Асуан, скамейка у казармы.

Капитан Чудихин сплевывает.

Слюна заворачивается в песок и скользит ртутным шариком по дорожке:

— Писец, белокровие… Лохматый смотрит на шесть часов.

— Чо-чо? — не понимаю, о чем он.

Чудихин выдерживает паузу:

— Если ты находишься в зоне активного облучения РЛС, то тебе писец.

И он поведал свою незатейливую историю:

— Прихожу домой, а он не стоит.

— Что, лохматый?

Чудихин взглянул на меня блеклыми глазами:

— Вот-вот, лохматый не стоит!

Подрагивала черная ниточка усов. Мне стало его жаль.

Все началось в Мукачеве. Офицеры баловались и в шутку направили РЛС мощным потоком ему на плешку. У него жутко заболела голова, он слег с мигренью. Потом за неделю облысел. Через год работы на станции резко снизилась потенция. Жена напрасно ждала ласки. Ничто не помогало. Блеклые глаза Чудихина еще более бледнели. Он испробовал: водку, чистый спирт, что вымывает белые кровяные тельца. Все напрасно.

Сидел, приговаривал:

— Ты не жопа, ты не хер, ты советский офицер!

Давно было выявлено опасное воздействие электромагнитного излучения на человека. Даже слабые волны могут серьезно повлиять на нервную систему и вызвать клеточные мутации.

Работающая РЛС создает в окружающем пространстве сильные электромагнитные поля. Это излучение снижает либидо, уничтожает красные кровяные тельца. Нарушаются нервная, иммунная, репродуктивная системы.

Но как провести замер облучения? Никто этим не занимался. Неужто здоровье личного состава никому на хрен не нужно? Не только лохматый смотрит у них на шесть, стало фактом и массовое облысение.

А они, блин, шутили:

— Лейтенант Фоменко, почему хер не стоит?

— Виноват, исправлюсь! У нас тут, — Фоменко по-воровски заозирался, — ни у кого не стоит. Проклятое радиоэлектронное излучение, СВЧ или как его там. Еще в Союзе у личного состава возникли проблемы с эрекцией. Единственное, что спасает — костюмчик, прошитый медной проволокой. Она снимает токи и заземляет на хрен все это. — Хочу такой костюмчик!

— Хрен тебе, а не костюмчик.

Я мысленно надел комбинезон и радостно воскликнул:

— Вот это, блин, вещь: она спасает тело от внешней среды. От мощнейших излучений солнца, от космической радиации и, может быть, от страшного воздействия советских РЛС, что машут винтами в пустыне!

Потом я подошел к завхозу Нечипоренко и сказал серьезно:

— Товарищ завхоз, мне нужен защитный комбинезон!

Он выслушал, ответил тоже серьезно:

— Будет, сынку, тебе комбинезон. Погодь трошки!

Офицеры дружно заржали.

Проходило время, но комбинезон не выдавали. Офицеры перешептывались, подмигивали, шутили.

Но мне было не до смеха.

Проклятый Асуан! Наступил конец мая, сезон невыносимой жары. Из нор выползали скорпионы и вереницей двигались к бассейну, где мы сидели, положив ноги на стулья и потягивая спиртоколу. Зашевелились фаланги. Вся эта нечисть стремилась нам доказать, что милостей от природы ждать нечего.

Каждый боролся по-своему: майор Слепцов выпил стакан спиртоколы, потом бросил двух фаланг в банку и, улыбаясь, стал наблюдать за их смертельными играми.

Подвожу черту. Меня достал Асуан и все, что с ним связано: невыносимые политпроповеди Свиблиса, тупые призывы командира Мордовина… облучение, фаланги, скорпионы, а также шпионские игры Агапова и Шацкого, искавших вражеских агентов вокруг РЛС.

РЛС неутомимо махала лопастями над головой. Она не давала спать: ее присутствие стало навязчивым. Я слышал многое: вороны камнем падают, пролетая мимо. Буйволы и ишаки чахнут и погибают, растительность желтеет и стелется по земле, а люди… Забудьте о людях! Лучше выдайте нам комбинезон с медной проволочкой!

Не хочу загнуться членом в двадцать один год и начинаю подготовку бегства из Асуана.

Я подошел в столовой к начальству и заявил:

— Не можете мне дать защитный комбинезон, тогда я уезжаю в Каир!

— Да как ты смеешь!

Они поднялись, поперли на меня стеной. Но я стоял на своем. Проблема облучения придавала решимости.

Подполковник Мордовин, комиссар Свиблис. Их лица озарились злобными улыбками:

— Ты не уедешь, молодой подонок! Ты не уедешь отсюда никогда. И защитного комбинезона тоже не получишь.

В этот критический момент меня выручил тройной прыжок.