А ведь я с ними в одном классе когда-то учился, в одиннадцатой школе. Правда, когда они свой теракт на 9 мая устроили, я уже в другой школе учился, в пятнадцатой. Но Иркутск - город маленький, а центр города и того меньше, а шила в мешке не утаишь - так что, "сарафанное радио" быстренько сообщило, что двое учеников иркутской среднеобразовательной школы №11 девятого мая метнули самодельную бомбу в праздничную колонну, в которой шли школьники и ветераны. И фамилии их "сарафанное радио" сообщило: малолетними "бомбистами" оказались Мишка Герасименко и Серёга Шизоев, мои бывшие одноклассники.

 Про школу №11, наверное, надо несколько слов сказать особо. Долгие годы школа считалась элитарной, числилась "школой с математическим уклоном". Многие годы директором школы был Иосиф Александрович Дриц - в прошлом, сам выпускник этой школы, затем один из первых иркутских комсомольцев-добровольцев, ещё затем - троцкист и сталинский лагерник, а после ХХ съезда - педагог и директор школы. Ему-то и принадлежит инициатива превращения рядовой иркутской школы в этакое квази-"элитное" учебное заведение, это при нём одиннадцатая стала "математической" школой. Я, правда, застал Иосифа Александровича уже не в роли директора школы: к тому моменту, когда я отправился в первый раз в первый класс, он уже вышел на пенсию, и я помню его только в качестве одного из наших дачных соседей - а вот моя покойная мама заканчивала школу ещё в его времена. Мама вспоминала, что это именно Иосиф Александрович, преподававший у её класса историю, поразил воображение школьников такими аббревиатурами, как "ВОСР" - "великая октябрьская социалистическая революция", и "ЗамКомПоМорДе" - "заместитель командующего по морским делам". И замечательное слово "Совдепия" матушка тоже впервые услышала из уст Иосифа Александровича на одном из уроков истории, в конце 1960-х.

 Я не оговорился, когда назвал одиннадцатую школу "квази-элитарной". Почему "квази-"? Ну, какая могла быть в Совдепии "элита", если наших нотаблей, как и весь образованный слой русского общества, начиная с 1917 года восторжествовавшее быдло усердно геноцидило? - оставшаяся часть национальной элиты частично уехала за границу, а немногие оставшиеся здесь сидели тише воды, ниже травы, скрывая происхождение и боясь высунуть голову. Помните анекдот о том, как в трамвае пролетарий наступил на ногу интеллигенту? - "А ты чё, типа, умный, да?! - Что Вы, что Вы! Я - такое же быдло, как и Вы!" Вот то-то же.

  Я не знаю: может быть, давно уже покойный Иосиф Александрович, в бытность свою директором, и хотел искренне воспитывать какую-то "новую элиту", создать первую в городе школу с углублённым изучением математики - да только на деле-то всё иначе вышло...

 Во-первых, никуда мы не уйдём здесь от проклятого "еврейского вопроса". Ну, что поделать? - за тысячелетия жизни в диаспоре, евреи настолько привыкли держаться друг за друга и "тянуть" друг дружку, что это стало для них своеобразным alter ego. А Иосиф Александрович Дриц был не просто евреем - он происходил из одной из старых еврейских семей Иркутска, из семьи, что называется, "с традициями" - в том числе, и с традицией общинной взаимопомощи. И, так или иначе, но когда иркутские евреи узнали, что директором одной из центральных городских школ, стал "таки, наш человек", и что этот "наш человек" решил сделать школу "элитной", то они организовано стали отдавать и переводить своих чад из других школ именно в одиннадцатую. Естественно, это привело к тому, что фактическое разделение учеников шло уже не по литерам - "А", "Б", "В" - а по национальному признаку. Добавьте сюда ещё примерно ту же картину с педсоставом и тот факт, что часть учителей стала "тянуть" именно "своих" ребят - и картинка сложится воедино.

 Нет, я не хочу никого обманывать: никаких драк и прочей поножовщины на национальной почве в одиннадцатой школе никогда не было, и никто не писал на стенах туалета погромных лозунгов, но некоторое взаимное отчуждение, всё же, было. Дети - они, вообще, сволочи чувствительные, и прекрасно видят, когда учительница вдруг, ни с того, ни с сего, начинает совершенно незаслуженно выделять кого-то из учеников. А в определённый момент ещё обязательно найдётся какой-нибудь старший "доброжелатель", который популярно объяснит школьнику, почему учительница Мира Марковна особо выделяет Соню, Вадика и Арика - ну, и... Во всяком случае, слово "жид" я не только впервые услышал именно в школе номер одиннадцать, но на мою голову нашлись даже целых два "толкователя": один объяснил мне значение этого слова относительно к некоторым учителям и одноклассникам, а второй регулярно разъяснял значение этого термина уже применительно непосредственно ко мне. Так что, не ищите здесь никакого антисемитизма, господа: мне и самому пришлось некоторое время побывать в роли представителя гонимого и притесняемого народа, которого, к тому же, постоянно норовили "раскулачить". Смайл.

 Но не только своей "пейсатостью-носатостью" выделялась среди других центровских школ одиннадцатая школа. Всё по той же причине, из за этого самого "элитарного" статуса, сюда же отдавала учиться своих отпрысков иркутская партхозноменклатура и всякое прочее творческое бомондьё. Я, например, помню, как некоторых учеников на занятия родители подвозили на служебных чёрных "Волгах", как во втором классе наша учительница говорила нам, что взамен уродливых послевоенных деревянных парт, новые столы и стулья для нашего класса "помог выбить папа Оленьки"... Как в далёком уже 1980-м году некоторые одноклассники приходили в школу с прозрачными японскими шариковыми ручками и прочими диковинками, которых не было ни в одном совецком магазине, я тоже помню. Одним словом, далеко не простые (скажем так) детки учились в иркутской общеобразовательной школе номер одиннадцать....

 Естественно, что у учителей в этой ситуации просто "срывало крышу" (прошу прощения за жаргонный оборот): близость к номенклатуре и местным официозным "деятелям культуры" застила им глаза. Все хотели "растить элиту". Школьная подруга моей матери, к слову, тоже работала в той же самой школе, и, приходя к нам, постоянно рассказывала, что буквально на каждом педсовете и директриса, и завучиха по нескольку раз напоминали педагогическому коллективу: "И не забывайте, в какой школе вы работаете! У нас здесь учатся непростые дети!"

 Своего маразма в те годы хватало в любой совецкой школе, но в той, где учился в те годы я, этот маразм, буквально, бил фонтаном и выплёскивался через край. Например, школьная пионервожатая ходила по школе в какой-то полу-самодельной военной форме: бежевая куртка и юбка, перехваченые портупеей-"диагональкой", собраной из форменных пионерских ремешков, плюс - постоянная пилотка на голове, и какие-то наградные пионерско-комсомольские значки на груди - целый иконостас!... А чего стоила, например, "пионерская вахта памяти" возле портрета Леонида Ильича Брежнева в ноябре 1982 года, когда дорогой генсек, наконец, закусил боты? - несчастные пионеры должны были по целому уроку стоять с двух сторон портрета, держа руку в пионерском салюте. Попробуйте-ка постоять на одном месте с поднятой вверх и согнутой в локте правой рукой хотя бы пять минут - не слабо? То-то же! А все эти "праздники песни и строя"? - это, когда целый класс изображает из себя то или иное подразделение Вооружённых Сил, ходит по плацу "коробкой" и поёт соответствующую песню. В третьем классе мы должны были изображать "суворовцев" - воспитаников суворовских училищ. Нашим родителям было дано задание изготовить для нас "суворовскую форму": для этого нужно было нашить на куртки мальчиков и блузки девочек красненькие погончики, но это ещё не всё: к брюкам мальчиков и юбкам девочек необходимо было пришить лампасы того же цвета. Лампасы должны были иметь ширину четыре сантиметра... Господи, я со стыда готов был под землю провалиться, когда в назначенный день шёл по городу в школу с этими лампасами на брюках! - прохожие смотрели на меня, как на маленького сумасшедшего! Куда уж там карнавальным казакам начала девяностых с их жёлтыми лампасами, пришитыми к трико!... Примерно те же чувства, что и я, испытали в тот проклятый день и остальные мальчишки из моего класса: едва мы отпели-отмаршировали по школьному двору, как все, не сговариваясь, принялись с остервенением - едва ли, не зубами! - отдирать эти широченные ленты со своих брюк. До сих пор не понимаю: кому и зачем нужен был этот карнавал?...

 Была ещё в актовом зале школы и некая странная мемориальная доска: установлена она была в 1960-м, кажется, году - то есть, именно в то время, когда директором школы был Иосиф Александрович Дриц. Доска была изготовлена из стекла, к обратной стороне которого была приклеена красная бумага и вырезанные из серебристой фольги буквы. Буквы эти складывались в надпись: "Разбить 1-го октября 1990 года и ознакомить присутствующих с текстом, вложенным в капсулу". Верно рассчитав для себя, что в 1960 году моя мама уже училась в одиннадцатой школе, я спросил у неё как-то, что это там за капсула замурована в стене актового зала школы? Мама объяснила, что это тогдашние выпускники замуровали там своё Послание к будущим поколениям, и что, мол, когда наступит 1990-й год, то мы с ней обязательно сходим в родную школу 1-го октября и послушаем, что же там понаписали тогдашние выпускники... И ещё прибавила: "Чувствую, очень весело будет...".

 В 1990-м году иркутская одиннадцатая школа праздновала своё семидесятипятилетие. Естественно, мою маму разыскали одноклассники, и естественно же, мы с ней пошли на это мероприятие. Народу в огромном актовом зале собралось предостаточно, и был какой-то торжественный митинг, и стеклянную доску, конечно же, тоже торжественно разбили, и извлекли эту чёртову капсулу, и ознакомили присутствующих с содержимым этого Послания... Да уж, да уж, права была моя матушка: бурное веселье охватило всех присутствующих с первых же строк, которые стал зачитывать, судя по всему, один из тогдашних выпускников:

 - Дорогие потомки! - начал он торжественно, - вот уже десять лет, как вы живёте при коммунизме...

 Дальше можно было и не читать - зачем, в конце концов, выставлять себя и своих одноклассников дураками? Ну, в крайнем случае, можно было бы сказать что-то насчёт того, что делайте, мол, скидку на время, господа: Хрущ нам тогда всем мозги своим коммунизмом заморочил, и отнеситесь, дескать, к этому документу снисходительно, как к артефакту эпохи... Но товарищ, похоже, был из идейных - поэтому, когда первый бурный порыв радости немного сошёл на нет, он продолжил столь же торжественным тоном:

 - Не осталось больше на нашей прекрасной планете Земля капиталистов и прочих эксплуататоров! Народы всего мира твёрдо идут по пути социализма, по пути прогресса! И впереди - наша Родина, авангард мирового коммунистического движения! Колосятся фруктовые сады и золотые нивы там, где в наше время простирались целинные казахские степи! Вслед за первым совецким космонавтом Юрием Гагариным в космос вышли и другие совецкие люди - и сегодня наши космические корабли летят к Марсу, Венере, Юпитеру и Меркурию! Под мудрым руководством Коммунистической Партии Совецкого Союза наш народ шагает от победы к победе...

 Столь длинный кусок текста товарищу удалось прочесть явно только потому, что все присутствующие изо всех сил сдерживали себя, чтобы дослушать этот анекдот до конца. Но, сколько ни сдерживайся, а веселье всё равно прорвётся наружу - и оно прорвалось, причём, в прямом смысле слова: когда дело дошло до колосящейся Целины и бороздящих Большой Театр космических кораблей, стоявшая рядом с нами дама не выдержала, описалась. Хорошо ещё, что этот её маленький казус остался почти никем не замеченным: остальные зрители-слушатели в этот момент просто стонали и хрюкали, будучи не в силах спокойно пережить выпавшей на их долю веселухи...

 Но - вернёмся из октября девяностого в май восемьдесят шестого. Новость о том, что двое моих бывших одноклассников заделались бомбометателями и атакавали праздничную колонну, шедшую девятого мая к мемориалу "Газовая Горелка" - pardon, "вечный огонь" - нам принесла всё та же мамина подруга, работавшая, к тому времени, уже завучем этой самой школы. Суть истории была проста, как апельсин: семиклассники Герасименко и Шизоев накануне из подручных материалов изготовили СВУ (самодельное взрывное устройство), с коим устройством и явились девятого мая к месту сбора праздничной колонны. Помаячив среди одноклассников так, чтобы их заметили, и даже пройдя затем какое-то время в колонне, они улучили момент и по-тихому смылись с праздничного шествия, а затем, далеко обогнав колонну, быстро добрались до перекрёстка улиц, которые почему-то до сих пор носят имена Сухэ-Батора и Свердлова. Здесь они через открытый чердачный люк поднялись на крышу стоящей на углу улиц "сталинки", и затаились на этой самой крыше, за глухой баллюстрадой. А через некоторое время, когда праздничная колонна вышла к этому самому перекрёстку, запалили свою "бонбу" и метнули её вниз...

 Снаряд, естественно, взорвался. Колонна, естественно, встала. Кто-то заметил Мишку или Серёгу на крыше - и к подъездам дома тотчас же бросились милиционеры. Мальчишек повязали тут же, когда они спускались с чердака - и сразу же доставили в Кировский райотдел милиции, на улицу имени товарища Фурье.

 Признаюсь честно: когда я узнал имена этих террористов-бомбомётчиков, то был слегка удивлён: ну ладно, Шизоев - он троечник и тюха, звёзд с неба не хватает и, вообще, производит впечатление дурачка - но Мишка?! Мишка происходил из номенклатурной семьи, его отец был инструктором горкома КПСС, Мишка был младшим и любимым сыном, с родителями они жили в полнометражной четырёхкомнатной квартире, в одном из элитных домов, что местная номенклатура выстроила для своих семей в тихом иркутском Центре, на месте уничтоженых деревянных особнячков последней четверти ХIХ века... Мишка неплохо учился, занимался в музыкальной школе, изучал с репетитором английский язык, ходил в бассейн, собирал марки - однажды, помню, подарил мне десятка два старинных марок... Мишка был добрым, незлобливым парнем, любил животных, мы с ним когда-то вместе гоняли по городу на великах, обменивались книгами - у него была богатая (спасибо родителям!) библиотека приключенческих "мальчишачьих" книг... Короче, перебирая тогда в памяти всё, что я знал про своего бывшего одноклассника, я никак не мог понять, с чего это вдруг Мишка Рыжий начал метать бомбы с крыш?...

 Надо ещё заметить, что в те годы, особенно после публикации в "Крокодиле" материалов "Фюреры с Фонтанки" и "Паспорт со свастикой", в стране стали стихийно возникать "нео-нацистские" молодёжные группировки. В Иркутске, как и в других городах, о каких-то "нео-нацистах", обитающих в спальных районах города, тоже шептались - правда, на поверку те "наци", как правило, оказывались обычными гопниками с ярко выраженными садистическими замашками. И представить себе, что Мишка - умница и индивидуалист до корней волос - принадлежит к одной из таких группировок, было невозможно. Правда, за три года до того, в 1983 году, была уже в Иркутске своя "нео-нацистская"  группировка юных эстетов - те, к чести их будет сказано, никого не избивали и бродячих кошек не поджигали, а читали Ницше и прославились тем, что расклеили по городу десяток листовок, на которых была нарисована виселица, снабжённая надписью "АНДРОПОВА - НА ВИСЕЛИЦУ" на русском и на немецком, а снизу, в качестве подписи, была старательно нарисована свастика. Но и этих "эстетов" Госбезопасность тогда очень быстро вычислила (там без стукача не обошлось) и "успокоила" путём проведения нескольких "профилактических бесед" - да так "успокоила, что о них никогда ничего больше не было слышно...

 А между тем, дело наших "бомбистов" вела, как уже догадались читатели, вовсе не милиция - дело вели комитетчики. Всё та же матушкина подруга рассказывала нам, как в школу несколько раз являлись улыбчивые "товарищи в штатском", как эти "товарищи" по одному опрашивали и кого-то из моих бывших одноклассников, и учителей - насколько я понимаю сейчас, на предмет выявления "молодёжной нео-нацистской организации". Но никакой "организации" не было и в помине, а была банальнейшая "хулиганка" - и, в конце концов, комитетчики отвяли от мальчишек и передали дело "по месту жительства", то есть, в Детскую комнату милиции (иди, малыш, спроси у папы, что это такое - он тебе расскажет, он там неоднократно бывал).

 История эта для её героев закончилась почти ничем. "Почти" - потому, что некоторые репрессии и "оргвыводы" из неё, всё же, последовали. Во-первых, Мишкиного отца "попросили" уйти из горкома партии: не очень-то удобно, знаете ли, держать на должности инструктора (то есть, штатного идеолога) человека, родной сын которого кидает самодельные бомбочки в То, Что Свято Для Всех Совецких Людей. Но из горкома номенклатурный Мишкин папа ушёл вовсе не токарем на завод, и не рабочим на стройку. О, нет! - ему, конечно же, подыскали тёпленькое местечко! И, по иронии судьбы, это было то самое местечко, которое до того на протяжении двенадцати лет занимал мой дедушка... Правда, дед вышел на пенсию в 1982-м году, а Мишкиного отца перевели на эту должность "с понижением" только в 1986-м году. Собственно, я не вижу в этой номенклатурной рокировке никакого "понижения": шутка ли?! - пересесть из кресла партийного балабола городского масштаба в кресло Первого заместителя целого главка, занимающегося материально-техническим снабжением пары областей, одной автономной республики, и ещё одного сопредельного государства?... Так что, это "понижение" позволило Мишкиному отцу вполне безболезненно "войти в капитализм" в 1992-м году, в то время, когда его бывшие коллеги-инструкторА мечтали пристроиться хоть при какой-нибудь завалящей кафедре общественно-политических наук, или пролезть на  какое-нибудь депутатское местечко - хоть "демократом", хоть "патриотом", хоть тушкой, хоть чучелком...

 Во-вторых, и Мишка, и Серёга оказались под милицейской "опекой", перешли в разряд "неблагополучных подростков". А это значит, что случись поблизости от их дома какая-нибудь драка, или кража, или ещё какой криминал - первым делом участковый идёт к ним в гости и дотошно проверяет, где они были и чем занимались в момент совершения преступления. А то ещё, просто так дружинники могут вечерком в гости завалить без предупреждения - поинтересоваться, как там этот "неблагополучный подросток" коротает досуг? не изобретает ли очередную бомбу?... Мало приятного, надо полагать. Правда, продолжалось это недолго, всего год-другой - а потом в стране настали Весёлые Времена, и про "неблагополучных подростков" благополучно забыли...

 Как сложилась их судьба в дальнейшем? Тихий троечник Серёга Шизоев тихо окончил восемь классов, затем поступил в какое-то ПТУ, потом сходил в армию, а вернувшись, устроился работать в какое-то РЭУ - не то сантехником, не то электриком. Во второй половине девяностых у него хватило ума заочно окончить какой-то коммунальный факультет Политеха, и теперь, по слухам, он возглавляет какую-то Управляющую кампанию, входит в какой-то низовой политсовет партии "Единая Россия". Короче, не хуже, чем у людей...

 Мишкина судьба сложилась трагично. Я не знаю, чем он занимался после окончания школы, хотя закончил он не восемь, а все десять классов. Знаю, что поступал куда-то, но получил ли диплом, мне неизвестно. Потом мы несколько раз пересекались с ним уже в девяностые - выглядел он достаточно хорошо, раза два или три мы неплохо посидели с ним в ресторанах - правда, о себе он почти не рассказывал, и говорили мы с ним всё больше на какие-то общие темы. А в середине "нулевых", как гром среди ясного неба, нагнала меня весть: погиб Мишка от передоза, загнал себе смертельную дозу какой-то дряни. Он и тогда, в девяностые, помнится, баловался травкой - но я и представить себе не мог, что с этой "травки" он перейдёт на что-то более тяжёлое, и что закончится всё так скверно.

 А в одну из наших встреч я, всё же, спросил его, с чего ради ему тогда, в восемьдесят шестом, понадобилось атаковать колонну демонстрантов, делать эту бомбочку, швырять её в людей, портить себе жизнь, в конце концов?... И Мишка, как ни странно, ответил мне на мой вопрос, хотя по натуре своей, и был достаточно закрытым парнем:

 - Понимаешь, - сказал он мне тогда, - меня всё это ещё с первого класса тихо бесило, если не раньше! Вся эта пионерия, красные флаги, Ленин этот лысый на каждом углу лыбился, весь этот патриотизм-коллективизм... А от школы вообще тошнило: все друг перед другом выпендриваются, все тебе в душу лезут, а потом стучат, наушничают... С четвёртого класса, если помнишь, началось обязательное "участие в жизни пионерского отряда" - то маршировать с дурацкими лампасами, то макулатуру им таскать, то каким-то ветеранам за хлебом-молоком бегать - мракобесие и показуха сплошная! А уж когда эти ветераны в школу на классный час приходили - всё, тушите свет! Сорок пять минут из пустого в порожнее про то, как они там фашистскую гидру в её же логове добивали, про Хатынь эту, про бухенвальдский набат - в зубах навязло, тошнило! Так что, считай, что это я тогда этой бомбочкой самодельной свой индивидуальный неосознанный детский протест выразил. Кто ж знал, что нас с Серёгой тут же заметут? А гадость им на праздник уж очень хотелось сделать...

 Я Мишку понимаю. Нет, конечно же, ни тогда, ни сейчас никаких бомбочек ни в кого я метать не собирался и не собираюсь, но от этого казённого совкового патриотизма-коллективизма меня, точно так же, как и Мишку, тошнило ещё в детстве. И сейчас тошнит, когда я на каждом углу вижу эти фальшивые "георгиевские" ленточки, этих шестидесяти- семидесятилетних бравых "ветеранов", эту показуху, эти танцы россиянских папуасов вокруг "священного огня". И мне страшно представить, что мог бы отчебучить мой школьный друг Мишка, если бы он не умер от передоза, а дожил бы до дней нашей "всеобщей стабильности"...