Итак, одни вздыхают, другие — действуют. По примеру последних вы тоже решили заняться самосовершенствованием, выявлением своих сил?
Прекрасно!
С чего начнете?
Стартовых вариантов, конечно же, великое множество, и почти любой из них может привести вас к достижению цели, успеху или, по крайней мере, к решению какой-либо частной задачи.
Скажем, существует так называемый метод проб. Иначе говоря, проверки себя на разных оселках. Неосознанно им пользуются очень многие подростки, причем с немалой пользой для дела. Особенно заметна эффективность этого метода «поиска себя» при решении вопроса о выборе профессии, основного жизненного занятия.
В чем он заключается? Постараюсь показать на примере одного хорошо мне знакомого юноши.
В младших классах Алешка характеризовался учителями примерно так: парнишка умный, эрудированный не по летам, но вместе с тем несобранный, на уроках часто отвлекается, занимается чем-то своим, сокровенным. Действительно, фантазеру и мечтателю Алеше явно недоставало сознания важности школьных занятий, а еще больше — силы воли. Корпеть над трудными задачками, заниматься «скучными» материями откровенно не любил, выполнял задания наспех, кое-как. Отсюда и успехи оказывались из четверти в четверть ниже ожидаемых, возможных. Около средних, не более.
Похоже, что Алеша постоянно жил второй, важной для него жизнью, отдавал ей много дум, энергии. Вдруг увлекся коллекционированием цветного камня. Походы с отцом в заброшенные карьеры, на рудники, посещение геологических музеев, клубных занятий, чтение популярной литературы — и вот десятилетний мальчишка как равный разговаривает на эту специальную тему со взрослыми знатоками-любителями, удивляет познаниями даже геологов. Будет рудознатцем?
Как бы не так. Позанимался цветными камнями годика три и остыл напрочь к своей первой глубокой привязанности. Собранная богатая коллекция красивых минералов была отправлена в чулан, а Алешка отдался новому увлечению: лепке. Только из школы — ив свой уголок. Часами кропотливо выстраивал фантастические, но всегда исполненные практического смысла сооружения, разыгрывал вокруг них умопомрачительные баталии. Дедушка тайком от внука отнес один из сказочных замков на школьную выставку работ юных умельцев — экспонат оценили высоко, присудили диплом, оставили в постоянной экспозиции. Однако года через полтора закончился и «пластилиновый период» в Алешкином творчестве. На смену пришел «ракетомодельный».
Этот период оказался самым коротким по времени — до первых соревнований. Что-то в ракете сработало не так, парашютик раскрылся не полностью, малая продолжительность нахождения модели в воздухе шансов на призовое место не оставила — и… Больше Алексея в кружке не видели.
На лето отец определил Алешку в спортивный лагерь юных ориентировщиков. Расчет был хитрый: занятия ориентированием на местности хорошо укрепляют физически, развивают выносливость, воспитывают волю, приучают к внимательности, собранности действий — как раз то, что надо. Хорошим ориентировщиком Алексей, однако, не стал: не привлекло его беганье по лесам. А вот к воде в лагере прикипел. Готов был целыми днями прыгать, как Тарзан, с прибрежных деревьев в озеро, нырять, плавать.
Раз так, на зиму родители определили сына в плавательную секцию. Первоначальную программу прошел, элементарно стили освоил, но соревновательного духа (или силенок?) опять не хватило. Что оставалось делать тренеру?
И все же занятия в бассейне не прошли для Алеши впустую: плавать-то прилично он научился. Здесь состоялось, и первое знакомство с аквалангистами, имевшее для него важные последствия.
Два предпоследних школьных года (восьмой и девятый) Алексей отдал новому увлечению: занятию в школе юных танкистов, работавшей на базе местного военного училища. И тут у него обнаружились определенные способности к познанию и практическому владению техникой. Его явно привлекала и романтика военного дела. Открылась прямая дорога к профессии? Не так все просто бывает порою в жизни. Ниже призывной нормы оказалось зрение, и мысль о танковом училище пришлось оставить.
Тогда-то (уже в десятом классе) ищущая натура Алексея обратила его к подводному спорту, к аквалангистам. С увлечением отдался тренировкам в бассейне, огромное впечатление на него произвел первый спуск под лед на глубоководном озере. Кто-то не выдержал этого экзамена на смелость и выдержку, на умение работать под водой, а у него обошлось как нельзя лучше. Вдохновленный первыми успехами, занялся совершенствованием своего подводного снаряжения, в том числе и конструированием гарпунного ружья. Дело в том, что стрелки-подводники предпочитают пользоваться не покупным, упрощенным оружием, а более надежным и сильным. А где его возьмешь? Значит, надо изучать специальную литературу, чертить, рассчитывать, точить детали на станке, подгонять…
Тем временем подошла пора выпускных экзаменов. Прощай, школа! А куда дальше? Новое увлечение родило мысль об океанологии, об участии в изучении подводного мира морей. Захватили описания заманчивых странствий и дел Жака-Ива Кусто, Клода Риффо, Жоржа Уо, первых советских аквалангистов-исследователей. Но как быть, если живет Алексей, как в песне поется, «в середине России, на уральской стороне»? И есть обстоятельства, которые не позволяют ему поехать сейчас учиться в Ленинград или Владивосток…
Не всегда прямой путь оказывается более коротким, быстрым, чем окружной. На семейном совете принимается решение: Алексею нужно идти в политехнический институт на факультет автомобильного транспорта. Интерес к самодвижущейся технике проверен? Проверен. Общие инженерные познания факультет дает? Дает. Переориентация в будущем на иную область труда возможна? Возможна. Такое бывает не только по личному желанию специалиста, а и в силу производственной необходимости, новых требований технического прогресса.
Первый же институтский год серьезно проверил Алексея на зрелость духа, взрослость. Все же сказывалось неумение сосредоточиваться на предметах обязательных, но с его точки зрения малоинтересных; недоставало самодисциплины, воли в преодолении неизбежных трудностей. Бывали и тягостные срывы, посещало и разочарование от неурядиц с выполнением учебного плана.
Но все время впереди светила мечта об Океане. И другого пути к ней, кроме как через инженерную специальность, в данном конкретном случае не существовало. Надо было переламывать свой характер, свою несобранность, податливость к романтике в ущерб исполнению дел, может быть, и действительно не очень увлекательных, но оттого не менее необходимых. Этот процесс шел медленно, иногда даже мучительно, но шел.
Занимаясь в институте, не порывал связи с аквалангистами. Побывал с ними на Балтике. Но самое сильное впечатление произвели поездка на берега Тихого океана, погружение в его воды…
Еще раньше родилась, а теперь окрепла дерзкая идея: самому сконструировать малогабаритную лодку и на ней поработать в будущем в прибрежных глубинах. Нужны кораблестроительные знания? Что ж, засядем за специальную литературу. И тут надо отдать должное преподавателю электротехники: он разрешил сдавать курсовую работу по предложенной Алексеем теме — «Электрическая часть подводного судна». Хотя эта тема никакого отношения к профилю факультета не имела, наставник откликнулся на инициативу студента, мудро решив: чтобы доказать состоятельность своих знаний, тому придется потрудиться еще больше, чем над обычным проектом. Так оно и получилось. А вместе с тем состоялся еще один шаг к мечте.
Надо сказать, что на этот раз, к чести юноши, далекая мечта не заслонила собой первоочередных забот и обязанностей. Больше внимания стал уделять «нудным» теоретическим дисциплинам. И уж совсем неплохо показал себя как автомобилист-эксплуатационник в периоды студенческих производственных практик. На машинах работал с удовольствием и умело, не тяготясь трудностями этого дела.
В конечном счете он соединил два интереса: стал инженером-механиком подводного обитаемого аппарата. Однако сейчас важно другое — исследование «технологии» метода проб и его оценка. Мне, как человеку, близко наблюдавшему за поведением и действиями Алексея на протяжении всех его школьных и студенческих лет, видится, что ни одно из тех многочисленных увлечений, которым он отдавался, в общем-то не проходило для него бесследно, впустую, а напротив, чему-то учило, от чего-то заставляло отказываться загодя, приоткрывало новые горизонты, рождало потребность проверять силы и дальше, искать с в о е место в общем трудовом строю.
И все же у этого метода подготовки к жизни есть и определенно слабые стороны. В своем чистом виде (хотя такое бывает редко) он постоянно сводится к альтернативам: «нравится — не нравится», «привлекает — не привлекает», «получается — не получается», «хочу — не хочу», «стану — не стану» и т. д. То есть идет не всегда ярко заметное, однако вполне очевидное приспособление к обстоятельствам, происходят уступки своим слабостям, а то и прихотям. Посмотрите, с какой поспешностью отказывался Алексей от тех дел, которые казались ему трудными или малоинтересными. Но ведь в жизни-то приходится заниматься делами и трудными, и не всегда увлекательными, а будничными. И необходимость преодолевать препятствия выпадает на долю каждого. А значит, и готовиться к этому надо заранее…
Кто-то из подростков, юношей и девушек начинает такую подготовку с того, что подвергает критическому разбору свое собственное «я», свой характер, качества души, то есть с самооценки, самопознания. И правильно поступает. Чтобы всерьез заняться самовоспитанием, надо прежде всего иметь более или менее отчетливое представление о своих недостатках и достоинствах, слабых и сильных сторонах, и тогда, опираясь на положительные качества, постараться преодолеть отрицательные.
Интересно и поучительно высказывание на этот счет Николая Островского.
«Для самовоспитания, — писал он, — надо прежде всего призвать самого себя на собственный суровый, беспристрастный суд. Следует ясно и точно, не щадя своего самолюбия… выяснить свои недостатки, пороки и решить раз и навсегда, буду ли я с ними мириться или нет, необходимо ли носить эту обузу за своими плечами или я должен выбросить ее за борт».
Собственный суровый, беспристрастный, не щадящий своего самолюбия суд… Те, кто оказываются способными к нему, много выигрывают, если, конечно, не опускают руки после такого «рентгена», а напротив, засучивают рукава и принимаются счищать с себя и мелкую ржавчину, и более опасную скверну. Так, например, как сделал это в свое время один ленинградский юноша.
Теперь он уже взрослый человек, штурман дальнего плавания. Окружающие считают его — и заслуженно! — интересной и сильной личностью, прекрасным специалистом. А мог бы остаться безвольной щепкой, не осознай однажды ущербности подобного состояния. Он вспоминает: впервые что-то понял в себе лишь тогда, когда вдруг увидел, как воспринимают его окружающие, стал слышать (а не просто слушать!), что они говорят ему в упрек. Вот его честный рассказ:
«В детстве я был ершистым, на всех обиженным цыпленком. В десятом классе устроил грубую сцену учительнице, повиниться, однако, не захотел и потому вынужденно простился со школой. Но зато обнаружил в себе… дурака. Не улыбайтесь, до этого надо тоже дорасти. Тут-то и набросился на книги, стал жадно выписывать, как бы присваивая, мудрые мысли других! Кстати, афоризмы собираю до сих пор. Полезно! Но если бы осознать это раньше, а не тогда, когда шишками на лбу «изобрел велосипед»…
Главный вывод из собственной истории, к которому пришел этот человек, таков: «Никто не сделает меня человеком, пока я сам не захочу им стать».
Верный вывод.
Только обязательно ли надо приходить к нему таким мучительно трудным путем?
Вот еще один из конкретных примеров самовоспитания характера, преодоления скверны в нем. Молодой человек однажды обнаружил, понял, что чувство страха у него гипертрофировано, обострено до той опасной степени, при которой он может оказаться способным на компромиссы с совестью, даже на унизительное бездействие. Это было одним из первых его нравственных открытий — осознание унижающей природы и возможных тяжелых последствий непреодоленного страха. Именно непреодоленного, так как страх сам по себе естествен, порою просто неизбежен в критических ситуациях. Когда понял психологию страха, ему легче стало понять и причину постоянно испытываемого унижения перед людьми и перед самим собой. А вслед затем в нем пробудился действенный протест против слабости собственного духа.
От понимания беды — к принятию решения о сопротивлении внутренним недостаткам, их преодолению. Впрочем, пусть и здесь расскажет, как все происходило, само действующее лицо:
«В борьбе со страхом я осуществил целую систему сознательных «спецтренировок». По пятнадцать-двадцать километров ходил ночами по волчьим тропам, по бездорожью. Переплывал, опять же ночью, в безлюдье, множество рек, в том числе Кубань под Армавиром, Амур… Прыгал с парашютом, причем с задержкой, когда и без нее-то поджилки тряслись. Но зато чего стоит это ощущение власти над собой и обстоятельствами!»
Преодоление страха стало не единственным пунктом в программе самовоспитания. Молодой человек начал борьбу с укоренившейся привычкой ко лжи («Я слишком много лгал в детстве»), с ленью, взяв и эту свою черту под сознательный контроль: «Приказывал себе выполнять самую неприятную работу и вообще работать больше, чем хотелось бы. Учился подчиняться тогда, когда сам мог командовать».
Итог?
Прекрасный! Вот чем:
«Какое же это чудо в, казалось бы, безнадежной лотерее — игре природных сил, мне выпал невероятный выигрыш — стать человеком!»
Самооценка — постановка цели — выработка методики достижения ее — действие — результат… Такова обычная схема самовоспитания. Пользуются ею сейчас точно так же, как пользовались еще в стародавние времена. За фактами и здесь дело не станет.
Американский просветитель восемнадцатого века Бенджамин Франклин еще в юности составил для себя свод заповедей поведения, которым решил следовать всю жизнь. Бенджамин взялся выработать в себе такие качества и черты характера, как трудолюбие, справедливость, решительность, скромность, чистоплотность, целомудрие, правдивость и другие «повседневные добродетели», как он их называл. Как? Методом планомерных упражнений.
Каждую неделю юноша старался строго следовать одному из пунктов своей программы, контролируя собственное поведение. На всю программу, состоящую из тринадцати заповедей-принципов, уходило три месяца. Затем все начиналось сначала. Длилась эта работа несколько лет, пока намеченные им ориентиры-правила поведения не вошли в привычку, не стали сутью характера.
Классические примеры самовоспитания явили миру Антон Павлович Чехов и Лев Николаевич Толстой. По признанию Антона Павловича, он всю жизнь вытравлял из себя раба. Имеется в виду — раба обстоятельств, условностей буржуазного мира, собственных недостатков. И в конце концов, сделал себя таким человеком, каким задумал. В одном из писем брату Николаю Антон Павлович изложил педагогический метод, кодекс правил, которому следовал всю жизнь:
«Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля… Тут дорог каждый час…»
Не прекращающуюся ни на один день борьбу с самим собой, со своими слабостями, со своей, как он считал, ленью вел Лев Николаевич Толстой. И чем больше повышал свою работоспособность, тем больше требовал от себя. Он тоже неукоснительно следовал правилам, выработанным еще в молодости. Вот некоторые из них:
«Каждое утро назначай себе все то, что ты должен делать в продолжение целого дня, и исполняй назначенное».
«Будь верен слову своему».
«Ежели ты что-нибудь делаешь, то напрягай все свои телесные способности на тот предмет, который делаешь».
«К каждому делу необходимому, но к которому чувствуешь отвращение, приступай как можно быстрее».
Один из девизов Толстого:
«Заставь свой мозг каждую минуту работать со всей силой, на которую он способен».
Почему бы не последовать этому замечательному призыву и приведенным выше правилам Сергею М. и тем из его сверстников, что удрученно расписываются в своей «бесталанности»? Но прежде всего им надо — повторяю и подчеркну это еще раз — поверить в себя, в свои силы, в возможность тренировки ума и воли.
К слову заметить, многие выдающиеся педагоги прошлого и настоящего в своих новаторских педагогических приемах отталкивались от убеждения в необычайной пластичности интеллекта и характеров детей и подростков, богатстве врожденных способностей и больших возможностях их активного развития через интенсивный содержательный учебный труд. При всем разнообразии применяемых такими учителями конкретных методов и приемов обучения и воспитания, они приходят к одинаковому результату: все их ученики несмотря на индивидуальные различия в задатках, оказываются достаточно способными к овладению теми или иными школьными предметами, вполне успевающими по ним.
Приведу пример. Живет и работает в Донецке учитель Виктор Федорович Шаталов. Так вот, у него нет неуспевающих, в с е б е з и с к л ю ч е н и я ученики постигают математику, физику, астрономию и электротехнику только на «отлично» и «хорошо» — в основном на «отлично». Не будем сейчас вдаваться в особенности учительского метода Шаталова, скажем лишь, что он так определяет свой главный педагогический принцип: вселить уверенность подростка в свои силы, сделать его раскованным, увидеть в нем полноценного, способного к творчеству, серьезного человека.
Но ведь такими могут увидеть себя и сами подростки, юноши и девушки, тот же Сергей М. Тогда и дело двинется быстрее, лучше. Не так ли?
Об интересном случае, повлиявшем на ее представление о возможностях школьников, рассказывала одна из начинающих учительниц:
«Шел мой первый урок, и я очень волновалась. Вызвала ученика. Отвечал он плохо, еле вытянул на тройку. Но я ошиблась квадратом в журнале и поставила ему пятерку, которую надо было поставить совсем другому. А журнал считается документом, исправлять в нем нельзя! И я сказала этому ученику: вот что, в следующий раз спрошу у тебя все, что проходили. Когда я его снова вызвала, то очень удивилась: так хорошо он отвечал! Я целый урок его спрашивала и поставила пятерку — теперь уже в дневник.
В чем же дело?
Оказалось, что этот ученик по математике никогда больше тройки не получал и просто потерял веру в себя, в свои возможности. Это был для меня действительно первый урок. Я поняла, что любой человек при желании, при трудолюбии, при вере в свои силы может учиться на «отлично».
Все тот же урок счастливого учения: желание, трудолюбие, вера в свои силы.
Сергей М. завидует тем, кому все дается легко, как бы само собой. Обманчивая зависть. Во-первых, всегда ли он видит, каким соленым потом дается эта, часто кажущаяся, легкость? Во-вторых, легкие победы — необычайно коварная вещь. Сколько молодых людей, подававших в школьные годы большие надежды и уверовавших в свою природную одаренность, очутились в какой-то час у разбитого корыта. И все потому, что оберегали ум, волю, сердце, мускулы от нагрузок, от тренировок на верхнем для них пределе. Не покажется ли вам поучительной на сей счет история, рассказанная читателем одной из молодежных газет в ответ на очередное письмо-призыв о помощи «бесталанному» человеку:
…Жили-были две девочки, две подруги — Таня и Ира. Несколько лет учились вместе, крепко дружили, хотя были непохожи одна на другую.
Ирина была воплощением таланта, по определению восторженных родственников, — «всесторонне развитым ребенком». У нее были способности к пению и рисованию. Она хорошо играла на фортепьяно.
Таня гордилась своей подругой и втайне завидовала Ирине: она не имела и малой доли таких талантов. К пианино, с трудом купленному родителями, подходила со страхом и каждый раз тихо, чтобы не слышала мама, плакала: пальцы не слушались ее. Нетрудная музыкальная вещь, которую Ирина разучивала за час, стоила Тане напряженного трехдневного труда. Зато сколько радости было у девочки, когда она смогла без нотных записей играть несложные произведения Чайковского, Баха, Глиэра. Глядя на нее, Ирина удивлялась:
— Не понимаю, чему ты радуешься? Подумаешь, песенку разучила…
Ире не знакома была радость труда. Схватывая все на лету, она довольствовалась тем, что имела, и не делала усилий, чтобы иметь больше. Таня упорно двигалась вперед, делая все новые и новые успехи, а Ира, несмотря на богатство способностей, застыла на «мертвой точке».
Почему произошло такое? Почему талантливая от природы девочка стала посредственностью?
Ответ, думается, ясен: способности обладают свойством не только «разгораться», но и «гаснуть», если не задается им постоянная тренировка.
Однако у этого ответа есть и продолжение. Его вы сможете уловить из рассказа биофизика, доктора медицинских наук, профессора Челябинского медицинского института Романа Иосифовича Лившица:
— Если бы я стал перед выбором, кого принять на работу: очень способного или человека без выдающихся способностей, но трудолюбивого и настойчивого, я бы, наверное, предпочел второго. У нас нельзя жить на одном вдохновении, нужно уметь после неудач, какие бы они ни были, не разочароваться, не впасть в истерику, а продолжать эту тяжелую, кропотливую работу во имя поиска, во имя открытия. Почти все мои сотрудники — бывшие студенты нашего медицинского института, по общепринятым меркам — самые обычные люди, отнюдь не «сверхчеловеки». Но свои многотрудные обязанности по научному поиску они исполняют достойно, наилучшим образом и результатов достигают значительных.
Любопытен один из фактов биографии самого Романа Иосифовича. В восьмом классе он поспорил с товарищем, что программа девятого слишком проста. И чтобы окончательно убедить его, сдал летом экстерном экзамен за девятый, сдал на «отлично». Правда, когда осенью Роман пришел в десятый класс, то понял, что знания его недостаточно глубоки и прочны, пришлось здорово потрудиться, дабы не дискредитировать себя в глазах сверстников и учителей. Да и профессором Лившиц тоже стал «досрочно» и считает, что в этом ему очень помогла после института служба в армии полковым врачом — научила дисциплине, организованности, ответственному отношению к порученному делу.
Продолжая тему «Таня — Ира», надо сказать еще и вот о чем: немалое число людей, несомненно одаренных, не испытывают радости от тех дел, что даются легко, без видимых усилий. Известный французский поэт Поль Валери, возведенный соотечественниками в ранг «бессмертных», признавался:
«Я не придаю никакой ценности тому, что мне ничего не стоит. Такая легкость мне всегда подозрительна и даже неприятна. Когда ничто меня не останавливает, я вскоре начинаю испытывать ощущение, что ничего не делается».
Вот ведь как: одни боятся трудностей, пасуют перед ними, другие опасаются легких побед, движения без борьбы. Заметим однако: дерзают плыть против волн отнюдь не одни лишь «бессмертные», а самые простые люди из числа тех, кто трудится бок о бок с нами.
Одну из московских школьниц спросили: какие свои желания выполнила бы она, если бы стала волшебницей, наделенной могучей силой и властью? Она ответила: «Очень хочу знать эту проклятую алгебру, наперекор Илье Васильевичу, который мало верит в меня; знать очень хорошо, даже лучше всех. Но только добиться этого собственными силами, без волшебства». И надо отдать должное девушке: она закончила школу без троек, без осечки поступила в институт и обошлась во всем этом без «чудодейственной» помощи, одним собственным старанием.
Да, особого уважения заслуживают люди, сознательно ставящие перед собой заведомо трудные жизненные, профессиональные цели и достигающие их вопреки сложившимся обстоятельствам. Вот еще один пример из этого ряда.
Среди лауреатов Государственной премии есть человек, послуживший прообразом главного героя «Повести о юности» Григория Медынского. В школе он был энергичным мальчишкой, подвижным и общительным, но в учении тянулся в основном на тройках. И тем не менее после десятилетки пошел в горный институт, то есть в один из самых престижных, где конкурс очень велик. Писатель как-то спросил его: чем он сам объясняет такой смелый шаг? В ответ услышал неожиданное: «Потому что там трудно. Я был очень безвольным, а там и учиться и работать трудно».
Этим живым примером Медынский напоминает: ребенок, подросток, юноша и девушка — растущие существа, сегодня они могут в чем-то отставать от других, а завтра — перегнать кого-то.
Только не следует, юный друг, на основании этого примера оправдывать затянувшуюся собственную раскачку, если она имеет место, делать поспешный и неосторожный вывод, что, возможно, и у тебя когда-то откроется «второе дыхание», что в будущем и ты покажешь свою настоящую цену. Герой Медынского, может, и корит теперь себя за несколько запоздавшее осознание возможностей самовоспитания через преодоление своих очевидных недостатков, через труд. Более ранние начала в таком важном деле, конечно же, куда предпочтительней запоздалых сетований и раскаяний по поводу задержки со стартом. Здесь ведь поистине минута час бережет.
Давайте и поговорим теперь о минуте.