Если взобраться на высокую гору и глянуть вниз, то почти наверняка увидишь Подгорию. Только при этом надо держаться покрепче, а то вдруг голова закружится.

Подгория, маленькая страна, потому так названа, что стоит под горой, но не просто горой, а Горой, чья вершина, похожая на вилку с тремя зубцами, теряется в облаках. Жители Подгории считают ее самой высокой Горой в мире и так гордятся, словно они сами ее сделали.

Как и в любой стране, в Подгории есть свои достопримечательности.

Первой и самой главной является королевский замок. Он очень древний. Его воздвиг король Арчибальд Первый (по традиции всех подгорских королей зовут Арчибальдами). Арчибальд Пятнадцатый пристроил к королевскому замку новую башню в пятнадцать этажей, а Арчибальд Двадцатьседьмой установил на башне часы с боем — единственные часы во всем королевстве. Есть подозрение, что они постоянно опаздывают, но проверить это некому (часы ведь единственные), зато каждый день в три, в шесть, в девять и в двенадцать часов по местному времени под большим циферблатом открывается ниша, где стоит деревянная статуя короля Арчибальда Двадцатьпервого, прозванного Соловьем, и нежным голосом поет: «Подгория, Подгория, прекрасная страна…»

Нынешний правитель Арчибальд Тридцатый хотел было заменить статую предка на что-нибудь другое — распевать песенки во всеуслышание несовместимо, мол, с королевским достоинством, но первый министр отговорил его величество. Просто часы с музыкой, сказал он, есть везде, а часы с поющим королем не так-то легко найти, и, если убрать статую, туристы будут разочарованы…

Кроме королевского в Подгории есть еще два замка: замок графа Берингера, весь в фестончиках, виньетках и завитушечках, с фамильным гербом прямо над входом (поэтому нужно очень низко наклониться, чтобы попасть внутрь), и замок рыцаря Гильома, сложенный из больших серых камней. Остальные жители королевства живут в обычных домах. В городе дома стоят вплотную друг к другу, а в деревне на расстоянии. Вот и вся разница!

«Кукареку!» — кричит горластый рыже-пестрый петух бургомистра, взлетев на давно не работающий городской фонтан. «Кукареку!» — степенно отвечают за рощей деревенские петухи. «Бом! Бим-бам-бум!» — с опозданием оживают часы на главной башне королевского замка. «Ку-ку!» — дразнит их задиристый петух бургомистра.

Так начинается в Подгории новый день.

Замок, сложенный из больших серых камней, стоит на пригорке недалеко от города. Его хозяин — отважный рыцарь Гильом, что можно узнать по щиту с рыцарским гербом над дверьми: рука в железной рукавице протыкает огромным мечом трехголового червячка. Этот герб пожаловал одному из предков отважного рыцаря лично король Арчибальд Пятый в честь победы предка над свирепым огнедышащим драконом, опустошавшим деревенские огороды от капусты, свеклы и гороха (дракон был убежденный вегетарианец).

Круглая лужайка перед замком уже основательно вытоптана, потому что боевой конь рыцаря Викинг — огромный и могучий северянин морковно-рыжей масти — делает все, от него зависящее, чтобы окончательно уничтожить на ней всякую растительность.

Но в это утро Викинг занимался иным делом. Случайный прохожий застал бы его стоящим под окном хозяйской спальни, откуда доносилось раскатистое рыцарское «Хр-хрррр-хро!» На конской спине сидел лохматый черный петух и вот уже целый час горланил «Кукареку!» прямо в открытое окно…

— Ну, что? — спросил Викинг, пока его приятель прочищал горло после очередного пассажа.

— Сам видишь! — буркнул петух, хлопнул крыльями и поправился. — Слышишь!

Действительно, отважный рыцарь Гильом, как ни в чем ни бывало, продолжал храпеть на всю округу.

— Слышу, слышу, — вздохнул Викинг и задумался. — Ладно, попробуем по-другому…

Воровато оглянувшись, рыжий конь подобрался, просунул голову в окно, аккуратно ухватил кончик хозяйского одеяла вместе с большим пальцем правой рыцарской ноги и осторожно попятился. Внезапный грохот и последовавший за ним негодующий вопль показали, что на этот раз хозяин все-таки проснулся.

Черный петух торжествующе рассмеялся, а Викинг, выплюнув одеяло, одним прыжком очутился вне досягаемости вылетевшей из окна подушки. Следом за ней в окне появился сам рыцарь, одетый в голубенькую ночную рубашку с вышитым воротничком и крайне рассерженный.

Как и полагается настоящему рыцарю, он высок, широкоплеч, с мужественным и приятным лицом, хотя красотой, признаться, не блещет. Рыцарский нос слегка скошен вправо (в детстве любопытный Гиль прищемил его дверь), подбородок покрыт шрамами, полученными в различных сражениях и от неумелого бритья. Из-за постоянного ношения железного шлема на голове у Гильома осталось только три или четыре волосины, зато все зубы были целы и сверкали чистейшей белизной, когда рыцарь улыбался.

— Глупое животное! Я тебе покажу, как меня будить! И нечего зубы скалить! — Гильом уселся на подоконник и принял внушительную позу. — Послушай, конь, что я тебе скажу. И ты, горлопан ощипанный! Мой прапрадедушка Бермуд Жаворонок всегда говорил: «Спи, сколько можешь! А не можешь — вообще не просыпайся!» Он, мой прапрадедушка, никогда никаких петухов не слушал. Проснется, бывало, в хорошем настроении, велит протрубить сбор и идет осаждать соседский замок, который всегда сдавался, не оказывая сопротивления, потому что сосед тоже просыпался в хорошем настроении и отправлялся осаждать замок прапрадедушки. Таким образом, все завершалось благополучно… Но однажды глупый петух разбудил Бермуда в несусветную рань. И что же? Подходит прапрадедушка с войском к соседскому замку, а сосед-то еще спит! Пришлось ему возвращаться домой, несолоно нахлебавшись!

Отважный рыцарь с намеком посмотрел на своего коня.

— Все понял? Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, отправлю к волшебнику, пусть превратит тебя в клубок красных ниток, мне их не хватает, чтобы закончить вышивку на занавесках. (Гильом в свободное от подвигов время любил повышивать крестиком и воображал, что это у него получается.)

Викинг насмешливо фыркнул, потому что хорошо знал цену таким обещаниям, а отважный рыцарь соскочил с подоконника, и уже через несколько минут замок снова содрогался от его богатырского храпа.

Главный город Подгории уже вовсю шумел, как и полагается шуметь всякому порядочному городу. Зеленщик толкал по улице свою скрипучую тележку. На окраине дрались мальчишки. Бродячий пес, сидя у порога мясной лавки, жадно вдыхал запах свежих отбивных и с тоской, глотая слюни, подпевал уличному музыканту.

Яркое утреннее солнце, обогнув Гору, с удовольствием посмотрело вниз. «Все так, как надо!» — сказало бы оно, если бы могло говорить. Потом, переведя взгляд, солнце удивилось, если бы могло удивляться: «А тут что за собрание?»

На ощипанной лужайке перед замком, сложенным из больших серых камней, в глубокой задумчивости сидели рыжий конь и черный петух.

— Да-а-а, — вздохнул один.

— Куда-а-а-а, — отозвался второй.

И тут на них с неба упала подкова.

— А-а-а-у-у-уй!!! — взвыл Викинг, хватаясь за голову копытами. — Ю-у-у-у! За что?!

— Караул! — поддержал его черный петух и кувыркнулся с пригорка. — Караул! — голосил он, улепетывая по дороге к городу. — Караул! — крикнул он в последний раз и скрылся из виду.

Но еще до того, как это произошло, из окна на лужайку выскочил сам отважный рыцарь в ночной рубашке и с боевым мечом наголо.

— Что? Где? На нас напали! Где враги? Всех порублю в капусту! — закричал он, размахивая мечом во все стороны. Потом, увидев, что вокруг нет никаких врагов, Гильом опустил руки и довольно заявил. — Ага! Разбежались, спрятались! Я еще и начать не успел, а уже такой успех!

Тут его взгляд упал на Викинга, уныло сидящего на собственном хвосте и ощупывающего свою голову. Между опущенными конскими ушами стремительно надувалась солидная шишка, прекрасно гармонирующая своим цветом с его огненной мастью.

Рыцарь сурово нахмурился.

— Опять ты?! Ну что ты всюду лезешь? Я тебя же предупреждал…

— Я не виноват! — возмутился конь. — Я ни при чем! Я лежал… спокойно лежал вот здесь, на этом месте, а тут вдруг! Это… эта штуковина летит и хрясь мне по макушке! Больно!

Гильом нахмурился еще суровей.

— Какая штуковина?

— Такая! — рассердился Викинг. — Подкова, вот какая! Подкова! Меня! По голове!

— Подкова? Откуда же она взялась?

— С неба свалилась, — вздохнул рыжий конь, поерзал и извлек из-под себя странный изогнутый предмет с пятью длинными лучиками. — Вот!

Отважный рыцарь задумался: назвать ЭТО подковой язык не поворачивался. Зачем, например, нужны эти лучики? Может как украшение? Но какая лошадь с таким украшением бегать станет?

— Значит, с неба свалилась? — пробормотал Гильом, разглядывая находку. — Бывает… На моего троюродного дедушку Ахлобыта Помидора что только с неба не падало. Один раз золоченая туфелька свалилась, бац — и дедушке прямо по носу! Его, собственно, потому Помидором и прозвали… Оказалось, дракон прекрасную принцессу из замка похитил. Ну, дедушка не растерялся, погнался за ним и над самым морем метким выстрелом сбил похитителя в воду! Принцесса, правда, тоже упала, и Ахлобыт прыгнул следом, чтобы ее достать… Только вот плавать он совсем не умел, чуть не пропал дедушка, но, к счастью, прекрасная принцесса оказалась чемпионкой Подгории по плаванию — вытащила и дедушку, и дракона… А что! — воодушевился вдруг отважный рыцарь. — Может, эта подкова тоже не просто так здесь оказалась! Может, это знак! Что-то я засиделся на месте… Видно, пора мне в дорогу отправляться, к новым подвигам и приключениям! Ждут меня свирепые огнедышащие драконы, страшные лесные разбойники, злобные колдуны, прекрасные дамы в беде да еще этот… Глупый граф Берингер! Если прямо сейчас выеду, то как раз успею совершить парочку подвигов и вернуться домой к ужину…

Сказав так, отважный рыцарь Гиль критически оглядел себя и отправился переодеваться. Хоть эта рубашка и была его любимой, и воротничок у нее он сам вышивал, но для подвига нужна соответствующая одежда. А то какой дракон станет рыцаря всерьез принимать? Другое дело стальная кольчуга — тут любой недруг поймет, что человек по делу приехал: биться насмерть… или до первой крови.

— А еще говорят, к счастью! — грустно сказал Викинг, прикладывая к шишке таинственную подкову. — Как будто не меня, а хозяина по голове ударило! То спит — не добудишься, а то вдруг на подвиги потянуло. Беда с ним, честное слово…

Двери замка распахнулись, и появился Гильом в новых доспехах, которые сверкали на солнце, как солнце. Деревенские кумушки, возвращающиеся с базара, увидев его, замерли посередине дороги, а отважный рыцарь, одним махом запрыгнув в седло, отвесил восхищенным женщинам поклон.

— Вперед, мой верный конь! — сказал он недовольному Викингу. — Вперед без страха и сомнений! Возвратимся с победой!

Так рыцарь Гильом отправился на поиски приключений.

Летом в Подгории всегда жарко. Местные жители привыкли к этому и почти не жалуются. Они знают: пройдет время, жара сменится холодом, так что, пока есть такая возможность, надо радоваться хорошей теплой погоде.

Но в этом году даже самые терпеливые подгорцы впали в уныние — такой жары в краю еще не бывало. С самого начала лета с неба не упало ни единой капли дождя. Веселое солнце каждый день проплывало по ясному небу с таким видом, словно хотело сказать: «А вот оно, я! Радуйтесь!» Но никто уже и не радовался: рожь и пшеница сохли на полях, в огородах пожухла вся зелень, а речку Тихую вообще едва можно было разглядеть. Шаг шагнул — и оказался на другом берегу…

— Ух, жарко! — отважный рыцарь вытер пот железной рукавицей. Викинг, ставший малиновым от натуги, ворчал и отдувался.

У реки мальчишки на спор прыгали с берега на берег. Время от времени то один, то другой плюхался в воду, обдавая брызгами остальных. Рыжий конь, вспомнив детство, сунулся было к ним, но хозяин твердой рукой повернул его к узкому мосту: не годится, мол, отважному рыцарю с детишками через речку скакать. Да и вода на новые доспехи попадет, глазом моргнуть не успеешь, как заржавеют.

Цокая копытами по деревянному настилу, путешественники въехали на мост и нос к носу столкнулись с давним Гильомовым недругом, графом Берингером по прозвищу Орлонос. Графские доспехи целиком, от плоского, по последней моде, шлема и до самых резных шпор, были покрыты чистым золотом. Таких доспехов и король не имел, и Берингер ими ужас как гордился. Проезжая в них по улице, нос задирал, никого вокруг не замечал, сверкая, как гигантская елочная игрушка. А еще он душился духами с таким приторным, невыносимо-сладким запахом, что даже мухи, пролетая мимо него, громко чихали. Гиль Берингера терпеть не мог и при каждой встрече с огромным удовольствием затевал с ним ссору.

Встав друг против друга на мосту, противники разом подобрались, втянули животы, схватились за мечи и заскрежетали зубами, а рыжий Викинг и графский вороной показали друг другу языки.

— Так-так, — затянул Берингер сладким-пресладким голосом. — Смотрите, сам Гиль Твердолобый! Эй, деревня, в огород собрался, ворон пугать?

— Такой вороне, как ты, я все перья повыщипываю! — не растерялся отважный рыцарь.

— Повыщипывает! — кивнул Викинг и фыркнул вороному в морду.

Граф от злости весь позеленел.

— Это оскорбление! Его можно смыть только кровью! Вот, — он нагнулся и быстро нарисовал на широкой рыцарской груди маленький крестик. — В этом месте я проткну тебя насквозь!

— Проткнет! — обрадовался вороной и плюнул Викингу под копыта.

Отважный рыцарь засучил рукава и надвинул золоченый шлем Берингеру прямо на нос.

— А мне и метки не нужно! — пояснил он, а рыжий конь злорадно обсмеял противника. — Приглядываться, место выбирать — очень нужно! Я и так из тебя отбивную сделаю!

Но граф Берингер не стал дожидаться, пока Гильом выполнит свое обещание, спрыгнул с моста и пустился наутек.

Путешественники миновали реку, и нога за ногу поплелись по пыльной дороге.

Белое солнце нещадно палило в затылок. Очень хотелось пить. Чтобы немного облегчить жизнь побуревшему от пота Викингу отважный рыцарь спустился на землю и пошел рядом с ним, поднимая тучи пыли своими сапогами.

Почти уткнув нос в копыта, рыжий конь дремал на ходу и даже слегка похрапывал. Ему снились полноводные реки, моря и океаны, в которых он плавал, лениво перебирая ногами, и пил воду. Голос хозяина слышался вдалеке, еле пробиваясь сквозь голубой туман.

— До чего надоедливый тип этот Берингер, надоедливый как комар… нет, хуже! — бормотал рыцарь Гильом, вспоминая недавнюю стычку. — Однажды мой дядюшка Брок с таким же повстречался. Тот негодяй, не помню, как его звали: то ли барон Фикус, то ли маркиз Кактус, плюнул из окна своего замка прямо дядюшке на макушку. Такое он проделывал каждый день — стоило Броку появиться рядом с замком барона-маркиза, как его уже ждал сочный плевок. И продолжалось это до тех пор, пока у дядюшки не лопнуло терпение. «Послушай, — крикнул он обидчику, — еще раз плюнешь, получишь отпор точно таким же способом!» В ответ барон-маркиз расхохотался, да так, что выпал из окна… М-да, ему еще повезло, потому что мой дядюшка Брок всегда выполнял свои обещания. Да ты вообще слушаешь?! — закричал вдруг Гиль в конское ухо.

Викинг всхрапнул, помотал головой, но так и не проснулся. В своем сне он уже выпил столько воды, что стал круглым и упругим как мячик, и плавал по беспредельным океанским просторам то на животе, руля хвостом, то на спине, болтая копытами в воздухе. «Кажется, меня сейчас укачает, — думал во сне рыжий конь. — Надо бы к берегу прибиться…» Тут из-под его брюха с приветливым ржанием выскочила стайка морских коньков, лиловых и золотых, по-лебединому выгибавших длинные шеи. Морские кобылицы кокетливо косили на Викинга темными глазами и задорно фыркали, а одна была до того хороша, что рыжий конь передумал возвращаться на сушу.

— Может, поплаваем вместе? — подрулил он к красавице. Та хлопнула ресницами и слегка отвернулась, но уже было ясно — не откажет. Расхрабрившись, Викинг собрался было поцеловать ее в атласную шейку, как вдруг красавица огрела его хвостом по морде и сердито закричала:

— Ты что?! Очумел, что ли?! — голос ее показался рыцарскому коню странно знакомым.

Увы! Открыв глаза, Викинг узрел вместо прекрасной морской кобылицы своего хозяина, который хлопал его по носу железной рукавицей и приговаривал:

— Я тебе покажу нежности!

Тени понемногу начали тянуться к востоку, а Гора стала похожа на гигантский подсвечник, и на каждой из ее трех вершин солнце зажгло по огоньку. В траве по обе стороны дороги громко стрекотали кузнечики.

«Интересно, а хозяин сам-то знает, куда мы идем? — размышлял Викинг, время от времени вздыхая. — Ну почему он никогда не интересуется моим мнением? Не знаю даже что хуже: когда мы вот так идем, неизвестно куда, или когда он заставляет меня позировать для своих вышивок… У-уф, вот уж подвиг так подвиг — стоять неподвижно с цветком в зубах и ленточкой на хвосте! Хорошо еще, что эту вышивку никто, кроме меня, не видел…»

Рыжий конь замедлил ход. И город, и деревня уже давно скрылись за холмами, а впереди стеной поднимался синий лес.

«Не понимаю, куда же все-таки мы идем и идем? — продолжал думать Викинг. — Не понимаю, почему хозяин называет это приключением?.. Кажется, мы так и будем идти, пока, в самом деле, не встретим какого-нибудь дракона. И что тогда? Мне это совсем не нравится…»

Тут рыжий конь забеспокоился и стал оглядываться по сторонам. Под каждым кустом ему мерещились маленькие, но очень злобные дракончики.

«Ах, у меня голова болит, наверное, мигрень начинается… Я плохо спал этой ночью! Да, я определенно не выспался. Все утро хозяина будил, о себе некогда было подумать!.. Ох-ох-ох, — загрустил Викинг и снова оглянулся. — Надо бы немножко передохнуть… Вот на этой полянке. Да, точно! Мягкая травка, цветочки-лепесточки — как раз то, что мне нужно!»

На лесной опушке легко и беззаботно благоухали цветы. Теплый ветерок, одурманенный их медовым ароматом, забыл все свои дела и мирно дремал среди кочек. Он даже не думал, что среди бела дня ему на голову свалится огромный рыжий конь, а Викинг, не слушая хозяйского голоса, пробежал до середины опушки и там завалился на бок, блаженно потягиваясь.

— Эй, что такое? — удивился отважный рыцарь и потянул за уздечку. — В чем дело? Ты, что, вообразил себя Горящей Головней, лошадью моего прадедушки Гумнуса Терпеливого? Тоже была коняга с характером. Очень любила останавливаться на полпути. Вот так встанет столбом и не сдвинуть ее с места. А ты что это разлегся? Вставай, я тебе говорю! Не хочешь? Вот и Горящая Головня также, очень упрямая была лошадь. Но мой прадедушка все терпел — не зря его прозвали Терпеливым. Закапризничает лошадь и ни шагу дальше, а прадедушке Гумнусу хоть бы что: взвалит ее на плечи и идет своей дорогой… Да, — Гильом вздохнул и поглядел на небо, — правда, потом во время похода он ее съел вместе с седлом и уздечкой, потому что все припасы закончились и больше есть было нечего. Но из-за того, что лошадь оказалась такой упрямой, прадедушка ничуть о ней не жалел, а, наоборот, съел с превеликим удовольствием… Пойдешь дальше?

— Хррр! Хр-хррррр! — ответил Викинг.

— Ну и что мне с тобой делать? — почесал Гиль в затылке.

Первым его порывом было продолжить путь пешком. Но рыцарь без лошади, — какой же это рыцарь? Противники умрут со смеху. Подумав немного, Гильом решил, что можно последовать примеру прадедушки Гумнуса, то есть нести лошадь самому.

— Что еще я в силах предпринять? — спросил себя отважный рыцарь.

С этими словами он вытянулся на траве рядом с Викингом и через некоторое время спокойно заснул.

— Ах! — прошелестело у Гильома в правом ухе.

— Ух! — отозвалось в левом.

Отважный рыцарь нехотя приоткрыл один глаз, но никого не увидел. Рыжий конь, безмятежно сопящий рядом, был не в счет. «Приснилось,» — подумал Гиль, зевнул, повернулся на другой бок и…

— …громилу свяжем и подвесим на верхушку сосны вверх ногами! У коня гриву выщиплем и сделаем из нее гамачок! А из хвоста плетку сплетем, мух и комаров гонять! Ага! Угу! Здорово!

В носу у рыцаря что-то завозилось и пискнуло. Гильом не выдержал, распахнул глаза и чихнул на всю Подгорию.

— Ай! Осторожней!

Откуда ни возьмись перед рыцарским носом появилась крылатая козявочка и пронзительно заверещала:

— Что ты наделал?! Гадкий громила, ах-ах! Вот тебе, противный! — козявочка изо всех сил смазала Гильома по кончику носа. — Куда ты зачихнул моего друга? Что я теперь без него делать буду-у-у?!

И она громко заплакала, прикрыв маленькие глазки тонкими, как былинки, ручками. Не успел изумленный рыцарь окончательно для себя решить, снится ли ему все это или взаправду происходит, как рядом с первой козявочкой появилась вторая, какая-то вся помятая и сильно запыхавшаяся. Увидев ее, первая тотчас перестала рыдать и бросилась ко второй в объятья.

— Мой друг! Ты вернулся!

— Мой друг! Я вернулся!

Наобнимавшись, обе козявочки к Гилю и обвиняюще затыкали ему в нос лилипутскими пальчиками.

— Ты чуть не отдавил моему другу крылышко! — заявила одна из них, черненькая и вертлявая.

— Ты чуть не свернул моему другу ножку! — проскрипела другая, с длинным носом и сонными глазами.

— Ты вывихнул моему другу пальчик!

— Ты растрепал моему другу волосики!

— Ты запачкал платьице моего друга!

— Из-за тебя у моего друга синячок на тельце!

— Ты такой грубый, толстый и неотесанный!

У отважного рыцаря зазвенело в ушах и зачесалось под мышками.

— Странно, — заметил он. — Кажется, цветы здесь слишком сильно пахнут: у меня от этого в глазах двоится…

— Нас двое! — обиделись козявочки. — Мы с другом всегда вместе!

— Хм, вот как? — задумался Гильом. — А вы кто такие?

Козявочки взялись за ручки, запели и закружились, с нежностью глядя друг на друга:

— Мы — прекрасные цветочные эльфы… Наши крылышки — лепестки, наши ручки — тычинки, наши волосики — сладкая пыльца… Мы порхаем, мы цветем, мы благоухаем… Утром мы розовые, днем белые, вечером голубые… Лесная опушка — наш дом: ромашка — гостиная, спальня — колокольчик… Мы легкие, как ветерок, тонкие, как паутинка — лучше нас нет никого на свете!

Тут отважный рыцарь изловчился и накрыл их своим шлемом.

— Уф, что за напасть! Я прямо весь чешусь от их писка! — сказал он проснувшемуся Викингу. — Вот болтуны! Вот хвастунишки! Никогда не понимал тех, кто любит хвастать… Например, я! Первый герой Подгории, непобедимый воин, участник двухсот пятидесяти трех сражений, победитель нескольких десятков свирепых огнедышащих драконов! Я в одиночку против десяти конных и пятнадцати пехотных полков сразу и всех их разгромил подчистую! Я сто двадцать раз отправлял в нокаут зловредного графа Берингера… Но разве я хвастаю?

— Ну, разошелся, — проворчал рыжий конь, махнув пышным хвостом. — Не больше семидесяти нокаутов, уж я-то знаю…

Гильом ничего не ответил, потому что часть роскошного конского хвоста попала ему в рот, и он мог только корчиться, мычать и сердито вращать глазами. Вздохнув, Викинг аккуратно извлек свой хвост из хозяйского рта, и уже через несколько минут отважный рыцарь вернул себе нормальный цвет лица и дар речи.

— Тьфу-ты, глупое животное! Не умеешь вести себя прилично!.. Ну вот, из-за тебя я упустил этих болтушек!

Действительно, под шлемом эльфов уже не было. Приглядевшись, Гиль обнаружил их в густой траве: раскачиваясь на длинном стебельке, они решали, как им поймать медведя, чтобы выучить его плясать под свою дудку.

— Эй! — окликнул их рыцарь и показал упавшую с неба подкову. — А такое видели?

Козявочки дружно ахнули и свалились со стебелька.

— Ай-ай-ай, он забрал наши качели!

Последовало небольшое молчание.

— Ха-ха-ха, он не украл наши качели! Вот они!

Цветочные эльфы вылетели из травы, лихо раскачиваясь на подкове с пятью лучиками, точно такой же, как у Гильома. Подкова висела прямо в воздухе и с каждым взмахом поднималась все выше и выше.

— Ага! — обрадовался рыцарь, поймав ее за лучик. — Где вы это взяли?

— Она упала с неба!

— Она свалилась с неба!

— Она шлепнулась с неба! — и, взявшись за ручки, эльфы исчезли среди цветов.

Проводив их взглядом, отважный рыцарь повернулся к Викингу.

— Ну и везет мне сегодня! — весело сказал он, держа в каждой руке по подкове. — Пожалуй, даже троюродному дедушке так не везло, как мне, хотя однажды ему на голову свалился сундук, полный золота. Правда, после того, как дедушка уплатил «налог на сокровище», у него осталась только одна золотая монетка… А, по-моему, гораздо лучше найти простую подкову… или не очень простую. А уж две подковы — это верная удача, значит, я на правильном пути!.. Непонятно все же, кто их с такими лучиками носит? С неба упали… Эй, конь, ты лучше разбираешься… Знакомо?

— Не-а, — мотнул головой Викинг.

— Да, чувствую, без дракона тут не обошлось!

«Интересно, где он видел подкованных драконов?» — подумал рыжий конь.

— Интересно, — спросил себя Гильом, — где я видел подкованных драконов?

Между тем, солнце продолжало неуклонно двигаться к западу; оно стало очень похоже на апельсин — такое большое, красное и важное. Тихо шумел синий лес, за поворотом терялась дорога.

— Хозяин, — грустно спросил Викинг, — может, домой вернемся? Куда нам теперь идти?

— Цыц у меня! — с достоинством ответил ему рыцарь. — Разболтался! Дорога к подвигу трудна и извилиста, а иногда ее вообще может не быть! Значит, сами проложим! Сами! Ты и я! Проложим собственной грудью, понял?

— Ладно, ладно! — Викинг поморщился. — Куда будем прокладывать?

— Как куда? — удивился Гиль. — К волшебнику, конечно. Во-первых, я голодный, а на пустой желудок подвигов не совершают. Во-вторых, уж если кто и знает про эти подковы, то только он!..

Добрый волшебник Страдамус по прозвищу Хе-хе — единственный во всей Подгории, кто умеет по-настоящему колдовать. Остальные все притворщики и шарлатаны.

Чтобы избавиться от завистников и почитателей, Хе-хе поселился почти в самой лесной чаще. Его маленький, сплошь заросший мхом и черникой дом больше похож на холм среди леса. Если внимательно приглядеться, можно заметить, что у холма есть круглые окошки и сбоку покосившаяся труба, из которой иногда вылетают разноцветные огоньки. Они ужасно приставучие: целым роем наскакивают на любого, кто мимо проходит, и вьются, и вьются вокруг, если их вовремя не отлить водой… А вот дым — розовый, с запахом клубники — идет исключительно из окон.

Доброго волшебника очень любят звери и птицы. К нему можно придти с занозой в лапе, со сломанным крылом или просто плохим настроением — он всем поможет, всех вылечит и в придачу угостит чем-нибудь вкусненьким.

Есть в году только один день, когда от его домика лучше держаться подальше. Это День Генеральной Инвентаризации. В этот день волшебник Хе-хе тщательно перебирает свои колдовские запасы, отделяя нужные вещи от старых, использованных, а помогают ему в таком нелегком деле волшебные очки. С виду они ничем не отличаются от обычных, но стоит их надеть и взглянуть на мир сквозь их стекла, как все вокруг окрашивается в два цвета: зеленый (значит, вещь еще может послужить) и красный (значит, ее уже пора выбрасывать). И тогда банки и склянки, сухие грибы, выдохшийся змеиный яд, пучки трав, годных разве что на растопку печи, свитки и манускрипты, исписанные значками, которые уже нельзя разобрать, и еще множество всякой колдовской всячины летит в печь, а из печи на улицу, превращаясь в те самые разноцветные приставучие огоньки.

Но… Как и в любом деле здесь есть свое «но». Волшебные очки любят похулиганить. Совсем чуть-чуть, незаметно… Возьмут вдруг и окрасят какой-нибудь действующий эликсир в красный цвет, а волшебник его выбрасывает. Одним словом, очки с характером… Поэтому в День Генеральной Инвентаризации лесные обитатели обходят дом Хе-хе стороной, а то еще свалится на голову колдовская смесь и превратит ни за что, ни про что белку — в ежа, волка — в ужа, а оленя — в рогатую черепаху.

Отважный рыцарь Гильом о такой опасности хорошо знал и, подъезжая к лесной чаще, внимательно смотрел по сторонам, не пробежит ли вдруг неизвестный науке зверь: крылатая сороконожка, крокодил с хоботом или медведь в страусиных перьях. Но ничего особенного ему на глаза не попадалось…

— Что-то тихо вокруг, — сказал Гиль своему коню, когда они, наконец, добрались до маленького дома, похожего на холм среди леса. — Спит старичок. Ты, смотри, не фыркай, войдем потихоньку…

Тут из покосившейся трубы вылетел целый сноп малиновых искорок и облепил отважного рыцаря с головы до ног.

— Ах, ты!.. Тьфу! Пошли отсюда!.. Отстань, тебе говорят! — пыхтел Гиль, сшибая наземь нахальные огоньки. — А ты куда лезешь? Куда-а-а-а лезешь?! Под кольчугу не надо! Ой!.. Ха-ха-ха! Не надо! Хи-хи-хи! Помогите!

Выкрикнув это, отважный рыцарь побагровел от стыда и быстро зажал себе рот, чтобы никто не подумал, будто это он звал на помощь. Несколько огоньков тут же забрались к нему за шиворот и принялись щекотаться.

— Ай-ай-ай! — заплясал и замахал руками рыцарь, который очень боялся щекотки. — Ой-ой-ой! Не могу больше!! Помо… — тут он снова зажал себе рот, чтобы снова не выкрикнуть что-нибудь несовместимое с рыцарским достоинством и его, Ганса, личной отвагой.

В это время волшебник Хе-хе, сидя за столом, увлеченно разглядывал на свет колдовскую микстуру в пузатой колбе. Изнутри его дом был похож на настоящую пещеру с сокровищами: бесчисленные банки, склянки и бутылки с различными зельями сверкали и переливались всеми цветами радуги, по углам стояли клетки с невиданными животными, с потолка свисали пучки ароматных трав, а пол в хижине вообще был выложен слитками чистого золота. (Таким образом волшебник хотел выразить свое презрение к богатству — каждый день топтал его ногами.) Услышав скрип открываемой двери, Хе-хе обернулся и увидел своего друга Гильома, который, подергиваясь, приседая и подпрыгивая, входил в дом. Вокруг рыцарской макушки, как мотыльки вокруг лампы, кружились малиновые искры.

— Друг мой! — растроганно выдохнул волшебник. — Сколько лет, сколько, хе-хе, зим! Дай я тебя обниму!

— Ово-вово! — предостерегающе промычал рыцарь, но было поздно.

Обрадованный Хе-хе от полноты чувств плеснул на него из своей колбы, и Гильом тут же исчез. Вместо него у волшебника по синему рукаву поползла маленькая гусеница с малиновыми пятнышками на спинке.

— Ох, ты! Да что же это! — закудахтал старик, сдвигая очки (обычный, не волшебные) на лоб. — Как же это, хе-хе! Ну, ничего, ничего, сейчас все исправим… Ага! Вот он, порошочек! Две щепотки… или три? Ладно, пусть будет четыре. Посыпаем… Да-а-а…

Маленькая гусеница, обильно посыпанная блестящим порошком, громко чихнула и превратилась в симпатичного оранжевого бегемотика. Тот, в свою очередь, с укором посмотрел на волшебника и громко захрюкал.

— Да, да, да, — забормотал Хе-хе и принялся изучать потолок, чтобы скрыть смущение. — Не получилось! Нехорошо… Ладно, попробуем по-другому!

Волшебник засучил рукава и взялся за дело всерьез. Для начала он превратил Гильома в березовый веник, потом в салатницу, потом в золотую рыбку, в паучка с пятнадцатью лапками, в бабочку-махаона, в красного волка, в тумбочку и, наконец, в белую лошадь с гривой до пола.

— Здорово! — восхитился наблюдавший за превращениями Викинг, увидев красавицу.

Расстроенный волшебник хлопнул себя по лбу, немного побегал по потолку, потом спустился, прочитал какое-то невероятно длинное и сложное заклинание, щелкнул пальцами, и Гиль снова стал рыцарем в сверкающих доспехах.

— Уф! — выдохнул Хе-хе, достал с полки бутылку и разлил по кубкам пенистое темно-красное вино. — Давно же мы, мой друг, не виделись! Давай, хе-хе, за встречу!

— За встречу! — согласился рыцарь, тряхнув головой, чтобы прийти в себя.

Волшебник еще раз щелкнул пальцами, и большой дубовый стол сплошь уставился салатами, вареньями и соленьями собственного хозяйского приготовления. Гильом оживился, подсел к столу и налег на угощение, звонко захрупав огурцами и редиской, приправляя их сметаной и медом, заедая клубникой со сливками.

— Ешь, ешь, — умилялся волшебник, глядя на него. — При твоем образе жизни калории нужны…

— Ням-ням… это точно! — кивнул отважный рыцарь, одним махом откусив полкаравая. — Ам!.. Моя жизнь — сплошные подвиги и расход энергии. Чего только со мной не случалось! Помню, повстречал я как-то великана — высотой с Гору! Ну, не меньше половины Горы, точно! Было это в Приморье… Или в Заокеании?

— Может, в Многоречье? — подсказал Хе-хе.

— Может, и там. Главное, встретились! Ох, здорово я его отделал: и мечом, и кинжалом, и молотом, и наковальней! Стрелами из арбалета как ежа всего утыкал!

— Убил?! — ахнул Хе-хе.

— Нет, защекотал до смерти…

Волшебник улыбнулся и разлил по кубкам еще одну бутылку красного вина.

— Ну, давай, Гильчик, хе-хе, за победу!.. Эх, хорошо! Поправь меня, мой друг, если я ошибаюсь, но, кажется, ты снова отправился в путь за, хе-хе, воинской славой?

Отважный рыцарь кивнул и принялся набивать рот маринованными грибами.

— Куда же ты едешь, если не секрет?

Гильом промычал что-то неразборчивое, полез в карман и выложил перед старичком две странные подковы.

— О-о-о! — у волшебника очки упали с носа. — Друг мой! Где ты взял это, хе-хе, чудо?

— Ммм, — отважный рыцарь сделал серьезное лицо, ткнул пальцем в потолок, потом себе в грудь и так грохнул кулаком по столу, что все тарелки разом подпрыгнули.

— Упали с неба? Ну, конечно! — взволнованный Хе-хе вскочил и забегал по стенам. — Конечно же, они упали с неба! Мой друг! Это, хе-хе, необыкновенно! Это настоящее чудо! До сих пор никому не удавалось подержать в руках подковы Пегасов! За это, хе-хе, надо выпить!

— Фо? Фофифы фофофы?

— Да, да, настоящие подковы Пегасов, крылатых лошадей! Хе-хе! И форма, и лучики — они специально сделаны, чтобы Пегасы могли скакать по облакам… Великолепно! На своем веку (не таком уж и маленьком) я трижды видел крылатых лошадей, из них два раза — на картинках в колдовской книге. Говорят, они живут на самой вершине, хе-хе, Горы, за облаками, в стране Нагории… Их хозяева ветреники, такие маленькие и очень легкие, хе-хе, человечки, я тебе как-нибудь про них расскажу…

— Да? — заинтересовался отважный рыцарь, проглотив, наконец, грибы. — Значит, в Нагории? Там я еще не был. А как мне туда попасть?

— Ну… — волшебник задумался и повис в воздухе, болтая ногами. — Путь туда не близок. Я бы даже сказал, хе-хе, далек… Сначала лесом, лесом, лесом до Обратной реки, реку перейдешь и снова лесом. А когда лес, хе-хе, кончится, буду облака — по ним доберешься до Белых Ворот, подковы тебе помогут, а за Воротами уже и, хе-хе, Нагория… Только трудно и лес пройти, и реку пересечь, и Белые Ворота миновать!

— Почему? — удивился Гиль.

— Потому, хе-хе! В лесу по Ту сторону Обратной разбойники, в самой реке русалки-ведуньи, а у Ворот сидит Каменный Гость и каждому встречному руку пожимает, а его пожатия еще никто не выдерживал. Да и сами ветреники тоже хороши… Этот Гость, когда еще каменным, хе-хе, не был, пришел в Нагорию, а они его своим крепленым вином напоили, вот он и окаменел. На простых людей это вино, хе-хе, нестандартно действует… Так что, если и тебе его предлагать станут, ни за что не пей! Из Обратной реки, кстати, тоже не пей — нельзя, хе-хе, вредно для здоровья…

— Это что же получается? — почесал отважный рыцарь в затылке. — Тут не пить, там не пить… А где же пить-то?

Волшебник со свистом выписал в воздухе мертвую петлю и приземлился на табуретку.

— Где пить? Да здесь, конечно! Давай, мой друг, хе-хе, разливай! За… Хм, за чтобы нам выпить?

— И-и-и-их! — донеслось в открытое окно. Это Викинг, забыв обо всем на свете, играл с белками в пятнашки. Хе-хе улыбнулся.

— О, точно! За Викинга!

Говорят, утро вечера мудренее.

Но это совсем не так, если накануне с волшебником Хе-хе было выпито несколько дюжин бутылок лучшего колдовского вина. Темно-красного, сладкого, шипучего и дающего к тому же тяжелое похмелье…

— Ох, как мне плохо… Ох, как мне плохо! — стонал на следующее утро отважный рыцарь, когда Викинг нес его через лес. — Не тряси меня так! О-о, моя голова!

Рыжий конь, скользящий по мху на цыпочках, только фыркнул в ответ. Гильом обхватил его шею и свесился на правый бок.

— Мой кузен Генрик всегда говорил, что нужно знать меру, — зашептал он в конское ухо. — В отношении вина у него было твердое правило, особенно когда кузен со своим другом королем Магнусом Ослиные уши садились за праздничный стол… Ай, какие драчливые ветки! Куда ты меня завез?

Викинг слегка подпрыгнул, и отважный рыцарь перевалился с правого на левый бок. Положив голову на конскую гриву, он задремал.

— Очень твердое правило, — пробормотал Гиль сквозь сон. — Очень твердое… Как только парадный королевский портрет начинал ему подмигивать или пытался с ним заговорить — все больше ни капли! Все в меру… Жаль только, у волшебника так не получается… У него не поймешь, то ли кажется, то ли действительно говорит и подмигивает… Хррррр!

Викинг снова подпрыгнул, и отважный рыцарь проснулся.

— Что? Где враги? О чем это я? А, о мере… Такому герою, как я, много пить вредно! — сообщил он двум воронам, сидящим на ближайшей березе. — А то руки начнут трястись или… Вот, например, этот пенек. Выпьешь лишнего и покажется, что у него выросли ноги и он убегает прочь!

Услышав такое, трухлявый пень подпрыгнул от удивления и бросился наутек. Гильом замер с открытым ртом, и туда немедленно влетела любопытная муха.

— А… Тьфу! Ты видел? Нет, ты видел?! — вцепился рыцарь в конские уши.

— Видел, видел, — проворчал Викинг. — Пусти…

— Вперед! За пнем!

— Не хочу… Мы же в Нагорию едем, Пегасов смотреть!

— А я говорю, вперед! Я еще ни разу живых пней не видел!

— А я хочу к Пегасам!

— А… А… А я тебя домой отправлю, если не будешь слушаться, и никаких Пегасов ты не увидишь!

Рыжий конь вздохнул и нехотя поплелся в ту сторону, куда убежал шустрый пенек.

— Ты лучше со мной не спорь, — сказал ему довольный рыцарь. — У меня наследственная склонность к укрощению животных. Я ведь тебе рассказывал о своем прадедушке Гумнусе Терпеливом? Однажды, собираясь на охоту, он по ошибке вместо лошади вскочил на свирепого огнедышащего дракона. Тот, конечно, плевался и брыкался, но прадедушка твердой рукой держался за его рога, укротил дракона и даже затравил на нем дикого кабана… А я, говорят, так похож на прадедушку, что…

— Ой! Стой! Ты кто такой? — откуда ни возьмись, перед путешественниками выскочила радужная змейка и свернулась кольцом на дороге. Увидев у себя под копытами змею, Викинг шарахнулся в сторону, а отважный рыцарь, совершенно этого не ожидавший, вылетел из седла и шлепнулся на острые шишки.

— О-о-оуй! — взвыл он, хватаясь за спину. Змейка распустила кольца и пестрой лентой скользнула к нему.

— Помоги мне, добрый человек, — извиваясь, прошипела она в рыцарское ухо.

— Я готов! — не дрогнув, ответил ей Гиль. — Всегда рад помочь тем, кому это нужно. Что я должен сделать?

— Поцелуй меня! — попросила змейка, ласково глядя на него.

За деревьями громко зафыркал Викинг.

— Хозяин, и не думай! Со змеей целоваться… Тьфу!

— Я не змея! — обиделась змейка, собираясь в кольца. — Я девушка заколдованная!

— Как же! Хозяин, не верь ей! Она тебя укусит и не поморщится!

Отважный рыцарь Гильом подумал, подумал, посмотрел направо, потом налево, потом сделал глубокий вздох и… чмокнул змейку в плоскую головку.

Пестрая шкурка лопнула как перезревший стручок, с тихим шорохом сползла на землю, и перед путешественниками предстала стройная красавица в одежде из живых цветов, на запах которых сразу же начали слетаться толстые мохнатые шмели.

— Спасибо, господин рыцарь! — сказала девушка, улыбаясь. — Не знаю только, как тебя зовут…

Гиль немедленно улыбнулся в ответ, отвесил даме изящный поклон и представился:

— Прекрасная незнакомка, я — отважный рыцарь Гильом, еду в Нагорию на поиски подвигов и приключений… Хотя в данный момент я преследую старый пень, который ожил у меня на дороге и до смерти напугал моего коня.

— Что? — возмутился Викинг, выходя из-за деревьев. — Неправда!

— Цыц! Мне лучше знать! Так вот… Я — непобедимый герой, известный во многих странах, и, если ты мне скажешь, кто посмел заколдовать тебя, я с ним так разберусь — забудет, как его звали!

Красавица склонила голову набок.

— Спасибо, рыцарь Гильом, только разбираться ни с кем не надо. Это Болотный Барон меня в змей да лягушек превращает, не первый раз уже. Влюбился, проходу не дает…

— Негодяй!

— Да нет, он просто ревнивый… Ну, ничего, я ему в болото дрожжей подброшу, чтобы отвлекся… Месяца на два! — девушка звонко рассмеялась, обняв пушистую елку, да так громко и заразительно, что рыцарь и его конь тоже захохотали.

Вдоволь навеселившись, лесная красавица представилась:

— Меня зовут Роза-Маргаритка, мы с дедушкой в лесу живем…

— Роза-Маргаритка, — кивнул Гиль, глядя на ее нежные щечки и синие глаза.

— А за пеньком вы напрасно гонитесь — это мой дедушка, — взмахнула пышными ресницами лесная девица и пояснила. — Он лесовик, ему по должности полагается так выглядеть. Весь лес по Эту сторону Обратной реки под нашей охраной…

Она ласково посмотрела на отважного рыцаря.

— Пойдемте к нам в гости! Сюда редко кто из людей заходит, все белки да зайцы, ежи да барсуки — скучно, поболтать не с кем. Пойдемте, я вас лучшей лесной земляникой угощу!

— Мне бы молочка, — показывая в улыбке все свои зубы, попросил Гильом.

— А мне салат из одуванчиков! — вклинился Викинг.

— Все будет, — кивнула внучка лесовика. — Идите за мной…

По взмаху ее руки елки расступились, и путешественники оказались на круглой лесной поляне, сплошь заросшей спелой лесной земляникой. Из кустов выскочил старый пень, трижды перекувырнулся и обернулся старичком-лесовичком в зеленой бархатной шубке.

— Дедушка, у нас гости: отважный рыцарь Гильом со своим верным конем! — сказала Роза-Маргаритка. — Они меня от заклятия избавили, угости их своим лучшим молоком!

Лесовик моргнул и попытался спрятаться в лопухах.

— Дедушка! — сурово нахмурилась внучка.

— А? Что? — очнулся старичок. — Гости у нас? Здравствуйте, гости дорогие! Садитесь, угощайтесь! А молоко… Какое молоко?

— Дедушка!!! — топнула ногой Роза-Маргаритка. Лесовик волчком закружился по поляне, строгая внучка подхватила его и закинула на верхушку елки, где тот повис, раскачиваясь как маятник на часах.

— Ладно, ладно, разбушевалась, — проворчала он и извлек из недр своей шубки объемистую бутыль. — Вот вам молоко. Рекомендую! Медвежье, самое лучшее, пробирает — ух! — до костей!

— Спасибо! — принял угощение отважный рыцарь и одним глотком отпил половину. — Ух! Действительно пробирает! Даже голова уже не болит… Медвежье, говорите?

— Медвежье, медвежье! — закивал с елки лесовик.

— Дедушка! — снова вмешалась Роза-Маргаритка. — А ведь ты наших гостей по дороге до смерти напугал!

Отважный рыцарь покраснел.

— Я ничего не боюсь! — поспешил объяснить он. — Это мой конь трусишка!

Оскорбленный Викинг толкнул его под руку, и остатки медвежьего молока пролились на сверкающие доспехи. Разгневанный Гиль уже совсем собрался отвесить коню увесистую плюху, но на пути у него встала бесстрашная Роза-Маргаритка.

— Стоп! — скомандовала она. — Мальчики, не ссорьтесь! Я сейчас все вытру.

Из кармана своего цветастого платья девушка достала нарядную салфеточку, на которой всеми красками переливался букет прекрасных полевых цветов и весело порхали бабочки.

— Ух, ты! — восхитился отважный рыцарь, разом позабыв обо всех своих обидах. — Какая красивая!

— Нравится? — улыбнулась внучка лесовика. — Я сама вышивала, гладью и ажуром!

— Очень нравится! Я, знаешь ли, тоже увлекаюсь… в свободное от подвигов время. Приятно бывает посидеть за пяльцами, повышивать простым крестиком по канве…

— Да? А мне больше нравится плоский или накидной шов через несколько ниток…

— Ну, я предпочитаю простой крестик, в крайнем случае — двусторонний шов четырьмя рядами: первый и второй ряд вперед, а также первый назад, вспомогательный стежок вперед.

— Внученька, а внученька, — ласково попросил с елки лесовик. — Сними меня отсюда, пожалуйста!

— А я двусторонний так делаю: два хода вперед и два назад, — говорила Гилю Роза-Маргаритка.

— Двойной крест тоже не плох, — отвечал ей отважный рыцарь.

— Переплетный шов интереснее!

— Да, пожалуй. А как насчет двойного шва елочкой?

— Ничего, но вот двусторонняя елочка…

— Внученька, ну сними меня, пожалуйста! — надрывался лесовик, болтаясь взад-вперед. К нему тихо подошел Викинг, подцепил зубами за шубку, снял с елки и поставил на землю.

— Я знаю двойной шов треугольником, прошивку на два лица, прошивку «лангет», умею тенями вышивать, а еще строчкой, кустиками, косичкой, жемчужным швом, стебельком, тесемочкой… Вот! — Роза-Маргаритка выдохлась и с гордостью посмотрела на рыцаря.

— Я, конечно, не такой умелец, — заскромничал тот. — Так, понемножку… Платочки, занавески… Воротничок своей любимой ночной рубашки вышил батальной сценой «Как я впервые победил дракона»… (У рыжего коня вытянулась морда.) Кстати, тут с собой есть… Не гобелен, конечно… (Рыжий конь подобрался поближе к хозяину и положил голову ему на плечо.) Портрет Викинга в полный рост красным крестиком! Сейчас покажу… Хм, да где же он? Да где же? Неужели потерял?!

Роза-Маргаритка заохала, ее дедушка сочувственно похлопал расстроенного Гильома по колену, а Викинг, помахивая хвостом, отошел на другой конец полянки. Изо рта у него торчал кончик белого платка. «Давно надо было это сделать, — размышлял он, дожевывая рыцарское рукоделие. — Если хозяин воображает себя вышивальщиком, то меня-то необязательно позорить… Хорошо, что я успел вовремя… А вообще давно надо было это сделать…»

Говорят, что когда-то давным-давно не было ни Горы, ни Подгории, а было на их месте одно ровное поле. Но однажды рыцарь по имени Дубидрок, удирая от злобной ведьмы, у которой он украл курицу, несущую золотые яйца, бросил себе за спину волшебный гребень. Гребень этот хоть и был волшебным, но уже порядком поизносился, поизломался о рыцарскую бороду, и остался у него один единственный зуб. Из зуба и выросла посередине ровного поля огромная Гора.

В другой раз рыцарь Дубидрок, спасаясь от ведьмы после того, как увел у нее золотогривого коня, швырнул через плечо совсем новую волшебную щетку, и Гора от подножья до макушки заросла густым лесом.

В третий и последний раз рыцарь Дубидрок из-под самого ведьминого носа умыкнул красавицу Златовласку. Но когда разъяренная ведьма снова стала его догонять, храбрый герой не нашел в своих карманах ничего, чем бы можно было в нее запустить. Однако, как и полагается настоящему рыцарю, он не растерялся и от души плюнул в преследовательницу. Плевок обернулся бурной рекой, в которой злая ведьма и нашла свой конец, напоследок, правда, сумев силой колдовства поворотить течение вспять. Реку после этого назвали Обратной, и текла она вверх по Горе, а не вниз, как всякой реке положено.

От ведьминого колдовства завелись в Обратной русалки-ведуньи, не злые и не добрые, но очень любящие пошутить: то рыб по воздуху летать заставят, то деревья пустят корнями вверх расти, то рыцаря проезжего заговорят-заболтают, до нитки обберут и домой без штанов отправят… Так, ради смеха.

Рыцарь Дубидрок, первый герой Подгории, бросив через плечо почти новую волшебную щетку, не знал, что в ее щетине заблудилось два десятка шустрых насекомых. Когда щетка стала лесом, насекомые превратились в лесных разбойников, которые так и звались — блохачи. Прыгнуть они могли повыше любой елки и кусались — ой-ой-ой! Набитые золотом кошельки откусывали с первого раза.

К счастью, жили блохачи только по Ту сторону Обратной реки, а по Эту лесовик с внучкой Розой-Маргариткой берегли лес и его обитателей, путешественников ласково встречали…

— Не легкое это дело, подвиги совершать, — с грустью глядя на Гильома, сказала внучка лесовика.

— Конечно, не легкое, — согласился отважный рыцарь, до отвала наевшийся земляникой. У него даже уши стали красными в крапинку, как две большие земляничины.

— Ясно, не легкое! — подтвердил Викинг, распушив хвост. — Было бы легко, тогда б от героев отбою не было. А так только я да хозяин…

Оба путешественника, сытые и довольные, растянулись на траве, а высокая ель заботливо обмахивала их своими зелеными лапами.

Роза-Маргаритка вздохнула и покачала головой.

— Ох, боюсь я за вас, ведь за рекой — разбойники! — и она так посмотрела на дедушку, словно это он был во всем виноват. Рыцарь Гиль резво вскочил на ноги.

— Где разбойники?! Подавайте их сюда, я с ними разберусь! Ох, разберусь! Вставай, Викинг, нас ждет слава!..

— Завелся, — закатил глаза рыжий конь. — Разбойники ему понадобились… А я, между прочим, еще свой салат из одуванчиков не доел! И вообще!

— Что вообще?

— Ну… Не годится вот так… Ни с того, ни с сего на разбойников…

Тут отважный рыцарь стал засучивать рукава, а Викинг, прикрывшись хвостом, потихоньку отполз за елки. Лесовик подумал-подумал, обернулся трухлявым пеньком и убежал следом за ним.

— Да! — закричала вдруг Роза-Маргаритка и схватила рыцаря за руку. — Просто так на блохачей нельзя, а с волшебным мечом можно!

— А мой чем плох? — не понял Гильом.

— Твой, может, и хорош, но с Двуручным будет лучше! Его первый герой Подгории рыцарь Дубидрок феям на хранение оставил, а сейчас он у моей подружки, у феи Кассандры, что за водоподъемом живет!

— Ого! — сказали хором отважный рыцарь, его рыжий конь и пень-лесовик из-под елки. Потом каждый задумался о своем.

Гиль решил, что как только волшебный меч попадет к нему в руки, он сможет совершить в два, в три… нет! — в десять раз больше подвигов, чем сейчас, и станет первым героем Подгории на все времена. Ох, и не сладко придется тогда графу Берингеру!

Викинг, думая о том же, только вздыхал: больше подвигов — значит, больше огнедышащих драконов, злых колдунов, разбойников и прочих напастей, от которых житья нет честному коню…

Какие мысли бродили в голове у лесовика, никто так и не узнал, только на его макушке вылезло целое семейство тонконогих опят.

— Пойдем, пойдем скорее! — заторопила размечтавшегося рыцаря Роза-Маргаритка. — Фея Кассандра только до полудня принимает.

— Пойдем, — согласился Гильом и потянул за собой упирающегося Викинга. — Волшебный меч, вещь нужная… У моего четвероюродного дядюшки Бенедикта Попрыгунчика был такой, в бою удлинялся вдвое, любого врага мог достать! И у дядюшкиной жены тоже было кое-что волшебное — палка. Когда Бенедикт возвращался домой после вечера, весело проведенного с друзьями, эта палка его самого доставала — в любом углу! Куда бы он не прятался! Не хуже меча…

Путешественники выбрались из леса на берег прямо у водоподъема (у обычных рек он называется водопадом). В этом месте вода била вверх широким фонтаном, запрыгивала на каменный уступ и бежала дальше в Гору. Краснохвостые караси устраивали здесь состязания: кто выше взлетит. Разогнавшись, они выпрыгивали из воды, изо всех сил махали коротенькими плавниками, раздували жабры, как зонтики, и таращили глаза, а потом, сделав в воздухе сальто, плюхались обратно в реку. Пузатая жаба в зеленой судейской шапочке сидела на уступе и вела счет очкам.

— Э-ге-ге! Прекрасная фея! Появись, покажись странствующему рыцарю!

— И его верному коню-у-у!

— Подружка Кассандра! У нас к тебе дело!

Караси прекратили свои игры, жаба-судья сдвинула шапочку на затылок, все вокруг замерло в ожидании — что же будет? Только отважный рыцарь Гильом, конь Викинг и Роза-Маргаритка продолжали топать ногами и кричать, вызывая фею, а лесовик, вскочив на конскую спину, сунул два пальца в рот и залился на весь лес лихим разбойничьим свистом.

Хрустальная стена водоподъема опала, из-за нее выплыло золотое, прошитое радугой облачко и повисло над рекой, а на нем, как на диванчике, удобно пристроилась воздушная девица. Платье у нее сверкало, переливалось, как вода в Обратной реке, плащ, мечта всех модниц Подгории, был белым, как пена у берега, на голове Кассандры, на пышных каштановых волосам лежала маленькая корона из жемчуга и перламутра.

— Кто меня звал? — нежно прошелестела фея, по очереди оглядывая гостей мягкими темными глазами.

— Да мы и звали! Я, отважный рыцарь Гильом, прозванный Непобедимым, Неустрашимым и Непререкаемым!

— И я, Викинг, его конь, тоже довольно известный своей храбростью и кротким нравом!

— И я, Роза-Маргаритка, твоя подружка, неужели не узнала?

— Ну… и я, лесовик, за компанию…

Кассандра легко вздохнула и поморщилась.

— А шуметь зачем? Пришли и пришли… Я же не глухая, я все слышу. Зачем пожаловали?

— Фея, голубушка, — ласково попросила внучка лесовика. — Отдай Гильому Двуручный меч Дубидрока, ему подвиги совершать надо, а с мечом-то… удобнее!

Фея снова вздохнула.

— Ах, меч я, конечно, дать могу, — заметила она, с сомнением разглядывая рыцаря. — Только ему вряд ли пригодится. Такая вещь… Это же раритет! Надо быть эстетом по натуре, чтобы его оценить, а так…

Гиль обиделся.

— Каким еще эстетом?! Что я в мечах не понимаю? Любой рыцарь с мечом управится, а уж такой герой, как я…

Караси в реке дружно закивали, а пузатая жаба громко квакнула в знак согласия.

— Подружка Кассандра! — с укором покачала головой Роза-Маргаритка. — Ты, что, жадничаешь? Тебе ведь меч ни к чему, а Гильому пригодится.

— Ах, пожалуйста! — передернула фея хрупкими плечиками. — Мне совсем не жалко! Только ведь меч — это чудо! Произведение искусства! Сейчас таких и не делают… Возьмешь его в правую руку — он песню заводит, в левую — сказки говорит…

— Сказки? Песни? — почесал в затылке отважный рыцарь. — А драться-то им можно?

Возмущенная Кассандра чуть не свалилась со своего облака.

— Драться?!

— Ну да, драться! Колоть, рубить, резать!

Фея стала прозрачной, как стеклышко. В ее темных глазах собрались слезы и — кап! кап! — закапали прямо в реку.

— Драться! — прошептала она, исчезая. — Драться Двуручным мечом! Мне еще никто никогда таких гадостей не говорил… Так грубо… грубо… грубо…

И феи не стало. Сколько ее потом ни звали, ни уговаривали — Кассандра так и не появилась.

Делать нечего! Отважный рыцарь распрощался с лесовиком и его внучкой и отправился дальше без волшебного меча.

В полдень стало совсем жарко. Солнце нещадно палило прямо в темя, синий лес замер, словно лишился чувств от перегрева, и даже над рекой воздух был горячий как в печке.

— Ну, фея… Эстетка! — сказал Гильом своему коню, когда они шли по песчаному берегу по Ту сторону Обратной. — Очень уж похожа на тех двух малявочек, что мы на опушке встретили, помнишь? Они у тебя хвост хотели оттяпать. Только те были с крыльями, а фея без…

Водоподъем давно скрылся за поворотом, и Розы-Маргаритки, машущей вслед путешественникам вышитым платочком, тоже не было видно. На прощание она подарила отважному рыцарю новые пяльцы, а он галантно поцеловал девушке руку и пообещал совершить в ее честь не менее десяти подвигов, пусть даже без Двуручного меча.

А солнце пекло все сильнее и сильнее…

— Уф, ну и жара! — вздохнул Гильом, оттирая пот железной рукавицей. Плетущийся рядом с хозяином Викинг стал из рыжего ярко-красным. — Река рядом, а прохлады нет, хоть бы дождик пошел…

— А ты попей водички! — прозвенело вдруг в застывшем воздухе.

Ганс слегка подпрыгнул и покосился на Викинга.

— Это ты пищал?

Рыжий конь лениво мотнул головой и спотыкнулся о собственные ноги. От его мокрой шкуры валил пар.

— Пей-пей, не стесняйся! — весело предложил голос-колокольчик.

Отважный рыцарь оглянулся, но никого не увидел.

— Да что же это такое? — хлопнул он себя по уху. — Неужели галлюцинации начались? У меня ведь это наследственное, родной дедушка Доминик уж очень галлюцинациями страдал. По ночам ему мерещилось страшное чудовище, которое кричало, ругалось, дедушку по голове больно сковородкой било… И что самое удивительное — под утро чудовище не исчезало! Наоборот, утром оно накидывалось на Доминика, стаскивало с него одеяло и орало ему прямо в ухо: «Вставай, бездельник, хватит спать, помоги жене по хозяйству!» А мне вот голоса всякие мерещатся, от жары, наверное… Эй, конь! А ты галлюцинациями не страдаешь?

— Галлюцинации! Чудными словами обзывается! — обиделся голосок, и рыцаря с ног до головы окатило речной водой. — Ну, что, полегчало? — прозвенело насмешливо.

Мокрый и возмущенный Гиль схватился, было за меч, но глянул на реку и замер с открытым ртом: посередине Обратной на круглом темном валуне сидела зеленоволосая девица неописуемой красоты и, смеясь, болтала в воде белыми ножками.

— Что смотришь? — фыркнула красавица. — Русалки никогда не видел? Рот-то прикрой, а то проглотишь…

— А-а-а…

— Странный человек! Идет, стонет, на жару жалуется, а реки рядом с собой не замечает.

— О-о-о…

— Вот же она, речка! Хочешь — пей, хочешь — купайся. А, может, тебе реки мало?

— Э-э-э…

Глянув на остолбеневшего рыцаря, русалка усмехнулась, достала откуда-то круглую перламутровую раковину, зачерпнула ею воды и протянула Гильому.

— Вот, возьми, не побрезгуй. Выпьешь — враз обо всех своих земных заботах забудешь.

Отважный рыцарь Гильом никогда не отказывал прекрасным дамам в их просьбах. И сейчас он немедленно принял раковину из рук речной красавицы и одним глотком осушил ее — за тебя, мол, незнакомка!

— Стой! Куда? Нельзя же! — спохватился вдруг Викинг, но было поздно.

Зеленоволосая, звонко рассмеявшись, прыгнула в воду, окатив рыжего коня на прощание. А рыцарь Гиль, едва отняв раковину от губ, закрыл глаза и мешком повалился в прибрежные кусты.

И приснился ему сон…

Сквозь мятные облака он стремительно несется вверх. Мимо летят птицы и задевают его своими крыльями.

— Не пойму, что со мной? — жалуется им отважный рыцарь. — Голова кружится, значит, она на месте… Шею ломит, выходит, и она тут… Доспехи здесь, значит, и сам я в них присутствую. А где же мои ноги?!

Ног нет.

— Странно, — размышляет Гильом. — Куда же они пропали? Я же без ног стоять не могу… Попробовать топнуть, что ли?

Он топает, и земля начинает дрожать, а облака разлетаются в разные стороны.

— Ага! — кричит отважный рыцарь во всю силу своих легких. — Вот они, родные! Здесь, здесь мои ноженьки! Как вы далеко! Или это я высоко? Ой, да я, кажется, расту!

— Ну, растешь и растешь, а орать-то чего? — спрашивает его орел, парящий в поднебесье, как раз вровень с Гильомовой макушкой. — Кричишь, как маленький, а сам уже выше Горы.

Рыцарь оглядывается. Земля лежит далеко внизу, круглая и плоская как тарелочка. Вокруг нее неспешно струятся воды Мирового океана. Гора, тонкая как свечка, затерялась где-то в районе рыцарского правого колена.

— А я все расту и расту, — бормочет Гиль, с тревогой поглядывая на свои ноги, которые уже не умещаются на маленькой земле — приходится одну из них подогнуть.

Орел машет ему крылом.

— До свиданья, рыцарь Гильом! Дорастешь до звезд, привет им передавай!

— А ты куда?

— А я вниз. Нам, птицам, выше залетать нельзя: там воздуха нет, дышать нечем…

А земли уже совсем не видно. Гильом с трудом балансирует на ней, стоя на кончике пальцев одной ноги и высоко задрав вторую. Руки он раскинул в стороны и кружится в космическом пространстве, как балерина из музыкальной шкатулки его прабабушки Изольды.

— Гляди-ка! — удивляется отважный рыцарь. — А земля-то плоская!

Земля действительно похожа на блин, и покоится она на трех громко трубящих слонах, которые подросшему Гильому кажутся не больше котят. Слоники, в свою очередь, тоже кое на чем стоят…

— Ух, ты! — восклицает рыцарь. — Вот так встреча!

Кое-что оказывается круглым золотым шлемом графа Берингера, а сам граф плавает в Мировом океане, как в собственном бассейне, и ртом фонтанчики пускает.

— Привет, Гильчик! — подло ухмыляется Берингер. — Давненько не виделись… С кем сейчас воюешь, с мышами или тараканами?

От такой наглости отважный рыцарь едва ни падает в океан.

— Подожди! — он скрежещет зубами и начинает закатывать рукава. — Теперь-то я с тобой за все рассчитаюсь!

Граф пускает фонтанчик прямо в рыцарское лицо и неспешно переворачивается на спину.

— Не рассчитаешься! Я личность неприкосновенная, на мне одном вся земля держится, без меня она упадет в океан, да и ты вместе с ней…

Гиль на минуту опускает руки, но потом, подумав, бьет Берингера прямо в нос. Граф, не успев и пикнуть, камнем идет на дно.

— Караул! — трубят маленькие слоники. — Спасайся, кто может! Что же ты наделал, рыцарь Гильом?!

— А что я наделал? — только и успевает спросить отважный рыцарь.

Земля дрожит, качается и летит вверх тормашками, а вместе с ней и Гиль…

— Хозяин, хозяин! (хлоп, хлоп) Очнись, хозяин! (хлоп) Открой свои мутные маленькие глазки!

Отважный рыцарь выплыл из сна, словно пробка из воды.

— Очнись, хозяин!

Гильом моргнул и действительно очнулся. Тонкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, щекотали ему шею. Синий лес шумел о чем-то своем, и река по-прежнему текла обратным ходом. Викинг с озабоченной мордой обмахивал хозяина пышным хвостом. Острый корень впивался в рыцарскую спину… С землей, кажется, было все в порядке.

— Ун и нос енм яслинсирп! — сказал Гильом, поднимаясь и потягиваясь.

— Что? — не понял Викинг.

— Нос!

— Какой нос? — удивился рыжий конь, внимательно рассматривая дыхательный орган хозяина. Не обнаружив в нем никаких изменений, он скосил глаза на свой нос, однако, и тут было все на своем месте.

— Нос, нос! — отважный рыцарь постучал себя по голове. — Енм яслинсирп йыннартс нос. А как я лазерв умотэ урегниреБ!

У Викинга глаза на лоб полезли.

— Отч ыт ан янем кат ьширтомс?

Викинг снова свел глаза к переносице и потерял сознание. Гиль задумчиво оглядел бесчувственное животное, потом нагнулся и похлопал его по морде.

— Йэ, отч с йобот еокат? Ан екшынлос яслергереп? Йокак йынжен ьнок!

Рыжий конь слегка приоткрыл глаза и жалобно застонал. Отважный рыцарь неодобрительно покачал головой.

— Тнялумис!

Викинг вздохнул и поднялся на ноги, всем своим видом выражая самое искреннее отчаяние. Его глаза блестели от еле сдерживаемых слез.

— Хозяин! Что с твоим голосом?!

— С миом мосолог есв в екдяроп! А тов ыт ьтяпо акаруд ьшеялав, ьшеавинылто то хиовс йетсонназябо. Оннелдемен ясмеялварпто в ьтуп, ман в юирогаН ароп.

— Хозяин, ты болен, — сказал рыжий конь с надеждой. — Ты определенно болен, а все из-за воды, не надо было ее пить, волшебник предупреждал… Кстати, может вернемся к волшебнику? Он тебя вылечит, на ноги поставит, голос вернет… Ну ее, эту Нагорию, тебе бы полежать недельки две…

— Цыц! — нахмурился отважный рыцарь. — Сурт йынтсачсен, ьтяпо аз еовс? Инмопаз зар и адгесв — ан итуп к угивдоп яорег отчин ен тивонатсо! Ежад от, отч я юровог модаз дерепан… Мх, а ьдев я оньлетивтсйед яровог модаз дерепан.

— Хозяин, ты же говоришь задом наперед!

Гильом слегка растерялся, раньше с ним такого не случалось. Но уже через мгновение он принял героическую позу, выпятил грудь и вздернул подбородок.

— Ун и отч? Енм отэ ен теашем. Йорег ен нежлод ьтащарбо еинаминв ан еикясв ичолем, адгок дереп мин яакосыв ьлец! — с этими словами отважный рыцарь запрыгнул в седло задом наперед и ухватил коня за хвост. — Дерепв, йом йынрев, он йывилсурт гурд! Дерепв, ыт ьдев летох ьтедиву восагеП…

Викинг тяжело вздохнул и поплелся вдоль реки. Из воды выглянула зеленоволосая красавица-русалка, показала ему язык и снова скрылась.

— Тьфу, нечисть! — презрительно фыркнул рыжий конь. В ответ донесся веселый смех. Все вокруг зазвенело, засверкало, заискрилось. Вода забулькала, в камышах громко заквакали лягушки, на деревьях запели птицы, а из прибрежных кустов высунулась лохматая медвежья морда и заревела. Викинг хлопнул глазами, подпрыгнул и бросился в чащу, задрав хвост, подальше от странной реки.

— Од огеч еж ашорох атэ ацивед, — вздохнул Гиль. — Ьчот в ьчот яансаркерп адьлезирГ, окьлот ысолов еынелез… Йом незук кирнеГ ов ямерв хиовс йивтснартс литертсв юукат еж, йомеусипоен ытосарк, и оп екбишо лянирп ее аз юовс унеж. Ацивасарк ьсалатып уме ьтинсяъбо, отч ано есвов ен оге анеж, он незук ее акызя ен ламиноп… Акбишо ьсалинсяыв зереч окьлоксен йенд, адгок яслешан кичдовереп.

Стало вдруг темным-темно, как будто солнца и не было вовсе. Разом исчезли все звуки: ни пения птиц, ни шума ветра, ни шороха листвы, словно путешественников накрыло мягкой подушкой. Темнота смотрела на них сотнями невидимых глаз, и казалось, что ото всюду бесшумно тянутся невидимые руки, чтобы схватить рыцаря с конем и разорвать на мелкие кусочки. Викинг, осторожно ступая по опавшим иголкам, сплошным покровом устилавшим землю, глядел то направо, то налево, и даже фыркнуть боялся. Отважный рыцарь, крепко держась за конский хвост, усиленно тряс головой.

— Ун и ьшулг, — ворчал он. — Ишу отдуб олижолаз…

И тут на них со всех сторон бросились разбойники. Не успели путешественники опомниться, как блохачи, невысокого роста, но быстрые и сильные, злобно оскалив мелкие острые зубки, которых у них было в три раза больше, чем обычно бывает у людей, посрывали с Гильома шитый золотом плащ, пояс с богато изукрашенными ножнами и мечом в них, золоченые шпоры, выдернули перья из шлема и напоследок, исцарапав отважному рыцарю лицо, а рыжему коню спину, скрылись за деревьями. Но на самом деле они и не думали уходить — ведь на Гиле еще оставались красивые стальные доспехи, и разбойники собирались напасть на него еще раз, чтобы забрать и их.

Отважный рыцарь Гильом видел, как они перемигиваются, подбираясь все ближе и ближе, и потирают руки в предвкушении добычи, но его это ничуть не пугало. Надо сказать, что за всю свою богатую приключениями жизнь он не раз сражался с превосходящими силами противника. Иногда отважный рыцарь нападал первым, но чаще это делали сами противники, за что и получали заслуженную трепку. О таких встречах Гильом потом вспоминал с особым удовольствием…

— Э-ге-ге! — закричал он во все горло, когда к нему подскочил первый разбойник-блохач. — Еомас ямерв ясьтямзар! Как енм отэ ястиварн! — и принялся раздавать направо и налево тяжелые удары.

От такого угощения злодеи должны были разлетаться как мухи… если бы хоть один рыцарский удар достиг цели. Но у заколдованного водой из Обратной реки Гиля все выходило наоборот, и большая часть пинков, подзатыльников и зуботычин доставалась ему же самому. Шустрые блохачи, прыгая туда-сюда без остановки, пооткусывали завязки на его доспехах, доспехи свалились, и отважный рыцарь остался в одном белье. Викинг, после того, как получил пяткой в нос от одного попрыгунчика, опустился на землю и притворился мертвым.

Двадцать или тридцать раз треснув себя по уху, в глаз и в лоб, Гильом решил немного передохнуть и обдумать свое положение.

— Потс, иедолз, выререп!

Блохачи перестали скакать.

— Еинахыд олитавхереп, одан ясьташыдто, — пояснил им отважный рыцарь и плюхнулся на землю.

Блохачи собрались под елкой, о чем-то перешептываясь и бросая на Гиля угрожающие взгляды, а тот потирал свежие синяки и шишки и думал. Но мысли в ушибленной рыцарской голове так резво прыгали и кувыркались, что поймать хоть одну не было никакой возможности. Так ничего и не надумав, Гильом махнул рукой и поднялся, готовый к новому сражению.

— Ондал, иедолз, илунходто и титавх! Отк йывреп ан янем?

Первым на рыцаря вышел сам разбойничий атаман. Остальные блохачи выстроились позади него цепью, чтобы по знаку главаря броситься в атаку. Атаман, весь заросший длинными жесткими волосами, которые слиплись, как иголки у дикобраза, сделал страшное лицо, подпрыгнул высоко в воздух и с лету треснул отважного Гильома по лбу.

— Хо! — сказал тот и упал.

Викинг взвизгнул и с перепугу заскочил на дерево, а блохачи громко завопили, торжествуя победу. От удара в голове у отважного рыцаря произошло небольшое сотрясение, а когда оно утихло, все мысли встали на свои места.

— Обрадовались? — спросил Гиль разбойников абсолютно нормальным голосом, весело вскакивая на ноги.

Рыцарские качества полностью к нему вернулись, и самое главное из них — умение бить, как следует. Блохачи этого не поняли и в бегство не обратились, хотя отважный рыцарь дал им время подумать, пока засучивал рукава. Но вот время кончилось, и он спросил:

— Продолжим? — и разбойники бросились на него все разом.

Темный лес словно взорвался изнутри. Злодеи как горох покатились в разные стороны. От искр, сыпавшихся из разбойничьих глаз, загорелась опавшая хвоя. Все лесные обитатели сбежались посмотреть на небывалое зрелище: как отважный рыцарь Гильом сразу десятком блохачей жонглирует. От могучего рыцарского пинка разбойничий атаман взлетел выше деревьев, где попал прямо в когти пролетавшего мимо орла. Остальных Гиль красиво развесил по елкам и соснам, как новогодние игрушки.

— То-то! — сказал он напоследок, надевая доспехи. — Я вам не какой-нибудь хлипкий граф Берингер, думать надо, прежде чем нападать на первого героя Подгории!

Все лесные обитатели захлопали в ладоши, а отважный рыцарь снял с дерева Викинга и продолжил свой путь.

Чем выше в Гору забирались путешественники, тем светлей и реже становился лес. Среди деревьев кое-где начали попадаться маленькие пушистые тучки, в воздухе проплывала прозрачная морось, с ног до головы обдавая рыцаря и его коня приятным холодком. Приподнявшись на стременах, Гильом мог видеть далеко внизу родную Подгорию.

— А ты меня к волшебнику хотел везти! Лечиться! — сказал он Викингу, разглядев с высоты крошечный домик старичка Хе-хе. — Трусишка! Да тебе любой рыцарь скажет: нет лекарства лучше хорошей драки. Как на изготовку встанешь, копье навостришь, мечом замахнешься — все хвори мигом слетят!

— А шишка на лбу, как сувенир, — ехидно заметил рыжий конь.

— Цыц! Шрамы только украшают настоящего воина! Это свидетельство многих выигранных…

— … и проигранных…

— … сражений! Глупое животное! Поговори у меня, трус несчастный! Ты и в бою ни разу по-настоящему не был, где тебе понять…

Викинг обиделся.

— Ну и что? Зато я всегда тебя морально поддерживал!

— Ха!

— Поддерживал! Пока ты, хозяин, кулаками махал, я ждал у тебя за спиной, в любой момент готовый к отступлению. А кто еще тебя от врагов унесет? Я! То-то…

Лес вдруг кончился. У ног путешественников расстилалось ровное поле мягких облаков такой яркой белизны, что глаза слепило. Над облаками круглой синей чашей опрокинулось небо, а между небом и белой равниной невесомо парила раскрашенная солнцем трехглавая вершина Горы.

— Красота-то какая! — вздохнул Викинг.

— Ага, — согласился отважный рыцарь. — И Нагория видна, только как до нее добраться? Крыльев у тебя нет, по облакам не пройдешь… Или пройдешь? Что говорил волшебник? Пегасы бегают по облакам на подковах с пятью лучиками…

Тут Гильом вынул из сумки волшебные подковы, посмотрел на них, потом на Викинга, потом снова на них и снова на Викинга… Рыжий конь перехватил его взгляд и встревожился:

— Хозяин, что это ты на меня так смотришь? Я по облакам не пойду!

— Э-э-э… И не надо! — легко ответил рыцарь, потихоньку к нему подбираясь. — Не надо… Ой, у тебя задние подковы разболтались! Дай поправлю!

— Не дам! — попятился Викинг. — Ничего они не разболтались, держаться как влитые!

— А я говорю, разболтались!

— Не разболтались!

— Я главный, мне лучше знать! Стой смирно!!

— Помогите!!!

От конского вопля испуганные тучки пролились мелким дождем.

— Как тебе не стыдно, — покачал головой отважный рыцарь, крепко сжимая задние Викинговы копыта. — Визжишь, как глупый жеребенок! Ты же рыцарский конь, веди себя прилично…

— Не хочу! — орал Викинг во все горло. — Не буду! Не пойду по облакам! Я наземное животное!

— Пойдешь, пойдешь, — успокоил его Гиль. — Поскачешь! Полетишь не хуже Пегасов! Эх, жаль, подков только на два копыта хватило… Но ничего! Ты и на задних ногах допрыгаешь, а я у тебя на шее поеду.

— У меня головокружение!

— А ты вниз не смотри…

Делать нечего: с волшебными подковами на задних копытах и отважным рыцарем на шее рыжий конь ступил на облака, которые, как и предсказывал волшебник Хе-хе, и не думали проваливаться, а просто мягко пружинили, как набитые ватой подушки.

— Упаду, упаду, свалюсь, разобьюсь… — бормотал Викинг, весь желтый от страха, прыгая с тучки на тучку, с одной пушистой горки на другую. Охая и ахая без остановки, закатывая глаза и хватаясь за сердце, он совсем было собрался упасть в обморок, но передумал — слишком далеко пришлось бы падать.

— Ничего! — подбадривал его Гильом, с трудом удерживаясь на вспотевшей конской шее. — Смелый к победе стремится! Главное, вниз не смотри… Все же согласись, здорово получилось с этими подковами, без них нам до Нагории ни за что бы ни добраться… У моего прапрадедушки Бермуда Жаворонка был сводный семиюродный брат по имени Завадей Колоброд. Вот уж кто умел находить выход из любого положения! Однажды, возвращаясь из похода, он попал под ужасный ливень, и его доспехи мгновенно проржавели насквозь. Завадей и пальцем не мог пошевелить, его жена горько плакала, глядя на ржавого мужа, но прапрадедушкин сводный семиюродный брат не растерялся и…

В этот момент Викинг, случайно глянув вниз, поскользнулся на облаке, и отважный рыцарь кубарем скатился с его шеи и повис в воздухе, уцепившись за пышный конский хвост.

— … и отправился в чистое поле, нашел там свирепого огнедышащего дракона и вызвал его на поединок! — закончил Гиль, болтаясь в облаках. — А дальше все было просто: дракон одним взмахом раскроил ржавый панцирь, а освобожденный Завадей в знак благодарности отпустил его живым и невредимым…

Викинг вздохнул и снова посмотрел вниз. Хитрые облака слегка разошлись, показав ему далекую землю, и рыжий конь не выдержал.

— Ой, мамочки! — вскрикнул он, закрыл глаза передними копытами и со всех ног бросился бежать. Бум-бах-трах-тарарах! Это не гром прогремел, это рыцарь и его верный конь со всего размаху врезались в Белые Ворота.

— Дошли! — выдохнул Викинг и завалился на бок, раскинув ноги.

— Дошли, — согласился Гильом. — А ты боялся, трусишка. Что ты за конь такой, нет у тебя выдержки! Вот вернемся домой, ты у меня отучишься высоты бояться, ласточкой с крыши прыгать будешь, по проволоке без страховки ходить!

Отважный рыцарь отлепился от Ворот и принялся отряхивать свои помятые запыленные доспехи. Викинг посмотрел на него и сказал:

— Хозяин, ты ужасно выглядишь!

— Глупое животное, — нахмурился Гиль. — Это ты виноват! Мой любимый панцирь, моя лучшая кольчуга! Смотри, здесь погнулась, тут ржавчина…

Рыжий конь выпрямился, сбросил с задних ног волшебные подковы и с достоинством произнес:

— Хозяин, ты опозоришь меня перед Пегасами!

— Что?!

— Я — боевой рыцарский конь, я не могу таскать на себе груду железного лома!

— Это я железный лом?!

— Перед крылатыми лошадьми я должен предстать во всем блеске, поэтому ты лучше останься здесь и приведи себя в порядок, а я пошел!

Отважный рыцарь лишился дара речи. Викинг, чувствуя себя полностью отомщенным за прогулку по облакам, развернулся и с довольным видом прошествовал ко входу в Нагорию.

— Стой! — зарычал Гиль, придя в себя. — Стой, наглое животное! Погоди, я с тобой разберусь!

Не дожидаясь, пока хозяин выполнит свою угрозу, Викинг подпрыгнул и бросился бежать, отважный рыцарь — за ним. Вдруг у самых Ворот им наперерез шагнула широкая, похожая на шкаф, каменная фигура.

— Кто меня звал? — грозно пророкотала она.

Путешественники разом остановились, посмотрели друг на друга и ответили в один голос:

— Это не я!

Каменный человек подумал, медленно с душераздирающим скрежетом наклонил голову, но поднять ее обратно не смог — заело. Добрый рыцарь Гильом подошел к нему поближе и дружелюбно предложил:

— Помочь?

— Нет! — рассердился вдруг каменный человек. — Дай руку! — и протянул Гилю свою, в тяжелой каменной перчатке.

— Хозяин, хозяин! — всполошился Викинг. — Ни за что не давай! Это же Каменный Гость, волшебник предупреждал, его пожатия никто не выдерживает! Лучше вообще на эту глыбу не смотреть!

— Цыц! — гордо вскинул голову Гильом. — Во-первых, я рыцарь, а во-вторых, воспитанный человек! Когда со мной здороваются, я не могу не ответить!

И он хотел от души пожать протянутую ему каменную руку. Рыжий конь перегородил ему дорогу.

— Очень даже можешь! — заявил он, с опаской оглядываясь на стража Белых Ворот, который, отчаянно скрипя

всеми частями тела, подходил все ближе и ближе. — Хозяин, беги скорей в Нагорию, я, так и быть, тебя прикрою!

Отважный рыцарь рассердился.

— Что ты болтаешь?! Когда я от кого убегал? А ну, прочь! Дай мне с человеком поздороваться!

— Это не человек, а чурбан каменный! С таким здороваться не обязательно!

— Конь, не учи меня этикету! Моя мама всегда говорила, что здороваться нужно со всеми. Так что не путайся под ногами! Отойди, я сказал!

Викинг посмотрел Гильому в глаза, но, наткнувшись на непреклонный рыцарский взгляд, опустил уши и надулся.

— Ладно, ладно, я пошел… Только… Ой!

— Что случилось? — спросил Гиль.

Рыжий конь выгнулся колесом, запрокинул голову и задергался, как марионетка на веревочках.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Ой-ой-ой! Мамочки! Ай, хозяин! Там… Там, спине… Ой, не могу!

— Что на спине?

— На спине… ай-ай-ай! Колет! — приплясывая и взбрыкивая ногами, Викинг потихоньку оттеснял отважного рыцаря к Воротам. За ними, громко топая, шел Каменный Гость и повторял без остановки: «Дай руку! Дай руку!»

— Колет? — переспросил Гильом.

— А-а-а, да!.. Нет! Щиплет!

— Щиплет?

— Нет, колет!

— Так колет или щиплет?

Викинг протолкнул хозяина в высокий проем Белых Ворот, сам заскочил следом и ответил с довольной улыбкой:

— И не колет, и не щиплет! Все прошло! Смотри, мы уже в Нагории!

Гильом оглянулся. Каменный Гость остался снаружи, для него Ворота были слишком узкими. Конечно, можно было к нему выйти…

— Возвращаться — плохая примета! — быстро сказал рыжий конь, перехватив рыцарский взгляд. — Сам говорил, удачи не будет.

— Хорошо! — согласился Гильом. — На обратном пути поздороваюсь… А сейчас нас ждут подвиги. Пошли, Викинг!

Из всех стран, какие только есть на свете, Нагория — самая маленькая. Пешком, не торопясь, ее можно обойти за один час. Жители Нагории, ветреники и ветреницы, приходятся дальними родственниками цветочным эльфам — они маленькие, легкие создания, и в головах у них ветер, но, живя на вершине Горы и постоянно глядя на всех сверху вниз, ветреники считают себя очень большими и значительными.

Их лучшие друзья, крылатые лошади Пегасы, тоже любят позадирать нос. Целыми днями жители Нагории верхом на них кружат по поднебесью, перегоняют облака с места на место; иногда они любят пошутить — соберут все дождевые облака в одном месте и устроят на земле потоп… Не со зла, а по легкомыслию. Сами ветреники вообще от малейшего дуновения разлетаются в разные стороны, поэтому, чтобы придать себе вес, они пьют крепленое вино, которое обычных людей превращает в камень…

Проделав долгий путь, отважный рыцарь Гильом со своим верным конем Викингом наконец-то вошли в Нагорию. Маленькая страна сплошь состояла из светлого камня и густого, как сливки, белого тумана. Дома ветреников были выдолблены прямо в Горе, как ласточкины норки, и солнце освещало их своими лучами. Нет в Нагории ни кустов, ни деревьев — только толстый ковер зеленого мха лежал под ногами. По нему, метя землю волнистыми гривами и пышными хвостами, бродили белые Пегасы, с интересом разглядывая путешественников. Викинг вдруг застеснялся, из рыжего стал малиновым, запутался в собственных ногах и чуть не упал.

— Брось! — сказал ему отважный рыцарь. — Не переживай! Мы же не на смотрины прибыли, а на подвиги. Сейчас кого-нибудь найдем…

— Кого найдем? — сморщился Викинг. — Никого же нет!

Хозяев действительно не было видно. В округ стояла тишина, только мягко стелился туман и фыркали крылатые лошади.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул Гильом.

— Будь, будь, будь… — подхватило эхо.

— Я, отважный герой…

— Рой, рой, рой…

— Пришел, чтобы сразиться с любым вашим рыцарем!

— Царем, царем, царем…

— Можно и царем… А не нужно ли у вас кого-то спасти?

Эхо смолкло, словно задумалось.

— Эй, мы, что, напрасно сюда пришли? — возмутился отважный рыцарь.

— Господин герой… — тихий шепот проплыл по воздуху, как облачко пара, и осел на рыцарских доспехах. Рядом с Гилем возникла вдруг тоненькая фигурка и схватила его за руку.

— Спаси, спаси нас, господин!

Ты шанс последний наш один!

— А ты кто? — удивился отважный рыцарь.

Из тумана потихоньку выбирались такие же тоненькие малыши и малышки, с самым грустным видом окружая путешественников. Все они простирали к рыцарю маленькие ручки и просили:

— Спаси, спаси нас, господин!

Ты шанс последний наш один!

Надо сказать, что ветреники всегда разговаривали стихами, потому что каждый день ездили верхом на Пегасах. (Есть такая примета: кто Пегаса оседлает, непременно станет поэтом…)

— Спасти я могу, — заметил рыцарь. — Это моя профессия, можно сказать. Кстати, зовите меня просто «рыцарь Гильом»… Ну, где ваш враг? С кем мне сражаться?

Ветреники заволновались, запрыгали, заговорили все разом. Вперед выступил тот малыш, что первым подошел к Гилю и, видимо, был здесь за главного (он доходил отважному рыцарю до подмышек, а остальные только до пояса). Ветреник поднял руку и торжественно изрек:

— О слушай, слушай нас, Гильом!

— Да, досталось вам на целую поэму! — заметил Гиль и задумался.

Конечно, несчастных ветреников, угнетаемых неизвестной особой женского пола, нужно было спасать — так велели ему честь и рыцарское достоинство. Но сражаться с женщиной? Даже если она самая ведьмистая ведьма на свете, как можно?! То-то будет смеяться противный граф Берингер, когда узнает, что отважный рыцарь Гильом, прозванный Непобедимым, Неустрашимым и Непререкаемым, выступил против вооруженной ночным горшком дамы!

Но ветреники дружно вцепились в него и хором закричали:

— Спаси, спаси нас, о Гильом!

Мы за тобою в бой пойдем!

— Ладно, — вздохнул первый герой Подгории. — Спасу… кого надо. Ведите меня к вашему чудовищу!

Обрадованные малыши мгновенно подхватили его и чуть ли не на руках понесли к пещере, где, по их словам, сидела ужасная женщина. Следом потрусил рыжий конь.

— Мы великие герои, нам преграды ни по чем!

Если встретим мы дракона, сразу в порошок сотрем! — распевали ветреники во все горло, уже позабыв обо всех своих несчастьях. Перед входом в большую пещеру процессия остановилась.

— Там в темноте сидит оно,

Ужасной злобой все полно! — сказали ветреники Гилю и быстро попрятались кто куда.

Отважный рыцарь немного потоптался на месте, потом откашлялся, сделал три шага вперед и произнес такую речь:

— Благородная дама!.. Ммм… Я… э-э… Не соблаговолите ли выйти из пещеры? А то как-то неудобно в пустоту говорить… Я, конечно, не настаиваю… э-э… Давайте сделаем так: я буду говорить, а вы просто подайте знак, что слышите, чихните или кашляньте, ладно? Позвольте для начала представиться — я, отважный рыцарь…

— ГИЛЬ?!!

Из глубин пещеры словно ураган вырвался. Малышей-ветреников разметало в разные стороны, у Викинга подогнулись колени… Один рыцарь сумел устоять на ногах.

— Берта! — пробормотал он в изумлении…

Много разных родственников было у отважного рыцаря: братья и сестры, дядюшки и тетушки, родные, двоюродные, троюродные бабушки и четвероюродные дедушки, не считая семиюродных племянников. И из всей этой многочисленной родни единственной, о ком он старался никогда не вспоминать, была кузина Берта. И не потому, что она была ужасно злая, грубая и вредная, и не потому, что она была страшной уродиной — высокой, костлявой, с большими желтыми зубами и бородавкой на носу.

Дело в том, что, несмотря на свое уродство, кузина сорок девять раз выходила замуж. А сколько рыцарей сложило головы из-за одного ее благосклонного взгляда — не перечесть! А все потому, что крестная-колдунья научила Берту кое-каким заклинаниям и оставила ей в наследство волшебный ночной горшок из чистого золота. Стоило этим горшком коснуться головы какого-нибудь рыцаря, как он немедленно влюблялся в кузину и шел на любые безумства ради ее кривой улыбки.

Гильом прекрасно знал и о волшебном горшке, и о том, что Берта, овдовев в сорок девятый раз, подыскивала себе нового мужа. Но что она делает в Нагории?

— Кузина, дорогая, как ты здесь оказалась?

— Как я здесь оказалась? — взвизгнула Берта, выпрыгивая из пещеры с горшком наперевес. — Как я здесь оказалась?! Он еще спрашивает! Меня похитили из окна собственного дома, притащили сюда и держат в плену эти гадкие коротышки!

— Кузина, — задумчиво спросил отважный рыцарь, — а ты, случайно, не задела ли кого-нибудь из ветреников своим горшком?

— Нужны мне эти малявки! Я себе присмотрела красавчика графа Берингера и, когда он по улице проезжал, горшочком в него из окна кинула. Только промахнулась, а тут еще этот мелкий негодяй на крылатом коне мимо пролетал и под горшок подставился. Сам виноват! Выкрал меня из собственного дома! Влюбился! Как будто он единственный такой… Ну, я ему наподдала, как следует, чтобы руки не распускал, он сейчас где-нибудь на краю света приземлился и остальные малявки тоже!

Гиль махнул рукой.

— Кузина, ты не права… Да что тебе говорить! Горбатого могила исправит!

— Это я горбатая?! — Берту даже перекосило. — Ты меня назвал горбатой?! Ах, грубиян! Я страдаю в заточении, а он еще обзывается! Негодяй!

Отважный рыцарь еле увернулся от просвистевшего в воздухе золотого горшка. Берта свистом подозвала посудину обратно, поудобнее перехватила ее за ручку и нацелилась для нового броска. Сражаться с волшебными ночными горшками рыцарь не привык, а потому быстро спрятался за выступом белой скалы, а Викинг, как и полагалось боевому коню, не отступал от хозяина ни на шаг.

— Ги-и-иль!!! — вопила кузина. — Немедленно выходи, мерзавец! Как ты смеешь прятаться, когда я с тобой разговариваю?!

— Так просто и не объяснишь… — ответил ей Гильом из-за скалы и чуть не получил горшком по лбу. Тогда он решил, что Берта так просто не успокоиться и надо составить план действий по ее обезвреживанию.

— Ги-и-иль!!! — Гора вздрогнула от нового вопля. Три ее вершины покачнулись и сложились домиком, с них посыпались камни, застучав, как град, по рыцарским доспехам.

— Ну вот, вмятины останутся, — огорчился отважный рыцарь, заползая вместе с конем в маленькую пещерку. Там уже сидело целое семейство трясущихся от страха ветреников.

— Привет! — весело сказал им Гильом. — Вот так встреча! Представьте себе, ваше чудовище оказалось моей близкой родственницей! Да, да, моей двоюродной сестрой! Не понимаю, в кого она такая уродилась? Совершенно не умеет себя вести, семью позорит…

— Ги-и-иль!!!

Отважный рыцарь прижал палец к губам.

— Тсс, меня здесь нет…

Ветреники дружно закивали, а самый маленький поднялся и крикнул наружу:

— И так сказал он ей в ответ:

«Прошу простить, меня здесь нет!»

— Ги-и-иль!!!

Отважный рыцарь и рыжей конь пулей вылетели из пещерки. Над Горой кружился золотой горшок Берты. Заметив путешественников, он спикировал вниз, но промахнулся и едва не расплющился о скалу.

— Караул! — завопил Викинг. — Помогите, спасите, убивают!

Окончательно потеряв голову, рыжий конь бросился обратно к Белым Воротам.

— Стой! — скомандовал Гильом, хватая его за хвост. — А как же ветреники?

— Ветреники пусть сами разбираются, а я жить хочу!

Крича, визжа, топая ногами и колотя горшком по камням, к путешественникам шагала Берта.

— Караул… — повторил Викинг и смолк. Прямо перед ними стоял Каменный Гость.

— Дай руку! — грозно пророкотал он.

— Га-а-анс!!! — кричала Берта.

Рыжий конь метнулся направо, потом налево, а потом лег на землю и закрыл глаза копытами.

— Хозяин, мы пропали…

Гильом пожал плечами — он, как настоящий рыцарь, конечно, ничего не боялся. Кузина подняла горшок и с боевым кличем бросилась на него…

Все произошло так быстро, что никто не успел ничего понять. Раз! — размахивая золотым горшком, Берта подскочила к отважному рыцарю. Два! — она споткнулась о лежащего Викинга и, перелетев через него, оказалась в крепких каменных объятьях стража Белых Ворот. Три! — дружно ахнули ветреники.

— Ааа! Помогите! — заверещала кузина, от страха выронив свой горшок. — Гильчик, милый, спаси меня!

Рыжий конь тут же вскочил на ноги:

— Нет, нет, хозяин, даже не думай! Пошли скорей отсюда, пока эта глыба ее держит!..

Отважный рыцарь неторопливо поправил шлем на голове, стряхнул пыль с доспехов, откинул плащ за спину, выпрямился и с достоинством произнес:

— Сколько раз я тебе говорил: настоящий рыцарь никогда не бросит даму в беде! Даже такую, как моя двоюродная сестра… Разумеется, я должен ее спасти!

Сказав так, он твердым шагом подошел к Каменному Гостю.

— Дай руку! — сурово сказал ему страж Ворот.

— Пожалуйста! — Гильом любезно протянул ему обе руки. — Какая больше нравится?

Каменный человек уронил потерявшую сознание Берту на землю и схватил Гильома за правую. Отважный рыцарь поморщился и изо всех сил сжал каменную ладонь. Настала очередь стража Белых Ворот закряхтеть и усилить хватку.

— О! — выдохнул отважный рыцарь. — Тяжело пожатье каменной его десницы! — и еще крепче стиснул пальцы.

Вдруг у Каменного Гостя треснула его каменная перчатка. Тонкая трещинка, извиваясь, побежала вверх по рукаву, обогнула плечо, завернула на шею, там разделилась надвое… Новые трещинки, делясь и множась, расползлись по застывшему каменному лицу, с треском отвалился кончик носа…

— Вот это да! — ахнул Викинг, глядя, как страж Ворот рассыпается на части. В воздух поднялась пыль, заставив всех громко расчихаться, а когда она улеглась, оказалось, что Каменного Гостя нет, а на его месте в куче обломков сидит маленький человечек. На нем был красивый, расшитый золотом, хотя и пыльный камзол, тонкие ноги обуты в ярко-красный башмаки с загнутыми носами. Но особое внимание приковывали его усы, совершенно необычные усы, черные, вьющиеся, до пояса, они ни на минуту не оставались в покое: то грозно топорщились, то свивались кренделями, то сами собой сплетались в косичку.

— Здравствуй, незнакомец, не знаю, правда, откуда ты взялся, — сказал человечку отважный рыцарь.

— Привет, привет, — поддакнул Викинг.

— Привет, привет, — хором откликнулись ветреники.

Человечек глянул на них с удивлением, потом перевел взгляд на свои тонкие ножки, и вдруг, издав оглушительный вопль, он подскочил, стал приседать, изгибаться во все стороны, прыгать и махать руками, делать в воздухе сальто. Его усы были похожи на два маленьких смерча. Наплясавшись, человечек снова подпрыгнул и приземлился у ног отважного рыцаря.

— О, мой спаситель! — завопил он, обхватив рыцарские колени. — Позволь мне излить благодарность, переполняющую мое бедное сердце, или оно р-р-разорвется на тысячу кусков! Я сто лет был Каменным Гостем по досадному недоразумению, я захотел попробовать крепленое вино ветреников, но мое тело не выдержало его крепости и окаменело! О, как стр-р-радал бедный Дон Гомес-и-Педро, несчастный герцог Ведро из Солнечной Долинии (это я)! Некому было облегчить его страдания, вытереть его слезы, подровнять ему усы, почистить его одежду (мой бог, как же я запылился!), дать ему чистые носки! Никто не мог освободить его из каменного плена целых сто лет, пока не появился ты, мой друг, мой брат, мой господин! Дон Гомес отныне тебя не покинет!

— Ладно, — улыбнулся Гильом, ставя герцога на ноги. — Будем дружить, если хочешь. Я всегда рад завести новых друзей! А у вас в Долинии много огнедышащих драконов?..

— Хозяин, берегись! — воскликнул Викинг. Кузина Берта, о которой все успели позабыть, очнувшись, сразу подобрала свой волшебный горшок и швырнула его в Гильома. Отважный рыцарь успел наклониться, а вот Дон Гомес, стоящий за ним, получил горшком по лбу и кувыркнулся на землю.

Все замерли. Бывший Каменный Гость осторожно поднялся, потер ушибленное место, повертел головой и снова рухнул… к ногам кузины Берты.

— О, донна белла! — воскликнул он, раздувая ноздри, его усы сплелись в изящное сердечко. — Будь моей женой или я убью себя прямо на твоих прекрасных глазах!

Берта опустила руки, засмущалась и даже слегка покраснела.

— Будь моей женой! — умолял ее Дон Гомес.

— Я не знаю, — хмыкнула кузина. — Это так неожиданно… А кто ты такой?

— Я — Дон Гомес-и-Педро, герцог Ведро! Я несметно богат, я могущественен! Я все кладу к твоим ногам и сам туда ложусь, о пр-р-рекр-р-расная!

— Герцог? — задумалась Берта. — А я, значит, буду герцогиней?

— Будешь, о божественная!

— Ну, тогда…

— Скажи «да»! — выкрикнул Дон Гомес, хватая кузину за руку.

— Ты уверен? — спросил его отважный рыцарь. — Берта, в общем… не подарок.

— Скажи «да»! — не слушая, продолжал кричать герцог, и как-то сразу стало понятно, что он неизлечимо влюблен. Гиль только плечами пожал.

— Скажи «да», — кивнул он кузине.

— Скажи, скажи, скажи! — повысовывались со всех сторон ветреники, а Викинг добавил:

— Скажи уж, не ломайся!

Берта еще немного подумала и объявила:

— Да!

— Ура! — закричал Дон Гомес, подпрыгнул и звонко чмокнул свою невесту.

— Ура! — и ветреники бросились обнимать друг друга.

Отважный рыцарь Гильом вытер вспотевший лоб и тихо сказал своему коню:

— Бедный герцог! Хотя он не первый кто так ошибается… Мой дядюшка Бенедикт как-то ночью вышел на улицу и увидел возле окон замка какого-то человека. Дядюшка подумал, что это вор лезет к нему в дом, схватил арбалет и метким выстрелом сбил злоумышленника на землю. Однако когда он подошел поближе, то увидел свою собственную рубашку, которую его жена повесила сохнуть… Бенедикт потом говорил, что ему еще повезло: ведь если бы он был в рубашке, то застрелил бы самого себя!.. А знаешь, — добавил Гильом. — Я тут подумал: а не съездить ли нам в Солнечную Долинию?

— Хозяин! — простонал Викинг, закатывая глаза.

— Ну, не сейчас, а потом. Ведь там мы еще не были!..

Яркое, как апельсин, круглое ласковое солнце клонилось к закату. Перед тем, как окончательно скрыться за горизонтом, оно окинуло взглядом всю Подгорию: Гору, лес, деревни и города, замки, дома, хижину волшебника Страдамуса, по прозвищу Хе-хе, лесную опушку — обитель эльфов, а также поля и огороды, над которыми шел теплый грибной дождь. Благодарные ветреники пригнали сюда самую большую дождевую тучу, чтобы жители Подгории больше не страдали от засухи.

На прощание они подарили отважному рыцарю бутылку лучшего крепленого вина, и Гильом решил, что такая штука здорово пригодится усмирять надоедливого графа Берингера.

— А хорошо мы прогулялись! — сказал довольный Викинг, когда путешественники подъезжали к городу. — Всех спасли и Пегасов посмотрели…

— Только подвигов так и не совершили, — ответил ему Гиль, не особенно, впрочем, огорченный.

— Ну, подвиги… На наш век их еще хватит!

— Правильно, — кивнул рыцарь. — Вот передохнем немного и снова в путь!

Рыжий конь остановился.

— Куда?!

— Да куда угодно! Там, где еще не перевелись свирепые огнедышащие драконы, злобные колдуны, страшные лесные разбойники, заколдованные принцы и прекрасные дамы в беде, настоящему рыцарю всегда дело найдется! А еще я слышал, что Большой Рыцарский Турнир в этом году собираются провести у нас в Подгории. Так что, может, и уезжать никуда не придется! Ты рад, конь?

Викинг покосился на хозяина, но ничего не сказал…

Вот уже и город близко. Слышно, как горланит задиристый петух бургомистра, пытаясь перекричать поющего короля на часах главной башни королевского замка. И вдруг из-за поворота…

— Посмотрите, кто это пожаловал? Неужели сам Гиль Твердолобый? Что, уже всех тараканов успел поубивать?

— Берингер! — заскрежетал зубами отважный рыцарь. — Ну, держись! Я из тебя отбивную все-таки сделаю! А вина крепленого не хочешь?..

С этими словами он пришпорил коня и помчался догонять обидчика.