Прошло четыре года.

— Андрюша, догони меня, — смеется хрустальными колокольчиками мой персональный Ангел.

Она убегает от меня, оглядывается, хохочет, манит пальчиком и снова бегом в сторону от моих пытающихся её схватить рук.

Сейчас, сейчас, Ангел, сейчас я тебя догоню. Я всегда её догонял. Еще секунда и мои пальцы сомкнулись на тонкой девичьей талии. Она еще заливистей захохотала. Я же, не в силах отказать себе в удовольствии, притянул девушку как можно ближе к себе, и оголодавшим зверем начал целовать пухлые смеющиеся губы. Теперь Лина хохотала прямо в мой рот, приятно щекоча лёгкие своим смехом. Кажется, пузырьки ангельского веселья проникали по всему телу, взрываясь то тут, то там маленькими зарядами возбуждения. Сегодня я хотел её грубо, ведь где-то внутри прочно сидело убеждение — это черный ангел, который заставит меня горько поплатиться за свое желание. Трахай её, Андрей, еби, взбей изнутри, будто это последний секс в твоей жизни. Оттеснил всё еще хохочущую девушку к дереву. Тонкие запястья прислонил к шершавой коре, удерживая их прочно наверху своими пальцами, а второй рукой стал задирать милое белое кружевное платьице. Воткнул свою ногу между красивых женских коленок и приподнял вверх. Надавил. Хохот сменился протяжным стоном возбуждения. Голубенькие, словно ясное небо, глазки прикрылись, жаркие женские бедра насадились на мою ногу, стали тереться, елозить по ней влажной текущей поверхностью. Мой падший Ангел пришла ко мне без трусиков. От возбуждения зверею, с новой силой начав атаковать её эротично выдыхающий рот. Стоны моего персонального ангела наполнили мои легкие, бабахнув в теле жаждой обладания. Все так же удерживая тонкие девичьи запястья прислоненными к дереву, немного отстранился, расстегнул свободной рукой ширинку, высвобождая налитый дикой эрекцией член. Пришлось отпустить её ладони, они тут же упали мне на плечи, а потом обхватили шею. Не в силах больше терпеть, приподнял повыше стройные ножки, развел в стороны женские бедра и осторожно насадил влажную блядски красивую щелочку на свой гудящий возбуждением отросток.

— ООО!! — застонал я.

Створки женской вагины сдавили жарким шелком жаждущий секса член. Застыл, смакуя эти ощущения. Недолго, ведь похоть, сидящая внутри, требовала более активных действий. Удар. Ангел закричала, застонала. Еще один бешеный толчок, впечатывающий женское тело в жесткую кору дерева. Ей, наверно, больно. Больно, больно, больно… Она тоже когда-то причинила мне много страданий. Продолжил таранить шелковую влажную вагину. Ангел кричала, стонала, обвивала руками, а потом вдруг вонзила в мое тело свои ногти, расцарапывая спину в кровь. Это только добавило возбуждения, мои толчки стали еще злее, агрессивнее. Член разбух в чавкающей женской промежности, готовый вот-вот взорваться. Только зря я расслабился, Ангел со всей силы оттолкнула, выпустил всего лишь на миг прекрасное женское тело из своих объятий. Только на секунду, но прекрасная блондинка настоящей ведьмой взмыла вверх и затем растворилась в воздухе, словно её и не существовало вовсе. Пальцы тщетно хватали воздух, желая снова почувствовать упругость девичьего тела… Пустота, в них только лишь пустота. Она улетела, так и не дав мне кончить, не дав высвободить напряжение, не позволив испытать удовольствие. Ангел всегда улетала.

Подскочил на кровати в камере… Сколько можно, Ангел?! Сколько можно мне сниться?! Тебе мало того, что ты сделала со мной?! Ты еще каждую ночь приходишь, чтобы меня помучить. Член стоял как каменный, приподнимая даже тюремное одеяло. Черт, я шизик! Шизанулся этой белокурой ведьмой и чувствую, не будет мне покоя, не будет свободы, даже если из тюрьмы выпустят, пока в моих руках снова не очутится мой персональный демон ада.

* * *

— Прошение об условно-досрочном освобождении подано, никаких нареканий от начальства колонии не поступало.

Рассеянно слушал моего нового, более дешевого и, наверное, не такого матерого адвоката, а сам уже представлял, предвкушал, как мои руки окажутся на хрупком девичьем горле, как я буду впитывать в себя страх, плескающийся в лазоревых глазках.

— Поэтому будем надеяться, что его удовлетворят.

Сколько прошло времени, а я до сих пор помню, как она пахнет, какая нежная у Ангела кожа и как вздыбливается всё внутри только от её присутствия рядом. О, я буду сладко её насиловать. Даже мысли об этой ведьме возбуждали, да что там, дико заводили. Скоро, очень скоро мы увидимся, Ангелочек. За эти четыре года в тюрьме у меня столько всего к тебе накопилось.

— Лучше было бы, конечно, указать в заявлении о вашем раскаянии в содеянном пре…

— Мне не в чем каяться, — отрезал я.

Адвокат согласно кивнул.

— Я понимаю, просто при такой формулировке ваше прошение удовлетворили бы на сто процентов. Впрочем, характеристику из колонии вам дали очень хорошую. Думаю, уже можно паковать чемоданы.

Криво усмехнулся.

— Чай, не на курорте.

— Ой, да, простите! — смутился адвокат.

— Леонид Михайлович, а как насчет моей просьбы?! Вы разузнали что-нибудь об Ангелине Нестеровой?

— Дааа… — новый защитник замолчал, приняв задумчивый вид.

— Ну и?! — нетерпеливо перебил возникшую паузу.

— Знаете, с этой девушки непонятки. Или она вас боится, а может, действительно, в вашем случае была допущена серьезная судебная ошибка.

Внутри стремительной волной нарастало раздражение. К чему этот лепет?! Судебная ошибка, да меня засадили, чтобы прибрать к рукам мой бизнес, разведя, как простачка, симпатичной блондинистой мордашкой.

Адвокат по-прежнему сидел задумчивый.

— Так что с девушкой?! Вы так толком ничего и не сказали.

— Видите ли, Ангелина Нестерова исчезла, растворилась, складывается такое ощущение, что её больше не существует.

— Как это возможно?!

— Возможно… Квартиру они с братом продали через несколько месяцев после того, как вас посадили. Затем Лина вышла замуж и сменила фамилию. Потом, судя по документам, развелась, а дальше её следы теряются.

— Не понимаю?!

— Она взяла фамилию мужа после замужества. Так вот, Сотникова Ангелина Алексеевна нигде не работает, с последнего места жительства выписалась и больше нигде не становилась на учет, на её имя также нет зарегистрированной собственности, банковских карт и даже номера телефона. Боюсь, отыскать местопребывание этой девушки не представляется возможным.

— Вот как… — даже присвистнул удивленно.

Впрочем, я догадывался, что подобраться к Ангелу будет не так уж просто. Однако, к слову «невозможно», признаться, не был готов…

— А что её брат?!

— Нестеров Даниил Алексеевич на данный момент проживает в Волгограде.

— От него ведь не поступало заявлений в полицию о розыске сестры. И значит, Ангелина, скорее всего, жива-здорова.

— Возможно, но думаю, делиться информацией о сестре Даниил Нестеров вряд ли станет.

— Надо установить за ним наблюдение. Рано или поздно она объявится в Волгограде, у Ангелины ведь никого больше не осталось из родных.

— Я и сам об этом думал, Андрей Тимурович, только вот круглосуточное наблюдение на неопределенно длительное время стоит дорого. Если хотите, чуть позже я посчитаю, в какую сумму это может примерно вылиться.

— Нет, не хочу! — поспешно ответил я.

Прежние барские привычки никак не оставляли меня. Теперь ты бедный, Андрей, даже почти нищий. Из всех ценностей осталась только квартира, которую мама ни в какую не захотела продавать. А просить денег у сестры… нет, не могу, у Таньки семья, дети. Тем более, как я понял, они тоже переживают не лучшие времена, потому что бизнес её мужа был тесно связан с моим. Не стало компании «Новотекс», и более восьмидесяти процентов выручки тоже ушло в небытие. Еле концы с концами сводят, в общем, не до жиру.

— В этом нет необходимости, Леонид Михайлович. Я сам решу эти вопросы, когда выйду на свободу.

Чтобы выследить своего персонального Ангела, если потребуется, буду дневать и ночевать около дома её брата, ходить за ним тенью. Я не могу больше без неё, в моем теле сидит постоянная жажда — жажда возмездия.

— Хочу вам напомнить, что если поступит жалоба о преследовании с вашей стороны, то условно-досрочное освобождение может быть отменено.

Боюсь, даже это меня не остановит, уж слишком сильно мне хочется повидаться с Ангелочком.