясь пройти шагов пять-шесть. "Тот бедняга говорил про лагерь вортигонтов, — думал Фриман, — Неужели у этих… у них есть тут своя станция? Никогда бы не подумал… Хотя что это я? Мир и так уже давно сошел с ума…"… Путь его лежал между скалами, к которым и старался держаться поближе. Один раз Фриман не удержал равновесие и соскользнул с куска скалы на песок. Тут же земля у него под ногами мелко затряслась, и из вспухающих холмиков песка начали прорываться членистые ноги муравьиных львов. Вскрикнув, Фриман поспешно вскочил на камень и перестрелял жутких насекомых. По пути дальше он был еще более осторожен. Он не знал, каким именно образом муравьиные львы чувствовали его прикосновение к песку. Видимо, как думал он, срабатывала едва уловимая человеком цепная реакция по принципу домино — толкнутые песчинки толкали еще одни, и так далее — пока неуловимый на глаз толчок не достигал чутких рецепторов этих жуков. Гордон не был ни биологом, ни уж тем более энтомологом, но все же по пути попытался предположить, что муравьиные львы могли так же ориентироваться по запаху — с помощью тончайших обонятельных рецепторов, фиксирующих полипептидные и нуклеиновые соединения, испускаемые потеющей кожей человека.

Дорога постепенно привела Фримана снова на берег. Песка тут было еще больше — а значит, еще больше смертоносных насекомых. Но были и положительные стороны — здесь повсюду из песка торчали скалы, камни и куски былого скалистого дна — идти было даже легче, чем в расщелине между скалами. Увидев довольно длинную цепь больших скал с растительностью на верхушках, Гордон с облегчением взобрался на них — тут-то эти мерзкие насекомые его уже не достанут! Фриман огляделся и решил держать путь к маленьким прибрежным домикам впереди. Путь его продолжался всего минуту, когда он наткнулся на первое приспособление, говорившее о том, что он на верном пути. В цепочке скал, по которой он шел, был большой разрыв. И прямо в нем, на песке стояло довольно странное сооружение. Это напоминало детские качели — доску, перекинутую посередине через крепление. Но здесь все это было сколочено наскоро из полугнилых разномастных досок, скреплено кое-где железными листами… И пребывало в благополучном равновесии. Фриман даже не задумывался надолго — он сразу понял суть приспособления. Сняв со спины гравипушку, Фриман насобирал ею камней и булыжников помассивнее и наложил их монолитной грудой на ближнем к нему конце сооружения. Дальний конец сразу поднялся над песком, утыкаясь в скалы. Гордон, улыбнувшись столь легкому решению, осторожно пошел по доскам вперед. Пока не ощутил, что уже понемногу перевешивает камни. Опасливо оглянувшись и проворчав что-то нелестное, Фриман с помощью все той же гравипушки наложил на тот конец еще побольше камней. Теперь вес его камни выдерживали спокойно, и Фриман легко перебрался на скалы и продолжил путь. Подойдя поближе к домикам на песке, он все же решил туда не соваться — они оказались полностью заброшенными и пустыми. Гордон вдруг заметил, что здесь «дорога» по пескам была более-менее обхожена людьми — повсюду валялись широкие доски, стальные двери, деревянные тары — словом, все, по чему можно было бы ходить, не касаясь песка. Пройдя таким образом еще несколько сотен метров и все еще удачно не разбудив ни одного муравьиного льва, Фриман вдруг понял, что вереница камней, скал и плоских предметов закончилась. Дальше — лишь песок…

Но вдруг впереди он заметил уже знакомое ему устройство. Большое, возвышающееся вертикальной грудой железа над песком. Именно такие приборы и использует Альянс, чтобы отпугивать муравьиных львов. Гордон, немного поразмыслив, решился на отчаянный поступок. Приготовившись, если понадобится, стрелять, он что было сил побежал прямо по песку до аппарата. Его ноги гулко стучали по песку, увязали в нем, бежать становилось все труднее… Он уже слышит за спиной злобное шипение гигантских насекомых, он уже слышит этот стрекот крыльев… Но бежит и бежит вперед, ведь осталось всего-то несколько метров… Мощный удар лапы сбил его с ног. Гордон, вскрикнув, изрешетил насекомое пулями, вскочил и, обливаясь потом продолжил бежать, словно и не замечая орды тварей, которая уже надвигалась на него, на свежую добычу. И, едва приблизившись к устройству вибрации, он нажал на большую кнопку. Взревел мотор, толстая свая медленно поднялась вверх, разгоняясь. Фриман, услышав шипение муравьиных львов совсем рядом, обернулся и выстрелил, едва успев убить тварь, прежде чем она обрушила на него свои острые ноги. И вибрационное устройство наконец ударило в песок. Снова, снова… Жуки, злобно ворча, отбежали шагов на двадцать и, переминаясь, смотрели на жертву, которая теперь была так близко, но и так недоступна… Фриман торжествующе улыбнулся — победа была за ним. И, увидев рядом большую скалу, он прыгнул на нее. И пошел вперед, надеясь, что самое ужасное уже позади.

Но он ошибся. Скала резко обрывалась, уходя вниз. Внизу — широкая песчаная дорога, зажатая между скалами. Глянув вниз, Фриман невольно вздрогнул. На песке, среди разного хлама вроде досок и железных бочек лежало изуродованное человеческое тело. Песок вокруг почернел от запекшейся крови. И — полная тишина вокруг. Как будто все вымерло. Фриман, осторожно спустившись к телу, встал на какой-то камень и попытался рассмотреть лицо… Нет, безнадежно — человек был словно обглодан. "Боже, какая тварь смогла сотворить такое? — пронеслось в голове ученого, — Неужели эти жуки?". Фриман вдруг заметил под трупом автомат и потянулся к оружию, чтобы взять его, но тут его нога соскользнула на песок. Фриман, почувствовав будто его сердце упало вниз, замер в ужасе… Нет, он сейчас не был готов сразиться с полчищем гигантских насекомых… Здесь же везде — лишь песок…

И вдруг он заметил, как большой песчаный холм в центре ущелья зашевелился. Фриман, как завороженный, наблюдал, как из холма на свет появляется сначала одна гигантская, разноцветная хитиновая нога, затем другая, третья… Затем, вместе с жутким ревом, появилось и тело… Фриман в тот миг осознал две вещи. То, как он ничтожен по сравнению с ЭТИМ… И то, что ему теперь уж точно конец…

Это было огромное, двухметровое насекомое, отдаленно напоминающее смесь муравьиного льва и Чужого из очень старого фильма… Громадная хитиновая туша, потрясая атрофированными лапами на груди, поднялось на больших четырех в полный рост, яростно взревев. Разноцветное и массивное существо с мощной головой заметило жертву.

Гордон, нервно сглотнув, понял наконец, что это не галлюцинация. Крик ужаса застрял в его горле. Вскинув автомат, он нажал на спуск, мысленно попрощавшись с жизнью. Лишь инстинкт выживания, заложенный природой во все живые существа от рождения, заставлял его стрелять. Мощные пули табельного автомата вгрызлись в панцирь жуткого насекомого, пробив в нем пять-шесть пробоин, из которых заструилась ядовито-желтая кровь. Монстр яростно взвыл от боли и понесся на Фримана, словно бык на красную тряпку. Гордон поневоле поразился — эта громадная туша двигалась так легко и свободно, будто состояла из пенопласта… Ну и силища же у него, наверное… Гордон, увидев, что огромное насекомое мчится на него, заорал и изо всех сил надавил на спуск. Длинная очередь вонзилась в тело монстра, но он бежал, словно это были не снаряды, а снежинки. И, когда он уже почти вплотную подбежал к Гордону, автомат последнего обреченно замолчал — кончились заряды, казавшиеся бесконечными. Фриман, в ужасе отбросив бесполезное оружие, сквозь стон попытался выхватить из-за спины дробовик, но в этот момент огромное насекомое легко изогнуло шею под панцирем и, ударив Гордона в бок, словно пушинку отбросило его в сторону, на песок. Датчики скафандра тревожно запищали — заряда едва хватило на поглощение энергии удара. Фриман, застонав, через силу и боль выхватил дробовик и выстрелил, одновременно с трудом поднимаясь. Монстр взвыл и вновь помчался на ученого. Фриман, на этот раз отбежав подальше, пропустил огромную тушу мимо себя и, отскочив, выхватил из-под трупа автомат. И, не дожидаясь, пока гигантский жук обернется в его сторону, открыл огонь с обеих рук. Тварь заорала и яростно понеслась на Гордона, и с каждым мигом в нее влетали все новые пули. И, в конце концов, даже нечеловеческие силы не выдержали. Насекомое бежало, но с каждым метром все медленнее, спотыкаясь и дрожа, истекая желтой кровью. Гордон, войдя в раж, с протяжным криком страха и ярости поливал монстра свинцом. Когда замолчал автомат, он отбросил его и, выхватив пистолет, продолжил стрелять в бегущего на него жука. И, с последним патроном дробовика, тварь, тяжело вдохнув, замертво упала к ногам испуганного человека.

Фриман, словно задыхаясь, потянулся к горлу и осел на песок, выпустив оружие из рук. "Что… что это было? — его мысли метались, словно пытались обогнать скорость света. — Не муравьиный лев, это точно… Эта тварь еще одним ударом размазала бы меня по скалам… Черт, это все бред! Таких монстров на Земле нет! Они тут не водятся… Какого черта, где собаки? Где коты, мыши, ежи и прочие нормальные звери? Неужели теперь в нашем мире живет только вот это вот…".

И, словно в подтверждение его мыслей, вдали из-за поворота показалась нечеловеческая фигура. Фриман, все еще чувствуя, как кровь стучит в висках, быстро вскочил и поднял пистолет — единственное, что еще могло у него стрелять. Фриман едва не выстрелил, даже когда увидел, кто к нему бежит. Его руки дрожали… Голова гудела, а глаза налились кровью. Огромным усилием воли он заставил свои руки опуститься. И вортигонт подбежал к нему, мельком глянув на огромную тушу мертвого насекомого.

— Приветствую тебя, Свободный Человек, — склонил голову вортигонт, — Мы очень рады, что ты добрался к нам.

Фриман, отступив на шаг, неприязненно посмотрел на вортигонта, но все же спросил:

— Куда я добрался?

— В наш стан, — лаконично ответил вортигонт, туманно поводя рукой перед собой, — Подожди…

И он повернулся к трупу громадного монстра. Проведя трехпалой рукой над ним, словно собираясь прикоснуться, он все же отвел руку и снова повернулся к Гордону, наблюдавшему за ним.

— Свободный Человек поступит мудро, если понаблюдает, как мы извлечем ароматические ферроподы из мирмидонта.

Фриман совершенно опешил от такого заявления. Хоть это и казалось несуразицей, но Фриман все же уже усвоил, что эти существа никогда не говорят ничего впустую. Но Гордон понял лишь то, что вортигонты называли этих монстров мирмидонтами… И что…

— Этот процесс не гигиеничен, — совсем уже непонятно сказал вортигонт, — Поэтому отойди немного.

Гордон, совершенно ничего не понимая, растерянно отступил на шаг. Вортигонт ногой перевернул мирмидонта на бок и тоже отступил на шаг. И — напрягся, разводя руки. Фриман вздрогнул от такой знакомой картины — воздух вокруг вортигонта пронзили материализовавшиеся зеленые молнии, и вортигонт ударил ими прямо в кожистый мешок, висящий под брюхом у огромной твари. Мешок, едва его пронзили мощные молнии, тут же лопнул, словно туго накачанный мяч — и вортигонта обдало струей желтой крови. Тот, словно не заметив этого, размял кисти и тронул рукой лопнувший мешок. Из него на землю выкатились несколько десятков серых шариков, с грецкий орех величиной. Вортигонт, отступив на шаг назад, повернулся к хмурящемуся Фриману и показал на шарики.

— И что это? — осторожно спросил Фриман.

— Свободному Человеку обязательно понадобятся эти ферроподы чтобы свободно идти по пескам, — проговорил вортигонт, все так же почтительно глядя на Фримана, — Собери их.

— Зачем…

— Собери, — вортигонт едва слышно фыркнул и отвернулся.

Гордон, подозрительно покосившись на своего нового знакомого, все же опустился на колени и набрал полные горсти коричневых кожистых шариков, от которых шел резкий сладковатый запах.

— Послушай, эй, — позвал он, подходя к вортигонту, — И зачем они мне? Мне что, рассчитать их КПД? Куда я их дену?

— Неси ферроподы с собой, — «ответил» вортигонт и взглядом показал вперед, — Следуй за мной, Свободный Человек.

И вортигонт почти бегом припустил вперед. Фриман, чертыхнувшись, нагнулся за автоматом и дробовиком, при этом уронил пистолет, да еще и пара кожистых шариков покатилась по песку, вывалившись у него из рук. Пробурчав что-то неприятное, Фриман наспех закрепил оружие на скафандре и, набив шариками отделения костюма, побежал вслед за вортигонтом. Все шарики в отделения не уместились — штук пять Фриману все же пришлось нести в руках. От их сладковатого резкого запаха у него уже начала немного кружиться голова. Гордон шумно чихнул, когда они с вортигонтом подошли к высокому сборному заборчику, загораживающему расщелину в скале. Вортигонт толкнув дверь в заборе — и Фриман вошел туда вслед за ним, стараясь дышать в сторону.

Они оказались в довольно узком ущелье. Дорога между скалами была не более десяти шагов в ширину. Сюда почти не проникал солнечный свет, и тут царили легкие сумерки. Своды скал постепенно смыкались над головой, так что иногда Гордону казалось, что они находятся просто в очень большой пещере. Пройдя сотню метров, Гордон не заметил ничего, выдававшего здесь присутствие кого-либо. И лишь за поворотом они встретили первых обитателей лагеря вортигонтов. Двое граждан в синих робах сидели у грубо сложенного костра и молча смотрели на пламя. Гордон заметил их еще за несколько шагов, и точным взглядом определил — эти граждане только что успешно сбежали из города, что удавалось только отдельным счастливчикам. И теперь они пришли сюда, к своим друзьям и соратникам по идеям, чтобы те дали им уверенность и вложили в руки оружие, а в души — силу для новой борьбы, борьбы за их Свободу. И сейчас они просто сидели у костра, наслаждаясь тем, что уже никто сейчас не подойдет к ним и не разгонит их, не обругает, не начнет безнаказанно бить и осыпать унизительными репликами. Они не переговаривались, как это могли делать люди в обычной ситуации, они не обменивались впечатлениями, не делали вообще ничего. Просто смотрели на пламя, полностью отдавшись ему, растворившись в нем. Они полностью забыли сейчас обо всем. Они наконец-то получили первые минуты покоя и уверенности впервые за много лет. Фриман завидовал им.

Гордон решил не беспокоить их, но, когда они с вортигонтом проходили мимо, один гражданин все же поднял взгляд на пришедших и улыбнулся. Едва заметно склонил голову в знак приветствия — Фриман ответил ему тем же жестом.

— Ну, Док, — весело сказал «гражданин», кивая на ферроподы, которые нес Гордон, — Вы теперь у нас настоящий муравьиный лев!

Фриман усмехнулся, но предпочел не отвечать — да и что он мог ответить? Хотя, уже было ясно, что эти люди знают, зачем вообще нужны эти кожистые шарики, а значит — он не зря набил этими пахучими ферроподами все отделения скафандра. Фриман, еще раз чихнув от резкого запаха, поспешил дальше за вортигонтом. Они зашли уже в самую настоящую пещеру — высокие своды скалистых стен над головой сомкнулись. И вортигонт остановился, сделав приглашающий жест рукой. Они пришли.

Первое, что подумал Фриман — да, это внушительно. Вортигонты постарались на славу. Учитывая то, что у них была, так сказать, природная страсть к пещерам, здесь царила нежная полутьма, рассеиваемая одинокими редкими лампочками, развешенными на стенах. Вот — три больших палатки, из которых доносится мирное посапывание — кто бы там ни был, ему сейчас было тепло и спокойно, как никогда в жизни. Из одной из палаток слышалась тихая возня и перешептывания — но Фриман не смог разобрать, что говорят. Да это было неважно. Рядом с палатками, возле маленького генератора, среди разного полезного хлама вроде баллонов с пропаном и кладок дров, стоял большой навес, под которым, на грубой подстилке из сложенных вместе пружинных матрасов, спали двое человек. Фриман приблизился к ним. Это были повстанцы. Они спали уже не так безмятежно. Один из них, мужчина лет сорока, постанывал и подергивался во сне, словно даже в мире сновидений Альянс снова настиг его для вечного боя. Гордон, покачав головой, тихо, чтобы не будить их, отошел в сторону. Вортигонт, приведший его сюда, мирно стал в сторонке и, сложив руки в умиротворяющей позе, почтительно наблюдал за Свободным Человеком — живой легендой, о которой он до этого слышал лишь впечатляющие рассказы от своих соплеменников.

Появление Фримана в лагере было замечено не сразу, но произвело свой эффект. Гордон приблизился к двум вортигонтам, которые оживленно беседовали о чем-то на своем языке… Фримана передернуло — в последний раз он слышал эти звуки в "Черной Мессе", и тогда это казалось угрожающим ревом страшного зверя, монстра из чужих миров, пришедшего чтобы убить все, что движется… Но сейчас Фриман какой-то частью своей души не в силах был осознать происходящее — он в лагере этих существ. Существ, которых он убивал. Существ, которые убивали его, убивали невинных седых стариков. Существ, которых еще совсем недавно он ненавидел больше всех на свете. Да, жизнь такова. Фримана с вортигонтами связывали слишком сложные отношения — и сейчас он ощутил это в полной мере. Гордон смотрел на разговаривающих вортигонтов, и его снова охватили тяжкие воспоминания. Сгорбленные трехрукие фигуры, бегающие по офисам в почти хаотичном порядке, вортигонты, метающие в него свои молнии, испепеляющие и ослепительные. Гордон наморщил лоб и покачал головой. Нет, как ни крути, это навсегда останется с ним. И сейчас он был в стане этих существ — никогда бы не поверил в такое, если бы ему кто-то об этом сказал в те дни. Фримана передернуло — ему казалось, что он снова попал в Зен, на огромную жуткую фабрику, где вортигонты так же ходили совсем рядом, не трогая его… Фриман все понимал. Все, что рассказал ему Илай. Вортигонты стали теперь им друзьями. Фриман невольно освободил их, и они превозносили его почти как идеал человека. Сейчас они здесь все — товарищи по оружию, но Гордон все равно не мог избавиться от этого странного и гнетущего чувства… И поэтому, собрав всю свою волю в кулак, решил первым пойти на контакт.

Он подошел к говорящим вплотную, просто обозначая свое присутствие. Оба вортигонта тут же замолчали и посмотрели на Фримана почтительно, словно это они прервали его, а не наоборот.

— Мы просим прощения у Свободного Человека. Очень неприлично с нашей стороны общаться путем смещения потоков в присутствии тех, чей вортальный ввод нарушен.

— Да, — подтвердил второй вортигонт, — Мы вокализируем свою речь при человеке только из вежливости.

— Нет, не беспокойся, — немного смутился Гордон, — Продолжайте, не буду отвлекать…

И он, чувствуя себя совершенно по-идиотски, поспешно отошел в сторону. Вортигонты, проводив его взглядом, снова продолжили разговор. Фриман, не понимая, подшутили над ним или нет, рассеянно осмотрелся. И, все еще погруженный в свои мысли, он подошел к небольшому костерку, разведенному в углу пещеры. У пламени сидел вортигонт, глядел в огонь и изредка шевелил угли палочкой. Вортигонт казался не то чтобы старым, но, во всяком случае, очень усталым. Фриман, понимая, что он должен заговорить с этим существом, присел у костра рядом с ним. Вортигонт спокойно повернул голову к подсевшему Гордону и, глянув на гостя, снова продолжил смотреть в пламя. Фриман даже почувствовал недоумение — обычно вортигонты вежливо здороваются или хотя бы немного склоняют голову в знак приветствия.

— Свободный Человек решил почтить нас своим визитом? — размеренно спросил вдруг вортигонт.

В его голосе не было ни радости, ни уважения — ровным счетом ничего. Кроме усталости и безразличия.

— Просто решил составить тебе компанию, — осторожно сказал Фриман, косясь на вортигонта.

В Гордоне сейчас боролось очень много чувств. Но он держался, не уходил. Он понимал, что все его эмоции неразумны — все равно что ненавидеть поголовно всех японцев спустя много лет после трагического конца бухты Перл Харбор. Но Фриман одновременно не мог противиться воспоминаниям. Для него это ведь было всего дня три назад. Он вдруг со стыдом поймал себя на мысли, что словно каждую секунду ждет от вортигонтов внезапного предательства…

— Что ж, мы не против, — спокойно сказал вортигонт и подкинул в огонь деревяшку, — И что же привело Свободного Человека именно к нам? Неужели остальные не оказывают тебе должного внимания и почета?

Фримана эти слова задели, но он лишь сказал:

— Нет, вовсе нет. Просто хотелось поговорить о жизни, что ли… Почет — это лишнее.

Вортигонт посмотрел на Гордона, как показалось тому, с сарказмом. В огромном красном глазе плясали блики резвых языков костра.

— Это не так, — сказал он, — Мы все еще видим тебя в "Черной Мезе"… Мы видим тебя в покоях Нихиланта…

Фриман, покосившись на вортигонта, вдруг замер. Эти существа никогда не называли себя «я». Только — «мы»… Так значит… Нет, не может быть…

— Ты был там тогда? — вздрогнул Фриман, почувствовав, как кровь застучала в висках, — Двадцать лет назад… И ты был там?

— У каждого свой путь и своя судьба, — проговорил вортигонт, шевеля палкой угли, — Мы были там, такова была воля Нихиланта. Он призвал нас, когда почувствовал, что умирает. И мы видели тебя. Ты сражался, и Нихилант терял силу. Он больше не мог ничего с нами сделать.

Фриман, почувствовав что мир теряет краски, снова почувствовал резкую боль воспоминаний. Он падает вниз, на дно пещеры Нихиланта… Он стреляет, вокруг начинают появляться вортигонты. Но они не трогают его. Лишь смотрят, как он убивает их предводителя…

— Не может быть, — прошептал Гордон, — Ты был среди них…

— Свободный Человек догадлив, но не хочет видеть дальше собственного взгляда, — вортигонт покачал головой, — Он видит лишь то, что хочет видеть. Все люди такие…

— Но ты сказал, что был и в "Черной Мессе"? — Фриман почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.

Неужели этот вортигонт так стар?

— Мы были там. Мы видели тебя, — медленно ответил вортигонт, — Но довольно об этом. Ты никогда не поймешь… Иди к остальным, они ждут тебя, они ждут своего Освободителя.

Гордона эти слова поразили до глубины души. Всегда вортигонты здесь выказывали ему уважение. А этот… он как будто издевается… Или нет?

— Что ты имеешь ввиду? — нахмурился Фриман, — Чего я никогда не пойму? Я понимаю все. Я смогу, думаю, что смогу преодолеть это. Это было, и это было ужасно, но я знаю все, что было потом. Я… — Гордон проглотил комок в горле, — Это все в прошлом. Мы теперь все вместе, в одном котле. Я не виню вас…

Фриману показалось, или этот вортигонт засмеялся?

— Мы были правы, — сказал он, покачав зеленоватой кожистой головой, — Свободный Человек не понимает… Ты не винишь нас? Нас? Нас, за то, что мы были под влиянием Нихиланта и каждый вздох делали по его приказу?

Фриман опешил.

— Мы видели тебя там… — сказал вортигонт, подкидывая в костер еще одну дощечку, — Ты убивал, и делал это великолепно. Ты убивал наших братьев, таких же, как мы. Мы никогда не сможем этого забыть…

— Что? — в шоке спросил Гордон, — Ты… Ты хоть понимаешь, что… Твои сородичи убивали всех людей, убивали меня! Я должен был защищаться, и…

— Мои сородичи делали лишь то, что приказывал им через вортальные нити Нихилант, — спокойно сказал вортигонт, — Мы помним это ощущение. Ничего нельзя сделать по своей воле, мы были полностью в его власти, словно марионетки… Но ты убивал нас…

Фриман замолчал. Он понял. Он вдруг понял, почему этот вортигонт так и не поприветствовал его, как другие. И, что самое ужасное, Гордон действительно понял его.

— Нихилант хотел нам лишь свободы, — сказал вортигонт, обращаясь будто к себе, — Он не показывал этого комбинам, но он устал быть их рабом. Он хотел освободить нас… Немногие тогда это знали. Все думали, что Нихиланту нравиться властвовать над такими, каким и он был когда-то… Рабами. Но мы знали.

Фриману замер, ужасаясь тому, что он понимает, о чем толкует этот вортигонт. Ему хотелось провалиться сквозь землю. "Рабы, мы всего лишь рабы"…

— Но мы потом поняли, что Его смерть — единственный шаг к Свободе. И не мешали тебе. Ты освободил нас.

— Слушай, мне очень жаль… — едва выдавил из себя Фриман, — Я…

— Не говори ничего, Свободный Человек, — вортигонт устало повел головой, — Что бы ты ни сделал, что бы мы не сделали — мы с тобой теперь квиты. Нам до глубины нашей души жаль тех, кого мы убили, неизбежно повинуясь влиянию Нихиланта…

— Я хочу… — запнулся Фриман, пытаясь понять сумбур своих мыслей, — Я тоже хочу сказать, что очень сожалею о ваших…

— Слова лишь сотрясают воздух, — вортигонт глубоко вздохнул, — Мы поняли друг друга. Все в порядке, поверь нам. Забудем о том, что было в "Черной Мессе". Оставим в своей душе лишь примирение.

Они помолчали, и каждый думал об этом странном и глубоком разговоре. Но на душе у них обоих чернота былых обид стала рассеиваться, уступая место мягкому свету дружбы…

…

…Офицер СЕ121007 стоял в большом светлом кабинете. Нечасто удается попасть на прием к самому Консулу. Он был как всегда спокоен и рассудителен. Прохаживаясь по кабинету, Консул изредка потирал короткую серую бородку и говорил, медленно и приятно. Именно это офицеру СЕ121007 и не нравилось сейчас больше всего.

— СЕ121007, вы выполнили мое поручение?

— Да, Консул, — склонил голову офицер Элиты, — Я прибыл сюда уже два часа назад.

— Очень хорошо, — Брин кивнул и, заложив руки за спину, прошелся по ковровой дорожке, — И дорога прошла нормально?

— Да, Консул. Все было в порядке, — Офицер почувствовал неладное.

— И ничего не произошло?

— Ничего.

Брин прошелся снова.

— Вы уверены? — остановился он.

СЕ121007 опустил взгляд.

— Но тем не менее мне известно, что на обратном пути произошел некий инцидент, — сказал Консул.

— Не было ничего серьезного, — поспешно сказал офицер СЕ121007, - Очередной незаконопослушный гражданин.

— Да? — приподнял бровь Консул, — На вашу жизнь так часто совершают покушения, раз вы так спокойно об этом говорите?

Офицер СЕ121007 промолчал. Он понял, к чему клонит Консул. Эх, и почему он упирался — надо было сказать о покушении сразу. И что только на него нашло?..

— Но инцидент был исчерпан на месте? — Брин пристально посмотрел на него.

— Да.

— Ну и ладно! — неожиданно легко сказал Консул.

Но его взгляд остался все таким же жестким, неумолимым.

— Публичный расстрел мятежника наверняка произвел должный эффект, — сказал Брин, обходя вокруг офицера.

Повисла пауза.

— Расстрела не было, — выдавил СЕ121007.

Консул резко обернулся и испепеляюще посмотрел на него.

— Правда? — со зловещим удивлением спросил Брин.

— Это был лишь полоумный старик, — Офицер СЕ121007 был внешне, как всегда, предельно спокоен, — Он не ведал, что творил.

— Ну и что? — эта фраза получилась очень значительной, — Свод Правил поведения при мятеже еще никто не отменял.

— Ну… — у офицера Элиты мысли бегали, словно молнии, — Мы доставили старика сюда… Никто и не собирался его отпускать. Я подумал, что можно будет еще допросить его.

— Ты подумал?! — взорвался Консул, — А кто тебя просил думать? За тебя думает Всегалактический Союз! Свод Правил за тебя думает!

— Консул, я…

— Молчите, офицер! То, что вы состоите в высших сферах Элиты Альянса, еще не дает вам права поступаться его принципами! Такие действия можно расценивать, как пособничество преступникам. Это измена!

Брин, внезапно успокоившись, опустился в кресло. Офицер СЕ121007 проклинал себя и свою оплошность в сотый раз. Он понимал, что на этот раз он зашел далеко…

— Консул, я понимаю всю суть своей ошибки. Я неправ. Вы всегда правы. Альянс всегда прав. Я готов понести заслуженную кару.

Брин усмехнулся — нет, этот офицер все же достоин своего звания. Хорошую выучку не спрячешь, она всегда берет верх.

— Вы не понесете наказание, — сказал Консул наконец, — Но только потому что я учитываю ваши высокие заслуги перед Альянсом. Но запомните — это был ваш первый и последний проступок. Второго не будет.

"Он прав, он прав, он прав… — гремело в голове у СЕ121007, - Я должен был пристрелить того старика там же… Что же на меня нашло? Затмение какое-то… Калхун совсем выбил меня из колеи… Надо было забить старика ногами — эти жалкие люди еще долго бы дрожали в страхе… Консул прав… Тех, кто не понимает, что Альянс здесь хозяин, надо истреблять! Черт, я же офицер Элиты! Я знаю, что нужно делать. Альянс будет гордиться мной".

— Благодарю вас, Консул. Я сейчас же отдам приказ о немедленном расстреле мятежника. Альянс не потерпит неповиновения.

Брин удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — Вы можете идти.

Но, когда офицер СЕ121007 был уже у дверей, Консул окликнул его.

— Офицер! Ладно, пусть мятежник подвергнется допросу, с последующим расстрелом. Но допрос будете проводить вы, — Брин сделал ударение, — И не дай бог результат будет отрицателен. Свободны!..

…

…Гордон осторожно, почти робко подошел к вортигонту, приведшему его в этот лагерь.

— Друг, ты привел меня сюда, — сказал Фриман, показывая ему ферроподы, которые он так и держал в руках, — Спасибо тебе за это. Но время не терпит. Скажи, зачем ты дал мне эти штуки, и я отправлюсь дальше, вперед. Меня ждут.

Вортигонт склонил голову.

— Как пожелаешь, Свободный Человек, — сказал он, — Проследуй за нами, и мы расскажем тебе, как пользоваться ароматическими ферроподами. Пойдем.

Вортигонт повел Гордона вглубь пещеры. По пути Фриман вновь увидел человека в робе гражданина. Тот приветственно махнул Гордону рукой, радуясь, что увидел живую легенду воочию.

— Продолжайте идти, Доктор Фриман, — ободряюще крикнул он, — Нова Проспект уже совсем рядом, впереди. Человеку в одиночку ни за что не пройти через охранные бункеры, но вот человеку с отрядом муравьиных львов — это уже совсем другое дело!

Повстанец подмигнул Фриман, совершенно сбив его с толку. И даже не бункеры смутили его. Отряд кого?..

Вортигонт вошел в дверь, поставленную в узком проходе пещеры, и пропустил за собой Фримана. Они вошли в темную пещеру.

— Мы сочтем за честь говорить со Свободным Человеком, — сказал вортигонт и включил фонарь на стене.

Гордон увидел, что у левой стены пещеры весь ее пол был песчаным. В углу пещеры на столбе висел труп солдата Альянса. Как только включился свет, песок вздулся, и пара муравьиных львов выбралась из него. Фриман резко потянулся к оружию, но вортигонт жестом остановил его. Фриман, не спуская взгляда с огромных насекомых, опустил автомат… Они не нападали!

— Внимай тому, как можно управлять муравьиными львами с помощью ферроподов, или "жучьих приманок", как вы их называете. Свободный Человек сейчас должен бросить один из ферроподов на песок. Бросить посильнее.

Фриман, пожав плечами, размахнулся и с силой бросил кожистый шарик о песок. Тот тут же с легким хлопком лопнул, выпустив клуб коричневых спор. И тут же оба муравьиных льва перебежали на это место, вдыхая коричневый дымок и довольно урча.

— Свободный Человек отлично справляется, — склонил голову вортигонт, — С помощью ферроподов ты можешь так же направлять атаку муравьиных львов на отдельные объекты. Впереди ты видишь манекен солдата Альянса. Пометь его спорами из другого ферропода.

Гордон, которому уже стало интересно, достал второй шарик и метнул его в труп солдата. Шарик с хлопком лопнул, и дымок спор охватил тело солдата. Муравьиные львы, зашипев, кинулись к солдату и начали остервенело бить по нему своими острыми ногами.

— Свободный Человек успешен в любом начинании, — вортигонт улыбнулся.

Решив, после минуты атаки, что жертва мертва, муравьиные львы успокоились. Вортигонт, ничуть не боясь, сошел на песок и пошел к дальнему концу пещеры. Гордон, решив уже идти в этом до конца, тоже осторожно пошел по песку. Но его никто не трогал.

— Внимай мне, — сказал вортигонт, — Слегка сдави ферропод в руке, чтобы муравьиные львы почуяли запах и последовали за тобой.

Гордон и это выполнил — и его удивлению не было предела. Муравьиные львы отбежали от трупа солдата и подбежали к Фриману, словно послушные псы. Гордон улыбнулся. Неужели так просто? Ну, держись, Альянс…

— Теперь пришло время нам с тобой распрощаться, — вортигонт извиняющееся развел руками, — Нова Проспект лежит впереди, совсем близко. И помни, чему ты только что научился. Илай Вэнс очень рассчитывает на тебя.

— Спасибо тебе, — поблагодарил его Фриман, — И спасибо вам всем за помощь! Удачи вам! Я постараюсь сделать все, что смогу для Илая.

— Тебе не стоит благодарить нас. Мы — друзья, и всегда будем помогать друг другу. Мы были счастливы, что ты был с нами.

Вортигонт склонил голову, указал Фриману на узкий проход в скале и, повернувшись, ушел обратно. Фриман, вздохнув, взял в правую руку автомат (патроны ему дали проснувшиеся повстанцы), в левую — ферропод, и двинулся вперед. Сдавив кожистый шарик на всякий случай снова, Гордон ухмыльнулся, когда увидел, что муравьиные львы преданно побежали за ним. Теперь он действительно будет почти непобедим.

Когда он вышел из пещеры, то с удивлением обнаружил, что снаружи не намного светлее — уже успело стемнеть, стояли легкие сумерки. Но Фримана это не останавливало. Он знал, что Нова Проспект уже близко.

Едва он вышел из пещеры на песчаную дорогу между скалами, из песка вылезли еще пять муравьиных львов. Зашипев, они кинулись к Фриману. Тот уже хотел было по привычке выстрелить, но насекомые присоединились к двум своим собратьям и плотной стайкой стали следовать за Гордоном, который, увидев это обрел еще большую уверенность. Но вдруг он увидел источник толчков, которые он ощущал уже несколько минут. На его пути стояло большое устройство вибрации — намного больше тех, что он встречал до этого. Фриман, лишь мельком взглянув на него, пошел дальше, но вдруг услышал сзади негодующее шипение. Оглянулся и увидел, что муравьиные львы, пугаясь шума, столпились вдали, не в силах пройти мимо вибрационного устройства. Фриман, вздохнув, подошел к аппарату и нажал на нем кнопку остановки механизма. Тот с гулом встал, и муравьиные львы будто с облегчением снова подбежали к Фриману. Но вдруг над песками и скалами пронесся раскатистый голос, исходивший словно отовсюду.

— Внимание, отряд охраны 6 Нова Проспект! Отключены ограничители периметра! Особое внимание! Отключены ограничители периметра.

"Не все тут так легко, — подумал Фриман, идя дальше, — Охрана тут на уровне. Надо быть начеку… Хорошо, что со мной эти твари…".

На пути снова попалось вибрационное устройство, и снова пришлось отключить его.

— Особое внимание! Отключены ограничители периметра! Всем сотрудникам охраны немедленно принять участие в сдерживании.

Но уже после этой преграды. Гордон остановился, вглядываясь вдаль. На линии берега, вреди кусков скал, торчащих из песка, четко виднелся массивный бункер с узкой бойницей по всей длине. Фриман поежился — не хватало еще попасть под пулеметный обстрел… Но назад дорого все равно не было — и Фриман решился. Он, перехватив поудобнее автомат, короткими перебежками двинулся от первого одинокого куска скалы к другому. Бежал он быстро и бесшумно, так что из бункера его, по-видимому, не заметили. Когда Фриман уже благодарил небеса за удачу и собирался продолжить опасный прорыв к следующей скале, все испортили его новые спутники. Естественно, не пригибаясь и не таясь, они с шумным топаньем и шипением ринулись за Фриманом, точнее — за ароматом ферроподов мирмидонта. Фриман, увидев это, вскрикнул, но было поздно. Бойница бункера взорвалась снопом пулеметного огня. Фриман успел увидеть, как волна трассирующих плазменных зарядов пробило четверых муравьиных львов сразу, превратив их в бесформенные груды хитина и шипов. Остальные все же каким-то чудом успели добежать до Фримана — теперь из-за скалы огонь не мог их достать. Но мозг Фримана сверлила одна и та ж мысль — все потеряно… Его заметили. Заметили муравьиных львов, которых тут не должно быть из-за тех вибрационных устройств. И теперь ему не дадут даже высунуться отсюда. Фриман, едва подумав это, осторожно выглянул из-за скалы. И увидел то, что еще больше ударило по его уверенности — со стороны бункера сюда бежал отряд — четыре солдата Альянса. Они были одеты в какую-то новую для Гордона, синюю форму. Мысли в его голове заметались со скоростью света. Надо было что-то делать. И Фриман решил испробовать свое новое «оружие». Злорадно ухмыльнувшись, он подождал, пока солдаты подберутся поближе и, внезапно высунувшись из-за скалы, метнул в них три ферропода. Солдаты, явно этого не ожидавшие, бросились врассыпную, руками разгоняя ароматные споры. И в тот же миг муравьиные львы рядом с Гордоном яростно заорали и всей сворой кинулись на солдат. Те, совсем уже растерявшись, даже не успели ничего сделать. Три секунды — и гигантские насекомые превратили солдат в бесчувственные тела. Фриман, осторожно выглянув, убедился, что бункер все-таки пуст, и снова подозвал к себе муравьиных львов. Первая удача его воодушевила, и он побежал по побережью вперед, между скалами. На встречу ему почти сразу попалось еще одно устройство вибрации, и Гордону пришлось отключить его, чтобы не потерять столь ценное «войско».

И вдруг прямо у его ног буквально выкорчевало от удара плазменных зарядов. Фриман упал на песок и, метнув взгляд на звук выстрелов, с ужасом заметил еще один бункер, и ученый находился у него прямо как на ладони. Но, услышавшие отключение вибрационного устройства муравьиные львы, подбежали к нему, охватив его плотным кольцом. К ним присоединилось еще несколько тварей, вылезших прямо тут, только что, из песка. Пулеметный огонь, сокрушающий и раскаленный, ударил по стае насекомых. Фримана обдало желтой кровью. Гордон, очнувшись от ступора, ползком быстро забрался за очередную скалу. Весь путь до нее его не покидали муравьиные львы, по которым и приходился основной огонь. Так что до укрытия вместе с ним добрались всего лишь два «воина» — остальные так и остались лежать на взрыхленном песке. Огонь прекратился, но второй раз Фриману уже не повезло — стрелок бункер покидать не собирался. Гордон решил действовать по-другому. Приготовившись и осмотрев пляж, он кинулся к другой скале, но уже по направлению к бункеру. И опять муравьиные львы его выручили — первые несколько пуль просвистели у его боков, но остальные полетели в его насекомых, которых снова прибавилось — только что из песка вылезло еще трое. Успешно добежав до скалы, Фриман, даже не останавливаясь, добежал до бункера. С ним туда дошел лишь один муравьиный лев, с раненой ногой и кровоточащей дырой в панцире. Но сейчас Фриману было не до жалости. Прильнув спиной к стенке бункера, там, где пулеметчик уже не мог его достать, Фриман, двигаясь боком, начал осторожно и решительно продвигаться ко входу. И, без лишних колебаний ворвавшись в бункер, ураганом огня из табельного автомата расстрелял засевших там троих солдат Альянса. Эффект был велик. Фриман почувствовал себя победителем. Он стоял во вражеском бункере, он только что прошел сюда, невзирая на пулеметный огонь, и разом убил всех солдат тут. Впервые после пещер воздохнув свободно, Фриман наконец немного отошел от боевого ража, охватившего его, от того опьяняющего чувства адреналина в крови, знакомого еще с боев в "Черной Мессе". Гордон прошелся по бункеру, и, найдя у одного из солдат такой же автомат, как и у него самого, забрал три стакана со сжатой плазмой. И — радости его не было предела — не стене он нашел зарядчик Альянса! Жадно приставив к разъемам разъемы своего костюма, Фриман наблюдал, как спасительное изобретение Джины Кросс наполняется энергией. И, когда он вышел из бункера с автоматом и ферроподом в курах, с полностью заряженным скафандром и муравьиным львом рядом, он чувствовал себя почти всесильным. Гордон, замечая, что уже стремительно спускается ночь, торопливо пошел снова на побережье — линия берега круто изгибалась тут и скалистый высокий берег, доходивший на изгибе до самой воды, не давал даже увидеть, что ждет Гордона впереди. По пути Фриман сжал ферропод — и из пляжного песка, шумно треща крыльями, вылезло целях шесть муравьиных львов. Фриман еще раз мысленно поблагодарил вортигонтов за такой чудесный подарок — о лучшем он никогда не мог бы и мечтать! Эх, вот если бы еще заставить всех хедкрабов и зомби сражаться за себя — победа над любым войском была бы гарантирована. Но Гордон с горечью понимал, что как раз в этом он опоздал. Хедкрабов и перерожденцев давно уже начали использовать в свою пользу члены Альянса…

Фриман, зайдя за скалистый поворот берега, вскрикнул от неожиданности — он почти нос к носу столкнулся с бегущим сюда отрядом солдат. Те, не растерявшись ни на миг, открыли огонь, но Фриман, уже по привычке, отскочил в сторону и, выстрелив по солдатам короткой очередью, метнул в них сразу пять ферроподов, зачерпнув их из отделения скафандра щедрой горстью. Солдаты, вскрикнув, бросились назад, не понимая, чем их атаковали, но муравьиные львы прекрасно знали свое дело. С жутким визгом бросившись на солдат, они начали буквально рвать их на куски ударами острых ног. Солдаты же, от ужаса и неожиданности мгновенно забыв о Фримане, принялись поспешно стрелять по гигантским насекомым. Фриман, победно улыбнувшись, вскинул автомат и начал поливать все это месиво огнем, не разбираясь, где «свои», а где — чужие. Три секунды — и дело решено. Последний солдат со сдавленным модулированным стоном упал на песок, и к Фриману вернулись четыре уцелевших муравьиных льва. Все они были ранены. Один из них, попытавшись сделать несколько шагов, упал и издох. Трое остальных же все же держались на ногах довольно бодро. Фриман бегло огляделся. Впереди виднелся остаток пляжа, идущий вдоль высоких скал и холмов и упирающийся в отвесные, очень высокие вертикальные скалы. А на их вершине Фриман наконец-то впервые увидел то, куда он и шел весь этот день. Огромный комплекс с вышками и массивными зданиями, обнесенный высокой неприступной стеной. Прожектора, светящие из вышек и углов периметра, рассекали небо, словно белые мечи. Гордон удовлетворенно кивнул — вот он, Нова Проспект, "Самая совершенная тюрьма…". Фриман, перехватив автомат и достав еще три ферропода, перебежал к ближайшей скале. И почти уже хотел двинуться дальше, как камни над его головой раскрошились в песчинки — пулеметная оглушительная дроби молотила всего в тридцати сантиметрах от Фримана. Ему еще повезло, что все муравьиные львы были с ним, иначе он бы лишился своего войска в момент. Фриман, осторожно выглянув с другой стороны скалы, попытался рассмотреть, откуда же стреляют. И увидел большой бункер, настолько хорошо замаскированный в прибрежном холме, что Фриман бы и не заметил его вовсе, если бы не вспышки выстрелов пулемета. Идти отсюда было некуда — дальше лишь неприступные отвесные скалы. Единственный путь к стене тюрьмы лежал через холмы на берегу.

И Фриман решился на один из самых отчаянных поступков в своей жизни. Мысленно распрощавшись с жизнью, он рывком выбежал из-за скалы и что было сил понесся к подножию бункера. Он несся, и ветер шумел у него за спиной, но он этого не слышал. Он бежал, как никогда в жизни, его сердце превратилось в железный стучащий и лязгающий насос, его легкие стали мехами с раскаленным воздухом, его тело — словно скованным из свинца. За его спиной шумели бегущие муравьиные львы, вокруг его тела свистели пули, но он не слышал и не видел всего этого. Он бежал. Он не видел, как пулеметчик, кромсая пулями муравьиных львов, пытался попасть и в него, но все время промахивался, сам себя ругая за это. Пули носились возле Фримана, словно рой злых ос, норовящих ужалить прямо в сердце и влить огромную дозу своего черного смертельного яда. И, когда три пули, влетевшие в бронепластину на груди его скафандра, чуть не сбили его с ног, он закричал от страха и боли, но не остановился, выжимая из себя последнее. Заряд скафандра спас его, но Фриман не заметил этого. Он не заметил бы, даже если бы эти пули убили его. Он бежал.

И он с криком ворвался в бункер и яростными выстрелами убил всех троих стрелков, которые при его появлении лишь отступили назад и опустили автоматы. Фриман казался дьяволом, выпущенным на волю. Он казался вихрем, несущим смерть. И, с последним стоном последнего солдата, Фриман в изнеможении упал на пол бункера и забылся…

…Встал он через мнут пять, ощущая адскую боль в груди и ногах. Да, этот сумасшедший прорыв дался ему нелегко… Фримана привел в себя лишь раздавшийся уже знакомый голос оповестительной системы:

— Тревога! Обнаружена аномальная внешняя активность. Следовать процедуре сдерживания и докладывать!

Фриман понял, что нужно было срочно двигаться — промедление сейчас было равно смерти. Он проверил индикатор зарядки скафандра — он показывал 84 %. Нормально… С этой мыслью, звучащей в его голове уже вяло и неуверенно, он вышел наружу, в поисках пути к скалам. Дорога нашлась сразу — это была тропинка через холм, мимо очередного бункера. Фриман, поняв, что рядом уже нет муравьиных львов, попытался призвать еще новых, но не получилось — здесь уже не было песка, насекомые просто не могли до него добраться. Вздохнув, Фриман приготовился к самостоятельному бою. Но, к его радости, в бункере никого не оказалось, и он смог приблизиться к скалам, на вершине которых стояла тюрьма, никем не замеченный. И только снова разлившийся по скалам женский бесстрастный голос дал понять, что внутри тюрьмы все бурлит и движется:

— Тревога! Нет контакта объектов с отрядом перехвата. Возможно появление Нарушителя N1. Сотрудникам охраны Нова Проспект занять опорные пункты.

Этот голос словно подстегивал, подгонял, давил и напоминал, что за ним придут. Если помедлить лишь минуту. Фриман оглядел стену, на которую ему предстояло залезть. Большая вышка на самой вершине. От ее подножия вниз идут две огромные трубы, идут до самой земли. Но по ним взобраться не получилось бы — гладкие, как стекло. Правда метрах в десяти над землей на трубах были укреплены помосты с перилами — а значит, туда как-то можно попасть. Такие же были и еще выше, еще на десять метров. Но как туда попасть? Фриман в растерянности прошелся взад-вперед… И вдруг заметил едва видную в сумерках тропинку, вырубленную в отвесной скале. Тропинка вела наверх. Решив не бросать такое редкое везение, Фриман отказался от плана залезать по трубам и осторожно пошел наверх. Путь проходил медленно — тропинка явно была старой и полуобвалившейся. Камушки классически то и дело летели из-под ног Фримана вниз, словно напоминая о высоте, на которую он взобрался. Иногда задерживая дыхание, чтобы не сорваться, Фриман все шел, почти полз наверх, невольно вспоминая, как он точно так же когда-то полз по горным уступам каньона "Черной Мессы", наблюдая. Как мимо проносится истребитель Ф16 в погоне за кораблем грантов… И, когда он добрался до более-менее просторного участка, опустился на колени, чтобы передохнуть. Гордон глянул вниз — море едва виднелось в темноте. И тут он услышал громкие крики и топот ботинок. Гордон задрал голову — на помосте, закрепленном на трубах, появились три солдата и тут же направили стволы автоматов вниз, ища Нарушителя N1. Гордон даже не успел вскинуть автомат — первыми выстрелили солдаты. Гордон, быстро сообразив, что сейчас он вряд ли попадет в них с такого расстояния, юркнул в какую-то большую трубу, уходящую вглубь скалы. И вдруг снова заговорила оповестительная система, бесстрастный голос которой много раз отразился в стенах трубы:

— Патруль подтверждает вторжение извне. Вызваны вспомогательные воздушные силы. Ожидать поддержки.

Уже было совершенно ясно, что его в Нова Проспект уже поджидают. Похоже, предвидится самое неприятное — обстрел с воздуха… Фриман не мог забыть той атаки у маяка… Второй ему не хотелось, ох как не хотелось. У Гордона остался единственный козырь — они не знали, в каком именно месте появится Фриман, да и ученый этого сам не знал — труба шла, изгибаясь, уже довольно долго. "Вот будет потеха, — кисло подумал Гордон, — Если я попал в слив отходов, и сейчас меня вместе с сотней кубометров вонючих помоев отправят прямо в море…". Но ему повезло. Впереди забрезжил слабый свет. Гордон, даже припустив бегом от нетерпения, выбежал на очередной изгиб трубы, в котором собралась вода. Гордон ступил туда — дно было грунтовое — сюда стекали дождевые воды. А над головой Фримана, за высокой решеткой высилась массивная сторожевая тюремная башня.

"Я дошел! Я прямо под вышками! — ликовал Гордон, — Наконец-то… Только как туда подняться?.. Погодите-ка…". Он заметил, как по решетчатому круговому балкончику вышки прохаживается солдат. Злобно ухмыльнувшись и достав пистолет, Фриман долго и тщательно целился. Выстрел! Поряженный прямо в голову, солдат бесшумно осел на пол. Гордон торжествующе улыбнулся и спрятал пистолет в отделение скафандра, зацепив при этом один из ферроподов. Раздался характерный звук, и ферропод выпустил облачно споров. И тут же вода рядом с Гордоном заколыхалась. Фриман, едва не закричав от страха, уже собрался стрелять, но из воды вынырнул муравьиный лев. За ним — еще два. Фриман, секунду просто смотрев на них, пожал плечами. "Если мне везет, то всегда по-крупному!", — вспомнил он одно из любимых выражений толстяка Отиса, охранника из несчастной "Черной Мессы". Фриман покачал головой, вспомнив этого парня, остряка и оптимиста, с кем в то время очень дружил Калхун. Эх, если бы только Отис был жив… Но мертвые не воскресают… А иначе Гордон был бы первым, кто составил бы такой список…

Пройдя по трубе дальше, под тихое журчащее шипение муравьиных львов, Фриман вышел к очередной решетке на потолке. И — действительно крупное везение! — опять удачно снял дозорного с другой сторожевой башни. Тихо торжествуя, Фриман снова пошел по этой трубе, которая казалась уже бесконечной. Но он вдруг вышел под открытое небо. Это, очевидно. Был сток воды. Из этого пустого бассейна вверх, к его краю, шла лестница. Рискуя быть замеченным, Фриман быстро взобрался по ней. Муравьиные львы взлетели вслед за ним. Фриман судорожно оглянулся — если сейчас он в зоне видимости какой-нибудь вышки, то ему конец… Но ему опять повезло = он стоял в углу, под высоким парапетом. Он уже хотел было начать тихо продвигаться вперед в поисках входя в тюрьму, но тут все снова испортили муравьиные львы. Один из них, почуяв запах добычи, завизжал и, высоко взлетев, приземлился где-то за парапетом. И тут же раздались тревожные крики солдат и длинные оглушительные очереди. Чертыхнувшись в полный голос, Фриман взбежал на парапет и увидел, как с двух вышек сразу несчастное насекомое расстреливают сразу четверо солдат. Мигом просчитав ситуацию, Фриман кинул в двух из них пару ферроподов — остальные насекомые ринулись на вышку, к указанной цели. И тут же, со второй руки, Гордон открыл огонь по пока еще не заметившим его солдатам со второй вышки. Попал он почти сразу. Но вдруг услышал громкий крик:

— Нарушитель N1! Тревога!!!

Фриман метнул взгляд на звук и увидел, как один из сражающихся с муравьиными львами на вышке солдат, бросив своего собрата на растерзание огромным насекомым, ринулся вглубь вышки. Тотчас оглушительно взвыла сирена, и вспыхнули десятки прожекторов. Гордон, щурясь от света, выругался и полоснул по вышке очередью. Но это не пригодилось — муравьиные львы добили дозорного.

И тут же, словно из-под земли, отовсюду начали появляться солдаты. Гордон, уже услышав первые выстрелы, не стал дожидаться появления всех и отчаянно побежал к укрытию — уступу в стене. Едва он развернулся, он увидел как минимум десятерых солдат — они были везде: здесь на площадке, высовывались из окон, выбежали из сторожевой будки, появились из какой-то двери… Фриман, поняв, что шансов в открытом бою у него почти нет, ринулся в сторожевую будку. Солдаты там, увидев его, молниеносно выстрелили — и пули стегнули его по плечу и ноге. Даже не почувствовав ничего, кроме толчка и еще раз мысленно поблагодарив Кросс, Фриман, не останавливаясь, свалил очередью солдат и вбежал под вой сирены в будку. И вдруг понял, что к этому звуку добавился еще один… Это был уже знакомый шум двигателей. Штурмовик! Фриман выглянул в окно, и точно — над площадкой уже кружил полуживой «ракообразный» корабль, освещая территорию прожекторами. И, едва Гордон выглянул в окно, он тут же был замечен. Вскрикнув, он едва успел пригнуться, прежде чем окно перед его лицом превратилось в стеклянную крошку и щепки. Штурмовик, круто развернувшись, начал расстреливать будку почти вупор — Фриман понял, что надо спасаться, пока не поздно. И он, снова ощутив это старое знакомое чувство, на полной скорости вылетел из будки. Фриман жутко испугался, когда за его спиной прогремел взрыв, подтолкнувший его словно ударом в спину. Ничего себе! Штурмовик стрелял ракетами! Гордон весь похолодел — против ракет никакой скафандр не поможет… И тут же убедился в этом. Он стремительно бежал к другой сторожевой будке под огнем солдат, когда лишь в метре от него пронеслась мимо маленькая ракета и, угодив в стену здания, пробила в ней внушительную дыру… Нет, это точно конец… Но Фриман, решивший играть в русскую рулетку до конца, рванул к пробитой стене. Три мощных толчка пуль в спину буквально втолкнули его в здание с буквами "NOVA PROSPECT" на крыше. Фриман чуть не упал от сильного удава пуль, но вдруг раздавшийся за его спиной оглушительный взрыв поднял его и взрывной волной швырнул вперед еще сильнее. Фриман влетел прямо в стену и, больно ударившись о нее плечом, сполз вниз, когда со стороны только что грохнувшего взрыва раздался рокот камней, и пол содрогнулся. Фриман, пересиливая боль, поднял голову. Там где Гордон вбежал сюда, теперь был массивный завал из кирпичей, камней, плит и балок. Подождав, пока звон в голове утихнет, Фриман поднялся на ноги и подобрал выроненный автомат. Все, обратной дороги больше нет. Он наконец добрался до цели. Он — в Нова Проспект…

…

…Триггер осторожно шел по улице. После всех этих беспорядков, вызванных Нарушителем N1, даже в центре Сити 17 стало опасно. Участились чистки среди населения, жестокие избиения граждан прямо на улице. ГО-шники сейчас могли придраться даже к неправильному выражению лица. Все старались сидеть по домам и ни с кем не разговаривать, лишь изредка выходя на пункты Снабжения для получения пайка. Но Триггер все же решил рискнуть и вышел. Он знал, на что идет.

У подъезда нужного дома его остановил ГО-шник.

— Эй, ты! Ты куда это направляешься?

— Я всего лишь хочу зайти проведать друга…

— А больше ты ничего не хочешь?! — прорычал модулятор ГО-шника, — А ну, показывай документы, живо!

Триггер вздохнул, но подчинился. ГО-шник, мельком посмотрев в засаленные бумаги, нахмурился.

— А где предписание о переезде?

— Вот, — Триггер протянул бумажку, не зная, чего теперь ожидать.

ГО-шник, посмотрев документ, усмехнулся и бросил бумаги к ногам Триггера.

— Ладно, иди.

Триггер, безропотно подняв бумаги, пробормотал "Да процветает Консул вечно!", — и скрылся в дверях. В этих полуразрушенных квартирах жило по семь, а то и по десять человек — жилья всегда не хватало. Ютясь тут в тесноте, грязи и вони, граждане уже привыкли к такой жизни за столько лет. Лишь некоторые сохранили еще твердый дух. И именно к такому человеку и шел Триггер.

Он вошел в квартиру, дверь в которую едва держалась на одной петле. Растолкав ногами мусор, Триггер, не увидев никого, направился на кухню, откуда слышались голоса. Войдя, он увидел пятерых человек, столпившихся вокруг грязного стола. Триггер вздрогнул, когда почувствовал этот запах — они ели вареных голубей — настоящий деликатес, учитывая, что ловля птиц запрещена. Ели руками, причмокивая и шумно чавкая, глотая большими кусками, словно кто-то вот-вот отберет у них жесткое мясо. Триггер, подавив спазм голода, осторожно кашлянул. Люди, вздрогнув, обернулись и инстинктивно прикрыли руками еду. Двое из них сразу расслабились — они узнали гостя.

— Спокойно, друзья, — сказал один из них, — Это мой хороший приятель Пол Триггер. Его можно не бояться.

— Привет, Пол, — кивнул второй.

Остальные, едва заметно улыбнувшись в знак приветствия, вернулись к еде.

— Шульц, — тихо позвал Триггер, — И ты, Келли, вас можно на пару слов?

Двое, с сомнением взглянув на свои тарелки, отошли в сторонку.

— Рад видеть тебя снова, Пол, — улыбнулся ему Шульц, — Не болеешь?

— Нет, спасибо, — Триггер посмотрел на друга, — Шульц, я согласен.

— Что? — поднял брови Келли.

— Я хорошо подумал и… Я согласен на это.

— Но ведь ты же в тот раз сам отказался, — возразил Келли, — Говорил что-то о страхе и опасениях.

— Я все обдумал, — настойчиво сказал Триггер, — Страха больше нет. Сейчас — особое время. Доктор Фриман здесь. Это что-то да значит…

— Ты уверен? — после паузы спросил его Келли.

— Келли, не сомневайся, — горячо заверил его Шульц, — Триггер — свой парень, я его давно знаю. На него можно положиться!

— Я уверен, — повторил Триггер, — Я с вами.

Они помолчали. Первым нарушил тишину Келли.

— Ладно, пусть будет так. Через час жду тебя в северном канале города. Я отведу тебя к нашим, на станцию. Там тебя и примут в ряды Сопротивления.

— Спасибо вам, друзья, — поблагодарил их Триггер, — Я приду!

И они, не прощаясь, разошлись…

Глава 9

Нова Проспект

…Один из охранников с эмблемой "Нова Проспект" на рукаве подбежал к решительно приближающемуся надзирателю.

— Проникновение! — коротко сказал охранник, и в этом слове были и вопрос, и удивление, и паника, и нерешительность.

— По сводкам наблюдателей с вышек, — монотонно, но быстро говорил надзиратель, — В тюрьму проник Нарушитель N1.

— Прикажете эвакуировать?

— Нет, идиот! Доктор Фриман хоть и легенда, но всего лишь человек. Приказом из Цитадели все охранные войска Нова Проспект мобилизуются. Все, подчеркиваю — все охранники должны немедленно распаковать оборонительные комплекты по инструкции GW-12.

— Оборона и разведка боем, — кивнул охранник, — А как же… То есть, я слышал сообщение оповестительной системы…

— Я же сказал, распаковать комплекты! Вы не ошиблись, периметр отключен. И если вы и ваши подопечные не хотите сдохнуть тут от когтей муравьиных львов, советую вам поторопиться! Ваша задача — донести все вышесказанное до сведения остальных охранников в секторе А4 и немедленно занять оборону…

Вдруг раздался громогласный бесстрастный голос оповестительной системы:

— Внутренним отрядам сдерживания Нова Проспект. Ликвидировать политзаключенных в блоке Н7. Запретить им внешний контакт.

— Черт, дела, наверное, совсем плохи, — и надзиратель, не останавливаясь, прошел мимо ряда камер и вышел, направившись в сектор А5. Охранник, чертыхнувшись, кинулся в соседний коридор, где был еще один охранник. А затем — и в охранную комнату.

Всего через пять минут эти коридоры уже кипели жизнью. Десятки охранников и надзирателей по всему Нова Проспект в срочном порядке извлекали из встроенных в стены сейфов оборонительные комплекты — наборы оружия и боеприпасов, гранаты, и самое главное — автоматические турели. Пол начал гулко подрагивать… Охранники держались уверенно, но даже в их четких действиях сквозила паника.

— Слышь, Андрей, — позвал своего соседа мрачный, потрепанный мужчина лет пятидесяти, взиравший на всю эту суету из своей камеры.

— Ну чего тебе, Ларри?

— Забеспокоились что-то начальники-то, — недобро усмехнулся заключенный, — Видать, кто-то сильно схватил их за задницу!

— Я слышал, — вмешался в разговор другой заключенный, худощавый Вебер, — Что в Нова Проспект проник Гордон Фриман. Заставит он их потрепыхаться, ох как заставит!

— Да бред все это! — ответил ему Ларри, — Этот Фриман — обычный самозванец! Я уже слышал о таких — называли себя Гордоном Фриманом и подбивали народ на восстание. Очередная марионетка! У меня с такими разговор короткий — ножик в бок, и концы в воду!

— И как ты только до сих пор жив остаешься, блатная твоя душа? — усмехнулся Андрей из своей камеры, наблюдая, как суетятся охранники, устанавливая турели, — Тебя с твоим нравом давно бы в городе свои бы придушили.

— Закрой пасть, Андрей! Не было еще дураков, чтобы со мной связываться!

— Ха! — отозвался Вебер, жуя соломинку, — Вот только Альянс тебе не по зубам оказался! Всего-то украл три пайки из чьей-то квартиры, и тебя на такой мелочи и повязали!

— Ты Вебер у меня договоришься, — злобно скрипнул зубами Ларри, — Меня повязали не из-за пайки, а за то, что я никогда ни перед кем не прогибался, и прогибаться не собираюсь! Чертов ГО-шник надолго запомнит, как я ему рыло начистил!

— Ага, — еще шире улыбнулся Вебер, — И ты теперь долго не забудешь, как тебя за это измочалят тут до кровавых соплей!

— Ну везет тебе, Вебер, что ты не в моей камере, а то я мигом бы тебя порешил, и глазом не моргнул бы!

— Эй вы там, заткнитесь, достали уже! — крикнул им из своей камеры Андрей, — Копы снаружи суетятся, словно черви в дерьме, еще вы тут лаяться задумали! Вы лучше о своих задницах подумайте! Сейчас нам всем несладко будет!

— Ты это о чем? — подозрительно спросил Ларри, прильнув к решетке.

— А вы головами своими сами подумайте! Периметр отключен, теперь нам всем крышка. Если сюда придут муравьиные львы, нас тут всех положат, не побрезгуют. Им что охранника жрать, что нашего брата — один хрен.

— Черт возьми, — Вебер поднялся на ноги и беспокойно заходил по своей маленькой камере, — Ты это серьезно?

— Да куда уж серьезнее? Нам теперь и Доктор Фриман не поможет.

— По мне, лучше сдохнуть от лап этих тварей, чем от рук прихвостней Брина! — злобно усмехнулся Ларри.

— Эй вы там, — крикнул вдруг проходящий мимо надзиратель этого сектора, — Заткните глотки! Ну-ка ты, американец, повтори что ты там сказал про Консула? Ты что, рожа американская?! На допрос ко мне захотел? Я тебе это мигом устрою!

— Какие уж теперь допросы, — по-русски пробормотал Андрей, нагло усмехнувшись, — Ты, начальник, лучше свою шкуру спасай.

— А ты, с-собака, — тоже по-русски обратился к нему надзиратель, — Придержи язык! Хоть мы и земляки, я тебе тоже спуску не дам.

Надзиратель, мельком проследив, что охранники правильно устанавливают турели, отошел чуть дальше, чтобы его видели все заключенные из своих камер, и громко сказал по-английски, который тут все понимали:

— Все разговоры прекратить! Возникла всего лишь внештатная экстремальная ситуация, а вы уже глотки разинули! Что, забыли, где находитесь?! Забыли, кто вы?

— Да нам теперь один хрен, начальник! Все мы тут смертники.

— А тебе, Ларри, если так хочется смерти, я могу тебе помочь! Вот только не жди, что она будет быстрой и безболезненной! Всем заткнуться! А вами, — надзиратель посмотрел на Ларри и Андрея, — Я займусь, когда все это поуспокоится.

И он, не оборачиваясь, тяжело гремя ботинками, ушел в дальний конец коридора.

Хотя все тут действительно были смертниками, все же резкая речь надзирателя их немного утихомирила. Каждый из этих заключенных попал сюда за одно и то же преступление — преступление против Альянса. Ларри избил ГО-шника, толкнувшего его. Вебер баллончиком написал на стене нелицеприятный эпитет к имени Консула. Норман просто и банально потерял документы, и был арестован как незаконный поселенец и шпион повстанцев. Андрей был в числе других пойман на тайной сходке готовящихся вступить в одну их повстанческих группировок. Сходку накрыл отряд солдат под командованием человека, которого когда-то, очень давно, звали Станиславом Корнеенко. И он, вместе с Андреем, отправился в Нова Проспект. Андрей — в качестве заключенного-смертника, а Станислав — с повышением, назначенный по злой иронии судьбы надзирателем сектора А4, в котором и сидел Андрей. Но тем самым омерзительным, что терзало душу Андрея всякий раз когда он глядел на надзирателя, было то что они с ним еще тогда, в старом мире, были знакомы. Дружили. Андрей, снова вспомнив об этом, поморщился и презрительно сплюнул. Тогда в Альянс шли многие, просто из растерянности и страха за будущее, но именно от Стаса он такого не ожидал. Встретившись с ним тут, Андрей перестал бояться смерти. Он перестал бояться мига, когда за ним приедет холодная стальная капсула и доставит его в Цитадель, на переработку в сталкера. Он жил и дышал лишь маленькой надеждой, что когда-нибудь ему все же удастся сомкнуть руки на шее этого предателя, которого он с детства считал другом. Сжимать его шею до тех пор пока не захрустят позвонки. И в этот миг взглянуть ему в глаза. В эти мерзкие, подлые глаза. Андрей не был жестоким по натуре, но случай сделал его таким. Станислав, когда уходил в Альянс, говорил много красивых слов о будущем человечества, о новом эволюционном развитии и благе Земли. Андрей еще тогда уже презрительно и мертво смотрел ему вслед. Но встретившись с ним на той облаве, он увидел, как сильно его измелила служба в Альянсе. Было ли это результатом реморализации и искусственного переустройства психики, результатом общения с членами Альянса, либо всем тем ядом, который копился в Станиславе всю жизнь и с приходом к власти Покровителей вырвался наружу? Андрей не знал. Он лишь проклинал те годы, когда называл его своим другом. Проклинал его за эту дружбу. Андрей устал уже ждать, когда же за ним прибудет капсула. По здешним меркам он был старожилом — он сидел тут уже неделю. Обычно капсула приходила на второй или третий день. Андрей коротал дни, вытачивая из куска кирпича фигурку девушки, а капсула все не приходила. Он и не знал, что это надзиратель, скрепя сердце, всеми силами отдалял прибытие капсулы, как мог.

Вдруг пол затрясся еще сильнее. Охранники, уже успевшие успокоиться, заметно всполошились. Начали подскакивать и заключенные в своих камерах. Трясло все сильнее.

— Они уже на подходе! — крикнул кто-то из охранников, — Приготовиться! Включи…

Но резкий грохот не дал ему договорить. Пол хлестко тряхнуло и прямо за спиной у одного из заключенных стена взорвалась изнутри снопом камней, кирпичей и раскрошенного бетона. Несчастного заключенного поток камней ударил об решетку и он, оставив на прутьях кровавое пятно, осел на пол. Из огромной дыры в стене хлынули огромные насекомые.

— Проникновение!!!!

Мощным ударом муравьиный лев выбил решетку, которая, отлетев вперед, прибила одного из охранников — и орда страшных тварей хлынула вглубь коридора А4. Насекомые с остервенением кидались на охваченных ужасом охранников и рвали их в кровавые клочья, тут же поедая. Заключенные, забившиеся в самые дальние угля своих камер с ужасом наблюдали за адским побоищем, кипевшем за из решетками. Крики боли и ужаса, беспорядочный автоматный огонь, треск очередей турелей, шипение огромных насекомых — все это слилось в ужасающую какофонию.

— Вашу мать, да выпустите же нас! — орали несколько заключенных, колотя в решетки, — Нас тут всех положат!

Но таких безумцев было мало — сейчас почти все боялись даже пошевелиться — и затравленно наблюдали за резней, царящей в коридоре. Андрей метал взгляд, как сумасшедший — ему не верилось, что все кончится именно так… Нет, не может быть, что у такого совершенного форта, как Нова Проспект, не будет достаточно средств, чтобы противостоять обыкновенным жукам! Неужели все так и закончится?…

Муравьиные львы раскидывали охранников, словно тряпичных кукол. И вдруг одно из тел тяжело грохнулось об решетку Андрея. Тело тут же сползло на пол и осталось лежать недвижно. Цепкий взгляд заключенного скользнул по нашивке на рукаве убитого охранника. Это же ответственный за их блок! Андрей, не задумываясь ни о последствиях, ни о риске, с трудом просунул руку между прутьями решетки и осторожно пошарил ею по поясу охранника. Кажется есть… Лицо Андрея исказил злорадный оскал. Он сжал в руке магнитную карту. Вот он. Ключ. И Андрей, осторожно озираясь, провел картой по магнитному полю замка его камеры. Замок тихо пискнул, и дверь бесшумно открылась. Андрей судорожно оглядел коридор, залитый кровью. Муравьиные львы ели. Заключенный, прикрыв дверь, снова забился в угол своей камеры и стал ждать. Минут двадцать в коридоре было слышно лишь чавканье муравьиных львов и шумное дыхание едва живых от страха заключенных. А потом насекомые, оглядевшись, начали покидать коридор. Один за другим, они с тихим шипением покидали сектор А4 через ту же дыру в стене, откуда они и пришли. Из звал запах новой пищи.

И Андрей, сжимая в руке магнитную карту, осторожно вышел. Все молчали — никто не был в силах произнести хоть слово. Андрей, оглядевшись, молча посмотрел на остатки жуткого пира. И, ни слова не говоря, подошел к камере Вебера.

— Андрей? Ты что…

Пискнул замок, и дверь камеры открылась.

— Боже мой, Андрей! Откуда у тебя ключ?

Андрей молча повернулся к следующей камере. Замок пискнул снова. Затем снова, снова и снова…

…Тяжелые каменные стены мрачно нависали над ним. Затхлый, воняющий залежалым бельем воздух неприятно бил в нос, заставляя морщиться. Мерный гул невидимых из-за полумрака мух был здесь постоянным звуком. Как едва различимое жужжание тусклых неоновых ламп. Как и лязганье механизмов, приводящих в движение капсулы для перевозки заключенных. Как биение сердца. Все это словно было частью огромного, сложного и мрачного организма под именем Нова Проспект. Даже если не слышал об этом месте ни разу в жизни, все равно сразу поймешь, что это тюрьма.

И Гордон понял это. Осторожно оглядываясь, он прошелся по длинному широкому коридору со сводчатым потолком и узенькими решетчатыми окошками в двух метрах от пола. Пол был усеян ужасными следами недавней битвы. Даже не битвы — резни… Каждая из дверей, которыми были испещрены стены коридора, была открыта. Гордон заглянул и туда. Старая, облезлая камера. Грубая подстилка на полу — старая тряпка. Погнутая жестяная миска с засохшими на ней кусочками пищи, над которыми кружились миниатюрные красноглазые мухи. А еще стены. Стены, просто источенные самыми разными надписями. И чем больше Фриман вглядывался в эти отпечатки людских судеб, тем тоскливее у него становилось на душе. "Господь бог и пресвятая дева Мария, защитите мою Фелицию"… "Здесь я провел ночь на 19 июня 2017 года"… "Сегодня увели моего соседа слева. Покойся с миром, парень"… Были надписи и другие, более оптимистичные: "Никогда не забуду 5 января 1998 года, день когда я был счастлив" или "Поскорее бы доставили в Цитадель. Только оттуда видно Солнце". Были и решительные: "Гореть вам всем в аду!", "В задницу Альянс! "Убивайте, сволочи, только рад буду. Чтоб вы подавились!", или даже "Я имел и Альянс, и Брина, и вас всех!". Были надписи и на других, самых разных языках, Гордон узнал французские, русские и немецкие слова. И с тяжелым сердцем снова вышел в коридор. Боже, что же довелось пережить этим людям?.. Сколько же бедняг сидело в этой камере? А в других? Гордон, озираясь, шел все дальше. Тут и там лежали изуродованные трупы солдат и еще каких-то людей в непонятной одежде… Гордон прислушался. Откуда-то из глубины Нова Проспект доносились приглушенные выстрелы, лязганье, крики и шипение — и все это сливалось в жутковатую музыку. Казалось, вся тюрьма была раздираема агонией. Гордон с удивлением обнаружил, что все, абсолютно все камеры были пусты. Но куда же все подевались? Должны же тут быть заключенные? Среди трупов не было ни одного, похожего на заключенного. И что вообще происходит — из глубин Нова Проспект доносилось все больше странных звуков, пол вдруг начал мелко вибрировать. Фриман, перехватив автомат, подергал ручку больших дверей, уходящих под самый потолок. Заперто, наглухо.

"Но ведь как-то заключенные отсюда ушли? Или их увели, услышав оповещение о моем вторжении? — гадал Гордон, — Глупо. Из-за одного человека, пусть даже и Нарушителя N1, не станут эвакуировать всю тюрьму. Тем более, что тут явно шла не эвакуация… Резня. Нет, что-то случилось… Что-то случилось… Но то что меня тут поджидают — это факт. Все побережье уже в курсе моего прихода. Н-да, сюрприза не получилось… Ладно, буду действовать по обстановке. Сначала надо узнать, что же тут произошло. Черт возьми, да куда это все подевались?!"

Торопливо ища выход, Фриман рассеянно заглянул в одну из камер. И понял, что нашел его. В стене камеры зияла гигантская дыра, обрамленная обломками, выгнутой арматурой и кусками штукатурки. Выглядело это так, будто стена была взорвана изнутри самой стены… Фриман осторожно занес ногу и пригнул голову, влезая в отверстие. Стена оказалась необыкновенно толстой — почти полтора метра в толщину — целый туннель! Ну хоть какой-то выход…

Внезапно раздалось знакомое шипение. Фриман, повинуясь уже четко наработанному рефлексу, вскинул автомат и выстрелил. Погоняемый пробивающими его пулями, вперед полетел мертвый хедкраб. Гордон нервно усмехнулся и утер пот со лба. "А эти-то трави тут откуда? Неужели Альянс произвел зачистку, как в Рэвенхольме? Нет, это берд. Зачем. Скорее всего это один из хедкрабов, которых тут держали для пыток над заключенными. Хотя… Илай говорил, что эти твари уже развелись на Земле, как тараканы…" — и Фриман вылез из пролома в стене.

И чуть не споткнулся о труп солдата Альянса. Гордон нахмурился. Солдату сильно досталось — тело было словно порезано бензопилой, раны были выворочены, пол и стена над телом залиты кровью. Но пулевых отверстий Фриман так и не рассмотрел, ни на стене, ни на теле. Странно… Очень странно, кто же тогда его так? Фриман рассмотрел тело. Этот чуть отличался от обычных солдат — форма на нем была синяя, а не серая, на рукаве красовалась эмблема с названием тюрьмы. Может, это заключенные? Если им удалось вырваться из своих камер, они вполне могли убить охранника. Огнестрельного оружия у них нет, вполне могли зарубить охранника, к примеру, пожарным топором. Тогда можно объяснить такие жуткие раны. Гордон усмехнулся. Не радовала его перспектива встречи с охваченными паникой и яростью заключенными.

Выйдя из постового помещения, Гордон вдруг услышал резкий писк, и пол вновь содрогнулся. Фриман, схватившись за автомат, вжался в стену, и где-то за углом раздалась длинная пулеметная очередь, резкое шипение — и все вновь стихло. Фриман, готовый в любую секунду открыть огонь, осторожно выглянул за угол, на звук. И уперся в решетку, загораживающую коридор. Прямо за ней стояла автоматическая турель. Перед глазами Фримана на миг промелькнули те турели, с которыми он сталкивался в "Черной Мезе". Но эти были не таковы. Все в их проектировке и внешнем виде сквозило духом приборостроения Альянса. Косые угля, неправильные и несимметричные формы, холодный, немного бирюзовый металл, резкие линии… Тонкий ствол и огонек целеуказателя, блуждающий по плохо освещенному коридору. Внезапно пол снова загудел и из огромного пролома в нем далеко перед турелью, подняв сноп штукатурной пыли и гремя гравием, вылез шипящий муравьиный лев. Турель снова тревожно запищала и, прежде чем насекомое успело ринуться в сторону, изрешетило его пулями.

Гордон осторожно вышел из-за угля. Механизм турели, похоже, не позволял ей поворачивать ствол назад, так что Гордон о своей жизни сейчас не беспокоился. Беспокоило его другое. Так вот значит что случилось? Это муравьиные львы… Фриман покачал головой — и как это он раньше не догадался? Нова Проспект стоял на самом побережье — очень неудобное место, учитывая, что оно прямо-таки кишит гигантскими насекомыми. И поэтому вся тюрьма по периметру была защищена вибрационными устройствами. А ведь он, прорываясь сюда, отключил три из них. И всё. Появилась течь и вода начала наполнять этот мощный кораблю. Фриман даже не знал, радоваться ему, или огорчаться. С одной стороны, атака муравьиных львов была ему на руку — она может отвлечь внимание охранных войск тюрьмы. А вот с другой стороны… Это была катастрофа. Эти твари сметают всех и вся на своем пути. Что если они доберутся и до Илая с Моссман? Фриман нахмурился. Надо было поторопиться…

Поднявшись на второй этаж, в коридоре с маркировкой А5 Фриман наблюдал ту же картину. Прямо у него на глазах из огромных дыр в стенах и полу, края которых были словно оплавлены какой-то кислотой, лезли, гремя конечностями, муравьиные львы, и выставленные везде турели кромсали их ураганным огнем. Фриман наблюдал за этой сценой, находясь за решеткой, перегораживающей коридор, когда один из муравьиных львов все-таки сумел подбежать к турели и взмахом передних ног опрокинуть ее. Механизм пулемета издал аварийный сигнал, ствол выпустил контрольные десять выстрелов в пол, и турель затихла. Фриман отпрянул назад, когда огромное насекомое рванулось к решетке. Но муравьиный лев и не думал нападать. Он лишь осматривал этого человека, от которого исходил запах мирмидонта, вождя. Фриман, усмехнувшись, покачал головой. Все-таки ферроподы — полезная вещь!

Гордон шел по Нова проспект, осторожно обводя автоматом все коридоры и угля, и повсюду, под гулкую музыку войны шли бои. Но Фримана пугало другое. Это была война турелей и муравьиных львов. Агде же люди? Хотя бы — охрана тюрьмы, надзиратели? Солдаты, в конце-концов? Фриман зашел в еще одну комендантскую комнату, но и там нашел лишь растерзанный труп охранника в респираторе, опрокинутые шкафы и стулья. Теперь у Фримана уже и не возникало мысли об озлобленных заключенных. Именно такие раны оставляли на теле муравьиные львы.

Здесь нашлось то, что несказанно обрадовало ученого — зарядный щиток Альянса. Осмотрительно оглядевшись на предмет засады, Фриман пристроил разъемы скафандра, и зарядка началась. Но вдруг какое-то мелькание отвлекло его взгляд от индикатора зарядки. Это был настенный монитор камер наблюдения. На нем, по темному коридору мчалась орда муравьиных львов, мчалась, яростно кидаясь на отчаянно отстреливающихся от них солдат и охранников. Вот и люди… Только что-то Гордон не был им рад. Он с тревогой наблюдал за битвой. И не он один. За стеклянными дверями, видневшимися на мониторе, вдруг появилась высокая худощавая фигура. Секунду понаблюдав за боем, человек в синем костюме едва заметно кивнул и, поправив галстук, вдруг посмотрел прямо в камеру. Прямо в глаза Фриману. Гордона передернуло. "И он тут, — растерянно и презрительно подумал молодой ученый, — Как всегда, наблюдает…". G-man, выждав еще секунду, развернулся и ушел, скрывшись из виду. Фриман покачал головой, отсоединяя разъемы. Не к добру все это. Его не волновало, что присутствие этого человека означало, что все идет как надо. Фримана бесило то, что он опять делает, как надо этому человеку. И вроде бы это не должно было его беспокоить — сам, дурак, подписался работать на него. Но все же было в это что-то крайне неприятно. Кому приятно ощущать себя марионеткой?

Идя дальше, мысли Гордона все время возвращались к G-man`у, но сейчас было неподходящее время для построения гипотез, и Фриман из всех сил старался себе это внушить. Он прошел мимо еще одного рядя камер, затем пошли подсобные помещения и туалеты. Затем — маленькие комнатки, очень похожие на не, что он видел на вокзале — обитые дерматином окровавленные кресла с ремешками на спинке и подлокотниках… Неужели все эти зверства тут были узаконены? Гордону становилось больно за всех людей, когда он осознавал это.

Он шел и шел вперед, на звуки перестрелок, по гудящему и мелко трясущемуся полу. Но людей все не было. Лишь оставленные во множестве турели, неустанно отстреливающие все, что движется. Внезапная атака «быстрых» хедкрабов немного встрясла Гордона — еще раз он понял, что тут ни на секунду нельзя расслабляться. Последнего хедкраба он застрелил, когда тот был уже в прыжке, и его острые зубы мелькнули у ученого перед глазами. Еще бы чуть-чуть, и… Об этом было даже страшно подумать. Но реакция и рефлексы, намертво наработанные Фриманом за все те события, что он испытал, сослужили ему неоценимую службу — и хедкраб отлетел назад, обдав лицо Фримана омерзительной желтой слизью. Фриман, недовольно сморщившись, снял очки и протер их. "Как я до сих пор умудрился не разбить их?" — с улыбкой подумал он.

Спустившись по развороченной лестнице на этаж ниже, к новому ряду камер, Гордон прошел служебными коридорами вглубь тюрьмы и вскоре оказался в тупике — на невысоком балкончике над просторным залом. Зал, выложенный грязным белым кафелем, служил. похоже, не то столовой, не то местом прогулки заключенных. В любом случае, Фриман понял, что идти нужно через него — из балкончика другого выхода не было. И он спрыгнул вниз, благо высота была небольшой. Оглядевшись, он направился было к дверям, но внезапный и нарастающий гул резко остановил его. Звуки стрельбы становились все громче, пол трясся все сильнее. Гордон приготовился — похоже, он наконец встретится к людьми… Но то, что произошло в следующую секунду надолго отбило у него охоту к каким-либо встречам.

Двери распахнулись, и в зал, спинами вперед, вбежали несколько охранников с эмблемой "Нова Проспект" на рукавах. Они отчаянно отстреливались от кого-то, оглядывались, словно затравленные волки, ища место, где можно было бы спрятаться. Фриман, притаившийся за большим шкафом, уже было хотел открыть огонь, но… Массивные двери вдруг вырвало, вместе с петлями и кусками стены. Что-то огромное и невообразимо мощное ворвалось в зал, сметая все на своем пути, словно лавина. Тяжелые двери и камни разлетелись в стороны, словно картонные, двое охранников со сдавленными стонами отлетели к стене с перебитыми позвоночниками. Гордон почувствовал, что холодок пробежал пол его спине. Это был мирмидонт.

Огромное насекомое, сильное и тяжелое, ворвалось в зал с диким ревом и кинулось на остальных охранников. Гордон в оцепенении замер. Как?! Что эта тварь делает здесь?! Неужели и вожакам муравьиных львов удалось сюда пробраться?.. Тогда Нова Проспект конец. Охранникам не устоять. Гордон, поежившись, вспомнил свой бой с одним из таких существ. Нет уж, второго такого ужаса он испытать не хочет!

"Пусть воюют, если хотят! Я еще не настолько глуп, чтобы пытаться прошибить головой бетонную стену…"

Фриман рванулся к другим дверям, проносясь мимо совсем уже запаниковавших охранников, которых, словно тряпичных кукол, терзал мирмидонт. Заметив фигуру в оранжевом костюме, огромная тварь заревела и кинулась вслед убегающей жертве. От этого человека пахло их запахом, запахом Муравьиных Стражей, но мирмидонт чувствовал, что это — ложный запах. Он не мог не узнать своего. А это был явно не свой. И мирмидонт кинулся за ним.

Фриман, вбежав в смежный зал, огляделся в поисках выхода. Сзади раздавался мощный топот мирмидонта. Фриман метнулся к выходу, но… Двери были заблокированы — кто-то из здешних устроил тут баррикаду из скамеек, шкафов и стульев. Гордон тут же увидел двух охранников — хозяев баррикады, возле небольшого пролома в полу. Они были мертвы. Гордон судорожно оглянулся — огромное насекомое мчалось прямо на него. Времени на разбор завала не было. И Фриман, повинуясь лишь инстинкту, взобрался наверх баррикады и приоткрыл двери — сверху они были заложены не до конца. И за миг до того, как в баррикаду врезался огромный муравьиный лев, Фриман пролез в образовавшуюся щель. Упав, он тут же подскочил. Двери сотряслись от мощного удара — он баррикада, похоже, пока что выдерживала. Ученый, благодаря небеса за то, что так легко отделался, поспешил прочь — кто знает, насколько хватит этой баррикады?..

…Пятеро испуганных, но решительно настроенных заключенных осторожно и тихо шли по коридору А6, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха. Наконец они остановились — нужно было решать, что делать дальше.

— Ну что, граждане политические преступники, — едко улыбнулся Ларри, — Надо решать что делать. Из клетки-то мы вырвались, а вот теперь что?

— Как что? — удивился Норман, — Бежать так бежать, на свободу и побыстрее!

— Дурак ты, Норман, — сказал Вебер, — Ты еще повесь на себя табличку "Я беглец из Нова Проспект" и выйди прямо в город. Нас и там ждет лишь арест и допрос, или смерть, что, по сути, одно и то же.

— А я говорю, к повстанцам надо бежать! — зашептал Стоунер, — Нас там примут как родных. Вот только как на них выйти? Их сейчас немного, да и шифруются они сильно… Андрей, ты же у нас как раз на сходке с повстанцами попался. Ну-ка выкладывай, как с ними можно связаться?

— А никак, — ответил Андрей, оглядываясь, — Они сами могут на тебя выйти, предложить перейти к ним. Мне, например, приятель предложил, на которого вышли повстанцы. А самим пытаться их обнаружить — дело гиблое.

— Вы все идиоты, — заявил Ларри, — Один мой кореш тоже вот так искал повстанцев, чтобы к ним присоединиться. И нашел их. А они его пристрелили почти сразу. Тут логика простая — раз ищешь повстанцев, значит, послан Альянсом. Вы, подельнички, как хотите, а я соскакиваю! К чертям собачьим этих повстанцев! Подамся куда-нибудь в деревню, попробую перебраться в Германию, там в деревнях можно без документов жить.

— Ты просто самоубийца! — презрительно усмехнулся Вебер, — Ну куда ты поедешь в таком виде? До первого ГО-шника?

— Это уже мое дело!

— Красиво рассуждаешь, Ларри, — задумался Стоунер, — Ладно, я с тобой. Германия так Германия.

— А я все равно буду на повстанцев выходить, — сказал Вебер, — Не хочу все время со страхом ждать момента, когда у меня спросят документы.

— Ну и дурак! — заявил Норман, — У повстанцев ты каждый день будешь собственной шкурой рисковать в вылазках на солдат Альянса. А в деревеньке только тишь да покой…

— Я вот вас тут слушаю и не могу понять, вы действительно такие тупые? Или просто самонадеянные? — едва слышно сказал Андрей.

— Что? — Ларри нахмурился, но сдержался, — В чем проблема?

— Вы тут расписываете, какая красивая жизнь вас ждет, словно вы уже на свободе! А мы все еще в Нова Проспект. У нас нет оружия. Повсюду охранники и надзиратели. Повсюду эти твари, муравьиные львы! Надо быть очень и очень везучим, чтобы выбраться отсюда живым.

Все затихли, обдумывая услышанное. И уверенность на их лицах постепенно уступала место испугу.

— А ведь он прав, — проговорил Ларри, — Черт… Парни, да мы все в таком дерьме…

— Вот только бузить не надо! — начал Вебер, — Все мы тут в одинаковом положении, паника нам ни к чему…

Его прервал какой-то шум, донесшийся из за угла. Заключенные разом напряглись.

— Норман, — шепнул Ларри, — Пойди глянь, что там.

Норман, кивнув, бледный, как простыня, отошел от всех и выглянул за угол. И тут же бегом вернулся.

— Там охранники! Двое, вооружены. Сюда идут…

— Надо брать, — тихо сказал Андрей.

Ларри кивнул.

— Всем тихо! — скомандовал он, — За мной.

Они, все пятеро, осторожно подошли к углу и замерли. Вот показались уже две тени, стук беспокойных шагов и тяжелое дыхание через фильтры респираторов… Оба охранника вышли из-за угла — и на них тут же молча навалилась толпа озлобленных заключенных. Дрались молча, пыхтя, сосредоточенно направляя удары. Охранники даже не успели понять, что это было. Пять пар кулаков изо всех сил молотили их. Андрей, оттолкнув Стоунера, с нечеловеческой силой содрал с головы одного из охранников респиратор…

"Черт… Это не Стас…"

Бледное, голубоватое лицо с тонкой прозрачной кожей скривилось от попавшего на него света. Охранник закричал, но подавился собственным криком, когда в его челюсть раз за разом начали влетать все новые удары. Через минуту все было кончено. Одному охраннику Ларри опытным движением свернул шею, а другого все просто забили ногами. Какая жизнь, такие и законы.

Заключенные отошли от трупов, тяжело дыша. И уже довольно и почти весело начали демонстрировать свои трофеи. Теперь в их распоряжении были два импульсных автомата с боезапасом по три стакана на каждый, пять гранат, рация и несколько портативных цифровых устройств. Их и рацию, не поняв, что это такое, тут же выбросили.

— Ну что, кто там говорил, что у нас оружия нет? — довольно рассмеялся Ларри, взвешивая в руке автомат, — Теперь можем с этими гнидами потягаться!

— Парни, слушайте меня! — вдруг громко сказал Андрей, — Теперь у нас есть оружие, и мы легко можем раздобыть еще. Настало время решить, кто с кем. Кто куда идет. Тут кто-то хотел в деревню, в Германию? Я предлагаю свой вариант. На повстанцев так просто не выйти, искать их бессмысленно. Поэтому я предлагаю следующее. Здесь, в Нова Проспект, есть главный узел связи. У Альянса тут стоит очень мощное, новейшее оборудование. Можно попытаться прорваться в узел связи и поймать частоту какой-нибудь из станций Сопротивления. Выйдя с ними на диалог, мы сможем узнать где они и как к ним попасть. Так будет вернее и надежнее слепых поисков. Ну что, кто со мной?

Повисла тишина. Все уже давно поняли, в чем суть, но никто не решался заговорить первым.

— Нет, — наконец сказал Ларри, — Это самоубийство. Идти в самый центр этого осиного логова в то время когда можно отсюда спокойно уйти? Нет уж, я на такое и под стволом автомата не соглашусь. Я пас, Андрей. Германия лучше. Пахать на повстанцев — это не моё.

— Верно, — подхватил осмелевший Стоунер, — Я тоже не буду рисковать своей задницей из-за возможности присоединиться к кучке сопротивленцев. Я с тобой, Ларри.

— И я, — сказал Норман, — Повстанцев мало, они ничего не смогут изменить. Надо выживать как можешь, Андрей. Ты псих, раз решил идти к ним.

— Я с тобой, — шагнул к Андрею Вебер.

Андрей едва заметно улыбнулся. Он знал. Не даром Вебер всегда казался ему самым здравомыслящим из всех. После Ларри.

— Как знаешь, Ларри, — пожал плечами Андрей, — Значит, разбегаемся. Мы забираем одну пушку и все гранаты.

Все недовольно переглянулись.

— Эй, ты! — с вызовом шагнул вперед Норман, — А ты чего тут раскомандовался, русский вшивый?! Все гранаты? А у тебя пупок не развяжется?!

— Заткнись, Норман, — прикрикнул на него Ларри, — Будешь вякать, я тебе не только пупок развяжу! Они идут в самое логово этих ублюдков. Гранаты им нужнее, чем нам.

Норман, пробормотав ругательство, все же отошел.

— Ну, прощай, Ларри, — Андрей пожал его руку, — Может, передумаешь?

— Нет, приятель, — усмехнулся Ларри, — Хватит, навоевался я. Надоело. Удачи тебе там.

И они разошлись…

…Гордон осторожно заглянул в распахнутую дверь очередной камеры… Снова труп, изуродованный и разорванный. Опять. Во всех остальных камерах этого блока Фриман нашел то же самое. Вот он и повстречался с заключенными. Вот только опоздал. Муравьиные львы повстречались с ними еще раньше. Стараясь не вглядываться в искаженные предсмертной агонией лица, Фриман заглядывал во все новые и новые камеры, надеясь найти хоть одного выжившего. Но все это было напрасно. Эти твари никого не оставляли в живых. Фриман презрительно оглянулся на трех муравьиных львов, шедших позади него. Так бы расстрелял их сейчас, если бы они не были нужны! Только что Гордон миновал крупный пост охраны Нова Проспект. Он застал охранников, когда они только что отбили атаку муравьиных львов и перезаряжали турели. Фриман, не раздумывая, ввязался в бой. Но уже через пять минут пожалел об этом. Целых шестеро охранников, засевших по углам, были ему не по силам. Фриман сидел за каким-то опрокинутым шкафом и лишь изредко и безуспешно пытался выглянуть оттуда, чтобы убить хотя бы одного охранника — все это время по металлическом шкафу колотила неустанная дробь пуль турели. Гордон почувствовал, что ему уже не выкарабкаться, когда охранники пустили в ход мэнхаков. Маленькие смертоносные аппараты, жужжа титановыми и острыми, как бритва, лопастями, залетали даже в укрытие к Гордону, и тому приходилось ожесточенно отбиваться от них монтировкой, каждое мгновенье рискуя остаться без пальцев или кисти. Но вдруг, как это всегда бывает, спасение пришло совсем неожиданно. Пол гулко затрясся, и панически отбивающийся от мэнхаков Гордон бы так ничего и не понял, если бы не крик охранника: "Муравьиные львы!". И из огромной пробоины в полу в помещение хлынуло пятеро гигантских насекомых. Фриман в ту минуту был им рад, как никогда. И, пока охранники панически отстреливались от этих существ, перебегая с место на место, Фриману наконец-то удалось выглянуть из-за шкафа и метнуть пару гранат. Двойной взрыв — и остальное муравьиные львы довершили сами. И, когда Фриман уже хотел по привычке прикончить и их, они вдруг осторожно подошли к нему. Гордон, не удержав нервы, все же выстрелил в одного из приближающихся жуков, и только потом понял в чем дело. Ферроподы все еще действовали. Муравьиные львы приняли его за своего. Гордон, сжав в руке на всякий случай один ферропод, вышел в центр комнаты. И злобно усмехнулся. Имея таких союзников, можно было взять хоть Форт Нокс.

Но сейчас он глядел на них с презрением и ненавистью, глядя на то, что они сделали с этими несчастными людьми. Да, Гордону же давно привык к крови. Да, он привык к смерти. Но все равно никак не мог с нею смириться. Не мог и не хотел.

Он не знал, где тут находятся железнодорожные пути, и от этого было еще тяжелее. А ведь минуты текли, из них может быть последней для Илая и Джудит. Фриман прибавил шагу. Вечная спешка… Как же он от нее устал…

Он бы даже и не обратил бы внимания на большой пост охраны, если бы оттуда не послышались тихие голоса. Смодулированные голоса. Гордон, оглянувшись на своих невольных союзников, решил все же проверить. В таком же посту он в прошлый раз нашел немало полезного. Его скафандр не был заряжен до конца — быть может и тут он найдет зарядник. Фриман решительно свернул по направлению к охранному посту. Подкравшись к нему тихо, чтобы не обратить на себя внимание. он осторожно заглянул за угол. Такого он не мог себе и вообразить.

В небольшой комнатке, прилегающей к посту охраны, за силовым щитом на красном кресле сидел вортигонт. Стоящие возле него два охранника что-то делали с небольшой панелью управления возле кресла. Голова вортигонта конвульсивно дергалась, свалившись на плечо, тело мелко тряслось. А из спины торчали два искрящихся электрода…

Фриман, ощутив, как кровь ударила ему в виски, с криком ненависти шагнул вперед и длинной очередью расстрелял обоих охранников, изо всех сил стараясь не попасть в несчастного вортигонта. И, когда оба охранника с хрипом повалились на пол, Гордон рванулся вперед, но тут же отпрянул — силовое поле легонько кольнуло его током, когда он к нему прикоснулся. Гордон, безуспешно попробовав пробить щит ногой, беспомощно огляделся. Надо было скорее что-то делать, вортигонт мог быть еще жив! Взгляд Фримана наткнулся на большую вилку, вставленную в розетку прямо за спинкой кресла, и он без раздумий выстрелил. несколько пул раскрошили штепсель, и он выпал из розетки с электрическим треском. Поле пропало. Фриман рванулся было к вортигонту, но увидел, что спешил он напрасно. Вортигонт был мертв. Гордон с сожалением посмотрел на его потускневший, чуть прикрытый глаз. На зеленые браслеты и ошейник… Рабские атрибуты… Гордону никогда еще не было жаль мертвого вортигонта. И это чувство, впервые захлестнувшее его, дало понять, что той пропасти между ними больше не существовало. А теперь… Теперь, когда Гордон видел, как пытали вортигонта… Да, он знал, что Альянс пытает людей, жестоко пытает. Да, он ненавидел Альянс за это. Но теперь, почему-то, увидев пытку этого существа, ненависть эта стала еще крепче. Это уже не просто преступление против человечности, как сказали бы в сороковых годах. Этобыло преступлением против всего Свободного.

Фриман мрачно оглядел охранный пост. Действительно есть зарядник. Но такого восторга это уже не принесло. Фриман начал подзарядку, но душой он был еще там, в той комнате с вортигонтом…

Фриман даже не успел расслабиться и оценить свои новые возможности. Как только он вышел, в дальнем коридоре мелькнули какие-то фигуры. Фриман, схватившись за автомат, подался вперед, но вдруг услышал голоса. Человеческие голоса. И лицо его прояснилось. Наконец-то! Люди.

Гордон кинулся за ними вслед, но фигуры тоже бежали. Гордон уже мог видеть их спины, облаченные в обычные робы «граждан».

— Эй, стойте! Я не собираюсь стрелять!

На крик Фримана один из заключенных панически обернулся. И начал бежать еще быстрее.

— Это еще один коп! — крикнул он своему товарищу, — Элитный! Чертовы комбины, нашли нас и тут! Уходим!

И он, не глядя, выстрелил короткой очередью наугад назад. Гордон, совсем не ожидавший такого, мигом упал на пол — пули просвистели совсем рядом.

— Готов, гад! Быстрее, валим!

И оба заключенных стремительно скрылись за углом. Гордон присвистнул: "Ничего себе! Эти люди, наверное, слишком много пережили… Паника — плохой советчик… Догнать их? Объяснить, кто я? Зачем? Не поверят. Они сейчас в состоянии аффекта… Да и бессмысленно все это. Вряд ли они бы пошли со мной. Но, я ведь мог бы у них хотя бы спросить, где тут железнодорожные пути! Ничего, ладно… Как встречу других — обязательно поинтересуюсь…".

И он, встав, осторожно пошел за ними следом. Раньше ему это не приходило в голову, но теперь… Похоже, теперь его могут застрелить свои же.

Пройдя с боями еще пару коридоров, Фриман окончательно понял, что заблудился. Казалось, он блуждает кругами. Все коридоры, как один, были похожи друг на друга, Гордон видел какую-то маркировку, но не успевал ее запоминать — он только и был занят тем, что не давал другим себя убить. Нужно было срочно кого-нибудь найти. Хорошо бы заключенного — он мог бы стать ему союзником. На худой конец, можно и взять языка среди охранников — с ними сговорить вряд ли удастся (да и не очень-то и хотелось!), но вот расположение железной дороги они знали точно. Может, Фриман уже опоздал? Может, Аликс, не дождавшись его, решила пойти вглубь тюрьмы сама. Тогда она пропала… Фриман, нахмурившись, пошел еще быстрее, не теряя, однако, осторожности. Хотелось верить в лучшее. Только вот что-то плохо получалось.

Впереди вновь послышалась беспорядочная стрельба. Нет, стрельба была тут уже обычным фоном, но именно этот звук был совсем близким. Стреляли пять стволов, а может, и больше. Гордон поспешил на звук.

За углом вели ожесточенную перестрелку трое заключенных с четырьмя охранниками. Гордон застал их, когда они были уже в совсем плохом положении. Один из заключенных, уже седой старик, еле удерживал автомат в руках — если захочешь выжить, сможешь сделать даже невозможное. Они засели за какими-то ящиками, и двое охранников уже начали обходить их с тыла, когда Фриман решил вмешаться. Его выстрелы сразу деморализовали охранников — они долго не могли понять, откуда стреляют- за что и поплатились. Не растерявшиеся заключенные вмиг помогли Фриману добить оставшихся слуг Альянса. Фриман, не теряя времени, вышел к ликующим заключенным, которые встретили его издали наставленными автоматами и подозрительными взглядами. И лишь лицо старика просияло, когда он увидел Фримана. Точнее, его скафандр.

— Друзья, это же Доктор Фриман! — сипло крикнул он и почти бегом кинулся навстречу своему спасителю, которого он давно знал по фотографиям в газетах и рассказам других соотечественников знаменитого Гордона Фримана.

Гордон уже было поднял руку в приветствии, как вдруг произошло то, что никто даже и помыслить не мог. Два муравьиных льва, шедших вслед за Гордоном, уловили запах чужаков и вылетели из за его спины. Старик отчаянно вскрикнул и хотел было податься назад — но было поздно. С яростным шипением на него накинулись гигантские насекомые, прикончив слабого человека одним ударом шипастой ноги.

— Джонни, нет!!! — заорал один из заключенных, и, вскинув автомат, начал с болью в глазах расстреливать обоих убийц его старого друга.

Второй заключенный в панике бросился бежать. Фриман, вскрикнув от увиденного, сжал зубы и с криком ненависти расстрелял одного из муравьиных львов. Второй, заметив палящего в него заключенного, с шипением кинулся в его сторону. Заключенный, вскрикнув, кинулся бежать вслед за своим товарищем. Фриман застонал и выстрелом прикончил муравьиного льва. И с ненавистью и ругательствами пнул его труп.

— Ну почему… Почему именно так…

И он, стараясь не глядеть на старика, медленно пошел вперед. Нет, всё. Кончено. Нужно брать языка…

Сделать это оказалось намного труднее, чем подумать. Тюрьма кипела, раздираемая боями. каждый спасал свою жизнь. В таком хаосе было сложно идти без глаз на затылке — сзади все время могли напасть, как свои, так и чужие. Гордону стоило больших усилий пробраться в следующий блок. Беда была в том, что ему никак не удавалось подобраться к охраннику со спины, или хотя бы ранить его в ноги и руки. Частично портили дело муравьиные львы, кидающиеся в атаку сломя голову, вопреки всем законам стратегии и тактики. Фриман старался вести бой грамотно, без ненужного риска, и это ем удавалось — по до отказа заряженной броне скафандра не попало еще ни одной пули. Да, он шел вперед, хотя и с трудом, но шел. Но… время все шло и шло, каждый миг мог быть для Илая и Моссман последним. Фриман шел, но все еще не нашел ни железнодорожных путей, ни карты этого места. Языка нужно было брать немедленно.

И наконец Гордону повезло. Отослав с помощью ферроподов муравьиных львов подальше, Фриман притаился, глядя из-за угла на двоих охранников, стоящих в одном из разбросанных в каждом блоке охранных постов. Оба слуги Альянса еле слышно и коротко переговаривались. И оба они стояли к Гордону спиной — редкая удача! Один из них чуть отошел от своего товарища и подошел к висящему на стене заряднику. Фриман приподнял брови — он еще никогда раньше не видел, как комбины заряжают свои энергожилеты. Зарядка шла быстро. Плохо, ох как плохо! Теперь у этого охранника больше шансов остаться невредимым при перестрелке. Зато Гордон сразу определил — брать живьем надо именно его. Во-первых, он в этой паре явно был главным, судя по нашивкам, и во-вторых — жилет никак не защитит его руки и ноги, которые нужно поразить. Второго — убрать, чтобы не мешался. Как же стрелять? В кого первым? Если выстрелить сначала в главного, то второй сможет успеть выстрелить в ответ. Если же сначала убить второго, то главный может начать бой, и исход этого боя Фриман уже не брался предугадать, ведь у противника был полностью заряжен бронежилет.

"Буду стрелять в главного, — решил про себя Гордон, — Будь что будет".

Взяв в правую руку пистолет, он долго и тщательно целился, сняв перед этим с предохранителя импульсный автомат в левой руке. Поймав мгновение между вдохом и выдохом, Гордон аккуратно сделал четыре выстрела. Пули влетели в каждую ногу и руку главного охранника — и, одновременно с его стоном, Гордон с левой руки обдал дождем пуль второго охранника. Оба тела упали одновременно — мертвое и еще живое. Фриман быстро подбежал к живому охраннику. Одна из пуль перебила сустав на левой руке — отлично, теперь охранник не сможет стрелять. Фриман нахмурился — все же это было плохо, охранник мог быстро умереть от болевого шока и потери крови. Действовать надо было быстро.

Гордон, перевернув живого охранника на спину, мощным рывком сорвал с него респиратор, обнажив тощее синюшное лицо с ввалившимися глазами и бескровными губами. Охранник, до этого не издавший ни звука, невыносимо застонал, сморщившись и замотав головой.

— Одень… обратно, — услышал Гордон его хрип, — Свет жжет…

Фриман, подавив удивление, поспешно нацепил противогаз на стонущего охранника, который уже не прекращал тихо и слабо стонать. только теперь эти стоны были бездушны, звуча через модулятор противогаза.

— Быстро говори, где тут железнодорожная станция!

Охранник что-то неразборчиво простонал.

— Говори, — Фриман тряс его за плечи, — Все равно ведь умрешь, какая тебе уже разница? Говори, где железная дорога?

Ему показалось, или охранник засмеялся?

— У тебя нет шансов… — сказал он, и снова застонал, уже слабее.

— Что?

Охранник повис у него в руках.

— Ну же, говори, где? — не сдавался Фриман, не в силах поверить, что потерял такого ценного языка.

— Эй ты, не двигаться! — раздался вдруг резкий голос.

Человеческий голос…

…Триггер, обеспокоено оглядываясь, шел вслед за Келли, который вел его по каким-то темным катакомбам. Триггер и раньше слышал о этой части города, но никогда не был тут. Еще бы — ведь рассказывали, что Гражданская Оборона сваливает в эту часть канализации трупы убитых граждан. Сейчас, почти в полной темноте, трупов не было видно, но вонь стояла просто невыносимая. Но от глупых вопросов Триггер все же воздержался. Наконец-то его ведут на станцию. Наконец-то он вступит в ряды Сопротивления!

— Послушай, — тихо обратился к нему идущий впереди Келли, — У тебя остались знакомые в городе? Какие-нибудь связи, друзья?

— Ты и Шульц — мои единственные друзья тут, — ответил Триггер, — Я ведь только недавно в Сити 17… Хотя… да, есть у меня еще один хороший приятель, мы с ним сюда вместе переезжали… А что?

— Забудь про него.

— Что?

— Я сказал, забудь, Триггер. Ты скоро войдешь в Сопротивление, а там риск неприемлем. Ты обязательно захочешь потом связаться со своим приятелем, просто поговорить, а то и рассказать о нас… Твой приятель сболтнет лишнего — и ты погубишь всех нас.

— Он не сболтнет, я уверен, — заверил Триггер, переступая через что-то мягкое.

— Давай только без этого, — попросил Келли, — Всякое может случиться, риск слишком велик. Я тоже был очень обеспокоен, когда Шульц рассказал тебе о нас… Так что никаких контактов. Из городских у тебя остались только я и Шульц. Пойми, так надо.

— Я понимаю, — помолчав, ответил Триггер, — А почему бы вам не уйти со мной? Зачем вам жить, как простые граждане? Вы ведь уже члены сопротивления?

— Так надо, — коротко ответил Келли, оборвав разговор.

Впереди туннеля начал показываться тусклый свет.

— Вот, мы почти пришли, — быстро сказал Келли, — Это Станция 13.

И они вышли на свет. Триггер огляделся. Это было небольшое помещение в канализации, под самой мостовой — ноги одиноко проходящего сверху гражданина виднелись сквозь решетку люка. Вдоль стен были разложены матрасы, которые сейчас пустовали. Везде валялись обертки от пищевых пакетов и пустые бутылки.

Из другого прохода в комнату вбежали три человека. Одеты они были совсем не похоже на робу гражданина. На них были, видимо, собственноручно связанные шапки, грязные, непонятного цвета штаны и бронежилеты ГО, надетые поверх ветровых курток. На рукавах всех троих красовались выведенные желтой краской буквы «Лямбда» — символ Сопротивления.

— Келли, это ты? Что-то случилось? — просил один из них, бородатый.

— Нет, Джеф, все в порядке, — успокоил его Келли, — Я привел парня, о котором вам рассказывал Шульц. Надежный человек, очень хочет к нам присоединиться. Вот, передаю его на твое попечение.

Бородатый повстанец улыбнулся.

— Так это тот самый Триггер? Ну что ж, добро пожаловать к нам. Тебя рекомендовал нам Шульц, а он всегда знал толк в людях. Так что — ты принят.

Триггер улыбнулся в ответ и даже пожал руку повстанцу и двум его товарищам.

— Спасибо вам, — горячо сказал он, — Мне давно надоело быть рабом. Надерем Альянсу задницу!

— Ну, это занятие я тебе могу обещать круглосуточно, — засмеялся бородатый, — Келли, пойдем с нами. У нас там как раз сбор, планируем крупную вылазку на оружейный склад ГО. Тебе тоже надо быть в курсе.

Келли, кивнув, проследовал за ними в комнату побольше, которая уже глубже спускалась под землю. Там Триггер обнаружил столпившихся возле нарисованной от руки картой района нескольких повстанцев. Он с улыбкой отметил, что среди них были и девушки. Все они удивленно уставились на Триггера.

— Друзья, познакомьтесь, — сказал Джеф, — Это Триггер, он теперь тоже с нами.

Все кивнули новичку, пара девушек приветливо махнули ему рукой. Триггер, скромно кивнув в ответ, присоединился к ним. Джеф, убедившись, что все в сборе, продолжил:

— Сегодня, после того, как стемнеет, мы должны выдвигаться. Станции 10 и 3 сообщают, что усиленный ночной патруль будет проходить здесь, здесь и вот здесь…

И он ткнул пальцем в карту.

— Склад находится вот здесь. Об охране ничего не известно, на месте придется сориентироваться. Обойдя патрули, мы должны тихо войти в склад, убрать охрану и начать выносить ящики с автоматами и патронами. Кто сколько унесет.

— А что если во время проникновения наткнемся на патруль? — подал голос Триггер, — Стрелять?

Кто-то из повстанцев усмехнулся:

— Глядите-ка, ему еще оружие не дали, а он уже стрелять просится!

— Нет, стрелять категорически запрещаю, — серьезно сказал Джеф, — Шум поднимать — это смерти подобно. Повторяю, все нужно будет сделать тихо. В бой вступать только врукопашную.

— А когда будем выносить оружие… — снова хотел было спросить Триггер, но Джеф прервал его:

— А ты, друг, будешь просто прикрывать тех, кто выносит оружие, — усмехнувшись, сказал он, — Рано тебе еще пока работать. Понаблюдай, поучись. Это тут можно быть таким разговорчивым. А на рейде — ни звука! И не говори, что я тебя не предупредил. Будешь прикрывать остальных вместе с… с Линдой. Линда, согласна?

Одна из девушек, скользнув озорным взглядом по Триггеру, улыбнулась:

— Согласна.

Триггер ликовал. Наконец-то он пойдет в первый рейд! Да еще и с такой симпатичной напарницей. Сегодня ночью…

…Гордон, вздрогнув, выпустил охранника и резким наработанным движением вскинул автомат на голос. В дверях охранной комнаты стоял заключенный. Ствол его автомата смотрел Фриману прямо в лицо. Сзади него Гордон разглядел еще одного заключенного, сжимавшего гранату. Оба заключенных, совсем не ожидавших от Фримана такой прыти, немного растерялись, когда и он наставил на них автомат. Но вооруженный и, похоже, главный в этой компании, заключенный не растерялся и еще тверже сжал автомат. Фриман буравил его взглядом. Обе стороны упрямо молчали. Через несколько секунд автомат заключенного дрогнул и начал медленно опускаться.

— Я Гордон Фриман, — холодно сказал Гордон, заметив это.

И, тоже опустив ствол, встал. Заключенные тихо переглянулись, с недоверием глядя на ученого.

— Что-то слабо верится, — процедил Андрей.

— Ты напрасно паникуешь, — проговорил Гордон, глядя ему прямо в глаза, — Ты прекрасно знаешь, кто я.

"Не может быть… Неужели это тот самый Гордон Фриман? — пронеслось в голове Андрея, — Но как? Он же погиб… Погиб в "Черной Мезе"…"

Андрей напряженно молчал, пристально разглядывая лицо, которое он когда-то давно видел на засаленных фотографиях. Вебер за его спиной приблизился к нему чуть ближе и что-то шепнул. Они оба снова посмотрели на Гордона.

— Ну допустим я поверил, — жестко сказал Андрей, — И что дальше?

— Ты все еще хочешь убить меня?

— Чего ты добиваешься, Доктор Фриман? — взгляд Андрея загорелся, — Я не выстрелил, вот и радуйся.

Вебер укоризненно толкнул его в бок.

— Узнав меня, ты бы и не смог выстрелить, — усмехнулся Гордон, — Вы кто такие, откуда?

— Заключенные из блока А4, - более почтительнее ответил Вебер, — Мы все оттуда сбежали, когда это началось… Доктор Фриман, помоги нам, очень тебя прошу! Ты ведь за этим сюда пришел?

Сказать «нет» Фриман не смог. Поэтому просто переменил тему.

— Так вы из блока А4? Я был там… Что там произошло? Там было море крови, тела…

— А то ты не знаешь, Фриман, — усмехнулся Андрей, — Кто же, как не ты, отключил защитный периметр?

Фриман, глянув на него, вздохнул. Ну вот, они теперь уже винят его… Сложный все-таки народ — заключенные. Винят всех и вся. И даже не думают, что только отключению периметра они обязаны своей свободой. Хотя «свобода» — это сильно сказано. Вряд ли на Земле еще живо это понятие.

— Ладно, расслабься, док, — сказал Андрей, проходя в комнату и рассматривая убитых охранников, — Сейчас поздно об этом рассуждать. Я знаю… мы все знаем тебя еще с ранних лет.

— Большинство этих слухов сильно преувеличено, — позволил себе улыбнуться Гордон.

— Знаю. Но, тем не менее, они не лишены основы. Я знаю, кто ты, и поэтому буду говорить начистоту… Только благодаря случайности мы сумели выбраться из камер. Мы с Вебером направляемся в пункт связи.

— А зачем? — в лоб спросил Гордон.

Такая откровенность показалась ему подозрительной.

— Известно зачем, — вставил Вебер, — Мы все тут политзаключенные. Мы с Андреем хотим пробиться в узел связи, чтобы связаться с Сопротивлением.

— Неужели? — картинно удивился Гордон, — А почему вы не бежите? Ведь сейчас уйти — дело плевое. На волю, в город.

— Не язви, доктор, — сказал Андрей, нагибаясь над трупом охранника, — Ты сам знаешь, что воли нет нигде, ни здесь, ни там. Воля есть только там, где нет Альянса. Мы хотим разыскать членов Сопротивления и присоединиться к ним.

— Но почему таким странным способом? — продолжал допытываться Фриман.

— В Сопротивление не так легко попасть, как кажется, — сказал Вебер, — Только если мы свяжемся с ними по рации, они поверят, что мы не шпионы Альянса.

Фриман, нахмурившись, задумался. Все вроде бы логично. Но…

— А вы не думали, — спросил их Фриман, — Что повстанцы смогут запеленговать сигнал? И, если поймут, что сигнал идет из Нова Проспект, подумают, что это подстава. А вдруг вы — переодетые охранники?

Началось тяжелое молчание. Вебер, задумавшись, оперся на стену, и с каждым мигом его взгляд становился все тревожнее. Андрей, сев над трупом охранника, приподнял его куру. Нашивки надзирателя. Заключенный напрягся. Но внешне оставался совершенно спокоен.

— Черт, а ведь ты прав, Фриман, — сказал он, — Не подумали мы как-то об этом.

— Вот то-то и оно.

Андрей осторожно снял с трупа плохо закрепленную маску респиратора. Опять не Стас…

— Н-да, похоже, теперь нам точно крышка, — вздохнул Вебер, — Как были смертниками, так и остались… Куда же теперь податься? Все концы обрублены…

— Доктор Фриман, ты сам убил его? — спросил Андрей, указывая на труп.

— Да, — кивнул Гордон, — И двух этих тоже. Хотел взять языка, я тут совсем с пути сбился. Но умер он… Не рассчитал я ранения.

— Молодец, — усмехнулся Андрей.

Ему почему-то было приятно видеть трупы охранников, а в особенности — надзирателей. Может быть тут был личный мотив, а может быть дело было просто в том, что он лишь заключенный. И ждал от этих тварей только смерти. А теперь все встало вверх ногами. Он сам несет им смерть. Как в самых смелых мечтах… Как повстанец. Он ведь и мечтал истреблять слуг Альянса, когда шел на сходку волонтеров Сопротивления. Мечты сбывались. Вот только не так, как он того хотел.

— А зачем тебе язык был нужен? — спросил он, — Да еще и из высшего состава. Что же ты тут ищешь?

— Я ищу железнодорожную станцию, — опомнился Гордон, — Может быть, вы мне подскажете, где она тут? Мне это нужно очень срочно, речь идет о жизни и смерти дорогих мне людей.

— Стойте! — вдруг вышел из раздумий Вебер, — О чем это вы вообще?! Нам сейчас надо понять, что тут происходит и как нам отсюда выбраться… Вот ты, Доктор Фриман, говоришь, что нас примут за членов Альянса, если мы с ними свяжемся отсюда. Ты не прав.

— Вот как? — улыбнулся Андрей, — Интересно, почему же?

— А потому, что если его Сопротивление направило на захват Нова Проспект, то оно поверит в успех его миссии и, следовательно, в то, что мы освобождены и хотим присоединиться к восстанию.

Они помолчали, обдумывая услышанное. Оба заключенных уже вопросительно смотрели на Гордона. Тот, виновато улыбнувшись, лишь развел руками.

— Простите конечно, парни, но меня никакое Сопротивление не посылало захватывать Нова Проспект. Сами подумайте, разве один человек на такое способен?

— Но ты же Гордон Фриман, — наивно возразил Вебер.

— И всего лишь человек. Я не солдат, я ученый-физик. Не более. Остальное — лишь по долгу военного времени, что ли… Я пришел сюда, чтобы освободить Илая Вэнса, моего друга и коллегу. Он где-то тут, среди заключенных…

Вебер застал, как и был, с открытым от удивления ртом. Андрей, несмотря на свою сдержанность, тоже выглядел ошеломленным.

— Что? — пораженно переспросил Вебер, — Сам Илай Вэнс тут? Нет, этого не может быть…

— Может. Мне нужно вытащить его отсюда. Мне нужно найти на перроне одного человека и встретиться с ним…

— Ты слышал, Вебер? — подмигнул другу заметно повеселевший Андрей, — Зачем нам рисковать головой и искать повстанцев? Зачем связываться с ними по рации, рискуя быть принятыми за комбинов? Разве рекомендация от великого Гордона Фримана и Илая Вэнса — не лучшая гарантия принятия в Сопротивление?

Вебер заулыбался, понимая, что друг имеет ввиду.

— Стойте, — растерялся Фриман, — Вы хотите сказать, что…

— Точно! Возьми нас с собой, док. Мы поможем тебе вытащить Илая. А ты за это отведешь нас к повстанцам.

— Экий ты ретивый, — усмехнулся Фриман, — Ты же знаешь, это, мягко говоря, опасно…

— Вот только этого не надо, Фриман! — улыбнулся Андрей, — Мы смертники. Мы уже мертвы, а ты нас смертью пугаешь! Смешно. Нас столько раз уже должны были убить, что нам это уже давно не страшно.

— Учти, док, — подхватил Вебер, — Его вот арестовали и упекли сюда именно за попытку присоединиться к сопротивленцам. Так что, так или иначе, мы будем искать контакта с ними. А лучше вместе, чем поодиночке, верно?

Гордон покачал головой. Крыть было нечем. Он же не мог сказать: "Я встречаюсь с девушкой, за которую так волновался, а вы в мои планы совсем не входили". Тем более, лишняя огневая мощь определенно пригодилась бы. Фриман ведь только недавно едва вышел из перестрелки живым.

— Ладно, уговорили, — кивнул он, — Пойдем вместе. После успешного спасения Илая я сдам вас на какой-нибудь станции.

— Идет! — поспешно сказал Андрей, пока Фриман не передумал.

— Только… — Гордон слегка запнулся, — У меня уже есть компания. Несколько необычная…

— Уголовные, да? — с пониманием кивнул Вебер, — Они тут тоже имеются. Но это ничего, мы и с ними найдем общий язык, не впервой.

— Да нет, я не это имел ввиду. Это не люди, и…

— Фриман, хватит нас предостерегать, словно детей малых, — усмехнулся Андрей, — Что мы вортигонтов никогда не видели, что ли?

— Да нет же! Со мной муравьиные львы.

Секунда молчания. А затем — полные сочувствия взгляды. Андрей смотрел на этого великого человека с состраданием. Неужели, все что он пережил, сыграло свою роль? Жалко, если знаменитый Доктор Фриман вот так вот просто сошел с ума… А ведь был почти национальный герой, мировой величины…

— Если ты шутишь, то у тебя получилось. Ха-ха. А теперь, давай серьезно, — нахмурился Вебер.

— Я серьезно. В лагере вортигонтов мне дали ферроподы, сигнальные железы мирмидонтов. Они издают специфический запах. И, воспринимая его, муравьиные львы принимают меня за мирмидонта. Основную особь. И идут за мной.

Андрей с сомнением покачал головой. Удивительно, но все же похоже на правду… Вряд ли бы сам Гордон Фриман стал бы так глупо шутить.

— Ну допустим, — кивнул он, — Ладно, потом покажешь. Если все так, как ты говоришь, то у нас теперь есть некоторое преимущество.

— Огромное преимущество, — заверил их Гордон, — Вот, возьмите каждый по три ферропода. Чтобы муравьиные львы и вас считали за своих.

Растерянные заключенные приняли из рук Фримана по три кожистых шарика со светящимися голубыми вкраплениями.

— Всегда держите их при себе, — предупредил Фриман, вспомнив страшную кончину старика, — И все будет в порядке. Ну так как, вам известно, где находится железная дорога?

— Не знаю, — пожал плечами Вебер.

— Я знаю, — остановил его Андрей, — Меня водили через перрон на допрос. Надзиратель хотел со мной разговаривать в личной комнате.

Гордон присвистнул.

— Не может быть! Как же ты с допроса живым ушел?

— А так, — снисходительно усмехнулся Андрей, — Здесь все немного иначе. Здесь те, кто Альянсу еще живым нужен пока что. Охранники тут не имеют права по собственной прихоти убивать заключенных. Покалечить могут. Но убить — нет.

— Это тебя твой кореш-надзиратель еще пожалел, что не покалечил, — похлопал его по плечу Вебер.

— Не кореш он мне! — рявкнул Андрей, — Еще раз так скажешь, хоть ты мне и друг, я за себя не отвечаю, понял? Сволочь он предательская…

Фриман покосился на заключенного. Нет, ничего страшного. Видать, парень многого натерпелся, пока был тут. Нервы и у самого Гордона были ни к черту.

— Надо выдвигаться, — сказал он, — У нас очень мало времени. Ферроподы сдавите один раз на всякий случай.

И они вышли из охранной комнаты. Оба заключенных последовали совету Гордона, и сдавленные ферроподы выпустили по облачку коричневых спор. Вебер чихнул.

— Что это за гадость?

— Споры, несущие запах, — ответил Гордон, понимая, что и сам не так давно морщился от этого терпкого запаха, — Ничего, привыкнешь.

Они осторожно двинулись по гудящему от боев Нова Проспект. Здесь нужно было каждую секунду быть начеку. Каждый шаг мог стать последним. За ними не шли муравьиные львы, так что прикрытия со спины у них не было. Замыкающим как-то сам определился Вебер. Андрей и Гордон шли впереди, обводя коридор стволами автоматов. Веберу наконец-то досталось кое-что получше гранаты — помповое ружье одного из убитых в охранной комнате. Свернув в коридор с маркировкой А7, они вдруг замерли. За углом слышались звуки ожесточенного боя.

— Всем стоять, — шепнул Фриман, поднимая руку, — Ждем.

— Что значит "ждем"? — поднял брови Андрей, — Там могут быть наши! Какие-нибудь заключенные нарвались на патруль, и теперь дерутся. Надо помочь им.

— Сами справятся, — Фриман сам удивился, что ответил так, — У нас слишком мало времени. Андрей… ну пойми ты… Заключенные и Илай Вэнс… Кто важнее?

— Ты хочешь сказать, что Илай Вэнс важнее жизней нескольких наших, быть может, повстанцев?! Знаешь, что я тебе скажу, Фриман? Ты хоть и легенда, но…

— Ладно, — даже с облегчением согласился Гордон, — Сейчас…

Он приказал заключенным оставаться на месте, а сам осторожно заглянул за угол. Вебер тут же потянулся за ним. За углом и вправду кипел жестокий бой. Но этот танец войны можно было и пропустить. Трое охранников отчаянно отстреливались от нападавших со всех сторон муравьиных львов. Похоже, им приходилось туго — огромные насекомые нападали и с воздуха, планируя на своих жестких коротких крыльях.

— Порядок, парни, — кивнул Фриман, — Это не про нас. Идемте быстрее отсюда, пусть сами разбираются. Незачем тратить патроны, эти охранники все равно уже не жильцы.

Возражений не было. И они быстро, пригибаясь, перебежали в соседний коридор, оставляя уже затухающую битву позади. Вдруг Андрей встрепенулся

— Я сейчас, — бросил он и кинулся обратно.

— Куда?! Стой!

Но он скрылся за углом… Через минуту он вернулся к странно смотрящим на него товарищам. Плевать, зато он успел разглядеть нашивки… Там не было надзирателя. Путь продолжился, но эта стычка научила их осторожности. Начали больше следить за тылом — ведь там остался непроверенный коридор.

— Андрей, — повернул голову Гордон, — Мы хоть правильно идем? А то опять не заметим, как заблудимся.

— Правильно, не сомневайся, — заверил его заключенный, — Я этой дорогой уже пять раз ходил.

— Слушай, — тихо поинтересовался Фриман, — Скажи, ведь это же тюрьма? Зачем она вообще нужна? Как я понял, расправу над «преступниками» солдаты и ГО-шники могут свободно чинить и в городе, на улицах. Какой смысл содержать здесь заключенных? Или здесь через пару дней назначают суд?

Андрей усмехнулся. Похоже, Гордон Фриман тут совсем недавно… Объяснить ему?

— Здесь больше пары дней не задерживаются, это верно… Но остальное — совсем иначе. Не расстреливают тут. И тем более не судят, это было бы уже совсем как в сказке. Как бы тебе объяснить… Подними взгляд. Вон там, под потолком, видишь?

Фриман прищурился, поправив очки. У потолка, к стенам рядами были прикреплены продолговатые предметы в человеческий рост. Вебер тоже поднял взгляд.

— Это капсулы, — пояснил Андрей, — Они прибывают за человеком в течение двух дней, и ты — счастливчик, если они задержатся еще хотя бы на день.

Вебер за его спиной напряженно слушал.

— В этих капсулах людей на поезде отвозят в самый центр, в Цитадель. А там… — Андрей осекся, словно ему трудно было продолжать, — А там из них делают сталкеров.

Вебер вздрогнул. Фриман нахмурился — он и раньше слышал тут это слово, и догадывался, что это одна из боевых единиц Альянса.

— Сталкер, — твердо продолжал Андрей, покосившись на оцепеневшего Вебера. — Это вроде такой раб, разнорабочий. Людям полностью уничтожают их мыслительные центры, оставляя лишь контроль мозга над рефлексами, жизненно важными органами и памятью. Идеальный раб.

— Что?.. — ошеломленно сказал Вебер, замерев.

Он-то всегда думал, что тут просто расстреливают после допросов… Он приготовился к смерти и был рад ей, как избавлению, а теперь… Теперь смерть от него ускользала. Ему тут был уготован не вечный покой, а жуткий кошмар, который намного хуже смерти. Полу-жизнь. Но почему? Почему ему никто этого не говорил? Неужели и остальные не знали? Тогда откуда знает это Андрей?

— Будь они прокляты, — тихо проговорил Гордон, — Творить такое с людьми…

— Можно считать, мы только чудом до сих пор не в капсулах, — невесело усмехнулся Андрей.

— Откуда тебе это известно? — вдруг резко спросил Вебер, — Это все слухи! Нас тут просто расстреливают, когда дальнейшие допросы становятся бессмысленными! Это все неправда!

— Не кипятись, Вебер, — спокойно ответил заключенный, — Я никому не говорил, чтобы люди понапрасну не мучались — спасения-то у нас всех не было и не могло быть. Мне рассказал про сталкеров один мой знакомый… Думал, что я испугаюсь…

Андрей поморщился от гнусного воспоминания. Бывший друг, а ныне — надзиратель блока А4 живописно и в подробностях описывает процесс превращения в сталкера… Это было шоком… Но Станислав просчитался. Андрея шок делал только сильнее…

Вдруг Фриман снова остановил всех, подняв вверх руку. Что-то было не так.

— Что? — коротко и шепотом спросил Вебер.

— Не знаю, — тихо ответил Фриман, — Что-то не так. Я чувствую… Шорох вроде слышал какой-то, писк. Будьте настороже.

Он выглянул за угол. Вроде чисто. И они вышли в просторный коридор с боковым ответвлением. Не единой души. Гордон покосился в сторону — в пяти закрытых камерах, сжавшись, лежали холодные трупы расстрелянных заключенных. Похоже, покидали это место очень спешно. Среди разного оборудования, распределительных щитов, панелей связи и труб висели капсулы. Везде — какие-то ящики, контейнеры… Похоже, этот блок был еще новым. Они вышли в центр коридора. Вебер заметил впереди охранную комнату и шепнул, что надо бы пробраться туда.

— Сообщаю о Нарушителе N1, - вдруг раздался мерный модулируемый голос, — Блок В2.

Фриман даже не успел развернуться на звук — и из-за большого контейнера прямо в них полетела граната, блеснув в тусклом свете ламп отшлифованным корпусом.

— Рассредоточиться! — заорал Гордон и, поспешно пнув гранату куда-то в сторону, кинулся за один из ящиков.

— Ах ты черт! — Вебер кинулся в одну из открытых камер.

Андрей кинулся к тому контейнеру, откуда полетела граната. Пол дрогнул от мощного взрыва, Фриман инстинктивно пригнулся, забегая за ящик. И тут же столкнулся вплотную с вооруженным охранником. Вскрикнув скорее в запале ярости, Гордон вскинул автомат, но охранник, не дрогнув, сразу нанес ему мощный удар прикладом в челюсть. Фриман, сдавленно застонав, отлетел в сторону, машинально нажав на спуск. Охранник не успел среагировать вовремя, и несколько пуль раздробили его колени. Застонав, он тоже упал. Гордон, едва видя что-либо от дикой боли, метнулся на звук и, выложив в глухие удары всю свою боль, прикладом забил охранника. Когда тот уже перестал дышать, Фриман, чувствуя, как ноющая челюсть начинает распухать, схватил дробовик охранника и высунулся в коридор.

Там уже кипела драка. Андрей, найдя за контейнером целых трех солдат Альянса, дал по ним длинную очередь, но последний их солдат успел все-таки сорвать предохранители со всех пяти гранат, висевших у него на поясе. Андрей, громко вскрикнув, кинулся прочь — прямо под пули невесть откуда взявшейся турели. Грохот огня бил, многократно отражаясь эхом от стен и разносясь по коридорам. Пули свистели в воздухе, совсем рядом, и Андрей уже потерял счет смертям, которые могли настигнуть его каждую секунду. Прогремел пятикратный взрыв. Перекатившись по полу, он хотел было метнуться в одну из камер. Но увидел, что из нее бешено отстреливается от двух охранников Вебер. И понял, что нужно рискнуть. Молниеносно развернувшись, он рассмотрел в углу турель и с силой бросил в нее свой автомат. Пули не смогли остановить столь быстро движущуюся мишень, и метко брошенное оружие свалило пулемет с его треноги. Турель, издав тревожный писк, повалилась на пол, сообщая о потере управления над системой наведения. Андрей, оглянувшись, кинулся к турели за своим автоматом — и тут же за его спиной возник охранник. Вскинув дробовик, охранник уже собрался нажать на спуск… Андрей, почувствовав на себе каким-то седьмым чувством взгляд, обернулся — и увидел лишь ствол дробовика. Он даже не успел испугаться — вдруг охранника кинуло прямо на него. Брызнув горячей кровью Андрею в лицо. Андрей, увернувшись от тела застреленного охранника, на миг оглянулся, чтобы благодарно кивнуть Веберу, который с довольным видом уже искал новую мишень.

Фриман в это время заметил приближающуюся со стороны подмогу, которую вызвали солдаты — семерых охранников, и кажется одного солдата. Застонав от усиливающейся боли в челюсти, Фриман дал по приближающемуся отряду короткую очередь и кинулся за одну из толстенных труб, шедших вертикально вдоль стены. Охранники тут же бросились врассыпную, один из них упал с пробитым животом и, хрипя, пополз вперед, сжимая автомат. Гордон, оглянувшись на прогремевший в эту секунду пятикратный взрыв, снова выбежал из укрытия, сочтя его ненадежным. Он хотел было кинуться в камеру, но заметил там Вебера и помчался к небольшой лестнице на помост под высоким потолком, вдоль которого тоже были камеры. Охранники и солдаты продолжали отстреливаться из контейнеров. Не решаясь выбежать в центр из-за уверенного и точного огня, который вел Вебер, явно получая удовольствие от столько легкого боя. Охранники приближались. Фриман, достав пистолет, начал вести огонь с обеих рук. Охранник ответили мощным залпом. Гордон почувствовал, как что-то сокрушающе ударило его в грудь трижды. Вскрикнув, он упал, почувствовав, как в ногу и руку ударила еще пара пуль. Руку обожгло словно каленым железом. Скафандр меланхолично сообщил о частичной разрядке батарей. Фриман, пересиливая боль. Поднял голову — оказалось, что он отлетел на три метра, за контейнер и даже довольно мягко приземлился — на изуродованные взрывами трупы солдат. Гордон метнул взгляд на грудной щиток скафандра — он был немного погнут, грудь сильно болела от такого удара. Нога вроде была в порядке, а вот правая рука… Фриман вздрогнул, когда понял, что между пластинами скафандра сочится кровь. Плохо… Пуля попала в сочленение пластин брони… Руку Гордон почему-то больше почти не чувстовал. Фриман, собрав всю волю в кулак вскочил и, сжимая автомат пробитой рукой, снова дал очередь по уже прибежавшим охранникам.

Андрей, оттащив какой-то труп в сторону, судорожно сорвал с него три гранаты и, не задумываясь, кинул их одну за одной в сторону охранников. Вебер, увидев как мимо него пролетели гранаты, охнул и поглубже вжался в угол своей камеры. Андрей злобно усмехнулся. Но его улыбка испарилась, когда он увидел, что две гранаты полетели обратно! Вскрикнув, он кинулся за ящики и едва успел прикрыться сверху обгорелым трупом, как раздались три взрыва. Бок Андрея обожгло чем-то раскаленным. Стиснув зубы, заключенный подавил крик и метнул взгляд на рану. Кровь медленно капала па пол, но Андрей все же немного успокоился — осколок лишь задел его, глубоко оцарапав кожу. Выглянув, он удостоверился, что хотя бы одна граната пошла впрок. Солдата и охранника раскидало о стены. Солдат мелко подергивался, кровь толчками выливалась из развороченной осколком шеи. Андрей метнулся к нему.

— Спи спокойно, — злобно сказал он, вырывая из рук умирающего солдата автомат.

Фриман хотел найти убежище в камерах, но все они были заперты. Он огляделся — из дальнего узкого коридора сюда уже спешили еще семеро охранников. Гордон застонал от бессилия — их зажали со всех сторон! Нет, им не продержаться… Фриман вздрогнул от внезапного нарастающего звука. И взгляд его потух, когда он увидел приближающихся к ним мэнхаков.

— Вебер! — что было сил заорал он, — Плюнь на охранников, стреляй в мэнхаков! Солдат я беру!

Вебер, прятавшийся в тот миг в камере, кивнул и начал вести прицельный огонь по маленьким машинкам, летящим к ним. Мэнхаки рассредоточились по всему коридору. Веберу было легче с ними справиться, но у Андрея было много флангов атаки. Он вскинул автомат и подстрелил одного мэнхака. Черт, трудно целиться… Они так быстро двигаются, что… Андрей выстрелил. Промах! Заключенный злобно повернул голову на умирающего солдата, чья слабеющая рука только сто стукнула его под ствол.

— Да когда же ты сдохнешь, зараза?! — взревел Андрей и всадил в череп солдата две пули.

Фриман, отбившись от своей порции мэнхаков, приготовился встречать гостей… Нет, шансов теперь точно нет… Да и уже поздно, наверное… И вдруг пол начало мелко трясти. Первым поднял брови Вебер.

— Муравьиные львы!!! — заорал он и бегло выстрелил по тому месту, где пол начал трескаться.

— Спокойно! — крикнул Гордон, — Не стрелять! Ферроподы держите наготове, не стрелять!!!

И из треснувшего пола в коридор хлынула орда гигантских насекомых. Вебер сжал в кармане ферропод. Андрей, поддавшись панике. Пару раз выстрелил по муравьиному льву, но все же взял себя в руки и последовал примеру товарища. А гигантские жуки уже рассредоточивались по месту битвы. Определив по запаху, кто есть кто, они с шипением кинулись на приближающихся охранников и солдат. Те же, остолбенев от такой неожиданности, резко кинулись назад, в укрытия. Но это их не спасало. Они стреляли, пробовали отбиваться вручную — но все бесполезно. Муравьиных львов было слишком много. Вебер и Гордон из своих укрытий вели аккуратный огонь, помогая муравьиным львам, а Андрей занимался истреблением оставшихся мэнхаков.

Вдруг Вебер вскрикнул — в его убежище влетела граната. Судорожно дернувшись, он, рискуя быть затсреленным, выскочил из камеры и кинулся за какой-то ящик. Грохнул взрыв. Вебер высунулся из-за ящика и облегченно воздохнул. Пронесло… И тут же сильная рука с нашивкой охранника зажала ему рот, и брыкающегося заключенного оттащили в боковой коридор…

…Все гремело от беспорядочной стрельбы, криков раздираемых на части солдат, предсмертного шипения застреленных муравьиных львов… На пол дождем сыпались гильзы, осколки, штукатурка, части мэнхаков, капала кровь… Казалось, это будет продолжаться вечно. Все слилось в гигантскую симфонию войны. Все стало единым целым. Каждый боролся за свою жизнь. Так было и тысячи лет назад, и так будет всегда. Это — родная стихия живых существ. Война.

Андрей, найдя на полу гранату, кинул ее в последнюю сопротивляющуюся троицу охранников. Взрыв убил последних двух муравьиных львов, но и охранников добил. И все стихло.

Казалось, после такого страшного леденящего душу грохота наступившая тишина была самым тихим, что можно было только представить. У Гордона звенело в ушах. И оба они, Андрей и Фриман, не могли поверить, что все закончилось… Грязные, испачканные кровью, побитые и понурые, они сошлись на середине коридора, обходя тела. Они долго молчали, но их взгляды сейчас говорили куда более красноречивее слов.

— Трудно поверить, — проговорил наконец Андрей, — Что все кончилось…

— Мы выстояли, — попытался улыбнуться Гордон, хотя это получилось с трудом, — Мы смогли…

— Ты не говорил мне, что дорога на перрон будет настолько страшной, — Андрей и сам не понимал, сказал он это серьезно или с иронией.

— Мы сами выбрали эту войну…

— Тебе, Фриман, наверное приходилась бывать в передрягах и похуже. Там.

— Что было, то было, — горько усмехнулся Гордон, — Подожди, ты что, ранен?

Андрей мельком глянул на свой бок. Кровь уже перестала идти, хотя и на одежде осталось огромное красное пятно.

— Да так, царапина, — виновато улыбнулся заключенный, — Осколком посекло. А ты как, точно в порядке? Я видел, как тебе в грудь влетели три пули.

— И еще одна в ногу, — Фриман потрогал погнутый грудной щиток, — Хорошо, что скафандр зарядил… Только с рукой что-то…

Фриман поднес к глазам залитую кровью руку, рассматривая ее. Боль была тупая и пульсирующая. Рука горела, словно в огне.

— Так чего же ты молчишь?! — Андрей кинулся к нему, осторожно разглядывая рану, — Тебя же подстрелили… Черт, и как удачно…то есть, я хотел сказать, что между пластинами…

Фриман усмехнулся и осмотрел руку с другой стороны. Здесь дыра в скафандре была видна совершенно отчетливо.

— Навылет прошла, — сказал он, — Повезло… Кость, похоже, не задета. И как так получилось, что пуля прошла между лучевыми костями? Я думал, такое только в фильмах бывает!

— Фильмы, — мечтательно пробормотал Андрей, — Мы уже и забыли, что это такое… Счастливый ты человек, раз столько лет носишь все в памяти… Ладно, найдем комнату охраны, откопаем какие-нибудь тряпки и перевяжем твою руку. Как бы рана вновь не открылась.

— Слушай, а где Вебер? — вдруг спросил Гордон.

Они замерли. И правда, их товарища нигде не было видно.

— Не знаю… Может, его убило? Лежит сейчас где-нибудь…

Они мигом кинулись осматривать все трупы, обшаривать все камеры и углы. Но Вебер как сквозь землю провалился. Они долго и тщетно звали друга. Он не отозвался.

— Пропал Вебер, — хмуро констатировал Андрей, — Черт… Может, муравьиные львы растерзали? Черт…

Он присел, облокотившись на стену. Гордон стоял рядом. Молчание тянулось тяжело и долго, но было понятно. Каждый из них сейчас поминал ушедшего друга… Вдруг Гордон нахмурился, вспомнив что-то.

— Слушай, Андрей, — сказал он, — А ты его давно знал? Он точно заключенный? То есть, ты видел его в камере?

— Ты на что это намекаешь? — с угрозой посмотрел на него Андрей, — Да, я видел его в камере. Я знаком с ним неделю. Его на мох глазах водили на допрос. Почему это он не заключенный?

— Да так, просто, — задумчиво сказал Гордон, — У меня был… знакомый, Джон. С ним была та же история. Он тоже пропал. А потом вернулся. С оружием в руках. С оружием, направленным на меня.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — нахмурился Андрей, — Я не знаю что там у тебя произошло… Но не смей так говорить о Вебере! Он не предатель, слышишь? Я за него ручаюсь, как за самого себя!

— Надеюсь, что ты прав, — покачал головой Гордон, — Пойдем. Нам надо идти…

…Сильные руки кинули Вебера на знакомое обитое красным дерматином кресло. Он с яростью и бессильной злобой посмотрел на двух солдат, нависших над ним. Кажется, это конец…

— Ну что, где он у вас? — послышался резкий голос и приближающиеся шаги.

Голоса почти всегда были одинаковыми из-за модулятора, но Вебер все же узнал его, по интонации. Неужели, он еще жив? Нет, только не это… Что угодно, даже расстрел. Но только не этот зверь…

— Вот тут, надзиратель, на кресле.

Откуда-то снаружи, из коридоров, гремел голос Консула. Вебер смог разобрать лишь несколько слов:

— … И это наводит меня на мысль о недовольстве наших Покровителей, которое я должен до вас донести. Конечно, не в моей юрисдикции опекать…

Тускло светили специальные лампы холодного света. По всему Нова Проспект гремели пулеметные очереди. Пол мелко подрагивал. Над несчастным заключенным склонились две фигуры в масках респираторов. Но не их он так боялся.

Над до смерти напуганным Вебером склонилась фигура надзирателя.

— Кого я вижу? — презрительно сказал надзиратель, — Заключенный RF-6/32. Вебер, если не ошибаюсь? Всех не упомнишь — кричите вы у меня всегда одинаково.

Вебер, собрав волю в кулак, лихорадочно соображал, что же делать. Но выхода не было. Никакого. Вот и пришел тот момент, которого он боялся… Он по себе знал — никто из надзирателей не проводит пытку так жестоко, как это чудовище… От увечий умирали у него лишь счастливчики. Но почти все сходили с ума от жуткой боли.

Надзиратель покосился на лампу холодного света и, повернувшись к Веберу, отключил фиксаторы своего респиратора. Коротко зашипев, сообщая о разгерметизации, лицевая часть респиратора отсоединилась. Вебер содрогнулся… Он ничего сейчас не замечал вокруг. Только эти впалые, горящие злобой глаза…

— Я помню тебя, Вебер. Немецкая тварь… Ты догадываешься, о чем я тебя хочу спросить?

— Да, — сдавленно сказал Вебер, вжимаясь в кресло.

— Я знаю, ты догадываешься, — тонкие бледные губы скривились в презрительной усмешке, — Ты же помнишь такого заключенного — RF-14/17? Это мой старый приятель, ты его знаешь. Но успокойся, я не буду тебя спрашивать об Андрее. Но только если…

— Что — если? — не удержался Вебер, которого колотила крупная дрожь.

Он-то знал, какие методы у этого подонка для добычи сведений…

— Если ты окажешь мне маленькую услугу. Ты всего лишь скажешь, где ты последний раз видел Гордона Фримана. И если ты это сделаешь, тебе ничего не будет. Заманчиво?

Вебер сейчас всеми силами крепился. На силы уходили с каждой секундой…

— Нет… Я не скажу…

— Ты все скажешь, — заверил его Станислав, — А я тебе помогу.

И он, словно клещами, схватил кисть Вебера и резко рванул ее на себя. Хрустнул раздробленный сустав, и Вебер со сдавленным криком прижал безвольно повисшую кисть к груди. Боль была невыносимой… Еще никогда ему не было так больно…больно… больно…

— Нет, — простонал он.

— Ты же хочешь сказать, только боишься, — с издевкой сказал надзиратель, — Я могу снова помочь.

И он схватил вторую кисть несчастного заключенного. Нервы, натянутые, словно канаты, не выдержали. Вскрикнув, Вебер попытался вырвать руку из мощной хватки надзирателя и сдавленно выкрикнул:

— Нет, не делай этого!.. Я скажу… Фриман был в блоке В2… Отпусти…

Надзиратель выпустил его руку и вышел. Вслед за ним вышли и оба солдата. Послышался звук надеваемого респиратора и жесткий голос:

— Вы слышали? Немедленно организуйте мне связь с Цитаделью! Нужно отправлять отряд Элиты Альянса в блок В2…

— А что делать с этим пленным?

— Потащим до пункта связи с собой, он может еще пригодиться. Потом — прикончим. Быстрее, шевелитесь!..

…Вперед пошли молча. Повторять прошлую ошибку не было никакого желания. К ним почти сразу же присоединилось трое муравьиных львов, но особой радости это не прибавило. Андрей презрительно пинал их ногой, когда они подбегали близко. Он все еще не мог отвязаться от мысли, что бедного Вебера растерзали по ошибке эти твари… Фриман тоже не был в восторге от такой компании. Эти существа не признавали никакой тайной охоты, кидались в бой напролом, под пули. В такой компании глупо было бы рассчитывать на внезапную атаку. Муравьиные львы за километр выдавали их своим шипением. И, когда они наткнулись на явно поджидающий их отряд, они не удивились, а открыто приняли бой. После пережитого, эта перестрелка плыла как бы где-то в стороне. Они жали на спусковые крючки, кидали гранаты, кричали — но сами в это время были где-то далеко. Все это звучало, словно из-под воды. Все вокруг было словно в тумане. Точность стрельбы стала полезным и доведенным до автоматизма рефлексом. Тактика и стратегия стали их кодексами выживания, принципом жизни. Муравьиные львы открыто и безрассудно кидались в атаку, прикрывая их от пуль и заодно указывая на цель. Гордон, метая одной рукой изредка ферроподы, чтобы поточнее направлять атаки насекомых, стрелял со второй руки, забыв о боли. Как же все это ему надоело…

Они с боем пробирались на третий этаж. Вторым и третьим этажами служили традиционные для тюрем помосты по периметру помещения, вдоль которых располагались ряды камер. Фриман сразу заметил на третьем этаже комнату охраны — и ринулся туда. Андрей поспешил за ним, прикрывая его с тыла. Нужно было во что б это ни стало добраться туда. А иначе — смерть… Любое попадание в грудь — и все.

Внезапно гул кипящего боя прорезал громкий голос, казалось, звучащий отовсюду:

— Меня попросили сказать несколько слов в адрес трансчеловеческого отдела Патруля Сектора Семнадцать по поводу недавнего задержания участников повстанческой Научной группировки…

В грохоте битвы голос Уоллеса Брина звучал особенно издевательски. Фриман поморщился, выпуская еще несколько пуль. Делая еще несколько шагов… Брин никогда не поймет, сидя там, наверху, каково его подчиненным приходится тут, где жизнь почти ничего не стоит…

— Позволю себе сказать напрямую, что я сожалею о необходимости омрачить искренние поздравления большой долей разочарования. Но, как Администратор, я обязан ознакомить вас с посланием, которое я получил от наших Покровителей.

Андрей, перезаряжая автомат, на всякий случай еще раз сжал ферропод, чтобы его не постигла участь бедного Вебера. Консул… Администратор… Этими словами заключенный давно пользовался лишь для оскорбления… Брин проник везде, он был словно умелым богом, следящим за всем сверху, вездесущим и пронзительно опасным… Этому Андрей научился еще в первые дни после Семичасовой Войны. Верить Консулу нельзя ни на слово.

— Без сомнения, захват Илая Вэнса является событием значительной важности. И хотя вполне очевидно, что мы без особого труда могли бы схватить его в последние несколько лет, то, как он был пленен, может неожиданно сыграть нам на руку.

Фриман вздрогнул. Илай… Значит, он все еще жив… Глаза Гордона налились яростью, когда он ударам приклада раз за разом бил по голове охранника. Но не на него он был так зол. Брин… Как он мог?! После стольких лет работы с Илаем в "Черной Мезе" он все еще может поступать так низко? Унизить и уничтожить планету — дело одно. Унизить и уничтожить друзей — дело совсем другое…

— Тот факт, что захват доктора Вэнса произошел после того, как он предоставил убежище Гордону Фриману, не мог остаться незамеченным участниками Сопротивления. Смею предположить, теперь любой подумает дважды, прежде чем укрыть у себя доктора Фримана. Некоторые усомнятся в его преданности, другие отвернутся от него или даже выдадут его нам.

Или он не расчетливый бог? Или он — всего лишь марионетка в чьих-то сильных руках. В руках кого-то высшего. Нет. Не бога. Дьявола. Как он был жалок! Эта отчаянная попытка прикрыть собственную оплошность так нелепа! Ты ошибаешься, Брин. Фриман никогда не будет выдан повстанцами. Они только еще больше укрепили свою веру в него.

— Разумеется, не стоит на это слишком рассчитывать. Репутация Фримена такова, что другие закоренелые изменники даруют ему полную свободу в деле распространения повсеместного террора и хаоса.

Укрывшись от пуль солдата и послав к нему муравьиных львов, Фриман прижался к стене. Да, это гнусное отродье человечества всегда было таким. Еще в года работы в "Черной Мезе" он говорил так же. Спокойно, с настойчивой манерой, укрывая опасные факты и раздувая случайные успехи. Робинс тогда нацарапал в трубе не только свое мнение об Администраторе. И оно было пророческим. Вряд ли еще когда-нибудь был такой момент, когда столько людей на планете ненавидели это имя…

— И это наводит меня на мысль о недовольстве наших Покровителей, которое я должен до вас донести. Конечно, не в моей юрисдикции опекать или критиковать специальные подразделения Патруля, но это не освобождает меня от ответственности за их недавние промахи и откровенные ошибки. С меня строго спросили за эти недостатки в работе, а теперь ваш черед отвечать на вопросы…

Андрей вздрогнул. Он знал людей. И вдруг понял, хотя и испугался этой мысли — а ведь Консул может быть и прав. Люди не изменились со времен "Черной Мезы", все такие же — мелкие, расчетливые, трясущиеся лишь за свою шкуру… Многим пришлось туго. Многих обидела жизнь. Многие уже давно ходят по краю. И нервы многих могут не выдержать… Гордон Фриман — такая заманчивая разменная монета! Ключ к нормальной, здоровой жизни. Свой дом, нет проблем с патрулями, а может быть и место при самом Консуле. И всегда сыт, здоров, весел… Многие могут сорваться… И действительно сдать Фримана Альянсу… Но тогда… тогда это означает падение человека в самую глубокую пропасть, которую только можно представить…

— Как одному человеку раз за разом удавалось ускользать из-под вашего носа? — голос Брина разносился по всем этажам, и редко грохот выстрелов мог перекрыть его, — Каким образом? И это притом, что данный человек не агент-провокатор и не наемный убийца-профессионал. Гордон Фриман — всего лишь физик-теоретик, которого едва хватило на то, чтобы получить докторскую степень во времена инцидента в "Черной Мезе"…

Фриман, перебежав еще на три метра ближе к комнате охраны, злобно огляделся, не зная даже, куда стрелять, чтобы заткнуть этот голос раз и навсегда! Как может Брин так отзываться о его научных способностях? Сам Уоллес тоже был доктором, не более! Гордон, как это ни нелепо было сейчас, почувствовал, насколько уязвлено его самолюбие как ученого. Сколько он сидел над своей диссертацией! Сколько лет трудов, опытов, экспериментов, тонны проштудированной литературы, знакомство и с физикой солитонов, и с уравнением синус-Гордона, обновление в памяти пространственно-временных учений Эйнштейна, изучение эффекта прохождения высокополяризованного лазерного луча через кристаллы различных типов… Всего и не перечесть! И теперь этот подонок, который уничтожает его как свободного человека, теперь принялся и за его научную карьеру!

— И у меня есть все основания полагать, что за прошедшие годы у него было мало шансов развить свой скрытый потенциал. Тот, кого вы не сумели ни остановить, ни, тем более, поймать — абсолютно обычный человек. Как вам удалось не задержать его?.. Что ж… отложим воспитательную работу до следующего раза. Настало время показать себя на деле. Трансчеловеческому отделу следует еще заработать право на доказательство своей незаменимости в составе Патруля Альянса. Полагаю, вам не нужно особо напоминать, что альтернативой этому является тотальное уничтожение наряду с прочими вырожденцами.

Не жалует он своих подчиненных… Ох как не жалует… Андрей догнал Фримана, но тот лишь сидел со сжатыми кулаками… Вставай, время не ждет! Нашел время обижаться!

— Так не позволим себе совершить такой ошибки. Я приложил все силы, дабы убедить наших Покровителей в том, что вы лучшие представители вида, — голос Брина был одинаково мягок и спокоен, словно он рассказывал патрулю сказку на ночь, — Но они без особого энтузиазма приняли мои слова к сведению и сделали это таким образом, что даже я усомнился в сказанном. Бремя доказать это — на ваших плечах. Равно как и ответственность за провал. Дальнейшее меня не касается.

— Да шевелись же ты! — крикнул Гордону Андрей, — Хватит его слушать, ему только этого и надо! Тебе разве не плевать на его пропаганду?

— Ты не понимаешь, — туманно проговорил Гордон, догоняя заключенного, — Он держит в плену своего бывшего коллегу… Он опорочил мою репутацию, как ученого! С-скотина!

— Не бери в голову, — мрачно сказал Андрей, заходя с Гордоном наконец в комнату охраны, — Перед кем опорочил? Перед этими машинами-убийцами? Им плевать на тебя, поверь!

— Главное, что я это слышал, — огрызнулся Фриман.

— Внимание! — раскатисто произнесла вдруг оповестительная система, — Внимание наземным силам. Провал миссии влечет переселение в нежилое пространство. Напоминаю код: пожертвовать, остановить, устранить…

— Нервничают, — ухмыльнувшись, заметил Андрей, — Пусть подергаются, им полезно!

— Вряд ли это нам на руку, — угрюмо возразил Гордон, — Теперь они будут еще сильнее искать нас…

Он, махнув рукой, подошел к щитку зарядника и быстро начал восстанавливать ресурсы скафандра. Андрей, немного понаблюдав за зарядкой, переключил внимание на монитор наблюдения. И тут же вздрогнул.

— Эй, Гордон! — пораженно позвал он, — Смотри, а откуда тут мирмидонты?!

Фриман глянул на экран, где по темному коридору яростный мирмидонт гнал трех солдат.

— Оттуда же, откуда и муравьиные львы, — ответил Гордон, — Они же их главные особи. Куда им без вожаков?

— Хреново, — выдавил Андрей, — Я сталкивался с мирмидонтом лишь один раз, но мне хватило. Мы тогда пошли ловить пиявок у моря… Еле спаслись, пришлось сидеть в ржавом старом катере, пока он не ушел…

И он нажал кнопку переключения канала. Камера переключилась, давая новое изображение. И тут уже Фриман вздрогнул, словно пораженный током. На мониторе крупным планом был показан человек… Но Гордон, подавив отвращение, рассмотрел его, и понял, что от человека в этом существе мало что осталось. Лысая голова, серая тонкая кожа, черные впадины глаз, прикрытые чем-то наподобие железных ставней, плоский, словно обрубленный нос, узкая щель рта… А тело… казалось, более тощим не были даже узники Освенцима…

— Сталкер, — прошептал Андрей, отводя взгляд, — Так вот они какие…

— Боже, — Гордон утер пот, не в сила оторваться от экрана, — Но как это… жутко… разве такое можно сотворить с человеком…

— Это их повседневная обязанность, — не без доли презрения сказал Андрей, отходя, — Сволочи…

— Убью, — шептали губы Фримана, — Голыми руками передушу всех… Комбины чертовы…

Не выдержав жуткого зрелища, он переключил канал. И снова дернулся, как ужаленный.

— Что такое? — повернулся Андрей.

— Ты только посмотри…

На мониторе снова был человек, по пояс голый… Но это был не сталкер. Гадать долго не пришлось — штаны были от стандартного обмундирования солдата Альянса. Но то, что шло выше… Человек был бледен и худ. Кожа была тонкая и почти прозрачная, чуть голубоватая… Тощие руки со неестественно вздутыми бицепсами. Переплетение жил и вен под кожей… Впалые прикрытые глаза, ямки щек. И ужасающе странный круглый разъем на шее…

— Ха, а вот это солдат, — злобно улыбнулся Андрей, — Этих я без обмундирования и своими глазами видел.

— А мне не приходилось, — пораженно отозвался Гордон, — Посмотри, ведь это почти человек… И он когда-то был честным, любил родной дом, имел семью…

— Не любил дом, раз пошел в Альянс, — резко сказал Андрей, явно вспоминая кого-то, — Эти жалкие предатели потонули в собственном липовом совершенстве! Из-за всех этих биотехнологий их кожу жжет даже обычный дневной свет!

— Да, знаю, — пробормотал Гордон, вспоминая, как он недавно сорвал респиратор с одного из них, — Но… неужели человек согласится стать таким добровольно?

— Может и добровольно. А может и насильно. Разве ты не знаешь, что у Альянса «добро» с кулаками?

— Знаю, но… — Гордон запнулся, — Мне почему-то немного жалко их. Их превратили в таких ужасных существ… Многих — насильно… Родиться, жить, любить, радоваться солнцу — и все это для того, чтобы в один день из тебя сделали такое вот…

Они помолчали. Каждый думал о своем. Андрей покачал головой. Нет, его мнение никогда не поменяется. Лишь жалкие предатели, позволившие себе сдаться в плен… Или пришедшие сами в руки господ, сами подставив тело под нанохирургические лазеры. Но ничего, он найдет его… Он найдет его, и напомнит о их прошлой дружбе… И посмотрит ему в глаза, когда тот будет умирать.

…

Дальнейший их путь проходил без особенных трудностей. Тут и там им помогали вновь прибывающие муравьиные львы, патронов всегда хватало, раны болели, но не настолько, чтобы сбить их с главной цели. Гордон все быстрее шел вперед, согласно предсказаниям Андрей, до перрона остались считанные коридоры. Аликс должна дождаться его, должна во что б это ни стало…

Андрей все больше углублялся в себя и свои невеселые мысли… Идея вступить в Сопротивление уже была где-то на заднем плане… Нет, не для того он столько протянул в этой тюрьме, чтобы просто уйти. А Стас останется тут, уцелеет, тюрьму восстановят, и он снова примется отправлять людей на вечное рабство, которое хуже смерти. Этот предатель, он должен встретить возмездие. Только Андрей знал, кто этот надзиратель. Только Андрей мог совершить возмездие. Годы дружбы со Стасом — все потеряно напрасно. Он должен заплатить за эти годы… И поэтому Андрей, скрывая это от Фримана, все время немного отклонялся от их курса, хотя и говорил, что осталось совсем немного. Он направлялся во все новые и новые коридоры, надеясь найти того. Кто должен заплатить по счетам…

Когда они вышли в большое помещение, служившее когда-то столовой, шел уже шестой час пребывания Гордона в Нова Проспект. Он устал, он не ел уже почти сутки, раны болели. Но он все быстрее шел вперед. Он почти дошел… почти дошел до нее. Андрей остановился посредине зала столовой.

— Вон там, за тем завалом, должна быть дверь. Это проход в большой коридор, идущий в погрузочные доки. Если свернуть по нему налево, то попадешь прямиком в коридор, ведущий к железной дороге. Ну что, Фриман? Почти пришли! Рад?

— Не то слово! — улыбнулся Гордон, — Вот сейчас встретимся с Аликс Вэнс, она покажет нам, где держат Илая, освободим его, и… Будем свободны, как ветер!

— Ну, так уж и словно ветер! Знаешь, на твоем месте я бы не…

Резкий нарастающий гул прервал его. Гордон и Андрей едва успели повернуть головы на звук — и двери вышибла громадная фигура. Гордон, словно в замедленном действии, увернулся от стремительно летящего в него осколка кирпича и отскочил в сторону.

— Мирмидонт! — крикнул Андрей и, развернувшись, сразу начал стрелять.

Огромное насекомое, яростно раскидав обломки от дверей, заоглядывалось в поисках наглого стрелка. Гордон, перекатившись по полу за какой-то опрокинутый стол, едва успел выкрикнуть:

— В укрытие, быстро!

И мирмодонт помчался на Андрея, словно бык на красную тряпку. Заключенный, запоздало вскрикнув, кинулся бежать — против такой мощи не устоит и бетонная стена! Благо мирмидонт с трудом двигал громадину своего тела, и Андрею удавалось бежать быстрее его. Фриман, увидев, что друг в опасности, вскинул автомат. Он всегда хотел попробовать, что будет, если нажать на едва заметный второй спусковой крючок табельного автомата. И сейчас случай был как нельзя подходящий. Из ствола с мощным импульсом вырвалась большая, чарующей красоты энергетическая сфера. Фриман невольно засмотрелся на ее радужные переливы, пока она мчалась к мирмидонту, и даже не успел удивиться, когда эта сфера буквально вошла, растворилась в теле гигантского насекомого. Мирмидонт споткнулся, взревев от ярости и боли. И снова возобновил погоню за Андреем.

— Андрей! — крикнул Фриман, — Попробуй второй курок!

— Что?!

— Второй курок!

Андрей, сообразив, что от него требуется, тоже выпустил в мирмидонта энергетическую сферу. На это раз тому это совсем не понравилось, он продолжил бежать, уже ощутимо прихрамывая и круша столы на своем пути. И вдруг Фриману в голову пришло решение. Простое, как и все гениальное. Удостоверившись, что Андрей довольно успешно убегает от мирмидонта, он крикнул:

— Главное, не останавливайся! Как только он кинется на меня, гаси его!

И Гордон открыл огонь. Пули с грохотом всаживались в твердое тело насекомого, и каждое из этих рваных отверстий выплевывало на пол струи ядовито-желтой крови. Выдержав десяток пуль, мирмидонт оставил прыткого беглеца и понесся на своего нового обидчика. Фриман, увидя это, ощутил азартные мурашки по спине, и кинулся вон из своего укрытия. Он бежал. Мирмидонт не отставал, приходилось бежать что было сил. Но странная смесь страха, азарта и злобы подгоняли Фримана вперед. Сзади уже послышались выстрелы — это Андрей, последовав совету, открыл огонь. Пара пуль жестко хлестнули Гордона по спине, и у него перехватило дыхание. Повернувшись на бегу к Андрею, он покрутил пальцем у виска. Тот лишь виновато пожал плечами. И продолжил атаку.

Справились с мирмидонтом быстро, эта тактика показала себя самой лучшей. Мирмидонт, словно разъяренный бык, гонялся за одним из них, в то время как второй стрелял. Они менялись местами трижды, и наконец огромное насекомое упало. Мирмидонт не умер, он еще скрежетал по полу огромными когтями, пытаясь встать, когда Гордон и Андрей облегченно вздохнули и, не удержавшись, дали друг другу «пять», словно дети, выигравшие любимую игру.

Выжидать более не было причин. С помощью гравипушки легко и быстро разобрали завал, и проход в коридор был открыт. Фриман удовлетворенно повернулся к Андрею и, улыбнувшись, сделал рукой приглашающий жест.

— Прошу вас, господин! Навстречу к свободе!

Андрей улыбнулся. За то короткое время, что он провел с этим ученым, он очень привязался к Гордону Фриману. Это была историческая личность, о которой он слышал еще многие годы назад, но в жизни доктор Фриман оказался совсем иным, чем в почти уже народных сказаниях. Андрею нравилась его наивная манера восприятия мира, словно это был не умудренный пережитым опытом боец, а все еще познающий бездонные тайны природы ученый. Ему нравилось, что Фриман никогда не говорит не по делу. Он оказался живым, в полном смысле этого слова, не обезличенным собирательным символом свободы, коим его представляют многие, а живым человеком, со своими радостями и страхами. И вроде бы все шло по плану. Расставаться не было причин. Надо идти дальше, но… Андрей еще сильнее ощутил в своем сердце то странное жгущее чувство, которое глодало его разум последние часы. Нет. Он не может просто так уйти. И оставить Стаса безнаказанным…

— Ну, что же ты ждешь? — весело позвал его Гордон.

— Подожди, — сказал вдруг Андрей, — Ты знаешь, я… я не пойду.

Фриман замер. Что?!

— То есть как это "не пойдешь"? — осторожно спросил он.

— Так надо… Я тебе не рассказывал, но… У меня тут есть один знакомый, из надзирателей. За мной должок. Я должен найти его.

— Что… что ты мелешь? Какой надзиратель? Какие у тебя могут быть дела с надзирателями? И как…

— Пойми, Фриман, я его знал. До Семичасовой Войны знал. Он был моим другом. А потом он ушел в Альянс. Ты понимаешь?

Фриман осекся. Вот в чем дело…

— Я… я понимаю, но… Зачем тебе все это? Пусть живет, он добровольно перестал быть человеком, и…

— Пойми, я с ним дружил. А тут он пытал меня. На допросах, каждые два дня. Я должен найти его и… наказать.

Фриман все понимал. Конечно же понимал… Слишком сложная это личность — Андрей… Как жаль, что Гордон об этом не догадывался раньше…

— Андрей, послушай. А как же свобода? Ты хотел вступить в Сопротивление, бороться за свободу… Как же все это?

— Я остаюсь тут, — мягко сказал Андрей, — Я так решил. А это… не волнуйся за меня. Если мне удастся все, то я сумею разыскать повстанцев. Иди сам, дорогу ты уже не перепутаешь. И может, когда-нибудь, я разыщу тебя, и мы снова встретимся.

Фриман хмуро улыбнулся. Сказать было нечего. Все уже сказано. Гордон шагнул вперед и пожал этому человеку руку. Человеку, который стал его другом. Навсегда.

И, не говоря больше ни слова, они разошлись.

…Элитный офицер СЕ121007 шел по одному из монолитных коридоров Цитадели. Его тяжелые шаги разносились далеко, отражаясь эхом от металлических стен этой грандиозной постройки. В Цитадели было всегда довольно тихо, лишь негромко гремели постоянно работающие механизмы по доставке капсул с Нова Проспект, и изредка слышались тихие перешагивания сталкеров. СЕ121007 шел медленно, словно прогуливаясь, хотя у него и было важное дело. Но сейчас он почему-то не мог заставить себя идти быстрее. Наверное, мешали тяжелые мысли, вечные, неусыпные мысли. Хоть он и старался заглушить их, как только мог.

"Основная часть стандартная… — проносилось в его голове, — Обычные вопросы: зачем он это хотел сделать, кто подослал, и так далее… Держаться наверняка будет до последнего, старик-то совсем спятил, тогда на вокзале нес какой-то бред, когда мои его схватили. Придется прибегнуть к… специальным методам воздействия… Но это же старик… Он не понимал, что делает… Но все же. Он и так загнется скоро, от возраста…"

Сканер идентификации пропустил офицера СЕ121007 в блок, где содержались солдаты до особых заданий. Выбрав взглядом среди отдыхающих солдат того, который покрепче, он сделал ему знак рукой.

— Ты, пойдешь со мной.

— На спецоперацию? Тогда нужно взять еще людей. Командир отряда спит вон там, в углу.

— Я сказал, пошли. Мне помощник нужен, допрос надо провести.

Солдат поспешно повиновался, но все же спросил:

— Допрос? Высшие чины Элитных подразделений разве могут проводить допросы?

"Но этот случай не имеет ведь иного исхода, — спорил офицер с собой, — Это — показательный пример. Если мы отпустим этого старика живым, то остальные мятежники ощутят свою безнаказанность… Нет, этот случай должен стать примером для всех… Никто не смеет идти против Альянса!".

— Элита все может, — резко сказал вслух СЕ121007, - Свод Правил, касающихся Элиты, это не запрещает. У меня предписание лично от самого Консула. И вообще, делай что тебе говорят, почему я, высший офицер, должен давать тебе отчет?!

Солдат, поняв, что сказал лишнее, поспешно умолк, стараясь вообще быть незаметным. С Элитой лучше не спорить.

— Отправляйся в блок пятый, за инструментами. И иди в камеру допроса номер семь.

Солдат поспешно ушел, а офицер, с каждым мгновением еще больше обретая уверенность, вошел в отделение временного содержания. Вышедший ему навстречу синтет, облаченный в форму служащего Цитадели, сообщил:

— Ваш подопечный уже в камере семь для допросов. Можете начинать.

И служащий удалился. Офицер решительным шагом вошел в камеру, освещенную специальной лампой холодного света, как и все в Цитадели. Старик, сидящий на краешке обитого красным дерматином кресла, метнул на него испуганный взгляд. Вся уверенность СЕ121007 начала куда-то пропадать. Но он твердо решил не давать волю странным мыслям. Передумав снимать шлем костюма, он просто встал перед стариком и строго окинул его взглядом.

— Убивай, изверг, — хрипло сказал старик, сжавшись еще больше, — Я все равно, кроме покоя, уже ни о чем не мечтаю.

— Здесь я буду командовать, а ты, мразь мятежная, будешь исполнять! — жестко ответил офицер и. скрестив руки на груди, облокотился о стену.

"Не слишком жестко? Да нет, в самый раз для него… Главное сейчас запугать… Может, он так все скажет, без пытки… Надо показать ему, что он тут — никто".

— Строить из себя невинную овцу поздно, — издевательски сказал он, — Ты уже совершил преступление. Что ты можешь на это сказать? Ты не рад, что тебе не удалось довершить дело до конца?

Старик, полным укора и боли взглядом посмотрел на офицера. Но промолчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! Ты не доволен, что так и не смог меня прикончить? Ты ведь меня убить хотел, там, на вокзале! Вижу, что не доволен. А ведь тебе бы так хотелось — взять и убить твоего благодетеля. Того, кто обеспечивает тебе жизнь в этом городе, одного из тех, кто стоит на страже порядка и закона.

— Ты следуешь лишь звериным законам, пропащая ты душа, — пробормотал старик, — Альянс всегда был таким… Притворялся добродетелью, а сам лишь убивал и грабил трупы…

— Что? — офицер нагнулся к нему вплотную, — Что ты сказал?! Альянс строит лучший из миров, а такая поганая шваль, как вы, мятежники, пытается разрушить этот мир! Мы хотим поставить человечество на новую ступень развития… ну почему вы этого никогда не понимали?..

Старик зло покосился на офицера.

— Ты в свое время был человеком… Что ты почувствовал, когда присоединился к тем, кто разрушает твой дом?

Офицер, дрогнув, замер… Нет. Нет, это все бред, бред сумасшедшего. Руки СЕ121007 затряслись от злости. Но это была странная злость… Никогда не вспоминать — был его принцип. Этот гадкий старик… он перешагивает черту…

— Это не твое собачье дело, понял?! — рявкнул офицер, — Закрой пасть, ты сейчас не в кругу своих друзей-мятежников, ты у Высшей Расы! Здесь только я задаю вопросы! А ты отвечаешь, причем быстро! Или… Или мы поговорим уже по-другому.

От такого бешеного напора в глазах старика мелькнул страх, его острый кадык судорожно перекатился под потемневшей кожей. СЕ121007, заметив это, довольно усмехнулся. Он все делает правильно. Консул будет гордиться им.

— Вопрос первый, — начал он, — Зачем ты хотел убить офицера Элиты?

Старик помолчал, угрюмо смотря в стену. И затем, не отводя взгляда, глухо ответил:

— Вас, сволочей, я всегда хотел убивать…Мой отец во Вьетнаме сражался с такими же, как вы, безнаказанными… Вы продали родную Землю разорителям.

— Кто тебя на это дело надоумил? Кого ты можешь назвать из мятежников? Известны ли тебе имена членов Сопротивления? Ну, говори!

Старик горько усмехнулся.

— Кто надоумил, тот и надоумил. Тебе это незачем. Я тебя убить хотел, вот и расстреляй меня. Ничего я не знаю.

Офицер СЕ121007 замер. Старик упертый. Не скажет ведь сам… Верит в свою правоту, в свою дешевую сказку о захватчиках и врагах… Свято верит… Офицер вдруг подумал — а что бы он на месте этого старика сделал бы? Неизвестно. Но одно он в этот миг ощутил ясно — он не выдал бы своих друзей.

Вошел солдат, неся на подносе инструменты. Старик, покосившись на них, сжался еще сильнее. Пот скатывался с его морщинистого лба.

— Выйди, — сказал СЕ121007 солдату и вернулся к старику, — Гражданин, вы отказались сотрудничать с Альянсом добровольно…

Голос офицера дрогнул. Но он, сделав усилие, продолжил:

— К вам будет применена инструкция о допросах номер 24.

Офицер, побыстрее отвернувшись, чтобы не видеть глаза старика, склонился над подносом. "Черт, какой же выбрать… все равно… Надо что-то послабее. Для начала. Чтобы не умер от остановки сердца…". Выбрав тонкий инструмент с изогнутым крючком на конце, офицер повернулся к старику.

И, не говоря ни слова, схватил его за руку. Губы старика что-то беззвучно шептали. Стальное лезвие вонзилось в предплечье, направляемое опытной рукой. Старик, дернувшись, взвыл от боли.

— Ничего не скажу, — шепотом твердил он, словно молитву, — Ничего… Предатель… перейдя в Альянс, ты продал свою мать, своих близких…

Все перед глазами СЕ121007 было размыто. Это были слезы. Сцепив зубы, он провернул инструмент глубоко внутри предплечья старика, разрывая мышцу и подцепляя вену. Старик сдавленно закричал, дернулись колени от хлынувшей на них горячей крови. СЕ121007, скрипнув зубами, выдохнул. Словно его плечо пронзали.

— Я еще раз тебя спрашиваю — назови имена твоих сообщников! — как можно тверже сказал он, — Иначе я продолжу, а это только начало! Больно? Я знаю, это дикая боль! Ты можешь все закончить. Только скажи…

— Я… Нет… — прошептал старик, которого начала бить дрожь, — Пошел к черту…

Офицер, закусив губу и зажмурившись, начал тянуть крючок назад, выдирая вместе с волокнами мышц вену старика. "Черт, что я делаю?… Что же я творю…". Старик закричал. Офицер отпрянул, словно обжегся. Нет… так не должно быть…

— Гори в адском пламени, слуга дьявола, — шептал старик, запрокинув голову с глазами, полными слез, — Ты, не имеющий почтения ни к возрасту, ни к справедливости… Мы мучаемся без крова и пищи, пока такие, как ты служат разорителям Земли… Будь ты проклят…

СЕ121007, сорвав со своей головы шлем, рванулся к старику и схватил его за горло, вплотную приблизившись к его лицу своим, со слезами, текущими по щекам.

— Заткнись! — отчаянно простонал он, — Заткнись, понял?!

— Совершенная раса, — презрительно прохрипел старик, он задыхался, — Посмотри на себя… Бледный, синий мертвец, глаза провалились… Посмотри, что с тобой сделали… Это — твое совершенство?

СЕ121007, зажмурившись, застонал, сжав руки сильнее. За что… за что это все… что он делает тут? Во что он превратился?..

— Молчи… будь ты проклят, молчи, умоляю…

— Уродли… уродливое подобие человека, — прохрипел старик, глаза его начали закатываться, — Тебя пожрет огонь боли тех, кого ты погубил…

СЕ121007 застонал, слезы текли по его лицу… Боль разрывала его… Руки сжались еще сильнее. Хрупкие позвонки хрустнули…

…Через пять минут дверь камеры открылась, и оттуда вышел офицер Элиты. Солдат, уже успевший задремать в ожидании, вытянулся перед ним.

— Закончили?

СЕ121007 молчал. Повернувшись, он медленно пошел к выходу. И лишь у двери, обернувшись, тихо сказал:

— Да, все закончено. Пусть кто-нибудь заберет тело…

Глава 10

Завихрение

— Срочно требуется подкрепление в Нова Проспект, блок В2! Срочно! Повторяю, есть данные о местонахождении Нарушителя N1!

Вебер, сжав разрываемую болью руку, тихо стонал в углу. Солдаты совсем перестали обращать на него внимание. Станислав уже суетился, организовывая подкрепление. Он поручил двоим охранникам дополнительно допросить Вебера, но как только те попытались поднять его, схвативши за раздробленную руку, он вскрикнул. Этого было достаточно, чтобы охранники махнули на него рукой, как на безнадежного. Он был уже мертв, так или иначе. И сейчас все отошли от него — ну куда может деться напуганный и искалеченный заключенный?

Вебер тихо глянул на выход из центра связи. Никого. Кто столпился у мониторов, а кто просто прохаживался в стороне, переговариваясь. Никто за ним не смотрел. Никого не было на пути. И Вебер решился. Осторожно встав, он огляделся. И, задержав дыхание от страха, вышел из комнаты. Едва оказавшись в коридоре и поняв, что он все еще жив, он побежал, побежал изо всех сил…

— Надзиратель, заключенный сбежал! Быстрее!

Станислав с усмешкой смотрел вслед убегающему Веберу.

— Не останавливайте его. Все в порядке. Он приведет нас к Фриману…

Гордон хмуро шел вперед, мысленно подгоняя себя. Снова, опять люди, уже ставшие ему по-своему дорогими, были не с ним. Вебер был убит… Андрей отказался идти дальше. Фриман не винил его. Все шло вроде бы правильно. Но все равно одиночество давило на Гордона, расставание оставило унылый след в его душе. Снова один… Он привык к одиночеству, привык, что он сам за себя, а весь мир — против. И именно поэтому, стоило ему повстречать человека, который был близок ему по духу, он радовался этой встрече. И, когда неизменно расставался с ним, Гордон все еще испытывал чувство осиротелости, брошенности. Снова один. Закон войны? Нет, скорее — злая судьба. Фриман усмехнулся, идя по коридору. Как человек науки, в судьбу он не верил, но все же когда переживешь столько странных и страшных событий, поневоле призадумаешься…

"Держись, чего расклеился? — мысленно бормотал он, — Пора тебе уже привыкнуть ко всему этому… Субъективно, какой уже день я нормально не сплю, не ем и держу оружие в руках? Фактически, дней шесть… А кажется, что целую вечность… Ничего, это уже не "Черная Меза", здесь все по-другому. Я спасаю не свою шкуру, я должен помочь другу. Черт, какой же длинный этот коридор… А может, Андрей ошибся? Может, никакой железной дороги впереди нет?…".

Но звук, прервавший его мысли, убедил его в обратном. И Фриман, улыбнувшись, чтобы взбодрить себя, быстрым шагом пошел вперед, на грохот проезжающего где-то впереди поезда. Но, едва Гордон забежал за поворот, он пораженно встал, быстро поняв свою ошибку. Шумел не поезд. Шумело нечто куда более массивнее. Коридора, о котором говорил Андрей, больше не было. Нет, Фриман видел то, что он него осталось, но это были скорее руины. Ступая осторожно, чтобы не споткнуться о куски бетона и кирпича, Фриман вошел в коридор. Шума больше не было — тишина была издевательски звонкой. Гордон осторожно огляделся, почувствовав себя несоизмеримо маленьким. Гигантские стены, нависшие над ним, тихо скрежетали, словно вот-вот обрушатся на него. Фриман замер, боясь сделать хоть шаг…

Он уже видел в Сити-17 такие стены. Это было странное громоздкое порождение Альянса, поражающее своей иррациональной геометрией и сложной грандиозной конструкцией. Как и вся техника Альянса, эти стены были металлические, с бирюзовым отблеском. И вроде бы в них не было ничего опасного, Фриман уже видел их и знал, что это — всего лишь стены, заграждения, тонны толстого, ребристого металла. Но здесь и сейчас, эти стены выглядели словно ноги мифического великана, сокрушившие коридор, словно картонный. Эти стены словно пробили изнутри стены коридора, раскидав обломки бетона и кирпичей по полу, и заменили их собой. Гордон тихо прислушивался к скрипу и скрежету внутри мощных ребристых балок. Словно это была не стена вовсе. А огромная и сокрушительная машина, громящая и давящая все на своем пути… И в следующую секунду Фриман убедился, что это так и есть.

Прямо возле Гордона в правой стене что-то скрипнуло, и три пласта, из которых состояла конструкция, начали с оглушительным гулом подниматься, одновременно подаваясь вперед, прямо на Гордона. Тот, дернувшись, отскочил в сторону, заворожено наблюдая, как кусок ребристой стены выдвинулся из ее общей массы и, уперевшись в противоположную стену, с жутким грохотом и скрежетом опустился, превращая куски бетона на полу в пыль. Фриман, не замечая пота, струящегося по его лбу, замер, прислушиваясь. Гул снова прорезал тишину, и еще один кусок металлической громады выдвинулся вперед, прямо на Гордона. Тот вздрогнул, увидев, что то же самое происходит со стеной еще в трех местах впереди…

И оцепенение прошло. Фриман, вскрикнув, кинулся вперед, так быстро, как только мог. А куски стены за его спиной гулко и мощно смыкались, кроша мусор между ними в мелкий пепел. Гордон бежал по коридору, видя, как впереди фрагменты стены словно вышагивают из ее общей массы, отрезая ему путь вперед… Сзади, лишь в нескольких сантиметрах от ног Гордона еще один участок стены сомкнулся с противоположной, и пол сотрясся от мощного удара. Гордон упал, но тут же, вскочив, побежал вперед еще быстрее, завидев в бетонном полу пролом. Он весь превратился в бег, железные балки мелькали за его спиной, словно гонясь за ним, чтобы раздавить его. И единственной картиной, которая плыла в тот момент у него перед глазами, была камера мусоросборника Черной Мезы, стены которой медленно и неумолимо сдвигались вокруг него, круша ящики и доски…

Фриман уже успел мысленно проститься с собой, когда буквально нырнул в пролом в полу. Больно ударившись плечом при падении, он судорожно метнул взгляд вверх — и увидел, как пролом сверху закрыл кусок стены, обдав Гордона снопом камешков и бетонной крошки.

— Черт… — нервно засмеялся он, поднимаясь на ноги, — А ведь я почти… почти уже… М-да, теперь Илай одной благодарностью не отделается… Как минимум попрошу отпуск на недельку…

И Гордон, стараясь не думать о том, что только что едва ушел от мучительной смерти, пошел вперед.

— Нет, это уже слишком! — тихо ругался он, — С меня хватит… Я ученый, а не боец спецназа! Вот только достану Илая отсюда — и брошу все. На пару месяцев… Запрусь где-нибудь в подсобке Восточной Черной Мезы, буду только догонять все, что я упустил по технологии телепортации, и еще спать…

Фриман даже улыбнулся, представляя себе эту идиллию. Это действительно казалось раем — тихие, неспешные занятия наукой, сон, вортигонты еду будут носить… Бросить все — и Брина, и Сопротивление, и G-men`a. В конце-концов, должен же быть отпуск у прилежных работников?

Но звуки стрельбы, прорвавшиеся из коридора впереди, словно ответили: «Нет». И Фриман, уже рефлекторно вскидывая автомат, побежал вперед. Вместе с нарастающим гулом, Фриман начал слышать сдавленные фразы охранников, которые явно не были рады тому, кто в них стрелял. И Фриман, резко забежав за угол, оказался в техническом коридоре прямо под широкими рельсами. Резкий мощный грохот заставил Фримана пригнуться — и он оглянулся на принесшийся над ним поезд, заглушивший на миг звуки перестрелки. Когда состав уже был довольно далеко, Фриман снова начал осторожно двигаться вперед, пока не вышел на небольшую платформу. Но она располагалась не у путей, на скорее под ними, и Фриман уже выхватил монтировку, надеясь взломать массивную металлическую переборку, за которой он надеялся найти путь наверх, к рельсам.

— Эй, Гордон!

Фриман, вздрогнув, резко обернулся, и даже не поверил своим глаза. В рельс к нему спрыгнула радостно улыбающаяся Аликс.

— Аликс, наконец-то! — улыбнулся Фриман, вешая монтировку на пояс, — Я уже думал, что никогда тебя не найду!

Как было приятно видеть в этом аду знакомое, доброе лицо…

— Я знала, что ты дойдешь, — улыбнулась в ответ Аликс, — Хотя ты немного опоздал…

— Но это не моя вина, — шутливо вскинул руки Фриман, — Просто пара заключенных пригласила меня на чай. А потом еще и несколько отрядов охранников подтянулись…

— Знаю, знаю, ты не виноват, — махнула рукой Аликс, но как-то устало, — Я представляю, через что тебе пришлось пройти на побережье…

— Вортигонты помогли, — и Гордон показал ей ферропод, — Теперь муравьиные львы тоже считают меня Человеком Свободы.

— Я бы на их месте тоже не устояла, — засмеялась Аликс, но тут же стала серьезной, — Мой отец ждет нас. Он где-то там, в зоне содержания…

И Фриман посмотрел вслед за ней на высокие стены над рельсами, увешанные капсулами. Неужели придется лезть туда?!

— Не беспокойся, заглядывать в каждую капсулу нам не придется, — словно угадала его мысли Аликс, — Мы попробуем разыскать папу через базу данных. Отойди-ка…

И девушка, подойдя к двери, сняла с пояса какое-то устройство. С его электродов соскочила искра, ударившая в кодовый замок переборки, и она плавно отъехала в сторону. Аликс, махнув Гордону первой, пошла вперед. Фриман, снова взяв табельный автомат, последовал за ней, в последний раз окинув взглядом перрон. За переборкой оказался проход к грузовому лифту. Универсальная отмычка Аликс справилась и с кодовой системой вызова лифта. Пока он ехал, глаза Фримана вдруг скользнули по предупреждающему знаку, висевшему у входа в лифт: "Осторожно! При входе наденьте ваш респиратор!".

— Аликс, — Гордон взглядом указал на надпись, — А там нет ничего токсичного? Не зря же тут предостережения развесили.

— Там скорее всего просто обычные лампы накаливания, — легко ответила девушка, — Такой свет вреден для солдат Альянса.

— Да уж знаю, — пробормотал Фриман, — Надеюсь, сами солдаты для нас вредны не будут…

Когда лифт тронулся, Аликс в нетерпении заходила по кабинке. Гордон заметил ее волнение. А ведь он даже не спросил, как она, все ли с ней в порядке? Кто знает, через что ей пришлось пройти, чтобы добраться сюда…

— Гордон, боюсь, нам придется идти вслепую, — покачала головой Аликс, — Вортигонты, пеленгующие информацию из Нова Проспект, снабдили меня всем, что им удалось узнать о положении блоков и секторов тюрьмы, но все же это — очень мало…

— По крайней мере, теперь мы знаем общее направление и вполне можем постоять за себя, — заверил ее Фриман, — Тем более, часть той информации, что дали тебе вортигонты, наверняка полезная. Что нам известно точно?

— Точно нам известно лишь то, что все очень плохо, — сказал Аликс, хмуро глядя в сторону, — Наверняка сюда уже спешат солдаты. Я слышала, как о тебе переговаривались охранники — они говорили, что ты от блоков А4 и В2 буквально камня на камне не оставил.

— Да, там было жарко, — покачал головой Фриман, вдруг вспомнив лица Вебера и Андрея, — Мы с двумя заключенными там едва остались живы. Но и Альянсу дали под зад, не сомневайся!

— Да уж, это на тебя похоже, — улыбнулась Аликс, — Наверняка там снова осталась лишь воронка от ядерного взрыва!

И они оба рассмеялись, хотя Гордон так и не понял этого намека.

— А что же случилось с этими двумя заключенными? — спросила было Аликс, но тут же поняла, что это было лишним.

— Я не знаю, — честно ответил Гордон, — Один пропал без следа, наверняка его утащили муравьиные львы. А другой захотел идти к свободе другой дорогой…

Лифт остановился, избавив Гордона от пересказа подробностей. И пули ударившие в стенку позади него, это подтвердили.

— Альянс! — крикнула Аликс, выхватывая пистолет.

Со стороны изуродованного муравьиными львами коридора к ним бежали трое охранников, на ходу выпуская короткие очереди из автоматов. Фриман с силой оттолкнул в сторону Аликс, открывая огонь. Охранники бросились врассыпную. Аликс, ничего не понимая, хотела было снова выбежать в коридор, но Гордон твердым взглядом остановил ее. Он не мог так рисковать. Слишком много дорогих ему людей он уже потерял. Охранники засели за руинами разрушенной стены и изредка отстреливались, явно потеряв весь напор и храбрость. Гордон метнул взгляд на пол. Поискал, и поднял большой шуруп, вырванный из стены. Цилиндрическая форма с натяжкой напоминала гранату, и этого было достаточно. Гордон, подмигнув Аликс, побежал вперед и, с криком "Граната!" кинул шуруп за руины. Охранники с руганью выбежали — и тут же упали под пулями Гордона, тут же сделавшего приглашающий жест:

— Проход свободен, прошу вас.

Аликс, улыбнувшись ему мимоходом, подбежала к следующей переборке. Открыв проход, она вбежала в небольшую комнату, обитую металлом. Фриман последовал за ней. Они оказались в небольшой комнате со стеклянной стенкой. Прямо за ней пестрели ряды капсул для хранения будущих рабов. Аликс уже что-то делала с настенной консолью — и, судя по ее утвердительному кивку, влезть в охранную систему у нее получилось. На большом мониторе замелькали лица людей. Все они были спокойными, словно спали. Ни одна эмоция не искажала их ровных черт, словно они обрели тот покой, о котором давно мечтали. Может быть, хотя бы тут Альянс проявил гуманность? Может быть, их наркоз дает возможность забыться? Но Гордон по себе знал, насколько мимолетно такое забытье. Не важно, сколько оно длится — часы или года, все равно для спящего оно будет не длиннее секунды.

— Несчастные люди… — прошептала Аликс, ни к кому не обращаясь.

— Не волнуйся за них, — Фриман понимал, что это слабое утешение, — Они уже давно поняли, что для них все кончено.

И осекся. Аликс грустно покосилась на него, и он мысленно отвесил себе подзатыльник. Ведь Илай был там же, среди этих бедняг. И наверняка тоже потерял уже всякую надежду. Смешно: нам вроде бы жалко попавших в беду людей, но на самом деле нам на них плевать, если они нам не знакомы. А вот если наш хороший друг попал в ту же беду, для нас это — великое горе. Этот вечный вопрос, эта двуликая природа человеческой морали — Гордон никогда не любил сталкиваться с ней. И сейчас, когда она напомнила о себе, он лишь отвернулся. Как отворачивался тогда, когда убивал очередного солдата в Черной Мезе, зная, что наверняка у того есть жена, мать и маленькие ребятишки, ждущие своего папу домой…

Наконец на мониторе мелькнуло лицо мирно спящего Илая — и Аликс остановила изображение, беспокойно вглядываясь в родные черты, как вглядывается мать в лицо вернувшегося живым сына, на которого уже прислали свидетельство о смерти. Фриман, не трогая девушку, быстро запоминал данные, выведенные в углу монитора. Было много бесполезного, как например группа крови и прочие данные об организме, но были и нужные — дата заключения в капсулу, ее маркировка.

— Номер капсулы — пятьсот двадцать один, — негромко сказал Гордон.

— Да, — словно очнувшись, шевельнулась Аликс, — Надо спешить, пока не прибыло подкрепление, или что похуже.

Что именно она имела ввиду, Гордон не знал, но решил все же промолчать. Идти пришлось недолго — соседняя комната и оказалась "Камерой приема". Взломав охранные коды своей безотказной отмычкой, Аликс быстро ввела код и маркировку капсулы. Гордон же, оглянувшись на звук, начал наблюдать, как за стеклом задвигались механические крюки-манипуляторы, выбирая из огромного числа капсул нужную. Манипулятор подвесил капсулу на монорельс, и она быстро понеслась к стеклу. Аликс сбоку все еще колдовала над панелью управления.

— Черт, я не могу открыть приемный порт! — Аликс в бессильной злобе стукнула кулаком по панели, — Все пропало… Мы не сможем забрать отца отсюда…

— Погоди, — шагнул к ней Гордон, — Но мы же как-то планируем убираться отсюда? Или снова придется идти по побережью?

Аликс пропустила мимо ушей провокационный вопрос.

— Я надеялась, что мы сможем добраться до Главного Телепортера тюрьмы — через него обеспечивается постоянная поддержка Цитадели. Вроде бы доктор Кляйнер сказал, что сумеет подготовить для нашего приема свой телепортер…

— Ну вот и замечательно, — сказал Гордон без тени улыбки, — Зачем тогда нам сейчас брать с собой Илая? Он… э… не сможет бегать так же быстро, как мы, и неизвестно еще, сможет ли он вообще ходить после того, что ему вкололи. Почему бы тебе не отправить его прямо к Главному Телепортеру?

— Хм… А это идея, — Аликс немного расслабилась, — Если понадобится, мы сможем даже телепортировать его вместе с капсулой…

Сзади, у стекла приемный аппарат просигналил о прибывшей капсуле. Гордон и Аликс лишь беспомощно посмотрели на капсулу за стеклом.

— Я попробую хотя бы открыть ее, — развела руками девушка и снова завозилась с панелью.

На это раз проблем не было, и с тихим гулом капсула раскрылась, словно книга. Уже проснувшийся Илай злобно прищурился на свет. Но как только увидел перед собой лицо дочери, злость уступила место испугу и удивлению.

— Аликс? — его голос был приглушен стеклом, — Гордон? Это вы? Я не верю глазам… Бегите отсюда! Быстрее, спасайтесь, это место слишком опасно! Вы…

— Папа, с тобой все в порядке? — прижалась к стеклу Аликс, — Что они сделали?

— Пока ничего, — небрежно мотнул головой Илай, — Но вы! Вы-то здесь зачем? Они убьют тебя, девочка…

— Мы пришли за тобой, Илай, — твердо сказала Гордон, подойдя к стеклу вплотную, — И без тебя не уйдем. Второй раз тебе не выбраться из ада.

— Забудьте обо мне! — оборвал его Илай, — Спасайте себя! Вы даже не представляете, что с вами могут сделать здесь. Регрессия функций столовой части мозга, марганцевая полинейроэнцефалопатия…

— Илай, не надо мне перечислять эффекты от насыщенного марганцем норэфедрона, — криво улыбнулся Фриман, — Я давно уже не студент. Мы пришли за тобой — и точка. Нам, так или иначе, надо выбираться отсюда — так почему бы это не сделать вместе?

— Но как? — Илай, похоже, сдался.

— Я думаю, я смогу перепрограммировать телепортер Альянса на частоту доктора Кляйнера, — быстро сказала Аликс, — Он будет готов нас принять… наверное. Его портал снова уже почти заработал без сбоев…

— Черт возьми, девочка моя, это же самоубийство! — воскликнул Илай, — Мы не можем так рисковать.

Фриман усмехнулся. Похоже, Илай не строил иллюзий относительно расторопности Кляйнера.

— Ну, — развела руками Аликс, — Если его портал не будет готов, то… Хуже уже не будет, ведь правда?

— Эй, вы о чем это вообще? — слегка наигранно, но все же искренне улыбнулся Гордон, — Что за настроения? Даже если доктор Кляйнер не сможет нас принять, мы уйдем отсюда так же, как и пришли — ногами. Удалось один раз, удастся и другой…

Гордон конечно же слегка слукавил. Он уже прекрасно разобрался в ситуации. Наверняка вся тюрьма уже под властью мирмидонтов. И, скорее всего, в Нова Проспект уже вызвали отряды подкрепления, и с минуты на минуту сюда ворвутся новые взводы солдат. Побережье наверняка уже оцеплено — вышки и бункеры достаточно мощны, чтобы сдержать и обуздать натиск муравьиных львов. Шансов уйти отсюда по земле, как и по воздуху, не было. Нет, Гордон не пугался этой мысли, он ее просто спокойно констатировал. Ему уже доводилось бывать в тех местах, откуда не возвращаются. Не впервой. И сейчас он шел вперед лишь потому что на нем были две жизни — его друга и коллеги, и его дочери. А даже если бы их сейчас не было тут — Гордон шел бы вперед лишь по привычке. Он и не знал, дурная это привычка, или нет…

— Вам будет легче уйти без меня, — слабо попытался возражать Илай, — Я уже не тот, что прежде.

И он слабо шевельнул металлическим протезом.

— Мы берем тебя с собой! Возражению не подлежит, — поставил точку Фриман, — Лучше разминайся, быть может, придется бежать.

— Но мы не можем оставить Джудит тут, — так же резко сказал Илай.

— Не волнуйся, папа, мы найдем ее, — заверила его заметно повеселевшая Аликс, — А теперь, мы закроем капсулу. Я отошлю тебя к Главному Телепортеру.

— Ладно, — и Илай наконец слабо улыбнулся, — Не скучайте без меня.

— Мы скоро увидимся, — Аликс приложила ладонь к стеклу, — Мы встретим тебя у портала.

— Встретите, я в вас верю, — Илай улыбнулся увереннее, — Увидимся, крошка! Гордон, береги ее.

И Илай, хитро подмигнув Фриману, скрылся в закрывшейся капсуле. Гордон улыбнулся. Они смогли вернуть Илаю волю к жизни — и это было уже полдела. Он посмотрел на Аликс — она тоже повеселела, увидев отца. У Гордона внезапно стало тепло на душе. Не то, чтобы он вдруг почувствовал себя частичкой этой маленькой семьи, но все же для него они всегда были и будут родными.

— Ну, Гордон, — смущенно сказал Аликс, — Пора нам бежать. Нам еще надо найти Моссман, а время не ждет…

— Надеюсь, они с ней не успели ничего сделать, — покачал Головой Фриман, — Мы так и не поработали с ней в одной команде…

— Ничего, как только мы доберемся до Восточной Черной Мезы, я лично одену вас в халаты и посажу за изучение возможностей нейтрализации гармонического рефлюкса, — засмеялась Аликс, — Мы как раз на этом и застряли. Но надеюсь, ты не будешь забывать заглядывать ко мне время от времени?

— Надо же, — пробормотал Гордон, пропустив последние слова мимо ушей, — Сколько лет прошло, а проблемы при пробитии барьеров все те же…

Они вышли в коридор.

— Гордон, дальше будут проблемы с допуском, — скучным голосом сказала Аликс.

— С чего это вдруг? — удивился Фриман, — До сих пор проблем не было, да и твоя отмычка внушает доверие…

— Судя по карте вортигонтов, дальше начнут попадаться решетки, которые открывают лишь уполномоченные охранники со своего поста, — Аликс кивнула на только что оставленный ими приемный пункт.

— Тогда оставайся здесь, — решил Гордон даже с каким-то облегчением, — Здесь уже все чисто, ты будешь в безопасности. И заодно откроешь мне нужные решетки.

— Я хотела предложить то же самое, — улыбнулась девушка, — Есть еще одна идея — я попробую подключиться отсюда к радиопередатчику на твоем костюме. Вот только я не уверена, что связь будет двусторонней…

— Это ерунда, — махнул рукой Фриман, — Просто периодически сообщай мне, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

— Договорились! — и Аликс неловко замерла у двери, — Будь там осторожен. Если с тобой что-то случится, я не успею прийти на помощь…

— Я буду в порядке! — бодро сказал Гордон, — После всего того, что обо мне рассказывают вортигонты, я как бы уже не имею права оплошать.

Аликс улыбнулась и проводила Гордона взглядом.

— Стой, — вдруг обернулся Фриман, — А как ты потом найдешь меня? И когда?

— Как только кончатся такие решетки. Я попытаюсь запеленговать тебя через радиопередатчик и быстро присоединюсь к тебе.

— Ладно… Запрещаю тебе идти за мной, пока я все не расчищу. Обязательно закрой за собой дверь. И еще… лови!

И Гордон кинул ей легкий автомат, болтавшийся у него на плече — Фриман предпочитал табельный автомат Альянса. Аликс, усмехнувшись, поймала оружие на лету и повесила на плечо, так и не расставшись со своим пистолетом. И дверь за Гордоном закрылась.

Он тут же погрузился в кромешную тьму. Это был какой-то короткий коридорчик. Гордон успел заметить в его конце дверь. Решив не тратить энергию фонарика, он начал осторожно пробираться на ощупь. Чертыхнулся, споткнувшись о какие-то ящики. Наконец он достиг двери и с облегчением вышел в просторный тюремный коридор, выложенный обычной для Нова Проспект шахматной черно-желтой плиткой. И друг с тихим шипением что-то быстро прыгнуло на него из темного угла. Вскрикнув, Фриман судорожно отбросил от себя «быстрого» хедкраба и, прижавшись спиной к какой-то решетке, выстрелил в темноту. Двойное хлюпанье оповестило его о том, что он не промахнулся. Но хедкраба все же пришлось добить, когда он, израненный и сочащийся желтой жижей, на одной лапе выполз из темноты. Гордон, перезарядив автомат, покачал головой. Ну и живучие же это твари… И все только ради того, чтобы породить ходячий скелет. Гордон невольно вспомнил Черную Мезу. Тот момент, когда он понял, что вортигонты разумны. Черт, как же несладко пришлось бы всему миру, если бы и хедкрабы обладали интеллектом!

— Эй, у меня получилось! — раздался вдруг громкий голос, от которого подскочивший Гордон чуть не выстрелил в собственную тень. Голос был знакомым и шел из динамика скафандра: — Ты сейчас где-то у решетки, попробую ее открыть…

— Черт, Аликс, — пробормотал Гордон, вытирая пот и одновременно убеждаясь, что связь действительно односторонняя, — Так и поседеть недолго…

— По пути ищи Моссман, не исключено, что она не в капсуле, — говорила Аликс. Явно барабаня по клавишам консоли, — Только что я начала переправлять капсулу с отцом к Главному Телепорту…

Гордон только сейчас заметил, что маленький монитор под самым потолком светится — на нем было лицо Аликс. Именно так и осуществлялся контроль при пропуске через ворота.

— Так… — бормотала Аликс, — Все, вроде бы получилось.

И решетка перед Гордоном отъехала в сторону, освобождая путь.

— Спасибо, — машинально сказал Фриман, забыв, что девушка не слышит его.

Он осторожно вышел в просторную тюремную секцию. Хотя это скорее было служебное помещение — у стены виднелся офис охраны, камер не было. Решив не заглядывать в пустующий офис, Гордон пошел к следующим решетчатым воротам. По пути он презрительно смерил взглядом голубой автомат с водой, со все той же наглой надписью: "Из личных запасов доктора Брина". Гордон сплюнул прямо на автомат, но все же вдруг резко ощутил чувство голода. Подумать только, он совсем забыл о еде в этой кутерьме, а ведь он не ел уже больше суток. Воспоминания о трапезе с Отцом Григорием вызвали урчание в животе. Подавив отвращение, Гордон нажал на кнопку автомата с водой — похоже, тот был бесплатным. В автомате что-то провернулось, и на пол упала жестяная баночка, всем своим видом напомнив Гордону кока-колу, из-за чего живот возопил еще сильнее. Открыв банку, Фриман осторожно хлебнул из нее, и удовлетворительно кивнул — вода была самой обычной, слегка железистой. Еще раз отхлебнув, он подошел к решетке и остановился в ожидании.

— Сейчас попытаюсь открыть, — раздался наконец голос Аликс.

Фриман еще раз отпил из банки. И вдруг резко остановился. Что там ему говорил тот забитый гражданин на вокзале? Что-то про воду, что в нее что-то подсыпают… Амнезические вещества? Гордон, выругавшись, отбросил банку с водой, и даже хорошенько отплевался. Как он мог так глупо попасться? "Придурок, — мысленно выругал себя Гордон, — Как дитя малое, тащишь в рот всякую гадость… Вот погоди, сейчас даже собственное имя забудешь! Черт, только бы эти пол-банки не были слишком большой дозой… Такие химикаты хоть и временного действия, но сильно влияют на мозг… Да, Гордон, вот Брин будет смеяться, когда найдет тебя здесь, пускающим слюни! Черт, как же хочется есть… Надо поискать что-то вроде кухни, ведь чем-то заключенных тут кормили? Или нет?".

— Гордон, у меня не получается открыть ее, — виновато сообщила Аликс из динамика.

— Поздравляю, — пробурчал Гордон, поморщившись от голодных резей в животе.

— Погоди, у меня есть идея. Вернись в офис охраны.

Фриман, немного уставший от бездействия, быстро вошел в охранную комнату, распинав валяющиеся на полу стулья.

— Прямо перед тобой должно быть вентиляционное отверстие…

— Просто замечательно, — совсем уже злобно проговорил Гордон.

Пол-Черной Мезы он прополз на коленках по грязной и душной вентиляции, он-то думал, что эти тесные трубы давно в прошлом… Отодвинув стоящий перед ним шкаф, Гордон вышиб ногой решетку и, скорчившись с три погибели, пролез в трубу, держа перед собой пистолет. И едва успел выстрелить. Хедкраб, уже мертвый, влетел ему в лицо, пачкая его желтой кровью. Фриман, трижды прокляв Зен, протер очки и продолжил ползти. Мертвую тварь пришлось толкать перед собой. Вскоре он уже машинально выстрелил по второму приближающемуся кожистому мешку, и, скрипя зубами, продолжил двигаться, толкая перед собой уже две тушки. Но вдруг он снова наткнулся на что-то. Он едва не выстрелил, но вовремя понял, что оно неживое. Это был какой-то тряпичный сверток, наскоро перевязанный ниткой. Гордон принюхался — гнилью вроде бы не пахло, и он решил заглянуть внутрь свертка. Внутри, к удивлению ученого, лежали довольно массивный револьвер и горсть патронов к нему. Фриман довольно присвистнул, взвешивая в руке оружие. Неужели, он наткнулся на тайник заключенных? Похоже, волна сопротивления Альянсу дошла и сюда — получается, что тут кто-то планировал вооруженный побег? А то и просто свести счеты с жизнью, заодно прихватив с собой на тот свет несколько охранников и надзирателей…

Прихватит револьвер и выбросив ставший обузой пистолет, Гордон продолжил ползти, с омерзением толка перед собой хедкрабов. Наконец, когда впереди показалась решетка выхода, Гордон со злостью толкнул оба трупика вперед. Хедкрабы в полете вышибли решетку. В какую-то секунду Фриман успел заметить за ней тонкий красный лучик… И грохнул мощный взрыв, оглушив Фримана и отбросив его назад метра на два. Сдавленно ругаясь, Фриман приподнял голову и поковырял мизинцем в звенящем ухе. Ругая всех и вся, он все же невольно порадовался такому исходу: заминированный выход из вентиляции мог бы его превратить в клочья кровавой плоти, если бы не хедкрабы…

— Будь осторожен, Гордон, — снова зазвучал голос Аликс, — Я пеленгую впереди много сенсоров из экипировки солдат.

— Спасибо, что предупредила, — проворчал Гордон, пробираясь вперед.

Наконец, его ноги снова встали на пол. Оказалось, что мину ставили грамотно — прямо под выход из трубы, и ее могла подорвать даже просто выбитая изнутри решетка. Гордон улыбнулся. Знакомая тактика. Сейчас ему на миг показалось, что он снова в Черной Мезе, обезвреживает мины солдат… Да и есть ли разница? И тогда, и сейчас он воюет с вышестоящими силами, которые почему-то не хотят видеть его в живых. Фриман с удовлетворением отметил, что до взрыва комната была полна «быстрых» хедкрабов — теперь же они валялись, прибитые взрывной волной о стены. Найдя дверь, Гордон вышел к очередной решетке. И замер — за ней, возле очередного поста охраны, прогуливался охранник, изредка что-то сообщающий в рацию на плече. Фриман прижался к стене потемнее и тщательно прицелился стволом револьвера в голову охранника. Стараясь не дышать, он начал плавно давить на спуск…

— Гордон, сейчас я открою тебе эту решетку, — бодрый голос Аликс молнией прорезал тишину.

Охранник, мигом обернувшись, кинулся в сторону, когда прогремел выстрел Гордон. Но рука дрогнула от неожиданного звука — и пуля ушла в стену. Охранник, скрывшись за колонной, передал по рации:

— Блок D7, обнаружен Нарушитель N1, прошу подкрепления. Код 13–59.

Решетка отъехала в сторону и, обозленный всеми неудачами Гордон кинулся к охраннику. Нога того немного выглядывала из-за колонны, и Фриман немедленно выпустил в нее пулю. Охранник со стоном выпал из-за колонны, выронил дробовик, но тут же схватил его, подняв голову на Гордона. И тут же был убит выстрелом в упор. Гордон хладнокровно присел над ним и сорвал с его плеча шипящую рацию:

— Алё, это радио Альянса? — с издевательской злобой крикнул он в эфир, — А это я, самый главный нарушитель порядка. Передайте Брину, чтобы готовил свою голову для очень большой пули с его именем! Счастливо вам послужить, сволочи! Да, и не забудьте, я в блоке D7, подкрепление, срочно! С вами был доктор Фриман, всего наихудшего.

И его нога разбила рацию вдребезги. Адреналин и ярость поугасли.

— Гордон, осторожно, к тебе приближается пять солдат Альянса! — предупредила Аликс.

— Оперативно работают, — усмехнулся Фриман.

И, встав за колонной, приготовился ждать гостей. Едва услышав шум ботинок, он кинул в проход гранату. Солдаты, вскрикнув, кинулись вперед, отпинав гранату назад подальше, но один из них упал, словно подкошенный, найдя на полу еще одну, тревожно пищащую, гранату. Раздался двойной взрыв, и напряженного Гордона за колонной по бокам обдало жаркой волной. И он, взведя револьвер, мгновенно выскочил из-за укрытия и быстро открыл стрельбу по тому, что слабо шевелилось на полу. Прикончив уцелевших и раненых солдат, Фриман уверенно и быстро пошел вперед. Снова не бездействие, снова движение. Только оно и нужно было Фриману сейчас. Может быть, уже по привычке. А может быть, чтобы голод чувствовался не так остро.

Удача не изменяла ему — оказалось, что первую гранату солдаты в панике пнули к только что установленным ими охранным турелями. Фриман, довольно усмехнувшись, оглядел искореженные пулеметы турелей и пошел дальше, прикрывая динамик рукой. Не хватало, чтобы Аликс снова вышла на связь в самый неподходящий момент!

Пробежав по коридорам, уже больше напоминающим бункер, Гордон снова попал в тюремные блоки, одинаковые по планировке. Он осторожно пристреливал из-за угла встречных охранников и надзирателей, о который иногда предупреждала Аликс. Иногда ему попадались несущиеся по коридорам большие отряды солдат — они явно услышали радиосообщение. Три таких отряда Гордон просто пропустил мимо себя, затаившись в каком-нибудь укрытии, и солдаты благополучно неслись в блок D7, ожидая, как сейчас расправятся с наглым недочеловеком. Один отряд пришлось атаковать — они неслись прямо на него, и столкновение было неизбежно. Эта стычка стоила Гордону последних процентов брони костюма, и всех оставшихся гранат. Солдаты сражались с замашками профессиональности, пытаясь рассредоточиться, вести организованную атаку. Но либо они обленились за все эти годы покорного повиновения им, либо слухи о Докторе Фримане уже достигли и их — они нападали слабо, иногда просто глупо несясь под пули. Синтеты, созданные Альянсом, были безотказны. Они были готовы умирать за Консула и за Цитадель.

Но зато после той схватки Гордон с радостью обнаружил на одном из постов охраны зарядник и пополнил энергобатареи костюма полностью. Теперь уверенности прибавилось еще больше. Временно сменив в какой-то момент табельный автомат на дробовик, он начал уже с большей легкостью расправляться с одиночными охранниками. Наконец, он слегка остановился, прислушавшись к голосу Аликс:

— Ты приближаешься к очередной контрольной комнате, — предупредила девушка, — Похоже, в ней все еще кто-то есть, так что будь осторожен.

Фриман, кивнув, начал медленно подбираться ко входу в контрольную комнату. Ага, вот и первая цель — синтет с нашивками надзирателя что-то сосредоточенно читал с монитора консоли. Гордон, усмехнувшись, тихо присел у входа в комнату и, прицелившись, снял надзирателя одним выстрелом. Послышались сдавленные ругательства, и откуда-то выбежало еще двое охранников. Даже не проверив, жив ли их товарищ, они кинулись прямо на Гордона. Тот слишком поздно сообразил, что в револьвере остался всего лишь один патрон, и судорожно потянулся за автоматом, когда охранники уже открыли огонь. Три пули дробью простучали по ногам Гордона, заряженный до отказа костюм без труда их сдержал, но все же Фриман упал от сильных толчков. "Почему по ногам? — пронеслось в его голове, — Неужели они хотят меня взять живым?". Слишком резко схватив автомат, Фриман поморщился от боли в руке ("Черт, а ведь рана только начала затягиваться!") и наконец выстрелил. Одна из пуль сразу разбила линзы противогаза одного из охранников. Его лицо выплюнуло поток крови, и он отлетел к стене. Второй побежал прочь, видимо, надеясь спрятаться в укрытие. Три пули разбились о спину его бронежилета, четвертая же мгновенно перебила шейные позвонки. И вновь все затихло.

Гордон встал и вошел наконец в контрольную комнату. Непривычная тишина после выстрелов звенела в ушах. Здесь был удивительный порядок, нигде не валялся мусор, пустые банки, бумага, обломки штукатурки, как в других блоках. Если конечно не считать за мусор два развороченных системных блока «Intel», которые наверное местный умелец тщетно пытался вернуть к жизни. Фриман вдруг спохватился — куда делись все муравьиные львы? В первых тюремных блоках их было так много, что пол гудел от постоянных сражений по всему Нова Проспект. Но чем дальше, тем меньше насекомых попадалось. Гордон совершенно не понимал, куда эти орды гигантских жуков могли деться? Может, нашли какой-то выход к городу? Нет, это невозможно, берд. В городе уж точно сумеют отбить их атаку… Не то чтобы Фриман скучал по этим гигантским убийцам. Просто парочка муравьиных львов в качестве союзников сейчас очень пригодились бы.

— Мне кажется, к тебе направляются еще солдаты, — ожил вдруг динамик скафандра, — Быстрее, обыщи комнату! Там где-то должны быть турели Альянса, из оборонительных комплектов…

Гордон огляделся. И быстро нашел шкафчик, в котором, за едва видимым силовым полем покоились две турели. Отключив поле, Фриман вытащил оказавшиеся довольно тяжелыми пулеметы и раскрыл треножники.

— Я перепрограммирую эти турели на атаку солдат, — напряженно проговорила Аликс, — Быстрее, установи их как-нибудь, чтобы защитить подходы к комнате. Я уже направляюсь к тебе, жди.

Фриман рассудил, что проход, откуда он пришел, прикрывать не стоит, и установил турели в зале за контрольной комнате, где встречались два широких коридора. Оба они были наглухо закрыты мощными силовыми полями, но радоваться было рано — Гордон уже успел убедиться в том, что эти поля свободно пропускали сквозь себя солдат Альянса. Гордон, все-таки всегда оставаясь ученым, даже пытался понять механизм такого контроля. Можно было предположить, что в системах жизнеобеспечения солдат были встроены датчики, ослабляющие поле, которое настроено не пропускать ничего органического. Тем не менее, дерево спокойно проходит сквозь поле, более того — Фриман еще на вокзале заметил, как вороны тоже легко пролетают сквозь эту преграду. Тогда какая же тут логика? Тем более что некоторых граждан Сити 17 такие поля тоже пропускают, хотя на них нет систем жизнеобеспечения Альянса. Может быть, датчики вживляют всем, принудительно? А вороны и прочая живность, не имеющая никаких датчиков, может проходить свободно, поле просто не видит их. Но ведь у Гордона тоже не было никаких датчиков в теле, и поле его не пропускало. Или… Гордон злобно посмотрел наверх, в никуда. Неужели датчик в нем все-таки есть? Если да, то вольности G-man`a уже переходят всякие границы! Хотя… Гордон горько усмехнулся. Он ведь сам согласился работать на этого человека. А человека ли? Да и было бы бессмысленно ему всовывать в своего подопечного датчик, лишая его свободы передвижения…

Установив турели, Гордон вернулся в контрольную комнату. И тут же едва успел отскочить в сторону — из вентиляционного отверстия в потолке на пол спрыгнула Аликс.

— Прости, что так долго, я никогда раньше не пробиралась через вентиляцию.

— Тогда тебе повезло, — усмехнулся Гордон, — Ты в порядке? В следующий раз не лезь в вентиляцию — бог знает, что там может быть. Очистные фильтры, вентиляторы, хедкракбы или еще какая зараза…

— Ну, уж к этим зверям я привыкла с детства, — несмело улыбнулась Аликс, словно не зная, хорошо это или плохо, — Гордон, времени мало, так что мы попробуем найти Моссман через систему видеонаблюдения.

Девушка подошла к большой панели с монитором у стены и начала манипуляции.

— Думаю, если уж на то пошло, то нам надо было поискать ее в капсулах, как и Илая, — заметил Гордон, заглядывая ей через плечо.

— Ничего, отсюда тоже можно считать данные с капсул, — махнула рукой Аликс, — Но для начала проверим изображения с камер…

В этот момент где-то недалеко послышался тяжелый топот ботинок и бряцание оружия. И — длинная пулеметная очередь.

— Гордон, — вздрогнула Аликс, оглянувшись.

— Все в порядке, я поставил турели, — кивнул он, на всякий случай выглянув в коридор.

Возле бдительного пулемета лежал в луже крови солдат Альянса. Гордон, сделав Аликс знак рукой, быстро подошел к нему и обыскал на предмет патронов. Когда он вернулся, на мониторе уже мелькали изображения.

— Погоди, верни! — быстро сказал Фриман, заметив в мелькавших кадрах знакомое лицо.

Аликс вернулась на несколько каналов назад — и они увидели Джудит. Несмотря на плохое освещение, видно Моссман было прекрасно — похоже, она стояла возле какого-то светящегося экрана. Но именно стояла. Не спала в капсуле. Не сидела в кресле для пыток. Не была под конвоем. Просто стояла, вглядываясь вперед, чуть вверх.

— Вот она? — растерянно сказала Аликс, переходя на крупный план, — Погоди, как она… Сейчас, я включу звук.

— …из вашей базы, — вылетел из динамика обрывок фразы.

Гордон нахмурился — голос вроде знакомый…

— Я говорю не об этом, — напряженно сказала Моссман на мониторе, — Ты обещал, что вы не тронете Илая.

— Что? Как… — и Алекс осеклась.

— Солдаты немного перестарались, признаю, — ответил голос Консула, — Но он был слишком заманчивой целью, чтобы просто отпустить. Особенно учитывая то, что мы не нашли Гордона Фримана.

— Вы бы получили Фримана, если бы были терпеливы и ждали моего сигнала, — подалась вперед Джудит.

Аликс беспомощно оглянулась на Гордона. Но тот лишь пристально смотрел в экран, все сильнее сдавливая рукоятку автомата.

— Мы не были абсолютно уверены, что ты вообще за это возьмешься, — Брин, наверное, пожал плечами, — Учитывая то, что такое человеческая верность…

— Уоллес, — Моссман в отчаянии опустила голову, — Я же уже говорила, дай Илаю самому все обдумать, самому согласиться стать на вашу сторону. Вы не можете…

— Я знаю Илая Вэнса намного дольше, чем ты, дорогая моя, — усмехнулся Брин, — Боюсь, твои чувства к нему ослепили тебя…

— Чувства? — вскинула голову Джудит, — При чем тут это, какие чувства? Просто это же элементарно — когда Илай поверит в наши…

— Этот вопрос не обсуждается, доктор Моссман, — мягко, но категорично сказал Брин.

— Доктор Брин, пожалуйста…

— Прости, Джудит, нет времени.

И экран перед Моссман погас. Через несколько секунд и она, покачав головой, отошла, пропав из поля зрения камеры.

— Черт ее возьми, я не верю! — взорвалась Аликс, грохнув кулаком по панели.

И она заходила по комнате. Фриман стоял неподвижно, глядя в пустоту, беззвучно шевеля губами. И облокотился о панель, отставив автомат.

— Моссман предала? — это был даже не вопрос, — Но как… как она могла?

— Она всегда была стервой, — сжимала кулаки Аликс, нервно бегая по комнате, — Черт, она всегда придиралась… И это она саботировала первые испытания телепорта отца, когда были неточности с емкостью конденсаторов…

— Бред какой-то, — пробормотал Гордон, — Но она же была такой… искренней? Она хотела поработать со мной, даже претендовала на мое место в Черной Мезе…

— Она обманывала всех нас! — жестко сказал Аликс, — Отец так верил ей… Выходит, это она и сдала Восточную Черную Мезу Альянсу?

— Странно, — скрипнул зубами Гордон. А ведь эта приятная женщина ему так нравилась! — Какая глупая, бессмысленная месть! Столько лет прошло, и она все это время таила на меня обиду?

— Нет, это просто невероятно! Из-за ее мелкой мстительности погибло столько людей, вортигонты, отца взяли… — Аликс, похоже, вот-вот начала бы громить стены, — И все эти годы…

Они еще несколько минут молчали, обдумывая то, что произошло и даже не замечая, как в коридорах без перерыва гремят пулеметы, отражая все новые и новые атаки… Мысль о предательстве Моссман была просто безумной. Но когда это произошло? Неужели все эти годы Моссман была информатором Брина, или она переметнулась недавно? Но какое хладнокровие, как искренне и честно она смотрела в глаза Гордона, в глаза Илая! Предать тех, с кем прошла Черную Мезу, этот ад… И ради чего? Ради мнимого бессмертия, поддерживаемого технологиями? Чем ее прельстил Брин? Она верила ему, но и он оказался намного хитрее. Неужели она действительно считала, что он не тронет Илая?

— Так, Гордон, теперь нам уж точно надо поторопиться, — решительно сказала Аликс, — Она может уйти, странно, что она все еще в Нова Проспект. Надо найти ее, найти и…

— Посмотрим, как с ней поступить, — Гордону стало немного не по себе при мысли об убийстве Джудит, — Может, она еще окажется для нас полезной. Ладно, Аликс, бери автомат, пойдем.

Аликс шагнула было за ним, но все же остановилась.

— Нет, я останусь тут, попробую понять, в каком она секторе, сверюсь с картой, и заодно отключу нужные системы защиты — наверняка она неплохо забаррикадировалась…

Гордон покачал головой. Его постоянно удивляла способность этой совсем молодой девушки даже в самой неприятной ситуации находить более рациональные выходы. В ее годы девушки должны быть эмоциональны, веселы, смешливы, наивны, а Аликс… Хотя чего еще можно ожидать от девочки, которую воспитали без матери, воспитали двое ученых и бывший охранник?

— Хорошо, оставайся, — наконец кивнул он, — Здесь даже безопаснее, турели все еще стоят. Держи связь прежним способом, и как только посмотришь карту и прочее, сразу же догоняй меня! Я буду ждать.

— Ладно, — сказала она, уже что-то делая с консолью.

— Сообщай о себе почаще, — еще раз попросил Гордон.

Аликс лишь кивнула. И Фриман вышел. Он вполне понимал ее сейчас. Трудно потерять друга, пусть даже и не самого лучшего.

Гордон, покачав головой, обошел три трупа, лежащие возле турели. Еще двое солдат привалились к окровавленной стене чуть вдалеке. Гордон шел вперед, уже снова включились инстинкты самозащиты, выживания, стрельбы и реакции, но его мысли снова и снова возвращались к Моссман. Получалось, что Джудит с самого начала заманивала Гордона в Восточную Черную Мезу, возможно даже это она добивалась немедленной телепортации Фримана к Илаю. А ведь он мог и остаться у Кляйнера, остаться в полной безопасности. Но то ли Кляйнер так спешил провести испытания своего прибора, то ли Илай договорился с ним заранее — Гордона пытались с самого начала переправить на старую электростанцию, прямо к Моссман. Гордон вдруг вспомнил, что она, как и Илай, не была удивлена его появлению в Сити 17. Но откуда они могли знать?.. Может быть, кто-то с самого начала был в курсе того, что Гордон окажется тут, и Джудит оставалось просто раскрыть капкан? А может быть, и для Брина «воскрешение» Фримана не было неожиданностью…

Но гадать все равно было бессмысленно, и Гордон решил, что лучше будет подождать до приватного разговора с Моссман. Сейчас такие мысли могли стоить жизни. Разобрав завалы из коробок, старых кроватей и каких-то дырявых ржавых ведер, он спустился по скрипучей лестнице вниз, в подвальные помещения. После Черной Мезы он ненавидел и подвалы, и вентиляцию, старался избегать их, но все равно кто-то словно в насмешку оставлял лишь эти места безопасными для прохода.

Когда слева на него со знакомым до боли шипением кинулась небольшая белесая тушка, он чертыхнулся и, увернувшись, отскочил в сторону, услышав, как мощные когти звонко скользнули по броне скафандра. Пристрелив хедкраба, Гордон утер пот со лба. Бдительность терять нельзя ни в коем случае. Может быть, это сейчас его чуть не ранила эта тварь из Зена, а в следующий раз это будет нож охранника или надзирателя, которые уж точно не промахнутся мимо шеи… Гордон, подняв ствол автомата, начал на ощупь пробираться по подвалу, машинально протирая очки, словно это помогло бы лучше видеть в темноте. Что-то зашуршало в стороне и ученый, вздрогнув всем телом, выстрелил на звук. Секунда затишья — и шорох повторился — уже совсем с другой стороны. Фриман снова выстрелил, начиная потихоньку паниковать. Если это «быстрый» зомби, то в темноте шансов нет вообще… О фонарике он вспомнил совершенно случайно — задев его рукой при перезарядке. И тут же осветил все вокруг себя. Шорох раздался уже слева — и Гордон успел увидеть в луче света большого черного таракана, который все с тем же шуршанием убежал под шкаф. Фриман, нервно усмехнувшись, попытался успокоиться. "Да, так и до срыва недалеко, — подумал он, пробираясь к выходу, — Победить здоровенного «таракана» с кристаллом в голове, чтобы потом всю жизнь вздрагивать от вот таких вот крошек…".

Из подвала он попал в уже более просторное, освещенное помещение, которое служило когда-то котельной. Сейчас по многочисленным и массивным трубам не бежали ни пар, ни вода, но все вокруг было так, будто эта вода из труб разом прорвалась на волю. Спускаясь по лестнице к полу, Гордон на глаз определил — воды в подвале было почти по колено. Хорошо хоть пиявок не было, да и то — это еще вопрос. Однако что-то было не так. Стараясь понять, что же именно, Гордон в задумчивости остановился, не решаясь вступить в воду, которая, казалось, тихо гудела или даже как-то подрагивала. И вдруг ученый вскинул автомат на чавкающий звук и, едва сдерживаясь от выстрела, увидел, как с потолка спускается вниз язык-щупальце пробудившегося и почувствовавшего пищу барнакла. Патроны тратить на эту глупую тварь было бессмысленно, пока она тебя не схватила, и Фриман решил помиловать представителя фауны Зена. Но как только спускающийся вниз язык коснулся поверхности воды, сверкнула ослепительно яркая искра. Тонкая молния пробежала от глади воды по языку. Барнакл дернулся и безжизненно повис. Запахло горелым мясом. Фриман почувствовал холодок по спине. Похоже, он только что хотел войти в воду, находящуюся под напряжением?

Решительность как рукой сняло. Наверное где-то под водой был оборван высоковольтный кабель, и если уж такую сильную тварь, как барнакла, разряд убил за секунду, то от человека, да еще и в металлическом скафандре, останутся одни угольки… Но идти-то надо. Гордон решился на риск, даже не слишком-то сожалея о выборе. Выбора все равно не было. У самого выхода из подвала виднелась большая пластиковая канистра. Она держалась на плаву, видимо, пустая. Что ж, в качестве плота может и сгодиться.

Гордон притянул канистру графипушкой и, попробовав, как она держится в воде, осторожно сел на нее, поджимая ноги. Импровизированный плот вроде бы держал, но предстояло еще самое трудное — переплыть через весь подвал, не коснувшись воды ни на секунду. Фриман осторожно оттолкнулся стены и, изо всех сил пытаясь сохранять равновесия, медленно поплыл вперед. Большая канистра проседала под немалым весом человека и его экипировки, но вроде бы тонуть не собиралась. Проплыв пару метров, Фриман краем глаза заметил у стены небольшой помост с рубильником. Первой его мыслью было тут же отключить ток, но он понял, что до рубильника ему плыть намного сложнее и дольше, чем до выхода. И он снова напряженно поплыл, отталкиваясь от дна подобранной доской. И тут внезапный всплеск заставил его так резко вздрогнуть, что он чуть не перевернулся — сзади, из мертвого барнакла в воду выпала полуобглоданная человеческая рука. Фриман, почувствовав, что в глазах мутнеет от прилива крови, еле-еле смог сохранить равновесие после такого толчка. И вдруг его «плот» медленно начал идти ко дну. Выругавшись, Фриман в панике осмотрел канистру — и увидел, что у нее была металлическая крышка. Пластик вокруг нее дымился — высокое напряжение нагрело крышку, и та проплавила канистру. «Плот» начал медленно наполняться водой. Фриман, едва владея собой от накатившего ужаса быть зажаренным заживо, попытался было отталкиваться доской сильнее — но это только раскачивало идущий ко дну плот. Вода подбиралась все ближе и ближе, неумолимо, словно наступающая старость. Фриман, замерев, сцепил зубы и молча, считая мгновения, наблюдал, как вода подползает к его коленям. Воды в канистре уже было много, и она начала крениться. Секунда, длившаяся целую вечность, оборвалась — и Гордон, вскинув, упал с накренившегося плота в воду…

…Было плохо видно — Альянс на ночь тушил все огни, кроме своих ламп холодного света, да и те были очень редки. Где-то пел сверчок, жужжали мухи, со стороны Рэвенхольма глухо выли «быстрые» зомби. Ночь дышала на Триггера холодным ветерком. Он сжимал в руках выданный ему пистолет — большее оружие ему пока что не доверили. В десяти метрах от него, по ту сторону дороги стояла Линда. Ее вооружили автоматом, хоть и категорически запрещалось открывать стрельбу. Триггер уже устало следил, как очередной повстанец осторожно проносит сквозь темноту ящик с боеприпасами. Глаза уже слипались — он стоял на посту вот уже пять часов. Лишь иногда, в минуты перерыва, когда повстанцам надо было отдохнуть, он подходил к Линде и перекидывался с ней парой фраз. Девушка с интересом беседовала с новичком, явно соскучившись по общению. Еще бы — в обычных домах на улицах Сити 17 никто почти не разговаривал. Знакомство завязывалось. Выяснилось, что у Линды, точнее — у ее родителей, до Семичасовой Войны был домик в Шотландии. И в дни Портального Шторма на этот домик прямиком телепортировало гарга. Родители погибли, заваленные заживо, и Линду спасла лишь уцелевшая сестра. Сестра и сейчас была жива, состоит в отрядах Сопротивления на территории, которая когда-то называлась Швецией. Триггер рассказал ей про свою семью — про отца, который ушел служить в Альянс и был убит во времена Первого восстания, про мать, которую, вместе с остальными стариками скормили страйдерам, про сестру, которая еще до Семичасовой Войны уехала жить в Аргентину и до сих пор не вернулась…

— Это последний? — негромко спросил голос Джефа.

— Да, — ответили ему из темноты, — Там еще остались ящики, но ребята устали, да и того, что мы набрали, нам хватит с лихвой.

— Ну тогда отзывай всех, — скомандовал Джеф, — Эй, Триггер, Линда! Снимайтесь только когда пройдет последний повстанец. И — на станцию 13.

Они пошли вслед за всеми, когда последний повстанец, чуть не падая от усталости, поплелся вслед за едва видной в ночи колонной. Шли молча — в такую тихую ночь дозору ГО было достаточно малейшего звука, чтобы открыть стрельбу. До станции добрались без приключений, и, как только последний ящик был положен в кучу у стены, повстанцы в усталости повалились — кто на кровати и матрацы, а кто и просто на пол. Многих сразу одолел сон. Некоторые тихо переговаривались, делясь впечатлениями о вылазке:

— Эй, Нэйт, слышь? Я чуть не обделался, когда увидел спину того ГО-шника! Думал, нам хана, засекли. А нет — ушел он, а ведь я уже занес над ним нож…

— Жаль, что не прибил его, когда была возможность. Эти ГО-шники хуже солдат — они ведь совсем еще люди…

— Да понимаешь, мне как-то страшновато убивать ГО-шников. Друг у меня там работает. Ну, бывший друг, сам понимаешь. Но все-таки…

Триггер лежал на отведенном ему покрывале и с улыбкой глядел в потолок. Наконец-то отдых… Только ночью можно забыться. Словно ничего и нет.

— Эй, новенький! Триггер!

Он обернулся на голос. Ему делал знаки какой-то плюгавенький мужичок заговорщицкого вида.

— Эй, друг! «Дунуть» хочешь?

— Чего? — не понял Триггер.

— Ну, покурить! Не стесняйся, я же тебе как своему предлагаю.

— А что, есть курево? — Триггер даже приподнялся.

— А то как же! — гордо прошептал мужичок, — У меня канабис, высший сорт! Идем, идем…

Триггер встал и последовал за воровато оглядывающимся мужичком. Они пришли в угол подвала, где уже сидели два повстанца и курили самокрутку.

— Но это же… — Триггер наконец понял, о чем речь, — Это же наркотик… Откуда у тебя конопля?

— Сам вырастил, — отмахнулся мужичок, — В каналах. На таких вонючих свалках, на трупном перегное трава самая качественная растет, не сомневайся. Ну что, будешь?

Триггер колебался.

— Ну ладно, — решился он, — Давай.

Мужичок уставился на него.

— Ну так давай, плати, — заявил плюгавый.

— Чего? — опешил Триггер, — То есть как — «плати»?

— А ты думал, я задаром курить даю? Давай, показывай, что у тебя в карманах есть, может что ценное мне и приглянется…

— Ну уж нет, — и Триггер, опасливо оглядываясь, начал пятиться назад, — Сам кури свое дерьмо, ничего я платить не буду!

— Ну и дурак, — поплывшим голосом сказал один из курящих повстанцев и расхохотался.

Смеялся он долго. Вслед за ним мерзко хихикать стал второй, пока не повалился на бок. Триггер поспешил вернуться на свое место…

…Он не сразу понял, что еще жив — лишь когда холодная вода начала резать широко раскрытые глаза. Гордон, чуть не нахлебавшись этой канализации, резко вскочил, все еще не веря, что его не трясет в агонии от ударов тока. Но вода была спокойна. Гул прекратился. Электричества больше не было. Гордон, уже не сдерживаясь, вскрикнул, выплескивая все напряжение и боль, и в бессилии опустился вниз. Он жив… Он жив? Почему? Ток выключен? Рубильник…

Фриман метнул взгляд на рубильник — и даже снял очки, близоруко прищурившись. На помосте возле выключателя стояла знакомая, но сильно сгорбленная фигура.

— Доктор Фриман, электричество — штука тонкая, с ним лучше не шутить…

— Вебер? — пробормотал Фриман, поднимаясь и надевая очки, — Это ты? Как… Ты же… Так ты жив?

— Жив пока что, — голос шагнувшего к нему Вебера звучал глухо и слабо.

— Подожди, как? Мы думали… мы думали, ты мертв, — растерянно произнес Гордон.

— Я и сам так думал, — усмехнулся Вебер, — От надзирателя уходили живыми немногие. И ненадолго.

— Но, — Гордон вдруг заметил, что рука у Вебера залита кровью и как-то неестественно вывернута, — Что это с тобой? Это сделали они?

— Станислав это сделал, — поморщился Вебер, осторожно присаживаясь на уступ у стены, — Его методы… безотказны.

— Сволочи, — сжал зубы Гордон, — Ну-ка, дай я посмотрю… Ты — счастливчик, раз ушел от них живым!

Фриман склонился над Вебером и осторожно взял его за искалеченную руку. Вебер слабо застонал, дернувшись всем телом. Одна из лучевых костей слегка надорвала кожу и торчала наружу, запястье было раздроблено.

— Боже, — покачал головой Фриман, — Это серьезно, парень. У тебя тут как минимум три перелома, один открытый.

— Может быть, у доброго Доктора Фримана найдется что-то, чтобы снять эту жуткую боль? — вымученно улыбнулся Вебер.

— Гипс наложить мы в таких условиях не сможем, — нахмурился Фриман, — У тебя такая боль оттого, что перелом открытый. Я попытаюсь вправить, это тебе поможет, потом наложим шину. Боюсь, это все, что мы можем сделать сейчас.

Вебер поморщился, но смолчал. Взгляд его уже лишился прежней живости. Он смотрел перед собой, словно не видел ничего, кроме каких-то своих внутренних образов.

— Сейчас будет больно, — предупредил Гордон.

Вебер вскрикнул, заглушив резкий хруст костей, и осел на пол, прижав к себе искалеченную руку.

— Ну вот и все, — сочувствующе сказал Гордон, — А сейчас мы найдем какую-нибудь деревяшку и сделаем тебе шину. У меня есть одна упаковка бинтов…

Вебер не слышал его. "Он так возится со мной, — думал он, глядя сквозь Гордона, — Помогает… А я предал его. Выдал его Альянсу… нет, пусть лучше он застрелит меня, чем… Надо… надо сказать ему все. Мне уже все равно. Боже, как больно…".

— Гордон, — глухо сказал Вебер, — Мне надо сказать тебе кое-что…

— Потом, потом! — бросил Фриман, который уже шел к нему с куском доски, — Погоди ты волноваться, сейчас мы тебя перевяжем, будешь как новенький.

Шину кое-как наложили, насколько это позволял маленький рулончик бинтов. Шнурки с ботинок Вебера связали вместе кольцом, и он смог держать руку на вису. Кровь остановилась — а это главное. Решено было на первом же посте охраны все перевернуть вверх дном в поисках аптечки.

— Ничего, — Гордон подбадривал Вебера как мог, — Аликс будет рада такому попутчику. Возьмем тебя с собой, а там доктор Кляйнер тебя быстренько вылечит.

— Кляйнер? — удивился Вебер, и ему стало еще гаже на душе.

— Именно! Ну а теперь — вперед, только иди позади меня, не высовывайся. Не хватало тебе еще схватить пулю.

Они вышли из подвала. Вебер шел молча, задыхаясь, оглохнув от собственного биения сердца. Надо сказать Фриману все. Иначе он больше так не сможет… Вебер громко застонал, когда откуда-то из темноты «быстрый» хедкраб прыгнул прямо на его больную руку. Тварь уцепилась мертвой хваткой, медленно потянувшись к лицу жертвы. Вебер, извиваясь словно змея, упал.

— Вебер, скинь его с себя! — крикнул Гордон, — Скинь, я не могу стрелять, пока она на тебе!

— Стреляй, — отчетливо крикнул Вебер, одной рукой еле-еле удерживая хедкраба на расстоянии от своего лица, — Стреляй же!

— Не могу! Я же в тебя попаду!

— И пусть! Так надо, Доктор Фриман, стреляй!

Гордон отбросил автомат и кинулся к другу. Его собственная рука все еще болела от ранения, но сейчас он этого не чувствовал. Схватив тварь обеими руками, он с огромным усилием отодрал ее от тела Вебера и, кинув на пол, начал с силой топтать ногами. Когда оглушенный хедкраб начал вяло отползать в сторону, Фриман добил его из автомата.

— Почему ты не стрелял? — с мукой в голосе спросил Вебер, поднимаясь на ноги, — Почему?

— Я бы ранил тебя, ты что, не понимаешь? — удивился Гордон.

— Так мне и надо.

"Он какой-то странный от них вернулся, — подумал Фриман, — Неживой как будто… Ладно, надо дать ему время. Не каждому удается выжить после такой зверской пытки… Нужно, чтобы он отошел, забыл. Может, попросить Аликс с ним позаигрывать?" — и он сам усмехнулся от этой мысли.

— Фриман, я все хочу… — начал было Вебер, но Гордон не дослушал.

— Знаю, знаю! — и Фриман пошел вперед увлекая за собой друга, — Не бойся, Андрей жив, с ним ничего не случилось. Просто он решил идти другим путем.

Вебер помолчал. Надо будет выбрать другой, удобный момент. Чтобы признаться… Этот Фриман, бог справедливости и свободы убьет его, когда узнает о предательстве, убьет не задумываясь. И правильно. Вебер вздохнул. Признается чуть позже. Может, он доживает сейчас последние минуты…

— Он точно жив? — хмуро спросил Вебер, баюкая сломанную руку.

— Точно тебе говорю. Он просто решил идти не через железную дорогу.

Фриман полоснул очередью по внезапно выскочившему из-за угла зомби. Перерожденец взвыл, и Фриман едва успел увернуться от куска желтой слизи, брызнувшей из простреленного хедкраба. Слизь попала на Вебера. Тот лишь меланхолично утер лицо целой рукой. И они поднялись по лестнице в довольно крупный тюремный блок — здесь все было типичным для содержания заключенных. Высокие сводчатые потолки, маленькие бойницы-окна, шахматная черно-желтая плитка, вместо дверей в коридоре — массивные решетки (по счастью, не закрытые) и конечно же длинные ряды камер с громоздящимися напротив них капсулами для хранения человеческого груза.

— Но ты ведь встретился с Аликс Вэнс? — спросил Вебер, неприязненно оглядываясь.

Фриман увидел на стене эмблему — "Блок D8".

— Да, встретился. Мы некоторое время шли вместе, но сейчас она прикрывает наш путь из охранной станции. Мы узнали кое что, и это…

Его слова утонули в оглушительном грохоте решетки, задвинувшейся за его спиной. Фриман и Вебер кинулись к ней — но она была задвинута намертво. Почувствовав, что что-то не так, Фриман кинулся через проход в боку коридора в параллельный коридор — но там тоже все решетки были задвинуты. Заперли, как пойманную дичь. Заперли в тюремном блоке.

— Черт, процедил сквозь зубы Фриман, — Как дети попались! Разговорились — и все… Сюда наверняка уже спешат солдаты, чтобы без усилий расстрелять нас через решетку. Черт…

— Неудачный день, — мрачнее голоса, чем у Вебера, просто быть не могло, — Глупая будет смерть…

Фриман, покосившись на него, огляделся и быстро пробежался по тому месту, где они оказались. Это был обычный блок, два параллельных коридора, камеры и капсулы по бокам. И…

— Гордон, прости, я не успела тебя предупредить! — вдруг ожил динамик скафандра.

Фриман резко остановился, а Вебер, удивленно посмотрев на источник звука, даже подобрался. Сама Аликс Вэнс.

— К тебе приближаются солдаты, много солдат, Гордон. Будь осторожен!

— Скажи ей, что мы попробуем уйти через вентиляцию, — шепнул Вебер.

— Не могу, связь односторонняя. Тихо!

— Поищите, — сказал динамик с сочувствием, — Если ты действительно в блоке D8, то там должны быть оборонительные комплекты охраны. Их держат на случай бунта заключенных…

Фриман кинулся во второй, более широкий проход, соединяющий коридоры, который он уже давно заметил. Вебер уже живее последовал за ним.

— Смотри, турели! — и Вебер, кивнув Гордону, начал отключать защитные поля.

— Поищи, возможно, там будет несколько турелей, — голос Аликс звенел от напряжения.

— Нашли уже, — недобро усмехнулся Фриман, — Помирать — так с музыкой!

Вебер улыбнулся, вытаскивая турель из шкафчика. Наконец-то он сможет хоть чуть-чуть отомстить за себя и за Фримана…

— Главное — продержись до моего прихода! — Аликс явно торопилась, — Я уже взламываю шифр замков решеток, и скоро буду у вас.

— О, да у нас будет приятная компания! — воскликнул Вебер, — А она молоденькая?

— Даже и думать забудь, — одними губами улыбнулся Фриман.

— А я что, я ничего. Это я только так, в виде опыта, Подавляющее Поле ведь все-таки…

Они быстро распаковали четыре турели. Фриман ликовал — все складывалось просто отлично, шансы выжить росли с каждой минутой. Отсюда выло лишь четыре выхода, все заперты решетками. Но и турелей хватит, чтобы обороняться со всех сторон. Значит, еще не вес пропало. Значит, еще повоюем…

— Ты сможешь одной рукой установить две турели, вон там? — спросил Гордон.

— Обижаете, гражданин начальник, — и Вебер на миг глянул на него все тем же живым взглядом, как прежде.

Установка турелей заняла всего пару минут, все было постижимо и до предела автоматизировано. Вебер носился, словно на крыльях, и Фриман не понимал, что его друг всего лишь радуется шансу быть убитым с чистой совестью. Может быть даже как живой щит, если потребуется.

Фриман с радостным воплем нашел на стене зарядник Альянса. И, пока батарею его костюма наливались новой силой, настроение его так же росло. Ведь всего пять минут назад ему казалось, что они обречены. А теперь у них есть турели, в каждой заряда на сто выстрелов, и даже костюм удалось зарядить. Но настроение сбила Аликс:

— Гордон, готовься, они приближаются!

— Вебер, быстро, сюда! Живо, живо, ты что, хочешь чтобы тебя застрелили?

Заключенный прибежал в проход между коридорами.

— Ты должен все время сидеть тут и не высовываться, — серьезно посмотрел на него Гордон, — Только что решетки они открыли, а на их местах включились силовые поля. Это значит, что они смогут входить сюда, а мы выйти — не сможем. Все продумали, гады… Но ничего, мы им покажем. Сиди тут, я справлюсь, главное, не схвати пулю.

— Док, я не буду…

— Вебер, давай без геройства, а? Ты ранен, и очень серьезно. Да если ты просто поскользнешься и упадешь на больную руку, ты можешь потерять сознание от болевого шока! Раненые в бое не участвуют.

— А еще говоришь, что ты — ученый, — усмехнулся Вебер, — Типичный штурмовик-автоматчик.

Фриман, усмехнувшись, махнул Веберу и выскочил в коридор, откуда уже слышались приближающиеся шаги. И тут же откуда-то сзади раздалась короткая автоматная очередь. Одновременно с этим завизжала тревожная сирена на турели — и грохот ее снарядов пробил коридор. Фриман, чертыхнувшись, мигом спрятался за колонной. И сумел оттуда застрелить одного из солдат, который бежал сломя голову вперед, сквозь силовое поле. Гордон мельком выглянул из-за своего укрытия — с другого конца коридора уже бежали двое солдат. Турель, сбитая с треноги, лежала в углу, отключившись. Фриман, решив рискнуть, выскочил прямо перед бегущими противогазниками. Солдаты, растерявшись лишь на миг, кинулись в разные стороны — здесь они были уже вне досягаемости огня турелей. Гордон, метнувшись за ними, успел выстрелить вслед одному. Бронежилет сдержал их. И тут же второй открыл огонь. Гордон отпрыгнул назад, выстрелив наугад, и отполз за угол, в проход, встретившись глазами со сцепившим зубы Вебером.

— Держи, — крикнул тот, и к ногам Гордона откатилась цилиндрическая граната.

— Ну ты даешь, — только и пробормотал Фриман, хватая гранату и тут же кидая ее за угол.

Взрывная волна вынесла оба тела к проходу. Вебер улыбнулся и пополз к одному из убитых солдат. Вооружившись его пистолетом, заключенный вернулся к укрытию.

— Не погибать же безоружным? — ухмыльнулся он.

— Сиди тут! — угрожающе крикнул Фримана и снова выбежал в коридоры.

Пулеметные очереди двух уцелевших турелей грохотали вовсю — где-то падали тела, слышались крики. Гордон, издали сняв метким выстрелом в голову одного солдата, кинулся к двум сбитым турелям и вновь установил их. От их вновь запищавших датчиков стало даже веселее.

— Еще больше солдат, приближаются! — вдруг раздался едва слышимый среди всеобщего грохота голос Аликс, — Я отправляюсь к вам.

Фриман, машинально глянув на динамик, упустил какую-то долю секунды — и в его плечо влетели две пули. Гордон, чертыхнувшись, кинулся на пол — скафандр был заряжен полностью, и он даже почти не почувствовал боли. Пол трижды вздрогнул от пороховых газов снарядов, и стрелок упал, не добежав два метра до силового поля. Гордон, с благодарностью глянув на турель, кинулся назад, к проходу, откуда вдруг захлопали скромные пистолетные выстрелы. Вбежав в проход, он успел увидеть, как Вебер отчаянно всаживает пулю за пулей в уже падающего охранника. Фриман, кивнув, снова кинулся к турелям, которые молотили без перерыва. Где-то сзади грохнул оглушительный взрыв — турель решили вывести из строя гранатой. Фриман, простонав ругательство, понесся туда. Уже вбежавшие в коридор солдаты, увидев Нарушителя N1, тут же открыли огонь, не прекращая бежать. Три пули стукнулись о грудь Фримана, еще две хлестнули по ногам — скафандр тревожно сообщил о колоссальной потери энергии. Фриман, упав, заглушил боль в ногах автоматной очередью, превратив поочередно головы солдат в кровавое месиво. Все уже было на рефлексах, Черная Меза ни для кого не проходит даром.

Оглядевшись, он с тревогой увидел, что взрыв отбросил турель далеко за силовое поле. Не желая терять такую защиту, он быстро выхватил гравипушку и притянул турель к себе, благо поле пропускало неодушевленные предметы. Оглянувшись и не увидев опасности, Фриман начал судорожно пытаться включить искореженную турель.

Вебер, высовываясь в коридор, вел неспешный прицельный огонь по солдатам, видневшимся перед турелями. Это сдерживало их, не давало возможности сбить пулеметы.

— Трансчеловеческий патруль, юнит двадцать один, прием! — затрещала вдруг рация одно из убитых солдат, — Патруль, что у вас происходит? В каком вы блоке?

— Я за него! — рявкнул в рацию озверелый от перестрелки и адреналина Вебер, — Передайте его мамочке, чтобы покупала ему закрытый гроб!

И рация разлетелась под ударом кулака. В проход ввалился изрядно потрепанный Гордон.

— Они испортили уже одну турель, у трех других зарядов хватит на минуты две, не больше, — сообщил он, тяжело дыша, — Прижали нас, ох прижали…

— Не дрейфь, док, — ухмыльнулся Вебер, — Мы-то уже наверное целый полк положили.

— А теперь как бы не положили нас!

Фриман снова выбежал на выстрелы. Одна из турелей отключилась у него на глазах — кончились боеприпасы. И тут же мимо нее пробежали три солдата. Фриман сунулся обратно и огляделся. Нет, второй раз ему вряд ли повезет, скафандр почти полностью разряжен. И вдруг взгляд ученого уперся в труп солдата Альянса. Идея пришла тут же, и Фриман, не без труда подняв труп под плечи, взвалил его на грудь и вышел в коридор. Солдаты, вскрикнув, машинально выстрелили по движущемуся объекту. Фриман почувствовал, как несколько пуль с чавканьем влетели в его живой щит, и, выставив из-за него руку с автоматом, дал длинный веер очереди по всему коридору. Один из солдат упал. Гордон, продолжая прикрываться трупом, медленно пошел вперед, постреливая по солдатам. И, когда те уже не рисковали выглядывать из своих укрытий, Гордон бросил тело и в упор пристрелил обоих.

За его спиной замолкла еще одна турель. Еще два солдата вбежали в коридор, черный от взырвов, изрешеченный пулями и заваленный трупами.

— Черт, да сколько же вас тут?! — взвыл Гордон, открывая огонь.

Один из солдат медленно завалился набок — и у Фримана пусто щелкнул затвор. Но, когда он потянулся за «стаканом» патронов, глядя, как второй солдат уже давит на спусковой крючок, его враг вдруг упал — одинокий пистолетный выстрел вспорол его противогаз на виске. И из прохода на миг высунулся подмигнувший Гордону Вебер. Фриман, чуть успокоивши дико стучащее сердце, снова побежал на звук, на это раз на затихающий — последняя турель сдохла. Но в коридор больше никто не вошел. Повисла оглушительная тишина, словно Гордона вынули из кричащего на полной мощности динамика и сунули в карцер. Воздух почти дрожал от жара, нагревшись от пороховых газов и пуль. Трупы, завалившие все четыре прохода, лежали в самых разных позах, и только тяжелое обмундирование не давало крови залить весь пол. И тишину резали только два звука — тяжелое дыхание Гордона и Вебера. Фриман, еле волоча автомат и чувствуя дикую усталость, заглянул в проход. Вебер сидел в углу, привалившись к стене, одной рукой сжимая пистолет и прижимая к телу другую, где из бинтов уже начала сочиться кровь.

— Черт, — засмеялся Вебер, увидев Фримана, — Ах-ха-ха-ха, черт… А я-то думал, это не ты идешь… Думал, тебе уже конец…

— Я и сам так думал, — усмехнулся Фриман и опустился рядом с ним, — Это просто какой-то… немыслимо…

Они помолчали.

— Что, Доктор Фриман, — покосился на него Вебер, — Это было пострашнее Черной Мезы?

— Там было не легче, — Фриман прикрыл глаза, — Там были вортигонты… Там были люди. Не переработанные Альянсом пленники, а простые люди, которым такие же люди приказали убивать таких же людей…

И вдруг резкий шорох нарушил эту звенящую тишину. Гордон, повинуясь уже выработанному инстинкту, вскочил, забыв усталость. Сюда кто-то шел.

— Гордон?

Фриман улыбнулся и вышел в коридор.

— Аликс, ты как раз вовремя!

— Господи, что тут было? — Аликс скорее с любопытством, нежели со страхом, разглядывала изуродованные стены и лежащие тут и там трупы.

— Фриман тут был, — усмехнулся вышедший вслед за ученым Вебер, — А ты, должно быть, Аликс Вэнс? Для меня большая честь познакомиться с дочерью самого…

— Не стоит, — улыбнулась девушка, — А ты, я вижу, заключенный?

— Бывший заключенный, — мрачно ответил Вебер и назвал свое имя.

— Отлично, — Аликс посмотрела на Фримана, устало привалившегося к стенке, — Я вижу, Гордон и впрямь герой-освободитель!

— Пустое, — усмехнулся ученый, — Он пойдет с нами, ему как можно скорее нужна медпомощь. И еще… он хочет присоединиться к повстанцам.

Глаза Аликс стали серьезнее.

— А ты это твердо решил? Оттуда назад дороги нет.

— Я…

Вебер хотел было кивнуть, но осекся. В голове вдруг всплыло его недавнее предательство. Он предал своего, и не просто обычного гражданина, а великого Гордона Фримана, живую легенду. Таким прощения не бывает. Если он проговорится об этом там, его тут же убьют. А таить предательство в себе и идти бок о бок с Фриманом он не сможет ни за что. Уж лучше смерть.

— Я не знаю…

— Твердо, твердо, — заверил девушку Фриман, — Он просто сейчас растерян, да и переломы… Не сомневайся, Аликс, он проверенный парень. Уже тот факт что он сидел тут, в камере, говорит о том, что он ненавидит Альянс.

— Ладно, — подумав, сказала Аликс, — Вебер, пойдешь с нами, мы найдем тебе подходящее место в лаборатории доктора Кляйнера до твоего выздоровления. А теперь — нам надо торопиться, Моссман может эвакуироваться из Нова Проспект.

Они пошли вслед за ней. Аликс набрала какой-то код на настенной консоли и одна из решеток отодвинулась, открывая лестницу, ведущую вниз.

— А кто такая Моссман? — угрюмо спросил Вебер.

— Одна наша бывшая подруга, — бросил Гордон.

— А почему бывшая?

— Вот это мы и хотим у нее узнать, — сказала Аликс, спускаясь по лестнице, — Она тут, недалеко, всего в паре блоков отсюда.

К довольно большому посту охраны они пробирались большей частью молча. В подвале. Через который они шли, в темноте на них напал небольшой отряд из пяти солдат, но втроем с ними справиться было нетрудно. Никого не ранило, лишь по Фриману, как по приоритетной мишени для Альянса, попала одна пуля, но ее смог сдержать костюм. На этом весь его заряд кончился, и на месте попадания даже осталась внушительная вмятина. Но это были мелочи, дорога до поста охраны пронеслась почти незаметно — втроем все казалось уже не таким опасным. Когда они вошли в охранку, по селектору монотонно гремела очередная сводка о местонахождении Нарушителя N1. Времни оставалось мало, Альянс явно всполошился не на шутку после той бойни в блоке D8.

Аликс сразу же начала возиться с монитором консоли, пытаясь поймать изображения со всех ближайших камер слежения. Фриман, оставив Вебера в дверях с пистолетом, принялся искать пакет медпомощи. Но его найти так и не удалось — нашелся лишь странного вида зарядник с нарисованным на нем красным крестом. Судя по всему это и была «аптечка», вот только Вебер не был синтетом, чтобы лечиться с помощью проводов и инъекций внутрь органов. На вопрос Гордона, сможет ли он продержаться до лаборатории Кляйнера, Вебер вяло пожал плечами. В его голове сейчас звучала лишь одна мысль: "Ну признайся же ему!".

Монитор наконец засветился, Аликс подозвала Фримана и Вебера поближе. Промелькнули ничего не значащие картины — солдаты, сражающиеся с муравьиными львами, ряды капсул с обреченными, разгромленная столовая. На миг на экране мелькнула шеренга бегущих по коридору солдат, но они были какие-то странные…

— Стоп, а это что за ребята? — насторожился Фриман, и Аликс вернула картинку.

— Ой, плохо, — нахмурилась она, — Это очень плохо… Это — солдаты Элиты Альянса, самые натренированные и максимально обесчеловеченные бойцы. Чувства и человеческую личность оставляют только Высшим Элитным — Альянсу не нужны тупые и бездушные командиры.

— Черт возьми, — пробормотал Вебер, — В последний раз я видел таких в две тысячи восьмом году, когда они подавляли Первое восстание…

— Мда, повезло нам, — покачал головой Фриман, — Похоже, Альянс мы разозлили не на шутку… Но если эти элитные хотя бы смертны, то у нас уже есть шанс…

Аликс в это время наконец нашла Моссман. На Мониторе ее лицо выглядело сосредоточенным и спокойным. Она набирала что-то на консоли, в помещении, похожем на кабинет, сверялась с каким-то датчиками, перебирала листы документов.

— Вот она, — как-то недобро произнесла Аликс.

Фриман неприязненно смотрел в монитор. А ведь она могла быть таким хорошим другом…

— Где она сейчас?

— В своем кабинете, — презрительно сказала Аликс, — Возможно, она тут уже не первый день трудится на этого вшивого Администратора… Сейчас мы ее навестим, это всего в нескольких метрах отсюда.

— А если она сбежит? — вдруг забеспокоился Вебер, указав на монитор, где Моссман направилась к дверям.

— Ты можешь заблокировать? — быстро спросил Фриман.

— Хорошая мысль! — и Аликс нажала пару кнопок.

Дверь перед Моссман задвинулась обратно. Женщина на мониторе толкнула ее, но тщетно. И она кинулась к панели, явно обеспокоившись.

— Что, страшно? — усмехнулся Фриман, — Сейчас еще страшнее будет…

— Ты что, убьешь ее? — удивленно спросил Вебер.

Когда они направились к дверям, Фриман усмехнулся.

— Она предала всех нас. Поверь, там, в Черной Мезе, я уже сталкивался с предателем… Ненавижу…

Вебер осекся и даже замедлил шаг. Нервно глотнув, он опустил голову, не в силах смотреть в глаза Человеку Свободы.

— Доктор Фриман, я тебе должен кое-что сказать, и ты не будешь рад этому, — сбиваясь, начал он.

— Будь добр, давай поговорим потом? — напряженно сказала Аликс, отпирая переборку, — Сейчас нам надо с ней разобраться, пока она тепленькая.

И они с Фриманом быстро пошли вперед. Веберу ничего не оставалось, как мрачно последовать за ними. Наконец, последняя дверь открылась — и они увидели оборачивающуюся на звук Джудит Моссман.

— Слава богу, хоть кто-то… Аликс? Гордон? Как вы сюда попали? — она, похоже, была искренне удивлена.

— Мы знаем все о тебе и Брине, — резко сказала Аликс, шагнув вперед, — Ты шпионила за нами для Альянса все это время!

Гордон шагнул вслед за ней, знаком попросив Вебера остаться охранять выход. Заключенный лишь пожал плечами. Расправу над неизвестной ему предательницей ему видеть совсем не хотелось…

— И что ты на это скажешь? — недобро усмехнулся Фриман.

— Что… о чем вы? — Моссман даже отступила назад, — Я не знаю, о чем вы…

— Ах ты не знаешь? — глаза Аликс сверкнули, — Может, тебе промыть мозги, чтобы ты вспомнила?! Мы это можем устроить!

Фриман покосился на Аликс — такой он ее еще не видел… Моссман в испуге глянула на Гордона, но, словно наткнувшись на ледяную стену, снова глянула на Аликс.

— Аликс, что бы ты не думала, — заговорила Джудит, — Я уверяю тебя, я работала только на благо твоего отца!

— Ложь, — холодно сказал Гордон, — Мы слышали каждое слово твоего разговора с Брином. Джудит, что де вы наделали? Неужели вы все это время… И какая жалкая месть — только потому что я занял рабочее место в Черной Мезе, которое предназначалось вам? Подло. Ты… У тебя нет оправдания.

— Доктор Фриман, кто вам сказал… — Моссман осеклась, — Но вы все не так поняли, какая месть? Я никогда не держала на вас зла, я…

— Довольно! — рявкнула Аликс, сжав кулак перед самым лицом Джудит, — Из-за тебя мой отец оказался тут, а ты хотела еще сдать им и Гордона…

— Аликс, как бы я хотела, чтобы ты поняла меня…

— Да будь счастлива, что ты все еще хоть зачем-то нужна нам! — презрительно сказал Фриман, сплюнув, — Знаешь, как я поступил в Черной Мезе с таким, как ты?..

Аликс, нервно прохаживающаясь в стороне, наконец повернулась.

— Мы перепрограммируем Главный телепорт и уберемся к чертям отсюда, — сказала она, глядя сквозь Моссман, — А ты нам в этом поможешь.

— Вот видите, — обрадовалась Джудит, — Я же как раз над этим и работала! Я уже перепрограммировала модулятор на имитацию ретрансляции из Зена.

— Это же работа отца! — резко обернулась Аликс, — Ты украла ее!

— Это и моя работа тоже, — слабо возразила Моссман, держась на расстоянии, — И мне пришлось доказывать доктору Брину, что твой отец будет наиболее ценным ученым, если он хочет продвинуться и дальше в этих исследованиях…

— Довольно пороть чушь! — крикнула Аликс, и, отвернувшись, пробежалась по клавишам консоли, — Смотри, Гордон, вот мой отец.

С монитора на них смотрело лицо спящего в капсуле Илая. Джудит, увидев, что все смотрят на экран, начала пятиться к дверям.

— Куда? — недобро сказал Фриман, шагнув перед ней, — И не надейся. У дверей стоит человек с пистолетом и он будет стрелять при любой твоей попытке убежать.

Моссман, казалось, растерялась окончательно. Аликс презрительно смотрела на нее.

— Гордон, сейчас я отошлю отца сюда, к нам.

— Вы нашли Илая? — удивленно воскликнула Джудит.

— И уж точно не благодаря тебе, — пробурчала Аликс, — Быстро, вводи координаты лаборатории доктора Кляйнера, и убираемся отсюда.

— А…

— А ты отправишься с нами, — усмехнулся Гордон, — Там решим, что с тобой делать. Посмотрим, как ты сможешь посмотреть в глаза доктору Кляйнеру и Барни!

— Но, — Моссман была в отчаянии, — Мы же заперты тут, а нам надо попасть к Главному телепорту, чтобы…

— Я-то об этом позабочусь, — бросила Аликс и открыла массивную дверь в другом конце кабинета.

— Вебер! — позвал Фриман, — Пойдем, сейчас мы будем очень далеко отсюда.

Вебер последовал за ними, мрачно глядя вслед Моссман. Они прошли по темному металлическому коридору и оказались в огромной зале. Зал был круглым, своды его потолка уходили так высоко, что казалось, что они смыкались. У стены стояла невероятного вида круглая конструкция, тускло поблескивая сложными деталями и дугообразными ребрами корпуса. Над ней под потолок тянулся прозрачный туннель, по которому портал, видимо, должен был подниматься. Наверху светился круглый кусок неба. Вся конструкция была колоссальных размеров.

— О боже! — прошептал Фриман, окинув взглядом Главный телепорт, — И ты работала с этим? Как долго?

— Еще ни разу, до теперешнего момента, — тихо ответила Моссман, — У меня даже не было и понятия, что можно ожидать от такой мощной…

— И ты думаешь, мы тебе поверим? — усмехнулась Аликс.

Вебер мрачно помалкивал в сторонке. Говорить было нечего. На душе было гадко.

— Да он словно создан для нас! — подмигнула Аликс Гордону.

— Альянс использует какую-то специфическую импульсную сеть, которая очень долго разогревается, — вставила Моссман, — Ей нужно время, чтобы зарядиться. Но я уже…

— Вот и хорошо, — усмехнулась Аликс, — Молодец, разогрела его для нас! Как раз вовремя.

В этот момент откуда-то с бесконечно далеких сводов потолка спустилась на тросе капсула. ЕЕ створки раскрылись, обнажая уже проснувшегося Илая, сжатого стальными путами.

— Папа, мы здесь! Извини, что так долго!

Илай радостно посмотрел на всю компанию.

— Если бы вы знали, как я волновался. У вас, я вижу, все в порядке? Вы освободили Джудит!

— Не совсем, — деликатно кашлянул Гордон.

— Илай, — воскликнула Моссман, всем телом подавшись к капсуле, — Я так волновалась за тебя!

— Доктор Моссман, координаты, — недвусмысленно напомнила Аликс.

Фриман понимал ее. Илаю сейчас совсем не обязательно знать, что Джудит предала их. Не место и не время. Там, у доктора Кляйнера они поговорят наконец как следует… Моссман отправилась в дальний конец зала, к панели управления. Аликс что-то нажала на ближней панели — и дугообразный каркас телепорта раздвинулся, принимая в себя Илая, заключенного в стальной футляр.

— Так вот он какой, телепортер Альянса! — невозмутимо воскликнул Илай, — Он меньше, чем я предполагал.

— Поторапливайся, — крикнул Фриман в сторону Моссман, в нетерпении наблюдая за тем, как Аликс готовит все к телепортации. Ничего, скоро и он вернется в лабораторию, догонит современную науку и сможет тоже заняться телепорацией, как в старые добрые времена…

— Аликс, где вы? — раздался из динамиков панели голос Кляйнера.

Фриман подошел ближе. Вебер остался за его спиной — он мрачно осматривал колоссальный телепортер, временами боязливо и восхищенно поглядывая на Илая, самого организатора Сопротивления.

— Мы в Нова Проспект, — ответила Аликс, — И мы уже запускаем Главный телепортер на имитацию ретрансляции через Зен. Вы готовы принять нас?

— Аппаратура полностью подключена, готова и ожидает сигнала! — не без гордости сообщил Кляйнер.

— Хорошо. Первым мы пошлем моего отца. Он уже готов, и…

Вдруг совсем недалеко грохнул взрыв — и ближняя из дверей в зале слегка прогнулась вовнутрь. Еще за одной дверью, более массивной, тоже слышалась возня. Двери готовились вскрыть.

— Черт, они нашли нас! — крикнул Вебер, подбегая к Фриману, — Надо поторапливаться, это же идеальная ловушка!

Аликс, нервно оглянувшись на звук. Быстро инициировала процедуру отправки. Платформа телепортера осветилась бирюзовым цветом, где-то под полом что-то начало мощно гудеть.

— Аликс, быстрее, — скомандовал Гордон, перезаряжая автомат, — Скоро тут будет жарко.

Они обернулись, чтобы проследить, как оправится Илай, и успели увидеть, как Джудит в последний момент перед тем как включилось защитное поле, вбежала на платформу с Илаем.

Фриман кинулся туда, но поле не пускало.

— Нет! Моссман, что ты делаешь?!

— Простите, — сдавленно сказала женщина, — Это единственный выход.

Обручи каркаса уже стремительно раскручивались вокруг отправляемых, постепенно обретая бирюзовое свечение. Между обручами начали проскакивать молнии. Платформа начала стремительно подниматься под потолок.

— А ну вернись! — крикнула Аликс, и даже Вебер угрожающе поднял автомат.

— Что происходит, дочка? — забеспокоился Илай, — Джудит, что ты делаешь?

И они потонули в бирюзовом свечении. Светящийся шар с ними поднимался все выше и выше к потолку под невыносимый рев и гул. Оглушительный хлопок — и шар взорвался снопом молний. Илай и Моссман были уже далеко.

— Черт, да что же это?! — простонала Аликс.

Фриман кинулся к панели управления.

— Доктор Коляйнер! — прокричал он в динамик, — Доктор Кляйнер, вы слышите?

— Да, Гордон, прекрасно слышу.

— Остановите их, слышите? Остановите их!

— Остановить кого? — старый ученый был явно удивлен.

— Черт! — выругалась Аликс и кинулась к дальней панели.

— Это плохо, да? — осторожно спросил подошедший в Гордону Вебер.

Но его последнее слово заглушил взрыв — и малая дверь еще больше прогнулась. За большой дверью возня была слышна уже совершенно отчетливо.

— Все очень плохо! — сквозь зубы процедил Гордон, — Илай у нее. Предала нас во второй раз…

Вебер мрачно отошел в сторону. Вот скоро и его так же будут проклинать. Недолго осталось… Если конечно эти двери выдержат.

— Вот дерьмо! — выругалась Аликс, — Да что за координаты она ввела?! Это не доктор Кляйнер… Да куда же она телепортировалась с ним?!

— Попали… — пробормотал Вебер, и его голос потонул в очередном взрыве.

— Аликс, нам надо торопиться! — крикнул Гордон, — Сейчас они все будут здесь! Разогревай телепорт для новой отправки!

Аликс, кивнув, нервно ввела нужные координаты и вернулась к остальным. Платформа телепортера, которая уже успела вернуться вниз, снова начала снизу светиться бирюзовым. Громыхнуло что-то за большой дверью. На малой начал светиться огонек расплавляемого металла.

— Я попробую заблокировать большую дверь, — крикнул Гордон, — Вебер, видишь, вон там оборонительные комплекты? Быстрее, устанавливай турели!

Вебер, кивнув, понесся к турелям. Он уже предал Гордона один раз. Он скорее умрет, чем откажется защищать Фримана до последнего. Аликс, как могла, ускоряла разгон телепортера. Гордон тщетно возился с кодовой панелью большой двери — на любую команду об отмене кода она отвечала отказом. Изредка слышались стоны Вебера — с его раздробленной рукой пулеметы устанавливать было непросто. Он раздобыл всего три шутки. Но лучше, чем ничего. Два из них он поставил у малой двери, которую уже разрезали снаружи до половины. Еще одну поставили у большой двери, за которой уже слышался топот и голоса. Наконец телепорт был готов.

— Гордон, Вебер, скорее, на платформу! — крикнула им Аликс.

И одновременно с этим взрывом была выворочена малая дверь. Фриман был ближе к телепортеру и, сделав несколько выстрелов наугад, вбежал в него, где уже ждала его Аликс. Вебер, у которого снова начала идти кровь, со стоном перезарядил пистолет и, пятясь к телепортеру, отстреливался от трех солдат. Первый солдат упал, когда две пули его напарников поразили Вебера в плечо больной руки. Вебер застонал нечеловеческим голосом и чуть не повалился на пол от жуткой боли. Но все же стал и снова начал стрелять.

— Вебер, быстрее! — заорал Фриман, — Телепортер закрывается!

Последний солдат упал и Вебер из последних сил побежал к светящемуся телепортеру. И уперся в возникшее защитное поле. И слабо улыбнулся.

— Нет! — крикнул Гордон, кидаясь на каркас телепортера, — Черт, Вебер, ну же, залезай! Аликс, притормози же этот чертов портал!

— Я не могу, — испуганно проговорила Аликс, — Это необратимо…

— Все в порядке, док, — еще раз улыбнулся Вебер, хотя кровь не переставая хлестала из его раны, — Так будет даже лучше.

Платформа начала стремительно подниматься. Из-за свечения Фриману стало хуже видно зал. Вебер медленно отдалялся, оставаясь внизу.

— Вебер… — повторял он, — Прячься, слышишь! Прячься, ты погибнешь! Я вернусь за тобой, понял?! Мы вернемся за тобой, слышишь?

— Гордон, ты должен знать, — слабо крикнул заключенный, — Я предал тебя.

И большая дверь отъехала в сторону, пропуская большой отряд. Отряд Элиты Альянса. Из-за свечения и высоты зала уже было почти не видно, а грохот автоматных очередей, хлещущих по аппаратуре телепортера, потонул в реве роторов. Последнее, что увидел Фриман перед тем, как погрузиться в бирюзовый хаос, был упавший на пол Вебер…

…Офицер СЕ121007 шел по темному, металлическому коридору Цитадели. Солдаты расступались перед ним, становясь навытяжку — не знак уважения, а лишь беспрекословное исполнение директив Альянса. Подойдя к кабинету Консула, он махнул охране:

— Уходите, Консул просил, чтобы этот наш разговор оставался строго между нами. Выполнять!

Элитные солдаты, кивнув, вышли по направлению к казарменному блоку. Офицер оглядевшись, надавил на зажимы шлема — и снял его. Холодный свет слегка обжег кожу, но это было приятное тепло. СЕ121007, входя в кабинет Уоллеса Брина, мельком увидел себя в гладкой блестящей металлической стене. И, вздрогнув, приостановился. Он не видел себя уже несколько лет. На кого он похож… На него смотрело серое, сморщенное лицо, на котором, словно угли, горели впалые глаза. Офицер попятился назад. Нет, он не мог быть таким… И вдруг лицо в отражении обнажило зубы в злобном оскале. Глаза потухли, но улыбка стала еще шире.

— Разве тебе не нравится, какие мы с тобой? Совершенные…

Офицер СЕ121007 кинулся бежать. Он в панике закрыл дверь, стараясь не глядеть на гладкие предметы, чтобы не видеть злобного отражения. Кабинет Брина был пуст. Вероятно, Консул отошел по каким-то делам и сейчас вернется. Офицер в ожидании начал прохаживаться по кабинету. Остановившись, он полюбовался видом на город. Отсюда, с громадной высоты, Сити 17 был как на ладони. И вдруг все погрузилось во тьму, на миг ослепив Офицера вспышкой бирюзового цвета. Через секунду все снова вернулось, но… Но город уже не был прежним. Все его улицы пылали огнем. Невероятно, но даже отсюда Офицер СЕ121007 видел повстанцев, гибнущих на улицах, солдат Альянса, вонзающих свои клыки в горл жертв… Кровь лилась из миллионов ран на телах жителей города, лилась и лилась. И она залила все улицы. Кровь покрыла все дома, крыши начали исчезать. Офицер вскрикнул и отбежал назад, от окон, но кровь поднималась все выше. На миг Офицер увидел среди залитого кровью города восседающего на гигантском троне худощавого человека… На нем был синий деловой костюм, такой, каких на Земле уже не было вот уже как двадцать лет… И человек, ухмыльнувшись, исчез, уходя в призрачную дверь, открывшуюся в небе. СЕ121007 увидел, как за ним с ругательствами гнался другой человек — в оранжевой одежде, в очках. Но дверь захлопнулась и человек влетел в нее. Он упал, оставил лицом на ней кровавый след. И поднимающаяся кровь накрыла всю Цитадель, вместе с отчаянно кричащим Офицером Элиты…

Он очнулся в полуразрушенном доме — и увидел пылающие развалины Сити 17. Город кипел от войны. Над руинами громадным шпилем вдалеке возвышалась Цитадель — но ее вершина была словно изуродована взрывом. Она была охвачена ослепительно ярким зеленым свечением, источавшим молнии, которые стлались по всему небу. На миг Офицеру показалось, что из шара выплыли и понеслись по воздуху вортигонты, несущие на руках бессознательную девушку…

— Сынок?

Офицер СЕ121007 обернулся. И — едва устоял на ногах.

— Мама?

К нему шагнула старая женщина, в глазах которой было столько тепла, что вся его жизнь словно повернулась вспять. Это была его мать.

— Купер, — нежно сказал мать, потрепав его по серой, безобразной щеке, — Какой ты стал… взрослый. А ведь я тебя помню еще маленьким красивым мальчиком, бегающим возле Рождественской ёлки…

— Мама, — офицер 121007 почувствовал, как каждое слово застревает в его горле, — Я так виноват… прости…

— Зачем ты ушел от нас, сынок? Тебе было плохо у людей?

За ее спиной приоткрылась дверь.

— Сынок, там тебя ждет папа, он очень хотел увидеть тебя… Попрощаться.

СЕ121007 осторожно вошел в дверь, которая тут же растворилась в воздухе. И замер от ужаса — посреди комнаты в петле висел человек. Это был его отец. Офицер, с дрожащими в горящих глазах слезами, подошел ближе, вглядываясь в старческое, мертвое лицо повешенного, лицо отца. И оно открыло глаза.

— Купер, — сказал отец, — чуть приподняв голову, — Ты ушел… Ты ушел, а ведь я не успел тебе сказать самого главного… Будь собой. Ты — наш сын… будь верным сыном, я тебе это всегда говорил…

— Папа, — прошептал Офицер, опускаясь на колени.

— Но ты не послушал меня, — повешенный будто встрепенулся, — Ты не слушал меня, ты думал, что так будет вечно! И посмотри, посмотри, в кого ты превратился! Бледный, синий мертвец, глаза провалились… Посмотри, что с тобой сделали… Это — твое совершенство? Ты, не имеющий почтения ни к возрасту, ни к справедливости…

Офицер содрогнулся — лицо отца начало сморщиваться и изменяться. С петли на него смотрел уже не отец. На него смотрел окровавленный старик.

— Гори в адском пламени, слуга дьявола! — злобно оскалился старик, и кровь полилась из его рта.

— Нет, — Офицер попятился назад, — Нет…

— Предатель… перейдя в Альянс, ты продал свою мать, своих близких…

— Нет…

— Уродливое подобие человека, — брызжа кровь, кричал старик, — Тебя пожрет огонь боли тех, кого ты погубил!

— Нет!!!…

Офицер СЕ121007 проснулся, обливаясь холодным потом. И, закрыв глаза, снова повис на проводах стационарной камеры обеспечения синтетов. Хотя и понимал, что сегодня ему уже заснуть не удастся…

Глава 11

Нарушитель Номер Один

…Резкий бирюзовый свет рассеялся, открывая взгляду темную лабораторию. Забвение длилось всего пару секунд, но даже за этот коротенький кусочек жизни Гордон успел прикрыть глаза и провалиться в сон. Это был даже не сон, а скорее наивная попытка расслабиться, но его что-то грубо втолкнуло в сознание, словно дразня, не давая даже забиться. Да и по-настоящему забыться не получилось бы. Перед глазами стоял, словно живой, Вебер, совсем не обращающий внимания на раны. Еще один в этом ужасном списке. Еще одна крохотная гирька в этой бессмысленной войне. Гордон понял это еще давно. Все это было зря, все жертвы, риск и боль. Альянс людям не одолеть. Единственная война была проиграна за жалких семь часов, за эти пятьсот двадцать минут все виды войск Земли были стерты с ее лица. Так зачем же сейчас пытаться что-то изменить? Уже нет ни армии, ни организованности. Есть лишь запуганные рабы, и разрозненные повстанческие группировки. Нет, с такими силами Альянс не разбить. Но, с другой стороны, Гордон все равно хотел продолжать то, что он делает. Нет, не потому что он наивно верил в сказочную победу, а просто потому что жить с инопланетными оккупантами бок о бок было просто мерзко. Мерзко, что терпишь их ботинки, топчущую некогда твой дом, и живешь, до сих пор не умерев хотя бы при попытке забрать с собой на тот свет побольше тварей в противогазах.

Гордон угрюмо поднял взгляд. После вспышки было плохо видно, но он все же узнал очертания тайной комнаты Кляйнера. Ведь именно из этого телепортера его Кляйнер пытался отправить два дня назад.

— Черт… — выдохнула Аликс, выходя из платформы телепортера на середине комнатки, — Мы сделали это! А я боялась, что доктор Кляйнер опять что-нибудь…

— Что с окнами? — перебил ее Гордон, указав стволом автомата на щелки, из которых слабо лился свет.

Окна были заколочены изнутри, причем у одного из них не было рамы, словно ее вырвало что-то мощное. Края этой рваной «раны» были обожжены. Гордон, нахмурившись, огляделся. Стены с прошлого раза заметно потрескались, словно здание пережило землетрясение. Кое-где трещины были даже слишком широкие. Лампочка выбита. Да и большей части оборудования нет, словно смело какой-то волной. Аликс, заметив все это, как-то напряглась, Гордон даже покосился на нее, опасаясь. Никогда раньше он не видел у нее нервного тика. Воздух был затхлый, воняло гарью и порохом. И еще тихий волнообразный гул. Словно где-то далеко гремит гром.

— И где доктор Кляйнер? Разве он не ждал нас?

Аликс, нервно сглотнув, подошла к замаскированной двери и тревожно постучала.

— Доктор Кляйнер, выпустите нас!

Ответом был все тот же гул вдалеке, идущий отовсюду. За той стороной двери все будто вымерло.

— Доктор Кляйнер! — с нарастающей тревогой продолжала стучать Аликс.

Гордон положил руку ей на плечо.

— Успокойся, может быть, все еще не так плохо.

— То есть как это "не так плохо"?! — почти плача, взглянула на него девушка, — Где же тогда доктор Кляйнер, где отец? Где они?!

Фриман лишь покачал головой и отошел. На душе и так было пакостно, а тут еще и это… Странно, ведь Кляйнер же отвечал по радиосвязи из этой лаборатории, отвечал всего десять минут назад! Не мог же он так резко уйти? Или… Фриман от прорвавшегося отчаяния сплюнул и врезал кулаком по стене. Неужели Кляйнера забрали?.. Тогда это конец. С ним ведь должен быть и Илай? Или не должен… "Черт, да будь все проклято!!!", — мысленно выругался Гордон и еще сильнее вжал кулак в стену, — "Как же я все-таки устал от этого…". И вдруг он совершенно отчетливо ощутил, что он на самом деле не устал. Ничуть. Напротив, его тело было просто полно энергии, мышцы налились уже забытой силой, хотелось бежать, прыгать, даже летать. Фриман удивленно осмотрел костюм. Вроде ничего. И прислушался к своим ощущениям еще внимательнее. И даже не смог сдержать возгласа удивления: он больше не чувствовал голода. Голод, который почти мучил его после суток марша без еды, этот голод пропал. В желудке ничего не ощущалось, однако и голода не было, как после легкого завтрака.

— Что такое? — сдавленно оглянулась Аликс, так и не отрываясь от двери.

— Ты хочешь есть? — Фриман удивленно поглядел на нее.

— Что? О чем ты?

— О том самом. Не голодна? Разве ты не была голодна?

Аликс на секунду посмотрела на Гордона, как глядит на мудреца беспризорный мальчик, не в силах понять высшей мудрости высказывания. Но потом ее лицо тоже начало потихоньку вытягиваться от удивления. Она поняла.

Фриман, словно его осенило, вдруг поспешно снял перчатку с левой руки, затем отсоединил и всю броню вплоть до локтя. Между пластинами в легком, пронизанном проводами, материале зияла пулевая дыра — след свежего ранения из Нова Проспект. Но на руке, которая еще пятнадцать минут назад дико болела и сочилась кровью, не было никакой раны. Лишь уже вполне затянувшийся розоватый шрам… Гордон машинально посмотрел на такой же шрам на кисти — старое, но такое свежее ранение из Черной Мезы…

И вдруг раздался громкий треск досок. Гордон едва успел поднять автомат — и успел увидеть, как в комнату влетел сканер, пробив доски заколоченного окна. Прежде чем осознать, что эта машинка не опасна, Гордон нажал на спуск. Сканер коротко полыхнул, трескнул разрядами и отлетел к стене. Фриман поморщился, одевая броню на руку. Нервы…

— Что там еще? — послышался вдруг за дверью рассерженный голос.

— Доктор Кляйнер, это мы! — радостно крикнула Аликс, — Выпустите нас!

Чуть помедлив, дверь слегка отодвинулась в сторону, и из образовавшейся щели выглянуло сначала матово поблескивающее дуло дробовика. Затем показалось лицо Кляйнера, готового спустить курок в любой момент. Фриман даже опешил от такой неожиданной картины. Мало того, что седого старенького ученого в халате вообще было трудно представить с ружьем в руках. Невероятную картину завершала Ламарр, выглядывающая из-за ног хозяина. Аликс тоже получила свою долю впечатлений — от неожиданности он отпрянула назад, вскинув руки.

— Аликс? — лоб ученого медленно разгладился, — Гордон? Не могу поверить… Как вы сюда забрались?

— Через телепортер, доктор Клянер, — шагнул к нему Гордон, — Как и должны были. Вы же сами готовили портал на обратную передачу!

Кляйнер посмотрел на своего ученика пристально, словно сомневаясь, а Гордон ли это вообще? Но, наконец все же открыл дверь до конца, опуская дробовик. Хедкраба у его ног уже не было.

— Когда же вы тут оказались? — пробормотал Кляйнер, заглядывая в комнату и потрясенно разглядывая телепортер, — Боже, слава богу…

— Что случилось? — Аликс шагнула вперед, окидывая взглядом лабораторию.

— Дорогая моя, я же уже и не надеялся снова увидеть вас живыми! — воскликнул Кляйнер, — Боже, какое счастье! Сейчас, сейчас, садитесь, я что-нибудь поесть достану. У меня где-то тут были пирожки с голубятиной…

И ученый принялся суетливо рыться в шкафу. Фриман мельком оглядел лабораторию — выглядела она не лучше комнаты с телепортером — словно по ней прошлись пара ГО-шников с гранатами и кувалдами.

— Доктор Кляйнер, да что вы такое говорите? — опешила Аликс.

— Я думал, что вы мертвы, — галантно уточнил Кляйнер и продолжил поиски.

— Вообще-то я тоже, — нервно усмехнулся Гордон, оглядываясь, — Нас шваркнуло так, что я думал, что весь Главный телепортер Нова Проспект взорвался!

— Вообще-то он действительно взорвался, — сообщил Кляйнер, повернувшись к ним, — Рефлексии потоков были настолько велики, что… Но это было почти неделю назад!

— Опа! — повернулся к нему Гордон, — Доктор, вы ничего не путаете?

— А ты разве не видишь вокруг каких-нибудь изменений? — Кляйнер иронично указал на заколоченные окна и большое обугленное пятно на том месте, где раньше помещались колбы с раствором.

— Что вы имеете ввиду? — встряла Аликс, — Мы с Гордоном переместились из Нова Проспект лишь три минуты назад.

Повисло короткое молчание. Только тихий гром, идущий из окон.

— Поразительно! — вскликнул Кляйнер, — Похоже, мы создали особый, медленный портал! Невероятно… Но это же просто восхитительно, это открывает для нас целый ряд новых исследований!

— Неделю… — пробормотал Гордон.

Нет, как-то слишком уж невероятно. Хотя с другой стороны, не так давно он закрыл глаза на пять минут, а проснулся спустя двадцать лет. Но сейчас ведь все было не так? Гордон попробовал прикинуть в уме все, что произошло, не заметив, что в нем снова заговорил ученый: "Так, если сигнал идет на опорную станцию в Зен, проходя прямым пробоем через границы измерений, и затем возвращается в точку назначе… Тьфу, теперь же они научились использовать Зен, как ось для рывка… Тогда каким же способом мы могли провести в портале столько времени? По теории Синус Гордона, нас могло бесконечно долго перебрасывать через синусоиду измерений, до тех пор, пока заряд энергии портала не кончился. Нет, не возможно, ведь тогда бы это означало ход через пространство, а не через время, и мы бы оказались где-нибудь на Венере, в лучшем случае… Нет, так не молго быть. Получается, тут лишь один вариант…".

— Доктор Кляйнер, судя по всему, выходит, что нас не кидало по синусоиде Гордона, а просто выкинуло за ее пределы!

— Ты забываешь, что при телепортации движение вдоль синусоиды линейное, — возразил Кляйнер, уже что-то чертя на бумаге, — Да и потом, если вы каким-то образом нарушили направления импульса, то вы бы никогда не оказались снова на Земле, вас бы выбросило в Зен, бесконечно далеко…

Аликс покосилась на них.

— Хм, точно, — нахмурился Гордон, — Но тогда… Стойте, а ведь точно! Зен, в нем все дело! Если мы сейчас используем его как ось между мирами, то получается, что заряд портала был ниже нормы. Сработала сила притяжения при огибании Зена, и портал просто начал бесконечно вращаться вокруг границы с Зеном…

— То есть, мы снова имеем дело с гармоническим рефлюксом! — провозгласил Кляйнер, — Я не ошибся в тебе, Гордон, когда порекомендовал тебя в Мезу!

— Простите, что отрываю… — недовольно позвала их Аликс.

— Но тогда мы имеем дело с каким-то новым видом рефлюкса, — возразил Гордон, — Ведь при обычном гармоническом рефлюксе время течет непрерывно аналогично Земному и объект кидает по витками синусоиды, то есть с Земли в Зен и обратно.

— Гордон, — довольно сказал Кляйнер, продолжая чертить что-то на листике, — Такое бывает при малых скоростях. А ведь еще Эйнштейн доказал, что при супер-быстрых скоростях время начинает течь по-другому. Ваше движение у оси Зена было столь стремительно, что время для вас шло ускоренно, и вы просто не замечали супер-быстрых переходов в Зен и обратно!

— Эй, может, я тут лишняя?!

— Вы правы! — воскликнул Гордон, что-то дорисовывая к чертежу Кляйнера, — Новый вид рефлюкса! Но понадобился бы толчок невиданной мощности, чтобы вывести нас из этого состояния… Откуда же он мог взяться?

— Эй!?!?!

Кляйнер и Гордон ошеломленно уставились на Аликс, с силой ударившей по крышке стола.

— Вам не кажется, что сейчас немного не подходящее время?

— Ах да, ты права! — спохватился Клйнер, — Так где там эти пирожки?…

И он снова нырнул в шкаф. Аликс, покачав головой, подошла к нему, на ходу оттянув Гордона от пестрящего поправками чертежа.

— Доктор Кляйнер, нас не было неделю… Что же произошло? Мы что-то пропустили?

— И очень многое, — Кляйнер наконец достал из шкафа подозрительно попахивающую коробку, — Врыв телепортера, который вы устроили на Нова Проспект, послужил сигналом для полного и масштабного Восстания!

Такие новости начисто отбили у Гордона все мысли о рефлюксах. Восстание? Не может быть… Неужели наконец это произошло? Но мысли Аликс сейчас были заняты совсем другим.

— Но что с моим отцом? — спросила она, — Где он?

— Ну, — замялся Кляйнер, — Это как раз несколько проблемный вопрос…

Гордон, подошел к нему:

— Что с ним?

— Вортигонты сказали, что он сейчас в Цитадели, как пленник.

И снова на несколько секунд стало слышно лишь далекий гул. Как, неужели Илай снова в руках Альянса?.. И все напрасно — и Нова Проспект, и смерть Вебера…

— Мы должны вытащить его оттуда, — решительно сказала Аликс и начала нервно прохаживаться.

— Несомненно, — монотонно сказал Кляйнер, словно другого и не ожидал.

— Мда, дело дрянь, — устало усмехнулся Фриман, — Сначала Нова Проспект, теперь Цитадель. Эту громадину даже взглядом за один раз не окинуть, не то что пробраться внутрь…

Аликс подняла не него взгляд, остановившись. Глаза дрожали влагой. После всего этого снова потерять отца… Гордон демонстративно закатил глаза, не показывая, как на самом деле он нервничает и волнуется. И улыбнулся.

— Но если надо, влезем и туда. Подкоп, например!

Аликс слабо улыбнулась.

— Ну, это как раз вряд ли, — засмеялся Кляйнер, — Цитадель уходит под землю на сотни метров…

Учёный замолк на полуслове, поняв вдруг что говорить этого сейчас явно не стоило.

— Ну и черт с ней! Усаживайтесь, пообедаем.

Гордон и Аликс почти автоматически сели, но мысли у них сейчас были явно не о еде. Снова на войну. Цитадель — это уже серьезно… И только когда перед ними оказалось по два попахивающих пирожка, она опомнились.

— Э-э, доктор Кляйнер, я что-то не голодна, — растерянно сказала девушка, косясь на Гордона.

— Ерунда! — ученый радостно оглядел их, — Сейчас всю пищу надо отдавать юным, на них вся надежда.

И хоть одному из этих «юных» было уже фактически под сорок пять, они не стали спорить. Фриман не чувствовал голода, но решил на этот раз наесться впрок — кто знает, когда в следующий раз удастся перекусить? Пирожок был, честно говоря, вонючим из-за голубиного мяса, но на вкус был не так уж плох. Аликс напротив начала есть с завидным усердием. У Гордона вдруг мелькнула запоздалая мысль о том, что Аликс ведь и выросла на такой пище… Словно забыв о своих словах про юных, Кляйне и сам принялся жевать пирожки. Вскоре на импровизированном столе появилась трехлитровая банка воды, из которой запивали по очереди, затем заботливый ученый откуда-то откопал целый пакет суточного рациона ГО, объяснив это тем, что Барни такие было легко достать, когда он работал в Гражданской Обороне.

— А что, разве он уже не там? — удивился Гордон, энергично жуя.

— Барни уже давно там, на улицах, вместе с Сопротивлением, — пояснил Кляйнер, — Между прочим, поднимает людей на атаки, рассортировывает их по отрядам. Он в этом деле опытный, все-таки Черную Мезу прошел.

— Удивительно, — поморщился Гордон от нахлынувших воспоминаний, — Как он с этим всем справился? В Мезе не так — то весело было… Как ему удается быть прежним? Не вздрагивать от каждого шороха, не мучаться кошмарами?

— А кто говорил, что он ими не мучается? — заметил Кляйнер, — Думаю, вы еще успеете с ним наговориться. Гордон, вам с Аликс лучше будет присоединиться к нему, он как раз сейчас со своим отрядом пробивается к Цитадели… По крайней мере, так было дня три назад.

— Отлично, — кивнул Гордон, запивая сухие хлебцы водой из банки, — Вода без этой дряни, от которой теряешь память? Замечательно.

— Доктор Кляйнер, — подала голос Аликс, — Расскажите, как начало Восстание? Что-то мне это не нравится. Ведь одно уже такое было, и его подавили, жестоко подавили…

— Ну, зачем вспоминать Первое Восстание? — отмахнулся ученый, — Тогда это был просто неорганизованный бунт. Сейчас, правда, организации тоже почти нет, но это пока.

— И все-таки?

— Как началось? Очень просто. В тот же день, когда взорвался Главный телепортер. Думаю, тут не обошлось без влияния Гордона. Люди уже прознали о том, что он проник в Нова Проспект, Брин и тут вел свою пропаганду. И когда увидели, что Доктор Фриман взорвал телепортер, одну из важнейших стратегических точек Альянса, просто прекратили подчиняться. И одновременно с этим на улицы вышли все повстанцы, которые до этого работали в подполье. Жаль, Илай не видел, это было бы для него высшим счастьем…

— Наконец-то народ созрел, — удовлетворенно кивнула Аликс, дожевывая пирожок, — Если бы не Гордон, вряд ли бы это случилось.

— Да уж, — усмехнулся Гордон, — Пришел Свободный Человек со сверкающим мечом и на белом коне, поверг одним своим ликом в ужас всех комбинов, и поднял народы на борьбу.

— Зря ты ерничаешь, Гордон, — покосился на него Кляйнер, — Так и было на самом деле. Ты дал людям веру в освобождение. Ты для них всегда был символом борьбы, непокорности, силы. Ты показал им, что сбросить хозяйский ошейник можно! И я полностью разделяю их мнение. Я горжусь, что когда-то был твоим учителем.

Фриман даже не смог ничего сказать от смущения. Ситуацию спас спохватившийся Кляйнер, вскочив из-за стола.

— Боже как я мог забыть? Тут вас дожидается один ваш друг…

И он открыл механическую дверь кладовой, где раньше хранился костюм Гордона.

— Пес? — радостно воскликнула Аликс.

И огромная махина, грохоча железными конечностями, выкатилась в лабораторию, ликующе взвыв. Фриман вскочил, когда неосторожная рука Пса чуть не снесла ему голову. Робот всей тяжестью навалился на хрупкую девушку — но Фриман увидел, что робот с искренней осторожностью лишь слегка сжал ее в своих стальных объятиях. Девушка весело рассмеялась, погладив Пса по манипулятору.

— Вот уж не думал, что роботы могут любить, — пробормотал Гордон.

— Этот — может, — заверила его Аликс, высвобождаясь из объятий.

— Вот видите? — довольно улыбнулся Кляйнер, — Все не так уж и плохо! С ним у вас будет надежная помощь и защита.

— Прекрасно, — Фриман отставил в сторону тяжелый автомат и, взглядом спросив разрешения, взял в руки дробовик Кляйнера. В нем снова проснулась жажда действий. Он уже замечал за собой эти боевые рефлексы. Будь они прокляты! Они появились у него после тех дней в Черной Мезе, черных дней… Внезапно подала голос видеораций со стеллажей.

— Док, вы слишите меня? — на черно-белом мониторе, агонизирующим от помех, возникло серьезное лицо Барни Калхуна.

Все подбежали к рации.

— Да, Барни, — подтвердил Кляйнер, — И, кстати, я больше не один!

— Ого, ну это действительно хорошие новости! — вскликнул Барни, глядя через камеру на Гордона и Аликс, — Как вы там, ребята? Я знал, что вы живы, знал…

Гордон улыбнулся Калхуну, но его взгляд соскользнул на пейзаж за ним. Это уже больше не было похоже на город. Скорее — на развалины Хиросимы… Что же произошло за эту неделю?

— Мы сейчас готовим плацдарм для наступления к Цитадели, — сообщил Барни, оглянувшись на звуки выстрелов.

Позади него пробежали несколько повстанцев, паля из пистолетов.

— Барни, мы с Псом сейчас отправимся к тебе, — сообщил ему Гордон, — Так что ждите подмоги, за нами не заржавеет! А Аликс позаботится о докторе Кляйнере, его нужно отвести в безопасное место… Она присоединится к нам потом.

Аликс покосилась на Фримана, но ничего не сказала.

— Вот и отлично, — Барни снова посерьезнел, снова оглянувшись, — Я помогу, чем смогу. Пес знает дорогу, от тебя отведет. Ох, черт… Атака справа!

Последние слова он изо всех сил проорал куда-то в сторону — и камера отключилась. Присутствующие в лаборатории переглянулись.

— Всем все ясно? — подытожил заволновавшийся Фриман, — Надо спешить. Так, я с Псом иду к Барни, дальше мы пробиваемся к Цитадели. Потом, может быть, берем Аликс, и идем за Илаем. Как вам такой план? Так, возражений нет. Аликс, ты уже знаешь, где вы спрячетесь?

— Недалеко отсюда есть туннель в одну из станций повстанцев, — кивнула Аликс, — Там хозяйничают вортигонты, они помогут доктору Кляйнеру добраться до Восточной Черной Мезы.

— Черт, там может быть она… Хотя, по логике, Моссман тоже должна быть в Цитадели, на правах компаньонки нашего Администратора… Ладно, отправляйтесь туда.

Фриман с сомнением оглядел громадину Пса и, не зная, как вообще общаться с этим чудом техники, присвистнул, как собачке, и позвал:

— Ну что, идем? К ноге!

Пес, дружелюбно взвыв, кинулся к Гордону, чуть не снеся его. Гордон успел отскочить в сторону, а Пес, исправив узость дверного косяка по себя, уже ждал его в коридоре. Подзарядив костюм у зарядника Кляйнера, Гордон пошел на выход.

— Идите по шахте лифта, — махнула Фриману Аликс, — Да, и береги себя, Гордон. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.

— Это я не прощу, если с тобой что-нибудь случится! — рассмеялся Гордон, и не сдержав сарказма добавил, — Тебе не в первый раз отпускать меня в такое пекло…

Аликс, покосившись на него, все же улыбнулась и, махнув ему рукой, отошла к Кляйнеру, который как-то растерянно оглядывался. Фриман начал отходить к дверям, поглядывая на ученого.

— Пойдемте, доктор, нам нельзя тут больше оставаться, — тронула Кляйнера за плечо девушка.

— Но мои бумаги, записи…

— Мы заберем их позже, вортигонты помогут, — настойчиво сказала Аликс.

— Я не могу уйти без Ламарр, — нерешительно сказал Кляйнер, заглядывая под стол, — Она опять куда-то запропастилась… Ламарр, где ты? Вылезай сейчас же!

Фриман, покачав головой, вышел из лаборатории. Но все же слышал, как Аликс, словно уговаривая капризного ребенка, сказала:

— Пойдемте, доктор. Ну же, мы найдем вам другого хедкраба, их вон сколько в подворотнях бегает!

— Хеди единственна и неповторима! — убежденно сказал ученый.

И Фриман, усмехнувшись, спрыгнул в шахту лифта, на дне которой его уже ждал Пес…

… - Быстро, собрались! — кричал Келли, обвешанный гранатами, — Черт, чтоб вас, да ползком же!

Один из тех, которые кинулись бежать в открытую, тут же упал и больше он поднимался. Келли чертыхнулся.

— Я же говорил — ползком! Быстро все сюда! Шульц, быстрее!

Шульц, перекатившись по усеянной осколками и бетонной крошкой земле, пригибаясь, подбежал к Келли, ведя за собой еще нескольких повстанцев. Келли удовлетворенно кивнул, лишь на миг поморщившись, увидев, что раненые все-таки есть. С другой стороны улицы своих к нему уже подводил Джеф. Его отряду не везло больше — с той стороны был сильный обстрел из БТРов, да еще и снайпер где-то засел и голубой лучик его целеуказателя мелькал на телах повстанцев, в беспорядке бегущих через улицу. На тех, кого пробивали пули, оглядывались лишь с секундной жалостью — и бежали еще быстрее к спасительному укрытию. Альянс не оставлял раненых посреди улицы просто так — даже если повстанец, схвативший пулю, падал, его тело прошибало еще пять-шесть контрольных выстрелов. Наконец последний повстанец достиг низенькой подворотни, где их и ждал Келли.

— Все? — коротко спросил он, оглядывая тех, кто уцелел.

— Все, — задыхаясь от бега, крикнул Триггер, — Поля и Боба нет, убило… И еще Роя, кажется.

— Эй, да тут я! — возмущенно крикнул Рой, показывая Триггеру кулак.

Триггер усмехнулся. Ничего необычного — всех ведь не упомнишь. Он и раньше не мог запомнить всех повстанцев с их станции поименно, а теперь, когда все это началось — и подавно. Началось это всего неделю назад, но город уже лежал обезображенный, как после небольшой войны. Да это и была война, по сути… Но Триггер до сих пор так и не понимал, как ему удавалось оставаться в живых — повстанцы в лучшем случае тянули на партизан, но никак не на опытных солдат. Второе Восстание, как его уже окрестили, вырвало из подполья всех, кто до этого лишь вынашивал смелые планы и изредка совершал диверсии. Но все они были простыми гражданами, просто достаточно смелыми, чтобы выбрать, как умирать лучше — в рабстве и унижении, или в борьбе за свободу. Конечно, когда телепорт Нова Проспект взорвался, Восстанию казалось, что все будет замечательно. Вот-вот сейчас они все, организованно выйдут на улицы и, воспользовавшись замешательством Альянса, быстро и четко разобьют врага. Да и знаменитый Доктор Фриман обязательно поможет — а уж с его помощью они уж точно поедят за считанные дни. Не тут-то было! Воздушные замки рухнули сразу же, как только первые ряды повстанцев с наспех намалеванными лямбдами на рукаве вышли на улицы с оружием в руках. Альянс оказался холоден, как всегда. И карал он беспощадно. Сказки о скорой победе теперь вспоминались с презрением. Обычные люди, повстанцы просто не умели грамотно вести бой, проводить наступательные операции, ничего не знали ни о тактике, ни о стратегии. Ни о какой организации не могло идти и речи — отряды быстро распались, и сопротивленцы передвигались лишь небольшими кучками. Командиров слушались плохо, начали появляться перебежчики, были и те, которые, видя страшную смерть своих товарищей, сами сдавались Альянсу. И их, конечно же, сразу же расстреливали. Но все же какой-то успех был. Уже сам факт того, что Восстание продолжалось целую неделю, говорил сам за себя. И только это давало надежду, дарило смысл бороться.

Триггер так и не смог привыкнуть к этой жизни. Постоянно на ногах, еды почти нет, все время куда-то бежать, стрелять, прятаться. Конечно, когда идешь в Сопротивление, ни на что другое нельзя и надеяться. Но одно дело — предвкушать расправу с Альянсом, а жить в постоянном страхе — совсем другое. Триггер уже не мог вспомнить хотя бы часа, когда вокруг него не свистели пули. Товарищи умирали один за другим — одна перебежка через улицу могла для многих стать последней — Альянс хоть и не выводил в город свои войска, но постепенно начинал шевелиться. Сначала ударила Гражданская Оборона. Теперь начали появляться солдаты, тяжелая техника. Поговаривали даже, что в городе видели страйдеров — а это уже совсем плохо.

Друзья Триггера — Шульц и Келли присоединились к Восстанию сразу же, в положении почти войны им уже не имело смысла скрытно вербовать повстанцев. Шульц оказался неплохим бойцом, несмотря на свою мягкость, а Келли сразу же принял командование их станцией, он, как видно, имел куда больший авторитет, чем Джеф. Но Второе Восстание для отряда Триггера началось плохо. Первым сюрпризом были ящики с оружием, которые они украли со склада ГО. Оружия там не было. Шок потряс всех, когда они открыли ящики — они были наполнены арматурой. В панике быстро кинулись проверять ящики, в которых должны лежать патроны — они оказались наполненными ржавыми болтами. Гнев Джефа обрушился сразу на всех — неужели они перепутали склад?! Склад оказался верным. Проклиная все на свете, всей станцией сопротивленцы собрали все имеющееся оружие и вышли на улицы как есть. Теперь уже конечно у каждого были и автоматы, и боеприпасы. Но слишком дорогой для многих ценой.

— Отлично, — кивнул Келли, — Сегодня у нас потери даже не такие большие.

— Правильно! — крикнуло кто-то, — Меньше народу — больше еды нам достанется!

Толпа повстанцев дружно захохотала.

— Келли, ну и как дальше будем действовать? — Шульц взглядом показал на раненых, — Куда их? Тут рядом был импровизированный лазарет, но там я только что видел БТР, так что…

— Я их посмотрю, — вызвался Триггер, который в отряде был за врача и носил соответствующую нашивку, — Мне бы еще пару людей, помогать. Желательно девушек!

И он подмигнул Линде. Остальные со смехом покосились на него и женскую половину отряда. Одна из женщин показала неприличный жест, что вызвало новый смешок по отряду. Базар прекратил Келли.

— Ладно, Триггер, бери пару человек и займись осмотром раненых. Но не сейчас. Сделаем рывок — вон в ту подземку.

И он указал на видневшийся из-за угла въезд в подземное шоссе. Кто-то из повстанцев нервно усмехнулся — улица буквально гудела от постоянного огня и пуль. Пройти по ней представлялось совершенно невозможным.

— Но Келли, а как же снайпер? — возразил Триггер, — Он же нас всех поснимает, это нереально! Когда мы добежим до подземки, раненых у нас будет в два раза больше!

— Расслабься, — холодно посмотрел на него Келли, — Пока вы прорывались, я послал кое-кого очистить улицу от снайпера. Стрелка уже нет, можете посмотреть.

И правда — по развалинам уже не гулял лучик лазерного целеуказателя. В подворотню тихо и как-то незаметно вошел еще один повстанец и устало повесил на плечо винтовку. Некоторые, заметив его, покосились, но он так и не сказал ни слова, лишь вертел в руках личный жетон убитого снайпера.

— Все, пошли! — скомандовал Келли, — Быстро, и обязательно пригнувшись. Рассредоточиваемся по всей улице, никто не паникует! Если кого ранит — не орите, за вами мы не вернемся. Джеф, веди свои пять человек по правой стороне. Шульц — ты по левой. Я поведу по середине. Вперед.

И повстанцы, обливаясь потом, высыпали из укрытия для последнего рывка. Каждый бежал, видя перед собой лишь цель — вход в подземное шоссе. Так было, пока их не заметили. Огонь открыли словно отовсюду, ГО-шников и солдат Альянса не было даже видно. Но смертоносные свинцовые иглы летели из окон, из-за руин разрушенного бомбежкой здания, с крыш, из стволов БТРа, стоящего вдалеке. Первым упала какая-то девушка, имени которой Триггер не знал, но он успел увидеть ее глаза в последний миг — "Все напрасно…". И, что было сил, побежал дальше. Это был ад. Крики боли слышались отовсюду, выстрелы слились в жуткий грохот — и каждый из повстанцев знал, что они сами вызвались на это. Когда начали падать первые подстреленные, началась паника — кто-то кучками кинулся к обочине, кто-то, забыв об осторожности, побежал в сторону, выпрямившись и бросив автомат.

— Пригнуться, я сказал! — орал Шульц, — Не задерживайтесь у стен, постоянно двигайтесь! Давайте, друзья, совсем немного осталось!

Но люди плохо слушались — страх перекрывал все. В конце улицы показался отряд в серой форме.

— ГО-шники! — истошно заорал Джеф, — Нэйт, Николь, Роджер, стоять, будем прикрывать отход остальных! Патроны не расходовать зря, только прицельный огонь!

Остальные что было сил бежали вперед. Осталось совсем немного и — безопасность. И вдруг земля начала мелко дрожать. Общий гул пронзил трубный звук. Никто не заметил страйдера, проходящего вдалеке. Синтет зачищал окрестности. Триггер вздрогнул, увидев силуэт страйдера в конце улицы. Замерев, он словно впал в ступор. Но, наконец, собравшись с духом, заорал:

— Страйдер!!! Спасайтесь!

Когда повстанцы увидели исполинскую фигуру на трех ногах, последние капли смелости улетучились, словно дым. Страйдер, обернувшись на крик Триггера, взвыл и пошел прямо к ним. Триггер, вскрикнув, спрятался за каким-то обломком стены. Только не страйдер… Против этих тварей шансов у них нет. А ведь он думал, что все это — лишь слухи!

— Триггер, чтоб тебя! — крикнул ему на бегу Келли, — Чего застыл, быстрее вперед! Ты от него все равно не спрячешься! Быстрее!

Повстанцы были уже рядом со спасительным укрытием, когда за спиной у них загрохотала плазменная пушка. Страйдер шел прямо на них. Земля дрожала так, что некоторые падали. Многие из этих людей живого страйдера видели лет пятнадцать назад. Ничего, кроме ужаса и ненависти, страйдеры тогда не принесли…

— Давайте, давайте, быстрее! — подгонял Шульц остальных, уже стоя у входа в подземку и считая забегавших внутрь.

Оглушительной силы толчок сбил Триггера с ног, когда он уже почти вбежал в туннель. Уши на несколько секунд заложило, и все поплыло перед глазами. Трое бежавших рядом с Триггером тоже, застонав, упали.

— Это аннигилирующая пушка, — простонал кто-то из них, — Нам конец…

— Не болтать, вперед, живее! — пересилив себя, проорал Келли, который уже тоже добрался до укрытия. Когда наконец последний повстанец вбежал в подземное шоссе, Шульц коротко доложил о потерях. Восемь человек. Восемь осталось лежать на дороге. Еще трое пропали без следа. Аннигилированы. Оставшиеся в живых скопились в кучку, в страхе прислушиваясь к тяжелому топоту страйдера снаружи — синтет искал способ достать людишек из их норы.

— Нет, сюда ему не влезть, — ободряюще сказал кто-то, — Он слишком большой…

Он даже не успел договорить, когда раздался оглушительный грохот — снова ударила пушка страйдера. Весь туннель загудел. С потолка начали сыпаться плитка и куски бетона. Затем еще удар — и вход в туннель начал медленно и грозно оседать.

— Всем назад! Поглубже в туннель, живо! — заорал Келли, понимая, что они в ловушке.

Прогибаясь, гудели железные опоры, и потолок туннеля с диким грохотом обвалился. Люди от шока даже не могли ничего сказать. Выход из туннеля завалило. И вдруг снова пол начал дрожать — страйдер сверху словно взбесился. Но теперь-то он уж точно не сможет их достать.

— Боже, — простонал Нэйт, — Он завалил нас! Что… что же теперь…

— Без паники, — мягко сказал Джеф, — У тоннеля не бывает одного выхода. Другой его конец обязательно куда-то ведет.

— У нас много раненых, мы все не сможем сразу отправиться на поиски выхода, — покачал головой Келли, — Триггер, сходишь на разведку вглубь туннеля. Если найдешь выход или ответвление, доложишь. Там и займемся нашими ранеными.

Триггер, кивнув, встал и, чертыхаясь, пошел вперед. Вот повезло, ничего не скажешь… Только что чудом спастись — чтобы снова отправиться прямиком в никуда… Благо туннель хотя бы был освещен — если тут и будут зомби, они не смогут уже напасть со спины… Сверху бесновался страйдер — стены гудели от его тяжелых шагов. Кажется, он снова начал стрелять, надеясь выкурить людей из укрытия… Еще никогда Триггер не видел страйдера так близко. Этих поистине ужасных биомеханических существ он видел лишь однажды, и то издали, в Семичасовую, когда они зачищали город от… даже страшно вспоминать.

И вдруг сверху раздался новый громоподобный залп. Триггер инстинктивно кинулся на пол, прикрыв глаза и голову — говорили, что даже свет аннигилирующей пушки страйдера мог оставить человека слепым. Залп перерос в хаотичный грохот и адский гуд, на Триггера сверху что-то посыпалось. Он лежал еще долго, боясь пошевелиться, пока грохот не утих. Когда он поднялся на ноги, оттряхнув с себя бетонную крошку, он увидел, что туннель позади него, там, где были его товарищи, завалило…

…Прыгал он с высоты второго этажа, поэтому приземлился удачно. Пес, подождав своего нового хозяина, сразу же понесся вперед. Гордон, чертыхнувшись, побежал за ним — ну как остановишь такую махину?! Да и бесполезно ему объяснять что-то о тактике, скрытном передвижении… Но через минуту Фриман убедился вполне, что объяснять ничего и не нужно. Робот был уверен в себе — и не напрасно. Гордон выбежал за ним на улицу, им тут же узнал это место. Это был тот самый квартал, по крышам которого он убегал тогда от Гражданской Обороны, в свой первый день тут. Сейчас тут многое изменилось. Словно кто-то очень большой небрежной ладонью провел по улице, задевая все вокруг. Некоторые дома стояли в руинах, у многих многоэтажек была снесена крыша. Из одного из домов торчала, зияя раскрывшимся брюхом, ракета-транспортер. Фриман чертыхнулся и впервые поежился, почувствовав, что игры кончились. Если уж они начали бомбить город хэдкрабам, значит, дело и впрямь плохо… На ходу Гордон удивленно покосился на то место, где раньше стоял небольшой пятиэтажный дом. Его не было, лишь его обломки сгрудились на земле. А на месте здания стояла металлическая ребристая стена. Шагающая стена. Та, какая чуть не убила Гордона в Нова Проспект. Смотрелась она тут совершенно дико — словно она выдвинулась из-за дома и растоптала его. Впрочем, так оно и было. Гордон вдруг представил себе на миг, на что была похожа Земля во время Семичасовой Войны. Эта стена смотрелась непоколебимо и мерзко. Словно вторжение началось заново.

Пес уже умчался вперед, и ученый поспешил догнать его. Да, такими темпами они до Барни быстро доберутся. Но, услышав впереди стрельбу, Гордон сразу же усомнился в своей мысли. Выбежав на проспект, он увидел, что Пес, словно танк, несется на трех ГО-шников, которые безрезультатно палили по роботу из пистолетов. Фриман, решив не вмешиваться, наблюдал — и в полной мере оценил то, за что так любили Пса его друзья! Робот уже был готов снести несчастных ГО-шников, когда в его бок вдруг влетела небольшая ракета. Фриман тревожно оглянулся — издали к роботу несся, паля из башни, БТР. Робот, даже не обратив внимание на обстрел, с тем же нечеловеческим упорством понесся на БТР. Обе машины столкнулись с диким скрежетом. Гордон уже успел мысленно распрощаться с Псом, но увидел, что робот ловко запрыгнул на БТР и мощными манипуляторами начал выкручивать его башню. БТР вильнул и начал резко откатываться назад, надеясь скинуть противника, но не тут-то было. Пес, резко дернувшись вправо, перевернул тяжелую машину и тут же с легкостью поднял ее. Гордон восхищенно следил за это битвой — настроение его улучшалось с каждой секундой! Пес, издав неопределенный звук, словно пушинку, кинул тяжелый БТР в забившихся в подворотню ГО-шников. БТР с адским грохотом влетел в здание. Последние куски кирпича осыпались, и все стихло.

— Ну ты даешь! — восхищенно пробормотал Гордон, — А я-то думал ты так, мячик принести или там газету…

Пес, не слушая его, кинулся вперед так, что Фриман даже позавидовал его неистощимой энергии. Улицу спереди преграждали своего рода цельные металлические ворота «фирменного» альянсовского металла с бирюзовым отливом. Наглухо заперты. Пса это явно не волновало и он, просунув пальцы манипуляторов в какие-то щели, начал со скрежетом раздвигать металл. Фриман, глядя на это, ощутил то же, что он чувствовал, надев свой скафандр. Полную защищенность.

Это чувство пропало так же быстро, как и появилось — когда послышался угрожающий гул. Гордон метнул взгляд наверх — издалека уже приближалась гигантское подобие креветки, штурмовик Альянса. Не хотелось думать о том, что целый штурмовик выслали на одного Гордона, скорее всего он просто патрулировал улицы. Но заметил он их — это точно. Пес, оглянувшись, тоже увидел стремительно приближающийся корабль и коротким звуком поторопил Гордона. Фриман, не медля ни секунды, пролез в щель в воротах — и тут же услышал за собой скрежет — Пес задвинул металлическую пластину обратно.

— Эй! — крикнул Гордон, пытаясь разглядеть, что происходит за воротами, — Пес, давай сюда!

Гул между тем стал нестерпимо громким. Начала колотить пулеметная очередь штурмовика. Несколько секунд Гордон слышал лишь взвывания Пса и удары пуль о металл, но постепенно эти звуки как бы удалялись, пока не потонули в общем гуле Сити 17. Фриман раздосадовано махнул рукой. "Вот незадача, — подумал он, оглядываясь и входя в один из домов, — А такой прекрасный бы из него вышел союзник… Ему Илай еще пулемет бы навесил — и было бы в самый раз. Ничего, он вон какой, с ним ничего не случится, потом догонит. А вот мне теперь что делать? Только эта бандура знала дорогу к Барни… Ладно, прорвемся. Доктор Кляйнер говорил, что Барни организовывал первые отряды, да и вообще он там, похоже, самый видный уличный герой. Поспрашиваю у повстанцев по пути, может, кто и подскажет… Черт, тут словно после бомбежки!".

Дом и впрямь находился в плачевном состоянии. Гордон даже не подозревал, насколько он оказался прав. Некоторые коридоры были наглухо завалены обвалившимися плитами, лестничная площадка с покореженными почтовыми ящиками была так усыпана кусками кирпича и битыми стеклами, что ходить по ней было невозможно. Тут, в этом почти заброшенном здании, гул города слышался еще сильнее. Этот гул Фриман поначалу принимал за гром перед грозой. Теперь же он понял, что это, хоть и не хотел до конца в это верить. Это была канонада. Весь город кипел от разверзшейся войны между хозяевами Земли и их рабами.

Дом оказался совершенно пуст. На одном из этажей, среди разрушенных и полностью пустых квартир Фриман обнаружил мертвое тело, но лицо было обезображено настолько, что даже нельзя было узнать, женщина это, или мужчина. Гордон покачал головой — явно поработали хедкрабы. Что за подонок придумал бомбить ракетами с хедкрабами мирное население? Фриман никак не мог смириться с этим зверством. Конечно, если без эмоций, то все понятно — обычный тип биологического оружия. Но почему именно так? Гордон бы не так злился, если бы, например, Альянс засылал в дома буллсквидов или там барнаклов. Ученый усмехнулся. Он уже и забыл, когда последний раз видел буллсквида. Наверное, на Земле они не прижились. Что ж, туда им и дорога.

Так никого и не найдя, Гордон вышел из здания с парадного входа. И удивленно огляделся. Ведь это был тот самый двор, где тогда, в первый день, два гражданина приняли его за шпиона Альянса! Да, двор сильно изменился. Один из домов стоял в руинах — крышу явно пробило что-то мощное и большое. Качели и горки на детской площадке стояли покореженные, деревья — обугленные. В стороне, прямо в асфальте, зияла небольшая воронка. Фриман начал потихоньку понимать, что же произошло, пока они с Аликс висели в гармоническом рефлюксе. Это даже не восстание. Это война. И, словно в подтверждение его мыслей, совсем рядом раздались крики и автоматные очереди. Фриман инстинктивно пригнулся и увидел, как над ним пролетели два странных шарообразных устройства, очень похожие на сканеры, которые он видел раньше. Но у этих на белом корпусе красовался красный знак Альянса "Ядро Цитадели", и они были явно массивнее.

— Быстрее, мочи их, пока не подлетели близко! — крикнул кто-то, и один из сканеров чуть сбился с курса от влетевших в него пуль.

Фриман быстро расставил приоритеты и, подняв дробовик, выстрелил дуплетом по пролетающему над ним сканеру. Внутри отлетевшего на метр устройства что-то тревожно пискнуло, оно задымилось и, потеряв контроль, влетело в стенку. Но то, как мощно оно взорвалось при столкновении, было для Фриман сюрпризом. Он едва успел увернуться от летящего в его лицо осколка. Позади него раздался еще один взрыв и облегченный вздох:

— Фух, пронесло…

— Погоди, — этот голос был женским. — Там человек… Эй ты, не двигаться! Еще шаг — и я стреляю!

Гордон, нервно усмехнувшись, и стараясь не делать резких движений, вышел к двоим повстанцам.

— Будьте милосердны, — с улыбкой сказал он, подняв вверх руки, — Стреляйте лучше сразу в голову, а то скафандр пуленепробиваемый.

Глаза повстанцев расширились до предела, парень даже нервно икнул. Девушка, скользнув взглядом по «Лямбде» на грудном щитке костюма Гордона, отступила на шаг.

— Доктор Фриман?! — большего удивления изобразить было бы невозможно, — Это правда вы?

— Как будто бы, — Гордон подошел к ним, опустил руки и не смог сдержаться от сарказма, — Удивительно, как вы догадались?

— До кто ж вас не знает… — пробормотал парень, — Вы простите Фрэнки, она немного не в себе. Поверьте, мы бы и в мыслях не могли бы…

— Да ладно, — улыбнулся Гордон, — Только так войны и выигрывают. Вопрос: а что это за новый тип сканеров мы сейчас сбивали?

Повстанцы переглянулись.

— Не такой уж он и новый, — уже спокойнее ответила Фрэнки, — Уже лет пять как. Это сканеры — камикадзе, мерзкие довольно-таки. А… вы пробиваетесь к своим, или как…

— Да можно и так сказать, — кивнул Гордон, — Вы знаете человека по имени Барни Калхун? Он должен быть тут где-то недалеко.

— Как не знать, — улыбнулся парень, — Говорят, когда он открыто вышел к нашим, его даже чуть не убили — он все время в форме Гражданской Обороны. Он вроде бы был недалеко от Нексуса, хотя не знаю, как сейчас.

— А что за Нексус?

— Ну… это… короче, Нексус это Нексус. Его каждый знает — по огромному куполу легко узнать.

— Идите прямо в сторону Цитадели, не ошибетесь, — посоветовала девушка, — Сейчас все туда прорываются.

— Отлично, — задумчиво сказал Гордон, — Ладно, спасибо, вы мне очень помогли!

Повстанцы весело переглянулись. Такие слова от самого Доктора Фримана были равносильны высшей похвале.

— Ну, тогда удачи вам! — и Фриман, махнув им, направился к выходу из двора.

На душе было легко. Именно этого ему так не хватало в те адские дни в Черной Мезе — простого человеческого общения. Быть среди людей и сражаться за свободу — это тоже свобода.

— Док, — окликнули его.

— Да? — остановился Фриман и уже заранее знал, что ему скажут.

— Можно, мы пойдем с вами? — робко спросила Фрэнсис, — Мы не подкачаем, не сомневайтесь!

— Конечно, — казалось, ответ осчастливил робкую парочку, — Если у вас нет других дел.

— Конечно, нет! — воскликнул парень и осекся, поняв, что ответил весьма двусмысленно.

— Удивительно, — искренне удивился Фриман, — А как же ваше… командование? Начальник у вас есть?

— Да какой там начальник? — махнула рукой Фрэнки, — Наш отряд давно разбежался кто куда, сейчас многие ходят поодиночке. Но продвигаемся потихоньку. Мы с Шоном слышали, что Барни уже собирает отряды для атак на Нексус.

— Ладно, идемте! — кивнул Фриман и тут же посерьезнел, — Значит так, я понимаю, вы тут и сами не в первый раз, но все же. Вперед меня не кидаться, на рожон не лезть. Если придется атаковать — делаем это четко и согласованно.

"И так уже слишком много моих спутников мертвы…" — эту фразу он едва не произнес вслух. Но повстанцам было все равно, они, казалось, даже не слышали его. Перспектива идти бок о бок с самим Фриманом была почти подарком судьбы. Они пошли вперед в молчании — повстанцы не знали, что говорить, боясь испортить о себе впечатление. Фриман, покосившись на «Лямбды» на их рукавах, нахмурился. Не дай бог с этими ребятами что-то случится…

Они прошли через узкую подворотню. Фриман помнил это место — вон там, в стороне, тогда лежал избитый гражданин в окружении ГО-шников. Теперь это место раскрошила, вклинившись, шагающая стена. Но это были еще не все сюрпризы. Настоящее удивление Фриман ощутил, выйдя на площадь перед вокзалом, там, где раньше стоял обелиск с монитором на нем. Обелиск стоял и сейчас, но большая часть домов вокруг, со стороны возвышающейся на городом Цитадели, были смяты шагающими металлическими стенами Альянса. Комбины уже баррикадировались, надеясь сдержать бунтовщиков. Но и это было не все — у обелиска столпились несколько повстанцев. Все они изо всех сил тянули тросы, концы которых были закреплены наверху, на мониторе. Фриман и двое его новых спутников поспешили туда. Повстанцы, мельком убедившись что пришедшие — не из Альянса, продолжили свое дело. Шон, кинулся помогать, схватившись за один из свободных тросов. Фриман поднял голову наверх — на мониторе виднелось, искаженное помехами, лицо Уоллеса Брина. Изображение постоянно пропадало — мелькали какие-то неразборчивые картинки. Гордону на миг показалось, что среди этого мелькания он увидел лицо человека в синем костюме. Фриман покачал головой. Он давно уже не верил в такие галлюцинации. G-man всегда любил эффектные появления. Впрочем, никто из повстанцев этого не заметил. Они продолжали усиленно тянуть. Наконец, из-за монитора посыпались искры, оборвалось несколько кабелей — и потухший экран упал на пьедестал обелиска. Грохот монитора слился с диким криками повстанцев, полных радости. Гордон улыбнулся и даже радостно крикнул вместе с ними. Вот он, знак. Эти люди больше не боялись ничего.

Фрэнки подошла к повстанцам. Гордон тоже приблизился, растворившись в этой небольшой толпе — шесть-семь человек. Все они были пестро одеты — кроссовки, сапоги, военные ботинки, вручную сшитые рубахи. Кое на ком были надеты бронежилеты ГО, еще у некоторых к рукам и ногам были пристегнуты кевларовые пластины — тоже части обмундирования Гражданской Обороны. Но у всех их красовались неизменные «Лямбды» на плечах.

Заметив Гордона, они замерли, по толпе пробежался шепот.

— Доктор Фриман! — подал голос один из повстанцев, видимо, медик, судя по красному кресту на рукаве, — Мы рады, что вы… то есть, для нас большая честь. В общем, добро пожаловать…

— Стоп-стоп, — замахал руками Гордон, — Спасибо конечно, но я тут всего лишь проездом. Так, мимо пробегаю. Мне нужно найти человека по имени Барни Калхун, и…

— Он возле Нексуса, — сказал кто-то.

— Окей, спасибо! — кивнул Гордон, — Мне надо идти! Здорово вы с этим монитором, так их! Хотел бы остаться с вами, но, увы…

— А можно мы с вами? — крикнул кто-то, и более робко добавил, — Мы и сами вроде хотели к Цитадели, туда сейчас все прорываются.

Шон злобно глянул на говорящего — он явно терял свое привилегированное положение. Но Фриман уже принял решение. Так даже лучше. Одному ему бы вряд ли удастся пробиться через улицы города. А с таким отрядом… это же действительно уже целый отряд! Но опять же, следить за ними…

— Хорошо, — кивнул он и повторил то же, что он говорил Фрэнсис и Шону.

— Разумеется! — был ответ, — Только скажите. Мы с вами хоть в огонь…

Гордон, поморщился. Нет, знаменитостью быть не так уж и приятно. Особенно, когда этого не заслуживаешь. Даже как-то совестно перед этими людьми, ведь он ничего великого не совершал. Мог ли он, продираясь через Черную Мезу и стреляя в вортигонтов, помыслить, что через двадцать лет эти же вортигонты будут его боготворить? Да еще и людей всех убедили… Но ничего не поделаешь. Он готов, не впервой. Хотя Фриман был абсолютно уверен, что если на любого из этих людей надеть H.E.V.-костюм и дать в руки автомат, он бы воевал не хуже самого Гордона.

Фриман мельком глянул на двери вокзала, из которых он когда-то вышел сюда. Сейчас они были плотно запечатаны железными листами с бирюзовым отливом. Единственной дорогой к Цитадели был дворик возле здания «Балтического» кафе, но и вход туда был закрыт воротами, аналогичными тем, которые разогнул Пес. Фримна впервые пожалел, что Пса нет рядом. Но, словно в ответ на его мысли, створка ворот медленно отъехала в сторону.

— Гражданская Оборона! — крикнул кто-то, и повстанцы бросились врассыпную.

Из дворика выбежали несколько ГО-шников с табельными пистолетами и тут же открыли огонь. Фриман даже не успел ничего понять — как одна пуля уже ударила его в ногу. Костюм был заряжен полностью, поэтому толчок был не сильным, но инстинкт тут же сработал. Фриман отскочил в сторону и открыл ожесточенный огонь, ощутив прилив адреналина. Но у ГО-шников почти не было шансов против такой толпы. Первый бой закончился быстро и легко. Фриман, ободряюще махнув повстанцам, проверил индикатор заряда костюма. Девяносто пять процентов. Отлично… Вместе со своим маленьким отрядом он вошел во двор. Тут все было разрушено, как и везде — стекла выбиты, повсюду обломки стен, в углу дымится тело не то ГО-шника, не то солдата. Поморщившись от смрада. Гордон завернул за угол и остановился, как вкопанный.

— Это еще что такое? — пробормотал он.

— Хопперы, — предупредил кто-то.

На вид эти устройства казались безобидными. Цилиндрической формы, с зеленой линзой посередине и тремя острыми ножками, вонзившимися в асфальт. Фриман уже хотел было пройти мимо них дальше, но его остановили, схватив за руку.

— Стойте! Это же хопперы, не подходите.

— Что?

— Противопехотные мины, — пояснил повстанец с седеющими висками, — Реагируют на тепловое движение. Но не как обычные мины, от этих убежать невозможно. Даже если просто пройти мимо, сработает сенсор, и они прыгнут в твою сторону…

— Прыгнут? — удивился Гордон.

— Так точно, — кивнул повстанец, — До двух метров, очень быстро. Был у нас один такой, ему удалось пробежать мимо хоппера и остаться в живых. Но сами понимаете, контуженным и раненым в обе ноги особо не повоюешь… Придется искать другой путь.

Фриман нахмурился. Возвращаться ох как не хотелось. Времени было в обрез, а делать крюк — в этом явно не было ничего хорошего. И вдруг ему пришла идея. Он снял со спины уже почти позабытую гравипушку. Она уже выручала его в безвыходных ситуациях. Вдруг и сейчас сработает?

— Отойдите все! — быстро сказал он и направил устройство на мину.

— Нет! — крикнул кто-то, увидев, что делает Гордон, но замолк на полуслове.

Под действием анти-гравитационного поля, мина начала медленно подниматься, нехотя отцепляя свои «ноги» от дыр в асфальте. И, сомкнув их под цилиндром, послушно притянулась к ученому и повисла в полуметре от него. Фриман торжествовал. Он не знал, в чем тут секрет, но, похоже, когда мину снимают с ее позиции, она автоматически отключается. Повстанцы, перешептываясь, подошли ближе, как бы боясь, что хоппер вот-вот рванет. Гордон улыбнулся — тяга к высоким технологиям сыграла с Альянсом злую шутку. А вот если бы они использовали обычные мины, по старинке, то был бы совсем другой разговор…

— Вот это да, — засмеялся кто-то, — А я и не сомневался!

— Смотри не подходи к ней, я потом твои ошметки со стен соскребать не буду, — язвительно сказала одна из девушек, которых в отряде было целых три.

— Мои ошметки были просто счастливы! — улыбнулся повстанец.

Фриман, улыбнувшись вместе со всеми, кроме девушки, направил гравипушку с миной в дальнюю часть двора и нажал нужную кнопку. Хоппер с силой отлетел вперед. И оглушительно взорвался, едва коснувшись стены. Радость как-то улетучилась — все инстинктивно пригнулись. Фриман, удовлетворенно кивнув, обезвредил таким же образом оставшиеся две мины. Они сам этого не понял, но теперь в глазах повстанцев он стал даже больше чем легендой.

Больше не задерживаясь, они вошли в подъезд старого пятиэтажного здания — в таких бывает обычно и второй выход — с другой стороны дома. Здание изнутри выглядело не лучше, чем снаружи. Казалось, это коробило одного лишь Гордона — повстанцы давно привыкли к таким вещам. Но, когда они уже почти вышли к выходу на улицу, откуда-то из квартир послышался до боли знакомый голос.

— До моего внимания дошел слух о том, что многие обвиняют меня в сотрудничестве с нашими Покровителями, как будто бы в этом есть что-то постыдное.

Фриман, злобно усмехнувшись, резко свернул влево, в одну из квартир. Остальные остались ждать снаружи, но Шон догнал его. Гордон стоял в разрушенной кухне, среди опрокинутых сковородок и кастрюль. Перед маленьким старым телевизором. Стоял и смотрел в лицо того, кого он возненавидел больше любого альянса. Уоллес Брин.

— И я спрашиваю вас, что может быть лучше, чем попытка к сотрудничеству?

Лицо Гордона исказила презрительная улыбка. Голос Брина уже не был таким спокойным, как раньше. Консул злился. А от злости до страха — всего ничего.

— В нашем с вами теперешнем, очень непростом положении отказ от сотрудничества — все равно что отказ от роста и… и равен попытке суицида, если хотите, — Брин смотрел прямо в камеру, но глаза его то и дело срывались.

— Вот ты как заговорил? — сплюнул Фриман, — Ну хоть часть вещей назвал своими именами. Прижали, видать, тебя твои начальники, ох как прижали…

— Доктор Фриман, пойдемте, — позвал его повстанец, — Пошел он к черту, стоит на него время тратить?

— Двоякодышащая рыба отказалась дышать воздухом? Нет! — продолжал Брин, постепенно беря себя в руки, — Она отважно ползла вперед, в то время как ее собратья оставались в черной тьме океана, смотря сквозь черноту своим примитивным взглядом, пропащие и обреченные.

Но Фриман не мог оторваться. Он не знал, почему. Он вроде даже и не слушал, что говорит его бывший Администратор. Он просто смотрел в это лицо, в эти глаза. Старался запомнить каждую черточку. Заглянуть в самые потаенные уголки этой души. Нет, не для того, чтобы понять. Чтобы испепелить дотла.

— Мы что, добровольно хотим принять участь трилобитов? — мягко улыбнулся Брин, — Если всем достижениям человечества суждено быть лишь жалкому слою окаменелостей между Кайнозоем и бесконечностью — этого ли мы всегда хотели?

— Говори-говори, гад! — погрозил Шон кулаком в телевизор, — Больше тебе не промывать нам мозги своей сладкой болтовней! Мы и до тебя еще доберемся!

— Нет. Мы хотели не этого. Мы по природе своей стремимся к чему-то великому, к грандиозным свершениям. Они — наша судьба. Глупо плакать, вспоминая о материнском молоке, когда наше истинное предназначение ждет нас там, среди звезд!

Голос Консула начал становиться все жестче. Несколько повстанцев в недоумении заглянули в комнату.

— И только Всегалактический Союз, менее известный как «Альянс», может привести нас туда, на вершину нашей эволюции, нашей судьбы. И — да, говорю я, я — сотрудничаю с ним. И мы все должны сотрудничать, с рвением и охотой, если мы хотим пожинать плоды выгоды этого объединения. И да будет так.

Трансляция отключилась, но за секунду до этого рука Гордона с грохотом смела телевизор на пол. Он даже был рад тому, что посмотрел это «шоу». И если у него до этого были еще какие-то сомнения в том, правильно ли они все делают, то теперь они рассеялись.

— Вот и правильно! — воскликнул Шон, — Скоро во всех домах навсегда замолчит этот гнусный голос.

— И как часто… — Гордон подбирал слова, — Как часто в обычное время шла эта пропаганда?

— Каждый день! — усмехнулся Шон, когда они вышли к остальным, — Почти принудительно, вы что, не помните?

— Помню-помню, — не стал вдаваться в подробности Фриман, — И что, эти бредни кто-то воспринимал всерьез?

— И сейчас воспринимают! — отозвалась одна из девушек-повстанцев, — Есть такие малодушные. А уж в мирное время их было раза в два больше…

Фриман даже не нашел что ответить. Они тем временем снова вышли на улицу. Картина была удручающая. Редкие деревья стояли совершенно голые и обожженные. Несколько домов были разрушены до основания то ли бомбами, то ли еще чем-то. Практически у всех домов были пробиты крыши — Альянс продолжал зачистку хедкрабами. Часть улицы была завалена обрушившимся домом, так что пришлось перелезать через гору завалов. Рядом горело несколько автомобилей под погнутыми фонарными столбами. И все утопало в утробном гуле — весь город мелко дрожал от непрерывных боев. Трещали автоматные очереди, совсем близко, хлестали одиночные винтовочные выстрелы, гулко оглашали окрестности взрывы. Дом на этой улице обрушился совсем недавно, завалы еще дымились, а пыль не успела улечься. Перебираясь через горы руин и обломков, Гордон содрогнулся, когда увидел торчащую из-под камней руку. Но когда он наступил совсем рядом, чтобы продолжить путь, рука слабо шевельнулась. Фриман мгновенно замер, подняв вверх кулак — знак всем остановиться. И пригляделся, поправив очки — не показалось ли? Когда рука шевельнулась еще раз, сомнений больше не было.

— Ну-ка все, живо сошли с руин на асфальт! — крикнул он отряду, — Осторожнее ступайте, тут могут быть выжившие! Кто-нибудь трое — сюда, быстро, помогите вытащить! Тут человек!

По зову кинулось сразу пятеро. Они оттеснили Фримана и принялись живо разбирать завал. Человек под камнями застонал.

— Осторожнее поднимайте камни, — предупредил Гордон, заглядывая им через плечо.

— Это мужчина, — сказал кто-то, когда показалось лицо.

На лицо выжившего невозможно было смотреть без боли. Окровавленное, распухшее и побитое, оно было почти неузнаваемо, глаз выбит. Кровавое месиво в одном месте слабо раскрылось и застонало — в этом месте был рот.

— Черт, да вытаскивайте же его скорее! — крикнул кто-то, — Да осторожнее…

— Э, да тут еще кто-то есть!

— Вот что, — решил Гордон, — Вы пятеро останетесь тут, поможете тем, кто выжил. Тут могут быть старики, женщины…

Секундное сомнение мелькнуло на лицах пятерых парней. Что дороже — идти с великим Гордоном Фриманом, или помочь заваленным товарищам?

— Конечно, — кивнул один из них, остальные молча продолжили работу, — Можете на нас положиться. Если уж кто-то еще тут выжил, мы их найдем.

Гордон кивнул.

— Оставайтесь. Вы знаете, куда идти, если что.

И он посмотрел на грозно возвышающуюся над городом Цитадель. Ее было видно из любой точки Сити 17. Вершина терялась среди серой пелены облаков, никаких окон — немыслимой конструкции, иррациональной архитектуры башня. Раньше она нависала над головами, словно меч. Сейчас она показалась Гордону знаменем, указателем, пограничным столбом, отделяющем этот мир от прошлой жизни. Пусть только они доберутся до нее… Пусть только войдут внутрь, и они сделают все.

Оставив пятерых разбирать завалы, Гордон со своим заметно уменьшившимся отрядом двинулся вперед, в соседний квартал. Здесь завалов было еще больше. Гордон даже поколебался — не оставить ли и тут пару человек? Но решил — нет. Так и он скоро один останется, да и сам будет заниматься разбором руин вместо того, чтобы найти Барни. Гордон едва заметно усмехнулся, проходя мимо горящего ЗИЛа — вот она и показала свое лицо, логика войны. Либо все разбирают завалы и ищут раненых, либо воюют. Раненые не нужны, они лишь мешают, отбирают силы и время. Ранеными солдатами войну не выиграть. Фриману это не нравилось, но он начал все чаще видеть двоякость человеческой морали. Бывают моменты, когда понимаешь, что не бывает в мире деления на черное и белое.

— Хедкрабы! — крикнул кто-то и, не задумываясь, открыл огонь.

Гордон, дернувшись, вскинул дробовик и бегло выстрелил по ползущему к ним существу. Справа резко вскрикнул повстанец — хедкраб прыгнул прямо на его лицо. Товарищ кинулся помогать отодрать тварь. Хедкраб был забит прикладами. Фриман ободряюще похлопал по плечу спасенного:

— Вот и я чувствовал себя так же в коридорах Черной Мезы! — улыбнулся он, подавив давящие воспоминания.

— Хеды совсем распустились! — весело заметил парень, ощупывая царапину от когтей твари, — Как сейчас помню, как я в детстве кидался в них камнями, когда они заползали к нам в комнату!

Гордон покачал головой. А что он мог еще ожидать от людей, которые выросли бок о бок с существами из Зена? Снова идя вперед, Гордон вдруг ощутил тяжелую тоску. Тоску по старому миру. И если каждый из его новых спутников стремился к уже давно забытой утопии, то он помнил ту жизнь совершенно отчетливо. Его родной Сиэтл. Бетонные джунгли Финикса. Веселые вечера в баре вместе с Барни. Университет, занятия, студенческие похождения. Природа, небо. Чистое небо… Все это было так недавно. Стоит протянуть руку — и дотронешься…

Они проходили через руины какого-то разрушенного здания, когда земля под ногами вдруг начала гудеть и подрагивать. Фриман, оглянувшись на странный трубный звук, увидел вдалеке, за грядой развалин, гигантский силуэт.

— Страйдеры! — заорал кто-то, и спутники Гордона мгновенно разбежались в стороны, прячась кто куда.

И лишь Гордон застыл на месте, пытаясь разглядеть, что же это было. И в следующую секунду он увидел. Огромное паукообразное существо на трех гигантских ногах обыскивало руины, двигаясь с жутковатой легкостью. Ученый в ступоре глядел на синтета Альянса. Он даже и не мог представить, что такое бывает в реальной жизни… Фасеточные глаза срайдера выискивали кого-то среди руин, а массвная пушка, больше похожая на жало, свисала с брюха. Гордон медленно сглотнул, наблюдая, как это страшное существо рыщет среди обломков, вдруг вскинул автомат и выстрелил.

— Остановитесь! — крикнул ему кто-то из повстанцев, но было уже поздно.

Пули хлесткой очередью полоснули по панцирю страйдера, выбив сноп искр. Синтет повел телом, словно отгоняя надоедливую муху, и резко оглянулся на звук. Фриман, даже не понимая, что он делает, все стрелял и стрелял, хотя пули не причиняли страйдеру никакого вреда. Но существо, заметив даже с такого расстояния одинокую фигуру в оранжевом, рванулось в сторону Гордона, круша острыми членистыми ногами обломки домов.

Чья-то рука схватила стреляющего Фримана и с силой оттащила в подъезд.

— Док, вы что делаете?! — повстанцу плохо удавалось скрывать гнев, — Зачем вы его провоцируете?

— Да что это, дьявол его забери, было? — тяжело дыша, пробормотал Фриман, порываясь выглянуть на улицу, откуда уже доносились звуки тяжелых шагов.

— Страйдеров лучше не дразнить, — более спокойно пояснил Шон, — Аннигилирующая пушка — это не шутки.

— Будем надеяться, что он не пойдет нас искать, — сказал кто-то и боязливо поежился.

Топот гигантских ног снаружи не прекращался, но вроде бы не нарастал.

— Не часто их выпускают, — подала голос Фрэнсис, — Сити 17 до сих пор считали самым спокойным городом, хватало Гражданской Обороны и солдат.

— Да уж, — проворчал подбежавший Шон, — В прошлый раз, когда сюда выпустили страйдеров, лет семнадцать назад, это было ужасно…

Одна из девушек-сопротивленцев тихо отошла в сторону и закрыла лицо руками.

— Может, ты заткнешься? — Фрэнсис резко толкнула приятеля в бок.

— А что я такого сказал? — удивился Шон, но под взглядом остальных умолк.

— Что с ней? — тихо спросил Гордон у Фрэнки, покосившись на плачущую девушку.

— Во времена Первого Восстания страйдерам скормили ее старых родителей и грудного ребенка.

Фриман испуганно посмотрел на девушку, в шоке от услышанного. Ему вдруг стало стыдно. Все эти люди прошли через такие ужасы, пока Гордон отлеживался где-то у своего нового начальника. И они все равно считают его героем. А ведь его война в реальном времени длится всего около недели. Налюдая, как Фрэнки пошла успокаивать девушку, Фриман горько усмехнулся. Кому повезло больше — ему или им? Они прошли через вторжение Алянса, засилье жителей Зена, многолетний гнет. Гордон прошел через ад Черной Мезы — но он длился всего пару дней. Эти дни навсегда изменили его, но все равно он, в отличие от этих людей, прекрасно помнил тот, прежний мир. И все, происходящее сейчас, казалось лишь сном. Стоит проснуться — и прежняя жизнь сразу вернется. Но это — реальность. Гордон старался о этом не думать, но он навсегда потерял прежний мир. За двадцать лет случилось так много… И тоска по жизни, которая была словно вчера, давила на ученого. Но эти повстанцы, они прошли через все ужасы вторжений, но они давно забыли ту жизнь, которой она была в 1990-х. Для них она была сказкой, "преданьем старины глубокой". Они не мучались от тоски по старому миру. Так кому же тяжелее — им, или Гордону? Он не знал.

— Кажется, уходит, — сказал один из повстанцев, заглянув за угол, — Пронесло…

Фриман хотел было разузнать побольше о этих существах, но вдруг вспомнил, что уже не раз совершал подобные ошибки. Его вопросы тут прозвучат по меньшей мере странно — повстанцы-то думают, что Гордон Фриман прошел через все — воевал в Семичасовую Войну, защищал невинный народ, долгие годы устраивал диверсии, готовясь ко Второму Восстанию. Фриман не смог бы, да и не имел ни малейшего желания объяснять им, где он провел последние двадцать лет. Он решил спрашивать осторожнее.

— А что, — спросил он, — Эти твари, надеюсь, не разумны? За все эти годы я так и не смог понять.

— Разумны, в пределах поставленных задач, — ответила вдруг девушка, плакавшая минуту назад.

— Никто не знает этого наверняка, — вставил повстанец по имени Кирк, — Их делают в Цитадели, и никому еще не удавалось…

— Так значит, их изготавливают? — нахмурился Гордон.

— Ну, это синтеты, док, — пожал плечами Шон, — Такие же, как и солдаты Альянса. Что-то вроде киборгов — смесь электроники и живого организма.

— Интеллект у них довольно развитый, — продолжила девушка, — Но только в рамках одной задачи — атаки противника. Они могут пойти на хитрости и выдумки, чтобы достать вас. Но в других областях — они как машины. Я видела однажды, как страйдер упал в реку — просто потому что решил перейти ее по мостику в метр шириной.

— Отлично, значит, обмануть их можно, — Гордон подхватил автомат, — Ладно, пошли вперед, времени мало. Страйдеров не провоцировать, помните о аннигилирующих пушках.

И он, с видом матерого охотника на страйдеров, направился к улице. Что ни говори, это не идет ни в какое сравнение с Сектором С. Там все было похоже на ночной кошмар. Здесь же была реальная, самая настоящая война, и Гордон чувствовал сея здесь более свободно. И не потому что фильмы двадцатого века давно превратили войну в романтику, пудря мозги подросткам — повстанцы давно забыли эти фильмы, а Гордон уже повоевал достаточно, чтобы понять, что война — не приключение, а только усталая Смерть и смертельная усталость. Просто тут все было настоящим. Там же все напоминало галлюцинацию, бред.

— Осторожно! — крикнул кто-то, и все пригнулись, когда над ними пролетел в сторону Цитадели корабль-транспортник, обдав их холодным воздухом.

— За новым десантом полетел, — проговорил Гордон, смотря вслед полуживому кораблю, уменьшающемуся на фоне серой Цитадели.

И они снова пошли вперед. Руины, разрушенные дома, воронки, горящие автомобили, совсем близкая стрельба и свист бомб… Мрачные очертания вокруг угнетали и прогоняли хорошее настроение. Лишь где-то позади слышались шутки и остроты Шона, который продолжал заигрывать с Фрэнки. Война войной, а чувства чувствами. Гордон старался не обращать на это внимания, потому что чем больше он прислушивался к парочке сзади, тем больше его мысли возвращались к Аликс. Девочка, которую он недавно держал на руках, и усе совсем взрослая красивая девушка. Он не знал, что он чувствует по отношению к ней. Сам не понимая, почему, он почти не чувствовал к ней никакого плотского влечения, лишь какие-то непонятные чувства, в которых он и хотел бы разобраться, но все откладывал и откладывал.

Но почему-то его мысли все время возвращались к странным чертам в поведении Аликс. Да, она несомненно уважает его и, может быть даже, он ей нравится, но все равно этот красивый образ искажался некоторыми минусами. Гордон снова и снова прокручивал в голове все странные эпизоды с Аликс, и не понимал — чего она добивается? Она что, испытывает его на живучесть, или просто слепо верит в его бессмертие, как вортигонты? Или просто, как и все женщины, управляет им, как марионеткой? Чего она добивается, посылая Гордона к Нова Проспект через побережье, зная, что этот путь практически непроходим? И при этом сама без проблем проделывает этот путь на поезде. Зачем она послала Фримана идти через Рэвенхольм, зная, что там творится? Пес разобрал завал и помог отразить атаку Альянса на Восточную Черную Мезу, но подоспел слишком поздно — Илая уже схватили. Почему бы ему, Гордону, не остаться с Псом и не помочь с обороной? Может быть, тогда бы Илая и не захватили. Но нет, Аликс настояла, чтобы Гордон ушел, причем не куда-нибудь, а в Рэвенхольм! Фриман покачал головой. Нет, ей больше не удастся им манипулировать. Надо будет с ней поговорить по душам, узнать, чего же она добивается. Проявляет свою женскую властность и просто наслаждается тем, что вертит самим Доктором Фриманом, как хочет? Гордон усмехнулся. Хоть он и чувствовал что-то к ней, но так просто сдаваться женщине он не собирался! И вообще, что она делает? Улыбается, шутит, делает ему комплименты. Очень мило, не правда ли? Завидного жениха нашла, ничего не скажешь. Гордон, забывшись, даже резко махнул рукой в воздухе — хватит! Аликс пробудила в нем какие-то чувства, но поддаваться было нельзя. Всё говорит за то, что она просто пользуется им. Да и как он будет смотреть в глаза Илаю, своему другу и коллеге, если тот узнает о том, что Аликс и Гордон… Нет, надо держать себя в руках. Забыть про чувства, про эмоции и проявить наконец волю!..

От постоянных далеких взрывов и стрельбы воздух подрагивал, иногда ощутимо ударяя по ушам и груди. Но вдруг среди общего гула начал четко выделяться свист летящей мины. Гордон даже не успел ничего сообразить, когда в двух метрах от него в асфальт влетел снаряд. Его, и еще двух повстанцев отбросило назад, оглушенных жутким грохотом. Фриман, крикнув что-то своим спутникам (от звона в ушах он не слышал ровным счетом ничего), отполз в сторону. Скафандр защитил тело, но голове досталось: взгляд ученого плыл, его шатало из стороны в сторону. Очки уцелели каким-то чудом.

— Хедкрабы! Огонь!

Фриман, морщась от боли в ушах, повернулся на звук. Из снаряда, вспоровшего асфальт, словно песок, вылезали четырехногие твари и молниеносно рванулись к людям. Гордон быстро вскочил, чуть не потерял равновесие, но все же удержался на ногах и открыл огонь. Один из хедкрабов, быстро перебирая длинными тонкими ногами, несся вперед и, увернувшись от пуль, прыгнул на лицо одного из повстанцев. Несчастный закричал, повалился на землю и задергался, пытаясь оторвать тварь. Гордон, быстро прикончив двух, подбежал к парню и схватился за ноги хедкраба. Нет, руками оторвать эту тварь от ревущего от боли повстанца было невозможно. Парень орал. Фриман вздрогнул, заметив, что из-под хедкраба по лицу повстанца течет кров. И решился на риск. Приставив автомат к хедкрабу сбоку, он нажал на спуск.

Земля подрагивала — по всему кварталу в асфальт влетали ракеты с хедкрабами. Повстанцы собрались в кучку, отстреливаясь от существ из Зена.

Хед отлетел в сторону, пробитый тремя пулями, и Фриман склонился над несчастным парнем. И тут же отвернулся в сторону. Парень умирал. На месте лица было лишь кровавое месиво. Глаза вытекли, нос — откушен, зубы выбиты, от щек и губ — лишь обрывки.

— Что с ним, — Шон подбежал с дробовиком наперевес.

— Хед покусал.

Шон содрогнулся, глянув на товарища.

— Бедный Кирк…

Кирк постоянно подергивался, иногда сгибая руки и скребя ногтями асфальт. То, что было его лицом, заливалось кровью.

— Надо… перевязать, — выдавил Шон, потянувшись за бинтами.

— Оставь, — Гордон встал, — Разве ты не видишь, он мертв.

Тело мелко подрагивало. Шон, резко отвернувшись, со злобным криком расстрелял трупик хедкраба.

— Война, — покачал головой Фриман и крикнул, — Сюда! Во двор, быстро!

Он и еще четверо уцелевших кинулись в переулок и побежали в один из дворов. Фриман даже не замедлил бега, увидев впереди фигуры в респираторах. Лишь поднял ствол.

— Гражданская оборона! — крикнул повстанец, и его крик потонул в выстрелах.

Трое ГО-шников успели сделать лишь пару выстрелов, и уже упали под массированным огнем группы Гордона. Как ураган, он со своими подопечными влетели в один из подъездов.

— Быстрее, наверняка они успели передать своим, что мы идем, — Фриман на миг замер у шахты лифта, — Нужно разделиться. Женщины — со мной наверх, Шон, бери своего друга и проверьте с ним этот коридор.

Возражений не было, девушки явно чувствовали себя в безопасности рядом с Фриманом. Они поднялись на этаж выше — там была лишь дверь и большая, полностью разрушенная квартира, без мебели и обитателей. Подергав за ручку запертой двери, Гордон вошел в квартиру. Звуки внешнего мира сразу стали громче — не удивительно, ведь одной из стен не было, и через срезанный, словно ножом, бок здания просматривалась вся улица. Недалеко кучка повстанцев вела бой, Гордон никак не мог разглядеть, с кем. То ли хедкрабы, то ли мэнхаки…

— Там все чисто, прохода на улицу нет, — сообщил повстанец, входя вместе с Шоном в квартиру.

— Ничего интересного? — лаконично поинтересовался Фриман, вглядываясь в серый шпиль Цитадели, нависший над городом.

— Нет, — подал голос Шон, уже подойдя к своей Фрэнки, — Лишь небольшая квартирка. Там были голоса, мы думали, что кто-то из наших, но это был всего лишь Консул по ящику… И полусгнивший труп на кресле. В руке — сувенир… Видно, сам застрелился.

И Шон кинул Гордону револьвер. Ученый, поймав оружие, снова вгляделся в улицу. Ему показалось, или что-то снова мелькнуло между щербатых стен домов? Земля начала подрагивать все ощутимее.

— Черт, это опять страйдер! — тихо сказала Джилл, перехватывая автомат.

— Эй, лучше поторопиться! — вдруг вздрогнула Фрэнки, отскочив подальше от выхода из квартиры.

В коридоре уже слышались голоса ГО-шников.

— За мной, — и Гордон начал быстро спускаться по горе обломков вниз, на улицу.

— Что? Туда? — замер повстанец, имени которого Фриман так и не знал, — Ну нет! Там же страйдер! Легче принять бой с ГО, чем с ним!

— И что потом? — крикнул Гордон уже снизу, — Назад все равно не пойдем, только вперед, к Нексусу. Давай!

Повстанец, мысленно прокляв судьбу (проклясть Фримана у него бы не хватило духу), спустился вслед за остальными. Страйдер приближался, но пока что, похоже, не заметил еще группу Фримана. Убежать было невозможно — дальняя сторона улицы лежала в руинах, а дорогу перекрывала шокирующе огромная воронка.

— Твою мать, теперь еще и сканеры! — крикнул Шон, первым открывая огонь.

Фриман резко обернулся — кучка сканеров, каждый с хоппером на борту, отстала от повстанцев, которых видел Фриман, и уже неслась к нему. Первый из них тут же сбили выстрелы Шона. Детонатор сработал, и мина, которую нес сканер, взорвалась. От нее сдетонировали и остальные. От многократного взрыва заложило уши.

— Видали? — Шон с довольным видом погладил дробовик, — Эй, Фрэнки, а ведь я не только в стрельбе чемпион.

И он подмигнул подружке.

— Да я скорее со сталкером встречаться буду, чем с тобой!

— Брось, Фрэнки, я же завидный жених! Я даже не потребую приданного! Можем хоть сейчас обвенчаться, попрошу того чокнутого русского священника провести церемонию…

— Заткни пасть! — отвернулась Фрэнсис, — Я бы посмотрела на тебя, окажись ты в Рэвенхольме хоть на денек…

— Не хочу вас прерывать, но я бы на вашем месте уже бежал, — торопливо сказал Гордон, — Страйдер нас заметил, наверное по взрыву…

Все пятеро с секунду стояли, замерев, и наблюдали, как к ним идет огромный синтет, ловко пробираясь по обломкам.

— Быстрее, туда! — крикнул Шон, указывая в конец улицы.

Гордон пригляделся — похоже, под железнодорожным мостом повстанцы устроили привал. Других вариантов не было — с ними будет больше шансов убить страйдера. И Фриман побежал, догоняя девушку-повстанку и Фрэнки. Сзади уже слышались трубные звуки — страйдер раздражался, что жертвы убегают. Повстанец, приятель Шона, иногда оглядывался и стрелял в гигантскую фигуру, которая была уже в двадцати шагах.

— Не надо, — ты его только еще больше разозлишь! — крикнула ему Фрэнки, и побежала быстрее.

Несясь вперед, Гордон вдруг вспомнил. Вспомнил, почему эти страйдеры ему так знакомы. Он видел одного. В самый первый день, когда еще только шел по улице, испуганный и ничего не понимающий…

Повстанцы, разбившие лагерь под мостом, уже заметили бегущих и призывно махнули им рукой. Некоторые из повстанцев забегали, ища оружие. А страйдер сзади приближался. Фриман, оглянувшись назад, успел на миг увидеть нависшую над ним громадину синтета, когда одна из пушек страйдера ожила. Несколько плазменных пуль пробили асфальт у самых ног Шона, и тот ускорился аж в два раза, ощутив мурашки по спине. Земля дрожала от шагов синтета, воздух — от тяжелых выстрелов. До моста осталось совсем немного, лишь несколько метров. Гордон отстал от остальных — бегать в скафандре было не так уж и удобно. Остальные уже добежали и что-то кричали Фриману. Тот, считая метры до спасительного укрытия, опять оглянулся назад. Он успел увидеть лишь дрожащее, искаженное пространство перед страйдером — и ярчайшая синяя вспышка ослепила его. От грохота заложило уши, Гордон словно попал в водоворот. Он закричал, волна раскаленного воздуха ударила его в спину, придав ускорение. Ноги двигались автоматически, перед глазами — белая вязь. Последним, что Фриман ощутил, были несколько мощных ударов в спину и руки…

…

— Как думаешь, он себе ничего не сломал?

— Да нет, но отметелило его по полной… На нем одежда гражданина под скафандром была. Теперь понятно, как он скрывался все эти годы.

Фриман очнулся от боли в спине. Какие-то голоса доносились сверху. Он лежал на чем-то мягком. Было прохладно, он всем телом чувствовал обдувающий его ветер. Само тело болело, словно после драки. Он попытался что-то сказать, но изо рта вылетел лишь хрип.

— Эй, он сейчас очнется!

— Черт…

Фриман двинул рукой, и тут же на его глаза легла чья-то теплая ладонь. Только сейчас Гордон понял. Что на нем нет очков.

— Не спешите, Доктор Фриман. Сейчас я уберу ладонь. Глаза открывайте медленно.

Ученый приоткрыл веки — свет больно резанул по глазам. Подождав несколько секунд, пока глаза привыкли, он медленно открыл их и тяжело сел на заплесневелом сыром матрасе. Он был глубоко под мостом — лагерь повстанцев был разбит между толстыми бетонными опорами. Рядом горел чахлый костер, земля усеяна разным военным и походным хламом — от гильз до пустых консервных банок. По сторонам виднелись несколько кучек людей, сидящих у своих костров, невдалеке за наскоро сколоченным столом работал военный техник, судя по нашивке. И — неизменные «Лямбды» на рукавах. Повстанец подал ему очки.

— Глаза видят? Сколько пальцев показываю?

— Все, — выдохнул Фриман, щурясь.

— Ну, значит, пронесло… А мы думали, вам крышка, док, — улыбнулся стоящий перед ним повстанец.

Второй, кивнув, пошел к военному технику, и вскоре удалился.

— Что… что со мной было? — хрипло спросил Фриман, поднимаясь на ноги.

Тело хоть и болело, но словно обрело воздушную легкость.

— В вас стрелял страйдер, — повстанец небрежно указал рукой на дорогу, которую преграждал огромный обугленный труп синтета.

— Здорово я его уделал, — Фриман и сам удивился, как он может шутить в таком состоянии.

— Это его ребята потом из ракетниц сняли, — повстанец усмехнулся в тон ученому, — Эта тварь ослепила вас аннигилирующей пушкой и затем расстреляла из пулемета.

Фриман вздрогнул, оглядев себя. Но он был цел. Хотя…

— Удивительно, как вы вообще не лишились зрения, ведь бывали случаи, когда…

— Где мой скафандр? — резко спросил Фриман, — Где оружие? Только не говори мне, что…

— Да успокойтесь, док, с ними все в порядке! — махнул рукой повстанец, — Ну, или почти в порядке…

— Как это понимать? — Гордон даже боялся представить, что он теперь остался без костюма.

— Вон, Эдди его чинит, — и повстанец кивнул на военного техника, — Кстати. Меня зовут Ганс…

Фриман машинально на ходу пожал ему руку и уже спешил к Эдди. Техник лишь мимоходом глянул на Гордона, скупо кивнул ему и продолжил работу.

— Рад, что вы в порядке, — глухо сказал он, и как-то неестественно резко сменил тему, — Пулями сильно повреждены оба спинных щитка и. соответственно, часть системы обеспечения. Бронелисты рук тоже пострадали…

Он замолчал, глотнув из стоящей рядом бутылки. Скафандр был разложен на столе, разъединенный напополам в пояснице. Техник уже заканчивал ремонт, прикрепляя новые пластины взамен поврежденных. Темно-серые спинные и ручные щитки резко выделялись среди старых оранжевых. Костюм потерял заводской вид, теперь уже окончательно. Кое-где, на сгибах и суставах, эластичная кевларовая ткань была так сильно повреждена. Что Эдди пришлось наложить грубые титановые заплаты.

— Ваше счастье, что он не стрелял в голову, — техник отставил бутылку, — Я заменил динамик на новый и отладил инъектор — теперь барахлить не будет. Но система охлаждения, зараза, упрямая, так и не встала на место, так что будет иногда отключаться…

Фриман улыбнулся — повстанец постарался на славу. Он был уверен, что будь на его месте кто-нибудь другой, Эдди все равно сделал бы все возможное. Фриман уже убедился в своеобразном братстве, существовавшем между членами сопротивления.

Эдди снова отхлебнул из своей бутылки.

— Спасибо тебе, — Гордон пожал руку технику, — Костюм теперь выглядит прямо-таки самодельно.

Эдди, уже готовый было выпустить руку ученого, жестко сжал ее, пристально заглянув Фриману в глаза.

— А тебе красота да бирюльки нужны, а не функциональность? — от него дохнуло перегаром.

— Определенно функциональность, — коротко и предельно спокойно ответил Гордон, и техник наконец отпустил его руку.

— Эдди, ты бы не пил больше, — покосился на товарища Ганс, но под его взглядом тут же сменил тему. — Ну, док, давайте оставим на время нашего кудесника. Пойдемте, там многие хотят узнать, как вы.

— Ну пойдем… Еще раз спасибо. А… а где те, которые пришли со мной?

— А, два парня и девушки? Там, там…

Они подошли к греющимся у костра сопротивленцам, среди которых Фриман узнал своих спутников.

— Фриман, как ты? — подскочил Шон.

Остальные приветливо махнули. Гордон кивком показал, что все в порядке, и сел рядом. Незнакомые повстанцы восторженно пожирали ученого глазами.

— Без скафандра как-то неуютно, — поежился Гордон, — Будто голый…

— Да вы без него и выглядите не так… — начавшего говорить кто-то толкнул локтем в бок, и он умолк.

— Мы рады, что вы не пострадали, — сказал один из повстанцев, — Я — командир этого отряда. Вернее, того, что от него осталось… Ллойд. Сами понимаете, фамилии у меня давно уже нет.

Фриман вгляделся в этого парня и нахмурился. У всех, кого он встречал, фамилия была. Хотя персональные документы уже лет двадцать как вышли из обихода. Неужели…

— Вы меня разыгрываете? — до Фримана наконец дошло.

— Ничуть, — серьезно ответил Ллойд, — Да, мне всего двадцать три года, но возраст — не главное в нашем деле.

— Он — один из немногих, кто уцелел после зачисток, — шепнул Гордону Ганс.

— Вы выглядите старше, — Фриман глянул на седые виски командира, — И как же вы оказались тут?

Да как и все, — развел руками Ллойд, — Шли с боями из западной части города, растеряли большую часть отряда… Тут решили остановиться на привал, сканеры вымотали. И тут — вы. Честно говоря, мы не думали, что у вас есть шансы…

— Вам тоже досталось, — ученый оглянулся на труп страйдера, — Трудно было его прикончить?

— Как обычно, — махнул рукой Ллойд, — Но больше таких неожиданностей не будет — мы поставили охранные дозоры по обе стороны моста.

— Отлично, — Фриман постепенно приходил в себя, — А куда вы ведете свою группу?

— Туда же, куда и все — к Цитадели.

— Тогда, может быть, пойдем вместе? Я иду к Нексусу, это по пути.

— А, вы прорываетесь к Барни? — усмехнулся Ллойд, — Ну, это не совсем по пути, так что вряд ли мы пойдем вместе…Просто мы уже назначили обходной безопасный маршрут, это далеко от Нексуса. Жаль, конечно…

— М-да, — вздохнул Фриман, — Жаль. У вас в отряде действительно надежные ребята.

— Ну, мы что-нибудь придумаем… Да, и не называйте меня на «вы», я себя так стариком чувствую, тем более из уст великого Фримана…

— Ну хорошо, — рассмеялся Гордон, — Тогда я могу тебе предложить пару вариантов.

— Любопытно, — Ллойд принял из рук товарища миску с едой. — И что же вы предлагаете?

— Мы, кажется, договорились быть на "ты"? — Фриман тоже взял принесенную миску.

— Ну, это была моя личная просьба, — развел руками Ллойд, — Но вас так называть я никогда не смогу. Вы…

Вдруг где-то недалеко раздался голос:

— Он очнулся? Где он?!

— Да там, там, не ори ты так. Вон он сидит.

И к костру подбежала здоровенная детина, двигающаяся пугающе шумно.

— Ага, вот ты где! — мощный бас детины ударил по ушам, — Ну здорово, Фриман!

Гордон от неожиданности даже вскочил. Он готов был поклясться, что никогда раньше не видел этого здоровенного повстанца.

— Привет, — осторожно сказал он.

— Так вот ты какой! — взревел повстанец и похлопал ученого по спине так, что у того затрещали кости.

— Ох, — покачал головой Ллойд, — Это наш Джим Фаулер. Он ваш ну очень большой поклонник.

— Черт возьми, да! — грянул голос Фаулера, — Ты — лучший, док! А я только с дозора вернулся — мне говорят: у нас тот самый Доктор Фриман остановился. Так что с тобой случилось, чего не при параде?

— Его страйдер расстрелял, и вдобавок ослепил аннигиляцией, — пояснил Ганс, — Костюм сейчас чинят. Как он выжил, не понимаю…

— Я ж тебе говорил, что он заговоренный! А… погоди-ка, Фриман, ты что, теперь слепой?!

— Да нет, уже оклемался, — Гордон отступил от богатыря на шаг.

— Нет, это просто невероятно! — гремел Фаулер, — Я всю жизнь мечтал с тобой познакомиться. Да я всех вортигонтов про тебя расспросил, я про тебя всё знаю! Свободный Человек, а? Ты не представляешь, как мы с тобой похожи! У меня бородка совсем как у тебя. Заметил? Я тоже убил своего первого хедкраба в двадцать пять лет. Здесь. На чужбине, мы с тобой — единственные настоящие американцы. Не то, что эти армяне да калмыки…

И он небрежно кивнул на остальных. "Армяне и калмыки" устало закатили глаза. Недаром Ллойд, когда принесли Гордона, сразу же сплавил Фаулера в дозор.

— Ну, старик, — бушевал Фаулер, — Рассказывай, как ты там в Черной Мезе дал Нихиланту по яйцам!

— За неимением у него таковых пришлось искать другие методы, — Гордон поморщился от тяжелых воспоминаний, — Не хочу об этом говорить. Ты даже и наполовину себе не представляешь, что мы там пережили.

— Фаулер, — поднялся Ллойд, — Хватит доставать Доктора Фримана, иди обратно в дозор. Это приказ.

Фаулер снизил голос и толкнул Гордона в бок локтем.

— Старик, к черту этих нытиков, пойдем к моему костру, выпьем, расскажешь о своих подвигах…

— Джим, — резко сказал Ллойд, — Я не люблю повторять дважды!

Повстанец погрустнел и, многозначительно глянув на Фримана, наконец удалился.

— Док, простите нас за него, — торопливо сказал Ллойд, — Он бредит вами с тех пор, как вы появились в городе.

— Ничего, — улыбнулся ученый, — Это было даже забавно. Не думал, что такие бывают. Я ведь даже устал объяснять всем, что никакой я не герой.

— Ошибаетесь, — усмехнулся Ллойд, и толпа возгласами поддержала его.

— Эй, не-герой, принимай H.E.V., - на Гордона дохнуло перегаром.

— Как раз вовремя, — кивнул Фриман, — Еще раз спасибо за ремонт.

— Тот, кто проектировал скафандр, был парень не промах, — усмехнулся Эдди и отошел.

Ллойд и Гордон пошли к столу, за ними вслед потянулись Шон, его друг и обе девушки. Вид заново отремонтированного костюма превзошел все ожидания. Новенькие щитки легли совсем как прежние, мало того — Эдди в точности воспроизвел на них все заводские знаки и номера старых пластин. Вдобавок, механик краской из баллончика выкрасил новые щитки в оранжевый цвет, и они стали вообще неотличимы от прежних.

Гордон не знал, что и сказать. А ведь Эдди поначалу показался ему не совсем добрым человеком.

— Эдди — отличный мастер и солдат, — не без гордости сказал командир отряда, — Правда, пьет, но я ему не мешаю. Поверьте, у него есть на это свои причины.

Фриман начал облачаться в костюм, а Ллойд отправил Шона принести оружие ученого.

— У меня просьба, — сказал Гордон, — Оставь у себя в отряде девушек, которые пришли со мной. У вас тут организация, вас много, риск минимален, опять же — безопасный маршрут.

— Нет проблем, док, — кивнул командир, — Но…

— Фриман! — Шон беспокойно посмотрел на него, — Ну ты же понимаешь…

Гордон задумался. А, ладно!

— Черт с ними, возьми себе и вот этих вот двоих? Их разлучать нельзя, у них уже своя компания.

— Договорились, — улыбнулся Ллойд, — Подавляющее поле включено, а они все туда же…

— Док, тебе не обязательно нас оставлять, — выступила вперед Фрэнки, — Мы как шли вместе, так и будем идти.

— Нет, — ученый покачал головой, — Я больше не могу вами рисковать, тем более, что вы… То есть, тем более, после этого случая со страйдером. И потом, неизвестно еще в какое пекло мы с Барни попадем.

Эдди, стоящий неподалеку, прислушался и подошел ближе.

— Решено, вы остаетесь.

— Его уже не переубедить, — усмехнулся Ллойд.

— Ну хорошо, — вздохнул Шон, — Удачи вам, док! Для нас было честью воевать бок о бок с вами.

"Слава богу, они остались живы. Впервые из всех", — подумал Гордон, — "Может быть, началась полоса удачи?".

— Думаю, надо выдвигаться, — решительно сказал он, — Барни вряд ли будет ждать.

И он подхватил с земли монтировку, гравипушку и автомат.

— Подождите! — вдруг остановил его Ллойд, — Я не прощу себе, что отпустил вас безо всякого сопровождения, тем более в Нексус. Я дам вам людей, сколько потребуется. Помочь вам — помочь всему Сопротивлению.

— Что ты, не нужно! — запротестовал Гордон, — Поверь, мне лучше идти одному, именно потому что это опасно.

— Простите, но у меня другая точка зрения, — покачала головой командир отряда, — Эй, Ганс, позови-ка сюда ту компанию, которая к нам прибилась вчера.

Ганс убежал за повстанцами, а Ллойд пояснил:

— Вчера на нас вышли трое наших, они шли из тыла Альянса, потеряли связь со своей станцией. Теперь не знают, куда деваться.

— Нет, ну как ты не понимаешь! — шепотом заговорил Гордон, — Они у меня уже наверное сотые по счету! Ты знаешь, какая это ответственность. Я… я и так уже устал считать предсмертные крики…

— Я все понимаю. Но послушай меня. Тут совершенно иная ситуация. Я иллюзий не строю, в Нексусе и на подходах к нему очень опасно, это — военный объект Альянса. Там не справиться одному. Я уверен, что Нова Проспект вы брали не в одиночку, так ведь?

— Да, — кивнул Гордон, — Вот только ты что-то не спрашиваешь, где сейчас те, кто мне помогали. Все, никаких исключений. Я сказал!

— Но я не могу вас отпустить одного, — почти взмолился Ллойд, — Должен же хоть кто-то пойти…

— Я пойду с ним, — послышался угрюмый голос.

И к ним подошел военный техник. За спиной его был вещмешок, в руке — бутылка.

— Эдди? — удивился Ллойд, — Ты хочешь уйти?

— Нет слова «хочешь», есть только слово "надо", — прищурился техник, — Можешь за меня не бояться, Фриман, мной в случае чего можно пожертвовать.

— Эдди, я конечно тебе очень обязан, — Гордон развел руками, — Но не думаю, что это очень хорошая мысль. Многие хотели идти со мной, и…

— Ты не понял, док. Я не из этих. Мне все равно, с кем идти, хоть с самим чертом. Но мне нужно увидеться с Калхуном. Ты тут не при чем. Мне надо встретиться с Барни. Поговорить. Командир, ты меня понимаешь?

Повисло молчание.

— Ну что ж, если так надо, — кивнул Ллойд, — То иди. Док, возьмите хотя бы Эдди. Он опытный техник, он уже починил ваш костюм, и сделает это еще раз, если это потребуется.

— Ну хорошо, — выдавил Гордон, — Я все-таки ему обязан. Но Эдди! Договоримся сразу. Если наступит момент, когда будет слишком жарко, и я скажу тебе уходить одному — ты уйдешь. Для твоего же блага.

— Нет проблем, не-герой, — усмехнулся техник.

— Ну, тогда пошли.

И они, махнув всем рукой, осторожно вышли на улицу, все так же гремящую гулкой музыкой войны.

— Эй, Фриман!

Гордон оглянулся.

— Сожжем комбинов дотла! — крикнул Ллойд, подняв вверх кулак.

Под крики повстанцев, Гордон с улыбкой повторил этот жест. Эдди, мрачно глянув назад, сделал несколько больших глотков. И они исчезли в одном из переулков.

…

Война началась сразу же, как только Гордон и Эдди нырнули в нее. Техник явно хорошо знал город, и говорил где можно срезать путь. На этот раз они шли через старую пятиэтажку — и сразу же нарвались на отряд ГО. Первая схватка состоялась прямо на лестничной площадке. ГО-шники были неуверенны и даже напуганы — еще бы, они за последние две недели на своей шкуре ощутили силу и мощь тех, кого они не так давно считали за скот. В бою выяснилось, что Эдди еще и зарядил костюм — три пули отскочили от груди Гордона, словно горох. Перестрелка проходила банально — каждый отстреливался из-за своего угла. При этом, Эдди вел бой довольно странно. Он то выпускал целые очереди пуль прямо в стенку, то начинал вдруг тратить лишь по одному патрону на каждого ГО-шника, точно в голову. Один раз выпивка дала о себе знать — техник оступился и скатился с пяти ступенек, прямо во время боя. Гордон покачал головой — теперь надо будет еще и присматривать за Эдди, чтобы он спьяну не вылез на линию огня. Но его падение подало Фриману идею — он дождался, пока у последних двух ГО-шников кончились патроны, ураганом влетел на лестничную площадку и столкнул обоих с лестницы. Убедившись, что они уже не двигаются, Фримана налетел на Эдди:

— Чо ты творишь?! Ты чуть не погиб только что! Бросай пить, если хочешь дойти до цели!

Техник злобно повернулся к Гордону, поднял руку с автоматом и выстрелил. Ученый вздрогнул, зажмурившись. Позади него замертво упал ГО-шник.

— Тебе какое дело? — угрюмо спросил Эдди, — Я тебя, конечно, уважаю, но не суйся в мои дела! Хочу пить — и буду.

— А как же слово "надо"? — прищурился Гордон.

— "Надо" дойти да Калхуна. Остальное — мусор. Главное — результат. Иди вперед, за меня не волнуйся. Я уже двадцать пять лет убиваю.

— И, похоже, гордишься этим?

Эдди промолчал и первым пошел вперед. Фриман, наскоро подобрал автомат ГО-шника — его, табельный, без патронов теперь был тяжелой железкой. Гордон догнал техника, когда тот осторожно заглядывал за угол.

— Это их связной пункт, — шепнул Эдди.

Внезапно гул снаружи стал громче, раздался мощный взрыв, здание сильно тряхнуло.

— Черт, что это было?! — крикнул за углом один из ГО-шников.

— Граната! — заорал вдруг Эдди и кинул за угол свою бутылку.

ГО-шники вскрикнули, и в ту же секунду к ним ворвался техник и трижды выстрелил. Гул от взрыва еще звучал — все произошло лишь за пару секунд. Фриман вошел, уважительно поглядев на Эдди, который уже копался в военных боксах.

Дом вдруг снова тряхнуло, по стене поползла толстая трещина.

— Да что это? — инстинктивно пригнулся ученый.

— Бомбежка, похоже. Или железная стена идет.

Фриман, кивнув, опасливо огляделся. Не хватало еще чтобы стена комбинов заживо раздавила их здесь.

— Лови, — к Фриману полетели три гранаты, — Есть еще сухой паек, но без личного кода не открыть.

— Надо быстрее убираться отсюда, — Гордон закрепил гранаты на поясе, — Если это бомбежка, то сейчас здесь будет уйма хедкрабов.

Эдди, оставшись без выпивки, сделался еще более угрюмым. Первым выйдя в коридор, он тут же увидел в его конце ГО-шника. Фриман вышел следом.

— Внимание, обнаружен Нарушитель N1., - торопливо крикнул в рацию слуга Альянса, опрокинул стол и засел за ним, отстреливаясь.

Эдди, выстрелив совсем не в том направлении, юркнул в одну из дверей. Гордон, чертыхнувшись, пульнул в сторону ГО-шника. В ответ из-за стола высунулась рука с пистолетом и сделала несколько беспорядочных выстрелов. Фриман, прижавшись к стене, переждал атаку и, кинувшись на пол, расстрелял деревянную крышку стола. Стон, пропущенный через модулятор голоса, был похож на радиопомехи. Тело ГО-шника вывалилось в проход.

— Эдди, да что с тобой?! — Фриман вскочил.

Техник стоял в соседней комнате, привалившись к стенке и закрыв глаза. Гордон потряс его за плечо.

— Что случилось? Я знаю, ты не ранен. Почему прервал бой?

— Какой тебе до меня дело? — устало сказал техник, открывая глаза, — Ты жив, я жив, он мертв, так в чем проблема? Оставь меня в покое, док.

Гордон едва сумел подавить новую вспышку гнева, развернулся и быстрым шагом пошел по коридору. Эдди молча пошел за ним. Проходя мимо тела ГО-шника, Гордон заметил, что то все еще шевелится, и поднял на него ствол автомата.

— Эй-эй, парень, ты что делаешь? — вдруг сказал Эдди и рукой резко опустил автомат Фримана.

— Он еще жив, я добью.

— Зачем? Он уже нем не помеха, он получил сполна, так оставь его в покое.

— Это враг, — твердо сказал Гордон, — Более того, он — предатель, он сам вошел в Альянс. Он не заслуживает пощады.

— А с каких это пор ты взял на себя роль высшего судьи? — вдруг спросил техник, — Неужто тогда, двадцать лет назад?

Гордон был так ошеломлен, что не знал, что ответить.

— Оставь, я сам его прикончу. Так и быть, раз ты тут главный, — Эдди заметил взгляд Гордона, — Я знаю, как это сделать быстро и безболезненно.

Фриман, почувствовав отвращение к этому разговору, развернулся и пошел дальше. За его спиной грохнула автоматная очередь. И Эдди догнал его.

— Приговор приведен в исполнение, судья, — с усмешкой сказал техник.

— Пошел ты…

ГО-шник в недоумении смотрел то вслед повстанцу, то на аккуратную дугу пулевых отверстий вокруг его головы…

Они вышли на гремящую улицу через пробитую бомбежкой стену дома. Под обломками виднелись тела членов Гражданской Обороны — Альянс в своих методах не жалел даже своих. На улице расслабиться тем более не получилось — едва они вышли, над их головами с жутким гулом пролетел штурмовик Альянса.

— Ложись! — крикнул Гордон, кидаясь на землю.

Эдди, зевнув, проигнорировал совет. Штурмовик, заметив движение, развернулся, изогнув членистую спину, и выстрелил. Фриман, зажмурившись, прикрыл голову — пули пробивали асфальт совсем рядом. Одна из них ударила по руке, но заряда скафандра пока хватало. Спустя несколько мгновений, штурмовик, не заметив движения, развернулся и улетел.

Фриман поднялся — и увидел, что Эдди уже идет на другую сторону улицы. Чертыхнувшись, Фриман поспешил за ним.

— Что, спас тебя костюмчик? — угрюмо спросил Эдди через плечо.

— Поставлю Джине свечку, — покачал головой Гордон, и вдруг с испугом поймал себя на мысли, что думает о Кросс как о мертвой. Хотя… к чему строить иллюзии? Если бы она была до сих пор жива, Илай или Кляйнер ему сказали бы.

Следующий час вымотал обоих повстанцев основательно. Они словно попали в огненный вихрь. Повсюду, где бы они ни были, они видели вдалеке кучки сопротивленцев, отстреливающихся от ГО. Один раз видели даже солдат Альянса. Воздух пел от летящих пуль, земля дрожала от взрывов. Спасаясь от заметившего их страйдера, который зачищал квартал, они вломились во дворы через очередной дом. Несясь из комнаты в комнату (дом, похоже, когда-то был общежитием), Фриман ничего не видел, кроме фигур ГО-шников, пламени выстрелов и дикой ярости. Он ничего не чувствовал, кроме ража и адреналина. Если бы его попросили бы вспомнить, что он делал, он бы не знал, что сказать. Временами он проваливался в забытьё. На стенах появлялись надписи "Сектор D", или "Охладительная система реактора". В фигурах ГО-шников он видел солдат морской пехоты. В криках он слышал ворчание вортигонтов. Стоило зажмуриться и собраться — все вставало на свои места, но он становился все мрачнее. Все изменилось, но он — нет. Он боялся это признать, но, наверное, где-то глубоко внутри себя он все еще был в Черной Мезе, и не хотел, не желал оттуда выходить. Раньше он скептически относился к историям про ветеранов, которые, спустя много лет, все еще бредят Вьетнамом и джунглями, полными узкоглазых бандитов. Теперь же — он понял…

Первая, да и то вынужденная, передышка состоялась на одной из улиц, прямо за мусорными баками. Впереди часть домов была смята железной стеной комбинов, остальная же часть улицы была перекрыта бывшим контрольным пунктом ГО, а ныне — военной заставой. По ту сторону железных ворот прохаживались ГО-шники, из было видно сквозь бойницы из переливающегося «стекла».

— Ну, давай решим. Как будем прорываться, — Фриман выглянул из-за укрытия, — Нужно как-то заставить их открыть ворота, и…

— Я уже имел дело с контрольными пунктами, — Эдди мутным взглядом смотрел в землю, — Дождемся, пока стемнеет, и я поработаю над запирающей системой ворот.

— Это конечно хорошо, — возразил Гордон, — Но мы не можем ждать — Барни уйдет дальше. Надо идти сейчас.

— Ну и иди, если ты такой умный, — усмехнулся техник, — А я буду ждать темноты. Ночью большинство будет спать, можно пройти мимо них без проблем.

— Ты это что, серьезно? — помолчав, сказал Фриман, — Ты понимаешь, что мы не можем ждать? Время идет! Их там много, но они и сами растеряны, у них нет профессиональной подготовки!

— Тогда, раз ты такой смелый, одолжи мне свой костюмчик? — посмотрел на него Эдди, — Что, не хочется? Это ты у нас весь в броне, а я? Я тебе не камикадзе!

— Ха! Тогда зачем ты вообще вызвался идти со мной? Сидел бы сейчас себе у костра…

— Я пошел только ради цели и здравого смысла! — Эдди резко встал.

— К черту здравый смысл! — тоже вскочил Гордон, — Я был в таких переделках, где все висело на волоске, и уже давно бы сдох, если бы полагался только на здравый смысл! Если мой друг нуждается во мне, я буду идти безо всяких остановок.

— Да?! Тогда — скатертью дорожка! Ах да, я забыл, ты же у нас герой, бессмертный почти. Посмотрите на меня, я великий Доктор Фриман, я царь и бог!

— Пошел ты, — процедил Гордон сквозь зубы, — Я ухожу! Оставайся, жди у моря погоды.

— Ну и вали! Без тебя обойдусь…

Фриман, оттолкнув техника с дороги, вышел на улицу. Спохватившись, он начал короткими перебежками двигаться к воротам. Внутри него все кипело от злости. Нет, это уже ни в какие рамки! Мало того, что ему почти силой дали попутчика, так тот, вопреки всем рекомендациям, оказался более чем странным солдатом, да еще и невыносимым типом! Фриман был даже слегка удивлен — вряд ли бы кто-нибудь еще из повстанцев смог бы накричать на Свободного Человека. Эдди явно многое повидал в жизни… Но что за тупые принципы? Опять же — ни с того ни с сего захотел встретиться с Барни, и при этом ждет, пока стемнеет! Фриман трясся от злобы, когда наконец добрался до ворот. Вот послал бог напарничка! Совершенно нелогичен, воняет, словно от пивной бочки, а туда же — с советами лезет… Удивительно, как этот парень до сих пор умудрялся оставаться в живых здесь. Фриман, вздрогнул и торопливо прижался к железному листу ворот, увидев, что камера наблюдения чуть было не засекла его. "А, к черту этого Эдди! Единственное, что он сделал нормально — это всего лишь починил костюм… Все, надо забыть. Успокоиться, а то еще нарвусь на пулю в лоб по-глупому…".

— Ага, давай-давай! — издевательски долетело с улицы.

Фриман, стиснул автомат с такой силой, что даже рукоятка скрипнула. Сейчас этот придурок увидит, на что способен специалист в области квантовой физики… Гордон, оглядевшись, так и не нашел в воротах ни одной лазейки или проводка, чтобы его перерезать. Везде — лишь неприступная броня, отливающая бирюзовым цветом, так характерным для творений Альянса. Но вдруг взгляд ученого упал на жужжащую у него над головой видеокамеру. Гордон с сомнением посмотрел на нее. А может, это сработает? Ведь это только в давно забытом кино герои строят сложные комбинации. В жизни должно быть все намного банальнее. И Фриман спокойно вышел под объектив камеры. Видоискатель остановился, внутри камеры что-то механически зажужжало.

— Твою мать! Там Фриман! — закричал кто-то за воротами, и послышались торопливый топот ботинок.

— Быстро, боевая тревога! Нарушитель Номер Один у нас возле ворот!

Фриман, усмехнувшись, отскочил в сторону и неторопливо снял с пояса все три гранаты. Топот стал слышен совсем рядом. Что-то загудело, и створка ворот начала медленно открываться. В ту же секунду Гордон просунул в нее ствол автомата и веером выпустил полрожка внутрь. Судя по сдавленным ругательствам, ГО-шникам это не понравилось. Дверь уже открылась до конца — и Фриман, с яростной улыбкой крикнув "Сюрприз!", кинул в лагерь ГО гранаты и отскочил за броню ворот. От взрыва заложило уши, Гордон, от толчка едва удержавшись на ногах, увидел на ближайшей железной стене три огненный отсвета. Грохоту и дыма было предостаточно — но броня ворот даже не погнулась. Гордон, не давая эху затихнуть, сразу же ворвался внутрь и сквозь дым выстрелил во всех направлениях. Ничего не было видно, но он ощутил, как пара пуль проскользили по его боку. И он снова спрятался за воротами. Когда дым осел, он наконец взглянул на плод своих усилий. Лагерь ГО словно сожгло инферно. Отброшенные к стене, трое ГО-шников обуглились до черноты, еще двое корчились на земле, схватившись за окровавленные животы. Фриман, не теряя времени, подобрал чей-то автомат, заметил укрепленную на стене ближайшего дома железную лестницу и побежал по ней наверх. Сзади что-то оглушительно заскрежетало — железная стена вдруг сделала одним из своих сегментов шаг вперед, вмяв в землю трупы ГО-шников и погнув ворота.

"Успели-таки доложить, что я тут!" — злобно подумал Гордон, оглянувшись.

— Что там такое? — донеслось спереди, когда он влетел в здание, и Фриман, узнав до боли знакомые модуляторы голоса, не глядя, открыл огонь, не останавливаясь, побежал по коридору. Сразу же ему удалось свалить двух ГО-шников, но хлесткий огонь откуда-то спереди заставил ученого нырнуть в одну из комнат. Кровь стучала в висках, и Фриман уже не мог жить без этого чувства. Зная, что нельзя давать себе замедляться, он быстро перезарядил автомат и выглянул в коридор. И увидел парящий в воздухе красный огонек. Один, второй… И знакомый шум лопастей.

— Черт! — в голос выругался он, — Опять они… Вот сейчас Пёс пришелся бы очень кстати…

И он, перехватив автомат в левую руку, снял с пояса монтировку. Хотел было выскочить в коридор, но понял — они только этого и ждут: пока Нарушитель N1 будет отбиваться в коридоре от мэнхаков, он станет идеальной мишенью. Гордон покачал головой — нет, его так просто не возьмут. Он быстро выглянул в коридор и махнул на всякий случай рукой.

— Эй, голубки, летите сюда, я тут! — крикнул он.

Ответом была автоматная очередь, но он уже успел спрятаться. Гул лопастей начал нарастать — значит, расчет сработал. Фриман, отойдя в дальний угол комнаты, встал с монтировкой наизготовку. И пять мэнхаков, один за другим, ворвались, задевая дверной косяк и кромсая острыми, как лезвия, лопастями штукатурку в белый песок. Решив не ждать, Фриман шагнул вперед и первым нанес удар — попал он удачно, и смертельная машинка отлетела в сторону, врезалась в стену и упала на пол. Удар, еще удар… Что-то со скрежетом резануло по ноге Гордона. Он ударом отогнал мэнхака, и услышал знакомый механический голос:

— Внимание, повреждение внешнего слоя пластины!

Фриман усмехнулся — надо же, давненько он не слышал голос своего скафандра. Последний удар — и он выскочил в коридор. ГО-шники, видно, уже праздновали победу, потому что довольно спокойно шли к комнате, готовясь увидеть мертвого Нарушителя. Несколько выстрелов — и они уже не двигались. Фриман, чувствуя, что адреналин несет его, словно на крыльях, выбежал на лестничную площадку и слетел вниз на три этажа, в подвал здания. Заслышав выстрелы, он чуть притормозил. Но тут же снова побежал, как только услышал страшные стоны. Стараясь не думать о живых мертвецах, Фриман вбежал в конец подвала, темноту которого прорезали ритмичные вспышки пулеметного огня. Две охранные турели неумолимо расстреливали что-то в огромной дыре в стене. Фриман, не дожидаясь развязки, подобрался к турелям сбоку и повалил их на пол. Запищал датчик равновесия — механизм понял, что турель больше не стоит вертикально, и отключил режим атаки. Гордон, заглянув в дыру, вздрогнул — весь пол был усеян гноящимися и кровоточащими трупами, руки и тела которых были покрыты жуткими язвами и наростами. Один из зомби все еще шевелился, и Фриман, скрипнув зубами, прервал мучения несчастной жертвы хедкраба. И только теперь огляделся по сторонам.

Он оказался в огромном туннеле, это была старая автомобильная магистраль — местами выщербленный асфальт посередине разделяла прерывистая белая полоса, а совсем вдалеке, у противоположной стены туннеля виднелся дорожный знак, то ли запрещающий парковку, то ли еще что-то — русский Гордон не знал. Один, дальний конец туннеля был, хотя и тускло, но освещен и уходил куда-то в сумрак, а второй как-то сразу тонул в темноте. Гордон, постепенно успокаиваясь от боевого возбуждения, осторожно вышел на середину дороги. В темноте ближнего конца туннеля что-то шевельнулось. Сначала это было похоже на игру света и тени, но затем оттуда донесся слабый стон. Фриман, прищурившись, медленно пошел туда, выставив вперед ствол автомата.

— Черт, хватит стонать, Рой… доигрались, он идет сюда…

— Эй, кто там! Выбросьте оружие, или я стреляю! — Гордон остановился.

— Не стреляй! — крикнули из темноты, и к ногам Гордона упало два пистолета и автомат.

Фриман подошел поближе. Глаза начали привыкать к темноте, и он рассмотрел стоящую фигур. Еще два человека лежало на полу.

— Все нормально, я свой, — сказал он, подавая руку, — Что тут произошло?

— Разуй глаза, не видишь что ли… — проворчал повстанец, подавая руку, но тут же отпрянул назад, словно обжегшись, — Э… это вы… да?

— Нет, я — его злой двойник, — улыбнулся Гордон, — Вы тут, похоже, совсем пропадаете?

— Это точно, — сплюнул повстанец, пожимая руку ученому, — Очень рад вас увидеть наконец своими глазами.

Сказано это было совсем без радости.

— Меня зовут Джеф, я помогаю… помогал командовать этим отрядом. Командиром был Келли, но, похоже, он уже никогда не встанет…

— Да что тут произошло? — Фриман беспокойно оглядел двух лежащих на полу людей, — Попали под огонь турелей?

— Да какие там турели! — отмахнулся Джеф, — Если бы! Спасались от страйдера… ох и побил он нас… все, кто уцелели вбежали в этот туннель, но страйдер завалил выход… Но и этого мало — спустя пару минут он завалил и другую сторону туннеля… Вместе с нашим отрядом.

Фримана передернуло от того, что он увидел в глазах этого повстанца. Не дай бог когда-либо пережить подобное…

— И многих завалило?

— Всех, — ответ сразил наповал, — В темноте особо не поищешь, но мы сумели вытащить Роя и Линду, они ранены.

Их прервал звук шагов. К ним подошел человек. Фриман было потянулся за оружием, но Джеф остановил его. Присмотревшись, Фриман узнал в подошедшем повстанца. Все та же лямбда на рукаве.

— Шульц, смотри, кто к нам пришел, — голос у Джефа звучал совсем мертво.

— Ого, — сказал повстанец, рассмотрев Гордона с головы до ног, — А он точно не засланец Альянса? Подложный Фриман — простой трюк…

— Думай, что говоришь, — Джеф покрутил пальцем у виска, — Ну что там, нашел аптечку, или что-нибудь?

— Нет, — Шульц, пожав Гордону руку в знак знакомства, присел на обломке потолка, — Да откуда тут — это ж дорога… Вдобавок сверху возня — сюда явно продираются ГО-шники.

— А Триггер?

— А что — Триггер? — Шульц развел руками, — Наверняка либо тоже убило, либо он остался с той стороны завала… Хоть бы это было так…

— Может, я смогу чем-то помочь? — сказал Гордон, подойдя ближе.

— Вы извините нас, — поднял голову Шульц, — Что мы не выражаем радость встречи с вами… просто сейчас… нам надо собраться. Стольких убило, прямо у нас на глазах, и…

— Да что вы! — Фриман почему-то почувствовал себя виноватым, — Я конечно все понимаю, я проходил через это не один раз. Что с ним?

И он указал на тихо стонущего парня на полу.

— Рой? — Джеф покачал головой, — У него пробито легкое. Арматурой задело… Ничего, жить будет. Слышишь, Рой? Держись, сейчас мы раздобудем аптечку, и ты снова встанешь на ноги, очень скоро…

Он, словно задохнувшись собственными словами, отошел в сторону. На самом деле ему было ясно — Рой протянет еще полчаса, не больше.

— У меня тут есть кое-какой набор, — Гордон порылся в отделениях скафандра и извлек оттуда вату и йод, — Можно будет прижечь рану и продезинфицировать… А с ней что?

— Так, плечо ранено, — потухшим голосом ответил Шульц, — Она сейчас заснула, потеряла много крови. Но мы сумели ее перевязать.

— Наш медик ушел на разведку, когда второй конец туннеля завалило, — сказал вернувшийся Джеф, — Так что нам теперь тут куковать без лекарств и еды долго…

Фриман задумался.

— Подождите, а вы проверяли ту сторону, — и он указал туда, откуда пришел.

— Зачем? Мы слышали там стоны перерожденцев, так зачем идти прямо к ним в лапы?

— Значит так, — Гордон встал, — Зомби там уже мертвы. Там есть проход в бок туннеля, в подвал старого дома. Проход чист, я только что оттуда. Через подвал вы сможете выйти на улицу, и…

Впервые за все время лицо Шульца разгладилось.

— Правда? — он подхватил с пола автомат и повесил его на плечо, — Отлично. Решено, мы с Джефом перетащим раненых туда.

— А там уже легче будет найти кого-нибудь из людей, — подхватил Джеф, — Ну, это уже хоть что-то… А то я уже думал, что мы тут похоронены навечно…

Они начали собираться и осторожно разбудили девушку. Гордон улыбнулся. Ну хоть кому-то теперь будет хорошо…

— Так, сейчас мы… — Шульц осекся и оглянулся на Фримана, — Док. А может быть, и вы с нами? Нам будет гораздо легче, да и ГО будет разбегаться только от одного вашего вида!

— Ты полегче, я бы за такие слова в морду бы дал! — проворчал Джеф.

— Спасибо конечно, — усмехнулся Фриман, — Но я лучше пойду вглубь туннеля, я очень спешу.

— Но там же завал!

— Знаю. Ты говорил, что туда прорываются ГО-шники? Я встречу их. Заодно и выйду через их проход — возвращаться назад мне нельзя. Время не терпит.

— Ладно, — легко согласился Шульц. Ему и своей головной боли было уже более чем достаточно.

— Хорошо, — кивнул Джеф, — Теперь понимаю, как это Доктору Фриману удаются все его свершения — он ни минуты не сидит на месте.

— За двадцать лет насидишься, — туманно пробормотал Гордон, — Ну, удачи вам. Может, еще встретимся.

— Удачи, Фриман! Спасибо за помощь!

И они потащили раненых к пробоине в стене. Гордон, ускорив шаг, пошел вглубь туннеля. Идти пришлось довольно долго. В тусклом свете запыленных лампочек Фриман различал силуэты опорных колонн и облезлые корпуса давно брошенных автомобилей. Нигде — ни души. Похоже, это место осталось нетронутым со времен Семичасовой войны — некоторые машины имели двигатели, колеса и даже резину — но соблазна завести их не было, аккумуляторы давно были мертвы. Спустя шагов тридцать начали попадаться обломки кирпича и куски обвалившегося потолка. Впереди начало виднеться что-то массивное. Фриман, на всякий случай держа оружие наготове, продолжал идти, вглядываясь в сумрак туннеля. Наконец перед ним появился целый вал из обломков, крошеной плитки и бетона, вперемешку с автомобильными остовами. Частью этого завала был заметно выделяющийся в этой обстановке бронетранспортер, по дизайну и цвету — явно принадлежащий Альянсу. Гордон поначалу напрягся и даже остановился — но потом расслабился. Бронетранспортер уже давно был брошен тут, стекло выбито, а ствол пушки погнут. Дойдя до него, Фриман сразу же увидел и сам завал. Выглядело это, как будто потолок плавно спускался к полу. Только у самого их стыка высились крупные обломки. Гордон поежился, когда увидел среди обломков чью-то руку. Бедные ребята… Было как-то не по себе от того, что тут покоится целый отряд, который еще совсем недавно сражался за свободную Землю.

Внезапно сверху послышался какой-то скрежет, и что-то глухо взорвалось. Фриман пригнулся — с потолка посыпалась штукатурка. Послышались приглушенные голоса. "А вот и они", — догадался ученый и принялся ждать, усевшись у самого завала. Грохнул еще один взрыв — и в потолке наконец появилась небольшая дыра. Одновременно с этим, видимо от толчка взрыва, осыпалось несколько крупных камней завала. Фриман сначала не обратил внимания, но затем все-таки повернулся — из отверстия в завале проходил свет! Быстро встав, Фриман заглянул в дыру. В отверстии в потолке уже мелькали тени ГО-шников. И вдруг Гордон отпрянул назад — в дыру в завале просунулась рука. С заметным усилием она растолкала камни по бокам дыры, сделав ее еще больше. Наконец появилось лицо.

— Эй, кто там? Джеф, это ты? — голос казался очень взволнованным.

— Нет, я Фриман, — быстро крикнул Гордон, — Повстанец?

— Так точно, — лицо парня казалось изнеможенным и было испачкано грязью, — Господи, я уж думал, что всех засыпа… Что?.. Вы — Гордон Фриман?!

— Да! — нетерпеливо крикнул Гордон, — Быстрее, сейчас тут будет Гражданская Оборона!

— Понял! — коротко ответил повстанец, — Вы только держитесь там, я сейчас! У меня есть пара динамитных шашек, мы сможем взорвать часть завала!

— Смотри как бы еще плотнее не завалило, — предупредил Гордон, — Ладно, давай, взрывай быстрее. И пока встречу гостей…

— Сейчас-сейчас…

Голос повстанца даже задрожал — настолько он был взволнован. Тем временем из дыры в потолке уже слышались голоса ГО-шников. И в ту же секунду оттуда вылетело несколько мэнхаков.

— Черт, мэнхаки! — крикнул Фриман, открывая огонь, — Давай, поторапливайся!

— Уже закладываю первый заряд…

Гордон истратил уже пол-обоймы, но попал только в одного — эти механические убийцы были на редкость увертливые. Грохнул еще один взрыв — и дыра в потолке стала уже совсем большой. Гордон, поняв, что от автомата сейчас толку мало, принялся крушить мэнхаков по старинке — монтировкой. В эту секунду в туннель уже спрыгнул первый ГО-шник. Выстрелив в его сторону, Фриман крикнул в сторону завала:

— Скоро там? Мне тут конечно нравится, но… черт…

— Второй заряд закладываю!

Фриману, спасаясь от пуль ГО-шников, которых было уже двое, пришлось отбежать в сторону. Пока они появлялись по одному, бой вести было легко, но теперь…

— Отойдите, я взрываю! — послышался крик повстанца.

— Давно уже отошел, — голос Гордона дрожал от колотящегося в его руках автомата.

Грохнул мощный взрыв, штукатурка вновь посыпалась с потолка. ГО-шники тут же кинулись на пол. Гордон побежал к завалу, в котором взрыв пробил небольшую дыру. Но мелкие камушки, сыпавшиеся в ней, предупреждали — этот лаз здесь ненадолго.

— Скорее!

Фриман, собравшись как можно компактнее, с трудом пролез в дыру — мешала гравипушка, висящая на спине. И, едва он вскочил на ноги, громада завала загудела, зашевелилась. Грохнули камни — и проход был снова засыпан. На этот раз — намертво. Стало тихо. Фриман тряхнул головой, вытрясая из нее пыль и камушки.

— Фух, пронесло, — облегченно вздохнул повстанец и опустился на груду камней, — Как же вы там оказались, док? Рад встрече с вами, я еще в детстве представлял вас таким!

— Я польщен, — улыбнулся Гордон, — А среди повстанцев есть хоть один, кто меня не узнает в лицо? Мне даже интересно.

— Вряд ли, — в свою очередь улыбнулся его собеседник, — С тех пор как статую Свободы сровняли с землей, вы — единственный оставшийся у нас символ свободы.

— А… — Гордон осекся от неожиданных новостей про знаменитую статую, — Ну дела… Вот сволочи… А хоть Эйфелева башня цела?

— А вы что, не знаете? — удивился повстанец, — Цела. Ей повезло, что она из железа. Альянс сейчас использует ее в качестве мощной антенны…

— Мда, — покачал головой Фриман. Он что-то никогда не задумывался, что же стало с чудесами света после Вторжения.

— Меня зовут Триггер, медик, — представился повстанец.

— Так это ты — Триггер? — удивился Гордон, — Тебя там искали, на той стороне завала.

— Искали? — вскочил повстанец, — Кто-то из наших, да? Значит, они живы?

— Ну, почти, — смутился Фриман, — Живы только повстанец по имени Рой и девушка, они ранены. Ну, и командиры отряда… А остальные…

— Черт, — прошептал Триггер, снова садясь, — Погибли. Все погибли… Как же так… Но ты сказал «девушка»? Какая? Как ее зовут?

— Линда, кажется.

— Слава богу, — выдохнул повстанец, — Она жива… Нравится она мне, док, вот какая штука… А командиры? Все живы, да? Ну, там, Келли, Джеф, Шульц…

— Келли — нет, — Фриман покачал головой и замолк. Ненавидел он сообщать такие новости.

— Черт… — Триггер безнадежно глядел в стену, — Сожрали все-таки… Сожрали, как теперь жрут меня!

Фриман помолчал, понимая, каково сейчас этому парню. В один миг узнать, что потерял столько товарищей…

— Но ведь кое-кто остался жив, — ободряюще сказал Гордон, — Значит, не все потеряно.

— Вы правы, док, — вздохнул Триггер, — А я ведь должен был вернуться и начать лечить раненых… А вон как случилось…

— Ничего, там твоя помощь еще пригодилась бы, — сказал Фриман, усаживаясь рядом, — У них двое раненых, и они пошли через подвал дома на улицы. Найдут там какую-нибудь помощь.

— Супер, — усмехнулся Триггер, — Вот только нам тут теперь сидеть долго… А вы вообще здесь какими судьбами? Я думал, вы сейчас где-нибудь на подступах к Цитадели, кричите лозунги с баррикад.

Они оба усмехнулись.

— Скоро буду там, — ответил ученый, — Сейчас иду к Нексусу, нужно встретиться с человеком по имени Барни Калхун. Слышал о таком?

— Слыхал, — зевнул Триггер, — Я сам всего недели три как повстанец. Но уже слышал от других, что, мол, этот самый Калхун успешно ведет группы Сопротивления все ближе к Цитадели. Так вы к нему?

— Да. Он мой старый друг. Объединимся и вместе пойдем на Цитадель… ах да, еще я должен по дороге встретиться с Аликс.

— Аликс? — встрепенулся Триггер, — Дочь того самого Илая Вэнса?

— Да, великого и ужасного, — улыбнулся Фриман.

— И вы пойдете в Нексус? — переспросил Триггер.

— Ну да. Кстати, хватит мне тут засиживаться, время поджимает. Вон та дверь открыта?

И он указал на дверь в стене туннеля.

— Заперта, — безразличным голосом ответил Триггер, — Была бы открыта, меня бы тут ты уже не встретил.

— А дальше по туннелю что?

— Не советую туда соваться. Оттуда идет мерзкий запах, чем ближе подходишь, тем чаще попадаются желтые лужи. Наверное, там полно радиоактивных отходов — так эти подонки страхуются, чтобы люди не прятались в подземке.

Гордон прикинул все варианты.

— Я все-таки пойду гляну, что там. Может, там все-таки есть проход…

Повстанец устало кивнул, и остался сидеть. Фриман понимал — сейчас его беспокоить не надо. И пошел вперед. Едва он миновал два перевернутых ржавых грузовика, начал тревожно трещать счетчик Гейгера в его костюме. "А Триггер, похоже, был прав", — пронеслось в голове ученого. Спустя несколько секунд он все увидел своими глазами — дальше весь туннель был залит смердящей дымящейся жижей, из которой, словно островки, выглядывали крыши и капоты старых автомобилей. Лезть туда совсем не хотелось, да и это было почти невозможно. И, когда Фриман уже хотел было уйти, он вдруг увидел недалеко от начала радиоактивной «воды» вентиляционную решетку в стене. Решив попытать счастья, а заодно и "вспомнить молодость", Фриман привычным движением сорвал решетку и влез в трубу, едва помещаясь там из-за громоздкого H.E.V. Лезть, задыхаясь от пыли и вони, пришлось довольно долго, а тут еще на пути попался какой-то хедкраб, который, судя по всему, был очень стар — покрылся прочным панцирем, приобрел волочащееся по полу кругленькое брюшко и передвигался очень медленно. Фриману удалось убить его простым ударам кулака — и тварь была отодвинута в маленькое ответвление в трубе. Когда же он вылез, оказавшись в коридоре, он сразу же увидел недалеко дверь и направился к ней. И вдруг, неожиданно тихо появившись из-за угла, одновременно с ученым к двери подошел человек, закутанный в рваный камуфляж, по виду — повстанец.

— Ты кто? — коротко спросил Гордон, и рука повстанца, который уже хотел было открыть дверь, опустилась.

— Человек, — с вызовом ответил повстанец, — А вот кто ты?

— А по мне не видно? — заинтересовался Фриман.

— На лбу у тебя ничего не написано, — повстанец скрестил руки на груди, — Весь в какой-то пыли, грязный, рыжий, в странном обмундировании. Похож на неудачную разработку Альянса, которая сбежала из лаборатории.

— Во как, — усмехнулся Гордон, — Даже приятно, что не узнал меня, прямо как в старые времена.

— О чем ты? Ну вижу я у тебя лямбду, все в порядке, не трону. Иди, куда шел, а я пойду по своим делам.

— Я вообще-то сюда и шел, — и Фриман открыл дверь, возле которой они стояли.

И оба увидели напряженное лицо Триггера.

— Эй, Фриман, вы сумели открыть дверь! — ободрено сказал он, но, увидев повстанца, замолчал.

— Триггер, вот ты где! — повстанец поправил винтовку у себя на плече. — А где остальные?

— Так ты был не с нами? — Триггер, похоже, уже устал удивляться.

— Сразу, как я снял снайпера на улице, я пошел окружным путем. Видел, как вход в туннель завалило, и вот и пошел сюда обходным путем, через улицы. Где все?

— Все, кто остался — вот за этим завалом. Поможешь разобрать?

— Да, — и снайпер отстранив Гордона, вошел в туннель, — Посторонись, браток.

Фриман, пожав плечами, пропустил повстанца. Было даже интересно — его впервые не узнали!

— Доктор Фриман, а вы? Останетесь, или дальше побежите? — Триггер уже подвел снайпера к месту, где завал казался тонким.

— Побегу, надо до темноты успеть.

— Погоди, это что — тот самый Гордон Фриман? — повстанец недоверчиво указал на ученого.

— Да, а ты что, не узнал? — удивился Триггер, — Нам жутко повезло, что мы с ним познакомились!

— Странно, — пожал плечами снайпер, — Я его себе по-другому представлял.

— Интересно, и как же? — улыбнулся Гордон.

— Ну, шире в плечах, помускулистее, повыше, без этой дурацкой бородки… Ну то есть… вот.

Фриман так растерялся, что даже не нашел, что ответить. Наконец, почувствовав фарс всей этой сцены, он предложил:

— Может, пойдете со мной? Поищете своих на улицах города.

— Пойти с вами? — Триггер, казалось, даже испугался, — Нет-нет, не надо! Мы как-нибудь сами. На улицах их искать — что иголку в стоге сена, а так мы их быстрее догоним.

— Ну что ж, удачи! — Фриман направился к выходу, — Думаю, еще увидимся.

Триггер промолчал, уже начав разбирать завалы, и проследил глазами за удаляющимся Человеком Свободы.

Гордон шел по коридору, откуда пришел снайпер, и невесело улыбался. "Ну вот, уже и до повстанцев доходят слухи, что быть моими спутниками — опасно… Как испугался этот Триггер, такого еще не было. Это парочка — вообще два больших оригинала — один, сам того не заметив, полил меня грязью, а второй как-то странно меняет настроения… Хотя… с этой войной мы все уже наверное стали ненормальными. Завидую я Барни — вот железный мужик: и Черную Мезу пережил, и вторжение с Зена, и приход Альянса, и Семичасовую войну, и сейчас на передовой… Это какой выдержкой надо обладать?.. А они еще из меня героя делают, когда рядом с ними другой, настоящий, герой непризнанным ходит".

Коридор оказался смежным с подвалом какого-то дома, и Фриман как-то резко вынырнул в маленький дворик. Война сразу хлестнула по ушам — прямо над ним, оставив белый дымный след, пролетел снаряд с хедкрабами, недалеко раздался жуткий грохот и крики. Только сейчас Гордон заметил, что отовсюду слышны звуки стрельбы. Не теряя времени, он побежал к выходу из двора-колодца, спотыкаясь в обожженных воронках и невольно толкая ногами рассыпанные по всей мостовой гильзы. И — налетел на решетку. За ней был еще один двор — Фриман увидел, как по нему пробежали два ГО-шника, и — вслед за ними несколько повстанцев. Один из них, заметив Фримана подбежал к решетке.

— Доктор Фрман! Вот это удача! Слушайте, мы ищем место для перебазировки — они начали артобстрел. Но пока что тут еще осталось много наших, они если что помогут.

— Мне надо к Нексусу, это куда? — крикнул Гордон, перекрикивая стрельбу.

— Это через вон те дворы, туда, — повстанец указал рукой, — Тут заперто, срежьте через этот дом. Все, я побежал, рад был пообщаться! Я шепну своим, что вы появились — это ох как их приободрит!

— Спасибо! — Фриман кивнул, и они разбежались.

Гордон, чуть не наступив на хедкраба, вбежал в дом, и, не останавливаясь, поднялся на второй этаж. Пробегая мимо окна, он увидел внизу, во дворе три фигуры в противогазах. Но Фриман сразу узнал их — это были не ГО-шники, а солдаты Альянса! Фриман чертыхнулся, отпрянув от окна — если Альянс уже выпустил в город солдат, значит, все становится еще серьезнее. Причем, это, наверное, были какие-то специальные войска — цвет формы и нашивки были для Фриман совершенно неизвестны. Плюнув, он пробежал через комнату, и остановился у другого окна, услышав крики. За окном несколько повстанцев, отстреливаясь, перебегали по доскам из одного окна в другое. Где-то вдалеке на крышах Фриман заметил еще несколько мелькающих фигур. Гордон почувствовал прилив адреналина — он оказался в самом центре боя! Вслед убегающим повстанцам палили из автоматов пара солдат, и Гордон, задержавшись на секунду, снял обоих точными выстрелами в голову. Последний повстанец, забегая в дом, благодарно махнул Фриману рукой. Ученый, ощутив такой знакомый боевой задор, понесся дальше. "Война с Альянсом — и без меня? Ну уж нет!".

Пробегая уже через последнюю квартиру, Фриман мимоходом в окне заметил страйдера, от шагов которого подрагивали стены. Синтет беспорядочно расстреливал кого-то на улице, кого — Гордон не видел. Но успел понять, что все хуже, чем казалось. Солдаты, а вдобавок и страйдеры — это уже совсем пакостно… Пробегая мимо какой-ток комнатки, Гордон вдруг услышал всхлипывания:

— Боже, когда это все закончится! Мерта убита, Сэм убит… господи…

— Успокойся, милая. Ты же знаешь, это война… Мы держимся рекордно долго, уже скоро возьмут Цитадель, не плачь!

— Как мне это все надоело… Почему я не умерла еще тогда, при первом обыске…

— Эй, вы что тут делаете? — крикнул Фриман парочке, сидящей на ободранном диване в разгромленной гостиной, — Вас тут мигом найдут, страйдер рядом! А ну-ка живо в подвал, там отсидитесь до вечера!

— О, Фриман! — вскочила женщина, указывая на Гордона пальцем, — Дорогой, смотри, это правда он! О, доктор, пожалуйста, убейте их! Пусть это все поскорее закончится, сил моих больше нет…

— Как до Брина доберусь, вы узнаете об этом первой, — усмехнулся Гордон, — А сейчас — быстро в подвал!

И он побежал дальше и, наконец, выбежал во дворы. Мимо него пробежал солдат и тут же, опомнившись, оглянулся — но было уже поздно. Гордон снова чувствовал автомат частью собственного тела. Что-то стучало сверху — это повстанцы перебегали по бревенчатым мостикам с крыши на крышу. Одна из свистящих в воздухе пуль уткнулась пучок чахлой травы прямо у ног Фримана. Ученый, задрав голову, тут же выстрелил — и солдат со стоном, больше похожим на шум радиопомех, упал с крыши пятиэтажки, словно мешок с песком. Гордон тут же на бегу расстрелял еще одного солдата, который гнался за пареньком-повстанцем, и пули чуть того не зацепили. Повстанец, оглянувшись, что-то крикнул и покрутил пальцем у виска. Фриман, усмехнувшись, забежал в очередной двор. Гильзы сыпались даже сверху — бой шел везде. Вдруг маленькая толпа каких-то повстанцев налетела на Фримана, увлекая его за собой.

— Ага, а вот и он! Док, быстрее, с нами! Штурмуем вон то здание.

Док, собственно, не возражал. Двое сопротивленцев вышибли дверь — и Фриман в числе первых вбежал на лестничную площадку. Сверху уже бежали солдаты и ГО-шники, но повстанцы уже открыли огонь. Кто-то вскрикнул — подстрелили. Медик кинулся к парню, который со стоном зажимал раненое бедро. Остальные, с Фриманом во главе, взбежали на самый верхний этаж. Временами в стенах находились дыры, пробитые снарядами — предусмотрительные повстанцы кидали туда гранаты. На четвертой дыре им повезло — после взрыва оттуда послышались стоны. Фриман махнул рукой повстанцам, чтобы те не отставали. Он мимоходом приметил, что эта группа была совсем уже разномастная — тут были и американцы, и поляки, и немцы, и даже русские. Смешно — все эти народы воевали когда-то друг с другом, а теперь война объединила их всех.

Выбежав на верхний этаж (у дома начисто сорвало крышу), Гордон столкнул вниз стоящего на дозоре солдата и по перекидному мосту побежал в дом напротив. Повстанцы не отставали. Не было похоже, что им это все не нравится. Они ждали этого двадцать лет.

Дом оказался полностью заброшен, да еще и наполовину смят шагающей стеной. Они пробежали по дочерна обгоревшим остаткам комнат. Из-за угла на одного из повстанцев, паренька с повязкой на голове, вдруг кинулся зомби, взвыв и подняв обе изуродованные руки. Мертвеца упокоили пули из сразу пяти автоматов.

— Осторожнее в следующий раз! — крикнул парню Фриман, — Так и башки лишиться можно! Кинь мне обойму!

— Ненавиджу цих зомбі, завжди вони трясуть на мене своїми слюнями, — сказал повстанец на каком-то славянском языке, из которого Фриман не понял совершенно ничего.

— Обойму, говорю, кинь!

— Чому так гарячкуєш, Фріман? Незабаром все закінчиться, повір! — и парень побежал дальше, догоняя остальных.

— Чертов Алянс! — выругался Фриман, — Устроил нам дружбу народов, а разговорники не роздал…

Передышка была незаметной. Тут же появились вечные спутники перерожденцев.

— Хедкрабы!

Фриман, предупредив, открыл огонь по тварям, которые уже ползли на людей, покинув мусорную кучу в углу.

— Так їх, док! — крикнул ему все тот же парень с повязкой, — Шкода, тебе з нами не було на 30-й вулиці, ось там було справжнє пекло…

Фриман, пожав плечами, раздраженно развел руками:

— Да не понимаю я тебя, не старайся! Нихт понимайт.

— Американець, — усмехнулся парень и махнул рукой.

Они снова выбежали во двор, и вдруг попали под жесткий обстрел — группа солдат засела в ближайшем доме и на его крыше.

— Рассредоточиться! — крикнул Гордон, и сам опустился на землю за парапетом возле подъезда, в который тут же влетело несколько плазменных пуль.

Фриман попытался выглянуть, но постоянный обстрел не давал даже оценить остановку. Он выстрелил наугад, но быстро понял, что это сейчас бессмысленно. Кто-то застонал — видно, одному из повстанцев не повезло.

— Кинь гранату, док, я ближе всех к ним! — услышал Фриман и кинул пару гранат бородатому повстанцу с седыми висками.

Тот тут же осторожно пополз поближе к окнам дома. Гордон облегченно выдохнул, хоть минута передышки появилась. И он встретился взглядом с тем самым парнем с повязкой. Тот сидел за таким же парапетом, прячась от пуль, в двух метрах от Гордона. Ученый заметил у парня в руках бутылку с чем-то мутным.

— На, сьорбни, док! — и парень ткнул пальцем в бутылку и жестом показал процесс питья, — Давай, кілька ковтків, для сміливості. Сам робив.

Фриман, всем выражением лица показав сомнение, неопределенно покачал головой, но парень, усмехнувшись, тоже покачал головой и кинул бутылку Гордону. Ученый с сомнением посмотрел на ее содержимое.

— Давай, ти чоловік чи ні? — по интонации повстанца Фриман понял, что то его подбадривает.

И Гордон, махнув рукой, открыл бутыль и сделал три больших глотка. И, чуть не задохнувшись, отпрянул, безумными глазами посмотрев на повстанца.

— Сколько тут градусов, двести что ли?! — крикнул он парню, но тот лишь замахал руками.

— Давай-давай, ковтни ще, зараз легше піде! Кров жилами веселіше побіжить.

Фриман, поняв по жестам, чего от него хотят, задумался. И начал ощущать тепло в животе и горле. "Черт с ним, выпью еще, вспомню студенчество, — усмехнулся Фриман, чувствуя, как голова начинает понемногу "плыть", — Жаль, Барни тут сейчас нет…". И он глотнул еще. Повстанец, показав Гордону большой палец, одобрительно засмеялся и жестом попросил бутылку обратно. Когда она вернулась к нему, он бережно упрятал ее в свой вещмешок.

— Молодець, Фріман, я знав, що ти — справжній чоловік! — сказал парень, и его слова потонули в двойном взрыве.

Поняв, что пора действовать, Фриман вскочил вместе с остальными. Эффект неожиданности сработал — солдат удалось перестрелять, пока они выглядывали на звук взрыва. Гордон, довольно улыбнувшись, чуть качнулся и движением руки позвал повстанцев.

— За мной, друзья, быстрее!

Они выбежали наконец из дворов на улицу, и немного притормозили, переводя дух. Фриман, выбрав из всего отряда вроде нормально говорящего по-английски повстанца и, подойдя к нему со спины, положил ему руку на плечо. Повстанец вздрогнул, как ошпаренный.

— Мой юный друг, — обратился к нему Фриман, — Вы не подскажете мне, как пройти к Нексусу, а то я не местный…

— Фух, ну и напугали вы меня, док! — выдохнул повстанец, — Нексус вон в той стороне, хотя еще далеко. Вон, через тот дом модно срезать.

— Благодарю вас.

И Фриман, махнув повстанцам, сообщая об уходе, пошел к дому. Чувствовал себя он необычайно легко. Неторопливой походкой он вошел в полуразрушенное здание, пиная перед собой камушек. Решив "не мелочиться", поднялся сразу на третий этаж. Вовремя вспомнив о безопасности, он осторожно поднял автомат и тихо пошел вперед. Но так было неинтересно.

— Эй, это я, Гордон Фриман, и я сдаюсь! Согласен на переговоры!

В ту же секунду из-за угла вышли двое солдат Альянса — и тут же были застрелены Гордоном. Ученый довольно хихикнул и пошел дальше. Скучать долго не пришлось — из какого-то дверного проема в него полетела граната. Резко обернувшись, Фриман поймал гранату и тут же кинул ее назад. Трюк старый, но сработал — после взрыва оттуда больше ничего не летело. Гордон, подумав "Да, не зря меня выбрали работником месяца!", вошел в взорванный проем. Это оказалась часть дома, которая встретилась с железной стеной — она, вопреки архитектурной логике и симметрии пересекала комнату наискосок, раскрошив бетон в мелкие обломки. Заглянув за угол, Фриман заметил одиноко стоящего ГО-шника, который, по-видимому, уже напрягся, услышав выстрелы и взрыв. Ученый уже хотел было выйти открыто, но вдруг в голову пришла дерзкая мысль. Гордон оглядел свой автомат: "И как это я забыл об этом фокусе?". И он вышел прямо на ГО-шника и, не дав тому опомниться, нажал на кнопку альтернативного огня. Из ствола автомата с мощным толчком вылетел плазменный шар и, столкнувшись, мгновенно аннигилировал ГО-шника — Гордон лишь на секунду успел заметить его светящийся силуэт, и затем — пустота. "Классная штучка!" — ухмыльнулся Фриман. Ему сейчас хотелось попасть в самое сердце Цитадели, навести эту пушку на самого Брина и послушать, какие слащавые глупости начнет нести тот, чтобы его не убивали.

Комната оказалась последней, и пришлось спрыгнуть в трещину в полу, на второй этаж, где он тут же встретился с хедкрабом. Раздался мерзкий, похожий на мяуканье, писк и шипение — этого хватило, чтобы Фриман с молниеносной реакцией выстрелил, резко обернувшись. Ядовитый хедкраб отлетел в проход, оставив на полу желтые кровавые пятна, а ученый подумал, что если бы он делал на каждого убитого хедкраба по зарубке на скафандре, то был бы уже с головы до ног изрезан. Словно в подтверждение его мыслей в коридоре тут же встретился еще один старый знакомый из Зена — барнакл. Фриман, покосившись на висящий прямо у него перед лицом язык твари, двинул бровями: "Думаешь, крутой!". Затем поднял с пола труп хедкраба и поднес его к языку твари. Барнакл тут же схватил мнимую добычу и потащил наверх, из его голодной пасти выпала какая-то мелкая окровавленная косточка. "Кушать подано", — сказал Гордон и довольный пошел дальше…

…Когда первые лучи света мелькнули между камней завала, Триггер остановился, чтобы отдохнуть. Прошло уже полчаса, и, похоже, им наконец удалось откопать проход в туннель. Внезапно, словно вспомнив что-то, он окликнул снайпера.

— Эй, друг, это у тебя не рация случайно?

— Она самая, — повстанец был, как всегда лаконичен.

— Так что же ты мне раньше не сказал, что у тебя есть рация?!

— Ты не спрашивал.

— Так давай ее сюда! Помнится, у Шульца тоже есть, попробую с ним связаться. Я помню нашу частоту.

Снайпер, оторвавшись от работы, нехотя стащил рюкзак с рацией со спины и протянул его Триггеру.

— Скажи им, где мы, чтобы они подождали.

— Ага, — кивнул Триггер, отходя подальше, — Ты давай, заканчивай, а я отойду. Чтобы шум не мешал.

И он, улыбнувшись, отнес рацию подальше, сел напортив нее и начал крутить ручку настройки…

…Почти сразу он услышал резкие звуки перестрелки — и как он раньше их не замечал? Дойдя до поворота, он заглянул в комнату, откуда шел звук, и вздрогнул. Через огромную дыру в полу было видно, как этажом ниже солдаты Альянса отчаянно отстреливаются от наседающих на них со всех сторон перерожденцев. Ничего не обдумав, он тут же кинулся вперед и, уже начав поливать все перед собой пулями, спрыгнул вниз, в самую гущу боя. Дальнейшие две минуты напоминали кроваво-огненный ураган. Фриман с отчаянным криком стрелял вокруг себя, во все, что шевелится. Удивленные и испуганные крики слуг Альянса тут же сменялись криками боли, смешиваясь со стоном мертвых жертв хедкрабов, хрустом их костей и хлюпаньем кровавой жижи, и все этот тонуло в океане выстрелов. По костюму Фримана не раз колотили пули и задевали когтями, но он не замечал этого. Остановиться от смог только когда вокруг уже ничто не двигалось, кроме бьющейся на полу в истерике охранной турели, у которой сбился датчик равновесия. Но и у нее боезапас иссяк через секунд пять — и все наконец смолкло. Гордон стоял среди почти десятка тел и тяжело дышал. Датчик зарядки костюма был почти на нуле. "Ну и зачем я это сделал?" — подумал он и мысленно отвесил себе оплеуху. Потраченные патроны и броня, риск… В довершение ко всему единственная дверь в этой комнате оказалась заперта. Выругавшись в полный голос, Фриман уже начал думать, как бы допрыгнуть до потолка и, зацепившись за край дыры, влезть обратно наверх. На третьей попытке допрыгнуть он сорвался, упал и, трясясь от досады, уселся на пол. И вдруг за дверью послышались шаги. Ручка двери сначала повернулась, а затем хлипкий замок вылетел, и дверь распахнулась.

— Гордон? Вот ты где! Я так и думала, что найду тебя тут.

— Какая ты проницательная, — Фриман улыбнулся, узнав Аликс, — И как же ты узнала?

— Ну, тут только что была довольно жаркая битва, по всему дому было слышно, — пожала плечами девушка, — А я знаю, что ты не пропустишь ни одной горячей схватки!

— Это точно, — Фриман снова помрачнел, — И сам не знаю, зачем я сюда полез.

И он вздохнул, разводя руками. Аликс принюхалась.

— Ты что, был у повстанцев? — она подозрительно прищурилась.

— Ну а куда я без них? Правда, сильно задержался, костюм подвергся капитальному ремонту.

"Ну вот опять!" — подумал он, — "Опять она делает это со мной — заставляет чувствовать себя виноватым! Не забывай, о чем мы договорились. Не поддаваться на ее провокации. С чего она взяла, что может мной манипулировать! Когда она писалась в подгузник, я уже был доктором наук! А она влюбляет меня в себя, как мальчишку. Да я перед Илаем от стыда сгорю! Нет, я не поддамся… В конце-концов, я мужчина или где?".

— Но это ничего, задержка была вынужденной и, если хочешь, даже неизбежной, — закончил он.

— Не сомневаюсь, — покосилась на него Аликс, — Но сейчас нам надо поторопиться. Я доставила доктора Кляйнера в безопасное место, так что нам теперь самое время присоединиться к Барни.

— Тогда чего ты ждешь? — довольно резко сказал Гордон и, не дожидаясь Аликс, вышел из комнаты.

Девушка, тревожно посмотрев вслед Гордону, побежала за ним.

— Гордон, я тут встретила повстанцев, они рассказали, что видели тебя — ты сражался, как герой.

"Не поддавайся!".

— Ровно настолько, чтобы не быть мертвым, — холодно ответил Фриман.

Аликс промолчала и лишь через минуту сказала:

— В подвале есть командный центр ГО, думаю, мы там сможем узнать больше информации о генераторах.

— Каких генераторах? — нахмурился Гордон.

— О тех, что держат ворота в район Нексуса закрытыми, — пояснила Аликс и указала на поворот, — Сюда, вот ступеньки.

По подвалу пришлось пробиваться с боем — командный пункт охранялся солдатами и ГО-шниками. Все предыдущие прорывы в паре с Аликс Гордону казались легкими, а, как напарник, дочь Илая выглядела просто безупречно. Теперь же все было по-другому. Гордону все время казалось, что Аликс как-то нелепо мечется, подолгу стоит в проходах, кидается по его пули и вообще старается отсидеться в стороне, пока он, Фриман, воюет за Свободу и так далее. Сама же девушка была, в свою очередь, в недоумении — Гордон, стал каким-то резким и раздражительным, окрикивал ее, одергивал, не пускал вперед его и очень разозлился, когда она не кинула ему, по его просьбе, запасную обойму. Сама Аликс воевала с автоматическим пистолетом-пулеметом, который год назад для нее спроектировал Илай, и имела обоймы только под него, которые были уникальны и не подходили ни под одно другое оружие. Но девушка не обижалась на Фримана, она решила, что это все — следствие тех ужасов, которых он натерпелся за день, попав, как и она, сразу в условия войны.

— Аликс, это — то, что нам нужно? — спросил Фриман, когда они наконец добрались до контрольной панели.

— Да, — это оно самое, — Аликс кивнула, — Вон, видишь, вот на этом мониторе…

Фриман взглянул на монитор — на нем мерцало изображение позеленевшего от времени бронзового фонтана на маленькой площади. Позади него виднелась толстая железная колонна, еще дальше — металлические ворота, перекрывающие улицу.

— О, нам повезло! — воскликнула Аликс, — Генератор как раз перед воротами, на площади. Осталось только отключить его, но не думаю, что они нам это так просто позволят…

— Ну, думаю, с тобой мне не составит труда с ними справиться, — улыбнулся Фриман.

"Ты что говоришь, дурак? Опять поддаешься?!".

— Ну что ж, тогда идем быстрее.

Они снова побежали назад, ища выход из подвала на улицу.

— Там типичный комбиновский тип питания — энергетический шар, сообщила на ходу Аликс, — Когда я отключу защиту, тебе придется дать по шару разряд из гравипушки, если она все еще с тобой.

— А как же? — Фриман показал на спину, — Всегда со мной. Что за воротами?

Они вышли на улицу — площадь оказалась пярмо перед домом.

— Район города, где расположен Нексус, — ответила девушка, — Там до него совсем рукой подать. До темноты — точно успеем.

— Хорошо, если так.

Они прошли мимо окислившегося фонтана. И тут же несколько пуль высекли искры из его зеленого ствола, сделанного в форме гигантской вазы.

— Солдаты! — крикнул Фриман, — Осторожнее, Аликс!

— Черт, я так и знала, что генератор охраняется, — Аликс спряталась за фонтаном, и начала заряжать свой пистолет-пулемет, — Сейчас-сейчас…

— Оставь! — крикнул ей Фриман, уже начал вотстреливаться в бегущих к ним солдат, — Отключай защиту генератора, не будем терять время! Они так могут сюда солдат бесконечно слать!

Аликс. Кивнув, забежала за железную колонну, которая оказалась колонной столько с внешней стороны — внутри она заключала в себе панель управления и колбу с гуляющим в ней вверх-вниз ярким сгустком энергии. Колба была покрыта силовыми полями бирюзового оттенка. Аликс уже начала что-то набирать на панели.

Поначалу отстреливаться было просто — солдаты бежали издалека и открыто. Но затем они начали появляться еще и с другой стороны улицы — из-за старого здания с пожелтевшей надписью «Отель». Причем эти солдаты уже не нападали открыто, а старались подобраться поближе, прячась за уступы здания и за корпуса старых брошенных машин. Когда пули в очередной раз просвистели совсем рядом, Фриман уже начал не выдерживать:

— Аликс, быстрее, меня на долго не хватит! Костюм разряжен.

— Что же ты сразу не сказал? Тут, возле панели, есть стандартный зарядник.

— Что?!

И Гордон ринулся к генератору. Пришлось, закрываясь в броне генератора, лихорадочно подзаряжаться, следя лишь за тем, чтобы слуги Альянса не подошли слишком близко. Зарядив костюм до конца, Гордон, к которому вернулась уверенность, вернулся на свою позицию у фонтана. Вдали что-то загудело, и в небе показалась черная точка.

— Черт побери, а это еще что такое?!

— Не дай бог это штурмовик, — пробормотала Аликс, продолжая вскрытие охранного кода.

Точка обретала очертания и постепенно превратилась в насекомообразный корабль Альянса. Множество членистых лапок несли под килем какую-то черную капсулу, похожую на гроб. Фриман вздрогнул — ведь это именно такие атаковали маяк, когда он был на пути в Нова Проспект…

— Это десантный корабль! — крикнул он.

— Черт… я почти закончила, еще немного!

Корабль снизился в дальнем конце улицы, капсула открылась — и из нее на мостовую начали спрыгивать солдаты.

— Черт, да их там как тараканов! — выругался Фриман, не прекращая стрелять, — Что, Аликс, страшно?

— Еще как! — с вымученной улыбкой ответила девушка, не отрываясь от панели.

— Ну-ну, — крикнул Фриман, пытаясь перекричать грохот выстрелов, — А посылать меня в мертвый город было не так страшно, да?

Корабль улетел, а солдаты, кинувшись врассыпную, начали осторожно, изредка стреляя, подбираться поближе.

— О чем ты?

— О чем я? — усмехнулся Фриман, — О том, как ты со спокойной совестью послала меня в Рэвенхольм, прекрасно зная, что в нем творится, и…

Пуля, ударившая его прямо в грудь, не дала договорить, и он, поморщившись от боли, очередью убил меткого стрелка.

— Ты что, Гордон? — Аликс даже на миг оторвалась экрана панели, — Неужели ты на меня оби… Пойми, у меня тогда не было выбора, на нас была облава!

— И ты решила пойти легким путем?

Фриман сорвал с пояса последнюю гранату и кинул ее в то место, где солдаты стояли ближе всего друг к другу. Взрыв потонул в общем гуле.

— Другого пути не было, тебя и Пса завалило, ты же помнишь! — Аликс тревожно глядела в экран, а по лбу ее бежали капли пота. Неужели Гордон таил на ее обиду все это время?

— А что, Пёс к тебе не вернулся, что ли? — возразил Фриман, беря во вторую руку пистолет, — Он разобрал завал, не так ли?

— Так… Но если бы ты пошел с ним, то тебя бы схватили! Они были уже внутри.

— А, по-твоему, лучше получилось, когда они схватили твоего отца, да? — усмехнулся Гордон.

Аликс замолчала, не зная, что ответить. Она совсем замерла, не зная, в чем дело? Зачем он так жесток? Что с ним произошло? Разве она когда-нибудь сделала ему что-то плохое?.. А может, он прав?

— Аликс, быстрее, патроны уже на исходе! Да и смелость тоже, — добавил Гордон, оглядываясь.

— Все, готово. Сюда!

Фриман, кивнув, кинулся к генератору, пригнувшись, схватил гравипушку, направил ее на колбу, в которой «плавал» сгусток энергии, и нажал на спуск. Энергетический шар, похожий на те, какие выпускал табельный автомат, резко вылетел из колбы и, отскочив от стены дома, отлетел в сторону — прямо в бегущих солдат. Мгновенно аннигилировав их, он лопнул, разлив вокруг себя яркую волну бирюзового цвета. Что-то сзади загудело. Фриман обернулся — ворота начали открываться.

— Быстрее, туда!

И он вслед за Аликс вбежал за ворота. Девушка, побежав к панели управления на этой стороне, быстро закрыла ворота. Несколько пуль ударили с той стороны по броне ворот — и снова все стало спокойно.

— Да… — угрюмо сказала Аликс, — Пойдем. Нам вон туда, сейчас пройдем через ту арку, и Барни…

Она, обернувшись, замолчала. Гордон тоже обернулся — и потрясенно замер. Впереди, уже совсем рядом, высилась громадная постройка Цитадели, протыкая серые небеса, прямо перед ней был большой старый дом с аркой, над которой висели три большие буквы — «ТНТ». И — перед этим домом — широкий обрыв.

— Вот тебе и раз, — пораженно сказал Фриман, опуская автомат, — И мы с таким тщанием пробивались к вот этому?

— Здесь должен был быть мост, — пробормотала Аликс.

Они подошли к самому краю обрыва. Это был глубокий пустой канал, на дне которого среди проросшей через бетон травы валялся всякий хлам вроде ржавых мусорных контейнеров, бумажек и обломков кирпича. И — конечно же — обломки того, что когда-то было мостом. До дна было метров семь, совершенно гладкие стены…

"Опять она со своими советами привела меня в никуда… Опять!".

— И что теперь будем делать? — прищурился Фриман.

— Я сейчас заберусь повыше, может, увижу другой путь, — быстро сказала Аликс и, отвернувшись, пошла к водосточной трубе ближайшего дома.

Гордон, скрестив руки на груди, начал наблюдать за ней. Это было действительно увлекательно. Гордон не понимал, как, но эта девушка лезла по стене дома так же легко, как ходила по земле. Пара метров по водосточной трубе, несколько шагов по опасному карнизу, и, по газовым трубам с из опорами — до самой крыши. Гордон невольно засмотрелся на пластику и ловкость девушки. Аликс, тем временим, уже встала на ноги и огляделась. Фриман вдруг услышал нарастающий знакомый гул.

— Ага! — крикнула ему Аликс, — Похоже, вон там для нас есть подходящая дорога…

Внезапно из-за дома резко вылетел десантный корабль Альянса — и полетел к крыше того дома, где стояла Аликс. В ту же секунду раздались выстрелы. Девушка, резко обернувшись, выстрелила в ответ — в кого, Гордон не видел.

— Осторожно! — крикнул он и, скрипя зубами, начал палить по десантному кораблю.

Но тот уже исчез за краем крыши дома.

— Гордон! — Фриман услышал ее голос и глянул наверх, — Беги, слышишь! Уходи, быстрее!

И ее схватили чьи-то руки в сером обмундировании.

— Аликс! — заорал Гордон, но она уже исчезла, схваченная солдатом. Через пару секунд десантный корабль взлетел — и последняя надежда потухла. Гордон злобно застонал, скрипя зубами от бессильной досады. Дьявол, ну как же глупо получилось! Столько идти — и так тупо попасться! Фриман был готов громить стены от отчаяния. Аликс схватили… в этой мысли, казалось, заключалось все самое плохое, которое только могло случиться… Что они могут с ней сделать — об этом лучше даже не думать…

Фриман прошелся у самого края канала. Чувствовал он себя паршиво. Ему было стыдно. Не уберег, не уберег девушку, не уберег дочь друга, не уберег ту, которая в него так верила. Та обида на нее, которую он так поощрял, теперь казалась детской глупостью, ребячеством. А жизнь — вот она, здесь и рядом… Он чувствовал себя трусом и последним подонком. Он обидел ее своими тупыми домыслами — а ведь она в него верила. И теперь из-за того, что он не уследил за ней, ее больше нет. Расстреляют — и глазом не моргнут… Для чего теперь вообще идти дальше?

Он вдруг задумался. Нет, надежда еще есть. Если они в ответ на ее выстрелы не убили ее, а взяли, это значит, что Брин приказал ее доставить живой. Она зачем-то нужна ему… Может быть, чтобы обменять на Илая — Илай был нужен ему, как ученый, ассистент в разработках этой предательницы Моссман. Значит, еще есть шанс, что Аликс проживет какое-то время. Гордон резко остановился. Тогда — надо срочно действовать! Не стоять на месте! Он не сможет посмотреть в глаза Кляйнеру и Илаю, пока не вернет ее. А Барни… Гордон верил, что бывший охранник поймет его, как друг — друга. И поможет спасти Аликс — он может знать места, куда ее могли повезти. И помочь Гордону добраться хоть до самой Цитадели, если Аликс там. Фриман, решившись, огляделся. Заметив в стенке канала, у самого дна, едва приметную ржавую дверь, он спрыгнул вниз на мягкую кучу мусора и сшиб монтировкой замок. Спускаясь в сырой подвал, похожий на древние катакомбы, он все сильнее сжимал автомат. Больше никаких задержек и битв с благородной идеологией. Свобода и Восстание могут подождать. Священная война с Альянсом может подождать. Нужно во что б это ни стало спасти ее, любой ценой…

…После тяжелой, почти бессонной ночи голова жутко болела — а тут еще и всех экстренно подняли на ноги. Офицер СЕ121007 еще толком ничего не узнал, но уже ходили слухи о том, что в городе начало твориться что-то серьезное. Нет, за неделю, к факту Второго Восстания все уже давно привыкли, но все равно было как-то не по себе от того, что эти люди так долго держатся. Все ожидали какого-то решающего момента, который бы сместил равновесие. Похоже, этот день наступил. Но непонятно было только, в какую сторону это равновесие смещается. В последние дни СЕ121007 совсем выпал из колеи, он все время ощущал на душе какую-то смутную тревогу, боялся сам не знал чего, резко вздрагивал при неожиданных звуках. Он с досадой наблюдал за собой как бы со стороны и сокрушался все больше — а ведь когда-то он славился у всех Элитных своими стальными нервами… Вот уже две недели его мучили ночные кошмары, и наутро голова всегда просто раскалывалась. В последние пять дней стало хуже — образы из снов начали проскакивать в реальность, и стоило только офицеру на минуту забыться и прикрыть глаза, задумавшись — кошмар снова подступал, бурля в лаве его мыслей и издевательски смеясь. СЕ121007 стал нервным, и, сам не зная почему, стал уклоняться от всех заданий, ища предлога, чтобы не идти на допросы схваченных повстанцев и не проводить инструктажи нового офицерского состава, а так же завербованных агентов. Пока что он отделывался лишь формированием штурмовых отрядов, и там он пытался проводить побольше времени. И пусть голова нещадно болела — эта работа помогала ему хоть на время убежать от мыслей. Он не мог оставаться с ними наедине. Тем более теперь, когда его лучший друг предал Альянс, если конечно Барни Калхуна он мог называть другом…

— Эй, 121007? — окликнули его, когда он шел по коридору.

Его догнал его знакомый, офицер CE0087, равный ему по званию. Номер его был короче лишь потому, что он командовал очень малочисленным подразделением Элитных войск Альянса, у которого было свое, особое назначение. Когда-то и сам СЕ121007 хотел туда попасть. СЕ0087 был, как всегда без шлема. Он любил гулять, демонстрируя всем свое лицо, "принимать воздушные ванны", как он выражался. СЕ121007 уже давно шлема не снимал — повсюду были эти чертовы гладкие до зеркального блеска стены…

— Ты куда?

— На занятия, — ответил СЕ121007, старясь не смотреть на лицо собеседника, — Новичкам показываю азы обращения с новой модификацией автомата AR2.

— Бросай все и беги, получай амуницию, — махнул рукой СЕ0087, - Мне приказали передать распоряжение Консула. Несколько отрядов элитных отправляются в город, на зачистку. Твой отряд — в том числе.

— Черт, — процедил офицер сквозь зубы, — То есть, я как-то не ожидал этого… Это значит, в городе совсем плохо…

— Не говори это так громко, — предостерег его СЕ0087, - А то у нас обоих могут быть проблемы. Лучше радуйся, что тебе так повезло — хоть воздухом подышишь, по улицам прогуляешься.

— Смотря что называть прогулкой, — усмехнулся СЕ121007, - А там будет не до отдыха, чувствую… Ненавижу зачистки.

— С каких это пор? — удивился его собеседник, — Ты раньше любил это дело… Кстати, я узнавал, тебя хотят забросить в район Нексуса, там сейчас повстанцы хорошо укрепились, готовятся к штурму, наверное. И вот еще что… Говорят, там появился Нарушитель Номер Один, так что смотри…

— Гордон Фриман? — офицер СЕ121007 нахмурился, — Что ни минута — все новые «радостные» известия…

— Дурак ты, — усмехнулся СЕ0087, - Не понимаешь, что ли, что там у тебя просто сказочные возможности? Перспектива убить или взять в плен самого Фримана — шикарнее выслужиться просто невозможно!

— Посмотрим, как повезет, — покачал головой СЕ121007, - Черт, времени мало, а ведь еще надо всех собрать, инструктаж провести… Ладно, спасибо, я побежал.

— А, и вот еще что, — окликнул его СЕ0087, - Если увидишь там мимоходом нашего общего знакомого, не забудь пристрелить, как собаку. Предателей не прощают…

Офицер СЕ121007 проследил взглядом за уходящим офицером. Он знал, о ком речь. О бывшем члене Гражданской Обороны, которого когда-то звали Калхун, и который неделю назад предал Альянс и переметнулся на сторону Сопротивления. Офицеру СЕ121007 было больно. Это был единственный человек, который его понимал, пусть хоть и отчасти. А теперь у него нет никого. Лишь безжалостные обученные солдаты, да не в меру ретивые офицеры, у которых давно чешутся руки спуститься на эти улицы. Барни предал и его тоже, убежав на ту сторону, но СЕ121007 не мог винить его, хотел, очень хотел, но как-то плохо получалось. Калухн сделал выбор. Но правильный ли? Предать то, чему служил столько лет — и перейти на заведомо проигрышную сторону. Не зря он говорил столько опасных вещей в последнее время. Чем больше офицер вдумывался в это, тем больше он осуждал Калхуна. Предать Альянс — немыслимый поступок. Сам офицер твердо знал, что он на такое не способен. Он верил в то, что делает. И, если где-то Альянс перегибал палку (он ругал себя за такие мысли но все равно не мог их сдержать), то сам СЕ121007 пытался это прекратить. Но он никогда бы не предал своего дела. Недавно вышел приказ относительно всех предателей — беспощадно расстреливать, особую охоту вести за офицерским составом, предавшим Альянс. Калхун был офицером. И, при всей своей убежденности, СЕ121007 не знал, сможет ли он убить Барни, если встретит его там, на улицах. Он не знал. Но знал, что должен.

И он, вздохнув, принял уверенный вид и вошел в казарму, начав построение своего отряда. Предстояла жаркая прогулка в самое сердце Восстания…

Глава 12

За Фриманом

Пока Гордон шел по катакомбам, у него было много времени подумать. Его мысли беспорядочно вертелись в голове, пока он чисто автоматически уворачивался и стрелял в хедкрабов, барнаклов и прочую мерзость. Он то думал о своих, теперь уже наверняка мертвых, родителях, то вспоминал Черную Мезу, как он надоедал своей дотошностью старшим коллегам, и как благодаря отчасти и его трудам исследования в области телепортации перенесли из лаборатории прототипов в комплекс Лямбда. Наверное, в его положении любой был бы склонен к воспоминаниям. Перед глазами то и дело мелькали обрывочные картины того, через что он прошел, от Сектора С до самых покоев Нихиланта. Но все же часто его мысли возвращались к Аликс. Где она? Что с ней делают? Хоть бы старый Администратор хотел от нее чего-то, хоть бы хотел с ней поговорить… Тогда, может быть, у нее есть шанс остаться в живых, и ее не убьют сразу же. В том, что Аликс повезли именно в Цитадель, Гордон не сомневался — а куда же еще? Тюрьма Нова Проспект была разрушена, остальные опорные базы сейчас небезопасны из-за начавшейся войны… Фриману делалось не по себе, когда он думал о том, как он посмотрит в глаза Барни, признавшись, что он не уберег Аликс. Черт… Какое счастье, что хотя бы доктор Кляйнер в безопасности. Илая они тоже потеряли, Моссман оказалась предательницей… Вот еще что не давало Гордону покоя. Ходить и сокрушаться, как же Моссман, проработав столько лет вместе с Илаем и Кляйнером, решилась на предательство, уже не хотелось. Но кое-что было ясно из того, что Фриман увидел в Нова Проспект. Брин, вероятно, чем-то переманил ее, скорее всего, обещанием помочь в каких-то исследованиях по локальной телепортации. Получается, Джудит перешла на сторону Брина только потому что он ей дал все ресурсы и условия для создания большого телепорта? Что-то слабовато. Почему именно Моссман — это понятно, Брину нужны были разработки Илая в области телепортации, а Моссман была с ними знакома. Судя по всему, Брин пообещал ей не то в конце отпустить ее и Илая, не то еще что-то. Наверное, что-то очень важное для нее. А она в ответ пообещала ему Гордона Фримана. Собственно, сам Гордон и был целью Брина, Илая взяли как бы в компенсацию за то, что Фриман ушел из рук. Теперь сам Гордон даже не знал, что ему делать: радоваться, что он расстроил планы Брина, или горевать, что расстроил их такой ценой. У бывшего Администратора теперь собралась целая команда: Моссман, Илай, Аликс… Хотя стоп! С чего это Гордон решил, что Илай и Моссман сейчас у Брина? Моссман телепортировалась с Илаем в абсолютно неизвестном направлении, Аликс не узнала координаты. Так что они сейчас могут быть где угодно, хоть в Америке. С другой стороны, Гордон отчетливо понял из того разговора Брина с Джудит, что она не удовлетворена тем, как Брин соблюдает условия сделки. А значит, она могла пойти на рискованный ход. Ведь ей, наверное, дорог Илай (Гордон даже не знал, правда это или нет, но ему все-таки казалось, что так искусно лицемерить у Моссман просто не получилось бы). То есть, она, убедившись, скажем так, в нечистоплотности Брина, решила бежать, взяв с собой Илая. Илай был не в курсе ее похождений, и она могла ему что-нибудь наплести про себя, чтобы обелить. Бежать от Брина к своим у нее нет смысла, для нее свои — давно уже чужие. Получается, что Моссман теперь зажата между двумя врагами. Но куда она отправилась? Этот вопрос не давал Гордону покоя. Куда? Ведь она заранее знала координаты? Получается, что она спланировала все с самого начала? Спланировала свое бегство, ломала комедию и перед Брином, и перед всеми остальными… Фриман решительно отказывался это понимать. Ну не могло быть такого! Ведь чтобы она сбежала куда-то, это место должно быть тщательно подготовлено, снабжено телепортом, таким же, как у Илая и Кляйнера, и настроенного на прием. Звучит как бред — ведь Гордон не видел таких телепортов нигде больше. Да и раз Аликс не узнала координаты, значит, и она не знала? Но раз координаты были, значит, и место такое есть. Фриман попытался подвести итог своим рассуждениям. Что мы имеем? Предательница Моссман, прихватив с собой Илая, бежала с ним в какую-то неизвестную базу, с подготовленным заранее телепортом. И спланировала она это все с самого начала. Мельком заметив, что каменные стены катакомб начинают принимать более ровные, цивилизованные очертания, Гордон даже удивился важности выводов, к которым они пришел. Надо будет срочно сообщить все это Барни, а еще лучше — доктору Кляйнеру. Они должны знать такое место, если там есть еще один телепортер. Тогда автоматически вычислится, где прячется Моссман, и кто ей помогает. Ведь в одиночку такое провернуть невозможно — кто-то обязательно должен был контролировать принимающий портал…

От раздумий его отвлекла обстановка — он уже шел по вполне приличному и, насколько это возможно, чистому коридору. Катакомбы, по которым он прошел, были явно очень стары, скорее всего, были построены еще пару сотен лет назад. Стены были сложены из грубого камня, местами встречались кованые решетки с замысловатым узором и арки. Но катакомбы часто посещались, это было видно по редким обрывкам бумаги и ткани и прочему мусору. Кое-где старинные стены были подреставрированы, подкреплены бетонной балкой или просто новыми кирпичами. Гордон видел тут несколько совершенно иссохших, обезображенных трупов людей, так что сомнения не оставалось — туннель поддерживались в порядке слугами Альянса. Тем более, что Фриман и на них самих тут наткнулся три раза…

Шум с улицы наверху становился все отчетливее. Поднявшись по ступенькам наверх, Фриман буквально лоб в лоб столкнулся с парнем с «Лямбдой» на рукаве.

— Господи! — испугался повстанец и еще пару секунд соображал, кто перед ним, — А, это вы, доктор Фриман! Я… Как-то не ожидал… Для меня большая честь познакомиться с вами…

— Для меня тоже, — кисло улыбнулся Гордон, — Нет чего-нибудь от живота? Там внизу такой смрад, что начало тошнить.

— С непривычки у всех так, — усмехнулся повстанец, — А вы один?

— Что там за шум снаружи? — резко сменил тему Гордон.

— Известно что, — развел руками повстанец, — Квартал полон снайперов! Эти сволочи комбины начали выпускать профессиональных солдат, и снайперов в том числе. Как клопы, засели, никак не пройти! Мы с другом отсюда выйти уже полчаса не можем.

Снаружи раздался мощный и хлесткий выстрел. Кто-то чертыхнулся.

— Ого! — удивился Фриман, — Неслабо… А другие выходы есть?

— Только там, откуда вы пришли, — поморщился повстанец.

— А ведь ты знал, что я приду, — подозрительно сказал Гордон.

— Знал, врать не буду, — кивнул повстанец, — Барни говорил, что вы должны скоро появиться.

— А сам-то он где?

— Он тут, в соседнем доме. Снайперы зажали его на крыше — Барни даже носу из укрытия показать не может. А они караулят, не выходят, сволочи. Они даже от скуки по воронам стрелять принялись, представляете?

— Понятно, — нахмурился Гордон, — Будем доставать его оттуда, что еще делать?

Прозвучало это не очень оптимистично. Но повстанец, казалось, другого и не ожидал.

— Ага, — кивнул он, — Значит так, мы сейчас под прицелом только одного снайпера, он сидит в разрушенном доме в конце переулка. Надо свернуть посередине переулка, чтобы попасть к дому, где зажали Барни. Точно не знаю, но, по-моему, перекресток тоже под прицелом.

— Просто отлично, — сплюнул Фриман, — И скафандр почти разряжен…

— О! — воскликнул повстанец, — У нас тут, кажется была пара батарей… Эй, Рэй! Батареи дай!

— Не дам, — послышалось из-за двери, с улицы, — У меня две последние остались.

— Не жидись, — не слишком-то вежливо посоветовал повстанец, — Тут сам Гордон Фриман пришел.

— Что?!

Теперь пришлось отвечать на восторженные возгласы Рэя, и, отказавшись три раза, все же принять от него последние две батареи. "Берите, вам нужнее!" — эта фраза смутила больше всего. Но что поделаешь, видимо, так и придется всю жизнь пожинать плоды злобной паники… Фриман, дозарядив костюм, попросил так же патронов, и затем только выглянул на улицу. Переулок был частично разрушен, почти у всех окон отсутствовали стекла, а ближний конец переулка преградила, сокрушая всё, ребристая стена комбинов. И почти сразу же Фриман увидел тонкий бирюзовый луч, пронзающий воздух. Гордон осторожно выглянул еще дальше — луч шел из темного окна в самом конце переулка. И тут же ученый отпрянул назад, успев на миг увидеть ослепивший его бирюзовый свет. Грохнул оглушительный выстрел, и от угла, у которого стоял Гордон, отлетел здоровенный кусок бетона.

— Ничего себе, — пробормотал Фриман, — Просто ас… Я вот что думаю. Ну его к черту, до его логова мы все равно никак не доберемся, перестреляет. Предлагаю добраться до перекрестка и сразу свернуть к дому с Барни.

— Идет, — согласился Рэй, — Мы пойдем первыми. Он думает, что нас тут только двое, так что мы отвлечем на себя внимание, и вы, док, сможете спокойно перебежать на ту сторону улицы…

— Эй, погоди, — обомлел второй повстанец, имени которого Гордон так и не знал, — Он же все-таки Гордон Фриман, он в скафандре. Не проще ли… то есть, я хотел сказать, не разумнее ли будет послать его вперед?

И он вымученно посмотрел на своего друга, который исподтишка показал ему кулак.

— Он прав, — кивнул Гордон, покосившись на повстанца, — Так будет разумнее. Я пойду первым и отвлеку на себя внимание. А вы пойдете следом.

Гордону ох как не хотелось этого делать. Но что поделаешь? Не толкать же в самом деле ничем не защищенного парня на передовую… Сам ученый — приоритетная мишень, и, возможно, он, отвлекая снайпера, поможет повстанцам пройти совсем незамеченными.

— Тогда я пойду с вами, — решительно сказал Рэй, — Не возражайте.

Они, собравшись с духом, подошли к углу. Рэй рванулся первым. Фриман, выждав долю секунды — за ним. Кровь застучала в висках, когда Фриман увидел бирюзовый луч целеуказателя между собой и Рэем.

— На землю! — заорал он, и отскочил на метр назад.

И в том месте, где он только что был, просвистела пуля. Выстрела он не слышал. Рэй, поняв команду, кинулся на землю и, перекувыркнувшись, достиг стены противоположного дома. Последний рывок — и Фриман встал рядом с ним. От снайпера их теперь защищал выступ в стене.

— Ну как, а? — глаза Рэя светились яростным азартом, — Снайпер хренов!

— Пока держимся, кивнул Гордон, тяжело дыша, — Куда дальше?

— Вперед по переулку и почти сразу направо. И, лучше всего, тоже за какой-нибудь уступ.

И Рэй подал знак своему другу. Тот просигналил в ответ, махнув рукой. И Рэй кинулся вперед. Фриман тут же устремился за ним. Перед глазами мелькнул едва видный лучик. И — хлесткий выстрел. Гордон даже не успел ничего понять — лишь на миг зажмурился, когда кровь их головы Рэя брызнула ему в лицо. Он резко кинулся назад — и увидел, как второй повстанец, бегущий прямо за ним, отлетает к стене с пробитой грудью. Словно загнанный мышонок, Гордон, ничего не соображая, снова метнулся вперед, к спасительному повороту. И толчок ужасной силы отбросил его далеко вперед. Еще ничего не успев понять, Фриман, не замечая боли, резко перекатился за уступ в стене. И только тогда застонал.

Как глупо. Он, навязав парням свои цели. Угробил их, так легко и быстро… Фриман, морщась от боли в плече, сел и вытер с лица все еще горячую кровь. Снял очки. Опять… а ведь он даже не успел толком познакомиться с ними. Фриман в бессильном гневе вскрикнул и грянул кулаком об асфальт. Двое хороших ребят — и за секунду превратились в… Гордон зажмурился, чтобы не вспоминать то, что он успел увидеть. Вытер кровь с очков. Нет, это не война. Это охота… В общем-то стандартный прием: снайпер взял его в котел, убив сначала бегущего спереди него человека, а потом — бегущего сзади. Третий выстрел должен был прикончить ученого — но скафандр, как ни странно, выдержал. Хотя снайпер, наверное, уверен в победе. Гордон вздрогнул, когда послышался голос системы жизнеобеспечения. Скафандр начал залечивать ушиб, включив охлаждение и сделав инъекцию. "Надо же, — потерянно подумал Гордон, вставая, — Система заработала… А Эдди обещал, что будет барахлить…".

И он, не оглядываясь, вошел в здание с заржавевшей железной вывеской не то на польском, не то на болгарском. Слева тут же показались два хедкраба. И Гордон, до боли сцепив зубы, всадил в них все тридцать пуль…

…Транспортер отправлялся через две минуты. Время было дорого — скоро мог начаться штурм. СЕ0087 не обманул — их действительно посылали к самому Нексусу. Офицер СЕ121007 слышал отдаленные намеки на то, что готовящийся штурм все равно напрасен, ведь, если верить слухам, штаба Гражданской Обороны там все равно уже нет. И как только можно было — начать убивать своих? Офицер не мог понять этого. Альянс ведь не может убивать своих! Альянс всегда верен своим друзьям и союзникам, и никогда не предаст. В отличие от этих людей… В отличие от старого друга, которому он так верил.

Но отвлекаться нельзя. Особенно сейчас.

— Давайте, быстрее, чего вы возитесь! — подгонял он солдат, которые забегали в транспортную капсулу, — Экстремисты вас ждать не будут!

Вдруг возле офицера остановился один из солдат, видимо, старший в отряде после самого СЕ121007.

— Офицер регулярных войск Альянса номер TL5534, - обратился он по форме, — Скажите, элитный, насколько оправдан риск? Нексус ведь покинут.

В словах солдата не было ни эмоций, ни даже вопросительной интонации. Он не возмущался, а просто хотел принять к сведению.

— Риск оправдан, раз Консул дал такой приказ, — жестко сказал офицер СЕ121007, - Нексус все еще является рубежом обороны Цитадели.

— Ясно.

И солдат исчез вслед за остальными в десантной капсуле. Офицер Элиты сдержанно улыбнулся — вот что значит холодные, обученные, рассудительные и беспристрастные бойцы. Возможно, очень скоро и этот солдат станет членом Элитных войск Альянса. СЕ121007 запустил последнего солдата и махнул рукой десантному кораблю-синтету. Кораблю не нуждался ни в пилоте, ни в дистанционном управлении — живым не нужно, чтобы ими управляли. Поняв условный знак, корабль запустил давно уже разогретые двигатели и мягко оторвался со стены, расправив в полете свои многочисленные членистые лапы. Сделав изящный вираж, корабль навис над капсулой и замер в ожидании последних указаний. Офицер любил наблюдать за этими существами. Что-то в них было совершенное, что-то недостижимое, то, к чему стремится раса людей, добровольно присоединившись к Альянсу. Любуясь красивыми, радужными глазами корабля, СЕ121007 вдруг подумал, что кораблям надо давать имена. Они же — такие же полноценные члены Всегалактического Союза, как и другие синтеты. Надо будет поговорить об этом с Консулом, обязательно нужно узнать его мнение, прежде чем что-то делать…

— Эй, офицер, вы чего замерли! — его вдруг окликнул Элитный с соседнего десанта, — Поторопитесь. Только что получено сообщение от снайперов — Нарушитель Номер Один замечен на улице, прилегающей к Нексусу.

СЕ121007 кивнул и наконец занял свое место в капсуле, махнув рукой кораблю. Тот, поняв приказ, спустился еще ниже и обхватил десантную капсулу своими лапами. Дверь задраена, и теперь остается только ждать… Офицеру сейчас было не до романтики, какую он чувствовал в своих самых первых боях. Его десант был лишь одним из десяти, посланных на защиту оборонной системы Нексуса. Жаль, что никого из своих там уже не придется защищать. Офицер покачал головой — он все-таки никак не мог поверить, что штаб Гражданской Обороны распущен…

…Здание было полностью разбито, многих стен просто не было, лишь напоминали о них груды обломков. Кое-где пол провалился. Не найдя другого пути, ученый спустился в подвал, залитый водой из вырванных труб. Когда Гордон прошел мимо плывущего вниз лицом трупа гражданина, лицо ученого уже ничего не выражало.

— Эй, сюда!

Гордон обернулся — невдалеке, на возвышенности, свободной от воды, лежал человек. Фриман быстро подбежал к нему.

— Ты, старый друг Барни, так? — сдавленно спросил повстанец.

Гордон заметил, что он зажимает большую рану на животе.

— Друг, аптечки или бинтов у меня нет, так что…

— Ничего, продержусь, — усмехнулся повстанец, — Недолго осталось. Ты меня не трогай, не надо. Только вот что: наверх иди осторожно.

— Барни на крыше, да?

— Да. Я не про снайперов. Здесь кое-что похуже… — повстанец на несколько секунд замолчал, морщась от боли, — Мы думали, что тут, в подвале будем в безопасности, но… но это место уже заражено.

— Хедкрабы? — коротко спросил Гордон, оглянувшись. Ему казалось, что он слышит отдаленные стоны.

— Да, — выдавил повстанец слабеющим голосом, — Наши пошли наверх, но… но уже их давно нет. Я тоже не скучал.

И он взглядом указал на плавающий невдалеке полуразложившийся труп с хедкрабом на голове.

— Ясно. Ты лежи, не двигайся, — быстро сказал Гордон, — Я сейчас проберусь наверх, вытащу Барни и мы вернемся за тобой. Отнесем в ближайший отряд. Ту есть отряды поблизости?

Повстанец лишь кивнул. Гордон, поняв, что времени мало, быстро пошел к ступенькам. Ведущим на первый этаж. И, завернув за угол, вплотную столкнулся со стоящим на подгибающихся ногах трупом. Вскрикнув, Гордон нажал на спуск, проклиная Зен. Зомби взвыл от боли и по инерции сделал два шага назад, после чело наконец упал, издав почти облегченный вздох. Фриман, перекрестившись (что раньше делал крайне редко), пошел наверх, уже и не зная, чего ожидать.

Наверху пришлось упокоить еще двух перерожденцев. Эти были совсем свежие, тление и гниль их почти не коснулись. И поэтому было особенно больно… Но, уже чувствуя прохладу свежего воздуха, Фриман почти бегом поднялся на третий, последний этаж.

На усеянном обломками полу, местами провалившимся, валялись несколько убитых кем-то зомби и хедкрабов. Крыши не было, ее словно сорвало каким-то взрывом. Остались лишь какие-то перекладины, которые когда-то были каркасом для чердачного пола. Сверху, на фоне серого, с резким гулом, пролетел невесть откуда взявшийся штурмовик Альянса. Гордон сразу увидел впереди Цитадель. Сейчас она была совсем близко. Она была поистине огромной, уходящей бесконечно далеко, ввысь, где кружили над разрушенным городом вороны… И одна из этих ворон дернулась в воздухе и стремительно упала на асфальт. Фриман инстинктивно пригнулся — в воздухе гуляли два бирюзовых луча. Хлопок — и еще одна птица падает куда-то за дома.

— Эй, Гордон!

Фриман радостно глянул вверх. На перекладине, прижавшись к толстой бетонной балке, сидел бывший охранник Черной Мезы.

— Барни! Наконец-то!

— Гордон, жутко рад тебя видеть, — крикнул Калхун, осторожно махнув рукой, — Я не могу двигаться, чертовы снайперы опять зажали меня.

— Опять? — улыбнулся Фриман.

— Всякое бывало, — легко сказал Барни, — Давай думать, как их снять, а то у меня уже ноги затекли.

— Барни, это нереально, — честно сказал Гордон, — Я только что столкнулся с одним. Шансов ноль, они — асы.

— Поди посчитай сколько таких асов мои ребята положили, — проворчал Барни, — Хорошее средство — гранаты, тебе не кажется?

— А ведь и правда. Как-то мне в голову не пришло. На, лови!

Гордон кинул Барни пару гранат, себе оставил еще две.

— Того, который ближе ко мне, возьму я, — кивнул Калхун, — Второго, будь добр — ты. Он тебя отсюда не видит.

И он показал Гордону позицию снайпера. Нехитрый план сработал очень быстро и неожиданно просто: снайперы даже не успели ничего сделать, гранаты поставили на взрыв от удара. Гордон в первый раз промазал, попал в соседнее окно и, похоже ранил стрелка, а второй только добил его. Барни же снял снайпера с первый попытки, кинув гранату точным, отработанным движением. И, облегченно вздохнув, спрыгнул вниз, к другу.

— Черт, Гордон, что с тобой? — прищурился Барни.

— А, это… — Фриман спохватился, что его лицо все еще в крови, — Только что в метре от меня снайпер прикончил повстанца.

Гордон даже услышал, как у Барни заскрипели зубы от гнева.

— Ничего, повоюем, — сказал Калхун тихо, но тут же резко улыбнулся, — А тебя прямо не узнать! Когда мы виделись у доктора Кляйнера, ты был такой… запуганный, всего боялся.

— Что, так было заметно? — рассмеялся Гордон, — Просто пришлось многого повидать…

— И еще как! — Барни хлопнул его по плечу, — Разнести Нова Проспект — это, брат, мощно. Ну ты даешь!

— Да и ты, похоже, зря времени не терял, — Гордон посмотрел другу в глаза, — Знал бы ты, как я скучал. Мне, веришь, нет, Меза всюду мерещится.

Калхун промолчал, глядя куда-то мимо Фримана. И, наконец, сказал:

— Теперь уж мы как следует припомним былые времена.

— Барни, пошли скорее вниз, — вдруг спохватился Фриман, — Там…

— А, значит, Аликс ты там оставил, — усмехнулся Калхун.

— Нет, там раненый… — Гордон замялся, — Ее нет со мной. Не уберег. Похитили.

Барни замер. Не было ни паники, не гнева. Просто лицо его стало максимально сосредоточенным.

— Как это произошло?

— Аликс поднялась на крышу дома, чтобы выбрать нам путь поудобнее. Откуда-то тут же подлетел десант и уволокли ее.

— Живую?

— Кажется, да.

— Прекрасно.

Больше Барни ничего не говорил. Только долго о чем-то думал, закусив губу.

— Так, по крайней мере, хорошо, что она нужна им живой, — наконец сказал он, — И не вини себя, такое с каждым случиться может.

— Но только не со мной! — тихо сказал Гордон.

— Уверен? — прищурился Калхун, — Думаешь, я не помню, как тебя самого морпехи волокли на расстрел?

Фриман промолчал, осекшись. Барни, как всегда, прав. Вот только откуда он про это знает?

— Ладно, придумаем что-нибудь. Ну, показывай, где там твой раненый…

Но, когда они спустились в подвал, оказалось, что уже поздно. Барни присел над мертвым повстанцем и осторожно прикрыл ему глаза.

— Знал его? — тихо спросил Фриман.

— Немного. Вместе этот квартал брали.

Они помолчали. И Барни как-то резко сорвался с места.

— Пошли, чего уже стоять.

Гордон послушно пошел за ним, на улицу. Теперь по ней можно было идти, не опасаясь снайперов. Свернув в какой-то переулок, они остановились возле КПП — улица была перекрыта наглухо захлопнутыми металлическими переборками.

— Придумаем что-нибудь, — уже веселее сказал Барни, рассматривая панель доступа, — Теперь тем более надо прорываться к Цитадели, Аликс скорее всего доставили прямо в штаб.

Он начал набирать на панели какие-то коды.

— Моя служба в Гражданской Обороне все еще дает мне кое-какие возможности, — хитро пояснил он, и вдруг вздрогнул, — Ты не слышал сейчас мяуканье?

Гордон прислушался и в недоумении посмотрел на друга.

— Черт, — Барни поморщился и махнул рукой, — Эта штука преследует меня!

— Ты о чем?

— Да так… Скажи спасибо доктору Кляйнеру с его испытаниями…

Фриман улыбнулся при одной мысли о том, каким зрелищам Кляйнер подвергал Барни. Калхун, покачав головой, ввел последний код, и одна из переборок послушно открылась, пропуская друзей вперед.

— А ты все еще при монтировке, — присвистнул Барни, мельком глянув на Гордона, — Прямо как в старые времена! Вот теперь бы еще собраться старым составом. Аликс у них, Моссман и Илай у них…

— И еще Пёс, наверное, — вставил Гордон.

— Да все с этой грудой железа в порядке, — махнул рукой Барни, — Я его видел недавно, он тут недалеко, какому-то отряду помогал от страйдера отбиться.

— Кстати, — вдруг остановился Фриман, — А ты что, про Моссман не в курсе?

— А что с ней? Да знаю, уже недели две как похищена вместе с Илаем, и…

— Да нет, нет! Моссман — предательница.

Барни тоже остановился.

— Друг, такими вещами не шутят. Колись, ты что, начал ревновать ее к нашему Илаю?

— Да нет же, — более осторожно сказал Гордон, — Она предала Сопротивление.

И он кратко рассказал то, чему стал свидетелем в Нова Проспект. И, по ходу рассказа, выражение лица Калхуна менялось от любопытного до пристального, от недоверчивого до напряженного.

— Ну, дела! — воскликнул он, когда Фриман закончил, — Что-то неправдоподобно…

— Да клянусь, все так и было! Я думаю, может, она хотела меня сдать в отместку за то, что я перешел ей дорогу в Черной Мезе? Это все объясняет, тогда понятно, что изменила убеждения только недавно.

— Похоже на то, — Барни задумчиво поглядел на Цитадель, — Хотя как-то мелочно для нее. Черт, а она мне нравилась… Как друг, конечно! Бедный Илай, он этого не переживет…

— А Аликс как будто и рада была, — заметил Гордон, — Словно подозревала ее все это время.

— Да, отношения у них были презанятные, — усмехнулся Калхун.

— Я знаешь что думаю, — начал Гордон, — Что У Моссман есть какие-то союзники. И свое логово…

— Да ну, бред! — махнул рукой бывший охранник.

— Подожди, ты дослушай! Раз она знала заранее координаты места, куда телепортировалась, значит, она всё продумала. Кто-то должен был принимать её на том конце, кто-то должен обслуживать телепорт! Ты знаешь места, где еще есть локальные телепорты?

— Я тоже не все знаю, — пожал плечами Барни, — Может, где-то и есть, хотя вряд ли, это ведь личная разработка доктора Кляйнера и Илая. Есть вроде еще одно место не так далеко от города… но забудь, это исключено! В Белой Роще все — наши, там Джудит не найдет себе приспешников!

— А что ей мешает не рассказывать о своем предательстве? — возразил Гордон, — И Илай пока не в курсе, Аликс не успела ему рассказать. Так что Моссман сейчас скорее всего спокойно сидит в окружении тех, кого она еще собирается предать.

— А ведь верно, — кивнул Барни, — Но все равно не сходится. Смотри: она же не сможет объяснить Илаю, почему она телепортировалась туда, а не в родную лабораторию доктора Кляйнера…

— Хм… — Фриман покачал головой, — Точно… Ну тогда, может быть…

— Всё-всё! — Калхун замахал руками, — Хватит, мы этак себе совсем мозги сломаем. И потом, может быть, Моссман телепортировалась в Цитадель, под крылышко к Брину.

— А что, и в Цитадели есть телепорт? — с интересном уставился на него Фриман.

— Тьфу ты! Откуда я знаю?! — Барни с иронией покосился на друга, — Вас, ученых, хлебом не корми, а только дай голову ломать! Да и потом не люблю я все эти разговоры про ваши эти телепортации… Ненавижу телепортацию!

Фриман даже слегка опешил от такого резкого признания. Барни тоже резко замолчал. Но потом, столь же резко сменив настроение, — хмыкнул:

— Знал бы ты, какой я тебе сюрприз приготовил, — и Калхун потер руки, — Пальчики оближешь!

— Заинтригован! — Гордон и сам был рад, что они сменили тему.

— Пошли, сейчас сам увидишь.

Они прошли до конца переулка и лишь у какого-то подъезда остановились и разложили на лавочке (и как она только уцелела в этом хаосе?) все свое снаряжение, чтобы подвести итог. Снаряжения оказалось в достатке: одна граната, табельные автоматы солдат Альянса, несколько обойм к ним, немного патронов к помповому ружью, табельный пистолет ГО, револьвер, монтировка и гравипушка. Барни все ехидничал про монтировку Гордона, с которой ученый почему-то не хотел расставаться. Когда они снова обвешались оружием и хотели уже продолжить путь, Гордон вдруг сказал:

— Барни, скажи, как тебе удалось? Как ты сумел выбраться… оттуда? Что ты успел узнать?

Калхун, замерев, пристально посмотрел другу в глаза. Смотрел он долго, но взгляд его был далеко отсюда. Наконец, он тяжело вздохнул и опустился на лавочку.

— Да что рассказывать? — с безысходностью в голосе сказал он, глядя в землю, — Пережить Ад — не самая лучшая в мире судьба… Когда все началось, я был в лифте, ехал с двумя научными сотрудниками. И — через секунду они мертвы. Потом эти твари… я в жизни так не боялся! Навидаться я успел всякого. И смерть, и боль, и страдания после смерти…

Его голос дрогнул, но тут же стал, словно назло себе, жестче:

— И этих выродков в камуфляже… Я думаю, перелом произошел, когда я убил того паренька…

— Какого? — Фриман тоже присел.

— Был там один из этих «крутых» военных. Я ему ноги прострелил, спрятал под вагоном и сел в засаду. Он не выдал меня, не закричал своим. А через пять минут я уже нашел его мертвым, от потери крови… Он совсем молодой был.

Гордон молча смотрел перед собой. Мысленно он тоже был там. У трупа первого солдата, первого в своей жизни человека, которого он убил.

— Что-то щелкнуло тогда во мне, понимаешь? — горько продолжал Калхун, — И хоть мне его почти до слез было жалко, наверное, тогда-то во мне и умер… я сам. И остался какой-то панцирь, то, каким меня все знают. Больше я не сомневался, где добро, а где зло.

Они помолчали. Фриману не хотелось задавать вопросов. Уже не хотелось. Он бы не начал этот разговор, если бы знал, что это будет так тяжело. Для них обоих.

— Я потерял там друга. Стэна. Потом я нашел одного ученого, — продолжил Барни, — Розенберга. Помнишь такого?

— Что-то знакомое, — Гордон поморщился, напрягая память, — Слышал о нем пару раз. Он что-то там воротил с первыми прототипами телепортов…

— Ага. Он предложил план — убраться из Черной Мезы путем телепортации… Черт, знал бы ты, чего я навидался, пока мы готовили прототип! Я даже в Зене был, веришь, нет?

— Верю, — мрачно ответил Гордон.

— Много убивал. Как хорошо, что почти все морпехи были либо в масках, либо в респираторах! Мне до сих пор иногда снятся лица… Но нам удалось! Мы их сделали, сделали, как щенков! Перед отправкой я даже покромсал нескольких на мелкий винегрет, этих своло…

Барни замолк на полуслове. Гордон посмотрел на него — бывший охранник, прикрыв глаза, держался за то место, где у человека сердце.

— Что с тобой? — испугался Фриман, привставая.

— Ничего, пройдет, — тихо ответил Барни, — Такое бывает иногда… Так вот… Когда я шагнул в телепорт, меня начало как-то кидать по разным местам… Тогда-то я и увидел тебя. Тебя тащили военные, что-то говорили про допрос и уничтожение… Тогда-то ты и потерял свою монтировку.

Калхун усмехнулся.

— Словно это было вчера, — пробормотал Гордон.

— Для меня тоже. Я с тех пор ненавижу эту вашу телепортацию, понимаешь? Слишком много крови я с ней пережил…

— Но вы же спаслись? Спаслись, правда?

— Правда, — мягко улыбнулся Барни, — Я, Розенберг, и еще два его приятеля — Сименс и Уолтер. Просто сели в машину и поехали подальше оттуда. Знал бы ты, как хорошо было тогда! Как хорошо и странно. Вот оно, вырвались, все закончилось!

— А все только начиналось, да? — спросил Гордон, сам понимая, что ответ тут не нужен.

— Точно… Потом все как-то закрутилось: Портальный Шторм, оцепление, вторжение, Семичасовая, Первое Восстание, подполье… Но это было все не то… То главное было уже позади… К счастью или нет.

Фриман долго молчал, прежде чем снова задать вопрос.

— А как же Розенберг и его друзья? Что стало с ними? Они сейчас в Сопротивлении?

— Сименс и Уолтер, когда вся канитель началась, как-то пропали из виду, по-моему, уехали из страны. Больше я о них не слышал. А доктор Розенберг… нет его больше.

— Как? — посмотрел на друга Фриман.

— А вот так, — горько усмехнулся Калхун, — Он был одним из инициаторов Первого Восстания. Он не столько восстал против Альянса, сколько против Брина. Вот уж кого он ненавидел всем сердцем! Он собрал вокруг себя единомышленников… Я был в их числе. Но док не знал, что такое осторожность. Он слишком любил правду. А правда — опасная штука. И Брин по-быстрому закрыл его. Еще до подавления восстания выслал спецотряд. Меня тогда не было рядом…

Калхун замолчал. Но Гордону показалось, что он одними губами прошептал "Бедный док…". И вокруг, словно аккомпанемент в печальному рассказу, гремела канонада и далекая стрельба.

— И уже ничего не вернуть, — мрачно сказал Калхун, — Черт… а ведь все могло бы быть совсем по-другому.

— Брось, Барни, — попытался его подбодрить Гордон, — Еще не все так плохо. Скоро победим, у тебя еще вся жизнь впереди.

— О чем ты говоришь? — горько воскликнул бывший охранник, — Посмотри на меня. Мне уже под пятьдесят, а кто я? Я толком ничего, кроме как воевать, не умею. Уже и не помню, что такое жизнь без войны…

Ученый даже не нашел, что ответить.

— Скажи, Барни, — вдруг встрепенулся Гордон, — А ты… ты никогда не скучаешь по Черной Мезе? Нет, не то чтобы сейчас хуже, или что там было хорошо, я не о том. Просто… как бы это сказать…

И Фриман замолчал, так и не подобрав нужных слов. Барни молча сидел рядом, глядя в небо.

— Ну, ладно, что мы раскисли? — вдруг встал он, — Жизнь-то продолжается! Правда?

— Правда, — нехотя вздохнул Гордон.

— Тогда пошли! Сейчас особое время, приятель, — Калхун как-то резко перешел на свой обычный тон, — Вершится история! Так что поможем ей поскорее дать Альянсу под зад!

Фриман, усмехнувшись, пошел вслед за уже шагавшим в подъезд Барни…

…ГО-шник номер С17.211 устало потянулся и едва подавил зевоту.

— Нет, ты мне скажи, почему оставили именно нас? — раздраженно спросил он своего напарника.

У того тоже был номер, но эти двое знали друг друга уже очень давно, и называли друг друга ироничными прозвищами — Немец и Еврей. Так повелось с их первой встречи, когда они сначала, по ходу разговора, обменялись противоречивыми мнениями на геноцид в нацистской Германии, и только потом с немалым удивлениям узнали национальность друг друга.

— Потому что кто-то всегда должен быть козлом отпущения, — со вкусом сказал Еврей, — Штаб разогнали, но должен же кто-то обслуживать устройство подавления.

— И эти кто-то всегда мы, — проворчал Немец, поправляя респиратор, — А смысл? Все равно вокруг никого, всех разогнали страйдеры.

— А Нарушитель Номер Один? — возразил Еврей, — Сообщали же, что он рядом и движется сюда. Так что скоро постреляем по дичи. Эксклюзивной, можно сказать, вип-персоне.

— Поскорее бы уже хоть кто-то появился, — Немец снова зевнул и вернулся на свое место возле массивной мортиры, — Скука смертная. И еще солдаты хозяйничают, как у себя дома…

И он посмотрел вниз, на небольшую площадь перед Нексусом, где уже выстроились несколько взводов солдат Альянса…

…Пока они шли через пустые коридоры и поднимались на третий этаж, Барни вдруг резко изменился, став одновременно решительным и энергично-веселым.

— Меня ждет небольшой отряд на выходе из дома, — сообщил он, — Все уже готово, и ты появился как раз вовремя.

— Вовремя для чего?

— Для большого шоу, — усмехнулся Калхун, — Дело в том, что впереди есть большое старое здание. Бывший банк, ну или музей, или что там еще. Чем бы оно ни было, сейчас это — Нексус для всех патрулей города. Проще говоря, это штаб Гражданской Обороны Сити 17. Вот его-то мы сейчас и будем штурмовать!

Фриман даже закашлялся от неожиданности.

— Это что, и есть твой сюрприз?! — спросил он, даже не зная, злится он или недоумевает.

— Ага, — с удовольствием кивнул Барни, — Это последнее препятствие на пути к Цитадели. Вот он, Нексус, посмотри.

И он подозвал Гордона к окнам. Выглянув, Гордон нервно сглотнул. Размеры старого, готического особняка с огромным куполом и колоннами поражали. Но не это так впечатлило ученого. У самого здания, обложенного силовыми полями, выстроился большой отряд солдат Альянса. После команды командира они слаженно рассредоточились по территории, часть из них вошла в здание. Над Нексусом летал штурмовик и пара десантных кораблей. Барни смотрел на все это уже оценивающим, опытным глазом, видимо, прикидывая расстановку сил.

— Началось, — спокойно сказал он, — Они мобилизуются, так что сейчас самое время. Нам нужно добраться еще и до ворот и открыть их. Их отсюда не видно, но, когда пройдем через здание, я тебе их покажу.

— Слушай, Барни, — Гордон покосился на друга, — А может, мы не будем штурмовать это и просто обойдем его? И прямиком в Цитадель.

— А ты думаешь, что в Цитадели будет проще? — ехидно посмотрел на него Калхун.

— Нет, просто я ненавижу с некоторых пор неоправданный риск.

— Не получится у нас обойти это здание, — объяснил Калхун, — Дело в том, что оно, как база ГО, обороняет Цитадель и подступы к ней, благодаря большому подавляющему устройству, которое установлено на крыше Нексуса. Каждого, кто приблизится к Цитадели, как мы сейчас, это устройство будет э… подавлять. Так что нам надо отключить его.

— Теперь понятно, — Гордону пришлось сдаться, хотя лезть в такое пекло ему совсем не хотелось, — Надеюсь, получится. Мне ох как не нравится тот штурмовик. Солдаты — это еще ладно… Хотя раз это штаб ГО, то внутри ведь еще и куча ГО-шников?

— А вот тут я тебя обрадую, — развел руками Барни, — ГО мы там не встретим, прошел слух, что штаб Гражданской Обороны передислоцировали в другое место, боясь, что мы подобрались слишком близко. Куда перенесли — не знаю, но это уже не важно. Нексус пуст, но, так как подавляющее устройство еще работает, здание будут защищать до последнего. Так что повеселимся мы славно!

Гордон шел за ним, что-то неразборчиво бурча. Как-то не разделял он энтузиазма друга, который, похоже, так привык воевать, что брал крепости и почище пресловутого Нексуса. Когда они проходили по очередной комнате, их встретил небритый парень с Лямбдой на рукаве.

— Барни, ну сколько можно ждать? — торопливо вскричал он, подбегая к ним, — Быстрее, пошли, сейчас самое время!

— Я принес вам талисман, — Барни кивнул на Гордона, — Думаю, теперь те, кто боялся, сами побегут вперед.

— Доктор Фриман! — повстанец протянул руку, — Для нас это большая честь. Теперь-то мы точно войдем в Нексус без проблем.

— Посмотрим, — Гордон пожал руку, — Нас много?

— Еще четыре человека, — сообщил ему повстанец, — Все опытные бойцы, не сомневайтесь.

— Сейчас сюда бы моих ребят, с которыми я в Семичасовую отбивался, — покачал головой Барни, — Вот в ком бы я не сомневался ни на секунду. Хотя в тебе, Гордон, я не сомневаюсь нисколько. Судя по тому, что я слышал, ты в Зене и не такое пережил.

— Что было, то было, — согласился Гордон, — А нельзя ли побольше ребят сюда согнать? Отряд-то маловат.

— Все остальные заняты на других позициях, — сказал повстанец, — Пришли только бесхозные, так сказать, отбившиеся от своих отрядов.

Но когда они проходили мимо ряда окон, что-то грохнуло снаружи и на улице протяжно завыла сирена.

— Черт, вот и доигрались! — выругался Барни, мигом ускоряя шаг, — Нас засекли!

— Держитесь подальше от окон, док, — предупредил повстанец.

Когда они спустились вниз, к выходу, Фримана ожидал очередной неприятный сюрприз. Он еще со спины узнал эту коренастую фигуру и ранец с инструментами.

— А вот и Свободный Человек пожаловал, — усмехунлся Эдди и демонстративно отхлебнул из бутылки.

— Вот уж не ожидал тебя снова встретить, — процедил сквозь зубы Гордон, гневно косясь на Барни.

Калхун заметил этот взгляд.

— Вы мне тут не вздумайте ссориться, — Калхун погрозил Эдди кулаком, — Эдди мне рассказал о своей встрече с тобой, Гордон. По его словам, ты не очень-то вежлив?

— Ты лучше его не бери в рейд, — Фриман презрительно посмотрел на техника, — У него настроение меняется, как у барышни. Передумает прямо посреди боя — и просто спрячется, пить свое пойло. Поверь, я знаю, такое уже было.

Эдди не менее презрительно усмехнулся, но промолчал.

— Ты не прав, — мирно сказал Калхун, — Эдди может быть, резок и себе на уме, но он хороший солдат.

— Этот хороший солдат спрятался и принялся смотреть в стенку, пока я был под пулями ГО-шников!

— Ну, то были ГО-шники, — загадочно сказал Барни, — А солдат он будет бить превосходно. Теперь уже будет.

И он посмотрел на Эдди. Техник, нахмурившись, отвернулся. "Ну и черт с ним, — подумал Гордон, — Пусть живет себе, главное чтобы другим жить не мешал".

— Но предупреждаю, — все-таки не сдержался он, — Если будут выходки вроде тех, я терпеть не стану.

— И что ты сделаешь? — тихо усмехунлся Эдди, не оборачиваясь.

— Узнаешь, — пообещал Фриман, — Сдам тебя солдатам, пусть сами разбираются, друг ты им, или враг.

— Так, ну всё, хватит! — жестко прервал их Калхун, — Вы не дети, в конце-концов. Перед нами стоит важная стратегическая задача, давайте сосредоточимся.

Он подвел Фримана к выходу на улицу, где все так же отдаленно выла сирена.

— Отсюда подавляющее устройство не видно, — с досадой сказал Барни, — Ничего, ты его сразу заметишь, когда начнется. Вот эти ворота.

И он указал Фриману на железные створки ворот, которые были шагах в пяти.

— Отключим устройство, и ворота уже ничто не будет блокировать. Все, ребята, пошли! Запомните, укрытия не спасут, никуда не прятаться. Что бы ни случилось — бежать без остановки! Все время как-нибудь вилять, чтобы в вас труднее попасть было.

— А если в кого-то попадут, — спросил один из повстанцев, — С ним что делать?

— Даже не пытайтесь забрать того, в кого попадут, — резко сказал Калхун, — Забирать все равно уже нечего будет.

Фриман покосился на него. Все повстанцы тоже испытали замешательство от такого многообещающего приказа.

— Все, вперед. Держитесь меня и Гордона.

И Калхун сорвался с места. Фриман, не медля, побежал за ним. Они выбежали под открытое небо и побежали в обход большой воронки, вокруг которой валялись обломки бетона и асфальта, да пара покореженных автомобиля. Поначалу Гордон даже не понял, отчего так тихо — не было видно ни души…

… - Эй, смотри! — Еврей вдруг подскочил, указывая вниз.

Немец присмотрелся — из противоположного здания выбежали маленькие фигурки. Одна из них была одета в оранжевый костюм.

— Это он, точно! — быстро проговорил Еврей, начав загружать мортиру.

— Время для шоу, — криво улыбнулся Немец, нажимая на красную кнопку…

…Но вдруг он услышал шумный свист, идущий словно отовсюду сразу. Ученый успел заметить, как откуда-то с крыши Нексуса в небо взмыл белый луч, словно след от выпущенной ракеты. Секундная задержка — и белый луч массивным столбом спустился с неба, ударив прямо в автомобиль, мимо которого пробегал Гордон. Ученый даже не успел ничего понять. Мельком оглянувшись, он увидел, как машина, потонув в ослепительном желто-бирюзовом свечении, подлетела на метр и упала, обгоревшая и оплавленная.

— Началось! — крикнул Барни, — Никому не останавливаться!

Гордон после такого даже и не думал останавливаться. Устремившись вперед изо всех сил, он едва поспевал за Барни — его другу было легче бежать, не обремененным тяжестью скафандра. Гордон первым увидел впереди двух солдат и на бегу открыл огонь. Выстрелов он не слышал — все уже потонуло в криках повстанцев и свисте подавляющего устройства. Барни, заметив солдат, тоже открыл огонь.

— Быстрее, в ту дверь! — крикнул Калхун, проворно перекувыркнувшись и продолжая бежать.

Сзади опять что-то шваркнуло, Гордон на миг увидел свою тень на ближайшей стене, словно сверкнула молния. И он вбежал вслед за Барни в дверь какой-то пристройки, в которой они заметили солдат секундой раньше. Ворвавшись, он успел лишь добить синтета, двое уже лежали без движения, а Калхун быстро шел через комнату, тяжело дыша.

— Черт, даже зарядника нет, сквозь зубы сказал он, поднимая автомат одного из солдат и бросая свой.

За Фриманом в комнату ввалились остальные.

— Все? — коротко спросил Гордон, последовав примеру Калхуна.

— Голландца немного зацепило, — сказал кто-то.

— Ну так перевяжите его, или что там…

— Я же сказал, его зацепило, — и повстанец невольно оглянулся на улицу.

Фриман проследил его взгляд. И вздрогнул — невдалеке лежал обугленный, сочащийся кровью труп, скрюченный в предсмертной агонии.

— Зацепило, — шепотом повторил Гордон, отступая назад.

— Жаль голландца, хороший парень был, — быстро сказал Барни, — После боя обязательно помянем, а сейчас — обратно! Быстро, без задержек, пока сюда отряд солдат не подогнали.

И он тут же выскочил снова на улицу. Гордон побежал за ним, хотя смутно что-то отказывался понимать. Потеряли одного товарища — так просто? Так быстро и так глупо? И все, больше не задерживаемся?

Первые пять секунд бега все было тихо, но затем все началось по новой. В какой-то момент у Гордона заложило уши от дикого шума, и он даже не слышал, как один из повстанцев кричал ему "Фриман! Помоги, патроны кончились!". Калхун вел их в какой-то подвальчик, находящийся посреди площади перед Нексусом. Двоих солдат, охранявших это подвал (бывшее бомбоубежище, как догадался потом Фриман), убрали быстро. Но когда Калхун уже добежал до укрытия, грохнуло совсем рядом, Гордону показалось, что он даже спиной ощутил нестерпимый жар и свет — и его швырнуло далеко вперед, прямо под ноги Барни. Калхун, ни на миг не растерявшись, помог ему подняться. Гордон потряс звенящей головой — кажется, пронесло. Ведь если даже зацепит, то…

— Жить будешь, — одними губами сказал Калхун.

— Что? — крикнул Фриман, не разобрав ни слова в общем звоне и гуле.

— Жить будешь! — громко крикнул Барни, на миг нахмурившись.

В этот момент к ним ввалился повстанец, второй, третий…

— Быстрее, Мишель! — крикнул кто-то отставшему парню, который, с неописуемым выражением страха на лице, метался влево-вправо, и даже на миг остановился.

— Что делаешь?! — заорал Калхун, — Не останавливаться! Беги!

Но было уже поздно. Того, что Гордон увидел в следующий миг, он не забудет никогда. Сверкнул белый луч, желто-бирюзовая вспышка — и черный, пустой силуэт повстанца медленно поднялся над землей, и тут же рассыпался белыми искрами.

Все молча замерли, смотря туда, где только что был их товарищ.

— Проклятье, — выругался Барни, пнув труп солдата Альянса в голову и испачкав ботинок в крови, — Подонки… Ладно, идемте, его уже не вернуть, а нам еще многое надо…

— Это и есть твое "подавление"?! — взорвался Фриман и резко толкнул Калхуна, придавив его к стенке, — Да это же полная аннигиляция, мать твою! Почему ты не сказал?!

— Но-но, доктор, — тихо, но угрожающе сказал Эдди, подступая на шаг.

Калхун взглядом остановил его.

— А что, ты бы от этого меньше боялся?! — рявкнул Барни и оттолкнул Фримана, — Не психуй, ты знал, на что шел! И они знали.

Эдди молча кивнул, кто-то тихо выматерился.

— Ничего я не знал! Ты должен был сказать!

— Я сразу сказал, что если в тебя попадут, то собирать потом будет уже нечего, — жестко, но уже спокойнее сказал бывший охранник, — Откуда я знал, что это «аннигиляция»? Я этих ваших ученых слов не знаю, я сказал, как умел.

Фриман молча смотрел перед собой, тяжело дыша. Кто-то из повстанцев похлопал его по плечу, как бы говоря: "Успокойся, на войне все бывает".

— Ладно, извини меня, Барни, — наконец сказал ученый, — Я погорячился, прости. Башка трещит…

— Замяли, — улыбнулся Калхун, — Неудивительно, что ты так… Контузило, да?

— Есть немного.

— Бывает. Я за все эти годы вообще на всю голову контуженый, раз тридцать, — и Барни весело подмигнул другу.

Гордон улыбнулся. Но вдруг в общем гуле снаружи послышались четкие, раскатистые слова:

— Я хотел бы воспользоваться моментом и обратиться к вам лично, доктор Фриман.

— Да это же Консул, — воскликнул кто-то, — Наверное, через мегафоны…

— Опять наш Администратор за своё, — покачал головой Калхун, — Не слушай его, Гордон, что поделать, любит человек бред нести.

— Я когда это слышу, мне почему-то сразу хочется придушить его, — признался Фриман, — И в то же время, он как-то гипнотизирует. Как телевизор…

— Вы не ослышались, я к вам обращаюсь, — раздалось наверху, — К так называемому Свободному Человеку. У меня к вам вопрос.

— Ладно, пошли дальше, что-то мы задержались. Могут и бомбануть, — Калхун опасливо огляделся, — Всем за мной, в противоположную пристройку. И помните ошибку Мишеля! Никому не останавливаться, не теряться. Пошли…

Фриман побежал за другом почти на автомате, совершенно не обращая внимания на солдат перед собой, на шум подавляющего устройства. В звенящих ушах он слышал раскатистый, спокойный голос своего бывшего Администратора, который словно требовал внимания, не отпускал от себя.

— Как вы могли от всего отказаться? Это непостижимо.

— Фриман, лови патроны, — крикнул Эдди, расстреливая одного из показавшихся солдат.

Гордон на бегу поймал обойму и несколькими выстрелами прикончил солдата, который уже было прицелился в Калхуна.

— Человек науки, который мог бы направить сомневающихся и боящихся к истине, — мягкий и одновременно жесткий голос доктора Брина тянул к себе, звуча во всем этом хаосе, как нечто более высшее.

— Заткнись, урод! — крикнул один из повстанцев и на бегу пальнул в один из мегафонов, но промахнулся.

Фриман даже не заметил, как первый парень из их отряда уже проник в пристройку. Вслед за ним туда влетел Барни. Заметив, что повстанец, бегущий рядом с ним, споткнулся и упал, Гордон на миг задержался, подхватил парня под руки и подтолкнул вперед. Тут же совсем рядом шваркнула ослепительная вспышка, обдав щеку ученого раскаленным воздухом.

— …Предпочел для себя путь невежества и разрушения, — продолжал Консул, голос которого словно вещал с самой Цитадели, — Не заблуждайтесь, доктор Фриман. Вы начали не научную революцию, а путь к неизбежной гибели.

Гордон от ярости сжал зубы и выпустил по солдату вдвое больше пуль, чем следовало бы. Как же его злило, когда Брин касался науки! И ученый вслед за повстанцем вбежал в пристройку. Эдди прибежал последним. Остальные уже начали собирать разложенное по полкам оружие, переступая через свежие трупы солдат. Фриман даже не запомнил, сколько они тут пробыли — минуту, или секунду. Запомнились только три мертвых, давно уже мертвых повстанца, лежащие в углу бесформенной кучей. И — снова на улицу.

— Вы снова ввергнули людей в пучину падения, — Брин, делал паузы, словно дожидаясь, когда выстрелы стихают, — И даже если Вы сдадитесь сейчас, я уже не могу гарантировать, что наши Покровители примут это.

Беспорядочно стреляя, Гордон бежал вдоль стен Нексуса — они подобрались уже так близко. Вслед за Барни он взбежал по большой каменной лестнице, к огромным колоннам. Выстрелы подавляющего устройства прекратились — отсюда их не было видно. Но вдруг появились солдаты, сразу семеро, ученый даже не успел понять, откуда. Но он успел заметить, что среди них были и особые, в белом обмундировании и гладких шлемах, закрывающих все лицо. Выругавшись, он полоснул перед собой длинной очередью и спрятался за одной из колонн. И встретился взглядом с Барни, стоящим за противоположной колонной. Глаза Калхуна горели злобным азартом, все его тело дрожало и дышало, пальцы сжимали оружие.

— Вот оно, Гордон, — сказал он, но глаза его говорили куда большее, — Прочувствуй это… Вот она, настоящая жизнь!

И он выбежал из-за колонны, стреляя вновь и вновь.

— Теперь, боюсь, они начали смотреть с подозрением даже на меня, — Гордон вздрогнул, буквально ощутив на себе взгляд Консула, — Вот плата за службу представителю всего человечества!

— Мы тебя не выбирали, — огрызнулся Барни и на миг зажмурился от брызнувшей ему на лицо крови.

Гордон подбежал, к упавшему повстанцу, но Калхун уже бежал дальше, словно попав в водоворот энергии. Эдди, пробегая мимо Гордона, крикнул что-то вроде "Не тормози, док!". Фриман сжал кулаки и рванулся вперед. Но каждое слово Консула било по его душе:

— Помогите мне вернуть их доверие, доктор Фриман. Сдавайтесь, пока не поздно.

Наконец, они добрались до края здания, где Барни отключил силовое поле, преградившее дорогу к черному входу. И, когда они уже были внутри, в устланном ковром коридоре с обитыми деревом стенами, когда все, кто остался смотрели друг на друга, словно увидев в первый раз, Гордон все еще не видел ничего перед собой, и в голове его гремели последние слова Консула:

— Не обманывайте доверие, которое оказало Вам человечество. Одумайтесь, доктор Фриман. Помогите человечеству…

…

…Барни стоял на месте, но всем телом дрожал, глаза бегали, все его тело выражало желание двигаться, бежать дальше.

— Классная вечеринка, — тихо сказал он, но все услышали.

Гордон непонимающе покосился на него.

— А где остальные? — еще никогда голос Эдди не звучал так растерянно.

Техник оглянулся, и стал еще мрачнее, чем прежде, только в глазах появилась какая-то неуловимая обида. Калхун молча подошел к нему и сделал жест рукой. Эдди потянулся в карман и дал Барни бутылку из коричневого стекла.

— Они умерли, как настоящие солдаты, — жестко сказал Барни и одним глотком осушил полбутылки.

— Мы отомстим, — сказал Фриман и, посмотрев на друга, тоже выпил.

— Ладно, придется теперь заканчивать самим, — Барни даже слишком быстро переключился, — Самое легкое позади, теперь — самое интересное. Сначала…

Но он вдруг резко замолк и опустил голову, слегка пошатнувшись. Его рука дернулась к груди.

— Барни, что? Что с тобой? — испугался Фриман, замерев.

— Нет… ничего, — Барни снова выпрямился. Но его лицо еще несколько минут не покидала напряжение, — Мотор что-то барахлит… У нас две задачи. Первая — вырубить подавляющее устройство на крыше. Вторая — открыть ворота, ведущие в кварталы, прилегающие к Цитадели. Тогда мы откроем путь к последнему, решающему наступлению.

— Ну, что солдаты будут защищаться до последнего, это ясно, — сказал Эдди, обращаясь к одному только Калхуну, — А что нужно, чтобы отключить устройство? Подняться на крышу?

— Нет. Устройство питают три генератора. Они тут, в здании. Отключим их, найдем консоль открытия ворот, и — путь свободен!

— Теперь проверим, так ли это легко на практике, — с сомнением сказал Гордон, — Я так понимаю, придется действовать вслепую?

— А ты что, еще хочешь план здания и все коды доступа на блюдечке? — огрызнулся Эдди.

— Не отказался бы, — с вызовом ответил Гордон.

— На месте сориентируемся, — отрезал Барни, — Мне по крайней мере известно, что в здании отключены все охранные системы. Все, пошли!

Просить дважды никого не надо было. Толкнув двустворчатые тяжелые дубовые двери, они оказались в небольшом широком коридоре с железной дверью в конце.

— А это еще что? — спросил Эдди, указывая на тонкие бирюзовые лучики, пересекающие коридор у самых дверей.

— Наверное, банальные растяжки, — пожал плечами Гордон, — Мин с такими же лучами в Черной Мезе было пруд пруди.

— Если бы только мины, — покачал головой Барни, — Лучи активируют охранные пулеметы. Видите, два люка на полу.

— Скверно, — заключил Эдди и оперся о стену.

— Гордон, ты тут один в H.E.V.-костюме, вот и разбирайся с ними, — сказал Барни и сделал приглашающий жест, — А я потом займусь дверями.

— И не поспоришь, — с досадой сказал Гордон, подступая к лучам.

После пары секунд раздумий он приказал:

— Так, всем отойти подальше, а еще лучше — за двери. Барни, у тебя там граната была, давай сюда. Эдди, у тебя есть?

Техник молча кинул гранату Гордону. Фриман, убедившись, что остальные отошли за двери, сделал глубокий вдох. И пересек лучи. Негромко взвыла резкая сирена, и оба люка начали подниматься. Из-под каждого из них тускло поблескивал ствол пулемета — надцатого калибра, и сотни маленьких целеуказателей пронзили коридор сеткой лучей. Фриман встал прямо за люками, выждав секунд пять, кинул по гранате под каждый из них и кинулся к дверям. Выстрелить пулеметы не успели, но от этого было не легче — от двойного взрыва заложило уши. Барни и Эдди аж подпрыгнули на месте, когда из-за дверей услышали жуткий грохот и увидели самого героя, выброшенного из коридора снопом дыма и огня.

— Ну ты даешь, — пораженно сказал Калхун, помогая другу подняться, — Ты точно псих… Тебя же могло зацепить!

— Разве вортигонты не говорили тебе, что Свободный Человек бессмертен? — хитро покосился на него Гордон, почесав в ухе, в котором звенело от взрыва.

— Теперь я понимаю, почему от Черной Мезы остался один кратер, — хмыкнул Эдди.

— Запрещаю тебе так делать, — полусерьезно сказал Калхун, проходя в почерневший коридор, — Что я потом буду говорить доктору Кляйнеру, когда принесу тебя на всю голову контуженного и с очками, вдавленными в лицо?

— Кстати, действительно странно, что они все еще целые…

Калхун занялся дверью, и через секунду она была уже открыта. Тут вся автоматика подчинялась кодам Гражданской Обороны, а Барни был в этой организации, как понял Гордон, не последним человеком. Но даже он присвистнул от удивления, когда они вышли в большой парадный холл здания. Большой, некогда необыкновенной красоты, зал с колоннами и широкие мраморные ступеньки, ведущие в святая святых Нексуса. Сверху нависал большой купол, выщербленный и пробитый в нескольких местах, и через эти огромные дыры было видно серое небо.

— Впечатляет, — кивнул Гордон, оглядываясь, — Вот только что вы скажете про все эти силовые поля?

И действительно, все проходы на второй этаж были наглухо запечатаны посверкивающими полями.

— Нет проблем, поднимемся с аварийной лестницы, — пожал плечами Эдди.

Фриман прищурился, заподозрив неладное.

— Эй, так ты что, уже бывал здесь раньше?

Жуткий грохот сверху прервал Эдди, хотя техник и не торопился отвечать. Пол сильно тряхнуло, сверху посыпалась штукатурка.

— Черт, похоже, дело дрянь, — крикнул Барни, отбегая в центр здания и указывая наверх, — Они уже подтягивают сюда десант.

Фриман глянул наверх, и через дыры в куполе увидел, как над ними пролетел десантный корабль Альянса.

— Тогда чего мы ждем?

Барни и Эдди сорвались с места и побежали к неприметному проходу возле лестницы, и Гордону пришлось следовать за ними.

— Экстремисты найдены.

Никто даже не успел ничего понять, как уже грохнула первая автоматная очередь.

— Солдаты! — крикнул Барни, открывая ответный огонь по синтетам, показавшимся в одном из закрытых силовым полем коридоров.

Справиться с ними было не так трудно — втроем повстанцы быстро справились с четырьмя солдатами, разве что не повезло Эдди. Одна из пуль влетела ему в грудь. Техник со сдавленным стоном упал, но через несколько секунд уже поднялся, мельком глянув на теперь уж подпорченный бронежилет какого-то ГО-шника, который он носил.

— Теперь надо все делать очень быстро, сказал Барни, со злобной ухмылкой глядя на трупы солдат, — Это только цветочки, поверьте.

Они быстро прошли к коридору, ведущему к аварийной лестнице, но опять остановились перед тонкими бирюзовыми лучами. Пришлось тратить еще одну гранату на охранную турель, благо гранаты нашлись у Эдди. На этот раз все прошло без эксцессов, Фриман умудрился каким-то образом тяжелой гранатой попасть по видоискателю пулемета, и она начал палить во все стороны, не разбирая, где цель на самом деле. Так что уже через пару минут путь продолжался.

На лестнице снова пришлось схватиться с солдатами. Бежали они сверху, как и предполагал Барни, с крыши. В этой стычке выяснилось неутешительное обстоятельство — у Гордона полностью разрядился костюм. В таком состоянии он долго не продержится. Конечно, в некоторых местах, где броня достаточно толстая, он был все еще защищен, но пули теперь будут гнуть обшивку костюма, а это может привести к поломкам всех систем защиты H.E.V. Узнав об этом, Эдди зачем-то сообщил, что последнюю батарею он потратил на зарядку собственного жилета. Настроения это не улучшило. Пришлось пока что полагаться на обещание Барни добраться до первого же поста ГО, каких тут превеликое множество. Там всегда обязательно есть зарядник. Пока они шли по коридору, Барни рассказал случай, как однажды ГО-шник из блока Калхуна разжаловали, то есть попросту сделали обычным гражданином только за то, что на его посту был неисправен зарядник.

Когда они поднялись на второй этаж, генератор заметили сразу. Комната с большой колбой, в которой в плазменной среде блуждал энергетический шар, естественно, была преграждена бирюзовыми лучами.

— Эй, кто там? — вдруг крикнули из какой-то комнаты напротив.

— Тихо! — Фриман замер, — Это могут быть уловки ГО-шников. Надо проверить, но очень осторожно.

— Давай, — согласился Барни, — А мы пока над турелями подумаем… Погоди, Эдди, а ведь тебя эти пулеметы должны не так ненавидеть, как нас!

— Точно! — улыбнулся техник, — Сейчас попробую…

Фриман, оставив их, осторожно вошел в соседнюю комнату и резко ступил за угол, готовый открыть огонь.

— Не стреляйте! Нет! Мы свои!… свои…

Гордон заставил себя опустить автомат. В комнате, которая, похоже и была обещанным постом ГО, за решеткой сидели два повстанца — парень и девушка.

— Доктор Фриман! — воскликнула девушка, — Это вы? Какое счастье! Мы думали, что помрем тут голодной смертью…

— Думаю, то что я вам предложу, не лучше этой участи, — усмехнулся Фриман.

Сняв с пояса монтировку, он легко сшиб навесной замок (ирония — единственный раз за все эти годы он воспользовался монтировкой по назначению!), и повстанцы тут же выбежали, словно им глубоко было противно даже место, на котором они стояли.

— Как вы сюда попали? — спросил ученый, ища взглядом зарядник.

— Да по её вот глупости, — сказал повстанец и покосился на девушку, — Нас послали на разведку, узнать, что за движение началось. Это было часов восемь назад, мы пробрались к Нексусу и узнали, что идет эвакуация штаба Гражданской Обороны.

— Да какая-то странная эвакуация, — добавила девушка, — ГО-шников солдаты чуть ли не силой выгоняли отсюда. Даже про нас забыли, бросили тут…

— Молчи уж, — буркнул повстанец и взял с оружейного стеллажа автомат, — Если бы тебе не приспичило в туалет прямо под стенами Нексуса, мы бы тут не парились!

— Тогда считайте, что вам повезло, — засмеялся Гордон и подключился к заряднику, — Совершили такое преступление и остались в живых!

— Это еще как сказать, — подмигнул ему вошедший Калхун, — Сейчас тут будет достаточно солдат, чтобы их покарать.

— А вы — тот самый Калхун? — восторженно сказала девушка, подбегая к бывшему охраннику, — Вот это да, я и не думала что вы такой… симпатичный.

— Да, для своего возраста я наверное еще неплохо держусь, — усмехунлся Барни, иронично косясь на Гордона.

Фриман улыбнулся — он впервые видел, чтобы к его другу так открыто приставали поклонники, хотя и догадывался, что Барни весьма уважаем у повстанцев.

— Барни, — ты на мою сестру не обращай внимания, — махнул рукой парень, — Война, а ее все тянет на флирт. Бабы — что с ними поделаешь?

— Барышня, — совсем смутился Калхун, отходя на шаг от девушки, которая буквально пожирала его глазами, — Вы лучше поближе познакомьтесь с моим другом. Он доктор наук, молодой, красивый и вообще…

— Эй, смотрите, что я нашел! — послышался голос Эдди.

Техник копался в больших металлических ящиках под висящими капсулами, какие Гордон видел в Нова Проспект. Эдди извлекал из ящика все новые и новые черные глянцевые пакеты с кодовыми номерами. Фриман даже не сразу догадался, что это такое.

— Теперь голодной смертью не умрете, — и Эдди кинул освобожденным по пакету. Гордон и Барни тоже получили по пайку.

— Вообще-то, у нас нет времени стоять и есть, — сказал Фриман, с наслаждением жуя что-то мягкое, пористое, но очень вкусное, — Скоро тут будут солдаты.

— Здорово! — девушка, похоже, еще не пресытилась военной романтикой, — Мы будем держать оборону?

— Не совсем, — ответил Фриман, — Нам надо обесточить все генераторы.

Сверху опять что-то сильно грохнулось, и раскатистый гул сотряс здание.

— Не завидую я нам, — покачал головой освобожденный повстанец.

— Вы с нами не пойдете, — вдруг сказал Гордон, снова беря автомат, — Слишком рискованно.

— Но, Гордон… — возразил было Барни, но друг его прервал.

— Нет — и точка! Ты забыл тех, кто полег при прорыве сюда? Нет, они останутся тут. Будете охранять аварийную лестницу, это вон там.

— Док, — укоризненно сказал повстанец, — Как мы в глаза своим товарищам посмотрим, когда они узнают, что мы не помогли Свободному Человеку?

— И Калхуну, — вставила девушка.

— И речи быть не может, — жестко сказал Гордон, — Я вам дал очень ответственное задание. Вы нам этим очень даже поможете. Через несколько минут тут будет очень много солдат, кто-то же должен прикрывать тыл?

Молчание длилось недолго.

— Решено, остаетесь тут, — сказал Барни, кивнув Гордону, — А мы пошли. Кстати, первый генератор мы уже нашли. Они вышли из поста ГО и попрощались с освобожденной парочкой, которая отправилась на лестницу.

— Охранять тыл? — усмехнулся Эдди, проходя в комнату с генератором, — Гуманист хренов…

— Это все же лучше, чем идти с нами в самое пекло! — резко сказал Фриман.

Он и сам понимал, что ситуация безвыходная, и у тех бедняг шансов почти нет. Но он был уверен, что выбрал меньшее из двух зол.

— Стойте, — вдруг замер он, — А… а турели?

И он оглянулся назад, на два люка в полу. Никаких лучей не было и в помине.

— А это у нас Эдди большой специалист по технике, — Калхун похлопал техника по плечу, — У него свои секреты.

Гордон, пожав плечами и неприязненно покосившись на Эдди, прошел по красной ковровой дорожке ("Вот уже не думал, что комбины ценят роскошь!") и осторожно тронул рукой стекло колбы. Энергосфера внутри никак не отреагировала, все так же плавала в ионном газе, переливаясь желтым, синим и фиолетовым.

— Ну и как его отключить?

— Сейчас, — заторопился Калхун и подошел к консоли.

Но, похоже, все его пассы были безуспешными. Барни, кряхтя от напряжения и гнева, снова и снова вводил какие-то коды и шифры, но панель все время отрицательно пикала, чем приводила бывшего охранника в бешенство, судя по его лицу. В конце-концов Калхун с чувством пнул консоль, плюнул на нее и отошел к остальным.

— Заблокировали, черти, — злобно сказал он, — Полностью. Никто не сможет снять блокировку, будь то хоть сам начальник ГО.

— И что делать?

— Соображать, — подал голос Эдди, — Я знаком с такой системой. При всей своей напускной неприступности, вся техника, базирующаяся на энергосферах, очень нестабильна. Вот если бы очень сильный толчок, или там энергетический импульс…

— Может, просто кинуть под генератор пару гранат? — пожал плечами Калхун, для которого такой способ всегда решал любые проблемы.

— А у нас они есть? — усмехнулся Эдди.

— Погодите, — вдруг сказал Фриман, — И как это я забыл? Мы же с Аликс уже взламывали такую же защиту, тоже на энергосфере. В тот раз было достаточно ударить по генератору из гравипушки, чтобы дестабилизировать заряд…

— Вот-вот, — с видом знатока сказал Калхун, — Верно, чего же ты молчал? Давай, действуй! Кстати, Илай мне показывал эту туку, но я её никогда не видел в действии.

Фриман, усмехнувшись, снял тяжелое устройство со спины и направил на генератор. Нажатие нужной кнопки — и из желтого кристалла ударила короткая молния. Колба треснула, защитное поле немного померкло. Эдди отрывисто выругался, когда энергосфера на огромной скорости полетела в десяти сантиметрах от его головы. Все инстинктивно пригнулись. Шар, пару раз отразившись от стен, лопнул, осыпав всех белыми искрами.

— Красиво, — покачало головой Барни, — Так вот ненароком зацепило бы — и даже хоронить нечего будет уже.

Вдруг здание снова сильно тряхнуло, словно что-то тяжелое упало на его крышу.

— Опять они, — быстро сказал Гордон, снова беря автомат, — Надеюсь, наши узники их задержат хоть немного. Быстрее, Пошли! Барни, это все?

— Куда там, — беспечно сказал Калхун, — Еще два таких генератора. Пошли, я, кажется знаю, куда теперь.

Но Едва они вышли в коридор, Фриман наткнулся на очень хорошо экипированного солдата в белом.

— Проклятье! — сдавленно крикнул он, отпрыгивая назад, и одновременно стреляя.

Пули разбились о грудь солдата, и, казалось, он их даже не заметил. Гордон даже невольно позавидовал защите этих странных синтетов. Элитный, в свою очередь, что-то крикнул через модулятор своего шлема, закрывающего все лицо, и, махнув кому-то рукой, открыл огонь. От неминуемой гибели Гордона спас Калхун, убив солдата метким выстрелом прямо в красный глаз шлема.

— Только так Элиту Альянса и можно победить, — быстро сказал Барни, помогая Гордону встать, — В тело стрелять шансов мало, у них тоже не дураки броню делали.

— Что-то я не рад, что за нами уже Элиту высылают, — сказал Гордон, быстро оглядываясь, — Быстрее, он кого-то звал, сейчас тут таких будет много.

И они побежали через длинный коридор, стены которого все еще сохранили на себе обивку из лакированного резного дерева. Должно быть, в этом дворце когда-то было очень красиво. Гордон мимолетом пожалел, что ему пришлось знакомиться с достопримечательностями Европы при таких вот обстоятельствах. Эдди бежал молча, но даже на бегу умудрился достать откуда-то бутылку и отпить из нее.

Впереди показалось несколько солдат, видимо, подоспевшее подкрепление. Они первыми успели атаковать, и Калхун упал со сдавленным стоном. Эдди и Гордон одновременно кинулись было к нему, забыв обо всем, но Барни тут же вскочил и, сжимая зубы, начал ответную атаку, спрятавшись за выступом стены. Фриман, увидев, что все не так плохо, дал короткую очередь по солдатам и кинулся на пол. Над его головой просвистело несколько пуль, слышались короткие крики солдат, команды и коды поведения. Эдди почему-то резко кинулся вперед, прямо на солдата, который бежал впереди остальных. Техник, не доживаясь, пока его подстрелят, первым сделал несколько выстрелов, особо не целясь и, когда оказался уже в нескольких шагах от солдата, вдруг выхватил из голенища ботинка короткий нож и метнул его перед собой. Солдат, хрипя упал, зажимая раненую шею. Остальные, увидев такое, кинулись врассыпную, на миг прекратив огонь. Гордон, не поднимаясь с пола, перекатился в сторону и судорожно нажал на спуск. Но, то ли от волнения, то ли от спешки, его пальцы перепутали спусковые крючки. В самый последний миг Гордон заметил, что это не тот спусковой крючок, более тугой. И из нижнего ствола его автомата вырвалась энергосфера. Переливающийся шар стремительно влетел в одного из солдат, отразился от него и отлетел к другим солдатам. Калхун с удивленным одобрением наблюдал, как тают в воздухе неподвижные силуэты солдат. Конец боя ознаменовал мягкий звук взорвавшейся энергосферы.

— Отлично сработал, — похвалил друга Барни, — Я как-то и сам забыл про шары.

— Случайно получилось, — попытался оправдаться Гордон, но его никто не услышал.

— Надо быстрее бежать к генераторам, — сказал Эдди, вырывая из шеи мертвого синтета свой нож.

— Барни, ты как? — спросил Фриман, поднимаясь, — Тебя ранило.

— Ерунда, — Калхун потрогал рукой ключицу, — Так, оцарапало слегка. Надо было мне брать жилет с какого-нибудь солдата…

Путь до следующего генератора прошел все так же беспокойно — когда они проходили в другое крыло, их атаковало аж двое Элитных с несколькими солдатами. Не мудрствуя лукаво, обошлись атакой энергосферами, которых, к несчастью, после этого уже больше ни у кого не осталось. Но зато аннигилировали сразу и всех, без лишней возни. И все же в этой стычке не повезло Эдди — один из солдат был вооружен дробовиком, и несколько дробинок засели в плече техника. Оказывать помощь (Барни умел извлекать пули) не Было времени, но техник не жаловался, лишь увеличил дозу спиртного, лаконично пояснив, что ему нужно немного анестезии. Это, однако, сказалось на его координации — когда они пробрались к второму генератору, Эдди уже немного покачивался и имел несколько отсутствующий вид.

С генератором справились быстро, все тем же способом. Дважды им пытались помешать, но Калхун и Эдди стояли на страже, пока Гордон разряжал генератор, так что теперь им оставалось найти последнюю колбу.

Когда они направились в противоположное крыло Нексуса, Гордон заметил сложенные кучкой толстые трубы. Трубы? Или…

— Барни, это же ракеты! — воскликнул ученый, приостанавливаясь, — Ракеты, какими бомбили Рэвенхольм!

— Ага, — безразлично кивнул Калхун, — Только пустышки.

— Так что же, их отсюда запускали?

— Нет, — медленно проговорил Эдди, — В Нексусе их иногда хранят, склады переполнены.

Гордон даже порадовался, что ракеты запускают не отсюда. Потому что в противном случает он бы посчитал своим долгом найти и уничтожить пусковую установку. Слишком многое он повидал в Рэвенхольме, чтобы оставить все вот так…

Но он не успел пройти и десяти шагов, как наткнулся на очередной «сюрприз». В небольшом углублении в стене стояла гипсовая узорчатая колонна, античного стиля. На колонне стоял мраморный бюст. Орлиный взгляд, небольшая бородка и усы, острый нос. Гордон со смесью презрения и задумчивости посмотрел в глаза Брину.

— А это еще что? — брезгливо спросил он, указывая на бюст.

— О, а это — святыня, — усмехнулся Калхун, — Воплощение мании величия бывшего рядового доктора наук. Такие бюстики стоят во всех официальных местах — у начальника ГО в офисе, на крупных базах солдат, у особо благочестивых семей в квартирах…

Фриман, уже не слушая, смел бюст на пол. Статуэтка раскололась на три куска. Сейчас Консул выглядел еще более спокойно и как будто с укором смотрел своим безносым лицом на своего обидчика.

— Ага, можешь продолжать в том же духе, — язвительно сказал Эдди, указывая вперед, где по всему коридору стояло еще около десятка таких же бюстов, — Попросим солдат подождать.

Гордон, покосившись на техника, быстро пошел вперед. Но когда он дошел до поворота, вдруг что-то резко ударило по его ушам, потемнело в глазах, а по телу прошла сильная судорога. Фриман, на миг зажмурился от нестерпимого звона в ушах. Только Через пару минут он начал приходить в себя, и из внешнего мира он начал смутно слышать выстрелы и крики. Наконец, когда муть в глазах начала пропадать, он увидел обеспокоенные лица Калхуна и Эдди. Сам ученый обнаружил, что лежал на полу, держась за гудящую голову.

— Гордон, ты как? — не на шутку взволнованный голос Барни казался далеким-далеким, — Ты меня слышишь? Можешь говорить? Не молчи, Гордон!

— А… — выдохнул Фриман, приподнимаясь, — Что… что это было?

— Я такого никогда в жизни не видел, — с заметным облегчением сказал Барни, — Один Элитный из-за угла выстрелил в тебя энергосферой. Я думал, что после такого не выживают… Ты отлетел к стене и долго не двигался. Мы думали, что ты уже…

— Еще раз восхищаюсь тем, кто создал это скафандр, — покачал головой Эдди.

— Черт… — Гордон с трудом встал, опираясь на руки друзей, — Как будто меня током шваркнули… Помню, как в колледже вот точно так же меня… от рубильника…

— Надо благодарить небеса, что ты остался жив… Идти сможешь? — обеспокоено оглянулся Барни, — У нас очень мало времени.

— Попробую, — Фриман, уже чувствуя, что тяжесть с головы спадает, подобрал свой автомат и сделал несколько шагов.

— Внимание, зафиксированы неисправности в связках и автозамках номер два, пять и семь! — вдруг заговорил динамик скафандра, — Во избежание несчастных случаев костюм H.E.V. надлежит подвергнуть ремонту!

— Вот тебе и раз, — только и сказал Гордон, — Этого еще не хватало.

— Чинить нет ни времени, ни возможностей, — кивнул Барни, — Ты попробуй, на вид хотя бы все в порядке?

Гордон подвигался, прошелся, осмотрел костюм.

— Да вроде порядок, — сказал он, замечая неодобрительный взгляд техника, — Пока что работает все, и ладно. Разве что разряжен костюм больше чем наполовину. Потом поплотнее им займемся. Пойдемте, что ли.

— Ты вперед больше так не суйся, — предупредил Калхун, — Я уже устал тебе это говорить. И как ты ухитрился с такими повадками пройти Черную Мезу?

Они продолжили путь. Фриман быстро отошел, боль в голове прошла. Все-таки его скафандр — подарок судьбы. Не будь его, от ученого не осталось бы и пылинки… Дальше путь казался спокойным, но когда они проходили через большую комнату, которая, судя по всему, была раньше оружейным складом, железные двери за ними вдруг резко захлопнулись. Калхун, сразу поняв все, кинулся к дверям в конце комнаты, но и они захлопнулись почти сразу же.

— Попались, — злобно сказал он, отбегая на середину комнаты, — Черт, как кролики попались, глупо!

— Твою мать, — выругался Гордон, — Ну и что теперь делать? Ждать? Интересно, Нас расстреляют, взорвут или аннигилируют?

Остальные раздраженно посмотрели на ученого, но он лишь развел руками.

— Тихо! — вдруг поднял руку Барни.

Все прислушались. Снаружи по дверям постучали чем-то железным. Калхун замер с отсутствующим взглядом, словно вспоминая что-то. И тут же сорвался с места.

— Всем назад! Они сейчас буду вскрывать!

Все трое взяли на прицел двери, за которыми уже слышалось шипение ни то автогена, ни то лазерного резака. И все было бы еще ничего, если бы вдруг за другими дверями, сзади, не послышался такой же звук.

— Вот черт… С обоих сторон нам не защититься, — пробормотал Фриман, и вдруг его взгляд упал на стеллажи.

Тут еще не все вывезли. Оружия как такового не было, остались лишь ящики и раскрытые железные контейнеры, в которых поблескивало кое-что знакомое.

— Хопперы, — быстро крикнул Гордон, кидаясь к контейнерам, — Это же мины! Сейчас…

И он, схватив одну из них, поднес ее к дверями на чал устанавливать на полу. Барни и Эдди, быстро поняв, что задумал ученый, тоже взяли по мине и начали устанавливать под другими дверями. Разобраться в системе детонации было довольно просто, и через пару минут оба прохода были заминированы.

— Ждем, — коротко сказал Фриман, беря двери на прицел.

За одной из дверей шум стих. Грохнул короткий взрыв, и двери вылетели вперед, Гордон едва успел увернуться от них. Но в ту же секунду раздался двойной взрыв мин-хопперов. Из-за дыма Фриман ничего не видел, но, не теряя времени, он открыл огонь по проходу. Оттуда успели делать лишь пару выстрелов. Сзади тоже раздались взрывы, стрельба и жуткие ругательства Калхуна, которыми он награждал противников. Через минуту все было кончено. Дым рассеялся и трое довольно переглянулись — в дверях лежало по пять-шесть мертвых синтетов, в том числе и Элитных. Барни радостно вскрикнул и, рассмеявшись, пнул сочащиеся кровью трупы. Фриману от этого жеста стало как-то не по себе.

— Отлично, — Гордон уже не был склонен задерживаться, — Быстрее, остался всего один генератор.

Колбу они нашли совсем недалеко, практически в соседней комнате. Как видно, очередной десант еще не подоспел, так что обесточить устройство им никто не мешал. Фриман заодно и подзарядил костюм, пользуясь тем, что тут повсюду были зарядники.

— Отлично! — азартно сказал Барни, — Теперь подавляющему устройству конец! Осталось всего ничего — открыть ворота для наступления. Пойдемте, это тут недалеко, насколько я помню план здания…

— Стойте, — вдруг сказал ученый, указывая в угол, — Это что еще такое?

В углу, у испачканной в крови стены, лежали два трупа. Два мертвых офицера Гражданской обороны.

— Похоже, тут кто-то побывал до нас? — Гордон скорее спросил, чем утверждал.

— Странно, — пробормотал Барни, покосившись на отвернувшегося Эдди, — Мы первые, кто штурмовал Нексус… А эти горе-разведчики не ушли дальше входа здания. Не могли же их свои же прикончить?

— А может, они сами застрелились? — предположил Гордон, — Хотя какая нам разница? Мертвы — туда им и дорога. Предатели они и есть предатели. Пошли!

Они быстро вышли, и лишь Эдди на миг задержался, глядя на трупы слуг Альянса…

Большой пост ГО они нашли сразу, неподалеку от второй аварийной лестницы. Барни сразу же занялся консолью, изучая на мониторе какие-то сводки и отчеты, несколько раз пробежался по клавишам, и, наконец, удовлетворительно кивнул.

— Готово, — сказал он, — Ворота открыты. Мы только что сделали очень большое дело, парни. Теперь повстанцы могут беспрепятственно подбираться к самым стенам Цитадели!

— Отлично! — улыбнулся Фриман, — Теперь можно и убираться отсюда, пока нас снова не обнаружили. Думаю, разозлили мы их изрядно.

— Вы идите, а я останусь.

Гордон в недоумении посмотрел на друга.

— Барни, ты что? Зачем? Мы без тебя не пойдем.

— Брось, дружище, — улыбнулся Калхун, — Я тут не в героев решил поиграть. Просто блокировать систему у меня не получится сразу, и первый же солдат, который сюда доберется, сможет снова закрыть ворота. Так что я пока что останусь тут, поломаю голову над системой блокировки. Заодно и поохраняю.

— Что-то мне это не очень нравится, — с сомнением сказал Гордон, хотя и понимал, что друг прав, — Может, есть какой-нибудь другой способ?

И он покосился на Эдди. Если честно, он бы предпочел, чтобы техник остался тут вместо Калхуна. Эдди, заметив этот взгляд усмехнулся, но ничего не сказал.

— Едва ли, — пожал плечами Барни, — Я останусь, а потом вас догоню, не бойся. Кстати, Гордон, личная просьба. Поднимитесь на крышу здания. Я знаю, там довольно опасно, но там есть закрытый навесной мост, соединяющий Нексус с другими зданиями. Лучше бы его открыть — нам надо обеспечить возможность наступления со всех позиций.

— Понятно, — Фриман даже и не думал возражать — война есть война, — Но ты-то побыстрее нас догоняй… И… как бы… Ну, береги себя, что ли…

Барни улыбнулся и пожал руку старому другу, подмигнув, как бы говоря "Да ладно тебе, где наша не пропадала?". Эдди тоже пожал руку Барни. Замешкавшись на секунду, он достал из своего бездонного ранца очередную полную бутылку и протянул ее Калхуну. Похоже, такой особый подарок у молчаливого, угрюмого техника был высшим проявлением уважения. Барни с благодарной улыбкой принял подарок, заметив, что он давненько не веселился "как в старые времена". Эдди, заметив, что Гордон словно хочет еще что-то сказать, но не решается, вышел из комнаты, оставив друзей наедине.

— Не вздумай рисковать понапрасну, — быстро сказал Фриман, — Мы с тобой еще двадцать лет назад получили свою порцию приключений с лихвой.

— Все будет в порядке, — кивнул Барни, — Если бы ты знал, что было в Семичасовую, то ты бы так не волновался. А сейчас… наверное, Альянс еще просто не расшевелился.

— Звучит обнадеживающе, — усмехнулся Гордон, — И, кстати… Зря ты послал со мной Эдди. Пусть лучше он тут остается, ты же знаешь, мы с ним не переносим друг друга.

— Эдди техник, — веско сказал Калхун, — А тут нужен компьютерщик. Только я подхожу, я знаком с такими железками, да и Аликс с Моссман меня поднатаскали в свое время… А про Эдди ты это зря…

— Ты не понимаешь! Я с ним прошел достаточно, чтобы судить. Он странный! Он абсолютно непредсказуем, я не могу на него положиться. Он пьет…

— Я тоже пью, — усмехнулся Калхун.

— Он пьет постоянно. Мало того, он… я не могу объяснить, но он странный. Я не могу судить категорично, но я видел кое-что. Его не атаковал штурмовик, когда он стоял рядом со мной. А меня атаковал. Он часто отказывался стрелять по ГО-шникам. Он как-то слишком легко обезвредил турели, уж не знаю, как именно. Заметь, он очень хорошо знает это место, словно бывал тут очень часто. И знаешь… я думаю… Что наверное, он предатель.

— Гордон, ты что? — Барни пораженно посмотрел на друга, — Какой он, к чертям собачьим, предатель? Эдди — бывший ГО-шник!

— Что? — замер Гордон.

— А я думал, ты знаешь, — удивленно сказал Барни, — Да и любой бы догадался. В нем до сих пор микрочипы ГО, и штурмовики его не распознают, как врага. Как и эти турели, впрочем. Эдди — бывший ГО-шник, но только не такой, как я, а настоящий, идейный. Добровольно пошел в Гражданскую Оборону. Многих искалечил и избил на допросах. Участвовал в карательных акциях.

— Не может быть, — пробормотал Гордон, — Так ты что, знал?! Все это время, ты знал его?

— Я знаю его даже меньше, чем ты, лишь с тех пор как он меня нашел и рассказал о себе всё, — развел руками Барни, — Когда началось восстание, он перешел на сторону повстанцев. Сдался добровольно. Он действительно раскаялся, не сомневайся. Он не все рассказал, я не знаю что там было, но ему повезло, и его почему-то пощадили. А потом уже и приняли в свои ряды.

— Но как же так? — начал закипать Гордон, — Он же убийца! Он служил Альянсу, сам. Добровольно! Он и сейчас не очень-то хорошо сражается… Почему? Почему ты принял его? Его надо…

— А ты бы не принял? — в свою очередь спросил Калхун, — Ты спрашивал меня, не скучаю ли я по Черной Мезе. Так вот, в Черной Мезе все было проще, слева — свои, справа — чужие. А здесь, брат, все сложнее. Сейчас не просто войнушка, а война. И если человек, а ведь ГО-шники это люди, если человек раскаялся, надо понять его.

— Я понимаю, но он…

— В тебе сейчас говорит лишь личная неприязнь, — отрезал Барни, — Вы с Эдди не поладили, но это еще ничего не значит. Он хотел найти меня, потому что знал, что я действительно пойму его. Потому что знал, что я тоже служил в ГО и знаю обе стороны жизни в Сити 17. И я думаю, ему нужно дать второй шанс.

Они с минуту стояли молча.

— А знаешь, — неуверенно сказал Гордон, — А я ведь встречал раньше ГО-шника, которые раскаялся. Он должен был расстрелять меня… Но не смог.

— Я знал, что ты понимаешь меня. А где он сейчас?

— Его убили свои… то есть, комбины.

— Вот и не допусти, чтобы Эдди постигла та же участь. Иначе, для него все зря — и душевные муки, и… А он ведь мучается. Ты не думай, для него не все так просто, как для нас с тобой. Поэтому он и запил. Просто трудно справиться с таким переворотом в душе. Он поэтому и такой резкий с тобой. Не потому что ненавидит тебя, совсем нет. Разве ты не видишь? Это просто защитная реакция. На самом деле он очень уважает тебя. Уважает и боится. Ему стыдно, очень стыдно перед тобой за свое прошлое. Вот и надел на себя маску грубияна.

— А ты стал хорошим психологом, — усмехнулся Гордон, хотя его мысли были сейчас совсем о другом.

— Так что давай, догоняй его, — Барни похлопал друга по плечу, — Смотри, не говори ему о нашем разговоре.

Фриман кивнул и, еще раз пожав руку Барни, наконец, вышел, в полном замешательстве и задумчивости. Эдди ждал его этажом выше, на лестнице.

— Не прошло и года, — проворчал он, увидев Гордона и, дождавшись его, направился дальше, на крышу.

— Послушай, Эдди, — Фриман подыскивал нужные слова, — Ты на меня зла не держи, я…

— Что это с нашим крутым героем случилось? — усмехнулся Эдди, — Соберись, на крыше несладко придется.

Гордон, не найдя что ответить, лишь пожал плечами, и они наконец вышли под открытое небо…

…Капсулу тряхнуло, и запирающие системы автоматически сработали. Офицер СЕ121007 вскочил, привычным движением приказывая всем встать, и первым выскочил на крышу Нексуса.

— Построиться! — скомандовал он.

Солдатам объяснять долго ничего не надо — они были в рейде уже не первый раз и прекрасно понимали своих Элитных командиров с полуслова. Это вам не люди с их бумажками, проволочками, нудными и ничего не значащими командами да приветствиями.

Солдаты быстро выстроились перед десантным кораблем. Офицер подал знак кораблю, и тот послушно отлетел прочь. Неподалеку на крышу садился такой же корабль-синтет. Над головами у солдат пролетел транспортник со страйдером на борту, а значит — скоро кому-то не поздоровится. Офицер мельком глянул вниз, на улицу — оттуда слышались звуки стрельбы, крики и топот страйдеров.

— Расстредотачиваемся по крыше, — скомандовал СЕ121007, и солдаты послушно разбежались между вентиляционными трубами и надстройками…

…Гордон и Эдди сразу же услышали звуки боя снизу. У Гордона даже похолодела спина, когда он увидел то, что творилось перед Нексусом. Да, они открыли путь к наступлению для повстанцев, но и заодно предоставили свободу передвижения слугам Альянса. Разбросанные по всей площади перед Нексусом, повстанцы беспорядочно палили по проворно и грозно шагающему страйдеру. Изредка страйдер крушил близлежащие заборы. Все потонуло в звуке пулемета синтета.

— Дело дрянь, — Гордон пригнулся, покосившись на пролетевший над ним корабль со страйдеров на борту, — Не будем привлекать внимание, надо сразу бежать к…

Его прервали выстрелы — и он увидел первых солдат, засевших за вентиляционными надстройками. Ответным огнем удалось кое-как заставить их утихомириться, двоих из них — уже навсегда.

— Быстрее, к мосту! — крикнул Гордон, пригнувшись, — Где он?

— Туда.

И они кинулись бежать, петляя между трубами и неизвестно что тут делавшими портовыми контейнерами. В спину им летели выстрелы, сверху пролетел очередной десантный корабль…

…Два ГО-шника в нетерпении старались привстать повыше, чтобы видеть из-за ворот то, что происходит на крыше.

— К черту устройство подавления! — резко сказал Немец, подбегая к панели управления замком ворот, — Там наши!

— Стой! — едва успел остановить его Еврей, — Ты что творишь?! Или тебе твоя жизнь не дорога? Там сейчас горячее, чем в аду!

— Брось, Элитные быстро покрошат Гордона Фримана в мелкий винегрет!

— Я смотрю, ты хочешь в общей суматохе схватить пару пуль? Ну уж нет! Будем сидеть тут, пока все не кончится. А когда они всех прикончат, мы и выйдем, оказать необходимую помощь и поздравить с победой…

…Гордон уже и не знал, как все получалось. Его руки сами наводили автомат и жали на спуск, тело само пригибалось, когда надо, а когда надо, приостанавливалось. Ноги сами бежали вперед, а в голове уже давно царил хаос из свиста пуль и мелькающих респираторов солдат. Поэтому он даже не сразу заметил, что прямо за ним бетон буквально вскипает от молотящих его плазменных снарядов.

— Штурмовик!

Гордон очнулся от транса и вскинул голову — сверху заходил на новый вираж грозный в своей изящности боевой корабль-синтет. Ученый кинулся в первое попавшееся укрытие — за трансформаторную будку — и буквально сшиб Элитного офицера. Мелькнул красный глаз белого шлема, Гордон успел заметить нашивку в виде черепа. Элитный, растерявшись лишь на секунду, выстрелил почти в упор. Несколько пуль ударили в грудь Гордону, но он, превознемогая боль, все же устоял на ногах. Элитный, явно не ожидавший этого, на миг растерялся, но и этого мига хватило, чтобы Фриман со всей силы вытолкнул его из-за укрытия — прямо под пули поторопившегося штурмовика. Элитный отлетел к краю крыши окровавленной безвольной куклой…

…- Вы, трое, вперед! Вы — заходите слева! Остальные — за мной, будем заходить сзади.

Офицер СЕ121007 уловил жест одного из солдат, направленный в сторону мелькнувшей фигуры в одежде ГО-шника.

— Предателем займется другой отряд, он ближе, — сказал офицер, — Выполнять команду. И не стрелять без моего приказания!

Последняя фраза адресовалась тем солдатам, которые должны идти с ним…

…Гордон успел увидеть, что и Эдди приходилось несладко. Но помочь бывшему ГО-шнику он не мог — штурмовик не давал даже выглянуть из-за трансформатора. И поэтому Гордон решился на очень рискованный шаг. Гранат у него не было, ракетницы, какими советовал уничтожать штурмовики полковник Кэббедж, тоже. Оставалось одно.

Гордон выждал паузу в стрельбе, во время которых штурмовик обычно заходит на новый вираж, и выскочил из укрытия. Те две секунды, которые он целился, показались ему слишком долгими, хотя солдаты, заметившие Фримана, не успели сделать и десятка шагов. И, когда штурмовик был уже готов снова открыть огонь по желанной цели, Фриман нажал на второй спуск. Энергетическая сфера вырвалась из его оружия и стремительно полетела вперед. Раздался негромкий взрыв, и солдаты едва успели отбежать, чтобы их не прибило оторванной пушкой штурмовика. Сам корабль резко вильнул и отлетел чуть в сторону. Из дыры, на месте которой секунду назад была пушка, валил черный дым, и вроде бы даже что-то капало. Штурмовик, резко виляя и дергаясь в воздухе, отлетел вправо и тут же налетел на большой каменный купол Нексуса. Посыпались кирпичи и камни. Один из обломков чуть не убил Эдди который даже засмотрелся на крушение. Штурмовик, окончательно потеряв управление, начал резко снижаться и буквально рухнул на пятерых солдат, которые заходили к Гордону сзади.

Эдди, воспользовавшись замешательством десанта, кинулся к мосту и быстро нажал кнопку его открытия.

Фриман, увидев это кинулся было за ним, но уже у самого моста наткнулся на Элитного в сопровождении трех солдат…

…Офицер СЕ121007 на долгую секунду замер, глядя в глаза того, кого называли Свободным Человеком. А ведь взгляд у него совсем не злой. Скорее усталый…

Человек в оранжевом бронекостюме вдруг вскинул автомат и полоснул по ним короткой очередью. Офицер ощутил толчок в ногу и грудь, но все же боли не было — его особая броня защищала отменно. Разве что шлем не защищал ни от чего… И только потом он увидел, как двое солдат рядом с ним упали, слабо подергиваясь. В следующую секунду он прыгнул за большую труду, успев заметить, что Нарушитель Номер Один сделал то же самое…

…Гордон перезарядил автомат и прижался к холодной стенке портового контейнера. Сердце бешено колотилось — и почему он так поздно атаковал? И так бездарно… Надо было целить в голову Элитному, а не размениваться на обычных солдат… Но почему и этот офицер тоже выстрелил не сразу? Вернее, вообще не выстрелил.

Рядом с ним вдруг возник солдат — тот, что остался в живых из тех трех. Но синтет тут же упал, забрызгав грудь Гордона кровью. Фриман успел лишь благодарно кивнуть высунувшемуся из своего укрытия Эдди. Ничтожный рывок до моста… но как? Элитный наверняка держит его контейнер на мушке…

…Мысли в голову лезли самые неподходящие для такого времени и места: "Ну и что, что этот человек просто обороняется? У него есть на это право. Нет, он не обороняется, а убивает, целенаправленно и жестоко, прокладывая путь к Цитадели! Но у него такой добрый взгляд, живое лицо. То, чего сам я лишен уже давно… Не могут все эти глупые люди уважать его просто так… Опомнись, он только что хотел убить тебя! А я — его, и не отступаюсь от этого. Мы просто по разные стороны баррикад. Черт, да я же оправдываю преступника режима Альянса! Что это со мной опять… Нет, надо срочно проситься на повторную обработку… Вот он!".

СЕ121007 увидел, как Нарушитель Номер Один попытался выглянуть из-за контейнера, и тут же охладил пыл этого мятежника. Пули высекли искры из угла контейнера.

"Глупый человек… ты и сам не понимаешь, что от того, что ты делаешь, твоему народу еще больше не поздоровится, когда Альянс восстановит свою власть"…

…Фриман уже и не знал, что делать. Кидать камень с криком "Граната!" не было смысла — Элитные не так наивны, как обычные солдаты. Костюм наполовину разряжен — еще десяток попаданий, и простыми синяками дело уже не ограничится. Эдди тоже не мог помочь — он сейчас держал оборону у моста. Гордон покачал головой — в безвыходных ситуациях выходом может оказаться самый нелогичный, безрассудный поступок. Может, притвориться мертвым? Эта идея сначала показалась ученому оригинальной, но он быстро понял, что Элитный не поленится сделать десяток-другой контрольных выстрелов, в голову и не только.

— Гордон, быстрее, чего ты там возишься?! — послышался резкий крик техника.

И Гордон плюнул — будь что будет! И он, с надеждой посмотрев в серое небо, кинулся к мосту, одновременно на ходу стреляя по укрытию Элитного…

…СЕ121007 вдруг услышал топот ботинок скафандра — и тут же, не задумываясь, выскочил из-за трубы. Нельзя было дать мятежнику так просто убежать! Эта мысль заглушилась неожиданной резкой болью. Выстрелов он не услышал от ударившей в виски крови, лишь успел увидеть движущееся оранжевое пятно и вспышки. И офицер упал, выронив оружие…

…Гордон на бегу увидел, что Элитный упал и, уже не оглядываясь, понесся к мосту. Эдди только его и ждал — и вместе они перебежали по навесному железному мосту в соседнее здание. Только там, среди обшарпанных стен и разбитых ламп, Фриман смог перевести дух.

— Что-то долго ты возился с одним жалким Элитным, — презрительно сплюнул техник, — Ждал, пока меня прибьют?

— А ты, чем сидеть там, лучше помог бы, — резко ответил ученый, — Или опять пил?!

Он быстро сообразил, что сказал лишнее, и замолчал, задышав тяжело и раздраженно. Эдди, усмехнувшись по своему обыкновению, привалился к стенке и прикрыл глаза. Отдых длился с минуту.

— Пошли, — Гордон оглянулся назад, — Как бы они не сунулись за нами.

И они быстро спустились по полуразрушенной лестнице вниз, на улицу, откуда все еще доносились звуки тяжелого боя. Стены подрагивали — снаружи вышагивал страйдер. У самого выхода к ним подбежал пожилой повстанец. Голос, однако, у него был очень даже живой:

— Доктор Фриман! А мы уже начали волноваться — целых пять десантов заметили на крыше!

— Мы не всех перебили, — сообщил Гордон, — Больше половины остались, но, думаю, спускаться вниз они не будут.

— Тут и без них жарко! — нервно засмеялся повстанец, — Когда вы открыли ворота и отключили устройство подавления, мы в числе первых двинулись вперед, но чертовы комбины подтянули сюда страйдеров.

И он подвел Гордона и Эдди к выходу, чтобы они смогли увидеть то, что происходит на площади возле Нексуса. А на площади царил настоящий хаос — кое-где лежали окровавленные тела повстанцев, с той же частотой попадались и тела солдат Альянса. Площадь изуродовали две большие воронки — очевидно, в пылу боя Фриман не услышал бомбежки. В пяти шагах от него лежала на боку десантная капсула — видимо, повстанцам все-таки удалось сбить один из кораблей. Недалеко стоял теперь уже пустой БТР. И в самом центре всего этого кошмара, изрядно сдобренного обломками, кирпичами и кусками асфальта, ступала огромная фигура страйдера.

— Быстрее, наши зовут, — сообщил повстанец и побежал к колоннам Нексуса, откуда им махали руками еще несколько повстанцев.

Пришлось отправиться к ним. На бегу Гордон увидел, как какой-то несчастный повстанец пытается к ним присоединиться. Но его решение перебежать через всю площадь было совсем не удачным. И так уже было понятно, что для него все кончено, как только загрохотала пушка страйдера. Но, в последний раз оглянувшись, Фриман все-таки успел увидеть, как страйдер точным и легким движением проткнул грудь еще живого человека одной из своих острых ног. Гордон отвернулся.

Только благодаря тому бедняге они смогли добежать до остальных без потерь. Повстанцы, прячущиеся за колоннами, выглядели подавленно, один даже, забыв об опасности, понуро прохаживался невдалеке, что-то шепча себе под нос.

— Гордон Фриман! — его оглядели с ног до головы, — Что-то видок у вас потрепанный!

Кто-то засмеялся.

— Не до марафета было, — коротко отшутился Гордон без малейших признаков улыбки, — Что тут у вас?

— Сами видите, — махнул рукой один из парней, по-видимому, главный в отряде, — Комбины Забросили к нам трех страйдеров, эти подонки перебили большую половину моих ребят. Но нам все же удалось убить двоих.

И он указал рукой в дальний конец площади, где грудой угловатых конечностей валялись две дымящиеся биомеханические туши.

— Это как же, позвольте узнать? — уважительно посмотрел на него Гордон.

— Как обычно, из РПГ. Проблема в другом… Этот страйдер уже ранен, его добить всего-то надо. Но у нас остался всего один выстрел из РПГ. Если промахнемся, пиши пропало, пули эту тварь не берут…

— Так… задумался Фриман.

— Кто тут у вас самый меткий стрелок, — вдруг спросил Эдди.

— Кончились стрелки, — сказал кто-то, — Можем, конечно, попробовать, но никто тут особо не умеет с ракетницами обращаться. Один уже себе все плечо сжег.

— Попасть в него, в общем-то, не проблема, — задумчиво сказал Эдди, взвешивая в руках РПГ, — Если бы он не метался, как ошпаренный.

— Есть идея, — подал голос Фриман, — Кто-нибудь рискнет и отвлечет его, пока Эдди прицелится.

— Верно, док! Ну-ка, кто тут у нас не боится сдохнуть без покаяния? Становись в очередь!

— Нужен кто-то опытный, — более серьезно сказал командир отряда, — Кто-то, кто уже имел дело со страйдерами и…

— И тот, у кого есть защитный костюм? — усмехнулся Гордон и оглянулся, — Ладно, решено, иду я. Пару раз я с такими сталкивался…

— Док, вы не обязаны, — начал было командир.

— Закрыли тему! Пора бы уже и оправдать свою репутацию, — Фриман отложил в сторону тяжелый автомат, бежать лучше налегке, — Ну-ка, у кого найдутся лишние батареи для жилетов ГО?

Отозвались сразу три человека. Общими усилиями собрали целых четыре батареи (за одной из них один из парней даже ненадолго сунулся под пули, к трупу товарища). Костюм зарядили почти полностью, это придало некоторой уверенности. Правда Фриман совсем «вовремя» вспомнил было про аннигилирующую пушку, но ему неуверенно пообещали, что когда страйдер ранен, он не тратит силы на тяжелое оружие. Тон, которым это было сказано, и ироничный взгляд Эдди убавили появившуюся было уверенность. Гордон еще раз проклял Брина и даже покойного Нихиланта, и выбежал из-за колонн.

— Эй, ты, я здесь! — крикнул он и замахал руками, — Свободный Человек в собственном соку, бесплатно! Ну давай, иди же сюда, гадина…

Страйдер, казалось, удивился этому наглому маленькому человечишке в оранжевом. Но описание совпали с директивами — человечишка несомненно был тем, кто по протоколам и каналам связи проходил как Нарушитель Номер Один. Нет, страйдер не думал о возможности выслужиться или чести убить самого главного преступника. Просто он увидел приоритетную мишень. Она стоит десяти обычных людей. И синтет, изящно развернувшись, пошел на Нарушителя.

Фриман, подпустив страйдера поближе, кинулся бежать, подводя его к Эдди. Сердце бешено колотилось. Ни о какой защите он не думал, не думал он и о том, что его сейчас может не стать. Он считал удары ботинок о мостовую, считал шаги, считал секунды…

Страйдер трубно взвыл. Рана в брюхе не дала ему нормально прицелиться, и хлесткая очередь плазменных зарядов полоснула перед ним с гигантским разбросом. Гордон ощутил, как две пули ударили в его спину, но это только придало ему ускорения. Костюм нещадно завизжал, то ли сообщая о какой-то неисправности, то ли о резком падении но Гордона это не волновало. Кровь все еще бежала по жилам.

— Эдди!!! — в этом крике вылилась сумасшедшая гамма эмоций, — Сколько еще можно ждать?!

Но выстрела так и не было видно. Фриман не знал, что технику всего лишь мешает одна из колонн здания… Гордон бежал вперед, и его мозг сверлила лишь одна мысль "Когда?!". И вдруг он ощутил, резкую боль в колене, словно сустав согнулся в обратную сторону. И ученый полетел вперед. Он так и не смог ничего понять, и, даже когда он звучно грохнулся о мостовую, он думал лишь о секундах. И только в следующее мгновение он оглянулся — огромная, высотой с трехэтажный дом, фигура страйдера нависла над ним, неумолимо приближаясь и поливая все перед собой пулями. Гордон попытался вскочить, но что-то словно схватило его за ноги.

— Внимание! Экстренная ситуация! Заклинены узлы два и пять! Срочно прекратить работу и покинуть H.E.V! Автозамки заклинены…

Фриман отчаянно пытался ползти, хотя бы согнуть ноки — но коленные суставы костюма замерли намертво. Ученый, застонав от бессилия и страха, попытался ползти на руках, но прополз не более двух метров, когда перестала сгибаться левая рука.

— Связка номер семь не отвечает системе! — холодный голос динамика скафандра не был слышен в грохоте, царящем вокруг.

Фриман, поняв, что это конец, обернулся на тень, которая его накрыла. Страйдер, догнав наконец жертву, занес над ногу с острым концом. И в ту же секунду в его бок влетела небольшая ракета, мгновенно взорвавшись. Лицо Гордона обдало чем-то красноватым, посыпались искры. И синтет, потеряв равновесие, медленно рухнул набок, мелко подрагивая. Больше он не смог подняться.

Грохот еще не стих, а Эдди уже подбежал к совершенно ошалевшему Фриману.

— Что? Что с тобой?!

— Костюм заклинило…

— Ну тогда не обижайся, — улыбнулся техник и со всей силы ударил ногой Гордону в поясницу.

Туда, где находился операционный блок костюма.

— Эй, что за… — попытался отскочить Гордон, и с удивлением понял, что ему это удалось.

Ученый, не веря, что он снова моет двигаться, поспешно вскочил и ошеломленно смотрел то на все еще подрагивающего страйдера, то на техника, который уже снова отпивал из очередной бутылки.

— Что, обделался? — Эдди усмехнулся и поймал на себе недовольные взгляды повстанцев.

— Ты бы еще больше подождал! — набросился на него Гордон, — Я чуть не помер, пока ты сопли жевал… Что это было? Что с костюмом?!

— Я тебе сразу говорил, что костюм после ремонта может барахлить, — пожал плечами Эдди, — Не говори, что я не предупреждал.

— Черт бы побрал этот костюм и вас всех вместе с ним…

Гордон минуты три отходил от пережитого, медленно прохаживаясь в стороне и полностью уйдя в себя. Повстанцы благоразумно не трогали его, и пока что о чем-то разговаривали с техником. Гордон краем уха уловил их разговор. Что-то о еде и будущей жизни без Альянса…

— Все, идем, — наконец позвал он Эдди, — До Цитадели рукой подать. А Барни нас скоро догонит.

Они оба быстро распрощались с повстанцами, которые предпочли остаться здесь — кто-то должен был держать оборону Нексуса, чтобы генераторы не восстановили. Но, как сказали они, совсем рядом тут останавливался другой, более крупный отряд, так что Гордон и Эдди могут к ним присоединиться. Еще раз попрощавшись, они разошлись. И только у самых ворот Эдди вдруг остановился.

— Иди дальше сам, — неожиданно серьезно сказал он, — Я остаюсь.

— Почему? — Гордон действительно удивился.

— Потому, — не слишком-то любезно буркнул техник, — Потому что я так решил. Я знаю, тебе неприятно мое общество, да и мне…

— Послушай, — торопливо сказал Фриман, — Что бы мы там не наговорили за все это время друг другу, я… Ты не должен заставлять себя остаться.

— Я вообще никому ничего не должен!

— Барни мне рассказал про тебя, — и Фриман осекся, — Про то, кем ты был.

Эдди молча посмотрел на Гордона, и взгляд его уперся в серое небо.

— Тем хуже для нас обоих, — сказал он наконец, — Я хочу остаться один. Бывай, док…

— Может, все-таки…

— Кто-то все равно должен остаться у этих ворот. Их ведь могут попытаться заварить, засыпать, перекрыть. Иди. Прощаться я ненавижу. Так что давай…

И он отвернулся. Гордон посмотрел в спину старому технику. Тому, кто был врагом, а затем незаметно стал другом. Но это бывший палач ГО, так привыкший к убийствам, прав. Слова тут излишни. И Фриман, развернувшись, пошел вперед, пошел, не оглядываясь….

…- Отвратительно, — поморщился офицер Элиты, оглядывая крышу Нексуса, покрытую трупами солдат, обломками штурмовика и прочими следами недавнего хаоса, царившего тут.

Его отряд подоспел слишком поздно — тупой, как пробка, десантный корабль высадил их на другой конец здания. И сейчас его солдаты лишь прохаживались среди тел, подбирая амуницию мертвых товарищей. Никто не чувствовал ни жалости, ни грусти. Чувствовать — жалкий удел людей. Офицер Элиты чувствовал лишь досаду оттого, что опоздал на бой, злобу за то, что поганый Нарушитель перебил столько военных единиц, и презрение к мертвым, лежащим тут. Не справиться с какими-то двумя людишками… Элитный с нерадостной улыбкой подумал, что все они правильно сделали, что умерли. Ведь проступки такой тяжести Консул не прощает.

— Офицер, тут насколько раненых, — сообщил подошедший солдат, — Солдаты, шесть единиц. Куда их?

— Грузите в капсулу. В Цитадели их ждет лечение и повторное обучение.

Наблюдая за погрузкой едва живых синтетов, Элитный думал о том, что хорошо бы еще собрать с трупов все снаряжение, броню и респираторы. В такое время нельзя разбрасываться амуницией — эти бронежилеты могут еще не раз одеть все новые и новые солдаты. Но его мысли прервал возглас:

— Офицер, здесь еще один выживший! Это офицер Элитных войск Альянса.

Элитный резко обернулся и быстро пошел к двум солдатам, поддерживающим под руки раненого офицера. Тот пытался ровно и с подобающим достоинством держать голову и одной рукой зажимал рану в боку. Похоже, пуля вошла прямо между грудной и спинной частью брони.

— Назовите себя, — строго, но без лишней жесткости, потребовал Элитный.

— Офицер Элитных войск Альянса, номер СЕ121007, - раненый держался довольно мужественно. Его голос был слаб, но не утратил прежней властности.

— Рад, что вы живы, офицер, — ровно сказал Элитный, — Уверен, вас поправят в два счета. Мы отвезем вас в Цитадель, и там вам окажут помощь.

Это не было проявлением доброты. После полной и окончательной обработки, которой СЕ121007 в свое время избежал, этот Элитный не умел проявлять и без того скудные эмоции. Это было не искренней заботой, а скорее негласной солидарностью между офицерами Элитных войск.

— Эй, офицеры! Спокойно, мы свои.

СЕ121007 слабо повернул голову — откуда-то из-за контейнера к ним вышли два ГО-шника. Руки они разумно расставили немного в стороны, показывая, что они безоружны. Солдаты замерли, подозрительно глядя на появившихся.

— Мы — операторы аннигилирующей мортиры, — Еврей сделал шаг вперед, — Хотели помочь вам, как только вся эта канитель началась, да только ворота заклинило. Только сейчас справились.

Элитный еще секунду смотрел на двух ГО-шников. И кивнул солдатам:

— Расстрелять.

Дважды приказание повторять не пришлось. ГО-шники даже не поняли, что произошло. Так и не издав ни звука, они упали. Офицер СЕ121007 в ужасе посмотрел на Элитного, который уже отвернулся от казненных.

— Что вы… что вы делаете, офицер?! — задыхаясь от негодования и шока, прохрипел он, — Как вы могли… расстрелять своих?!

— Успокойтесь, — жестко сказал Элитный, — Я выполнял приказ Консула.

— Но они не сделали ничего преступного! Они же свои… Как вы могли? Альянс не может убивать своих…

Элитный поморщился — время для препираний было сейчас самое неподходящее. Так ничего и не ответив, он приказал отнести СЕ121007 в капсулу. Проследив, чтобы спасенного положили отдельно от обычных солдат, он поспешил дать команду к отлету…

…Гордон даже и не знал, сожалеть ему, или нет. С одной стороны, он уже не относился к Эдди так, как вначале, и даже по-своему понимал его. Техник был хорошим специалистом, опытным солдатом. Но с другой стороны… его поведение все равно как-то не состыковывалось с моралью Фримана. Да и тем более, он давно уже пообещал себе, что не будет больше брать спутников. Барни — исключение, за него Гордон волновался меньше всего, Калхун воевал долгие годы и не нуждался в опеке. А вот остальные… Так что сейчас он даже ощущал некоторое удовольствие от свободы передвижения и ощущения независимости. Что ни говори, наверное, он действительно был рожден любить свободу.

Он уже успел настроиться на задорный боевой лад (вид очень близкой Цитадели только раззадоривал его), когда услышал шум и гомон впереди, в ближайшем дворе. Гордон, пожав плечами, решил завернуть туда — все же голоса были человеческие, и, раз там собралось столько повстанцев, значит, там могло происходить что-то интересное. И он даже не представлял, насколько окажется прав.

В довольно большом дворе, зажатом между тремя многоэтажками, собралось не меньше тридцати повстанцев. Некоторые из них не имели лямбды на рукаве, а кое-кто и вовсе был одет в прежнюю робу гражданина города. Но все они с веселыми, даже яростными криками смотрели куда-то вглубь двора.

— Что здесь происходит? — Гордон тронул одного из кричащих за плечо.

— Шоу века! — отмахнулись от него, даже не обернувшись.

Ученый начал пробираться ближе к центру толпы. Вдруг мелькнуло знакомое лицо. Гордон узнал медика, с которым он недавно встретился в туннеле.

— Триггер!

— А… — поименованный, казалось, даже опешил от удивления, — Как вы тут оказались, доктор? Я думал, вы…

Но Триггер поспешно замолчал, боясь сказать не то. Гордон даже не обратил на это внимание.

— Я только из Нексуса. Я смотрю, ты сумел-таки выбраться из того туннеля?

— Конечно, — повстанец снова обрел самообладание, — Даже нашел своих… то, что от них осталось. Вон, видите, мой друг Шульц стоит.

И он указал в сторону, где точно так же кричал, подняв вверх кулак, широкоплечий парень, увешанный патронажами и автоматными рожками.

— Рад за тебя, — Гордон попытался привстать на цыпочки, чтобы разглядеть, что было впереди, — А что тут происходит?

Но Триггера уже оттеснили в сторону другие повстанцы, спешащие подойти поближе. Фриман, махнув рукой, тоже начал пробираться вперед. И вдруг толпа взревела еще громче, Гордону показалось, что из соседнего двора сюда насильно втащили кого-то. Ученый продрался еще ближе, и убедился, что так и есть — пара здоровенных повстанцев пинками втолкнула во двор высокого ГО-шника со связанными за спиной руками. Толпа приветствовала пленного радостной руганью, в офицера (явно высшего) полетел брошенный кем-то камень.

— К черту этот респиратор! — крикнул кто-то, — Пусть эта тварь посмотрит нам в глаза!

Один из конвоя ухмыльнулся и, отключив вакуумные зажимы, сорвал респиратор с лица ГО-шника. Пленник с бледным худым лицом поморщился от резанувшего по глазам яркого света.

— Кто это? — коротко поинтересовался Гордон разглядывая ГО-шника, которого вели к центру бывшей спортивной площадки со ржавыми турниками.

— Ой, это вы, Доктор Фриман? Они ведут самого начальника Гражданской Обороны города, неужто не видите?

— Славный зверек нам попался, — сказал кто-то, — Подонок сейчас заплатит сполна!

Триггер тоже подобрался поближе, и замер, когда увидел, кого привели повстанцы.

— Бей эту скотину!

Какой-то парень подбежал ближе всех к пленному и с размаху ударил его в живот. Начальник ГО со стоном согнулся пополам. К нему кинулись еще пара разъяренных повстанцев, но один из конвоирующих отогнал их. Затем, довольно грубо подняв пленного за связанные запястья, снова пинком подтолкнул его вперед.

— Так ему и надо, этому гаду, — с удовлетворением сказала какая-то женщина, стоящая рядом с Фриманом, — Это по приказу этой сволочи нас унижали и избивали столько лет!

— А как же Брин? — машинально спросил Гордон, — Разве не он приказывал сверху?

— Вот еще! — фыркнула женщина, — Брин не станет раздавать указания по всяким мелочам. Весь беспредел — на совести вон того зверя. Он и бежал, как крыса — без оглядки, прячась даже от своих. Еще бы, ему теперь и свои — чужие…

— Ничего, сейчас мы его отделаем с душой! — воодушевленно сказал стоящий рядом повстанец, — Главное, чтобы мучался подольше, как мучались мы…

— По-моему, — покосился на них Гордон, — Он заслуживает честной смерти от пули. Если не ошибаюсь, так всегда поступали с пленными офицерами, а ведь он все-таки офицер.

— Предатель он! — повстанец хотел было еще что-то сказать, но его прервал крик.

— Всем тихо!

Толпа послушно затихла, хотя в поставленного перед ней начальника ГО полетела еще пара камней. Удары пленный сносил молча, мутно глядя куда-то перед собой. Заговорили те, кто его привели — по-видимому, командиры отрядов.

— Вам не надо объяснять, кто это, и в чем он виновен, — громко сказал один из них, презрительно покосившись на пленного офицера, — Это с его совершенно осознанного приказа били, калечили, обыскивали, издевались…

С каждым словом толпа гудела все громче. Каждый невольно вспоминал, что вытерпел он сам от произвола ГО-шников за последние годы.

— К чему перечислять? — продолжил дюжий командир отряда, — Этот предатель, добровольно занявший такой пост, заслуживает смерти, это даже без вопросов. Мы решили, что для такой скотины…

Говорящий не удержался и ударил начальника ГО по почкам, под одобрительный гул толпы.

— Что для него будет слишком большой честью умереть от расстрела. И поэтому…

Командир отряда сделал паузу. Толпа слушала его с предвкушением, с каким ребенок разворачивает сладкую конфету.

— Поэтому мы решили, что для него в самый раз будет та смерть, которой в старые времена награждали самое презренное человеческое отребье — смерть через повешение.

Толпа радостно взревела, вверх взмыли кулаки, некоторые даже принялись пались из автоматов. Каждый второй изрыгал проклятья этому человеку со связанными руками, который, казалось, даже как-то постарел и осунулся в тот миг, когда услышал свой приговор. Конвой снова пинками повел пленного к высокому, двухметровому турнику. Кто-то уже подтащил под турник два ящика, непонятно откуда возникла веревка. Взгляд начальника ГО, шедшего на место казни, теперь уже совсем потух, щеки ввалились. Лишь губы что-то едва заметно шептали… Но его взгляд вдруг снова заблестел, когда в толпе, среди повстанцев, он увидел лицо Триггера. Он узнал его.

— Ты… это ты! — с болью в голосе сказал ГО-шник, делая шаг к Триггеру, — Помоги мне! Прошу тебя…

Триггер ощутил мороз по коже, когда заглянул в эти глаза. И он, едва заметно покачав головой, начал испуганно пятиться назад, в толпу. Через секунду он уже скрылся.

— Чего стал, пошел! — и пленного подтолкнули вперед.

Гордон, не выдержав, начал продираться вперед, к самому центру двора. И, когда петля уже в ожидании покачивалась на ветру, он подбежал к турнику. По толпе пронесся гул. Послышались приветствия Свободному Человеку, но они быстро стихли.

— О! — командир отряда подошел к ученому, — Сам Доктор Фриман решил присоединиться к нам? Мы очень рады, поверьте.

— Да что вы тут устроили?! — набросился на него Фриман, — Что за комедию вы ломаете?! Палач хренов! Это вам не игры, это реальная жизнь, живой человек!

— Чего? — растерялся командир, но тут же взял себя в руки, — А вы, док, даже слишком великодушны, как я погляжу. Разве вы не узнаете, кого мы собираемся казнить?

Фриман презрительно поморщился, услышав интонацию, с какой было произнесено последнее слово. Начальник ГО вяло поднял взгляд на Гордона.

— Ну, хватит! Просто расстреляй его, если он искренне ненавидит людей и любит Альянс. Но повешение… Это унизительно! Он офицер, а не… К черту его, ты унижаешь себя, отдавая такое распоряжение!

Лицо командира отряда лишь на секунду оставалось растерянным. Затем оно обрело жесткое и даже скучающее выражение. Он отвел взгляд от Гордона и рукой заставил его посторониться.

— Не мешайте нам, доктор. Мы не погулять вышли. Это война.

И он направился к пленному, который уже взбирался на ящики. Начальник ГО мертвым взглядом посмотрел на командира отряда.

— Пощади…

Тот молча отошел в сторону. Фриман увидел, как один повстанец надел на шею пленного петлю.

— Давайте, парни!

И повстанцы, стоящие в толпе, радостно вскинули автоматы, целясь в ящики, на которых стоял ГО-шник с потухшим взором. Гордон резко отвернулся и пошел прочь. Позади грохнуло несколько выстрелов, и улицы огласились радостными криками…

…Уоллес Брин не мог позволить себе злиться. Тем не менее, он, так искусно умевший скрывать свои чувства, сейчас чувствовал настоящее беспокойство. Если до теперешнего момента все еще хоть как-то укладывалось в мыслимые рамки чрезвычайной ситуации, то сейчас ниточки, за которые дергал Консул, обрывались одна за одной.

Брин открыл маленький чайник и проверил, осела ли заварка. Он часто любил попить чаю, и знал в этом толк — он был подлинным знатоком чайной церемонии. Иногда он даже жалел, что ему не с кем пить чай, но когда появилась Джудит, она с удовольствием составляла ему компанию. Он любил это занятие особенно за то, что оно помогало ему расслабиться, отвлечься от его бесконечных дел. Но сейчас даже чай не спасал от дурных мыслей. Город внизу словно притягивал к себе внимание. И хотя в Цитадели все было по-прежнему спокойно, как и на протяжении многих лет, Брин уже не строил иллюзий и знал, что спокойствие заканчивается там, где заканчиваются стены Цитадели. Он так хотел посоветоваться с кем-нибудь, посовещаться откровенно, ничего не утаивая! Но обсуждать дела он мог только лишь с Советником, а ему Уоллес не мог сказать всей правды. Да и что можно говорить? Брин еще сам не осмыслил все как следует, чтобы оценивать ситуацию здраво. Поэтому он, взяв в руки маленькую чашку, сел в свое кресло и решил все еще раз взвесить, прежде чем идти на доклад к Советнику Альянса.

Итак, что мы имеем? Улицы уже не просто волнуются, они кипят восстанием. Пришлось выпустить даже страйдеров! Информаторы приносят слухи о том, что Гордон Фриман уже у самых стен Цитадели — вот ведь ненасытная пиявка, и не отдерешь! При одном воспоминании о том, чего добился доктор Фриман за время своего пребывания в городе, Брин начинал тихо закипать. Он просто отказывался понимать, как может быть так, чтобы высококлассно обученные солдаты, более того — Элита! — не могли справиться с обычным ученым, который и в армии-то никогда не служил. Консул горько усмехнулся, когда ему вдруг пришла мысль, что именно то, что он сам допустил в Черной Мезе, и стало школой выживания для молодого ученого. Но сейчас было не то время, чтобы бесцельно злиться. Надо думать.

Что еще из отрицательных сторон? Все еще свободно летала по городу еще одна надоедливая муха — этот неотесанный Калхун, и как только он умудрился протянуть так долго? Все еще где-то скрывался Кляйнер, вот уж кто был нужен Уоллесу позарез, после Илая Вэнса, конечно. Исследования шагнули на новый уровень, и только с их помощью Брин мог завершить их как можно быстрее, так быстро, чтобы подавить Восстание в его зародыше. Но тут Консул с улыбкой вспомнил об одном полезном, но глупом, человеке, который, в принципе, сможет завершить исследования сам. А уж Брин позаботится о том, чтобы этот человек получил все необходимое.

Весьма скверно обстояли дела с Гражданской Обороной. Именно из-за нее и болела голова Консула все эти последние дни. Брин всегда был убежден, что ГО — самое слабое звено в системе контроля за Сити 17, но Советник его не слушал. И вот результат. Сначала один предатель в рядах ГО, затем еще несколько, затем один из самых лучших офицеров оказывается давно пропавшим из виду Барни Калхуном! Собственно, чистку кадров ГО Консул назначил лишь для того, чтобы окончательно проверить свои подозрения. И они подтвердились. Каждый двадцатый из ГО-шников не выдержал чистки и, либо переметнулся на сторону мятежников, либо, что еще хуже, дезертировал из города. Да и это было бы еще терпимо, если бы не выявились неожиданные трудности, уже после взрыва телепорта в Нова Проспект (вот еще кстати, что доставило Брину массу неприятностей). Оказалось, что перешедшие на сторону повстанцев ГО-шники быстро поняли, как извлекать выгоду из своего нынешнего социального статуса. Консул бушевал, когда слушал сводки отчетов и доносы информаторов: мало того, что предатели продолжали пользоваться системами жизнеобеспечения и имели высококлассную защиту от огнестрельных ранений, так в их телах ведь все еще оставались микрочипы, вживленные когда-то Альянсом! В результате бывшие ГО-шники, а ныне — предатели, могли беспрепятственно проходить через силовые поля, управлять охранной техникой вроде турелей и пулеметов, и вдобавок все еще имели доступ к базам данных, шифрам и замкам! А отключать все эти системы себе дороже — все равно что добровольно сдать город восставшим. Более того, такие синтеты, как корабли и страйдеры все еще распознавали встречных ГО-шников, как своих, и не атаковали их! Именно после подобных новостей и было решено раз и навсегда положить конец этому разложению — нужно было уничтожить Гражданскую Оборону как организацию. Что солдаты и сделали пару дней назад.

Но одним повальным расстрелом ГО-шников дело не решить, и Уоллес понимал это. Нужны были козыри — решающие и неоспоримые. И Брина только и грела мысль о том, что эти козыри у него имеются. Нужные люди, уникальные достижения в области локальной телепортации (над которыми, правда, еще надо работать и работать), новые разработки Альянса в области вооружения. По сути, восстановления власти было лишь вопросом времени. Брин хоть и видел, чего уже успело добиться Восстание, все же искренне никак не мог понять, на что надеются предводители Сопротивления? На численное превосходство? Абсурд! На лучшее вооружение и защиту? Нонсенс! Альянс во много раз превосходит людей и в том, и в этом. Очередной приятной новостью, которых, увы было не так много, была недавняя поимка Аликс Вэнс — информатор Брина и на этот раз сработал великолепно. Надо будет порекомендовать его Советнику, как достойного слугу Альянса…

На этой теплой мысли Уоллес Брин совсем успокоился и продолжил пить чай, уже с искренним наслаждением. Гордон Фриман сам идет к нему в руки? Что ж, доктор, остается лишь подождать вас…

…- Друг, быстрее, прошу тебя! — крикнул Гордон, пригибаясь пониже, чтобы его не задело осколками.

И без того торопливого вортигонта подгонять было не нужно. Проворно огибая громадные обломки разрушенного здания, он умудрился занести за баррикаду уже трех раненых — и это под ураганным огнем страйдера, который злобно сновал за большим полуразрушенным домом, но перебраться через него не мог. Фриман отложив уже раскалившийся от непрерывной стрельбы автомат, принял из трехпалых рук очередного раненого — на это раз это была девушка. Похоже, дело было плохо — раненая зажимала руками огромную рану в животе, из которой вываливались внутренности. Фриман осторожно положил ее к остальным, за опрокинутый кузов грузовика, где к ней подбежал не знающий покоя санитар, уже осмотревший остальных. Их баррикада, кем-то сложенная еще до них из ржавых автомобилей, все еще держалась, но в любую секунду угрожала рухнуть — страйдер не переставал палить по ним издалека.

— Это последняя? — крикнул Фриман, беря вортигонта за плечо.

Пришелец вместо кивка чуть прикрыл большой красный глаз. Остальные были закрыты — пот разъедал их, ручьями стекая по кожистому лбу.

— Отлично, — ученому приходилось орать, грохот вокруг стоял адский, — Надо что-то делать с обороной, долго не продержимся!

— Атака сзади! — заорал кто-то, и в общий шум добавились новые выстрелы.

Фриман, резко развернувшись, тут же получил три пули в грудной щит скафандра и отлетел к баррикаде. Сюда бежали и два Элитных. Вортигонт, мельком оглянувшись на Гордона, сделал плавное движение костлявыми руками, словно разминая их. Между землей и ладонями существа промелькнули едва видимые пучки молний, и вортигонт резко выбросил ладони вперед. Две ослепительные зеленые молнии ударили в грудь одного из синтетов, и тот мертвой куклой отлетел назад, сбивая с ног второго. Фриман, уже поднявшийся, услышал, как вортигонт едва слышно прошептал "Отдай мне жизнь". Второго добивали уже повстанцы.

— Ну ты даешь, — поразился ученый и уважительно похлопал вортигонта по плечу, — Сколько ни видел, все равно не перестаю удивляться, как вы это делаете?

Вортигонт лишь снисходительно прищурился и в почтении склонил голову.

Вот уже четыре часа Фриман кочевал по воронкам, баррикадам и руинам, с головой уйдя в уличные бои, в которые он ввязался. Солнце уже клонилось к закату, но этого он не замечал. Выстрелы стали чем-то неотъемлемым в общей атмосфере, и, когда наступало недолгое затишье, звон в ушах от непривычной тишины был намного мучительнее. Все ближе и ближе Гордон подходил к Цитадели, которая казалась теперь совсем огромной. Стены ее вырастали из за домов совсем близко, казалось, что до них можно было дотянуться рукой. Кабели, тросы и какие-то провода, тянущиеся от нее, расходились по всему городу и уже нависали над головами повстанцев. И, чем ближе Фриман подбирался к Цитадели, тем чаще он отговаривал себя думать о том, как же именно они собрались штурмовать эту поистине неприступную крепость, огромную, почти монолитную металлическую башню. Пока что Гордон полагался на случай — он еще помнил слова одного повстанца насчет того, что "уж если Доктор Фриман сумел завести нас так далеко, то он сумеет придумать, как нам проникнуть в Цитадель". Гордон на это надеялся, хотя и понимал, что шансов очень мало. Но они шли вперед, а значит — они еще живы.

Фримана надолго отвлек от этих мыслей новый его спутник. Ученый чуть не поперхнулся, когда увидел в рядах повстанцев вортигонта, который неумело сжимал дробовик. Впрочем, почти сразу пришелец из Зена прекратил «позориться» и, бросив оружие, помогал людям, чем мог — подносил патроны, кидал гранаты, ходил на разведку в соседние кварталы, а теперь вот — подносил раненых. Вортигонт, казалось, стеснялся и боялся Гордона, но вот уже два часа неотступно следовал за ним, словно тень. И, хотя поначалу Гордона раздражало такое соседство, он быстро привык. Новый зеленокожий спутник оказался неплохим солдатом. Казалось, страха перед боем вортигонт не испытывал вообще. Но, при этом, он избегал атаковать врагов электричеством в присутствии Гордона. Но, когда Фриман все же наблюдал такие моменты, он невольно восхищался этим существом, мощно разбивающим атаки синтетов. Гордон даже начал подозревать, что вортигонт каким-то образом тянет энергию из убиваемых им существ, но не знал, действительно ли это так. А спрашивать было бесполезно — эти существа не выдают своих тайн.

— Доктор Фриман! — заорали откуда-то слева.

— Что?!

— Док, нам надо уходить! — к ним подбежала девушка, вооруженная ружьем, — Баррикада долго не выдержит.

— Ладно! Мы отвлечем страйдера, когда будем уходить, так что он пойдет за нами, тогда вы сможете позаботиться о раненых, — решил Гордон.

— Нужно бежать туда, — подбежавший повстанец указал на перекресток, в центре которого возвышался невесть как уцелевший памятник — большой бронзовый конь, вставший на дыбы.

Отправиться пришлось незамедлительно — страйдер угрожал подобраться еще ближе. Двигались они короткими перебежками, изредка очищая путь от слуг Альянса, которых в этом районе было слишком много — они лезли буквально из всех окон и подворотен. Фриман не знал, справился бы он, или нет, не будь рядом вортигонта. Пришелец, казалось, совсем не устал, да и его молнии не кончались, в отличие от сил сказочных киношных магов ушедшей эпохи. Правда, один раз страйдер саданул по ним из аннигилирующей пушки. Все уже привычно прикрыли глаза, или просто отвернулись. Удивительно, но обошлось без жертв — каким-то чудом никто не попал под обрушившуюся стену пятиэтажного дома. И вот они снова за очередной баррикадой (чем ближе Гордон подходил к Цитадели, тем чаще встречались эти горы автомобилей и кусков бетона). Отсюда страйдера уже можно было достать ракетами. Выстрелов РПГ было мало, поэтому Гордон помогал энергосферами. Шары летели довольно медленно, и два раза из трех ученый промахнулся. Хотя и одного шара было достаточно. Помогал еще и вортигонт — Фриман заметил, что его спутник бьет молниями точно по глазам страйдера.

— А что, глаза у них — уязвимое место? — поинтересовался он, когда страйдер, наконец, с жутким грохотом рухнул на один из домов, проломив стену.

— Порой у синтетов лишь глаза не покрыты защитным металлом, — пояснил вортигонт, тяжело дыша.

Фриман, увидев, что наступило недолгое затишье, начал рыться в багажнике одного из автомобилей — похоже, прежние обитатели баррикады здесь устроили небольшой тайник.

— Никак в голове не укладывается, — пробормотал ученый, доставая из багажника пакет медпомощи, — Что эти самые страйдеры тоже когда-то были обычными живыми существами.

— Комбины в их лице являют нам свои нравы, — пояснил ставший неожиданно разговорчивым вортигонт, — Вплетая свои технологии в тела существ тех рас, что принадлежат Всегалактическому Союзу.

Гордон заметил подбирающегося к их баррикаде солдата и выстрелил.

— Слушай, — сказал он, не отводя взгляда от дымящейся улицы, — Из людей Альянс тоже делает синтетов. А из вас, вортигонтов? Что-то я таких еще не видел.

Вортигонт долго думал, прежде чем ответить. А может быть, просто выдерживал традиционную паузу, как делают почти все вортигонты при разговорах с людьми.

— И из нас делают. Пытаются, отдают много сил и времени, но многие из усилий обречены быть потраченными напрасно. Они стремятся в своих экспериментах сохранить синтетам-вортигонтам их вортисущность, но у них ничего не получается.

Гордон уже догадывался, что эти существа понимают под вортисущностью всё то, что дает им сверхъестественные, с точки зрения людей, способности.

— Поэтому те немногие синтеты, которые они выводят из вортигонтов, больше похожи на тех, кого вы называете сталкерами, — отрешенно сказал вортигонт.

— Что-то те синтеты, которых я видел в Черной Мезе, не напоминали истощенных чернорабочих, — усмехнулся Гордон, но понял, что сболтнул лишнее.

— Свободный Человек прав, — неожиданно быстро ответил вортигонт, но голос его стал напряженным, — Но видоизменял нас не Альянс. А наш господин, мудрый Нихилант. Это — совсем иное. Стать тем, кого вы называли когда-то «грантом», было большой честью для наших братьев. И все родные гранта были очень уважаемы. Были и высшие стадии химической эволюции…

— Доктор Брин тоже твердит об эволюции, — осторожно заметил Гордон.

— Мудрость у каждого своя, — возразил вортигонт, — У Нихиланта своя, а у Всегалактического Союза — своя. Союз мудр, иначе он не покорил бы столько миров. Но их мудрость просто немного не по душе нам.

Фриман усмехнулся и вновь оглядел улицу. И вдруг он даже вздрогнул от неожиданной наглости тех, кто хотел на них напасть — из-за разрушенного кафе к ним открыто шел аж десяток ГО-шников!

— Эй, парни, вы только посмотрите! Вот обнаглели, уже открыто к нам выходят! — крикнул Гордон повстанцам и прицелился.

Выстрел получился точным — респиратор бегущего ГО-шника словно разорвало изнутри. Остальные его товарища в страхе остановились. Кое-кто поднял вверх руки, кто-то даже открыто выбросил свой табельный пистолет.

— Не стреляйте! — крикнул один из ГО-шников, и вовремя — несколько пуль вспороли асфальт у его ног, — Мы безоружны!

Некоторое время в стане повстанцев царило замешательство. Наконец Гордон осторожно вышел из-за баррикады.

— Что это значит? — громко крикнул он, — Чего вы хотите?

— Мы сдаемся, — вымученным голосом сказал другой ГО-шник, — Пожалуйста, не стреляйте. Мы хотим добровольно сдаться.

Фриман переговаривался с остальными членами отряда с минуту.

— Хорошо! Медленно подходите сюда, по одному! И руки показывайте, чтобы в них ничего не было! Малейшее двусмысленное движение — и мы стреляем на поражение!

— Согласны, согласны! — быстро загалдели ГО-шники, и первый из них, нервно дрожа, пошел к баррикаде.

За баррикадой ГО-шников встречали недоверчивым взглядом и презрительными репликами. Те, будто не желая никого провоцировать своим видом, сразу снимали свои респираторы и откидывали подальше, обнажая обычные, человеческие лица. Когда последний ГО-шник вбежал за баррикаду, Фриман, понимая, что его статус того требует, первым заговорил:

— Скидывайте пояса, дубинки, у кого что есть. Добровольно сдаетесь, значит? И что же вас на это подвигло? — Ученый усмехнулся, — Кормить перестали вас, что ли?

Повстанцы дружно захохотали, отчего ГО-шникам стало еще неуютнее, чем раньше.

— Гордон Фриман, — заговорил один из них, — Все слишком сложно, чтобы говорить так категорично. Но, если вам от этого будет легче, то — да. И не только перестали кормить. Нас начали убивать. Свои же.

Ученый замолк на полуслове. Такого ответа он явно не ожидал. Хотя В памяти почему-то сразу всплыли трупы ГО-шников у генератора в Нексусе.

— Хорош сказки рассказывать, — сказал кто-то из повстанцев, — Такого не может быть. Сейчас война, у них каждый солдат на счету.

— Членов Гражданской Обороны начали расстреливать, — ГО-шник по-прежнему обращался к Гордону, — Мы не знаем, почему. Но когда разогнали штаб ГО в Нексусе, кое-кто уже начал подозревать, что от нас хотят избавиться.

— Но почему? — с недоверием сказал Фриман, — Что-то не вижу причин.

— По слухам, — сказал кто-то из ГО-шников, — Слишком много наших переметнулось в Сопротивлению, и поэтому Альянс так решил пресечь будущие предательства.

— Мы, как только услышали об этом, — продолжил первый ГО-шник, — Сразу решили сбежать, пока для нас еще не все кончено.

— И сдались нам? — Фриман улыбнулся одними губами, — Нечего сказать, хорошую же вы услугу оказали тем вашим коллегам, которые все еще под началом Альянса!

— А если мы вас тоже начнем убивать, вы куда побежите? — спросила вдруг девушка-повстанец, — К хедкрабам и барнаклам, что ли?

— Мы надеемся на ваше великодушие, — осторожно сказал ГО-шник, — Гордон Фриман, я обращаюсь лично к вам. Я знаю, вас тут крепко уважают, и…

— А на что вы вообще претендуете? — вдруг сказал один из повстанцев, — Вы мучили и пытали мирных людей долгие годы, унижали нас, а теперь ждете, что вас примут тут с распростертыми объятиями только потому, что вам прищемили хвост?

ГО-шники мрачно смотрели на повстанцев. У каждого из них сейчас внутри происходил переворот.

— Мы готовы служить Сопротивлению до конца, — тихо сказал один из них.

Фриман молча прошелся перед ними и подошел к говорившему.

— Как тебя зовут?

— Офицер GD124… то есть… меня звали Карл.

— Так вот запомни, Карл, Сопротивлению не «служат». Отвыкай от этих своих Альянсовских замашек. Сопротивлению отдают жизнь и душу. Привыкай, вам еще предстоит долго воевать.

На лицах ГО-шников отразилось неподдельное облегчение. Кое-кто из повстанцев недовольно заговорил, но остальные из угомонили.

— Спасибо вам, — ГО-шник хотел было пожать руку Гордону, но не решился.

— Повезло вам, что среди ваших я знал парочку парней, которые оказались неплохими малыми, — проворчал Гордон, — Но не думайте, что вам сразу дадут оружие! Недельку побудете на подхвате, а там и увидим, можно ли вам доверять до конца…

— Спасибо вам, — и ГО-шник невольно посмотрел на улицу, туда, откуда они пришли. Больше им нечего было делать на той стороне, среди не-людей.

Гордон машинально проследил взгляд бывшего ГО-шника и увидел на дороге труп того офицера, которого он несколько минут назад застрелил, еще не зная о его намерениях сдаться.

— Слушай, — несмело сказал он, глядя на тело, — Ты прости… Нехорошо получилось.

— В конце-концов каждый из нас заслужил такую участь…

Их прервал какой-то дикий грохот, раздавшийся сзади, со стороны памятника. Все обернулись. Сначала были слышны лишь крики и железный лязг. Затем, из ближайшего переулка на бешеной скорости вылетели аж три трупа солдат Альянса и со всей силы ударились о стену. Вслед за ними оттуда вылетел старый ржавый автомобиль. Машина на огромной скорости влетела в гранитный столб, на котором возвышался бронзовый конь, и статуя медленно упала, пробив стену ближайшего здания.

— Нет, Пёс, стой! Вернись!

Фриман узнал голос. И, сорвавшись с места, побежал к поваленному памятнику. Из переулка выскочила огромная железная фигура, наминающая гориллу и, задев постамент памятника, побежала вглубь улицы.

— Гордон! — Калхун появился следом и нельзя сказать, что ему не удалось эффектное появление.

Он был испачкан в саже, на щеке краснели свежие царапины от зубов хедкраба, а глаза горели испугом и злобой. Гордон подбежал к другу и даже замер, ударившись об этот взгляд.

— Барни, что ты тут… Где ты так долго был?!

Пес невдалеке взвыл, заметив Гордона и принялся крушить поваленный набок, давно покинутый БТР.

— Вот ты где! А я из Нексуса пошел за Псом, к главной площади, — Барни все еще не мог отдышаться от долгого бега, — Эта тварь бежит от самого обелиска, проламывая башкой стены…

И Барни злобно покосился на робота.

— По крайней мере, и он, и ты в порядке, — расслабился Фриман, — Может, у него что-то внутри заклинило или кто-то его перепрограммировал?

— Держи карман шире! — махнул рукой Калхун, — Пёс ищет Аликс, он к ней всегда был очень привязан… Фу, что это за мерзость рядом с тобой?

Гордон обернулся, и увидел, что вместе с повстанцами за ним подбежал и вортигонт. Ученый с сарказмом посмотрел на друга.

— Убери эту тварь, пока я не вышел из себя! — мрачно сказал Барни и отвернулся к Псу, который бил кулаками по земле, ожидая Калхуна.

Вортигонта прошлось отвести в сторону.

— Никогда не мог привыкнуть к ним, — проворчал Барни.

— Зря ты так…

— Пустое, — махнул рукой Барни, — Ты лучше скажи мне, что мне с этой махиной делать? Похоже, он вбил себе э… в голову, что Аликс в Цитадели.

Они вместе подошли к Псу. Робот стоял у ребристой железной стены Альянса. Сама Цитадель, вырастающая за этой стеной, казалось очень близкой, словно до нее было всего несколько метров, но из-за огромных ее размеров нельзя было понять, насколько это ощущение реально. Пес взвыл, глядя на громадный шпиль, уходящий в небеса и с грохотом обрушил свои кулаки на железную стену.

— Не думаю, что Аликс понравится, если он нарвется на неприятности, — заметил Гордон, — Может, лучше отозвать его?

— Ага, черта с два! — обреченно улыбнулся Барни, — Сам останавливай.

Робот вдруг забегал еще быстрее и вдруг обхватил один из сегментов стены мощными руками.

— Нет, Пёс, нельзя! — Калхун подбежал к роботу и замахал руками, — Так не получится! Не надо…

Но стена, поддавшись невообразимой силе робота, тяжело заскрежетала и загудела. Лязг металла больно резанул по слуху. И Пёс медленно поднял часть стены, обнажая канализационное отверстие без крышки люка.

— Чтоб меня… — прошептал Барни, ошеломленно переглянувшись с не менее пораженным Гордоном.

— Ничего себе, — Гордон смотрел то на робота, то на поднятую часть стены, — Это сколько же он тонн поднял?.. Вот это пёсик…

Робот оглянулся на Фримана и призывно взвыл.

— Эй, приятель, по-моему, он хочет, чтобы ты лез туда, — Барни взглядом указал на канализацию, — Цитадель в нескольких метрах, наверное, этот проход ведет к ней?

— Ну, не знаю…

— Давай-давай, — поторопил его Калхун и даже подтолкнул вперед, — Это же такой шанс! Быстрее, долго он стену продержать не сможет.

Фриман осторожно залез в канализационный люк, косясь вверх и в любую секунду ожидая, что многотонный кусок железа сейчас оставит от него лишь кровавое пятно. Но Пёс все еще удерживал стену.

— Что-то мне это не нравится, — с сомнением сказал ученый.

— Давай, друг, не дрейфь, — подбодрил его Калхун, — Удачи тебе там! Смотри не суйся на риск понапрасну.

— Не беспокойся, — Гордон уже начинал обретать уверенность и даже азарт, — И не в таких передрягах бывали. Ты тоже подтягивай своих как можно быстрее. А я попытаюсь пока найти Аликс.

И он, махнув рукой, начал спускаться вниз по ржавым перекладинам лестницы.

— Гордон! — услышал он сверху, — Если увидишь там доктора Брина, скажи ему, чтобы шел на х…

Грохот стены, которую, наконец, опустил Пёс, заглушил последнее слово. И Фриман, улыбнувшись, спустился вниз, в мокрый туннель. О, он передаст, он обязательно передаст эти слова Администратору. И еще добавит кое-что от себя…

Туннель оказался коротким и неожиданно теплым. Долгое время Гордон, видя перед собой темный конец коридора, думал, что это просто поворот. Но, когда он дошел до него, он чуть не сорвался в бездонную, огромных размеров пропасть. Прямо перед ним, в нескольких метрах, из самых недр Земли вырастала громадная железная башня удивительной асимметричной архитектуры, которую люди метко окрестили грозным, полностью подходящим ей словом — Цитадель.

Глава 13

Наши Покровители

Логику не-людей людскому уму понять не дано. Что движет строителями из иных миров? Стремление к рациональности? Или нечто большее? Человек, строящий для себя жилье, думает об удобстве, прочности, эстетике, тепле, иногда — о роскоши. Но какие же непостижимые понятия существуют, кроме этих, у строителей с других планет, если за счет них они пренебрегли красотой, симметрией, гармонией?

Глядя на Цитадель, Гордон понимал — в ней главное не внешний вид, или материал, из которого она сделана. Все в ней — и форма, и материал, каждый изгиб были подчинены единственной цели — функциональность. Сказать, что Цитадель огромна — значит не сказать ничего. Гордону вспомнился старый отечественный фильм, герой этой картины употребил в такой ситуации слово «колоссальный». Цитадель была колоссальна. Стоя так близко от ее железных, идеально гладких стен, Фриман ощущал себя ничтожной букашкой, микробом, тараканом, которого этот металлический монстр даже не заметит, как раздавит.

Ученый стоял на краю пропасти, далекое дно которой скрывал седой туман. Цитадель росла из самых глубин Земли, словно пробила кору планеты изнутри. Как коварная плотоядная личинка овода, которая развивается в теле хозяина и в один прекрасный день прорывает его кожу, тянется окровавленной головой к свету. Словно гигантский указующий перст, эта невообразимая башня острым мечом вонзалась в небеса, уходя выше облаков, туда, куда даже птицам нет дороги. Туда, откуда пришли новые хозяева Земли. Ее стены не имели прямых или тупых углов, и от этого она еще больше напоминала меч с острыми тонкими краями. Даже приближаться к этой громадине казалось смертельно опасным. Она монолитным столпом стояла перед ученым, недвижная и мертвенно холодная, но все равно она словно дышала, жила. Как гигантский организм, она подрагивала, шумела, а откуда-то снизу, там, где она уходила в землю, шел жар. Изредка какие-то из ее частей приходили в мощное и грузное движение — пласты металла, огромные продолговатые блоки с шумом и паром опускались вниз, с гулом ударяя о землю, а затем снова поднимались вверх, на свое место. Цитадель жила своей жизнью, ее выступающие ребристые части, еще секунду назад казавшиеся неотъемлемым ее целым, вдруг начинали грузно двигаться вдоль нее. Она дышала, работала, словно огромный насос, выкачивая из планеты последние капли ценных ресурсов. Сосчитать ее стены из-за ее размеров и абсурдности было невозможно. От краев пропасти к ней со всех сторон тянулись навесные мосты, по некоторым из них изредка проходили тощие, похожие на тени, фигуры. Ниже мостов, даже ниже той канализационный пещеры, в которой стоял Гордон, от стен пропасти к стенам Цитадели тянулись толстые трубы, перекладины, балки, провода. Цитадель была словно искусственный орган, вживленный в тело больного. Огромный металлический шпиль не пускал сюда солнечного света, и поэтому здесь всегда было темно. А тем более сейчас, когда солнце уже зашло за горизонт. Фриман, чувствуя, что у него кружится голова, осторожно подошел к краю пропасти — и откуда-то у него из-под ног с писком рванулась вперед стайка летучих мышей. Гордон отпрянул назад. Нет… нельзя так сразу. На дне этой пропасти и так покоятся сотни несчастных.

Фриман наконец немного отошел от первого шока при виде Цитадели вблизи. Он присел у края пропасти и задумался, глядя на металлические стены, отливающие бирюзовым отблеском.

"Всего лишь большой кусок железа, — пытался внушить себе он, — И потом, у меня все-таки есть шанс. Цитадель не монолитна, у нее есть какие-то движущиеся части — насосы, отдушины, или что там еще… А значит, должны быть отверстия, лазейки. Я нахожусь ниже уровня земли, а значит, тут нет нормальных входов, и эта часть Цитадели снаружи не охраняется. И правильно — вряд ли до меня был дурак, который сюда сунулся бы… Внизу к Цитадели тянутся какие-то трубы, достаточно толстые, чтобы пройти по ним….".

И Гордон решил — будет идти вдоль краев пропасти до ближайшей трубы и смотреть, нет ли в стене Цитадели хоть какой-нибудь лазейки, щели, изредка открывающегося отверстия. И он осторожно подошел к краю обрыва. Мелкие камешки посыпались вниз, в черную пустоту. Ученый нервно сглотнул и отвел взгляд повыше, решив не смотреть вниз. Невдалеке, насколько ученый мог видеть сквозь легкий туман, на скалистом уступе в стене пропасти стояла на трехногом станке продолговатая лампа холодного света. По логике туда и нужно было направиться. Ведь кто-то, кто ставил эту лампу, как-то оттуда ушел. И Гордон осторожно поставил ногу на уступ чуть ниже края пропасти.

Где-то закаркала ворона, сверху загудела канонада далеких взрывов. Гордон еще раз вдохнул холодный воздух и передвинул вторую ногу еще ниже, на другой выступ. Пальцы левой руки — в первую попавшуюся трещину в скале. Правую руку — чуть ниже, наугад, под какой-то торчащий камень. Снова левую ногу чуть ниже, правее… Тело настолько сильно прижималось к отвесному краю пропасти, что грудной бронещиток костюма мерзко скрежетал о камешки. Пот гулко капал вниз, растворяясь в пустоте пропасти, превращаясь в этот легкий пепельно-серый туман. Фриман уже не считал, сколько он прошел таким вот способом, и сколько еще осталось. Но, спустя десять минут, уже сходя на большой уступ с яркой белой лампой, он вспомнил, как несколько лет назад он вот так же, боясь дышать, шел по краю отвесных скал каньона, в тысяче с лишним метрах над горной рекой.

Лампа была лишена проводов и вообще каких-либо признаков того, что ее можно открыть, чтобы вставить аккумулятор. Просто монолитные стекло и металл. Гордон отвернулся. Скалу под его ногами сильно тряхнуло — еще одна из продольных частей Цитадели резко опустилась вниз, ударив по дну пропасти, совсем как те вибрационные устройства, которые защищали Нова Проспект от полчищ муравьиных львов. Фриман прищурился и поправил покосившиеся от удара очки. Ему, что, показалось? Да нет, отъезжающий вверх-вниз фрагмент Цитадели, уйдя вглубь пропасти, открыл небольшую щель в стене гигантской башни, совсем неприметную, и если бы внутри не блеснул свет. Гордон ее бы и не заметил… Значит, там есть свет! Ученый улыбнулся — ну вот и шанс протиснуться внутрь. Щель была довольно узкой, и он сомневался, пролезет ли в нее в таком громоздком костюме, но попробовать стоило.

Фриман осторожно свесил ноги вниз и встал на толстую трубу, шедшую к телу Цитадели. Из щели валил пар теплого воздуха, наверное, это было что-то вроде вентиляции. Но строить догадки было некогда — фрагмент большого механизма вновь опускался, открывая эту брешь в крепости Альянса. Но когда прямоугольная колонна, движущаяся вниз вдоль металлической стены, с силой ударила о дно ямы, ноги Гордона соскользнули с гладкой трубы. Вскрикнув, ученый рванулся всем телом вперед и упал прямо на верхушку колонны. Но огромная махина не дала даже секунды, чтобы перевести дух — и фрагмент Цитадели снова с гулом начал подниматься, сначала медленно, аз тем все быстрее. И Гордон, вздрогнув, мигом протиснулся в щель, словно напуганное светом фонарика насекомое. И отверстие за его спиной тут же закрылось — колона ушла вверх.

Ученый быстро оглядел себя — ему показалось, что при падении что-то лязгнуло о металл колонны. И действительно — он не нашел у себя на поясе пистолета. Оружие, видимо уже покоилось на дне пропасти, вместе с мусором и перегнившими телами людей и животных. Ну что ж, хотя бы автомат остался при нем. Были еще гравипушка и монтировка, но сейчас почему-то Фриман увереннее себя чувствовал с автоматом в руках. Еще неизвестно, в какую часть Цитадели он попал. Но ведь все-таки попал. Гордон довольно усмехнулся. Он все-таки пролез внутрь.

Он сделал несколько шагов вперед, на свет. Здесь стояла почти такая же лампа, и только теперь он огляделся. Если бы кто-то попросил бы его описать то, что он увидел, он бы сказал только: "Металл, металл и колонны". Это почти не поддавалось логике. Гладкий, с бирюзовым отблеском, сплав образовывал высокие своды, металлические угловатые колонны испещряли пространство вокруг, а стены с резкими углами и выступами создавали впечатление, будто человек попал в чрево огромного животного, запутавшись во внутренностях, ребрах и сосудах. Кое-где в стенах иногда открывались щели, через которые было видно пропасть — похоже, двигающиеся части были по всему периметру огромного шпиля. И не было ни одного звука, кроме гула идущих вверх и вниз квадратных колонн снаружи.

Гордон решил не нарушать этой, если можно так сказать, тишины. На этот раз все было очень серьезно. Это уже не улицы, где, если надо, могут прикрыть свои, или можно убежать, спрятаться. Это — логово Альянса на Земле, и бежать отсюда некуда. Гордон напомнил себе, за кем он сюда пришел. Вот только получилось бы добраться без приключений… Усмехнувшись про себя от такой наивной мысли, ученый наконец пошел вперед, осторожно ступая между колоннами, углубляясь в лабиринт нечеловеческой архитектуры. Плитки, которыми был выложен пол, были каменными, но, опять-таки, очень гладкими, даже чересчур. Кое-какие стены не были составлены из монолитного металла — напротив, они были наборными, являя собой непостижимую мозаику из длинных полосок коричневого металла, расположенных в неуловимом геометрическом порядке. Лабиринт расходился в стороны уже много раз, и приходилось полагаться только на интуицию. И, чем дальше Гордон шел, тем больше он поражался размерам этого места. Шум позади затихал, Гордону даже становилось жутко от того, насколько далеко он зашел. В его голове даже мелькнула мысль — а что, если он просто заблудится в этом невообразимом лабиринте?

Один из ответвляющихся коридоров показался ему особенно длинным и немудреным, и ученый решил идти туда. И понял, что он не ошибся. Коридор вывел его в невообразимых, колоссальных размеров помещение. Гордон вышел вперед, шокировано оглядываясь по сторонам, словно ребенок, впервые попавший в Диснейленд. Потолка не было видно — вверху просто зияла бесстрастная тьма. Две стены по обе стороны зала уходили далеко вперед, так далеко, что в полумраке Цитадели не было видно, где они кончаются. Ребристые стены были пронзены балками и перекладинами, которые составляли какую-то жуткую, гигантскую паутину, уходя под потолок и вдаль. Гордон, глядя наверх, чуть не упал — и тут же отскочил назад. Пол под его ногами кончился — внизу, между стенами, он увидел все ту же пустоту, похороненную в тенях сводов Цитадели. Там, среди паутины кабелей, балок и перекладин по небольшой монорельсе уносились вдаль капсулы, какие Гордон видел в Нова Проспект. Капсулы с людьми.

Можно было вернуться и попробовать другой коридор, но Гордон решил следовать за капсулами. Они не могут ехать туда, где нет тех, кто о них позаботится. Вот там-то и можно будет узнать, как пробраться наверх, в самое сердце башни. По небольшому уступу, напоминающему горную тропинку, Гордон прошел вдоль одной из стен и спрыгнул на пару метров ниже. И понял, что сделал правильный выбор — здесь пол, обстановка и даже сама атмосфера говорила о том, что это место часто посещается людьми… или кто тут еще может обитать? Края пола были снабжены угловатыми перилами, чтобы случайно не оступиться и не улететь вниз. Перед глазами Гордона лязгал и гудел конвейер — по двум тоненьким монорельсам капсулы ехали вглубь Цитадели. Фриман сразу заметил — эти капсулы отличались от предыдущих — у них кто-то словно снял корпус, оставив лишь каркас, который должен удерживать тело человека. И вдруг общий гул пронзил электрический треск. Фриман резко обернулся, пригнувшись и инстинктивно вскинув оружие. Справа, над самой пропастью он еще успел увидеть гаснущие искры. И на миг замерший конвейер с капсулами двинулся дальше. Гордон пристально смотрел в то место, где только что видел искры, и, наконец, увидел. Следующая капсула вдруг остановилась в этом самом месте. Через мгновение ее накрыло цилиндрическое силовое поле и из странный установок сверху и снизу монорельсы ударил ярко-бирюзовый луч, пронзивший всю капсулу насквозь, там, где должно было быть человеческое тело. Гордон перевел взгляд на конвейер впереди него — к нему вел нависший над пустотой мостик, сделанный, как оказалось, из стекла. Капсулы останавливались возле мостика и открывались, словно приглашая залезть в них. Гордон даже не пробовал гадать, что тут было — контрольный пункт, где проверяли доставляемых людей, или добровольный набор в рабы Альянса. Но он все-таки поблагодарил бога за то, что не поспешил, как всегда. А иначе ехал бы он сейчас вглубь центра наших Покровителей, с полностью пустым разумом, стертым этим бирюзовым лучом. Человек, который попал сюда и уже ехал в капсуле, был обречен, и этот луч был словно контрольный выстрел. И — вечное забвение. А тело его, уже потом, возможно даже и увидят его друзья, но оно будет по ту сторону, с респиратором и нашивкой в виде знака Ядра Цитадели…

Но продолжать идти все равно нужно. Гордон огляделся — нет, не было никаких других путей с этой площадки, кроме этого стеклянного мостика. Гордон перешел по мостику на другую сторону (при этом его едва не зашибла проезжающая мимо капсула), там оказалась точно такая же площадка. И ничего больше. Никакого выхода или коридора. Нет, конечно, коридор был. Но выход был перекрыт силовым полем, а Гордон уже по опыту знал, что это поле уж никак не обманешь. Все равно, что биться головой о стену. Ученому уже приходила в голову мысль о втором монорельсе с капсулами — тот уходил совсем в другую сторону, стерилизующего луча вроде не имел, и доставлял капсулы куда-то совсем далеко, из-за полумрака не было видно. Но почему-то очень не хотелось лезть в капсулу — Гордон, сам не понимая, почему питал отвращение ко всем этим капсулам, символу человеческого рабства. Но, похоже, другого пути у него уже не было.

— Ну что, доигрался? — его голос эхом тысячу раз отразился от стен и улетел вниз, в никуда, — Экзотики захотелось — вот тебе и экзотика… Сам же хотел идти туда же, куда и капсулы, так давай, полезай… Черт…

Фриман, досадно сплюнув, неуверенно подошел по стеклянному мостику к монорельсу. И вот конвейер остановился, и одна из капсул, которая оказалась прямо над мостиком, приглашающе открылась. И ученый, неловко ступив на подножку, залез в нее, примостившись спиной к неудобной и узкой спинке капсулы. Еще неудобнее стало, когда капсула закрылась — Гордон едва смог втиснуть между телом и рукой автомат, чтобы приклад под давлением дверцы не пробил его грудь. Было очень тесно — естественно, рабовладельцы не рассчитывали, что рабы будут садиться внутрь в защитных скафандрах. Но дышать, хоть и с трудом, все же было можно, и Гордон вздрогнул, когда капсула начала движение. Когда мостик остался позади, и он увидел под собой бездонную пустоту, им вдруг овладел панический страх. Он не мог пошевелить руками, до того было тесно. Куда его везут? Что впереди? А вдруг за поворотом его ожидает такой же стерилизующий луч? Фриман, обливаясь потом, поежился и нервно засмеялся. Ну, вот он и сам прыгнул в ловушку. Едь и жди, когда инопланетный аппарат промоет тебе мозги…

А капсула уже набрала полный ход и по рельсе съехала куда-то влево, поплыла вперед уже без остановок. Рядом послышался какой-то знакомый гул, но Гордон не мог повернуть голову назад, чтобы увидеть, что же к нему приближалось. В следующий миг что-то щелкнуло, и ученый зажмурился от вспышки яркого света. Он инстинктивно дернул головой, и летящий рядом сканер, испуганно пискнув, отлетел подальше. Но едва Гордон смог снова открыть глаза, как пришлось снова зажмуриться — его капсула, в числе других. Проехала по узкому туннелю, который весь светился нестерпимо ярким светом.

"Ну вот и все, — мелькнуло у него в голове, — Теперь мне точно конец…".

Но свет погас, капсула ехала дальше, а Гордон все еще был в сознании. Когда он решился открыть глаза, он почти не мог поверить, что все еще жив и остается собой. Но вес эти мысли сразу пропали, едва он увидел, куда он попал. Планировка была все та же — две стены по бокам, и никакого пола или потолка, но все остальное… Неизменные ребристые угловатые стены теперь были увиты толстыми прозрачными трубками, из стекла, а может и из еще чего-то. Лучи тусклого холодного света отблескивали в желтом стекле, создавая какое-то особое, феерическое свечение, и Гордон бог бы даже назвать это место красивым. Но это не была так красота, что радует обычных людей. Это была красота грации изгибов стекла и жесткости металлических углов. Это было торжество иррациональной геометрии, четких прямых и ломаных линий. Капсулы по монорельсу проезжали через это невероятное сплетение изящного стекла и металла, слегка покачиваясь и как бы даже убаюкивая. Гигантские трубки, оплетающие стены, были похожи на вены огромного зверя, между костей которого ехала капсула с Фриманом. Но оказалось, что внутри этого мощного организма кишит множество паразитов. Когда рельс в очередной раз поверну, Гордон проехал над навесным мостом, соединяющим две стены, и вздрогнул, когда увидел идущую через него тощую, сухую фигуру. Сталкер шел, опустив голову, покачивая жалкими перебинтованными обрубками, которые остались от кистей рук. Солдат Альянса, охраняющий мост, проводил раба высокомерным взглядом, который все равно не было видно через респиратор. Гордон резко убрал голову назад, опасаясь. Как бы его не заметили, но это было излишним. Солдат и сталкер так и не подняли взгляд. Первый — потому что над его головой в день проезжали сотни таких обычных капсул, а второй — потому что давно уже не ведал, что такое любопытство. Фриман начинал обретать надежду. Пока что он был жив, а капсула уже доставила его в населенные районы Цитадели. Но каковы же были размеры гигантского шпиля! Изнутри он казался даже больше, чем снаружи…

Гордон медленно и тихо миновал еще один похожий зал. Здесь, среди ребристых стен и стеклянных труб, все еще больше шевелилось. Над головой у Фримана все гудело и лязгало. Казалось, там мелькают тонкие руки, которые словно собирают невидимый конструктор. Гордон пригляделся — тонкие металлические манипуляторы, сотни механических лапок беспрерывно сортировали сотни закрытых капсул с людьми: перебирали, передавали капсулы по цепочке друг другу, откладывали их влево или вправо, вешали на крепления или отправляли по бесчисленным монорельсам куда-то дальше. Словно лапы гигантского паука, перебирающего яйца, из которых очень скоро появится жизнь.

Внизу, на навесных площадках, тихо и молча работали у консолей управления сталкеры. Бесшумно ступая тощими ногами, лишенными ступней. Гордон отвернулся. У него не было сил смотреть на то, во что Альянс превратил этих сопротивлявшихся. И капсула на рельсе снова свернула куда-то в сторону, унося одинокого человека в сумеречный туннель. Сверху тихо шумели десантные капсулы, словно по конвейеру едущие куда-то далеко, к своим десантным кораблям. Гордон наблюдал все это, затаив дыхание. Вот оно, сердце новой цивилизации. Вот он, мир наших Покровителей.

Но вдруг все словно задрожало от чьих-то тяжелых шагов. Гордон инстинктивно опустил голову, чтобы разглядеть получше, но капсула на монорельсе сама начала опускаться ниже, не прекращая ехать вперед. И ученый разглядел внизу, в темноте между стенами громадные трехногие фигуры, шагающие грациозно и угрожающе. Пушки под брюхом покачивались, словно напоминая о том, что с их хозяевами не надо связываться. Стены дрожали от тяжелых шагов, и гулкое эхо оглашало все нутро Цитадели. Пролетающий мимо сканер мельком осветил спину одного из страйдеров, на миг явив выгравированный на его стальной спине знак Всегалактического Союза — шар, словно прорвавший куб, в котором он был заключен. И капсула снова повернула в сторону, скрыв от глаз затаившего дыхание Гордона панцири гигантских синтетов, неутомимых и верных слуг Альянса.

Атмосфера мощи и одновременной тишины вокруг — поражала, не просила, а буквально заставляла чувствовать священное уважение. Гордон, уже не думая о риске и о чем-либо другом, просто молча наблюдал за кусочком мира Альянса, который Всегалактический Союз принес на Землю. Внизу проплывали стеклянные мосты и цилиндрические силовые поля, по которым, словно по трубам вода, неслись куда-то энергосферы, порождение темной материи, которая была основой технологий Альянса. Капсула снова начала подниматься — и мимо Гордона мелькнула ребристая полоса железной дороги. Слева что-то нарастающее взревело, и массивный, похожий на лезвие огромного ножа, поезд, пронесся мимо, обдав человека горячим ветром. Капсула продолжала ехать, словно пробиваясь между другими капсулами, открытыми и закрытыми, едущими ей навстречу и висящими на стенах, перебираемые механическими щупальцами.

Новый зал — и Фриман замер, боясь пошевелиться. На стенах, между которым он ехал, висели, словно трофеи бывалого охотника, штурмовики Альянса, полуживые военные корабли. Гордон проезжал между ними, и они не трогали его, не срывались со стен и не начинали решетить его пулями. Они висели неподвижно, и лишь их фасеточные глаза живо поблескивали, и пошевеливались какие-то маленькие усики на килевой части. Чуть впереди у одного из них была укреплена навесная площадка, и стоящий на ней сталкер чинил винт штурмовика, луч лазерного резака бил из устройства, укрепленного на его голове. Пахло гарью и серой, и Гордон чихнул, но раб даже не поднял головы. Он не был приучен отвлекаться от работы. Сверху грохотал монорельсовый конвейер, и над головой Фримана медленно ехали два подвешенных штурмовика с еще не установленными винтами. Ученый не мог оторвать взгляд от этого, но капсула неумолимо увлекла его в какой-то боковой туннель. Свет на несколько секунд пропал совсем. И капсула остановилась над какой-то хорошо освещенной комнатой, метрах в десяти от пола. Фриман, затаив дыхание, ждал, но капсула больше не двигалась. И, в ту секунду, когда он увидел, что монорельс тут и заканчивался, дверца капсулы резко открылась, и он, вскрикнув, полетел вниз.

Но удара не было. От животного страха разбиться насмерть Гордон зажмурился, и вдруг ощутил, что плавно замедлил падение, словно он увяз в каком-то желе. И, открыв глаза, он обнаружил, что плавно опускается на пол. Сердце все еще бешено колотилось, и Фриман машинально потянулся рукой к груди. Но рука поплыла медленно, натужно, как будто против ветра. И только сейчас Гордон заметил, что в небольшой комнате, куда он упал, ярко засветились какие-то странного вида устройства. Тело ученого охватило размытое голубоватое свечение. Ноги тоже почти не двигались, тело словно сунули в густое вязкое болото.

— Что за черт… — Гордон сдавленно выругался и попытался вырваться из опутавшего его невидимого облака.

— Осторожно, — ученый вздрогнул, когда отовсюду раздался этот спокойный женский голос, — Конфискационное поле активировано.

Он еще раз попробовал подвигаться, но ноги и руки плыли так медленно, что на один шаг ушло бы минут пять. И все силы. "Вот попал, — сейчас ученый ничего не ощущал, кроме досадной обиды, — Не в капсуле помру, так здесь. Даже двигаться нормально нельзя… И что им стоит прийти сейчас и расстрелять? Просто и без дешевых мстительных монологов на прощание. Хотя… может, у меня еще есть время, пока они сюда доберутся?". И он изо всех сил начал дергаться и рваться, чтобы отплыть хотя бы немного вверх или в сторону. Может, когда сюда придут, его не заметят? Он мельком глянул на полутемный коридор, перекрытый силовым полем. Вроде никого… Но уже через несколько секунд он понял, что попытки тщетны. Ему удалось оторваться от пола лишь на несколько сантиметров.

— Тревога, — женский голос говорил со все тем же безразличным спокойствием, — Нарушение безопасности. Обнаружены незарегистрированные виды оружия. Задействовано конфискационное поле.

И, прежде чем Гордон успел что-то понять, настенные устройства, напоминающие объективы огромных фотоаппаратов, на миг вспыхнули белым свечение. И из каждого из «объективов» прямо в тело ученого ударили белые молнии, ослепительные и живые. Ученый попытался дернуться. Но боли от удара током или еще чего-нибудь не было. Молнии буравили тело Фримана, словно сканируя его. Он в панике почувствовал, как что-то заискрилось и пискнуло в задней части скафандра, где был главный узел питания. "Ну, теперь точно никакой ремонт не поможет…". И вдруг что-то невидимое со страшной силой вырвало из его рук автомат. Гордон просто остолбенел, глядя, как оружие, медленно вращаясь, плывет перед ним, охваченное синим свечение. В ту же секунду с его тела сорвало монтировку и гравипушки — и они, словно кружась в сонном танце, тоже поплыли перед ним. Молнии, оторвавшись от тела Фримана, точно и без промаха ударили в оружие. Ученый не знал, верить ли происходящему? Прямо на его глазах оружие аннигилировалось, испаряясь в воздухе. Рассыпалась бирюзовыми искрами его монтировка, которую он почему-то так любил — из ностальгии, наверное. Автомат медленно растаял. И лишь гравипушка упорно висела в воздухе. Остальные молнии переключились на нее, но устройство Илая не исчезало.

— Внимание, — сейчас спокойный голос женщины звучал как-то особенно зловеще, — Обнаружено устройство обратной сингулярности. Ошибка конфискационного поля.

И гравитация резко упала на плечи Фримана. Он буквально рухнул под тяжестью воздуха. Кровь застучала в голове, организм воспротестовал такой перегрузке вестибулярного аппарата. Но нескольких секунд хватилось, чтобы прийти в себя и понять, что ученый, наконец, может нормально двигаться. Гордон привстал и поднял взгляд. Прямо перед ним лежала гравипушка. Но что там женщина плела про устройство обратной сингулярности? Гордон поднял с пола гравипушку, от которой веяло теплом. Желтый кристалл из Зена, встроенный в ее рабочий конец, теперь светился ярким бирюзовым светом. И не просто светился — он прямо-таки лучился светом и энергией. Фриман покачал головой. Сейчас он чувствовал именно то, что чувствую люди, которые злятся, когда что-то не понимают.

"А Альянс преподносит все новые сюрпризы, — с усмешкой подумал он, — Что ж, одно радует: пушка Илая оказалась не по зубам их системам. Что бы это поле с ней ни сделало, это лучше, чем ничего". Но звук торопливых шагов заставил его насторожиться. Он выглянул в коридор, который уже был свободен от силового поля. И в полумраке увидел фигуры солдат Альяса. Двое или трое, они бежали сюда. Гордон сориентировался быстро. Отложив гравипушку в сторону, он встал за угол и принялся ждать. Первый солдат, бегущий впереди, влетел в комнату, уже предвкушая стычку с Нарушителем Номер Один, которая несет столько опасности и азарта. Но сильный удар в бок остановил его, и солдат, застонав, попытался повернуться и прицелиться. Еще один удар, на этот раз в висок, вырубил его окончательно, и слуга Альянса без чувств отлетел к железной стене. Гордон оглянулся, чтобы увидеть, насколько еще далеко остальные солдаты. И мигом кинулся к автомату, который уронил первый из них. Но ученый даже не успел прикоснуться к оружию — оно неожиданно и быстро аннигилировалось, оставив лишь бирюзовые искры, которые тут же потухли. Фриман на миг замер в каком-то ступоре. Нет, это уже не честная игра… И в этот момент в комнату вбежали еще двое. Один из них тут же ударил Гордона прикладом по груди, и тот упал, не чувствуя ничего кроме бессильной злобы.

Солдаты нависли над ним, оглядев Нарушителя с ног до головы. Нет, это не было предвкушением мести или наслаждением моментом. Все эти бессмысленные и глупые человеческие эмоции у них были давно в прошлом. Они лишь до конца идентифицировали цель, прежде чем ее уничтожить. Фриман, злобно скрипнув зубами, сдавленно выругался и схватил лежащую рядом гравипушку. Его руки сжали устройство изо всех сил. Это не было очередным маневром. Он просто не хотел умирать без оружия в руках. Он глянул в желтые матовые стекла респиратора, надеясь за ними увидеть глаза своего палача. Солдат вскинул автомат. Руки Гордона сжали гравипушку еще сильнее…

И вдруг один из пальцев соскочил, попав прямо по одной из кнопок устройства. Фриман так ничего и не понял. Это было словно в кошмарном сне. Ствол автомата солдата выплюнул первый сгусток пламени, и Фриман ощутил толчок в грудь. И, одновременно с этим из кристалл гравипушки вырвалась ослепительно яркая белая молния, и, словно злая оса, вонзилась в грудь солдата, лихо изогнувшись в воздухе. Разряд перекинулся и на второго, и оба солдата со страшной силой отлетели к стене, конвульсивно подергиваясь от бегающих по ним белых разрядов. Больше они не встали.

Гордон лежал в стороне, ошеломленно глядя то на собственную грудь, где на щитке костюма осталось сероватое пятно от пули, то на трупы солдат, то на гравипушку. Яркий бирюзовый цвет кристалла резал глаза. Фриман машинально глянул на индикатор зарядки костюма — он показывал, что на погашение энергии пули ушел почти весь заряд. Ученый встал, придерживая устройство одной рукой, и осторожно подошел к солдатам. Непонятно зачем, он пошевелил одного из них носком ботинка. И снова посмотрел на гравипушку.

"Что это было? Похоже, я случайно на что-то нажал? Но тут всего два спусковых устройства — для притягивания объекта и для его отталкивания, я помню, Аликс говорила… Так что же это было? Да, она молнией или разрядом отталкивала предметы, но Аликс же говорила, что пушка не может отталкивать слишком сложные органические объекты! Не помню, по-моему из-за того, что в теле живого существа еще есть отдельные движущиеся органы… Но с другой стороны… Конфискационное поле, оно что-то сделало с гравипушкой… Черт, безумие какое-то! Так, надо успокоиться, собраться… Я жив, и благодаря странной аномалии, так? Так. Я ничего не понимаю. А вспомним-ка, что обычно в таких случаях делают ученые, коим ты, наверное, все еще являешься? Правильно. Если чего-то не понимаешь, надо поставить эксперимент…".

И Фриман, с пробудившимся природным любопытством, подошел к трупам солдат. Раньше не стоило и пытаться притянуть человеческое тело гравипушкой. Но теперь, после все этого… чем черт не шутит? Так, нажимаем первый «курок»…

Результат ошеломил не меньше, чем неожиданное спасение. Так же, как когда-то повисала в полуметре от Гордона бочка, притянутая гравипушкой, перед ним в воздухе вниз головой повис труп солдата Альянса, с болтающимися, словно у тряпичной куклы, руками и ногами. Фриман осторожно вдохнул и посмотрел на гравипушку. Кристалл всего лишь светился чуть ярче, и между деталями рабочего конца пушки изредка проскакивали искры.

"Так… эксперимент удается… Нет, это просто феноменально! А что если подвигаться — сумеет ли антигравитационное поле кристалла удерживать такой вес при движении?".

Фриман осторожно повел пушкой в сторону — тело солдата послушно последовало за ним, все так же болтаясь в воздухе перед ученым. Гордон прошелся по комнате — даже при ходьбе тело удерживалось гравипушкой, хотя и довольно сильно раскачивалось, грозя задеть самого Фримана. Ученый, довольно усмехнувшись, решил поставить точку в эксперименте. И нажал на второй «курок». Из кристалла тут же вырвалась тонкая белая молния, и труп солдата отлетел в коридор метров на десять. Несколько секунд тело еще подергивалось от бегающих по нему разрядов.

Он посмотрел на гравипушку со смесью радости и чувства близкого реванша. Непонятно как, но конфискационное поле зарядило пушку, словно добавив энергии в и без того неисчерпаемый источник — кристалл из Зена. Плевать, как и что произошло. Сейчас он так близко от цели… Они думают, что он безоружен? Ну уж нет! Фриман вдруг подумал, что ему сейчас безразличны те великие надежды, на которые на него возложили повстанцы, мечтая, что Свободный Человек освободит Землю. Он и сам знал, что ему это не по силам. Он не бог. И даже сейчас, здесь, в Цитадели, он не сможет освободить всех. Зачем тогда все это? Маленькая попытка. Крошечная надежда, символ шанса на победу — взять под контроль Цитадель Сити 17. Или хотя бы ее часть — Гордон, увидев уже ее размеры и масштабы ее технологий, начал сомневаться в том. Что все будет так просто. Освободить Аликс. Узнать, где Илай. А еще — маленькая личная вендетта с человеком, который еще так недавно то приглашал к себе в кабинет, чтобы наорать и объявить выговор, то радостно жал ему руку, присуждая почетное звание "Работник Месяца". Вендетта с человеком, который вот так просто, небрежным взмахом руки выразил согласие сдать Землю захватчикам. Гордон сжал кулак, предвкушая встречу с этим велеречивым подонком. Теперь ему уже не избежать взгляда прямо в глаза. И сладкие речи тут не помогут.

Ученый покрепче взял гравипушку, ощущая просто железную уверенность. Он уже близко. Он — в самом центре. В его руках, возможно, самое странное, но одновременно и мощное оружие. И он быстро пошел по коридору, всей грудью вдыхая этот воздух, стараясь запомнить каждое мгновение. Ради этого он пробивался с боями по улицам. Ради этого гибли люди. И он сделает это.

— Итак, вот и доктор Фриман. Наконец-то.

Голос Уоллеса Брина словно набросился на ученого из-за угла. Хотя, набросился — это сильно сказано. Скорее, подступил с вкрадчивой усмешкой. Монитор словно ждал, чтобы включиться, как только Гордон зайдет.

— Хотел бы я сказать, что это — приятный сюрприз, — глаза Консула мягко посмотрели в глаза Фримана, — Но это не сюрприз, и, как вы понимаете, не совсем приятный. Что ж, в такой ситуации я не могу быть не прагматичным.

В последний миг перед тем, как экран настенной консоли погас, Фриман успел увидеть, как улыбка Брина растаяла, и глаза сверкнули стальным холодом.

Гордон не чувствовал досады или страха оттого, что его раскрыли. Нет, он ощутил что-то вроде удовлетворения, и даже радости. Какая-то неуловимая, но без сомнения большая часть его натуры сейчас испытывала злобную радость, понимая, что Брин только прикрывается этим демонстративным презрением. На самом деле ему сейчас должно быть страшно. Но другая, едва заметная часть души Гордона, знала, что Уоллес Брин — не самодовольный глупец. Он хорошо знает расклад сил. И теперь сделает все возможное, чтобы не допустить продвижения Гордона по Цитадели.

Но останавливаться он вроде как не имел права. Тишина Цитадели слегка пугала — лишь изредка эхо доносило раскатистый лязг механизмов. В такие моменты Гордон ненавидел промедление. Он резко двинулся вперед, оставляя за собой слабо мерцающий монитор. Вот только как его вычислили? Конфискационное поле? Нет. И потом, это было всего минуту назад, весть не успела бы дойти на самый верх. Чуть поразмыслив, Гордон вспомнил. Капсула и поездка по огромным залам. С самого начала летающий сканер сфотографировал его. И понеслась информация, по компьютерам и базам данных. Ругать себя за беспечность не имело смысла — здесь все равно было абсолютно невозможно скрыться от внимания объективов и сканирующих систем. Нечего было и пытаться.

Напряжение нависшей тишины слегка рассеял зарядник, висящий невдалеке, в небольшой нише в стене. Как раз вовремя, подумал Фриман, ведь наверняка сюда уже спешат толпы синтетов. Ощущение того, что он не был увешан оружием, было непривычным, но зато это добавило некоторую легкость в движениях. Разъемы удалось быстро подсоединить. Пока шла зарядка костюма, Гордон задумчиво смотрел вверх. Да и было на что посмотреть — потолка, как и везде, тут не было, две стены уходили бесконечно далеко вверх, пропуская между собой редкие мостики и перекладины, теряясь в сером тумане. Засмотревшись в пустоту, Гордон даже прикрыл глаза, забывшись на миг. Но он вдруг вспомнил о времени, зарядка наверное, уже давно закончилась. Его рука машинально поправила очки, когда он растерянно вгляделся в индикатор скафандра. Зарядка продолжалась, хотя процентная шкала уже давно перевалила за сто! Гордон просто не мог поверить свои глазам: цифры на индикаторе мелькали с непривычной быстротой и, наконец, достигнув отметки "200 %", остановились.

— Что такое… — пробормотал ученый и, отойдя от зарядника, постучал по экрану индикатора, — Сломался ты, что ли…

Но индикатор упрямо показывал цифру, не существующую по всем законам природы — двести процентов. Фриман нервно засмеялся и открыл небольшую панель на рукаве костюма. Поморщился, вспоминая обучающий курс пользования скафандром H.E.V. Нажал пару кнопок — эта команда вроде должна была вывести на динамик то, что должно отображаться на индикаторе в данный момент, обычно так поступали, если экранчик разбивался, или если было слишком темно.

— Заряд батарей — двести процентов, — сообщил скафандр через потрескивающий динамик.

Фриман хмыкнул, еще раз поправил очки и закрыл панель. Нет, это невозможно. Или возможно? Он пошел вперед, в первое попавшееся ответвление коридора, размышляя про себя. Конечно, ему сразу пришла на ум аналогия с гравипушкой. Да и когда конфискационное поле работало, что-то тихо искрило в спинном блоке костюма. Но как могло какое-то поле (пусть даже неизвестной природы) увеличить емкость аккумуляторов в два раза? В Черной Мезе он менял батареи, даже не задумываясь, как они устроены, а тут лишь пользовался зарядниками. Но опыт тоже кое-чего стоит. Гордон с улыбкой понял, что его уже не так просто удивить. Снова он столкнулся с непонятным явлением. Что это — увеличенная емкость батарей, или неисправность костюма? И опять самым разумным ответом мог быть только эксперимент. Гордон неуверенно огляделся, поняв, что в бою он уж точно поймет, увеличилась ли защита костюма.

Коридор вывел его в очередной большой туннель без пола и потолка. Лишь вдоль стены протягивался стеклянный мостик с низенькими поручнями. Царил обычный полумрак — здесь все освещалось небольшими лампами холодного света. Фриман уже на опыте убедился, что другой человеческим синтетам смертельно вреден. Идти по стеклянному мосту над бездонной пропастью было жутковато, но ученый уже успел убедиться в прочности этого стекла. Видимо, тут все строилось очень быстро, но на века. Он мельком глянул на одну из ламп, и вдруг подумал, что может еще раз использовать один интересный трюк…

Громкий лязг ботинок о стекло выдал солдат еще за несколько секунд до их появления. И, когда они выбежали из-за угла, Гордон уже знал, что делать. Волноваться или бояться не было времени. Едва заметив их, он резко присел, и несколько пуль пронеслись у него над головой. Из гравипушки вырвалась яркая молния, устремившись к тому из солдат, что был поближе. Это был Элитный, Фриман успел заметить в свете молнии белый полированный шлем. Синтет даже не успел понять, что его убило. Мгновенный удар тока в мозг, и — пустота. Его тело отлетело назад, сбивая остальных солдат и перекидывая на них белые разряды. Двое улетели с мостика вниз, рухнув прямо на поручни, остальные упали прямо тут, конвульсивно подергиваясь. Все снова стихло.

Гордон обошел три тела, удовлетворенно глядя на свое оружие. Да, с такой мощью, его никто уже не остановит. Однако, как просто и быстро! Всего какой-то искры, остаточного разряда хватило на то, чтобы убить солдата, невзирая на его броню и систему жизнеобеспечения. Хотя… Фриман, сойдя с мостика в небольшую комнату, вспомнил солдата Альянса без обмундирования. Может быть, именно потому что эти парни напичканы электроникой, их так быстро вырубает разряд гравипушки? Хотя, какая разница? Главное, что план работает.

Фриман в полный голос выругался, когда монитор, мимо которого он проходил, включился. Неужели, тут повсюду наставлены камеры слежения?!

— Что ж, доктор Фриман, — Брин развел руками, словно извиняясь, — Мне приятна мысль о том, что в других обстоятельствах мы могли бы сотрудничать в атмосфере взаимного доверия и уважения…

— Пошел ты! — Гордон скрипнул зубами и выпустил разряд из гравипушки прямо в консоль под монитором.

Экран погас, оборвав Консула на полуслове. Но рядом, над соседней панелью, тут же включился второй монитор. Фриман с досадой сплюнул на пол.

— Я это говорю, судя по вашей недолгой работе в Черной Мезе, когда я руководил ею.

"Он что, действительно надеется смягчить меня этими баснями? — Гордон действительно удивился, — Думает, дал один раз звание работника месяца, и всё? Знал бы он, как его не любила большая часть персонала…".

— Вы подавали большие надежды как человек, который мог бы многое привнести в науку. И все же… — бывший Администратор осуждающе прищурился, — Я не знаю, что вас к этому побудило, но в нашем предприятии нет места ученым-предателям.

Гордон уже шел вперед, оставив лицо Брина далеко позади. Как он ненавидел, когда Уоллес поднимал эту тему! Сколько он мог высказать сейчас в лицо своему бывшему начальнику! Брин знал, как надавить побольнее. Фриман тихо закипал. И это он — ученый-предатель?! Нет, он это запомнит… запомнит, для последнего разговора по душам.

Ярость прекрасно наложилась на будоражащий адреналин. Фриман буквально вбежал в небольшой круглый зал с огромным мутным цилиндром, водянистым и колыхающимся. Гордон чуть приостановился, пытаясь понять, что это, когда в его спину и поясницу ударили пули. Ученого мелко затрясло толчками вперед, и он, под тяжестью ударов невольно шагнул, приблизившись совсем близко к цилиндру. Но, едва выстрел на миг прекратились, Гордон тут же кинулся в сторону, за ребристые выступы в стене. Там у него была пара секунд, чтобы перевести дух. Он тяжело дышал, но был цел и невредим, невероятно, ведь в него расстреляли, наверное, больше пятнадцати патронов! Индикатор показывал заряд батарей "124 %", и вот теперь Фриман ему верил. Нет, наши Покровители явно просчитались, подумал Гордон, перехватывая оружие. Сначала гравипушка, а теперь и скафандр — Альянс невольно превратил обычного молодого физика в машину смерти…

Уже ни в чём не сомневаясь, Гордон выбежал из укрытия, одновременно открывая «огонь». По нему хлестнуло еще несколько пуль, но он этого даже не заметил. Мощный разряд из кристалла гравипушки далеко отбросил троих солдат — один из проходов, куда они упали, мерцал белыми вспышками от бегающих по их мертвым телам разрядов. Слева, из другого коридора вдруг выбежали еще двое. Фриман бросился на них с такой яростью в глазах, что те на миг замерли. Этого мига хватило, чтобы одного из них разряд белой молнии отбросил прямо на цилиндр, который оказался вертикальным потоком какой-то желеобразной энергоматерии. Труп на миг вспыхнул бирюзовыми искрами и бесшумно аннигилировался. Второго солдата Фриман с ходу повалил ударом в челюсть, выбил автомат из рук. Оружие, конечно же, тоже исчезло — система защиты в Цитадели работала отменно. Ученый всем телом навалился на солдата и заломил его руки за спиной. Слуга Альянса пытался вырваться, но еще один удар охладил его пыл.

— Говори, как добраться до вашего Консула? — рявкнул Гордон, посильнее выкрутив запястья синтета, — Ну, живо!

Солдат прорычал что-то нелестное и тут же попытался связаться со своими через рацию в его респираторе. Фриман тут же ударил по вакуумным зажимам и сорвал респиратор с головы бывшего человека. В полумраке холодного света на него глянуло полное ненависти и злобы серое тощее лицо. Гордон чуть передвинулся и включил встроенный в его скафандр фонарик. Луч света ударил в лицо синтета. Солдат застонал, скрываясь на крик, глаза закатились, желтые зубы обнажились в мучительном оскале. Кожа начала темнеть.

— Аааа, — солдат со стоном рванулся, но Фриман держал крепко.

— Говори, как добраться наверх?! Тут два коридора, куда?!

— Аааа-хххх, — солдат захрипел, но его губы шевельнулись, — Даже не надейся…

Удар в висок, и солдат обмяк. Гордон резко встал, выключив фонарик. Да и на что он действительно надеялся? Это же не люди. Они не предадут своих никогда.

Терять время было непозволительно. Решив надеяться на удачу, Гордон выбрал левый коридор, тем более что правый, как он обнаружил, уже был перекрыт силовым полем. За поворотом обнаружился зажатый между серыми металлическими стенами небольшой подъемник. Поднимаясь, Фриман не видел никаких отметок, но, похоже, поднялся где-то этажа на два, по человеческим меркам. Что ж, это было уже хорошо — чем выше, тем лучше. При выходе с подъемника его встретили еще двое синтетов, на это раз оба были Элитными. Их и Гордона разделяло силовое поле, но это, похоже, Элитных ничуть не смутило. И они тут же открыли стрельбу, даже не пытаясь спрятаться или рассредоточиться. С ними было еще легче — помогла энергосфера, гуляющая рядом, в водянистом цилиндре поменьше. Система знакомая. Вытянуть ее гравипушкой из цилиндра не составило труда, а метнуть в Элитных — тем более. Несколько пуль попали в ноги Гордона, прежде чем обоих стрелков подняло в воздух и аннигилировало. Фриман, мельком глянув на индикатор (показывало девяносто процентов), на ходу провел рукой в воздухе, в том месте, где только что висели тела синтетов. Да, похоже, все системы в Цитадели были основаны на единой энергетической технологии. Аннигиляция могла вполне означать, что источником энергии у Альянса была антиматерия, но каким образом из нее можно добывать энергию, Гордон не понимал совершенно. "Спрошу у любезного Консула при встрече", — усмехнулся Гордон. Его шаги гулко стучали по металлическому, как и все вокруг, полу. Впереди было что-то явно важное, при такой-то охране.

И он не ошибся. Пройдя мимо многочисленных панелей связи, он вышел на стеклянную круговую платформу, опоясывающую шахту без потолка и пола. На ее противоположном конце нашелся небольшой вмонтированный в поручни пульт, и Гордон с удовлетворением убедился, что он попал по адресу. Пульт был устроен предельно просто, и уже через секунду к Гордону сверху опускалась шестиугольная стеклянная площадка. Судя по высоте шахты, Фриману несказанно повезло. На этом лифте он мог добраться очень далеко вверх. Когда площадка опустилась перед ним, он смело ступил на прозрачное, с зеленым оттенком, стекло. Нашелся и второй пульт, встроенный в металлический столбик в центре площадки. Номеров уровней не было, и, судя по всему, можно было ехать хоть до самого конца шахты, и останавливать лифт, где нужно, нажатием синей кнопки. Наконец, Гордон запустил лифт. Края стеклянной площадки тут же тускло засветились, и резко выпустили вверх стены силового поля, словно заключая Фримана в шестиугольный цилиндр. Лифт мягко начал двигаться вверх. Бояться было нечего, это не было ловушкой. Скорее всего, обычная мера безопасности, иначе пассажиры могли слететь с площадки вниз в два счета. Гордон вдруг подумал, что тут, наверное, часто ездили сталкеры, и поле предназначалось для них — им было совсем просто поскользнуться и упасть, с такими-то обрубками вместо ступней…

Ни минуты покоя оборвались так же внезапно, как и началась, когда отовсюду, прямо из стен шахты раздался раскатистый, перекрываемый эхом, голос Брина. Фриман усмехнулся — Консул взял себе хорошую тактику, подлавливая слушателя, когда тот не может не слушать. Прямо как бездарные поп-певицы на радио…

— Ваши учителя, конечно, виноваты, — сейчас он говорил быстро, доверительно, как бы идя на компромисс.

Откуда-то сверху налетели мэнхаки, и Фриман машинально отбрасывал их гравипушклой в потоки энергосфер, бегущих вдоль стен. Он весь растворился в этом голосе, запоминая каждое слово…

— Мое разочарование в Вэнсе и Кляйнере гораздо сильнее, чем сожаление, что вы выбрали не тот путь карьерного роста, доктор. Однако мне кажется, вы не могли поступить иначе.

С проплывающих мимо платформ неслись стаи раскаленных пуль, ботинки стучали по полу, и свет белой молнии отражался в стеклах респираторов. Слуги Консула гибли под его спокойные слова.

— Кто знает, какие семена иконоборства в вас посеяли, когда вы были молоды и доверчивы?

Динамик скафандра тревожно сообщил о почти полной разрядке батарей, но электронный голос не был слышен в грохоте выстрелов и шуме острых, как лезвия, лопастей. Жизнь и не-жизнь сплелись воедино, чтобы защитить своего Покровителя.

— Но, несмотря на то, что они несут большую часть ответственности за недавние проблемы, только вы решили действовать с таким полным безразличием к будущему человечества.

И, когда Гордон, разметав гравипушкой с верхней платформы трех солдат, сошел со стеклянной площадки и пристроился к заряднику, на него со стены укоризненно смотрело лицо Уоллеса Брина.

— Ответьте мне, доктор Фриман, если сможете, — глаза Консула буравили его, как объективы камер, — Вы столько всего уничтожили! Создали ли Вы хоть что-нибудь? Можете назвать хоть одну вещь?

И в спину физику-ядерщику, уходящему в коридор, летело жесткое:

— Я так и думал.

Фриман попал в огромный широкий зал без потолка. Эхо, словно на крыльях, разносило по его сводам отдаленные звуки работающих механизмов Цитадели. Гордон медленно шел, и чувствовал, как размеры зала, его полутьма и холод металла давят на него. Он внезапно почувствовал себя таким маленьким между этих двух ребристых стен, увешанных капсулами. Он словно чувствовал на себе взгляд каждого сталкера, сидящего в каждой из этих капсул. Вдали, в полутьме, скрывающей конец зала, что-то зашевелилось. Фриман прищурился — и увидел бегущие к нему серые фигурки — силуэты солдат Альянса, освещенные светом нескончаемой вереницы энергосфер, летящих вдоль стены в тусклом луче потока энергии.

Сумрак слегка рассеял осветивший Гордона монитор, включившийся недалеко, на стене.

— А я могу, могу назвать то, что создал я, — Брин жестко смотрел в пустоту, пока Гордон спрятался за одной из капсул, — Я заложил основы для выживания человечества, и не только человечества в узком смысле, каким мы себя наделили, но и чего-то большего, чем можно представить. Чего-то такого, что только сейчас открывается взгляду.

"Чего я жду?! — пронеслось в голове Фримана, — Опять прячусь, как и все люди, вместо того, чтобы нападать…".

И он выбежал из укрытия, прямо навстречу бегущим к нему трем солдатами и двум Элитным. Но те так быстро открыли огонь, что Гордону пришлось отскочить, и разряд гравипушки попал в одну из капсул. Железный кокон с ржавым скрипом покосился на своих креплениях и упал на стеклянный пол. И вдруг Гордон увидел, как стена в конце зала раскрывается, словно огромные ворота, и из полумрака грациозно ступило вперед что-то очень большое. Пол дрогнул.

"Страйдер?!".

Фриман что было сил рванулся в сторону, и одновременно притянул гравипушкой сорванную со стены капсулу. Метнув ее в сторону солдат, он сорвал со стены вторую, и снова бросил ее вперед… Солдаты отлетели назад, словно игрушечные солдатики, с переломанными ребрами. Легко и упруго идущий вперед страйдер ногой отшвырнул от себя два трупа, чтобы не наступить на них. И пушка под брюхом гигантского синтета осветила выстрелами весь зал. Голубовато-желтые заряды мощно ударили в грудь Гордона, отбрасывая его назад. Ученый привстал, держась за гудящую голову, но старйдер не останавливался, идя к нему, грациозно опуская тело между трех тонких длинных ног. Пол дрожал так сильно, что с Фримана слетели очки. Схватив их, Гордон вскочил и кинулся вперед. Голова все еще кружилась. Страйдер, удивившись такой наглости, трубно взвыл и еще быстрее рванулся вперед, с трудом пробираясь по узкому для его размеров залу. Острые концы его ног звонко стучали по стеклянному полу, оставляя на нем пучки мелких трещин.

Несколько пуль из оружия синтета мелькнули в нескольких сантиметрах от лица Фримана, когда он решился. Он подбежал совсем близко к одной из ног страйдера и ударил по ней разрядом из гравипушки. Но… страйдер возмущенно замычал и нервно дернул ногой, словно его укусило вредное насекомое. Весь пыл Гордона тут же испарился. Он, уже совсем не зная, что ему делать, кинулся под самое тело страйдера. Сейчас его мозг пытала лишь одна мысль — только бы не аннигилирующая пушка, только бы не она… один выстрел из нее — и ему конец…

Страйдер вдруг понял, что потерял маленького врага из виду. И тут его что-то сильно и больно ударило по брюху. Он резко взвыл от боли и отступил чуть назад, чтобы увидеть, что же это было. В этот момент Гордон уже притягивал к себе очередную тяжелую железную капсулу, чтобы снова запустить ею в страйдера. Синтет в ярости увернулся и попытался уйти еще немного назад. Неловкое движение гигантской ноги, и он опрокинул большую стойку с капсулами, которая незаметно стояла у стены. Железные коконы с грохотом повалились вниз, ударяя по стеклу и рассыпаясь по всему полу. Фриман, едва увернувшись от летящей сверху капсулы, тут же схватил ее гравипукой — страйдер подкинул ему снарядов. Залп — и капсула ударила страйдера под глаз, из которого тут же начала сочиться слизь. Синтет пошатнулся и, ослепленный болью и яростью, принялся давить ногами надоедливую человеческую букашку в оранжевом. Острая нога, способная пронзить человека насквозь, мелькнула совсем рядом, и Фриман, похолодев, кинулся в другую сторону. Но и там, прямо перед ним, в пол вонзилась другая нога, усеяв стекло трещинами. Фриман, как пойманная мышь, снова кинулся в другую сторону. Словно в страшном сне, он видел, как прямо над ним уже занесена нога страйдера для смертельного выпада. Ослепший на один глаз, страйдер в ярости стремился нанести удар. И, уже занеся конечность, чтобы покончить со всем этим, он другими ногами вдруг наступил в груду поваленных им капсул. Тонкая острая нога скользнула по гладким капсулам, провалилась между ними, и синтет потерял равновесие. Инстинктивный рывок его не спас, а только придал ускорения. Издав последний, запоздалый крик, громадная туша упала набок. Одна из ног страйдера на большой скорости задела Фримана и отбросила его в сторону. Он, сильно ударившись спиной о стену, осел вниз, слабо понимая, что происходит. Огромное тело старйдера повалилось прямо на поток энергосфер, бегущих в потоке энергии вдоль стены. От ярчайшей вспышки Гордон зажмурился и закрыл лицо руками, выронив оружие. Стон страйдера, дикий треск, очередная вспышка, и все стихло.

Только через минуту он решился открыть глаза. Пахло жженым мясом, стало плохо видно из-за дыма. Но все же он, встав, смог разглядеть на полу, среди разбросанных капсул, дымящиеся куски мясо, обрамленные оплавленным металлом. Поток энергосфер уже восстановился, и они весело бежали куда-то вверх. Лишь несколько кусков плоти и брони — все, что осталось от страйдера. Фриман устало потер лоб и поправил очки. Чихнул. Вонь была невыносимой. Поднял гравипушку. Вздохнул и, хрустнув костями в спине, устало пошел вперед, туда, откуда пришел гигантский синтет.

Там, возле большого настенного экрана, выход преграждало широкое силовое поле, питаемое тремя энергосферами, заключенными в водянистом цилиндре. Экран осветил усталое лицо ученого.

— Посмотри, Гордон. Оглянись, посмотри, что ты отвергнул? Разве этого того стоило?

Фриман поочередно выдернул энергосферы и пустил их вверх, в никуда. И покинул комнату, оставив за собой потухший экран в терпком дыму…

…Лечение прошло действительно быстро. Да он и не сомневался в этом, он за все эти годы не первый раз был ранен. Реабилитационная камера поработала над СЕ121007 на славу, она даже обогатила кровь офицера полезными соединениями. Пулю, конечно же, не стали извлекать, просто аннигилировали, используя ту же систему, что и при защите Цитадели от вооруженного вторжения. Но, пока шла регенерация тканей, и офицер был погружен в глубокий сон, камера несколько раз приостанавливала работу — Элитный иногда во сне резко дергался и стонал. Ему все еще казалось, что он там, на крыше Нексуса, он все еще ощущал, как пуля пробивает его ребра, прожигает плоть. В его мозгу мелькали глаза Нарушителя Номер Один перед выстрелом, гремели слова Элитного, забравшего СЕ121007 оттуда, вонзались в сознание предсмертные стоны расстрелянных ГО-шников, которые выполняли свой долг. Когда, наконец, лечение завершилось, офицер встал с кресла весь мокрый от пота. На боку все еще виднелся шрам, но это — мелочь. На серой коже его почти не было видно. Он быстро оделся в форму офицера Элиты и, наконец, устало отправился к себе в казармы, в кровать (так комбины называли систему жизнеобеспечения, где они проводили часы отдыха, питаясь и проверяя имплантанты). По дороге ему никто не встретился. Странно. Может быть, в городе все уже настолько плохо, что задействовали абсолютно всех?

Он устало опустился на койку и отложил в сторону шлем. Вздохнул. И прикрыл глаза.

"Что же все-таки происходит? Почему все так… грязно? Ведь жили же хорошо, столько лет! Да, народ голодал, да, боялся, но жил. И соглашался работать вместе с нами. Не хочу, я просто не хочу понимать, что там говорил Барни. У Альянса и людей была почти дружба. Недовольных было совсем мало, если брать общую статистику в масштабах планеты. А потом неизвестно откуда появляется этот доктор, всегда разрушающий всё…".

СЕ121007 встал и прошелся по комнате. Его мучил голод — после операции тратились и силы организма, и ресурсы. Элитный, словно вспомнив, быстро подошел к одному из зеленых ящиков, извлек оттуда пакет сухого пайка, и снова уселся на койку, жуя пористую смесь.

"Консул говорил, что этот Фриман и был виновен в катастрофе в Черной Мезе. Да, но какая теперь разница? Это было давно, да и, по словам Консула, та катастрофа помогла Альянсу прийти к нам… Как может Консул в таком случае упоминать в своих обращениях Черную Мезу? Стоп, что-то я… нельзя… Консул всегда прав, забыл что ли? Не обсуждать. Но как? Как не думать об этом? Черт, голова раскалывается… Надо попросить, чтобы проверили исправность мозговых чипов… Фриман в меня стрелял — на то он и враг, Консул ему судья. А я не успел выстрелить… не исполнил долг? Не знаю… Должен был стрелять — он преступник, враг Альянса. Но… как, как можно расстрелять тех, кто предан Альянсу?".

Что-то снова ударило в его голове, вызвав приступ боли. СЕ121007 откинулся к стене и расслабился, надеясь успокоить боль.

"Расстреляли ГО-шников… ни за что… Это же произвол, преступление… Черт, как больно… Альянс расстреливает только врагов режима… Приказ расстрелять ГО-шников, преданных режиму… Это безумие какое-то? Кто же скажет мне, какого черта тут происходит?! Они сошли с ума, все они! Или это я? Нет, нет… Я хорошо знаю закон. Что же теперь? Так и меня скоро убьют, может быть просто когда мне не хватит места в десантном корабле…".

Новый приступ головной боли заставил офицера Элиты встать. Он нервно заходил по комнате, не замечая, что уже тихо говорит вслух:

— Нет, это все бред, какая-то горячка… Я должен, должен это сделать. Чтобы не сомневаться, не мучаться идиотскими человеческими эмоциями, никогда больше… СЕ0087 всегда рассудителен и всегда прав, и никогда не мучался. Он пришел недавно, и попал под обработку… Не то что я… Я так и знал, что я когда-нибудь пожалею об этом… Солдаты, они никогда не мучаются этими мыслями, преступными мыслями! Они всегда уверены и спокойны. Я… я тоже хочу… должен стать таким. Я не хотел, но теперь вижу, что придется… Иначе мне конец. Иначе, я — преступник режима.

И он, быстро надев шлем, вышел из казармы. Быстрым и уверенным шагом он шел по длинному коридору. Изредка сворачивая. Он хорошо знал дорогу. И, когда он дошел до контрольного пункта и младший офицер Элиты спросил его о цели визита лабораторий, он четко и жестко ответил:

— Офицер СЕ121007, прошу… приказываю срочно допустить меня к обработке головного мозга.

— Разве вы не проходили обработку, когда вступили в ряды Альянса? — удивился младший офицер.

— Проходил. Но я сейчас говорю о полной обработке. Укрепление директив на подсознательном и инстинктивном уровне, избавление от человеческих эмоций и… какого черта?! Вы слышали приказ! Пропустите меня.

— Слушаюсь, офицер… — Элитный растерянно отошел, освобождая дорогу старшему по званию.

— Купер! — окликнули его сзади, и офицер оглянулся.

К нему быстро подошел СЕ0087. Как всегда серьезен и холоден.

— Что тут делаешь? У нас общая тревога!

— Хочу пройти полную обработку. Достало…

— Это подождет, — СЕ0087 удивился, но лишь на миг, — Потом, все потом! Ты разве не слышал новость — Нарушитель N1 в Цитадели!

— Что?! — СЕ121007 пораженно замер, — Здесь, у нас?

— Да! Он уже каким-то образом убил несколько солдат и офицеров Элиты, несмотря на конфискационное поле.

— Как?.. Но это ведь нереально…

— Всем срочно приказали сосредоточиться на высшем уровне Цитадели, для охраны Консула. Пойдем быстрее! Тебе приказано отправляться прямо туда.

И СЕ0087 торопливо подтолкнул офицера к выходу. Спустя минуту они уже шли к одному из главных лифтов.

— Но почему наверх? — в недоумении спросил СЕ121007, - Почему не перехватить Гордона Фримана по пути?

— Расслабься. Получены новые данные со сканеров. Нарушитель N1 сам едет к нам в руки, в капсуле. Так что никуда он от нас уже не денется…

…Он уже не удивился и не сомневался, когда подошел к тонкому монорельсу, по которому, словно по конвейеру, ехали открытые капсулы, останавливаясь лишь над стеклянным мостиком. Конечно, другого пути у него не было. Возвращаться было бы глупо. Но Фриман на этот раз не мучался выбором: "В конце концов, в прошлый раз я рискнул, и риск оправдался. Капсула — лучший способ попасть в самое сердце Цитадели. Тем более что тут на этот раз нет никаких стерилизующих лучей, и все кажется безобидным. Что ж, покатаюсь еще раз, терять все равно нечего, все давно в курсе…".

На этот раз в капсуле было не так тесно, уже не мешали ни автомат, ни монтировка, а гравипушку удалось удобно устроить на руках, скрещенных на груди. Дверца капсулы подождала секунду, как бы ожидая, пока пассажир устроится, и закрылась.

— Странно, почему нет голоса, который бы говорил "Осторожно, двери закрываются", — пробормотал Гордон, и капсулу сильно дернуло — она снова начала движение.

Он снова поехал по довольно широкому коридору с ребристыми стенами. Но на это раз он не был один. Коридор огласил резкий, нечеловеческий крик. Гордон вжался в свою капсулу, когда увидел, что к нему приближается. По параллельному монорельсу ему навстречу ехала капсула, в которой бился и кричал человек… Вернее, бывший человек. Гордон затаил дыхание, когда сталкер в капсуле подъехал ближе. Бедное, иссохшее существо с коричневой кожей, кастрированное, лишенное большей части органов, кистей и ступней, отчаянно билось, злобно, безумно кричало, пытаясь вырваться. Но в этом крике не было уже ничего человеческого. Гордон с ужасом понял, что этому рабу еще не закончили вживлять в мозг имплантанты — на лице сталкера еще не было того характерного оптического устройства, какое носили остальные. И, когда сталкер проезжал мимо, совсем рядом, Фриман содрогнулся, увидев, что лицо раба все еще сохраняло свои бывшие черты. Маленькие черные глазки яростно скользнули по лицу Гордона, и в бессмысленной ярости отвлеклись на что-то еще. Но в этот самый миг Гордону смутно показалось, что ему вроде бы знакомо это лицо, чернокожее, с железными зубами на нижней челюсти…

Но вскоре впереди показался еще один повод для беспокойства: навесной стационарный сканер, и даже какой-то красный луч, который пересекала каждая капсула, проходящая контроль. Но вроде бы ни одна из капсул не задерживалась, и все они, преодолев кордон, без проблем ехали дальше, куда-то вправо, за поворот. Гордон попытался расслабиться и не думать об этом сканере — какая ему разница? Его все равно уже давно засекли, и Брин отлично знал о его присутствии. Но вдруг его капсула пересекла красный луч и резко остановилась. Объектив сканера остановился напротив лица Гордона. На сканере вмиг загорелась красная лампочка, что-то противно теренькнуло, и сканер даже сфотографировал Нарушителя Номер Один, словно сделав контрольный выстрел. И капсула резко поехала совсем не туда, куда остальные, а куда-то влево и вверх.

"Ну вот… Похоже, уже есть какие-то новые указания на случай моего обнаружения, — покачал головой Гордон, — Ладно, куда бы они меня не доставили, главное, чтобы не в газовую камеру. Или что там у них может быть — какие-нибудь фантастические лучи смерти? Справиться с кучкой солдат я смогу, а дальше дело за малым — подобраться к Брину как можно незаметнее и, главное, внезапно, когда он будет думать, что я либо мертв, либо где-то далеко…".

А капсула уже неслась куда-то вверх, по вертикальному туннелю. Гордону на миг показалось, что он — эритроцит в кровеносном сосуде, так быстро он несся по узенькой шахте вверх. Совсем рядом с ним, вдоль стен струились все те же странные прозрачные трубки. Гордону невольно вспомнилось, как он еще в школе рассматривал срез стебля растения при восьмидесятикратном увеличении — вид был точно такой же. Недаром их называют комбинами — они стараются принести частичку природы даже в безжизненные железные стены. Трубок было великое множество, они сплетались, вились около друг друга, но никогда не сталкивались, никогда не нарушали этот немыслимый порядок.

Капсула с ученым резко вышла из шахты, и он прищурился от розового света заката, который проникал через гигантские узкие окна в стенах зала из металла. Внизу, среди мостов и перекладин, среди проводов и электронных панелей тихо работали, не поднимая головы, сталкеры. Каждый знал свою очень маленькую, но важную задачу, и вместе они приводили в незаметное движение огромную машину под названием Цитадель. Один из сталкеров задержался в лучах заходящего солнца, подставляя их теплу спину. Этот свет не причинял ему вреда — возможно, из-за стекла, которым было закрыто окно, как успел заметить Гордон. Неужели синтеты, при всей своей бесчувственности, тоже умеют радоваться солнцу?

Капсула мягко ехала дальше, все ближе к огромному узкому окну, зажатому среди ребристых стен. Узкий зал был залит мягким розоватым светом солнца. Внизу проплывали длинные ленты конвейеров. Они слабо мерцали в тени, искрились едва заметным бирюзовым светом. Но вдруг Гордон заметил, когда капсула чуть замедлила ход, странные, ни на что не похожие фигуры, спокойно едущие на конвейерах в глубины Цитадели. Немыслимое, но без сомнения живое, сплетение смертоносной тонкой пушки, мерцающей электроники, ротовых щупалец и острого рогового панциря. Чуть ниже, по широкому конвейеру тяжело вышагивали друг за другом громадные четырехногие существа, похожие на гигантских клопов или крабов. Прежде чем капсула унесла Гордона дальше, он успел заметить их светящиеся голубые глаза и электронику, мерцающую под их броней. Вот оно, живое оружие Альянса. То, что, возможно, еще ожидает выхода на улицы. То, по сравнению с чем страйдер покажется лишь мелкой тенью…

Гордон стало совсем не по себе. Лучше бы он этого всего не видел. Но работа внизу кипела, все двигалось, несмотря ни на что. Теплый свет заката согрел лицо ученого. Из огромного открытого окна-шлюза, мимо которого проезжала капсула, веяло прохладным ветром, и весь город был как на ладони. На такой высоте даже облака виднелись где-то внизу. Мимо Гордона, совсем близко, пронеслись один за другим штурмовики, устремляясь в розовое небо и прячась в золотистых облаках. Вновь на очередной рейд.

Капсула снова поехала вверх, очень быстро, так быстро, что у Фримана засвистело в ушах. Миом проплыли громадные узкие окна — город внизу казался разноцветным ковром, а края бесконечно далекого горизонта чуть загибались вниз. И Гордон понесся выше, еще выше, хотя ему уже давно казалось, что человеку быть так высоко просто не дозволено…

Глава 14

Темная Энергия

Когда сверху, в конце шахты показался ослепительный свет, Гордон словно очнулся от того, что видел минуту назад. Еще неизвестно, куда он сейчас попадет. Но выше, наверное, уже невозможно. Он расправил плечи и с удовлетворением подумал, что ему очень повезло с маршрутом. Теперь — главное выйти, по возможности незамеченным, и тихо подобраться к логову Уоллеса, отрезав ему все возможности для отступления…

Капсула вынырнула в хорошо освещенной, маленькой комнате, и Фриман на миг прищурился, дав глазам привыкнуть к свету. И, когда открыл глаза, вздрогнул. Перед ним стояли два офицера Элиты. Капсулу закрывало силовое поле.

"Попал… так, спокойно…".

Офицер СЕ121007 устало и пристально посмотрел в глаза Свободному Человеку. А ведь что-то было в нем такое, чего не было у всех этих немытых граждан, каких он видел на вокзале. Что-то во взгляде такое… как у пойманной птицы, которая всю жизнь летала, и у нее отняли самое дорогое — небо. Элитный раздраженно напрягся. Нет, надо срочно проходить полную обработку… Он глянул на СЕ0087, и тот, не покидая своего поста, ободряюще кивнул.

СЕ121007 подошел, и, стараясь не смотреть на лицо преступника режима, прислушался к гулу конфискационного механизма на стене. Наконец, линза устройства засветилась.

"Что он собирается делать?" — Гордон напрягся, когда Элитный подошел к нему, и посмотрел в его глаза, — "Ничего, вы только капсулу откройте, и…".

Но свет уже знакомых настенных устройств оборвал его последнюю надежду. Гордон яростно рванулся, когда в него ударила бела молния и насильно вырвала из его рук гравипушку. Он с бессильной злобой проследил взглядом, как медленно вращающаяся в воздухе пушка плавно перекочевала в руки офицера Элиты.

— Что, добились своего? Сволочь… — тихо сказал Фриман, сжимая кулаки, — А ты прикажи-ка своему дружку бросить автомат. Схватимся по-мужски, без оружия.

СЕ0087 кивнул товарищу по оружию на Гордона и насмешливо передернул плечами — "Еще рыпается, ты смотри!". СЕ121007 покосился на Нарушителя N1. "Что-то он разговорился, когда игра уже проиграна! Нет, мятежник, шансов у тебя нету, не надейся. Да я бы и не стал с тобой драться. Нечего нам делить".

Массивные железные двери за спиной у Элитного открылись почти бесшумно, впуская в комнату немного теплого, оранжевого света. И, сделав несколько шагов, даже не взглянув на Гордона, к синтету подошла Джудит Моссман.

— Я заберу его.

Элитный кивнул и пошел с гравипушкой в руках туда, откуда вышла предательница Сопротивления. Джудит взглянула на ошеломленного Гордона, чуть наклонив голову. У него перехватило дыхание. Он был готов поклясться, что в ее глазах мелькнуло что-то вроде жалости.

— Ты! — выдохнул Фриман, подаваясь вперед, — Это ты!

— Успокойтесь, доктор Фриман, — торопливо сказала она, отступая на шаг.

— Так ты здесь! — Гордон презрительно ухмыльнулся, — Надо же, какая встреча! Предательница в святая святых своего нового хозяина. И как тебе тут? Кормят хорошо?

— Не дергайтесь понапрасну, — покачала головой Моссман, — Это бесполезно. Пока вас нет там, где он хочет, вы ничего не сможете сделать.

Возмущение было так сильно, что ученый даже не нашел, что сказать. Моссман, развернувшись, пошла вслед за уже почти скрывшимся из виду Элитным. Они ничего не сделала, но капсула с Фриманом медленно поехала за ней. Солнце сквозь большое высокое окно на миг ослепило Гордона и согрело его щеки. Но он этого даже не заметил.

— Что же он тебе такого пообещал, что ты предала Илая, — усмехнулся Фриман, преодолевая желание плюнуть ей вслед.

— Прости меня, Гордон.

И вдруг Гордон отчетливо услышал тихий голос Брина. Тихий, но неумолимо нарастающий. И, на этот раз не из динамика, не с монитора. Настоящий, живой голос. Он словно читал проповедь.

— …углеродные звезды с древними спутниками, которые колонизируют разумные грибы… Газовые гиганты, на которых обитает метеорологический разум… миры, растянутые на мембранах, где пересекаются измерения…

Гордон скрипнул зубами и обмяк. Ну, вот и все. Вот он и кончились его глупые мечтания о победе и возмездии. Он сам приплыл Брину в руки… И, когда его капсула медленно въехала в просторный, светлый кабинет Консула Земли, он не знал, о чем он сейчас больше всего сожалеет: о том, что не может кинуться Брину на горло, или о том, что у него нет сейчас оружия, чтобы застрелиться.

Моссман шла рядом, не оглядываясь. Сразу было видно, что она тут много раз бывала раньше, ходила по этой красной ковровой дорожке мимо красочного плаката с голубем на фоне знака Всегалактического Союза, видела Уоллеса Брина в этом удобном кожаном кресле за этим массивным, лакированным столом из красного дерева, на котором покоились создающие уют мраморный глобус, старинные часы и электронная консоль. И Гордон уже не удивился, когда в лучах закатывающегося солнца, бивших в окна, он разглядел того, с кем Брин с таким жаром говорил. Илай Вэнс слушал своего бывшего Администратора, но по его глазам было видно, что и ему было что сказать.

— Это невозможно описать нашим ограниченным языком… — Брин махнул рукой, и уже открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Илай опередил его.

— То, что я видел, тоже не описать словами, Уоллес. Геноцид! Неописуемое зло…

Но Илай замолчал, вдруг встретившись взглядом с Гордоном. Взгляд друга говорил лучше любых слов. "Как же тебя так угораздило, Гордон…". Фриман мрачно повел плечами. Многое бы он сейчас отдал, чтобы провалиться сквозь пол со стыда. Его капсула, подъехав поближе к хозяину кабинета, наконец, остановилась, и механический тонкий манипулятор сорвался с потолка, чтобы снять капсулу с монорельсы и подвесить ее в центре комнаты. Брин медленно, театрально повернулся. Он давно предвкушал этот момент.

— Неужели это доктор Фриман, наконец-то.

Это был даже не вопрос. А так, пояснение к произошедшему, и не без удовольствия. Уоллес подошел к капсуле со своим злейшим врагом, глянул на его хмурое лицо. И улыбнулся. Мягко и предупредительно. Это был его момент. Только его.

Вошедший Элитный приблизился к Брину, показывая гравипушку.

— А, что? — Брин рассеянно глянул на оружие, сумевшее обмануть его охранные системы, — А, вот она? Положите там.

СЕ121007 молча исполнил приказание, мелком глянув на притихшего преступника. И как только у Консула хватает терпения разговаривать с ними? Ведь они — предводители мятежа! И он еще пытается с ними договориться… Разве это возможно? На инструктажах, на обработке их учили четко и ясно: врагов режима надо незамедлительно уничтожать. Так как человек хитер и многолик, с человеком-врагом нельзя пытаться идти на контакт — он всегда обманет. Нельзя. Почему же Консул это делает? Неужели… Неужели он вправе нарушать Закон?..

Брин взглядом проводил вышедшего Элитного. Железная дверь бесшумно закрылась за ним. Фриман исподлобья взглянул на Администратора Земли. Ничуть не изменился. Совсем такой же, как и в те дни…

…Молодой ученый, вчерашний студент, а теперь — доктор наук, нехотя шел по белому коридору, здороваясь с редко встречающимися коллегами. В Черной Мезе его знали еще далеко не все, но здесь все-таки некоторые узнавали, улыбались, здоровались. И, когда он проходил дальше. Останавливались, чтобы показать на него взглядом и что-то украдкой шепнуть своим коллегам насчет "не по годам умной молодежи". Тем более что он в последнее время был в фаворе у начальства. Редкая удача — молодого ученого заметили, приняли, утвердили его разработки, а затем — даже перевели некоторые из его проектов на дальнейшее развитие в новенький комплекс «Лямбда». Гордон не мог жаловаться на свою новую работу. Но все равно, когда его вызывали к Администратору, он чувствовал себя неловко, хоть это и было всего два раза. Не то, чтобы он боялся этого средних лет человека с бородкой и мягким взглядом. Просто он был о нем наслышан от коллег, от Гарри. Ученые Сектора С недолюбливали Администратора.

Когда он, пройдя контроль последнего сканера сетчатки, наконец, достиг дверей кабинета Администратора, двери вдруг раскрылись. Оттуда торопливо вышел лысоватый старик-ученый и, облокотившись о стену, нервно ослабил узел галстука.

— Все в порядке? — учтиво поинтересовался Гордон, приветствуя коллегу.

— Не знаю, — покачал головой старичок и, достав из кармана носовой платок, нервно утер капельки пота со лба, — Вы тоже к нему?

— Да, — слегка улыбнулся молодой ученый, — Только что вызвал.

— Тогда удачи, — старик отлип от стены и прибавил, понизив голос, — Он сегодня какой-то злой.

Гордон, улыбнувшись, кивком поблагодарил коллегу и вошел в кабинет Уоллеса Брина. Тот сидел за столом, облаченный в свой обычный белый халат, и что-то торопливо писал на одном из бланков. За его спиной окно с видом на каньон заливало все солнечным светом. Гордон неуверенно потоптался на месте и вежливо кашлянул. Администратор поднял голову. И тут же встал.

— Ну вот и вы, наконец-то! — он подошел к Гордону и с улыбкой пригласил его сесть, — Садитесь, садитесь.

Гордон сел на стул напротив стола Брина и подождал, пока сядет его начальник. Уоллес посмотрел на ученого и улыбнулся.

— Ну как вам у нас, доктор Фриман? Нравится? Вас ведь перевели недавно в новый сектор?

— Да, доктор, в Сектор С. Очень нравится. Работа идет интенсивно, и я думаю, что к концу недели мы сможем предоставить отчеты об искривлениях пространства внутри портационной сферы…

— Ну-ну-ну, хватит, — мягко перебил его Брин и встал, — Я не сомневаюсь, что вы добросовестно выполняете свою работу.

Он прошелся позади своего кресла, глядя в окно.

— Скажите, доктор Фриман, — серьезно сказал он и пристально посмотрел в глаза Гордону, — Вам нравится вид?

Гордон слегка растерялся, но не отвел взгляда.

— Вы имеете ввиду…

— Вид из окна. Как вы его находите?

Фриман глянул мимо начальника, в далекий красный каньон с едва виднеющейся на его дне веной горной речки.

— Да, вид довольно живописный. Могу вас поздравить, доктор Брин, вам очень удачно выбрали место для вашего кабинета.

Брин еще секунду пристально смотрел в глаза молодому ученому и, наконец, резко отвернувшись, снова прошелся.

— Ну вот и отлично, — сказал Администратор уже легким, мягким голосом, — Я вас, доктор Фриман, вызвал сюда, что бы сообщить э… новость.

— Я вас внимательно слушаю.

Брин обошел свой стол и облокотился о него, оказавшись напротив Гордона.

— Что ж, Фриман, я хочу вас поздравить. Ваша кропотливая работа, ваши труды и ваш талант ученого не остались незамеченными.

— Я лишь делаю свою работу, — сказал Гордон с плохо скрытым удивлением.

— Не скромничайте. Я в курсе ваших заслуг в этом месяце, и не только я. Так что… так что вчера было решено наградить вас званием "Работник Месяца". Вы рады?

Гордон в замешательстве закусил губу, совсем не ожидав ничего такого. Он — работник месяца? Но тут же, опомнившись, встал.

— Рад? Конечно, доктор Брин! Я… очень признателен вам, поверьте. Для меня это просто очень неожиданно и…

— Ну вот и славно, — улыбнулся Администратор и снова сел за свое кресло, — Мы уже кое-что приготовили. Мы делаем такие портреты каждый месяц, для того, кто этого заслуживает. Сегодня это — вы.

И он показал небольшой портрет Фримана в тонкой деревянной рамочке. Гордон всмотрелся в собственное лицо, хмурое и заспанное. Боже, это же фотография из…

— Мы взяли ваше фото из вашего досье, — кивнул Брин, кладя потрет на стол, — Думаю, вы не будете возражать.

— Да, конечно… то есть, я не возражаю, да, — Гордон все еще был растерян.

— Отлично, — Брин встал и вышел из-за стола, — Вы теперь — пример для подражания. Я надеюсь, что теперь остальные работники Черной Мезы будут брать с вас пример. В конце концов, мы же все хотим одного — делать нашу работу быстрее, лучше и качественнее, верно?

— Полностью с вами согласен, — Гордон пожал руку Уоллеса, улыбнувшись в ответ на учтивость начальника, — Надеюсь, что я не обману ваших ожиданий.

— Ну что ж, можете идти, — Брин подвел Гордона к дверям, — Об этом пока знаете только вы, но завтра мы официально сообщим об этом по всем секторам. Да, и вот еще что. В Сектор С прибудет корреспондент нашей "Mesa Times", чтобы сфотографировать вас и ваших коллег. Думаю, и я загляну, чтобы составить вам компанию на этом фото. Удачи!

Фриман еще раз пожал руку Брину.

— Было приятно пообщаться с вами, — сказал Брин.

— Мне тоже, мистер Брин, мне тоже…

…Гордон очнулся от внезапно накрывшего его воспоминания. И посмотрел на Консула Земли.

— Я очень признателен вам, доктор, — Брин усмехнулся, — Сначала вы привели меня прямо на порог дома старого друга…

Гордон виновато покосился на Илая, но тот молчал, глядя на друга с жалостью.

— …а теперь изволили явиться, сами, — Уоллес довольно сомкнул ладони, — Если бы я только знал, что вы сами заглянете в мой офис, я бы вовсе не стал утруждать себя поисками.

Фриман исподлобья посмотрел в глаза бывшему начальнику. Радуйся, сволочь… Если бы рука была свободна, только одна рука… Единственный рывок — и все было бы кончено.

— А ведь то, что вы оба у меня гарантирует мне возможность диктовать условия любой сделки, какую я только пожелаю сделать с Альянсом!

Брин довольно рассмеялся и отошел в сторону, с улыбкой качая головой. Илай тоже покачал головой — сокрушенно, уныло. Глухой смех Брина нарушал тишину. Часы на столе били секундной стрелкой по воздуху, и каждый удар казался Гордону оглушительным. Он с ненавистью посмотрел на эти часы.

— Доктор Брин… Уоллес!

— Да, Джудит, что такое? — Брин все еще продолжал улыбаться, погрузившись в собственные мысли.

— Эта сделка нам нужна только чтобы сохранить Илаю жизнь, чтобы он смог продолжить свои исследования!

— И благодаря тебе, у нас теперь есть абсолютно все для этого, — сказал Брин с нажимом, резко обернувшись к Моссман.

— А тепреь склони голову и скажи, что тебе было приятно исполнить свой долг, — презрительно сказал Гордон, метнув взгялд на женщину, — И как ты можешь нам в глаза смотреть…

— Гордон, я прошу тебя… — тихо сказал Илай и покачал головой.

Фриман замолчал, с усмешкой глядя на Джудит и Брина. Он еще никого так не ненавидел в своей жизни, как этих двоих…

— Надо было тебя еще в Нова Проспект связать по рукам и ногам… — тихо сказал он, — И как это ты умудрилась утащить сюда Илая…

— А очень просто, молодой человек, — ухмыльнулся Брин и положил руку на плечо Моссман, — Доктор Моссман не теряла времени даром и занималась постройкой уникального телепорта локальной телепортации, скопировав чертежи Илая. И строили такой не только в Нова Проспект. Такой же телепорт строили параллельно и тут, в Цитадели.

Консул поглядел в глаза Илаю. Тот не ответил. Лишь смотрел в лицо Джудит.

— Переместиться оттуда сюда не составило проблем, так, Джудит? — Брин довольно посмотрел на потупившую взгляд женщину, — Это было зачетом для твоей работы, и, признаюсь, сдала ты его просто великолепно!

Брин покосился на Фримана.

— Правда, если бы вы, доктор, не были бы столь безалаберны, работа Джудит и Илая уже приносила бы плоды. А вы… — его голос стал жестким, — Вы взорвали телепорт в Нова Проспект!

— И что, теперь ваша установка в Цитадели стоит без дела? — язвительно прищурился Фриман, — Нет станции, чтобы принять телепортируемый объект?

— Да, черт возьми! — рявкнул Брин и нервно прошелся по кабинету. Но тут же снова заговорил спокойно: — Но это ненадолго, поверьте. Скажу больше.

Он подошел к Моссман и потрепал ее рукой по щеке.

— Ты теперь вполне компетентна, чтобы завершить исследования самостоятельно.

Гордон обеспокоено нахмурился и глянул на друга. К чему клонит Брин? Что Илай ему больше не нужен? Черт…

— Но ни мне, — Брин сделал ударение на это слово и подошел к окну, — Ни тебе не под силу убедить этот… уличный сброд прекратить бессмысленную борьбу!

Брин резко обернулся к Илаю и уперся в него острым взглядом.

— А наш дорогой Илай, видите ли, отказывается сказать им слова, которые спасут их всех!

— Спасут?! — возмутился Илай, — Ради чего?

Консул устало покачал головой и вздохнул, нажимая на настольной консоли несколько кнопок.

— Илай… Если ты не хочешь сделать это во благо всех людей, то…

Откуда-то сверху мягко спустилась еще одна капсула, опускаясь между Гордоном и Илаем…

— То, может быть, ты сделаешь это ради одного из них?

— Аликс! — Гордон не верил глазам.

Девушка грустно посмотрела на него и отца. "Простите меня…". По лбу Илая скатились крупные капли пота. У них его девочка… это уже конец.

— Черт тебя подери, Брин! — крикнул он, рванувшись вперед, — Отпусти её!

— Ну это все зависит от тебя, друг мой, — развел руками Брин, оглядывая всю картину.

Нет, это просто великолепно, — подумал он. На миг он подумал, что хорошо было бы, если бы тут был еще и этот неотесанный Калхун — тогда бы он собрал всю коллекцию. При этой мысли он усмехнулся в усы.

"Ну конечно, — Гордон брезгливо скользнул взглядом по Консулу, — Решил шантажировать. Для него это достаточно низко и мелко. Только он просчитался, Илай, насколько я его знаю, никогда не согласится! А ведь… он не согласится, это верно. Но этим убьет себя… И всех нас. Ну и пусть… Раз на свете есть такие сволочи, как Брин и такие вероломные предатели, как Моссман, то зачем все это…".

— Аликс, ты как? — тихо спросил Гордон, хотя имел ввиду совсем другое.

Девушка неопределенно кивнула. Да и какая теперь разница?

— Я всегда знал, что ты — сволочь! — со вкусом сказал Гордон бывшему начальнику.

— Польщен, — Брин, казалось, не хотел отвлекаться на такие глупости, — Илай, думай, думай! Позволишь ли ты своему упрямому невежеству погубить целый вид…

Уоллес подошел к Аликс и, пристально глядя ей в глаза, погладил ее по щеке:

— …Или дашь дочери шанс, которого не было у ее матери.

— Да как ты смеешь упоминать ее?! — взорвалась Аликс, — Ты… ты…

Гордону показалось, что она сейчас испепелит Уоллеса одним только взглядом. Он невольно поразился этому блеску в ее глазах. Но при чем тут Азиан?

— Аликс, моя дорогая, — Брин невольно отступил на шаг, — У тебя глаза твое матери, но и отцовское упрямство!

— Ты еще не видел и малой его доли, — презрительно сказала девушка.

Брин, пожал плечами и, отойдя к столу, рассудительно возразил:

— Правда? Ну тогда посмотрим, как твое упрямство поможет тебе по ту сторону большого портала Альянса.

— Ну давай, Брин, чего же ты ждешь? — Гордон тряхнул головой, словно бросая вызов, — Если это самое худшее, что ты можешь сделать, то отправляй и меня тоже в свой портал!

— Да чего мелочиться, отправляй сразу всех, — усмехнулся Илай, — Ты же у нас такой щедрый.

— Илай, ты что… — едва слышно прошептала Джудит, которая до этого стояла где-то в стороне и вообще как будто отсутствовала.

Брин поднял брови с видом человека, которому рассказали светский анекдот. И, снова повернувшись к консоли, он нажал еще несколько кнопок. Капсулы с Илаем и Аликс отъехали немного вверх и ближе к двери. Отец и дочь беспокойно взглянули друг на друга. А что еще они могли сделать?

— Вы не очень-то радуйтесь, это еще не самое худшее, — заверил Уоллес, провожая капсулы взглядом, — А вот оказавшись там…

— Доктор Брин, не надо! — Джуит беспокойно шагнула к нему, — Это совсем не обязательно!

Фриман обеспокоено оглянулся на них — почему их отсылают, а его — нет? Что-то не так… Его капсула подъехала поближе к Брину.

— А тебе-то что? — пробормотал Гордон, покосившись на Моссман.

— Да, согласен, Джудит, это просто трата времени, — Брин сказал это, словно отмахиваясь, — Но, к счастью, сопротивление уже продемонстрировало готовность принять нового лидера…

И он улыбнулся, подойдя к Гордону вплотную. Фриман даже остолбенел от такой наглости. Неужели это самодовольный индюк думает, что…

— А он, в свою очередь, — Брин пристально посмотрел в глаза ученому, — Продемонстрировал готовность быть послушной пешкой в руках своих хозяев.

— Чего?! — удивлению Фримана не было предела, — Ты что, шутишь?

— Не слушай его, Гордон! — крикнула Аликс сверху.

— Отнюдь, — покачал головой Консул, — Я говорю серьезно. Ну что, как насчет этого, доктор Фриман? Уверен, вы и не могли мечтать о более выгодной сделке.

Гордон, подавив возмущение, вдруг понял, насколько все это комично. И с иронией посмотрел на бывшего начальника. Усмехнулся.

— Гордон никогда не будет заключать с тобой никаких сделок! — крикнула Аликс, прервав повисшую в кабинете тишину.

Гордон глянул поверх плеча Брина. Моссман стояла у окна, приложив пальцы к виску. Как человек, у которого очень сильно болит голова.

— Я понимаю, — кивнул Уоллес, оглянувшись на Илая и Аликс, — Вам неудобно обсуждать такой вопрос при друзьях, но…

Он неторопливо прошелся по комнате и подошел к настольной консоли.

— Скажи, Брин, — Гордон перестал улыбаться.

— Слушаю вас, — заинтересованно подошел к нему Консул.

— Ты что, действительно думал, что я вот так просто возьму и соглашусь?

— На что вы и умный человек, на что вы и ученый, чтобы понимать… — начал Уоллес, но Фриман покачал головой.

— Ты, я вижу, решил сколотить у себя цех предателей?

— Доктор Фриман, — Брин резко отвернулся и прошелся к столу, — Вовремя предать — это не предать, это предвидеть. Не мне вам это объяснять, вы же разумный человек. Неужели вы не видите, что ваши устаревшие взгляды уже не подходят под наступившую, новую эпоху?

— Я пока вижу лишь то, что ты собрал вокруг себя армию предателей! Больших, — Гордон кивнул на Джудит, — И мелких, вроде этих существо в респираторах. Это ведь даже не люди, это…

— Правильно! — развернулся Консул, — Это больше, чем люди! Это уже следующая ступень эволюции! Наша, естественная эволюция зашла в тупик, надо было дать ей толчок извне. И Альянс этот толчок дал.

— Ага, так дал, что от Земли теперь осталась полуопустошенная вонючая пустыня, — презрительно процедил Гордон, — Ты сидишь тут, наверху, и ни черта не видишь. А ты выйди на улицы, вниз! Просто скажи людям "Привет!" и посмотришь, что они с тобой сделают.

— Кучка психов меня не впечатляет, — с усмешкой сказал Брин, — Эти тупицы даже не понимают, чего хотят. Поймите, доктор, это — стадо, просто стадо. Сегодня они идут вот за ним…

Брин махнул рукой на Илая.

— …Потому что он что-то пообещал и держит перед ними удочку со сладкой морковкой. Или за вами. А завтра появится кто-то другой, кто пообещает им — больше, быстрее и малой кровью, и стадо побежит за ним.

Повисло молчание. Брин, вертя в пальцах авторучку, стоял, глядя вниз, на сумеречный город, пылающий огнями и огнем.

— Мне даже нечего тебе сказать, раз ты такого мнения о людях, живых людях, — презрительно сказа Гордон, — Которые хотят одного — мира и свободы…

— Ах свободы? — резко обернулся Брин и с грохотом положил карандаш на стол, — А что это такое вообще — свобода? Что это такое, мистер Свободный Человек? Свободы вообще нет, в принципе. Это миф, молодой человек, миф, которым вы забили головы этим несчастным внизу.

— Это только по твоей ограниченной философии — свободы нет. А она есть в сердцах всех, кто сейчас там, на улицах. Иначе, зачем они делают все это?

— Я и сам задаю себе тот же вопрос — зачем они это делают? — развел руками Брин, снова успокаиваясь, — Даже история человечества дает ярчайшие примеры таких роковых ошибок. Плебеи, основавшие Советский Союз в России, тоже хотели иллюзорной свободы. И добились своего — установили свою власть, свои законы. И что? Уже через тридцать лет их глупые иллюзии рассыпались в прах — опять началась вся та человеческая гниль, борьба за власть, деление на классы, голод, репрессии…

— Не заговаривай мне зубы, — резко сказал ученый, — Тот режим, который установил на земле Альянс, как раз и дал процветание гнили, голоду и репрессиям!

— Доктор Фриман, ну что за узколобость? — в этом вопросе звучала смесь упрека и гнева, — Альянс наоборот избавил человечество от этих дурацкий войн между народами, от гонки вооружений, от денег и всего того зла, что деньги порождают. Голодали и подвергались проверкам лишь те тупые упрямцы. Которые не могли осознать всей глубины происходящего. Простолюдину не дано понять высшей политики правителя.

— Брин, твое преступление как раз в том, что ты всех считаешь скотом, плебеями! — почти крикнул Гордон, — Нахваливаешь синтетов — а сам-то кто?

— Человек, — ничуть не смутившись, ответил Консул, — Человек, который сумел вовремя все взвесить и понять. Человеческий род это… ну пусть не стадо, а как бы неразумное дитя. Оно только начало, по космическим меркам, вставать на ноги, и ему нужна была забота и опека матери, которая поддержит, направит на истинный путь, поможет стать еще более великим.

— А это кто решил? Люди, те, что сейчас внизу прячутся в окопах, они никогда не хотели, чтобы о них вот так вот «заботились»! Это и есть — отнятая свобода.

Брин иронично посмотрел на собеседника, покачал головой и ободряюще похлопал по плечу поникшую Моссман. Она, встрепенувшись, быстро вышла из кабинета. Консул покачал головой и в задумчивости замер.

— Доктор, вы помните агрокультуру? Вы, наверное, в детстве очень любили есть яблоки, груши. Покупали девушкам красивые цветы…

— Что за бред, к чему ты клонишь? — поморщился Гордон.

— Да к тому, что раньше, когда человечество еще не основало цивилизации, государства — раньше никаких груш, яблок и тюльпанов не было! Вся планета просто была покрыта сорными растениями. Растениями, у которых нет разума, и которые ушли в тупик в своем развитии. Но пришел человек, который, в отличие от растений, имел разум. Он собрал их, начал выращивать, облагораживать. По вашей глупой логике человек отнял у растений свободу. А, между тем, никаких груш, яблок и всего прочего не было в природе! Человек, путем тщательной заботы и правильного ухода видоизменил растения, вывел новые виды, дав растениям новую эволюцию. И получил все эти прекрасные плоды, которыми когда-то торговали в супермаркетах. И что, вы скажете, что это плохо?

Брин остановился, чтобы перевести дух. Но Фриман даже не выдержал паузы.

— Не сравнивай людей с растениями. У нас есть разум, у нас есть своя воля.

— Да поймите же вы, что человек — растение по сравнению с Альянсом! Его мозг даже не может себе представить того, что у наших Покровителей в порядке вещей. Человеческий разум не в силах, просто физически не способен осознать те чудеса, которыми уже владеет Всегалактический Союз и которые он хочет подарить и нам! Эволюция, могущество нового, совершенного человека, новые планеты, новые миры, новый взгляд, открывающий для нас море возможностей…

— Бла-бла-бла, — закатил глаза Гордон, — Слова, слова. А ты погляди, что на деле получилось! Что сотворили с планетой, с людьми!

— Вздор, — мягко улыбнулся Брин и подошел к Гордону, поглаживая бородку.

Аликс и Илай в капсулах наверху молча слушали. Им нечего было добавить. Только Илай сокрушенно качал головой. Он понимал, что разговор бессмыслен. Обе стороны свято верят в свою правоту.

— Чепуха и вздор, — повторил Консул, — Вы бы, доктор Фриман, не говорили о том, чего не знаете. И в этом-то и есть ваше предательство, как ученого — вы больше не служите во благо планеты. У планеты еще никогда не было лучшей судьбы, чем сейчас. Нет жадных богачей и политиков с их монополией на нефть и газ — все природные ресурсы Земли сейчас извлекаются и перерабатываются так рационально, как никогда прежде. А пустоши… Вот этим-то люди и отличаются от Альянса. Вам важна внешняя красота, леса, озера, птички, цветочки и все такое. Вам и невдомек, что смысл совсем не в этом. Смысл в пользе. Рацио. Новая ступень. Человек Рациональный.

— Что за чушь собачья! — не выдержал Фриман, — Люди с электроникой вместо органов и мозгов — это и есть твоя новая ступень? Да грош цена таким людям, они же теперь ничем не отличаются от станков! А подавление цикла размножения? Ну, что же ты на это скажешь? Это — тоже эволюция.

— Этого я вам даже и не буду объяснять, — махнул рукой Брин, — Все равно не поймете. А что до людей — да, это и есть новая ступень. Кто сильнее — старый человечишка, или новый, как вон те, за дверью?

И он показал на двери, за которыми стояли встретившие Гордона Элитные.

— Они сильнее. Кто умнее? Обычный, остановившийся в развитии человек, или они? Они умнее, можете даже не пытаться со мной спорить.

— Это все чушь, — повторил Фриман с усмешкой, — А ты останови любого из тех, что на улицах, и спроси — хочет ли он стать таким «продвинутым» человеком? Да они ради одного этого и взялись за оружие, по большей части! Чтобы не стать такими!

— Доктор Фриман, не будьте ребенком, — добродушно улыбнулся Уоллес, — Конечно они этого не хотят — потому что не понимают, каково это. Тем более, заметьте, Альянс никогда не хотел сделать всех синтетами. Я тоже вам предложу — вы остановите любого из человеческих синтетов в Цитадели и спросите, каково им, и счастливы ли они быть такими? И они вам ответят — да, счастливы. И заметьте — ни один, ни один из них не хотел бы стать снова обычным человеком! Они счастливы и самодостаточны.

— Ха! — не выдержал Гордон, — Это счастье не человека, а хомячка. Он тоже счастлив в клетке, что может спать и есть, ему больше и не надо. Люди-растения, а?

— Я даже отвечать не хочу. Вы сами не знаете, что городите. Привыкли носиться по подворотням со своей глупой стрельбой, вы забыли, что вы — ученый. У каждого из этих людей-синтетов есть, как и раньше, личность, характер, мысли. Нет только того вредного мусора вроде эмоций, нерешительности, дурных сомнений и прочего…

— А у сталкеров тоже есть характер, личность, душа? — резко спросил Фриман, — Да за то, во что вы их превратили, и тебе, и твоим хозяевам надо кишки выпустить!

— Не усложняйте, доктор, — Брин устало сел в свое кресло, — У любого политического режима должна быть своя карательная система. Но у нас нет этой бессмысленной траты ресурсов, какая когда-то была в обычных тюрьмах. Зачем кормить и содержать того, кто вреден для Альянса? Но и убивать их поголовно было бы слишком большой расточительностью. Создание сталкеров — лучшее решение.

— Благодетель, твою мать… Делать такое с живыми людьми…

Брин серьезно посмотрел на Фримана.

— Альянс поступил с ними более чем гуманно. Он стер все, не оставив в них ничего от человеческого сознания. Вот они-то как раз — станки, и не более. Они это заслужили. В принципе, по Закону, и вы, доктор, и Илай, и остальные — вы тоже этого заслуживаете, как одни из самых злостных преступников режима. Но я ценю старую дружбу. Мне удалось выпросить для вас менее болезненную участь.

— Да ты, как я погляжу, вообще святой! — Гордон с сарказмом поднял брови, — Ты и Землю, оказывается, не предал, а мудро отдал в руки новым хозяевам! Ах как благородно…

— Да, черт возьми! — рявкнул Брин, вскакивая из-за стола, — Не предал! Я никогда, слышите, никогда не предавал человечество! Я не хочу повторять всего, что уже сказал, вы все равно не понимаете. Но есть то, что вы обязаны понять. Это же ясно, как день! У нас был выбор — либо согласиться, осознав, что они правы, либо умереть. Этот неблагодарный сброд даже не понимает, что они обязаны мне жизнью!

— Да кто ты такой, чтобы вершить судьбу мира? — возмутился Фриман.

— Тот, кто видит дальше своего носа, — резко сказал Брин, — После Портального Шторма, когда пришли первые представители Альянса, это ваше разлюбезное человечество чуть не уничтожило себя, не согласившись сотрудничать! За семь часов была разбита вся военная мощь людей. Я вообще не понимаю, на что надеется так называемое ваше Сопротивление? Если наши Покровители сочтут угрозу серьезной, им стоит лишь выпустить войска, настоящие войска, то тогда Семичасовая война повторится. Но все уже будет даже быстрее, и намного плачевнее для ваших приспешников. Я же день и ночь делаю все, чтобы этого не случилось.

Двери за его спиной бесшумно открылись, и вошла Моссман. Она старалась ступать бесшумно, но Брин ее даже не заметил.

— Мы твоими сладкими речами сыты по горло, — глухо сказал Илай сверху, — Главное мы все видели. Насилие, издевательства, голод, смерть и не-рождение детей тебе нечем прикрыть. Это не сотрудничество, это был насильный захват планеты. Давай не будем тратить время на эти разговоры, ты же и сам все это прекрасно понимаешь.

— Знаешь, Брин, — проникновенно сказал Гордон, если бы не эта чертова капсула, я бы тебя удушил голыми руками. Решил, что можешь распоряжаться судьбой планеты…

— Доктор Фриман, не выводите меня из терпения, — с угрозой сказал Консул, — Я лишь прекратил Семичасовую резню, уговорил людей добровольно сдаться, ради спасения их самих. И, слава богу, большинство согласилось! И не думайте, что вы тут — самые умные, нет! Да вы вообще ничего не понимаете в этом сложном раскладе сил. Вы, доктор, вообще были лишь пешкой, мелкой и легко управляемой. Еще до инцидента в Черной Мезе за вас, и за тебя, Илай, все было давно решено!

Повисло давящее молчание. Гордон прокручивал в голове услышанное. Брин в запале холил по кабинету взад-вперед, тяжело дыша.

— Что? — наконец поднял голову Гордон, — Что ты имеешь ввиду?

— Да то, что судьба Земли была решена еще до резонансного каскада, и вы, Фриман, отлично сыграли в этом свою роль, поздравляю!

— Гордон, о чем он говорит? — беспокойно оглянулась Аликс.

— Альянс уже давно обнаружил нашу планету, — усмехнулся Брин, — Сразу, как только в Зене высадилась наша первая экспедиция. Раса Х помогла разобраться, что к чему, кто были эти исследователи и откуда. Альянс сразу же вышел на меня. И нельзя сказать, что я был этому рад. Но когда мы поговорили, все изменилось.

"Так он… так он все знал! — Гордон напряженно смотрел на бывшего Администратора, — Он еще тогда знал о существовании Альянса, и ничего не…".

— А ведь я догадывался, — тихо сказал Илай.

— Да о чем ты мог догадываться? — презрительно прищурился Брин, — Вы все играли в большую игру тех, кто мудрее всех людей вместе взятых. Да, доктор Фриман, позвольте мне разрушить вашу сказочную репутацию героя! Альянс просчитал планы Нихиланта о бегстве на Землю, так что не думайте, что это вы освободили вортигонтов. Нихилант, как и вы, был всего лишь пешкой. Его вам просто подставили, позволили убить. Его слили, потому что так было выгодно всем.

Гордон почувствовал, как к его горлу подступил комок. Он задыхался.

— Ты… ты… ты все это устроил! Ты подвел эксперимент к катастрофе!

— А вы догадливы, — усмехнулся Брин, — Наши Покровители знали, что только через смерть Нихиланта можно вызвать Портальный Шторм, открывающий Альянсу дорогу на Землю. А чтобы Нихилант умер, надо было ему позволить бежать на землю, и даже — помочь. Я уже знал, сколько блага нам сулит приход Альянса, и предложил свою скромную помощь.

— Зачем ты все это рассказываешь? — Фриман почувствовал боль от собственного бессилия.

— Да чтобы вы, наконец, поняли, что не вам решать, что есть хорошо, а что — плохо для людей, — с удовольствием пояснил Брин, — Чтобы вы поняли, что вы всегда были пешками. Вы даже помогли мне, сами того не понимая. Дело оставалось за малым — подчистить память компьютеров, чтобы уничтожить все следы контакта с Альянсом…

Фриман вздрогнул от резкого воспоминания. "Подождите, мистер Фриман… У меня было для вас сообщение, но буквально десять минут назад во всем секторе С накрылась система вместе с сетью и я до сих пор не могу восстановить свои файлы…". Гордон ощутил, как по его виску стекает капля пота. Так вот что означал то крах системы безопасности…

— О, я вижу, вы понимаете меня, — Брин подошел к Гордону, и взглядом указал на Илая, — И над друг Илай тоже оказал мне помощь, посодействовав в подмене образца кристалла, на котором ставился эксперимент…

— Отец? — Аликс посмотрела на Илая.

— Дочка, я тогда ничего не знал…

— О, Аликс, не вини отца, он действительно ничего не знал, — заверил Брин, — Но тем не менее, сыграл в нашу с Альянсом игру. А мне осталось лишь отдать приказ чуток изменить уровень напряжения в спектрометре… и бум!

Брин довольно рассмеялся.

— Какая же ты все-таки сволочь, — с чувством сказал Илай, — Ты же этим убил этим сотни, потом и тысячи людей… Ты, ты впустил Альянс на Землю!

— Я дал Земле лучшее будущее, — резко возразил Уоллес, — И не надо все валить на меня. Наш дорогой доктор Фриман тоже невольно помог, убив Нихиланта.

— Вот гад, — процедил сквозь зубы Гордон, — Да тебя даже распять за такое мало…

— Я вижу, наша беседа начала принимать некорректный тон, — поморщился Брин и потянулся к консоли, — Ну что ж, не смею больше вас задерживать. На той стороне портала у вас будут куда более серьезные проблемы, чтобы тратить на них свой пыл…

Гордон почувствовал, как капсула с ним поднимается под потолок, к Илаю и Аликс.

— Папа! — Аликс рванулась в своих оковах.

— Аликс, милая, не пытайся, это бесполезно…

— Прости меня, Илай, — тихо сказал Гордон.

Но вдруг их капсулы остановились, и какой-то резкий звук заставил их оглянуться вниз.

Моссман стояла у дымящейся консоли с чем-то искрящимся в руке.

— Джудит! — Брин подскочил к ней, — Ты что это делаешь?!

Моссман резко подставила устройство в руке под лицо Консула. Тот замер, увидев перед глазами бегающие по концу прибора искры. Осторожно поднял ладони вверх, чуть отступая назад.

— Мы делаем то, что я не могла сделать в одиночку! — резко сказала Моссман, протягивая руку к консоли и пробегая пальцами по клавишам, — Мы останавливаем тебя!

Капсулы с Гордоном, Илаем и Аликс медленно спустились обратно вниз. Фриман ошеломленно наблюдал за Джудит. "Что она делает?! Она сказала «мы»? Но как она может? Она… на же предала нас?".

Брин быстро рванулся к небольшому спикеру на его столе и, нажав кнопку, крикнул в микрофон:

— Охрана! Быстро, сюда!

Но ударившая в спикер молния навсегда отбила у него охоту спешить. Брин тряхнул обожженной ладонью и испуганно посмотрел на стоящую перед ним Моссман с шокером в руке…

…СЕ121007 колотил кулаком в железные двери. Но тщетно, если они заперты оттуда, их уже не открыть без лазерного резака.

— Они что, вырвались? — резко осведомился прибежавший вслед за Элитным СЕ0087.

— Не знаю, похоже на то, — быстро сказал СЕ121007, - Он вызвал нас, но дверь заперта.

— Объявить общую тревогу? — СЕ0087 перехватил ствол автомата.

Он не был младше по званию. Но в таких ситуациях больше уважал опыт своего товарища.

— Да, — СЕ121007 быстро прокручивал в голове варианты, — Значит так, быстро беги, поднимай тревогу. Пошли сюда шесть… нет, десять солдат. Да и сам отправляйся с ними, если что, проинструктируешь.

— Понял.

— Я побегу вниз, за оружием, и тоже стяну как можно больше солдат и Элитных.

— Ты потом тоже сюда?

— Нет, — офицер на миг задумался, — Я буду внизу, надо обеспечить охрану подступов к реактору темной материи.

СЕ0087 не спорил с таким решением. В случае опасности им предписывалось защищать наиболее важные объекты. А реактор был самой важной точкой во всей Цитадели…

…- Они знают, что ты предала их! Они отвернутся от тебя! Доктор Моссман… Джудит, пожалуйста!

— Прости, Уоллес, — Моссман покачала головой, — Твое время кончилось.

Брин, закусив губу, сделал последнюю отчаянную попытку потянуться к консоли на столе…

— Даже не думай!

И Консул, подняв ладони, отступил назад.

— Джудит, ты… — Гордон замолк на полуслове, не зная, что говорить.

— Ничего, Гордон, уже все закончилось, — улыбнулась Моссман и нажала кнопку на консоли.

Капсула Илая начала медленно открываться. За ней — капсула Аликс… Но вдруг Фриман увидел на лице Аликс пронзительный страх.

— Осторожно, он сейчас…

Но ее крик был уже запоздалым. Фрман обернулся и увидел, как Брин поднимает на него гравипушку, которая все это время так и лежала на столе.

— Глупцы!

И Брин нажал на спуск. Резкая боль в висках, вспышка и грохот ослепили Гордона на несколько секунд. В голове словно взорвали маленькую бомбу, тело болело. Гордон, сразу, еще не открыв глаз, уже попытался встать. Это удалось с трудом — на тело навалились остатки капсулы. Первое, что он увидел Вов сем этом хаосе — это Брина, скрывшегося за дверями вместе с гравипушкой. Фриман сквозь дым рванулся к нему, — но поздно, двери уже были наглухо закрыты. Ученый торопливо обернулся — Аликс помогала подняться с потрескавшегося пола Илаю. Рядом выбиралась из-под обломков капсул Моссман. Манипуляторы, которые раньше держали капсулы сверху, теперь свисали с потолка покореженными железяками.

Гордон и Моссман одновременно кинулись к Илаю, помогая усадить его на ступеньку пола. Старый ученый тяжело дышал, прикрыв глаза.

— Илай, ты точно цел? — беспокойно спросил Гордон.

— Да, — Илай открыл глаза, — Я в полном порядке, не волнуйтесь… Аликс…

— Я не ранена, папа, все хорошо! Ты только не делай резких движений!

Илай устало поник, опираясь на руки друзей.

— Аликс, у нас почти нет времени, — вдруг подняла голову Моссман, — Он уже на пути к порталу.

Аликс мелено встала, с благодарностью глядя на Джудит. В этом взгляде все еще сквозило легкое недоверие. Гордон смутился, когда поймал себя на том же.

— Спасибо тебе, — он так и не нашел ничего лучше этих слов.

Моссман извиняющимися и теплыми глазами посмотрел на ученого. И, нагнувшись, подняла с пола свой шокер.

— Держи, Аликс, вам это понадобится. Ею можно взломать здесь любую систему защиты.

Аликс приняла в руки устройство, кивнув.

— Доктор Моссман… Джудит… Позаботьтесь о моем отце.

Женщина улыбнулась.

— Можешь не волноваться.

Фриман тронул Аликс за плечо — нужно было торопиться.

— Папа, я не прощаюсь, — девушка обняла отца.

— Будьте там осторожны.

Илай все еще не мог прийти в себя, и Джудит поддерживала его, чтобы он не упал.

— Я больше тебя не оставлю, Илай, — тихо сказала она.

— Аликс, быстрее, — Гордон еще раз кивнул Моссман и Илаю, — Нам пора, а то он уйдет.

Они быстро подошли к дверям, как которыми скрылся Брин. Фриман по пути злобно покосился на два бюста, стоящих на колоннах по обе стороны прохода. Мания величия… Отмычка Джудит сработала — через секунду двери уже открылись, впуская их в лифт.

— Гордон, — робко сказала Аликс, когда стеклянная платформа повезла их наверх, — Мы ведь не так давно друг друга знаем, и… я знаю, что ты не должен был этого делать…

— Ты о чем?

— Я сдалась им, чтобы найти отца, но ты… Спасибо, что пришел в Цитадель за мной.

Фриман секунду еще переваривал услышанное, и улыбнулся.

— Ты что, Аликс? Не надо, не надо раскисать, — и он подмигнул девушке, которая тоскливо смотрела в стену, — Как сказал бы Джеймс Бонд, я просто делал свою работу, мэм.

Аликс наконец улыбнулась.

— Нам сейчас главное — его не упустить, — сказал Фриман уже серьезнее, — Нет, я его точно не отпущу, после всего, что мы узнали…

— Я не думала, что все было настолько гадко… — поежилась Аликс, — Получается, он все спланировал еще двадцать лет назад…

…- Занять позиции, быстро! Трое — возьмите левый коридор, а вы — правый! Живее!

Солдаты послушно распределились, вскинув автоматы. Они только вернулись с рейда в город — и вот, пожалуйста. Нападение на Консула. Элитный не пощадил никого, даже раненых приставил охранять подступы к реактору темной материи.

— Офицер! — СЕ121007 подозвал к себе командира отряда, — Сколько у нас еще людей?

— Пока мало, — солдат огляделся, считая своих, — Пока шесть, считая меня.

— А где же, черт возьми, остальные?! У нас общая тревога! — СЕ121007 не заметил, как сорвался на крик.

— Почти все солдаты брошены в город для погашения Сопротивления, — спокойно ответил солдат, — Мы вызвали резерв из нижних ярусов Цитадели…

— О, боже, — сжал кулаки Элитный, — Они же будут добираться почти час! Черт… Ладно, офицер, будем пока держать оборону сами. Вы знаете, кто наш враг.

Солдат, кивнув, занял свою позицию. СЕ121007, глубоко вдохнув, присоединился к солдатам. В руке его был старый револьвер, который когда-то ему подарил давний друг. Быть может, настало время, чтобы использовать это памятное оружие на таком достойном противнике. Элитный, как главный, и должен был контролировать бой…

…- Эй, послушай!

Лифт уже почти приехал, когда до них начал доноситься голос.

— Это же Брин!

Они выскочили из лифта и кинулись по коридору, уже видя перед собой спину Консула, стоящего перед огромным монитором.

— …Жизнь по ту сторону портала невозможна, смените место назначения!.. Нет, я никак не смогу там выжить! Я в роли носителя? Да вы шутите, я же не могу…

И они с разбегу налетели на силовое поле. Их отделяло от Брина всего несколько шагов… Гордон мельком поднял глаза на огромный монитор. И уже не смог отвести взгляд. Со стены на Брина смотрело огромное зеленое существо, изрезанное морщинами. Глаз, рук, ног не было, только жирное тело, огромная трубка подключена к передней части туловища. И маленькие объективы видеокамер, вживленные в кожу…

— Ладно, черт с ним, будь что будет! — Брин торопливо топтался на месте, — Только поторопитесь, он идет за мной!

— Уже пришел, — со злобным удовольствием сказал Гордон, сжимая кулаки.

Аликс уже включала шокер, чтобы взломать силовое поле.

— О, черт! — Брин, выронив гравипушку, кинулся бежать и исчез где-то слева.

В эту же секунду Аликс сняла поле, и Гордон буквально ввалился в комнату. Но — Брину уже уехал вниз, на лифте. Фриман в ярости стукнул по стеклянным дверям лифта и обернулся. Зеленое жирное существо еще миг следило за ними с экрана — и монитор погас.

— Алкис, быстрее, он уходит!

Девушка уже пыталась разобраться с панелью управления. Гордон, вдруг вспомнив, подобрал свою гравипушку, которую в спешке забыл его бывший босс.

— Повезло, что он ее бросил, — усмехнулся Гордон, — Он наверное даже понятия не имеет…

Тем временим, Аликс закончила взламывать систему и нажала на одну из кнопок. И стена перед ними разъехалась, открывая им небольшую стеклянную платформу над… Фримана бы никогда не смог описать словами то, что увидел. Прямо перед ними, на фоне оранжевого горизонта, возвышалась асимметричная башня, сотканная из железных перекладин, электроники и каких-то створок, окруживших утолщение в шпиле наподобие нераскрывшегося бутона. Конструкция сверкала мощью и изяществом, опускаясь глубоко вниз, в темноту верхних ярусов Цитадели. Шпиль конструкции упирался в небо. Выше уже не было ничего.

— О, Господи, — Аликс, казалось, была не настолько поражена, — Это же реактор Цитадели на сплаве темной материи… Он питает их устройство тоннельного искривления.

— Эта штука и позволяет им открыть портал… — Гордон даже не спросил, а констатировал.

Они невольно вышли на навесную стеклянную платформу и подошли к самому ее краю. Холодный ветер шевелил их волосы. Гордон осторожно посмотрел вниз. Где-то там было сердце телепорта.

— У нас больше никогда не будет такого шанса, — тихо сказал он, — Нужно остановить его.

Аликс, словно очнувшись от сна, быстро вернулась обратно к консоли и разблокировала лифт.

— Гордон, я не могу отключить телепорт отсюда, он, наверное, переключил управление на свою сторону. Нужно пробраться вниз, к ядру портала, и попытаться…

— Я пойду, — Фриман сделал ударение на «я».

— Гордон, я…

— А ты останешься тут. Никаких споров! У тебя есть навыки, которых нет у меня — ты сможешь отсюда контролировать все и, если что, отключать все системы безопасности. Не думаю, что Брин все оставил без защиты.

Аликс не заставила себя долго уговаривать. Счет шел уже на минуты.

— Ладно, я буду тут, — она указала на лифт, — Быстрее, лифт уже готов.

Фриман, кивнув, пошел к лифту, но задержался, увидев на стене зарядник. Сейчас ему защита как нельзя кстати. Быть может, еще никогда она не была так нужна. Аликс молча наблюдала за зарядкой, изредка оглядываясь на реактор перед платформой. Фриману казалось, что монитор скафандра считает не проценты, а секунды. Его сердце бешено колотилось, но он был спокоен. Почему — он и не пытался понять. Все его мысли сейчас были только об одном. Догнать… не дать уйти. Наконец, экранчик костюма ободряюще показал "200 %", и Гордон вошел в лифт. Аликс подошла, провожая его взглядом. Палец ученого лег на кнопку.

— Ты только… будь осторожен.

И Гордон, улыбнувшись, нажал на кнопку…

…СЕ121007 поймал себя на том, что у него дрожат руки. "Наверное, устал держать револьвер", — успокоил он себя, но он и сам прекрасно понимал, что это не так. За те минуты, которые он держал коридор на прицеле, он никак не мог выбросить из головы лицо Консула, когда он пробежал через их.

"Неужели, он собирается бежать… бежать через портал? — СЕ121007 никогда не видел портала Альянса, и никогда не мог предположить, что увидит, — Вот это да… Но… Консул бежит? Получается, он оставляет нас, оставляет всех, человечество, Землю… Как это возможно? Он не может… не имеет права… Черт, как же болит голова… Он нас бросает…"…

…Гордон пулей вылетел из лифта и помчался вперед по коридору. Только бы успеть… Но едва он повернул за угол…

— Огонь!

Несколько пуль просвистели у самой головы Фримана, и он инстинктивно кинулся за первый попавшийся выступ в стене. Три пули в спину только придали ему скорости. Секунды хватило, чтобы все взвесить. Он прикрыл глаза, вспоминая, сколько видел вспышек от стрельбы, и где именно… Но он даже не успел ничего сделать — прямо перед его глазами вдруг возникли двое солдат. Палец рефлекторно нажал на кнопку гравипушки, и обоих синтетов с силой ударило о противоположную стену…

…Чего СЕ121007 не ожидал, так это такого ответа. Оба солдата, которых он послал на штурм укрытия преступника вылетели оттуда, вместе с белой молнией, пронзившей их тела. "Он же не должен быть вооружен?" — удивленно подумал Элитный. И подал знак еще двоим…

…Гордон лишь усмехнулся, когда к его ногам упали две гранаты, и одновременно открыли огонь по уступу, за которым он прятался. Гравипушкой он отбросил гранаты обратно, даже не высунув рук, как, наверное, рассчитывали слуги Альянса. Стрельба, естественно, тут же прекратилась, ботинки застучали по железному полу — и ударил двойной взрыв. Не выжидая больше, Фриман вышел в гутой дым. И тут же ощутил сильный удар в челюсть. Он упал, гравипушка вылетела из рук. На него что-то набросилось — Гордон прямо перед своим лицом увидел желтые глаза респиратора. Ученый, хрипло застонав, разжал хватку солдата и нанес удар в живот. Синтет чуть согнулся. Фриман, не теряя ни секунду, повалил противника на спину, сел сверху и сорвал респиратор. Два мощных удара в висок — и солдат обмяк. Третий — и глаза бывшего человека закрылись.

— Не двигайся!

Гордон вздрогнул, когда услышал этот голос. Обычный голос, пропущенный через модулятор. Ученый вгляделся в рассеивающийся дым — среди трех мертвых тех стоял Элитный, держащий на вытянутой руке револьвер.

— Встать! Руки подними!

Гордон медленно встал, исполнив приказ. Неужели вот так, так глупо…

— Никаких резких движений!

Офицеру СЕ121007 хотелось пощупать спину — кажется, его задело осколком, как и всех его товарищей по оружию. Но нельзя… Это человек… это преступник, он сумел убить уже стольких, что с ним нельзя было отвлекаться. Нельзя отвлекаться… Консул нас бросил?.. Нельзя отвлекаться… Бросил…

— Я помню тебя, — офицер и сам не ожидал, что это скажет.

Гордон посмотрел на Элитного с бессильной иронией. И чего этот синтет медлит? Посмаковать момент решил?

— А я тебя — нет, — огрызнулся, Гордон, — Что замер? Давай!

СЕ121007 почувствовал, как его сердце бешено колотится, словно стучится изнутри о его белую броню. Тут слишком жарко… Пот заливал ему глаза. И он, надавив на зажимы, одной рукой снял с себя шлем. На Гордона посмотрело серое, тощее лицо с почти прозрачной кожей. И огромные черные, глаза, провалившиеся глубоко и мерцающие в черепе, словно два огонька.

— Там, на крыше Нексуса, — сказало лицо.

Фриман презрительно улыбнулся.

— А, это я тебя там недострелил?

СЕ121007 промолчал. Он не спускал глаз со Свободного Человека, но ствол револьвера дрогнул.

— Ты… Скажи мне, — у офицера пересохло во рту, — Ты видел… чтобы наши расстреливали ГО-шников?

И он замолчал, испугавшись того, что сказал. Человек с рыжеватой бородкой напротив него посмотрел на офицера через очки.

— Я видел трупы ГО-шников. В самом Нексусе. Их расстреляли ваши. Я говорил с ГО-шниками, которые перешли на нашу сторону оттого, что вы начали их истреблять…

Офицер почувствовал внутри холод. Не просто холод, лютый мороз. Голова болела так, как будто ее били камнями.

— Ты врешь… Такого не может быть…

— Еще как может, — дерзко ответил ученый, — Даже крысы не грызут друг друга, спасаясь с тонущего корабля. Вы — хуже крыс. Падаль…

Гордон даже растерялся, когда при этих словах Элитный тихо застонал и приложил ладонь к виску, закрыв глаза. СЕ121007 закрыл глаза, но даже тьма не спасала от этого холода. От этого мороза. И боли, где-то глубоко внутри…

"И Консул нас бросил… бросил нас…".

Рука. Сжимающая револьвер, дрожа, опустилась вниз. Гордон в растерянности посмотрел в лицо офицера. Опустил руки. Элитного колотила дрожь, его голова блестела от пота. Он снова приложил руку к виску.

— Иди.

Фриман ожидал чего угодно, но не этого…

— Что?

— Я… иди, пока я… Быстрее… останови его.

В третий раз Гордону повторять не было нужды. Ученый, схватив с пола гравипушку, покинул зал, косясь на странного Элитного. И, когда он уже вышел из зала и увидел впереди основание реактора, позади раздался хлопок выстрела. Гордон, оглянувшись, остановился. Стоял он лишь пару секунд. И — рванулся вперед.

Когда он в бежал в главный зал реактора, он сразу же увидел большой водянистый шар, переливающийся внутри массивного треугольного каркаса, который в виде шпиля поднимался вверх, к самой верхушке реактора. Внутри шара смутно угадывалась фигура бывшего Администратора Черной Мезы. Он, просовывая руки сквозь поверхность шара, оперировал с каким-то оборудованием.

— Это доктор Брин! — рявкнул по селектору голос Аликс, — Вот он!

"Надо же, — промелькнуло в голове у Фримана, — Она действительно взломала тут все системы!".

Ученый на миг замер, не зная, как подступиться к каркасу шпиля — вся конструкция поднималась откуда-то снизу, из недр Цитадели, через треугольное отверстие в полу. Кругом стоял тонкий механический шум — электроника на стенах работала вовсю, строя вычисления и расчеты пункта назначения, реактор стягивал энергию для открытия портала. Гордон инстинктивно отскочил в сторону от нарастающего шума — и рядом с ним один из массивных блоков медленно опустился вниз вдоль стены. Мелком он заметил, что такие штуки были по всему залу — двигались вверх и вниз вдоль стен, словно гигантские насосы, качающие топливо.

— Доктор Фриман! — Брин тоже не терял контроля над селектором, — Я бы не советовал вам тут оставаться. Это, знаете ли, опасно для здоровья.

Гордон побежал по наклонному полу на ярус выше, чтобы поближе подобраться к шару, сотканному из чистой темной энергии.

— В момент синапса, как только я телепортируюсь, — по селектору голос Брина казался еще более довольным, — Эта камера наполнится смертельно опасными частицами, название которых еще не придумано нашей наукой. Быть может… я назову их в вашу честь, если будет время. Это спасет Вас от полного забвения.

Фриман заметался по краю платформы, ища как бы поближе подобраться к шару. Он не мог даже подействовать на шар или аппаратуру гравипушкой с такого расстояния. Краем глаза он заметил, что шар начал подниматься по каркасу шпиля вверх.

— Черт, надо ближе, — бормотал ученый, ища глазами путь.

И вдруг увидел — небольшой подъемник, закрытый силовым полем.

— Аликс, — в нетерпении бормотал он, — Ну что же ты, почему не отключаешь…

Он подбежал к подъемнику — но против силового поля он ничего не мог.

— Не отключается, — прогремел голос Аликс, как бы в оппозицию довольному голосу Брина, — Питание не тут… Обернись!

Фриман, обернувшись, быстро понял, о чем она, и понесся к краю платформы, поближе к трем водянистым цилиндрам, внутри которых плавали три энергосферы. Питание всех защитных полей в этом зале.

— О нет, солдаты!

— Когда наступит коллапс сингулярности, я буду очень далеко, — размеренно продолжал Уоллес, — В другой вселенной, если быть точным. Вы же к тому времени будете уничтожены всеми возможными и даже некоторыми невозможными способами.

Шар поднимался вверх с угрожающей скоростью. Брин уже просто стоял в нем, скрестив на груди руки. Под шаром, поднимающимся вверх, дрожал раскаленный воздух.

Фримна даже не стал отвлекаться, когда в спину ему ударило несколько пуль. Просто притянул все три сферы гравипушкой и одну за другой выпустил их с солдат, невесть откуда тут взявшихся, и синтеты, даже не успев понять, что это было, пропали, растворились в воздухе так же незаметно, как и появились. Гордон почти ничего не слышал, кроме стука собственного сердца, когда поднимался на разблокированном лифте. Быстрее… быстрее… только бы успеть…

Когда он выбежал на площадку перед шпилем, шар уже был чуть выше его головы, и не прекращал подниматься. Рядом послышались шаги, и Гордон, не выдержав напряжения, с яростным криком, обернулся и сделал несколько залпов из гравипушки по только подбегающим солдатам. Тела разлетелись в стороны, словно кегли, искря бегающими по ним молниями. Гордон, уже не задумываясь о последствиях, кинулся к одному из движущихся вдоль стены блоков и запрыгнул на его верх. Блок как раз шел закончил идти вниз, и опять начал двигаться вверх, унося Гордона вслед за поднимающимся шаром.

— Не знаю, чего вы пытаетесь добиться. Разве что вашей аннигиляции, — с упреком сказал Брин, наблюдая за попыткой Нарушителя Номер Один.

Фриман, от напряжения стуча зубами, огляделся — нигде не было уже пола или платформ, чтобы на них сойти — было слишком высоко.

— А я вас предупреждал, это тщетно.

— Он блефует, Гордон, не слушай его!

Прыжок — и он на какой-то узенькой стеклянной дорожке, идущей вдоль стен шпиля. Шар уже был выше, где то внутри конструкции. Каркас превратился в литые стены, и Брина уже не было видно. Гордон в отчаянии спрыгнул на первый попавшийся выступ в стене — и чуть не упал, когда выступ резко поднялся вверх — ученый оказался на очередном блоке. Еще прыжок…

— Быстрее, Гордон, он же уйдет!

— Вы все еще с нами, доктор Фриман? Не думаю, что надолго.

Фриман уже сам потерял чувство пространства и времени, перед глазами мелькал хаос железных балок, блоков, перекрытий, и шпиль, по которому поднимался шар с Брином, разрезал это хаос, словно гигантский нож, разделяя все то, что было, и все то, что еще будет. Гордон еще раз прыгнул на какой-то уступ, зацепился руками на балку, подтянулся….Еще вверх, еще, еще, еще…

Подтянувшись на какой-то перекладине из последних сил, Фриман обессилено вполз по стеклянному полу вперед. Свежий прохладный ветер обдал его лицо. Гордон поднял голову. Перед его глазами простиралась очень далекая земля, кажущаяся розово-оранжевой в лучах закатывающегося солнца. Шпиль реактора пронзал небо.

Фриман вскочил и обернулся — от Аликс его отделало лишь защитное стекло — он стоял на той самой платформе, на которую они с ней выходили несколько минут, а может быть и часов назад. Аликс твердо кивнула. Гордон резко обернулся — шар, поднявшись почти до конца шпиля, пылал и переливался перед Гордоном. Шар был внутри пяти железных лепестков, которые обхватывали его, напоминая бутон цветка. Лепестки медленно крутили вокруг шара, и Брин мелькал меду ними.

— Ваше безграничное упорство достойно лучшей цели, доктор! Хватит! Вы опоздали.

И вдруг пол тряхнуло так, что Гордон едва смог устоять на ногах. Небо, казалось треснуло, сверкнув красной молнией прямо над переливающимся шаром. И, прямо над ним, пространство дрогнуло. Фриман увидел рябь, разноцветную и ослепительную. И пространство начало расползаться, словно растущая лужа, за зеркальной поверхностью которой виднелось ярко-красное небо.

— О, боже… Гордон… Портал открывается…

Фриман замер, не в силах оторвать глаз от этого чуда. Дыра в пространстве росла, и на фоне красного неба Гордон увидел угловатые шпили… шпили их Цитаделей.

Это словно вывело его из долгого сна. Он резко обернулся, безошибочно находя взглядом поток энергосфер, несущихся к шпилю реактора. И, уже не надеясь ни на что, Фриман начал метать сферы гравипушкой, одну за другой, прямо в шар с Брином.

— Отступись, ты даже не представляешь, что творишь! — крикнул Уоллес, но остановить Гордона уже никто бы не смог.

И, когда ученый увидел, что один из вращающихся вокруг шара лепестков заискрился и сорвался вниз, он начал выхватывать сферы из желоба и метать их с двойной скоростью. Второй лепесток поле случайного падания заискрил и зашатался. Пол трясло так. Словно вся Цитадель готова была рухнуть…

Пролом в пространстве рос и уже, словно шапка, накрыл кусок неба над головой Гордона. На фоне красного неба торчали невиданных форм шпили, за водянистой гладью портала угадывались летающие в воздухе существа… Пролетающий мимо штурмовик, почти такой же, как и на Земле, мельком заглянул в открывшийся под ним портал. Он узнал этого чужака из далекого мира. И, не покидая мира своего, штурмовик открыл огонь.

Гордон со злым, стальным упорством продолжил метать сферы, даже когда по его плечам сильно ударили пули откуда-то сверху. Он даже не посмотрел туда. Шар терял форму, пока отваливались железные лепестки, вращающиеся вокруг него. Брина теперь было уже отчетливо видно.

— Ты просто не понимаешь последствий! Ты можешь уничтожить всю Цитадель! Думай, человек, думай! Подумай о том, что будет с людьми внизу!

Но Гордон слышал лишь одну мысль в своей голове. "Последний лепесток… Последний лепесток…"…

…Купер лежал на полу, который дрожал так, что грозил расползтись прямо под телом бывшего офицера. Вся Цитадель гудела и стонала, но Купер слышал лишь шум моря. Приливающие и тихо откатывающиеся назад волны… И ему было все равно, что это был лишь шум его крови, толчками выливающейся из его виска на пол.

"Барни был прав… Господи, почему мне так хорошо? И так больно? Я заслужил?".

Его глаза все еще смотрели вверх, но они уже ничего не видели, кроме вечной черноты. Он ослеп за несколько секунд. Но почему-то только сейчас он, впервые за много лет, ощутил покой. Боль тихо отступала прочь, и Куперу казалось, что он летит ввысь, к лицам двух стариков, которые так долго ждали его.

Последним, что прошептали его сухие серые губы, было "Прости, мама…"…

…

…Вебер привстал на своем грязном матрасе, поглядев на вихрь над Цитаделью, которая отсюда казалась такой маленькой. Он, кашляя и морщась от боли, встал и разбудил своего раненого друга. Молча указал на вершину Цитадели. Помог другу приподняться.

— Я же говорил, — с улыбкой сказал Вебер, глядя вверх, — Я же говорил, что он это сделает…

…Последний железный лепесток сорвался вниз, осыпав остатки шара снопом искр. Гордон машинально утер кровь с лица, притягивая все новую и новую энегросефру — что-то, стреляющее сверху, пулей оцарапало его щеку. Брин метался в почти истлевшем шаре. Как пойманный зверь. Гордон вдруг остановился, и глубоко вздохнул, приостанавливая взбесившееся сердце. Последний шаг. Последнее движение. И он замер, прицеливаясь дрожащей перед ним энергосферой. Штурмовик по ту сторону портала заходил на очередной вираж, обдавая Гордона горячим воздухом. Три пули с силой ударили Гордона в спину. Скафандр что-то тревожно сообщил, но ученый лишь, сцепив зубы, снова выпрямился и прицелился. И нажал на спуск.

— Нет, не надо! Я нужен тебе…

Сфера, ударившись о шар, лопнула. И — секундой позже — шар пропал. Брин, оставшись без опоры под ногами, полетел вниз, в сердце раскаленного реактора темной материи. Дыра в пространстве над Цитаделью, появившаяся так медленно и грозно, захлопнулась за считанные секунды — штурмовик последний раз мелькнул в куске чужого, красного неба. И тишина ударила по ушам.

Гордон стоял перед трясущимся шпилем, тяжело дыша и глядя перед собой. Тишина забрала его. Он до сих пор не мог поверить.

Всё. Все кончилось.

— Гордон! — восторженная Аликс подбежала к нему, когда защитное стекло поднялось, — Мы…мы сумели.

Гордон рассеянно посмотрел на девушку, и — на далекий, невообразимо далекий горизонт. Его взгляд стал осмысленным, и он снова посмотрел на Аликс. Положил руку на ее плечо.

— Ты права.

Из бесшумно дрожащего асимметричного утолщения в шпиле реактора вдруг ударила струйка черного дыма.

Гордон улыбнулся.

— Все кончено.

Они молчали, глядя на далекую землю, расстелившуюся внизу, под Цитаделью. И вся Стрельба, Боль и Смерть в городе на этот миг решили замереть и подождать. Это был тот момент, ради которого боролись все эти измученные, усталые, но счастливые люди. Счастливые, ибо они возвращали себе свободу.

Аликс с опаской указала Гордону взглядом на трясущийся, дымящийся шпиль перед ними. Из шпиля, как бы в ответ на ее движение, вылетело несколько искр. Фриман опасливо поежился, сглотнув подступивший к горлу комок. Внутри шпиля что-то натужно заскрипело.

— Гордон, пойдем отсюда, а? Пойдем… Может, у нас еще есть…

И шпиль оглушительно мощно разорвало изнутри сметающим все красно-черным огнем.

Эпилог

Кроваво красный шар взрыва, словно в замедленном кино, неторопливо расширялся, изрыгая медленно-медленно тянущиеся зеленые молнии. Пламя, уничтожающее все на своем пути, как во сне, все медленнее и медленнее подступало к Фриману и Аликс, которая в последний миг успела прикрыть лицо ладонью. И пламя, не дойдя лишь метра до их тел, остановилось. Гордон продолжал это видеть, но уже словно во сне. Он почувствовал, что не может двигаться. Все перед его глазами поблекло, словно на выцветшей фотографии…

— Время, доктор Фриман?

И этот сухой, звучный, знакомый голос.

— Неужели это снова то самое время?

И, из кровавого облака замершего взрыва к нему шагнул, обретая очертания, тот, кого он боялся, уважал, ненавидел и никогда не мог понять. Тот, кто всегда был рядом, и знал, что все идет по плану. Человек в Синем костюме. G-man.

— А кажется, ты только вчера сюда приехали.

Голос, играющий такими несовместимыми, неестественными интонациями. Голос гипнотизирующий и давящий. И взгляд.

— Вы очень многое успели за такое небольшое время.

Гордон напряг горло, но тщетно. Говорить он тоже не мог. G-man пристально смотрел в его глаза, сковывая, подчиняя. Рука, держащая кейс. Другая, поправляющая галстук. Небольшое, осторожное и циничное прикосновение к застывшей Аликс. G-man гладит ее по выставленной в страхе ладони. Оглядывает сверху вниз.

— Вы справились так хорошо, что я получил несколько интересных предложений насчет ваших дальнейших услуг. В обычной ситуации я бы не стал эти предложения рассматривать, но… настали далеко не обычное время.

Он медленно подошел к Фриман и посмотрел ему в глаза. Участливо. Жестко. Снисходительно.

— Чем и сейчас обманывать вас иллюзией выбора, я сам возьму на себя привилегию выбирать, если… когда ваше время придет опять.

Все вокруг меркнет, погружаясь во тьму, которая вспыхивает светом, и снова увядает. И лишь он остается неизменным. Только чуть-чуть побледневшим.

— Я прошу прощения за то, что кажется вам навязыванием своей воли, доктор Фриман. Я уверен, вам все станет понятно после того, как…

Его лицо снова обретает цвета, и легкую, неуловимую усмешку.

— Что ж, я не вправе это говорить.

Гордон даже не заметил, как все вокруг почернело. Они стояли посреди Пустоты. G-man усмехнулся.

— Между тем… я исчезаю.

Последним, что Гордон увидел перед тем, как он впал в забытье, была открывшаяся в Пустоте дверь, обдавшая человека в синем костюме ослепительным светом. G-man при остановился, поправил галстук и шагнул в дверь, закрыв ее за собой.

июнь 2007 — март 2009 г.