Латинское письмо вначале было только письмом маленькой области Лациум, в особенности города Рима. Как ни важна роль латинского письма в качестве средства международного общения на протяжении веков, с точки зрения истории мысли оно не сделало ни шага вперед по сравнению с тем, что было достигнуто греками. Оно стоит на одной ступени с рассмотренными выше письменностями Италии, и для нас может представлять интерес лишь графическая сторона латинского письма.

Латинский алфавит теперь принято считать разновидностью этрусского. Об этом говорит употребление С для g и для k, а также первоначально принятое употребление К перед а, r и в конце слова, С перед е и i, a Q — перед u, как в этрусском. Отсутствующие в собственно этрусском алфавите В, D, О, X заимствованы дополнительно, — как полагают, либо из греческого алфавита Южной Италии, либо из «прототирренского» письма. Это как будто свидетельствует о том, что заимствование письма римлянами произошло около 700 г. до н. э. Интересно употребление древнего F (v) для латинского f (но в древних надписях еще можно видеть FH (vh) в смысле f). Так как в латинском не было глухих смычных придыхательных th, kh, ph, то соответствующие знаки были римлянами опущены. Буква Z стала лишней после того, как около 350 г. до н. э. древнее z (звонкое s) превратилось в латинском в r. Знак Z был упразднен, и греческая Z передавалась латинским S до той поры, пока во время Суллы (?) знак Z не был 1 вновь заимствован из греческого вместе с греческим Y = у (u); оба дополнительных знака были поставлены в конец алфавита. Обозначение звука k тремя буквами С, К и Q было упрощено таким образом, что звук k стал передаваться буквой С, перед u в строго определенных случаях остался q, а К употреблялся только в немногих словах перед а. Большое неудобство причиняло двойное употребление знака С (для обозначения g и k), что побудило изобрести для g новый знак G (ок. 230 г. до н. э.).

Рис. 195. Древнелатинская надпись с Форума.

Римляне не переняли семито-греческих названий букв, за исключением поздних «йот», «зет» и «ипсилон». Неясно, как они пришли к названиям be, de, ef, el, ha и т. д., употребляемым и нами; изобретены ли они римлянами или переняты у этрусков (может быть, из предполагаемого некоторыми учеными первоначального этрусского слогового письма)?

Направление древнейших латинских надписей VI–IV вв. до н. э. — справа налево или бустрофедон [бустрофедоном выполнена надпись с Форума (ок. 500 г. до н. э.) — самая древняя латинская надпись], затем оно меняется на направление слева направо. Знаки большей частью пишутся в форме капитального или монументального письма, иногда украшенного; оно же употреблялось и в книгах.

Один из видов такого письма — рустика (IV–VII вв.). В IV–IX вв. преобладает унциальное письмо как в рукописях, так и в надписях, особенно церковных. Для повседневных целей вырабатывается очень беглое и неудобочитаемое письмо.

Рис. 196. Надгробная надпись Корнелия Сципиона, консула (259 г. до н. э.).

Рис. 197. Утонченный монументальный шрифт (II в. н. э.).

По папирусам и христианской литературе VII–VIII вв. известен так называемый полуунциал. С распространением христианского учения это письмо попало в Ирландию, где на его основе образовался ирландский тип письма, известный по ирландским рукописям и который благодаря основанным ирландцами монастырям стал употребляться и на материке. Молодая Ирландская республика вновь попыталась возродить этот вид письма в качестве ирландского национального. От ирландского в Британии образовался англосаксонский пóшиб.

Примерно с VIII в. у народов, принявших латинское письмо, вырабатываются свои характерные национальные пошибы — очень сжатый испанский (неверно названный вестготским, IX–XI вв.), итальянские пошибы папской курии, беневентский и так называемый лангобардский, франкские — меровингский и каролингский — пошибы.

Рис. 198. Унциал (IV в.).

В XI в. под влиянием готического стиля появляется так называемое преломленное письмо (фрактура или готика). Среди пошибов такого типа мы различаем готический минускул, «заостренный пошиб» (XIII в.) и, наконец, готическую текстуру двойного преломления (XIV в.). В Италии возникают новые виды: ротунда со смягченным преломлением, бастарда с курсивными элементами и готико-антиква, переходящая затем в антикву Возрождения, или современную латиницу.

Резкий перелом в развитии латинского письма наступает с изобретением книгопечатания. В книгопечатании используются вначале рукописные пошибы. Новые перспективы открываются лишь с введением около 1500 г. фрактурного набора, в котором впервые различаются прописные и строчные буквы. В Италии с возрождением классического образования вновь утвердился древний латинский пошиб, называемый гуманистической антиквой.

В XVI в. антиква утвердилась в Италии, проникла во Францию, в Англию и постепенно вытеснила фрактуру. В Германии фрактура не уступала позиций вплоть до XVIII в. и лишь постепенно была вытеснена антиквой. Соперничество продолжалось вплоть до нашего времени, но и в Германии вопрос теперь в основном решен в пользу антиквы.

Что касается почерков, мода на них тоже менялась почти каждое столетие. В Германии соперничали фрактура и антиква, соответственно «немецкий» и «латинский» почерки.

Существенное усовершенствование латинского письма — фонетическая транскрипция, созданная в XIX в. для более точного обозначения звуков. Один знак этой транскрипции должен соответствовать одному звуку, поэтому один и тот же звук, изображаемый в немецком тремя знаками sch, в английском — двумя sh, передается одним знаком š (или ʃ); с помощью диакритических знаков записываются č = tsch; ž — звонкое š и т. д.; ng в нем. singen и «носовое» n в deriken передаются знаком ŋ. Что касается гласных, то шведское å, первоначально среднее между а и о, отличают от более «светлого» а, открытое о (ǫ) — от закрытого о (ọ) и т. д.; все это — оттенки звуков, не отображаемые обычным латинским письмом.

Рис. 199. Полуунциал (VII–VIII вв.).

Рис. 200. Меровингская рукопись (583 г.).

Рис. 201. Ирландский пóшиб.

Стремление к возможно более точному отображению звуков на письме может привести в фонетической транскрипции к созданию все большего числа букв и диакритических знаков, которые усложняют восприятие текста, но позволяют обозначить самые минимальные звуковые различия.

Здесь нам кажется уместным сказать несколько слов о словоразделе и пунктуации. Древнее греческое письмо не знало ни того, ни другого — в текстах, особенно в надписях, не было пробелов между словами. Лишь в рукописном книжном письме слова постепенно стали отграничиваться одно от другого, буквы в слове постепенно сближались, образуя единство, а между словами возникали промежутки. Точки и запятые вплоть до византийской эпохи встречались редко.

В латинском письме разделение слов точками или с помощью пробелов производилось отчасти уже в древности, но было неустойчивым, и в средние века здесь сохранялась известная непоследовательность. Пунктуация в современном смысле, включая двоеточие, вопросительный знак, кавычки и т. д., установилась повсюду лишь с изобретением книгопечатания.

Германское руническое письмо.

Германское руническое письмо было предметом оживленных научных дискуссий последних десятилетий. Основным спорным моментом был вопрос о происхождении рун: созданы ли они по латинскому образцу или изобретены самими германцами. Теперь, когда страсти поулеглись, можно подойти к решению этого вопроса более спокойно и деловито.

Правда, можно себе представить, вместе с Г. Йенсеном, что у древних германцев было примитивное письмо со смысловыми знаками (идеограммами), употреблявшееся ими не для передачи сообщений, а в магических целях. Это как будто подтверждают часто цитируемые слова Тацита (Germania, 10), что германцы получали у оракула палочки с нанесенными знаками и по ним пророчествовали. Но это остается более или менее предположительным. Во всяком случае, рунический алфавит подлинных германских надписей начала нашей эры проявляет несомненное родство с южными алфавитами.

Древнейшая руническая надпись времени приблизительно около смены эр начертана на кубке из Фелингена (Vehlingen) на Нижнем Рейне; к более позднему времени относятся готские надписи на наконечнике копья из Ковеля (230 г. н. э.) и на золотом кольце из Пьетроассы (Румыния, 375 г. н. э.). В V–VII вв. не только южными, но уже и северными племенами (скандинавами) были созданы многочисленные памятники. В Дании руны употреблялись в надписях на памятниках приблизительно до 1100 г. В Швеции от них отказались несколькими столетиями позже. О том, что руническое письмо еще бытовало у франков, свидетельствует Венантий Фортунат в конце VI в., у северных германцев — Саксон Грамматик (1150–1216). К более позднему времени относятся такие дошедшие до нас рунические тексты, как законы провинции Сконе, так называемый датский календарь (оба XIV в.) и «Плач Марии» (XV в.).

Рис. 202. Общегерманский и скандинавский рунические алфавиты.

Рис. 203. Пунктированные скандинавские руны.

Рис. 204. Дальские руны.

Угловатость рунических знаков объясняется тем, что первоначально они были насечками на дереве; вертикальные линии вырезались перпендикулярно направлению волокна, округлые и горизонтальные линии употреблять избегали. Направление письма обычно слева направо.

Алфавиты древнейших рунических надписей повсюду довольно схожи, так что можно говорить сначала о едином общегерманском алфавите из 24 знаков. Приблизительно с VIII в. руны в Германии не употребляются, зато они стали чаще встречаться в Скандинавии, но алфавит скандинавских рун состоял из меньшего количества знаков — 16, при этом t обозначает еще и d, b-p и k-g, ng, i-e, u-о и w. Неоднозначность, возникшая при такой системе записи, была преодолена в пунктированных рунах, возникших в Скандинавии около 1000 г.; точки в них использовались для различения k от g, p от b, e от i.

В XIII в. руны в основном перестают употребляться и на севере, но на надгробных камнях они сохраняются до XVI в., в календарях — до XVIII в. В шведской области Даларне в XVIII в. появился даже новый, дальский рунический алфавит. В Англии на базе общегерманского рунического алфавита образовался англосаксонский рунический алфавит, состоявший из 33 знаков, который был в употреблении наряду с латинским до VIII в.

Названия и порядок следования знаков рунического и латинского алфавитов не совпадают. Алфавит называют обычно по первым шести буквам футарк (futhark). Названия букв акрофонические, так что начальный звук названия соответствует звуку, обозначаемому руной. Названия букв известны нам из скандинавских и англосаксонских сказаний о рунах. Большинство названий (но не все) поддается толкованию: fë «скот, имущество», ür «тур, дикий бык», reiđ «верховая езда», «дорога», hagall «град», nauđ «нужда», ïss «лед», är «год», söl «солнце», bjarkan «березовая ветвь», mađr «человек», logr «вода». Англосаксы добавляли к ним еще gyfu «дар», dceg «день», peorđ «лошадь», wynn «пастбище», «удача», «радость», ëpel «имущество». Порядок следования знаков рунического алфавита объясняется магическим характером самих рун; он известен нам из многих описаний алфавита.

Еще в 70-х годах датский исследователь Л. Виммер хотел доказать латинское происхождение рун, но испытывал большие затруднения при сравнении отдельных знаков. Другие ученые говорили об их греческом происхождении и о возникновении рун у готов на Черном море, но эта попытка тоже оказалась неудачной, так как древнейшие надписи происходят из центральных областей Германии и относятся к доготским временам. Большую поддержку в научных кругах получило предположение норвежца Марстрандера, что руны развились из северноэтрусско-альпийских знаков письма и созданы приблизительно в начале нашей эры племенем маркоманнов на верхнем Рейне и верхнем Дунае. Аргумент в пользу этой точки зрения видят в надписи на шлеме из Негау (Штирия, около 200 г. до н. э.), содержащей текст на германском языке, но записанный альпийскими знаками. Это означает, что уже тогда отдельные германские племена населяли Альпы, познакомились там с северноэтрусско-альпийским алфавитом и переняли его.

Противоположная точка зрения, заключающаяся в утверждении, что руны — германское изобретение, пользовалась поддержкой в Германии во времена Гитлера, но она настолько противоречит всем историческим данным, что теперь даже не требует аргументации для опровержения.

Приняв альпийскую теорию происхождения рун, мы должны найти объяснение порядку следования и названиям знаков. Г. Йенсен, опираясь на выдвинутую им теорию доисторического идеографического письма, утверждает, что названия рун были ранее названиями идеограмм и что отдельные идеограммы непосредственно перешли в рунический алфавит, а порядок рун в алфавите определяется, вероятно, тем, в каком порядке были сгруппированы сами идеограммы.

Рис. 205. Англосаксонский рунический алфавит.

Рис. 206. Огамический алфавит.

Кельтское огамическое письмо.

Огамическое письмо встречается в надписях на камнях в основном в Юго-Западной Ирландии, отчасти в Уэльсе, в Шотландии и на острове Мэн. Насчитывается несколько сотен надписей. Самые древние датируются приблизительно IV в. н. э., после 650 г. огамическое письмо было вытеснено ирландской разновидностью латинского письма.

Замечательна форма знаков письма — насечки в виде линий и точек, нанесенные направо и налево от ребра камня. Алфавит состоит из 20 знаков. Письмо не является спонтанным изобретением, но оно тем более и не восточного происхождения, как полагают некоторые; это латинский алфавит, переписанный другими знаками, возможно — тайнопись священнослужителей, и наличие связей с германским руническим письмом весьма сомнительно.

Рис. 207. Древнеирландская огамическая надпись.

Славянское письмо.

Самой значительной письменностью, созданной по образцу греческого письма периода раннего христианства, является славянская. Когда в IX в. братья Константин (позднее Кирилл) и Мефодий проповедовали христианство в тогдашнем Моравском княжестве, они воспользовались той формой славянского языка, которая была в ходу на их родине, в Салониках; исследователи называют ее теперь церковнославянским или древнеболгарским языком. Для него были созданы две разновидности славянского письма — глаголица и кириллица. Неясно, какой из этих алфавитов древнее. Но большинство исследователей склоняется к тому, что Кирилл изобрел глаголицу; кириллицу же считают более поздней формой письма. Проще всего объясняется происхождение кириллицы; из ее 43 знаков 24 — это просто буквы греческого унциала IX в., к ним было добавлено несколько дополнительных знаков и лигатур. Сложнее обстоит дело с глаголицей, необычной по форме знаков; для объяснения ее возникновения выдвинуто большое количество часто сомнительных гипотез. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что наиболее вероятным кажется происхождение глаголицы из греческого минускула IX столетия, хотя некоторые детали требуют выяснения. Рукописная глаголица разделяется на округлый болгарский и угловатый хорватский (иллирийский) пошибы. Названия букв обоих алфавитов одинаковы и, по-видимому, изобретены самостоятельно. Глаголица продержалась в Болгарии и Македонии до XIII в., на Западе — на несколько столетий дольше, затем ее совершенно вытеснила кириллица. В основу появившегося в XVI в. печатного шрифта положена последняя.

Рис. 208. Образец печатной Кириллицы из Боснии.

Рис. 209. Русский курсив (XVII в.).

Современный русский алфавит создан около 1710 г. Петром Великим из видоизмененной и упрощенной кириллицы. Орфография значительно упрощена в 1917 г.: v и i заменены на и, θ — на ф, ѣ — на е, твердый знак ъ на конце слова ликвидирован. Наряду с печатным шрифтом развивался беглый, вначале трудно читаемый рукописный почерк, и лишь позже он становится более ясным и более изящным. Письменности украинцев, болгар, сербов и русских идентичны; лишь для нескольких звуков, отсутствующих в русском, были созданы дополнительные знаки.

Рис. 210. Украинские, болгарские и сербские дополнительные буквы.

Восточным славянам с их славянским алфавитом противостоят западные славяне (поляки, венды, чехи, словаки, словенцы), пользующиеся латинским письмом, в котором число знаков увеличено за счет диакритик. В одном случае линия раздела проходит по довольно однородной языковой области: сербы пользуются славянским письмом, а говорящие на том же языке хорваты — латинским.

До 1860 г. кириллица употреблялась также для румынского языка, в названном же году ее сменило в Румынии латинское письмо.

Китайское словесное письмо.

Среди употребляемых ныне систем письма китайское, безусловно, является наиболее древним — оно сохраняется без существенных изменений вот уже почти 4000 лет, с тех времен, когда на Ближнем Востоке процветали клинопись и египетские иероглифы и еще не было и речи о буквенном письме; тем самым в современность вклинивается в высшей степени архаическая система письма. В китайском письме нет букв, нет алфавита, как в большинстве современных письменностей; каждый знак обозначал при возникновении письма целое слово, как и при зарождении древних письменностей Передней Азии.

Несколько слов о технике письма. Древними материалами для письма были камень, металл, кость и бамбук, и знаки выцарапывались металлической палочкой. Но еще до нашей эры китайцы изобрели род бумаги и волосяную кисточку, а также тушь из клея и древесной сажи. Эти средства и материалы для письма и поныне употребляются на Дальнем Востоке.

Квадратная форма отдельных знаков принята с древнейших времен; она предписывается точными каллиграфическими правилами. Каждый знак занимает четырехугольник, все эти четырехугольники равны между собой. Нормальное направление письма — колонками сверху вниз, причем колонки располагаются справа налево, т. е. так же, как в египетском письме и в древнейших видах клинописи. Лишь время от времени встречается горизонтальное направление строки с расположением знаков справа налево (а в последнее время и слева направо, что для нас привычно).

Внешняя форма письма.

Сразу же следует сказать, что, как и другие древние письменности, китайская была создана как рисуночное письмо, т. е. для выражения каждого понятия рисовался отдельный знак. Так же как и всюду, с течением времени рисуночный характер знака стирался, но у части знаков он достаточно заметен и сегодня (ср. знаки «болото», «вода», «гора», «ветер» на рис. 211). Так как в китайском языке нет флексий, то отдельные слова всегда сохраняют твердо установленную форму, и потому вполне можно удовлетвориться чисто словесным письмом — ведь потребности в изображении флексий и тому подобного не возникает.

Рис. 211. Эволюция форм китайского письма.

Естественно, что и здесь с течением времени изменился графический облик знаков. Древнейшие надписи на гадательных костях и бронзовых сосудах (XV–XII вв. до н. э.) выполнены так называемым древним письмом (гу-вэнь), оно еще довольно тщательно передает изображения предметов и допускает варьирование формы знаков. В дальнейшем развивается и нормализуется чжоу-вэнь, или да-чжуань («большая печать», «большое письмо для печатей», около 800–200 гг. до н. э.), а также сяо-чжуань («малая печать», «малое письмо для печатей», около 200 г. до н. э.). После изобретения кисточки появляется ли-шу, т. е. «официальное письмо», а около 400 г. н. э. за ним следует кай-шу — «уставное письмо», которое и доныне осталось основным и наиболее распространенным видом письма и не претерпело более или менее существенных изменений даже в связи с изобретением книгопечатания. Наряду с ним в постоянном письменном общении употребительны курсивы: тщательно отделанный и легко читаемый курсивный шрифт син-шу («беглый шрифт») и очень беглый и трудно читаемый цао-шу («травяной шрифт»).

Рис. 212. Китайские детерминативы.

Рис. 213. Печатный шрифт «национального алфавита».

Сложность китайского письма с его тысячами знаков приносит, однако, большую практическую пользу в различных отношениях. Так, огромный ареал китайского языка распадается на многочисленные области распространения сильно отличающихся друг от друга диалектов. Понимание устной речи при этом часто затруднительно или вовсе невозможно, но письмо выступает здесь в роли объединяющего элемента, так как хотя такие понятия, как «рука», «человек», «корабль», в диалектах произносятся как различные слова, но на письме они всюду передаются одними и теми же знаками. Кроме того, все китайские слова в ходе языкового развития стянулись в односложные структуры, вследствие чего образовалось неисчислимое множество омонимов (в наших языках их лишь единицы, например, русское числительное три и повелительная форма три от глагола тереть, немецкое arm «бедный» и Arm «рука» и т. д.). Тоновое ударение, отличающее, например, huang 2 «блестящий» от huang 3 «возвышенный, выдающийся», не является совершенным различительным средством, так как, например, слово fu 4 может обозначать «отец», «жена», «богатый», «посылать», «возвращаться» и т. д., слово li 4 — «холм», «сила», «зернышко», «господствовать», «стоять» и т. д. В этом случае именно письмо является средством различения омонимов, потому что для каждого из перечисленных выше понятий существует свой знак на письме; fu 4 «отец» пишется не так, как fu 4 «посылать», и т. д.

Это преимущество словесного китайского письма, конечно, немедленно исчезло бы, если бы было принято латинское письмо; в таком случае общелитературный китайский язык станет непонятным, даже если ввести обозначение тонов.

Внутренняя форма письма.

Знаки китайского письма, прежде всего — рисунки, изображающие понятия вне связи с фонетикой; на рис. 211 показаны знаки, передающие понятия «ребенок», «дерево», «ворота», «стрела», «собака», «рука», «дождь», «поле» и т. д. Рисуночный характер еще ясно прослеживается в древнейших надписях, а у некоторых знаков, например «ребенок», «дерево», «ворота», «дождь», — ив современной форме письма. Как и на начальных этапах развития систем письма Передней Азии, абстрактные понятия и действия изображаются метафорически: «слово» или «говорить» — рот с выходящим дыханием, «рано» — солнце над горизонтом, «вечер» — полумесяц, «кровь» — ритуальный сосуд с кровью, «середина» — диск со стрелой, запретительное «нет!» — опущенный флажок. Удвоение знака может обозначать множественность: «близнецы» = дважды «ребенок», «лес» = дважды «дерево». Как и в Западной Азии, понятие может выражаться совокупностью знаков: «светлый» — солнце и луна, «рвать» — рука над деревом, «петь» — рот и птица; примечательно, что понятие «слушать» изображается с помощью уха и двери, а «ссориться» — как две женщины рядом.

Рис. 214. Слоговые знаки системы письма Ван-Чжао.

Рис. 215. Изречение из Библии (Иоанн, 3:16) в написании Ван-Чжао.

Но наряду с чисто понятийными знаками существуют и иероглифы с фонетическим элементом, которые преобладают численно в настоящее время, но прослеживаются еще и в древнейших надписях на костях. Рисунок поддающегося изображению понятия может обозначать абстрактное понятие, звучание которого сходно со звучанием первого; знак tsu 2 «нога» обозначает и tsu 2 «быть достаточным», ša «песок» может обозначать ša «громко». Эту разновидность звукового ребуса синологи называют «заимствованием». Здесь налицо тот же принцип, что и в случае с египетским  «пловец с сетью», употребляющимся для обозначения  «ризница», и с шумерским ti «стрела», употребляющимся вместо ti(l) «жить».

Значительно чаще встречаются более сложные случаи, когда звуковой заменитель этого рода связывается еще и со смысловым детерминативом, или в китайских терминах с так называемым главой класса: знак для ku 3 «барабан» употребляется также и для ku 3 «слепой», но с детерминативом «глаз», указывающим, что подразумевается ku 3 , связанное со зрением, а именно «слепой». Соответственно ma «конопля» ставится в случае ma «тереть» с детерминативом «рука» и для ma «пыль» — с детерминативом «земля», или hwa «цветок» — с детерминативом «лошадь» для выражения hwa «пегий конь», с детерминативом «говорить» — для hwa «кричать»; huang 3 «царственный» с детерминативом «огонь» — для huang 3 «блестящий». Последний пример показывает, что при этом допускаются и неточности в обозначении тонов, подобно тому как в шумерском ti «стрела» не вполне точно покрывает звуковой состав слова ti(l) «жить».

Детерминативы — я постоянно употребляю этот термин вместо китайского термина «ключи» — по своей функции очень схожи с детерминативами египетского письма и клинописи. Это сходство еще увеличивается в следующих случаях: знак  mu 4 «дерево» подставляется во все знаки письма, обозначающие названия деревьев и вещей, как-либо связанных с деревом или древесиной,  ts’ао 3 «трава» (большей частью встречается в сокращенной форме  над другими знаками) подставляется во все обозначения трав, пряностей, цветов и т. д.,  «вода» (чаще пишется сокращенно  слева от другого знака) — во все названия рек и всякого рода жидкостей. Исследователь клинописи видит здесь параллель с клинописными идеограммами и подставляемыми впереди детерминативами, только в клинописи оба знака стоят рядом, в то время как здесь они как бы сплавлены в один. Тем самым сходство и даже тождество западного и китайского принципов письма представляется полным: с самого начала — смешение понятийных и звуковых рисуночных знаков, причем последние либо стоят отдельно, либо снабжены детерминативами. Это сходство могло бы послужить аргументом в пользу предположения, что древние китайцы в готовом виде заимствовали письменность из Западной Азии. Но так как сходный путь развития мы находим также в системах письма, изобретаемых современными примитивными народами, где никак не может быть связи с письмом древней Западной Азии, то более справедливым представляется предположение, что одинаковое развитие письма у разных народов всюду протекает независимо, по законам, объясняемым однотипностью путей развития духовного строя человека.

При анализе развития внутренней формы письма нельзя не считаться с морфологическими особенностями китайского языка. Истоки возникновения китайского письма для нас не столь очевидны, как в случае с египетским письмом и клинописью. Древнейшие надписи на бронзе и костях (XV–XII вв. до н. э.) показывают письмо, хотя еще и рисуночное, но все же уже достаточно развившееся. Для наших целей представляется неважным, существовала ли до этого какая-либо разновидность «узлового письма». Язык жестов, жезлы, указывающие социальное положение, и деревянные бирки могли играть вспомогательную роль при создании письма, но не следует отводить им при этом решающую роль.

Рис. 216. Курсивное написание «национального алфавита».

Следует сказать несколько слов о том, как китайцы отображают средствами своего письма европейские слова и названия. Понятийное письмо в основном нефонетического характера не приспособлено для передачи иноязычных звучаний. Если иноязычные географические названия не переводить прямо на китайский как «Красное море», «Снежные горы» (Гималаи) или «Львиная страна» — Simhala (Шри-Ланка), то приходится их более или менее произвольно разлагать на слоги и в известной степени приблизительно отображать эти слоги сходно звучащими китайскими словесными знаками и комбинациями этих знаков. Так, говорят и пишут Оулоба «Европа», Хэлань-го «Голландия», Ямэйлицзя «Америка», Фаланьси-го «Франция», Дэи-чжи-го «Германия» и др. Конечно, такие передачи весьма неточны, но выход из этого положения предлагают китайские газеты, которые иногда вставляют в китайский текст европейские наименования, отпечатанные латинским шрифтом. Между двумя столь различными системами письма невозможно навести мосты. Как ни привязаны китайцы к своей пришедшей из глубокой древности письменности, они уже давно знакомы с более простыми системами письма. Прежде всего, уже много веков назад они благодаря буддизму познакомились с деванагари, а теперь во все возрастающем масштабе знакомятся с латинским письмом, — так что они вполне могли убедиться в преимуществах этих более простых систем. Следовательно, неудивительно, что нет недостатка в попытках заменить сложное китайское словесное письмо более простым фонетическим письмом слогового или звукового характера.

Разновидностью звукового письма является так называемая система фаньце, появившаяся уже в V–VI вв. и передававшая звучание редко встречающихся знаков. В этом письме односложное слово разлагается на две части — начальную и конечную примерно так же, как в клинописи вместо bar пишут ba-ar, и для различных начальных и конечных частей создаются особые знаки. Вероятно, при создании этого подхода к слоговому письму не обошлось без индийского влияния.

Естественно, что попытки такого рода множатся в настоящее время благодаря знакомству с латинским письмом. Созданная около 1900 г. система Ван-Чжао также построена как слоговая по принципу начальных и конечных частей. Она содержит 50 знаков для начальных частей и 12 знаков для конечных; четыре пекинских тона обозначаются точками рядом со знаком. Знаки выглядят как чрезвычайно упрощенные китайские словесные знаки. Британское библейское общество использовало это письмо для своего издания Библии на китайском языке.

Большее значение имеет так называемый национальный алфавит (чжуинь-цзыму), созданный в 1913 г. и с 1918 г. допущенный для преподавания в школах. Принцип его тот же; слоговой, с разделением слова на начальную и конечную части, и начертания знаков тоже похожи на упрощенные начертания обычной иероглифики. Направление письма — горизонтальное, слева направо, как и в европейских письменностях. Письменность, созданная для диалекта сватоу, представляет собой довольно чистый тип буквенного письма; разумеется, это произошло под европейским влиянием.

Наряду с этими попытками ширится и тенденция применить для записи китайского языка латинское письмо; ведь оно уже давно применяется в родственном китайскому вьетнамском языке. Особое рвение в этом отношении проявляют христианские миссии. Справа приводится образец этого перегруженного диакритиками письма. Китайское правительство также предпринимает меры в направлении фонетизации письма, но успешно ли — сказать еще нельзя. Особого успеха, кажется, ожидать не следует, не говоря уже о том, что с введением новой письменности вся древняя китайская литература станет недоступной для молодого поколения.

Японское письмо.

Особенно большое значение в мировом культурном обмене имеет японское письмо. Исходным моментом для него также послужило китайское письмо, но заслуживает внимание то новое, что было привнесено. Японский язык — многосложный, с богатой флексией, и добиться его ясной записи средствами китайского словесного письма было невозможно, так что на практике японцы создали смесь словесного и слогового письма. Основы имен существительных, прилагательных и глаголов большей частью передаются китайскими словесными знаками, называемыми по-японски кандзи, а флексии, частицы и т. п. передаются японскими слоговыми знаками, называемыми кана. Существуют две формы слогового письма — катакана и хирагана; ниже о них будет сказано подробнее. Знаки японского письма, как и китайского, пишутся вертикальными колонками справа налево. Смешением двух форм письма японский текст напоминает клинописные тексты с шумерскими идеограммами для основ слов и аккадскими, хеттскими или какими-либо другими слоговыми знаками для окончаний; японский текст можно записать и не употребляя китайских словесных знаков, чистым слоговым письмом, что и делается в японских букварях, лишь постепенно знакомящих школьников с китайскими знаками. С алфавитным письмом японцы познакомились благодаря европейцам, их собственное восприятие письма — слоговое: если попросить японца сказать слово сима «остров» наоборот, то он скажет не амис, а маси.

После этих предварительных данных о сущности японского письма следует подробнее остановиться на процессе его исторического развития. Много споров вызывал вопрос, существовало ли в Японии собственное письмо до введения китайского; скорее всего, на этот вопрос следует ответить отрицательно. Существование упоминаемых в японской литературе так называемых знаков эры богов исторически сомнительно, тем более, что не сохранилось ни одного памятника.

Китайское письмо известно в Японии по меньшей мере с начала нашей эры, а примерно с 400 г. причастность к китайской образованности стала обязательной для образованных японцев. С проникновением в Японию буддизма (VI в.) здесь стали известны и буддийские сочинения, переведенные на китайский язык. Китайские книги сначала читались также по-китайски, но вскоре начались попытки ввести японское чтение. Из-за различия в языковом строе возникали известные трудности; ведь в японском не только множество флексий, изображение которых средствами китайского письма невозможно, но и порядок слов в обоих языках различен, а иногда и прямо противоположен. Но, несмотря на эти трудности, японцы и свои, японские, книги сначала пытались писать одними лишь китайскими словесными знаками, причем они следовали китайскому порядку слов. Примером такой книги является древнеяпонская «Записи деяний древности» («Кодзики», около 712 г.), в которой знаки следует читать в ином порядке, нежели они написаны. Только многочисленные фонетические написания доказывают, что данное произведение следует читать по-японски.

При таких обстоятельствах очень скоро должна была возникнуть потребность в такой записи японских текстов, которая передавала бы точно звучание слов и все окончания. Выход был найден: отдельные слоги японского языка были приравнены к так же или сходно звучащим китайским словам, и письменные обозначения этих китайских слов (знаки уставного почерка, часто в упрощенной форме) были приняты в качестве обозначений соответствующих японских слогов. Например, китайское  mao 2 «волосы» изображает на письме японскую частицу mo, кит.  t’ien 2 «небо» — японское окончание — te и т. д. Так из китайских знаков возникло японское слоговое письмо катакана, изобретенное, согласно преданию, министром Киби (но) Макиби около 750 г. Письмо катакана уже засвидетельствовано очень древними японскими литературными памятниками; его внешняя сторона окончательно сформировалась в эпоху Камакура (1185–1333 гг.). В некоторых случаях произношение слоговых знаков взято не от китайского, а от японского слова: яп.  mi получило свое звучание от яп. mi «три» (кит. san 1 ), а яп.  me — от яп. me «жена» (кит.  nü 3 ).

Простое и ясное письмо катакана и по сей день применяется в детской литературе и в других простых книгах. Но наряду с ним существует еще одно слоговое письмо, полностью равноценное первому, но имеющее иную графическую форму, а именно хирагана, которое, по преданию, было изобретено буддийским священником Кобо-дайси и впервые употреблено в 905 г. в предисловии к сборнику стихотворений «Кокинва-касю». Это слоговое письмо также происходит из китайского, но не из уставного письма, а из скорописного «травяного» шрифта цао-шу (яп. сосе). Письмо хирагана вычурнее и сложнее катаканы; кроме того, у многих знаков существует по одному или даже по нескольку вариантов; наконец, знаки большей частью пишутся очень бегло и соединяются друг с другом. Это значительно усложняет прочтение, однако письмо хирагана гораздо употребительнее, нежели катакана.

Рис. 217. Японское слоговое письмо хирагана и его китайский прообраз.

Таблицы на рис. 10 и 217 показывают 47 слоговых знаков и их древнеяпонское произношение. Звонкие согласные b, d, g, z, dz рассматриваются как модификации глухих f, t, k, s, ts и отличаются от них благодаря добавлению значка нигори  ( ki —   gi,  fa —  ba,  ta —   da, и т. д.). Слоги, начинающиеся с р, отличаются от слогов, начинающихся с f при помощи значка мару  (  fu —  pu). В настоящее время там, где раньше писалось mu для замыкающего слог n (m, ng), ставится кажущийся «алфавитным» знак .

С течением времени произношение претерпело некоторые изменения: вместо si теперь говорят ši, вместо ti — či, вместо fe — he, fa — ha, fi — hi. Вместо si-ya, ki-ya и т. д. теперь говорят šya, kya и т. д., но пишутся эти ставшие односложными сочетания так, как будто они продолжают оставаться двусложными. Долгие гласные, возникшие в результате стяжения, часто продолжают писаться так, как они произносились изначально: ö как а + u, о + u, даже как е + u. Двойные согласные современного языка обозначаются на письме вставкой знака  цу:  ха цу -ка = хакка,  хо цу -по = хоппо и т. д.

Как уже было сказано, во всех японских печатных изданиях, в том числе и в газетах, можно найти смешение китайских словесных и японских слоговых знаков (большей частью хираганы). Для облегчения чтения рядом с редко встречающимися, а в некоторых изданиях даже рядом со всеми китайскими знаками проставляется фонетическое чтение этих знаков — фуригана («сопровождающая кана», «боковая кана»),

Хотя японское письмо и не столь сложно, как китайское с его пятью-шестью тысячами словесных знаков только для обиходного употребления, но и оно при его почти 1500 словесных знаков предъявляет довольно высокие требования пишущим и читающим. Понятно, что в процессе модернизации, который протекает все интенсивнее, снова и снова всплывают требования упрощения письма. С одной стороны, делаются попытки обходиться только знаками кана и тем самым вовсе устранить китайские словесные знаки. В этом состояла цель «Союза кана» (Кана но кай), но он распался после десяти лет существования. Затем был создан в 1884 г. «Союз латинских знаков» («Ромадзикай»), целью которого было введение латинского письма, но и его деятельности не всегда сопутствовал успех.

Как бы то ни было, но в 1937 г. правительство добилось официального введения латинского письма наряду с японским, в первую очередь имея в виду иностранцев. Это «официальное латинское письмо» (кокутэй ромадзи) применяет, однако, не систему написания японских слов и имен, обоснованную Хепберном и получившую распространение в Европе, а придерживается исторического написания: вместо shi, sha, shu, sho, chi, cha, chu, cho, fu, wo, tsu пишется si, sya, syu, syo, ti, tya, tyu, tyo, hu, o, tu; вместо ji, ju, kwa — zi, zyu, ka и т. д., вместо mp, mm — np, nm. Спор между обеими соперничающими орфографиями до сих пор окончательно не решен.

Освобождение от китайского словесного письма затрудняется для японцев еще и обилием китайских омонимов в японском. Положение здесь сложнее, чем в Китае, потому что многочисленные слова, которые в китайском различаются звучанием или тоном, в японском языке, не знающем тонов, совпадают: кит. рао 4 «докладывать» и fang 1 «сторона, область» в японском превратились в hö; кит. yang 1 «просить», yang 2 «овца», yang 3 «воспитывать», yang 4 «образ действия» слились в японском в yö и т. д. Масса омонимов, с которой и в китайском латинское письмо не в силах справиться, в японском еще возросла в ужасающей степени. Так как китайские словесные знаки являются единственным вспомогательным средством для того, чтобы избежать многозначности, то без них обойтись трудно. Чем выше стиль, чем больше китайских слов в японском тексте, тем необходимее кажется китайское письмо. Чем проще язык, тем он «более японский» и тем скорее он может обходиться только слоговым японским письмом. Самый серьезный аргумент японских противников введения латиницы — это то, что «выдающиеся древние литературные произведения будут потеряны для грядущих поколений и сами слова утеряют свое содержание».

Рис. 218. Японский текст с боковыми кана.

Письмо майя.

Майя достигли наивысшей ступени цивилизации среди народов Центральной Америки. Это можно увидеть и по письму майя, на первый взгляд весьма совершенному, которое дошло до нас в многочисленных надписях на каменных памятниках, сосудах и т. п. Письмо это было широко распространено и, несомненно, имело и литературную традицию не меньшего значения, однако из всего множества рукописей майя лишь четыре спаслись от религиозного фанатизма испанцев; две из них в настоящее время находятся в Мадриде и по одной — в Париже и Дрездене.

Рис. 219. Словесные знаки майя (обозначения названий месяцев).

Исходя только из внешнего вида, можно отнести тщательно выписанные знаки письма с их закругленными и лишь отчасти сохранившими рисуночный характер формами к типу словесного письма. Отдельные элементы сложных знаков большей частью заключены все вместе в квадрат или овал, что в известной степени сопоставимо с китайским письмом. О характере отдельных знаков еще нельзя высказаться наверняка, так как дешифровка письменности майя еще никоим образом не может считаться законченной, хотя епископ завоеванного испанцами Юкатана Диего де Ланда в своей книге «Сообщение о делах в Юкатане» (1566) привел знаки, обозначающие 18 месяцев календаря майя и 20 дней каждого месяца, а также их названия. Кроме того, установлены система счисления, некоторые обозначения имен богов и т. п. Но приведенный Ландой гипотетический алфавит майя, состоящий из 27 знаков, по всей вероятности, является искусственным, и притом созданным испанцами.

Названия месяцев и передача их произношения являются аргументом в пользу того, что перед нами понятийное письмо без фонетических компонентов. Обращает на себя внимание, что хотя названия месяцев яш, яш-к’ин и к’ан-к’ин и имеют некоторые общие слоги, но в начертаниях знаков письма, передающих эти названия, невозможно усмотреть никакого сходства, которое соответствовало бы этим общим слогам. С другой стороны, существуют некоторые моменты, заставляющие думать о фонетическом употреблении ряда знаков: знак  katun явно составлен из   ka и  tun. Для kalun существует еще один знак — , составленный из  cay и того же самого tun; очевидно, этот знак читается примерно caytun, что звучит приблизительно так же, как и katun. Сопоставив эти два факта, мы можем предположить, что перед нами письмо преимущественно понятийного, словесного характера с отдельными фонетическими компонентами; с такого рода явлениями мы уже познакомились при изучении начальных стадий развития других письменностей мира; однако это еще ничего не говорит о предположительных обозначениях флексий.

Рис. 220. Предполагаемый алфавит майя из книги Диего де Ланда.

Рис. 221. Страница из рукописи майя.

Русский исследователь Ю.В. Кнорозов полагает, что письмо майя представляет собой смешение словесных и слоговых знаков, причем последние обозначают флективные элементы. В таком случае письменность майя по своему внутреннему строению сравнима с клинописью, но при нынешнем состоянии разработки проблемы еще нельзя вынести окончательного суждения, вывел ли ученый эти данные из текстов или, напротив, привнес их сам. Представляется целесообразным пока проявлять сдержанность и удовлетвориться описанием знаков, сделанным Г. Циммерманом и Дж. Томпсоном, которые воздерживаются от столь категорических суждений.

Письмо ацтеков.

Значительно примитивнее выглядит письменность более молодой мексиканской цивилизации ацтеков, известная по ряду рукописей. Наглядно рисуночный характер рукописей показывает, что в этом случае мы имеем дело с идеографическим письмом, в котором рисунками выражаются мысли в целом, а не отдельные слова. Налево изображены странствующие ацтекские племена, каждое из них определяется тотемическим знаком над головой. У алтаря (в центре изображения) под срубленным деревом собственно ацтеки расходятся с восемью родственными племенами, названия которых обозначены словесными рисунками справа вверху, у изображения их домов. Над четвертым домом нарисовано звездное небо, что указывает на то, что действие происходило ночью. Под домами прощаются предводители обеих групп: слева — ацтек (за его головой словесный знак aztlan «вода» + «стрелы»), справа — плачущий представитель восьми остальных племен. Справа от алтаря, вероятно, изображена жертвенная трапеза.

Рис. 222. Идеографическое письмо ацтеков.

Рис. 223. Ацтекские рисуночные словесные знаки для передачи конкретных понятий: 1 — Вода; 2 — дом; 3 — камень; 4 — ястреб; 5 — глиняный сосуд.

Рис. 224. Ацтекские символические знаки для передачи абстрактных понятий.

Упомянутый выше способ написания имен показывает, что у ацтеков наряду с идеографическим письмом существовали уже и отдельные словесные знаки. Конкретные предметы можно было обозначать, просто-напросто изображая их. Абстрактные предметы изображались символически, «смерть» — как череп, «овдоветь» — как плачущий глаз. Если была необходимость изобразить имя точнее, нежели это возможно с помощью тотемического знака над головой, ацтеки прибегали к звуковому ребусу и обозначали, например, название местности Teocaltitlan, что значит «место дома бога», с помощью рисунка губы (на языке ацтеков ten-tli) для слога te, дороги (o-tli «следы») для слога о, дома (cal-li) для слога cal и зуба (tlan-tli) для tlan, а слог ti оставался без обозначения. А для того, чтобы изобразить название местности Quauhnauac, рисовали дерево (quauh-tli) и рот с языком (naua-tl «речь»). Как можно заметить, звуковое соответствие изображаемого и подразумеваемого весьма неточно. К моменту открытия письменности ацтеков она находилась примерно на том же уровне, что и египетское письмо на своем начальном этапе: идеографическое письмо, смешанное с отдельными словесными знаками, среди которых заметную роль играют звуковые ребусы. Дальнейшему развитию воспрепятствовало уничтожение цивилизации ацтеков. Начала своего рода слогового письма засвидетельствованы в отрывочных фрагментах записи молитвы «Отче наш», первое слово которой показано на рис. 384. Первый знак pami-tl «флаг» обозначает слог ра (по-латыни молитва начинается со слов Pater noster), второй знак te-tl «камень» обозначает слог te, третий знак noč-tli «чертополох» — слог noc, затем снова следует знак noč «камень». Четыре знака читаются как pa-te noc-te, что является приблизительным соответствием pater noster. Конечно, на создании такого слогового письма сказалось испанское влияние.

Рис. 225. Начало молитвы «Отче наш» в ацтекской записи.