Сухонький седой старичок прислушался, отодвинул стакан с чаем и быстро вышел на крыльцо.

- Климовна, загоняй скотину! - крикнул он, на ходу надевая форменную тужурку. - Ирод скачет!

Такая же маленькая сухонькая старушка, кормившая у сарая тощего петуха и двух суетливых кур, испуганно замахала руками.

- Ах, ты батюшки, - причитала она, загоняя непокорного петуха в открытую дверь. - Не даст, ирод, птичкам погулять. Кыш! Пошли домой, милые!

Это повторялось почти каждый день.

На маленьком безымянном полустанке дольше, чем на минуту-две, поезда не задерживались, И уж, конечно, телеграфная установка была здесь совершенно не нужна. Однако по чьей-то прихоти половину крошечного станционного помещения занимал телеграф. Начальник полустанка, он же дежурный и обходчик, служивший на этой дороге не один десяток лет, должен был выполнять и обязанности телеграфиста. Но так как это никому не было нужно, он стал все реже и реже заходить в телеграфное отделение и, наконец, совсем махнул рукой.

В это время недалеко от полустанка появилась банда Мишки Одноглазого.

Тогда много банд шаталось по земле молодой Советской республики. Это были подонки, огребье человечества, поднятые со дна великой очистительной волной революции. Они завертелись на поверхности, силясь плыть против течения, зацепиться, удержаться во что бы то ни стало. Но, чувствуя свое бессилие и обреченность, они все больше свирепели, истязали и убивали беззащитных, безоружных людей, пьянели от крови и вновь шли на самые черные, подлые дела. Напрасно некоторые из них прикрывались разными названиями, даже выдумывали себе какие-то «платформы» - человеконенавистническая сущность у всех была одна.

Банда Мишки Одноглазого была одной из тех многочисленных шаек, в которых собрались уголовные элементы и дезертиры. Выброшенные отрядами чекистов с территории Советской России, они перешли линию фронта и обосновались во временно занятой Колчаком Сибири. Здесь, в тайге, они чувствовали себя относительно спокойно, удовлетворяясь налетами на деревни и грабежом.

Бандиты не помышляли вернуться обратно, в европейскую часть страны, но мысль о том, что красные, разбив Колчака, придут и в Сибирь, не давала Мишке покоя. Еще находясь в армии Деникина, он на собственной шкуре убедился, какую силу представляют плохо вооруженные и почти необученные, но одержимые верой и волей к победе красноармейские полки. Пожалуй, именно поэтому Мишка не пошел на службу к Колчаку, а организовал шайку и скрывался в тайге.

Страх и желание знать, что происходит там, на фронте, загнали как-то Одноглазого на полустанок. Увидев телеграфный аппарат, да еще совершенно исправный, Мишка пришел в восторг и с тех пор часто приезжал сюда один или в сопровождении «адъютантов». Старому начальнику полустанка вновь пришлось сесть за аппарат и докладывать бандиту о положении на фронте. Сначала Мишка был очень доволен. Но последнее время он становился все мрачнее, и старик с радостью замечал звериный страх в его глазах.

И на этот раз мертвенно-серое лицо главаря шайки было невеселым. Мишка вошел в телеграфное отделение, сел в приготовленное для него кресло и молча положил перед собой револьвер. Два сопровождавших его бандита остановились за спиной старика.

- Вот что, господин Морзе, - сказал один из них, юноша лет семнадцати с наглым прыщеватым лицом.- Если вы будете сегодня брехать неприятные для нас вести… - он выразительно щелкнул по деревянной кобуре маузера.

Старик вдруг разозлился.

- Какой я вам Морзе! - закричал он петушиным голоском, вскакивая со скамейки. - Морзе был знаменитый изобретатель, а я никто. И все же я человек честный и не могу говорить того, чего нет на самом деле. Что передает телеграф, то я и повторяю.

- Ну, хватит болтать! - крикнул Мишка. Ты, дед, включай аппарат, а ты, - он повернулся ко второму бандиту, губастому парню в красных галифе и гимназической фуражке, сбитой на затылок, - ты подай мне земной шар.

Губастый развязал мешок и подал Мишке глобус.

- Говори, дед, все, что передают, - величественно разрешил Мишка. - Нам все надо знать, чтобы разобраться в обстановке. А ты не болтай лишнего, - зло бросил он молодому парню.

Старик включил аппарат и нагнулся над быстро побежавшей лентой. Лицо его вдруг побледнело, он зачем-то снял фуражку, снова надел ее и вытер платком выступивший на лбу пот.

- Ты что молчишь? Язык проглотил?! - крикнул Мишка, чувствуя, что волнение старика передается ему.

- Тут вот… так сказать, сообщение… по линии, - старик оторвал и протянул Мишке телеграфную ленту.

- Да что ты мне ленту суешь, старый хрен. Ты читай, читай! - Он схватил револьвер и щелкнул курком. - Застрелю, чертова перечница! Лешка, помоги ему разобраться.

Бандит в гимназической фуражке взял из рук старика ленту, и его сонное, ничего не выражающее лицо расплылось в глупой улыбке.

- Смешно, - сказал он, растягивая слова, - едет к нам казна государственная. Ну-ка, старик, прочти это с выражением, я что-то плохо понимаю.

- «Поезд с государственным золотым запасом, захваченный большевиками, с ходу прорвался через станцию. Мы приняли все меры, героически сражались, но большевики хорошо вооружены, ведут непрерывный огонь из пулеметов. Необходимо задержать поезд. Штабс-капитан Маринин. 7 часов 15 минут».

Серое, мертвенное лицо Мишки покрылось красными пятнами. Он вскочил, опрокинув стул, схватил ленту, снова швырнул ее телеграфисту, потом вытащил часы-луковицу.

- Лешка, останешься здесь. Будешь принимать все сообщения. Шкуру спущу в случае чего! - Он выбежал из помещения.

Через секунду за окном послышался удаляющийся топот двух лошадей.

- Эх, атаман большое дело задумал, а я тут сижу. Поделят они золото без меня! - губастый бандит тоскливо посмотрел в подслеповатое окошко и еще дальше на затылок сдвинул свою фуражку. - Слушай, старик. Сиди здесь и принимай сообщения. В случае чего - шкуру спущу. И смотри - атаману ни слова! - он покрутил перед лицом старика кулаком и выскочил на крыльцо.

Мишка торопился. Огромное, неисчислимое богатство само плыло в руки. Он уже видел себя самым богатым человеком в мире. О, тогда он покажет себя! Европа, Америка, Австралия- всюду он будет самым желанным гостем…

Ветки больно хлестали его, лицо было исцарапано в кровь - Мишка ничего не замечал. Он спешил к своей банде. Ему не терпелось поскорее разобрать путь, захватить поезд и запустить руки в мешки, набитые золотом.

И, когда спустя час из укрытия неподалеку от разобранного пути он увидал приближающийся поезд, сердце готово было выскочить из груди. Сто метров… пятьдесят… десять… Грохот, скрежет железа, звон стекла-все смешалось для Мишки в радостный, веселый звон золотого дождя. Он выскочил из укрытия и помчался к перевернутым горящим вагонам. Обгоняя его, крича и размахивая оружием, к составу бежали бандиты.