Лин

Как ни странно, мать не преуменьшила. Торжество было, действительно, небольшое. Можно сказать, почти в узком семейном кругу. Помимо членов наших семей за столом в малом обеденном зале также присутствовали Горнорыл с Аметистой (это его супруга, потрясающе бородатая дама), Андизар с сыном и, конечно же, Иксион. Правда он пришел с опозданием и какой-то непривычно помятый. Как позднее выяснилось, он своим кентаврийским способом с Кентарионом связывался, а потом они с Мерлином организовывали доставку убитых и раненых кентавров на родину. К счастью, таких было немного, и они быстро управились. Правда, дед, как обычно, в процессе этого дела умудрился выпить лишнего и на нашем маленьком празднике не присутствовал.

Был здесь и еще один посторонний. Какой-то незнакомый мне тип. Я на него смотрел, и понять не мог две вещи. Во-первых, кого он мне напоминает? И, во-вторых, что это за странная магия на нем? Вроде бы, надпись какая-то прямо в его ауру вплетена, только он сидел от меня далековато, и его частично скрывал стол, поэтому невозможно было прочитать, что там написано.

— Лин, прекрати разглядывать этого человека, он уже на тебя, как на ненормального косится, — тихо прошипела Саффа. Нас никто не услышал, потому что играла музыка. Не очень громко, но достаточно для того, чтобы заглушить шепот. Музыку, кстати, мама организовала. Это было что-то иномирское.

— Не могу понять, что за ерунда на нем висит, — так же шепотом объяснил я свой интерес. — Это магия моего отца, но я никогда не видел ничего подобного.

— Ты, правда, не знаешь? — удивилась Саффа.

— Нет, это я так шучу, — заверил я.

— Это печать собственности. Странно, что князь не показывал тебе, как она накладывается.

— Может быть, и показывал, но я мог забыть за ненадобностью, — признался я, — не смотри на меня так, птичка моя, да, я плохой ученик. Что это за печать такая, объяснишь?

— Изобретение Кардагола. Человек с такой печатью становится еще более бесправным, чем раб. Можно сказать, он превращается в вещь и обязан выполнять все приказы хозяина. Заклинание не позволит ему не подчиниться.

— Почти как «ошейник покорности», — заметил я.

— Немного похоже, но печать не полностью парализует волю. Можно даже пытаться сопротивляться. Но Кардагол поставил одно условие — печать разрешается наложить только как замену казни. Если она снимается, человек опять становится вне закона и будет казнен. Так что желающих оказывать активное сопротивление я лично не встречала. Кстати, Кардагол предлагал Совету такой способ меня обезвредить — я, благодаря ему, избегаю казни, и он получает право поставить печать. Но Совет не стал рисковать, они вообще это изобретение не одобряли. Однако, сто сорок лет спустя, когда меня разбудили для участия в Последней магической войне, у Совета было несколько десятков боевых магов с такими печатями. Изобретение вошло в моду.

— Кардагол — морда наглая! — проворчал я. — А печать эта в моде недолго была, я вот о ней даже не слышал.

— Да. С момента последнего пробуждения я людей с печатью не встречала. До сих пор. Получается, этого человека должны были казнить, но Терин помог ему избежать казни и подарил его Вальдору, — Саффа недоуменно пожала плечами, — не понимаю, зачем ему это понадобилось?

— Кто знает. Может быть, Валь решил рабовладельцем заделаться, — отозвался я, стараясь не пялиться на незнакомого парня. Хотя очень хотелось не просто пялиться, а подойти поближе и внимательнее разглядеть эти замысловатые магические нити, вплетенные в ауру и, как я, наконец, сумел прочитать, складывающиеся в надпись: «Ларрен, собственность Вальдора Зулкибарского».

— Я не про Его величество, — отозвалась Саффа, — я про князя. Не понимаю, зачем он это сделал?

— Спас ему жизнь?

— Эрраде, ты меня слушаешь или нет?

— Слушаю, а что?

— Ты отвечаешь невпопад! — прошипела волшебница, — я не понимаю, зачем князь так поступил со своим родственником?

— С кем?

Я сказал это громче, чем следовало, и привлек к себе внимание отца. Он вопросительно приподнял бровь, выказывая то ли неодобрение, то ли заинтересованность — с какого перепугу его сын почти выкрикивает непонятные вопросы?

— Не обращайте внимания, — оскалилась в улыбке Саффа, — семейные проблемы.

— Еще пожениться не успели, а уже разбираетесь, — поддел Кардагол, — зайчик, ты подумай, так ли тебе хочется жениться на шептунье?

— Котик, у тебя отвратительная привычка давать идиотские прозвища.

— Вообще-то шептуньей твою невесту не я первый назвал, — оправдался Повелитель времени.

— Оно и видно, потому что звучит не так по-дурацки, как зайчик, — парировал я и обратился к королю, — Вальдор, не хочешь познакомить со своим… эээ… как его назвать-то? Рабом?

Лицо парня превратилось в окаменевшую маску. Шеоннель бросил на меня укоризненный взгляд. Наверно, почувствовал его эмоции. Я гадко ухмыльнулся и невинно посмотрел на Вальдора.

— Так познакомишь?

— Это Ларрен, мой гость, — представил его Вальдор и бросил недовольный взгляд на отца, — а что касается остального, то это не ко мне вопрос. Терин, не хочешь объяснить сыну, зачем поставил на своего племянника печать?

Я обалдел. Нет, ну ладно Саффа про родство сказала, она могла и ошибиться. Но Вальдор… он бы не стал говорить, если бы не знал наверняка. Впрочем, большинство присутствующих обалдели не меньше меня. Да уж. Умеет его зулкибарское величество новости преподносить.

— А это, Вальдор, Вас не касается, — холодно отозвался отец, — Вы просили спасти жизнь господина бывшего наместника, я это сделал. Остальное не Ваше дело.

Так это, выходит, тот самый наместник, о котором мать упоминала? Ну, и дела! Я думал, его повесили, а оказывается вон чего — живой, да еще и родственник нам… и собственность Вальдора. Интересный расклад.

— Терин, прекрати включать бяку! — проворчала мать.

— А Вы, Дульсинея, не вмешивайтесь.

— Это как это? — возмутилась мать, — я тебе кто? Жена или мимо пробегала?

И тут отец такое отмочил, что я чуть не сполз под стол в полном апофигее.

— Дульсинея, кем бы Вы ни были, внебрачные дети моего покойного брата не Вашего ума дело, — отрезал он.

Нет, ну бывало, что папа с мамой не очень нежно разговаривал, да только не было никогда такого, чтобы вот так, как сейчас — с такой злостью. Даже, когда она его хлыстом приласкала, он и то спокойнее был.

За столом воцарилась тишина. Лицо матери всего на мгновение стало серьезным, а потом озарилось дурацкой улыбкой.

— Хорошо, задница некромантская, не моего ума и ладно, — промурлыкала она, — Вальдорчик, передай мне вон тот салатик и расскажи, какие у тебя планы в отношении твоего гостя? Ларрен, а ты кушай, не стесняйся, не обращай внимания на своего дядюшку недобитого.

Отец молча встал и телепортировался. Мать равнодушно пожала плечами и сделала вид, что увлечена содержимым своей тарелки.

Просто здорово! Мои родители поссорились из-за какого-то… племянника? Ну да, был у меня дядюшка Ларрен Эрраде Кайвус, он умер, когда мне года два исполнилось, я его совсем не помню. Получается, этот типчик его сынок? Хороший подарочек дядя оставил в наследство.

— Типа кузен, да? — одарив Ларрена ослепительной улыбкой, процедил я, — развелось родственников как собак нерезаных.

— Я не напрашивался, — с леденящим холодом в голосе, процедил Ларрен.

И тогда я понял, кого он мне напоминает. Моего отца! Это почему-то еще больше меня разозлило.

— Так тебе и не положено по статусу напрашиваться. Ты у нас собственность Вальдора. Можно сказать, вещь. Вот и веди себя соответствующе.

— Лин! — возмущенно прошипела Иоханна.

— Ну что Лин? Что Лин? Я тут с вещью Его величества общаюсь. Валь, что у тебя за мерзкая привычка подбирать всякую гадость и в дом тащить?

Ларрен вскочил, опрокинув стул. Я радостно заухмылялся. Он что, драться со мной собрался? Маг-то он плохонький, силы в нем — кот наплакал, я вижу. Хочет по морде мне врезать? Ну тогда будет ему сюрприз. Я жестовик, который умеет драться и даже не побоится руки повредить об чужую физиономию. Благо сам себя я в несложных случаях лечить умею и делаю это быстро и качественно.

— Сидеть, — велел Вальдор.

Ларрен бросил на него гневный взгляд, но послушно сел.

— Отличная дрессура! — похвалил я и даже немного поаплодировал.

Горнорыл не выдержал и рассмеялся. Аметиста неодобрительно покачала головой и сделала вид, что занята наматыванием на палец прядки волос из бороды.

— Хватит! — Вальдор повысил голос, — не вижу ничего смешного, дядька Горнорыл.

— Это ты не видишь, а у нас — гномов, свои понятия о том, что смешно, а что нет. Этот сопляк за свои проделки заслужил и чего похуже! Придумал тоже — налоги на торговлю! С нас налоги! — проворчал старейшина.

— Жадность не порок, — сладко проворковала Иоханна и обратилась ко мне, — ты, Лин, не ухмыляйся, печать ведь и снять можно. Тогда тебя никто от Ларрена не защитит.

— О, да! Эта вещь такая грозная, что мне уже пора прятаться под стол и начинать бояться, — пропищал я, испуганно выпучив глаза. — Ведь я такой беззащитный, бедный маленький зайчик.

Теперь не сдержался Кардагол. Тихо захрюкал, склонившись над своей тарелкой.

— И ты туда же! — упрекнул Вальдор.

— У него, наверное, детство в одном месте заиграло, — поддержала отца Иоханна. — С мажонком нашим все понятно, у него детство — это диагноз. Но ты, Кардагол… как не стыдно смеяться над человеком?

— Блондочка, так он не человек, он вещь, — напомнил я.

— Лин, прекрати!

— Слушаюсь, Ваше Величество… или уже Высочество? Вальдор, ты как? Отобрал у дочурки корону или пусть еще поносит?

— Эрраде, какая муха тебя укусила? — не выдержала Саффа.

— Навозная, — вместо меня ответила Ханна.

— Тогда понятно, почему так воняет, — тихо, но достаточно внятно пробормотал Ларрен.

— Да-да, это закономерная реакция: как только у меня родственничек незваный объявляется, так сразу вонь стоит. Алхимия, ёптыть.

Сам не знаю, за что я на него окрысился? Вот просто не понравился он мне и все тут! С первого взгляда причем.

— Простите его, Ларрен, с ним бывает, — сказала Саффа, одарив этого засранца теплой улыбкой, — неконтролируемая дурость называется.

— Что?!

— И если он сейчас не прекратит, — Саффа сделала паузу, якобы раздумывая, и продолжала, — я его три дня любить не буду.

— Я уже в ужасе, — заверил я, — повезло тебе, собственность Вальдора, что у моей невесты сегодня острый приступ доброты.

Ларрен хотел что-то сказать в ответ, но Вальдор велел ему молчать, а мне пригрозил врезать ложкой по лбу, если я не успокоюсь. Что за оркские замашки у нашего величества? Ложкой по лбу. Надо же такое придумать! И Саффа тоже хороша. Три дня она меня любить не будет. Не иначе как от матушки моей угрозам подобного рода научилась.

Вальдор

Сто тысяч раз пожалел уже о том, что организовал этот ужин! Я думал мы посидим в узком кругу, отметим победу, пообщаемся. Я даже слуг отослал, чтобы не мешали нам наслаждаться обществом друг друга.

Но, вместо того, чтобы позволить мне расслабиться, наш ужин превратился для меня в изощренную пытку. Все из-за Ларрена. Терин вспылил и исчез. Горнорыл заявил, что рабство для наместника — недостаточно жестокое наказание. Кардагол смеется. Но хуже всех ведет себя Лин — он открыто и непрерывно оскорбляет бывшего наместника. Не понимаю, откуда в княжиче столько яда и злости? Неужели сама мысль о том, что кто-то некоторое время занимал место его отца, способна заставить Лина так унижать другого человека? Да еще и своего двоюродного брата.

Пару раз ловлю на себе взгляды Ханны и Шеоннеля — почти одинаковые. Из серии «Папа, сделай ну хоть что-нибудь». А что я могу сделать? Они все — мои гости! Не могу же я развести их по углам и запретить общаться друг с другом? Понимаю, что развлечение на тему «Кто быстрее достанет наместника» не самая лучшая игра, но, к сожалению, другие гостям предложены не были.

Но когда Лин в очередной раз называет Ларрена «собственностью Вальдора», не выдерживаю и рычу:

— Успокойся! Или я тебе точно ложкой в лоб дам, если ты нормальный язык не понимаешь!

Лин обиженно сопит и утыкается носом в тарелку. Остаток ужина проходит в безмолвии. Уже через полчаса вежливо, но торопливо выпроваживаю гостей. Целую в щеку жену, желаю Ханне спокойной ночи.

Останавливаю только сына.

— Шеон, нужно поговорить. Пройдем в кабинет.

Шеоннель кивает.

— Выпить хочешь? — предлагаю я, доставая из шкафа бутыль из своих неприкосновенных запасов.

Эльфенок улыбается.

— Думаю, мне хватит.

Наливаю себе, делаю глоток. Спрашиваю:

— И как тебе Ларрен?

— В каком смысле?

— Я знаю, что ты эмпат. Мои… друзья очень его сегодня достали? Понимаешь, Шеон, если я спрошу об этом его, он ответит. Только я боюсь… Как бы это сказать? В общем. Не хочу я с ним разговаривать на эту тему. Я, сынок, сам не понимаю, зачем я просил Терина его спасти, и я в растерянности.

Снова делаю несколько глотков вина в надежде, что оно поможет мне хоть немного снять напряжение.

— Пап, не переживай. Я думаю, это было верное решение, — тихо проговаривает Шеон, — они же незлые. Успокоятся со временем. А Ханне он нравится. Саффа к нему неплохо относится. Аннет пока не знает, как себя с ним вести. Иксион же, кажется, вообще не обратил на происходящее внимания.

— А Терин? А Лин? А Горнорыл с Кардаголом?!

— Терину отчего-то очень больно находиться рядом с Ларреном. Лин обижается и злится. У Горнорыла Ларрен вызывает приступы холодной ярости. А Кардагол на самом деле ему симпатизирует, хотя и смеется.

— Да? А сам наместник? Он что?

Шеоннель начинает прохаживаться по кабинету, как, бывает, делаю и я сам, когда размышляю.

— Наместник… Там такой клубок чувств. Самое основное, наверное… он считает себя безгранично униженным и беспомощным. Он очень подавлен, несчастен, растерян. Но в нем нет покорности и обреченности, он злится. И, кажется, Ларрен все еще надеется на то, что его прежняя жизнь вернется.

— Не уверен, — бормочу я себе под нос.

— Почему? — изумленно спрашивает Шеон, — ты же хотел его отпустить?

— Хотел. Я и сейчас могу его отпустить. Но сначала мы с тобой пари заключим — кто быстрее его убьет. Терин, Лин или дядька Горнорыл с семейством. Первые два прихлопнут его атакующим, а последний может просто закопать где-нибудь. Живьем. Как тебе такой расклад?

— Он не настолько беспомощен.

— Да, конечно. Не настолько. Мне его, полудохлого, трижды притаскивали! Согласен, в первый раз, когда он был наместником, его взяли количеством. Мне Горнорыл сегодня сообщил, что парень много людей положил. И нелюдей тоже. Потом он был сильно избит и почти не мог сопротивляться. Но Шеоннель! Он не справится ни с Терином, ни с Лином. И с толпой гномов ему тоже не совладать. Печать его защищает. И при этом, оставляя его рабом, я чувствую себя большой сволочью!

— Вальдор, ты не сволочь. Хочешь, я с ним поговорю?

— Не знаю.

Я опускаю голову. Ощущение будто у меня на спине лежит плита. Могильная. Шеон тихо смеется.

— Вальдор, ты же король, хватит раскисать.

— Я не король.

— Король! Возьми себя в руки.

Морщусь.

— Попробую. Ладно, Шеон. Прости, что заставил тебя слушать все это. Оставь меня одного, пожалуйста.

Дульсинея

Остаток ужина я просидела молча. Нет, ну я могла бы вмешаться, когда Лин начал, как скотина последняя, издеваться над Ларреном, но не стала. Во-первых, не то настроение, во-вторых, не хватало, чтобы я еще и с сыном поссорилась из-за этого племянничка внебрачного. Я, конечно, понимаю, что мальчик ни в чем не виноват, но все же… в общем, я решила, что не буду вмешиваться. В конце концов, Ларрену не три годика, сам за себя постоять может. А с Терином я еще разберусь.

Случай разобраться представился скоро. То есть сразу после ужина, когда я вернулась в наши покои. Супруг мой был там. Сидел в гостиной, книгу какую-то листал. Я, в демонстративном молчании, прошла в спальню, разделась и залезла под одеяло.

«Ты расстроила его».

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Не привыкла еще, что теперь слышу нашего Василия.

— Пошел вон, кошачья морда! — прошипела я.

«Я тебе, Дуся, удивляюсь! Ты благодаря мне попала в этот мир, нашла свое счастье с лучшим из магов, и в итоге я у тебя кошачья морда!»

— Вообще-то, в этот мир я попала благодаря пинку Вальдора, — буркнула я, — а если еще точнее, то благодаря Повелителю порталов, который мне папа оставил.

«И где бы ты сейчас была вместе со своим Повелителем порталов, если бы я не отправился в иной мир и не нашел тебя для Терина?»

— Где была бы? Хм… ну допустим, сейчас я была бы на пенсии.

«О, наверно, пенсия в том мире — это что-то замечательное и увлекательное!» — поддел Василий, запрыгнул на кровать и растянулся на териновой подушке, насмешливо глядя на меня зелеными глазами, в которых красиво отражался лунный свет.

— Конечно, это что-то потрясающее. Я не пойму, чудовище меховое, к чему ты клонишь?

«Терин на тебя зол».

— Подумаешь, событие! — фыркнула я, — с ним это, знаешь ли, случается иногда.

«Ты его расстроила. Он думал, ты на его стороне будешь».

— На его стороне в издевательстве над ни в чем не повинным мальчишкой? — возмутилась я, — сейчас прям! Только шнурки поглажу!

«Он был уверен, что ты всегда, несмотря ни на что, на его стороне!»

— Прелесть какая. Нельзя быть таким уверенным, особенно когда дело меня касается, — пробормотала я, стараясь не показать, как смущена. Надо же! Я и не предполагала, что Терин настолько во мне уверен. Но все равно он не прав! Не заслужил этот мальчишка, чтобы с ним так обращались.

— Я, Дульсинея, уже понял, что уверенным быть нельзя. Особенно когда дело Вас касается.

Я села, придерживая одеяло, и хмуро уставилась на Терина, который стоял в дверях и сверлил меня взглядом, не менее хмурым, чем мой.

— И давно ты тут подслушиваешь, о гроза внебрачных племянников? — ехидно осведомилась я.

— Достаточно.

— Терин, ты не прав. Что плохого тебе этот мальчик сделал? Зачем ты с ним так? И вообще, я не понимаю, почему ты так остро реагируешь на появление внебрачного племянника? Неужели боишься, что он будет на трон претендовать?

— Дульсинея, предлагаю закрыть тему.

— Так сам первый начал, — огрызнулась я, снова улеглась и накрылась одеялом с головой. Ну, его. Пусть дальше ходит весь такой суровый и холодный… тоже мне, айсберг в океане!

Я уже почти уснула, когда Терин решил присоединиться ко мне. А вот не надо меня обнимать! И прижиматься ко мне не надо!

— Отодвинься от меня, Дуси со злыми дядьками любовью не занимаются, — пробурчала я, отодвигаясь, насколько позволяла широкая кровать.

— Спокойной ночи, Дульсинея, — равнодушно среагировал Терин.

Вот гад! Мог хотя бы для приличия притвориться, что расстроен таким исходом! Вот разозлюсь и попрошу завтра Ханну, чтобы другую спальню мне подыскала.

— Я в Эрраде, — сказал Терин и телепортировался.

Нормально! Он в Эрраде! Даже не встал с кровати и не оделся. Сволочь! А я дура. Смысл был вредничать? Будто я Терина не знаю и не понимаю, что такой номер с ним не пройдет. Только еще больше разозлила его. И обидела.

— Я идиотка, — пробурчала я, отбрасывая одеяло. Все равно ведь не усну теперь. Смысл лежать?

«Тебе нравится обижать его?»

— Василий, растудыть тебя в печенки, брысь отсюда, дрянь такая! — заорала я. Не со злости, а от неожиданности. Напугал он меня. Я же успела забыть, что эта кошачья морда здесь, и что я его теперь слышу.

Василий презрительно фыркнул, шагнул в темноту и исчез.

— Мать, ты чего орешь? — раздался из-за дверей голос Лина.

— Лин, а ты какого хрена в нашей гостиной делаешь?

— Там Налиэля поймали.

— Жди, я быстро. Только оденусь.

— А отец?

— На хрен твоего отца! Он в Эрраде свалил.

— Значит, все-таки поругались. Надо было мне вдарить этому Ларрену, как следует.

— Я тебе вдарю! Я тебе так вдарю, что… одним словом, не лезь к мальчишке, ему и так от папочки твоего досталось!

— Да что тебе до него?

— Считай, что у меня на старости лет материнский инстинкт обострился. Внуков хочу!

— Шутишь? — догадался Лин.

— А то! Вы с Саффой еще сами как дети, куда вам своих заводить, — проворчала я, телепортируя на себя домашнее платье, — я уж, так и быть, подожду лет десять, пока вы подрастете.

— Мам, ну вообще-то Саффе лет больше, чем тебе.

— Вообще-то, она сама говорила, что физически ей сорок, а уж по уму она вообще еще девочка сопливая по сравнению со мной.

Я вышла в гостиную. Лин развалился на кушетке, сложив ноги на столик.

— Что за свинство? — строго спросила я, — ну и где наш Наливай? В тюрьме?

— Нет, Вальдор велел его сразу к Сурику отправлять и допрашивать по полной программе, — Лин зверски ухмыльнулся, — допрыгался, хрен с ушами! Интриган фигов! Ты знаешь, где его поймали?

— Неужели в спальне Иоханны? — испугалась я.

— Нет, Шеоннеля.

— Да ну! И что он там делал?

— Вот сейчас Сурик у него и спросит, — пояснил Лин и поделился подробностями, — Наливая отслеживал маг из тайного сыска. Засек телепортацию и сразу послал к точке выхода людей, то есть агентов сыскаря нашего кривоногого. Те и рады стараться — с грохотом ворвались к Шеоннелю, а он с перепугу всех оптом в «ловчие сети» завернул. В общем, можно сказать, что Налиэля, а заодно и людей Каро, Шеон поймал.

— О, да, наш эльфёнок жжет! Ну, пошли что ли, посмотрим, как Наливая пытать будут. Кстати, никогда не наблюдала палача за работой. А ты… ой, прости…

— Мам, у Кира в лагере не было палачей, — уточнил Лин, — так что мне тоже интересно будет посмотреть, как работает профессионал. Любителя я уже видел.

— Я этому любителю что-нибудь сломаю, — пробормотала я.

— Да, ладно тебе, я сам виноват. Сделал все, чтобы он меня заподозрил.

— А он и рад был, подкованным ботинком по ребрам… козел, ёптыть! Еще и безобразие это учинил…а если бы Кардагол не появился вовремя?

— Ну, так появился же, — Лин пожал плечами, — давай закроем тему, не случилось ничего страшного. Ну, попинал меня слегка Кардаголович, так это не смертельно. Пошли к Сурику.

Лин взял меня за руку и телепортировал в пыточную.

Я здесь была однажды на экскурсии, еще при прежнем палаче. При том самом Вадике, который когда-то Терину руки ломал. Меня Валь сюда водил для расширения кругозора. Так вот при Вадике здесь не так чистенько было, а сейчас прямо не пыточная, а операционная какая-то. Инструменты аж блестят. И Сурик такой весь из себя свеженький, румяный и в белом костюме, совсем на палача не похож. Стоит и задумчиво изучает свой арсенал.

Наливай, уже готовый к употреблению, стоял прикованный к стене и обнаженный. Задом стоял, так что свой интерес насчет того, как там у эльфов все устроено, я не удовлетворила. Задница-то у него ничем от человеческой не отличается. Сурик сделал знак своему помощнику (он же сын и наследник), и тот, не спеша, двинулся к Налиэлю, зловеще пощелкивая большими ножницами. Ой, вот если бы эльф не стоял плотно прижатый передом к стене, я бы подумала, что ему сейчас кастрацию без наркоза произведут, до того зловещий вид был у сурикова сыночка. Налиэль на клацанье ножниц оглянулся, и я разглядела, что рта у него нет.

— Лин, твоя работа?

— Ага. Но идея твоя, — с ухмылкой оправдался Лин.

Ну да, это я так словесника Журеса когда-то обезвредила, до меня почему-то никто не додумался до такого способа заткнуть рот магу-словеснику.

Налиэль скосил на нас злой взгляд.

— Привет! — я улыбнулась и радостно помахала ему ручкой.

— Вадик, не тормози! — скомандовал Сурик.

Ага, значит, сыночка палача в честь дедушки назвали.

Вадик сгреб роскошную гриву Налиэля в кулак и щелкнул ножницами. Эльф тоненько пискнул, уши его понуро опустились. Черные шелковистые пряди упали на пол.

— Это чтобы не мешались, — пояснил нам Сурик и, наконец, изволил задать закономерный вопрос, — вы полюбопытствовать или проконтролировать?

— Полюбопытствовать, — отвечала я.

— Проконтролировать, — возразил Лин, — он маг все-таки, мало ли что.

Сурик понимающе усмехнулся и велел Вадику принести кресла для господ. Громадный Вадик принес два кресла за раз, и мы с Лином расположились со всеми удобствами.