Ангел, уставшая после такой длительной прогулки, прилегла на диван и уснула. Я смотрел на эти прекрасные черты, ощущая подступившую к горлу горечь. Словно украл у кого-то один счастливый вечер. Дернул себя со всей силы за короткий ежик волос. Думай, Андрей, думай! Что же теперь дальше делать с этой ангельски красивой девушкой и адскими чувствами к ней, бушующими внутри твоей груди? Сначала нужно узнать имя её хозяина. Собрал воедино все папки частного детектива. Помнится, Дмитрий Константинович говорил, что чаще всего при изучении бесславного финансового краха компании «Новотекс» встречалась фамилия Моргунов. Так, посмотрим, кто же, собственно, это такой. Открыл досье, собранное на него частным детективом. В глаза сразу же бросилась фотография. Мужчина, запечатленный на ней, был лет на десять старше меня, чуточку полноватый, но в целом довольно импозантный, бабам такие обычно нравятся. Взгляд умный, немного самодовольный, словно он владеет какими-то секретами, которые возвеличивают его над другими людьми. Одет дорого, с претензией на то, чтобы его встречали по одежке — барином. Мерзкий тип, даже передернуло. А может, этот приступ отвращения вызван догадкой — вот он, хозяин моего Ангела. Черт! Я ведь где-то видел этого человека. Да, точно… Осталось только вспомнить, где и когда?! Так, посмотрим информацию, собранную частным детективом. Перечень организаций, которыми владел Глеб Георгиевич Моргунов, внушал уважение и зависть. Причем, имущество было не только в нашей области, но также в Краснодаре, Астрахани и ряде других городов. В 2014 году ему даже премию вручили за развитие среднего бизнеса в нашем городе. Моргунов, Моргунов, Моргунов… Открыл ноутбук. Ввел в поиск гугла фамилию, имя, отчество, город и начал смотреть высветившиеся сайты. Тут были и другие фото, немного, но все же. Черт, я совершенно уверен, что когда-то видел это самодовольное лицо. О, видео с вручения премии. Барская уверенная походка мужчины тоже показалась знакомой. Заметался туда-сюда по маленькой кухне, стены неказистого дома давили, эдемские цветы, пропитавшие весь воздух вокруг, душили. Мне необходимо подумать… Выскочил во двор дома, заглянул в темное бескрайнее небо. Ковш Большой медведицы явственно выделялся в ночи. Подошел к бочке, которая стояла под стоком с крыши и была наполнена дождевой водой. Умылся. О, черт! Блядь!! Я вспомнил, где видел этого человека, а потом пришла догадка того, как он все это провернул. Мы с адвокатом искали пришлых людей, а зря. Элементарно, Ватсон.

Решительно прошел в дом, прямиком к дивану, где спало гребаное райское создание, испоганившее всю мою жизнь. Во сне её лицо было умиротворенным, нежным, по-настоящему ангельским. Провел благоговейно подушечками пальцев по бархатистой коже девичьей щечки. Веки Ангела затрепетали. Голубое небо женских глаз распахнулось, в нем вместе с сонной дремой плескалась нежность.

— Милый, я люблю тебя, — произнесли пухлые губы, а изящные ручки потянулись к моей шее.

Какие лживые слова, какая обманчивая ласка, застыл каменным изваянием в этих удушающих объятиях.

— Зачем же ты тогда засадила меня в тюрьму, Ангел, разрушила мой бизнес, погубила на корню репутацию. А, Лина, признайся? — зашептал я ласково, несмотря на бушующую в теле ярость, прямиком в пухлые, приоткрытые, словно для поцелуя, губы. Сонная дрема исчезла из голубых глаз, теперь в них появилась настороженность.

— Отвечай, Ангел! Мне надоели эти игры в кошки-мышки, точнее, в молчанку.

Схватился за длинные дивного цвета волосы, впившись взглядом в идеально красивое лицо. В голубых глазах плескались боль и сожаление. Маска?! Еще одна маска от ведьмы Ангелины?!

— Скажи мне, девочка, — еще ласковей прошептал я, целуя бархатистые щечки, а пальцами в волосах стал мягко поглаживать кожу на её затылке. — Скажи мне его имя, и я все прощу тебе: свою поломанную жизнь, четыре года и почти шесть месяцев, проведенных в тюрьме, ровно одна тысяча шестьсот тридцать девять дней и ночей, когда я скучал по своим родным, все миллионы, которые потерял. Доверься мне, Линочка, прошу тебя.

Боль в голубом небе ангельских очей казалась осязаемой. Глаза, словно ножом, резали плескающейся в них мукой.

— Линочка, пожалуйста, хорошая моя, скажи, — опять прошу, даже умоляю я, продолжая нежно поглаживать девичий затылок и щечки.

Мне нужно услышать признание из её уст. Важно, чтобы Лина сама сдала своего хозяина, отказалась от него, выбрала меня.

Пухлые губки открылись… Но только где слова?! Ну же девочка, умоляю теперь беззвучно я, приказывая, гипнотизируя своим взглядом.

— М-мне нечего тебе сказать, Андрей.

Теперь в лазоревых озерах женских глаз больше не было боли, там пустота, бессердечная, разрывающая меня изнутри, пустота.

— Сукааа!! — вырвался вопль из моего горла, а пальцы сжались на нежной девичьей шее.

— Скажи мне ЕГО Имя?! СКАЖИ, Чертова Кукла! — взбешенно заорал я, еще плотнее стискивая пальцы на хрупком девичьем горле.

Мне так нужны эти слова, твое признание, потому что я хочу всё простить, потому что я тоже очень-очень люблю тебя, мой Ангел!

— Нет, — шипит Лина.

— Сукааа!!

Странно, Ангелина не сопротивлялась, позволяла себя душить, словно принимая от меня кару. А в глазах пустота, всё та же убивающая пустота. Это не твой Ангел, Андрей, она никогда не принадлежала тебе, ты просто украл её у настоящего хозяина, которому Лина верна, так предана, что готова подохнуть, но не выдать его имя.

Красивое лицо покраснело, лазоревые глазки выпучились. Еще чуть-чуть, совсем немного надавить, и позвонки женской шеи хрустнут под моими пальцами.

Нет!!! Маньяк хренов! Должно же в тебе остаться хоть что-то человеческое. Пальцы разжались.

— Убирайся, слышишь! Немедленно убирайся, Ангел, не желаю тебя больше видеть, даже насиловать не хочу. Ты мне противна!

Лина, схватившись за шею, кашляла и жадно хватала воздух, пытаясь дышать. Немилосердно столкнул эту чужую ведьму, чужую красивую игрушку с дивана.

— Убирайся, сука, или я за себя не ручаюсь!

Чужой Ангел вскочила с пола, в голубых глазах стояли слезы.

— Андрей! — протянула она ко мне руки. — Пойми …

— Я сказал, убирайся!

Схватил Лину за прекрасные шатенистые волосы и потащил во двор. Уходи, Ангел, улетай, лети к своему хозяину, куда хочешь, лети, гадина бессердечная. Она упала во дворе, споткнувшись на ступеньках, тихонечко взвыла от боли. Но мне все равно, в моей душе горит такой адский, снедающий все внутренности костер, что разбитая коленка не может вызвать жалости. Вернулся в дом, принес оттуда кроссовки, кинул ей в ноги. Темно. Ангелу, наверное, будет страшно лететь в ночи. Ничего, уверен, ведьмовские ангелы должны неплохо ориентироваться во мраке. Подошел ближе к сидящей на земле девушке, засунул ей пятьсот рублей за пазуху и потащил дальше, вон из двора, вытолкнул за ворота и закрыл калитку. Крикнул в темноту:

— Улетай, Ангел, ты мне больше не нужна!

* * *

Ночь… А я ведь с детства боялась темноты. Но меня без всякой жалости окунули в самую гущу мрака. Только теперь некому включить светильник в виде полумесяца, теперь в моей душе всегда будет ночь. Андрей прогнал Ангела. Хочется плакать, рвать на себе волосы, царапать кожу, вытащить сердце из грудины, может, тогда станет чуточку легче. Кажется, везде, куда ступают ноги, земля утыкана ржавыми гвоздям. Каждый шаг вызывает в теле боль, словно я русалка из сказки Андерсена, попросившая у злой ведьмы ноги, чтобы ийзгйг попытаться найти любимого. Любимый прогнал меня… Я ему не нужна, более того, противна. Шатаясь самой последней алкоголичкой, всё продолжаю и продолжаю идти дальше. Зачем?! Куда?! Даже не знаю.

Разве я могла рассказать Андрею правду?! Это всё равно, что собственноручно лишить его жизни. Маньяк, которым стал Евдокимов, не успокоится, пока не прикончит Глеба Георгиевича. Мне бы радоваться, поскольку в этом случае для меня появлялся реальный шанс получить свободу. Только я совсем не уверена, что в схватке с шакалом Моргуновым победителем выйдет Евдокимов, ведь я прекрасно знаю, видела неоднократно, каким по-настоящему жестоким может быть Глеб Георгиевич. Кроме того, у него связи, деньги и мордовороты-охранники. Поэтому я предпочла промолчать, а может, побоялась поверить словам о прощении.

Куда же мне идти?! Без телефона, документов и денег вариантов мало. Пожалуй, есть только два пути: либо назад к Моргунову, либо броситься под машину… чтобы навсегда стать бестелесным духом, Ангелом. Если бы… после всего, что ты натворила, Лина, глупо мечтать об обретении крыльев.

Если я выберу первую дорогу, Глеб Георгиевич всё решит. Возможно, за это время он даже немножко привязался ко мне. Нет, нет… к Моргунову никогда, ни за что. По многих причинам, во-первых, тогда ему нужно рассказать об Андрее, а во-вторых… передернуло, я не хочу, чтобы моего тела касались чьи-то другие руки. Зацелованная, заласканная, затраханная, заклейменная Евдокимовым, я теперь не смогу принадлежать кому-то другому. После настоящей страсти меня точно стошнит от пошлых хозяйских прикосновений Глеба Георгиевича. Куда угодно, только не к нему. Да, но добраться за пятьсот рублей до Волгограда, где у меня живет единственный близкий человек, да еще без документов, вряд ли получится. Это ведь почти тысяча километров. Кроме того, за братом наверняка следят люди Моргунова. Куда же мне идти?! Что делать неприкаянному Ангелу?

* * *

Сковородка, на которой Ангел когда-то жарила оладьи, полетела на пол, а вслед за ней вся неказистая домашняя утварь со шкафов. Мука красиво рассыпалась пеплом на полу. С каким-то остервенением начал бить посуду: чашки, тарелки, стаканы. Пусть все катится к черту! Туда же, куда ушла она. Нет, мало, со всей силы двинул ногой по столу, так что он отлетел в угол маленькой кухоньки. Ноге больно, душе больно. Что еще можно разбить?! Побежал в спальню. Матрас, на котором спала поначалу Лина, пока я не перетащил эдемские цветы поближе к своему носу, где я по-животному обладал гребаным ангельским телом, испытывая непередаваемые ощущения райского блаженства, подбросил его в воздух и потом начал пинать. Все равно мало! Надо разорвать его на части, или я в клочья стану рвать себя. Может, тогда в груди станет хоть чуточку меньше болеть. Ведь мое тело, кажется, не представляет себе, как можно дальше жить без дурманящего запаха эдемских цветов, без моего Ангела. Блядь, сука!! Хочу больше треска и грохота, пусть все летит в тартарары. Размахнулся табуретом и с силой разбил это древнее деревянное сооружение об пол. Конечно, стулу пришел кирдык. Сбросил на пол постельное белье с дивана. Что бы еще сломать или разбить? Взгляд упал на цепь, с помощью которой я держал Ангела в кандалах, намотал её себе на руку, и пошел крушить всё, что попадалась на моем пути. Полочку для обуви, старый неработающий телевизор, зачем-то стоящий в углу комнаты, оборвал шторки, а потом в переизбытке нерастраченной злости стал бить цепью стены. Придурок, маньяк! Лучше свою больную голову разбей!

«Андрей, ты в детстве боялся темноты? Я боялась. Знаешь, мама всегда включала мне ночничок в виде полумесяца. Мне казалось, что из мрака прямо в мою постель заползет Кикимора. Почему-то именно Кикимора меня страшила больше всего, хотя я весьма смутно представляла, как она выглядит. Наверное, меня неприятно завораживало сочетание звуков. Как ты считаешь?!»

Черт… Опустился прямо на пол среди раскуроченной спальни и завыл, дергая себя за волосы и разрывая на груди одежду.

— Как я мог?!!

Зачем отпустил своего Ангела?! Больной на всю голову идиот. Ты же не сможешь жить без этой девочки с голубыми лучистыми глазами. Ревность ослепила, злость сделала глухим, я так жаждал мести, а в итоге она обернулась против меня самого. Кроме того, если Лина расскажет Моргунову о своем заточении, то тебе не жить братец мой. У меня есть только один выход убить его первым.

Как же Лина там одна? Среди ночи, которую боится, в одной тоненькой футболке. Больной придурок, долбаный маньяк! Вприпрыжку вскочил с пола, нацепил на себя куртку. Куда подевались эти гребаные ключи?! Выбежал во двор. Быстрее, Андрей, быстрее, вдруг Ангел не успела ещё далеко уйти, не смогла улететь. Вдруг ты сможешь отыскать свою голубоглазку? Нетерпеливо открыл ворота, запрыгнул в машину. Ехал я медленно, напряженно вглядываясь в темноту, пытаясь в сумраке ночи отыскать стройную фигурку Ангела. Нет. Нет, нет… Как обреченно одиноко выглядит эта ночь. Где же ты, девочка моя?! Ты мне нужна. Я без тебя подохну от тоски! Прошу, пожалуйста, не возвращайся к нему, останься со мной, Ангел. Я ведь тебя люблю, очень сильно люблю! Млять! Эти слова ты должен был раньше сказать, Андрей. За автомобильным стеклом только ночь, немногочисленные машины, фонарные столбы, да редкие прохожие, совсем не похожие на моего Ангелочка. А внутри разрасталось отчаянье… Оно скоро сожрет меня изнутри. Ты конченый человек, Андрей!